Дневник писателя. 1876, Достоевский Федор Михайлович, Год: 1876 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 16 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

Ф. M. Достоевский

Рукописные редакции

ДНЕВНИК ПИСАТЕЛЯ

1876

Ф. M. Достоевский. Полное собрание сочинений в тридцати томах

Публицистика и письма тома XVIII-XXX

Л., ‘Наука’, 1981

Том двадцать второй. Дневник писателя за 1876 год. Январь—апрель

ПОДГОТОВИТЕЛЬНЫЕ МАТЕРИАЛЫ

<Январь, гл. I--II>

РАССКАЗЦЫ

— Елка у Христа.

— Бал.

— Колония.

— Фельдъегерь. Покровительство животным.

— Извозчик, бивший профессора. (Ничего не будет).

— Кони. Ваши дочери.

— Крушение поезда. Воробьев.

— Медицинский студент.

— Мужик и волк.

— Декабристы.

— Спиритизм. Святой дух. Сведенборг и проч.

— Потугин. Костюмы. Александр и Карамзин.

— Об американской дуэли. Личность.

— Березин. Я, направление. Я либеральнее вас. Извозчик и перочинный ножик.

— Война парадокс.

— Китай. Микадо. (Похвалить ‘Голос’ за статью о Китае). ‘Московские ведомости’ за превосходную статью по делу Овсянникова. {(Похвалить ~ Овсянникова, вписано.}

— Павлуша и Мерещились.

— Пятна на солнце.

— Реклама. Стечкина.

— Рубаха на 3-х.

— Оправдание коммунаров (после декабристов).

— О попах, монастырях, всё. Идея о попе, требнике и проповеднике.

— Сабуров и Андреянова. (Бал).

— Декабристы и Пушкин.

— Подписка в ‘Голосе’ на Пушкина (проект). Кстати имя у Лермонтова.

— Vibulenus.

— ‘Дым’ Тургенева.

(? х, у, z ?).

Орлов, снится и теперь во сне, мечтал бежать, свобода. {Орлов ~ свобода, вписано.}Цензура. В одном из циркуляров министра просвещения нынешнего года признано полезным знакомить с теми бреднями…

— Бал, дети, Сабуров и Андреянова. {Сабуров и Андреянова вписано.}

Много пособий, в водовороте, не в спокойствии, одни много, другие совсем нет.

— Так как бр<атья?> {Далее было начато: Поту<гин>}

Бал. Костюмы. Потугин.

— Женщина — жена.

— Зверские инженеры.

— Но, боже, как они умны стали бы.

— Ребенок у Христа.

— На другой день, если б этот ребенок выздоровел, то во что бы он обратился? С ручкой.

Колония. Посещение. (Библия. Идея перехода понятия о Христе с земного царя на небесного и всечеловеческого ).

— Дать же высказаться pro и contra. {за и против (лат.). Дать же высказаться pro и contra, вписано.}

— После колонии направление. Несколько слов о Березине.

— А потом, что читал, по порядку.

— Пятна на солнце.

— О животных (общество). Фельдъегерь и проч.

— О крушении поезда и самоуправстве.

— Прямо отсюда смута и самоуправство: ничего не будет. {На полях рядом с текстом: О животных ~ ничего не будет. — запись: Москов<ские> ведомости за статью о <не закончено>}Нажива даром. Овсянниковы, Павлуши, мерещилось.

Мне это понравилось

— Декабристы (Лачинов). Пушкинист.

— Спиритизм. Реклама. {Реклама, вписано.}

— Китай. Микадо. Война.

— Попы, требник и проповедники.

— Что-нибудь заключительное о войне, будущее чревато.

— Чтение о Тюильри и о требнике и проповеднике.

— Вы думаете, эта идея слишком глупа, не беспокойтесь, она найдет глупее себя (нет нигде столь умного и т. д.).

— Каковы же, если не скрашивают сами?

— О, если б нам дали , как бы вы мне она <не закончено>

— Объяснение ее, до какой степени она к нам не ко двору. {Объяснение ее ~ не ко двору, вписано на полях.}

— Меня пугали цензурой. Он будет у вас не только мысли вычеркивать, {Незачеркнутый вариант: вычеркиваются} но и слог. {Незачеркнутый вариант: строки}

— Не знаю, я пишу это и не знаю, как цензор постудит с ними.

