Вера Лукьянская.
Дикие утки
Вера Лукьянская.
Дикие утки
————-
————-
————-
————-
————-
————-
————-
————-
————-
————-
—————————————————-
Дикие утки, Лукьянская Вера Ипполитовна, Год: 1934
Время на прочтение: 8 минут(ы)
Утки рано прилетели из теплых краев.
Всюду еще лежал снег. По утрам подмораживало, а днем солнце так пригревало, что снег быстро таял. Лед на реке местами поднялся водой, и у берегов проступала вода.
В такой то теплый, ясный день, в конце марта, к вечеру и прилетели утки.
Они летели длинным, косым рядом, одна утка за другой. Впереди всех, вожаком, летела бывалая, старая утка. Широко распустила она свои длинные, узкие крылья и с такой силой разрезала ими воздух, что получался свист:
‘Вих! Вих! Вих!’
Вся стая взмахивала крыльями в одно время, и свист делался так силен, что в этот тихий вечер его было слышно с земли.
Пролетела над деревней одна стая уток, другая, третья…
За лесом, среди болотистых берегов извивалась река. Здесь утки стали спускаться все ниже и ниже… и вдруг одна за другой посыпались на землю.
Они суетливо забегали в развалку около луж, облепили весь берег реки.
Тело у уток большое, тяжелое, а ноги короткие. К тому же ноги у них отодвинуты далеко назад и грудь перевешивает. Оттого утки ходят медленно, в развалку.
Утки проворно шарили носами в талой воде, ища себе корм.
Немного находили они: река была еще скована льдом, и все живое еще с осени зарылось в ил или забилось под камни и спало на дне. Но что-то утки все же находили и жадно глотали.
Поели утки, почистили себе перья, подвернули головы под крыло, поджали под себя ноги и заснули.
Только сторожевые утки не спали. Они забрались на кочки и зорко смотрели по сторонам и прислушивались, не крадется ли кто, нет ли опасности.
Рано утром все стаи, одна за другой, снялись со стоянки, покричали, покрякали и полетели, каждая стая отдельно.
Река вскрылась и залила весь луг до самого леса. Когда вода спала и луг оделся зеленой травой, а на деревьях распустились листочки, одна утка и селезень прилетели на большое озеро.
Далеко заросли берега озера высокой, жесткой травой, камышом и осокой. Летом на озере плавали большие круглые листья кувшинок, из воды торчали длинные стебли рогоза. Озеро затягивалось у берегов ярко зеленой ряской. Вода была теплая и мутная. Только посреди озера она была чиста и прозрачна, — там били со дна холодные ключи.
В густой заросли тростника уткам было хорошо прятаться.
По топкому берегу, по кочкам и болоту трудно было пробраться к ним и лисице, и человеку, и даже маленькой хищной ласке. Вдоволь здесь было и всякого корма.
Селезень был очень красив. Голова и шея у него были темно-зеленые, с золотистым отливом. На шее — темная полоска, точно галстучек. На темно-серых крыльях блестела зеленовато-синяя полоска, ‘зеркальце’, с белым ободочком. На хвосте завивался кверху пучок мелких зеленых перьев.
Селезень легко разрезал воду своей широкой красновато-коричневой грудью. Его короткие перепончатые красные лапки медленно двигались в воде, чуть погружаясь в воду. Ведь и мы, когда гребем, погружаем в воду только конец весла.
Тело селезня держалось на воде, как широкая лодка плоскодонка.
Следом за селезнем так же важно и легко плыла утка.
Она была не такая нарядная, как селезень, вся светло-серая, с темными крапинками и полосками.
Вот утки снялись своды и полетели, роняя с крыльев блестящие брызги. Они пролетели над рекой.
На реке они никогда не кормились: дно реки было песчаное или каменистое, а клюв у уток был приспособлен к тому, чтобы доставать пищу из мягкого ила.
Невдалеке от реки был широкий овраг. Он зарос частыми кустами. На дне оврага был мелкий прудок с мутной, застоявшейся водой, с вязким илистым дном и берегами. Сюда-то и летали утки ночью на кормежку.
Утки ели все, что ни попадало. Они щипали нежные кончики береговой травы, ловко ловили в траве лягушек, слизней, улиток, ящериц, червей и насекомых.
Вытянув шеи, утки полоскались в воде клювами и вылавливали разную водяную мелочь, даже мелкую рыбешку. Они глотали водоросли, объедались ряской.
На мелких местах утки опускали голову так глубоко, что над водой торчали только хвост и половина тела. Тогда их клюв доставал до самого дна.
Клювы у уток широкие, плоские, с крепкими роговыми краями. Верхняя половина клюва загибается на конце крючком. Такими клювами очень удобно шарить на дне и схватывать добычу. Даже самая скользкая рыбка или лягушка не выскользнет из него.
Верхняя половина клюва у уток покрыта очень чувствительной кожицей, поэтому утки, не видя, нащупывали клювом добычу в глубоком иле так, как мы нащупываем что нибудь в темноте пальцами.
По краям клюва уток роговые зубчики. Они не дают клюву плотно закрываться. Наберет утка в клюв ила со всякой живой мелюзгой и сожмет крепко клюв. Вода и жидкая грязь просачиваются между зубчиками, а добыча остается в клюве.
Всю ночь напролет кормились утки в овраге и только перед рассветом тяжело улетали назад на озеро.
Они опускались на кочку среди высоких частых стеблей тростника и приводили в порядок свои перья.
Около хвоста под перьями у уток есть железки с жиром. Утки загибали далеко назад свои гибкие шеи, доставали клювом жир из железы и пропускали между половинками клюва перо за пером.
Когда все перья хорошо смазаны жиром, утки не боятся сырости: их перья совсем не намокают, а тело скользит по воде.
Пришло время утке вить гнездо и нести яйца.
Она давно уже присмотрела себе высокую, широкую, удобную кочку на болоте. Вокруг кочки рос густой кустарник.
Утка потихоньку от селезня носила на кочку траву, прутья, перья и длинные листья тростника.
Она переплела все это в прочное гнездо, а посередке промяла ямку своим телом.
Когда гнездо было готово, утка нащипала у себя на груди пуху и мягко выстлала ямку гнезда пухом и перьями.
Утка старательно скрывала гнездо от селезня. Если бы селезень увидел его, он разметал бы гнездо клювом и ногами, перебил бы все яйца.
Нелегко было утке незаметно уходить от селезня. Она пускалась на хитрости. Выберет утка место поближе к тростнику, сядет и спрячет голову под крыло, будто спит. Селезень подсядет к ней и заснет по-настоящему.
Утке только того и надо. Она сейчас же неслышно юркнет в тростник и пробирается в высокой траве совсем не в ту сторону, где устроено ее гнездо.
Отойдет утка на несколько метров, поднимется и летит к гнезду. Облетит его сторонкой, спустится и опять ползет в высокой траве, припадая грудью к земле.
Утка снесет одно яйцо, подправит гнездо и прикроет яйца пухом, чтобы не остыли. А сверху набросает такой же травы, из какой сделано гнездо, чтобы не было видно яиц.
И опять ползет утка от гнезда и только вдалеке от него поднимается с земли и летит к селезню.
А селезень уже хватился утки. Беспокойно плавает он около берега и тревожно крякает.
Когда в гнезде набралось восемь яиц, утка совсем ушла от селезня и села их высиживать.
Долго искал селезень утку и не нашел.
В это время у него начали выпадать перья, он начал линять, сделался вялый, слабый. Он уже не решался плавать по всему озеру, а прятался в тростнике.
Но скоро у селезня выросли новые перья, такие же плотные и твердые, как прежде, только серые, с темными крапинками, как у утки.
Селезень выздоровел, снова стал плавать по всему озеру и летать ночью на кормежку с целой стаей таких же серых селезней.
А утка в это время сидела на яйцах день и ночь. Она грела и охраняла их.
Только раз в сутки, когда кругом было все спокойно, утка заботливо покрывала яйца пухом и травою и шла кормиться.
Вот из яиц начали выходить один за другим маленькие утята. Вышли, обсохли и через несколько часов их уже не было в гнезде: мать повела их к воде.
Утка шла впереди, вытянув шею и зорко осматриваясь. Следом за нею бежали желтые пушистые утята.
Вот один утенок пискнул так слабо, что его не могло бы услышать ни одно человеческое ухо. Но мать тотчас же оглянулась. Утенок стоял на месте, беспомощно махал короткими крылышками и жалобно пищал. Перед ним на
земле лежала палка. Он не мог перебраться через нее.
Мать бросилась к утенку, осторожно перенесла его клювом через палку и опять пошла вперед.
Утка привела утят на берег озера, вошла в воду и поплыла. И утята поплыли за ней, как будто они давно, давно уже плавали.
В гнездо утята больше не возвращались. Вся семья на отдых забиралась в густой тростник.
Мать учила утят искать и ловить корм в воде кувыркаться головками в воду и нырять. Она учила утят полоскаться клювом в жидкой грязи у берега и вылавливать из нее добычу.
Держались они все время около берега, где их защищал высокий тростник.
На открытой воде снизу могла схватить утят за ножки зубастая щука, а сверху мог подкараулить зоркий ястреб.
Чуть тревога, утка чуть слышно крякала, и утята рассыпались в стороны и прятались кто-куда, — в ямки, за кочки, в высокую траву и тростники. Спрячутся, точно и нет их.
Время шло, — утята быстро росли и начали оперяться. Они уже умели сами добывать себе пищу, но летать еще не могли.
В одно ясное летнее утро утка решилась выплыть с ними на открытую воду.
Вдруг в кустах что-то зашуршало. Утка оцепенела: в чаще мелкого кустарника, у самой воды стояла собака, неподвижно, вытянув голову.
Она увидела утку и делала стойку. А сзади собаки шел охотник.
Утка громко закричала и стала бить крыльями по воде. В ту же секунду утят как не бывало. Они нырнули и под водой поплыли к берегу.
Утка кружилась на месте, волочила одно крыло, а сама уплывала все дальше и дальше. Она хотела отвлечь охотника, чтобы утята успели спрятаться.
Блеснул огонь. Над озером прокатился выстрел. Утка нырнула.
Охотник думал, что подстрелил утку. Он крикнул собаке, и собака прыгнула в воду и поплыла.
Но утка не была ранена. Она плыла глубоко под водою так осторожно, что над ней на воде не было заметно никакой ряби.
Вот она доплыла до берега, ухватилась под водой лапками за корень и выставила из воды только клюв, чтобы можно было дышать.
Пока собака плавала по озеру и искала утку, утка выбралась на берег и юркнула в высокую траву.
Наконец охотник отозвал собаку и ушел. Утка спустилась к воде и поплыла, сзывая утят.
Из заросли тростника, из высокой травы с берега, — отовсюду спешили к ней утята.
Только двое не вернулись к матери: одного поймала щука, когда он плыл под водой, а другой запутался в траве на берегу и не мог выбраться, хотя и слышал, как звала его мать.
Долго плавала утка и искала пропавших утят. Наконец утята устали плавать за матерью, и утка увела их в тростники.
Была уже ночь, когда запутавшийся в траве утенок выбрался из нее. Он спустился к берегу и стал проворно шарить клювом в воде, жадно хватая все, что ему попадалось.
Наелся и поплыл искать мать. Но ее нигде не было. Утенок выбрался на берег и уснул один в густой траве.
Весь следующий день он прятался в тростниках и только к вечеру решился выплыть на озеро. И вдруг он увидал невдалеке утку с утятами. Утенок, махая крылышками, поплыл к ним.
Это была не его мать, но утка приняла его и стала заботиться о нем, как о своих утятах.
Подошел август. Утята выросли, перелиняли и стати такими же, как мать, Только были они поменьше ее и посветлее.
Если вглядеться попристальнее, то можно было заметить, что у молодых селезней на голове и на шее из под серых перьев уже проглядывали блестящие золотисто-зеленые перышки, а на груди темно-красные перья. К сентябрю же молодые селезни совсем выросли и щеголяли в ярких перьях.
К этому времени перелиняли и старые утки и селезни. И селезни опять разрядились в разноцветные перья.
Молодые и старые утки стали сбиваться в стаи. Вместе они плавали по озеру и кормились.
Им надо было хорошенько подкормиться, чтобы набрать сил для далекого воздушного путешествия в теплые страны. И утки никогда так не ели, как в это время.
Уже давно они нашли дорогу через болота на хлебные поля. Сколько гречи, проса, гороха и овса поедали они там за ночь! А еще больше перемяли и перетоптали они своими грузными телами. Сколько растрепали и повытрясли они ржаных снопов, когда хлеб уже сжали и сложили в копны!
Когда хлеб был уже убран с полей, утки по утренним и вечерним зорям все еще летали на хлебные поля и подбирали потерянные колосья и зерна.
Был конец октября. Дул холодный ветер. Шли дожди.
Уткам не страшны были ни дожди, ни ветры. Они старательно смазывали перья жиром, и дождевая вода скатывалась с них и не намачивала перьев. Теплый пух хорошо грел их и не пропускал ветер к телу.
Но уткам было все труднее и труднее добывать себе корм. Все живое спешило спрятаться от холода. Трава пожелтела и засохла.
Водяные растения завяли и опустились на дно.
С неба слышались протяжные крики гусей и журавлей. Они длинными вереницами тянулись к югу.
Собрались и утки в отлет. Стая за стаей слетались они к озеру и опускались на воду. Все озеро запестрело утками.
Покричали, покричали они и вдруг поднялись на воздух и полетели все выше-выше…
Большая, старая, бывалая утка летела впереди. Когда она уставала, она отлетала назад, — там лететь было легче. А на ее место становилась другая бывалая утка.
Утки летели очень быстро, в час пролетали больше шестидесяти километров.
‘Вих! Вих! Вих!’ — свистели в воздухе их крылья.
В. Лукьянская. У воды. Рисунки Г. Ечеистова. Издание второе. М.: Кооперативное издательство ‘Посредник’. Типография ‘Коминтерн’ и школы ФЗУ им. КИМа, 1934.
Исходник здесь: https://literator.info/dikie-utki-wppost-35793/