Дло Бейлиса.
Дло Бейлиса.
(Первыя впечатлнія).
I.
II.
III.
——
А. Пшеходовъ.
‘Русское Богатство’, No 10, 1913
Дело Бейлиса, Пешехонов Алексей Васильевич, Год: 1913
Время на прочтение: 14 минут(ы)
Это — первыя впечатлнія. Приговоръ еще не вынесенъ и даже судебное слдствіе, когда я пишу это, не вполн еще развернулось. Нельзя говорить объ исход процесса, хотя бы только вроятномъ, можно говорить лишь о его постановк. Но и она достопримчательна.
Дло Бейлиса… Такъ оно называется офиціально, подъ такимъ же заголовкомъ печатаются отчеты о немъ въ газетахъ, то же названіе сохраняю и я. Но въ дйствительности оно совершенно не соотвтствуетъ существу дла. Роль Бейлиса въ процесс очень маленькая.
Изъ 40 страницъ обвинительнаго акта ему удлено лишь пять. На нихъ и сгруппированы вс улики противъ подсудимаго, какія удалось собрать обвинительной власти за два съ половиною года самой усиленной работы. По большей части, это — показанія лицъ, прошлое которыхъ или прямо преступно, или, по меньшей мр, сомнительно. Вдобавокъ эти показанія — противорчивы, не разъ мнялись свидтелями, а по существу прямо невроятны.
Версія обвинительнаго акта такова. Андрюшу Ющинскаго, когда онъ игралъ съ другими дтьми въ усадьб кирпичнаго завода Зайцева, утащилъ ‘мужчина съ черной бородой’, каковымъ могъ быть только приказчикъ этого завода Мендель Бейлисъ. Стало быть, онъ вмст съ другими ‘необнаруженными слдствіемъ лицами’ и убилъ его съ ритуальною цлью. Самое невроятное въ этой версіи, если не считать ритуальной цли, которая совершенно неизвстно почему приписывается Бейлису, это — то, что о событіи, которое должно было бы сразу сдлаться достояніемъ всего околотка и которое во всякомъ случа огласилось бы посл того, какъ по близости былъ найденъ трупъ Ющинскаго, начались разговоры спустя лишь четыре мсяца посл убійства.
Когда я пишу, не вс еще улики обвинительнаго акта проврены судомъ. Но передъ нами прошли уже главные свидтели обвиненія, супруги Шаховскіе, которые должны были удостоврить, что Ющинскаго утащилъ ‘мужчина съ черной бородой’, т. е. Мендель Бейлисъ. Не сами они это видли, они слышали это отъ другихъ, а именно отъ мальчика Жени Чеберяка, который уже умеръ и который самъ на слдствіи ничего такого не показалъ, и отъ нкоей Волкивны, которая утверждаетъ, что она ничего подобнаго не говорила.
Хотя повстки Шаховскимъ были вручены своевременно, но къ разбору дла они не явились. Ихъ привели уже при содйствіи полиціи.
Передъ судомъ предстали дв жалкія фигурки, одтыя въ нищенскіе измазанные костюмы, что вполн соотвтствовало представленію, какое составилось уже о нихъ у публики, какъ о полупьяной чет, влачащей жизнь гд-то на далекой городской окраин. Они произвели впечатлніе совершенно запуганныхъ людей и Казимиръ Шаховскій прямо сказалъ, что онъ ‘боится’ показать правду, но чего именно боится, такъ и не объяснилъ, какъ этого ни добивались. Говоритъ, что его побили, но кто и за что — неизвстно. Утверждаетъ одно, что это были не евреи, а русскіе…
Добиться показаній отъ Шаховскихъ было необычайно трудно, чуть не каждое слово изъ нихъ пришлось вытягивать, и все-таки многіе вопросы остались безъ отвта, а на нкоторые — они пробормотали что-то совсмъ непонятное. Многократно допрошенные на предварительномъ слдствіи, Шаховскіе все время мняли показанія. На послднемъ допрос у слдователя Шаховскій три раза перемнилъ ихъ, увряя слдователя, что онъ сейчасъ говоритъ сущую правду, а передъ тмъ говорилъ неправду. Тоже было и на суд: то былъ у нихъ разговоръ съ другими лицами о томъ, что Ющинскій въ день исчезновенія игралъ на завод Зайцева, то не было, то имъ другіе говорили о ‘черной бород’ и о Бейлис, то они сами это выдумали.
Свидтель Наконечный,— къ слову сказать, вызванный не защитой, а гражданскими истцами,— сообщилъ, что Шаховскій, отправляясь на четвертый допросъ къ слдователю (когда онъ впервые показалъ о черной бород) сказалъ ему, что онъ ‘пришьетъ къ длу’ Бейлиса за то, что тотъ донесъ полиціи, будто бы онъ воруетъ дрова на завод. Самъ Шаховскій дважды сказалъ суду, что показывать на Бейлиса его подучили сыщики, надявшіеся получить награду и поившіе его водкой. На то, что ее подучили сыщики, сослалась и Ульяна Шаховская. Разница та только, что мужъ въ конц концовъ опять измнилъ показаніе и сказалъ, что о черной бород онъ дйствительно отъ жени слышалъ, а жена осталась до конца при томъ, что она все сочинила.
Могли ли дти въ день убійства играть въ усадьб Зайцева — слдствіемъ не выяснено, и это остается подъ сомнніемъ. Обыкновенно они играли тамъ до открытія работъ на завод, но когда работы начались въ 1911 году — неизвстно. Главное же, теперь эта усадьба окружена высокимъ заборомъ и дти туда уже не ходятъ. Казиміръ Шаховскій сказалъ, что этотъ заборъ построенъ посл убійства Ющинскаго, а свидтель Наконечный утверждалъ, что онъ построенъ раньше. На предварительномъ слдствіи послдній свидтель все время указывалъ на необходимость выяснить это обстоятельство, предлагалъ отыскать плотниковъ, которые строили заборъ, спросить другихъ мстныхъ жителей, но на его указанія не обратили вниманія и время постройки забора осталось не установленнымъ.
Таковъ характеръ включенныхъ въ обвинительный актъ уликъ, поскольку онъ усплъ на суд уже опредлиться.
Самъ по себ Бейлисъ, на долю котораго выпало большое несчастіе — сдлаться чуть не міровою извстностью, несомннно, совсмъ маленькій человкъ, ничмъ не примчательный. Скромно и незамтно жилъ онъ со своей женой и троими дтьми на далекой окраин Кіева, въ Лукьяновн. Жилъ онъ тамъ 10 лтъ, но никто изъ мстныхъ жителей, уже прошедшихъ передъ судомъ, ничего не сообщилъ о немъ любопытнаго. Знали его въ лицо, знали по имени,— и только. И въ обвинительномъ акт ничего не сообщено изъ прошлаго Бейлиса, что могло бы указывать на причастность его къ преступленію. Съ его собственныхъ словъ разсказанъ лишь одинъ фактъ: лтъ пять тому назадъ онъ, по порученію хозяина, здилъ въ имніе послдняго наблюдать, какъ тамъ пекутъ мацу. Вотъ и все, что обвинительная власть могла найти въ прошломъ подсудимаго для характеристики его, какъ злодя и изувра. Когда Бейлисъ сойдетъ со скамьи подсудимыхъ, то — уйдетъ ли онъ съ нея въ каторгу или вернется къ семь,— вроятне всего, что онъ опять скроется въ неизвстности.
По вншности это — средняго роста мужчина, нсколько сутуловатый, съ небольшой, черной бородкой, одтъ въ черную пиджачную пару, при манишк, очки — на глазахъ, видимо близорукихъ. По общему впечатлнію, иметъ видъ типичнаго интеллигента, но по-русски говоритъ съ сильнымъ еврейскимъ и украинскимъ акцентомъ. Совсмъ какъ-то не вяжется съ этой фигурой представленіе о злод, который на глазахъ у другихъ утащилъ свою жертву,— тмъ боле, что, какъ выяснилось уже изъ показаній свидтелей, Ющинскій былъ мальчикъ ‘выше своихъ лтъ’ и очень сильный — свободно могъ нести ношу въ У/г пуда. Плохо вяжется съ фигурой Бейлиса и представленіе объ евре-изувр. Изъ обвинительнаго акта мы узнали, что онъ не соблюдалъ даже субботы. И въ немъ самомъ совсмъ не чувствуется ни мрачной ршимости, ни пламеннаго энтузіазма,— а безъ того или другого трудно представить себ человка, ршившагося пострадать за вру.
Въ первый день суда Бейлисъ довольно часто приподымалъ очки и украдкой смахивалъ набгавшія слезы. Порою онъ какъ-то конвульсивно вздрагивалъ и быстро пряталъ голову за барьеръ. Потомъ такіе моменты стали рдки, онъ успокоился и теперь по большей части скромно сидитъ ща ршеткой, имя не то задумчивый, не то скучающій видъ.
Сидитъ онъ, нердко всми забытый… Если въ обвинительномъ акт Бейлису удлено мало мста, то въ судебномъ слдствіи, насколько оно развернулось, еще меньше удляется ему вниманія. Бывали засданія, когда о немъ не упоминалось ни разу…
Таковъ подсудимый мірового процесса. Быть можетъ, это просто-на-просто первый еврей, который попался подъ руку сыщикамъ, направленнымъ въ эту сторону. Такъ, очевидно, понимала арестъ Бейлиса и его жена, выразившая это, хотя и въ наивной, но какъ нельзя боле рельефной форм. Прося освободить его, она, какъ передаютъ, сказала слдователю:
— Мой мужъ уже долго сидлъ… Ну, посадите другого еврея…
Кром Бейлиса, который сидитъ на скамь подсудимыхъ, въ процесс, несомннно, имется другой обвиняемый, даже главный обвиняемый, противъ котораго и направлены чуть не вс усилія прокуратуры и гражданскихъ истцовъ. Это — еврейскій народъ. Онъ обвиняется въ томъ, что въ полномъ ли своемъ состав или въ лиц изуврной секты, имющейся въ его сред и которая тщательно имъ скрывается, онъ пользуется христіанскою кровью съ религіозными цлями. Этому подсудимому вопросъ о виновности предложенъ не былъ, онъ судится на основаніи показаній окольныхъ людей — ксендза Пранайтиса и проф. Сикорскаго.
Когда передъ открытіемъ суда въ кулуарахъ распространился слухъ, что проф. Сикорскій не явился, то нкоторые говорили: просто не хочетъ томиться ожиданіемъ, скажутъ ему по телефону, когда нужно, онъ и прідетъ. Преобладало однако другое мнніе: боится встртиться съ другими экспертами. Когда открылся судъ, мы узнали, что г. Сикорскій избралъ золотую середину. Онъ прислалъ заявленіе, что по старости и нездоровью не можетъ присутствовать на процесс, но что онъ не отказывается высказать свое мнніе передъ судомъ, подъ тмъ однако условіемъ, чтобы на это пошло не больше 30 минутъ. Поставлено имъ и еще условіе: онъ предпочелъ бы, чтобы его спросили на дому, — можетъ быть, потому, что, какъ извстно, въ своей квартир и стны помогаютъ. Прокуроръ далъ заключеніе, чтобы принять эти условія, лишь бы не лишиться помощи такого научнаго авторитета,— прославившагося, кстати напомнить, еще своей экспертизой по длу сектантовъ, сжегшихъ себя въ Терновскихъ плавняхъ. Защита протестовала, находя, что у суда никто не долженъ находиться, какъ выразился г. Карабчевскій, въ положеніи persona grata. И кому достанутся — спрашивалъ г. Грузенбергъ — эти счастливыя 30 минутъ, которыя согласенъ намъ удлить проф. Сикорскій? обвиненію или защит? Притомъ важно вдь услышать не просто мнніе профессора, а мнніе, основанное на данныхъ судебнаго слдствія и провренное въ совщаніи съ другими экспертами. Судъ нашелъ золотую середину еще боле высокой пробы: онъ призналъ причину неявки проф. Сикорскаго законной и постановилъ, освободивъ его отъ допроса, огласить заключеніе, данное имъ на предварительномъ слдствіи. Такимъ образомъ ученое мнніе будетъ судомъ выслушано, до отъ перекрестнаго допроса и встрчи съ другими учеными проф. Сикорскій избавился.
Кром заключеній экспертизы — этихъ прямыхъ уликъ противъ еврейскаго народа — въ обвинительномъ акт немало содержится и косвенныхъ. Хотя евреямъ и не былъ предложенъ вопросъ о виновности, но о томъ, что они по данному длу заподозрны, имъ было, конечно, извстно. И вотъ они стали волноваться. Волновались они тмъ сильне, что не столько суда имъ приходилось бояться, сколько внсудебной расправы. Эта угроза, все время висвшая надъ евреями, совсмъ обойдена въ обвинительномъ акт. Но свднія о ней дошли все-таки до суда, и притомъ дошли помимо всякихъ усилій защиты.
Свидтель со стороны гражданскихъ истцовъ, діаконъ Мочуговскій, который готовилъ Ющинскаго въ духовное училище и потомъ хоронилъ его, на вопросъ г. Шмакова, какъ происходили похороны, вдругъ началъ разсказывать о прокламаціяхъ, которыя были разбросаны на кладбищ. О. діаконъ поднялъ одинъ листочекъ, и, по его словамъ, тамъ было напечатано: ‘Православные христіане! Мальчикъ Андрей Ющинскій замученъ жидами, поэтому бейте жидовъ, не прощайте кровь православнаго мальчика’. Этотъ разсказъ о прокламаціяхъ, несомннно, не входилъ въ планы обвинителей и они допытались его замять, но это не удалось. Защита, имя въ виду, что, прежде чмъ было начато слдствіе объ убійств Ющинскаго, кто-то уже распространялъ слухи о виновности въ этомъ евреевъ и что это, быть можетъ, указываетъ на дйствительныхъ преступниковъ, не только потребовала занести показаніе Мочуговскаго въ протоколъ, но и возбудила ходатайство, чтобы экземпляръ прокламаціи былъ затребованъ отъ полиціи и пріобщенъ къ длу. Судъ отказалъ въ послднемъ защит.
Но прокламація явилась все-таки въ судъ, и опять это произошло для всхъ неожиданно. Спустя три дня, свидтель Ященко, по профессіи печникъ, окончивъ свое показаніе, вдругъ вытащилъ какую-то бумажку изъ кармана и говоритъ:
— Вотъ это. на кладбищ разбрасывали… Мн сосдъ далъ, Николай Полищукъ. Покажи, говоритъ, судьямъ.
Судъ и на этотъ разъ отказался пріобщить прокламацію, сославшись на то, что происхожденіе ея неизвстно, такъ какъ Ященко не самъ ее поднялъ на кладбищ, а на вызовъ Полищука въ судъ не согласился прокуроръ. Прокламація была изгнана изъ суда. Но на слдующій день, когда допрашивался союзникъ студентъ Голубевъ, опять всталъ вопросъ о погромныхъ прокламаціяхъ, какія разбрасывались въ Кіев въ связи съ дломъ объ убійств Ющинскаго. Возможно, что и дальше этотъ вопросъ не разъ еще встанетъ передъ судомъ.
Но едва-ли есть даже надобность пріобщать прокламацію къ длу и производить судебное слдствіе, чтобы установить, что висвшая все время надъ евреями угроза погромомъ была отнюдь не призрачной. Вполн естественно поэтому, что нкоторые евреи возымли желаніе найти истинныхъ виновниковъ убійства Ющинскаго, чтобы отвратить обвиненіе въ немъ отъ евреевъ, и, не полагаясь на власть, предприняли съ этою цлью частные розыски.
Исторію этихъ розысковъ и излагаетъ обвинительный актъ,— можно даже сказать, что ей посвящена наибольшая часть обвинительнаго акта. Участіе подсудимаго Бейлиса въ этихъ розыскахъ не только не установлено, но и не предполагается, стало быть, къ изобличенію его въ убійств Ющинскаго эта часть обвинительнаго акта не иметъ никакого отношенія. Ея назначеніе другое. Разные люди суетились, тратили деньги и всячески стремились отвлечь слдственную власть отъ еврея Бейлиса. Очевидно, это было кому-то нужно,— кто-то въ этомъ былъ заинтересованъ. А заинтересовано было все еврейское общество,— и этого не скрывали. Это оно желало отвлечь отъ себя подозрніе. Можно сказать, на вор и шапка горитъ. Вотъ вамъ и косвенная улика противъ еврейской націи, которая повинна въ смерти Ющинскаго.
Таковъ, несомннно, смыслъ этой части обвинительнаго акта. Попутно же она стремится достигнуть и другой цли: удастся или не удастся доказать виновность евреевъ, во всякомъ случа ихъ можно опорочить. Исторія розысковъ изложена крайне односторонне, а именно въ такомъ дух: посмотрите, что это за люди, какую они водятъ компанію, къ какимъ прибгаютъ пріемамъ! Чтобы сбить слдствіе съ надлежащаго пути, они готовы были на преступленіе и сдлали уже попытку подкупить одну свидтельницу, чтобы она взяла на себя преступленіе.
Я не сомнваюсь, что мотивы лицъ, которыя производили розыски, будутъ вполн реабилитированы судебнымъ слдствіемъ, равно какъ и противозаконность ихъ дйствій останется ничмъ не доказанной. Въ частности, обвиненіе въ подкуп опирается лишь на показаніе содержательницы воровского притона Вры Чеберякъ, лживость которой и склонность распускать слухи о подкуп уже засвидтельствованы передъ судомъ. Но и за всмъ тмъ я долженъ сказать, что эта часть обвинительнаго акта и соотвтствующіе ей этапы судебнаго слдствія производятъ наиболе тягостное впечатлніе.
Розыски производили нкоторые журналисты и кое-кто изъ адвокатуры. Имъ пришлось вступить въ сношенія съ разными подонками общества, пользоваться сотрудничествомъ полиціи, въ частности, сыщиковъ и прибгать къ такимъ пріемамъ, которые присущи розыскной работ. Трудно сказать, окупятъ ли себя собранныя данныя. Но судебное слдствіе раскрыло уже нсколько обстоятельствъ, которыя даютъ право думать, что люди, которые будто бы помогали журналистамъ въ ихъ розыскахъ, въ дйствительности, быть можетъ, ихъ только путали. Между прочимъ въ показаніяхъ свидтелей очень часто упоминается сыщикъ Выграновъ, который помогалъ журналистамъ въ ихъ разслдованіяхъ и который теперь уклонился отъ явки въ судъ. Какъ оказывается, тотъ же самый Выграновъ вымогалъ признанія въ убійств у родственниковъ Ющинскаго, а затмъ онъ же подговаривалъ Шаховскаго показывать на Бейлиса. Надо прибавить, что, по показаніямъ самихъ журналистовъ, Выграновъ пользовался особымъ довріемъ упомянутой уже Вры Чеберякъ, а эта послдняя всхъ обвела и теперь противъ тхъ, кто думалъ ее использовать для открытія истины, будетъ давать показанія, вроятно, со свойственною ей лживостью.
Какъ бы то ни было, прокуроръ и гражданскіе истцы не упускаютъ теперь случая, чтобы подчеркнуть, какъ сотрудники прогрессивной газеты сообщали свднія полиціи, какъ они водили компанію съ сыщиками и содержательницей воровского притона, какъ они устраивали свиданія съ ними въ отдльныхъ кабинетахъ.
— Ну, что же вы тамъ выпивали? закусывали?— упорно добивается г. Замысловскій.
Но, конечно, этимъ обвинители только тшатъ душу. Чтобы осуществить свой планъ, имъ нужно скомпрометировать не только нсколькихъ журналистовъ, но и всю полицію. Извстенъ тезисъ г. Замысловскаго: ритуальныя убійства бываютъ только тамъ, гд полиція подкуплена, и несомннно, что этотъ тезисъ положенъ въ основу обвиненія. Въ этомъ направленіи ведется и судебное слдствіе. Допросъ свидтелей иметъ совершенно необычный для русскаго суда характеръ. Съ сочувственными вздохами прокуроръ и гражданскіе истцы разспрашиваютъ свидтелей объ обидахъ, какія они претерпли отъ полиціи: какъ она ихъ мучила обысками, какъ незаконно держала подъ стражей, какъ подговаривала и какъ застращивала. Вмст съ тмъ они не упускаютъ и во всхъ другихъ случаяхъ ни единаго беззаконія полиціи, ни малйшей съ ея стороны оплошности. Если какая-нибудь статья закона пропущена, хотя бы по описк, въ полицейскомъ протокол, то и но этому поводу они поднимаютъ шумъ. Когда былъ обнаруженъ трупъ Ющинскаго, то нашедшіе дали знать въ Лукьяновскій участокъ, откуда явилась полиція и начала производить дознаніе, потомъ оказалось, что пещера находится въ Плосскомъ участк,— прокуроръ поднялъ по этому поводу цлую исторію и едва-ли успокоился на томъ, что граница между участками не была извстна въ то время… Городовой, желая услужить своему приставу, который не могъ, благодаря своей комплекціи, пролзть въ пещеру, разрылъ снгъ у входа,— новая исторія: не спроста это городовой сдлалъ,— очевидно, желалъ скрыть слды преступленія.
И все это длается, не встрчая никакихъ препятствій со стороны предсдателя. Защита попробовала протестовать, что вниманіе присяжныхъ отвлекается разслдованіемъ дйствій сыщиковъ и всякихъ другихъ обстоятельствъ, не имющихъ никакого отношенія къ вопросу о виновности Бейлиса. Но предсдатель объяснилъ, что онъ обязанъ вести слдствіе въ рамкахъ обвинительнаго акта, утвержденнаго высшей инстанціей — судебной палатой. Въ дйствительности слдствіе далеко выходитъ и за эти, боле, чмъ широкія, рамки.
Въ результат разслдованія дйствій полиціи получилась яркая картина беззаконій, произвола и насилій, чинимыхъ ею надъ обывателями. Прокуроръ и гражданскіе истцы, конечно, хотли бы пріурочить эту картину къ опредленному періоду — къ первымъ мсяцамъ посл убійства Ющинскаго, пока полиція производила розыски, не руководствуясь ритуальной легендой. Тогда только, по ихъ мннію, она дйствовала беззаконно и пристрастно, будучи, очевидно, подкуплена ‘жидами’…
Легко поэтому представить репримандъ, который они получили, когда первые же свидтели, которые должны были удостоврить виновность Бейлиса, показали, что ихъ подучила та же полиція. Не знаю, какъ пойдетъ судебное слдствіе дальше. Но изъ-за вопроса о подкуп полиціи евреями уже выглянулъ общій вопросъ о пріемахъ и нравахъ русской полиціи.
Обвиняетъ товарищъ прокурора с.-петербургской судебной палаты г. Випперъ, назначенный для этого по особому распоряженію министра юстиціи. Легко понять, что въ провинціальномъ суд столичный прокуроръ, выполняющій притомъ спеціальное порученіе министра, можетъ чувствовать себя довольно независимо. Но г. Випперъ держитъ себя боле, чмъ независимо. Онъ предлагаетъ наводящіе вопросы, высказываетъ свои предположенія, создаетъ даже цлыя теоріи, которыя и старается затмъ внушить наиболе податливымъ въ данномъ направленіи свидтелямъ. На не угодившихъ же ему свидтелей онъ прямо кричитъ, длаетъ имъ выговоры и даже позволяетъ себ надъ ними издвательство, какъ квалифицировала одну изъ его репликъ защита.
Въ результат даже провинціальный предсдатель оказывается вынужденъ то и дло останавливать столичнаго прокурора и длать ему замчанія. Конечно, онъ длаетъ ихъ мягко, деликатно и далеко не во всхъ случаяхъ, когда бы слдовало. Защит то и дло приходится требовать занесенія прокурорскихъ выступленій въ протоколъ. Но ни замчанія предсдателя, ни протесты защиты не оказываютъ на прокурора никакого вліянія, напротивъ, какъ будто чмъ дальше, тмъ онъ расходится пуще.
Манера прокурора держать себя сразу же привлекла вниманіе прессы. Быть можетъ, это обстоятельство, а, можетъ быть, увлеченіе своею ролью въ суд привело его къ тому, что онъ сдлалъ попытку распространить свое вліяніе и за предлы суда. Въ начал одного изъ засданій онъ обратился къ суду съ заявленіемъ о необходимости воспретить печатаніе въ газетахъ отчетовъ о процесс, имющемъ, по его же словамъ, ‘міровое значеніе’. Это необходимо сдлать, по его мннію, чтобы газеты не сообщали недопрошеннымъ свидтелямъ, что происходило въ суд, и не ‘обрабатывали общественнаго мннія’. Я удивляюсь,— прибавилъ онъ — что этотъ вопросъ не былъ еще возбужденъ… Судъ не сталъ входить въ обсужденіе этого заявленія, какъ выходящаго за предлы его компетенціи. Отчеты продолжаютъ печататься…
Но престижъ прокуратуры и, въ частности, даннаго прокурора ревностно охраняется мстною властью. Въ тотъ же день, когда прокуроръ длалъ свое заявленіе, былъ конфискованъ ‘Кіевлянинъ’, выступившій съ рзкою статьею противъ прокуратуры, которая поставила явно-несостоятельный ритуальный процессъ и тмъ только компрометируетъ достоинство русскаго суда. Спустя два-дня была конфискована ‘Кіевская Мысль’, между прочимъ, за мою замтку, въ которой я коснулся прокурорскихъ выступленій на процесс Бейлиса. Посл этого прокурорскія выступленія должны, конечно, считаться лежащими вн предловъ обсужденія кіевской прессы. Такимъ образомъ даже надежду на сдерживающее вліяніе гласности но отношенію къ прокурору слдуетъ считать утраченной.
Въ качеств гражданскихъ истцовъ, по довренности матери Ющинскаго, въ процесс принимаютъ участіе всмъ извстные гг. Шмаковъ и Замысловскій, представляющіе цвтъ нашего черносотенства, можно сказать, самые махровые его цвты, и г. Дурасевичъ, который неизвстно еще чмъ окажется: можетъ быть, тоже распустится въ махровый цвтокъ, а, можетъ быть, и увянетъ, не успвши расцвсть. Въ общемъ гражданскіе истцы держатся въ тонъ прокурору, но кое-что вносятъ и свое, особое.
Такъ же, какъ и прокуроръ, они усиленно стремятся внушить то, что имъ нужно, свидтелямъ. Особенно ловко это длаетъ г. Замысловскій,— и система у него имется особая. Онъ быстро находитъ то, до чего не могъ самъ додуматься свидтель, и съ ласковою предупредительностью предлагаетъ тому свою находку. Когда, напримръ, Шаховскій вынужденъ былъ признаться, что онъ дйствительно высказывалъ намреніе ‘пришить Менделя’, то г. Замысловскій немедленно явился къ нему.на помощь.
— Вы, конечно, свидтель, не думали ничего дурного, когда говорили, что пришьете Менделя? Вдь это не значитъ, что вы намревались сказать про него неправду? Вроятно, вы просто имли въ виду, что скажете правду и пришьете его такимъ образомъ къ длу? Не такъ ли?
Какъ ни запуганъ былъ Шаховскій, онъ сразу замтилъ дружески протянутую къ нему руку и поспшилъ ухватиться за нее, чтобы вылзти изъ ямы.
Сильно кричать на свидтелей гражданскіе истцы, конечно, не ршаются, но за то они очень изобртательны на счетъ того, чтобы вызвать на ихъ счетъ какія-нибудь подозрнія въ присяжныхъ. Но едва-ли не главная помощь, которую они оказываютъ обвиненію, состоитъ въ томъ, что они помогаютъ прокурору загонять, измучить неугоднаго свидтеля.
Скамью защиты занимаетъ, можно тоже сказать, цвтъ нашей адвокатуры, хотя и иного совсмъ колера: Грузенбецгъ, Карабчевскій, Григоровичъ-Барскій, Маклаковъ и Зарудный. Защитники держатъ себя необычайно сдержанно, даже уступчиво. Когда въ самомъ начал суда возникъ вопросъ, гд сидть гражданскимъ истцамъ, не желавшимъ помириться съ отведеннымъ имъ мстомъ, то защитники сами предложили уступить имъ свои стулья, чмъ т и воспользовались. Въ результат получилось такое размщеніе: около судейскаго стола сли истцы, а дальше, ближе къ двери, въ томъ же ряду защитники. А. С. Зарудный, который сидитъ послднимъ, совсмъ не слышитъ, что говорятъ нкоторые свидтели и даже предсдатель. Въ такомъ размщеніи есть и другія неудобства. Свидтели, не знающіе въ лицо истцовъ и защитниковъ, вовсе не могутъ различить, кто ихъ спрашиваетъ. Но едва-ли не главное неудобство состоитъ въ томъ, что подсудимый сидитъ позади истцовъ и изъ защитниковъ одинъ только Грузенбергъ иметъ возможность перекинуться съ нимъ во время засданія словомъ, да и то подъ контролемъ, такъ сказать, гражданскихъ истцовъ.
Свидтелямъ защита предлагаетъ очень мало вопросовъ, ограничиваясь, повидимому, самыми необходимыми. Какъ можно думать, защитники боятся развлекать безъ особой нужды вниманіе присяжныхъ, такъ какъ процессъ и безъ того загроможденъ совсмъ не относящимся къ длу матеріаломъ.
Но едва-ли не больше всего обращаетъ на себя вниманіе благородный тонъ, котораго держится защита и который рзко расходится съ тономъ обвиненія. Приведу хотя бы такой примръ.
Одинъ свидтель показалъ, что покойный Ющинскій посл того, какъ его семья переселилась въ Слободку, нердко ходилъ ночевать къ дяд на Лукьяновку. Прокурору это показаніе было очень непріятно.
— Такого дяди и не было совсмъ!— съ раздраженіемъ заявилъ онъ и слъ, прекративъ допросъ свидтеля.
О. О. Грузенбергъ немедленно попросилъ занести слова прокурора въ протоколъ, прибавивъ:
— Прокуроръ желаетъ быть не только прокуроромъ, но и свидтелемъ, причемъ онъ сообщилъ неточное свдніе. Я заявляю, что такой дядя былъ и именно — едоръ Нжинскій.
Прокуроръ, весь вспыхнувъ, вскочилъ и началъ утверждать, что онъ сказалъ не такъ, а именно: ‘можетъ быть, такого дяди и нтъ’ и что сдлалъ онъ это въ форм вопроса, который, такъ сказать, бросилъ въ пространство, почему и не сталъ ждать отвта. И затмъ прокуроръ началъ быстро допрашивать свидтеля, надясь, повидимому, такимъ образомъ замять инцидентъ.
Но г. Грузенбергъ настоялъ, чтобы реплика прокурора была занесена въ протоколъ, хотя бы и со словами ‘можетъ быть’. Тогда гражданскіе истцы потребовали, чтобы и слова защитника были занесены въ протоколъ, такъ какъ онъ тоже, далъ свидтельское показаніе, заявивъ, что дядя былъ. Г. Грузенбергъ напомнилъ, что онъ сообщилъ лишь то, что сказано въ оглашенномъ уже обвинительномъ акт.
— Но тамъ не сказано, что этотъ дядя жилъ въ Лукьяновк.
— Въ такомъ случа — сказалъ г. Грузенбергъ — я не возражаю противъ занесенія моихъ словъ въ протоколъ. То, что мною сказано, то сказано…
Ни малйшей попытки съ этой стороны иначе истолковать свои слова или замять инцидентъ — эта разница сразу же обратила на себя вниманіе публики, а, можетъ быть, и присяжныхъ.
Приведу другой случай… Одинъ свидтель, вызванный истцами, далъ очень важныя показанія для защиты. Объ одномъ изъ тхъ же обстоятельствъ должна была дать затмъ показаніе его дочь, вызванная на одинъ изъ слдующихъ дней. Чтобы не возникло подозрнія, что отецъ повліялъ на свидтельницу, защита предложила вызвать ту немедленно, а допрошеннаго свидтеля изолировать, чтобы онъ не имлъ сношеній съ дочерью. Прокуроръ и истцы заявили, что они сами намревались объ этомъ просить. Такъ и сдлали. Но и свидтельница дала показаніе, благопріятное защит. Шмаковъ не постснялся посл этого заявить, обращаясь къ присяжнымъ:
— Это могъ подсказать ей сейчасъ отецъ.
Ршительное слово пришлось сказать уже судебному приставу:
— Отецъ — доложилъ приставъ суду — находился въ зал засданія, здсь же находился городовой я никого больше не было.
Какъ восприняли обвинительный актъ и какъ воспринимаютъ происходящее на суд т. отъ которыхъ зависитъ ршающее слово угадать невозможно.
Процессъ, какъ я уже сказалъ, загроможденъ массой матеріала совершенно не относящагося ни къ преступленію, ни къ подсудимому. Въ виду явной недостаточности прямыхъ уликъ, обвиненіе, повидимому, будетъ ссылаться, главнымъ образомъ, на косвенныя, съ чмъ должна будетъ сообразоваться и защита. Стороны и въ особенности, прокуроръ то и дло обращаются съ заявленіями къ присяжнымъ, прося удержать ихъ въ памяти то или другое обстоятельство,— нердко какую-нибудь такую мелочь, которую мы, журналисты, черезъ два-три часа никакъ не можемъ вспомнить. А присяжные должны держать вс эти мелочи въ голов дв или три недли. И впереди еще предстоитъ сложный вопросъ о ритуал со всми относящимися къ нему экспертизами.
Скамью присяжныхъ занимаютъ почти сплошь срые люди. Какъ они разберутся во всемъ этомъ матеріал? И кто знаетъ, не импонируетъ ли имъ властный тонъ прокурора больше, чмъ благородная сдержанность защиты?
Но общественная совсть по длу Бейлиса выскажется вдь не только устами этихъ двнадцати человкъ. Она энергично сейчасъ работаетъ во всей стран. И можно надяться, что ея приговоръ не разойдется съ правдой.