Доминикин
Доминикин
Телассон.
——
Доминикин, Телассон Жан-Жозеф, Год: 1805
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Доминикин принадлежит к числу тих людей знаменитых и вместе любезных, которых творения заставляют сожалеть, что мы незнакомы с самим художником. Трогающая простота, чистосердечие и добродетель живо изображены на всех его картинах — вот первый отличительный характер Доминикиновой кисти, другой состоит в том, что сей славный художник, более нежели все прочие, наблюдал истину в историческом своем стиле. Ни над чем столько он не трудился, как над точностью в подражании натуре, зато все написанное рукою Доминикина так же прекрасно, как сама натура. На картинах его видите величие, истину и правильность в рисовке. Если Доминикин уступает другим живописцам в возвышенности, то по крайней мере никто не превзошел его в строгой истине. Он не приводит в изумление, но трогает и пленяет. Чим прилежнее рассматриваете его творения, тем более любите художника. Главное достоинство в головах, им написанных, есть милая простота, пленяющая своею выразительностью даже и тогда, когда не во всем соблюдена строгая правильность.
Доминикин весьма много споспешествовал усовершенствованию искусства выразительности, Пуссен отдавал ему преимущество в том пред всеми живописцами, однако осмеливаюсь думать, что для большей точности, ему надлежало бы показать еще более огня, еще более возвышенности. Нельзя не удивляться Доминикину, когда он изображает страстных молодых женщин и девушек. Как хорошо понимал он, в чем состоит сия неизвестность, сия сомнительность — обыкновенный удел слабости и юного возраста. На лицах женщин видите какую-то иудейскую любезность, которая пленяет в трагедиях: Афалии и Эсфири, никто лучше его не умел изобразить прелестных подружек Эсфири, пленных дщерей Сиона, воздыхающих о берегах Иорданских. Можно также сказать, что никто лучше его не умел изобразить невинности и чувства сердечного, которые в простых душах рождали веру и благочестие в первые времена христианства. Хотите увериться в справедливости? Вспомните о часовне Св. Цецилии, находящейся в Риме: взгляните на картину молящихся, которая стоит в Парижском Музее. Положим, в сей последней картине нет искусства в расположении, в свете и красках, зато сколько восхищающих подробностей, сколько истины в формах и наружности прелестных детей, какая выразительность на лицах молодых девушек. Жаркое благочестие, ангельская невинность возвышают красоту, сияющую в чертах их.
Можно еще прибавить, что никто не умел искуснее Доминикина изобразить на лицах мужчин благочестивого смирения, внушаемого христианскою религиею. Причащение Св. Иеронима есть лучшее произведение кисти Доминикиновой и вообще живописного искусства: он сам чувствовал в сердце своем то, что выразил на лице праведного мужа. Умирающий старик весьма живо представляет слабость бренного тела и спокойствие души добродетельной, на лицах людей, окружающих одр, видна печаль, умеряемая благочестивою покорностью Всевышнему Промыслу: расположение в сей картине нравится и глазам, и уму, и сердцу. Надобно однако признаться что Доминикин занял у Августина Карака мысли, расположение группы и многие подробности: но он так хорошо умел сим воспользоваться — подражание столько превзошло образец свой, что зритель охотно извиняет художника в сделанном хищении, которое прославило его, и обогатило искусства сокровищем многоценным. Мученик, Св. Андрей, написанный в Риме, служит ясным доказательством, что Доминикин и сам был в состоянии родить мысль прекрасную, сия картина, по которой учатся все живописцы, удивляет своим расположением, правильностью, величием, истиною и простотою.
Картина, представляющая страдание Св. Агнессы, есть, может быть, та самая, в которой наиболее видны дарование и оригинальность художника. Здесь нарушены все законы живописи. Расположение сделано по-видимому весьма дурное, противное правилам: разверстые небеса, ангелы, играющие на мусикийских орудиях и поставленные выше главного предмета, должны бы разделять внимание зрителя, женщины, без дела стоящие подле костра, должны бы охлаждать принимаемое участие. Несмотря на то сия картина дает самое сильное впечатление на душу. Группа Св. Мученицы столь прекрасна, столь величественна, что невольным образом должно на ней остановиться, растроганный зритель ничего другого не видит, кроме противоположности палача и невинной жертвы, он ничего не видит, кроме ужасного человека, который с равнодушием вонзает широкий кинжал в грудь непорочной девы, ничего не видит, кроме красоты Святой Мученицы, которая показывает, что боль для нее нечувствительна, ничего не видит, кроме лица, на котором изображена бледность смерти и огонь небесного восторга.
В картинах Доминикина видно какое-то добродушие, какая то простота образцовая и пленяющая, которую находим в сочинениях Лафонтена. Доминикин и Лафонтен весьма сходны между собою легкими ошибками и любезною нерадивостью. Аннибал Карак, разговаривая с братом своим Августином, с Гвидом, с Альбаном, мог бы сказать о Доминикине то, что некогда Мольер сказал поэтам Шанелю, Боало и другим о Лафонтене: ‘Он так прост, что думает, будто мы его умнее’.
Доминикин не имел того пиитического дарования, которое необходимо нужно всякому художнику, желающему изображать предметы мифологические, или случаи, взятые из баснословной греческой истории, принесение на жертву Ифигении у него ничем не разнится от страдания христианской девы. Он не имел того вкуса, который пленяет с первого взгляда на картину, не имел той очаровательности, которая особенно состоит в искусном расположении предметов, в свете и красках: несмотря на то, Доминикин есть один из славнейших живописцев, которые говорят сердцу языком вразумительным, и которых слава час от часу распространяется. Современники не отдавали должной справедливости его таланту, предпочитали ему живописцев низшего класса, и сею несправедливостью утвердили его славу: ибо огорченная душа его воспламенялась от чувствительности, и напечатлевала ее на картинах. Потомство отмщает за Доминикина, оно предает забвению тщеславных его совместников, и венчает память его зрелыми похвалами. Усилия зависти, невежества и пронырства иногда составляют мрачные тучи, заслоняющие блеск дарований, но гений рано или поздно рассыпает их, и сияет во всем велелепии.
Телассон Ж.Ж. Доминикин / Телассон // Вестн. Европы. —— 1806. —— Ч.25, N 2. —— С.96-101.