В. К. Тредиаковский
Для известия
<Из книги 'Три оды парафрастические псалма 143'>
ПРИМЕЧАНИЯ
![[]](https://electronic-library.ru/wp-content/uploads/2023/05/tr_poe.jpg)
Для известия, Тредиаковский Василий Кириллович, Год: 1744
Время на прочтение: 6 минут(ы)
В. К. Тредиаковский. Избранные произведения
‘Библиотека поэта’. Большая серия.
М.-Л., ‘Советский писатель’, 1963
Будучи по случаю совокупно сих следующих од авторы имели довольный между собою разговор о российских стихах вообще, которые ныне, после как начали исправлять их охотники, уже в совершеннейшем виде и с приятнейшим слуху стоп падением, нежели как старые бесстопные были, производятся от писателей искусных в стихотворении. Разговор их был некоторый род спора, в рассуждении так называемых двусложных стоп, хорея и иамба, которыми ныне составляются российские стихи.
Некоторый из них такое имел мнение, что стопа, называемая иамб, высокое сама собою имеет благородство, для того что она возносится снизу вверх, от чего всякому чувствительно слышна высокость ее и великолепие, и что, следовательно, всякий героический стих, которым обыкновенно благородная и высокая материя поется, долженствует состоять сею стопою, а хорей, с природы нежность и приятную сладость имеющий сам же собою, по его мнению, должен токмо составлять элегиаческий род стихотворения и другие подобные, которые нежных и мягких требуют описаний, потому что он сверху вниз упадает, чем больше показывает нежную умильность, нежели высоту и устремительное течение.
Другой прекословил сему и предлагал, что никоторая из сих стоп сама собою не имеет как благородства, так и нежности, но что всё сие зависит токмо от изображений, которые стихотворец употребляет в свое сочинение, так что иамбом состоящий стих равно изобразит сладкую нежность, когда нежные слова приберутся, и хореем высокое благородство, ежели стихотворец употребит высокие и благородные речи.
Сие он утверждал еще, что хорей и иамб, коль себе ни противны диаметрально, для того что первый состоит из долгого да краткого слогов, а второй из краткого да долгого, однако сие- их сопротивление друг другу не толь есть неприятельское явно, чтобы они не имели между собою согласия и дружбы тайно: ибо чистым иамбом состоящий стих, ежели токмо один самый первый слог сего стиха тише обыкновенного голосом произнесется, имеет состоять в то ж самое время чистым хореем, также, буде стих составлен чистым хореем, то тишайшим произношением первого его одного токмо слога составится он совокупно чистым иамбом.
От сего он наводил, что союз между сими обеими стопами долженствует быть не заключенный, но природный и братский, а следовательно, когда иамб с природы имеет высокость, то совокупно имеет оную и хорей, когда ж в хорее также природная есть нежность, то всё участие в ней по праву должно и иамбу, и для того как хорей нежен и высок, так иамб высок и нежен.
В рассуждении ж того, что первый приписывал чувствительное благородство иамбу для того, что он снизу вверх восходит, а хорею умильность для сего, что он противно ему падает, сей второй говорил, что ежели б иамб был высок и благороден, то бы хорею, как по прямой линии противному, надлежало быть несколько или довольно низку и подлу, а не умильну и нежну, и что ежели бы восхождение снизу вверх в стопе было точным знаком благородства, а падение сверху вниз умильности, то бы Гомеровой ‘Илиаде’ и Вергилиевой ‘Энеиде’, двум наивысочайшим героическим поэмам, должно было состоять анапестами, которые также восходят снизу вверх, а не дактилями, которые падают сверху вниз, даром что их количество слогов не состоит в возвышении и понижении голоса, то есть в различии тона, но в протяжении и сокращении оного, то есть в медленном и скором произношении: ибо сия их долгота и краткость, меряющаяся временем, всячески не могла быть без возвышения и унижения голоса, инако бы во всяком их стихе была токмо монотония, которой и в прозе, то есть не в пиитической речи, быть непристойно, хотя в ней и нет пения, а они стихи свои произношением пели, то есть был у них в них некоторый род музыки, но в музыке монотонии, то есть одному звону голоса нет места, и быть ей там без различия голоса, по крайней мере двустепенного, странно. А понеже не анапесты, но дактили употреблены от сих великих стихотворцев, того ради или каждая стопа ни благородна ни нежна собою, или всякая и благородна и нежна совокупно. К тому ж, как восхождение, или вознесение, в иамбе не непрерывное, но токмо вскок смешенный с скоком, так в хорее нисхождение, или ниспадение, не всё продолжающееся, но также скок смешенный с вскоком. Итак, наконец, обе сии стопы по всему себе равны, так что одна пред другою никакого преимущества иметь не может, когда они токмо сами в себе и к словам не приложенные рассматриваются.
На сие третий из них же предлагал, что и он в иамбе находит высокость, благородство и живность, а в хорее, кроме нежности, ничего не видит, и что ему в иамбических стихах речь важнейшею кажется: ибо иамб, говорил он, возвышая свой голос, несколько гордости являет, а хорей, упадая, точно изображает любозническое воздыхание. Итак, иамб уже имеет теперь двух защитников, и следовательно два голоса, а хорея защищает один токмо голос.
Но чтоб не показалось, что двое одного хотят преодолеть, и что притом сие дело не может решиться большеством, чтоб позволено так сказать, голосов, того ради он рассуждает сочинить всем трем некоторый высокий род стихотворения, а именно оду, а для сего выбрать один псалом из Псалтири.
Находящему в хорее с нежностию и благородство сочинить бы оду хореическую, а стоящим за иамбическую токмо высокость составить одические свои стихи иамбом. Чрез сие тотчас объявится, имеет ли хорей при нежности высокость, а иамб при высокости нежность.
Защитник хорея, как прочие оба его называли, хотел было пространнее доказывать, что мнение его не в том состоит, чтоб он приписывал точно обеим сим стопам некоторое особливое свойство высоты или нежности, но по положению токмо, то есть, буде иамб собою высок, то он совокупно собою ж и нежен, а буде хорей собою нежен, то он также притом и высок: ибо впрочем не признавает он, как говорил выше, ничего сего в стопах, но причитает всё разности слов. Но оба прочие не хотели от него ничего больше слышать, да токмо склонили его к тому, чтоб ему сочинить оду хореическую, и выбрали себе на сие псалом сто сорок третий. Сей есть случай и причина сих трех од, двух иамбических, а одной хореической, которые ныне свету подаются.
Однако подаются они свету не в таком намерении, чтоб рассмотреть и определить, который из них лучше и великолепнее вознесся. Сие предпочтение могло бы им быть всем троим обидно: ибо праведно есть, что все трое не подлым искусством сочинили свои стихи и что трудный и прерывный разум псалма совершенно они изобразили. Чувствительная токмо разность их жара и изображений, а удивительное согласие разума здесь предлагается, и от сего заключается, что все добрые стихотворцы коль ни разно в особливости остроту своих мыслей и силу различают, однако в обществе в один пункт сходятся и чрез то от должного себе центра не относятся. Чрез сие самое распознаваются многие дряхлые, на Парнас ползущие, которые и свои мысли неясно иногда словами изображают, и стихом весьма не гладким и не правильным и в одной материи разны, и в разности больше надлежащего друг от друга далеки, для того что не знают, где их пункт неподвижный и цель, в которую бы метить.
Что ж еще до сих од писателей, их токмо всех троих имена здесь объявляются, то есть что авторы сии именно: Александр Сумароков генеральс-адъютант, Михаила Ломоносов адъюнкт при Академии, да тоя ж Академии секретарь Василий Тредиаковский. Но который из них которую оду сочинил, о том умолчевается: знающие их свойства и дух тотчас узнают сами, которая ода чрез которого сложена.
А чтоб, напоследок, читателям не иметь некоторой неугодности в том, что, читая, может быть заблагорассудится кому сличить оды с самым подлинным псалмом, а не имея вскоре Псалтири при себе, может он лишиться сего удовольствия, того ради вносится сюда оный псалом весь точно.
<1744>
Впервые — ‘Три оды’. Вошло в переработанном виде в изд. 1752 г., где исключены последние три абзаца, расшифровывается авторство Тредиаковского, Ломоносова и Сумарокова, отсутствует заглавие. Довольный — большой, обстоятельный. Некоторый. В изд. 1752 г. Тредиаковский дает к этому слову примечание: ‘Сего ода есть третия парафрастическая’. Следовательно, слово ‘некоторый’ относится к Ломоносову, написавшему ‘Оду третию, иамбическую’ (‘Благословен господь бог мой…’). Другой. В изд. 1752 г. это слово, а также соответствующие ему слова ‘он’ и ‘сей второй’ в следующих абзацах Тредиаковский заменил местоимением ‘я’. Гомеровой Илиаде. В изд. 1752 г. к этому месту Тредиаковский дает примечание: ‘Некто из знающих людей, как то я объявил в первом томе в предисловии, чувствуя, что сие мое доказательство есть непреодолеемое, попытался привесть его в слабость тем, что у них количество слогов есть не тоническое, чего ради, по его, их стихи сверху на низ не падают. Но сия попытка есть безуспешная: ибо всеконечно и необходимо их стихи падают сверху на низ, для того что самый первый слог в их стихах как всегда и непременно есть долгий, так и всегда ударяемый, разве превесьма редко когда неударяемый, а сие не мешает, чтоб ему и в сем случае не быть на верхней степени, как всегда долгому. Следовательно, невозможно их стопам не падать сверху на низ. Сие докажется лучше образцом, музыкальными нотами изображенным. В нем такт означает слог долгий, а полтактом означается краткий. Притом все ударяемые слоги стоят на верхней степени, а неударяемые на нижней.
Текст для образца взят Тредиаковским из ‘Буколик’ Вергилия (эклога 2, стих 63): ‘Львица за волком бежит свирепая, волк за козою…’ Вскок смешенный с скоком — т. е. подъем чередуется с падением. Третий. В изд. 1752 г. Тредиаковский дает к этому слову примечание: ‘Сего есть самая первая местом парафрастическая ода. Удивительно, что он токмо первое мнение иными повторяет словами, а отражения моего ни словечком не возражает. Мог бы он многое привесть из Горация в подтверждение первому мнению, а именно, что Архилохова ярость иамбом была вооружена, что иамб способен к преодолению народного шума и что он как рожден на представляемые вещи, и подобное’ (стр. 95). Слово ‘третий’ относится к Сумарокову, написавшему ‘Оду первую, иамбическую’ (‘Благословен творец вселенны…’). Находящему. В изд. 1752 г. после этого слова добавлено: ‘то есть мне’. Защитник хорея, как прочие оба его называли. В изд. 1752 г. эти слова заменены местоимением ‘я’, и далее соответствующие местоимения 3-го лица заменены местоимениями 1-го лица. Прерывный разум—прерывистая мысль. Не относятся — не отдаляются. Неугодность — здесь: неудобство.