Два чтения о театре, Соловьев Всеволод Сергеевич, Год: 1901 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 16 минут(ы)

ДВА ЧТЕНІЯ О ТЕАТР.

Подъ редакціи Вс. С. Соловьева.

Изданіе учрежденной по Высочайшему повелнію Постоянной Коммисіи народныхъ чтеній.

С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
Типографія М. Акинфіева и И. Леонтьева, Бассейная, 14.
1901.

ЧТЕНІЕ ПЕРВОЕ.
Театръ въ прежнія времена и въ разныхъ странахъ.

Происхожденіе театра относится къ очень давнему времени. Театръ уже не только существовалъ, но и процвталъ у древнихъ грековъ, т. е. почти дв съ половиною тысячи лтъ назадъ. Греки были язычники и не имли понятія о Единомъ Всемогущемъ Бог. Они думали, что боговъ много и что каждый богъ занятъ своимъ опредленнымъ дломъ. Такъ Зевесъ владычествуетъ надъ небомъ, его братъ, Посейдонъ — надъ морями. Солнце — это сынъ Зевеса, Аполлонъ, а луна — сестра Аполлона, Діана и т. д. Въ честь одного изъ такихъ боговъ, Діониса или Вакха, считавшагося богомъ вина и веселья, каждую осень, во время сбора винограда, устраивались Въ древней Греціи празднества. Составлялся хоръ, который плъ хвалебныя псни, прославляя Діониса, выступали ряженые танцоры и исполняли разныя пляски. Въ промежуткахъ между пніемъ и плясками, лицо, представлявшее бога веселья, вступало въ разговоры съ хоромъ. Съ теченіемъ времени эти разговоры удлинились, вмсто одного лица (актера) начали появляться многія лица, которыя и разыгрывали уже боле разнообразныя представленія. Если содержаніе представленія было серьезное и даже мрачное,— такое представленіе носило названіе трагедіи, представленія веселыя назывались комедіями.

Греки очень любили театры, и на представленія трагедій и комедій обыкновенно собирался весь городъ. Сходились зрители и изъ окрестностей, и изъ дальнихъ мстъ.

На первыхъ порахъ театры были переносные, весьма несложнаго устройства и крайне скромные. Но потомъ возникъ каменный театръ.

Благодатный климатъ Греціи длалъ лишнимъ закрытое помщеніе для сценическихъ представленій. Къ тому же въ греческихъ горахъ всегда имлись холмы, очень удобные для того, чтобы надлать въ нихъ достаточное количество мстъ для зрителей. Эти мста располагались обыкновенно полукругомъ, поднимаясь все выше и выше. При такомъ устройств всмъ было хорошо видно. Внизу, на площадк, помщался хоръ,— необходимая принадлежность каждой трагедіи и каждой комедіи,— и возвышалась четырехъугольная площадка, на которой актеры и давали представленія. Въ конц площадки, прямо противъ зрителей, ставились декораціи, т. е. громадныя картины, изображавшія лсъ, военный лагерь, улицу города. Смотря по тому, гд происходило дйствіе трагедіи или комедіи,— ставились соотвтственныя декораціи. Если, напримръ, актеры представляли солдатъ, то ставилась декорація, изображавшая лагерь и т. п.

На лица актеры надвали обыкновенно маски — или ужасныя, если играли трагедію, или смшныя, если играли комедію. Представленія происходили всегда днемъ, при свт солнца, а не такъ, какъ у насъ, при огн.

Содержаніемъ для трагедій и комедій служили по преимуществу религіозныя сказанія древнихъ грековъ, историческія событія, и случаи изъ государственной и общественной жизни того времени. Много драматурговъ, т. е. писателей для театра, сочиняло трагедіи и комедіи для греческаго театра, но особенно, прославились четверо: Эсхилъ, Софоклъ, Эврипидъ, писавшіе трагедіи, и Аристофанъ, писавшій комедіи. Вс они жили и дйствовали въ самомъ знаменитомъ город древней Греціи-въ Аинахъ. Насколько умны и талантливы были произведенія этихъ писателей, на сколько врно изображали они человческія страсти, хорошія качества, смшныя стороны, слабости и пороки — можно судить по тому, что нкоторыя трагедіи Эсхила, Софокла и Эврипида, также какъ и нкоторыя изъ комедій Аристофана, до сихъ поръ читаются съ удовольствіемъ. А названные греческіе писатели жили за четыреста слишкомъ лтъ до Рождества Христова!

Такимъ образомъ о греческомъ театр слдуетъ сказать, что онъ вполн заслуживалъ ту любовь, съ которой относился къ нему народъ. Онъ не только доставлялъ пріятное развлеченіе, но и давалъ полезную для ума пищу. Часто, расходясь посл представленія, греки должны были сознаться, что ихъ взглядъ на какой нибудь важный предметъ въ корн измнился благодаря тому, что они слышали и видли въ театр. Не даромъ же имена Эсхила, Софокла, Эврипида и Аристофана сохранились до нашихъ дней въ ряду именъ наиболе замчательныхъ писателей.