— Я давно не печатался с предварительной цензурой и отвык. Но за это время и насчет цензуры имею самое определенное м<нение?>. Может быть, действительно?’ уже практическое понятие. Теоретическое я всегда имел. {Но за это время ~ всегда имел, вписано.} Но цензура есть обоюдоострое оружие. О, нельзя оставить такое юное общество и такой еще нетронутый, <не> приготовленный к жизни {приготовленный к жизни вписано.} народ без всякого надзора над прессой. {Вместо: без всякого ~ над прессой. — было: без цензуры.} Но зато какое обоюдоострое оружие. Высокопоставленные лица в циркулярах своих, глупая идея. {Но зато ~ идея, вписано на полях.} Сладострастное изображение сбивалось бы до жандармск<ого>. Насмешка над верой и над богом и над священной особою царя.

Министр, нелепость идей. Но петролей и здание. Действительно глупость идей. {Действительно глупость идей, вписано.} У нас уже был опыт идей Белинского, в какое безобразие, наглость взросло поколение неучей, устрашавших и обновлявших, {устрашавших и обновлявших вписано.} учившихся в университете, не очистили и натурально враждебному обществу семинариста, status in statu. {государство в государстве (лат.).} Но факт тяжело уничтожить.

Но что всего ужаснее в людях — не разврат и не смех, а сгоравшие общей пользой и во имя своих идей отделившиеся и не помогавшие ей в самое тяжелое время ее реформ. Мы ждали нового поколения из наших классических гимназий.

Необразование привело за собой отсутствие сомнений, а с тем вместе и самомнение, а цензура — злобное негодование. И сколько молодых сил отделилось и пошло в утопию, тогда как под носом совершались величайшие преобразования в госуд<арстве>, {в госуд<арстве> вписано.} на которые они смотрели недоверчиво и свысока. Таким образом, огромная масса молодых сил отделилась от правительства, призывавшего все силы России, нуждавшегося в них и взывавшего к ним.

Скажут: общество незрело, его нельзя кормить иными идеями — ничего не может быть справедливее, но тем скорее не надо еще более искусственно растить перед ними идеи. {Но что всего ужаснее ~ перед ними идеи. — разрозненные записи на полях и внизу листа.}

Мы, монархии, должны быть свободны. Наполеону III-му. Мы можем быть свободнее всех на свете, все свободы даровать народу, обожающему монарха, и в принципе, и лично. Это теория славянофилов. Но неужели это только теория?

У ХРИСТА НА ЕЛКЕ

Тут не одни писатели.

Уж коли так блестит, то уж как должно быть хорошо!

Посижу и потом опять посмотрю.

Я говорю, что иногда с чего-то мерещатся дети.

У нас либерализм есть ремесло или дурная привычка.

И в толпе ему вдруг стало одиноко и жутко. Замерзал, улыбается , вспомнил музыкантов. Пойду к маме. Иду.

Нет, думает, я еще полежу, ох как тепло, и сон.

‘Пойдем’, и как это случилось, вдруг елка и вдруг видит маму. ‘Мама, мама!’ {И в толпе ~ ‘Мама, мама’! вписано на полях и между строк.} У Христа елка.

Чувство бесконечной веры, псевдоклассицизма, в обновлении мысль непомерная, матерей Гракхов.

Ничему не удивляться. В наш век уменье удивляться, чем ничему {В рукописи ошибочно: ничего.} не удивляться. Если чего не понимаешь, то удивляйся.

Это гораздо благороднее, чем <не закончено>.

Werther {Вертер (нем.).} говорил, потому что гордый был человек. Смотрел на свою Большую Медведицу.

ПРЕДИСЛОВИЕ

— 2 —

Дети вообще. Дети с отцами и без отцов в особенности.

— 3 —

Слышанное и прочитанное.

На молодую и уже страдающую душу.

Но ведь в этих ветренных формах гуманность, европейское просвещение.

Костюм, адская штука, чтоб оплевать Россию. Средина бездарна.

О, если б все стали просты.

Пусть Потугин вспомнит хоть себя, когда он был молод (в сороковых годах, что ли).

Конечно, это всё мне приснилось, правда была не та: мама-то умерла, а его куда-то взяли, и жаль — стал посылать за водкой, и стал бегать с ручкой.

