ПОЛНОЕ СОБРАНІЕ
СОЧИНЕНІЙ
. М. PШЕТНИКОВА
ПЕРВОЕ ПОЛНОЕ ИЗДАНІЕ
ПОДЪ РЕДАКЦІЕЙ
А. М. СКАБИЧЕВСКАГО.
Съ портретомъ автора, вступительной статьей А. М. Скабичевскаго и съ библіографіей сочиненій . М. Pшетникова, составленной П. В. Быковымъ.
Цна за два тома — 3 руб. 50 коп., въ коленкоровомъ переплет 4 руб. 50 коп.
С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
Изданіе книжнаго магазина П. В. Луковникова.
Лештуковъ переулокъ, домъ No 2.
1904.
Попалъ я въ управляющіе вотъ какимъ манеромъ. Есть въ Питер купецъ. Онъ тмъ и наживаетъ деньги, что дома строитъ и эти дома продаетъ, а этому купцу былъ знакомъ мой хозяинъ, у котораго я, живя въ Крыму, сверхъ коронной службы, занимался частно… Только какъ-то зимой патронъ и говоритъ мн: ‘парень, подемъ, я т покажу Питеръ. Я, говоритъ, проживу въ немъ года полтора и, коли хошь, на службу опредлю и свои занятья дамъ…’ Ну, я и обрадовался: фортуна, значитъ, повезла.
Нечего и говорить о томъ впечатлніи, какое произвела на меня столица. Прежде я живалъ въ такихъ мстахъ, гд всего-то людей человкъ сто, а въ Питер вонъ и въ пятиэтажныхъ домахъ по триста человкъ живетъ. Страсть!
Прожилъ я годъ весело и на службу ходилъ въ департаментъ, и съ разными домовыми управляющими познакомился. Живутъ они хорошо, денегъ тратятъ много и все-таки деньги имютъ: потому что важные домовладльцы въ свои дла не вступаются. А управляющему и пожива: напримръ, въ дом сорокъ квартиръ, и вс квартиры заняты, а управляющій отдаетъ домовладльцу деньги за тридцать или тридцать пять квартиръ, да ремонтъ одинъ приноситъ имъ большія выгоды. Слушаю-послушаю ихъ — зависть беретъ: и жалованье они получаютъ, и квартиру имютъ готовую, а я изъ департамента получаю двнадцать цлкачей да за квартиру съ содержаніемъ издерживаю до тридцати рублей: а тутъ какъ разъ горе: дла моего патрона пошли скверно… И сталъ я проситься въ управляющіе домами. Патронъ и исхлопоталъ къ знакомому купцу-аферисту, что дома строитъ. Этихъ господъ, впрочемъ, много въ Питер.
Иду, сердце замираетъ оттого: приметъ или нтъ, а если приметъ?.. Подхожу: домъ четырехъэтажный, выходитъ на дв улицы, въ первомъ этаж лавки, магазины, надъ ними вывски, два подъзда, двое воротъ. Кругомъ воротъ вывски, бумажки съ надписями приколочены. У однихъ воротъ ручка отъ звонка, позвонилъ, никто не является… Пошелъ дальше: дворъ узкій, большой, кругомъ сперва сараи каретные, ходы въ подвалы или чердаки, а какъ кверху взглянешь, сдлается больно: пять этажей, окна то ниже, то выше противоположныхъ… Надъ крыльцами кое-гд вывски, нумера квартиръ 7, 11, 12, 20, и т. д. Во дворъ то-и-дло приходятъ разные торгаши, шарманки, изъ крылецъ выходятъ бдно-одтыя женщины, подмастерья и т. д. ‘Вотъ, думаю, пожива-то будетъ!…’ Ищу дворницкую, кое-какъ отыскалъ въ подвал, темнота, ступеньки скользкія, чуть шею не сломилъ. Дверь заперта на замокъ… Стою я у дворницкой, противъ прачечной, находящейся въ подвал, считаю окна и думаю: какъ же съ улицы домъ четырехъэтажный? а во двор пятиэтажный? Диво! Вдругъ выходить изъ одного подвала дворникъ съ огромной вязанкой дровъ. Я подошелъ къ нему.