Другой прославленный народъ древности, римляне, тоже любилъ театръ, но уже совсмъ не такъ, какъ греки, у которыхъ, собственно, римляне и переняли его. Ни одинъ изъ римскихъ драматурговъ не создалъ трагедіи, которая на вс времена завоевала-бы себ извстность, что же касается комедій, то изъ нихъ еще не окончательно утратили свой интересъ въ наше время — комедіи Теренція и Плавта. Произведенія Плавта особенно нравились народу, потому что въ нихъ выводились разныя смшныя лица, совершенно такія же, какія постоянно встрчаются въ жизни. Народу это было понятно и комедіи даровитаго писателя имли большой успхъ.

Въ то время когда Греція уже потеряла свое могущество и пришла въ упадокъ, Римъ достигалъ вершины своей славы. Казалось, и римскій театръ долженъ былъ бы процвтать.

Однако случилось иначе. Дло въ томъ, что римляне хоть и любили театръ, но несравненно больше любили циркъ, въ которомъ произходили конскіе бга, травля дикихъ зврей и сраженія вооруженныхъ рабовъ, такъ называемыхъ гладіаторовъ. Мало по малу римляне совсмъ забросили театръ и все ихъ вниманіе сосредоточилось на цирк.

Циркъ представлялъ собою громадное, круглое зданіе, вмщавшее тысячъ десять человкъ и боле. Мста для зрителей были расположены такъ-же, какъ и въ греческомъ театр, т. е. постепенно повышаясь. Въ середин находилось большое, огороженное пространство, носившее названіе арены. На этой арен и происходили бга, травля дикихъ зврей и гладіаторскіе бои.

Циркъ имлъ самое вредное, глубокоразвращающее вліяніе на народъ. Омерзительнымъ являлось Истребленіе дикихъ зврей,— не на охот, не тамъ, гд зврь можетъ спрятаться, убжать, наконецъ напасть на охотника, одолть его и тмъ спастись, а въ загородк, гд ему вс пути пресчены и гд гибель неизбжна. Въ какихъ ужасныхъ размрахъ производилось истребленіе несчастныхъ животныхъ на потху праздныхъ ротозевъ видно изъ того, что напримръ, при император Август, однихъ только слоновъ было избито три съ половиной тысячи!

Еще страшне, еще возмутительне были гладіаторскіе бои. Люди, для забавы людей же, сражались и убивали другъ друга, а зрители съ восторгомъ привтствовали побдителей не только не заботясь о раненыхъ, но обыкновенно даже требуя ихъ смерти!

И этого казалось мало римлянамъ. Заглушивъ въ себ послдній остатокъ человческаго чувства, они травили въ цирк дикими зврями беззащитныхъ и безоружныхъ людей. Будучи въ т отдаленныя времена язычниками, римляне ненавидли христіанъ и бросали ихъ сотнями, тысячами на арену своего цирка, гд львы, тигры и леопарды набрасывались на мучениковъ и растерзывали ихъ.

Чтобы дать слушателямъ боле точное понятіе о древне-римскомъ цирк, приведемъ нсколько соотвтствующихъ отрывковъ изъ романа Ф. Фаррара ‘На разсвт христіанства’.

Фарраръ описываетъ одно изъ цирковыхъ представленій въ царствованіе Нерона.

Представленіе должно было начаться въ полдень, но еще задолго до наступленія полдня, въ амфитеатр не оставалось ни одного не занятаго мста. На самомъ верху зданія кишли рабы и бднйшіе простолюдины. Римскіе граждане со своими свитами занимали почетныя мста въ нижнихъ рядахъ амфитеатра.

Наконецъ явились въ циркъ высокопоставленныя лица, явился самъ римскій императоръ — и представленіе началось. Началось оно съ сравнительно невинныхъ забавъ. Укротитель дикихъ зврей вывелъ на арену нсколько тигровъ.. Одна за другой прохали четыре колесницы, запряженныя леопардами, дикими быками, оленями и верблюдами въ разнообразной и блестящей упряжк. Слонъ исполнилъ передъ зрителями неуклюжую пляску. Но такое зрлище не могло на долго занять римлянъ. Они жаждали крови. Тогда выпустили на арену дикихъ зврей, съ которыми должны были сражаться вооруженные люди, такъ называемые бестіаріи. Бестіаріи схватывались со львами, тиграми, медвдями и не рдко человкъ оказывался побжденнымъ и испускалъ духъ въ когтяхъ звря.

Приведены были безоружные и беззащитные преступники, которыхъ тутъ, на арен, отдали на растерзаніе голоднымъ зврямъ.

Но это являлось лишь началомъ потхи. Самое интересное было впереди.

