Друзья.
Друзья.
Разсказъ Маріи Анчаровой.
Разсказъ Маріи Анчаровой.
* * *
* * *
* * *
МАРЯ АНЧАРОВА.
‘Приазовскій край’. 1916. No 95. 10 апреля.
Друзья, Анчарова Мария Семеновна, Год: 1916
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Степка Клещъ лтъ съ восьми началъ воровскую карьеру и благополучно несъ на дюжихъ плечахъ своихъ бремя опаснаго промысла до самой солдатчины. Въ рот онъ какъ-то разомъ остепенился, принялъ очень аккуратный и старательный видъ, а къ концу службы даже влюбился.
— Врзался, то есть, по самый носъ,— какъ опредлялъ Степанъ свое чувство.
Выйдя въ запасъ, онъ женился и, занялся слесарнымъ мастерствомъ, наиболе ему знакомымъ.
Смазливая Груша, вертлявая и кокетливая въ двушкахъ, хозяйкой стала обстоятельной, домовитой, даже прижимистой. Помаленьку купили на Собачьемъ хутор домикъ, обзавелись полнымъ хозяйствомъ, а подъ конецъ и на книжку кое-что отложили.
Особенно любилъ бывшій воръ праздники. Самъ закупалъ провизію, совался во вс горшки, которыми грохотала у печки располнвшая Груша, самъ же убиралъ и праздничный столъ.
По всмъ правиламъ справлялась масленица, о Рождеств закатывали гуся съ начинкой фунтовъ въ десять всомъ, а ужъ про Пасху и говоритъ нечего. Куличей, окороку, колбасъ, всего набиралъ Степанъ столько, что потомъ посл праздника чуть не мсяцъ остатки додали.
Война потревожила было безпечальную жизнь Степана Васильича, однако, онъ увернулся: устроился на заводъ работающимъ на оборону, въ свободное время частные заказы исполнялъ, и благосостояніе почтенной пары все упрочивалось.
Только къ полуночи подъ Свтлое Воскресенье кончили Степанъ Васильевичъ съ Аграфеной Петровной предпраздничныя хлопоты. Приготовили столъ, разставили промежъ куличей за большія деньги добытыя бутылки съ коньякомъ, виномъ и настойкой, умылись, пріодлись и ушли въ церковь къ заутрен…
А часъ спустя, черезъ черное крыльцо осторожно, не спугнувъ со бакъ, безшумно снявъ пробой задвижки, забрался въ квартиру рыжій большой парень въ рванномъ пижачишк и, снявъ на кухн сапоги, тихонько, чуть дыша, сталъ обходить квартиру.
Убдился, что никого лтъ, посмллъ, досталъ изъ кармана крохотную лампочку, зажегъ ее. услся передъ наготовленной пасхальной дой, свернулъ папироску и не спша сталъ пускать кольца дыма.
Потомъ, забросивши окурокъ въ щелку, двинулся первымъ дломъ въ хозяйскую спальню. Вскрылъ коммодъ, долго и тщательно рылся въ немъ, наконецъ, употлъ, выпрямился, лихо ругнулся.
— Окромя блья ничего.
Забылъ дурень, что хозяева въ церковь ушли, все что подороже на себя нацпили.
Перешелъ въ столовую, занялся буфетомъ.
Работалъ не спша, казалось времени много. И не замтилъ какъ оно пробжало….
Степанъ Васильевичъ еще черезъ заборчикъ увидать, что сквозь ставень огонекъ просвчиваетъ. Мигомъ сообразилъ, сдалъ жен свяченные куличи и веллъ дожидаться на улиц, а самъ тихонько вошелъ въ калитку, на черномъ крыльц разулся, не дыша ощупью пробрался черезъ темную кухню и заглянулъ въ столовую.
У стола стоялъ рыжій парень и увязывалъ въ скатерть окорокъ, яйца, колбасы.
Степанъ Васильевичъ тнью подошелъ къ вору, обхватилъ его сзади и крпко притиснулъ къ себ.
Въ первую минуту воръ обомллъ отъ испугу… Потомъ дернулся и началъ вырываться.
Хозяинъ, оглядвшись, увидалъ, что воръ безъ оружія, отпустилъ. Однако, на всякій случай, взялъ въ руку большой кухонный ножъ, остро отточенный для окорока… Приготовился воръ встряхнулся, словно изъ воды вылзъ, обернулся, поглядлъ на хозяина…. Хозяинъ на вора… Помолчали…
Потомъ физіономіи у обоихъ осклабились, потомъ улыбнулись и вдругъ захохотали. Да какъ!.. Такъ что, отдуваясь, едва добрались до стульевъ приссть.
— Хо-хо-хо! завывалъ Степанъ Васильевичъ во всю свою здоровую глотку.
— Гы-ы-ы…— тянулъ низкимъ басомъ воръ.
— Степка Клещъ!… Вотъ ты гд!
— Санька Висльникъ!… А я то думалъ….
— Узналъ?…
— Я какъ же! Вдь чай не мало вмст работали!..
— Ловко!.. Выходить, сегодня разомъ на одну работу попали.
— Какую роботу?..
— Да, вотъ тутъ въ квартирк хозяина то благословили.
— Кого, дуракъ?
— Хозяина…
— Да, вдь хозяинъ то я!…
— Ты!?…— Воръ и изумился до послдней крайности, и не поврилъ, и испугался.
Степанъ Васильевичъ его успокоилъ:
— Былъ ты, Санька, дуракъ, дуракомъ и остался. Хозяинъ въ дому я, и ты меня чуть было не облопошилъ. Ну, а теперь время терять нечего. Какъ былъ ты мн другъ, такъ по дружески обойдусь я съ тобой. Похристосуемся, да и за столъ!.. закусимъ, выпьемъ, побалакаемъ…
Воръ все съ той же идіотской отъ изумленія рожей подставилъ хозяину губы…
Аграфена Петровна, прождавъ мужа, устала, начала волноваться и, наконецъ, ршила пойти поглядть, что сталось съ Степаномъ Васильевичемъ.
Вошла въ домъ осторожно, въ кухн остановилась, прислушалась и услыхала, что въ столовой звенятъ стаканы и мужъ чего то громко хохочетъ.
Вошла и ахнула… Степанъ Васильевичъ и рыжій, обнявшись, сидть на диван, держали въ рукахъ стаканы съ плескавшимъ черезъ края виномъ, и хозяинъ кричалъ:
— А помнишь, какъ мы въ Вятк подъ Пасху тоже купца обработали!.. Такой еще пузатый былъ!…