— Скажи, любезный, дома хозяинъ?
— Кто?
— Хозяинъ дома?
Дворникъ презрительно поглядлъ на меня и отплюнулъ въ сторону.
— На что?
— Нужно.
— Отъ кого?
— Самъ отъ себя, говорю.
— Нтъ дома, ухамши.
Однако я и безъ дворника доискался хозяина и пришелъ на другой день.
Онъ меня принялъ важнымъ манеромъ, распросилъ, кто я такой, объявилъ, что беретъ меня, далъ разныя наставленія.
Онъ мн назначилъ гд-то квартиру въ десять рублей съ его дровами, потомъ подалъ мн два пальца лвой руки, но въ это время пришелъ толстый дворникъ изъ татаръ съ книгой подъ лвой мышкой. Домовладлецъ веллъ ему проводить меня въ мою новую квартиру.
Пошли мы грязной, темной лстницей. На дверяхъ дощечки или мастеровъ, или съ фамиліями квартирантовъ. Въ третьемъ этаж дворникъ показалъ мн на двери и сказалъ:
— Хозяинъ живетъ. По одной лстниц съ нимъ фатера вамъ. Завсягды ходить близко.
Чмъ выше я поднимался, тмъ больше мн не нравилась лстница: узкая, съ частыми поворотами, темно, и душно, и грязно. Наконецъ, тузъ отворилъ двери. Въ кухн обоевъ нтъ, сыро, плита лопнула. Изъ кухни два хода въ комнаты. Три комнаты: одна большая съ обоями, другая тоже большая безъ оконъ, третья узкая безъ обоевъ, съ отпадавшей штукатуркой, гнилыми рамами, прогнившимъ въ переднемъ углу поломъ. Въ этой сырой комнат я предложилъ сдлать кабинетъ, въ темной спальню, въ большой — чистую.
— Жильца пускать можно,— сказалъ мн дворникъ, размахивая рукою въ большой комнат съ обоями и хваля всю квартиру.
— Здсь, должно-быть, холодно?— спросилъ я.
— Дрова хозяйски: пали!
Скоро я переселился. Домовладлецъ надавалъ мн разныхъ книгъ, тетрадокъ и бумагъ. Квартирныя книжечки онъ веллъ приносить мн каждый мсяцъ и сказалъ, что все, что въ нихъ напечатано, я долженъ неуклонно исполнять.
Пришли ко мн три дворника: они поздравили меня, а одинъ молодой ухарскій дворникъ попросилъ на чаекъ.
— Что вы длаете?— спросилъ я дворниковъ.
— Работы много-съ… 30 квартиръ… Умаешься какъ собака… А самъ ничего не платитъ. Бдные жильцы по мелочи платятъ, а сами знаете, бочка воды въ мсяцъ стоитъ тридцать рублей.
— Ну, а старшій что длаетъ?
— Онъ лежитъ. Онъ старый дворникъ: мы отъ него опредляемся, какъ кто не понравится изъ насъ — прогонитъ. И отъ квартирантовъ, что есть, деньги себ беретъ, а самъ жалованья получаетъ пятнадцать.
— Зато, что въ кварталъ ходитъ,— сказалъ другой дворникъ.
Сталъ я перебирать вниги, читаю: цна квартирамъ разная: есть и три тысячи въ годъ, а самая дешевая моя — десять рублей. Много книжекъ печатныхъ, вроятно, для того, чтобы жильцы вполн повиновались домовладльцу: на конц второго листка, которымъ оканчиваются взаимныя условія, подобныя контрактнымъ, подпись (сперва нанимателя, потомъ домовладльца). Захотлось мн, какъ управляющему домомъ, самому поглядть, что за квартиры, и съ какими квартирантами я буду имть дла. Пошелъ въ противоположный нумеръ, что на одной со мною лстниц. Въ кухн блье стираютъ, кто-то гд-то ругается, кто-то поетъ.
— Разв здсь можно стирать? На это прачечная есть,— сказалъ я и объяснилъ, что я новый управляющій.