Арену посыпали блымъ пескомъ. Раздались звуки трубъ, открылись двери главнаго входа и черезъ нихъ вышли гладіаторы. Ихъ было шестьдесятъ человкъ, все рослые красавцы, молодецъ къ молодцу, какъ на подборъ. Ихъ шлемы, щиты и латы сверкали роскошной отдлкой, золотомъ и серебромъ.

Приблизившись къ мсту, гд сидлъ римскій императоръ, гладіаторы подняли вверхъ правую руку и медленно, на распвъ, произнесли:

— Да здравствуетъ Цезарь! Готовящіеся умереть привтствуютъ тебя!

Для начала боя между гладіаторами произошло нсколько стычекъ при помощи тупого оружія.

Затмъ снова прозвучала труба и глашатай закричалъ:

— Отложите въ сторону тупые мечи и возьмите острые!

Два гладіатора, любимцы народа, выхали сразится не на животъ, а на смерть, на блыхъ, какъ снгъ, коняхъ. Поединокъ этотъ длился — долго, каждый изъ бойцовъ напрягъ всю свою силу и искусство и толпа жадно слдила за малйшимъ ихъ движеніемъ. Наконецъ, одинъ изъ нихъ ударилъ своего противника мечемъ. Кровь хлынула алой струей и стотысячная толпа заревла отъ восторга. Раненый грохнулся на землю и тутъ же испустилъ духъ.

Затмъ вступили въ борьбу другіе конные гладіаторы. Вскор почти вс они были ранены, а нкоторые признали себя побжденными. Въ такихъ случаяхъ жизнь побжденныхъ зависла отъ зрителей. Если они хотли даровать ее побжденнымъ, то махали платками — и поверженные гладіаторы оставались жить. Но, когда т изъ побжденныхъ, о которыхъ мы сейчасъ сказали, отбросили свои мечи, подняли кверху руки и стали молить о пощад, ни одинъ человкъ не взмахнулъ платкомъ. Побдители безжалостно воткнули въ горло несчастныхъ окровавленные мечи. Чтобъ удостовриться въ томъ, что побжденные дйствительно умерли, а не притворяются только мертвыми, вышелъ человкъ съ молоткомъ и каждаго изъ нихъ со всей силы ударялъ молоткомъ по голов. Но сраженные гладіаторы были бездыханны….

Вотъ какія страшныя, ледянящія душу, забавы давалъ зрителямъ римскій циркъ!

Когда христіанство, не смотря ни на какія гоненія, распространилось по греческому и римскому міру, когда языческій Римъ палъ и мсто его заняла христіанская Византія, кровавые бои гладіаторовъ и травля людей зврями, разумется, прекратились. Но циркъ продолжалъ существовать и въ столиц Византійской Имперіи, Константинопол.

Такимъ образомъ ни въ Рим, ни въ Византіи театръ не процвталъ. Можно даже сказать, что за этотъ долгій промежутокъ времени театръ совсмъ забросили, забывъ и думать о его существованіи.

Въ 1458 ходу турки взяли Константинополь и вмсто Византійской имперіи основали свое государство.

Греческая и римская образованность была совершенно чужда магометанамъ-туркамъ.

Не знали они также и театра. Но и на Запад, въ христіанскихъ государствахъ, основанныхъ нмцами, французами, итальянцами, испанцами, англичанами, еще долго не существовало театра, который хотя сколько нибудь напоминалъ-бы греческій, съ его замчательными драматургами и превосходными актерами.

По этой причин театръ въ средніе вка (тысячелтіе отъ конца V до конца XV вка) какъ бы заново начинаетъ свою исторію. Тогдашнее знатное дворянство, рыцарство, не интересовалось театромъ. Рыцари жили не вмст, не въ городахъ, а каждый въ своемъ помстьи. Главную ихъ заботу составляло ратное дло. Они очень любили музыку и поэзію и радушно принимали въ своихъ жилищахъ (замкахъ) странствующихъ пвцовъ (трубадуровъ). Но самымъ любимымъ развлеченіемъ рыцарей были воинскія потхи, такъ называемые турниры. На турнирахъ происходили примрныя сраженія между рыцарями, что давало имъ возможность, обнаруживая ловкость и удаль, показать также свое дорогое вооруженіе и прекрасныхъ коней.

Рыцари, какъ мы сказали, жили по своимъ замкамъ, лишь отъ времени до времени собираясь на турниры, которые устраивались при дворахъ герцоговъ и королей. Они являлись случайными гостями, постоянными же городскими жителями были купцы, ремесленники, всякій промышленный и рабочій людъ. Вотъ въ городахъ-то и начали возникать театральныя зрлища. На первыхъ порахъ содержаніемъ ихъ служили исключительно библейскія событія и событія изъ земной жизни Іисуса Христа, преимущественно относящіяся къ Его рожденію. Эти зрлища получили названіе мистерій. Мистеріи очень нравились горожанамъ и скоро не оставалось мстечка, куда-бы он не проникли.

Содержаніе ихъ стало разнообразиться. Кром такъ называемыхъ духовныхъ драмъ, т. е. представленій изъ священной исторіи, начали появляться драмы свтскія, но глубоко-проникнутыя религіознымъ духомъ, врою въ божественный промыслъ и въ зависимость человческой жизни отъ неисповдимой Божіей воли.

Однимъ изъ самыхъ замчательныхъ. авторовъ подобныхъ драмъ былъ испанскій писатель Кальдеронъ.

Можно сказать, что Кальдерономъ европейскій театръ заключилъ первый періодъ своего существованія. Еще на нсколько десятковъ лтъ раньше Кальдерона, въ противоположномъ Испаніи уголк Европы, въ Англіи, возникъ великій драматическій писатель, котораго никто до сихъ поръ не превзошелъ. Этотъ великій писатель былъ Вильямъ Шекспиръ.

Онъ родился въ 1564 г. въ англійскомъ город Стрэтфорд, въ семь мстнаго ольдермэна, что по нашему значитъ помощникъ городского головы. Шекспиру едва-ли исполнилось 23 года, когда онъ покинулъ родной кровъ и отправился искать счастья въ главный городъ Англіи, Лондонъ. Къ этому времени Шекспиръ уже былъ женатъ и имлъ троихъ дтей. Въ Лондон онъ ршилъ попробовать свои силы въ качеств актера, потому что видлъ однажды въ Стрэтфорд представленіе странствующихъ актеровъ и почувствовалъ большую склонность къ театру.

Но что такое былъ театръ во времена Шекспира, и каково было тогда положеніе актера? Англійскіе короли и королевы, особенно Елизавета, въ царствованіе которой началъ свою дятельность Шекспиръ, очень любили театръ, часто призывали актеровъ къ себ во дворецъ, чтобы они разыгрывали передъ ними пьесы, довольно щедро награждали ихъ деньгами, но званіе актера считалось и въ обществ, и въ народ крайне низкимъ. Актеровъ даже не хоронили на общихъ кладбищахъ, а было и такое время, когда имъ вовсе отказывали въ христіанскомъ погребеніи.

Самый театръ, по вншности, тоже представлялъ мало привлекательнаго. Если-бы воскресъ какой нибудь древній грекъ и вошелъ въ театръ временъ Шекспира, онъ былъ-бы до крайности удивленъ. И какое же могло быть сравненіе съ греческимъ театромъ! Тогдашній англійскій театръ былъ жалкимъ сараемъ, плохо освщеннымъ, почти безо всякихъ приспособленій. Декораціи въ немъ не употреблялись. Если дйствіе происходило, положимъ, въ лсу, то на сцену выносили и ставили столбъ съ надписью ‘лсъ’, зрители же сами должны были представить себ, что это именно лсъ, а не часть сарая, огороженная сукномъ.

На такой-то сцен пришлось выступить Шекспиру.

Судя по отзывамъ современниковъ, онъ былъ хорошимъ актеромъ, но не это его прославило. Актеръ не могъ-бы пріобрсти той неувядаемой славы, какую на многіе вка пріобрлъ Шекспиръ. Ему доставили ее трагедіи и комедіи, которыя онъ писалъ для королевскаго театра. Еще при жизни на долю Шекспира выпалъ большой успхъ. Современники очень цнили его талантъ, королева Елизавета и особенно ея преемникъ, Іаковъ I, щедро награждали великаго писателя, такъ, что когда онъ умеръ (23 апрля 1616 г., на 53 году отъ роду), посл него осталось состояніе, по тогдашнимъ понятіямъ довольно значительное.

Драматическихъ произведеній Шекспиръ написалъ очень много. Не вс они одинаково прекрасны, но плохого между ними нтъ ни одного. Главное ихъ достоинство заключается въ разнообразномъ и необыкновенно глубокомъ изображеніи человческихъ страстей, слабостей, пороковъ, а также возвышенныхъ и благородныхъ свойствъ. Изучая трагедіи, и комедіи Шекспира можно такъ много узнать о людяхъ, о различныхъ ихъ качествахъ и особенностяхъ, сколько не узнаешь изъ личнаго опыта и за долгую, жизнь. Кого только ни изображалъ Шекспиръ! И честолюбцевъ, не останавливающихся ни передъ какимъ преступленіемъ, лишь-бы достигнуть намченной цли, и злодевъ, безъ малйшаго угрызенія совсти совершающихъ самыя страшныя дла, и людей, полныхъ безграничнаго самоотверженія, которые до такой степени врны долгу, до такой степени преданы, что способны прощать величайшую несправедливость тмъ, кого разъ полюбили и признали своими повелителями или друзьями, и людей, проникнутыхъ горячею взаимною любовью, готовыхъ скоре умереть, нежели измнить другъ другу, и ревнивцевъ, которые изъ за ничтожнаго подозрнія доходятъ Богъ знаетъ до какихъ ужасовъ, губя въ конц концовъ, и чужую, и собственную жизнь, измнниковъ и льстецовъ, коварныхъ предателей, веселыхъ и беззаботныхъ гулякъ, хвастуновъ и трусовъ, безалаберныхъ умниковъ, которые только все разсуждаютъ, а дла не длаютъ, и, наоборотъ, людей съ желзнымъ характеромъ, которые, избравъ себ цль, напрягаютъ всю волю и вс силы, чтобы достигнуть ее.

Сообразуясь съ духомъ своего времени, Шекспиръ выводитъ на сцену какихъ-то сказочныхъ королей, герцоговъ и полководцевъ, заимствуетъ содержаніе для своихъ трагедій даже изъ древней исторіи, а между тмъ его герои, по вншности столь далекіе отъ насъ, намъ совершенно понятны. Мы слдимъ за ихъ дйствіями съ такимъ участіемъ и интересомъ, какъ будто они наши современники.

Почему это?

Да потому, что всмъ людямъ присущи одн и т же страсти, добрыя качества, пороки и недостатки. Чувство любви, ненависти, презрнія, жалости, гордости, зависти и т. д. такъ-же точно было свойственно древнему греку или римлянину, какъ средневковому рыцарю, или дворянину временъ Шекспира, или ныншнему барину, купцу, мщанину, крестьянину. Все дло въ томъ, насколько живо и врно показываетъ писатель развитіе страсти. Если онъ врно показываетъ ея развитіе, мы понимаемъ характеръ человка, понимаемъ, что онъ думаетъ и чувствуетъ и почему поступаетъ такъ, а не иначе. И для насъ ршительно все равно, когда жилъ этотъ человкъ — тысячу лтъ назадъ или всего двадцать, или живетъ еще и сейчасъ.

Наоборотъ, если писатель не уметъ правильно и ярко изобразить характеръ человка, хотя-бы и современнаго, мы остаемся совершенно равнодушными, не интересуемся дйствіями такого человка, говоримъ что все это писатель выдумалъ и въ жизни никогда ничего подобнаго не бываетъ.

Въ трагедіяхъ и комедіяхъ Шекспира большинство дйствующихъ лицъ изображается такъ живо, врно и ярко, что кажется, будто бы вы не на сцен ихъ видли и не въ книг о нихъ прочитали, а встртились, съ ними въ жизни, были съ ними лично знакомы и все, что знаете про нихъ — знаете изъ собственнаго опыта и наблюденія.

Чтобы выяснить это наглядне, остановимся боле или мене подробно на одномъ изъ

особенно выдающихся драматическихъ произведеній Шекспира, на трагедіи ‘Король Лиръ’. Содержаніе ея слдующее.

Старый король Лиръ, утомленный царственными трудами и заботами, хочетъ сложить съ себя ‘тяжелую ношу’ и уже безъ нея ‘плестись ко гробу’. Пора, говоритъ онъ, дать мсто юношамъ! У Лира три дочери. Старшая, Гонерилья, замужемъ за альбанскимъ герцогомъ, средняя, Регана, за корнуэльскимъ, а за младшую, Корделію, сватаются король французскій и бургундскій герцогъ. И вотъ теперь, наканун свадьбы младшей дочери, Лиръ хочетъ раздлить между ними свое государство. Самъ онъ поперемнно будетъ гостить то у одной, то у другой, то у третьей. Но прежде чмъ раздлить государство, король-отецъ требуетъ, чтобы дочери сказали ему, которая изъ нихъ больше любитъ его.

Гонерилья отвчаетъ, что любитъ отца больше, ‘чмъ выразить то можно слабымъ словомъ, чмъ свтъ очей, пространство и свободу, чмъ красоту, богатство, честь и жизнь’.

Король доволенъ и даритъ старшей дочери соотвтственную часть королевства.

Регана говоритъ, что она повторяетъ все сказанное раньше Гонерильей — съ однимъ лишь добавленьемъ:

Я считаю

Себя врагомъ всхъ радостей земныхъ

И счастіе всей жизни вижу только

Въ моей любви къ высокому отцу.

Довольный король награждаетъ и Регану. Очередь за Корделіей. Что она скажетъ отцу, она, его любимая дочь? ‘Ничего’, печально отвчаетъ Корделія. Лиръ пораженъ и разгнванъ. ‘Изъ ничего и выйдетъ ничего’,— произноситъ онъ грозно,— ‘подумай и скажи’. Но что можетъ сказать Корделія? Она знаетъ своихъ сестеръ, знаетъ, что въ нихъ нтъ и доли той любви къ отцу, о которой он такъ искусно разсказывали ему, знаетъ, что ея сердце переполнено любовью, но не уметъ она говорить, нтъ у нее пышныхъ и громкихъ словъ. ‘Я такъ несчастна,— обращается Корделія къ отцу,— моя любовь не скажется словами. Я обязана вамъ жизнью, вы воспитали, любили меня. Я плачу вамъ за это, какъ предписываетъ долгъ, я повинуюсь вамъ, люблю васъ и уважаю. Зачмъ моимъ сестрамъ мужья, когда он увряютъ, что любятъ только васъ одного? Придется и мн выйти замужъ и тогда тотъ, кому достанется моя рука, возьметъ съ нею и часть заботъ, и долга, и любви’.

