‘Міръ Божій’, No 9, 1898
Духоборы-переселенцы на Кавказе, Духоборы, Год: 1898
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Духоборы-переселенцы на Кавказ. Корреспондентъ ‘Новаго Времени’, путешествовавшій по черноморскому побережью Кавказа, случайно проспавъ станцію, на которой долженъ былъ выйти, попалъ въ деревню переселенцевъ-духоборовъ.
Мужики, пишетъ онъ, говорили со мной хорошимъ, понятнымъ языкомъ, у нихъ попадались иногда малороссійскія слова — трошки, сдайте, но за хохловъ я ихъ не могъ признать, во-первыхъ, они вс удивили меня особеннымъ костюмомъ, котораго хохлы не носятъ, во-вторыхъ, ихъ обращеніе между собою казалось чмъ-то инымъ, которое мн совершенно неизвстно. Молодежь приходила тихо, скромно, старики садились въ передній уголъ, бабы выдвигали миски, гремли ложками… Видимое дло — вс собирались ужинать.
— Вы, господа, должно быть, переселенцы?— спросилъ я.
— Такъ точно, господинъ. Мы — духоборы.
Теперь я понялъ все. Совершенно случайно я попалъ въ селеніе духоборовъ. Я тутъ же поршилъ остаться у нихъ и ждать ночного позда въ Батумъ. Духоборы были для меня интересне Боржома.
— Мы здсь временно,— сталъ разсказывать мн одинъ изъ старшихъ духоборовъ.— Первая наша партія уже сегодня прохала въ Батумъ, чтобы ссть на пароходъ. Это — изъ Сигнахскаго узда. А мы — изъ Ахалкалакскаго узда.
— Сколько времени вы живете въ Тифлисской губерніи, въ Горійскомъ узд?— спросилъ я.
— Съ 1895 года. Теперь думали скоро тронуться, но что-то, слышно, задержка есть, говорятъ, еще подождать надобно, изъ-за земли на остров Кипер заминка случилась, а какая — намъ неизвстно…
— Скажите, у васъ здсь что же, есть земля?
— Земли, милый человкъ, нтъ.
— Чмъ же вы кормитесь?
— Работаемъ, батрачимъ на мстныхъ жителей, на помщиковъ, на князьевъ равныхъ кавказскихъ.
Ну, и что же, какъ вашъ заработокъ?
— Да что, господинъ, плохо. Работа наша добре цнится, насъ нанимаютъ со всхъ сторонъ, только денегъ мало отдаютъ.
— Какъ такъ?
— А такъ. Вотъ я у одного помщика работалъ. Семьдесятъ рублевъ съ него надо получить, а онъ вынесъ семнадцать. Я ему говорю, а прочіе когда же отдашь? ‘Я, говоритъ, теб пришлю посл, въ Гоми’. Да ты ужъ, спрашиваю, отвть по совсти, пришлешь ли? ‘Не бойся, говоритъ, пришлю’. Я ждалъ, долго ждалъ, прихожу, кланяюсь, а онъ меня чуть не въ шею: сказано, говорить, обожди!
— А то этакъ народъ обижаетъ: дастъ теб землю, воздлывай, говоритъ, половину отдай мн!— замтилъ другой духоборъ.— Я тружусь, ночей не досыпаю, половину огорода ему, владтелю, отдамъ, а онъ ночью изъ моей половины все перетаскаетъ… Да что: лошадей отнимаютъ! Какъ-то тугъ пріхалъ на зар, хвать лошадь Демьяна. Тотъ ему кланяться и просить: побойся Бога, вдь это моя лошадь? Вынулъ тотъ кинжалъ, замахнулся: уйди, говоритъ, не то убью! Ну, Демьянъ и отступился: Богъ съ нимъ, пускай беретъ.
— Да вы бы на такія обиды въ судъ жаловались,— сказалъ я.
— Нтъ, господинъ, мы жаловаться не станемъ. Господь съ ними, съ обидчиками!
Долго мы такъ разговаривали, отъ домашняго обихода я попробовалъ разспросить духоборовъ объ ихъ нравственныхъ принципахъ, о сути ихъ ученія, не въ дорожныхъ замткахъ, конечно, распространяться объ этомъ фельетонисту-путешественнику, однако же, я долженъ сказать, что отъ духобора прежде всего требуется кротость.
— Наша молитва простая, господинъ!— говорили мн духоборы.— Вотъ мы какъ молимся (тутъ духоборъ зачиталъ на-распвъ):
‘Первое моленье —
Кротость и смиренье,
Второе моленье —
Тихій разговоръ.
Низкій поклонъ,
Умильный взглядъ’…
И то, что изложено въ этихъ стихахъ, по словамъ корреспондента, ‘въ самомъ дл выполняется духоборами строго и точно’, и не только какъ заученное правило, а какъ свойство, воспитавшееся и пріобртенное поколніями. Всякій входящій низехонько кланялся, всякій, кто выходилъ вонъ, сердечно прощался, разговоры ведутся тихо, взгляды другъ на друга устремляются ласковые, умильные…
‘Вглядываясь въ духоборовъ,— говоритъ корреспондентъ дале,— я замчалъ крпкую вру, въ физіономіяхъ не было и слда тупости (какъ мн разсказывали равные господа), а, напротивъ, въ глазахъ сверкалъ спокойный умъ и смышленость. Съ 1895 года ихъ живетъ близъ станціи Гоми до 300 человкъ. Жизнь ихъ терпка: безземельные батраки, эксплуатируемые жадными инородческими хозяевами, они, однако же, одты несравненно лучше всхъ этихъ грузинъ, грековъ и т. п. мусора здшняго края, извстнаго только пьянствомъ, воровствомъ и грабежами, почему же духоборы, какъ это кажется съ перваго взгляда, и здорове, и богаче кавказцевъ? А оттого, что они поддерживаютъ другъ друга, и самая горькая бда выносится ими сообща, дружно: напримръ, въ Гоми человкъ 15—20 сильно больны и работать не въ состояніи, прочіе духоборы работаютъ за больныхъ и кормятъ ихъ съ семьями, выздоровютъ больные — они начнутъ работать за вновь заболвшихъ, и все это совершается беззлобно, съ низкимъ поклономъ, съ умильнымъ взглядомъ’…
Корреспондентъ отвдалъ духоборческаго хлба-соли.
Не требовательны эти чернорабочіе: вода съ картофелемъ, лукомъ и огурцами — это у нихъ квасъ, квасъ съ огурцами — окрошка. Да еще говорятъ:
— Слава Господу и за это, господинъ! Есть хлбушка — дышимъ, славимъ Христа. А молоко и чай мы только больнымъ ребятишкамъ, да ужъ очень хворымъ большимъ даемъ. Для тебя, одначе, вскипятимъ воды, попотчуемъ тебя!
— Нтъ, нтъ, спасибо, не надо,— отказался я.— Я вотъ хлбъ мъ, борщъ хлебаю… Что вы, господа,— разв я больной?
— Да вдь гость-то ты дальній, изъ Москвы/Выпей чайкю, коли желаешь. Я еще разъ отказался.
Посл ужина я вышелъ на крыльцо, часть духоборовъ помоложе (мужчины и женщины) сли въ сторон и запли… это была стройная и заунывная псня,— особенная, врод церковной, но своеобразная.
— Вотъ и вс наши удовольствія, милый человкъ,— сказалъ мн старый духоборъ.— День работаемъ, вечеромъ посидимъ наруж, попоемъ трошки и спать… Вся наша радость въ хвал Господу Христу. Помогъ Онъ намъ прожить день безъ грха — мы поемъ псалмы пророка Давида…