Он знает, что он никогда не переделается.

А порок очень любит платить дань добродетели.

О, я не циник, я люблю общество и ценю его, несмотря на то, что этот великосв<етский> господин…

И, однако ж, всё, что я навосклицал теперь, отнюдь не парадоксы, а истинная правда, клянусь, господа, что вы в тысячу раз умнее и лучше, чем вы есть, но только ничего об этом не знаете. {И, однако ~ об этом не знаете. — запись на внутренней стороне развернутого листа. Вдоль полей с. 1 зачеркнутая запись: Просто надо денег, чтоб нанять любовницу, и больше ничего.}

Тут были те, что замерзли в дверях.

Но и всё это узнал

Убиты 3-е — трое — а как же 60? А те сгорели, трах, паровоз, и это Воробьев, ха-ха-ха! хи. .. хи!

Но, с другой стороны, я знаю, что гораздо более честные люди фельетонисты. {Тут ~ фельетонисты. — разрозненные записи на полях.}

Какая-то бесправица… Неужели вы думаете, что крушенье вагонов…

Петрушка. Есть комические вещи, а Петрушка очень комичен. {Есть ~ очень комичен, вписано.} Я не циник и верю в силы общества, в гуманность и в европеизм его, я верю в генералов, {я верю в генералов вписано.} этот фельетонист, но всё же жаль бездарности, костюм, заговорит лира. {заговорит лира вписано.} Потугин, что такое костюм… (кстати Потугин). Тут личность, тут как она носит костюм, что она из него делает — рабство.

— О, если б все генералы…

‘Дым’. Я не знаю, почему. Правда, есть идеалы изящного, но зато же ведь они и голые, а что не идеал, то непременно надо одеть. На Аничковском мосту 4 голых банщика — почему они режут глаза, потому что их никак нельзя принять за богов, правда, позы эксцентрические, кони взвиваются, кукольные поля, короткие, но ведь казалось же это изящным.

Я напри <мер> видел барельеф, да и сам Потугин, как носить костюм. {‘Дым’. ~ как носить костюм, вписано.}

Колония.

Ломка вагонов, действие на народ, нынче деньги, {нынче деньги вписано.} носится в воздухе бесправица, разбой. Павлуша хватается за нож. вагоны с рекрутами, это действует на народ. Овсянников на скамье подсудимых, ничего не будет, ничего не будет, когда сыскная полиция {когда сыскная полиция вписано.} свидетельствует девиц. {Ломка вагонов ~ свидетельствует девиц, вписано.} Перочинный ножик.

Общество покровительства животным.

Мне жаль, мне бы хотелось поговорить, но теоретичность. Кстати — анекдот.

Священник и требник и … впрочем, идея гуманная, но кстати, анекдот. Придет, прибьет, суды, секут, бесправица, деньги. Павлуша (идея о деньгах). Вагоны, крушение, действие на народ, перочинный ножик, неуваж<ение> закона, каска, ничего не будет. Извозчик и профессор. Если две девицы … Китай. {Мне жаль ~ Китай. — разрозненные записи на полях.}

Китай. Япония.

Всё это фантастично.

Но и в Европе.

Глубокая тишина царствовала в Европе, когда Фридрих Великий. .. Итак, война… Соперн<ики?>, папа. Франция и 8 миллионов, раздробленность, собственность?) они не устранятся.

Прочитать о диме Куторги.

Итак, война, я не знаю, в наш век война все же лучше. Березин.

<Январь, гл. I--III>

— Для чего и жить, как не для гордости?

— Ходят с ручкой, рубаху на 3-х (соединить).

— Кроме ‘axa’ разве ‘ох’.

Стечкина (как реклама). Наивно самолюбивы, т. е. не знают даже, что это дурно. {Наивно самолюбивы ~ дурно, вписано.}

— Газета. Реклама. Вуйки да нонки.

— Смешно очень, что оправдывают коммунаров, дескать, такие невинные, они только добра хотели. Да зачем их оправдывать? Они в том не нуждаются вовсе. Характеристики их этак лишаете.

С чего же мне начинать, неужто с Овсянникова? Овсянников на скамье подсудимых. Зачем не у нас миллионы? Что такое миллион для Овсянникова, мужика?

У нас теперь все, как прежние сенаторы, т. е. очень прежние, сенаторы. {т. е. очень прежние, сенаторы, вписано.} Я с общим мнением согласен. {На полях рядом с текстом: У нас теперь все ~ согласен. — запись: Либералы.}

— Сабуров и Андреянова.

Лицемерие тем хорошо, что всё же оно есть дань и т. д.

Смерть последнего декабриста Лачинова. Нет, еще их есть довольно.

Ведут <себя> с достоинством, не жалуются.

Что мы наследовали? Мы деятели, но мы наследовали полное непонимание народа и непрактичность в делах. Ну вот декабристы. Совершенное непонимание народа. А Пушкин писал: ‘по манию царя’ еще до декабристов и понимал, в чем дело.

О декабристах.

Un homme heureux qui n’a pas l’air content.

Незнакомец говорит — все достаточно либеральны (пошлость).

У нас либерализм или ремесло или дурная привычка.

Ремесленников оставили. Но о дурной привычке.

Мы ничего не понимаем в либерализме и часто ретроградны страшно, думая, что либеральны.

Декабристы, тоже и теперь — не понимаем.

Смиренно учить и Россия. Потугины.

Либерал должен уже то рассудить, что у него всегда крепкая опора сзади. Подумать, каково незнание действительности, у нас славянофилов считали ретроградами. У них строгие требования.

В сущности, наши западники суть отрицатели Запада, {В рукописи ошибочно: Запад} а передовые из них — и упразднители общества. (Это черт знает что такое.) Ну и пусть бы. Если отрицают — значит перестали быть западниками. То-то и есть что нет. Всё западничество сохранилось в их требовании, чтоб они упразднили всё свое и себя, совершенно, по тем же шаблонам, как и на Западе, и копировали Запад рабски.

— Медицинский студент с ручкой.

— А между тем о честности нашего юношества!

О юношестве: где спасение? {Рядом помета: Лист х, у, z.} Образование. Нет, не одно образование, а и знание народа.

— О том, чем гадка идея спиритизма?

Елка… Un homme heureux qui n’a pas l’air content.

Детский бал — (всё так, как в черновой).

Потугин, костюмы — и проч.

Несколько слов о ‘Дыме’ и о Тургеневе.

Елка у Христа.

На елке у детей (описание). С ручкой. (Павлуша, извозчик и перочин<ный ножик>, под престолом.)

О прочит<анном>.

Статья о Китае.

О попах — не учащих.

О Елисееве (NB. И еще о чем-нибудь, что читал).

— О крушении поездов. Воробьев. Все мы зависим. Случаи с Кони.

— О направлении по поводу Березина. Мы направление, славянофилы и проч.

Известие о последнем декабристе.

Извозчик и перочинный ножик (всё напоено). Павлуша. (Справиться). Извращение понятий. Овсянниковы.

Политические мысли.

Война парадокс. {Далее было начато: Незнак<омец>} (По поводу Незнакомцевым {Так в рукописи.} слов о том, что всё достаточно либерально. Успокоившийся либерализм.)

На бале рассуждение

. О нашей цивилизации. Петра реформа — ничего, в результате 1000 человек, страдающих сердцем и с разными мыслями.

Насчет казенности либерализма. Дурная привычка. Все на спиритизм и никто ни одного порядочного слова (всё либерализм и негражданственность) (о постукивании ногтями).

Незнакомец о спиритизме, он ослабеет.

(Конфискованная жизнь… и они называют это явлением Св<ятого> Духа). {Рядом с текстом: (Конфискованная жизнь ее Св<ятого> Духа). — помета: Смотри здесь.}

И тут: о том, что у нас не верят Св<ятому> Духу, но наблюдают.

Прорвется народ.

А запретят — то непременно прорвется.

Известие о последнем декабристе.

Всё у нас неумело: покровительство животным.

Фельдъегерь (непременно).

О пашущем мужике.

О избитом ученом извозчиком. {Так в рукописи.} Ничего не будет (в ‘Петерб<ургской> газете’).

Раздавил — ничего не будет.

Жандарм, народ распущен.

Перочинный ножик.

Народ портится, а народ хорош, о пашущем мужике.

Страхи перед провинциальною печатью, ничего не выдумают..

Белинский в каторге.

Американская дуэль — (цивилизация).

Овсянников.

Зачем же и жить, коли не для гордости.

Потугин — всепрощение преступника. Брат есть. Каторга. Так ли Жан Вальжан.

Микадо, Япония, Китай.

Реклама. Стечкина.

Фельдъегерь. Это было так давно, что, может быть, мне пропустит цензура.

Цензура — запрещение идеи. Петролей.

<Январь. Гл. II>

ДНЕВНИК ПИСАТЕЛЯ

IV. NB. СЮЖЕТЫ ДЛЯ РОМАНОВ

Мне хотелось бы изобразить твердого и умиленного человека. Знаете ли вы генерала Гаса (каторжные).

Мне хотелось бы очень твердого из русских. Чиновник. Подкидыши.

Вот таких людей у нас нет, желательно, чтобы были. Личностей, самостоятельностей мало. Оскудели. Отчего бы это. (Pierre le Grand, {Петр Великий (франц.).} недоверие, кредит к русским упал, и наконец, двухсотлетняя опека. Сами себя в грош не ставим и даже с умилением, тем самым признаем неизбежность опеки.) {Сами себя ~ опеки.) вписано.}

Оно хорошо, опека, только не слишком ли уже долго.

Нам говорят: живи самостоятельно, — вот вам учреждения. Но ведь самостоятельность нечто живое и самобытное, и плохо, если обратит<ся> только в учреждение. В опеку над несовершеннолетними. Сначала наивно, потом организация. А как не обратиться, если никто сам жить не хочет. Лучшие говорят: дай мне сначала права, обеспечь меня. Да право же, это иногда нельзя — положить себя не в одном протесте. Не могу положить. Я заеден средой. Борьба. {Лучшие говорят ~ Борьба, вписано между строк и на полях.}

Вот, например, все говорят о воспитании. Экзамены из педагогических предметов. Всякая система принимается, преподает<ся>, Фребель. Песталоцци.

Если б мать родила совсем взрослого. {Если б мать ~ взрослого, вписано на полях.}

Я уверен, что детский сад дрянь, но у самого Фребеля это не дрянь. Живой самостоятельный дух нужен — и тот, который у своих. Это самостоятельно и у того не дрянь.

Анекдот из воспитания — студент, онанизм. Он и не приготовлялся к педагогии, а педагоги-то исключили и не справились, а он справился.

Нельзя же требовать. Так. Но не стеснить и желающих быть полезными. {Но не стеснить ~ полезными, вписано.} Но надо с одной (с административной) стороны больше свободы к приложению сил, с другой (собственной) — самостоятельных личностей.

Но, во 1-х, как дать свободу? {Но, во 1-х ~ свободу? вписано.}

Не стесни его — ведь у нас, знаете, что наделают?

Это конечно. {Не стесни его ~ конечно, вписано.}

Без сомнения, вздору наговорят. Как же его не ограничить?

Начинают сами страданиями, трудом. {Начинают ~ трудами, вписано.}

Это без сомнения. Но с другой стороны, Колумб, Галилей везде бы казались безумными. Без сомнения, и у нас. До Колумба далеко. (А почему же?) Но не худо бы веровать в русский ум. Из-за границы принято, что всё умнее. Если б изобрел русский систему воспитания, господи, да его бы съели.

Но у нас старый либерал избалован.

Нет, я хочу тему обозначить {Если б изобрел ~ обозначить вписано между строк и на полях.}

Но, вероятно, виноваты мы сами. Сами мы веруем мало в русский ум. Мы только веруем в свой ум, каждый лично. Тут разъединеньем самолюбия. Но в русский — о, тут все согласились — верить нельзя. {Рядом с текстом: Вот таких людей у нас нет ~ верить нельзя! — помета: Короче. Все рассуждения короче. Вздор. Это всё неправильно.}

И тем самым свидетельствуем о необходимости опеки. {И тем самым ~ опеки, ‘писано. Конечно, нельзя же ~ швейцарца, вписано на полях.}

Это прилично швейцарцу, немцу — ну, так и выписать его, а я генерал. Конечно, нельзя же, но чтобы дух-то этот пролился. Убедились бы, что мы не представляем, и что в самом деле заниматься делами — вовсе не стыдно даже генералу. Тогда не надо бы выписывать швейцарца. {А дела-то ~ ровнями, вписано на полях.}

А дела-то сколько? Русские особенности изучить. Поверить ему. Не считать ничтожными, но ровнями.⁷

(Он генерал, а его назовут brave homme {добрый малый (франц.).}.) Швейц<арец> brave homme, конечно, его можно иметь в виду. {Он генерал ~ в виду, вписано на полях.}

Brave homme, конечно.

Есть нечто оскорбительное в этом brave homme {Brave homme ~ в этом brave homme, вписано на полях.}.

За неимением педагогов поневоле действуют циркулярами, у нас выключаются и перенимают лишь форму. Цербет, директор. Эти люди не стыдятся своего призвания и не смотрят на него цинично.

У нас считают жалование и стыдятся что-нибудь делать. Это чудак За brave homme, mais за чудака.

Не одни чиновники. Исаков. Ротшильд сидел за прилавком. А директор Цербетский занимается искренно. Принялся серьезно и с призванием.

Возьмем хоть Фребеля, порешили циркулярами. Циркулярами порешать легко. Педагогические съезды, курсы, средине легко. Ломай матерьял. {Возьмем ~ матерьял. вписано между строк.}

Правда ли, что у нас, если гимназист выключен, то не принимают нигде?

Прошиб голову. Лев Толстой. Исключить.

Вот другой еще случай: бежал.

Как же быть? Вникать в каждую личность? {Как же ~ личность? вписано.}

Это великолепный сюжет для романа. Диккенс, Оливер Твист и Копперфильд. {Диккенс ~ Копперфильд, вписано.} Маркизовы острова. Стокгольм.

Я воображаю, как выбежал мальчик. Деревня. Тетка. Снаряжала. Жутко. Наша военная школа: репцы, репец. Робкий мальчик. К генералу или директору: Что прикажете?

Предметы, классы в 50 минут.

Бежал. Искали, ходили, нашли где-то — представили. Исключить. Замок ломает. Как он явится в семью. Лишен прав состояния. Побольше бы директорского Цербет<ско>го поменьше административной беспечности, свысока холодности, у них квартиры — расписаны часы, учение .

Побольше человеческого отношения, самостоятельности Церб<етско>го Пожалуй, боится, что его засмеют. {директору ~ засмеют, вписано на полях. Все последующие записи расположены на листе в различных направлениях на полях и по краям листа.}

У нас это нельзя. Не так величественно.

Мальчики добры, но циничны. Представьте, что мальчик у меня, и развит, но не настолько, чтоб не бежать.

Ну, это некогда долго рассматривать, возиться с каждым мальчишкой.

Большинство, мерзкие шалят, веселят, мальчик не видит, что они, пожалуй, добрые мальчики, а в большинстве, может быть, ниже его (середина).

— Что у них совсем нет деревни, матерей? — думает он.

Он не прав. Без сомнения, он избраннее.

Программа. Вздор это всё. Я исправлюсь.

А то сказали , что мы самостоятельны. А нас не обеспечут…

— Да ты докажи, что ты самостоятелен.

— Не могу, заедят

— Да ты начни — чего вы все боитесь?

— Что начинать! Хорошо за границей, а у нас нет.

— Да ведь и там ничего не было. Там добились. Получили, когда видно было, что есть кому дать самостоятельность.

Да ведь всё лишь начинается сначала, мать, история. Меня сейчас осмеют. Лучше протестовать. {Меня сейчас ~ протестовать вписано.}

— Я смеюсь и буду, если буду пробовать действовать положительно. Я тогда либералом не буду.

Положим, правда, я занимаю место, где ожидают от меня чего-нибудь положительного. Но я лучше буду отрицать и протестовать. Этак я кажусь умнее.

— То-то и есть. Прослыть за умного можно отрицая. Фельетонная тайна. А спросить бы их: ну, так как бы вы сделали? Сбрендили бы тотчас. Они думают, что без труда, без опыта, без вдумчивости .

О, если б дали им возможность высказаться! (Цензура).

А пока не хотели ничего делать.

Да наивно, легко ведь как.

И умный человек, и деньги получает, и отрицает, и ничего не делает.

Цензура. Но, видно, нельзя. И благодаря тому долго, долго они будут слыть за гениев. Достигнутая цель. Помилуйте. Пока они гении, они навредят. А если б упали — кто бы за ними пошел.