Не доходятъ до сердца Лира простыя и правдивыя слова Корделіи. Онъ въ гнв, онъ убжденъ, что младшая дочь его не любитъ. Не сдерживая охватившаго его злого чувства, король лишаетъ Корделію наслдства и отрекается отъ нее. Графъ Кентъ, врный, преданный, любящій Лира царедворецъ, умоляетъ короля отмнить несправедливое ршеніе. Лиръ обрушиваетъ свой гнвъ и на Кента и изгоняетъ его изъ государства.

Одинъ изъ жениховъ Корделіи, бургундскій герцогъ, узнавъ, что его невста навлекла такое страшное негодованіе отца и лишена его милостей, отказывается отъ ея руки. Но французскій король, который дйствительно любилъ молодую двушку, съумлъ оцнить ея духовную красоту и чистоту. ‘Принцесса, говоритъ онъ ей, какъ ты богата въ своей нищет! Какъ ты мила въ немилости отцевской! Я радостно беру тебя — съ богатствомъ твоей души, отвергнутую всми. Король! твоя отверженная дочь — теперь царица Франціи прекрасной! Подвластны ей я самъ и мой народъ!’ ‘Бери ее, она твоя, король,— отвчаетъ почти до сумашествія доведенной гнвомъ Лиръ. Нтъ дочери такой у насъ… скоре… мы видть не хотимъ ея лица’.

Что же сестры Корделіи? О, конечно, он весьма довольны, что отецъ отдалъ имъ ея часть наслдства обидвъ сестру, которую он не любили и которой всегда завидовали. Но истинной благодарности къ отцу за его щедрыя дары ни Регана, ни Гонерилья не чувствуютъ. Наоборотъ, неожиданная опала Корделіи и изгнаніе Кента возбуждаютъ въ нихъ опасеніе. Тутъ сказывается замчательное пониманіе человческаго сердца, со всми его тончайшими движеніями. Не ясно-ли, что въ хитрыхъ и алчныхъ женщинахъ, любившихъ только себя, должна была тотчасъ же возникнуть подозрительность по отношенію къ отцу? Онъ слишкомъ вспыльчивъ и капризенъ, слишкомъ легко переходитъ отъ милости къ гнву, ршаютъ злыя дочери и съ этой, минуты он на сторож. Гонерилья, которая должна была первая принять у себя отца, встрчаетъ его требованіемъ, чтобы онъ уменьшилъ свою свиту вмсто ста до пятидесяти человкъ. Разгнванный Лиръ детъ къ средней дочери. Но та и о пятидесяти рыцаряхъ слышать не хочетъ. Довольно со стараго короля и половины. Въ конц концовъ Лиръ убждается, что дочери его обманули, что нтъ ему мста у нихъ. Въ непогоду, ночью, съ непокрытой головой направляется старый король въ глухую степь. Какая буря кипитъ въ его душ! Оскорбленная гордость государя, поруганное чувство отца, быть можетъ сознаніе глубокой вины передъ Корделіей — все это переполняетъ сердце Лира. Разсудокъ его не выдерживаетъ. Несчастный старикъ сходитъ съ ума.

Между тмъ французы, пользуясь раздорами между герцогомъ корнуэльскимъ и альбанскимъ, высаживаютъ свои войска въ Англіи. Корделія знаетъ о печальной участи отца. Она не только продолжаетъ его любить, она его любитъ еще больше прежняго, и сгораетъ желаніемъ успокоить и пріютить. Но судьба ршаетъ иначе. Враги берутъ Корделію въ плнъ и убиваютъ ее. старый король умираетъ у трупа дочери.

Вотъ какая страшная драма разыгралась изъ за такого, повидимому незначительнаго, повода, какъ тотъ, что дочь, горячо любившая отца, не сумла выразить свою любовь красивыми словами и тмъ прогнвала его!

По вншности, событія трагедіи какъ будто очень далеки отъ насъ: сказочный британскій король, властитель Франціи,— то же сказочный, герцоги корнуэльскій и альбанскій, ихъ жены… Между тмъ сущность событій, проникающій ихъ смыслъ, характеры людей — до какой степени это намъ близко и понятно, какъ хватаетъ за душу!

Не видимъ-ли мы сплошь и къ ряду въ жизни, что ловкіе и хитрые льстецы, на словахъ отлично расписывающіе и преданность свою, и любовь, и уваженіе, берутъ явный верхъ надъ людьми дйствительно любящими, чистыми и добрыми, только не умющими красно говорить.

Замчательно врно выдержаны Шекспиромъ характеры и злыхъ дочерей Лира, и милой Корделіи. Злые дочери, получивъ отъ отца все, что только онъ могъ имъ дать, не питаютъ къ нему ни малйшей признательности. Наоборотъ, он боятся, какъ-бы отецъ не отобралъ назадъ подареннаго и потому всячески притсняютъ и оскорбляютъ его, доводя до сумашествія. Щедрый даръ не пробудилъ въ ихъ сердцахъ и тни добраго чувства. Наоборотъ, онъ только разжегъ ихъ природную алчность, заглушившую послдніе остатки совсти. Корделія же, обиженная отцомъ, но дйствительно его любившая, не измнила къ нему чувствъ и посл обрушившейся на нее немилости. Ей не жаль было потеряннаго богатства, она страдала отъ несправедливости отца, отвтившаго ненавистью на горячую любовь. Вернуть любовь отца — вотъ о чемъ мечтала Корделія, а не о томъ, чтобы вернуть утраченную часть наслдства.

Мастерски рисуя характеры мрачные и злобные, какъ напримръ характеры дочерей Лира, благородные и великодушные, какъ напримръ характеръ французскаго короля, властные и раздражительные, какъ напримръ Лира, нжные и любящіе, какъ напримръ, Корделіи, Шекспиръ такъ-же превосходно изображаетъ и характеры забавные. Но не думайте, что тутъ все дло ограничивается смхомъ. Шекспиръ удивительный мудрецъ и вы у него даже не посметесь безъ того, чтобы не уразумть какую нибудь новую, важную сторону жизни и людей.

Самымъ забавнымъ изъ всхъ комическихъ героевъ Шекспира является рыцарь Фольстэфъ.— Какихъ только уморительныхъ приключеній не было съ Фольстэфомъ! Онъ и самаго мрачнаго человка способенъ заставить хохотать надъ своими потшными выходками. Но что собственно представляетъ собою этотъ весельчакъ? По отзыву одного изъ пріятелей Фольстэфа, онъ ‘нищъ, какъ Іовъ и нечестивъ, какъ его жена’. Онъ отъявленный бездльникъ, невообразимый хвастунъ, первйшій трусъ, плутъ и мошенникъ, человкъ лишенный всякаго благородства, не обнаруживающій ни одного добраго чувства. Онъ столь же неблагодаренъ, какъ и наглъ, столь же сластолюбивъ, какъ и лживъ. Онъ пьяница, скандалистъ, распутникъ. И такой-то возмутительно негодный человкъ, находитъ пріятелей и покровителей, съ нимъ водятъ знакомство, а нкоторые простодушные люди даже въ восторг отъ него! Не естественне-ли было-бы, если бы Фольстэфа отовсюду гнали съ негодованіемъ, какъ гонятъ десятки и сотни тысячъ людей, неизмримо лучшихъ чмъ онъ? Почему вообще всякихъ Фольстэфовъ (ибо ихъ великое множество), такъ часто встрчаютъ съ распростертыми объятіями? Потому, что безпутный рыцарь необыкновенно забавенъ, неистощимо веселъ въ своемъ забулдыжничеств и подкупаетъ своей беззаботностью. Можетъ быть ни въ чемъ слабость людская не ‘сказывается столь очевидно, какъ въ снисходительномъ, добродушномъ отношеніи къ негодяямъ, подобнымъ Фольстэфу. За часъ веселаго смха, за лихое собутыльничество имъ прощаютъ вс ихъ гадости и мерзости. Ничего, разумется, хорошаго тутъ нтъ и, вдоволь нахохотавшись надъ похожденіями Фольстэфа, вы, въ конц концовъ, испытываете горькое чувство. Да,

подъ ношей крестной

Весь въ крови влачится правый,

Между тмъ какъ плутъ безчестный

Встрченъ почестью и славой.

Тутъ, въ сущности, та же исторія, что и со льстецами, щедрыми на пріятныя слова. Имъ отдаютъ предпочтеніе передъ честными, добрыми и любящими людьми. Такъ-же точно и мнимо-добродушные весельчаки въ род Фольстэфа, пользуются успхомъ, потому что потакаютъ нашимъ слабостямъ, развлекаютъ насъ, служатъ намъ забавой.

Дятельность Шекспира, безпримрно плодотворная для европейскаго театра, не сразу, однако, оказала свое благодтельное вліяніе. Не сразу поняли и оцнили въ Европ великаго англійскаго писателя. Не сразу и театръ вышелъ на ту дорогу, на которой мы видимъ его теперь.

