М.Н. Катков
М.Н. Катков
Дело Нечаева
Дело Нечаева
Дело Нечаева, Катков Михаил Никифорович, Год: 1873
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Сегодня, 8 января, в Московском окружном суде с участием присяжных заседателей разбиралось дело мещанина города Шуи Сергея Нечаева по обвинению в убийстве слушателя Петровской земледельческой академии Иванова. Подсудимый отказался от защиты. Поэтому по окончании обвинительной речи были сейчас же поставлены вопросы. Присяжные после краткого совещания вынесли вердикт: ‘виновен’, и суд приговорил преступника к двадцатилетней каторжной работе. Мы не можем напечатать сегодня стенографический отчет об этом заседании, он должен прежде появиться в ‘Правительственном Вестнике’. Но подробный отчет и не представляет интереса. Публике любопытнее будет прочесть нижеследующий отчет наших репортеров об общем впечатлении судебного заседания.
Делу Нечаева предшествовало разбирательство по обвинению сына дьячка Василия Боголепова в покушении на кражу со взломом. Дело это окончилось очень скоро оправдательным приговором.
Затем наступила минута напряженного ожидания. Между приказанием председателя о вводе подсудимого Нечаева и появлением его прошло минут около 10, и это еще более напрягло нервы публики. Наконец в сопутствии двух жандармов с обнаженными саблями появился подсудимый.
Вошел он задравши голову и какой-то неестественною, автоматическою походкой, точно плохой мелодраматический актер. Бледен он был как труп и безобразничал нестерпимо. Он видимо был страшно взволнован… Войдя, немедленно, точно торопился, — сел он на скамью и с вызывающим видом, покручивая усы, подбоченясь, стал взирать на публику.
Обвиняемому 25 лет, роста он небольшого. Фигурка его пред двумя рослыми и здоровыми жандармами кажется совсем тщедушною. Одет он в люстриновый черный пиджак и брюки цветом светлее, под пиджаком свежее белье, но под бельем грубая фуфайка. Наружность его не представляет ничего замечательного, такие лица попадаются довольно часто среди франтоватых мещан. Довольно густые, но не длинные каштановые волосы зачесаны назад, узенькие, глубоко провалившиеся глаза с бегающими зрачками, тоненькие усики с просветом под носом и подкрученными концами, жиденькая бородка, расходящаяся по щекам еще более жиденькими баками. И усики, и бородка светлее волос на голове. Профиль довольно правильный, но en face [вид лица прямо (фр.)] широкий лоб и скуластость делают облик лица квадратным и дают ему вульгарный вид.
Не успел председатель обратиться к обвиняемому с обычными первыми вопросами суда, как он, неестественно подняв голос и как-то странно жестикулируя левою рукой, точно отбивая темп, объявил, перебивая председателя, что он не признает за русским судом права судить его. Это заявление он повторял потом не раз, сопровождая его разными неуместными выходками, до того надоевшими публике, что ее наконец взорвало и послышались крики: ‘Вон! вон его!’ Публика была остановлена строгим замечанием председателя. Это был единственный раз, что председатель позволил себе возвысить голос и выйти из тона полного спокойствия. Но он несколько раз был принужден приказывать, чтобы подсудимого вывели.
Во время судебного следствия и чтения показаний неявившихся свидетелей подсудимый сидел молча, аффектируя пренебрежение к суду, повернувшись к нему спиной и пронзительно вглядываясь в публику. Когда говорил прокурор, он оттенял некоторые особенно не нравившиеся ему места речи то злобною усмешкой, то закусыванием губ, то как-то странно раскачиваясь и вертясь на скамье. Впрочем, по большей части он только покручивал усики и бородку, свертывая ее в косичку, поправлял волосы или бесшумно барабанил пальцами по решетке, другою рукой, левою, он подпирал закинутую назад голову, обращенную в сторону публики.
Когда прокурор кончил свою речь, Нечаев сказал с величайшим эмфазом: ‘Русское правительство может лишить меня жизни, но честь останется при мне’ — и он ударил себя в грудь. В публике послышался смех и шиканье, умолкшие при звонке председателя.
Общее впечатление от Нечаева было очень жалкое и болезненное. На скамье подсудимых он сидел как озлобленный шут, лишенный малейших признаков ума и такта. Впечатление получилось тем более странное, что в то же время в показаниях свидетелей читалось о ‘железном характере’, ‘несокрушимой энергии’, ‘воле, не знающей пределов’, и пр.
Публика, присутствовавшая в заседании, была поражена тою степенью ума, какая оказалась в Нечаеве. Можно было ожидать, что человек, производивший хоть на кого-нибудь обаятельное действие, — будет умнее.
Непорядочность и отсутствие всякого достоинства в поведении Нечаева особенно оттенялись тем невозмутимо ровным и спокойным тоном будничной простоты, с каким вел председатель суда г. Дейер заседание, и мягкою, лишенною всяких ненужных эффектов речью прокурора г. Жукова. Это была встреча полного бессилия с действительною силою правосудия.
Впервые опубликовано: ‘Московские Ведомости’. 1873. 9 января. No 5.