Сергей Минцлов.
Дикий пан
Сергей Минцлов.
Дикий пан
Рассказ
* * *
* * *
Примечания
Примечания
Дикий пан, Минцлов Сергей Рудольфович, Год: 1933
Время на прочтение: 8 минут(ы)
Лет за двадцать до великой войны мне довелось посетить приятеля, жившего в имении, верстах в двадцати от Днепровских порогов.
Приехал я к нему ради охоты. Страстный охотник, он давно уже соблазнял меня ею, обещая в письмах нечто необыкновенное. Действительно, — охота оказалась чудесной. Но самое лучшее — поездку к никогда еще не виданным мной порогам — я оставил к концу.
Товарищ хотел ехать со мной, но как раз в ночь на назначенный день у него разболелись зубы, сделалась мигрень, и он остался дома. Я решил ехать один.
— Там, верстах в двенадцати от порогов, есть интересные развалины замка Потоцких, — цедил сквозь зубы товарищ, выйдя на террасу проводить меня и держась рукой за щеку. — Осмотри их, при них живет нечто вроде сторожа… интеллигентный… расскажет… интересно. Только не ночуй — он лунатик. Днем ничего, а ночью находит, говорят, на него… Перепугает еще. Ох, черт, эти зубы!..
Я обещал вернуться к вечеру, простился с приятелем, сел на лошадь и поскакал по указанному мне направлении.
Через три часа я уже стоял на береговых скалах и восхищался картиной. Громадная, синяя масса Днепра беззвучно неслась на бесчисленные торчавшие из воды скалы и с грохотом разбивалась о них: к небу вскидывались столбы и радуги из брызг и пыли. Необозримое пространство казалось клокочущим адом из белых бурунов и пены. Гул и рев стояли невообразимые.
Вверх по синевшей ленте Днепра тянулись леса, на юг отходили степи, с холма глядели величавые развалины.
Постояв на берегу, я поехал к ним. В одичавшем парке я расседлал лошадь, спутал ей ноги и пустил на траву, а сам поднялся на холм и стал осматривать замок.
Одна из стен его лежала во прахе. Часть холма, с ее стороны, была засыпана грудами кирпича и мусора. Вместо дверей и окон смотрели мрачные проломы. Ряд комнат и зал был обнажен упавшей стеной.
Я вошел в боковую, главную залу. Потолка не было. Кругом высились бурые стены, над ними голубело небо.
Осторожно ступая между камнями, я пошел дальше.
Ни звука, ни шороха.
Комната открывалась за комнатой. В нишах одной сохранились на стене силуэты портретов. Еще можно было различить цвета красок и сами изображения дам и рыцарей. Долго стоял я перед ними, силясь угадать и воспроизвести черты лиц их. Много видений прошло передо мной в те минуты!
Местами, где были своды, потолки сохранились. В одном из углов подымалась во второй этаж железная винтовая лестница. Я подошел к ней, заглянул вверх и вздрогнул от неожиданности. Из полумрака отверстия на меня напряженно глядело чье-то бритое лицо с горящими, кошачьими глазами. Встреть я дикую рысь, впечатление получилось бы не большее!
Глаза несколько секунд смотрели на меня неподвижно. Наконец, лицо улыбнулось.
— Это вы, сударь?.. — проговорил старческий голос и по лестнице спустился ко мне невзрачный, худой старичок со впалой грудью и странными изжелта-серыми глазами.
— А я слышу — кто-то ходит. Позвольте представиться: Петр Петрович Онучин, смотритель и управляющий замка!
Я назвал себя.
— Какой управляющий? — подумал я в то же время. — Чем здесь управлять, когда все в развалинах?
Тут только я вспомнил слова приятеля, сказанные мне при прощании. Неприятное, отчасти опасливое чувство шевельнулось во мне.
— Очень рад-с… — говорил старик. — Замок осмотреть приехали? Дивное место-с, многие сюда ездят… Табачок нюхаете?
И он открыл бывшую у него в руке табакерку и протянул ее мне.
Я отказался.
— Просвежает мозги-с… Очень даже приятно!
Старик забрал щепоть табаку и долго, с наслаждением нюхал ее.
— Это имение графов Потоцких… — продолжал он, спрятав в карман табакерку. — Оно уже больше трехсот лет в ихнем роду. Славный был замок когда-то, много повидал-с! Если угодно, покажу все в подробности?..
Мы пошли по замку.
Старик не пропускал ни малейшего закоулка, он знал — кто и когда жил, в какой комнате, где умер или родился тот или другой из владельцев.
Меня удивило, что он называл все имена графов, живших от Владислава IV и до времен Собесского включительно.
Я спросил его о причине этого.
— А после владельцы не жили здесь!.. — ответил старик.
— Варшава соблазняла их очень. Сюда наезжали только, да и то редко!
В одной из полуобрушенных комнат нижнего этажа, во внутренней стене, чернело отверстие, каменные ступени уходили вниз. Пахнуло холодом и сыростью. Передо мной был ход в подземелье.
— А туда можно?.. — спросил я своего спутника. — Не обвалились еще своды?
— Не ходите-с! — сказал он. — Нехорошо там!..
— В каком смысле нехорошо?.. — спросил я.
— Заблудиться можно… Лабиринт целый-с. И костей много, упокойников. В старину всякое происходило!..
Странно и гулко звучали голоса наши в безмолвном жилище мертвых.
— Что же именно?.. — любопытствовал я.
— Тюрьмы там были… Пытали, голодом морили… Всякое было-с. Иные скелеты и теперь на цепях сидят!
Слова его раззадорили меня. Мне захотелось повидать подземелья.
— Нужны факелы, так нельзя-с!.. — ответил старик на мою просьбу. — Осмотрим сперва парк, потом уже туда пойдем!
Мы вышли на сохранившуюся террасу.
Чудный вид на Днепр опять развернулся предо мной. Я долго не мог оторвать глаз от белых порогов, ленты Днепра и необъятной степи, сливавшейся вдали с небом. Старичок стоял возле меня, прислонившись спиной к одной из колонн террасы.
— А в лунную ночь как здесь должно быть хорошо! — проговорил я.
С выстланной плитами террасы мы спустились по рассевшимся ступеням широкой каменной лестницы в парк.
Видны были остатки аллей с иссякшими фонтанами, кое-где высились груды поросших травой камней — когда-то прохладные гроты. Заросли кустов окружали их.
Более часа пробродил я по парку, забыв совсем про своего спутника. Старичок молча и беспрекословно ходил за мной.
Капля дождя, упавшая мне на лицо, возвратила меня к действительности.
— Эге-с!.. — сказал старик, глядя вверх.
Огромная иссиня-черная туча закрывала полнеба и быстро ползла вперед, разрастаясь все больше и больше.
Отыскав лошадь, мы чуть не бегом бросились по одной из аллей и скоро очутились около замка. Едва мы успели укрыться в нем, — захлестал ливень.
Было четыре часа, о возвращении в этот день домой нечего было и думать: дождь обещал превратиться в затяжную хлябь.
По грудам камней добрались мы до зала с уцелевшими сводами и привязали там моего гнедка.
— Придется заночевать?.. — сказал я, глядя в окно на шатавшиеся от ветра вековые деревья.
Старичок потер руки.
— Весьма рад-с!.. Найдем место. Милости просим ко мне?.. — и он указал рукой на винтовую лестницу.
Я поднялся первый и очутился в средневековой, бедно, но необыкновенно чисто убранной комнате. Кругом темнели ниши, на колонны их опирались своды. В углу чернел камин, в одной из ниш стояла кровать, у окна был стол, старый диван и несколько стульев завершали всю обстановку.
— Садитесь, пожалуйста!.. — заговорил старичок, придвигая мне стул. — Сейчас самоварчик поставлю, закусим!
Голод напомнил мне, что в торбе за седлом у меня была всякая съедобная всячина. Минут через десять мы уже сидели за кипевшим самоваром и с аппетитом закусывали.
— Вы что же — один здесь живете?.. — осведомился я. — Прислуги у вас нет?
— Была, да ушла… — ответил старичок. — Не живут долго — здесь скучно-с. Что делать!..
— Действительно, здесь должно быть скучно! — согласился я.
— Летом еще туда-сюда, а зимой… Зимой-с плохо! Жутко!.. — добавил он.
— Признаться, я не понимаю, зачем вы здесь живете? Присматривать за замком можно было бы, и переселившись хоть бы в ближайшую деревеньку.
— Никак нельзя-с!.. — ответил старик. — Невозможно!.. Так уж определено-с…
Он вздохнул и стал смотреть в окно. На дворе стемнело.
— Разведемте огонек-с?.. — сказал наконец старик. — Холодно!
Затрещал огонь и разогнал мрак комнаты. Мы пересели поближе к камину.
— Мне говорили, что с этим замком связана какая-то легенда?.. — прервал я молчание. — Не будете ли вы добры рассказать мне ее?..
Старичок воззрился на меня засветившимися глазами.
— Легенда-с?.. — повторил он… — Что в ней хорошего? Пустяки-с!..
— А все-таки?
— Если желательно — так извольте! Было это давно, очень давно, лет двести тому назад! Владельцем замка был тогда граф Александр… Замка этого он не любил, жил всегда под Варшавой… Помните-с, я вам показывал комнатку внизу… Еще колонны такие стоят в ней. — Ну так вот, в ней был зарезан отец его. Кем — так и не узнали тогда. Жил в замке управляющий его, пан Владислав. Хлопы звали его ‘дикий пан’-с. Ни семьи, ни близких у него не было. К соседям не ездил, жизнь вел замкнутую. Свирепый был человек. Чего только не выдумывал он с пьяных глаз — и сказать страшно: лучше помолчу-с!
И вот раз выдумал он такую потеху себе: пришли хлопы просить отворить им для Светлого праздника церковь, запечатана она была за недоимки-с. Велел он привести лодки, перевязали хлопов и посадили их в эти лодки. Посадили, отвели на середину Днепра и пустили-с. Конечно, все побилось о скалы и потонуло.
Вечером вышел, как всегда, на террасу пан Владислав и вдруг слышит пение.
— Палок!.. — закричал было он и замер-с. Парк осияло. И среди сияния открылись окровавленные и изуродованные люди… Те самые, что утопил он… Шли прямо к нему.
Пан Владислав закричал, опрокинул стол и бросился в зал, затем в подземелья. А мертвецов видели потом в церкви. Кто освещал и распечатывал ее — неизвестно! Люди в замке не спали всю ночь, слышали визг, крики, хохот: это мертвецы искали пана Владислава. Что с ним сталось — не узнал никто. Только пан Владислав не выходил уж больше из подземелья.
— Ну, и что ж дальше?
— Дальше-с… А то, что пан Владислав и доныне ходит иногда по ночам по замку.
Старик замолчал и прислушался.
— Будет буря ночью… — сказал он изменившимся голосом. — Его будут искать… — добавил он, косясь на окно.
— А вы видали привидения?.. — спросил я немного спустя.
Старик не ответил.
Дождь не переставал, смерклось окончательно. Долго просидели мы молча, прислушиваясь к шуму дождя и порывам усилившегося ветра. Зажгли свечу, стало еще тоскливее. Я заговорил о сне. Старик повел меня в одну из ниш.
В углу ее открылся ход в соседнюю комнату. Она была почти такая же, как и та, в которой мы были. У одной из стен стоял кожаный диван и два стула.
Старик принес мне простыню и подушку. Руки его дрожали. Он то и дело прислушивался к доносившимся отзвукам бури, пожелал мне спокойной ночи и вышел. Я хотел запереть за ним дверь, но таковой не было. С неприятным чувством ожидания чего-то, улегся я на диван свой.
И долго не мог заснуть: все беспокойно прислушивался к вою ветра и каждому шороху. Но в замке было тихо, старик тоже не шелохнул ничем в своей комнате. Незаметно для себя я заснул.
Кто-то сильно сжал мою руку. Я очнулся.
Передо мной стоял старик с зажженной свечой, свободная рука его стискивала мою, рот был перекошен, глаза блуждали.
Я вскочил.
— Что такое?!
— Слышишь?.. — шепотом выговорил старик. Лицо его выразило страшное напряжение… — Слышишь?!
Замок гудел и стонал. Буря разыгралась во всю силу. Порывы ветра потрясали, казалось, самые стены. И вдруг что-то грохнуло и заухало по комнатам замка.
Мы вздрогнули.
— Камень сорвался… — сказал я.
— Это они!.. — произнес старик, с ужасом вперясь куда-то в пространство.
— Идут!!..
Он со стоном рванул себя за волосы и заметался из угла в угол.
Боясь за него, я схватил его за плечи. Он с силой стал рваться из моих рук.
Свеча упала и погасла.
— За мной!!.. — прохрипел старик.
Я последовал за ним.
В его комнате мы остановились. Молния за молнией резали черное небо. Буря гудела, не умолкая.
Действительно, снизу доносились голоса. Точно тысячи освирепевших людей, ища кого-то, с диким воем носились по замку…
Синий свет ослепил нас, грянул неистовый залп грома. В ответ ему снова рухнуло что-то вблизи нас. На секунду все смолкло и вдруг словно весь ад с визгом и воплем обрушился на защищавшую нас стену.
— На помощь!!.. — закричал старик, метнувшись к стене. Он схватил тяжелый диван и, как перо, метнул его к винтовой лестнице. Вслед за ним полетели столы, стулья. Старика освещали молнии.
— Защищайтесь!.. сейчас ворвутся!!..
Страшный, всклокоченный, он встал у баррикады с дубовым стулом в руке.
Но гроза уже утихала. То был последний натиск ее. Небо стало быстро бледнеть, проступили звезды, ветер упал окончательно.
Старик опустил свое оружие и, весь трясясь, отошел от баррикады.
— Не дался!.. — задыхаясь, проговорил он. — Спасся!!.. А знаешь ли ты, кто я?.. — шепотом спросил он, подойдя ко мне.
Воспаленные глаза его горели. Измученное, морщинистое лицо было мокро от пота.
— Знаешь ли, кто я?… Я пан Владислав, управляющий!
Старик быстро ослабел и сделался неопасным. Я уложил его и прилег на свое ложе.
Ржание лошади пробудило меня. Я поднялся и увидал своего хозяина, хлопотавшего вокруг стола, на котором все было готово к чаепитию.
— А, проснулись?.. — весело воскликнул старик, увидя меня. — С добрым утром!
Лицо его приветливо улыбалось, на нем не было и следа ночных переживаний и только в желтых глазах стояло легкое марево.
Лошадь моя оказалась привязанной в парке на траве, омытое дождем утро блестело и смеялось…
О происшедшем мы не проронили ни слова. Я скоро простился с радушным стариком и, разбрызгивая зеркальные лужи и вспугивая хохлатых жаворонков, беспричинно радостный, как и все окружавшее, поскакал в обратный путь.
Впервые: Сегодня (Рига), 1933, No 36, 6 февраля. Рассказ вошел в сб. ‘У камелька (Моя молодость). Годы офицерства’ (Рига: изд. автора, 1933).