— Да я пеленки…— отвтила мн кухарка дерзко.
— Нтъ, говорю, не пеленками пахнетъ…
Изъ комнаты вышла молодая женщина съ ребенкомъ.
— Ну, ужъ и квартира! Платимъ двадцать рублей, а чердака нтъ, отхожее мсто для четырехъ квартиръ, грязь, въ теплую погоду некуда поставить сливокъ… А тоже какія-то книжонки надавали: значится для 21 No и чердакъ и отхожее мсто… Пожалуйста, скажите хозяину. Здсь такая стужа, сырость… Отъ этого ребенокъ хвораетъ. Посмотрите, заслонки кое-какъ держатся.
Пошелъ въ другую квартиру: дрова колютъ въ кухн. Мн объяснили, что дворникъ, подлецъ, деньги беретъ, а дровъ не колетъ.
— Деньги, небось, полтора рубля исправно беретъ, а какъ воды принести, такъ разъ десять нужно сходить въ дворницкую,— жаловался какой-то господинъ.
Здсь жилъ отставной рубака съ содержанкой.
Въ третьей квартир осмотрлъ я комнаты — сыро, воняетъ чмъ-то нехорошимъ, стны плохо оклеены. Здсь была золотошвейная, и за эту квартиру платили тридцать два рубля. Пришла немолодая женщина и стала жаловаться на одного квартиранта, который ей уже другой мсяцъ не платитъ денегъ.
Въ одной квартир, сдланной вровень съ верхними чердаками, гадко: прачка живетъ, да дв какія-то бабы.
Зашелъ въ No третьяго этажа, лакей сказалъ: квартиру мн смотрть не слдуетъ: не прилично… На этомъ я и покончилъ осмотръ.
На другой день пошелъ къ хозяину и обсказалъ ему жалобы жильцовъ. Онъ закричалъ:— Это еще что за новость? Какіе еще имъ чердаки для блья, поправки за эдакія деньги: я сорокъ рублей въ сутки получаю доходу, да и тутъ живу безъ поправокъ. Они даже и деньги исправно не платятъ. Вотъ въ квартир No 8 да No 5 нужно будетъ позаботиться поправкой. Я думаю тысячи дв уйдетъ… А тутъ еще мостовую нужно чинить… Раззоренье! Сходите въ кварталъ, представьтесь, для того, чтобы васъ знали… Създилъ, приняли любезно, кого нужно угостилъ въ трактир.
Итакъ началъ я свою службу. Хлопотъ и возни съ жильцами пропасть: перваго числа пойдешь за деньгами — они ужо знаютъ и боятся, и, если кто иметъ, отдастъ и изъявляетъ претензіи на дворниковъ, на то, что они за прописку паспортовъ берутъ вдвое и втрое, не носятъ исправно дрова и воду. Но я, видя труды дворниковъ, только говорилъ: хорошо, постараюсь! У кого не было денегъ, т прятались, я не смлъ грозить имъ выздомъ изъ квартиры, потому что въ этомъ случа они бы вовсе не отдали денегъ, а захватить у нихъ нечего, да и какъ-то неловко. Кои отдавали, заложивъ вещи, а кои съзжали. Жильцы у насъ находились, потому что противъ другихъ домовъ квартиры дйствительно дешевыя, напримръ No 27 на солнечной сторон, въ три свтлыхъ комнаты, съ отдльными ходами, отдается за пятнадцать рублей. Да и въ эту цну у насъ есть еще три квартиры, только солнышко попадаетъ въ кухни. Кром этого, смотрвшимъ квартиры всегда говорили: здсь самъ управляющій жилъ, квартира сухая, теплая, дровъ зимой уходитъ не больше сажени… Дворники то-и-дло жаловались на жильцовъ: то жильцы не платятъ имъ денегъ, то ругаютъ ихъ, то имъ нужно таскать по ночамъ пьяныхъ жильцовъ въ пятый этажъ. Ну, просто я не зналъ, что и длать!.. Принялъ крутыя мры: если жилецъ пожалуется на дворника, я призову дворника, распеку за неисправности и скажу, чтобы онъ носилъ дрова и воду.
— Денегъ не платятъ,— скажетъ дворникъ.
— Не носи.
Жильцы стали жаловаться домовладльцу, тотъ призвалъ меня и распекъ. Я объяснилъ въ чемъ дло. Онъ объявилъ: дворники мн дороже, они домъ оберегаютъ, и сказалъ, что ему не нравится одинъ дворникъ за то, что онъ амурится съ прачкой,— и приказалъ мн прогнать прачку.
Порядокъ у насъ былъ соблюдаемъ въ точности: деньги я получалъ исправно, подрядчики не дополучали, дворники трезвые, въ праздники одваются прилично, съ жильцами нижнихъ этажей вжливы, послушны, и мною строго наказано каждому дворнику, какъ можно, стараться угождать важнымъ жильцамъ, а мелкую шушеру можно и обойти, потому она платитъ немного. Если имъ и будутъ носить воду изъ каналовъ, то вдь они ничего не смыслятъ… Также я приказалъ, по вол домовладльца, чтобы зимой вс жильцы платили дворникамъ по 60 коп. въ мсяцъ за освщеніе керосиномъ ихъ лстницъ. Они согласны. Двое заартачились, да хозяинъ веллъ отказать имъ отъ квартиръ,— согласились. Я, впрочемъ, пользуюсь и даровымъ свтомъ, потому-что я управляющій. Въ часъ я приказываю запирать ворота и не пускать никого во дворъ, и до часу моя кухарка то-и-дло звонитъ дворниковъ для того, что я де дома и нахожусь въ исправности… Мн забавно, что дворники разъ двадцать поднимутся ко мн на сто восьмую ступеньку отъ крыльца…
Да какъ погляжу я изъ окна въ то время, какъ у насъ во двор играютъ музыканты,— сердце радуется! чуть не изъ каждаго окна глядятъ жильцы. И все это моимъ умньемъ ладить съ жильцами столько народу обитаетъ въ дом. Съ кухарками и прочими имющими адресные билеты чернорабочими — живетъ въ дом двсти сорокъ два человка. Чуть не полъ-городишка! И вся челядь четвертаго и пятаго этажей заискиваетъ моего расположенія, труситъ меня, гніетъ въ своихъ лачугахъ. Въ нижнихъ этажахъ живутъ все люди превосходные, богатые. Вотъ ими-то мы и дорожимъ… Если и потребуется поправки на тысячу рублей, такъ вдь они платятъ не двадцать рублей, а двсти — триста въ мсяцъ. А люди почтенные, важные, придешь за деньгами, такъ чрезъ лакея передадутъ: что де я? будто не знаютъ сами… Случается, у такого господина и подождешь, зато разомъ сто или двсти получишь…
Длъ пропасть, на должность хожу три раза въ недлю, много и знакомыхъ изъ управляющихъ, только я знаюсь съ такими, отъ которыхъ можно кое-какую пользу пріобрсти. Иногда даже и вечеромъ бываю занятъ. Только жалованье маленькое, хочу искать другого домовладльца: этотъ скряга и во все самъ вмшивается. Для образчика я приведу нсколько примровъ.
Разъ приходитъ ко мн человкъ въ мужицкихъ сапогахъ и пальто. Думаю подмастерье. А мы подмастерьевъ не пускаемъ, а мастеровъ съ вывсками. Расхорохорился: я, говоритъ, сотрудникъ ‘Петербургскаго Листка’, и почему де дворники спрашиваютъ: чмъ я занимаюсь? Гд де я служу? Я обрадовался, что въ дом будетъ жить такое знаменитое лицо, которое посредствомъ газеты можетъ и мн извстность сдлать. Доложилъ хозяину, а онъ и говоритъ: эти писаки — пьяницы, собаки, спроси его, иметъ ли онъ чинъ и изъ дворянъ ли, а если нтъ — не надо таковыхъ.
Стыдно сказать: канцелярскій служитель оказался. Ну, и не пустили…
Разъ онъ призываетъ меня къ себ и говоритъ: Представьте, въ No 25 дворникъ проситъ за воду по два рубля, а жилецъ даетъ рубль.
— Потому что теперь дровъ для нихъ не требуется: они изъ кухмистерской получаютъ кушанье. Они напяли посторонняго человка носить воду.
— Безпорядки! не дозволять!! какъ они смютъ распоряжаться? Въ случа, если не дадутъ 2 руб. за воду, прогнать.
— Они деньги вчера отдали впередъ за весь мсяцъ.
— Гд они такой законъ нашли, чтобы я имъ отдалъ назадъ ихнія двадцать рублей? Я съ васъ взыщу.
А разъ вдругъ приходитъ ко мн самъ въ первый разъ, онъ ни къ кому изъ верхнихъ жильцовъ не ходилъ. Мы, т. е. я, жена, кухарка перетрусились.
— Какая у васъ вонь!.. фи! мерзко!..— говорилъ онъ.
— Сыро-съ. Стны тонки, такъ что домъ трясется, да и домъ еще не просохъ совсмъ.
— А вотъ подойдите-ка ко мн. Я подошелъ, онъ подвелъ меня къ окну, спросилъ: кто живетъ? я сказалъ. Я зналъ всхъ квартирныхъ хозяевъ, такъ же какъ и дворникъ, а кто у нихъ жилъ — всхъ не запомнишь.
— Нтъ, тутъ двки живутъ!— сказалъ домовладлецъ строго. Я самъ своими руками поймалъ ее съ двумя мужчинами въ воротахъ… Дознать все и отправить въ кварталъ…
Сталъ я сидть у окна. Разъ вижу, противъ меня у раствореннаго окна, сидитъ молодая женщина, недурной наружности, и длаетъ кому-то поцлуй рукой, глядя въ третій этажъ, что подо мной… Взорвало меня, и я пошелъ къ ней.
— Сударыня, вы компрометируете себя вашимъ поведеніемъ… Хозяинъ дома очень недоволенъ вами,— сказалъ я.
— Вотъ прекрасно! Я плачу деньги впередъ за мсяцъ исправно и вольна длать, что хочу!
Доложилъ домовладльцу: велитъ гнать, да она изъ бойкихъ: дожила мсяцъ.
Кабаковъ въ нашемъ дом нтъ. Былъ кабакъ, да мастера и ихъ рабочіе пьянствовали очень и долго по ночамъ псни орали. Никакъ имъ это не могли запретить ни я, ни кварталъ. Спасибо, жилецъ изъ бельэтажа попросилъ хозяина закрыть кабакъ, закрыли, а потомъ и прогнали кабатчика. Одинъ только негодяй живетъ, въ подвал: слесарь. Онъ и рабочіе его помщаются въ душной, темной и мокрой лачуг. Пьянствуютъ, дерутся…
Что касается насчетъ хорошаго воздуха въ конурахъ, такъ домовладлецъ говоритъ: это дло не наше: пусть сами заботятся, чтобы у нихъ чисто было, а форточки въ окнахъ для нихъ длать не стоитъ. И то ужъ какой-то жилецъ вдругъ выдумалъ вливать въ отхожее мсто ждановскую жидкость, домовладлецъ прозвалъ его подлецомъ и приказалъ мн объявить ему: чтобы онъ не смлъ больше лить зелья, еще пожаръ надлаетъ… А впрочемъ, домовладлецъ жидкость у себя употребляетъ и разъ даже мн дв бутылки подарилъ: я, говоритъ, прогрессистъ, человкъ неотсталый и нахожу ее полезною, потому-что она воздухъ очищаетъ въ моемъ кабинет.
Вотъ какимъ я управляю домомъ. Хорошъ хозяинъ: любитъ порядокъ, и главное жильцы люди порядочные. Я думаю, чего-нибудь да стоитъ домъ! И если я самъ буду имть такой домъ, то именно такіе же порядки заведу. Только ужъ я бы на свои удовольствія не тратилъ, какъ онъ, по тысяч рублей въ мсяцъ… Я бы и эти чердаки, что покрываютъ желзныя крыши, превратилъ въ комнаты, авось бы тысченку еще сколотилъ въ годъ…
Прочитали? Поделиться с друзьями:
