Дневник, Оленина Анна Алексеевна, Год: 1835 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 96 минут(ы)

A. A. Оленина

Дневник

Санкт-Петербург Гуманитарное агентство

‘Академический проект’ 1999

OCR Ловецкая Т. Ю.

Dans la jeunesse on vit dans un monde, cr par l’imagination. Peu peu l’ge et la raison dissipent les illusions d’un bonheur potique et ne laissent apr&egrave,s elles que la certitude de l’existence relle et l’assurance du nant de la vie. La vieillesse apporte d’autres vues et des consolations, elle ouvre le chemin la mort et l’esprance dans immortalit.

Prioutino l828 22 Septembre

(В юности живут в мире, созданном воображением. Мало-помалу лета и рассудок разрушают иллюзорные упования на поэтическое счастье и не оставляют после них ничего, кроме ощущения суровой действительности и убеждения в ничтожности бытия. Старость приносит иные воззрения и утешения: она торит дорогу к смерти и дарует надежду на бессмертие.

Приютино, 1828 22 сентября)

Я все грушу: но слез уж нет,

И скоро, скоро бури след

В душе моей совсем утихнет

‘Е<вгений> О<негин>‘

Как много ты в немного дней
Прожить, прочувствовать успела!
В мятежном пламени страстей
Как страшно ты перегорела!
Раба томительной мечты
В тоске душевной пустоты
Чего еще душою хочешь?
Как покаянье плачешь ты
И как безумие хохочешь¹

<Среда> 20 июня 1828.

Вот настоящее положение сердца моего в конце бурной зимы 1828 года, но слава Богу, дружбе и разсудку, они взяли верх над разстроенным воображением моим, и холодность и спокойствие заменило место пылких страстей и веселых надежд. Все прошло с зимой холодной², и с жаром настал сердечный холод! И к щастью, а то бы проститься надобно с разсудком. Вообразите каникульный жар в уме, в крови и… в воздухе. Это и мудреца могло бы свести с ума…

Да, смейтесь теперь, Анна Алексеевна, а кто вчера обрадывался и вместе испугался, увидя в Конюшенной улице³ колязку, в которой сидел мущина с полковничными эполетами и походивший на…⁴ Но зачем называть его! зачем вспоминать то щастливое время, когда я жила в идеальном мире, когда думала, что можно быть щастливой или быть за ним, потому что то и другое смешивалось в моем воображении: щастье и Он… Но я хотела все забыть… Ах, зачем попалась мне колязка, она напомнила мне время… невозвратное.

Вчера была я для уроков в городе⁵, видела моего Ангела Машу Elmpt⁶ и обедала у вернаго друга Варвары Дмит<риевны> Пол<торацкой>⁷: как я ея люблю, она так добра, мила! Там был Пушкин и Миша Полт<орацкий>⁸: первой довольно скромен, и я даже с ним говорила и перестала бояться, чтоб не соврал чего в сантиментальном роде.

<Суббота> 23 июня. <1828>

Папинька приехал из города вчера вечером очень поздно. Сего дня я встала и, позавтрыкавши, услышала голос брата Алексея, которой болен душевно и телесно⁹, и живет у нас с некоторых пор. Он звал меня, я пошла к нему, он вручил мне письмо, писанное им к Папиньке. Он хочет вступить в военную службу, он прав, я сама ему то советываю… нет, не советываю, а соглашаюсь на его доказательства и повторяю, ты прав. Но хотя честь есть для меня превыше всего в мире, я не знаю, что делается со мной, когда я подумаю, что может быть мое согласие погубит его, что может быть я лишусь брата, но нет, Бог милостив, Он не захочет погубить целое семейство. Ах, как тяжело решиться на такое дело, где не можно отвечать за последствия. Но все он прав, потому что жизнь пустая и без занятий также убьет его¹⁰.

De colline en colline en vain portant ma vue

Du sud l’Aquillon, de l’Aurore au couchant

Je parcours tous les points de l’immense tendue

Et je dis: nulle part le bonheur ne m’attend.

Que me font ces vallons, ces palais, ces chaumi&egrave,res —

Vains objets, dont pour moi le charme est envol,

Fleuves, rochers, forts, solitude si ch&egrave,re —

Un seul tre vous manque et tout est dpeupl.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Quand je pourrais le suivre en sa vaste carri&egrave,re

Mes yeux verraient le vide et les dserts

Je ne dsire rien de tout ce qu’il claire

Je ne demande rien l’immense univers

Mais peut tre au-del des bornes de la sph&egrave,re

Lieux o le vrai soleil claire d’autres cieux

Si je pouvais laisser ma dpouille la terre

Ce que j’ai tant rv paratrait mes yeux.

L je m’enivrerais la Source o j’aspire

L je retrouvrais et l’espoir et l’amour.

Et ce bien idal que toute me dsire.

Et qui n’a pas de nom aux terres du sjour.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Quand la feuille des bois tombe dans la prairie,

Le vent du soir se lnve et l’arrache aux vallons,

Et moi, je suis semblable a la feuille flfltrie,

Emportez-moi, comme elle, orageux Aquillon.

L’isolement.

Lamartine.

‘Nulle part le bonheur ne m’attend!’ Voil la vie de ceux qui ont trop senti dans leur jeunesse, voil la vie de celle, dont la main trace ces lignes. A peine l’ge de vingt ans, et elle a cess dj de jouir. Sans un seul vrai malheur et sentant avec toute la chaleur d’une me enthousiaste tout le bonheur d’une vie passe avec des tres adors, sans avoir prouv encore aucune rigueur du sort elle est ‘comme la feuille fltrie’, car la raison lui a t d’une main barbare toutes les illusions! Sans fortune, sans beaut elle attache pour un jour, pour un mois, mais jamais pour la vie. La jeunesse s’coule, le bonheur fuit pour ne revenir jamais! Pour voir la fortune de ses parens dlabre et toute la famille au bord du prcipice! L’un des fr&egrave,res livr une passion indigne de lui, l’autre quittant son pays pour chercher le bonheur la guerre et dans les camps, elle-mme renonant tout quoi son coeur tenait, mme l’esprance. Ah, pardonnez-lui alors de dire: ‘Emportez-moi, comme elle, orageux Aquillon!’

(С холма на холм вотще перевожу я взоры,

На полдень с севера, с заката на восход,

В свой окоем включив безмерные просторы,

Я мыслю: ‘Счастие меня нигде не ждет’.

Какое дело мне до этих долов, хижин,

Дворцов, лесов, озер, до этих скал и рек?

Одно лишь существо ушло — и, неподвижен

В бездушной красоте, мир опустел навек!

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Что, кроме пустоты, предстало б мне в эфире,

Когда б я мог лететь вослед его лучу?

Мне ничего уже не надо в этом мире,

Я ничего уже от жизни не хочу.

Но, может быть, ступив за грани нашей сферы,

Оставив истлевать в земле мой бренный прах,

Иное солнце — то, о ком я здесь без меры

Мечтаю, — я в иных узрел бы небесах.

Там чистых родников меня пьянила б влага,

Там вновь обрел бы я любви нетленной свет

И то высокое, единственное благо,

Которому средь нас именованья нет!

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Когда увядший лист слетает на поляну

Его подъемлет ветр и гонит под уклон,

Я тоже желтый лист, и я давно уж вяну:

Неси ж меня отсель, о бурный аквилон!

&nbsp, ‘Одиночество’

Ламартин ¹¹

<Пер. Бенедикта Лившица>

‘Счастие меня нигде не ждет’. Вот жизнь тех, кто слишком много перечувствовал в своей молодости, вот жизнь той, чья рука пишет эти строки! Ей не исполнилось и двадцати, а она уже перестала радоваться жизни. Не пережив ни единого истинного несчастья и, чувствуя со всем жаром пылкой души все счастье прошлой жизни с обожаемыми существами, не испытав еще никаких превратностей судьбы, она подобна ‘увядшему листу’, ибо рассудок отнял у нее варварской рукой все иллюзии! Без состояния, без красоты она привязывает на один день, на один месяц и никогда на всю жизнь. Молодость проходит, счастье исчезает, чтобы никогда не вернуться. Не приведи Господи увидеть состояние своих родителей расстроенным и всю семью на краю пропасти! Один из братьев предается страсти, не достойной его, другой покидает родину, чтобы искать счастья на войне и на полях сражений. Сама она отказывается от всего, чем дорожит ее сердце, даже от надежды. О, простите ей, когда она говорит: ‘Неси ж меня отсель, о бурный Аквилон!’)

7 Juillet 1828. (<Суббота> 7 июля 1828)

Тетушка уехала более недели¹², я с ней простилась и могу сказать, что мне было очень грустно. Она, обещая быть на моей свадьбе, с таким выразительным взглядом это сказала, что я очень, очень желаю знать, об чем она тогда думала. Ежели брат ея за меня посватывается, возвратясь из Турции¹³ <Рукою А. Ф. Оом:¹⁴> Дай Бог, чтоб он вздумал это сделать! А:Оом.], что сделаю я? Думаю, что выду за него. Буду ли щастлива, Бог весть. Но сумневаюсь. Перейдя пределы отцовскаго дома, я оставляю большую часть шастья за собой. Муж, будь он ангел, не заменит мне все, что я оставлю. Буду ли я любить своего мужа? Да, потому что пред престолом Божьим я поклянусь любить его и повиноваться ему. По страсти ли я выду? НЕТ, потому что 29 марта я сердце схоронила и навеки. Никогда не будет во мне девственной любови и, ежели выду замуж, то будет супружественная. И так как супружество есть вещь прозаическая без всякаго идеализма, то и заменит разсудок и повиновение несносной власти ту пылкость воображения и то презрение, которыми плачу я теперь за всю гордость мущин и за мнимое их преимущество над нами. Бедные твари, как вы ослеплены! Вы воображаете, что управляете нами, а мы… не говоря ни слова, водим вас по своей власти: наша ткань, которою вы следуете, тонка и для гордых глаз ваших неприметна, но она существует и окружает вас. Коль оборвете с одной стороны, что мешает окружить вас с другой. Презирая нас, вы презираете самих себя, потому что презираете которым повинуетесь. И как сравнить скромное наше управление вами с вашим гордым надменным уверением, что вы одни повелеваете нами. Ум женщины слаб, говорите вы? Пусть так, но разсудок ея сильнее. Да ежели на то и пошло, то отложа повиновение в сторону, отчего не признаться, что ум женщины так же пространен, как и ваш, но что слабость телеснаго сложения не дозволяет ей выказывать его. Да что ж за слава быть сильным, вить и медведь людей ломает, зато пчела мед дает.

Я уже писала к тетушке, и вот послание, которое сочинила ей.

Искавши в мире идеала

И не нашед его,

Анета щастия искала

В средине сердца своего.

Все в 20 лет ей надоело:

Веселье, балы и пиры.

Младое шастье улетело,

И Юности прекрасные дары

Как призрак милой исчезают

И скоро, скоро пропадают.

Еще 5 лет Анета прожила,

Настали годы и разсудка,

Почти и молодость прошла,

Ведь 25 — не шутка.

Уж образ милой, молодой

Все понемножку изчезает,

Супруг не идеальной, а простой

Его все понемногу заменяет.

Не Аполлон уж Бельведерской,

Не Феба дивный ученик.

А просто барин Новоржевской:

Супругу 40 лет, да с ними и парик.

И правда, Грации забыли

Его при колыбели посетить,

Умом и ловкостью забыли наделить,

Зато именьем наградили.

(нрзб) в мир глупцом

Представлен был своим отцом.

Но он ухаживал усердно,

Вздыхал, потел, кряхтел.

Душ 1000 щитал наверно,

Чуть в мир поэзии не залетел,

Чтоб лучше нравиться любезной.

Что ж оставалось сделать бедной?

Она с рукой разсудок отдала.

А сердце? Бросила с досады,

И ум хозяйством заняла,

Уехавши в его посады.

И так она принуждена забыть

То love, d’aimer, amar *, любить,

Заняться просто садом,

Садить капусту ‘рядом’,

Разходы дома проходить

И птичной двор свой разводить.

(* любить — англ., франц., исп.)

* * *

Вы щастие в супружестве нашли,

Вы любите и обожаемы супругом,

Пять лет шастливо протекли,

Он заменил вам все, и другом

Вы называете его.

И так Вы посудите сами,

В сравненьи щастья своего

Анета наравне ли с вами?

Другие, писанные вчера в минуту горести.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

В утеху оставалось горе,

И часто, сидя у скалы,

Глядела пристально на море

И погружалася в мечты.

Любовь давно я позабыла,

И Дружба милая одна

Меня за слезы наградила

И заменила многое она.

Но тайны сердца забывать

Не пособила,

И горе весело переживать

Не научила.

С летами, знаю, все пройдет.

Пройдет и время наслажденья,

Остаток жизни протечет

В спокойствии и в покоенье,

Но молодость свое возьмет:

Любовь и горести земные.

А старость гробу принесет

Надежду, упования иные.

И камень хладной гробовой

Покроет прах нещастной,

И за могилой… неземной

Откроет век прекрасной.

<Вторник> 17 Июля <1828>

Я лениво пишу в Журнале, а, право, так много имею вещей сказать, что и стыдно пренебрегать ими: они касаются может быть до щастия жизни моей. Нещастной случай заставил нас поехать в город, а именно смерть Алек<сандра> Ива<новича> Ермолаева¹⁵, он умер, прохворавши несколько времени. Отец в нем много потерял. Но что же делать, воля Божия видна во всем, надобно покориться ей без ропота, ежели можно.

В тот день, как возвращались мы из города, разговорилась я после обеда с Ив<аном> Анд<реевичем> Крыловым¹⁶ об наших делах. Он вообразил себе, что Двор скружил мне голову, и что я пренебрегала бы хорошими партиями, думая вытти за какого-нибудь генерала: в доказательство, что не простираю так далеко своих видов, назвала я ему двух людей, за которых бы вышла, хотя и не влюблена в них. Меендорфа¹⁷ и Киселева¹⁸. При имени последняго он изумился. ‘Да, — повторила я, — и думаю, что они не такие большие партии, и уверена, что вы не пожелаете, чтоб я вышла за Краевскаго¹⁹ или за Пушкина. — Боже избави, — сказал он, — но я желал бы, чтоб вы вышли за Киселева и, ежели хотите знать, то он сам того желал, но он и сестра говорили, что нечего ему соваться, когда Пушкин того ж желает’. Я всегда думала, что Вар<вара> Д<митриевна> того же хотела, но не думала, чтоб они скрыли от меня эту тайну.

Жаль, очень жаль, что не знала я этаго, а то бы поведение мое было иначе. Но хотя я и думала иногда, что Киселев любит меня, но не была довольно горда, чтоб то полагать наверное. Но может быть все к лучшему, Бог решит судьбу мою. Но я сама вижу, что мне пора замуж, я много стою родителям, да и немного надоела им: пора, пора мне со двора. Хотя и то будет ужасно. Оставя дом, где была щастлива столько времени, я вхожу в ужасное достоинство Жены! Кто может узнать судьбу свою, кто сказать, выходя замуж даже по страсти: я уверена, что буду щастлива. Обязанность жены так велика, она требует столько abngation de lui-mme (самоотречения), столько нежности, столько снисходительности и столько слез и горя. Как часто придется мне вздыхать об том, кто пред престолом Всевышняго получил мою клятву повиновения и любви… Как часто, увлекаем пылкими страстями молодости, будет он забывать свои обязанности! Как часто будет любить других, а не меня… Но я преступлю ль законы долга, буду ли пренебрегать мужем? НЕТ, никогда. Смерть есть благо, которое спасает от горя: жизнь не век, и хоть она будет несносна, я знаю, что после нее есть другой мир, мир блаженства. Для него и для долга моего перенесу все нещастия жизни, даже презрение мужа. Боже великой, спаси меня!

Я хотела, выходя замуж, жечь Журнал, но ежели то случится, то не сделаю того. Пусть все мысли мои в нем сохранятся, и ежели будут у меня дети, особливо дочери, отдам им его, пусть видят они, что страсти не ведут к щастью, а что путь истиннаго благополучия есть путь благоразумия. Но пусть и они пройдут пучину страстей, они узнают суетности мира, научатся полагаться на одного Бога, одного Его любить пылкой страстью. Возможно, Он один заменяет всю любовь земную, Он один дарит надежду и щастие не от мира сего, но от блаженства Небеснаго.

17. Juillet.

(<Вторник> 17 июля <1828>)

Les accidens et faits accumuls.

О память сердца, ты сильней
Разсудка памяти печальной.
Батюшкова

Le sentiment et les chagrins d’esprit ont rendu mon journal non une narration, comme il l’tait dans son commencement, mais une discussion triste et mlancolique sur la vie et ses souffrances: je veux abandonner pour un moment cette mlancolie, qu’il m’est si difficile de vaincre, surtout quand je suis seule, et je tche de raconter en dtail les accidens et faits, qui ont tant agi sur moi pendant ces derniers mois.

Батюшков a bien raison de dire, que la mmoire du coeur est bien plus forte, que celle de l’esprit, peine puis-je dire ce qui m’est arriv hier et pourtant je puis narrer mot mot des conversations, qui ont eu lieu, il y a plusieurs mois. Пушкин et Киселев sont les deux hros de mon roman actuel. Serge Galitzine Fierce, GlinKa, Сгыбаедов et surtout Wiasemsky sont les personnages plus ou moins intressants. En fait de femmes, il n’y en a que trois: l’hrone — c’est moi, les ncessaires sont ma Tante Barbe Dmitrievna Poltoratsky et Madame Wacilevsky. Il faut avouer que le roman est riche en caract&egrave,res varis, il y en a mme d’effrayans. Mais commenons. Comment nommer ce roman? Pensons… Le voil trouv!

Les inconsquances ou pardonnez l’Amour.

(Je parle la troisi&egrave,me personne, je passe les premi&egrave,res annes, j’arrive droit au fait).

Annette Olenine avait une amie, une amie sinc&egrave,re. Elle seule, en connaissant sa passion pour Alexis, tchait de l’en dtourner. Marie disait souvent: ‘ Annette, ne vous fiez pas lui: il est faux, il est fat, il est mchant.’ Son amie lui promettait de l’oublier et aimait toujours. Aux bals, aux spectacles, aux montagnes, elle le voyait toujours et peu peu le besoin de le voir plus souvent devenait une ide fixe. Mais elle savait aimer sans faire voir qu’elle tait occupe de quelqu’un et son caract&egrave,re gai trompait bien du monde. Un jour, au bal chez la comtesse Tisenhausen Hitroff, Annette vit le personnage le plus intressant de son temps et distingu dans la carri&egrave,re des lettres: c’tait le fameux Po&egrave,te Pouchkine.

(Собрание происшествий и событий

О память сердца, ты сильней
Разсудка памяти печальной.
Батюшкова ²⁰

Чувство и невзгоды душевные превратили мой дневник из бытописания, чем он был сначала, в печальные и унылые раздумья о жизни и приносимых ею страданиях: я хочу хоть на миг отрешиться от печали, с которой мне так трудно справиться, особенно, когда я одна. Я попытаюсь подробно рассказать о происшествиях и событиях, которые столь сильно повлияли на меня в последние месяцы. Батюшков прав, говоря, что память сердца сильнее памяти рассудка: я едва ли смогу рассказать, что произошло со мной накануне, однако могу передать слово в слово разговоры, происходившие много месяцев назад. Пушкин и Киселев — вот два героя моего романа. Серж Голицын Фирс²¹, Глинка²², Грыбаедов²³ и, особенно, Вяземский ²⁴ — персонажи более или менее интересные. Что же до женщин, то их всего три: героиня — это я, на втором плане — моя тетушка Варвара Дмитриевна Полторацкая и мадам Василевская²⁵. Надо сказать, что в романе много характеров, и есть даже ужасающие… Но начнем. Как назвать этот роман? Думаю… вот, нашла!

Непоследовательность

или Любовь достойна снисхожденья

(Я говорю от третьего лица. Я опускаю ранние годы и перехожу прямо к делу).

У Аннет Олениной была подруга, искренний друг, лишь она знала о страсти ее к Алексею²⁶ и старалась образумить ее. Мари не раз говорила: ‘Аннет, не доверяйтесь ему, он лжив, он пуст, он зол’²⁷. Подруга обещала ей забыть его, но продолжала любить. На балах, в театре, на горах ²⁸ она встречала его постоянно, и мало-помалу потребность видеть его чаще стала неотвязной. Но она умела любить, не показывая, что увлечена кем-то, и ее веселый характер вводил в заблуждение свет.

Однажды на балу у графини Тизенгаузен-Хитровой²⁹Анета увидела самого интересного человека своего времени, отличавшегося на литературном поприще: это был знаменитый поэт Пушкин).

Бог, даровав ему Гений единственной, не наградил его привлекательною наружностью. Лице его было выразительно, конешно, но некоторая злоба и насмешливость затмевала тот ум, которой виден был в голубых или, лучше сказать, стеклянных глазах его. Арапской профиль³⁰, заимствованный от поколения матери, не украшал лица его, да и прибавьте к тому ужасные бокембарды, разтрепанные волосы, ногти как когти, маленькой рост, жеманство в манерах, дерзкой взор на женщин, которых он отличал своей любовью, странность нрава природнаго и принужденнаго и неограниченное самолюбие — вот все достоинства телесные и душевные, которые свет придавал Русскому Поэту 19 столетия. Говорили еще, что он дурной сын, но в семейных делах невозможно знать, что он разпутной человек, да к похвале всей молодежи, они почти все таковы. И так все, что Анета могла сказать после короткаго знакомства, есть то, что он умен, иногда любезен, очень ревнив, несносно самолюбив и неделикатен.

Parmi les singularits du po&egrave,te tait celle d’avoir une passion pour les petits pieds, que dans un de ses po&egrave,mes il avouait tre prfrable la beaut mme. Annette un extrieur passable runissait deux choses: elle avait les yeux, qui quelques fois taient jolis, d’autres fois btes. Mais son pied tait vraiment tr&egrave,s petit et presque personne ne pouvait entre les jeunes personnes du grand monde mettre un de ses souliers.

Pouchkine avait remarqu cet avantage et ses yeux avides suivaient sur le parqu glissant le pied de la jeune Olnine. Il tait peine revenu d’un exil de dix ans: tout le monde — hommes et femmes — s’empressaient de lui montrer des attentions, que l’on a toujours pour le gnie. Les uns le faisaient par mode, d’autres — pour tcher d’avoir de jolis vers pour se faire par cela une rputation, d’autres, enfin, par un respect vritable pour le gnie, mais la plus grande partie — par la faveur, qu’il avait aupr&egrave,s de l’Emp(ereur) Nicolas, qui tait son censeur.

Annette l’avait connu, quand elle tait encore enfant. Depuis elle avait admir avec enthousiasme sa posie entranante.

Elle aussi voulait distinguer, voir le fameux po&egrave,te, elle allait le choisir dans une des danses: la crainte, qu’elle avait d’tre ridiculis par lui, lui fit baisser les yeux et rougir en approchant de lui.

La nonchalance, avec laquelle il lui demanda, o tait sa place, la piqua. Supposer, que Pouchkine put croire, qu’elle tait une sotte, la blessait, mais elle rpondit simplement: ‘Oui, Monsieur’ — et de toute la soire ne se hasarda point venir le choisir.

Mais c’tait son tour de venir faire la cour, son tour de faire la figure et elle le vit avancer vers elle. Elle donna la main, en dtournant la tte et en souriant, car c’tait un honneur, que tout le monde lui enviait.

Je voulais crire un roman, mais cela m’ennuie, j’aime mieux n’en rien faire et crire simplement mon journal.

* * *

J’ai relu le portrait de Pouchkine, et je suis contente de l’avoir aussi bien esquiss. On le reconnatrait entre mille!

Mais continuons mon cher journal.

(Среди странностей поэта была особенная страсть к маленьким ножкам, о которых он в одной из своих поэм признавался, что они значат для него более, чем сама красота ³¹. Анета соединяла со сносной внешностью две вещи: у нее были глаза, которые порой бывали хороши, порой простоваты, но ее нога была действительно очень мала, и почти никто из молодых особ высшего света не мог надеть ее туфель.

Пушкин заметил это ее достоинство, и его жадные глаза следовали по блестящему паркету за ножкой молодой Олениной. Он только что вернулся из десятилетней ссылки³²: все — мужчины и женщины — спешили оказать ему знаки внимания, которыми отмечают гениев. Одни делали это, следуя моде, другие — чтобы заполучить прелестные стихи, и благодаря этому, придать себе весу, третьи, наконец, — из действительного уважения к гению, но большинство — из-за благоволения к нему имп<ератора> Николая, который был его цензором.

Анета знала его, когда была еще ребенком. С тех пор она пылко восхищалась его увлекательной поэзией.

Она собиралась выбрать его на один из танцев. Она тоже хотела отличить знаменитого поэта. Боязнь быть высмеянной им заставила ее опустить глаза и покраснеть, когда она подходила к нему. Небрежность, с которой он у нее спросил, где ее место, задела ее³³. Предположение, что Пушкин мог принять ее за простушку, оскорбляло ее, но она кратко ответила: ‘Да, мсье’, — и за весь вечер не решилась ни разу выбрать его. Но настал его черед, он должен был делать фигуру, и она увидела, как он направился к ней. Она подала руку, отвернув голову и улыбаясь, ибо это была честь, которой все завидовали.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Я хотела писать роман, но это мне наскучило, я лучше это оставлю и просто буду вести мой Журнал.

* * *

Я перечитала свое описание Пушкина и очень довольна тем, как я его обрисовала. Его можно узнать среди тысячи.

Но продолжим мой драгоценный Журнал.)

13 Aot.

<Понедельник> (13 августа) <1828>

В субботу были мои рожденья. Мне минуло 21 год!³⁴Боже, как я стара, но что же делать. У нас было много гостей, мы играли в барры³⁵, разбегались и после много пели. Пушкин или Red Rover³⁶, как я прозвала его, был по обыкновению у нас. Он влюблен в Закревскую³⁷ и все об ней толкует, чтоб заставить меня ревновать, но при том тихим голосом прибавляет мне нежности. Милой Глинка и премилой Serge Galitz Firce (Фирс) был у нас: первой играл чюдесно и в среду придет дать мне первой мой урок пенья. Но Любезной Герой сего дня был милой Алексей Петрович Чечурин³⁸ или прелестной <Roland> Graeme³⁹ как прозвала я его: он из Сибири, с границ Китая, был в Чите⁴⁰, видел всех⁴¹, имел ко мне большую доверенность и очень интересен. Он победил всех женщин, возхитил всех мущин и посмеялся над многими. Он познакомился со мной у те<тушки> Сухаревой⁴², приежжал гостить к нам и жил несколько дней, и приедет еще на несколько времени.

Портрет Милаго Козака или Roland Graeme

Он большаго роста и удивительно как сложон, телесная красота и сила, плод свободной и немного дикой жизни, соединяются с выразительными чертами и придают неизъяснимую приятность Молодому Graeme. Ему только 19 лет, и борода его еще покрыта только легким пухом. Он белокур, но не довольно, чтоб сделать лицо его женским, его взор быстр, выразителен, умен, чувствителен, улыбка приятна. Он красавец телом, а лицом приятный, ежели бы писать Амура северных стран, надобно писать с него. Душа его чиста, как не испорченная душа юноши только может быть. Чувствительность и удивительное почтение к старшим отличают все его поступки, он обожает родину, без слез не говорит об умершой матери, без возхищения не называет имя Отца своего, сестры и Амура, приверженнаго ему Козака. Он удивительно ловок, стреляет из лука, ездит верхом, прелестно точит, кует, полирует, плетет корзинки, вяжет узелки и пр. Все делает с удовольствием и, хотя не знает по Французски, но очень учен для того края, пишет, читает и переводит по Монгольски. Он не знает еще любви, и с чистою душою, не понимая, чего хочет, сам ищет любви и потому — бед. С какою чувствительностью принял он совет мой беречься молодых модных людей, он почти заплакал, отошел от меня и сел в угол. Когда же на другой день я спросила его, что от сердца ли он меня оставил, то он сказал с пылкою выразительностью: ‘Вы не поняли меня, я слишком чувствовал, не находил слов. — И еще прибавив несколько выражений, вдруг остановился и сказал — Дурак я, признался в том, в чем никогда не хотел признаваться’.

<Среда> 19 Сентября. <1828>

Что Анета, что с тобою? Все один ответ,
Я грушу, но слез уж нет⁴³.
Но об чем? Об неизвестности. Будущее все меня невольно мучит. Быть может быть замужем и — <быть> нещастной. О, Боже, Боже мой! Но все скажу из глубины души: Да будет воля Твоя! Мы едем зимой в Москву к Вариньке⁴⁴, я и радуюсь и грущу, потому что последнее привычное чувство души моей — я как Рылеев говорю⁴⁵:

Чего-то для души ищу

И погружаюсь в думы⁴⁶.

Но грустной оставлю разговор.

5-го Сентября Маминькины имянины. Неделю перед тем мы ездили в Марьино⁴⁷. Там провели мы 3 дня довольно весело. Мы ездили верхом, филозофствовали с Ольгой⁴⁸ и наконец воротились домой. Тут я задумала сыграть проверб. Милая Полина Галицына⁴⁹ согласилась, я выбрала проверб, разослала роли, но имела горе получить отказ от Сергея Галицына⁵⁰ и накануне от Полины. Что делать. В пятницу 4-го приехал Слебцов⁵¹ с женой и Краевским. Он взялся играть ролю Галицына. Мы отделали театр в зале⁵² весь в цветах, зеркалах, вазах, статуях. Но вдруг письмо от Полины: отказ и баста нашему провербу. Но гений мой внушил мне другое. Мы сказали Маминьке и Папиньке об неудаче сюрприза, вынесли все цветы, но оставили шнурки для зеркала и других украшений, все сделали неприметным. Я после ужина предложила Слепцову сыграть шараду в лицах и с разговорами. План одобрен, шарада выбрана la Mlomanie (Меломания)⁵³ На другой день поутру назначена репетиция. Я встаю, поутру надобно ехать к обедне⁵⁴, но без меня не может быть репетиции. Я представляю, что у меня болят зубы, чудесно обманываю Маминьку и Папиньку, остаюсь дома и иду делать репетицию. Вот кто составлял нашу шараду. Слебцов, Краевской, милой Репнин⁵⁵, M-me Wasilevsky, несравненной Козак и я. Все устроено. Занавесь сшита, парики готовы и к возвращению Маминьки все уже внизу, как ни в чем не бывало. Приежжают Гости. Из Дам — Бакунина⁵⁶ и Хитровы⁵⁷, Васильчикова⁵⁸ и еще куча мущин. За обедом приежжает Голицын, потом и Пушкин. Как скоро кончили обед, Маминьку уводят в гостиную и садятся играть в карты⁵⁹. А я и актеры идем все приготовливать, через два часа все-все готово. Занавесь поставлена, и начинается шарада прологом. Я одна сижу на сцене! Как бьется у меня сердце. Я сижу, читаю книгу, зову потом Елену Еф<имовну>⁶⁰, она входит, я спрашиваю об нашем провербе: никто еще из Актеров не бывал: я их ожидаю с нетерпением. Входит мальчик и приносит письмо: это отказ — она не будет. Я в отчаянии наконец созываю всех наших Актеров, сказываю им об нашем горе. Они не умеют пособить мне, наконец я предлагаю сыграть шарад в лицах: план одобрен, Елена Еф<имовна> и я идем одеваться, Слепцов говорит сочиненные им стихи. Занавесь опускается.

Мы накидываем сарафаны⁶¹ и пока все на сцене приготовляют, — Голицын, Е<лена> Е<фимовна> и я поем за занавесью трио Гейдена⁶².

Первое действие. Me.

Театр представляет ярмарку. С одной стороны Милой Козак в Китайском платье разкладывает товары, возле него Дунька китайской ему помогает, подалее и ближе к сцене Репнин Жидом сидит и перед ним фортунка⁶³. С другой стороны Слепцов — купцом сальных свеч, Краевской — мужик, торгующий квасом. Начинается ярмарка. Монголец начинает свою молитву, Жид считает деньги, купец зазывает покупщиков. Входит Е<лена> Е<фимовна> и я в руских платьях, мы торгуемся, ничего не покупаем. Е<лена> Е<фимовна> уходит, и скоро слышен шум за дверьми, потом песни ‘Заплетися плетень’. Услышав пение, я бегу со сцены, крича: ‘Хоровод, хоровод’, <рисунок: рука> (ищи другую руку).

<Пятница> 21 Сентября <1828>

Вчера к обеду приехал к нам милой благородной Алексей Петрович Мичурин. Он приехал прощаться, и это слово одно заставило меня покраснеть. Je ne sais, quel sentiment il m’inspire. Ce n’est pas de l’amour — non! Mais c’est un sentiment, qui en approche. Il est bien plus fort que de l’amiti. Et je ne puis mieux le comparer qu’au sentiment, que je porte mes fr&egrave,res. Oui! c’est justement cela. Je l’aime comme un fr&egrave,re… Et lui? il m’aime… plus tendrement…

J’crirai absolument son histoire, elle est trop intressante pour ne pas le faire et puis je dois crire car je deviens paresseuse.

(Я не знаю, какое чувство он мне внушает, но это не любовь, нет, это чувство, которое к ней приближается, оно значительно сильнее, чем дружба, и я ни с чем другим не могу его сравнить как с чувством, которое я испытываю к своим братьям. Да, это именно так. Я его люблю как брата. А он? Он любит меня… еще нежней…

Я непременно напишу его историю, она слишком интересна, чтобы не сделать это, и к тому же я должна писать, потому что становлюсь ленивой.)

Как я его люблю, он так благороден! так мил! Вчера, сидя возле меня, сказал он: ‘Боже мой, как мне не хочется ехать!’ Я стала над ним смеяться. ‘Но вы не знаете, как мне грустно разставаться с Приютиным, — потом, — Вы удивительная женщина, в вашем нраве такие странности, столько пылкости и доброты. Что меня убивает, это то, что не могу сказать вам одной вещи, вы все мои секреты знаете, а этот я не могу вам сказать, а это меня убивает’. Я же догадалась, что такое, но не сказала ему.

Он писал мне <на> браслет<е> по Монгольски, но сам не знал что, говоря, что не смеет мне то написать, что у него в голове, и написал то, что я не могла разобрать, хотя он <сказал, что> это был компримент. У нас пошла переписка на маленьком кусочке бумажки. В последний раз, как он здесь был, он выпросил у меня стихи Пушкина на мои глаза⁶⁴. Я ему их списала и имела неблагоразумие написать свою фамилию, также списала стихи Вяземскаго⁶⁵ и Козлова⁶⁶, и Пушкина. Я написала ему на бумажке просьбу, чтоб он вытер имя мое, и, когда спросила, сделает ли он это, он сказал: ‘Неужели думаете, что не исполню Вашего малейшого желания’. Я извинилась тем, что боюсь, чтоб они не попали в чужие руки: ‘Ах, Боже мой, я это очень понимаю и исполню’. Он просил меня беречь его саблю, и я ему то обещала. Недавно подарила я ему своей работы кошелек, и он обещал носить его вечно. Наконец стало поздно, и Маминька стала просить его, чтоб он оставил ей сочинение Рылеева⁶⁷. Он на то не скоро согласился, но наконец отдал мне его, тогда я схватила эту щастливую минуту, когда разтроган он был, и просила его, чтоб оставил он Батюшке под запечатанным пакетом все дела, касающиеся до:⁶⁸. Все — брат Алексей, приехавший в тот день из деревни⁶⁹, Маминька и мы все стали упрашивать его. Он представлял нам свои резоны, мы — свои, наконец он уверил нас в самом деле, что он прав и дал мне слово, что положит все в пакет, запечатает двумя печатями и, приехавши в армию, отдаст сам генералу Б:⁷⁰. ‘Чтоб доказать вам, как благодарен я за ваши ко мне попечения, то признаюсь, что у меня есть стихи от них, и я сожгу их. — Зачем, — сказала я, — положите их в пакет и отдайте отцу, он, право, сохранит их и возвратит, когда вы возворотитесь’. Но он не хотел на то согласиться, но обещал разорвать их. Наконец пришла минута разставаться: у меня сжалось сердце. Я сидела возле него, мы все замолчали, встали, перекрестились. Он подошел к Маминьке прощаться, я отошла к столу, потому что была в замешательстве. Потом подошел ко мне и поцеловал у меня руку. В первой раз я поцеловала его щеку и, взяв его за руку, потрясла по Англицки. Он простился с Алексеем и опять пришел ко мне, мы опять поцеловались, и я пошла к себе. Тут я нашла его саблю, завернула в платок и спрятала. Тут вспомнила я, что надобно написать Анне Ант<оновне>⁷¹. Он был у Алексея в нашем коридоре, я велела просить его подождать. Написала ей и ему маленькую записочку, в которой уверяла об сохраности сабли, просила прислать браслет и окончала сими словами: ‘Бог да сопутствует вам’. Я стала молиться Богу, молилась за него и поплакала от души. Долго смотрела я в мглу ночную, слушала и, наконец, услышала шум его коляски, хотела знать, по какой дороге он ехал: по косой, по той, что я ему советывала. Шум утих, я перекрестилась и заснула. Несколько дней перед тем он был у нас и, когда уехал, то я слышала, что по косой дороге. Когда же приехал он прощаться, я ему то сказала, он отвечал: ‘Вы ведь приказали мне по ней ездить, и я слушаюсь’.

24 <сентября 1828> Понедельник

Вчера были у нас гости: Меендорф, Василевский⁷² и Лобановы⁷³, возвратившиеся из Чужих край. В Дрездене видели они Вариньку⁷⁴. Слава Богу, ей лучше, и она много заботится обо мне, все хочет знать, хороша ли я. Когда увидит, то будет dsappointe (разочарована), потому что я подурнела и о том сама жалею. Но есть дни, в которые я еще порядошна. Вчера же получила я пакет от Алексея Петровича, в нем был один браслет, другого он не успел кончить. Письмецо было в сих словах: ‘Я дожидал проволоки до 4 часов. Видно мне должно кончить их после войны. Слуга Ваш Груши маченые. 22 Сентября’. (Груши маченые — имя, которое Елена Е<фимовна> дала Львову⁷⁵ и справедливо). В том же пакете были некоторые бумаги, писанные ему на память, и также кусок руды серебряной, на которой было написано ‘Юноше несравненному’⁷⁶. Кусок сей завернут был в бумажке, испачканной ероглифами, но я разобрала их, потому что у меня был ключ, вот они: ‘Вам, несравненная Анна Алексеевна, поручаю вещь для меня драгоценную. Прощайте’.

Я взяла бумаги, положила в пакет и надписала: ‘Отдать по возвращении’. Кусок руды положила в ящичек, вытаченной нарочно, написала внутри: ‘Отдать Алексею Петровичу Чечурину’. Завязала тесьмой и положила свою печать. И теперь спокойна. Я сделала то, что должно, сохраню его тайну, она не касается до меня.

Сегодня, нет, вчера вечером сказала мне Мама: ‘Вить Козак в тебя влюбился’. А я очень рада, что он уехал, я не любовь к нему имела, но то неизъяснимое чувство, которое имеешь ко всему прелестному и достойному. Он был мой идеал в существе. Он имел то чистое, непорочное чувство чести, которое непонятно для наших молодых людей, он не мог подумать без ужаса об разпутстве, хотя имел пред собою, и с молодых лет, разврат пред глазами: но чистая душа его не понимала удовольствий жизни безнравственной. Благородность души, правилы непорочные, ненависть к разврату и притеснению, чистая вера, пылкость чувств и любовь, которую только узнал при своем отъезде — вот что привязало меня к нему.

25 <сентября 1828> вт<орник>

Grande nouvelle: Alexandrine Repnine pouse Koucheleff. Je lui en souhaite! Mais le mariage n’est pas encore dclar.

(Большая новость: Александрин Репнина⁷⁷ выходит замуж за Кушелева⁷⁸. Я ей того желаю! Но о женитьбе еще не объявлено.)

<Изображение руки>

Мы потом все входим после и пляшем, Слепцов входит в наш хоровод и танцует, потом мы все уходим со сцены.

Дейст<вие> 2. Лотарея.

Приходит брать билет Краевской Лотарейщик. Входит на сцену Слепцов, одетый молодым негодяем, разсказывает, что проиграв всю фортуну в карты, он рисковал последними деньгами и купил лотарейной билет. Что видя везде неудачи, посватался за богатую старуху и что, быв еще женихом и получив от ея 50 тысяч для заведения дома, он половиною заплатил долг, а другую опять проиграл, и даже билет лотарейной отдал Фиакру⁷⁹, которой вез его и которому нечем было заплатить. Проклиная Фортуну он уходит со сцены, в то время как он разсказывает свою историю, я вхожу, беру билет и слушаю разсказ его. По выходе его входит Фиакр Репнин, мой жених, я разпрашиваю его, что он делал с тех пор, что мы не видались, он разсказывает свою историю с Картежником и билет лотарейный. Я браню его, зачем он его взял, и в эту минуту Лотарея начинается, Basil⁸⁰ выигрывает 500… не знаю чего. Приходит Слепцов с старой своей супругой Е<ленной> Е<фимовной>, узнает об щастии Basiля, которой хочет возвратить ему билет, он от него отказывается и желает нам щастья (и тихо говорит мне на ухо: ‘Скажите что-нибудь’), я же замешалась и сказала громко: ‘Я не знаю, что’. Все засмеялись, и занавесь опустилась.

Дей<ствие> 3. Mani.

С одной стороны у комелька сидит Химик Слепцов. По комнате ходит с луком и стрелами Козак и горюет об забытой своей охоте. Он подходит к Химику и разспрашивает его про его занятия. Слеп<цов> доказывает ему, чтоб хорошо стрелять, то надобно знать химию. Смешной разговор между ними. Я вбегаю и ко всем пристаю с моим провербом, никто меня не слушает. Реп<нин> в то время ездит на неизъяснимой части и делает разные штуки. Входит поэт с стихами, все от него бегут, и Слепц<ов> говорит: ‘Уходи: я все терпел, но поэт — это невозможно’.

Дей<ствие> 4 и последнее.

С одной стороны клавикорты, за ними сидит Слеп<цов> в колпаке и халате. С другой — Краев<ский> пишет ноты. Слеп<цов> берет аккорд и встает в возхищении. Потом представляет голосом и руками весь оркестр и увертюру своей новой оперы ‘Семирамида’. В самом пылу его разсказа подходит к нему Краев<ский> и спрашивает, в каком тоне писать Арию. Melomane прогоняет его с гневом, вдруг входит молодой человек, Реп<нин>, и подносит ему рекомендательное письмо, он его не читает, а схватывает за руку и разспрашивает, на каком он инструменте играет. Тот признается, что ни на каком, он, однако, просит сделать репетицию. Сцена произходит между Семирамидой, Аспиком⁸¹, и <слышен> колокол, которой в то время звонит: он дает ему колокольчик в руки и заставляет свистать и звонить. Я (дочь его) и кухарка Е<лена> Е<фимовна> вбегаем в комнату, думая, что дом горит. Тут узнаю я в молодом человеке своего любезнаго. Меломан, поймав кухарку, заставляет ея петь Perche (окунь), она выговаривает это слово истинной французинькой. Он с гневом хочет прогнать, его все успокаивают, говоря, что Madelaine знает со мной дуо. Я сажусь за пиано, и мы поем Napoliтана. После этаго Mlomane вспоминает, что он должен ехать на репетицию и убегает со сцены. Тут подходит ко мне Basil и спрашивает, есть ли надежда, чтоб мой отец позволил ему на мне жениться, я говорю ему, что не думаю, потому что он не музыкант. В ту минуту он стучит в дверь, Ba схватывает музыку ‘Семирамиды’ и клянется, что он сожгет ея, ежели он не согласится на нашу свадьбу, он на все соглашается от страху, и мы его впускаем, и он соединяет наши руки, и пиеса кончена. Serge Galitz подходит к спектатерам и поет куплет своего сочинения.