— Займись делом.

— Не дают.

— Да ведь и тем не давали.

— Колумб смешон.

— Я не променяю жребия Колумба.

— Колумб был смешон, я не хочу быть смешон, я лучше хочу судить и отрицать.

— Да вы займитесь прямо делом, а потом начнете с обеспечением хлопотать.

— Да ведь эта обеспеченность не дает<ся> никакими законами. С другой стороны, может быть при всяких законах.

Если б все считали за серьезное, а то служат и точно представляют.

Великосветский актер какого-нибудь учителя, великосветские люди представляют какую-то комедию.

— Не правда ли, comtesse, {графиня (франц.).} я-то был хорош педагогом?

IV. СЮЖЕТЫ ДЛЯ РОМАНОВ

Отрицательная литература — дело очень выгодное, особенно в известные эпохи. Иногда общество оглядывается на себя и с жаром отрекается от {Вместо: с жаром отрекается от — было: требует отрицания} своего прежнего. Хочет переродиться, сбросить старую кожу, надеть новую. Тут романист отрицатель много выигрывает.

Представьте к тому же поэта {Было: поэт} с сильным талантом, с великодушием в сердце, {Далее было: и сам [понимает, что надо] разделяет желание отрицать} гражданина! Такие всегда являются в отрицательные эпохи жизни общественной. {Такие ~ общественной, вписано.} Он сам {Вместо: Он сам — было: который, вдобавок, сам} хочет сбросить старую кожу и надеть новую. О, такой конечно производит энтузиазм и скажет что-то новое. {Вместо: и скажет что-то новое — было: и говорит новое слово} За ним пускается бездна подражателей и отрицают, отрицают, отрицают. Всё трещит, всё валится. Как мыши или крысы, они совсем подгрызают старые основания — фундамент, крыши, стропила. Кажется, что всё держится на одном только волоске. Еще мгновение, и всё рухнет. (NB. Большею частию это оптический обман, изгрызли, конечно, много, но здание все же оказывается несколько тверже {Вместо: оказывается несколько тверже — было: твердое} и долго еще простоит. Тут механический закон инерции тоже важен.) {Все трещит ~ тоже важен, вписано между строк и на полях.}

Эти маленькие талантики, бросившиеся вслед за гениальным, сначала тоже ужасно много выигрывают. Их читают. Иных принимают тоже почти за гениев. Но под конец они {Далее было: тоже} надоедают ужасно.

Они опошливают даже свою же идею. У первоначального гениального отрицателя было много высокодушевного в его произведениях, значит, была Красота, у этих же никакой: да они и не понимают, что только одна Красота вековечна, {да они ~ вековечна вписано.} а отрицание, принимаемое сначала с восторгом, всегда под конец омерзеет. У них только злоба и злоба дня, {а отрицание ~ злоба дня вписано на полях.} только злоба, желчь, насмешка и остроумие. Но и остроумие тогда только остро и умно, когда исходит из глубокого чувства. У мелких же отрицателей, у подражателей чувства нет. Эти люди искали только добычи и бросились на нее. {Эти люди ~ на нее. вписано.} Остроумие их тупеет, дешевеет, разменивается на мелкую монету, обращается в религию. {обращается в религию вписано. Далее было: являются казенные приемы и формулы.} Эти дешевые таланты обращаются, наконец, чуть не в городских фельетонистов, берут грубостью, упрямством невежества, страшным, отвратительным цинизмом, портят вкус. {Далее было начато: Правда, и они находят поклонников, но под конец надоедают ужасно, до} Иной фельетон их, иная повесть это всё равно {Незачеркнутый вариант: просто} <что> прием рвотного. Люди с уцелевшим {Далее было: еще} вкусом и с духовными требованиями, несколько высшими ординарной среды, с отвращением отворачиваются {Было: [конеч<но>] просто отворачиваются} от подобной литературы. В низшего же разбора обществе, мещанской, так сказать, средине его, еще держатся ее дольше, даже чем дольше, тем больше наслаждаются, но это уже тупик… {еще держатся ~ тупик… вписано.}

Да и всё общество в его целом, сняв с себя старую кожу, остается в тяжелом и в комическом виде. Оно — как бы голое. Старые лохмотья, {Далее было: оплевали и сняли} которые всё же хоть что-нибудь прикрывали, сброшены и оплеваны, а надеть-то и нечего. Тут вдруг оно начинает сердиться {Далее было: и с омерзением прислу<шиваться?>} на отрицателей и отворачиваться от них с омерзением. {и отворачиваться ~ омерзением вписано.} А они-то не догадываются (как всегда бывает, именно тут-то и не догадываются), тянут прежнюю песню с омерзительным цинизмом, {Далее было начато: Они, чтоб угодить всё в одну точку, они-то смели , они всё} с насмешкой оказенившейся , с остроумием регламентированным, и долбят и долбят по-прежнему в одну точку. {и долбят ~ одну точку вписано на полях.}

А догадаются из них поумнее — так еще хуже. Начнут представлять идеалы положительной красоты, начнут одевать голого человека — и что только тут у них выходит! Какие лица, какие образы: {Далее было начато: а. Согласно б. по правилам} всё нелепо, безумно смешно, куклы вместо людей. Всего комичнее тут наивность {Далее было начато: поэтом} этих торопящихся. Иные из них сами веруют {Далее было начато: в свою сочиненную} в свои новые образы. {Всего комичнее ~ новые образы, вписано на полях.} Мещанская средника в тут иногда даже еще верит и наивно переодевается в кукол, представленных ей вместо типов положительной красоты. Переодетые щеголяют некоторое время в своих шутовских костюмах, ходят и даже гордятся. {Далее было: этим} Простодушнейшие даже погибают, разыгрывают<ся> домашние трагедии. Происходят всякие уродства, бегут в Америку, {Над строкой: Этих жаль} но это же, однако же, выскочки. А общество между тем все еще голое, надеть нечего, {Далее было: сердитое} желчное, злое, смущенное , {Далее было: И если б явился тут великий писатель с типом действительно великой, положительной Красоты — он бы всех увлек и сказал бы великое новое слово. Объяснять и защищать [красоту] ему свой идеал и не надо.} каяться не хочет. Да почти и не в чем.

<Февраль, гл. I--II>

Меня все встретили. ‘Петербургские вед<омости>‘. Хорошо иль нехорошо?

— Хорошо. Мы все хорошие люди, т. е., конечно, кроме дурных.

— Но у нас даже дурных нет, а есть лишь дрянные.

— Кроме того, у нас собственно националь<ные> свойства и даже западники.

— Не верю ненависти ‘Голоса’ к ‘Биржевым’ и даже к ‘Москов<ским> ведом<остям>‘. ‘От<ечественные> з<аписки>‘ и ‘Современник’. Соперничество в переводе Диккенса, ‘Один<окий> дом’ и проч.

— У нас ценились Сильвио и проч.

— Да и за что нам не любить друг друга. Славянофилы и западники кончились. По крайней мере Потугин. {По крайней мере Потугин. вписано.} Теперь народ идет сказать свое слово.

— Мы все ищем подвига, общей пользы.

— Воля ваша, это так. Отраднейшее явление.

— Если противоречим и деремся, что же в том?

— Правда, есть дрянь и в литературе.

— Вот, наприм<ер>, ‘Биржевые <ведомости>‘. Бал. О народе. Теория.

— Константин Аксаков.

— Образован и безобразен. Совмещается.

— Не в том, а в том, как он воздыхает.

— Порча будет, но валы только лижут могучего пятки.

— А целое есть. Оно уже схвачено. Тихон, Мономах, Илья, но, однако, всё это идеалы народные. {Далее начато над строкой: народные, и если Мономаха не знают, то такой} Недалеко ходить, у Пушкина, Каратаев, Макар Иванов, Обломов, Тургенев, ибо только положительная красота и останется на века. {ибо только ~ на века вписано.} Потугин. Потугиным я займусь. Я имею право: я поставил Тургенева одним из самых первых. {Потугин ~ из самых первых, вписано.}

— Я не могу иначе говорить о русском народе. Я знаю, что этот безобразный народ — безмерно прекрасен. {Далее было начато: Марей}

— Сто тысяч, каторга…

— Это убеждение воскресло во мне… {Это убеждение воскресло во мне… вписано.}

— Лжи, фальши самой наивной, через гумно.

Я помню, как я лежал.

Марей.

Читайте также: