С. Б. Люблинский
Демократическое издательство Л. Ф. Пантелеева
С. Б. Люблинский
Демократическое издательство Л. Ф. Пантелеева
—————————————————-
Демократическое издательство Л. Ф. Пантелеева, Люблинский С. Б., Год: 1983
Время на прочтение: 20 минут(ы)
Общественное движение 60-х годов XIX в. выдвинуло плеяду издателей разночинно-демократического направления. Почетное место среди них принадлежит Лонгину Федоровичу Пантелееву.
Его издательская деятельность продолжалась более 30 лет — с 1877 по 1907 г. За это время им было ‘выпущено свыше 260 изданий, считая в том числе и повторные, на сумму (номинальную), близкую к 1 миллиону рублей’1 [1 Книга. Исслед. и материалы, 1979, сб. 39, с. 156.], общим тиражом почти 650 тыс. экз.2 [2 Пантелеев Л. Ф. Воспоминания. М., 1958, с. 15.] В основном издательство выпускало труды по социально-экономическим и естественным наукам.
Л. Ф. Пантелеев родился 6 октября 1840 г. в Сольвычегодске. Его дед, Савелий Пантелеев, происходил из крестьян Московской губернии. Отец, Федор Савельевич, прошел тяжелую кантонистскую школу, затем двадцать два года тянул солдатскую лямку, прежде чем был произведен в офицеры и назначен начальником инвалидной команды. Мать, Анна Ивановна, была родом из разорившейся к тому времени старинной вологодской купеческой семьи — Поповых-Введенских.
В семье Пантелеевых всегда царила жестокая нужда: отец умер, когда мальчику было всего 6 месяцев от роду, и единственным источником существования семьи стала небольшая вдовья пенсия матери.
В 1850 г. Пантелеев был принят в вологодскую гимназию, а через год поступил на бесплатную вакансию в гимназический пансион.
Вспоминая о годах, проведенных в гимназии, Пантелеев писал, что ‘шел, по всем предметам, — вообще недурно, причем наибольший интерес обнаруживал к истории’3 [3 Пантелеев Л. Ф. Указ. соч., с. 489.]. Большое влияние оказал на него учитель истории К. И. Лебединский, снабжавший его книгами известных русских специалистов по античной истории — М. С. Куторги и П. Н. Кудрявцева.
В старших классах гимназии он знакомится с обличительной литературой, увлекается ‘Губернскими очерками’ М. Е. Салтыкова-Щедрина, гражданственной поэзией Н. А. Некрасова, стихами Г. Гейне.
Окончив в 1858 г. гимназию, Пантелеев поступает на юридический факультет Петербургского университета. Там он становится усердным слушателем лекций видных ученых-историков Н. И. Костомарова и М. М. Стасюлевича, правоведов К. Д. Кавелина и В. Д. Спасовича.
На старших курсах университета Лонгин Федорович знакомится с лондонскими изданиями А. И. Герцена, и, прежде всего с ‘Колоколом’ и ‘Полярной звездой’, сыгравшими важную роль в формировании его мировоззрения. Он принимает активное участие в студенческих волнениях, которые происходили осенью 1861 г. в ответ на изданные царским правительством в мае того же года постановления, запрещающие сходки, публичные лекции, деятельность кассы и студенческой библиотеки и устанавливающие плату за обучение’ 4 [4 История Ленинградского университета. Л., 1969, с. 70.].
Выступление студентов, их борьба за свои права явились отзвуком стихийного возмущения крестьян реформой 1861 г. По этому поводу Пантелеев впоследствии писал: ‘Студенчество было на стороне самой широкой развязки крестьянского дела’5 [5 Пантелеев Л. Ф. Указ. соч., с. 166.]. Возглавил студенческое движение нелегальный комитет, в который входил и Л. Ф. Пантелеев. Власти учинили жестокую расправу над студентами. Более 300 человек, в том числе и Пантелеев, были арестованы и заточены в Петропавловскую крепость. Только 6 декабря 1861 г. он был освобожден. Вскоре Пантелеев становится членом комитета по организации лекций в здании городской думы, которые должны были заменить временно закрытый правительством университет. События, происходившие в Петербургском университете, обратили на себя внимание К. Маркса и Ф. Энгельса. В их работе ‘Альянс социалистической демократии и Международное Товарищество Рабочих’ говорилось: ‘В 1861 г. в ответ на фискальные меры, имевшие целью не допустить неимущую молодежь к высшему образованию, и на дисциплинарные мероприятия, стремившиеся подчинить ее произволу полиции, студенты выразили энергичный и единодушный протест’6 [6 Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 18, с. 389.].
Вскоре Лонгин Федорович вошел в состав так называемого второго отделения Литературного фонда, официально созданного с целью организовать помощь нуждающимся студентам, прежде всего тем, кто был репрессирован правительством за участие в осенних волнениях 1861 г., а неофициально — для осуществления связи между студентами закрытого в то время университета7 [7 Лит. наследство, 1955, т. 62, с. 123.]. Членами фонда состояли такие видные революционеры-землевольцы, как Н. А. Серно-Соловьевич и Н. И. Утин, а казначеем — П. Л. Лавров, впоследствии один из видных теоретиков революционного народничества.
В 1862 г. Пантелеев вступил в тайную революционную организацию ‘Земля и воля’. Вступить в общество ему предложил один из его основателей — А. А. Слепцов. Лонгин Федорович входил в пятерку, руководимую Н. И. Утиным, ставшего с ноября 1862 г. членом ЦК ‘Земли и воли’. Впоследствии утинская пятерка была признана в качестве Петербургского окружного комитета ‘тайного общества’8 [8 Там же, с. 616.]. Пантелеев, подчеркивал В. И. Ленин, был одним ‘из самых активных членов общества’9 [9 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 29, с. 611.]. Он привлек в него не менее 20 человек. Лонгин Федорович принимал деятельное участие в создании подпольных типографий, выпуске пропагандистских листков и прокламаций, среди них таких значительных, как ‘Свобода’, ‘К образованным классам’, ‘Льется польская кровь, льется русская кровь…’. Знакомство с демократически настроенным издателем Н. Л. Тибленом привлекло его к издательской деятельности. Осенью 1863 г. он взял в аренду типографию Тиблена, намереваясь в дальнейшем ее приобрести. В 1864 г. в его типографии печатался литературный журнал ‘Эпоха’, издаваемый Ф. М. Достоевским.
Через Лонгина Федоровича осуществлялась связь между ‘Землей и волей’ и Центральным национальным комитетом10 [10 Пантелеев Л. Ф. Указ. соч., с. 321. Ср.: Неупокое в В. И. Л. Ф. Пантелеев на процессе по делу Петербургской революционной организации. — В кн.: Проблемы истории движения и историографии. М., 1971, с. 183, 189.], возглавившим в 1863 г. восстание в Польше против самодержавия, в частности совершался обмен прокламациями между русскими и польскими революционерами. Существует предположение, что Пантелеев получил от польских революционеров для передачи ‘Земле и воле’ номер газеты ‘Ruch’, в которой была напечатана программа ЦНК11 [11 Пантелеев Л. Ф. Указ. соч., с. 368, 323.]. Лонгин Федорович передал представителю ЦНК военно-топографическую карту Западного края, полученную через офицера генерального штаба И. Смирнова. Эта карта была нужна польским революционерам для организации повстанческого движения12 [12 Баренбаум И. Е. Иосафат Огрызко. М., 1964, с. 19.].
Имя Пантелеева как видного деятеля ‘Земли и воли’ было хорошо известно А. И. Герцену и Н. П. Огареву13 [13 Герцен А. И. Собр. соч. М., 1963, т. 27, с. 557.].
Его активная революционная деятельность была прервана 11 декабря 1864 г., когда он был арестован по обвинению в принадлежности ‘к С.-Петербургской революционной организации, с целью возбуждения и поддержания польского мятежа’14 [14 Пантелеев Л. Ф. Указ. соч., с. 10.]. Уже 12 декабря Лонгин Федорович был доставлен в Вильно и помещен в бывший Доминиканский монастырь, превращенный в тюрьму для политических заключенных, где он пробыл более года. По приговору военного суда Пантелеев был лишен дворянского достоинства, всех прав состояния и сослан в каторжные работы в Восточную Сибирь сроком на 6 лет.
В середине 1866 г. Пантелеев прибыл в Енисейскую губернию, где ему было объявлено об освобождении от каторги. Он становится ссыльнопоселенцем.
В Сибири Пантелеев состоял на службе у золотопромышленников. В 1874 г. его восстановили в правах, разрешив выехать в Россию, однако полицейский надзор за ним сохранился.
Возвратившись в Петербург в 1876 г., Пантелеев вновь стал принимать участие в общественном движении. Так, в середине 90-х годов на квартире Пантелеева часто устраивались собрания членов ‘Общества помощи в чтении больным и бедным’, что обратило на себя внимание царской охранки, которая сообщала: ‘Многие из… принадлежавших по своим убеждениям к социально-революционным партиям и другие политически неблагонадежные лица сообразили, что… ‘Обществом’ можно воспользоваться в целях преступной пропаганды, и примкнули к нему, вступив в число его членов’15 [15 ЦГАОР, ф. 579, оп. I, д. 608, л. 17 об., 18-18 об.]. В числе ‘последних’ назывались: старшая сестра В. И. Ленина Анна Елизарова, издатели Александра Калмыкова и Владимир Муринов, писатель Викентий Смидович (Вересаев), жена Пантелеева Серафима Васильевна, принимавшая ‘самое горячее участие’ в деятельности Общества.
Оппозиционные настроения Пантелеева были хорошо известны властям. В справке, составленной петербургским отделением департамента полиции 9 октября 1900 г., отмечалось, что организатором юбилейного чествования писателя Михайловского является ‘Союз писателей, в лице Н. И. Кареева (известного историка) и Л. Ф. Пантелеева. ‘Устроители чествования, — говорилось в справке, — стараются придать ему выдающееся общественное значение и, воспользовавшись случаем, устроить под видом собраний для обсуждения формы чествования… рассуждения по общественно-политическим вопросам, нечто вроде праздника русской оппозиции, и тем самым дать новый и сильный толчок жизнедеятельности русских оппозиционных и революционных элементов’16 [16 ЦГАОР, ф. ДП, оп. Особ, отд., д. 635, л. 6, 16.].
Лонгин Федорович вместе с представителями передовой русской интеллигенции, среди которой были писатели А. М. Горький, В. В. Вересаев, Н. Г. Гарин-Михайловский, Д. Н. Мамин-Сибиряк, ученые А. Н. Бекетов, П. Ф. Лесгафт, А. А. Шахматов, издатели А. М. Калмыкова, О. Н. Попова, Е. Н. Семевская, М. Н. Слепцова и многие другие (всего около ста человек), подписал коллективный протест по поводу избиения казаками и полицией демонстрации студентов, происходившей 4 марта 1901 г. на Казанской площади в Петербурге. Особое совещание обвинило его в политической неблагонадежности и систематической противоправительственной деятельности и постановило: ‘Воспретить жительство в столицах, столичных губерниях, университетских городах и фабричных местностях на три года’ с установлением над ним негласного надзора полиции17 [17 Там же, д. 568, л. 2, 2 об.]. Так как он находился в Триесте, то провел этот срок за границей.
В делах полицейского управления автором статьи было найдено письмо Пантелеева участнику революционно-демократического движения 60-х годов П. Д. Баллоду от 14 сентября 1903 г. В нем он просил своего адресата сообщить ряд сведений об общественном движении 60-х годов18 [18 Там же, д. 2211, л. 2.]. Это нужно ему было для воспоминаний, над которыми он работал долгие годы и печатал фрагментами в различных изданиях. Одна из частей мемуаров под названием ‘Из воспоминаний о 60-х годах’ была опубликована в 1901 г. в литературном сборнике ‘На славном посту (1860-1900)’, выпущенном в честь сорокалетнего юбилея Н. К. Михайловского. ‘В этой статейке, — писал В. И. Ленин, — сгруппированы некоторые очень интересные факты о революционном возбуждении 1861-1862 гг. и политической реакции’19 [19 Ленин В. И. Указ. соч., т. 5, с. 29.]. Обратил внимание на эту публикацию и Петербургский цензурный комитет. По его мнению, воспоминания Пантелеева отличались ‘вредным направлением’20 [20 ЦГИА СССР, ф. 776, оп. 2, д. 31, л. 69 об.], в них ‘подобраны подробности тревожного и возбуждающего характера, много говорится об арестах, мнимых пытках, прокламациях…’21 [21 Там же, оп. 21, ч. 1, д. 457, л. 4.].
Среди близких Пантелееву людей были в основном участники общественного и революционного движения: В. В. Берви-Флеровский, Н. А. Морозов, А. М. Калмыкова.
В 1877 г. Лонгин Федорович основывает издательство, идейный характер которого отмечал видный деятель партии и государства И. И. Скворцов-Степанов. Он писал: ‘Особняком стояли такие издатели, как Солдатенков или Пантелеев. Прибыль да, пожалуй, сколько-нибудь быстрое возвращение затраченного капитала их мало интересовали. Они, определяя тираж издания, исходили из учета общественных потребностей’22 [22 Степанов И. Государственное издательство, частные фирмы и подрядные предприятия’. — Книга и революция, 1920, No 5, с. 7.]. Прекрасно понимали это и современники. По их мнению, Лонгин Федорович ‘вел свое издательство не обычным для издателей путем, он не только давал деньги на издание книг, он выбирал самые книги, которые давали отражение его вкусов, его интересов. В целой библиотеке, им, изданной, мы находим отличный подбор сочинений естественнонаучных, философских, социологических, исторических, политических, политико-экономических, историко-литературных, мы встречаем здесь все вопросы, интересовавшие общество за последние десятилетия, встречаем как великие имена прежнего времени, так и наиболее выдающиеся современные имена’23 [23 Книжный вести., 1907, No 27, с. 821.].
В издательстве Пантелеева служили люди, известные своими передовыми демократическими воззрениями. В качестве редактора он пригласил в 1879 г. революционера-демократа, литературного критика и публициста, сотрудничавшего в некрасовском ‘Современнике’ М. А. Антоновича, который в течение четырех лет вел издательское дело Пантелеева.
Лонгин Федорович привлек к сотрудничеству с издательством находившегося в ссылке в Астрахани Н. Г. Чернышевского, с которым познакомился еще в марте 1862 г. Через А. Н. Пыпина Пантелеев послал Чернышевскому книгу английского естествоиспытателя У. В. Карпентера ‘Энергия в природе’24 [24 Пантелеев Л. Ф. Указ. соч., с. 477.]. Ознакомившись с ней, Николай Гаврилович охотно согласился перевести это сочинение на русский язык, так как содержание ‘не противоречило, — его, — понятиям об истине’25 [25 Чернышевский Н. Г. Полн. собр. соч. М., 1950, т. 15, с. 453.].
Перевод был закончен менее чем за месяц. Чернышевский снабдил его предисловием и послесловием, для того чтобы сделать ‘русский перевод ее более ценным для публики’26 [26 Там же, с. 449.]. Так, в частности, он заменил ‘две последние страницы книги, на которых, — Карпентер, — пускается в метафизику… заметками, соответствующими основным истинам естествознания’27 [27 Там же, т. 10, с. 986.]. Книга вышла в 1885 году без указания имени переводчика28 [28 Только в каталоге изданий Л. Ф. Пантелеева (1877-1895), составленном И. Г. Безгиным за 1885 г., указывалось, что перевод книги В. Карпентера ‘Энергия в природе’ осуществил Н. Г. Чернышевский. Это была единственная возможность раскрыть читателю имя переводчика, и Пантелеев ею воспользовался.].
Предисловие, замечания и дополнения, сделанные Чернышевским, по цензурным соображениям пришлось снять. Сохранились только введенные им вместо английских русские измерения длины и веса, помещенные в подстрочных примечаниях. Благодаря ясному и четкому языку перевода книга пользовалась большим успехом29 [29 Рус. мысль, 1885, No 10, Библиограф, отдел, с. 42.]. Эта работа являлась одним из первых литературных трудов Чернышевского после переезда его в Астрахань. Вскоре после получения рукописи перевода Карпентера Пантелеев передал Пыпину для Чернышевского книгу английского философа и социолога Г. Спенсера ‘Основные начала’30 [30 Пантелеев Л. Ф. Указ. соч., с. 477. О Чернышевском как переводчике книги тоже сказано только в каталоге за 1897 г.]. О работе над переводом этого сочинения Чернышевский сообщал Пыпину 9 июня 1884 г.: ‘Я перевел первый отдел книги Спенсера First Principles трактат ‘о непознаваемом’. Теперь пишу примечания к нему. Перевод, разумеется, совершенно полный и точный. Примечания придадут ему цену, какой не имеет подлинник’31 [31 Чернышевский Н. Г. Указ. соч., т. 15, с. 464.]. Однако примечания и статью с оценкой философии Спенсера Чернышевский не закончил, понимая, что их не пропустит цензура. В сентябре 1884 г. он отправил Пыпину для Пантелеева перевод книги Спенсера. По цензурным обстоятельствам книга вышла только в 1897 г. Пантелеев считал своим нравственным долгом помогать Чернышевскому и в издании его оригинальных произведений. М. Н. Чернышевский писал отцу 12 апреля 1888 г.: ‘На днях я виделся с Лонгином Федоровичем, который выразил большое желание переиздать ‘Эстетические отношения’, на что испрашивает вашего согласия’32 [32 Там же, с. 944-945.]. Николай Гаврилович тотчас ответил сыну: ‘Получив вчера твое письмо о желании Лонгина Федоровича оказать мне услугу, я стал писать предисловие и делать поправки в тексте’33 [33 Там же, с. 666.]. И дальше: — ‘Благодари от меня Лонгина Федоровича. Ни о каких денежных условиях не рассуждай с ним, скажи, что я желал бы иметь когда-нибудь возможность доказать ему свою глубокую признательность за его доброе расположение ко мне’34 [34 Там же.]. Предназначенные к 3-му изданию ‘Эстетические отношения’ имели ряд исправлений и были снабжены новым предисловием. Л. Ф. Пантелеев вспоминал: ‘Хотя книга по своему объему и могла печататься без предварительной цензуры, но, в силу особого распоряжения, все, как старое, так и вновь написанное Чернышевским, должно было направляться в цензуру’35 [35 Пантелеев Л. Ф. Указ. соч., с. 473.]. 7 мая 1888 г. Главное управление по делам печати известило о том, что книга ‘Эстетические отношения искусства к действительности’ и предисловие к ней не могут быть допущены к напечатанию36 [36 Чернышевская Н. М. Летопись жизни и деятельности Н Г Чернышевского. М., 1953, с. 568.]. Пантелеев извещал Чернышевского: ‘Книга — ни в каком виде появиться не может’37 [37 Там же, с. 579.]. Причину запрета работы Чернышевского вскрыл В. И. Ленин в книге ‘Материализм и эмпириокритицизм’: ‘В 1888 году в предисловии к предполагавшемуся третьему изданию ‘Эстетических отношений искусства к действительности’ Н. Г. Чернышевский попытался прямо указать на Фейербаха, но цензура и в 1888 году не пропустила даже простой ссылки на Фейербаха!’38 [38 Ленин В. И. Указ. соч., т. 18, с. 381.]
Все наиболее важные труды по философии и естественным наукам, вышедшие в издательстве Пантелеева и необходимые для работы Николая Гавриловича, например, ‘Этика’ Спинозы и ‘Чарльз Дарвин’ Гранта Аллена, отправлялись ему в Астрахань.
Пантелеев помогал Чернышевским и материально. Так он приобрел за 100 рублей перевод книги Д. С. Милля ‘Политическая экономия’, сделанный Николаем Гавриловичем и медленно расходившийся в то время39 [39 Чернышевская Н. М. Указ. соч., с. 476.].
Одной из важнейших задач издательства, по мнению Пантелеева, была пропаганда идей революционеров-демократов. Еще в студенческие годы он с большим интересом следил за статьями Н. А. Добролюбова, регулярно публиковавшимися в ‘Современнике’40 [40 Пантелеев Л. Ф. Указ. соч., с. 522.]. В апреле 1885 г. Лонгин Федорович заключает договор на право издания собрания сочинений великого критика с его братом В. А. Добролюбовым. Тираж этого 4-го по счету издания должен был составить 5 тыс. 50 экз.41 [41 ИРЛИ, ф. 224, д. 525, л. 25.] — весьма значительная цифра по тому времени. Судя по тиражу, это издание в основном было предназначено для студентов и гимназистов старших классов.
В предисловии ‘От издателя’ говорилось: ‘Настоящее издание проверено по первому…, так как в последующих, особенно в 3-м, от чисто корректурных недосмотров встречаются значительные искажения текста’42 [42 Добролюбов Н. А. Соч. 4-е изд. Спб.: Л. Ф. Пантелеев, 1885, тит. лист, об.].
Пантелеев решил поместить в собрании сочинений портрет Добролюбова, как это было сделано только в первом издании, подготовленном к печати Чернышевским и напечатанном в типографии И. П. Огрызко. Портрет был отпечатан, но по требованию цензуры изъят. Только в 1890 г., через четыре года после выхода сочинения в свет, Пантелееву разрешили получить ‘из литографии Экспедиции заготовления государственных бумаг хранящиеся там экземпляры портрета русского писателя Добролюбова’43 [43 ИРЛИ, ф. 224, д. 525, л. 50.].
Публикация произведений революционеров-демократов в условиях жесточайшего самодержавного гнета была делом чрезвычайно трудным, и потому Пантелееву не всегда удавалось провести их труды через цензуру. Показательна в этом смысле история с изданием сочинений А. И. Герцена44 [44 Подробно об этом см.: Перкаль М. К. Из истории издания произведений А. И. Герцена. — Книга. Исслед. и материалы, 1962, сб. 6, с. 169-182.]. В своих мемуарах Пантелеев рассказывает, что он был знаком с сыном Герцена — Александром Александровичем, с которым всегда встречался, когда бывал в Швейцарии. И однажды А. А. Герцен спросил: ‘Нельзя ли попытаться переиздать те сочинения его отца, которые в свое время были дозволены в России, хотя бы только беллетристические’45 [45 Пантелеев Л. Ф. Указ. соч., с. 639.]. Пантелеев согласился принять на себя хлопоты.
22 марта 1893 г. А. А. Герцен писал Пантелееву: ‘Я бы желал вот чего: чтобы один издатель взялся попытаться издать в России все то, что цензура пропустит из нашего полного издания в 10 томах сочинений отца, держась того же самого хронологического порядка, как и мы в этом издании, — начиная с первых томов и продолжая, покуда цензура не остановит, из заграничных вещей, конечно, придется кое-что выпустить, м. б. переменить заглавие ‘Былого и Дум’, но это уже подробности. Итак, я думал: вот если бы Пантелеев взялся, тогда дело удалось бы, да и мне достался бы… благоразумный гонорар… Я желаю, чтобы Вы взялись за издание сочинений отца в России’46 [46 ИРЛИ, ф. 224, д. 94, л. 3 об. — 4.].
15 июня 1893 г. Пантелеев обратился в цензурное ведомство с просьбой ‘о разрешении ему выписать из-за границы Собрание сочинений А. Герцена и издать те из них, которые могут быть разрешены к обращению в России’47 [47 ЦГИА СССР, ф. 777, оп. 4, д. 101, л. 1.]. В ответ на его ходатайство главное управление по делам печати сообщило, что оно не будет чинить ‘препятствий к выписке им из-за границы сочинений А. Герцена (кроме журнала ‘Колокол’), но с тем, чтобы сочинения эти по выписке из-за границы поступили прямо на рассмотрение с.-петербургского цензурного комитета’48 [48 ИРЛИ, ф. 224, д. 559, л. ненумерован.].
Вопреки ожиданиям, цензурное ведомство высказалось за разрешение издания 49 [49 А. И. Герцен и цензура в 1890-х гг.- Красный архив, 1923, т. 3, с. 225-227, Пантелеев Л. Ф. Указ. соч., с. 642.]. Однако министр внутренних дел И. Н. Дурново воспротивился этому, заявив, что ему ‘будет крайне неприятно утруждать государя таким делом’50 [50 Там же, с. 643.].
В 1894 г. издательские права были переданы А. А. Герценом Ф. Ф. Павленкову, которому понадобилось несколько лет, чтобы провести издание через цензуру. 15 октября 1898 г. он даже писал Пантелееву: ‘Если Вы надеетесь с меньшими затруднениями (чем те, которые, по Вашему мнению, предстоят мне) провести Герцена, то я охотно передам Вам все мои права и обязательства по этому изданию и гарантирую согласие А. А. Герцена на эту передачу’51 [51 ИРЛИ, ф. 224, д. 254, л. 1.]. Позднее, спустя много лет, имя Пантелеева оказалось вновь связанным с изданием сочинений Герцена: в письме от 3 ноября 1913 г., направленном родственниками А. И. Герцена Пантелееву, говорилось: ‘Милостивый государь Лонгин Федорович. В скором времени мы приступаем к печатанию первого полного собрания сочинений и писем нашего отца и деда А. И. Герцена, под редакцией М. К. Лемке… Мы решаемся обратиться к некоторым лицам, известным нам своей расположенностью к поддержанию культурных начинаний, с просьбой ссудить нам небольшие суммы, каковые будут возвращаемы им постепенно из сумм, выручаемых от продажи изданий’52 [52 Там же, д. 559, л. 1.].
Верный воззрениям 60-х годов, Л. Ф. Пантелеев широко пропагандировал в России труды наиболее прогрессивных экономистов, философов, историков, естествоиспытателей.
В 1882 г. в издательстве вышли ‘Сочинения’ классика политической экономии английского экономиста конца XVIII — начала XIX в. Давида Рикардо, творчество которого высоко оценил К. Маркс, считавший, что он проникает в самую суть капиталистического способа производства и дает ‘некоторые совершенно новые и поразительные результаты’53 [53 Маркс К., Энгельс Ф. Указ. соч., т. 26, ч. 2, с. 182.]. Это было, по существу, первое полное издание работ Д. Рикардо на русском языке.
Перевод сделал один из первых пропагандистов экономического учения К. Маркса в России Н. И. Зибер.
В качестве приложения в книгу был включен раздел главы ‘Деньги’ из труда К. Маркса ‘К критике политической экономии’. Благодаря этому русский читатель впервые познакомился, хотя и не полностью, с этой работой основоположника научного коммунизма.
В конце XIX в. в издательстве Пантелеева стали сотрудничать социал-демократы. Среди них — Л. Б. Красин, впоследствии видный советский партийный и государственный деятель. Он перевел на русский язык книгу немецкого экономиста Г. Шульце-Геверница ‘Крупное производство, его значение для экономического и социального прогресса. Этюд из области хлопчатобумажной промышленности’. Однако по распоряжению председателя цензурного комитета выпуск книги в свет был приостановлен впредь до особого распоряжения54 [54 ЦГИА СССР, ф. 776, оп. 21, ч. 1, д. 170, л. 7.]. Только после длительных хлопот удалось Лонгину Федоровичу провести ее через цензуру и издать в 1897 г.
Издательство выпускало и популярную экономическую литературу, излагавшую учение К. Маркса и адресованную сравнительно широкому кругу читателей, прежде всего студенческой молодежи, наиболее подготовленным рабочим, гимназистам старших классов. Это, например, книга экономиста А. А. Карелина ‘Краткое изложение политической экономии’, вышедшая в 1894 г. в период подъема рабочего движения и начала распространения марксизма в России. Работа обратила на себя внимание цензурного ведомства. В докладе цензора Пеликана о ней говорилось следующее: ‘В книге этой заключается… изложение в популярной форме… экономических учений К. Маркса и других последователей социализма. Автор… старается в ней доказать, что положение рабочего класса, крайне тяжелое на Западе, в нашем отечестве просто невыносимо и что все практикуемые к улучшению этого положения законодательные и филантропические меры в конечном счете увеличивают лишь зло’55 [55 Там же, ф. 777, оп. 4, д. 33, л. 9.]. В заключение отмечалось, что в книге ‘проповедуются социалистические идеи, возбуждается ненависть неимущих классов против имущих и оправдываются действия, запрещенные законами под страхом наказаний. Такое направление автора дает основание отнести книгу… к числу тех сочинений, об уничтожении которых надлежит войти с предложением в Комитет министров’56 [56 Там же, л. 11 об.-12.]. Только благодаря помощи председателя Петербургского цензурного комитета Коссовича, которому Л. Ф. Пантелеев предоставлял хорошо оплачиваемую переводную работу57 [57 Пантелеев Л. Ф. Указ. соч., с. 641. ], удалось признать это сочинение ‘в общем безвредным’ и разрешить к выпуску в свет58 [58 ЦГИА СССР, ф. 777, оп. 4, д. 33, л. 17 об.].
Среди философских сочинений, выпущенных Пантелеевым, наибольший интерес представлял впервые изданный им на русском языке главный труд голландского мыслителя XVII в. Б. Спинозы ‘Этика’. Ф. Энгельс называл Спинозу одним из ‘блестящих представителей’ материалистической философии, стремившихся ‘объяснить мир из него самого’59 [59 Маркс К., Энгельс Ф. Указ. соч., т. 20, с. 19, 350.]. Еще в сентябре 1878 г. Лонгин Федорович обратился в Петербургский комитет духовной цензуры с прошением. В нем говорилось: ‘Представляя издание ‘Этики’ Спинозы в русском переводе с латинского подлинника имею честь просить Комитет подвергнуть рассмотрению I часть этого сочинения ‘О боге’, каковую при сем и прилагаю в корректурных оттисках’60 [60 ЦГИА СССР, ф. 807, оп. 2, д. 1610, л. 11.].
В заключении на книгу цензор архимандрит Виталий писал: ‘Так как в этом сочинении излагаются пантеистические понятия о Боге и Его творениях, противные учению… православной церкви, то перевод его не может быть одобрен и напечатан’61 [61 Там же, д. 1611, л. 2.]. Только спустя шесть лет Пантелееву удалось выпустить этот труд в переводе М. А. Антоновича. Для облегчения прохождения книги через цензуру фамилию переводчика пришлось не указывать. В этом труде в наиболее законченном виде была изложена материалистическая философия Б. Спинозы. В нем автор открыто выступал против монархического строя, за демократическую форму правления государством.
В издательстве Пантелеева вышли основные произведения французского просветителя XVIII в. Ш. Монтескье ‘Персидские письма’ и ‘О духе законов’. Пантелеев задумал издать ‘Персидские письма’ еще в 1887 г. В качестве переводчика он пригласил В. М. Гаршина и передал ему французский оригинал. Впоследствии Лонгин Федорович вспоминал, что Гаршин при встрече сказал ему: ‘Я перечитал Монтескье и даже начал переводить, эта работа очень увлекает меня’62 [62 Пантелеев Л. Ф. Указ. соч., с. 648.]. Однако вскоре Гаршин заболел, перевод естественно остановился, а 24 марта 1888 г. писателя не стало. У Пантелеева сохранилось 11 писем, текст которых Гаршин успел перевести. Выпустить книгу удалось только в 1892 г.
Стремясь познакомить читателя с историей развития материалистической философии, Пантелеев выпускает в 1881 г. книгу немецкого философа XIX в. Ф. Ланга ‘История материализма и критика его значения в настоящее время’ в переводе известного публициста и философа Н. Н. Страхова. Работа привлекла внимание цензуры, увидевшей, что исследование философии древности в книге ведется с материалистических позиций. От запрета книгу спасло только то обстоятельство, что она была признана недоступной пониманию ‘для обыкновенного человека, хотя и высокообразованного, сдержанностью и темнотой выражений’63 [63 ЦГИА СССР, ф. 777, оп. 3, д. 97, л. 4 об.]. Впервые в России Пантелеев выпускает сочинения блистательного французского публициста, острого критика монархических институтов П. Л. Курье, продолжателя традиции обличительной литературы XVIII в., чьи памфлеты, по мнению Ф. Энгельса, являлись ‘выдающимися и образцовыми произведениями литературы’64 [64 Маркс К., Энгельс Ф. Указ. соч., т. 9.2, с. 121.]. Ряд из них был направлен в защиту французского крестьянства, жестоко эксплуатируемого помещиками и лишенного элементарных человеческих прав. В них говорилось: ‘Человек, который пашет землю, строит, работает с пользою… ничто. Жандарм есть нечто, префект уже много значит, Бонапарт был все. Вот градация общественной оценки’65 [65 Курье П. Л. Спб.: Изд. Л. Ф. Пантелеева, 1897, с. 19.].
Курье были глубоко чужды правители монархической Франции, которые ‘развращают народ для своих целей, награждают подлость, наказывают всякие проявления благородства’ и твердо уверены, что ‘народ существует для того, чтобы платить’66 [66 Там же, с. 323, 37.]. Это высказывание Курье русский читатель полностью мог отнести и к правящим кругам царской России. Книга сразу же обратила на себя внимание цензора, потребовавшего исключить из нее ‘злой и непристойный памфлет, — под заглавием ‘Дипломатический документ, извлеченный из английских журналов’, — вышучивающий и осмеивающий сан монарха и представляющий его лжецом пред подданными, обманывающим их, отнимающим последнюю копейку для любовниц, войн и дворцов’67 [67 ЦГИА СССР, ф. 776, оп. 21, ч. 1, д. 170, л. 2.]. Было сделано распоряжение о приостановке издания. Только после того, как издатель вынужден был согласиться на изъятие этого памфлета, дали разрешение на выпуск книги.
Считая, что историческая наука помогает понять основные законы общественного развития, Пантелеев уделил большое внимание изданию трудов по истории. Они составляли почти пятую часть выпущенных им книг. Сам Лонгин Федорович прекрасно знал отечественную и мировую историю. Свои соображения по важным историческим проблемам он высказывал Е. В. Тарле, впоследствии видному советскому ученому, с которым находился в тесных дружеских отношениях 68 [68 См.: Из литературного наследия академика Е. В. Тарле. М., 1981, с. 197-198.].
Авторами выпущенных Пантелеевым исторических трудов обычно были видные, прогрессивно настроенные ученые.
Среди этих работ особое место занимала книга выдающегося американского этнографа, археолога, историка первобытного общества Л. Г. Моргана ‘Древнее общество’. Лонгин Федорович первым в России, в 1900 г., выпустил на русском языке этот классический труд под заглавием ‘Первобытное общество’. ‘Великая заслуга Моргана, — по словам Ф. Энгельса, — состоит в том, что он открыл и восстановил в главных чертах эту доисторическую основу нашей писаной истории и в родовых связях североамериканских индейцев нашел ключ к важнейшим, доселе неразрешимым загадкам древней греческой, римской и германской истории’. Эта книга, указывал он далее, ‘одно из немногих произведений нашего времени, составляющих эпоху’69 [69 Маркс К., Энгельс Ф. Указ. соч., т. 21, с. 26.]. Морган, по мнению Ф. Энгельса, ‘самостоятельно вновь открыл марксову теорию истории и заканчивает свой труд коммунистическими выводами по отношению к современности’70 [70 Там же, т. 36, с. 109.].
Предисловие к книге Моргана в издании Пантелеева написал русский историк, правовед и социолог М. М. Ковалевский, о трудах которого с большой похвалой отзывались К. Маркс и Ф. Энгельс. Перевод книги сделал П. П. Румянцев, впоследствии видный деятель партии большевиков, член ЦК РСДРП в годы первой русской революции.
Некоторые издания были предприняты Пантелеевым по совету близких ему людей, известных своими передовыми воззрениями. Так, по настоятельной рекомендации П. Л. Лаврова он выпускал в течение 15 лет восьмитомный труд французского историка академика А. Сореля ‘Европа и французская революция’, пронизанный горячей симпатией к простому народу Франции — герою революции XVIII в.
Провести это сочинение через цензуру оказалось делом чрезвычайно трудным. В докладе цензора говорилось: ‘По словам автора, монархическое начало искони было проникнуто грубейшим эгоизмом. Девизом его было: все для себя, мало для подданных… Международное право, войны, трактаты, благо подданных — все это становилось в руках самовластных деспотов монархов игрушкою для проведения личных капризов и пожеланий’71 [71 ЦГИА СССР, ф. 777, оп. 4, д. 70, л. 4.]. С большим трудом удалось Пантелееву добиться разрешения на издание сочинения А. Сореля даже в урезанном виде. В частности, исключили страницы, на которых содержались неблагоприятные отзывы автора, ‘прямо касающиеся царствования императрицы Екатерины II’72 [72 Там же, л. 7.].
Одним из первых сотрудников издательства стал русский критик, публицист, революционер, демократ, член I Интернационала В. А. Зайцев, находившийся в эмиграции. Пантелеев выпустил две его исторические работы. Книга Зайцева ‘Древняя история Запада’ вызвала неудовольствие цензуры, потребовавшей исключения из нее ряда высказываний антиправительственного характера73 [73 Там же, оп. 3, д. 25, л. 9.].
Некоторые издания были посвящены истории отдельных европейских стран. Среди них большой интерес представляла книга Ван-Мюйдена ‘История швейцарского народа’. В рецензии на нее, написанной Е. В. Тарле, говорилось: ‘Нельзя пожелать лучшей справочной книги по истории Швейцарии, нежели эти три тома (снабженные к тому же превосходным алфавитным указателем)’74 [74 Ван-Мюйден. История швейцарского народа. — В кн.: Из литературного наследия академика Е. В. Тарле, с. 92.].
Среди изданий Пантелеева значительное место занимали труды видных русских и зарубежных ученых-естествоиспытателей. Еще в 60-е годы XIX в. большое впечатление на Лонгина Федоровича произвел классический труд великого русского ученого физиолога И. М. Сеченова ‘Рефлексы головного мозга’. Тогда, вспоминал он, ‘имя Сеченова сразу пронеслось по всей России’. В 1981 г. Пантелееву удалось выпустить первое и единственное в царской России издание другой работы ученого ‘Физиология нервных центров’, в которой были заложены основы современной материалистической физиологии.
Даже сочинения по естественным наукам, выходившие в издательстве Пантелеева, имели часто остросоциальный характер. Это прежде всего труд одного из основоположников научной гигиены в России в 80-90-е годы профессора Московского университета Ф. Ф. Эрисмана ‘Общедоступная гигиена’. С автором Пантелеев познакомился в середине 80-х годов у его жены — участницы общественного движения 60-х годов Н. П. Сусловой.
В этой работе Эрисман открыто выступил против жестокой эксплуатации труда рабочей молодежи в царской России. На основе большого фактического материала он доказал, что в классовом обществе продолжительность жизни людей различна, так как условия их существования разные.
Он писал: ‘высшие чиновники и купцы живут в среднем по 56-60 лет… для рабочих… в области физического труда средняя продолжительность жизни равняется только 30 годам’75 [75 Эрисман Ф. Ф. Общедоступная гигиена. Спб.: Изд. Л. Ф. Пантелеева, 1878, с. 266.].
По мнению автора, задача ‘друзей человечества должна заключаться в стремлении к осуществлению такого устройства общественной жизни, при котором становится немыслимым, чтобы одни чуть не умирали от голода, не находя исхода своему положению, в то время как другие пользуются всеми преимуществами’76 [76 Там же, с. 151.].
Большой интерес, особенно для студенческой молодежи, представляла выпущенная Пантелеевым книга Гранта Аллена ‘Чарльз Дарвин’, посвященная великому английскому естествоиспытателю. Перевод с английского был сделан под редакцией А. Н. Энгельгардта, участника ‘Земли и воли’ 1861 г., ученого-химика и агронома, работы которого хорошо знали К. Маркс и В. И. Ленин. В виде приложения к ней была помещена часть главы ‘Об инстинкте’ из основного труда Дарвина ‘Происхождение видов путем естественного отбора’. В книге отмечалось, что заслуга Дарвина заключается в том, что он сумел доказать ‘чисто естественное происхождение человека’77 [77 Аллен Г. Чарльз Дарвин. Спб.: Изд. Л. Ф. Пантелеева, 1887, с. 183.]. По мнению автора, ‘дарвинизм будет распространяться все глубже и глубже, тысячами путей… в общую мысль всего человечества’78 [78 Там же, с. 258.].
Весьма скромное место среди изданий Пантелеева занимала художественная литература. И это естественно, так как он не имел достаточных средств для конкуренции с крупными капиталистическими фирмами. Всего им было выпущено 8 книг. Среди них романы: ‘Золотой осел’ Апулея и ‘История Жиль Блаза де Сантильяне’ французского писателя конца XVII — начала XVIII в. А. Лесажа, остро сатирическая испанская повесть XVI в. ‘Лазарильо из Тормеза и его удачи и неудачи’, поэма великого польского поэта А. Мицкевича ‘Пан Тадеуш’, повести для детей английского писателя К. Грээма, рассказы и очерки участника революционного движения 70-х годов XIX в. С. Я. Елпатьевского, повести этнографа Сибири и писателя В. Серошевского.
В 1884 г. Пантелеев решил выпускать журнал ‘Вселенная’ под редакцией известного пропагандиста естествознания и педагога А. Я. Герда.
В журнале предполагалось освещать открытия в области естественных наук и земледелия. Кроме того, на страницах журнала должны были обсуждаться вопросы методики преподавания естественных дисциплин в гимназии.
Пантелеев рассчитывал издавать журнал без предварительной цензуры. Однако министр внутренних дел на это разрешения не дал79 [79 ЦГИА СССР, ф. 776, оп. 8, д. 256, ИРЛИ, ф. 224, д. 530, л. ненум. Отношение от 4 апр. 1884 г.]. Это ставило повременное издание под полный контроль властей, не пропустивших бы ни одной статьи радикального характера. Поэтому Пантелеев отказался от выпуска журнала.
Немало сил потратил Лонгин Федорович на выпуск учебной литературы.
Среди авторов изданных им учебников и пособий были видные ученые и педагоги — ботаник, член Петербургской Академии наук А. Н. Бекетов, дед А. А. Блока, участник общественного движения 60-х годов В. И. Водовозов, А. Я. Герд, английский биолог Д. Гексли, французский антрополог П. Топинар. В 1905 г. Пантелеев выпустил составленное В. И. Водовозовым пособие ‘Словесность в образцах и разборах’, знакомившее учащихся с лучшими произведениями русских писателей. Большую ценность представлял вышедший в издательстве Пантелеева учебник П. Топинара ‘Антропология’. Редактором перевода был И. И. Мечников, писавший в предисловии: ‘Предлагаемое читателю сочинение составляет добросовестный и серьезный свод современного состояния науки, и в качестве такого оно отражает на себе все характерные черты… нынешней антропологии: богатство фактического материала, разнообразие способов измерения’80 [80 Топинар П. Антропология. Спб.: Изд. Л. Ф. Пантелеева, 1879, с. VII.].
Для читателя из интеллигентной среды, занимающегося самообразованием, издательство выпускало ‘Серию первоначальных учебников’. В нее входили написанные популярно пособия по естественным наукам: химии, физике, геологии. Авторами книг были европейские ученые. Переводы их на русский язык осуществил М. А. Антонович.
Книги, выпущенные Лонгином Федоровичем, распространялись через книжный магазин крупного петербургского книготорговца Н. П. Карбасникова81 [81 См.: Пантелеев Л. Ф. Каталог изданий 1877-1895. Спб., 1895, с. 16.], в книготорговых каталогах которого регулярно рекламировались пантелеевские издания.
В 1907 г., будучи уже немолодым человеком, Пантелеев полностью отошел от издательской деятельности и впоследствии ‘передал в собственность Литературного фонда остатки своего издательского инвентаря’82 [82 Пантелеев Л. Ф. Указ. соч., с. 491. Некоторые издания Л. Ф. Пантелеева вышли в 1908-1909 гг.].
Скончался Лонгин Федорович 16 декабря 1919 г. на восьмидесятом году жизни.
Видный издатель-демократ, общественный деятель, землеволец Л. Ф. Пантелеев не только продолжил, но во многом и преумножил демократические традиции издателей революционеров-демократов. Его издательская деятельность, в свою очередь, послужила примером для издателей демократического направления конца XIX в. — О. Н. Поповой, А. М. Калмыковой, М. И. Водовозовой.
Источник текста: Люблинский, С. Б. Демократическое издательство Л. Ф. Пантелеева // Книга. Исследования и материалы: сб. XLVI. — М.: Книга, 1983.