Въ XVII вк, во Франціи, при роскошномъ двор короля Людовика XIV, окружившаго себя чисто сказочною пышностью, театръ былъ, разумется, несравненно благоустроенне шекспировскаго. Тогда уже обставляли пьесы прекрасно и не ограничивались, вмсто декорацій, столбами съ надписями ‘лсъ’, ‘городъ’,, ‘лагерь’. Для королевскаго театра сочинялъ трагедіи извстный писатель Расинъ, а комедіи еще боле прославленный Мольеръ. Эти писатели несомннно обладали большими талантами, но ихъ и сравнивать нельзя съ, Шекспиромъ. Расинъ подражалъ древне-греческимъ драматургамъ, и въ свое время имлъ успхъ. По то, что у древнихъ грековъ выходило живо и врно, у него оставалось холоднымъ подражаніемъ. Теперь смотрть пьесы Расина очень утомительно. Въ нихъ слишкомъ мало жизни.

Комедіи Мольера чрезвычайно забавны, но совсмъ не такъ глубоки, какъ шекспировскія. Однако, скряги, лицемры, напыщенные хвастуны, тщеславные глупцы,— вс эти разновидности скверныхъ человческихъ характеровъ переданы имъ весьма ярко. Комедіи Мольера по справедливости заслуживаютъ вниманія и въ наше время.

Въ Германіи, съ середины XVIII вка и до начала XIX, дйствовали два замчательныхъ писателя, обогатившихъ своими драматическими произведеніями нмецкій театръ. Это Лессингъ и Шиллеръ. Они уже не подражали древнимъ грекамъ, подобно Расину, а являлись скоре послдователями Шекспира. Въ ихъ трагедіяхъ, какъ и въ трагедіяхъ великаго англійскаго писателя, дйствуютъ живые люди, чувства которыхъ намъ совершенно понятны и возбуждаютъ въ насъ настоящее участіе.

Посл Шекспира, Лессинга и Шиллера театру уже легко было выйти на широкую дорогу. Появилось много талантливыхъ драматурговъ, которые стали писать драмы и комедіи изъ современной жизни. Роскошь обстановки увеличилась. Декораціи начали длать такія, что можно забыть, находишься-ли на представленіи, или въ дйствительности видишь передъ собою настоящій лсъ, великолпный дворецъ, гордый рыцарскій замокъ. По мр распространенія образованія, количество людей, интересовавшихся театромъ, все увеличивалось и увеличивалось. Театры начали возникать не только въ большихъ городахъ, гд ихъ бываетъ по нскольку десятковъ, но даже въ маленькихъ городишкахъ. Посщаютъ сценическія представленія не одни богатые и образованные люди. За границей существуетъ не мало театровъ, въ которыхъ публика поголовно состоитъ изъ рабочаго и всякаго бднаго люда.

Подобнаго рода театры начали за послднее время возникать повсюду. Сценическія зрлища, если они устраиваются умлыми, понимающими и искренно любящими искусство людьми, дйствительно представляютъ одно изъ благородныхъ развлеченій и нужно радоваться, что эти развлеченія становятся нынче общедоступными.

До сихъ поръ мы говорили только о европейскомъ театр и старались, въ общихъ чертахъ, прослдить его исторію отъ древнйшихъ временъ до нашихъ дней.

Но театръ, а съ нимъ вмст и драматическая поэзія, не являются исключительнымъ достояніемъ европейца. Въ азіатскихъ странахъ, извстныхъ своей древней образованностью, а именно въ Индіи и Кита, сценическія зрлища существовали съ незапамятныхъ временъ.

О нихъ мы теперь и скажемъ нсколько словъ.

Индійская пьеса обыкновенно начинается особаго рода вступленіемъ. Прежде всего произносится молитва, затмъ главный актеръ разговариваетъ съ однимъ или нсколькими товарищами о представленіи, которое должно начаться вслдъ за этимъ.

По содержанію индійскія сценическія представленія — различны. Они бываютъ и комическія и трагическія, но главнымъ ихъ предметомъ почти всегда служитъ счастье и страданіе любви. Чрезвычайно ярко обрисовываются чувства молодой двушки или юноши, которые сначала упиваются радостью взаимной любви, потомъ или страдаютъ въ разлук, или забываютъ другъ друга по вол злыхъ чародевъ. Но чары разрушаются и любовь снова соединяетъ молодую чету.

Что касается китайскаго театра, то, не смотря на крайне бдную вншность, онъ безспорно процвтаетъ: китайцы очень любятъ театръ. Устройство его просто. Гд нибудь на перекрестк двухъ улицъ устраивается временный помостъ — вотъ вам

ДВА ЧТЕНІЯ О ТЕАТР.

ЧТЕНІЕ ПЕРВОЕ.Театръ въ прежнія времена и въ разныхъ странахъ.

Читайте также:

ЧТЕНІЕ ПЕРВОЕ.
Театръ въ прежнія времена и въ разныхъ странахъ.