День в природе
День в природе
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
ПРИМЕЧАНИЯ
ПРИМЕЧАНИЯ
День в природе, Коровин Константин Алексеевич, Год: 1939
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Коровин К.А. ‘То было давно… там… в России…’: Воспоминания, рассказы, письма: В двух кн.
Кн. 2. Рассказы (1936-1939), Шаляпин: Встречи и совместная жизнь, Неопубликованное, Письма
М.: Русский путь, 2010.
Заехал ко мне на днях петербургский знакомый и пригласил поехать в деревню, километров шестьдесят от Парижа. Приглашение соблазнительное. Я все время жил безвыездно в Париже и дальше Сен-Клу нигде не был.
Кроме того, знакомец мой рассказал мне, что мы будем гостить в маленькой усадьбе с большим деревенским домом. Около, на горе, лес березовый и сосновый, сад с фруктовыми деревьями, а перед домом — большой луг, кончающийся далями лесов. И добавил:
— На Россию похоже.
‘Не может быть’,— подумал я.
— Встретит вас ваша знакомая с мужем. Он американец. Вы, когда увидите его, удивитесь — он точь-в-точь Шаляпин, и роста такого же…
Два часа ехали по железной дороге. На станции встретила нас моя знакомая, а около нее, вижу, и впрямь стоит Шаляпин.
Я не поверил своим глазам. Сходство было действительно поразительным, особенно — когда он засмеялся.
Я с ним заговорил по-русски, но он ничего не понял, любезным жестом пригласил нас садиться в автомобиль и сам сел за руль.
Мы помчались по ровной дороге.
Кругом поля, и на них были разбросаны снопы скошенного овса.
‘Что же это такое?— подумал я. — И вправду, точно в России, березовый лес, наш березовый лес, такие же канавки, трава, голубые колокольчики, срубленные дрова так же сложены, сосны. Такой же вид, как когда я ехал к себе в деревню со станции Итларь Ярославской железной дороги’. И мне казалось, что вот-вот покажется возвышенность, где был сад мой и деревенский дом.
Когда выехали из леса, показались дальние леса за большими лугами, такими же, какие были за моим домом. И розовая дрема около мелкой еловой заросли — такая же, как была около моего сада.
Я попросил остановиться и вышел из автомобиля.
У края дороги шли протоптанные дорожки. Около — розовые цветочки, кашка клевера. Я подошел к сложенным дровам. Около дров, сбоку, сидели двое крестьян. У одного была плетеная сумка, другой был подпоясанный, в рубашке и в армячке. Оба — в картузах.
Один из них сказал другому по-русски:
— Надо дать народу то, что он хочет. Обязательно надо дать.
— Ну, как сказать,— ответил другой,— а если он хочет грабить, кто побогаче?
— Вот и надо дать.
— Ну что же, вот у нас и дали, что же получилось?
— А вот теперь он узнал, что получилось. Вышла дорожка-то кривая. Выучился, теперь уж он понял, что из этого ничего не вышло. И остался ни при чем. Он не знал, что его тоже ограбят.
— Да, забыли закон и правду,— сказал другой.
И оба встали и прошли мимо, посмотрев на меня пристально.
— Едем,— крикнул мне ‘Шаляпин’.
‘До чего все это странно,— подумал я,— природа русская, и надо было мне еще и встретить русских…’
Когда мы проезжали деревню — впечатление изменилось. Пропала Россия.
Каменные большие дома, скучные и серые. Кое-где окошки со ставенками, в окошках герань. Совсем непохоже на русскую деревню.
А потом опять огромный луг и русская даль лесов, с клубящимися розовыми облаками.
— Вот слева наш сад и домик,— показала мне моя знакомая.
Когда мы вылезали из автомобиля, у калитки нас радостно встретила собака и ручной большой заяц.
Сад был похож на русский. Перед окнами росли большие груши, обильно покрытые плодами.
Как уютно было в доме. Тишина, отреченность… В небольшие окна виднелся зеленый луг: какой-то волшебный русский край, казалось мне, который будто я когда-то видал. Самовар стоял на столе, и я не мог оторваться от окна, смотря на этот дальний лес…
Муж моей знакомой переоделся в рубашку с короткими рукавами, надел соломенную шляпу и еще больше стал похож на Шаляпина.
После чая он повел меня посмотреть огород, разведенный им самим. Частокол, как был у меня, огурцы, клубника, около — кусты ольхи, сосновый лес, такой же, как у моего дома в деревне, обрыв… И я подумал, вот увижу реку, но реки моей не было…
По дорожке внизу прошли французские крестьяне и крикнули, здороваясь:
— Хотите слив для варенья? Большой урожай, девать некуда.
И через несколько минут принесли к дому большие корзины мелкой сливы.
— Что это стоит?— спросил я хозяйку.
— Как — что стоит, это подарок,— ответила она.
Сладко спалось под кровлей милых моих хозяев.
Проснувшись рано, я отворил окно, и какой красоты был зеленый луг! Какой-то особенный румянец лежал на кустах ивняка. Вдали белели коровы, и, как снопы огня, пролетели несколько фазанов.
В окно я увидел ‘Шаляпина’. Он был одет по-городскому.
Увидав меня в окно, он подошел и сказал:
— Одевайтесь, надо ехать в Париж.
Я удивился. Потом в дом вошла моя знакомая,— лицо у нее было расстроенное. Она огорченно сказала:
— Надо ехать в Париж. Простите…
— Что такое?— встревоженно спросил я. — Что-нибудь случилось у меня?
— Нет.
— Скажите мне правду,— настаивал я.
— Нет, ничего, успокойтесь, даю вам слово, но мой сын хотел приехать и не может.
— Он болен?
— Нет, нет, совсем другое…
И она вышла расстроенная.
Живо выносили мой чемодан, краски, холсты в автомобиль. Муж озабоченно что-то говорил моей знакомой по-английски и повторял: ‘Spirit’ {Здесь: бензин (англ.).}.
— Достанем ли мы бензину доехать?— сказала она мне.
По дороге автомобиль перегнал шедшего пешком старика, одетого по-городскому.
Муж знакомой моей остановился, посмотрел назад, вышел и позвал прохожего старика. Тот сел в автомобиль рядом с нами, поздоровался и сказал:
— Неужели война?
Мы ехали до Парижа молча. Было два часа дня. Серое небо, огромные темные дома Парижа. Шел дождь, а я думал: ‘Там, в деревне, в этой мирной тишине красивых полей и лесов, мне казалось: неужели есть Париж? Какая тишина и мир были кругом, и иволга свистела, как в моем саду, в России!..’
Мрачно было в моей комнате, когда я вернулся из этого прекрасного рая. Грустно встретила меня моя собака Тобик. Тихо ворчал. Сердился на меня, что я его оставил. Он давно, как и я, не видел природы. Я хоть один день видел лес и луга, а Тобик не видел и этого…
День в природе — Впервые: Возрождение. 1939. 1 сентября. Печатается по газетному тексту.