Вечером мы играли в разные игры, все дамы уехали. Потом молодежь делали разные тур de passe-passe (фокусы) и очень поздно разъехались. Прощаясь, Пушкин сказал мне, что il doit partir pour ses terres, si toutefois il en aura le courage, ajouta-t-il avec sentiment. Pendant que tout se prparait dans la salle, je rappelai Serge Gal la promesse qu’il m’avait faite de me dire certains faits. Apr&egrave,s bien des mani&egrave,res, il me dit, que cela concernait le po&egrave,te, me pria en grce de ne pas changer de mani&egrave,re d’tre, blma maman pour la rudesse qu’elle avait employe avec lui en disant que ce n’tait pas le moyen de le calmer. Lorsque je lui parlai de l’impertinance, avec laquelle Sterich m’avait parl chez la es Koutaisoff de l’amour de P, il me dit qu’il l’avait aussi blm en disant que ce n’tait pas son affaire et que j’avais tr&egrave,s bien rpondu. Puis lorsque je lui dis que j’tais furieuse des propos, que tenait P sur mon compte, il me dit de celui-ci: ‘N’est-ce pas, qu’il avait dit: ‘Мне бы только с родными сладить, а с девчонкой уж я слажу’. ‘Но вить это при мне было, и не так сказано, но вить я знаю, кто вам сказал и зачем. Вам сказала Вар<вара> Д<митриевна>‘. L j’ai pens, qu’il savait aussi bien la raison que moi et je me tus. Nous parlmes apr&egrave,s de Kiceleff et de la cour, qu’il avait faite M-me Vacilevsky. Il me dit, qu’il l’avait beaucoup blm. Enfin c’tait une conversation tr&egrave,s intressante. (Прощаясь, Пушкин сказал мне, что он должен уехать в свои имения⁸², если только ему достанет решимости — добавил он с чувством. В то время, как в зале шли приготовления, я напомнила Сержу Гол<ицыну> его обещание рассказать мне о некоторых вещах. Поломавшись, он сказал мне, что это касается поэта. Он умолял меня не менять своего поведения, укорял маменьку за суровость, с которой она обращалась с ним, сказав, что таким средством его не образумить. Когда я ему рассказала о дерзости, с которой Штерич⁸³ разговаривал со мной у графини Кутайсовой⁸⁴ о любви Пушкина, он объявил, что тоже отчитал его, сказав, что это не его дело, и что я очень хорошо ему ответила. А когда я выразила ему свое возмущение высказываниями Пушкина на мой счет, он мне возразил: ‘По-вашему, он говорил: ‘Мне бы только с родными сладить, а с девчонкой уж я слажу’, — не так ли? Но вить это при мне было, и не так сказано, но вить я знаю, кто вам сказал и зачем. Вам сказала Вар<вара> Д<митриевна>‘⁸⁵. И тут я подумала, что у него такие же веские доводы, как и у меня, и умолкла. Потом мы говорили о Киселеве и о его ухаживании за мадам Василевской, он мне сказал, что он его крепко за это выбранил. В общем, это была очень интересная беседа.)

— — —

Сегодня пушки ужасно палили, не взяли ли Варну⁸⁶. Дай Боже. Теперь бы поскорее взяли Шумлу да Силистрию⁸⁷, да и за мир при<няться>⁸⁸. Николай Дми<триевич> Киселев пойдет в люди, его брат в большом фаворе⁸⁹, да и он сам умен: жаль только, что не довольно честных правил нащет женщин. Что-то будет со мною эту зиму, не знаю, а дорого бы дала знать, чем моя девственная Кариера кончится. УВИДИМ.

Роман моего сочинения

Его История

Иртыш кипел в крутых брегах,
Вздымалися седые волны,
И разсыпались с ревом в прах,
Бия о брег, козачьи челны.⁹⁰(Романс, положенной мной на музыку⁹¹)

Он родился в краю далеком. Там, где олень, закинув рога на спину, быстро летит от охотника, где легкая дикая коза забирается на высоты скал и с них смотрит спокойным взглядом на пропасти и неизмеримыя степи. Где разъяренной медведь нападает на охотника и получает смерть от неустрашимаго козака. Где дикой вепрь не избегает винтовки ловкаго. Край дикой, но свободной, где сама природа прекрасна, хотя не украшена трудами человека. Где везде видна Рука Всевышняго, где сама дикая природа величественна! Где реки текут меж скал, где тигр и овца оба находят пищу. Где дурной человек и сын природы одинаково обитают.

Что делал он в юных годах, что делал в детстве? Гонялся за зверьми, любил свободу, пылал желанием вступить в службу. У него был отец, я мало его знаю. Мать его умерла два года тому назад, сестру выдали замуж поневоле за недостойнаго человека и в 14 лет, она еще молода, но уже давно знает горе. Брат его — разпутной человек и недостойной носить имя онаго.

Кто ж изо всей семьи воспитал милого юношу? Добрая Мать, это совершенство природы, с доброй Матерью ничто не может сравниться! Как он это знает и чувствует. Еще воспитал его Дядя, брат матери его, он старался внушить ему вкус к великому и возвышенному, к учению и познанию людей, он дал ему правилы и более ничего не мог сделать, но в одном слове сем заключена вся жизнь, все щастье человека. Сперва дядя его строго держал. В 14 лет сделан он был офицером и послан в первой раз в Иркутск. На дорогу дали ему 300 рублей.

Приехав туда в первой раз, вздумал он купить себе книг, не от желания образования, но только от того, что у дяди было их много. К щастью, попался ему в книжней лавке друг его, молодой человек, несколько годами старее его: он выбрал ему книг, как то: всего Коромзина, Жуковскаго, Ролленеву историю⁹² и др. Возвратясь, Дядя, удивляясь тяжелости его чемодана, разкрыл его и увидел книги! А герой мой страшился только для одного сочинения — это был Жуковской и прельстил его по красоте переплета. С тех пор стал он читать: целой год читал, ничего не понимая, наконец, понял и вдался в чтение, и ум от природы понятной и великой скоро с жадностью схватил первые впечатления наук. Но умной дядя перестал обходиться с ним как с ребенком, сделался его другом и Ментором, дал ему правилы истинные и обратил пылкость нрава к доброму.

Его молодость

Любил он по лесам скитаться,
День целой за зверьми гоняться,
Широкой Днепр переплывать.
Любил опасностью играть,
Над жизнью дерзостно смеяться.⁹³Козлова

Я уверена, что Бог создал его к чему-нибудь необыкновенному. С малолетства Рука Его ведет прекраснаго юношу. Или умрет он на поле брани во цвете лет, или сделается знаменит. Но сердце говорит, что Великий не допустит умереть так рано всем прелестным дарованиям. Он пройдет много испытаний, но возвратится из них победителем. Три года еще после поездки в Иркутск вел он жизнь беззаботную, жизнь щастья и свободы. Но скоро готовил рок ему ужасное испытание. Мать, Ангел-хранитель его, занемог. Его потребовали по должности в Иркутск. Он подошел к постели Ея… Она вздохнула, поцеловала его, сняла кольцо обручальное и отдала ему! Он уехал и, возвратясь из путешествия, увидел себя сиротою… Бедной юноша! Да хранит тебя Бог на пути превратном Мира. Но горе не вечно. Опять охота и дружба заняли его. Но невидимая Рука не допускала его вести жизнь простую. Бури непогоды бушевали над главой его, и пока занимался он охотой, жил весело с козаками и с другом своим Амуром, Монгольцем, увозил жен для молодых козаков, он вызван был в пограничные крепости и получил в 18 лет поручение делать объезды и ловить контребанду. С честью отправив эту должность, он приехал в Иркутск и с губернатором поехал путешествовать по городам⁹⁴. В один нещастной день самое важнейшее дело жизни его совершилось⁹⁵. Потом посвятил он себя добру и чести. Но все неизъяснимое желание, чувство, которое не мог разтолковать себе, поощряло его к желанию видеть свет. Услышав о войне, он поспешил отправиться сюда, думая, что желание драться и отличиться было то неизъяснимое чувство, которое он чувствовал. Но нет, то была одна любовь, которую он искал, и с нею вместе и горе.

Наше знакомство

N’en jugez pas par l’apparence
(Не судите по внешнему виду)
Из романса

Случайно нас судьба свела⁹⁶Из ‘Чернеца’ Козлова

Я приехала к тетушке на дачю⁹⁷. Было много гостей. Я взошла, и юноша, сидевший у окна, встал и поклонился мне. Я отвечала наклонением головы довольно гордо и холодно. Я немного была не в духе. Общество было не для меня, скучное и низкое. Я села возле двоюродной сестры⁹⁸ и разсматривала Варшавские башмаки, но все невольно взглядывала на незнакомца и спрашивала, кто такой, молчаливой этот гость. Никто не мог сказать, кто он. А я? Я поглядывала: он строен, велик ростом, но куда проста его физиономия, думала я. Мы пошли обедать, я забыла о незнакомце, он обедал в другой комнате. Потом, наскучив обществом, взяла я руку Софьи Б.⁹⁹ и пошли с ней гулять по одной существующей аллее сада¹⁰⁰. Поворотив назад по ней, увидела я идущаго к нам навстречу молодого козака. Мундир не козаков донских¹⁰¹привлек к себе с перваго взгляда мое внимание, потом и ловкий стан юноши, странное молчаливое обхождение, сопряженное с ужасною учтивостью к старикам и дамам — все заставляло меня невольно желать знать, кто он. Он поравнялся с нами и снял козатской кивер: еще странность: молодые люди редко это делают. Он прошел, и я сказала Софье, засмеявшись: ‘Вот какой филозоф, ходит один’. ‘Не смейся над ним, он очень интересен’. Я поняла. ‘Ах, ради Бога, позовите его’. Он сей час воротился. Мы стали говорить, чувство горя заставило меня заплакать. Как странно посмотрел он на меня! Мне стало стыдно, я покраснела. Но пылкость его разсказа, чувства благородные, изъявляемые во всех его мнениях — все заставило меня забыть, что я вижу его в первой раз. Я сама пылкаго нрава, и желание спасти его заставило меня давать ему советы. Он смотрел пристально и выразительно, как тогда переменилось его лице, как умны сделались глаза его, вся прелестная душа его была видна в них! Он слушал меня с некоторым удивлением. Я опомнилась и боялась показаться странною и глупою, но он лучше умел понять меня, нежели я разобрать его тогдашние мысли. ‘Не разсказывайте это никому, — сказала я умоляющим голосом, — вам может быть худо. — Так что же, у меня душа чиста, я ничего не сделал недостойнаго. — У вас есть родные, — был пылкой мой ответ. — Да, отец. — Так ежели не для себя, то для него поберегите себя’. Он казался тронутым. В то время подошла к нам m-lle Г.¹⁰² Я сейчас переменила разговор. ‘Пойдемте, — сказала я ему, — я покажу вам лошадь, на которой еждю, она горской породы, и вы, верно, скажете мне, хороша она или нет.’ Отделавшись так от несносной Г., я подошла к Алексею и шепнула ему секрет наш, он подошел, я представила его моему герою. После подвела к Матушке и Отцу, они позвали его к нам, и он принял наше приглашение и обещал быть у Алексея. Через несколько дней он и приехал к нам на дачю. Остался на несколько дней, подружился и с этой минуты сделался почти сыном дома и моим другом. <изображение руки>

<Воскресенье> 30 Сентября. <1828>

Боже мой, какая радость! Вчера приехали Папинька и брат, и вот их хорошие и худые новости: 1. что с них сняли цепи¹⁰³, и потому, приехавши в город, я исполнила желание сердца моего и иду служить неведомо никому благодарную молебень 2-е. что Муравьев, Александр Николаевич, сделан начальником в Иркутске¹⁰⁴. Все чувства радости проснулись в душе моей! Они свободны хоть телом, думала я, и эта мысль услаждала горе знать их далеко и в заточении. Но, увы, жалея об них, горюя об ужасной участи, не могу не признаться, что рука Всевышняго карает их за многие дурные намерения. Освободить родину прекрасно, но проливать реками родную кровь есть первейшее из преступлений. Быть честным человеком, служить безкорыстно, облегчать нещастия, пожертвовать всем для пользы общей, соделать щастливыми тех, кто под властью твоей, и понемногу приучать народ необразованной и пылкой к мысли свободы, но свободы благоразумной, а не безграничной — вот истинной гражданин, вот сын отечества, достойный носить имя славное, имя Русскаго. Но тот, кто, увлекаясь пылкостью воображения, желает дать свободу людям, не понимающим силы слова сего, а воображающим, что она состоит в неограниченном удовлетворении страстей и корыстолюбия, тот, наконец, которой для собственнаго величия и, ослепляя себя мнимым желанием добра, решается предать родину междоусобиям, грабежу, неистовству и всем ужасам бунта и под именем блага будущих поколений хочет возвыситься на развалинах собственнаго края, тот не должен носить священнаго имени, и одно только сострадание к его заблуждениям — вот все, что может он желать и получить от общества граждан.

Свобода народа есть желание сильнейшее души моей, но вот, в чем оно заключается. Сначала запрети однажды навсегда явную и тайную продажу людей, позволяй мужикам откупаться на волю за условленную цену. Тогда тот, кто понимает силу слова сего, сам откупится. Я не прошу дать вдруг свободу всей России, они не могут понимать, что она состоит только в свободном пропуске из одного края в другой и что кроме собственной своей души и семейства и принадлежащих им домашних вещей они ничего не имеют и что все земли должны остаться за владельцами. Еще дай честное и безкорыстное управление внутренней части государства, ограничь лихоимство, позволь последнему нищему жаловаться на богатаго вельможу, суди их публично и отдавай справедливость по установленным однажды и навсегда законам. Чтоб указ один не противоречил другому, чтоб, подписанный однажды, он навсегда сохранил свою силу и точность. Вот, в чем состоит щастье России, и вот, что всякая душа желать должна, а не той неограниченной и пустой детской конституции (имя которой, не говоря об самом уложении, едва ли 3 часть людей понимает), которую хотели нам дать 14 числа¹⁰⁵.

Les mauvaises nouvelles sont de l’arme. La premi&egrave,re est affreuse, l’autre terrible. Le pauvre Gnral Dournoff a t tu en montant l’attaque. Ses pauvres bons parens, avec lesquels nous nous sommes tant vus et qui ont eu tant de bont pour moi! Je ne sais vraiment, comment la pauvre M&egrave,re pourra supporter cette nouvelle terrible. Dieu veuille la soutenir! L’autre nouvelle est encore plus terrible, car elle abme plus de monde. Elle est pire, que la mort mme: le rgiment des chasseurs a fuit devant un dtachement des Turcs! Leur gnral, deux colonels et dix officiers ont t tus et tout le rgiment aurait pri, si ce ne fut pas le secours, donn par un rgiment d’arme, qui, par sa valeur, a fait replier les Turcs. Quelle honte, grand Dieu, un rgiment de la garde, fuir l’ennemi! C’est affreux, et lorsqu’on pense, que le nom de fuyards leur restera pour la vie, c’est terrible. Varna n’est pas encore prise. Nous perdons du monde, la campagne a t tr&egrave,s mal conue grce au cher Dibich — que le diable emporte ces allemands. Au commencement de l’assaut de Varna Men-chikoff — le fameux — qui avait t charg de la conduire apr&egrave,s la prise d’Anapa avait reu une blessure qui grce Dieu n’est pas mortelle. Toute sa conduite pendant sa campagne a t celle d’un homme de Gnie. Toute l’arme perd en lui un membre bien utile. Mais heureusement nous pouvons esprer le conserver. Il a t remplac dans son commandement par le comte Varontzoff. Pour Paskevich — il fait des miracles dans la Turquie d’Asie. Il a pris Kars, en entrant dans la ville avec l’ennemi, qui, ayant fait une sortie, fuyait vers la ville devant nos bataillons victorieux. Il vient de prendre Ahaltshik par assaut et pour faire avancer plus gaiement les soldats, il a fait chanter les ‘pcelniks’ des rgimens: il a pris encore plu-sieures places. Pour la grande arme ses affaires s’embrouillent. Dieu sait par quoi cela finira.

Nous attendons avec impatience la nouvelle de la prise de Varna, la saison est trop avance pour continuer la guerre cette anne et apr&egrave,s cette prise on s’arrtera aux quartiers d’hiver.

(Плохие новости пришли из армии. И первая страшна, но вторая просто ужасна. Бедный генерал Дурнов был убит¹⁰⁶, когда поднимал свои войска в атаку. Несчастные его добрые родители! Мы с ними встречались, они были так добры ко мне. Я, право, не знаю, как бедная его Маменька сможет перенести этот ужасный удар. Дай Бог ей сил вынести это! Другая новость еще страшнее, ибо это весть о гибели не одного, а множества людей. Она хуже, чем сама смерть. <Л.-гв.> Егерский полк бежал под натиском турок¹⁰⁷. Их генерал, два полковника и 10 офицеров убиты, и весь полк был бы истреблен, если б не армейская пехота, которая своей доблестью заставила турок отступить. О боже! какой стыд! Гвардейский полк, бегущий от врага!

Это страшно, но мысль о том, что клеймо трусливых беглецов останется за ними на всю жизнь, — просто невыносима. Варну еще не взяли. Мы несем потери, кампания была плохо продумана по милости дражайшего Дибича¹⁰⁸, черт побери этих немцев. Меншиков (знаменитый)¹⁰⁹, которому после взятия Анапы было поручено руководить осадой Варны, при самом ее начале получил рану, которая, слава Богу, не смертельна. Все его действия во время кампании были действиями гениального человека¹¹⁰. Армия рискует потерять в его лице очень дельного военачальника. К счастью, можно надеяться, что он вернется в строй. Его заместил граф Воронцов¹¹¹.

Что до Паскевича¹¹² — то он творит чудеса в азиатской Турции. Он занял Карc, войдя в город на плечах неприятеля, который, совершив вылазку, бежал к городу, преследуемый нашими победоносными батальонами. Он только что взял штурмом Ахалцых. Чтобы подбодрить своих солдат, он приказал песельникам всех полков петь, он занял еще много других мест.

Что касается основных сил, то их дела ухудшаются. Бог знает, чем это закончится. Мы с нетерпением ждем взятия Варны, так как с наступлением зимы условия становятся неблагоприятными для ведения воины, и после ее взятия армия расселится по зимним квартирам.)

<Изображение руки>

Первые Впечатленья

Я помню чудное мгновенье:
Передо мной явилась ты,
Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты¹¹³.

Он часто был у нас, гостил, и все мы и весь дом полюбили пылкаго добраго юношу. Он ходил с нами в лес, учил меня стрелять из лука, и наконец понемногу разсказал всю свою жизнь и вверился мне вполне. Тогда спросила я его разсказать мне первое впечатление, которое сделала я на него, и вот ответ его. ‘Вы взошли в комнату и удивили меня вашим станом. В нем не видел я того несноснаго жеманства, той ужасной затянутой тонины, которая так не нравилась мне в других. Мне же сказали, когда я спросил про вас, что вы Оленина и Фрейлина!¹¹⁴ Я этому не хотел верить, потому что там еще сказали мне, что все Фрейлины стары и дурны. Наконец вы пошли гулять. Скучая быть с людьми, с которыми я не любил сообщество, и помышляя о любезном крае, я пошел по одной существующей дорожке. Прошед мимо вас, я скоро услыхал, что зовет меня Софья и вместе милый голосочек ваш произнес: ‘Ах, пожалуйста, подите сюда’. Я удивился и подошел: вы стали со мной говорить и так пылко, искренно, так чувствительно, так умно, что я подумал: ‘Так молода, а как разумна: какая доверенность! какая искренность, она не знает меня и вверяет тайну¹¹⁵, боится, чтоб для нее незнакомой совсем человек не подвергся опасности и напоминает ему священное имя Отца, чтоб дать силу своим просьбам и советам, не зная меня, остерегает против дурных людей’. Все это удивило и восхитило меня, я узнал, что в вас есть душа чувствительная и что лице не обмануло меня. Я не могу описать, что чувствовал, смотря на вас, вы так меня удивили и восхитили’.

А мое какое было первое впечатление. Когда он подошел к нам в саду и стал говорить с таким чувством, с такою душою, я сей час поняла, что он пылкой и добрейший из людей. Глаза его блистали, все изъясняемые им чувства и мнения показывали ум чистый, разсудительной, душу непорочную и благородную. Казалось, что с первой минуты нашего разговора мы поняли друг друга. Лице его, перед тем грустное, сделалось живым, глаза, до того незначущие, заблистали умом и чувствительностью. Когда встречались наши глаза, то казалось, что мы оба удивлялись друг другу. Мы забыли про Софью и только занялись тем разговором, который так интересовал нас обоих. Мы стали играть в кольца, два молодые пажа предложили мне свои услуги: один держал шаль мою, другой подымал роняемые мною кольца. Козак стоял и смотрел. А я, я была <в> возхищении от нашего разговора и чуть не прыгала на месте. Мы стали собираться ехать. Я гордо поблагодарила услужливых пажей. Подошла к нему и сказала, что надеюсь, что он будет к нам. Светской Молодой Человек верно бы повернул в свою пользу настоятельность, с которою я звала его к нам, особливо естьлиб имел его стан, ловкость и приятную физиономию. Но милой этот сын природы умел лучше понимать меня и не увидел в моем поведении ничего предосудительного: он видел в нем чувство простое, не любопытства и не глупаго кокетства, а просто желание сердца успокоиться. Мы поехали: всю дорогу думала я об молодом моем герое, все дрожала от нетерпения, чтоб он не нашел странным нашего приглашения, чтоб побоялся ввериться негодяям незнакомым. Прошло два дня. Приехал батюшка и сказал, что у него был Козак и что он очень интересен, что приедет с Алексеем. Как часто в этот день поглядывала я на дорогу и как забилось сердце мое, когда увидела я колязку Алексея и в ней высокаго мущину в козатской шапке. Кто бы прочитал эти строки, подумал, что любовь действовала во мне тогда. Тот ошибется, и я пожалею от души об том, которой не может различить между благородным чувством желать знать об участи нещастных и <чувством> той пустой любви, которую называют Англичане to be in Love {Быть влюбленным — англ.}.

Пребывание его в деревне.

Мы подружились! Наступили мои рожденья. Приехало много гостей. Накануне ездили мы за грыбами. Ма-минька в одной колязочке, William и Helene¹¹⁶ на одной стороне линейки, милая добрая Маrу¹¹⁷ на другой, также и я, а он посреди нас. Я была этот день нездорова, мои обыкновенные нервы разигрались, мне дергало всю половину лица. Чета на другой стороне занималась для них приятным разговором. Наш трио молчал, Маrу жалела обо мне, он смотрел на меня с сожалением и участием, а я закрывала рукою половину лица, чтоб не так приметно было, что его дергает. Наконец приехали мы в лес и вышли. Я стала просить его, чтоб он сделал мне из корки дерева чашечку, чтоб пить воду: мне было так дурно, что с помощью Маrу добралась я до реки, и он скоро принес мне чашечку и оставил нас, потому что однажди, когда со мной сделался в лесу спазмодической кашель, его не пустили и поэтому думал он, что ему и этот раз быть невозможно, я тому рада была и отдохнула на траве. Выпила воды, и мне стало легче. Мы разговорились потом об свете, об молодежи нашей, которую я бранила, я разсказывала ему, смеючись, как ‘делают куры’ и как весело обходиться холодно и приказывать народу, которой ловит малейшее ваше желание. ‘Мне кажется, что свет вас немного избаловал и что вы любите всю эту пустую услужливость ваших молодых людей, она испортит вас. — Не бойтесь, я уже привыкла к этому, и не свернуть так скоро мне голову, завтре посмотрите, как обращаюсь я с ними’.

Рожденья

И вот багряную рукою
Заря от утренних долин
Выводит с солнцем за собою
Веселый праздник имянин.¹¹⁸

Настал желанный день. Мне минуло, увы, 21 год. Еще когда я одевалась, я получила несколько подарков, а имянно герой прислал мне китайское зеленое вышитое шелком одеяло. Я сошла вниз. Все поздравляли меня, я благодарила. Смеялась, шутила и была очень весела. Поехали к обедне, и возвратясь, сей час пошли одеваться. Накануне еще он говорил мне, что ему неприятна мысль быть в таком большом обществе, и просил, чтоб я его не примечала во весь тот день и не вызывала на поприще. Хотел даже уехать, но я ему объявила что разсержусь. Возвращаясь из церкви, лишь только что показались мы на мосту, как увидела я его бегущаго к нам, он дожидался нас, сидя на маленькой крепости, и поспешил вынуть меня из колязки. ‘Я совсем соскучился без вас, как долго вы там были. — Право? А я думала, что вам не может быть скушно в таком милом обществе’, — сказала я, смеясь хитро и посмотрев на Маrу, которая тут была и про красоту коей он мне часто говорил. Ответ его был взгляд, которой, казалось, обвинил меня. Сошедши вниз и одевшись со вкусом, я нашла его одного. Он, смеючись, посмотрел на мое одеяние и сказал, что я очень разфрантилась (его термин), я спросила, где тетушки мои¹¹⁹. ‘Они в саду. — И так я пойду искать их. — Я могу следовать за вами’. Я замешкала ответом. ‘Но вспомните, что я весь день не буду говорить с вами’. Я согласилась, и мы пошли. ‘Я буду наблюдать за вами, — сказал он. — Да, я вам это позволяю, и я то же буду делать и заставлять вас входить во все игры и весельи. — Анна Алексеевна! — был умоляющий ответ. — Да хоть как ни просите, но оно так будет, и я вас прошу не форсить, я этаго не люблю’. Он обещался быть послушным и милым. В конце сада нашла я тетушек: мы возвратились домой и понемногу стали приежжать гости. Мы сели за стол. Пушкин, Сергей Галицын, Глинка, Зубовы¹²⁰ и прочие приехали. Меня за обедом все поздравляли, я краснела, благодарила и была в замешательстве. Наконец стали играть в Барры. Хорунжий¹²¹ в первой раз играл в них. Его отрядили наши неприятели, в партии коих он находился, чтоб он освободил пленных, — сделанных нами. Он зашел за клумбу и, непримечен никем, подошел к пленному дураку Наумову¹²² (влюбленному в Зубову) и освободил его. Увидя это, я то же решилась сделать. Прошла через дом, подошла на цыпочках и тронула Урусова¹²³, все закричали ‘виктоire’ (‘победа’). Наконец мы переменили игру. Потом стали петь. Часто поглядывал он на меня, и тогда я подошла к нему и сказала: ‘Ну, что — каково?’ Он отвечал: ‘Чюдесно’. Наконец все разъехались дамы, остались одни мущины: мы сели ужинать за особливой стол¹²⁴, и тут пошла возня: всякой пел свою песню или представлял какого-нибудь животнаго, потом заняла нас игра жидовской школы и наконец всякой занялся своим соседом. Гали<цын> Рябчик¹²⁵ сидел возле меня и сказал мне: ‘Я в восхищении от Козака’. Да, сегодня он всем вскружил голову. ‘Но какая прелестная искренность (я стала пристальнее слушать), видно в нем сына природы! Вообразите, как подарил он меня, он мне сказал: ‘Не знаю, почему, но я к вам имею доверенность’. Он проговорился, подумала я, и покраснела от страха и досады. Сердце все время не было у меня спокойно, пока были тут гости: они уехали поздно, он пошел провожать их, а мне, как ни хотелось спать, но я дождалась его прихода и, подошед к нему, сказала: ‘Боже мой, не проговорились ли вы, вот что сказал мне Рябчик. — Уверяю вас, что я ничего не говорил ему. — И так я спокойна, пожалуйста, берегитесь, я никому из них не доверяю и все боюсь за вас’. Он быстро посмотрел на меня и отошел в сторону, сел и закрыл лице руками. Я подошла к нему. ‘Вы сердиты?’ — спросила я. Он поднял голову, слезы блистали в его глазах, он с усилием вымолвил: ‘Нет. — Ежели обидела вас, то прошу извинения, но это от однаго участия. — Ах Боже, вы не понимаете меня’. И через несколько минут мы простились. На другой день, когда несносной фразер Львов пошел со мной с Маrу гулять, Хорунжий подошел ко мне. Львов подошел к Маминьке, чтобы сказать ей какой-то сантиментальной вздор об сажаемых ею цветах¹²⁶. ‘Не стыдно ли вам было сердиться на меня вчера. — Ах, А<нна> А<лексеевна)> вы тогда меня не поняли, я сердился на вас? Боже мой, я слишком чувствовал, не мог найти слов изъяснить мысли мои, ваши слова дошли до глубины сердца!..’ Но вдруг, остановившись, вскричал: ‘Дурак, сказал это всем, никогда не хотел признаться’. Я покраснела, не продолжая разговора, пошла домой.

Ссора

Давно ль они часы досуга
Трапезу, мысли и дела
Делили дружно? Ныне злобно,
Врагам наследственным подобно,
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Не засмеяться ль им, пока…¹²⁷

Долго жили мы в ладу, но и самыя вернейшие друзья иногда ссорятся. Между нами не кошка проскочила, а целые две лошади. Я должна признаться, что люблю спорить. А почему? Вопрос сделала совесть, а ей нельзя не отвечать. И так, Душа, будь снисходительна и прости вольное мое прегрешение. Журнал — исповедь, и так, Отче Совесть, слушай. Я люблю спорить, потому что знаю, что спорю умно-разумно, что доказательства мои не суть доказательства пустые и даже не от уверенности собственной, но чтение книг и потом разсуждение об них с чтением, а не слегка, что часто сама отвергаю мысли сочинителей, спрашиваю мнение у Отца, сообщаю ему свои суждения и получаю одобрение так часто, что оно заставляет меня думать, что я сужу здраво и разумно. Вот почему я люблю спорить сериозно. Шутя же я принимаюсь за другое дело, за софизмы. Доказываю, что белое — черное, и часто так оно удается, что я почти уверю, а через час после того стану доказывать то же совсем в противоположном смысле. Весело так спорить, когда видишь, что твой соперник горячится и что сама чувствуешь, что говоришь против себя же. Весело заставить его согласиться, чтоб потом довести его, чтоб он опять переменил свое мнение. Еще у меня достоинство: я умею невинно бесить и от этаго-то произошла наша ссора.

Все жить в ладу скучно: мир есть образ постоянства, а я это только прощаю в дружбе и иногда в любви. И так единообразность обыкновенно доводит нас к скуке, скука к зевоте, зевота к разстроенным нервам, нервы к слабости, слабость ко сну, сон к смерти, смерть к Вечности. А до последней я не хочу так скоро добраться, а потому стараюсь усыпать путь мой не маковыми цветами, которые клонят ко сну, но розами и даже с шипами, потому что последние, кольнув, разбудят иногда тебя посреди Рая воображения, но зато и не доведут к единообразию, к чему примыкает даже и путь щастья. Вот почему я поссорилась с Хорунжиим, а именно за степных двух лошадей его (которых, между нами, никогда не видала, да и не знаю, на что они похожи).

Сидели мы у круглаго стола¹²⁸. Мы, т<о> е<сть> Marу, цветок после мороза, Львов, Хорунжий и Аз. Все было спокойно. Marу шила и, подымая голову, darted a meaning glance at me and Quentin Durward {бросала многозначительные взгляды на меня и Квентина Дорварда¹²⁹ — англ.}. Ленивой, но сантиментальной Львов гробовым голосом, и переплетя ногами, собирался читать стихи Батюшкова, я, перья ощипывая, завременно зевала, а Хорунжий собирался плести корзинку. ‘Которой-то час’, — спросила я небрежно и тем разстроила позицию Львова, который, сидя против меня, собирался было обрисовать глазами всю пылкость и нежность поэзии недостойной своей кузине: но, услышав вопрос мой, как верной рыцарь, побежал смотреть на солнечные часы¹³⁰.

Ответ его был, что скоро час. ‘Боже! — воскликнула я, — Mary, come and I will teach you to send an arrow, it will serve you in good time’ {идемте, я научу вас стрелять из лука, это вам когда-нибудь пригодится — англ.}. Я вскочила и, как стрела сама, полетела к цели, которая стояла на лугу. Все встрепенулись. ‘Дайте мне лук и стрелы’, — было мое повеление, и оба юноши принесли мне их¹³¹. Я поблагодарила их и стала стрелять не в мету, а в высоту. Стрелы падали в кусты (еще порядочный стих), Львов, мешая, подбирал. ‘Не пускайте стрел в кусты, — сказал Хорунжий. — А почему? — был мой вопрос. — Потому что неловко поднимать. — Какой вздор, я хочу. — Но я не пойду за ними. — А пойдете. — Нет — Да — Нет — Да…’ И стрела полетела в кусты. ‘Пожалуйста, принесите мне ея. — Я сказал, что нет. — Вы не принесете?’ Он покачал головою. ‘И так я с вами не буду говорить’. Позвонили к столу. Мы сели кушать. Он заговорил со мной, я улыбнулась, но молчала. Он заглядывал, заигрывал, заговаривал, а я… молчала. Прошел тот день, я все молчу. Другой настал. Заря прекрасная встала, день был хорош, я сошла вниз. ‘Ах, здравствуйте, А<нна> А<лексеевна>, — было мне приветствие. — Но что же, все еще сердиты?’ Я все молчала. Пришел полдень. Глаза его меня умоляли простить его, но не хотел он сказать ‘Простите?’. А я, я улыбалась и молчала. Mary взялась мирить нас и написала на бумаге: ‘Помиритесь, попросите прошения’. ‘Благодарю’, — был короткий ответ.

<Воскресенье> 14 Октября <1828>

Сей час из церкви: рожденья Марьи Феод<оровны>¹³², был молебен и тут же услыхали мы о приезде государя¹³³. Проживши в Приютине до ужасного вихря и снега, я в прошедшее воскреснье приехала с Папинькой в град Петров. Накануне еще прострадала я нервической болью в щеке и целых пять дней сидела дома, была больная и принимала гостей — милую Barette¹³⁴ и чудесную Алину¹³⁵. Я теперь здорова, но все еще болит щека. Три дня тому назад получили известие, что Варна взята или по усильному сопротивлению сдалась, но не прежде, как несколько рот нашей гвардии, вошед в пролом, прогулялись по городу и возвратились только по усильному повелению Государя. Кто же привез веселую эту новость? Человек, которой с штыком в руках взошел в Варну и за то получил чин Генерала и крест Георгия. Но кто же это? ОН¹³⁶, и вновь знакомые мечты в душе уснувшей пробудила¹³⁷.

17 Octobre.

Jour mmorable.

J’ai revu… ce matin au magasin anglais. Je l’ai revu apr&egrave,s la guerre Gnral et portant la marque d’une bravoure bien mrite — l’ordre de St. Georges. Nous avons parl ensemble, j’ai eu le courage de paratre gaie et non embarasse. Lui, il a t aimable, bien aimable. J’ai t triste tout le jour. J’ai rv mes souvenirs du pass, qui ne peut revenir, at my bighted hopes, la vie prsente et future sans charmes, sans dsirs, mais, hls, toute remplie de souvenirs. Je puis tre malh non, pourquoi le penser. Je puis tre indiffrente tout, hors l’amiti. Je ne forme plus de dsirs, tous ils ont t fltris et arrachs comme les fleurs d’un beau printemps, de mme que mon printemps elles ont disparu pour ne renatre jamais. J’aimais l’un, j’estimais l’autre: le premier est plus haut que moi, l’autre au-dessous. Heureusement la vie a un terme, de mme que la souffrance! Mais du moins la premi&egrave,re a une consolation, que n’ont pas les secondes: on a l’esprance d’un meilleur monde et les souffrances n’ont pas d’avenir!

(<Среда> 17 октября. <1828>

Памятный день.

Я снова увидела… сегодня утром в английском магазине¹³⁸! Я увидела его вновь после войны уже генералом с заслуженным знаком отличия за храбрость — орденом Св. Георгия¹³⁹. Мы побеседовали, у меня достало смелости не смущаться и казаться веселой. Он был любезен, очень любезен. Весь день я была грустна. Меня одолевали воспоминания о прошлом, которого нельзя вернуть, мысли об утраченных надеждах мысли о настоящем, но, увы, тоже наполненном воспоминаниями, и мысли о будущем без иллюзий, без желаний. Я могу быть несч…, но нет, к чему думать об этом? я могу быть равнодушной ко всему, кроме дружбы. Я не задумываю больше желаний, все они, как прекрасные весенние цветы, сорваны и увяли, так же, как и моя весна, они исчезли, чтобы никогда не возродиться. Я любила одного, уважала другого, первый стоит выше меня, другой ниже¹⁴⁰. К счастью, жизнь, как и страдания, имеет предел! Первая по меньшей мере имеет утешение, которого не имеют вторые: мы надеемся на лучший мир, страдания же не имеют будущего!)

5 Decembre.

Un temps norme que je n’ai pas crit dans mon journal. Que de grands et terribles vnemens dans le monde, que de choses srieuses dans ma vie prive. Apr&egrave,s avoir crit cette triste tirade, je suis tombe malade d’un rhumatisme la tte et j’ai pass trois semaines au lit, pendant ce temps toute la Russie mit le deuil, et un deuil de coeur pour la perte de l’Ange-gardien de tous les Malheureux — l’Impratrice Marie. La prise de Varna lui a caus une telle joie, qu’elle en est tombe malade. Au commencement la maladie n’tait pas dangereuse, mais apr&egrave,s elle a augment. L’Empereur arrive de l’arme la veille de sa fte le 14 Novembre, huit jours apr&egrave,s elle n’existait dj plus.

Et la Russie pleure en elle une Impratrice, une M&egrave,re, un Ange Consollateur!

Cette nouvelle affreuse me donna une esp&egrave,ce de rechute. Je me remis, pourtant, peu peu et j’eus la btise d’aller faire mon service aupr&egrave,s du corps. Je payai cette imprudence par le retour de mon rhumatisme. Ah! quelle souffrance, Grand Dieu, le seul souvenir me fait dresser les cheveux. Je passais des nuits enti&egrave,res sans pouvoir me coucher ni d’un ct ni de l’autre. J’eus 2 dents d’arraches et enfin pour me donner un peu de sommeil, on dut me donner de l’opium. Je guris enfin, grce aux soins de Wolsky.

Mais venons au sujet le plus important. C’est que je suis entre bon chemin d’tre promise et ne sais plus ce que je dois faire. Pendant que je souffrais, Barbe Polt-Kiceleff eut le temps d’arriver. Le fr&egrave,re tait venu un jour avant, je ne le vis point, je souffrais trop, mais je rougis en l’apprenant. Encore huit jours se pass&egrave,rent. J’allais mieux, mais j’tais trop faible encore pour paratre au salon . Le 22 Nov.: fte de mon P&egrave,re et jour du quel je puis compter ma convalecence.

(<Среда> 5 декабря <1828>

Как давно я не писала в своем Журнале. Сколько великих и ужасных событий произошло в мире, сколько серьезных испытаний выпало на мою долю.

Вскоре после того, как я написала эту грустную тираду, у меня начались ревматические головные боли, и я слегла на 3 недели. Тем временем вся Россия надела траур, то был траур сердца по Ангелу-хранителю всех Несчастных — Императрице Марии¹⁴¹. Взятие Варны вызвало в ней такую радость, что она заболела. Поначалу болезнь не казалась опасной, но впоследствии она вызвала осложнение. Государь приехал из армии 14 ноября¹⁴², накануне дня рождения Государыни, а десять дней спустя матери его не стало. Вся Россия оплакивает в ее лице Императрицу, Мать, Ангела-утешителя.

Эта страшная новость меня снова подкосила. Однако я поправлялась понемногу, но имела неосторожность отстоять дежурство у тела покойной¹⁴³ — за эту неосмотрительность я заплатила новым приступом ревматизма. Господи Боже, какие мучения! От одних лишь воспоминаний о них у меня волосы на голове встают дыбом. Ночи напролет я не могла лечь ни на один, ни на другой бок. Мне удалили 2 зуба и, наконец, чтобы я смогла хоть ненадолго заснуть, мне вынуждены были дать опиум. В конце концов, благодаря заботам доктора Вольского¹⁴⁴, я выздоровела.

Но перейдем к самому важному: дело в том, что меня просватали, и теперь я не знаю, как мне быть¹⁴⁵.

Пока я мучилась, приехала Варвара Полторацкая-Киселева. Днем ранее приехал ее брат. Я с ним не виделась, потому что очень страдала, но, узнав о его приезде, покраснела.

Прошла еще неделя. Я чувствовала себя лучше, но была еще слишком слаба, чтобы выходить в гостиную.

22 ноября — день рождения папеньки и день, с которого я могу отсчитывать начало моего выздоровления.)

Настали рождения Батюшки, и я решилась вытти в гостиную. ‘Он будет’,¹⁴⁶ — думала я, и <употребила> кокетство, которое заставляет женщину приодеться, чтоб не потерять в глазах человека не совсем ей неприятного: и так чепчик был надет к лицу, голубая шаль драпирована со вкусом, темной капот с пуговками, и хотя уверяю, что сидела без всякого жеманства на диване, но чувствовала, что я была очень недурна. Приехали гости, друзья, родные, приехали милые Репнины¹⁴⁷, все окружили мой диван, все искренно меня поздравляли, все говорили, как рады видеть меня. Как приятны эти доказательства дружбы и Interrt (внимания), они меня очень тронули. Добрый Basil сидел у ног моих и напевал мне нежной вздор. Вдруг дверь отворила<сь>, и взошел Киселев. Как он покраснел, и я так же. Он подошел, поздравил меня с замешательством с выздоровлением и с рождением Папинь<ки>, я отвечала, также немного смутившись…………

20 Mars

Combien de mois, combien de changemens, que de joies et de peines ont pass depuis que je n’ai revu ces feuilles! J’ai fait un voyage Moscou, j’y ai revu ma soeur et me voil revenue dans mes foyers. Mais Dieu! quel changement s’est opr en moi! Je ne ris plus, je ne plaisante plus et je m’tonne moi-mme, comment l’anne passe je pouvais animer toute une socit Moscou, comment mme j’ai pu soutenir une conversation enjoue ou srieuse. Mon caract&egrave,re a chang effroyablement. J’en suis moi-mme tonne. Un seul but, une seule ide absorbe toutes les autres. C’est un chagrin accablant non pour moi, mais pour ma ch&egrave,re Aline et Olga, dont la conduite a t affreuse. Pour la premi&egrave,re — poursuivie par le sort, elle a fait un coup de tte qui a dtruit toutes les illusions, que je m’tais faites sur la perfection de son caract&egrave,re. Hls, grand Dieu, quoi tient la rputation et le sort d’une Femme!

(<Среда> 20 марта <1829>

Сколько месяцев пролетело, сколько радостных и горестных событий произошло за то время, что я не раскрывала этих страниц! Я ездила в Москву, вновь повидала сестру¹⁴⁸ и вот я снова у своего очага. Но боже, какая перемена свершилась во мне! Я больше не смеюсь, не шучу, и мне самой уже непонятно, как могла я в прошлом году оживлять целое общество, а в Москве поддерживать то игривый, то серьезный разговор. Мой характер страшно изменился. Я этому сама дивлюсь. Один единственный предмет, одна единственная мысль занимает меня. Но скорблю я не о себе, а о милой моей Алине¹⁴⁹ и об Ольге¹⁵⁰, чье поведение было невообразимо. Что же касается первой, то, влекомая роком, она допустила безрассудный поступок, разрушивший все иллюзии, которые я питала относительно совершенства ее натуры.

Увы! Боже милосердный, от чего зависит добрая репутация и доля женская!)

Оставя Петерб<ург>, я уверена была, что Киселев меня любит и все еще думаю, что он, как Онегин ‘Я верно б, кроме вас одной, Невесты не искал иной’.¹⁵¹ Но к щастью, не тот резон он бы мне дал, а тот, что имение его не позволяет в разстроенном его положении помышлять об супружестве, но все равно я в него не влюблена и, по щастью, ни в кого, и потому люблю просто его общество и перестала прочить его в женихи себе. И так, баста. Приезд мой в Москву и пребывание там было только приятно, потому что я видела сестру, щастливую как нельзя более: Grgoire — ангел¹⁵². Таких людей найти невозможно, я все время почти жила с нею и приежжала домой ночевать, иногда выежжала по балам, но веселья мало находила, познакомилась с Баратынским¹⁵³ и восхитила его и Гурко¹⁵⁴ своею любезностью. Ого ого ого.

Наконец Варинька родила дочь Ольгу, и все прошло благополучно. Мы поутру ничего не знали, они нас обманули, прислав сказать с утра, что едут обедать к Сонцову¹⁵⁵ (немалая скотина), но когда мы туда вечером в 5 часов приехали, то узнали что Вар<енька> родила. Маминька туда поехала, а мне от радости сделалось дурно, потом и я туда приехала и в тот же вечер видела ея — трудно описать мою радость. Поживши с нею еще 5 недель, я простилась! Ах, как грустно! И не оглядываясь, оставили скучной город Москву. Приехавши сюда, услышала я все истории, случившиеся без меня. И вот причина моей грусти. Может быть и собственное мое состояние вмешивается во все это, и что неизвестность и пустота сердечная прибавляют многое к настоящей грусти моей, но повторю опять во всем: да будет воля ТВОЯ.

Апрель, великой четверг <11>

Две недели была больна, скоро праздник¹⁵⁶, часто видела того, кто ко мне неравнодушен. А я? Я люблю его общество, до сих пор еще не видела проченнаго мне жениха Дурнова¹⁵⁷.

<Пятница> 19 Апреля. <1829>

В середу был бал¹⁵⁸ у графини Лаваль¹⁵⁹, но прежде чем быть у ней, мы заехали к Дурновой¹⁶⁰. Я была в белом бальном платье с тремя розными букетами на бие¹⁶¹, на голове тоже, и украшения с бирюзой. Я взошла! как билось и смущалось сердце мое, но лице ничего не выражало из происходившего в душе моей. И признаюсь, ужасно быть впервой раз в доме, где не знаешь того, котораго все желают, чтоб ты узнала поближе. Не знаю, не знаю, что за впечатление я сделала на него, но знаю только, что он все сидел против меня, разговаривал, и мне все думалось, что он говорит про себя, посмотрим, что за созданье (лучше, за зверь), которое Маминька мне так разхваляет. Ах, как тогда я часто дышала, но все казалась так unconscious of his gaze {нечувствительной к его пристальному взору — англ.}, что Маминька подумала, что в самом деле я была спокойна. Говори что хочешь, а ужасно быть с этой мыслию, что будто на показ в каком-либо месте. Мать, представя мне его, рекомендовала ему за хорошую приятельницу, с минуту она держала меня перед ним, я не смела посмотреть на него, мы оба молчали.

У Laval была нещастная Алина¹⁶². Сердце раздирается, говоря про нее. Там был черт Касаковской¹⁶³. Вот их история. Алину прочили за всех, за Лапухина¹⁶⁴, он ей сам отказал, хотя, по своему обыкновению, успел свернуть ей голову. Долго не могла она опомниться от этаго удара, но потом отец ея почти просто навязывал ея Ванишь Варанцов¹⁶⁵ (Дурак), прошлую зиму предлагали ея Панину¹⁶⁶, тоже неудачно. Несколько лет тому назад была она в Италии и там познакомилась с поляком Косаковским: он посватался за нее. Сумасбродная Софья Григорьевна¹⁶⁷ хотела выдать ея за него. Отец не позволил, и дело кончено. Эту зиму после помолвки Александрины Репниной¹⁶⁸ за Кушелева-Безбородко vert-oeil¹⁶⁹ (зеленый глаз), стали ладить свадьбу ея с другим братом, Gregoire¹⁷⁰. Дело шло как нельзя лучше. В него вмешалась Сантиментальная Корова Багреева¹⁷¹, которой Алина вверилась совершенно (один я знаю порок у Алины — желание выйти замуж), мне не нравилась эта связь с Сантиментальной, потому что я знала, что она влюблена в Кушелева: наконец уехали мы в Москву, и вот это случилось без нас. Кушелева вдруг отправили в внутрь России, он уехал, не открывшись в любви. В то время как Алина получила этот удар, приехал Касаковской. Он велел сказать К<нязю> Петру¹⁷², что отказывается от всех претензий на руку Алины, хотя все ея обожает, и потому просит его не поступать с ним так сухо. Тот сказывает это Алине, которая уже прежде видела его у Зенеиды¹⁷³ и очень смутилась. После разговора с отцом они уговорились, ежели он позовет ея танцовать, то пойти с ним, и вот где начались истории. Он позвал ея танцовать: она вдруг начала благодарить его и говорить, qu’elle tait touche du sentiment qui’il lui avait conserv (как трогательно, что он сохранил свое чувство)… Слово за слово, вышла декларация. Все это подслушала Багреева, чертовка. #

Апрель <1829>

Неужели действует во мне воспоминание, неужели я еще могу лю… но нет, один ты, друг мой, один-один Журнал, узнаешь, что за чувство во мне, когда я слышу его голос¹⁷⁴. C’est une larme de souvenir… peut-tre de regret. C’est le pass que je regrette, son souvenir est toujours l (Это слеза воспоминания …быть может сожаления. Я сожалею о прошлом. Воспоминания о нем всегда во мне). Знаю все, знаю все недостатки ЕГО, умею скрыть чувства, смеюсь, играю, весела, но, увы, не веселюсь. Опять слезы, опять горе, опять, о! Боже… Любовь, и любовь страстная к прошедшему былому. Один раз только я искренно полюбила, судьба не исполнила моего желания, Провидение Всеведущее может быть спасло меня. Я повинуюсь, не ропщу. Разсудок заменил место любви, но уничтожил воображение, надежду и желания: я пробудилась от щастливейшаго сна, чтобы видеть настоящее: завеса отдернута…

Теперь уже не обманусь призраками. Как грустно мне на бале! Теперь мне все равно, я ко всему равнодушна. Сегодня весела, игрива, но не от души: в ней все пусто, все спокойно, но как все холодно. Мне кажется, что с прошедшей зимы я прожила век, целой век, и стара душою я, и думаю, что стара летами. Совестно сказать, что 21 год, а что эти лета в сравнении с целой жизнию.

Вчера глупейший бал и театр у новаго посла Дюка Mortemare¹⁷⁵. Играли провербы и l’ours et le Pacha (‘Медведь и Паша’), преглупо все. Mme Ste Aldegonde, sa belle soeur (его невестка) и жена человека, которой бежал в Америку, был приз de corps (арестантом) и теперь, как обыкновенно, входит в нашу службу¹⁷⁶, угащивала или, лучше сказать, приседала входящим и плясала для своего удовольствия. Я малое время была, но вот что узнала. ОН¹⁷⁷ подошел ко мне и сказал мне почти на ухо, что брат бесподобной Алины Паниной¹⁷⁸ прощен, т<о> е<сть> как Чернышев¹⁷⁹ — солдатом с Выслугой. Мы говорили об Паниных, он стоял, облокотись на моем стуле. Эту минуту или время было можно назвать щастием. Бибиков тоже увивался¹⁸¹, но это все равно. Сегодни имянины Государыни¹⁸⁰, я была дежурной, одета чюдесно в желтом платье с рисованными гирляндами сирени, все сходят от него с ума: видела Варинькинаго друга и желаемаго ею мне жениха Матвея Велиурскаго¹⁸². Как он постарел. Познакомилась с Урусовой¹⁸³ и очень ея полюбила: обедала у Александрии Кушелевой¹⁸⁴ и буду там вечером. Новые свадьбы: Лиза Вяземская за Алек<сандра> Хитрово¹⁸⁵, К<няжна> Хованская за Кокошкина¹⁸⁶, Алек<сандрина> Лаваль за Касаковскаго — мой чорт.

# Влюбившись в Кушелева, она никак не хотела, чтоб это сделалось. Она сдружилась с Коса<ковским>, дала ему рандеву у себя. Тут он увидел Дуру сестру Кушелева, Лабанову¹⁸⁷, которой он стал говорить про свою любовь к Алине. Та пошла и ей все перезказала. Алина призналась ей же, что его любит. Багреева <нрзб>, он хитрил, Алина объявила, что выйдет за него одного, долго в том упорствовала, и что же теперь вышло. Коса<ковский>, видев, что дело не идет на лад, предложил руку свою Сиверсовой¹⁸⁸, которая ему отказала, говоря, что она знает, что он ищет Алину. Он велел ей сказать что не он, а она за ним бегает. Потом посватался за Алек<сандрину> Лаваль, и говорят, что сегодня их помолвили.

<Пятница> 26 Апреля <1829>

В середу 24 была свадьба William’a и <нрзб> Forrester¹⁸⁹, все было очень хорошо, вечером я была у Андерsона¹⁹⁰, и мы немного танцовали. В тот же день я была у Алины, которая уехала с Государыней прежде в Варшаву [на] коронование, а там на месяц в Берлин¹⁹¹. Сказали мне Репнины, что есть еще надежда для Алины. Дай Боже. Сегодня уехала Варвара Дми<триевна>, и я накануне, и как мне жаль ее.

8 Мая

Le premier de Mai — une promenade brillante, mais point d’interrt, car je n’en ai qu’un seul et n’ose l’avouer. Il est Moscou — sa m&egrave,re est morte et encore il y est pour consoller les pauvres Panine, qui ont perdu Ad&egrave,le, leur soeur. Comme je plains la dlicieuse Vra. Il est terrible de faire une perte semblable! Le second de Mai — la fte de Maman — nous avons eu une soire: assez de monde et le fameux Houmbolt, mais de lui apr&egrave,s. Le plus intressant pour le moment est que le pauvre Serge Galitzine, qui vient de partir hier pour la guerre grce la coquetterie de Mlle larsoff y tait ainsi que cette derni&egrave,re. Il est fou amoureux d’elle et par un mot affreux elle vient de le renvoyer la guerre. Il dsirait entrer au service: devenant amoureux, il avait chang d’avis. Pour connatre ses sentimens, il lui dit un jour: ‘Que croira-t-on en ville de ce que je ne vais pas la guerre?’ — ‘Ce que je crois’, — fut la cruelle rponse, ‘que vous avez peur’. Apr&egrave,s ce mot il donna sa supplique, entra dans le rgiment des artilleurs et apr&egrave,s est parti. Dieu sait, comment cela finira. Pour ma propre personne le jeune Titoff me fit beaucoup la cour et le comte Komarovsky n’est pas indiffrent: pour sa soeur elle tait ridicule derni&egrave,rement avec ses attentions. Le plus intressant pour le moment est de savoir que dimanche pass le comte Mathieu Wielhorsky est venu pour la premi&egrave,re fois chez nous. C’est un homme charmant. Je crois bien, que si les dsirs de Barbe pouvaient s’accomplir, je serais la premi&egrave,re les trouver bien agrables. Il n’est point beau, mais sa figure est si agrable et puis tout l’Univers dit que c’est un homme rare. Il n’est pas tr&egrave,s jeune, il n’en sera que meilleur mari. Si Dieu voulait bien accomplir la premi&egrave,re ide raisonnable, que j’ai eu depuis bien longtemps! Mais que sa volont soit faite!

<Среда> 8 Мая <1829>

(Первого мая — блестящая прогулка¹⁹², но без всякого интереса, потому что он лишь один, и я не смею в том признаться. Он в Москве, его мать умерла¹⁹³, к тому же ему предстоит утешить там несчастных Паниных, которые потеряли Адель, свою сестру¹⁹⁴. Как я сочувствую прелестной Вере. Как страшно пережить подобную утрату! Второго мая — маменькины именины: у нас был вечер, довольно гостей и знаменитый Гумбольд¹⁹⁵, но о нем позже. Замечательнее всего то, что бедный Сергей Голицын, который только вчера уехал на войну, из-за кокетства M-lle Ярцевой¹⁹⁶, был на вечере также, как и последняя. Он безумно в нее влюблен, а она своими ужасными словами только что отправила его на войну. Он желал поступить на службу, влюбившись, передумал. Чтобы убедиться в ее чувствах, он однажды сказал ей: ‘Что подумают в обществе о том, что я не иду на войну?’ ‘Что думаю я, — был жестокий ответ, — так это то, что вы трусите’. После этих слов он подал прошение, поступил в артиллерию и вскоре уехал. Бог знает, чем все это кончится.

Что касается собственной моей персоны, то за мной ухаживал молодой Титов¹⁹⁷, и граф Комаровский¹⁹⁸ ко мне тоже неравнодушен. Что до его сестры¹⁹⁹, так она в последний раз была смешна со своими знаками внимания. Самое интересное сейчас — это то, что в прошлое воскресенье к нам впервые приехал граф Матвей Виельгорский. Это очаровательный человек. И я думаю, что если бы мечты Варвары могли исполниться²⁰⁰, я была бы первой, кого это обрадовало. Его нельзя назвать красивым, но внешность его так приятна, и к тому же весь свет говорит о том, какой это редкостный человек. Он не очень молод, но от этого он будет лишь лучшим мужем. Лишь бы только Господь пожелал выполнить мое благоразумное намерение, возникшее впервые за столь долгий срок! Да будет на то его воля!)

17 Mai.

Depuis huit jours maman est malade. Sa maladie a commenc par une esp&egrave,ce de coup de sang, qui nous a fort inqui&egrave,tes, mais qui dans le fond n’tait rien du tout. Elle est encore tr&egrave,s souffrante et comme elle aime a s’inquiter, elle est persuade qu’elle a eu un coup. Il est vrai que cela en avait l’air, mais il tait si foible que je suis sre que ce n’est simplement qu’un accident nerveux. Au reste je suis tranquille sur son compte malgr qu’elle a peur prsent de la moindre chose.

Je ne puis dpeindre pourtant quelles rflections son accident m’a fait faire. A prsent elle s’accroche tout pour parler de sa mort qui comme je l’esp&egrave,re en Dieu est bien loigne encore. Je ne puis comparer rien le mieux les sentimens que j’ai prouvs et que j’prouve encore qu’ une pierre lance d’en haut et tombant mes pieds. Je suis plus rsigne que jamais mais toujours mon coeur se glace en pensant que j’ai pu tre un moment en danger de me trouver dans l’tat le plus affreux, le plus seul dans lequel l’on puisse se trouver. Il me semble souvent que mon sort ne peut plus changer.

(<Пятница> 17 мая. <1829>

Вот уже неделя, как маменька болеет. Ее болезнь началась с чего-то похожего на апоплексический удар, что вызвало у нас сильное беспокойство, но в действительности удара не было. Она еще хворает, а поскольку она так мнительна, то уверена, что у нее был удар. Это и вправду было на него похоже, но он был так слаб, что я уверена, что это было просто нервное расстройство. Одним словом, я спокойна на ее счет, хотя она теперь боится малейшего пустяка.

Однако я не могу не описать тех размышлений, на которые меня навел этот несчастный случай. Она цепляется теперь за все, чтобы поговорить о своей смерти, которая, уповаю на Господа, еще далека²⁰¹. Ни с чем не могу лучше сравнить чувства, которые я испытала и еще испытываю, как с камнем, брошенным откуда-то сверху и падающим к моим ногам, но мое сердце все еще леденеет при мысли, что некоторое время мне грозила опасность оказаться в самом страшном, самом беспросветном одиночестве, в котором только можно оказаться. Теперь, однако, мне кажется, что моя судьба не может более измениться.)

Я обречена, мне кажется, быть одной и проводить жизнь, не занимая собою никого. Без цели, без желаний, без надежд. Кажется даже не пройти жизнь мою: все планы, что я делала, все рушились до сих пор без успеха. Надежды, как легкий пар, изчезли, от любви остались одни воспоминания, от дружбы, одни regrets (сожаления). Теперь ‘За днем проходит день, следов не оставляет’²⁰², былое все в голове, будущее покрыто Тьмою. Я перестаю желать, я перестала делать планы. Беды не минуешь, пусть сердце приучается все забывать, пусть как камень холодной не чувствует радостей земных, чтоб горе не имело также над ним влияния. Кто подумал бы, прочитав эти строки, что та, которая их пишет, почти всегда весела в гостиной, что улыбка на лице, когда горе в сердце, и что душу теснит и слезы на глазах, когда говорю я вздор и весела как соловей. Mais n’en jugez pas par l’apparence (Но не судите по внешнему виду). Вот, что значит свет, вот, как должно жить в нем. Кто мог бы сказать, что безпокоит меня мое состояние непристроенное, incertain {неопределенное — англ.}, что я бы желала знать судьбу мою. Но что же делать? Не роптать и повиноваться промыслу Божьему, и предузнавая нещастья, и не горюя об будущем. Ах, Анета, Анета, ты не чувствуешь всего своего благополучия.

Basile Repnine vient de partir ces jours-ci pour Berlin. J’ai eu beaucoup de regrets de lui dire adieu. C’est un si excellent homme et prsent on en trouve si peu. Avant cela nous avions fait une partie de plaisir avec les Repnine et la comtesse Zouboff Catherinhoff cheval et nous nous sommes beaucoup amuss: aussi nous sommes alls passer la journe chez ces imbciles de Koucheleff, tres insupportables, fiers, btes, avares, sans aucun sentiment. Varette, ce bijout de fille, tait avec nous, ainsi que Mlle Kozloff. La partie tait des plus agrables, quoique j’avais le spleen au plus haut degret…

Dimanche pass nous avons eu beaucoup de monde, entre autres jeunes gens Kiceleff et Titoff. Tous les deux bien aimables. Madame Wacilevsky tait furieuse, (et elle l’est dj depuis longtemps): car le premier, lui ayant fait la cour d’une mani&egrave,re un peu singuli&egrave,re, ne l’a point approche de toute la soire et m’a trop parl apparement.

Mardi j’ai pass une soire bien agrable chez nous. Le dlicieux comte Wielhorsky,est venu un peu apr&egrave,s huit heures,et est rest jusqu’ minuit pass. Il est fort aimable, fort aimable et cette douceur, cette ‘gentlemanlike’ mani&egrave,re d’tre, qui le fait chrir de tous ses amis et le rend l’un des plus charmans compagnons dans la socit. Si j’osais dire ma pense, mais… j’ai promis de ne plus faire ni conjectures ni plans.

(На днях Василий Репнин уехал в Берлин. Мне было очень грустно с ним прощаться. Это такой прекрасный человек, каких теперь очень мало. До этого мы с Репниными и графиней Зубовой совершили конную прогулку в Екатерингоф²⁰³, и нам было очень весело. Еще мы ездили на один день к этим тупицам Кушелевым²⁰⁴ — несносным, горделивым, глупым, скупым и лишенным всякого чувства. С нами была Варетт²⁰⁵, это сокровище, и Mlle Козлова²⁰⁶. Прогулка была очень приятной, хотя меня и одолевала жесточайшая хандра.

В прошлое воскресенье у нас были гости, среди молодых людей — Киселев и Титов. Оба весьма любезны. Мадам Василевская в ярости, и уже давно, так как первый, после несколько странного ухаживания за нею ни разу за весь вечер к ней не подошел и явно слишком долго разговаривал со мной.

Во вторник я провела приятный вечер дома. Премилый граф Виельгорский пришел после восьми и остался далеко заполночь. Он очень любезен, очень, а это обаяние, эти манеры ‘gentlemaniike’ {истого джентльмена — англ.} снискали ему обожание всех его друзей и в обществе делают его одним из очаровательнейших собеседников. Если бы я смела высказать свою тайную мысль, но… я дала слово не строить ни предположений, ни планов.)

22 Mai.

Maman est toujours encore malade. Dimanche pass on n’a point reu de dames, mais aussi la soire compose d’hommes seulement a fait qu’elle tait bien agrable. Kraevsky, qui est presque fou de ce qu’on l’a reu au Coll&egrave,ge des Affaires Etrang&egrave,res y tait. Je le nomme le premier car except lui et Stoll, le peintre de fleurs, je ne connais personne qui m’ennuie d’avantage. Si K suppose, que ses boutons blancs sont un pas vers ma faveur — il se trompe, car ni boutons blancs, jaunes, verts, gris, rouges, ne me feront jamais changer d’avis.

Kiceleff est venu un peu apr&egrave,s l’arrive des Meendorff, Titoff, Ficher et Welhorsky. Il s’est assis ct de moi et moi, ayant adress la parole au comte, ce dernier a chang de place et est venu se mettre ct de lui. Apr&egrave,s avoir parl quelque temps, je dis en riant Kice: ‘Вы не на своем месте сидите’, car Mme Wacilevsky tait ma gauche. Sans attendre le reste de ma phrase, la moutarde monte au nez de Monseigneur et comme une raquette il prend feu et vat s’asseoir vis—vis. J’aurais ri de bon coeur cette boutade, mais le comte en a profit pour se placer ct de moi et pour ne plus me quitter d’un moment. K a put croire, que j’ai dit cela expret, pour qu’il c&egrave,de sa place au comte et pour rien au monde je ne veux pas, qu’il ait cette ide, car dans le moment je n’y pensais mme pas. Apr&egrave,s la plupart du monde s’est en all et il n’est rest que Meendorff, Titoff et le comte et jusqu’ 12 nous avons parl de littrature.

(<Среда> 22 мая. <1829>

Маменька все еще нездорова. В прошлое воскресенье у нас не было дам, но вечер, на котором присутствовали лишь мужчины, был весьма приятен. Был Краевский, который безумно рад тому, что его приняли в Коллегию иностранных дел. Я называю его первым, потому что кроме него и Штоля, художника-флориста²⁰⁷, я не знаю никого, кто наводил бы на меня такую скуку. Если К<раевский> предполагает, что белые пуговицы²⁰⁸ помогут ему добиться моего расположения, то он ошибается, ибо ни белые, ни желтые, ни зеленые, ни серые, ни красные пуговицы не заставят меня переменить мнение.

Киселев пришел немного позднее Мейендорфов, Титова, Фишера²⁰⁹ и Виельгорского. Он уселся возле меня, но, поскольку я заговорила с графом Виельгорским, последний сел возле него. После недолгого разговора я сказала Кисе<леву> смеясь: ‘Вы не на своем месте сидите’, так как г-жа Василевская была слева от меня. Не дослушав конца моей фразы, кровь приливает к лицу его высокоблагородия, он вспыхивает как бенгальский огонь и усаживается напротив. Я охотно посмеялась бы над его обидчивостью, но граф воспользовался ею, сел возле меня и не покидал меня ни на минуту. К<иселев> мог подумать, что я сказала это намеренно, с тем, чтобы он уступил свое место графу, и уж менее всего я заинтересована в том, чтобы у него сложилось такое впечатление, ибо мне это и в голову не приходило.

Затем почти все ушли. Оставались лишь Мейендорф, Титов и граф, и до 12 мы проговорили о литературе.)

2 de Juin Petersbourg.

Toujours encore en ville et la raison si triste — la pauvre Анна Ант<оновна> est tr&egrave,s malade et Dieu sait, si elle en rchappera, mais j’esp&egrave,re toujours pour le mieux. Alexis vient de partir pour les terres, Pierre avec le Duc. Nous attendons Barbe, son mari et sa dlicieuse petite, mais encore elle ne peut demeurer chez nous, car nous avons eu la rougeole et avons encore la cocluche. Quel beau temps! et Dieu sait, quand nous irons Prioutino. Comme la rivi&egrave,re est belle! quel beau ciel! pas un seul nuage. La Neva est comme une beaut fi&egrave,re, calme, tranquille, mais belle, tr&egrave,s belle… De la fentre je vois la forteresse et ses remparts, le pont sur la Neva… J’entends de loin le bruit des quipages — quel beau tableau, comme il est mlancolique, comme il fait rver! comme il fait penser la vie et surtout au futur. On me demande ce que j’cris, on voudrait lire mon journal! Ils ne le verront pas! Au reste, il ne pourrait que les attrister.

Alexis, en partant, me priait de lui faire une surprise pour son arrive. Il parlait souvent du…. Je voudrais bien recevoir au plus vite sa premi&egrave,re lettre. Et pourquoi? dit la conscience. Parce que je suppose, qu’elle sera remplie d’interrt.

L’Intrt.

Une Physionomie agrable, douce, mais mlancolique, l’oeil vif, anim, les cheveux tout fait gris, une taille moyenne, maigre. Une grande propret dans la toilette sans affectation de petit matre. Une mani&egrave,re aise, douce, agrable, prvenante. Voil l’extrieur de cet homme charmant. En le voyant je me dis de suite: ‘It is a perfect gentleman’ et je ne me suis point trompe. En gnral je trouve que l’extrieur trompe rarement et surtout les yeux. Sa personne inspire l’interrt du premier coup d’oeil et il le conserve pour toujours. Jamais je ne fus prvenue pour personne autant que pour cet homme, il m’inspira cette confiance, cet estime, qui est la base de tous les sentimens distingus. Etant avec lui il me paraissait que j’tais avec cet tre suprieur, avec cet homme au quel j’aurais volontier et sans crainte confi mon existence. Pour lui je n’avais point d’amour idal, tout n’tait qu’estime, respect, admiration.

Son ge (je crois 40 ans) ne m’effrayait point. C’est sur lui que je pouvais compter car ses principes si purs garantissaient le bonheur. Sa rputation sans tche, l’amour, que lui porte tout le monde, me prouvait bien, que le voir et l’aimer tait la mme chose. Heureuse la femme qui l’aura: il doit tre fait pour rendre le monde heureux.

Nous avons t mardi pass chez Ficher. Quel bel tablissement! Comme j’ai joui par ce que l’Intrt y tait. Nous tions Mon P&egrave,re, Maman, Meendorff, le comte Welhorsky, Alexis, ma cousine Marfa et Mme Adam, ne Poltoratsky, aussi ma cousine, femme charmante. J’ai bien plaisant le comte sur sa science botanique. Il tait aussi aimable que d’ordinaire et a demand de passer la soire chez nous. Le soir nous avons eu Glinka et Ivanoff, un chantre de la cour. Dieu! quelle belle voix de Tenor! Le comte est venu tard, mais il a chant, est rest tr&egrave,s tard, tr&egrave,s tard. Voil tout, voil tout, voil tout!

(<Воскресенье> 2 июня (1829) Петербург.

Мы все еще в городе, и причина тому грустна — бедняжка Анна Антоновна очень больна, и Бог знает, поправится ли она, но я все же надеюсь на лучшее. Алексей недавно уехал в наше поместье ²¹⁰. Петр с герцогом. Мы ожидаем приезда Варвары с мужем и очаровательной малышкой, она не может жить у нас, потому что у нас болели корью и все еще болеют коклюшем. Какая прекрасная погода! и один Бог знает, когда мы поедем в Приютино. Как великолепна река, какое чудесное небо, ни одного облачка! Нева, как гордая красавица, спокойна, тиха, но хороша, очень хороша… Из окна я вижу крепость, ее стены, мост через Неву²¹¹… Я слышу доносящийся издалека шум экипажей — какая прекрасная картина, как она меланхолична, какие навевает грезы, сколько дум о жизни, и особенно о будущем пробуждает она! Меня спрашивают, что я пишу, они хотели бы прочесть мой журнал! Они никогда его не увидят! Да и зачем, он лишь опечалил бы их. Алексей, уезжая, просил меня приготовить к его возвращению сюрприз. Он часто говорил о… Мне очень бы хотелось как можно скорее получить от него письмо. И почему ж это? — спрашивает мой внутренний голос. Да потому, что оно, как я предполагаю, должно удовлетворить мой интерес.

Интерес

Лицо приятное, мягкое, но задумчивое, взгляд острый, живой, волосы совершенно седые, рост средний, он худощав. Одет весьма изысканно, без претензий, свойственных выскочкам. Манера поведения непринужденная, мягкая, приятная и предупредительная. Вот облик этого обаятельного человека. Увидев его впервые, я сама себе тут же сказала: ‘Вот настоящий джентльмен’, — и я не ошиблась. Я всегда думала и продолжаю думать, что внешность редко обманывает, особенно глаза. Эта личность с первого взгляда вызывает к себе интерес, и этот интерес сохраняется навсегда. Никогда и ни к кому не была я так расположена, как к этому человеку, он внушал мне доверие и уважение, которые лежат в основе всех самых глубоких чувств. Находясь в его обществе, мне казалось, что я в обществе такого совершенного существа, такого человека, которому охотно и безбоязненно доверила бы свою жизнь. Я не испытывала к нему идеальной любви, это было скорее поклонение, уважение, восхищение.

Его возраст — думаю, лет сорок²¹² — нисколько меня не пугал. Да, на него я могла положиться, ибо его столь твердые правила были верным залогом счастья. Его безупречная репутация²¹³, обожание, которое он внушает всем без исключения, убеждали меня, что видеть его и любить — одно и то же. Счастлива та женщина, которая его полюбит, он, кажется, создан для того, чтобы нести в мир счастье.

Во вторник мы заезжали к Фишерам. Какое прекрасное заведение!²¹⁴ Как я радовалась тому, что Интерес был там тоже. Там были папенька, маменька, Мейендорф, граф Виельгорский, моя кузина Марфа^2|5 и мадам Адам, урожденная Полторацкая, другая моя кузина²¹⁶ — прелестная женщина. Я подтрунивает над графом Виельгорским по поводу его учености в области ботаники. Он был, по обыкновению, очарователен, и просил позволения провести вечер у нас. Вечером у нас были Глинка и Иванов, придворный певчий. Боже, какой прекрасный тенор!²¹⁷ Граф приехал поздно, но тоже пел и оставался долго, очень долго… Вот и все, вот и все, вот и все!)

8 Juin.

La pauvre Анна Антоновна est morte. Elle n’a pas pu supporter sa maladie. Que Dieu lui fasse grce pour toutes ses fautes volontaires et involontaires! Dans un mois il y aurait un an, que M. Ermolaeff est mort, elle n’a pas pu supporter la vie sans lui. Si leur amour tait coupable et ridicule pendant leur vie, il est bien sanctionn par la constance elle et sa mort a mis le cachet par ce qu’il l’a rendu admirable.

Barbe, la ch&egrave,re Barbe est arrive. Sa petite est dlicieuse. Je passe tout mon temps avec elle. Le jour de la mort de la pauvre Allemande, le matin, Wielhorsky est venu chez elle, car elle demeure dans ia maison de ma Tante Wolkonsky a <нрзб> de toutes ces histoires. Le comte part pour un mois pour ses terres et il revient ici et allors j’esp&egrave,re, que nous le verrons souvent, mais non, il craindra de venir pour ne pas faire parler de lui. Il sera aussi tr&egrave,s dlicat sur mon compte: il ne peut m’aimer. Son coeur est trop us par l’amour, pour qu’il puisse jamais penser m’pouser, et puis j’ai trop peu de charmes, je sens moi-mme, que je ne suis plus ce que j’tais 18, 19 ans. Je pouvais allors faire des passions, prsent… Jamais! Mais faut-il de la passion pour faire un bon mariage et pour tre heureux? — Non, mais il faut du moins un peu d’amour d’un ct et moi je ne puis plus en inspirer. Annette relis la 90 feuille de son journal, voil sa vie future.

(<Суббота> 8 июня <1829>

Бедная Анна Антоновна умерла. Она не смогла перенести болезнь. Да простит Всевышний все ее вольные и невольные прегрешения! Через месяц исполнился бы уже год, как не стало г-на Ермолаева, она не смогла жить без него. Хотя при жизни любовь их и была беззаконной и смешной, но она была возможна благодаря ее постоянству. А ее смерть освятила их любовь, сделав ее достойной восхищения. Приехала Варвара, моя милая Варвара. Ее малышка прелестна²¹⁸. Все свое время я провожу у нее. Утром в день смерти бедной немки, Виельгорский приехал к ней, так как она живет в доме моей тетушки Волконской ²¹⁹ <нрзб>. Граф уезжает на месяц в свое поместье, а потом вернется сюда и тогда, надеюсь, мы будем видеть его часто. Но нет, он будет опасаться приходить, чтобы не возбудить толков о себе. Он будет все так же галантен со мной: он не может меня полюбить. Его сердце слишком устало от любви, чтобы он мог помышлять о женитьбе на мне, и к тому же во мне теперь слишком мало очарования, я чувствую сама, что я уже не та, кем была в 18, 19 лет. Тогда я еще могла внушать страсть многим, сейчас… Никогда! Но так ли уж нужна страсть, чтобы создать благополучную семью и быть счастливой? Нет, но нужна хоть капля любви с одной стороны, а я не могу ее более внушать. Annette перечитала страницу 90 своего Журнала²²⁰. Вот она, будущая жизнь!)

Дума

Жизнь моя

Перед отъездом в Приютино, на другой день приезда Вариньки, ушла я на балкон и там засмотрелась на Неву. Как чистое зеркало отражала она все предметы на берегах своих <...>

Приютино

Тра ла ла ла, тра ла ла ла, тра ла ла ла, я презираю всех и вся. Ах Боже мой, как весело на даче! Что за время, что за покой. Хоть весь день пой. Бог мой, какой… ты что… ах, не скажу… я пережила все, и теперь в сердечной или с сердечной пустоты пою, шалю, свищю, и все на ю с одним исключением — только люблю нет, я к сему слову прилагаю отрицательную частичку не, и выходит все прекрасно. Не люблю. Прекрасно, прекрасно… Чу, едет кто-то, не к нам ли? Нет, к нам некому быть, любимцы и любители все разъехались по местам, по морям, по буграм, по долам, по горам, по лесам, по садам, ай люли, люди, ай лелешеньки мои… смотрю и ничего не вижу, слушаю и ничего не слышу.

Ах браво, только чюхонец не может быть, подойдем к балкону: ай да чюхландия, хоть бы и барину так бойко проехать. Но он может быть едет к любезной! Ах как чювствительно! Больные глаза от грязи и полупияное лицо очень хорошо рисуются в воображении с безсмертным богом любви. Да и то сказать, не один чюхонской Амур бывает с куриной слепотою, и южной Италианской Бог, любовник красоты и Психеи бывает иногда не так-то здоров.

<Вторник> 25 июня <1829>

Как справедлив тот, кто сказал, что la vie d’une femme est toujours un roman (жизнь женщины всегда роман)! Прочитав прежние строки, кажется, что любовь, замужество, решение судьбы — все, все было далеко от меня, а теперь… Ничего не может быть ближе, и кто же об этом думает, я никогда не могла бы себе то вообразить. Жеорж Меендорф²²¹. В первое воскресенье он был у нас, и Варинька заставила меня то заметить. Александр М<ейендорф>, приехавший из Чужих край, и старинной мой друг, был с ним и сочинил в честь Прию<тина> и мне стихи²²². Потом в прошедшую субботу George приехал один, и тут я сама заметила, что он был очень нежен и absent {рассеян — англ.}. В воскресенье же (нет, в субботу вечером) приехал Александр. George был все два дня грустен, безпокоен, proccup (озабочен). Я всякую минуту боялась декларации. Но что меня и Вариньку изумило, это фраза, которую он ей сказал вечером, сидя и учась у ней играть в ‘Романс’. В это время, как я пела и возхищала Алек<сандра> и даже Папиньку, George сказал Варе: ‘Signorina Sara Contessa’ (Синьорина будет графиней — итал.). Barbe, как будто не понимая, отвечала: ‘Non e possibile, io sono maritata’ (Это невозможно, я замужем — итал). ‘А comment dire, — отвечал он, — vous verrez?’. (A как сказать ‘увидите’ по-итальянски!) ‘Ah, vederette’, — отвечала она. ‘Eh bien, vederette, sara contessa’. (Вот увидите, будет графиней — итал.) Barbe, все как будто бы не понимая, что говорит он не про нее, сказала: ‘Tanto meglio per me’. (Так для меня лучше — итал.) И разговор кончился. Но он все был задумчив. Что хотел он сказать этим Sara contessa (будет графиней — итал.). Неужели он что-нибудь узнал об графе. Ах ежели бы его устами да мед пить! Но нет, я не рождена для продолжительнаго щастия. При том же граф после свидания у Вариньки ведет себя очень странно, не думает ли он, что мы хотим поймать его. Ошибается, je suis moi-mme trop ft&egrave,re pour cela (я слишком горда для этого). Но я теперь говорю: Sara quel che sara (будь что будет — итал.). Да будет воля Твоя. Я пью воды и еждю верхом с Григорием²²³. Чем более знаю его, тем более люблю. Наши все разговоры так сериозны и для меня приятны, он истинно любит меня и желает мне щастия.

Не много время протекло, с собою радость унесло. Ольга занемогла 24 Июня. Прежде еще она немного хворала, был у ней насморк. Но в этот день, возвратясь с катанья с Варинькой, нашли мы, что Маминька сидит у ней и безпокоится, что она все плачет и сучит ногами. Хотя не было видно никакого признака сериозной болезни, Варинька решилась в тот же вечер поехать в город. На другой день мы все туда же отправились. Приехали — почти не было надежды. До 1-го или 2-го сидела я в спальной, бедняжка была за перегородкой. На другой день ей было лучше. Она всегда любила меня более всех, даже матери и кормилицы: я взяла ее на руки, чтоб качать, пока уснула. М-me Андерсон, ее няня, она была спокойна, но уже нет Ольги, у которой я могла просиживать целые дни! Ей ставили пиявицы, делали все, что могли! Ничего не помогло!.. У кормилицы пропало ночью молоко, Ольга страдала и кричала, рано поутру пришла я к ней, она лежала на материнской постели, смерть сидела у ней в головах. Тронула ее руку, она была холодна и синя, глаза потускнели, дыхание тяжело. Что было со мной тогда! О Боже, Боже, с какою радостью отдала бы жизнь свою, чтоб спасти им этаго ребенка! Дальность жизни моей так темна, как громовая туча, для них ея была так светла! Так утешительна!.. Григорий приготавливал ей лекарство, и слезы текли на него. Я тронула ноги Ангела, они были холодны, я дала ей пить, она насилу могла проглотить. И когда сказала я ему: ‘Si vous donnez, donnez vite!’ (Даете, так давайте быстро) он понял меня, но упрашивал оставить комнату: я видела, что нет спасения, вышла — через полчаса Ольга была в небесах… Я слишком взяла на себя и разплатилась горько с природою, опять был ужасной припадок нервической. Григорий, это совершенство людей, и тут успел помочь мне. Пришедши в верх, пошла я к Вариньке — ужасной день! Мы все сидели втроем. На другой <день> Г<ригорий> уехал хоронить Ольгу, а мне поручил В<ареньку>. Вставши под предлогом пойти куда нужно, она вышла в мраморную комнату²²⁴, дверь была открыта в спальную, она скоро пошла туда и бросилась на кровать, где скончалась Ольга. Я оставила ея несколько времени, но увидя, что она уж очень плачет, стала ея уговаривать, она не слушалась, я подняла ея с Машей и, вытолкав обеих в гостиную, заперла дверь на ключ. Обойдя кругом, я нашла Маминьку, которая рыдала над нею и ломала себе руки. ‘Боже мой, что мне делать!.. — говорила она. — Подите и успокойтесь, вы только вред ей делаете’. Я подала В<ареньке> каплей, она выпила, я стала говорить ей об ея муже, и мало-помалу она успокоилась. Прошел и этот день. Мы переехали в Приютино. Опять спокойствие и веселость нашли гости: мы горюем все поодиночке, а веселимся вместе, но я плачу дань природе и слабею. Может быть Смерть далеко от меня, может быть сидит передо мною. Но я смотрю на нее с удовольствием, она то благо, которое Бог по безконечной милости своей послал людям. Она — Ангел-утешитель, она — благо, которое все мы достигнуть стараться должны: она присоединяет нас к Всевышнему и там дает нам вкушать блаженство вечное. Одна разлука с милыми сердцу может заставить нас страшиться ея. Но что же разлука нескольких лет в сравнении Вечности. Как слеза горя посреди моря щастия! Как прекрасно можно представить ея! Как мирной гений, ведущий человека к истинному блаженству. Как избавитель рода человеческаго. Ах, естьлиб не было Смерти, а наша жизнь в этом мире была бы вечной, я думала бы, что нет Творца вселенной. Смерть есть печать его благости, его любви к людям. К нам в субботу вечером приехали братья Меендорфы, иногда я думаю, как и все, что George имеет виды: и сержусь на себя. Я его почитаю, даже может быть… люблю. Да, люблю, но это чувство во мне соединено с такой боязней! Алекс<андр> М<ейендорф> очень откровенен, все хочет знать, <не> имею ли я к кому-нибудь привязанности, что за вопрос, кто ж ему это скажет, ежели бы я и имела.

В воскресенье были у нас 3 черкеса и офицер армейской, тоже черкес. Они были очень милы, и двое из них делали разные штуки на лошадях²²⁵. Они Магометане.

Je crois bien que le pristile de l’enfer ne peut tre plus insupportable que la vie que nous menons dans Priutino. Dieu de Dieu, quel ennui! Toute la journe on grogne et l’on dit des sottises et des обиняки qui rendent la vie bien dure mais j’esp&egrave,re qu’il y a un terme tout.

(Я думаю, что ожидание y врат ада не может быть более невыносимым, чем жизнь, которую мы ведем в Приютине. Боже мои! Какая скука! Целыми днями ворчат, говорят глупости и обиняки, которые делают жизнь еще более тяжелой, но я надеюсь, что всему есть предел.)

25 Juillet.

(<Четверг> 25 июля <1829>)

Как ужасна неизвестность. Что бы я дала, чтоб проспать целые два месяца.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

31 Juillet.

(<Среда> 31 июля <1829>)

Алексей приехал сегодня! Как я ему рада! Но, увы, он тоже думает, что все наши надежды тщетны! Что как горько сказать! Вельгорской и не думает обо мне… Боже, твоя святая воля неисповедима! Meendorf был здесь почти всякое воскресенье и приежжал по субботам. Невозможно было не заметить его исканий! Но, увы, как они страшны. Мысль ужасная быть за ним! я его так боюсь, о Боже, Боже! Есть ли пред тобою молитва моя… Отец всевышний, у ног престола твоего прошу, умоляю, но об чем. Того просить не смею. Ты властен в сердцах. О Боже, об чем, об ком молиться, прошу, сама чего не знаю, боюсь, о как боюсь другого. Боже, великой всемогущий Отец мой, о Боже, вокруг меня мертвое молчание, луна светит в окно, … но тучи над нею, передо мной летает образ грозной, все тихо, один ветер шевелит листьями. Я в отчаянии, неужели судьба моя должна скоро решиться и без него! а он — он далеко и не думает обо мне. Страшно прочитать! Надо, надо молиться. Луна, кажется, дрожит на небе! Как грустно думать об будущем, потеряв всю надежду земную. Но она там… Бог всемогущий не оставит меня! … Я вся дрожу.

<Среда> 21 Августа <1829>.

Перемена за переменой, и все выходит, что мы переливаем из пустаго в порожное. Виельгорской приехал 13, а на другой же день был у Папиньки и очень-очень мил. Варинька была в городе с Gregoiroм: он долго сидел и вдруг спросил сердитым голосом: ‘Что же ваш длинной немец? Как зовут его? да, Меендорф’. Он сказал это и так сам смутился. Но все это ничего не значит. Сюда приехал Хозрев Мирза, Сын Абас Мирзы²²⁶, было 10 большое представление²²⁷. Он молод и довольно хорош²²⁸. Потоцкой дал бал 17²²⁹, мы поехали в пятницу в город, чтобы быть у него. Мое платье было чюдесное: белое, дымковое, рисованные цветы, а на голове натуральная зелень и деланные цветы, я очень к лицу была одета. Поехала, там познакомилась с гр<афиней> Фикельмон, урожденной Хитровой²³⁰, как она мила! Виельгорской там был, сперва мы оба делали <вид>, что не видали друг друга, но переходя из одной комнаты в другую, он подошел ко мне. Стал говорить и так покраснел, что я удивилась. Потом мы танцовали полонез, он был очень мил. За ужином я познакомилась с Мирза Сале²³¹ из свиты принца, премилой Персиянин.

Мы были, видали, уежжали. Как холодно я пишу. Но память сердца сильней разсудка, как чисто я все помню. Сегодня поехал Гpegoire, он едет в свою деревню улаживать дела²³², как грустно с ним разставаться, он искренно меня любит, такой чюдесной человек.

Olga Stroganoffa termin sa carri&egrave,re. Apr&egrave,s avoir fait tout ce qu’on peut s’imaginer avec le comte Fersen (le plus mauvais sujet de son esp&egrave,ce), apr&egrave,s avoir eu une correspondance clandestine avec lui, ainsi que des entrevues du mme genre, elle a pris son parti et s’est fait enlever le I du mois de Juillet.

Depuis plusieurs mois elle tait rsolue faire ce pas extraordinaire. Chaque fois, qu’elle montait cheval avec ses soeurs, elle partait au grand galop et elle jetait terre un billet, qui tait relev par le monsieur. Enfin le dpart pour Городня est dcid. Elle lui crit un petit billet, dans le quel elle lui dit ces mots: ‘Le mariage ou la mort’. Bientt tout est prt. Le soir elle prtend avoir mal la tte, elle a l’air agit, elle demande la permission de se retirer, sort dans le jardin, — l elle est attendue par Brevern, l’un des complices, qui le m&egrave,ne vers la Черная Речка, — o ils traversent le lac et comme ils taient tr&egrave,s presss, B la lance par dessus la porti&egrave,re dans la cal&egrave,che, o tait Fersen. Ils partent et vont Тайцы. Des tmoins les attendaient. Mais le prtre ne consent les marier, qu’ la condition de lui payer 5 m rou et de lui garantir mille rou par an. A 5 heures du matin ils sont maris et Olga va coucher avec lui Тайцы, у elle tait attendue par une marchande de modes pour la servir. Les tmoins taient Breveren, Salomirsky l’an et Lanskoy.

La femme de chambre d’Olga l’ayant attendue pendant tr&egrave,s longtemps s’endormit. Enfin elle se rveille et entend que tout dort autour d’elle. Elle entre dans la chambre et ne la trouve pas, c’est ainsi que son ‘побег’ fut dcouvert. Le jour suivant on fut oblig de le dire la comtesse. Pauvre m&egrave,re! Elle la pardonna de suite, mais ce n’est que le soir, qu’ils arriv&egrave,rent. Le matin Olga eut le temps d’aller avec lui aux manoeuvres. Ай да баба.

L’Empereur arriva, on crut qu’il pardonnerait les coupables. Il le fit au contraire juger. Fersen est envoy une garnison, les tmoins, pour avoir sign un faux, sont passs l’arme. Olga a suivi son mari. Elle ne sent rien, car elle a dj perdu pudeur, sentimens nobles, honneur. Dieu quel <нрзб>

(Ольга Строганова закончила свою карьеру. После того, как она проделала с графом Ферзеном²³³ (самым большим в своем роде негодяем), все что только можно вообразить, после того, как она вступила с ним в тайную переписку, и имела такие же тайные встречи, она приняла решение и дала себя похитить 1 июля. Она была готова совершить этот немыслимый шаг еще несколько месяцев тому назад. Каждый раз, как она ездила со своими сестрами верхом и пускала лошадь галопом, она бросала наземь записочку, которую поднимал ее молодчик. Наконец, отъезд в Городню ²³⁴ решен. Она пишет ему записку, в которой говорит: замужество или смерть. Вскоре все готово. Вечером она представляется, что у нее болит голова: у нее возбужденный вид, она просит разрешения удалиться, выходит в сад, там ее поджидает Б<реверн>²³⁵, один из заговорщиков, который отвозит ее к Черной речке, там они пересекают озеро и поскольку они очень спешат, Б<реверн> вталкивает ее в экипаж, где находится Ферзен. Они отъезжают и отправляются в Тайцы²³⁶. Там их ожидают свидетели. Но священник соглашается их обвенчать лишь при условии, что ему заплатят 5 тысяч руб. и гарантируют тысячу руб. в год. В 5 утра они обвенчаны, и Ольга едет ночевать с ним в Тайцы, где ее ждет модистка, чтобы ей прислуживать. Свидетели были Бреверн, Саломирский-старший²³⁷ и Ланской²³⁸. Горничная Ольги, поджидая ее, уснула. Наконец она просыпается и слышит, что все вокруг нее спит. Она входит в комнату и не находит ее. Вот так ее ‘побег’ был обнаружен. На следующий день принуждены были об этом сказать графине. Бедная мать ее тут же простила, но вернулись они только под вечер. Утром Ольга успела еще сходить с ним на маневры. Ай да баба.

Приехал император. Думали, что он простит виновных. Он же, напротив, велел его судить. Ферзена отправили в какой-то гарнизон, свидетели же за то, что подписали подложные бумаги, были отправлены в армию. Ольга последовала за мужем. Она не чувствует никакого раскаяния, так как потеряла всякий стыд, благородные чувства, понятие о чести. Боже, какой <нрзб>.

Какие суждения, какие решения, какие предположения делать мне об будущей жизни? Никаких, говорит грозной разсудок, не ищи, не найдешь, но кто же, кто же жил без надежды!!!

<Воскресенье> 25 <августа 1829>

Титов приехал вчера (суббота) с Алексеем. Коминг²³⁹сегодня уже здесь. Мы ожидаем гостей! Но, увы, неожиданных не жду! Сердце грустит, и даже не смеет надеяться. Кажется все кончено… Ужасной приговор! Но воля Великаго неисповедима! Невольно гляжу в окно! слушаю, все напрасно. Не хочется итти вниз, там надобно любезничать. А что идет на ум, когда душа тоскует. Надежда, надежда, ты подпора чувству. L’esprance est l’Enttement du coeur (Надежда это упрямство сердца). Надобно итти. Увы, когда пройдет все это. Ветрено, холодно, сердце замирает. Прости, души моей утешитель, Журнал!

Prioutino 1829

9 de septembre.

Le 5 s’est pass gaiement. Nous avons eu beaucoup de monde. En voici la liste: Wielhorsky, Brouciloff, Meendorff, Coming, Titoff, Longuinoff, Dournoff, Kriloff, Wacilevsky, Тон, Галберг, Шиллинг, Boudberg, Красовской, Языков, Краевской, Волхонской, Штейнбок, Сухарев, Аткинсон, Полторацкой, Стасов, Свиньин, Лисенко, Жиафар, Шармуа, Гамплен, Львоф, Фишер, Сухарева, Василевская, Оленины, Аткинсонова, Batuchkoff apres dner — Simonetti-Campodonio et Mme Cancrine. Je savais de la veille encore, que Meendorff, arriv depuis peu de la campagne, devait venir chez nous, ainsi que l’homme, qu’il n’aimait pas trop voir, c’est—dire, le comte Wielhorsky. J’tais donc prpare les voir, je l’tais… Mais l’est-on jamais, quand on craint, quand on esp&egrave,re, quand on doute et redoute!

La veille notre cher excellent Ficher est arriv de bonne heure. Nous sommes alls Riabowo et cette partie de plaisir nous a bien russi. Ficher est le plus honnte homme du monde, que j’aie jamais vu, il nous est attach de coeur et malgr que mon mariage lui coterait un soupir, il donnerait beaucoup pour me voir bien tablie et heureuse. Arriv le matin, je descends. Maman n’tait pas encore revenue de l’glise. Nous allions un peu nous promener. Peu peu le monde arrive. Meendorf entre avec Corning. Le premier entre triomphant. Il parle Maman avec beaucoup de feu, de plaisir et apr&egrave,s avoir bien pris courage il m’approche et m’adresse la parole. Mais j’tais dcide ne pas donner prise. Je rpondais donc en riant, mais je dois dire vrai, avec un peu de sarcasmes.

Un quipage suivait l’autre et l’attendu n’arrivait point! Barbe avait un mal de tte de dpit et d’inquitude, pour moi mon pauvre coeur battait, mais j’avais l’air unconserned. Meendorff m’vitait, car ma conversation lui dplaisait. Perdant tout espoir et furieuse, Barbe pris le bras de J. A. Kriloff et alla lui conter nos aventures et conjectures. Beaucoup de monde tait sur le peron. Je m’y trouvais aussi et regardais tristement le grand chemin. Krasovsky s’approcha de moi pour me parler d’Olga Fersen. Je maudissais l’ennui qu’il me causait, en dissipant mes ides, mais je fus rcompense pour ma complaisance: car je vis de loin une cal&egrave,che, deux hommes et le mmorable chapeau gris. Oh! comme mon coeur bondit de joie, c’tait lui, lui, que j’avais attendu avec tant de craintes et d’esprances. Il tait avec Brouciloff, l’ami de Pierre. Il s’approcha de moi, je rougis lg&egrave,rement et ayant parl un peu, je le priai d’entrer voir Maman.

Nous allmes nous promener. A peine tions-[nous] sortis de la maison, que Meendorff se mit ct de moi pour me parler. Brouciloff tait de l’autre ct. Je ne voulais pas donner prise Meendorff, il voyait le comte devant nous qui causait avec Maman, il voulait donc lui prouver, que nous tions sur de tr&egrave,s bons termes, mais j’ai une tte heureusement, которую редко проведешь: я подумала: ты хочешь меня завести, но подожди, брат, я сама штука.

(Приютино 1829

<понедельник> 9 сентября.

5-ое число прошло весело. У нас было много народу. Вот их список: Виельгорский, Брусилов²⁴⁰, Мейендорф, Каминг, Титов, Лонгинов²⁴¹, Дурнов, Крылов, Василевский, Тон²⁴², Галберг²⁴³, Шиллинг²⁴⁴, Будберг²⁴⁵, Красовский²⁴⁶, Языков²⁴⁷, Краевский, Волконский, Штейнбок²⁴⁸, Сухарев, Аткинсон²⁴⁹, Полторацкий, Стасов²⁵⁰, Свиньин²⁵¹, Лисенко²⁵², Жиафар²⁵³, Шармуа²⁵⁴, Гамплен²⁵⁵, Львов, Фишер, Сухарева, Василевская, Оленины, Аткинсонова²⁵⁶, Батюшков ²⁵⁷ после обеда, — Симонетти-Камподонио²⁵⁸ и мадам Канкрина²⁵⁹.

Я заранее знала, что Мейендорф, недавно приехавший из деревни, непременно явится к нам, как и тот, чье появление вряд ли его обрадует, а именно — граф Виельгорский. Поэтому я приготовилась к встрече с обоими, я была готова… Но можно ли быть готовой, когда боишься, когда надеешься, когда надежда вновь сменяется страхом!

Накануне рано утром приехал наш милый чудесный Фишер. Мы поехали в Рябово ²⁶⁰, и эта прогулка очень удалась. Фишер честнейший человек, какого я когда-либо знала. Он сердечно к нам привязан, и хотя мое замужество, вероятно, заставит его с грустью вздохнуть, он многое отдал бы, чтобы видеть меня устроенной и счастливой. Наступает утро, я спускаюсь.

Маменька еще не вернулась из церкви. Мы пошли немного прогуляться. Постепенно стал съезжаться народ. Входит Мейендорф с Камингом. Первый идет с торжествующим видом, с жаром и удовольствием беседуя с маменькой. После разговора с ней он набрался храбрости, подошел ко мне и обратился с какими-то словами, но я не намерена была подавать ему надежды. Я отвечала смеясь, но должна сказать правду — с некоторым сарказмом. Экипажи подъезжали один за другим, но поджидаемый нами не появлялся. У Варвары от досады и беспокойства за меня разболелась голова, мое бедное сердце билось, но внешне я была unconserned {невозмутимый — англ.}.

Мейендорф меня избегал, потому что разговор со мной его раздосадовал. Теряя всякую надежду, разозлившаяся Варвара взяла под руку И. А. Крылова и стала рассказывать ему о том, что мы предполагали, и о том, чем мы располагаем. На крыльце было много народу, я стояла там тоже и грустно смотрела на дорогу. Ко мне подошел Красовский и начал говорить об Ольге Ферзен. Я проклинала ту скуку, которую он на меня наводил, отвлекая меня от моих мыслей, но я была вознаграждена за свое терпение, ибо увидела коляску с двумя мужчинами и несравненную серую шляпу. О, мое сердце чуть не выпрыгнуло у меня из груди от радости: это был он, тот, кого я ждала с таким страхом и с такой надеждой. Он был с Брусиловым, другом Петра²⁶¹. Он подошел ко мне, я слегка покраснела, и, немного поговорив с ним, предложила пойти вместе к маменьке.

Мы пошли прогуляться. Едва мы вышли из дому, как Мейендорф оказался возле меня и завел разговор. Брусилов шел с другой стороны. Я не хотела делать никаких авансов Мейендорфу. Он видел шедшего впереди нас графа, беседовавшего с маменькой. Он так хотел доказать ему, что мы с ним в очень теплых отношениях. Но, по счастью, и у меня голова, которую редко проведешь: я подумала: ты хочешь меня завести, но подожди, брат, я сама штука.)

Absinthe — absence, chagrin

Acanthe — noeuds indissolubles

Accacia — myst&egrave,re

Aigrette — dsir de plaire

Amandier — imprudence

Amaranthe — indiffrence

Amaryllis — femme coquette

Anmone — persvrance

Anmone sauvage — maladie

Aubpine — prudence, doux espoir

Barbeau blanc — dlicatesse

Barbeau bleu — fidlit

Baume — vertu

Belle de jour — coquetterie

Belle de nuit — redouter l’amour

Bluet — puret

Bouquet de feuilles vertes — esprance

Bouton d’argent — franchise

Bouton d’or — bienveillance

Bruy&egrave,re — solitude

Buis — solitude

Caille (de) lait — patience

Campanule — lgance

Capucine — raillerie

C&egrave,dre — majest

Champignon — fortune rapide

Chlidoine — premier soupir d’amour

Chne — amour de la patrie

Ch&egrave,vrefeuille — liens d’amour

Citronnelle — plaisanterie

Citronnier — correspondance

Clochette — prairie

Convolvulus — inconstance

Coquelicot — repos

Couronne impriale — fiert

Croix de Jerusalem — douleurs, voyages

Cypr&egrave,s — mort ou deuil, regret, dsespoir

Dent de loup — vous perdez votre temps

Eglantine — amour malheureux

Epine — fl&egrave,che d’amour

Epine-vinette — remords

Feuille de laurier — bonheur assur

Fleur de cerisier — ne m’oubliez pas

Fleur de lin — simplicit

Fleur de laurier — ardent dsir

Fleur d’oranger — gnrosit

Fleur de passion — douleur d’aimer

Fleur de pommier — repentir

Frne — obissance

Gnet — foible espoir

Geni&egrave,vre — ingratitude

Granium — estime

Germandre — plus je vous vois, plus je vous aime

Girofle rouge — ennui

Girofle jaune — luxe

Gramen — rcompense de la valeur

Fleur de grenade — amiti parfaite

Fruit de grenade — union

Hliotrope — aimer plus que soi-mme

Hortensia — femme courageuse

Hyacinthe — amour chagrin, vous m’aimez et me

donnez(нрзб)

Immortelle — amour sans fin

Iris — message

Jasmin blanc — candeur

Jasmin d’Espagne — sensualit

Jasmin de Virginie — pays lointain

Jasmin jaune — premi&egrave,re langueur d’amour

Jonc — navigation

Jonquille — dsir, jouissance

Launer blanc — candeur

Laurier franc — triomphe

Laurier rose — beaut

Lierre — tendresse rciproque

Lilas — premi&egrave,re motion d’amour

Lilas blans — puret

Lilas jaune — inquitude

Marguerite — patience, tristesse

Marguerite blanche —j’y songerai

Marjolaine — tromperie

Menthe — chaleur

Mysotis — souvenez-vous de moi

Myrte — amour

Narcisse — amour de soi-mme

euillet — sentiment

euillet blanc — jeune fille

euillet de Chine — aversion

euillet panache — refus d’amour

euillet rose — fidlit toute preuve

Orange — douceur

Oreille d’ours — on cherche vous sduire

Orme — vigueur

Pavot — sommeil

Pense — je partage vos sentimens

Perce-neige — espoir

Pervenche — amiti pour la vie

Peuplier — jeunesse

Pieds d’alouette — lg&egrave,ret

Pin — lumi&egrave,re

Platane — ombrage

Poids-de-senteur — plaisir dlicat

Primev&egrave,re — esprance premi&egrave,re, fleur de jeunesse

Pyramidale — constance

Renoncule — impatience

Rsda — bonheur rapide

Romarin — bonne foi

Ronce — soucis, jalousie

Rose mle d’pines — hymen

Rose blanche — innocence

Rose de jardin — beaut passag&egrave,re

Rose en bouton — coeur qui ignore l’amour

Rose jaune — infidlit

Rose musque — caprice

Rose sans pines — ami sinc&egrave,re

Saule pleureur — douleur am&egrave,re

Sapin — fortune

Scabieuse — femme sensible

Sceau de Salomon — secret

Sensitive — sensibilit secr&egrave,te et profonde

Seringat — passion chimrique

Serpolet — tourderie

Soleil — orgueil

Soucis — tourment

Soucis sur la tte — noir chagrin

Soucis sur le coeur — jalousie

Sycomore — esprance et soucis

Tournesol — mes yeux ne voient que vous

Tubereuse — sentiment

Tulipe — honntet

Violette double — amiti rciproque

Violette entoure de feuilles — amour cach

Violette jaune — beaut parfaite

Violette simple — modestie, pudeur

Полынь — отсутствие, горе

Акант — неразрывные узы

Акация — тайна

Летучка — желание понравиться

Миндальное дерево — неосторожность

Амарант (бархатник) — безразличие

Амариллис — кокетливая женщина

Анемона (ветреница) — постоянство

Дикая анемона — болезнь

Боярышник — осторожность, приятные надежды

Василек белый — деликатность

Василек голубой — верность

Бальзам — добродетель

Денная красавица (трехцветный вьюнок) — кокетство

Мирабилис (ночецвет), флокс — страшиться любви

Василек синий — чистота чувств

Букет из зеленых листьев — надежда

Белладонна (серебряный бутон <?>) — искренность

Калужница, едкий лютик — доброжелательность

Вереск — одиночество

Самшит — одиночество

Подмаренник — терпение

Колокольчик — элегантность

Настурция — насмешка

Кедр — величие

Гриб — быстрая удача

Чистотел — первый вздох любви

Дуб — любовь к родине

Жимолость — любовные узы

Мелисса — шутка

Лимонное дерево — переписка

Колокольчик — луг

Вьюнок — непостоянство

Мак-самосейка — отдых

Рябчик императорский — гордость

Зорька халцедонская — скорбь, путешествия

Кипарис — смерть или траур, сожаление, отчаяние

Кандык, собачий зуб (волчий зуб <?>) — вы даром теряете время

Шиповник — несчастная любовь

Терновник — стрела Амура

Барбарис — угрызения совести

Лавровый лист — надежное счастье

Цветок вишневого дерева — не забывайте обо мне

Цветок льна — простота

Цветок лавра — пылкое желание

Флердоранж — великодушие

Пассифлора синяя — сердечная тревога

Яблоневый цветок — раскаяние

Ясень — повиновение

Дрок — слабая надежда

Можжевельник — неблагодарность

Герань — уважение

Чабрец — чем чаще я вас вижу, тем больше я вас люблю

Красный левкой — тоска

Желтый левкой (желтофиоль) — роскошь

Злаки — вознаграждение за храбрость

Цветок граната — крепкая дружба

Фрукт граната — союз

Гелиотроп — любить больше, чем самого себя

Гортензия — стойкая женщина

Гиацинт — любовь, причиняющая страдание, вы меня любите и причиняете мне <нрзб>

Бессмертник — вечная любовь

Ирис — весть

Аптечный жасмин (белый жасмин) — чистосердечие

Жасмин крупноцветковый (испанский жасмин) — чувственность

Текома укореняющаяся — дальняя страна

Желтый жасмин — первое любовное томление

Ситник — мореплавание

Жонкиль — желание, наслаждение

Лавр белый — душевная чистота

Иван-чай — триумф

Олеандр — красота

Плющ — взаимная нежность

Сирень — первое любовное волнение

Белая сирень — чистота

Желтая сирень — беспокойство

Ромашка — терпение, грусть

Белая ромашка — буду думать

Майоран — обман

Мята — теплота

Незабудка — вспоминайте обо мне

Мирта — любовь

Нарцисс — самолюбие

Гвоздика — чувство

Белая гвоздика — девушка

Китайская гвоздика — отвращение

Гвоздика пестрая — отказ от любви

Гвоздика розовая — верность при всех испытаниях

Апельсин — нежность

Медвежье ушко — вас пытаются соблазнить

Вяз — твердость

Мак — сон

Анютины глазки — я разделяю ваши чувства

Подснежник — надежда

Барвинок — дружба на всю жизнь

Тополь — молодость

Дельфиниум — легкомыслие

Сосна — свет

Платан — тень

Душистый горошек — утонченное удовольствие

Примула — первые надежды, расцвет молодости

Пирамидальный (тополь) — постоянство

Лютик — нетерпение

Резеда — кратковременное счастье

Розмарин — правдивость

Колючий кустарник — заботы, ревность

Роза с шипами — брак

Белая роза — невинность

Садовая роза — проходящая красота

Бутон розы — сердце, неискушенное в любви

Желтая роза — неверность

Мускатная роза — каприз

Роза без шипов — искренний друг

Плакучая ива — горькая обида

Ель — удача

Скабиоза — чувствительная и несчастная женщина

Обыкновенная купена — секрет

Мимоза — тайная и глубокая чувствительность

Жасмин (чубушник) — воображаемая страсть

Тимьян — лекгомыслие

Подсолнечник — гордость

Ноготки — страдания

Ноготки на голове — черная печаль

Ноготки на груди — ревность

Смоковница — надежда и заботы

Подсолнечник — мои глаза видят лишь вас

Тубероза — чувство

Тюльпан — честность

Фиалка махровая — взаимная дружба

Фиалка, обрамленная листьями — тайная любовь

Фиалка двухцветковая — совершенная красота

Фиалка обыкновенная — скромность, целомудрие²⁶²

(Вечер накануне моих имянин.

<Воскресенье, 2 февраля> 1830 год.

Сильное впечатление

Дни проходили за днями, мне было все равно, сердце, имевшее большие горести, привыкает к малейшим испытаниям. Пустота, скука заменила все другие чувства души, любить, я почти уверена, что не могу более, но это все равно, да, теперь мне все все равно. Но недавно эта холодная грусть поселилась во мне. Последний это был может быть — что не удар, нет, но сердечное горе. Я его пережила, но мне оно стоило, ах, стоило, да признаюсь и стоит. Я только что воротилась с гулянья, меня позвала Маминька: ‘Посмотри-ка, кто приехал’. Я взошла и увидела… кого же? моего милаго и добраго B, я запрыгала от радости, поцеловала его от всей души, а он, он смеялся. ‘Когда вы приехали? — Только что, 3 часа: в 9 дней из Берлина. — Вы похудели. — Очень? — Но как я рада вас видеть, вы мне разскажете, все — все. — Да, все, Анета’.²⁶³

Ptersbourg 1831 28 Fvrier

Mon journal a t discontinu et peut-tre dans un temps plus opportun je ferais l’extrait de ma vie: mais prsent je vais conter autre chose.

L’exc&egrave,s de la civilisation (si on peut s’expliquer ainsi) a produit dans le monde des rvolutions que les si&egrave,cles calmeront difficilement. Apr&egrave,s la mort de Louis 18 roi de France son fr&egrave,re Charles X monta sur le trne. Dnu de toute force de caract&egrave,re, la vie aux mains des Jsuites le roi foible fit le malheur de son pays, le sien propre et de toute la famille. Pendant quatre ans ses sottises, ses inconsquances tantt sa trop grande svrit ou sa foiblesse firent fermenter les esprits inquiets et peu calms apr&egrave,s la restauration. Des personnes qui avaient tout gagner, rien perdre s’occup&egrave,rent sourdement soulever les esprits contre un gouvernement sans vigueur, sans force. On s’indignait contre les premiers ministres, on demandait leur dmission, et le roi abus par eux et se livrant tout entier son caract&egrave,re indcis, les conservait toujours.

Enfin au mois de juillet 1830 il publia ses fameuses ordonnances, qui dcid&egrave,rent du sort de la France. Le peuple se souleva: et conduit par des meneurs expriments et depuis longtemps prpars et prparant cette rvolte, attaqua le Louvre et les Tuilleries. Le roi tait avec la famille <...>: au lieu de prendre des mesures dcisives, il attendit, puis envoya 7 mille hommes de troupes pour rsister une population effrne. On peut se douter des suites, elles furent battues, la plus grande partie dserta et le roi se retira Rambouillier. L’attaque fut conduite avec talent, la dfense avec la foiblesse et trahison.

Le peuple choisit le duc d’Orlans, le meneur secret du complot et l’ennemi de la maison triste et malheureuse des Bourbons, comme le Lieutenant du royaume. Le roi revendiqua les ordonnances, il tait trop tard, il abdiqua pour lui et pour le Dauphin, le duc d’Angoulme et cda la couronne son petit fils, le Duc de Bordeau, fils du Duc de Berry assassin la sortie de l’Opra. Il tait encore trop tard, son abdication tait inutile, le peuple l’avait dj dtrn et il n’accepta point le Duc de Bordeaux. La malheureuse famille des Bourbons quitta pour la troisi&egrave,me fois les belles contres de France et l’hritage royale de ses p&egrave,res: elle alla chercher un asile chez son ternelle rivale dans le temps de prosprit et sa dlicate protectrice dans l’Infortune: l’Angleterre. Elle se fixa dans le chteau triste de souvenirs et de faits de Holy Rood, et y m&egrave,ne depuis plusieurs mois la triste existence d’une famille dchue. Parmi les personnes qui fid&egrave,les leur serment suivirent en migr la royaut dchue, se trouvaient deux personnes bien ch&egrave,res notre famille: les deux fr&egrave,res Damas. Le Baron qui dans la premi&egrave,re rvolution fut envoy l’ge de 10 ans pour tre lev en Russie et qui s’y distingua dans la suite, dans nos armes victorieuses des annes 14 et 15, apr&egrave,s la restauration quitta notre service et revint se fixer dans son pays, o il pousa une riche hriti&egrave,re, tr&egrave,s riche, mais tr&egrave,s laide. Apr&egrave,s sa blessure Pierre fut oblig d’aller en France pour se faire traiter Marseille, il demeura chez le Baron de Damas dans la suite lorsque ce dernier fut fait ministre des affaires trang&egrave,res. Alexis tait allors en France, a encore demeur chez lui, enfin Damas a t comme un parent pour nous. C’tait l’anne 25 avant le couronnement que nous avons fait connaissance avec Alfred, comte de Damas, fr&egrave,re du Baron. C’est un homme bien aimable et nous le vmes beaucoup Pters(bourg) et surtout Moscou au couronnement. Presque chaque jour il venait chez nous et m’amusait beaucoup. Il tait venu avec la nouvelle ambassade qui venait pour le couronnement de l’Empreur Nicolas. Et aussi, lorsque nous nous acheminions vers Pters(bourg) il prit le chemin de Nijni pour retourner apr&egrave,s en France. Avant de partir je lui fis deux presens: l’un une bague en argent et noire de Circassie, l’autre (par farce) des boucles d’oreille de paysanne Russe. Je le priais aussi de garder ce souvenir et de l’offrir sa femme quand il se marierait. Nous nous sparmes et je ne conservais d’Alfred que l’aimable impression qu’il avait laisse sur mon esprit de son caract&egrave,re franc et gai.

Tout coup cette anne au mois de Fvrier maman entre dans ma chambre et me dit que notre ancienne connaissance et actuellement notre pauvre migr Alfred tait arriv et qu’il devait revenir dans notre maison. J’en fus toute joyeuse, mais je passai trois jours sans le voir car je relevais de maladie et n’osais quitter ma chambre. Enfin nous nous revmes et bientt notre connaissance fut intime. Le caract&egrave,re d’Alfred est compris dans un seul mot, mais ce mot dit tout, il peint l’homme, son caract&egrave,re — c’est la noblesse. Alfred est noble dans ses sentimens, dans ses actions, dans sa personne. Je le revis, je le connus non plus comme une tourdie de 19 ans qui entoure du prestige du monde ne voyait en lui peut-tre qu’un admirateur de plus. Non, je le revis avec la raison d’une fille de 23 ans, je le compris dans son malheur, je m’en suis fait un ami pour la vie, je le crois, j’en suis sre. Je le vis et je dis mon coeur: ‘Arme-toi de courage, Alfred est dangereux pour toi’. Oui, il l’tait, mais mon coeur habitu se vaincre a su mettre entre lui et moi la barri&egrave,re du devoir et je fus pour Alfred ce qu’il fut pour moi — son Amie.

Trois semaines pass&egrave,rent non comme un songe. Ce serait, hls, trop romanesque et le style de l’amiti doit tre plus pos, plus sv&egrave,re, ces trois semaines pass&egrave,rent, hls, (oh, ma raison, pardonne) bien vite et le jour de son dpart fut fix au vendredi du carnaval la nuit. Lui-mme il croyait ne pas partir aussi vite, il esprait vivre avec nous et les larmes lui venaient aux yeux lorsqu’il pensait son dpart. Mais enfin ce jour arriva. Mon fr&egrave,re Pierre et sa femme donnaient ce jour-l une soire. Ils demeuraient dans la mme maison que nous, la maison gagarinienne. Ils la leur donnaient dans la Millionnaa. Avant de traverser la cour pour aller chez lui, Alfred nous prsenta le fameux Venden La Roche-Jaquelin, un ultra enrag. Ce mme soir il avait reu une lettre de son fr&egrave,re dont le contenu l’encouragea un peu. En sortant de la chambre pour partir Alfred me suivait. Je me retournai et lui dis: ‘Lorsque vous partirez, Monsieur Alfred, je vous bnirai, car tous ceux que j’ai bni sont rests saint et sauf la guerre et partout’. ‘Alors, — dit-il en se mettant sur un genou, — il faudra la recevoir ainsi’. ‘Oh, non, non, — dis-je en rougissant, — pas tant d’humilit’.

La soire chez ma belle soeur fut tr&egrave,s agrable, nous joumes aux charades, dans celle de ‘mariage’. Alfred fit la jeune marie et Kriloff le jeune poux. Le premer avait relev les manches de sa chemise, il avait une robe et un chle drap et sur la tte une couronne de fleurs d’orange, contraste singulier avec les grands favoris et son esp&egrave,ce de barbe. Il nous faisait mourir de rire avec son air modeste, mais ce qui nous tonna c’est les bras qui taient blancs comme ceux d’une femme.

Revenus minuit pass nous nous mmes souper, il semblait que d’avoir travers la cour avait effac toute notre joie. Alfred et nous tous tions tristes, mais nous cachions notre tristesse sous un air forc d’une conversation srieuse. Je proposai en russe de boire la sant. On fit apporter du vin et lorsque tous les verres furent pleins nous nous levmes tous et Alexis pronona haute voix: ‘Cher comte Alfred! A la sant du Duc de Bordeaux et de la duchesse de Berry’. Il fut si mu que les larmes coul&egrave,rent de ses yeux, il nous prit tous les mains en disant ‘Merci, merci, soyez bien sr que je leur dirai cette aimable attention’. Apr&egrave,s Alexis se leva seul et but la sant de sa m&egrave,re, son fr&egrave,re, sa soeur. Nous en fmes autant, il ne parlait plus, il ne disait que ‘merci’ et nous pressait la main. Le dernier toast fut sa sant et un heureux voyage. Tout le monde avait les larmes aux yeux. Il saisit la main de Maman et la mienne et les baisa tour tour. La conversation quoique languissante se prolongea jusqu’ deux heures.

Aucun de nous n’osait se lever en redoutant le moment des adieux. Enfin dans le moment d’un court silence la montre sonna deux heures. ‘Il faut enfin se dcider’, — dit mon P&egrave,re. Tout le monde se leva, Alfred nous dit adieu tous. En approchant de moi, je lui fis le signe de croix. ‘Merci, mille fois merci’, — dit-il en baisant ma main. J’embrassai sa joue, les larmes me permirent peine de lui souhaiter un heureux voyage. Tout le monde pleurait chaudes larmes. Ce moment fut affreux. Je l’accompagnai jusqu’ l’escalier et je revins pleurer dans ma chambre et voir comment il partirait, car sa cal&egrave,che sur patin tait dans la cour. Je le vis bientt sortir accompagn de mon fr&egrave,re et de bougies. A peine on put faire avancer la cal&egrave,che. Le froid tait tr&egrave,s grand, elle avait gel la neige. Enfin apr&egrave,s bien des efforts elle se mit en mouvement. Je la suivis des yeux jusqu’ ce qu’elle entra dans la rue et je m’agenouillai et je priai Dieu de protger son voyage.

Depuis j’attendis une lettre de lui. Elle est arrive hier de Berlin. Il y parle le plus de moi. Je l’ai lue la hte, je la relisais encore et je dirai ce qu’crit mon fr&egrave,re Alfred — voil le nom qu’il se donne. Voil l’extrait de sa lettre. Il parle des accidens qui lui sont arrivs et ajoute que ce n’est srement aux bndictions de Maman et de Mlle Annette qu’il doit de n’tre pas tu. Puis il continue: ‘Je me suis en all le coeur bien serr, et vous m’avez tous trait en fils et en fr&egrave,re, et je me reproche de n’avoir pas su vous en remercier, mais j’tais si mu en vous quittant qu’il m’tait impossible de prononcer une parole, recevez donc ici toute l’expression de mon attachement, de ma reconnaissance. Dites bien Mlle Annette combien son amiti m’est prcieuse et combien je la supplie de me la conserver. Adieu Mons… ou plutt au revoir qui vaut bien mieux, quoique je ne sache pas quand vous me permettrez de vous embrasser, vous et Mme d’Olenine en fils bien tendre et vos enfans en fr&egrave,re. A. D.’ Voil sa lettre. Elle peint l’homme. Pas une seule phrase, mais le sentiment tel qu’il est. Dieu sait si nous nous reverrons jamais: mais si jamais par des revers de fortunes, par des rvoltes qui maintenant bouleversent l’Europe enti&egrave,re ou peut-tre par fantaisie je me trouvais dans son pays et qu’il y fut revenu aupr&egrave,s de ses Dieux lares, je sais bien que je puis compter sur lui. Alfred, je le sais, n’a jamais interprt en mal ce que je disais, il ne voyait dans mes discours que l’expression du sentiment qui me dominait et dans mes plaisanteries l’effet (pourquoi le cacher surtout ici et lorsqu’il me Г a dit tout bonnement) de la vivacit de mon esprit. Je lui dis en riant un jour: ‘Je suis bien fche, M. Alfred, que je ne suis pas votre Duc de Bordeaux. Vous verrez, comme j’aurai agi’. ‘Vous ne pourrez en tre plus fch que moi, car je sais bien votre esprit’.

En partant Alfred m’a donn deux souvenirs dont l’un ne me quitte pas. C’est une bague de Venise, l’autre une gondole du mme pays. Il est singulier qu’au couronnement son dpart je lui donnai une bague d’argent travaille en noir et qui venait du Caucase: cette singuli&egrave,re circonstance me fait dire quelques fois que je suis fiance. Je lui donnai aussi par farce des boucles d’oreille de paysanne russe et par un singulier hasard elles se sont trouves dans les objets qu’il avait sauvs en quittant Paris et il me les a apportes ici. Je lui donnai mon tour son dpart d’ici une cuill&egrave,re en argent dor telle qu’ont nos paysans. J’y ai fait graver par prcaution et de crainte de la voir passer dans d’autres mains ces mots: ‘A M. le comte Alfred de Damas St Pter(bourg): 1831 et le quanti&egrave,me’, puis je lui donnai une bourse en forme de bonnet de cocher Russe avec un (нрзб) et une mdaille du couronnement. Dieu sait quand je le reverrai, mais il ne sait pas combien je m’intrresse son bonheur!

Петербург 1831 <суббота> 28 февраля

(Мой журнал был прерван, быть может, в более удобное время я продолжу описание некоторых эпизодов моей жизни. Но сейчас я расскажу о другом.

Развитие цивилизации (если можно так выразиться) породило в мире волну революций, которая едва ли уляжется в последующие века. После смерти Людовика XVIII на трон взошел его брат Карл X. Безвольный, поддающийся влиянию иезуитов, этот слабый король был несчастьем для своей страны, для себя самого и для всей семьи. За четыре года²⁶⁴ его глупость и непоследовательность — то излишняя суровость, то слабость — возбудили беспокойные и не совсем остывшие после Реставрации головы. Те, кто мог выиграть все и не мог проиграть ничего, завладевают тайно умами и восстанавливают их против бессильного и беспомощного правительства. Они возмущались министрами, требовали их отставки, а король, подчинявшийся им по своему нерешительному характеру ничего не мог с ними поделать. Наконец в июле месяце 1830 года он издал свои знаменитые указы²⁶⁵, которые решали судьбу Франции. Народ восстал и, руководимый опытными заговорщиками, давно готовившими бунт и готовыми к нему, штурмовал Лувр и Тюильри. Король со своей семьей был в ….²⁶⁶ вместо того, чтобы принять серьезные решения, он выжидал, а потом послал семитысячный отряд, чтобы остановить обезумевший народ. Предсказать последствия нетрудно: войска были перебиты, большая часть дезертировала, а король скрылся в Рамбуйе. Атакующих отличал талант, обороняющихся — вялость и измена. Народ избрал главою королевства герцога Орлеанского, тайного вдохновителя заговора и врага скорбного и несчастного дома Бурбонов. Король отменил свои ордонансы, но было слишком поздно, он отрекся от престола ради его сохранения и ради Дофина, герцога Ангулемского, передав корону своему внуку, герцогу Бордосскому, сыну герцога Беррийского, убитого при выходе из Оперы²⁶⁷. Было слишком поздно. Его отречение ничему не послужило, народ уже его низверг и не признал герцога Бордосского. Несчастная семья Бурбонов в третий раз покинула прекрасную землю Франции²⁶⁸ и королевское наследство своих отцов: она поехала искать убежища у своей вечной соперницы во времена своего процветания и отзывчивой защитницы в несчастьи: Англии. Она укрылась в замке Холи Руд, юдоли печальных воспоминаний и событий, и долгие месяцы ведет там жалкое существование обездоленной семьи.

Среди тех, кто остался верен своей присяге и последовал за низвергнутыми королевскими особами в эмиграцию, оказались два человека, очень дорогих нашему семейству: два брата Дама. Барон²⁶⁹, во время первой революции отосланный десятилетним мальчиком учиться в Россию и отличившийся впоследствии в нашей победоносной армии в 14 и 15 годах²⁷⁰, после Реставрации оставил нашу службу и уехал на родину, где женился на богатой наследнице, очень богатой, но очень некрасивой. После ранения Петр должен был поехать во Францию, чтобы пройти курс лечения в Марселе, он останавливался у барона Дама. Впоследствии, когда тот был уже министром иностранных дел, Алексей, будучи во Франции, также жил у него. Словом, Дама был для нас почти родственником. С Альфредом, графом де Дама, братом барона, мы познакомились в 25 году перед коронацией ²⁷¹. Он был очень мил, и мы его часто видели в Петер<бурге> и особенно в Москве на коронации. Он посещал нас почти каждый день, и очень меня развлекал. Он приехал с новым посольством, прибывшим на коронацию Импер<атора> Николая. А когда мы отправлялись в Петербург, он поехал в Нижний, чтобы потом вернуться во Францию. Перед его отъездом я сделала ему два подарка: один — черкесское серебряное кольцо с чернью, другой (шутливый) — сережки, которые носят русские крестьянки. Я попросила его сохранить этот сувенир и подарить его своей избраннице, когда он женится. Мы расстались, и в памяти моей Альфред сохранился лишь благодаря тому приятному впечатлению, которое произвел на меня его нрав — открытый и веселый.

Вдруг в этом году, в феврале месяце²⁷², в мою комнату входит маменька и сообщает мне, что приехал наш давний знакомый, а ныне бедный эмигрант Альфред и что он должен зайти к нам. Я была этим очень обрадована, однако, в течение трех дней не видела его, ибо оправлялась от болезни и не выходила из комнаты. Наконец мы увиделись, и вскоре наше знакомство переросло в дружбу. Натуру Альфреда можно выразить одним-единственным словом, но это слово скажет о нем — о человеке, о характере — все, и это слово — благородство. Альфред благороден в своих чувствах, в своих поступках, в своем облике.

Теперь я смотрела на него, я изучала его уже не как 19-летняя ветреница, избалованная вниманием света, которая видела бы в нем, быть может, лишь очередного воздыхателя. Нет, теперь я смотрела на него глазами здравомыслящей 23-летней девушки, я поняла его в его несчастье и, думаю, стала ему другом на всю жизнь — я в этом уверена. Встретив его вновь, я сказала своему сердцу: ‘Вооружись мужеством! Альфред опасен для тебя’. Да, это было правдой, но мое сердце, привыкшее к победам над собой, сумело воздвигнуть между ним и мною преграду из долга, и я стала для Альфреда тем, кем был для меня он — другом.

Эти три недели не были поэтическим сном. Это было бы, увы, слишком романтично, ведь дружба предписывает более спокойный, более строгий стиль, эти три недели промчались, увы, (о, да простит меня мое здравомыслие) очень быстро, и срок его отъезда был назначен на масленице, на пятницу, в ночь. Сам он не рассчитывал отбыть так скоро, он надеялся пожить у нас подольше, и слезы наворачивались у него на глазах при мысли об отъезде. Но этот день в конце концов наступил. Брат Петр и его жена²⁷³ устраивали вечер. Они жили в том же доме, что и мы, в доме Гагарина, и устраивали его на Миллионной²⁷⁴. Прежде чем перейти двор, чтобы попасть к себе, Альфред познакомил меня со знаменитым Ларош Жакленом²⁷⁵, этим неистовым безумцем. В тот самый вечер он получил от своего брата письмо, содержание которого его несколько ободрило. Перед отъездом, выйдя из комнаты, Альфред шел за мной. Я обернулась и сказала ему: Когда вы будете отправляться, г-н Альфред, я вас благословлю, потому что все, кого я благословляю, остаются целыми и невредимыми на войне и повсюду’. ‘Тогда, — сказал он, становясь на одно колено, — благословение следует принять так’. ‘О, нет, нет, — сказала я, краснея, — к чему такое уничижение’.

Вечер у моей свояченицы был очень приятным, мы разыгрывали шараду на слово ‘mariage’ (женитьба). Альфред изображал новобрачную, а Крылов — молодого супруга. Первый поднял воротник своей рубашки, на нем было платье и шаль, драпирующая фигуру, на голове венок из флердоранжа, который странным образом контрастировал с большими бакенбардами и с неким подобием бороды. Мы чуть не умерли со смеху от его напускной кротости, но что нас поразило, так это его белые, как у женщины, руки. Вернувшись заполночь домой²⁷⁶, мы сели ужинать, но казалось, что переходя через двор, мы растеряли наше веселье. Альфред и мы все были печальны, но мы скрывали нашу печаль за искусственно поддерживаемым серьезным разговором. Я предложила по-русски выпить заздравную. Приказали принести вина, и когда все бокалы были наполнены, мы все встали, и Алексей произнес громко: ‘Дорогой граф Альфред! За здоровье герцога Бордосского и герцогини Беррийской’ ²⁷⁷. Он был так взволнован, что из глаз его полились слезы, он стал всем нам жать руки, говоря ‘Благодарю, благодарю за столь любезное внимание’. Затем Алексей встал один и выпил за здоровье его матушки, брата, сестры. Мы сделали то же, он больше не говорил ничего, кроме ‘благодарю’, и все пожимал нам руки. Последний тост был за его здоровье и за благополучное его путешествие. У всех были слезы на глазах. Он схватил маменькину руку и мою и их поцеловал по очереди. Разговор, хотя и угасающий, продолжался до двух часов. Никто из нас не решался встать, опасаясь момента прощания. Наконец, в минуту краткого молчания часы пробили два. ‘Однако надо уже решиться’, — сказал папенька. Все встали, Альфред простился со всеми. Когда он подошел ко мне, я перекрестила его. ‘Благодарю, тысячу раз благодарю’, — сказал он, целуя мою руку. Я поцеловала его в щеку, слезы едва позволили мне пожелать ему счастливого пути. Все плакали горючими слезами. Это была ужасная минута. Я проводила его до лестницы и вернулась в свою комнату, чтобы дать волю слезам и видеть его отъезд, потому что его коляска на полозьях стояла во дворе. Вскоре я увидела, как он вышел в сопровождении моего брата и слуг со свечами. Коляска едва могла сдвинуться с места. Мороз был очень сильный, и она вмерзла в снег. Наконец после больших усилий она тронулась. Я провожала ее глазами до тех пор, пока она не выехала на улицу. Я встала на колени и стала молить бога хранить его в пути.

Потом я стала ждать его писем. И вот вчера пришло письмо из Берлина²⁷⁸. В нем он больше всего пишет обо мне. Я прочитала его второпях, затем еще раз перечитала. Сейчас я расскажу, что пишет мне мой Брат Альфред — это имя он присвоил себе сам. Вот отрывок из его письма. Он рассказывает о происшествиях, которые с ним приключились, и добавляет, что только благодаря благословению Маменьки и Mlle Аннет он не был убит. Потом он продолжает: ‘Я уехал, и сердце мое щемит, Вы обращались со мной как с сыном и братом, и я казню себя за то, что не сумел выразить Вам свою признательность, но я так был взволнован, когда уезжал от Вас, что не мог произнести ни слова. Примите же слова моей искренней любви и благодарности. Скажите Mlle Аннет, сколь дорога мне ее дружба и сколь велико мое желание, чтобы она сохранила ко мне эти чувства. Прощайте, Madame, или нет, до свидания, что намного лучше, хотя я и не знаю, когда Вы позволите мне как сыну и брату снова вас обнять, вас, Madame Оленина, и ваших детей. А. Д.’ Вот его письмо, и в нем он весь. Ни одной лишней фразы, но чувство таково, каково есть на самом деле. Бог знает, свидимся ли мы снова, но если когда-нибудь, по воле судьбы или новых переворотов, которые потрясают всю Европу, а может быть, просто по собственной прихоти я попала бы в его страну²⁷⁹ и оказалась бы под сенью его пенатов, я твердо уверена, что могла бы довериться ему: Альфред — я это знаю — никогда не истолковал бы в дурную сторону то, что я говорила, он видел в моих речах лишь выражение чувств, которые меня переполняли, и в моих шутках (к чему скрывать это, особенно здесь, если сам он добродушно говорил мне об этом) лишь игру живого ума. Однажы, смеясь, я ему сказала: ‘Я очень жалею, г-н Альфред, что я не ваш герцог Бордосский. Вы увидели бы тогда, как должно действовать’. ‘Я сожалею об этом куда больше вашего, я ведь знаю, как вы умны’. Уезжая, Альфред сделал мне два подарка на память. Один из них никогда меня не покидает, это кольцо, изготовленное в Венеции. Другой — гондола, оттуда же. Странно, но на коронации при его отъезде я ему подарила серебряное черненое кольцо, привезенное с Кавказа. Это странное обстоятельство побудило меня говорить иногда, что я обручена. Кроме того, я подарила ему в шутку серьги — украшение, какое носят русские крестьянки, и по странной случайности они оказались среди вещей, которые ему удалось спасти, покидая Париж, и он привез их мне сюда. В свою очередь я подарила ему при его отъезде отсюда золоченую ложку, такую, какие заводят наши крестьяне. Я выгравировала на ней из предосторожности, опасаясь, чтобы она не попала в чужие руки, следующие слова: ‘Графу Альфреду де Дама. Санкт-Петербург 1831’. Потом я подарила ему кошелек в форме русской кучерской шляпы ²⁸⁰ с <нрзб> и медаль в честь коронации²⁸¹. Бог знает, когда я его увижу, он не знает, как искренно я желаю ему счастья!)

Pters 1831 Mai

Que le sort d’une femme est singulier! Une simple imprudence, une inconsquance mme et son bonheur mme venir est dtruit! Ma conscience me reproche-t-elle? Oui, mais elle me reproche non des imprudences, des inconsquences, elle me reproche 1 apparence de ces dfauts, et pour quelle raison encore j’ai paru telle? hls, par la crainte de faire voir ce que je sentais rellement.

Mon fr&egrave,re Alexis a dsir pouser Sophie Wacilchikoff. Le tout n’a pas russi: de notre ct nous nous sommes pris (comme toujours) maladroitement, du leur il y eut <нрзб> crite et mme coquetterie de la part de la demoiselle. Mais enfin pendant que le tout tait indcis nous avons t jet, comme disent les anglais, dans la socit <нрзб> l’essence des autres. Les Galitzine (Barbe) et eux arrang&egrave,rent un caroussel. J’en fus. Mon art d’quitation attira tous les regards, mais je puis dire ne me flatta pas, je suis si sre de monter bien que je suis tonne qu’on s’en tonne. Dans ce carousel voil les paires qui montaient. Basile Repnine et Mme Diwoff, Smirnoff et Sophie Wac: Marie, ma belle soeur et Revendlos de l’ambassade de Danemark (un imbcile), la Princesse Zinaide Galitz et Zinovieff, la princesse Troubezkoi et Ozeroff, Sophie Karamsine et Morgenstern (de l’ambassade de Su&egrave,de), Catherine Wac. et Goovine (un sot), moi et le Prince Lobkowich de l’ambassade d’Autriche. Mon cavalier tait tr&egrave,s aimable. Il tait plus que cela, il tait charmant. Mais il fut oblig de partir en courrier en Autriche au sujet des affaires de la Pologne, ainsi j’eus un remplaant et voil le malheur. Ce fut le comte Alexande Alopeus qui l’ge de 16 ans a t un peu amoureux de moi. Et l’on revient toujours ses premiers amours! Parmi les jeunes gens au carousel il y en avait un distingu sous tous les rapports comme pour la figure aussi bien pour la conduite. C’tait M. Zinovieff. Il commena me faire un peu la cour, un peu beaucoup mais avec tant de prcautions que ce n’tait je crois que moi et ma belle soeur qui l’avait remarqu. Mais hls, le dernier but apr&egrave,s le carousel a tout dtruit. Il y est arriv tard, il avait t de service. Je dansais, j’tais engage pour toutes les contredanses, le maudit prince Kourakine m’avait engage pour la Mazourka un moment avant son arrive. Je dus donc lui refuser. Alopeus ne me quittait pas, il dansa avec moi une franaise et puis se plaa ct de moi lorsque je dansais. Le tout allait encore bien. Mais la Mazourka Alopeus ne dansait pas, vint se mettre ct de moi, Zinovieff ne dansait pas non plus, mais assis aupr&egrave,s de Mme Balabine et avait l’air de causer hls, je crois il observait plutt. Je causais, je riais avec Alopeus et comme je croyais faire passer mon dsappointement mais Z. se fcha apparemment, il ne me compris pas et alla faire sa cour Sophie Wac. S’il le fit pour me rendre jalouse, il y russit parfaitement. Apr&egrave,s la mazourka il partit. Le comte Alopeus resta, il continua la cour, mais elle ne m’tait plus agrable. Les remarques mchantes de Sophie Karamsine contribu&egrave,rent me la rendre mme dsagrable. Z. ne tint pas sa parole mon fr&egrave,re de venir nous voir. Je crois bien que j’ai eu tort. On rpandit dans le monde le bruit que Alopeus me plaisait. Je ne revis qu’ la promenade Z. Nous allons partir pour la campagne. Tous les projets s’vaporent et me voil plus triste, plus seule que jamais.

(Петер<бург> 1831 май

Как странна женская доля! Достаточно простой неосторожности или всего лишь непоследовательности, и надежды на счастье разрушены! Мучает ли меня моя совесть? Да, но она корит меня не за неосторожность или непоследовательность, она упрекает меня лишь за создание видимости этих недостатков. И за что же мне приписывают их? Увы, за мою боязнь обнаружить свои подлинные чувства.

Мой брат Алексей хотел жениться на Софи Васильчиковой. Но ничего не удалось. Со своей стороны мы принялись за дело (как всегда) неуклюже, они отвечали неискренностью и даже кокетством со стороны барышни. Но в конце концов пока еще все было неопределенно, нас оттеснили, как говорят англичане, в общество иных-прочих. Они и Голицыны (Бабет)²⁸² устроили карусель ²⁸³. Я участвовала в ней. Мое искусство верховой езды привлекло взгляды всех присутствующих, но, смею сказать, это мне не льстит, я так уверена в своем мастерстве, что даже удивлена, что этому удивляются. В этой карусели участвовали следующие пары: Василий Репнин и Mme Дивова ²⁸⁴, Смирнов²⁸⁵ и Софи Вас<ильчикова>, Мари, моя свояченица и Ревентлов (идиот) из посольства Дании, княгиня Зинаида Голиц<ына>²⁸⁶ и Зиновьев²⁸⁷, княгиня Трубецкая²⁸⁸ и Озеров²⁸⁹, Софи Карамзина ²⁹⁰ и Моргенштерн (из посольства Швеции), Екатерина Вас<ильчикова> и Головин (дурак)²⁹¹, я и князь Лобкович²⁹² (из посольства Австрии). Мой кавалер был очень любезен. Более того — он был очарователен. Но он должен был уехать курьером в Австрию в связи с событиями в Польше, и потому мой партнер был заменен. И вот несчастье, это был граф Александр Алопеус²⁹³, который в 16-летнем возрасте был в меня немножко влюблен. А к первой любви всегда возвращаются! Среди молодых людей на карусели был некто, выделявшийся изяществом во всех отношениях — и во внешности, и в манерах. Это был г-н Зиновьев. Он стал слегка ухаживать за мной, чуть более, чем требует обыкновенная учтивость, но столь осторожно, что, думаю, лишь я и моя свояченица это заметили. Но, увы, последний бал после карусели все расстроил. Он приехал на него поздно, он был на дежурстве. Я танцевала и была приглашена на все контрдансы, проклятый князь Куракин²⁹⁴ пригласил меня на мазурку за несколько минут до его прихода, и я вынуждена была ему отказать. Алопеус не отходил от меня, он протанцевал со мной французский танец, а потом уселся возле моего места, когда я танцевала. И все бы еще ничего, но поскольку Алопеус не танцевал мазурку, он водворился рядом с моим местом. Зиновьев более не танцевал, но сел возле Мадам Балабиной ²⁹⁵ и, казалось, беседовал с нею. Увы, я думаю, он скорее наблюдал. Я разговаривала, я смеялась с Алопеусом и думала, что это поможет мне скрыть мое разочарование, но З<иновьев>, по-видимому, был раздосадован этим, он не понял меня, и стал ухаживать за Софи Вас<ильчиковой>. И если он сделал это, чтобы возбудить мою ревность, то вполне в этом преуспел. После мазурки он уехал. Граф Алопеус остался и продолжал свои ухаживания, но они мне удовольствия больше не доставляли. А злые замечания Софи Карамзиной сделали их просто несносными. З<иновьев> не сдержал обещания посетить нас, которое он дал брату. Я понимаю, что сама виновата. В свете распустили слух, что Алопеус мне нравится. С тех пор я видела Зиновьева лишь однажды на прогулке. Мы уезжали за город. Все мечты улетучились. И вот я более печальная и одинокая, чем когда-либо…)

Prise la court au Jourfiex de l’Hermitage le 1-r de Janvier 1833

(Прием при дворе на журфиксе в Эрмитаже 1-го января 1833)

Прошло целых два года, и мой Журнал не подвинулся вперед. Дружба моя с милыми Блудовыми²⁹⁶ занимает все минуты, остающиеся от шумной пустой светской жизни. Наша переписка — настоящий журнал: не худо вкратцах описать теперешнюю мою жизнь. Два слова ее ясно представят: я беззаботно спокойна.

Познакомившись с Antoinette и Lidye, мы скоро сделались неразлучны: да и не могло иначе быть, кто коротко их узнает, тот верно полюбит: мы поняли друг друга, мы жили душою: наш мир — не светской мир, он — мир души, он — мир воображения. Усталая от холодности светской, от пустаго занятия всегда в нем думать об себе, ne pas se compromettre (о том, чтобы не скомпрометировать себя), презирая разщеты молодых девушек, не понимающих самоотвержения, я схватилась с жадностию <за> протянутую руку, я прицепилась к ним, они оживили меня, как Пигмалион свою статую, я снова начала жить, чувствовать, любить! О, как сладостно истинное чувство дружбы, и как они его умели постигнуть! Примите же, друзья, мою благодарность, оживленная вами, я снова стала жить, пылать, чувствовать, понимать все великое, и вы вынули из сердца тернь, которую там оставили обманы света.

Pet. 1835 2 Fvrier (Пет<ербург>, 1835, <суббота> 2 февраля)

Примечания

Текст дневника А. А. Олениной печатается по автографу, хранящемуся в РГАЛИ (Оленин А. Н., ф. 1124, оп. 2, е. х. 10). Дневник Анны Алексеевны Олениной представляет собою рукопись объемом 145 страниц в альбоме в темно-красном сафьяновом переплете, с золотым обрезом и тисненой золотом надписью ‘Annette’, исполненной готическим шрифтом, в верхней его части, бумага с водяными знаками ‘J. Whatman Turkey Mill 1827’. Судьба дневника и история его публикации изложена в предисловии к настоящему изданию.

¹ …И как безумие хохочешь. — Цитата из стихотворения Е. А. Баратынского, посвященного А. Ф. Закревской (1824—1825). Впервые опубликовано в 1827 г. под загл. ‘К …’ с цензурной заменой строк 8— 9 (‘Как покаянье плачешь ты, И, как безумье, ты хохочешь!’) В позднейших изданиях два последних стиха даются в авторской редакции: ‘Как Магдалина, плачешь ты, И, как русалка, ты хохочешь’.

² Все прошло с зимой холодной — Цитата из басни И. А. Крылова ‘Стрекоза и муравей’ (впервые в ‘Драматическом Вестнике’, 1808, ч. 1, No 34) с измененной пунктуацией (опущено двоеточие). У Крылова: ‘Все прошло: с зимой холодной…’

³ …в Конюшенной улице — Большая Конюшенная улица в Петербурге соединяет через Мошков (с 1952 г. — Запорожский) пер. Невский проспект с набережной Невы, где с осени 1827 г. Оленины жили в доме кн. П. Г. Гагарина (I Адмиралтейской части, 1 квартала No 13—14, современный адрес — Дворцовая наб., д. No 10).

⁴ …мущина с полковничными эполетами и походивший на… — имеется в виду кн. Алексей Яковлевич Лобанов-Ростовский (8.01.1795—июнь 1848), флигель-адъютант, полковник, командир 1-го дивизиона и 1-го эскадрона Л.-гв. Гусарского полка, сын кн. Якова Ивановича Лобанова-Ростовского, Малороссийского генерал-губернатора, члена Государственного совета, обер-камергера (1760—1831), и кн. Александры Николаевны, рожденной Салтыковой (1764—1829). Семи лет был записан на службу в Московский архив иностранных дел, в 1814 г. был переведен в Александрийский гусарский полк поручиком и принял участие в боевых действиях. Назначенный адъютантом к гр. М. С. Воронцову, А. Я. Лобанов-Ростовский был переведен в Л.-гв. Гусарский полк, в 1819 г. назначен адъютантом к кн. П. М. Волконскому. В 1821 г. пожалован во флигель-адъютанты, в 1823 г. произведен в полковники, 22 августа 1825 г. награжден орденом св. Владимира 4-го класса. На коронационных торжествах в Москве в 1826 г. командовал 2-м Сводным полком гвардейской легкой кавалерии, 22 августа 1826 г. пожалован орденом св. Анны 2-й степени. Во время Турецкой кампании за отличие при осаде Варны был награжден орденом Св. Георгия 4-й степени и чином генерал-майора с зачислением в свиту Его Императорского Величества. Впоследствии генерал-адъютант и генерал-лейтенант. Жена кн. А. Я. Лобанова-Ростовского Софья Петровна, рожд. Лопухина, умерла 3.04.1825 г., оставив ему трех сыновей: Петра (р. 1820), Николая (р. 1823) и Дмитрия (р. 28.02.1825). С 1820 г. А. Я. Лобанову-Ростовскому принадлежал дом на Большой Морской (ныне дом No 31).

⁵ Вчера я была для уроков в городе… — Оленины выезжали в Приютино ранней весной и возвращались в Петербург поздней осенью.

⁶ …моего Ангела Машу Elmpt — Эльмпт Мария Филипповна, графиня (между 1799 и 1810—1853 (?)), фрейлина, дочь генерал-лейтенанта гр. Филиппа Ивановича Эльмпта (ум. 1818) и его жены, гр. Анны Ивановны Будберг, рожд. фон Баранов (1777—1845), гофмейстерины при дворе вел. кн. Михаила Павловича и вел. кн. Елены Павловны (1828).

⁷ …обедала у моего вернаго друга Варвары Дмит<риевны> Пол<торацкой> — Полторацкая Варвара Дмитриевна (15.10.1798—11.12.1843), рожденная Киселева, дочь Дмитрия Ивановича Киселева (1761—1820) и Прасковьи Петровны, рожденной кж. Урусовой (1767—1841), с 1823 года замужем за Алексеем Марковичем Полторацким (ум. 1843), действительным статским советником, тверским губернским предводителем дворянства (1815—1822), братом Е. М. Олениной.

⁸ …Миша Полт<орацкий> — Полторацкий Михаил Александрович (1801 — 17.08.1836) — штабс-капитан, сын Александра Марковича Полторацкого (1766—1839) и Татьяны Михайловны, рожденной Бакуниной (ум. 1858), двоюродный брат А. А. Олениной, кишиневский знакомый А. С. Пушкина, один из адресатов его стихотворения ‘Друзьям’ (1822).

⁹ …голос брата Алексея, которой болен душевно и телесно… — Оленина Алексея Алексеевича (30.05.1798—25.12.1854). А. А. Оленин по особому повелению императора был зачислен в Пажеский корпус после гибели в Бородинской битве старшего брата Николая, 20.04.1817 выпушен из Пажеского корпуса прапорщиком в Гвардейский Генеральный штаб с прикомандированием к Военно-топографическому депо, 29.03.1825 произведен в капитаны, в 1827 г. по болезни уволен в отставку. С 1827 г. — чиновник Азиатского департамента МИД. В дальнейшем служил в Департаменте уделов, Министерстве юстиции (с 1830) и др. ведомствах, впоследствии действительный статский советник. Женат (с 1833) на Александре Андреевне, рожденной кж. Долгоруковой (ум. 18.11.1859). Член Союза благоденствия. А. X. Бенкендорф доносил Александру I в мае 1821 года: ‘Действия сего общества в 1818 году получили новую деятельность, и число членов возросло более двухсот. Мало-помалу привлечено множество офицеров Главного Штаба… Примечательнейшие по ревности: Бурцов, фон-дер-Бригген, два Колошина, Оленин…’ Однако Д. Н. Свербеев в своих записках оценивает оппозиционность А. А. Оленина скептически: ‘Дилетант всех возможных переворотов, он желал их потому, что ему без них было скучно, и не один он был таким охотником до революций’ (Свербеев Д. Н. Ук. соч. Т. II. С. 323). В декабрьских событиях 1825 г. А. А. Оленин не участвовал, находясь с 4 мая 1825 г. в отпуске для лечения за границей (в Англии и Франции). Н. И. Тургенев писал П. Я. Чаадаеву из Парижа 20 ноября 1825 г.: ‘Здесь теперь Оленин. В восхищении от англичан. И прав, хотя уже и потому, что он там совершенно выздоровел’ (Чаадаев П. Я. Сочинения и письма П. Я. Чаадаева. Т. 1, М., 1913. С. 359).

¹⁰ Он хочет вступить в военную службу <…> он прав, потому что жизнь пустая и без занятий так же убьет его. — Весной 1828 г. принять участие в войне намеревались также П. А. Вяземский и А. С. Пушкин, побудительные мотивы были те же. ‘Здесь ведет он жизнь самую рассеянную, и Петербург мог бы погубить его, — писал А. И. Тургеневу о Пушкине Вяземский 18 апреля 1828 г. — Ратная жизнь переварит его и напитает воображение существенностью’. Однако стремление в действующую армию было небезосновательно расценено властями как попытка укрыться ‘от их всевидящего глаза, от их всеслышащих ушей’, как скажет позднее Лермонтов. ‘Неужели вы думаете, — писал Бенкендорфу великий князь Константин 27 апреля, — что Пушкин и кн. Вяземский действительно руководствовались желанием служить его величеству, как верные подданные, когда они просили позволения следовать за императорской Главной Квартирой? Нет, не было ничего подобного: они уже так заявили себя и так нравственно испорчены, что не могли питать столь благородного чувства. Поверьте мне, что в своей просьбе они не имели другой цели, как найти новое поприще для распространения с большим успехом и с большим удобством своих безнравственных принципов, которые доставили бы им в скором времени множество последователей среди молодых офицеров’ (РА, 1884, кн. 111. С. 321—322). Обоим поэтам было отказано под предлогом отсутствия вакансий. Получив отказ, Пушкин, по свидетельству А. А. Ивановского, ‘впал в болезненное отчаяние <...> сон и аппетит оставили его, желчь сильно разлилась в нем, и он опасно занемог’ (PC, 1874. T. IX. С. 392—399). По-видимому, от подобных приступов черной меланхолии А. А. Оленин лечился наиболее распространенным средством: во время путешествия в Кронштадт 25 мая 1828 г. Вяземский отметил, что ‘Оленин-сын выпивает портера и водки на одну персону на 21 рубль…’ Тяжелые предчувствия Анны Алексеевны оправдались. Ее брата ожидал трагический конец. ‘Крепостной человек действительного статского советника Оленина Лев Васильев, явясь в полицию, объявил, что он нанес владельцу своему удар по лбу обухом топора с намерением убить его, — записал 7 сентября 1852 г. Л. В. Дубельт в своем дневнике. — Полиция нашла Оленина живым, но тяжко раненым с повреждением черепа. Оленин <...> человек, как говорят, крайне раздражительного характера и своим обращением с прислугою вывел оную из терпения’ (Заметки и дневники Л. В. Дубельта// Российский архив. Т. VI. М, 1995. С. 184—185). 25 декабря 1854 г. Л. В. Дубельт отметил в том же дневнике: ‘Действительный статский советник Оленин убит топором крепостными своими людьми Тимофеевым и Меркуловым. Убийцы сами явились и, объявив о своем преступлении, сказали, что сделали это по причине жестокого с ними обращения их барина’ (Там же. С. 266. См. также: Мороховец Е.А. Крестьянское движение 1827—1869. Вып. 1, М.,1931. С. 103).

¹¹ Ламартин — Ламартин (Lamartine) Альфонс Мари Луи де (21.10.1790—28.11.1869) — французский поэт-романтик, публицист, политический деятель.

¹² Тетушка уехала более недели… — В. Д. Полторацкая уехала в тверское имение, где 16 сентября у нее родился сын Владимир, она вернулась в Петербург на другой день после возвращения из Ясс Н. Д. Киселева, прибывшего в столицу, по сообщению ‘Санкт-Петербургских ведомостей’, между 14 и 18 ноября 1828 г. (см. запись в ‘Дневнике’ от 5 декабря 1828).

¹³ Ежели брат ея за меня посватывается, возвратясь из Турции… — Имеется в виду Николай Дмитриевич Киселев (1802—26.10.1869), надворный советник, дипломат, секретарь посольства, впоследствии посол во Франции (1844—1854), посол в Италии. Член сложившегося в Петербурге весною 1828 г. дружеского кружка, в который входили А. С. Пушкин, кн. П. А. Вяземский, А. С. Грибоедов, А. Мицкевич, А. А. Оленин, кн. С. Г. Голицын и др., один из предполагаемых претендентов на руку А. А. Олениной. Н. Д. Киселев был назначен секретарем при посольстве в Париже и выехал за границу 14 июня. Будучи отпущен для лечения в Карлсбад, он затем должен был ехать в Вену, а потом — к театру военных действий в Турцию, чтобы состоять при гр. К. В. Нессельроде. Н. Д. Киселев возвратился в Петербург из Ясс между 14 и 18 ноября.

¹⁴ А. Оом — Оом Анна Федоровна, (22.02.1791—7.10.1850), рожденная Фурман, дочь Федора Андреевича Фурмана, уроженца Саксонии, надворного советника, агронома, и его первой жены — Елизаветы Ивановны, рожд. Энгель, племянница Федора Ивановича Энгеля (1766—1837), статс-секретаря, члена Государственного совета, друга дома Олениных. После смерти матери Анна Федоровна воспитывалась бабушкой — Елизаветой Касперовной Энгель, затем ее подругой Е. М. Олениной. Анной Федоровной были увлечены Н. И. Гнедич и К. Н. Батюшков, посвятивший ей стихотворения ‘Мой гений’ (‘О память сердца! Ты сильней…’), ‘Разлука’, ‘Элегия’ — (1815). В 1816 г. переехала в Дерпт к отцу. В 1821 г. вышла замуж за Вильгельма-Адольфа (Адольфа Адольфовича) Оома (1791—1827) и переехала в Ревель, затем в Петербург. После смерти мужа (1827) А. Ф. Оом осталась с четырьмя детьми в весьма сложном положении. Благодаря содействию А. Н. Оленина, она была назначена Главной надзирательницей Петербургского воспитательного дома, впоследствии — Николаевского Сиротского института. Ее внук, Федор Федорович Оом был женат на Ольге Николаевне Сталь фон Гольстейн, в первом браке Звегинцовой, внучке Анны Алексеевны Олениной, издательнице ее дневника.

¹⁵ …смерть Алек<сандра> Ива<новича> Ермолаева. — Ермолаев Александр Иванович (22.06.1780—10.07.1828), конференц-секретарь Академии художеств, хранитель рукописей в Императорской публичной библиотеке, статский советник, художник, палеограф, один из ближайших сотрудников А. Н. Оленина в его работах по отечественной археологии. Им исполнены, в частности, гравюры к первому археологическому труду Оленина ‘Письмо к графу А. И. Мусину-Пушкину о камне Тмутараканском’ (1806), в дальнейшем он неоднократно исполнял рисунки к трудам Оленина. А. И. Ермолаев совершил археографические экспедиции по России с А. Н. Олениным в 1802 и К. М. Бороздиным в 1809—1810 гг. Рисунки, исполненные Ермолаевым в этих путешествиях, были изданы в 1849—1853 гг. в сочинении ‘Древности Российского государства’. Совместно с А. Н. Олениным А. И. Ермолаев разработал план полного издания русских летописей. А. И. Ермолаев служил также при Оленине в канцелярии Сената (с 1800) и в канцелярии Государственного совета (с 1801), он жил в доме Олениных на Фонтанке, 101, а позднее в доме Северина (наб. Мойки, 67), арендовавшемся Государственной канцелярией, где Оленины занимали казенную квартиру.

¹⁶ …с Ив<аном> Анд<реевичем> Крыловым — Крылов Иван Андреевич (2.02.1768 или 1869—9.11.1844), баснописец и драматург, библиотекарь Императорской публичной библиотеки. Сближение И. А. Крылова с А. Н. Олениным относится к 1806—1808 гг., когда Крылов вошел в оленинский кружок. Вскоре он стал своим в доме Олениных, Алексей Николаевич принял его на службу в готовящуюся к открытию Императорскую публичную библиотеку. M. E. Лобанов в жизнеописании Крылова свидетельствует: ‘Из всех привязанностей второй половины жизни Ивана Андреевича привязанность к просвещенному и добродушному семейству Алексея Николаевича Оленина была теплее и искреннее всех <...>. Приятно ему было служить у такого начальника, который был ему и другом, и благодетелем, и меценатом! Чрез него лились на Крылова и милости двух монархов: см. стихи к Меценату’ (M. E. Лобанов. Жизнь и сочинения И. А. Крылова. СПб., 1847. С. 69). О тесных отношениях Крылова с Олениными можно судить по его письму к Варваре Алексеевне от 22.7.1825: ‘Теперь собираюсь к себе, в ваше Приютино, где мне никогда не может быть скучно’. В. А. Оленина вспоминала: ‘У него в Приютине отдельные были комнаты над банею, где маменька для шутки его запирала на ключ, чтоб он писал басни: что он и исполнял’. Изданием своих басен И. А. Крылов был обязан А. Н. Оленину, не только добивавшемуся ассигнований на их издание, но и исполнявшему эскизы иллюстраций к ним. Басням Крылова, вышедшим в свет в 1825 г., был предпослан портрет автора, гравированный И. Фридрицем с оригинала П. А. Оленина. И. А. Крылов — постоянный участник праздников и домашних спектаклей Олениных, в 1834 г. на приютинской сцене был поставлен его ‘Трумф’. В 1838 г. А. Н. Оленин организовал празднование 50-летия литературной деятельности баснописца. Последним произведением Крылова стала эпитафия Елизавете Марковне Олениной.

¹⁷ …за Меендорфа — Мейендорф Александр Казимирович, барон (25.03.1798 — янв. 1865). Начал службу в 1812 г. в Институте корпуса инженеров путей сообщения, в 1816 г. переведен в свиту по квартир-мейстерской части, в 1817 г. — в гвардейский Генеральный штаб. В 1820 г. по приказанию начальника Главного штаба и управляющего квартирмейстерской частью кн. П. М. Волконского подвергся военному суду ‘за дерзость, сказанную начальнику штаба Отдельного Гвардейского корпуса генерал-майору А. X. Бенкендорфу’, но по ходатайству последнего был прощен императором. Подал в отставку, но получил ее только в 1824 г. Вновь поступил на службу в 1829 г. в Департамент мануфактур и внутренней торговли. В дальнейшем член Совета министра финансов, попечитель Первой и Второй рисовальных школ в Москве (Строгановское училище), тайный советник. Женат на Елизавете Васильевне Гоггер (ум. после 1870 г.).

¹⁸ …и Киселева — имеется в виду Н. Д. Киселев. О. Н. Оом полагала ошибочно, что речь идет о его брате, Павле Дмитриевиче Киселеве (о нем см. примеч. No 89).

¹⁹ …за Краевскаго — Александр Петрович Краевский (1801 — не ранее 1846). Учился в Благородном пансионе при Петербургском университете (вместе с Л. С. Пушкиным и М. И. Глинкой. 1817—1822), чиновник канцелярии Военного министерства (1822—1829) и министерства Иностранных дел (1829—1831), впоследствии смоленский губернский предводитель дворянства.

²⁰ О память сердца ты сильней

Разсудка памяти печальной

Батюшкова

— Цитата из стихотворения К. Н. Батюшкова ‘Мой гений’ (1815), посвященного А. Ф. Фурман. Впервые в ‘Собрании образцовых русских сочинений и переводов в стихах’, ч. 5. СПб.,1816. Константин Николаевич Батюшков (18.05.1787—7.07.1855) был дальним родственником Олениных (П. Я. Оленина, тетка Алексея Николаевича, была замужем за С. А. Батюшковым, братом деда поэта). Сближение Батюшкова с Олениными относится к 1807—1808 гг. А. Н. Оленин оказывал молодому поэту поддержку, в 1812 г. он зачислил Батюшкова помощником библиотекаря в Депо манускриптов готовящейся к открытию Императорской публичной библиотеки. Батюшков высоко ценил расположение к себе А. Н. Оленина: ‘Он просвещеннее и лучше, и добрее всех князей’, — писал он Н. И. Гнедичу. У Олениных Батюшков чувствовал себя своим, в послании к А. И. Тургеневу ‘Есть дача за Невой…’ (сер. мая 1813) он воспел прелесть приютинской жизни, стихотворным приветствием откликнулся К. Н. Батюшков на назначение А. Н. Оленина президентом Академии художеств в 1817 г. В доме Олениных Батюшков познакомился с А. Ф. Фурман, увлечение которой оставило глубокий след в его жизни и творчестве.

²¹ …Серж Голицын (Фирс) — Голицын Сергей Григорьевич, князь (22.07.1803—19.11.1868), сын кн. Григория Сергеевича (1779—1848) и кн. Екатерины Ивановны, рожд. гр. Соллогуб, С 1825 г. числился в Коллегии Иностранных дел, с 1828 г. камер-юнкер, с 1829 г. по 1837 г. — в военной службе. Вышел в отставку в чине капитана. (Е. Серчевский. Записки о роде кн. Голицыных’. СПб., 1853. С. 138—139). Поэт-дилетант, автор текстов романсов Глинки, переводчик Мицкевича, композитор и певец. Глинка вспоминал: ‘Он был милый, подчас забавный молодой человек, — хорошо знал музыку и пел очень приятно прекрасным густым басом’. В. А. Соллогуб объясняет, что прозвище С. Г. Голицын ‘получил у сестер Захара Чернышева, которые нашли в одной из книг, что имя Фирс означает человека рассеянного, беспорядок производящего’. Существует и другая версия происхождения прозвища ‘Фирс’ — ее приводит в своих записках кн. Н. С. Голицын: ‘Сначала никто не понимал, почему и от чего оно произошло, но потом оно объяснилось следующим образом. Князь С. Г. Голицын был вхож в дом генерал-адъютанта Чернышева (впоследствии графа и князя) и почти домашним человеком в его семействе. Так как он был очень милый и любезный собеседник и притом приятный певец романсов и оперных арий, то дети генерала Чернышева и прозвали его, в шутку, Тирсисом (Thyrsis, по-русски Фирс), но как 14 декабря, по русским святцам, празднуется память св. мучеников Фирса и других с ним, то при производстве следствия над декабристами, возникло подозрение, не имело ли прозвание Фирс какого-либо соотношения с событием 14 декабря 1825 г., и от князя С. Г. Голицына потребовано было объяснение, которое и оказалось единственно означенною выше детскою шуткою. Но это прозвание с тех пор осталось ему на целую жизнь, подобно тому, как и прозвание князя Василия Петровича Голицына, неизвестно почему, рябчиком, хотя он вовсе не был рябым’ (РС,1881, No 1. С. 521). В обществе кн. С. Г. Голицын был известен как автор многочисленных розыгрышей, весельчак, балагур и острослов.

²² …Глинка — Глинка Михаил Иванович (20.05.1804—3.11.1857), композитор. Вероятно, введен в дом Олениных кн. С. Г. Голицыным: ‘Благодаря его дружескому участию, — свидетельствовал М. И. Глинка, — я приобрел много приятных и полезных знакомств’. Давал уроки пения А. А. Олениной.

²³ …Грыбаедов — Грибоедов Александр Сергеевич (04.01.1790, по другим данным 1795—30.01.1829), писатель, дипломат. В. А. Соллогуб, встречавший Грибоедова в доме Олениных, писал в своих мемуарах: ‘Живо помню я тоже Грибоедова, и помню, как изумлялся, когда он садился за фортепьяно, что такой человек мог быть еще музыкантом’ (В. А. Соллогуб. Повести. Воспоминания. Л., 1988. С. 548). Это свидетельство может относиться ко второму (1 июня 1824—конец мая 1825 гг.) или последнему, четвертому (14 марта—6 июня 1828 г.) петербургским периодам А. С. Грибоедова. Прибыв в Петербург с донесением о заключении Туркманчайского мирного договора, подписанного в феврале 1828 г., Грибоедов органично вошел в дружеский круг А. С. Пушкина — П. А. Вяземского — А. А. Оленина, он принял участие в памятной прогулке на пироскафе в Кронштадт 25 мая. По-видимому, упоминание Грибоедова между именами кн. С. Г. Голицына и М. И. Глинки не случайно: их связывали музыкальные увлечения. В своих записках М. И. Глинка сообщает, что ‘провел около целого дня с Грибоедовым (автором комедии ‘Горе от ума’). Он был очень хороший музыкант и сообщил мне тему грузинской песни, на которую вскоре потом А. С. Пушкин написал романс ‘Не пой, волшебница, при мне’. (Глинка М. И. Записки. ПСС. Т. I, М., 1973. С. 110). Этой ‘волшебницей’ Т. Г. Цявловская уверенно называет А. А. Оленину (Цявловская Т. Г. С. 256).

²⁴ …Вяземский — Вяземский Петр Андреевич, князь (12.07.1792—10.11.1878) — поэт, журналист, литературный критик, участник войны 1812 г., в 1818—1821 гг. чиновник канцелярии H. H. Новосильцева в Варшаве, в 1821—1832 гг. — в опале, под секретным надзором. В 1832—1846 гг. вице-директор Департамента внешней торговли, впоследствии товарищ министра народного просвещения, камергер. Сближение Вяземского с Олениными относится, вероятно к 1813—1818 гг. (известно датированное 1819 г. письмо А. Н. Оленина к П. А. Вяземскому в Варшаву с просьбой снять копию с надписи, ‘начертанной на столбе, некогда найденном на Кубани и ныне находящемся в прекрасном поместье графини Радзивилл <...> неподалеку от Варшавы’), Особенно часто Вяземский посещал Олениных весной 1828 г. Письма Вяземского к жене — главный источник сведений о взаимоотношениях Пушкина и А. А. Олениной в мае 1828 г. В дальнейшем отношения П. А. Вяземского с Олениными, по-видимому, не были столь тесны. 31 мая 1830 г. Вяземский отметил в своей записной книжке: ‘Ездили с Багреевыми в Ряболово Всеволожского, в omnibus: M-me Medem, Arendt, Поливанова, вдова фамилии Балугьянских <...>. Едешь мимо порохового завода, Приютина: мы в Приютине остановились, вспомнил я Пушкина, горелки, комары’ (Вяземский П. А. Записные книжки. М., 1992. С. 101).

²⁵ …мадам Василевская — По мнению О. Н. Оом, речь идет о Елене Ефимовне Василевской, сестре Дмитрия Ефимовича Василевского (1781—1855), доктора философии, преподавателя Академии Художеств, позднее профессора Московского Университета. Между тем, Е. Е. Василевская, несомненно, замужем — А. А. Оленина всюду называет ее madame. Если сообщение О. Н. Оом верно, остается заключить, что мужем Е. Е. Василевской был родственник или однофамилец. В окружении А. Н. Оленина в это время мы находим помощника библиотекаря Императорской Публичной библиотеки, надворного советника Степана Васильевича Васильевского, исправляющего также должности эконома и казначея, в письме к А. И. Ермолаеву из Ревеля от 30.07.1824 А. Н. Оленин передавал привет ‘Агафоклее Марковне, Александру Марковичу, Ст<епану> Ва<сильевичу> Васильевскому и Анне Антоновне’ (РО РНБ, ф. 542, е. х. No 96 л. 1 об.). Другой Васильевский — Александр Алексеевич (1794 — ум. после 1849), исполнил портрет Е. М. Олениной, литографированный затем в мастерской А. Мошарского, и совместно с П. А. Олениным снял копию с портрета А. Н. Оленина работы А. Г. Варнека. А. А. Васильевский учился в Академии Художеств (1803—1816) у Ф. Ф. Щедрина, работал в основном как литограф-портретист в 1820—1830 гг.

²⁶ …страсть к Алексею — первое и единственное упоминание имени кн. А. Я. Лобанова-Ростовского в Журнале.

²⁷ …он лжив, он пуст, он зол. — Девятью годами ранее, 13 августа 1819 г., извещая П. А. Вяземского о предстоящем браке А. Я. Лобанова-Ростовского, А. И. Тургенев писал, ‘Княжна Лопухина наконец сдалась и выходит за князя Алексея Лобанова-Ростовского. Многие повесили голову, то есть головы’. Комментируя это письмо, современный исследователь замечает: ‘Очевидно, у княжны существовали сомнения относительно претендента на ее руку, кн. А. Я. Лобанов-Ростовский был известен в Петербурге как своей красивой, представительной наружностью, так и крайней вспыльчивостью и жестокостью. Впоследствии молва напрямую обвинит его в гибели двадцатилетнего сына Петра, студента университета, покончившего с собой из-за суровости отца, что сильно потрясло общество’ — Иванов А. А. Дома и люди. Из истории петербургских особняков. СПБ, 1997. С. 87—88.

²⁸ …на горах — известный бытописатель старого Петербурга М. И. Пыляев пишет: ‘Зимою строили ледяные горы и учреждались парадные катанья в санях… Ледяные горы во время масляницы в Петербурге строили обыкновенно на Охте, на Крестовском острове и на Неве, перед дворцом. Ледяные горы делали до восьми и более сажен в вышину. Простой народ катался с них на лубках, ледянках и на санях. Такие же горы устраивались и на дворах наших богатых бар, где дамы в собольих шубках неслись с горной зеркальной поверхности и составляли кадрили и экосезы с кавалерами.’ (Пыляев М. И. Старый Петербург. Л., 1990. С. 444)

²⁹ …у графини Тизенгаузен-Хитровой Анета увидела самого интересного человека своего времени, отличавшегося на литературном поприще: это был знаменитый поэт Пушкин. — Елизавета Михайловна Хитрово (19.09.1783—03.05.1839), дочь кн. М. И. Кутузова, вдова генерал-майора Николая Федоровича Хитрово (1771 — 19.05.1819), в первом браке за гр. Фердинандом (Федором Ивановичем) Тизенгаузеном (1782—1805). Е. М. Хитрово возвратилась в Россию после долголетнего пребывания за границей в начале 1826 г., но эта встреча на балу могла произойти не ранее 17 октября 1827 г., когда А. С. Пушкин вернулся в Петербург из Михайловского.

³⁰ Арапской профиль… — цитата из стихотворения А. С. Пушкина ‘То Dawe, Esqr’, созданного А. С. Пушкиным под впечатлением его поездки с Олениными и Дж. Доу в Кронштадт 9 мая 1828 (см. с. 24— 25 Предисловия).

³¹ …в одной из своих поэм признавался, что они значат для него более, чем сама красота. — В ‘Евгении Онегине’ (I, XXX — XXXIV).

³² …из десятилетней ссылки — Анна Алексеевна неточна. Ссылка Пушкина длилась с мая 1820 по сентябрь 1826 гг., когда он был вызван к Николаю I в Москву.

³³ Небрежность, с которой он у нее спросил, где ее место, задела ее. — Ср. с воспоминаниями А. О. Смирновой-Россет: ‘Двор переехал в Зимний дворец, и в городе были маленькие вечера в полутрауре. Первый был у Лизаветы Мих<айловны> Хитровой. <...> Стефани (Радзивилл — Л. А., В. Ф.) и я, мы были званы на этот вечер. В углу, между многими мужчинами, стоял Пушкин. Я сказала в мазурке Стефани: ‘Выбери Пушкина’. Она пошла. Он небрежно прошелся с ней по зале, потом я его выбрала. Он и со мной очень небрежно прошелся, не сказав ни слова’ (Смирнова-Россет А. О. Дневник. Воспоминания. М., 1989. С. 167). Не имея возможности по недостатку места аргументировать здесь наше мнение, заметим, что А. О. Смирнова-Россет описывает здесь, по-видимому, тот же бал, что и Анна Оленина.

³⁴ …мне минуло 21 год! — в действительности минул двадцатый. Вероятно, Анна Алексеевна хотела сказать, что начался двадцать первый год ее жизни. В тексте ’21’ переправлено на ’20’ рукою О. Н. Оом.

³⁵ …в барры — От франц. Jouer aux barres — бегать взапуски.

³⁶ Red Rover —‘Red Rower’ (‘Красный корсар’) — роман Фенимора Купера (1789—1851), вышедший в 1828 г. ‘Олениной казалось, вероятно, — полагала Т. Г. Цявловская, — что Пушкин похож на героя Купера даже своей внешностью: маленький рост, вьющиеся волосы, умные голубые глаза. Красный корсар обладал сильными страстями, противоречивыми, но исполненными решимости и благородства. <...> Вероятно, ‘странность нрава природного и принужденного’ у Пушкина (по наблюдению Олениной), свободолюбие поэта и необыкновенная судьба его сближают в глазах Олениной Пушкина с образом ‘благородного разбойника’ Купера’ (Цявловская Т. Г. С. 267—268).

³⁷ …влюблен в Закревскую — Закревская Аграфена Федоровна (1799—1879), рожденная гр. Толстая, с 1818 г. жена А. А. Закревского (13.09.1786—11.01.1865), генерал-лейтенанта, министра внутренних дел (1828—1831), впоследствии московского военного генерал-губернатора. Эксцентричная и оригинальная женщина, предмет увлечения Е. А. Баратынского, П. А. Вяземского и А. С. Пушкина (летом — осенью 1828 г.), посвятившего ей стихотворения ‘Портрет’ (‘С своей пылающей душой…’), ‘Наперсник’ (‘Твоих признаний, жалоб нежных…’). ‘Счастлив, кто избран своенравно…’

³⁸ …милой Алексей Петрович Чечурин — биография А. П. Чечурина реконструируется только по дневнику А. А. Олениной: он родился в 1809 г. в Иркутской губернии, вступил в Сибирское Линейное Казачье войско и в 1823 г. был произведен в хорунжий (младшее офицерское звание в казачьих войсках), в 1826 г. был вызван в Иркутск. В 1827 г. получил назначение в пограничные крепости для борьбы с контрабандой, в следующем году сопровождал в инспекторской поездке гражданского губернатора Иркутска И. Б. Цейдлера. Узнав о начале войны с Турцией, выехал в Петербург, надеясь определиться в действующую армию. Познакомившись 30 июля 1828 г. у А. М. Сухаревой с Олениными, провел некоторое время в Приютине. Отбыл к театру военных действий после 20 сентября 1828 г. Дальнейшая судьба А. П. Чечурина неизвестна.

³⁹ …прелестной <Roland> Greame — Роланд Грейм — герой романа В. Скотта ‘Аббат’ (‘The Abbot’, 1820). Бедный, но благородный юноша, сирота, от природы одаренный лучшими человеческими свойствами, гордый до дерзости, смелый, своевольный, вспыльчивый, но добрый и преданный, волею судьбы он оказывается тюремщиком Марии Стюарт. В 1825 г. роман был переведен на русский язык, но, судя по тому, что Анна Алексеевна пишет имя героя по-английски, она читала роман в оригинале. Возможно, в сопоставлении Алексея Чечурина с Роландом Греймом кроется разгадка ‘тайны’, ореол которой окружает казака в восприятии Анны Алексеевны: не потому ли казачий хорунжий ассоциируется с героем романа Вальтера Скотта, что ему невольно пришлось играть роль ‘тюремщика’ вызвавших у него сочувствие декабристов? Анна Алексеевна ошибочно написала здесь Kenneth вместо Roland и зачеркнула неверно названное имя.

⁴⁰ …был в Чите — А. П. Чечурин сопровождал в инспекторской поездке гражданского губернатора Иркутска (1821—1835) Ивана Богдановича Цейдлера (1777—10.03.1853), посетившего в 1828 году Читинский острог, где уже к осени 1827 года находилось 85 декабристов. Там же находились Александра Григорьевна Муравьева, кн. Екатерина Ивановна Трубецкая, кн. Мария Николаевна Волконская.

⁴¹ … видел всех — Анна Алексеевна имеет в виду ссыльных декабристов, со многими из которых Олениных связывали родственные и дружеские отношения, многолетнее знакомство. Первым среди них следует назвать кн. С. Г. Волконского. ‘Батюшка, который будучи двоюродный брат К<ня>зю Сергею Григ<орьевичу> Волхонс<кому> просил, чтоб его по закону отсторонить от этого суда… — вспоминала В. А. Оленина об отказе отца от участия в суде над декабристами. — Но г<осуда>рь ему этого не простил никогда’. Тесные, почти родственные отношения связывали Олениных с братьями С. И. и М. И. Муравьевыми-Апостолами, Н. М. и А. М. Муравьевыми. ‘Наши родители были самые задушевные друзья, — писала, вспоминая о двух последних, В. А. Оленина. — Я с ними взросла. Как себя помню, так и их’. Выделяя Муравьевых и Муравьевых-Апостолов из круга знакомых декабристов, Варвара Алексеевна (чьи записки служат главным источником наших сведений о декабристских связях Олениных) неизменно говорит о них с любовью и восхищением. Близкими друзьями дома Олениных были З. Г. Чернышев и кн. С. П. Трубецкой, однополчанин Н. А. и П. А. Оленина. По словам В. А. Олениной, он был у Олениных ‘comme l’enfant de la maison’ (как член семьи). В 1819 г. воспользовавшись отъездом С. П. Трубецкого во Францию, А. Н. Оленин отослал с ним бумаги и книги бывшему батальонному командиру Семеновского полка М. И. Дамасу (де Дама), который просил передать их с ‘человеком верным и обстоятельным’. Е. П. Оболенский, близкий друг мужа В. А. Олениной, Григория Никаноровича, был шафером на их свадьбе, его судьба вызывала у Олениных особенно тягостное чувство: по распоряжению императора А. Н. Оленин был вынужден лично препроводить его в крепость. К числу ‘всех’, кого подразумевает под этим словом Анна Оленина — ‘всех’, кого мог видеть в читинском остроге А. П. Чечурин, принадлежали также братья А. А. и Н. А. Бестужевы. За пределом этого круга остались погибшие на эшафоте С. И. Муравьев-Апостол, М. П. Бестужев-Рюмин и П. И. Пестель (с последним Олениных связывало лишь светское знакомство: ‘Старики Пестели езжали к батюшке, — вспоминала В. А. Оленина. — Старший сын имел вид холодный, надменный, самонадеянный и не имеющий ничего разительного’), возвращенный в Петербург и содержавшийся в Петропавловской крепости А. О. Корнилович, оставшийся в эмиграции Н. И. Тургенев, а также избежавшие Сибири П. И. Колошин, И. Г. Бурцов, П. Я. Чаадаев, а впоследствии и И. А. Долгоруков, брат жены А. А. Оленина, Александры Андреевны. Мы не знаем, довелось ли встретиться А. П. Чечурину с А. Н. Муравьевым, одним из самых близких друзей семьи Олениных, сосланным в Сибирь без лишения чинов и дворянства, но такая встреча могла состояться в Иркутске.

⁴² …у те<тушки> Сухаревой — Сухарева Агафоклея Марковна (30.07.1776—30.04.1840), рожденная Полторацкая, жена генерала, сенатора Александра Дмитриевича Сухарева (1771—1853), сестра Елизаветы Марковны Олениной, тетка Анны Алексеевны, председательница Женского попечительного общества о тюрьмах, член Попечительного комитета, учрежденного 18 августа 1814 г., более 16 лет — председательница Петербургского женского патриотического общества. Описываемая встреча состоялась 30 июля 1828 г., в день рождения Агафоклеи Марковны. Семьи Сухаревых и Олениных поддерживали тесные родственные и дружеские отношения, не случайно именно через А. Д. Сухарева некогда передал Олениным роковое известие о гибели их сына батальонный командир его, полковник М. И. Дамас. 2 сентября 1812 г. он писал Сухареву: ‘Милостивый государь Александр Дмитриевич! <...> Если обязанности дружбы и родства часто приятно исполнять, куда сии обязанности иногда ужасны бывают! Я никого не знаю, который был более вас близок к Алексею Николаевичу, и потому более никого просить не могу известить несчастных родителей о смерти старшего их сына и о ране другого’ (Государственный Бородинский музей, инв. No 668/Д-37).

⁴³ Я грущу, но слез уж нет — неточная цитата из ‘Евгения Онегина’ А. С. Пушкина. В оригинале — ‘Я все грущу: но слез уж нет <...>‘ (I, LIX)

⁴⁴ Мы едем зимой в Москву к Вариньке… — Варвара Алексеевна Оленина (03.02.1802—15.09.1877) — старшая сестра Анны Алексеевны, с 1823 г. замужем за Григорием Никаноровичем Олениным (1797— 25.07.1843). Варвара Алексеевна — автор многочисленных заметок мемуарного характера, воспоминаний об отце, о доме Олениных и его посетителях, в том числе — записок о декабристах, написанных по просьбе П. И. Бартенева. Зимой 1828—1829 гг. В. А. Оленина готовилась стать матерью: ‘Я в Москве для родин моей Варюшки, которых ждем в конце этого месяца… Анюта моя со мною… Все наши родные съехались…’, — писала 10 января 1829 г. Елизавета Марковна Оленина (Цит. по кн.: Тимофеев Л. В. ‘В кругу друзей и муз’. Л., 1983. С. 201).

⁴⁵ …я как Рылеев говорю — Рылеев Кондратий Федорович (18.09.1795—13.07.1826), поэт, декабрист. На следствии Рылеев показал: ‘<Алексея Алексеевича> Оленина видел раза три и слышал от Оболенского, что он был членом общества’. В своих воспоминаниях о декабристах В. А. Оленина замечает, что с Рылеевым не встречалась: очевидно, Рылеев у Олениных не бывал. Однако поэтический дар Рылеева в семье Олениных ценили очень высоко. А. А. Оленина была поклонницей творчества Рылеева, в ее бумагах сохранился список думы ‘Наталия Долгорукова’. ‘Поэзиею его восторгались, — писала В. А. Оленина П. Бартеневу, — и я туда же, грешный человек. Его одни ‘Думы’ чего стоят. Большею частью великий поэт и даже историк и философ: и в тех мы видели и видим две личности в одном и том же теле, — совершенно противуположные. Никак не могу видеть его ниже Мицкевича. Пускай простят моему слабому разуму и любовь ко всему русскому и потому к русским’.

⁴⁶ Чего-то для души ищу И погружаюсь в думы — неточная цитата из первой думы К. Ф. Рылеева ‘Курбский’. У Рылеева: ‘Чего-то для души ищу И часто погружаюсь в думы…’ Впервые в ‘Сыне Отечества’ за 1821 год, No 29 — с подзаголовком ‘Элегия’ и пометой ‘Острогожск, июня 20, 1821’.

⁴⁷ …мы ездили в Марьино. — Марьино — имение графини Софьи Владимировны Строгановой (11.11.1775—05.03.1845), рожденной кж. Голицыной, дочери кн. Натальи Петровны Голицыной (17.01.1741— 20.12.1837), вдовы генерал-лейтенанта гр. Павла Александровича Строганова. Олениных связывали со Строгановыми давние дружеские отношения, о близости их можно судить по тому, что именно А. Н. Оленина просил гр. П. А. Строганов известить гр. Софью Владимировну о гибели их сына Александра в бою при Краоне 23.02/07.03.1814 (см. письмо гр. П. А. Строганова к А. Н. Оленину от 16/28.04.1814 — РО РНБ, ф. 542, е. х. 307, л. 3-3 об.). Незадолго до этого адъютантом к графу Павлу Александровичу был назначен Петр Оленин (5.1.1814). Усадьба Марьино, получившая название в честь матери гр. П. А. Строганова, гр. М. Я. Строгановой, находится на реке Тосне, в 60 верстах от Петербурга. В письме А. Н. Оленина к сыну Петру, отправленном оттуда 20 августа 1838 г. мы находим любопытное сопоставление Марьина с Приютиным: ‘Местоположение похоже на наше Приютино — так же тихо и скромно. — Так же близко от Города верстами и временем — (мы приехали самою малою рысью — в шесть часов времени) — так же далеко от Столицы своим положением. — Марьино и Приютино — настоящие оазисы — окруженные не песками ливийскими, а лесами и болотами финскими. Горизонт Марьинский и Приютинский окружен со всех сторон высоким лесом (у нас есть и пригорки) — Этот лес служит Марьину и Приютину вместо Blue Mountains {Голубых Гор — англ.} Новой Голландии. — Вот сходство Марьина с Приютиным. Когда же мы дойдем до Марьинского дома, то тут уже было другое. — Дом не дом, а прелестный замок, вроде Армидиных чертогов. — Большому кораблю большое и плавание, говорит пословица! Но что никакими богатствами купить нельзя — это приветливость de la digne chtelain du chteau (почтенной владелицы замка). — надобно так родиться и надобно чтоб этот дар был получен от бога!’ (ГАРО, ф. Олениных, д. No 9, л. 37—38). Великолепный усадебный дом, упомянутый А. Н. Олениным, был возведен в 1814—1819 гг. И. Ф. Колодиным, он сохранился до наших дней.

⁴⁸ …с Ольгой — Строганова Ольга Павловна, графиня (1808—1837), младшая дочь гр. Павла Александровича Строганова (07.07.1774—10.06.1817) и гр. Софьи Владимировны, рожд. кж. Голицыной (11.11.1775—05.03.1845), впоследствии гр. Ферзен.

⁴⁹ Милая Полина Галицына — Голицына Прасковья (Paulin) Сергеевна, княжна (р. 1810), дочь кн. Сергея Ивановича (1767—1831) и княгини Елизаветы Васильевны, рожд. Преклонской. Впоследствии замужем за статским советником Евграфом Григорьевичем Сараженовичем.

⁵⁰ …отказ от Сергея Галицына — Как видно из записи от 19 сентября, кн. С. Г. Голицын все же участвовал в шараде.

⁵¹ …приехал Слебцов — О. Н. Оом это имя не комментирует. Т. Г. Цявловская предположила, что речь идет, быть может, об А. Слепцове, авторе вольного переложения в стихах поэмы Оссиана ‘Картон’, изданной в Москве в 1828 г. Нам представляется не менее вероятным, что здесь говорится о Николае Сергеевиче Слепцове — штаб-ротмистре Л.-гв. Гусарского полка, возможны и другие догадки. Очевидно, как бы то ни было, что речь идет о том же Слепцове, который руководил в 1827 г. постановкой на приютинском театре ‘Пословицы в лицах: по-русски и по-французски — ‘Чем богаты, тем и рады’.

⁵² Мы отделали театр в зале… — Театром послужило помещение зала-столовой. Это нетрудно установить при сопоставлении плана Первого господского дома, хранящегося в НИМ АХ, с перечнем помещений этого дома в Акте, составленном при продаже Приютина Ф. М. Адамсу. По утверждению О. Н. Оом, ‘для Приютинского домашнего театра декорации и занавес’ ‘нарисовал’ выдающийся театральный художник Пьетро Гонзаго (1751—1831). Однако ни декорации, ни даже само помещение театра не были постоянными. Так 5 сентября 1833 г. театр был устроен в другом месте. Е. М. Оленина в письме к Петру Алексеевичу и Марии Сергеевне Олениным рассказывает: ‘К<нягиня> Софья Григорьевна Волконская меня повела по дороге к конюшне. Я ей говорю: ‘Матушка, тут конюшни, куда ты меня ведешь?’ Так я была обманута. Вижу сараи и сеновалы и вводят меня в прекрасный театр, убранный весь цветами, так что были все в восхищении’ (Цит. по кн.: Тимофеев Л. В. Ук соч. С. 235). ‘5 сентября, в день именин Елисаветы Марковны Олениной, ежегодно устраивались сюрпризы в театре, нарочно для того выстроенном… — писал в своих мемуарах Ф. А. Оом. — Празднование 5-го сентября в Приютине повторялось ежегодно до кончины Е<лисаветы> М<арковны>‘. Записки Ф. А. Оома дают также некоторое представление и о сценических эффектах, применявшихся в приютинском театре: ‘Помнится мне, как в апофеозе, в котором участвовали Анна Алексеевна Оленина, Антонина и Лидия Дмитриевны Блудовы, и меня маленького повесили на проволоке почти голого с подрумянеными свеклою щеками и с крылышками. Такого же амура изображала Лизанька Оленина, впоследствии Мамонова, дочь Петра Алексеевича. (Оом Ф. А. Воспоминания Феодора Адольфовича Оома. 1826—1865. М., 1896. С. 7). Е. П. Оленина родилась 26 февраля 1832 г., и упомянутый Ф. А. Оомом ‘апофеоз’ мог состояться, очевидно, в сентябре 1836 или 1837 г.

⁵³ Melomanie — Шарада разыгрывается в четырех сценках, по первым трем следует угадать значение каждой из трех частей этого слова (me-lo-manie), по четвертой — значение слова в целом. Первый слог ‘mе’ — омофон ‘mais’ (‘но’), второй слог ‘1о’ — омофон ‘lot’ (‘выигрыш в лотерее’), третья часть слова — ‘manie’ (‘мания’),

⁵⁴ …ехать к обедне — В это время Оленины, по всей вероятности, ездили из Приютина в церковь Ильи Пророка на Пороховых. Позднее во флигеле была устроена домашняя церковь, освященная 20 сентября 1830 г. (РО РНБ, ф. 777, е. х. 2597). Сохранился эскиз алтаря домовой церкви в Приютине, приписываемый, как и чертежи усадебных построек, А. П. Брюллову. В ‘Отчете Академии художеств за 1828, 1829 и 1830 гг.’ упоминается ‘образ Тайныя вечери, написанный Шебуевым для церкви в Приютине’.

⁵⁵ …милой Репнин — Репнин Василий Николаевич, князь (1806—1880), камер-юнкер, сын Николая Григорьевича Репнина-Волконского (1778—06.01.1845), генерал-губернатора Малороссии, генерала от кавалерии, члена Гос. совета, двоюродного брата А. Н. Оленина. Окончив Пажеский корпус, был за неспособностью к военной службе выпущен в статскую с чином XII класса. Служил по ведомству Иностранных дел и находился при русской миссии в Берлине, вышел в отставку в 1843 г. с чином коллежского асессора. Троюродный брат А. А. Олениной, ее друг. Впоследствии женат на Елизавете Петровне Балабиной.

⁵⁶ …Бакунина — по-видимому, Бакунина Екатерина Александровна, рожд. Саблукова (12.09.1777—07.10.1846), вдова Павла Петровича Бакунина (1762—1805). Возможно — Бакунина Екатерина Павловна (09.02.1795—07.12.1869), фрейлина, сестра лицейского товарища Пушкина Александра Павловича (01.08.1799—25.08.1862), предмет юношеской любви поэта, впоследствии (с 30.04.1834) жена Александра Александровича Полторацкого (07.07.1792—13.03.1855), двоюродного брата А. А. Олениной.

⁵⁷ …Хитровы — Речь идет о Е. М. Хитрово (см. примеч. No 29) и ее старшей дочери от первого брака Екатерине Федоровне Тизенгаузен (1803—26.04.1888), фрейлине императрицы Александры Федоровны.

⁵⁸ …Васильчикова — вероятно, Васильчикова Татьяна Васильевна, рожденная Пашкова (1793—1875), вторая жена гр. Иллариона Васильевича Васильчикова (1776—1875), генерала от кавалерии, председателя Государственного совета.

⁵⁹ …садятся играть в карты. — По утверждению А. П. Керн, в доме Олениных в карты не играли. Ф. Г. Солнцев отмечал, что это происходило только в исключительных случаях.

⁶⁰ …зову потом Елену Еф<имовну> — Е. Е. Василевскую.

⁶¹ …накидываем сарафаны — А. Н. Оленин, по утверждению О. Н. Оом, составил богатое этнографическое собрание. Можно предположить, что сарафаны, как и русские платья, которые упоминаются ниже, были взяты из этой коллекции. Год спустя (в 1829) А. Н. Оленин пожертвовал ‘Рюсткамере или костюмной палате’, устроенной им в Академии художеств, свое собрание оружия и костюма (Кондаков С. Н. Юбилейный справочник Императорской Академии художеств. 1764—1914. Ч. 1—2. СПб., 1914, ч. 1. С. 119.).

⁶² …трио Гейдена. — Гайдн Франц Иозеф (1732—1809), австрийский композитор. Транскрипция этого имени (Haydn) была неустойчива: А. О. Смирнова-Россет, например, писала ‘Гайден’.

⁶³ …фортунка — Азартная лотерейная игра.

⁶⁴ …стихи Пушкина на мои глаза — речь идет о стихотворении ‘Ее глаза’, написанном А. С. Пушкиным в начале мая 1828 г.

⁶⁵ …стихи Вяземскаго — 7 мая 1828 г. П. А. Вяземский писал жене: ‘День кончил я у наших Мешерских <...> Вечер очень удался, и плясали мы до утра, так что ни одной свечи не было <...> С девицей Олениною танцевал я pot-pourri и хвалил ее кокетство: она просила меня написать ей что-нибудь на опахале, у вас в Пензе еще не знают этого рода альбомов. И вот что я написал:

Любви я рад всегда кокетство предпочесть:

Любовь — обязанность и может надоесть:

Любовь как раз старье: она всегда новинка.

Кокетство — чувства блеск и опыт поединка.

Где вызов — нежный взор, оружие — слова.

Где сердце — секундант, а в деле голова’.

(ЛН. Т. 58 С. 77—78).

⁶⁶ …Козлова — Козлов Иван Иванович (11.04.1779—30.01.1840), поэт. В молодости — офицер Л, — Гв. Измайловского полка. В 1816 г. был парализован, в 1821 г. ослеп. Знакомство с Олениными относится к 1825 г., когда вышла в свет поэма Козлова ‘Чернец’. А. Н. Оленин писал В. А. Олениной в Воронеж о первом визите Козлова 28 февраля: ‘Мы познакомились с милым и истинно, как говорят, прекрасным человеком. Это некто Иван Иванович Козлов, слепой и безногий, о котором ты часто слыхала от Н. И. Гнедича. В этом человеке точно совершилось то, что сказано в священном писании, что господь умудряет слепцы! Он у нас уже два раза был и свои сочинения читал’. (РО РНБ, ф. 542, е. х. 884). В 1828 г. Козлов посвятил А. А. Олениной стихотворения ‘К А. А. Олениной. (При посылке элегии К Тирзе’) и ‘К Тирзе (А. А. Олениной)’. Оба были написаны в 1828 г.

⁶⁷ …сочинение Рылеева — В оригинале под словом ‘сочинение’ рукою О. Н. Оом вписано: ‘и письма’. В парижском издании напечатано: ‘сочинения и письма Рылеева’. О каком сочинении идет речь, неизвестно.

⁶⁸ …все дела, касающиеся до: — В оригинале пропуск. Речь идет о декабристах.

⁶⁹ …брат Алексей, приехавший в тот день из деревни. — ‘Санкт-Петербургские ведомости’, регулярно публиковавшие списки приехавших в Петербург, свидетельствуют, что между 19 и 23 сентября 1828 г. в столицу прибыл ‘Из Касимова служащий в Коллегии Иностранных дел Надворный советник Оленин’. В Касимовском уезде Рязанской губернии находилось родовое имение А. Н. Оленина Салаур, села Борки, Свинчус, деревни Погори, Шемякино, по 8-й ревизии в них числилось 1023 души.

⁷⁰ …генералу Б. — Т. Г. Цявловская, соглашаясь в этом с О. Н. Оом, полагает, что речь идет о генерал-адъютанте гр. А. X. Бенкендорфе, сопровождавшем в 1828 г. Николая I в действующую армию, куда направлялся А. П. Чечурин. Это вызывает, однако, серьезные сомнения: Оленины не рискнули бы, вероятно, принимать на хранение декабристские реликвии А. П. Чечурина, зная, что он собирается открыть свою тайну гр. Бенкендорфу.

⁷¹ …написать Анне Ант<оновне>. — Анна Антоновна (ум. между 2 и 8 июня 1829), немка, экономка в доме Олениных в Петербурге, по-видимому, гражданская жена А. И. Ермолаева (ср. запись от 8 июня 1829).

⁷² …Василевский — Возможно, Василевский Дмитрий Ефимович (1781—1855), доктор философии, позднее профессор Московского университета, брат Е. Е. Василевской, может быть — Васильевский Степан Васильевич, надворный советник, помощник библиотекаря, эконом и казначей Императорской публичной библиотеки, или Васильевский Александр Алексеевич, художник, автор портрета Е. М. Олениной (1794—ум. после 1849) — см. примеч. No 25.

⁷³ …Лобановы — Лобанов Михаил Евстафьевич (08.11.1787—05.06.1846), писатель, драматург, член Российской Академии, сотрудник Публичной библиотеки (1813—1841) и его первая жена (с 1816) Александра Антоновна, рожденная Бороцци (1793—1836). M. E. Лобанов — один из постоянных посетителей дома А. Н. Оленина, участник домашних спектаклей. Автор биографии И. А. Крылова. См. Приложение II (Стихотворные посвящения А. А. Олениной).

⁷⁴ В Дрездене видели они Вариньку — В дневнике путешествия по Европе, предпринятого Г. Н. и В. А. Олениными в 1826—1828 гг., Григорий Никанорович записал в 1828 г.: ‘Дрезден Ав<густа> 25/6 (сентября) встреча с Лобановыми М<ихаилом> Е<встафьевичем> и Ал<ександрой> Ан<тоновной>). — Он сделан учителем Руск<ого> Языка Им<ператрицы> Алек<сандры> Федоровны (РО РНБ, ф. 542, е. х. 826).

⁷⁵ …Львову — О. Н. Оом полагает, что речь идет об одном из сыновей Новоторжского уездного предводителя дворянства Сергея Дмитриевича Львова и его жены Татьяны Петровны, рожденной Полторацкой, брате Марии Сергеевны Львовой, будущей жены Петра Алексеевича Оленина. Это предположение косвенно подтверждается тем, что ниже А. А. Оленина называет себя его кузиной. Если это так, то в дневнике А. А. Олениной может фигурировать лишь ее сверстник, Иван Сергеевич Львов (1808—1850): его братьям Александру, Петру и Николаю было, соответственно, 15, 13 и 7 лет от роду.

⁷⁶ …кусок руды серебряной, на которой было написано ‘Юноше несравненному’. — Вероятно, кусок руды из сибирских рудников, полученный А. П. Чечуриным от кого-либо из декабристов во время поездки по Сибири с И. Б. Цейдлером.

⁷⁷ …Александрии Репнина — Репнина-Волконская Александра Николаена. княжна (1805—1836), дочь кн. Николая Григорьевича Волконского (1778—07.01.1845) и Александры Николаевны, рожденной кж. Репниной (1757—23.12.1834), в замужестве гр. Кушелева-Безбородко.

⁷⁸ …за Кушелева — Кушелев-Безбородко Александр Григорьевич, граф (1800—1855), сын адмирала Григория Григорьевича, первого графа Кушелева, и Любови Ильиничны, рожденной гр. Безбородко, родоначальник ветви графов Кушелевых-Безбородко, дипломат, камергер.

⁷⁹ …отдал Фиакру — фиакр — (здесь: извозчик). В Париже в первой пол. XVII в. на вывеске первого заведения для найма карет по часам и поденно был изображен святой Фиакр. Этим именем были названы самые экипажи, впоследствии так стали называть и их извозчиков.

⁸⁰ Basil — В. Н. Репнин (см. примеч. No 55).

⁸¹ Сцена произходит между Семирамидой, Аспиком… — Известна опера ‘Семирамида’ Джакомо Россини (1823), в основу либретто которой была положена одноименная трагедия Вольтера. Однако вероятнее всего, А. А. Оленина оговаривается, имея в виду не Семирамиду, а Клеопатру, которая покончила с жизнью, дав змее (‘аспику’), ужалить себя. Этот сюжет разыгрывался в доме Олениных и прежде. По воспоминаниям А. П. Керн, в день ее знакомства с Пушкиным на ее долю выпала в одной из шарад роль Клеопатры. Пушкин, — вспоминает она, — ‘вместе с братом Александром Полторацким, подошел ко мне <...> и, указывая на брата, сказал: ‘Et c’est sans doute Monsieur qui fera l’aspic?’ (A роль змеи, как видно, предназначается этому господину?) — см.: Керн А. П. Воспоминания. Дневники. Переписка. М., 1989 с. 28.

⁸² Он должен уехать в свои имения… — 20 октября 1828 г. А. С. Пушкин уехал в Малинники — тверское имение Вульфов.

⁸³ Штерич — Штерич Евгений Петрович (1809 —март 1833), камер-юнкер, чиновник Министерства иностранных дел, композитор-дилетант, друг М. И. Глинки, вспоминавшего о нем: ‘Хотя он был elegant в полном смысле этого слова и любил блистать в салонах, однако же отличался редкими душевными качествами. Между прочим, он был хороший музыкант, учился у Мейера и играл опрятно на фортепьяне. Я с ним подружился, и нередко с Сергеем Голицыным (Фирсом) мы посещали его в Павловске, где он жил в летние месяцы’. С Олениными мог быть знаком с отрочества: в 1823 г. дом No 101 по Фонтанке, принадлежавший Е. М. Олениной, был продан С. И. Штерич — матери Е. П. Штерича.

⁸⁴ …у графини Кутайсовой — Кутайсова Прасковья Петровна, графиня, (1784, по другим данным 1786—25.04.1870), рожденная кж. Лопухина, жена председателя Общества поощрения художников, сенатора, графа Павла Ивановича Кутайсова (25.11.1780—09.03.1840), сына приближенного Павла I.

⁸⁵ …а с девчонкой уж я слажу. <…> Вам сказала Вар<вара> Д<митриевна> — В. Д. Полторацкая, вероятнее всего, услышала эту фразу в передаче своего брата Н. Д. Киселева, который, по свидетельству И. А. Крылова, был соискателем руки Анны Алексеевны (см. запись от 17 июля). Неосторожное высказывание Пушкина относится, несомненно, к начальному периоду его увлечения Анной Алексеевной, скорее всего, Пушкин обронил эти слова в присутствии Н. Д. Киселева и С. Г. Голицына незадолго до путешествия в Кронштадт 25 мая 1828 г. Это могло произойти 18 мая у Н. Д. Киселева (ср. пушкинскую помету в рабочей тетради 1828 г. ’18 мая у Кисе<лева> Голиц, etc.’ — ПД No 838, л. 15 об.). Н. Д. Киселев покинул Петербург 14 июня, а его сестра в последних числах этого месяца, и если слова Пушкина не стали известны Елизавете Марковне и Анне Алексеевне еще в мае, то они были переданы им не позднее июня. 19 или 20 августа 1828 г. в черновом варианте письма к П. А. Вяземскому (окончательный текст датирован 1 сентября) Пушкин писал: ‘Полтор<ацкие> уехали в <нрзб> а А<лексей> М<аркович> сбол<тнул> в Твери что я шпион, получаю за то 2500 в месяц (которые очень бы мне пригодились благодаря крепсу <речь идет о крупном проигрыше в карты -- В. Ф.>) и ко мне уже являются трою<ро>дн<ые> братцы за местами и за милостями царскими’ (XIV, 266, инициалы Алексея Марковича Полторацкого ошибочно прочитаны в Академическом издании Пушкина как ‘А. П.‘). Нетрудно предположить, что тайной пружиной этой сплетни была неприязнь к Пушкину В. Д. Полторацкой.

⁸⁶ …не взяли ли Варну — Варна, в то время хорошо укрепленная турецкая крепость, была взята 29 сентября 1828 г. штурмом после продолжительной осады.

⁸⁷ …Шумлу да Силистрию… — Шумлу в течение нескольких месяцев безуспешно осаждали главные силы под командованием генерал-фельдмаршала гр. П. X. Витгенштейна. Силистрию взяли лишь 18 июня 1829 г.

⁸⁸ …и за мир при<няться> — В оригинале: ‘и за мир примати’.

⁸⁹ …его брат в большом фаворе — А. А. Оленина имеет в виду Павла Дмитриевича Киселева. П. Д. Киселев (08.01.1788—14.05.1872) — участник наполеоновских войн, с 1819 г. — начальник штаба 2-й (Южной) армии, генерал-адъютант (с 1823), член Государственного совета, впоследствии министр Государственных имуществ (1837—1855), один из инициаторов реформы 1861 г. В конце жизни — посол во Франции, граф. Во время войны с Турцией П. Д. Киселев с 12 апреля 1828 г. находился в действующей армии и принимал непосредственное участие в боевых действиях. Был произведен в генерал-лейтенанты, награжден золотым оружием с алмазами и с надписью ‘За храбрость’. 9 февраля 1829 г. перешел из штабной в строевую службу — командиром 4-го резервно-кавалерийского корпуса.

⁹⁰ …козачьи челны — цитата из думы К. Ф. Рылеева ‘Смерть Ермака’, написанной в 1821 г. Впервые опубликована в ‘Русском инвалиде’, No 14 от 17 января 1822 г.

⁹¹ …положенной мной на музыку — Возможно, внимание А. А. Олениной к этой думе Рылеева связано с тем интересом, который проявлял к личности Ермака А. Н. Оленин, посвятивший покорителю Сибири специальное исследование, основанное на изучении летописных сведений. Его статья о Ермаке была опубликована в журнале ‘Сибирский вестник’ в 1821 г. (No XIV, кн. 6), в изданной в том же году ‘Летописи Сибирской’ была помещена гравюра ‘Ермак Тимофеевич, Завоеватель Сибири в его настоящем Русском вооружении, следуя рисункам Сибирской летописи по списку Ремезова’, исполненная с оригинала Карла Брюллова по эскизу А. Н. Оленина его камердинером и сотрудником Михаилом Богучаровым. Дед Ермака носил фамилию Аленин, и в свое время Оленины увлеклись версией о возможном родстве с этой замечательной личностью. Варвара Алексеевна в своих воспоминаниях писала: ‘Был добр, умен, честен, безкорыстен и удалой <...> Этакое горе! что не можем считать его нашим родоначальником, подобного великого человека: витязя бескорыстного, героя и благодетеля России. Горько и жаль…’ — (РО РНБ, ф. 542, е. х. 876).

⁹² …Ролленеву историю — Роллен (Rollin) Шарль (1661—1741), французский историк, автор монументальных трудов ‘L’histoire ancienne’ (1730—1738) и ‘L’histoire Romaine’ в 15 тт. (1738—1748). А. О. Смирнова-Россет, говоря о Ролленовой истории с Н. Д. Киселевым, заметила: ‘Я вам советую не читать ее, это изнурительная скука’ (Смирнова-Россет А. О. Ук. соч.. С. 436). Ср. в ‘Эпиграмме’ А. С. Пушкина (1829): ‘Там, где древний Кочерговский Над Ролленем опочил…’

⁹³ Любил он по лесам скитаться <...> Над жизнью дерзостно смеяться — Измененная цитата из поэмы И. И. Козлова ‘Чернец’ (1825). В оригинале первая из приведенных строчек звучит иначе: ‘Любил я по лесам скитаться’ (строфа IV).

⁹⁴ …с губернатором поехал путешествовать по городам — См. примеч. No 40.

⁹⁵ …самое важнейшее дело жизни его совершилось. Потом посвятил он себя добру и чести. — По-видимому, речь идет о неизвестном нам пересечении судьбы А. П. Чечурина с судьбами декабристов: см. примеч. No 39.

⁹⁶…Случайно нас судьба свела. — Цитата из поэмы И. И. Козлова ‘Чернец’ (строфа V).

⁹⁷ Я приехала к тетушке на дачю. — Как следует из записи от 13 августа, речь идет о даче Агафоглеи Марковны Сухаревой, которая находилась при впадении реки Оккервиль (Малой Охты) в Большую Охту. В конце XVIII в. мыза принадлежала Агафоклее Александровне Полторацкой и называлась мыза Оккервиль или дача Полторацкой. В 1829 г. это имение было продано княгине З. П. Шаховской, во втором браке Уткиной, и известно теперь как ‘Уткина дача’. До нашего времени уцелел каменный дом и служебный корпус. Современный адрес в Петербурге: Малая Охта, Уткинский проспект, д. No 2.

⁹⁸ …возле двоюродной сестры — Возможно, имеется в виду Наталья Александровна Сухарева, дочь Агафоклеи Марковны и Александра Дмитриевича Сухаревых.

⁹⁹ …взяла я руку Софьи Б. — о ком идет речь, установить не удалось. Возможно, Полторацкая Софья Борисовна (15.08.1795—19.11.1871), рожд. кж. Голицына, жена Константина Марковича Полторацкого (21.05.1782—11.03.1858), тетка А. А. Олениной.

¹⁰⁰ …по одной существующей аллее сада — Некоторое представление о даче А. М. Сухаревой дает объявление о несостоявшейся продаже ее, напечатанное в 1-м ‘Прибавлении’ к No 46 ‘Санкт-Петербургских ведомостей’ от 9 июня 1814 г.: ‘Продается в С. Петербургском уезде мыза Окорвель, принадлежащая г-же Действит. Стат. Советнице Агафоклее Александровне Полторацкий, при коей мызе крестьян по 6 ревизии 93 души, да дом каменный со службами и разным строением, с весьма обширными оранжереями и разными заведениями, а неподалеку от оной мызы при Косой горе и винокуренный каменный завод, с посудою на оном и со скотными около него дворами и прочим строением. Земли, принадлежащей к сей мызе, 1800 десятин, с дровяным лесом и прочим заведением, где можно устроить разные фабрики. При доме, что на мызе Окорвель, протекают две речки, по коим и барки проходить могут до самой мызы. Оный винокуренный завод, со всею на нем посудою, отдается особо и на аренду. Спросить Моск. части 4 кварт, в доме Генерал-Майорши Сухаревой, No 539’.

¹⁰¹ Мундир не козаков донских — В отличие от офицеров Донского войска, носивших смушковые шапки и чекмени (зимой) или куртки, заправлявшиеся в шаровары (летом), офицеры Сибирского Линейного Казачьего войска, в котором служил А. П. Чечурин, имели высокие лакированные кивера, темно-синие куртки уланского образца с красным прибором (выпушкой по вороту, обшлагами и обкладкой фалд), а также уланского же образца темно-синие чакчиры с красными лампасами. Эту экипировку довершали золотые эполеты (с красным суконным полем), уланская сабля и лядунка (небольшая патронная сумка) на покрытой золотым галуном перевязи.

¹⁰² …m-lle Г. — О ком идет речь, установить не удалось.

¹⁰³ …с них сняли цепи — Речь идет о декабристах, находившихся на каторге. Слуга Александры Григорьевны Муравьевой Андрей Леляков писал о содержании декабристов в Читинском остроге: ‘С них не скидывают оковы ни день, ни ночь, выключая только тех случаев, когда им дозволяется быть в бане или в церкви’. (ЛН. Т. 60, кн. 2. С. 102.). М. А. Бестужев вспоминал: ‘За несколько месяцев до отправления в Читу, милостивым манифестом с нас сняли железа…’ Однако в действительности манифеста по этому поводу не было. Николай I приказал снять оковы с достойных, комендант Нерчинских рудников и Петровского завода С. Р. Лепарский признал достойными всех осужденных (М. А. Бестужев. Переезд в Сибирь. Заключение в Чите и Петровске. // В сб. ‘И дум высокое стремленье…’ М., 1980. С. 186, 391).

¹⁰⁴ …Муравьев Александр Николаевич сделан начальником в Иркутске — Муравьев Александр Николаевич (10.10.1792—18.12.1863), сын основателя Московского учебного заведения для колонновожатых, генерал-майора Николая Николаевича Муравьева (15.09.1768— 20.08.1840) и Александры Михайловны, рожденной Мордвиновой (1770—1809), участник Отечественной войны и заграничных походов, отставной полковник Генерального штаба, основатель Союза спасения, член Союза благоденствия до 1819 г. Как отошедший от Тайного общества и оказавший ‘искреннее раскаяние’, был осужден по VI разряду и после конфирмации приговорен к ссылке в Сибирь без лишения чинов и дворянства. 19.01.1828 г. был назначен городничим в Иркутске, вступил в должность 23.04.1828 г. Впоследствии был председателем Иркутского губернского правления, тобольским, нижегородским, архангельским губернатором и т. д. Окончил жизнь генерал-лейтенантом и сенатором. Близкий друг семьи Олениных.

¹⁰⁵ …которую хотели нам дать 14 числа. — Рассуждения Анны Алексеевны являются отражением общественно-политических взглядов А. Н. Оленина. Не без основания полагая, что ‘революции не на розовой воде делаются’, А. Н. Оленин был убежденным противником политического радикализма. Письмо, написанное им к В. А. Олениной на другой день после событий на Сенатской плошали, проникнуто мыслью о чудом предотвращенном хаосе, о неизбежности катастрофических для России последствий восстания. Рассказав обо всем виденном (Алексей Николаевич наблюдал за происходящим из окна архива Государственного совета) и слышанном 14 декабря, Оленин заключает: ‘…многие и многие зараженные в России глупыми мыслями Европейской конституции, для народа, который при восклицании ‘конституция!’ на вопрос, что это такое? отвечает, что это имя жены Цесаревича, потому что она еще не крещена в русскую веру. О безумие! О злодейство! Я говорю злодейство, потому что если б этим, просто сказать, разбойникам удалось сделать переворот, то они бы погрузили Россию в потоки крови на 50 лет’ (РА, 1869, No 4, стлб. 052— 053). Отзвуки суждений А. Н. Оленина доносят до нас и позднейшие записки В. А. Олениной: ‘Претензия смешная, зачем батюшка не хотел себе ставить за честь быть с ними за одно в подобной необдуманной проделке и, признаться, не совсем красивой. Нельзя не уважать их любовь к отечеству: перед этим чувством я преклоняю колена, но вздорные какие-то затеи, которые, однако, довели до погибели скольких и до пролития крови, не могу восхищаться. Батюшка всегда говаривал, что он никогда не соглашался действовать в скрытых обществах, говоря ‘добро должно делаться открыто’. Однако несмотря на резкое неприятие идей и средств декабристов, А. Н. Оленин уклонился от участия в суде над ними, и в семье Олениных их судьбы вызывали искреннее сострадание.

¹⁰⁶ …генерал Дурнов был убит — Дурново Николай Дмитриевич (1792—1828), сын обер-гофмейстера Дмитрия Николаевича Дурново (1769—1834), впоследствии (с 1830) петербургского губернского предводителя дворянства и Марии Никитичны, рожд. Демидовой, генерал-майор. Участник Отечественной войны и заграничных походов 1813—1814 гг., в 1811—1813 гг. член тайного общества ‘Рыцарство’, по приказу Николая I в ночь с 14 на 15 декабря 1825 г. арестовал и доставил в Зимний дворец К. Ф. Рылеева, 13 июля 1826 г. присутствовал при казни декабристов. Автор дневника, охватывающего 1811—1828 гг. 18 сентября 1828 г. Н. Д. Дурново, командовавший бригадой 19-й пехотной дивизии, во главе Азовского полка ворвался в укрепленный турецкий лагерь и погиб в схватке вместе со всеми старшими офицера-миазовцами. Сообщение о его гибели появилось в No 79 ‘Санкт-Петербургских ведомостей’ от 2 октября 1828 г.

¹⁰⁷ <Л.-гв.> Егерский полк бежал под натиском турок. — В деле 10 сентября 1828 г. при Гассан-Ларе отряд из Л.-гв. Егерского полка и двух эскадронов кавалерии с двумя орудиями был почти полностью истреблен вследствие роковой ошибки флигель-адъютанта гр. И. Б. Залусского, полковника польской службы, командование этим отрядом было вверено ему особым повелением Николая I. ‘Выбор этот был не только неудачен, но даже пагубен, — писал в ‘Воспоминаниях об осаде Варны’ участник турецкой войны А. И. Веригин. — Не зная ни войск, ему вверяемых, ни той трудной лесистой местности, по которой наступал неприятель, и поэтому требовавшей крайней осторожности в действиях, полковник Залусский пренебрег всем, и своею оплошностью, если не более, подверг истреблению весь гвардейский Егерский полк’ (PC. Т. XXIV, 1879, март. С. 515). Трагическая весть о гибели Л.-гв. Егерского полка воспринималась в семье Олениных особенно остро: в этом полку с 1821 по 1823 г. служил П. А. Оленин.

¹⁰⁸ …по милости дражайшего Дибича — Дибич Иван Иванович (Иоганн Антон), барон, с 1827 г. граф (01.05.1785—29.05.1831), участник Отечественной войны, член Государственного совета, начальник Главного штаба (с 06.04.1824). С 09.02.1829 г. сменил гр. П. X. Витгенштейна на посту главнокомандующего 2-й армией. После заключения Адрианопольского мира 2 сентября 1829 г. получил звание генерал-фельдмаршала и титул Забалканского. Командовал русскими войсками в польской кампании 1830—1831 гг. Умер в 1831 г. от холеры. А. С. Пушкин писал П. В. Нащокину 11.06.1831 г.: ‘О смерти Дибича горевать, кажется, нечего. Он уронил Россию во мнении Европы, и медленностью успехов в Турции и неудачами против Польских мятежников’. В этом мнении сходились приверженцы самых противоположных взглядов. ‘Армия и Россия почти обрадовались его смерти, приписывая ему одному срам столь продолжительной борьбы против Польской революции’, — отмечал А. X. Бенкендорф (PC, 1896, No 10. С. 85—86). Адъютантом гр. И. И. Дибича служил после перевода из Л.-гв. Конноегерского полка в Л.-гв. Гусарский полк (10 сентября 1829 г.) поручик Ф. А. Андро, будущий муж А. А. Олениной.

¹⁰⁹ …Меншиков (знаменитый) — Меншиков Александр Сергеевич, светлейший князь (1787—1869), правнук А. Д. Меншикова, сподвижника Петра, генерал-адъютант. Впоследствии Финляндский генерал-губернатор, в 1853 г. — посол в Константинополе. Главнокомандующий во время Крымской войны. Член Государственного совета. В 1828 г. во главе десантного отряда занял Анапу, командовал войсками, осаждавшими Варну. 9 августа 1828 г. был тяжело контужен ядром в обе ноги и сдал командование начальнику своего штаба генерал-майору В. А. Перовскому, также получившему вскоре тяжелое ранение, 18 августа руководство блокадой возглавил гр. М. С. Воронцов.

¹¹⁰ Все его действия во время кампании были действиями гениального человека. — На полях сражений кн. А. С. Меншиков отличался редкой личной храбростью, в салонах он прославился своим неподражаемым остроумием, однако оценка А. А. Олениной явно завышена. Когда в 1829 г. А. С. Меншиков стал начальником морского штаба, П. А. Вяземский со свойственной ему проницательностью заметил: ‘Вот что значит умный человек. На сороковом году задумал он быть моряком и есть моряк. У Меншикова в высшей степени русская способность быть на все способным. Но зато нигде и никогда не будет он великим. В нем нет души, нет будущего в уме: есть одно сильное, ловкое настоящее’ (письмо к кн. В. Ф. Вяземской от 28 июля 1830 г. — ‘Звенья’, вып. VI, М. — Л., 1936. С. 308—309). Во время Крымской войны роль главнокомандующего оказалась для кн. А. С. Меншикова непосильной.

¹¹¹ …граф Воронцов — Воронцов Михаил Семенович, граф (09.05.1782—06.11.1856), сын гр. С. Р. Воронцова (1744—1832), посла в Англии, и Е. Ф. Сенявиной (ум. в 1784), участник наполеоновских войн, с мая 1823 г. новороссийский генерал-губернатор и полномочный правитель Бессарабской области, впоследствии — главнокомандующий Отдельным Кавказским корпусом, и наместник Кавказа, покоритель Дагестана, генерал-фельдмаршал, светлейший князь (1853). М. С. Воронцов прибыл к Варне 17 августа 1828 г., 29 сентября Варна была взята, и Воронцов возвратился к месту своей прежней службы.

¹¹² Что до Паскевича… — Паскевич Иван Федорович (08.05.1782— 20.01.1856), гр. Эриванский, генерал-адъютант, генерал-фельдмаршал, командующий Отдельным Кавказским корпусом. Во время русско-персидской и русско-турецкой войн 1827—1829 гг., командуя войсками, занял Каре, Поти, крепость Ахалцых и Эрзерум, за что в день заключения Адрианопольского мира 22.09.1829 г, был произведен в генерал-фельдмаршалы. Во время польской кампании 1831 г. сменил умершего гр. И. И. Дибича в должности командующего войсками во время польской кампании, по взятии Варшавы (26.08.1831) пожалован титулом светлейшего князя Варшавского, с марта 1832 г. наместник царства Польского с особыми полномочиями. Командовал русскими войсками при подавлении венгерского восстания в 1849 г. В 1853 г., в начале Крымской войны, на семидесятилетнего И. Ф. Паскевича были возложены обязанности главнокомандующего, но, контуженный в голову под Силистрией, он был вынужден отказаться от этой роли и вновь вступил в управление Царством Польским. Под началом И. Ф. Паскевича с молодости протекала служба Ф. А. Андро, мужа А. А. Олениной.

¹¹³…Как гений чистой красоты. — цитата из стихотворения А. С. Пушкина ‘К ***, посвященного двоюродной сестре А. А. Олениной, Анне Петровне Керн, рожденной Полторацкой (11.02.1800— 27.02.1879), дочери Петра Марковича Полторацкого (ок. 1775—после 1851) и Екатерины Ивановны Вульф (1781—02.03.1832). Впервые стихотворение было опубликовано в ‘Северных Цветах’ на 1825 г.

¹¹⁴ …Фрейлина — почетное придворное звание для девиц. Придворный штат 1796 г. предусматривал 12 фрейлин, в 1826 г. Николай I увеличил его до 36 девиц. Одни назначалась состоять при императрицах, другие — при великих княгинях, третьи — при великих княжнах, при этом первые считались старше вторых, а вторые — старше третьих. С 30 августа 1825 г. Анна Алексеевна Оленина состояла фрейлиной императриц Елизаветы Алексеевны и Марии Федоровны, а впоследствии — Александры Федоровны. Свой бриллиантовый шифр (вензель императрицы, носившийся фрейлинами на корсаже, на банте из голубой, ‘андреевской’, ленты) Анна Алексеевна завешала церкви, после се смерти он служил украшением иконы Божьей Матери в женском монастыре г. Корца (см. Устимович П. М. Ук. соч. С. 392).

¹¹⁵ …вверяет тайну — Вероятнее всего, речь идет об участии Алексея Алексеевича Оленина в Союзе благоденствия.

¹¹⁶ William и Helene — О ком идет речь, установить не удалось.

¹¹⁷ …милая добрая Marу — У О. Н. Оом: ‘Англичанка, подруга Анны Алексеевны Олениной’. Возможно, речь идет о Мэри Симпсон, которую А. А. Оленина упомянула в 1825 г. в числе своих подруг (РО РНБ, ф. 542, е. х. 941). Вероятно, она принадлежала к семье Роберта Симпсона (ок. 1749—1822), названного в воспоминаниях В. А. Олениной ‘задушевным другом’ ее отца (РО РНБ, ф. 542, е. х. 877). Р. Симпсон был преуспевающим доктором (на его могиле на Смоленском лютеранском кладбище помещена надпись: ‘От 25 благодарных семей’), ему принадлежал дом на Английской набережной (I Адмиралтейской части No 204).

¹¹⁸ И вот багряную рукою <…> Веселый праздник имянин. — Измененная цитата из ‘Евгения Онегина’ (V, XXV). В оригинале первый стих звучит так: ‘Но вот багряною рукою’.

¹¹⁹ …где тетушки мои — Оленины Варвара Николаевна (05.09.1771—05.04.1833) и Софья Николаевна (29.12.1775—05.07.1838), незамужние сестры А. Н. Оленина. В адрес-календаре на 1828 г. они упоминаются в числе ‘девиц, помещенных жительством с фрейлинами’. Колоритный портрет Софьи Николаевны сохранился в воспоминаниях Ф. А. Оома: ‘Между Олениными была сестра Алексея Николаевича, Софья Николаевна, старая фрейлина, проживавшая в Таврическом дворце. Невообразимо дурная собою, с физиономиею филина, она носила парик, к которому большою брошкою из гранатов (pave) прикалывала чепец. Помню, как раз, на елке в нашем доме, она неосторожно потянулась, чтобы осмотреть подарки, лежавшие около елки, зажгла чепец и вместе с ним и парик и, очутившись с голою головою, громко закричала: ‘Хер Иесус Кристус!’ Она была большая трусиха и в особенности пугалась, когда по вечерам возвращалась от Олениных в Тавриду (Таврический дворец. — Ред.), в четырехместной придворной карете с форейтором: тень последнего обгоняла карету. Тогда она хватала за руку свою подругу, старушку Анну Алексеевну Волконскую и кричала: ‘Княжна, видишь?’ — ‘Вижу’, — отвечала та и крестилась’. (Оом Ф. А. Ук. соч. С. 18—19).

¹²⁰ Зубовы — Зубов Александр Николаевич, граф (05.03.1797—20.11.1875), сын графа Николая Александровича Зубова (1763—1805), отставной полковник Кавалергардского полка, и его жена Наталья Павловна, рожденная кж. Щербатова (30.07.1801—15.10.1868). По свидетельству П. А. Вяземского, Н. П. Зубова была у Олениных и 2 мая, в день рождения Елизаветы Марковны (см. Предисловие. С. 10)

¹²¹ Хорунжий — первый офицерский чин (XIV класса) в казачьих войсках: соответствовал корнету в регулярной кавалерии и прапорщику в пехоте.

¹²² …к пленному дураку Наумову — Наумов Николай Павлович (31.12.1795—20.05.1862), чиновник Провиантского департамента Военного министерства, впоследствии тайный советник, позднее женился на кж. Анне Петровне Голицыной (26.11.1809—18.01.1886), сестре Василия Петровича Голицына (‘Рябчика’).

¹²³ …тронула Урусова — Один из восьми сыновей сенатора, обер-гофмейстера и члена Государственного совета кн. Александра Михайловича Урусова (12.11.1767—25.12.1853) и его жены Екатерины Павловны, рожденной Татищевой (1775—1855). Т. Г. Цявловская предполагала, что речь идет об ‘одном из пяти сыновей А. М. Урусова’ (Цявловская Т. Г. С. 268). Вероятно, из восьми молодых кн. Урусовых она исключила Александра, умершего в 1828 г., Ивана (р. 1812) и Григория (р. 1818). Участника этой игры она искала среди их братьев: Михаила (01.10.1802—16.12.1883), обер-офицера Л.-гв. Уланского полка, Павла (08.01.1807—18.01.1886), в 1828 г. поручика Л.-гв. Измайловского полка, Николая (29.02.1808—26.11.1843), поручика Л.-гв. Измайловского полка, адъютанта вел. кн. Михаила Павловича, Андрея (04.02.1809—14.03.1839) и Петра (30.05.1810—29.05.1890) Урусовых. Однако Л. А. Черейский с уверенностью называет лишь одного из них: Павла Александровича Урусова, впоследствии генерала от инфантерии (см.: Черейский Л. А. Пушкин и его окружение. Л., 1988. С. 456).

¹²⁴ …ужинать за особливой стол — По воспоминаниям А. П. Керн, ‘у Олениных ужинали на маленьких столиках, без церемоний и, разумеется, без чинов’ (Керн А. П. Ук. соч. С. 28).

¹²⁵ Гали<цын> Рябчик сидел возле меня — Голицын Василий Петрович (12.11.1800—24.11.1863), в 1828 г. штаб-ротмистр Л.-гв. Гусарского полка, адъютант генерала от инфантерии гр. Толстого, любитель музыки, знакомый М. И. Глинки, певец (тенор), впоследствии — харьковский предводитель дворянства, женат (с 1832 г.) на Софье Алексеевне, рожд. Корсаковой (22.10.1808—04.07.1858), художнице и издательнице.

¹²⁶ …об сажаемых ею цветах — Варвара Алексеевна Оленина вспоминала: ‘Матушка была страстная охотница до цветов, и Приютино не что иное было, как букет цветов’ (РО РНБ, ф. 542, е. х. 876).

¹²⁷ …Не засмеяться ль им, пока… — Измененная цитата из ‘Евгения Онегина’ А. С. Пушкина (VI. XXVIII).

¹²⁸ Сидели мы у круглаго стола — Над этой фразой, укладывающейся в размер пятистопного ямба, А. А. Оленина пометила: ‘Стих для будущей поэмы Грем’. По-видимому, Анна Алексеевна намеревалась написать поэму, посвященную А. П. Чечурину.

¹²⁹ Quentin Durward — Квентин Дорвард, герой одноименного романа Вальтера Скотта (1823, в русском переводе роман был опубликован в 1827 г.)

¹³⁰ …на солнечные часы — Солнечные часы были установлены на берегу пруда в приютинском парке, гранитный пьедестал их сохранился.

¹³¹ Дайте мне лук и стрелы… и оба юноши принесли мне их. — Стрельба из лука была в Приютине излюбленным развлечением. ‘Вам известно любезный Н<иколай> И<ванович>, — писал в 1819 г. А. Н. Оленин Н. И. Гнедичу, — что я сим оружием научился несколько владеть от некоторого отродия Татар, от Башкир, бывших некогда под моим начальством. Страсть моя к сему прекрасному и мужественному оружию заставила меня собрать довольно значащую коллекцию: луков или сайдаков, стрел или рожанцев, налучий и тул или колчанов, из всех почти стран света, в которых употребляются поныне лук и стрелы’ (Археологические труды А. Н. Оленина. СПб, 1881. Т. I. С. 58). В другом письме (к неизвестному лицу) А. Н. Оленин писал: ‘Я <...> 35 лет обращаюсь с луками, ибо это моя страсть с самого моего детства, у меня их перебывало конечно более ста, всякого рода, величины и вида…’ (там же. С. 70). Ф. Г. Солнцев вспоминает, что в Приютине ‘каждый мог заниматься чем угодно: гулять, ездить верхом, стрелять в лесу из ружей, пистолетов и из лука, при чем Алексей Николаевич показывал, как нужно натягивать тетиву’ (PC,1876. т. XV, С. 619). Последний сюжет запечатлен на акварели Л. Фрикке, датированной 1833 г. (Государственный Литературный музей в Москве), словно иллюстрирующей эти воспоминания.

¹³² …рожденья Марьи Феод<оровны> — Императрица Мария Федоровна (рожд. София Доротея, принцесса Вюртембергская), вдова Павла I, мать императора Николая I, родилась 14 октября 1759 г.

¹³³ …о приезде государя. — Николай I прибыл в Петербург из действующей армии утром 14 октября в связи с днем рождения Марии Федоровны.

¹³⁴ …милую Barett — Кж. Репнина Варвара Николаевна (1809—1891), фрейлина императрицы Александры Федоровны, писательница: автор записок ‘Из воспоминаний о прошлом’ (РА, 1870—1897), троюродная сестра А. А. Олениной. По словам О. Н. Оом, она ‘отличалась добротою и выдающимися добродетелями. <...> Скончалась в глубокой старости, раздав все свое состояние бедным’.

¹³⁵ …чудесную Алину — Волконская Александра Петровна, княжна (07.07.1804—01.06.1859), дочь кн. Петра Михайловича и кн. Софьи Григорьевны Волконских, троюродная сестра А. А. Олениной.

¹³⁶ ОН — Алексей Яковлевич Лобанов-Ростовский. 22 августа 1828 т. ‘за отличие в делах противу турок’ А. Я. Лобанов-Ростовский был награжден алмазными знаками к ордену св. Анны 2-й степени.

¹³⁷ И вновь знакомые мечты в душе уснувшей пробудила — Искаженная цитата из стихотворения Пушкина ‘Ты и Вы’, адресованного Анне Алексеевне (см. Приложение II: Стихотворные посвящения А. А. Олениной). В оригинале: ‘И все счастливые мечты В душе влюбленной возбудила’.

¹³⁸ …в английском магазине — знаменитый Английский магазин (основанный в 1789 г.), принадлежавший в это время В. Ф. Плинке и К. В. Никольсу, находился на углу Невского проспекта и Большой Морской улицы, в доме Васильчикова (современный адрес — Невский пр., д. No 16). ‘Английский магазин есть столица всех магазинов, — говорится в очерках ‘Письма провинциалки из столицы’, опубликованных в 1830 г. в ‘Северной пчеле’. — Не знаю, почему он называется Английским, ибо в нем продаются русские, французские, немецкие и всякие товары, бриллианты и глиняная посуда, золото, серебро, бронза, сталь, железо, посуда, всевозможные ткани для женских уборов и платья, все принадлежности дамского и мужского туалета, и… вместе с духами, помадою и кружевами, вино, ликеры, горчица и даже салат в банках… Тут охотничье ружье, там хрусталь, тут кисея, ситцы, там шелковые ткани, здесь мужские шляпы, там дамские нталианские, здесь кожаные чемоданы, ковры, тут бриллиантовые вещи и ордена, там иголки, здесь готовые платья, плащи, шинели… Непостижимое дело! Мне кажется, что этот магазин должен называться не Английским, а универсальным’.

¹³⁹ …уже генералом <…> орденом Св. Георгия — Орден Св. Георгия 4-го класса был пожалован А. Я. Лобанову-Ростовскому 29 сентября 1828 года, в генерал-майоры он был произведен в этот же день.

¹⁴⁰ …Я любила одного, уважала другого, первый стоит выше меня, другой ниже — Под ‘первым’ подразумевается, несомненно, кн. А. Я. Лобанов-Ростовский, в ‘другом’ следует, по-видимому, предполагать одного из двух главных героев задуманного А. А. Олениной романа — А. С. Пушкина или Н. Д. Киселева.

¹⁴¹ …траур сердца по <…> Императрице Марии — Императрица Мария Федоровна скончалась 24 октября 1828 г.

¹⁴² Государь приехал из армии 14 ноября… — описка: император Николай вернулся 14 октября.

¹⁴³ …отстоять дежурство — фрейлины дежурили у гроба покойной императрицы.

¹⁴⁴ …доктора Вольского — Вольский Семен Федорович, коллежский советник, состоящий при министре внутренних дел для особых поручений, доктор, впоследствии почетный лейб-медик, в 1834 г. статский советник, доктор медицины и хирургии, состоял старшим врачом при заведении Санкт-Петербургского приказа Общества призрения, почетный член Медицинского совета Министерства внутренних дел.

¹⁴⁵ …дело в том, что меня просватали, и теперь я не знаю, как мне быть — речь идет, очевидно, о партии, которую должен был составить А. А. Олениной П. Д. Дурново (см. запись от 29 апреля), между тем Анна Алексеевна не отвергла еще окончательно мысль о браке с Киселевым — как не рассталась еще, по-видимому, и В. Д. Полторацкая с надеждой женить брата на А. А. Олениной. Отголосок их бесед на эту тему слышится и в этой записи: ‘Но к щастью, не тот резон он бы мне дал, а тот, что имение его не позволяет в разстроенном его положении помышлять об супружестве…’

¹⁴⁶ Он будет… — А. А. Оленина имеет в виду Н. Д. Киселева.

¹⁴⁷ Репнины — Кн. Репнины-Волконские: кн. Николай Григорьевич (1778—07.01.1845), старший сын Григория Семеновича Волконского и кж. Александры Николаевны Репниной, двоюродный брат А. Н. Оленина, брат С. Г. Волконского, его жена Варвара Алексеевна, рожд. гр. Разумовская, их дети: Василий Николаевич (Basil), Варвара Николаевна (Varett), Александра Николаевна (1805—1836), в замужестве гр. Кушелева-Безбородко, Елизавета Николаевна (1817—1855), в замужестве Кривцова.

¹⁴⁸ …ездила в Москву, вновь повидала сестру. — 10 января 1829 г. Е. М. Оленина сообщала в одном из писем, что ждет ‘родин <...> Варюшки’ в конце месяца. Между тем после рождения племянницы Анна Алексеевна прожила в Москве еще 5 недель. По сообщению ‘Санкт-Петербургских ведомостей’, Петр Оленин вернулся из Москвы 27 или 28 февраля. Возможно, Анна Алексеевна и Елизавета Марковна возвратились в столицу вместе с ним, если нет — то немногим позднее, в начале марта.

¹⁴⁹ …о милой моей Алине — Речь идет об А. П. Волконской (см. примеч. No 135)

¹⁵⁰ …об Ольге — Речь идет об О. П. Строгановой (см. примеч. No 48).

¹⁵¹ ‘Я верно б кроме вас одной Невесты не искал иной’ — Измененная цитата из ‘Евгения Онегина’ А. С. Пушкина (IV, ХШ). В оригинале: ‘То верно б кроме вас одной…’

¹⁵² Gregoir — ангел — Оленин Григорий Никанорович (1797—25.07.1843), сын Никанора Михайловича Оленина и Екатерины Петровны, рожденной Савельевой, двоюродный дядя и муж (с 03.02.1823) Варвары Алексеевны Олениной, с 1827 отставной капитан Гвардейского Генерального штаба. В 1830 г. вступил в статскую службу чиновником по особым поручениям Министерства финансов, в 1832 г. камергер, помощник статс-секретаря Государственного совета, с 1840 г. — действительный статский советник. Варвара Алексеевна вспоминала: ‘Привлекательной наружности и свежести колорита, слишком даже хорошего для мужчины, белокурый, высокого роста, прекрасно сложенного, к тому благороднейшей и грациозной фигуры: руки прекраснейшие и сбивался лицом на покойника Императора Александра) Павловича) до такого градуса, что когда мы были в Вене, к Посланнику Татищеву адресовались с известным обыкновенным вопросом… но к великому огорчению общества, вопрос этот до него не касался…’ О сходстве Г. Н. Оленина с Александром I можно судить по бюсту Г. Н. Оленина, исполненному С. И. Гальбергом в Италии в 1827 г. (ГРМ).

¹⁵³ …познакомилась с Баратынским — Баратынский Евгений Абрамович (19.02.1800—29.06.1844), поэт. О знакомстве А. А. Олениной с Баратынским писал Пушкину из Москвы в Петербург 23 февраля 1829 г. П. А. Вяземский: ‘А мы, то есть я и Баратынский, танцевали в Москве с Олениною и, кажется, у них были элегические выходки’. Возможно, это знакомство состоялось 16 января, на балу у тетушки А. А. Олениной Варвары Марковны Мертваго, рожденной Полторацкой: в письме к жене из Москвы от 16.01.1829 г. П. А. Вяземский сообщал жене из Москвы о предстоящем бале у В. М. Мертваго, ‘которая на днях познакомилась со мною и звала, вероятно по сестре своей Олениной, приехавшей из Петербурга с дочерью.’

¹⁵⁴ …и Гурко — Речь идет об одном из братьев Гурко — Леонтии или Владимире Осиповичах. Гурко Леонтий Осипович (15.11.1783—04.05.1861), генерал-майор, в прошлом офицер Л.-гв. Семеновского полка, в 1812 капитан, командир Государевой роты, 22 апреля 1812 г. привел к присяге Петра Оленина. Его рассказы о войне 1812 г. вошли в ‘Собрание разных происшествий, бывших в нынешней войне с французами…’, составленное А. Н. Олениным и опубликованное П. И. Бартеневым в Русском Архиве. С 1811 г. женат на Варваре Дмитриевне, рожденной Полторацкой (16.06.1793—10.06.1838), племяннице Е. М. Олениной. Гурко Владимир Осипович (1795—24.01.1852), полковник, начальник штаба 5-го корпуса, в прошлом офицер Л.-гв. Семеновского полка, член тайного Военного общества (1818), впоследствии генерал от инфантерии, начальник всех резервных и запасных войск. Женат на Татьяне Алексеевне, рожденной баронессе Корф (ок. 1794—27.2.1840)

¹⁵⁵ …к Сонцову — Сонцов Петр Иванович, муж сестры Г. Н. Оленина — Екатерины Никаноровны. Помолвка состоялась 12 июля 1821 г. (РО РНБ, ф. 542, е. х. 874). О. Н. Оом ошибочно полагала, что речь идет о художнике Ф. Г. Солнцеве.

¹⁵⁶ …скоро праздник — Пасха, 14 апреля 1829 г.

¹⁵⁷ …жениха Дурнова — Дурново Павел Дмитриевич (06.03.1804—12.03.1864), сын обер-гофмейстера Дмитрия Николаевича Дурново (1769—1834) и Марии Никитичны, рожденной Демидовой, В 1829 г. подпоручик Л.-гв. Павловского полка, адъютант генерала от инфантерии Ф. Ф. Довре. Впоследствии тайный советник, гофмейстер. П. Д. Дурново возвратился в Петербург из действующей армии 31 января или 1 февраля 1829 г., после гибели под Варной старшего брата Николая (см. примеч. No 106) он остался единственным наследником значительного состояния (более восьми тысяч душ), дома на Английской набережной и известной дачи на Выборгской стороне. Несмотря на то, что брак Анны Алексеевны с П. Д. Дурново не состоялся, последний сохранил с Олениными дружеские отношения и посещал их в Петербурге и Приютине, 16 февраля 1840 г. он присутствовал на бракосочетании А. А. Олениной и Ф. А. Андро.

¹⁵⁸ В середу был бал… — 17 апреля 1829 г.

¹⁵⁹ …у графини Лаваль — Лаваль Александра Григорьевна (18.03.1772—17.11.1850), графиня, рожденная Козицкая, жена графа Ивана Степановича Лаваля (04.10.1761—20.04.1846), камергера, тайного советника.

¹⁶⁰ …прежде мы заехали к Дурновой — Мария Никитична Дурново жила в собственном доме на Английской набережной (1 Адмиралтейской части No 243, современный адрес — Английская набережная, д. No 16), Оленины заехали к Дурново перед балом у гр. Лаваль, знаменитый особняк которых находится в непосредственной близости от дома Дурново (1 Адмиралтейской части No 249: современный адрес — Английская набережная, д. No 4).

¹⁶¹ …бие — декоративный элемент дамского платья — оторочка, род выпушки.

¹⁶² …нещастная Алина — подразумевается неразделенная любовь кж. А. П. Волконской (о ней см. примеч. No 135) к гр. С. О. Корвин-Коссаковскому (о нем см. примеч. No 163): последний предпочел ей гр. Александру Ивановну Лаваль (21.10.1811—21.06.1886), на которой и женился 22 августа 1829 г., через четыре месяца после описываемых событий. Судьба ‘несчастной Алины’ оживленно обсуждалась в свете. Так П. А. Вяземский писал жене в 1830 г.: ‘Третьего дня сидел я утром у княжны Алины: она очень мила. Странное дело, что не идет замуж, то есть не выходит. Здесь опять заговаривают о Лопухине, но кажется, и похожего нет. Как я думаю, рада она, что не пошла за Коссаковского, женатого на Лаваль. Он так обрюзг, так отяжелел, что больше похож на саратовского помещика, чем на польского ‘фашьонабля’ (‘Звенья’, вып. VI, М. — Л., 1936. С. 228). В 1831 г. после нескольких печальных опытов неудачного сватовства кж. А. П. Волконская вышла замуж за П. Д. Дурново, прочившегося в женихи Анне Олениной в феврале 1829 г. А. О. Смирнова-Россет рассказывает в своих записках о замужестве Александры Волконской: ‘Ей было 25 лет, и она не была замужем, отец убедил ее выйти замуж за Павла Дмитриевича Дурново, он глуп и урод, она и вышла за него, чтобы успокоить отца. Когда приехала княгиня Софья Григорьевна из-за границы, она не могла примириться с мыслью, что Алина, которая знает по-латыни, по-гречески, училась у Раупаха, вошла в семью идиотов и выносит это с христианским смирением’ (Смирнова-Россет А. О. Ук. соч. С. 502).

¹⁶³ …черт Касаковской — Коссаковский (Корвин-Коссаковский) Станислав Осипович, граф (4.01.1795—14.05.1872), церемониймейстер, писатель, художник, в 1822—1827 гг. — первый секретарь русского посольства в Риме, в 1829 г. — первый секретарь русского посольства в Мадриде, председатель Герольдии Царства Польского, сенатор Царства Польского. С 22.08.1829 женат на А. И. Лаваль. Гр. С. О. Коссаковский прибыл из Вильны между 8 и 10 февраля и отбыл в Варшаву между 20 и 22 апреля. 17 апреля он присутствовал на балу у гр. Лаваль.

¹⁶⁴…за Лапухина — св. князь Лопухин Павел Петрович (1788, по другим данным 1790—23.02.1873), сын кн. Петра Васильевича Лопухина (1753—06.04.1827), председателя Государственного совета, и Екатерины Николаевны, рожд. Шетневой (1763—16.09.1839), генерал-майор, начальник 2-й Конно-егерской дивизии. Участник наполеоновских войн, член Союза спасения (1817), Союза благоденствия (член Коренного совета) и Северного общества (до 1822). После предварительного допроса по высочайшему повелению освобожден без последствий. Позднее — генерал-лейтенант, женат на Жанетте (Анне) Ивановне Бенкстерн, в первом браке гр. Алопеус.

¹⁶⁵ …Ванишь Варонцов — граф Воронцов Иван Илларионович (1790—1854), сын гр. Иллариона Ивановича (1760—1790) и гр. Ирины Ивановны, рожд. Измайловой (1768—1848), в 1825 г. камергер, действительный статский советник, чрезвычайный и полномочный посол в Мюнхене, затем — обер-церемониймейстер. Женат на Александре Кирилловне Нарышкиной (1817—1856), вторым браком — на баронессе де Пойни.

¹⁶⁶ …предлагали ея Панину — Панин Александр Никитич (1791—1850) — сын графа Никиты Петровича Панина (1770—1837), вице-канцлера, и графини Софьи Владимировны (1774—1844), рожденной Орловой, отставной офицер. Участник Отечественной войны 1812 г., офицер Кавалергардского полка (1817—1820), с мая 1825 г. — в отставке. С 27.04.1830 г. — чиновник для особых поручений при Попечителе Московского учебного округа кн. С. М. Голицыне. Позднее — помощник попечителя Харьковского учебного округа (1833—1838) и член Главного правления училищ (1838—1839).

¹⁶⁷ Сумасбродная Софья Григорьевна — Волконская Софья Григорьевна (19.08.1786—26.03.1869), светлейшая княгиня, рожденная княжна Волконская, жена кн. Петра Михайловича Волконского, сестра декабриста С. Г. Волконского, двоюродная сестра А. Н. Оленина, мать А. П. Волконской, статс-дама.

¹⁶⁸…Александрины Репниной — кж. Репнина Александра Николаевна, троюродная сестра А. А. Олениной (см. примеч. No 77).

¹⁶⁹ …за Кушелева-Безбородко vert-oeil — См. примеч. No 78. Возможно, прозвище vert-oeil (букв.: ‘зеленый глаз’) представляет собою игру слов: vert означает не только ‘зеленый’, но и ‘вольный, игривый’.

¹⁷⁰ …с другим братом, Gregoire — Кушелев Григорий Григорьевич, граф (1802—1855), капитан гвардейской Конной артиллерии, флигель-адъютант. Участник войны с Турцией 1828—1829 гг. Впоследствии генерал-лейтенант, член Военного совета, женат на Екатерине Дмитриевне рожденной кж. Васильчиковой (1811—1874).

¹⁷¹ …Сантиментальная корова Багреева — Фролова-Багреева Елизавета Михайловна (05.09.1799—23.03.1857), единственная дочь гр. Михаила Михайловича Сперанского (01.01.1772—11.02.1839) и его жены, англичанки Элизабет Стевенс (ум. 06.11.1799), статс-дама императрицы Елизаветы Алексеевны, писательница. В 1822 г. вышла замуж за Александра Александровича Фролова-Багреева, Черниговского гражданского губернатора, затем члена совета министра финансов (1824) и сенатора. Называя ее ‘сентиментальной’, А. А. Оленина иронизирует, по-видимому, над нею как автором ‘Чтения для малолетних детей’ (СПб., 1828). Впоследствии, по смерти сына, убитого на дуэли, Е. М. Фролова-Багреева предалась религиозному мистицизму, после паломничества к Святым Местам она поселилась за границей, посвятив себя литературной деятельности: ею написан ряд книг о России на французском языке, изданных во Франции, и воспоминания об отце, M. M. Сперанском.

¹⁷² …К<нязю> Петру — Волконскому Петру Михайловичу, светлейшему князю (26.04.1776—26.08.1852). Кн. П. М. Волконский — сын кн. Михаила Петровича Волконского и Елизаветы Петровны, рожд. кж. Макуловой, личный друг Александра I, генерал-адъютант, основатель и начальник (до 1823) Главного штаба, министр двора (1826—1852). Женат на Софье Григорьевне, рожденной кж. Волконской. Дети: Дмитрий (1805—1859), женат на Марии Петровне Кикиной (1816— 1856), Григорий (1808—1882), женат на Марии Александровне Бенкендорф (1820—1888) и Александра (Алина), замужем за П. Д. Дурново. С Олениными семья кн. П. М. Волконского связана родством (Софья Григорьевна — двоюродная сестра Алексея Николаевича) и службой (кн. П. М. Волконский в качестве министра двора был непосредственным начальником А. Н. Оленина).

¹⁷³ …у Зенеиды — Волконская Зинаида Александровна, княгиня (03.12.1789—05.02.1862 н. с.), рожденная кж. Белосельская-Белозерская, замужем за кн. Никитой Григорьевичем Волконским (09.07.1781 — 18.12.1841), двоюродным братом Алексея Николаевича Оленина, генерал-майором свиты, состоявшим по министерству иностранных дел. З. А. Волконская — хозяйка литературно-музыкального салона, писательница, поэтесса, автор музыкальных сочинений. В конце февраля 1829 г. уехала в Италию, где приняла католичество.

¹⁷⁴ …его голос — Имеется в виду кн. А. Я. Лобанов-Ростовский.

¹⁷⁵ …у нового посла Дюка Mortemare — де Мортемар Казимир Луи-Виктюрниен, герцог де Рошешуар, принц де Тоннэ Шарант (20.03.1787—01.01.1875), участник наполеоновских войн, генерал, французский посланник в России (март 1828—1833, с перерывами). По назначении послом де Мортемар выехал в апреле 1828 г. к театру русско-турецкой войны, чтобы сопровождать Николая I в его поездке в действующую армию. Затем он вернулся в Париж и прибыл в Петербург лишь в конце февраля 1829 г. При въезде в российскую столицу герцогу де Мортемару в знак особого благоволения императора, вызванного расположением герцога к России, был вручен орден св. Андрея Первозванного.

¹⁷⁶ …Mme Ste Aldegonde, sa belle soeur и жена человека, который <…> входит в нашу службу — речь идет о невестке французского посланника и его супруги, рожденной графини Вирджинии де Сент-Альдегонд (1792—1878), ‘римской красавицы’, как называл ее кн. П. А. Вяземский — о жене ее брата, графа К. Ф. де Сент-Альдегонда. Последний был принят на русскую службу в Гвардейский генеральный штаб полковником и 6 декабря 1830 г. произведен в генерал-майоры с зачислением в свиту. Состоял членом Совета и Ученого комитета Корпуса горных инженеров. Уволен со службы по собственному прошению 7 июля 1840 г.

¹⁷⁷ ОН… — А. Я. Лобанов-Ростовский.

¹⁷⁸ …брат бесподобной Алины Паниной — Панина Александра Сергеевна, графиня (1800—1873), рожденная Толстая, жена гр. Александра Никитича Панина. Ее брат — Владимир Сергеевич Толстой (10.05.1806—27.02.1888), прапорщик Московского пехотного полка, член Южного общества (1824). Осужден по VII разряду и по конфирмации 10.07.1826 г. приговорен к двум годам каторжных работ, 22.08.1826 срок сокращен до одного года. 15.06.1829 г. определен рядовым на Кавказ, где участвовал в войне с Турцией. В 1847 г. освобожден от секретного надзора. Уволен от военной службы в чине есаула в 1848 г. Впоследствии чиновник по особым поручениям при кавказском наместнике кн. М. С. Воронцове, затем при H. H. Муравьеве.

¹⁷⁹ …как Чернышев — Чернышев Захар Григорьевич, граф (14.12.1797—май 1862), сын гр. Григория Ивановича Чернышева (30.01.1762—02.01.1831), обер-шенка, и Елизаветы Петровны, рожденной Квашниной-Самариной (29.03.1773—16.02.1828), ротмистр Кавалергардского полка. Член петербургской ячейки Южного общества (1825), участвовал в деятельности Северного общества. Осужден по VII разряду, приговорен к двум годам каторжных работ, 22.08.1826 срок сокращен до одного года. 09.04.1829 определен рядовым в Нижегородский драгунский полк. В 1834 г. уволен в отставку подпоручиком. В 1856 г. по амнистии восстановлен в правах с возвращением графского титула. В том же году выехал за границу. Умер в Риме. Женат на Екатерине Алексеевне Тепловой.

¹⁸⁰ Бибиков тоже увивался… — О ком из многочисленных Бибиковых идет речь, судить трудно.

¹⁸¹ Сегодни имянины Государыни — Тезоименитство императрицы Александры Федоровны отмечалось 21 апреля, в этот же день праздновалось рождение великого князя Александра Николаевича, несмотря на то, что он появился на свет 17 апреля.

¹⁸² …жениха Матвея Велиурскаго — Виельгорский Матвей Юрьевич, граф (05.04.1794—21.11.1866), сын гр. Юрия Михайловича Виельгорского (1755—1809), бывшего польского посланника в Петербурге, затем (до 1804) сенатора русской службы, и тр. Софии Дмитриевны, рожденной Матюшкиной (1755—1796). Участник войны 1812 г. и заграничных походов, коллежский советник, камергер, впоследствии — шталмейстер, с 1856 г. состоял последовательно при императрицах Александре Федоровне и Марии Александровне, член комитета управления Императорскими Санкт-Петербургскими театрами, виолончелист, композитор и музыкальный деятель, один из учредителей (1859) Русского музыкального общества. Дом гр. Матвея Юрьевича и его брата, гр. Михаила Юрьевича (31.10.1788—28.08.1856) Виельгорских был знаменит музыкальным салоном. Гр. Матвей Виельгорский завещал Петербургской консерватории свою обширную музыкальную библиотеку. Женат не был. Умер в Ницце.

¹⁸³ …с Урусовой — Урусова Софья Александровна, княжна (06.04.1804—17.07.1889), дочь А. М. и Е. П. Урусовых, фрейлина (с 1827 г.), известная красавица, фаворитка Николая I, в замужестве (с 1833) кн. Радзивил. Муж — кн. Леон Людвигович Радзивилл (1808—1885), поручик Л.-гв. Гродненского гусарского полка.

¹⁸⁴ …обедала у Александрии Кушелевой — Кушелева-Безбородко Александра Николаевна, графиня, рожд. кж. Репнина-Волконская, жена гр. Александра Григорьевича Кушелева-Безбородко (см. примеч. No 77 и 78).

¹⁸⁵ Лиза Вяземская за Алек<сандра> Хитрово — Хитрово Александр Николаевич (1805—1865), впоследствии Смоленский вице-губернатор, женат на кж. Елизавете Николаевне Вяземской, дочери кн. Николая Григорьевича Вяземского (1767—1846) и кн. Екатерины Васильевны, рожд. Васильчиковой.

¹⁸⁶ К<няжна> Хованская за Кокошкина — Хованская Софья Сергеевна, княжна, замужем за Кокошкиным Сергеем Александровичем (1796—1861), флигель-адъютантом, впоследствии сенатором, генерал-адъютантом.

¹⁸⁷ …дуру сестру Кушелева, Лабанову — Лобанова-Ростовская Александра Григорьевна, княгиня, рожденная гр. Кушелева, дочь гр. Григория Григорьевича Кушелева (1754—1833). Замужем за кн. Алексеем Александровичем Лобановым-Ростовским (1786—1848), Рязанским гражданским губернатором, сенатором.

¹⁸⁸ …предложил руку свою Сиверсовой — по мнению О. Н. Оом, ‘Сивере, гр., вероятно, одна из четырех дочерей гр. Егора Карловича (1779—1827), генерал-лейтенанта, директора инженерного училища, и жены его Эмилии, рожд. фон Крюденер’.

¹⁸⁹ William и <нрзб> Forrester — О ком идет речь, установить не удалось. Вероятно, это William и Helene, которые упоминались выше (с. No 116)

¹⁹⁰ …я была у Андерsона — О ком идет речь, установить не удалось, отметим, однако, что Анна Алексеевна упоминает в своем дневнике ‘m-me Андерсон’, няню своей племянницы Ольги, а в ее бумагах сохранился список стихотворения П. А. Вяземского ‘Черные очи’, сделанный неким Томасом Андерсоном, эсквайром, для г-жи Томас Андерсон (РО РНБ, ф. 542, е. х. 958).

¹⁹¹ …у Алины, которая уехала с Государыней прежде в Варшаву <на> коронование, а там на месяц в Берлин. — Имеется в виду кж. А. П. Волконская, сопровождавшая императрицу на коронование Николая I в Варшаве, которое происходило 12 мая 1829 г. (по конституции, данной Польше Александром I, русские цари короновались в качестве польских королей). Затем императрица с наследником выехала в Берлин.

¹⁹² …Первого мая — блестящая прогулка… — Первого мая происходило ежегодное традиционное гуляние в Екатерингофе. В одном из путеводителей пушкинского времени о Екатерингофском гулянии говорилось: ‘Коляски тянутся туда лентою, и вся роскошь русских бар выказывает там то, что у нея есть самого блестящего. Кавалькады скачут между экипажами, пешеходы заполняют дорожки, — кажется, что вся столица отправилась в Екатерингоф, чтобы приветствовать первый луч весеннего солнца’ (Пушкинский Петербург. Л., 1949. С. 348).

¹⁹³ …его мать умерла — Кн. Александра Николаевна Лобанова-Ростовская, рожд. кж. Салтыкова, умерла в Москве 4 мая 1829 г.

¹⁹⁴ …утешить несчастных Паниных, которые потеряли Адель, свою сестру — Речь идет об умершей в 1829 г. гр. Аделаиде Никитичне Паниной (р. 1798), дочери гр. Никиты Петровича Панина и гр. Софьи Владимировны, рожденной гр. Орловой (1774—1844), сестре гр. А. Н. и В. Н. Паниных (cм. примеч. No 166), а также гр. Софьи Никитичны (1797—1833) и Веры Никитичны (1808—1841) Паниных.

¹⁹⁵ …знаменитый Гумбольдт — Гумбольдт Александр Фридрих Генрих. (14.09.1769—06.05.1859), барон — ученый, географ, естествоиспытатель, ботаник, физик, зоолог, путешественник. По вызову Николая I в 1829 г. предпринял путешествие по России, посетил Урал, Семипалатинск и берега Каспийского моря. Гумбольдт прибыл в Петербург 18 апреля 1829 г. При посещении дома Олениных Гумбольдт, по словам Ф. Г. Солнцева, заметил, что ‘объехал оба земные полушария и везде должен был только говорить, а здесь с удовольствием слушал’ (Солнцев Ф, Г, Ук. соч., PC. Т. XV. С. 620). Анна Алексеевна вспоминала о визите бар. А. Ф. Г. Гумбольдта в своих мемуарах (с. 232 настоящего издания).

¹⁹⁶ …M-lle Ярцевой — Ярцева Любовь Васильевна (1811—1867), фрейлина. С 1830 г. замужем за св. кн. Александром Аркадьевичем Суворовым (1804—1882). В архиве Олениных сохранился лист из альбома со стихами кн. Сергея Григорьевича Голицына (Фирса), адресованными Л. В. Ярцевой:

Ты хочешь знать, мой нежный друг.

Зачем я при тебе рабею.

Зачем, как пламя, вспыхну вдруг

И подойти к тебе не смею.

Ну как догадки не иметь,

Я раб твой, как мне не рабеть.

Внизу карандашом приписано: ‘Сержъ Голицынъ a Mme Ярцевъ plus Princesse Суворовъ’. (PO РНБ, ф. 542, е. х. 960). Описанный А. А. Олениной эпизод нашел отражение в стихах кн. С. Г. Голицына (1829), положенных на музыку М. И. Глинкой (романс ‘Забуду ль я?’):

Забуду ль я волшебство слов твоих,

Младую грудь они так волновали,

И взор очей небесно-голубых.

Моей любви и радость и печали.

Забуду ль я насмешливый укор,

Ах, может быть на гибель обреченный.

Ты скоро мой узнаешь приговор,

Что за тебя я пал в бою сраженный.

(РО РНБ, архив М. И. Глинки, е. х. 10, я. 60—61).

Другая версия этой драматической ситуации изложена П. А. Вяземским, писавшим о Л. В. Ярцевой жене: ‘Ты о ней расспрашиваешь: ты видишь, что она, по крайней мере услужлива. Не знаю, с чего ты взяла, что она inconsidre (легкомысленна)! Здесь про нее и слуха нет об этом. Голицыну она просто сказала шутя, что если он в армию не поедет, уже просившись в службу, то подумают, что он струсил. Так мне это рассказали Карамзины. В ней вовсе нет и монастырского простосердечия или простонравия. Напротив, она одна из блестящих держав здешнего общества и почетностей Зимнего дворца’ (‘Звенья’, вып. VI. М. — Л., 1936. С. 249). Впрочем, Вяземский, по его собственному признанию, был слегка увлечен Ярцевой: ‘Я чуть не изменяю Россети для Ярцевой…’ — пишет он жене 19 апреля 1830 г. Сама же ‘Россети’ дает ей убийственную характеристику: ‘вероломная жена, неблагодарная дочь, дурная сестра, несправедливая мать’. (А. О. Смирнова-Россет. Ук. соч. С. 188). А. С. Пушкин также не разделял мнения Вяземского: ‘С<уворова> очень глупа, и очень смелая кокетка, если не хуже’, — заметил он в своем дневнике в 1834 г. (XII, 320). К чести кн. С. Г. Голицына следует заметить, что чувство юмора не изменило ему и в этой любовной коллизии: ‘Преуморительно он написал, и еще уморительнее рассказывает повесть об определении своем в действующую армию, — свидетельствует Ф. П. Фонтон. — Предмет этой повести есть одна из четырех прелестных воспитанниц Екатерининского института, принятых теперь ко двору…’ (Ф. П. Фонтон. Воспоминания, т. II.— Лейпциг, 1862. С. 17).

¹⁹⁷ …молодой Титов — Титов Владимир Павлович (28.02.1807— 15.09.1891) — литератор, участник кружка ‘любомудров’, сотрудник ‘Московского вестника’, чиновник Московского архива Министерства иностранных дел (1823—1828) и Азиатского департамента (с 1827 г.) — сослуживец А. А. Оленина. Впоследствии — генеральный консул в Дунайских княжествах, посланник в Константинополе и Штутгарте, председатель Археографической комиссии, член Государственного совета. Женат на гр. Елене Иринеевне Хрептович. Автор повести ‘Уединенный домик на Васильевском’ (‘Северные цветы’, 1829), написанной на основе услышанной от Пушкина ‘Сказки про черта, который ездил на извозчике на Васильевский Остров’. Выведен Пушкиным под именем Вершнева в наброске повести ‘Мы проводили вечер на даче’ (1835).

¹⁹⁸ …граф Комаровский — Комаровский Егор Евграфович, граф (28.05.1803—07.10.1875), поручик Л.-гв. Конного полка, впоследствии надворный советник, цензор Петербургского комитета иностранной цензуры. Женат (с 1830 г.) на Софье Владимировне, рожд. Веневитиновой (13.08.1808—13.07.1877).

¹⁹⁹ …до его сестры — Комаровская Анна Евграфовна, графиня (30.07.1806—03.03.1872). Замужем за Сергеем Павловичем Шиповым (05.02.1789—13.08.1876), участником Отечественной войны, членом Союза спасения и Союза благоденствия, впоследствии генерал-адъютантом, сенатором.

²⁰⁰ …если бы мечты Варвары могли исполниться… — Как явствует из записи, сделанной между 19 и 26 апреля 1829 г., В. А. Оленина мечтала видеть Анну Алексеевну женою гр. М. Ю. Виельгорского. Матвей Юрьевич Виельгорский впервые посетил Олениных 5 мая 1829 г.

²⁰¹ …чтобы поговорить о своей смерти, которая, — я полагаюсь в этом на Бога — еще далека — Эти строчки дневника противоречат воспоминаниям Ф. Ф. Вигеля, восхищавшегося стойкостью, с которой Елизавета Марковна переносила свои частые недомогания: ‘Склонность, о которой сейчас говорил я (к балагурству — Л. А., В. Ф.), и любовь к общежитию побеждали в Елизавете Марковне самые телесные страдания, коим так часто была она подвержена. Часто, лежа на широком диване, окруженная посетителями, видимо мучась, умела она улыбаться гостям. Я находил, что тут и мужская твердость воли и ангельское терпение, которое дается одним только женщинам. Ей хотелось, чтобы все у нее были веселы и довольны…’ (Ф. Ф. Вигель. Записки. Т. 2. М., 1928. С. 47.). В то же время А. Д. Блудова вспоминала: ‘Когда я ее знала, она была благоразумною, практическою женщиной, большого роста, массивною, с правильными чертами, здоровыми нервами, хотя уже старою, и ничего не высказывалось в ней нервного, похожего на восприимчивость и раздражительность воображения’ (Блудова А. Д. Воспоминания и записки гр. А. Д. Блудовой. — ‘Заря’, 1871, кн. 3, отд. 1. С. 11). Е. М. Оленина скончалась через 10 лет, в 1838 г.

²⁰² ‘За днем проходит день, следов не оставляет…’ — Источник цитаты установить не удалось.

²⁰³ …Екатерингоф — местность за Калининым мостом по Петергофской дороге, где находился деревянный дворец, окруженный парком, заложенным в 1711 г. в честь морской победы над шведами, одержанной в Кронштадском заливе в мае 1703 года. Петр I подарил эту землю своей жене Екатерине I и назвал Екатерингофом. Долгое время Екатерингоф был заброшен. В 1804 г. по распоряжению Александра I Екатерингоф перешел в ведение городских властей. Благоустроенный в 1820 г., екатерингофский парк превратился в излюбленное место публичных гуляний.

²⁰⁴ …к этим тупицам Кушелевым — Имеются в виду гр. Григорий Григорьевич и гр. Екатерина Дмитриевна Кушелевы (см. примеч. No 170). Резкая характеристика, данная им А. А. Олениной, перекликается с воспоминаниями о них М. Ф. Каменской (см. Каменская М. Ф. Воспоминания. М., 1991. С. 247—248).

²⁰⁵ …Варетт — Речь идет о Варваре Николаевне Репниной (см. примеч. No 134).

²⁰⁶ …M-lle Козлова — Козлова Александра Ивановна (16.01.1812—07.11.1903), дочь поэта И. И. Козлова и Софьи Андреевны, рожд. Давыдовой. Прекрасно образованная и отлично владевшая иностранными языками, А. И. Козлова обладала острым умом и тонким литературным вкусом. Согласно изустному преданию, Пушкин танцевал с ней мазурку у Лавалей ‘в пику Олениной’ (См. ‘Рукою Пушкина’. М.—Л., 1935. С. 324).

²⁰⁷ …Штоля, художника-флориста — Штолль Леопольд, художник, писал цветы маслом и акварелью. Уроженец Голландии, работал в Кракове и Варшаве, Санкт-Петербурге и Вене. С 1830 (1829?) по 1834 гг. состоял художником Петербургского ботанического сада.

²⁰⁸ …белые пуговицы — Белые (серебряные) металлические пуговицы на мундире полагались чиновникам ведомства иностранных дел. Намеком на мундир этого ведомства служил распространенный комплимент, которым отмечались дипломатические способности: ‘Вам надо дать белые пуговицы’ (Л. Е. Шепелев. Титулы, мундиры, ордена. Л., 1991. С. 144).

²⁰⁹ …Фишера — Фишер Федор Богданович (1780—1854), ботаник. Родом из Пруссии. По окончании курса естественных наук в Галле приехал в Россию: в 1812 г. — адъюнкт в Московском университете, директор приобретшего европейскую известность Горенского ботанического сада графа А. К. Разумовского. С 1823 г. — директор Петербургского ботанического сада.

²¹⁰ …Алексей недавно уехал в наше поместье — В списке приехавших в столицу 30 июля 1829 года в ‘Санкт-Петербургских ведомостях’ указано, что А. А. Оленин возвратился из Москвы. Очевидно, он ездил в одно из имений Московской губернии, где в Клинском уезде Оленины владели селом Богородским, деревнями Тимоново, Березники и Высокое, по 8-й ревизии в подмосковных за Олениными числилось в обшей сложности 262 души.

²¹¹ …мост через Неву — с осени 1827 г. до начала 1831 гг. Оленины жили в доме кн. П. Г. Гагарина на Дворцовой набережной (современный адрес — Дворцовая набережная, д. No 10), Анна Алексеевна имеет в виду наплавной Троицкий мост.

²¹² …лет сорок — Матвею Юрьевичу Виельгорскому было в это время тридцать пять лет.

²¹³ …Его безупречная репутация — О. Н. Оом в комментариях замечает: ‘В молодости (в 1820 г.) граф Матвей Юр<евич> был помолвлен с бар. Е. Г. Строгановой (ум. 1832), но вскоре после помолвки заболел и брак расстроился, что вызвало много толков в петербургском обществе’.

²¹⁴ …Какое прекрасное заведение! — Речь идет о Ботаническом саде.

²¹⁵ …моя кузина Марфа — Коханеева Марфа Федоровна — по свидетельству Ф. А. Оома, племянница А. Н. Оленина, родом с Украины (в письме к А. Н. Оленину от 9 сентября 1827 г. Н. И. Гнедич кланяется ‘доброй землячке Марфе Федоровне’). С юности жила в доме Олениных, Елизавета Марковна завещала ей 5000 рублей (РО РНБ, ф. 542, е. х. 615, л. 4 об.). После смерти А. Н. Оленина переехала к Анне Федоровне Оом и скончалась в ее доме. Ф. А. Оом вспоминал: ‘Фамилия ее, Коханеева, была известна немногим, а Марфу Федоровну знало почти все высшее петербургское общество. Добрейшая, но беззаботная душа, она, правда, ничего в жизни своей не создала, была вполне бесполезна’.

²¹⁶ …и мадам Адам, урожденная Полторацкая, другая моя кузина — по-видимому, жена инженера Егора Андреевича Адама (1799—1860-е гг.), построившего на Неве участок набережной с большой гранитной пристанью и египетскими сфинксами перед зданием Академии художеств (1831). Е. А. Адам построил также ряд мостов в Петербурге: Театральный, Большой Конюшенный, Певческий, Демидов).

²¹⁷ …Иванов, придворный певчий. Боже, какой прекрасный тенор! — Иванов Николай Кузьмич (1809, по другим данным 1810—1880), с 1830 г. учился в Италии, получил ангажемент в Париже, где решил остаться. За это Николай I запретил ему въезд в Россию. Впервые познакомил Парижское общество с музыкой своего друга М. И. Глинки. Берлиоз восхищался его интерпретацией русских романсов. А. П. Керн вспоминает: ‘Бывая у Дельвига, Иванов певал его ‘Соловья’ и своим мягким, симпатичным голосом придавал этому романсу ту прелесть и значение, которых жаждал поэт’ (Керн А. П. Ук. соч, С. 68). Н. К. Иванов умер в Болонье.

²¹⁸ …Ее малышка прелестна — дочери В. А. Олениной Ольге в это время было пять месяцев.

²¹⁹ …утром в день смерти бедной немки Виельгорский приехал к ней, так как она живет в доме моей тетушки Волконской — гр. М. Ю. Виельгорский приехал к Варваре Алексеевне Олениной, жившей в доме ее тетушки, кн. Софьи Григорьевны Волконской на Мойке (современный адрес — наб. р. Мойки, д. No 12). В 1836 г. в этом доме поселился А. С. Пушкин.

²²⁰ …перечитала страницу 90 своего журнала — Запись на с. 90: ‘Я обречена, мне кажется, быть одной и проводить жизнь не занимая собою никого. Без цели, без желаний, без надежд. Кажется даже не пройти жизнь мою: все, планы, что я делала, все рушились до сих пор без успеха. Надежды, как легкой пар, исчезли, от любви остались одни воспоминания, от дружбы, одни regrets (сожаления)’.

²²¹ Жеорж Меендорф — Мейендорф Егор Казимирович, барон (1795—1879), действительный статский советник, участник войны 1812 г., в 1828 г. состоял ‘при собственной Канцелярии Ее Императорского величества Государыни Императрицы Марии Федоровны’ — ‘у исправления письменных дел’. Позднее женился на гр. Софье Густавовне Стакельберг (1806—1891).

²²² …сочинил в честь Прию<тина> и мне стихи. — См. Приложение II.

²²³ …еждю верхом с Григорием — Имеется в виду Григорий Никанорович Оленин.

²²⁴ …мраморную комнату — по-видимому, описываемые события происходили в доме В. А. и Г. Н. Олениных (наб. р. Фонтанки, д. No 97), куда они привезли свою заболевшую дочь из Приютина.

²²³ …3 черкеса и офицер армейский тоже черкес. Они были очень милы и двое из них делали разные штуки на лошадях. — Этот эпизод запечатлен на рисунке А. Н. Оленина (?), исполненном пером в альбоме, ныне хранящемся в ГРМ: ‘Военные Черкесские упражнения, произведенные родственниками Шу-Карнова в честь П. А. Оленина по прямой приютинской дороге в 7-ой день июля 1829 года’.

²²⁶ Хозрев-Мирза, Сын Абаса мирзы — Хозрев-мирза (1813— 1875) — седьмой сын Аббас-мирзы, внук Фатх-Али, шах-ин-шаха Ирана, прибыл в Петербург 4 августа 1829 г. для принесения извинений за избиение в Тегеране 30 января 1829 г. русской миссии с А. С. Грибоедовым во главе. ‘Прием, ожидавший Хосров-мирзу в столице, — замечает его биограф, — превзошел всякие ожидания и ясно свидетельствовал, как легко мы прощаем всякие обиды и оскорбления, не исключая и тех случаев, когда ими затрогиваются национальная честь и самолюбие’ (Ад. П. Берже. Хосров-мирза. — Русская старина, 1879. Т. XXV, июнь. С. 342). Пребывание Хозрев-мирзы в Петербурге продлилось до 18 октября.

²²⁷ …было 10 большое представление — 10 августа принц Хозрев-мирза представлялся ‘их императорским величествам государю императору и государыне императрице в публичной аудиенции’, — сообщала ‘Северная пчела’. ‘По выходе от государя, Хосров-мирза был приглашен в малую тронную, где государыня стояла перед последнею ступенью, статс-дамы и фрейлины по правую, а чины двора по левую сторону трона’ (Ад. П. Берже. Хосров-Мирза. — PC, 1879. Т. XXV, июнь. С. 347)

²²⁸ Он молод и довольно хорош — Хозрев-мирзе было 16 лет, по свидетельству современников, он ‘был среднего роста, строен, имел очаровательные глаза и необыкновенно приятную улыбку, обладал живостью в разговоре, и был замечательно приветлив в обхождении’ (Ад. П. Берже. Хосров-мирза. — PC, 1879. Т. XXV, июль. С. 414). Судьба персидского принца была драматична: после смерти Аббаса-мирзы (1833) и Фатх-Али-шаха (1834) Хозрев-мирза был ослеплен по приказу Мамед-шаха — старшего брата, унаследовавшего дедовский престол.

²²⁹ Потоцкой дал бал 17… — Потоцкий Станислав Станиславович, граф (1787—03.07.1831), сын гр. Станислава Феликсовича Потоцкого (1752—1805) и кж. Юзефины Мнишек, участник Отечественной войны, генерал-адъютант, обер-церемониймейстер, тайный советник. Женат на Екатерине Ксаверьевне, рожденной гр. Браницкой.

²³⁰ …с гр<афиней> Фикельмон урожденной Хитровой — Фикельмон Дарья Федоровна, графиня (14.10.1804—10.04.1863 н. с), рожд. Тизенгаузен, младшая дочь Е. М. Хитрово, внучка М. И. Кутузова, жена (с 1821) графа Шарля-Луи Фикельмона (23.03.1777—06.04.1857 н. с), австрийского посланника в Петербурге (июль 1829—1839), впоследствии австрийского министра иностранных дел, литератора, публициста. Салоны гр. Д. Ф. Фикельмон и ее матери Е. М. Хитрово в здании австрийского посольства, помешавшегося в доме Салтыковых на Дворцовой набережной (современный адрес — Дворцовая наб., д. No 4) были в числе самых известных в Петербурге.

²³¹ …с Мирза Сале — Мирза-Салех — статс-секретарь Аббас-мирзы.

²³² …он едет в свою деревню улаживать дела — Г. Н. Оленин едет в свое имение Староживотинное (Животворное), расположенное в Воронежской губернии, на р. Воронеж.

²³³ …с графом Ферзеном — Ферзен Павел Карлович, граф (16.02.1800—22.02.1884), поручик Кавалергардского полка. В 1829 г. тайно обвенчался с гр. О. П. Строгановой, за что был переведен в Свеаборгский батальон, затем в Киевский гусарский полк. В 1830 г. в составе Кирасирского Ее Величества полка принимал участие в подавлении польского восстания и после взятия Варшавы возвращен в Кавалергардский полк. В 1833 г. уволен в отставку по болезни. С ноября 1836 г. — чиновник по особым поручениям при министре императорского двора, надворный советник, в 1862 г. — обер-егермейстер, действительный статский советник. На царской охоте близ станции Малая Вишера Николаевской ж. д. 29 декабря 1870 г. неосторожным выстрелом гр. П. К. Ферзена был убит егермейстер В. Я. Скарятин. После этого гр. Ферзен был окончательно уволен от службы. Гр. О. П. Строганова умерла в 1837 г., оставив ему двух детей: Павла (р. 1830) и Софию (р. 1832). Вторым браком гр. Ферзен был женат на Елизавете Федоровне фон Раух.

²³⁴ …отъезд в Городню — Городня — подмосковное имение кн. Н. П. Голицыной, бабки гр. О. П. Строгановой по материнской линии: поместье близ Калуги с усадебным домом, проект которого приписывается А. Н. Воронихину.

²³⁵ …ее поджидает Бреверн — Бреверн Алексей Иванович, ротмистр Л.-гв. Конного полка (первый офицерский чин получил 03.03.1817). За участие в похищении гр. О. П. Строгановой переведен 11 августа 1829 г. из Л.-гв. Конного полка в Павлоградский гусарский тем же чином. В 1830 г. возвращен в Л.-гв. Конный полк, в 1833 г. произведен в полковники. В 1835 г. пожалован во флигель-адъютанты, с 1839 г. командир Финляндского драгунского полка.

²³⁶ Тайцы — усадьба под Гатчиной (архитектурно-парковый ансамбль с дворцом, сооруженным по проекту И. Е. Старова в 1774— 1778 гг.) близ Красного Села, традиционного места летних войсковых учений, Тайцы принадлежали сослуживцам гр. П. К. Ферзена по Кавалергардскому полку — корнетам, братьям Петру (1808—1862) и Павлу (1809—1858) Григорьевичам Демидовым.

²³⁷ …Саломирский-старший — Соломирский Павел Дмитриевич (1801—1861), побочный сын русского посла в Вене — Дмитрия Павловича Татищева и вдовы обер-бергмейстера, Натальи Алексеевны Колтовской, рожд. Турчаниновой, владелицы Пермских ‘Турчаниновских’ железных заводов. С декабря 1816 г. — корнет, в 1828 г. — ротмистр, с апреля 1833 г. — полковник Л.-гв. Гусарского полка, сослуживец Лермонтова, впоследствии генерал-майор. В 1829 г. за участие в похищении О. П. Строгановой переведен в Александрийский гусарский полк, 20 апреля 1830 г. — вновь в Л.-гв. Гусарский полк. В 1839 г. уволен от службы статским советником для определения в гражданское ведомство. Женат (с 1835 г.) на Екатерине Александровне Булгаковой (р. 01.03.1811). Носил прозвище ‘толстый гусар’.

²³⁸ …и Ланской — Ланской Александр Петрович (1800—1844), в 1828 г. — ротмистр Кавалергардского полка. Ближайший друг гр. П. К. Ферзена. В 1829 г. за участие в похищении О. П. Строгановой переведен в Мариупольский гусарский полк. В 1830 г., за заслуги в делах против турок, возвращен в Кавалергардский полк. В 1834 г. вышел в отставку. Брат П. П. Ланского (13.03.1799—06.05.1877), второго мужа H. H. Пушкиной. Женат на Наталье Федоровне Петрово-Соловово.

²³⁹ Коминг — О ком идет речь, установить не удалось.

²⁴⁰ …Брусилов — О. Н. Оом ошибалась, читая эту фамилию как ‘Брюллов’, и в комментарии писала о К. П. Брюллове. Оспаривая ее точку зрения, Л. В. Тимофеев доказывал, что речь идет о Федоре Павловиче Брюллове. Однако прочтение этой фамилии в оригинале, где она поминается трижды, сомнений не вызывает: ‘Brouciloff’. По-видимому, это Николай Петрович Брусилов (19.09.1782—27.04.1849) — писатель, журналист, историк. Н. П. Брусилов — издатель ‘Журнала российской словесности’ (1805), член Общества любителей словесности, наук и художеств, гражданский губернатор Вологды (1821—1834), составитель статистического обозрения ‘Опыт описания Вологодской губернии’ (СПб, 1833), удостоившегося похвального отзыва Академии наук. В 1834 г. вышел в отставку в чине действительного статского советника. Автор ‘Воспоминаний’ (1848). По словам С. П. Жихарева ‘это был человек отличный во всех отношениях: благороден, правдив, чувствителен и добрый товарищ’ (Жихарев С. П. Записки современника. Л., 1989. С. 214), Д. Н. Свербеев отмечает, что Н. П. Брусилов ‘был чиновником редкой в то время честности и никогда не соблазнялся почти ежедневною возможностью взять крупную взятку’ (Свербеев Д. Н. Ук. соч. Т. I. С. 217).

²⁴¹ …Лонгинов — Лонгинов Николай Михайлович (1779—21.12.1853), статс-секретарь Комиссии по принятию прошений, впоследствии сенатор.

²⁴² …Тон — Тон Константин Андреевич (1794—1881), архитектор, создатель ‘русско-византийского’ стиля. Автор Большого Кремлевского дворца, Оружейной палаты и храма Христа Спасителя в Москве, в Петербурге по его проекту построена пристань перед Академией художеств, а также ряд залов Академии, К. А. Тон проектировал Николаевский железнодорожный вокзал, руководил сооружением памятников М. И. Кутузову и М. Б. Барклаю де Толли.

²⁴³ …Гальберг — Гальберг Самуил Иванович (02.12.1787—10.05.1839), профессор скульптуры Академии художеств, ученик И. П. Мартоса, совершенствовался в Риме (1818—1828), в частности, в мастерской Торвальдсена. Отозван в 1829 г., вместе с Б. И. Орловским, чтобы изготовить модели памятников Кутузову и Барклаю де Толли. В Италии встречался с Г. Н. и В. А. Олениными и в 1827 г. исполнил мраморный бюст Г. Н. Оленина (в записной книжке последнего мы находим записи от 18/30 марта 1827 г.: ‘Гальбергом бюст мой’, и от 12/24 мая 1827 г.: ‘Гальбергу за Бюст 1000’ — РО РНБ, ф. 542, е. х. 826). Автор портретов А. Н. Оленина (бюст, 1831) и Е. М. Олениной (барельеф, 1838), И. А. Крылова (бюст, 1830), гр. О. П. Ферзен (бюст, 1837) и других современников. С. И. Гальбергу адресовано стихотворение А. С. Пушкина ‘К бюсту завоевателя’ (1829), С. И. Гальберг исполнил посмертные маску и бюст поэта. Женат на дочери В. И. Демут-Малиновского, Елизавете Васильевне.

²⁴⁴ …Шиллинг — Шиллинг фон Канштадт Павел Львович, барон (05.04.1787—25.07.1837), дипломат, член-корреспондент Академии наук по разряду литературы и древностей Востока (с 1827 г.), организатор первой в России литографии, изобретатель электромагнитного телеграфа, старший советник Министерства иностранных дел. Давний знакомый Олениных. Член дружеского кружка 1828 г., участник прогулки на невском пароходе в Кронштадт, предпринятой 25 мая этого года.

²⁴⁵ …Будберг — о ком из Будбергов идет речь, установить не удалось.

²⁴⁶ …Красовский — Красовский Александр Иванович (1780—09.11.1857), библиотекарь и секретарь Императорской Публичной библиотеки, затем цензор Петербургского цензурного комитета (1821—1828), председатель комитета Иностранной цензуры (1833—1857), член Российской академии (с 1833 г.). Упоминается в двух пушкинских ‘Посланиях к цензору’ (1822 и 1824 гг.), ему же адресована эпиграмма ‘Тимковский царствовал…’ (1824). А. В. Никитенко писал о Красовском: ‘…человек с дикими понятиями, фанатик и вместе лицемер, всю жизнь, сколько мог, гасивший просвещение’. А. Н. Оленин не мог не ценить в нем усердного и ревностного сотрудника, но не уважал его как личность. Когда 8 февраля 1814 г. в Петербурге распространился ложный слух о гибели гр. А. П. Строганова в сражении при Бриенне, А. Н. Оленин предупредил Н. И. Греча: ‘Вы видели в числе гостей Александра Ивановича Красовского. Этот гнусный вестовщик вхож в доме Строгановых, если б он услышал эту новость, он немедленно побежал бы туда, чтоб первому сообщить ее бедной матери’ (Греч Н. И. Записки о моей жизни. ‘Academia’ M. —Л., 1930. С. 543).

²⁴⁷ …Языков — О. Н. Оом полагает, что речь идет о поэте Николае Михайловиче Языкове (1803—1846). Однако Н. М. Языков в 1829 г. выехал из Дерпта в Москву и о пребывании его в это время в Петербурге ничего не известно. Представляется более вероятным, что речь идет о Дмитрии Ивановиче Языкове (04.10.1773—13.11.1845) — археографе, писателе и переводчике, с 1833 г. — члене Российской Академии (избирался вместе с А. С. Пушкиным), с 1835 г. — ее непременном секретаре, впоследствии ординарном академике, одном из соиздателей (вместе с А. Н. Олениным) ‘Драматического вестника’, член оленинского кружка начала 1800-х годов. Одно время Д. И. Языков жил в доме Олениных на Фонтанке, 101. ‘Языков был совершенно Сократ нашего времени и имел свою Ксантиппу, — вспоминала В. А. Оленина. — Был очень умен и мил’ (РО РНБ, ф. 542. е. х. 155, No 4).

²⁴⁸ Штейнбок — с семьей гр. Штейнбок (Стенбок) Оленины были связаны давним знакомством: гр. Яков Федорович Штейнбок был свойственником (по жене, Екатерине Алексеевне Дьяковой) Н. А. Львова и Г. Р. Державина, к кружку которых принадлежал и А. Н. Оленин. У гр. Я. Ф. Штейнбока 16 июня 1813 г. Елизавета Марковна Оленина приобрела дом на Фонтанке, отданный в 1823 г. в приданое В. А. Олениной. Возможно, речь идет о гр. Ермолае (Германе) Ивановиче Стенбоке (24.04.1799—12.01.1848), ротмистре Л.-гв. Кирасирского полка, впоследствии его командире (1843—1848), генерал-майоре.

²⁴⁹ …Аткинсон — Аткинсон Василий Яковлевич (1791—20.10.1844), сын английской гувернантки, 15 лет жившей в семье А. Н. Оленина и скончавшейся в его доме. Служил в Императорской публичной библиотеке с 1810 г.: сначала в должности старшего писца, затем (с 1816 г.) — помощником библиотекаря, с 1828 г. — библиотекарем. В апреле 1844 г. подал прошение с просьбой принять его и членов его семьи в российское гражданство. Жена — Екатерина Францевна Аткинсон. В 1836 г. Е. М. Оленина подала прошение на имя императора о разрешении совершить дарственную запись на часть Приютина в пользу В. Я. Аткинсона с женою (РО РНБ, ф. 542, е. х. 620).

²⁵⁰ …Стасов — Стасов Василий Петрович (1769—1848), архитектор, академик. Сближение Оленина и Стасова относится ко времени создания Комитета для строений и гидравлических работ (1815). Особенно тесно В. П. Стасов и А. Н. Оленин сотрудничали в работе по сооружению в Петербурге Нарвских (1827—1834) и Московских (1834—1837) триумфальных ворот. В 1820—30-х годах В. П. Стасов, как вспоминал его сын, сделался ‘ближайшим другом и приятелем, совершенно своим человеком у президента Академии художеств’ (см.: Стасов В. В. Воспоминания о моей сестре. — Книжки недели, 1896, No 1. С. 205).

²⁵¹ …Свиньин — Свиньин Павел Петрович (1787—1839), писатель, историк, путешественник, художник и коллекционер, издатель ‘Отечественных записок’ (до 1830 г.). Учился в Благородном пансионе при Московском университете. В 1806 г. определен в Коллегию Иностранных дел. Был назначен дипломатическим чиновником при адмирале Сенявине, командовавшем русской эскадрой в Средиземном море. Позже посетил Англию, Северные Американские Штаты и др. страны. В 1827 г. по предложению А. Н. Оленина П. П. Свиньин был избран в почетные вольные общники Академии художеств. Собиратель отечественных древностей, создатель ‘Русского Музеума’, включавшего в себя картины, миниатюры, старинное серебро, медали, минералы и библиотеку. В 1828 г. женился на Надежде Аполлоновне Майковой (1798—1865).

²⁵² …Лисенко — По утверждению О. Н. Оом, родственник Полторацких. Не исключено, однако, что речь идет о молодом человеке, которому покровительствовал Н. И. Гнедич, писавший некогда о нем Ф. Н. Глинке: ‘Любезнейший Федор Николаевич! Перед вами предстоит бывший студент Московского университета, ныне титуляр<ный> совет<ник> Лисенко. Я знал этого человека по добрым его качествам. Ныне он жертва недобрых людей и вследствие этого — доведен до бедствий, изменивших даже и наружность его. Дело в том, чтоб ему выдали аттестат из места прежней службы его, без которого ему прежде ничего предпринять невозможно. Не можете ли вы, почтеннейший, каким бы то ни было способом этому содействовать. Уверен, что, если представятся способы, сердце ваше не отвратится от добра человеку страждущему. Преданный вам душою Н. Гнедич’ (см.: Кибальник С. А. ‘Афинская звезда’ — в сб.: Белые ночи. Л., 1989. С. 240).

²⁵³ …Жиафар — Топчибашев Мирза Джафар (Джафар-ибн-Али-Мердя-Бег, р. 1791), из беков Борчалинского уезда Тифлисской губернии. В 1819 г. приглашен в Петербургский университет на должность преподавателя восточных языков. В 1825 г. — адъюнкт-профессор историко-филологического факультета. 13 мая 1826 г. награжден орденом св. Владимира 4-го класса. Впоследствии — ординарный профессор персидского и арабского языков. Вышел в отставку в 1849 г. ‘Баловал меня еще один из воскресных посетителей Олениных, мирза Джафар Топчибашев, профессор восточных языков, — вспоминал Ф. А. Оом. — Он мне подарил Черкесский костюм, в котором я охотно щеголял’. (Оом Ф. А. Ук. соч. С. 19).

²⁵⁴ …Шармуа — Шармуа Франсуа-Бернар (Франц Францевич) (14.05.1793—09.12.1868), статский советник, ориенталист. В 1817 г. был приглашен в Петербургский Педагогический Институт в качестве профессора кафедры персидского языка. В 1822 г., при преобразовании Педагогического института в Петербургский университет, перешел на службу в Азиатский департамент Министерства Иностранных дел. В 1831 г. — профессор персидского языка Петербургского университета. С 1829 г. — почетный библиотекарь Императорской публичной библиотеки и член-корреспондент Императорской Академии наук, затем ее почетный член по части восточной словесности. В сентябре 1835 г. вышел в отставку и возвратился во Францию. Занятия и постоянное общение с мирзою Джафаром Топчибашевым сделали его одним из лучших знатоков персидского языка в Европе. Член Парижского и Лондонского Азиатских обществ. Переводил на французский язык научные труды А. Н. Оленина.

²⁵⁵ …Гамплен — Гампельн Карл (1808—1880-е гг.), живописец, портретист, гравер и литограф, член Венской Академии Художеств. Глухонемой, пенсионер императрицы Марии Федоровны, учился в Вене, служил учителем рисования в Петербургском училище глухонемых. Автор множества акварельных и карандашных портретов современников, в том числе, портрета А. А. Олениной с подругами (местонахождение неизвестно) и акварели, запечатлевшей кавалькаду на приютинской дороге (ГТГ).

²⁵⁶ …Аткинсонова — вероятно, Аткинсон Екатерина Францевна, жена Василия Яковлевича Аткинсона (см. примеч. No 249).

²⁵⁷ …Батюшков — Возможно, речь идет о Помпее Николаевиче Батюшкове (1810—1892), брате поэта, археологе, историке, впоследствии ковенском вице-губернаторе, вице-директоре Департамента духовных дел иностранных вероисповеданий.

²⁵⁸ …Симонетти-Камподонио — Симонетти-Камподонико Амброджио (ок. 1792—22.03.1869), аббат, магистр богословия, по-видимому, иезуит, в России, как явствует из его некролога, преследовал цель обращения православных в католичество (см. в кн.: Морошкин М. Иезуиты в России с царствования Екатерины II до нашего времени. Ч. II, СПб, 1870. С. 143)

²⁵⁹ …мадам Канкрина — Канкрина Екатерина Захаровна (15.10.1795—10.09.1849), графиня, рожденная Муравьева, дочь Захара Матвеевича Муравьева (1759—1832) и Елизаветы Карловны, рожденной Поссе, жена (с 1816 г.) гр. Егора Францевича Канкрина (1774—1845), министра финансов (1822—1844), графа (с 1829 г.)

²⁶⁰ …в Рябово — Рябово — имение Всеволода Андреевича Всеволожского (1769—1836) в Шлиссельбургском уезде Санктпетербургской губернии, граничившее с Приютиным Олениных. ‘Имение этого Креза, — писал М. И. Пыляев, — стоило ему многих миллионов рублей. …Барский дом этого магната состоял из 160 комнат, расположенных в двух этажах. В Рябово съезжались из Петербурга ко дню именин хозяина 24 октября более пятисот человек гостей. Для всех гостей устроены были особые помещения… празднование длилось трое суток. В рябовском манеже давались костюмированные турниры, карусели, на которые выезжали рыцари в латах. Обеды этого Креза славились на всю Россию. Разварные осетры, полученные по почте с Урала, подавались целиком в паровом котле, последний, обернутый массою салфеток, подавали четверо дюжих кухонных мужиков, одетых в белых как снег русских рубахах. На театре играли крепостные актеры и актрисы Всеволожского, составлявшие у него довольно многочисленную труппу…’ (М. И. Пыляев. Старый Петербург. Л., 1990. С. 441—442).

²⁶¹ …Петра — Оленин Петр Алексеевич (21.12.1794—22.08.1868) — старший брат Анны Алексеевны Олениной, полковник Корпуса инженеров путей сообщения, участник Отечественной войны и заграничных походов, художник. В апреле 1809 г. зачислен портупей-прапорщиком в Л.-гв. Семеновский полк. 9 марта 1812 г. произведен в офицеры и выступил в составе Семеновского полка в поход к западным границам. При Бородине тяжело контужен, награжден за участие в этом сражении орденом св. Анны 3-го класса. После лечения в Нижнем Новгороде возвратился в строй. 05.01.1814 назначен адъютантом к гр. П. А. Строганову. 18.03.1814 г. П. А. Оленин участвовал в сражении при Монмартре, а на другой день — в торжественном вступлении союзных сил в Париж. 17.12.1819 в чине штабс-капитана назначен адъютантом к гр. П. П. Коновницыну. После ‘Семеновской истории’ переведен тем же чином в Л.-гв. Егерский полк. 26.03.1823 П. А. Оленин был уволен от службы по прошению ‘за болезнью для определения к статским делам’, но в январе 1824 г. вновь поступил на службу в Корпус инженеров путей сообщения адъютантом Главноуправляющего, герцога Александра Виртембергского. В январе 1831 г. (9 или 11 числа) П. А. Оленин женился на Марии Сергеевне Львовой (1810—15.06.1899), дочери Сергея Дмитриевича Львова, Новоторжского уездного предводителя дворянства, и Татьяны Петровны, рожденный Полторацкой. У П. А. и М. С. Олениных было шесть детей: Елизавета (р. 26.02.1832), Алексей (р. 26.01.1833), Сергей (р. 11.01.1834), Татьяна (р. 27.03.1836), Николай (р. 20.03.1838) и Евгений (р. 06.01.1843). 1 января 1833 г. П. А. Оленин вышел в отставку генерал-майором и с лета этого года жил в Тверской губернии, где к осени 1835 г. П. А. Оленин основал усадьбу Машук, получившую свое название по имени его жены. П. А. Оленин был талантливым портретистом, к числу лучших его произведений относится портрет И. А. Крылова (1824). За этот портрет в 1825 г. Совет Академии художеств присвоил П. А. Оленину звание ‘назначенного’, в 1827 г. Петр Оленин был избран почетным вольным общником Академии. Перу П. А. Оленина принадлежит шуточный очерк ‘Тринадцать часов, или Приютино’ (1809) и набросок воспоминаний (РО РНБ).

²⁶² Вышеприведенные записи представляют собою словарь условного ‘языка цветов’.

²⁶³ Эта запись сделана на двойном листке меньшего формата, вклеенном в дневник.

²⁶⁴ …за четыре года — А. А. Оленина ошибается: Карл X правил 6 лет (с 16.09.1824 по 02.08.1830).

²⁶⁵ …знаменитые указы — ордонансы, подписанные Карлом X в Сен-Клу 25 июля 1830 г., упраздняли ряд гражданских свобод.

²⁶⁶ Король со своей семьей был в… — у А. А. Олениной пропуск. Король со своей семьей находился в Сен-Клу.

²⁶⁷ …сыну герцога Беррийского, убитого при выходе из Оперы — 2 августа 1830 г. в Рамбуйе Карл X вместе с сыном, герцогом Ангулемским, отрекся от престола в пользу внука, герцога Бордосского. Герцог Бордосский, сын Шарля-Фердинанда, герцога Беррийского, родился 29 сентября 1820 г., через 7 месяцев после убийства отца, совершенного Л.-П. Лувелем 13 февраля 1820, легитимисты объявили его ‘дитятей чуда’.

²⁶⁸ …семья Бурбонов в третий раз покинула прекрасную землю Франции — Первая эмиграция была связана с революцией 1789 г., вторая — с возвращением Наполеона с Эльбы и его Ста днями в 1815 г.

²⁶⁹ Барон — де Дама Анн-Ясент-Максанс (Дамас, Максим Иванович), барон (1785, по другим сведениям, 1783—1862). Родился в Париже. Ребенком был увезен своими родителями — французскими эмигрантами в Россию. В 1795 г. зачислен кадетом во 2-й кадетский корпус в Санкт-Петербурге. В составе Л.-гв. Семеновского полка участвовал в сражении при Аустерлице, затем в качестве батальонного командира — при Бородине, где был ранен в руку. Сообщил А. Н. и Е. М. Олениным о гибели сына Николая. 24.12.1812 был назначен командиром Астраханского гренадерского полка. В начале 1813 г. заболел тифом, в марте 1813 г. де Дама получил отпуск для поправки здоровья и отправился в Петербург, где остановился у Олениных, этот отпуск продлился до июля 1813 г. 15.09.1813 произведен в генерал-майоры. Отличился при Лейпциге и Бриенне, под стенами Парижа. После Реставрации возвратился во Францию, где получил звание генерал-лейтенанта, с 1816 по 1822 г. командовал 8-й дивизией в Марселе. В 1823 г. де Дама был назначен военным министром, в 1824 — министром внутренних дел. В 1828 г. ему было доверено воспитание юного герцога Бордосского, и в 1830 г. де Дама разделил с ним изгнание. Впоследствии возвратился во Францию, в конце жизни отошел от дел. Оставил воспоминания, изданные в Париже в 1822 г, (Memoire de Baron de Damas, publies par son petit-fils le Compte de Damas, Paris, 1922, t. 1 — 2.). Барон де Дама поддерживал оживленную переписку с семьей А. Н. Оленина. Письма его, хранящиеся в РНБ в фонде Олениных свидетельствуют о самых тесных отношениях. ‘Зачем только Приютино не в моей дивизии? — писал де Дама из Марселя в 1816 г. — Я бы часто его посещал’ (PO РНБ, ф. 542, е. х. 202) С Анной Алексеевной он переписывался и после ее замужества.

²⁷⁰ …в 14 и 15 годах — Неточность. Заграничные походы русская армия совершила в 1813 и 1814 гг.

²⁷¹ …мы познакомились в 25 году перед коронацией — По-видимому, А. А. Оленина ошибается: ее знакомство с гр. Альфредом де Дама состоялось, скорее всего, летом 1826 г. Ниже она сообщает, что гр. А. де Дама ‘приехал с новым посольством, прибывшим на коронацию Импер<атора> Николая’. Николай I был коронован в Москве 22 августа 1826 г.

²⁷² Вдруг в этом году, в феврале месяце — эта запись датирована ‘1831 28 Fvrier’, однако, не помечая дат, Анна Алексеевна продолжала ее, повествуя о событиях, произошедших в марте (ср. примеч. No 278).

²⁷³ Брат Петр и его жена — Свадьба П. А. Оленина и Марии Сергеевны Львовой состоялась в январе 1831 г., незадолго до описываемых событий.

²⁷⁴ …в доме Гагарина, и устраивали его на Миллионной — дом П. Г. Гагарина выходил как на Дворцовую набережную, так и на Миллионную улицу.

²⁷⁵ …со знаменитым Ларош Жакленом — Ларош Жаклен Анри-Огюст-Жорж дю Вержье, маркиз де (1805—1867), французский политический деятель, легитимист. С 1825 г. пэр Франции, в 1828 г. принял участие в качестве волонтера в русско-турецкой войне. 20 ноября 1828 г. ‘подпоручик французской службы’ маркиз Ларош Жаклен был награжден орденом св. Владимира 4-й степени с бантом. После июльской революции 1830 г. отказался от членства в Верхней палате и присоединился к восстанию в Вандее, целью которого была передача власти герцогу Бордосскому. В конце жизни — сенатор. В Петербурге Ларош Жаклен пользовался шумным успехом. Еще в апреле 1828 г. П. А. Вяземский писал из Петербурга жене: ‘Только и разговора, что об La Roche-Jacquelin, сыне героини. Он, говорят, едет волонтером. Я видел его издали в театре. Он едет 24-го. Petersbourg est devenu la Vende. La Roche-Jacquelin est son hros’ (Петербург превратился в Вандею. Ларош-Жаклен — его герой) (Пушкин А. С, ПСС, XIV, 12).

²⁷⁶ Вернувшись заполночь домой — из флигеля, выходившего на Миллионную (где остановился Петр Алексеевич с женой Марией Сергеевной), Алексей Николаевич, Елизавета Марковна, Алексей Алексеевич, Анна Алексеевна Оленины и гр. А. де Дама вернулись в квартиру Олениных, выходившую окнами на Дворцовую набережную.

²⁷⁷ …герцогини Беррийской — Мария-Каролина-Фердинанда-Луиза Неаполитанская (1798—1870), старшая дочь короля Франциска (Франсуа) I Неаполитанского, супруга герцога Беррийского (с 1816), мать герцога Бордосского.

²⁷⁸ …вчера пришло письмо из Берлина — гр. Альфред де Дама покинул Петербург в ночь с 6 на 7 марта. Учитывая время, проведенное гр. де Дама в пути от Петербурга до Берлина, и время, проведенное почтой в пути от Берлина до Петербурга, можно с уверенностью утверждать, что эти строки написаны Анной Алексеевной не ранее последних чисел марта 1831 т., хотя они и включены в запись, начатую, согласно помете в дневнике, 28 февраля.

²⁷⁹ …я попала бы в его страну — впоследствии Анна Алексеевна неоднократно бывала во Франции, где ее мужу Ф. А. Андро принадлежал наследственный замок Ланжеронов.

²⁸⁰ …кошелек в форме русской кучерской шляпы — кошелек служил, по-видимому, традиционным сувениром: некогда Анна Алексеевна подарила кошелек и А. П. Чечурину.

²⁸¹ …медаль в честь коронации. — В честь коронации были отчеканены три варианта большой медали (диаметром ок. 65, 51 и 41 мм) с антикизированным профилем Николая Павловича и надписью ‘Б<ОЖИЕЙ> М<ИЛОСТИЮ> НИКОЛАЙ I ИМПЕРАТОР И САМОДЕРЖЕЦ ВСЕРОСС<ИЙСКИЙ> на лицевой стороне, и изображением увенчанной короной колонны с надписью ‘ЗАКОН’ в лучах Всевидящего Ока и надписями: ‘ЗАЛОГ БЛАЖЕНСТВА ВСЕХ И КАЖДАГО’, ‘КОРОНОВАН В МОСКВЕ 1826′ на оборотной стороне. Была выбита также малая медаль (диаметром ок. 22 мм) с вензелем Николая I на аверсе и надписью КОРОНОВАН В МОСКВЕ 1826’ на реверсе (см.: Смирнов В. П. Описание русских медалей. СПб, 1908. С. 218—219). Известна также большая медаль с профильным изображением Николая Павловича в уланском генеральском мундире и надписями на французском языке: ‘Николай Первый, император всероссийский’ на аверсе, и ‘Родился в 1796 Взошел на престол в 1825 Коронован в 1826’ на реверсе (см.: Собрание русских медалей, изданное по Высочайшему повелению Археографическою комиссиею. СПб, 1840, табл. LXII, No 346). Трудно судить, какую именно медаль подарила Анна Оленина гр. Альфреду де Дама, но можно думать, что возможность выбора была предоставлена ей отцом — знатоком и тонким ценителем медалей, автором ‘Опыта о правилах медальерного искусства’ (СПб, 1817).

²⁸² …Голицыны <Бабет> — Князь Голицын Павел Алексеевич (1782—1848) и его жена Варвара Сергеевна, рожд. Кагульская (1794—1845), внебрачная дочь гр. С. П. Румянцева от H. H. Нелединской-Мелецкой, известная в общества под именем ‘Princesse Babet’.

²⁸³ …устроили карусель — Карусели — театрализованные конные состязания — известны в России с XVIII столетия. В память знаменитой карусели, устроенной на Царицыном Лугу 18 июля 1766 г., была выбита особая золотая медаль. Участники этой карусели разделенные на четыре кадрили, — славянскую, индийскую, римскую и турецкую, — были облачены в соответствующие своим кадрилям богатые одежды. Они соревновались в ловкости, отрубая головы куклам, изображавшим мавров, и пронзая копьями тигров и кабанов, сделанных из картона, в славянской кадрили отличилась императрица Екатерина II. Другая, не менее известная карусель состоялась в Царском Селе 23 мая 1842 г. Великолепный кортеж, двинувшийся от Арсенала (где Николай Павлович и наследник Александр Николаевич заимствовали подлинные доспехи XVI столетия), насчитывал 16 рыцарей и 16 дам в средневековых платьях. Живописная кавалькада с герольдами и музыкантами в авангарде выехала на ристалище перед Александровским дворцом, здесь была разыграна карусель, представлявшая собою сложные и весьма эффектные маневры в конном строю. Как свидетельствуют многочисленные источники, карусели принадлежали к излюбленным увеселениям русской аристократии первой половины прошлого столетия.

²⁸⁴ …Mme Дивова — Дивова Зинаида Сергеевна, рожд. Кагульская (1781—1869), сестра Голицыной (Бабет). Сначала, как и сестры — Варвара Сергеевна, в замужестве Голицына (см. примеч. No 282) и Екатерина Сергеевна (1802—1876), в замужестве Мещерская, носила фамилию Сергеева. Замужем за Николаем Андриановичем Дивовым (1781—1869).

²⁸⁵ …Смирнов — О. Н. Оом полагала, что речь идет о Николае Михайловиче Смирнове (16.05.1808—04.03.1870), чиновнике Министерства иностранных дел, будущем муже А. О. Россет. Но H. M. Смирнов с 1829 по август 1833 г. находился за границей. Возможно, речь идет о Петре Петровиче Смирнове (1772—1854), тайном советнике, дяде H. M. Смирнова.

²⁸⁶ …княгиня Зинаида Голиц<ына> — О. Н. Оом полагала, что речь идет о княжне (?) Зинаиде Павловне Голицыной (1813—1879), старшей дочери кн. П. А. и В. С. Голицыных, вышедшей впоследствии замуж за кн. Н. А. Щербатова.

²⁸⁷ …Зиновьев — О. Н. Оом полагала, что речь идет о Николае Васильевиче Зиновьеве (1801—1882), штабс-капитане Л.-гв. Измайловского полка, впоследствии директоре Пажеского корпуса, генерал-лейтенанте и генерал-адъютанте. Но Н. В. Зиновьев с 1830 г. был женат на Юлии Николаевне Батюшковой, сестре поэта. Вероятно, здесь говорится о его младшем брате Степане Васильевиче Зиновьеве (25.09.1805— 12.03.1871), камер-юнкере, титулярном советнике, служившем в ведомстве коллегии иностранных дел. Отец Н. В. и С. В. Зиновьевых — сенатор, тайный советник и камергер Василий Николаевич Зиновьев (30.11.1755—07.01.1827), мать — Вера Михайловна Дубенская, внучка духовника Елизаветы Петровны, к которому восходит весьма значительное состояние Зиновьевых. У Степана Васильевича Зиновьева, по словам А. О. Смирновой-Россет, ‘было приятное лицо, он был высокого роста, белокурый, его серые глаза улыбались’ (Смирнова-Россет А. О. Ук. соч. С. 307), впоследствии он женился на Аделаиде Генриховне Жомини, дочери известного военного теоретика.

²⁸⁸ …княгиня Трубецкая — Возможно, кн. Трубецкая Александра Александровна (07.01.1807—10.12.1886), рожденная Нелидова, замужем (с 1825 г.) за кн. Никитою Петровичем Трубецким, братом кн. С. П. Трубецкого, чиновником Министерства иностранных дел.

²⁸⁹ …Озеров — Возможно, Озеров Иван Петрович (1806—1880), чиновник русского посольства в Бадене, с 1836 г. — первый секретарь посольства, впоследствии поверенный в делах и посланник в Португалии и Баварии. Женат с 1832 г. на Розалии Васильевне Шлиппенбах (р. 1808).

²⁹⁰ …Софи Карамзина — Карамзина Софья Николаевна (05.03.1802—04.07.1856), старшая дочь историографа и писателя Николая Михайловича Карамзина (01.12.1766—22.05.1826) и его первой жены Елизаветы Ивановны, рожд. Протасовой, фрейлина. Отношения между А. А. Олениной и С. Н. Карамзиной, как следует из нижеприведенной записи в дневнике, были непростыми. В дальнейшем они, по-видимому, не изменились, о чем свидетельствуют, в частности, письма С. Н. Карамзиной. Так в одном из них (от 1 августа 1839 г.) она передает случайно услышанную ею беседу А. А. Олениной с кн. М. А. Щербатовой. На вопрос последней, пригласила ли Оленина С. Н. Карамзину к себе на день рождения, Анна Алексеевна ответила: ‘Нет, Софи было бы скучно, она любит побеседовать, а мы будем только смеяться и дурачиться друг с другом, будем беситься’. Я притворилась глухой, — признается С. Н. Карамзина, — услышав это страшное слово. Лермонтов был удивлен моим серьезным лицом и видом, так что мне стало совестно, и я кончила тем, что вместе с ними стала шутить и смеяться от чистого сердца и даже бегать взапуски с Олениной…’ (См.: В. А. Мануйлов. Лермонтов и Карамзины. В сб.: М. Ю. Лермонтов. Исследования и материалы. Л., 1979).

²⁹¹ …Головин (дурак) — О ком идет речь, установить не удалось.

²⁹² …князь Лобкович — Лобкович (Лобковиц) Франц, князь (1800—1854 (?)), с августа 1829 г. — чиновник австрийского посольства в Санкт-Петербурге, состоял при гр. Ш.-Л. Фикельмоне.

²⁹³ …граф Александр Алопеус — Алопеус Александр Давидович, граф (ум. в 1841 г.), секретарь Российской миссии в Турине, сын российского посланника в Берлине графа Давыда Максимовича Алопеуса и Жаннетты Ивановны, рожд. баронессы Бенкстерн (ум. в 1869).

²⁹⁴ …проклятый князь Куракин — о ком из князей Куракиных идет речь, установить не удалось.

²⁹⁵ …сел возле Мадам Балабиной — Мадам Балабина — рожд. Пари (Paris), Паулина-Варвара Осиповна (1780-е—1845). Родом француженка, с 31 января 1808 г. жена подполковника, впоследствии генерала-лейтенанта П. И. Балабина (21.04.1776—09.10.1855), рисовальщица, портретистка.

²⁹⁶ …с милыми Блудовыми — Блудовы Антонина Дмитриевна (25.04.1813—09.04.1891) и Лидия Дмитриевна (18.07.1815—02.10.1882), дочери Дмитрия Николаевича Блудова (15.04.1785—19.02.1864), министра внутренних дел (1832—1838), с 1842 г. — графа. Д. Н. Блудов — член оленинского кружка начала 1800-х гг. (совместно с Н. И. Гнедичем, К. Н. Батюшковым, И. А. Крыловым. С. С. Уваровым и др.), один из учредителей литературного общества ‘Арзамас’, женат на Анне Андреевне, рожд. кж. Щербатовой (01.06.1777—06.02.1848). Антонина Дмитриевна Блудова — фрейлина, автор ‘Записок’. Лидия Дмитриевна Блудова — замужем за Егором Ивановичем Шевичем. Сестры А. и Л. Блудовы изображены на акварели Ф. Г. Солнцева ‘Гостиная в Приютине’, исполненной 26 мая 1834 г. В 1834 г. А. Д. Блудова и А. А. Оленина сочинили ‘Небылицу, которая может сбыться’. См. Приложение.

0x01 graphic