ПОЛНОЕ СОБРАНІЕ СОЧИНЕНІЙ
М. Л. МИХАЙЛОВА
СЪ ПОРТРЕТОМЪ, КРИТИКО-БІОГРАФИЧЕСКИМЪ ОЧЕРКОМЪ И БИБЛІОГРАФИЧЕСКИМЪ УКАЗАТЕЛЕМЪ
Подъ редакціей
П. В. БЫКОВА.
МАРЬЯ ИВАНОВНА.— СВЯТКИ.— КОРМИЛИЦА.— ДУНЯША.— ДЕРЕВНЯ И ГОРОДЪ.— НАПРАСЛИНА.
ИЗДАНІЕ Т-ва А. Ф. МАРКСЪ.
С.-Петербургъ.
На деревянной террас, выходящей на широкій дворъ, во второмъ этаж одного огромнаго петербургскаго дома, народонаселеніе котораго могло бы равняться съ числомъ обитателей иного узднаго городка,— стояла, облокотившись на перила, молодая двушка, закутанная въ большой блый платокъ. Нельзя сказать, чтобъ она была прекрасна: въ чертахъ лица ея было мало правильности, впрочемъ, эта-то самая неправильность придавала ей особенную привлекательность. Волосы ея были черны и гладко облегали довольно круглое свжее лицо, покрытое легкимъ румянцемъ, глаза были ярки и подернуты влагой удовольствія… Видно было, что она ждала кого-то. Порою нетерпливо обращала она свои черные глаза къ той сторон террасы, гд была лстница, и при едва слышномъ шорох легкая улыбка пробгала по ея тонкимъ розовымъ губамъ… Когда же все затихло, и никто не являлся, она наморщивала лобъ и, быстро отворотившись, смотрла внизъ, черезъ перила, на пустой дворъ, потому что было уже очень поздно…. Впрочемъ, ночь была свтлая, чисто петербургская.
Вотъ наконецъ на лстниц явственно послышались шаги… Двушка выпрямилась и хотла итти навстрчу, но вдругъ воротилась и спряталась за покрывало, висвшее на протянутой вдоль террасы веревк.
Съ лстницы вышелъ на террасу молодой человкъ… Проходя по ней, онъ осматривался на об стороны, какъ бы отыскивая глазами кого-то.
Когда онъ подошелъ къ развшенному покрывалу, двушка громко ударила въ ладоши и выскочила изъ своего убжища…
— Что,— испугался?— сказала она ему со смхомъ.
— Какая же ты проказница!— отвтилъ молодой человкъ.— Я ужъ думалъ, что тебя нтъ здсь!.. Поди же ко мн, поцлуй меня!..
И онъ взялъ ее за руку.
— Не хочу!— проговорила она.— Вотъ теб наказаніе за то, что ты опаздываешь…
— Ну, прости меня!.. Не буду!.. Право, въ послдній разъ…
— Хорошо!.. Такъ и быть, и я прощаю въ послдній разъ!— сказала двушка, подставляя молодому человку свои губки…
— Вотъ такъ лучше!— сказалъ онъ, цлуя ее.— А ты давно здсь?..
— Давнымъ-давно… Какъ только уложила Митю спать, такъ и вышла сюда. Часа два дожидаюсь тебя… а ты!..
И она, капризничая, выдернула свою руку изъ руки молодого человка.
— Ну, полно, моя душа!.. Не сердись!.. Я не виноватъ…
— Ты всегда не виноватъ…
И она подошла къ нему, положила свою маленькую руку ему на плечо и глядла ему въ глаза. Молодой человкъ рукою обвилъ талію двушки и приложилъ свои губы къ ея разрумянившейся щек.
Но оставимъ ихъ въ этомъ положеніи… Они простоятъ еще долго молча и цлуясь.
Александръ жилъ въ одной изъ квартиръ, выходившихъ дверями на террасу. Ему былъ двадцатый годъ.
Дуняша была племянница управляющаго домомъ, жившаго тоже въ одной изъ квартиръ на террас… Она жила у дяди потому, что была круглая сирота, помогала тетк въ хозяйств и няньчилась съ маленькимъ двоюроднымъ братцемъ. Ее очень любили родственники за тихій, покорный нравъ и за заботы объ маленькомъ Мит… Дуняш было шестнадцать лтъ.
Когда Александръ нанялъ квартиру въ этомъ дом, рядомъ съ квартирою управляющаго, то Дуняша часто видла его на лстниц и на террас. Ей понравился молодой человкъ, и она часто нарочно выходила на террасу, чтобы встрчаться съ нимъ.
Александръ тоже обратилъ вниманіе на двушку. Ему очень хотлось завязать какъ-нибудь разговоръ съ нею, но онъ какъ-то все не находилъ предлога.
Однажды, возвращаясь откуда-то, Александръ несъ съ собою довольно большую связку книгъ. Когда онъ взошелъ на террасу, Дуняша вышла изъ своей двери. Въ это самое время шнурокъ, связывавшій книги у Александра, развязался — и цлый десятокъ томовъ покатился на полъ… Онъ наклонился и началъ собирать ихъ.
— Позвольте, я вамъ помогу,— сказала Дуняша, поднимая съ полу два томика.
— Помилуйте! Зачмъ трудиться?— отвтилъ Александръ, не безъ удовольствія начиная разговоръ съ Дуняшей.
— Помилуйте! Что за важность?— сказала она: — вы и такъ устали, и еще сами наклоняетесь подбирать книги.
— Благодарю васъ!— продолжалъ Александръ, принимая изъ рукъ ея книги…
При этомъ онъ не могъ побдить сильнаго желанія пожать ей руку и прижалъ слегка рукою ея розовый пальчикъ.
Нжная краска выступила на лиц двушки, и она сказала, улыбаясь:
— Что это за книги?
— Это Лермонтовъ и два французскихъ романа.
— Ахъ, я знаю всего только одно стихотвореніе Лермонтова: ‘Молитву’… я его списала для себя. Какъ это хорошо!.. Мн хотлось бы прочитать вс его стихи.
Александръ, давно искавшій случая познакомиться съ хорошенькой двушкой, былъ очень радъ предложить ей одинъ томикъ любимаго поэта.
Такъ началось знакомство между Александромъ и Дуняшей.
Была свтлая лунная ночь или, лучше сказать, сумерки, какія бываютъ лтомъ въ Петербург между вечеромъ и утромъ.
Александръ позвалъ Дуняшу гулять. Они долго ходили по набережной Невы и наконецъ сли на скамь у гранитной набережной.
Дуняша наклонилась на плечо Александра и тихо заплакала.
Онъ смутился…
— Что съ тобой?— спросилъ онъ въ волненіи.
— Ничего!— отвтила она, отирая слезы.— Мн грустно сегодня… Мн кажется, намъ не долго быть вмст.
— Что за странныя мысли?.. Вдь ты со мной теперь… Зачмъ же думать о будущемъ?
— Мн кажется, что я съ тобой сегодня въ послдній разъ…
Лицо ея горло, глаза ярко блестли… Она была такъ хороша въ слезахъ… Александръ долго въ упоеніи держалъ ее въ объятіяхъ.
Нева, гладкая, какъ стекло, спала въ гранитныхъ берегахъ, во всю ширину ея серебрился снопъ лунныхъ лучей… Никто не проходилъ по набережной, изрдка слышался громъ экипажей, да порою лишь весла мрными взмахами разрзали гладь рки, и струи ея тихо журчали.
Они долго сидли, глядя другъ на друга… Ясны, безоблачны были небеса, тихо катился по нимъ мсяцъ… Мало-по-малу ихъ черныя мысли разсялись, и они снова были счастливы…
— Послушай-ка, Дуня!— говорилъ старикъ-управляющій своей племянниц.— Я хочу поговорить съ тобою о важномъ дл.
— Что такое, дядюшка?— спросила Дуняша съ тайнымъ волненіемъ.— Я васъ слушаю…
— А вотъ что… Ты теперь ужъ не маленькая двочка, можешь сама разсудить, что не вкъ же теб сидть въ двкахъ на ше у дяди… Пора теб и замужъ.
Дуняша молчала…
— Вотъ Василій едоровичъ мн вчера говорилъ о теб… Ты ему очень нравишься. ‘Хорошая, говоритъ, хозяйка будетъ’. Конечно, онъ человкъ не молодой, но зато степенный и съ достаткомъ… Это для тебя счастье! Какъ ты думаешь?
Дуняша молчала, и слезы катились по ея щекамъ.
— Ну, что?.. Согласна ли ты выйти за него?..
— Согласна!— прошептала едва внятно двушка, не смя возражать человку, длавшему ей столько благодяній.
А можетъ-быть, и внутреннее чувство сказало ей, что любовь Александра — не больше, какъ минутная вспышка молодой крови…
На другое утро Дуняша рано вышла на террасу. Глаза ея были красны… Она не спала всю ночь и все плакала.
Александръ собрался по своимъ ддамъ и встртилъ ее на лстниц.
— Что съ тобой?.. Ты плакала?— спросилъ онъ.
— Мое предчувствіе сбылось, Саша!
Въ первый и вмст въ послдній разъ назвала она такъ Александра.
— Что такое?.. Скажи скоре!..
— Я выхожу замужъ!— тихо проговорила Дуняша.
— Какъ?.. За кого?..
— Помнишь того небольшого пожилого господина, который часто бывалъ у насъ?— сказала Дуняша прерывающимся голосомъ.
Александръ старался утшить ее, но рчь его была холодна противъ обыкновенія.
Они оба чувствовали, можетъ-быть, сильне прежняго, и именно потому-то слова не сходили у нихъ съ языка.
— Возьми это!— сказала Дуняша, подавая Александру небольшой свертокъ бумаги.— Тутъ мои волосы…
И она быстро ушла, закрывъ лицо руками.
Наконецъ насталъ день Дуняшиной свадьбы. Ее одли въ внчальное платье, убрали ея черные волосы внкомъ блыхъ цвтовъ.
Василій едоровичъ въ бломъ галстук, съ офиціальной физіономіей, приличной торжественному случаю, пріхалъ въ церковь минутъ за пять до невсты…
Привезли и Дуняшу… Она была мертвенно блдна.
Наконецъ ихъ обвнчали…
Александра не было въ церкви… Дня три тому назадъ онъ съхалъ съ прежней квартиры.
А вотъ теб и эпилогъ, добрый читатель, благосклонно дочитывающій даже такіе глупые разсказы, каковъ мой… Александръ мсяца два не видалъ Дуняши… Образъ ея все боле и боле измнялся въ его воображеніи, и наконецъ прежняя Дуняша, которую онъ любилъ такъ двственно, представилась ему теперь не боле, какъ молоденькою женой стараго мужа. Онъ иначе полюбилъ ее.
‘Она, врно, скучаетъ бдняжка!’ — подумалъ Александръ и… отыскалъ ее.
Онъ очень часто бываетъ у Авдотьи Ивановны, но только тогда, когда Василія едоровича нтъ дома… Отчего происходитъ сіе послднее? Я не справлялся.
1847.
Прочитали? Поделиться с друзьями:
