Дела и дни Григория Ефимовича Грумм-Гржимайло, Грумм-Гржимайло А. Г., Год: 1947

Об авторе
Время на прочтение: 15 минут(ы)
Скачать в PDF

А. Г. ГРУММ-ГРЖИМАЙЛО

ДЕЛА и ДНИ
ГРИГОРИЯ ЕФИМОВИЧА
ГРУММ-ГРЖИМАЙЛО

(путешественника и географа)
1860—1936

ИЗДАТЕЛЬСТВО МОСКОВСКОГО ОБЩЕСТВА ИСПЫТАТЕЛЕЙ ПРИРОДЫ
МОСКВА * 1947

СОДЕРЖАНИЕ

Вместо предисловия
Глава первая. Детство и юношеские годы
Глава вторая, В Петербургском университете
Глава третья. На Памире и в припамирских странах
Глава четвертая. Путешествие в Центральную Азию
Глава пятая. Снова в Петербурге
Глава шестая. Путешествие в Монголию и годы интенсивной научной деятельности
Глава седьмая. После Великой Октябрьской социалистической революции
Глава восьмая. Историк Монголии
Глава девятая. Юбилей
Глава десятая. Последние годы жизни
In fine
Приложение 1. Список трудов Г. Е. Грумм-Гржимайло
Приложение 2. Литература о Г. Е. Грумм-Гржимайло

0x01 graphic

ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ

Среди славной плеяды русских исследователей Центральной Азии Григорий Ефимович Грумм-Гржимайло занимает особое место. Он принадлежал к ныне уже редеющему типу географов с универсальными знаниями. Никто из первых русских путешественников по Центральной Азии, кроме него, не охватывал своими исследованиями столько областей знания. Будучи географом в самом широком смысле этого слова, он в своих красочных описаниях природы посещенных стран неизменно касался также вопросов геологии, метеорологии, почвоведения, растительного покрова, фауны и, наконец, обитающего там человека. Проницательным взором он окинул и все историческое прошлое внутренней Азии.
Громадный опыт полевого исследователя и исключительная эрудиция позволяли Григорию Ефимовичу писать крупные синтезирующие груды, дающие всестороннюю характеристику отдельных стран, что в современных условиях, при специализации наших знаний, посильно только небольшому кругу исследователей.
Григорий Ефимович имел счастье дожить до советской власти в нашей стране, быть не только современником, но и участником великой стройки в период сталинских пятилеток. Не имея уже возможности, ввиду преклонного возраста и плохого состояния здоровья, продолжать свою деятельность в качестве полевого исследователя неизведанных стран, он с прежним энтузиазмом отдавал свои силы подготовке новых научных кадров, столь нужных нашей стране. В советское же время ему удалось завершить и ряд крупных работ, посвященных Монголии и истории Азии.
Григорий Ефимович стяжал себе громкую известность не только среди ученых всего мира, вокруг его имени стали слагаться легенды населением тех мест, через которые пролегал путь его исследований. Академику Б. Я. Владимирцову пришлось в 1908 г. при проезде через Монголию посетить те места, по которым проходил в 1903 г. Григорий Ефимович, и он услышал из уст одного дэрбэта песнь ‘о русском с длинной бородой, который знает, как вырастают горы и какие тайны они в себе хранят’ {Речь произнесенная на торжественном заседании Государственного географического общества 21 марта 1930 г.. посвященном празднованию 50-летнего юбилея научной деятельности Г. Е. Грумм-Гржимайло (Архив Географ. о-ва, фонд 32, опись I, No 106).}. Хорошую память о себе оставил Григорий Ефимович и в оазисе Гуй-дуй, в китайской провинции Ганьсу, где он побывал в 1890 г., о чем свидетельствует путешественник П. К. Козлов, услышавший от местного населения интересный рассказ о ‘русском Голо-Моло’ спустя слишком 15 лет {П. К. Козлов. Монголия и Амдо и мертвый город Хара-Хото. 1923, стр. 234.}.
Огромные знания, уважение к работам предшественников и необыкновенное трудолюбие сочетались у Григория Ефимовича с исключительной скромностью. Он не любил говорить и писать о себе и не любил также, когда кто-либо им занимался. Этим, может быть, следует объяснить отсутствие в печати не только его подробной биографии, но даже достаточно полного перечня его работ.
Попыткой восполнить этот пробел является издание Московским обществом испытателей природы настоящей брошюры, составленной автором по поручению Совета Всесоюзного географического общества. Однако ограниченность биографических материалов, в особенности о первых годах научной деятельности Григория Ефимовича и разносторонность научных интересов путешественника делали эту задачу нелегкой. Все эти обстоятельства должны были в той или иной степени сказаться и на настоящем очерке, который следует поэтому рассматривать лишь как первый опыт биографии знаменитого путешественника и ученого.

Глава первая

ДЕТСТВО И ЮНОШЕСКИЕ ГОДЫ

Григорий Ефимович родился в С.-Петербурге 5 февраля 1860 г.
Его отец, Ефим Григорьевич (1824—1870), был известен как большой знаток отечественных свеклосахарной и табачной промышленностей, много способствовал их развитию в России, а также являлся автором ряда работ в этой области, не утративших значения важных первоисточников для историков-экономистов и в настоящее время. В последние годы своей жизни, начиная с 1867 г. (т. е. со времени введения в России нотариата), Ефим Григорьевич изменил род своей деятельности: оставив службу в департаменте внешней торговли Министерства финансов, он причислился к Министерству юстиции и после серьезных испытаний получил право в числе первых шестнадцати нотариусов открыть свою контору в Петербурге.
Главной причиной такой резкой перемены в деятельности Ефима Григорьевича была многосемейность, а, следовательно, и необходимость большего заработка, чем тот, который давала ему прежняя служба. От брака с Маргаритой Михайловной (дочерью историка Белоруссии М. О. Без-Корниловича и племянницей известного декабриста А. О. Корниловича) у Ефима Григорьевича было четыре сына (Григорий, Михаил, Дмитрий, Владимир) и две дочери (Маргарита и Екатерина).
Дела нотариальной конторы с первого же года пошли довольно успешно. Через два года Ефиму Григорьевичу удалось даже полностью расплатиться с долгами, сделанными в период оборудования конторы. Однако в 1870 г. жизнь Ефима Григорьевича неожиданно оборвалась, в связи с чем над его семьей нависла неминуемая катастрофа. Григорию Ефимовичу было тогда десять лет.
В первые годы после смерти Ефима Григорьевича некоторую материальную помощь молодой вдове оказывал известный меценат граф С. Д. Шереметев, который принял на себя все расходы по воспитанию ее сына Григория, своего крестника.
Таким образом, с 1871 по 1873 год Григорий Ефимович оказался в числе воспитанников Училища правоведения. Однако с 1874 г. взносы эти прекратились, что вынудило Маргариту Михайловну перевести сына в 3-ю военную гимназию (впоследствии Александровский кадетский корпус). С этого времени Григорию Ефимовичу пришлось столкнуться с сильнейшей нуждой. Жизнь заставила его уже тогда изыскивать способы самостоятельного заработка. На первых порах он составлял рисунки для вышивок матери, которая затем продавала их. В дальнейшем он стал изготовлять иллюстрации для журнала ‘Нива’, а с 5-го класса гимназии еще репетировать отстающих учеников младших классов. В июле 1879 г. Григорий Ефимович успешно заканчивает 3-ю военную гимназию, как об этом свидетельствует выданный ему аттестат {Ленингр. обл. истор. архив, фонд 14 (С.-Петербургский ун-т), дело No 21110, связка 1338, лист 4.}.
Таким образом, Григорию Ефимовичу уже с раннего возраста пришлось столкнуться с нуждой и приучиться к самостоятельной жизни. Эта начавшаяся еще с юных лет борьба за существование и выработала из него впоследствии того неутомимого труженика на поприще отечественной науки, каким мы знаем его в середине восьмидесятых годов.
Из военной гимназии для Григория Ефимовича была прямая дорога — военная карьера, но этому мешала сильная близорукость, а жажда к знаниям влекла его в университет. Но для последнего у него не хватало знания древних языков, которые в военных гимназиях не преподавались. Посоветовавшись с матерью, Григорий Ефимович решил в течение ближайшего же года изучить латинский и греческий языки. И вот, начиная с июля 1879 г. и до мая 1880 г. он с помощью приглашенных учителей усидчиво изучает древних классиков, оплачивая гонорар учителям из сумм, зарабатываемых уроками в частных домах.
10 февраля 1880 г. в доме А. И. Павлова, коннозаводчика Саратовской губернии, сыновей которого Григорий Ефимович в то время репетировал, он встретился с известным славянофилом и натуралистом К. Я. Данилевским, приехавшим из Крыма. Разговор шел главным образом о филлоксере, которая в 1880 г. была обнаружена в Крыму на виноградниках у Раевского, получившего лозы из Франции, и теперь стала угрожать всему Крыму. Необходимость выработки срочных мер к уничтожению филлоксеры в Крыму и была основной причиной появления Данилевского в Петербурге. Григорий Ефимович оказался достаточно осведомленным в постановке этого вопроса в Западной Европе благодаря систематическому просмотру французского журнала ‘Revue scientifique’, все номера которого были переполнены в то время статьями о филлоксере во Франции.
В результате этой беседы Данилевский заинтересовался Григорием Ефимовичем и счел полезным для дела пригласить его, несмотря на его очень молодые годы, быть секретарем в Филлоксерной комиссии, образованной тогда при Министерстве государственных имуществ {Архив Географ. о-ва, фонд 32, опись 1. No 77.}. Эта комиссия приступила к работе в марте 1880 года, каковую дату Григорий Ефимович и считал всегда началом своей научной деятельности.
С 10 мая по 18 июня 1880 г. Григорий Ефимович сдавал экзамены на аттестат зрелости при С.-Петербургской 5-й классической гимназии. Согласно свидетельству {Ленингр. обл. истор. архив, фонд 14 (СПУ), дело No 21110, связка 1338, лист 2.}, выданному ему в результате этих испытаний, экзамены сошли для Григория Ефимовича вполне хорошо, так как тройки значились лишь по двум злополучным древним языкам — латинскому и греческому. Теперь Григорий Ефимович мог испытывать особенно радостное чувство от сознания, что труд его не пропал даром и что дорога в университет была для него, наконец, открыта.

0x01 graphic

Глава вторая

В ПЕТЕРБУРГСКОМ УНИВЕРСИТЕТЕ

Спустя месяц, 16-го июля {Ленингр. обл. истор. архив, фонд 14 (СПУ), дело No 21110, связка 1933, лист 1.}, Григорий Ефимович подал заявление о зачислении его в число студентов естественного отделения физико-математического факультета, а с 1 сентября уже слушал лекции в университетских аудиториях. Имеющиеся в нашем распоряжении материалы свидетельствуют, что уже 3 сентября 1880 г. Григорий Ефимович подал заявление инспектору университета о разрешении ему давать частные уроки, на что получил согласие {Там же, лист 9.}. Этим путем Григорий Ефимович обеспечил себе возможность своевременных взносов за слушание лекций в течение всего своего пребывания в университете.
В начале 80-х годов профессорский состав физико-математического факультета Петербургского университета блистал крупнейшими именами. Деканом факультета и одновременно руководителем кафедр по органической и аналитической химии был выдающийся химик проф. Н. А. Меншуткин, курс физиологии человека читал один из самых замечательных русских физиологов проф. И. М. Сеченов, курс ботаники — не менее знаменитый русский ботаник проф. А. Н. Бекетов, зоологию беспозвоночных — выдающийся зоолог проф. Н. П. Вагнер, зоологию позвоночных — известный орнитолог проф. M. H. Богданов, геологию и минералогию — основатель русского почвоведения проф. В. В. Докучаев, физическую географию — только начинавший тогда свою ученую карьеру знаменитый географ и климатолог А. И. Воейков и др. Латинский язык на первом курсе преподавал Г. И. Лапшин, считавшийся лучшим его знатоком в Петербурге, а греческий — известный проф. К. Я. Люгебиль.
Григорий Ефимович, с таким трудом попав в университет, естественно с первых же дней рьяно принялся за ученье. Он неизменно работал в университетской химической лаборатории проф. Н. А. Меншуткина, г также участвовал в записях его лекций по органической химии впоследствии отредактированных самим Н. А. и выпущенных в 1882—1883 гг. первым студенческим изданием. Он вел также подробные записи лекций проф. И. М. Сеченова, одна тетрадь которых сохранилась в подлиннике. Он с увлечением слушал и курс географии растений А. Н. Бекетова, каковой, как он всегда вспоминал потом, явился основой для его позднейших зоогеографических работ. Конечно Григорий Ефимович неизменный слушатель и Докучаевских лекций. Он усердно также совершенствовал свои знания в латинском языке. Его не смущал господствовавший тогда в университете элементарно-школьный характер преподавания древних языков, наоборот, этот способ обучения ему особенно подходил, так как совершенствоваться в древних языках он считал для себя крайне необходимым. Но ничто так его не увлекало — как лекции проф. Н. П. Вагнера по зоологии беспозвоночных. Григория Ефимовича еще с детства привлекал к себе мир насекомых, а к бабочкам, этим наиболее изящным живым произведениям природы, он имел уже тогда особую страсть. Они то и научили его со временем читать великую книгу природы и увлекали его все дальше и дальше вглубь Азиь,
В первые месяцы студенчества Григория Ефимовича политика еще не сильно бередила университетскую жизнь, и надзор за студентами не получил одиозных форм. Студенческие сходки, время от времени происходившие в XI аудитории или на площадке большой лестницы у дверей актового зала, проходили обычно сравнительно спокойно, не вызывая особых политических эксцессов. Беседы на политические темы проводились обычно не здесь, а в шинельной, где зачастую можно было получить и прокламации, выпускаемые тайной типографией. После же событий 1 марта 1881 г. {В этот день народовольцам брошенной бомбой удалось убить царя Александра II.} в университете наступили мрачные дни. Жизнь как бы замерла. Настроение студенческой молодежи было подавленным {‘Дела и дни’ (истор. журн.), кн. 2, 1921, стр. 104—129.}.
Со времени событий 1 марта слежка за студентами в университете усилилась. Посещение университета жандармами стало явлением как бы узаконенным. Григорий Ефимович рассказывал, что в этот период без особого разрешения военных властей нельзя было после лекций оставаться в аудиториях, а для прохода в химическую лабораторию требовался особый пропуск, причем студентов при выходе оттуда обычно тщательно обыскивали.
30 мая 1881 г. Григорий Ефимович подал ректору университета заявление с просьбой разрешить ему научную поездку в Крым {Ленингр. обл. истор. фонд 14, цело No 21100, связка 1338, лист 17.}. Она была вызвана его непосредственным участием в борьбе с филлоксерой, проводившейся этим летом. Для поездки в Крым Григорий Ефимович получил специальную командировку от Министерства государственных имуществ {Архив Географ. о-ва, фонд 32, опись 1, No 77.}. Местом работы Григория Ефимовича послужили виноградники Н. Я. Данилевского, имевшего небольшое благоустроенное имение ‘Мшатка’ на самом берегу Черного моря под Байдарскими воротами. Григорий Ефимович воспользовался своим пребыванием в Крыму’ чтобы исследовать местную лепидоптерологическую фауну. Результаты этой работы вылились в первое научное исследование Григория Ефимовича — ‘Несколько слов о чешуекрылых Крыма’, напечатанное в 1862 г., в XIII томе трудов Русского энтомологического общества, членом-сотрудником которого он был тогда избран.
К обработке собранных в Крыму энтомологических коллекций Григорий Ефимович приступил вскоре после возвращения в Петербург. Сравнительным материалом ему послужили собрания Зоологического музея Академии наук. К работам в последнем он был допущен по рекомендации проф. M. H. Богданова, ученого хранителя названного музея.
Здесь, в Зоологическом музее, Григорий Ефимович ознакомился с собраниями чешуекрылых из Закавказья. Сопоставление их с крымским материалом привели Григория Ефимовича к очень интересным выводам. В вводной части своего исследования он особо подчеркивает, что ‘прибрежная часть Крыма, шириной нигде не идущая более 2,5—3 верст и ограниченная с юга — морем, с севера — скалами Яйлы, отвесно поднимающимися здесь до 3 тыс. футов средней высоты, в фаунистическом отношении должна скорее примыкать к Закавказью и Малой Азии, с которыми она имеет много общего’ {Таким образом Григорий Ефимович поддержал тогда гипотезу кавказского пути заселения Крыма (via caucasica), в основе которой лежали два положения: 1. Крымские горы в третичном периоде были продолжением Кавказского хребта, 2. После разделения их Керченским проливом Крым долго оставался островом, который соединился с южно-русскими степями лишь в конце третичного периода. Эта гипотеза в данное время считается несостоятельной, так как позднейшими геологическими исследованиями доказано, что Крым вступил в соединение с Северным Кавказом лишь в конце плиоцена, а в начале постлиоцена уже от него отделился.}.
В течение 1881—1882 учебного года Григорий Ефимович развил исключительную деятельность. Помимо посещения лекций, частные уроков, обработки энтомологических коллекций в Зоологическое музее, он много энергии и времени уделял самообразованию. Для лучшей проработки прочитанных книг он организовал у себя на дому небольшой кружок студентов, каждый член которого реферировал прочитанные им книги по избранной специальности. В числе наиболее ревностно посещавших этот кружок были: кончавший тогда юридический факультет В. Н. Латкин (впоследствии ординарный профессор государственного права в С. Петербургском университете и русского права в Училище правоведения), однокурсник, естественник П. П. Рубцов (впоследствии директор химической лаборатории в Кронштадте), сын известного деятеля по Северу В. М. Сидоров и Жеребятьев. Изредка этот кружок посещали также студент юридического факультета А. А. Башмаков (в дальнейшем редактор ‘Правительственного вестника’), только что поступившие в университет студенты-естественники В. И. Вернадский (впоследствии выдающийся геохимик, минералог и кристаллограф, академик), H. M. Книпович (в дальнейшем видный зоолог и исследователь морской фауны) и др. {Более подробные сведения о кружке Григория Ефимовича см. ‘Несколько воспоминаний о студенческих годах’. Дела и дни (журн.), 1921, кн. 2, стр. 118.}
Независимо от этого, Григорий Ефимович принимал также участие и в другом кружке студентов, собиравшемся в стенах университета под председательством профессоров А. Н. Бекетова, А. Д. Градовского, В. И. Сергеевича и П. П. Фан-дер-Флита. Из сделанных здесь Григорием Ефимовичем сообщений интерес представляет сводный реферат ‘О положении женщин в древней Руси’, в котором был дан анализ всей литературы по этому вопросу.
В 1882 г. сдача зачетов на физико-математическом факультете закончилась 15 мая. Григорий Ефимович был переведен на 3-й курс, а 18 мая {Ленингр. обл. истор. архив, фонд 14, дело No 21 100, связка 1336, лист 24.} уже подал прошение о выдаче ему свидетельства на право проживания в период летних каникул в Подольской губернии и Бессарабии.
Выбор Григория Ефимовича для своих новых энтомологических экскурсий именно Юго-Западного края объясняется, с одной стороны, неисследованностью этого района в лепидоптерологическом отношении, а с другой,— приглашением дяди, Д. М. Без-Корниловича, в то время члена Одесской судебной палаты, погостить лето у него на даче под Каменец-Подольском, где, в приусадебном участке, был разведен замечательный по количеству сортов коллекционный питомник плодовых и ягодных.
Григорий Ефимович пробыл у дяди сравнительно недолго, но эти Несколько недель, проведенные им в гостеприимной семье и в одном из самых живописных уголков Украины, оставили в его жизни глубокий след. Здесь он встретил ту, с которой со временем он провел большую часть своей жизни. Я имею в виду мою мать, Евгению Дмитриевну, которой было тогда 16 лет.
Экскурсиями Григория Ефимовича был охвачен бассейн среднего течения Днестра вплоть до Могилев-Подольского на юге и тогдашней пограничной зоны на севере, и исследована тем самым большая часть Авратынского нагорья и северной Бессарабии. Все собранные Григорием Ефимовичем энтомологические коллекции поступили в Зоологический музей Академии наук.
К 1 сентября, т. е. к началу учебного года, Григорий Ефимович был уже снова в Петербурге. В этом году он особенно настойчиво стал преследовать поставленную перед собой задачу — максимально пополнять свои знания, получаемые в университете, путем чтения книг. Он сделался особенно частым посетителем университетской и академической библиотек. Из энтомологических работ этого года отметим законченную Григорием Ефимовичем в декабре обработку коллекций чешуекрылых, собранных И. Святским этим же летом в окрестностях г. Нарвы. Путем сравнительного изучения лепидоптерологической фауны Прибалтийских стран, Приладожского района, а также из района Нарвы, Григорий Ефимович пришел к заключению, что последний район в зоогеографическом отношении не представляет самостоятельной единицы, а, находясь на грани двух фаунистических областей, включает элементы и той и другой. Результаты этого исследования были опубликованы в 1883 г. в статье ‘Ueber einige Lepidoptera von Narva’ (Тр. Русск. энтомологич. общества, т. XVII).
Летние каникулы 1883 г. Григорий Ефимович решил использовать для исследования лепидоптерологической фауны Среднего Поволжья и с этой целью принял приглашение А. И. Павлова провести лето у него в имении в Аткарском уезде Саратовской губернии. Свои энтомологические сборы Григорий Ефимович проводил, в основном в районе Сарепты {В Сарепте Г. Е. познакомился с известным коллектором и страстным охотником Рюкбейлем, работавшим на торговую фирму Танкрэ в Анкламе. Этой фирме Рюкбейль доставлял шкурки птиц, их яйца, мелких грызунов, а из насекомых — бабочек и жуков. Для сбора их он предпринимал экспедиции вглубь Азии, откуда привозил огромный естественно-исторический материал. С Рюкбейлем Г. Е. впоследствии долго поддерживал тесную связь, интересуясь его коллекциями.}. На севере он доходил лишь до Камышина. Обстоятельства сложились так, что от намеченной им первоначально поездки в Калмыцкую степь пришлось отказаться. Результаты своих изысканий он изложил в статье ‘Lepidopterologische Mittheilungen’, имеющей узко-специальный интерес и напечатанной в 1884 г. в первом томе многотомного роскошного издания ‘Mmoires sur les lpidopt&egrave,res’, издававшимся великим князем H. M. Романовым — большим любителем энтомологии’ социализировавшимся в области лепидоптерологии.
Закончил обработку сарептского материала Григорий Ефимович уже в Петербурге в ноябре того же года. Беседа, которую он имел с И. М. Романовым при сдаче рукописи в печать, и средства обещанные последним в значительной мере предрешили все последующие действия юного натуралиста.
Несомненно то, что прошение, поданное Григорием Ефимовичем проф. Н. А. Меншуткину, как декану физико-математического факультета, 22 ноября 1883 г., явилось результатом именно этой беседы.
‘Имея намерение отправиться в далекое путешествие, а именно — на южную и юго-восточную границы Ферганских владений (Заалайский хребет, долина Кизыл-су, бассейн озера Кара-куль, Зеравшанская долина с прилегающими хребтами) с целью строго научною,— писал Григорий Ефимович проф. Н. А. Меншуткину,— покорнейше прошу Вас разрешить мне сдать остающиеся мне еще экзамены на получение ученой степени кандидата, а именно — по геологии, по физиологии животных, по физиологии растений, по зоологии беспозвоночных и по богословию, не позже как к 1 марта 1884 г. Настоящая просьба моя,— продолжал он,— объясняется тем обстоятельством, что весна в Фергане — открывается сравнительно очень рано, а потому ехать туда позже названного мною срока не представляет уже никакого соблазна, говоря относительно. Кроме того, часть имеющейся в моем распоряжении суммы (а именно четыре тысячи рублей) дается мне только при условии выезда моего из Петербурга 1 марта. Без этой же суммы экспедиция сама по себе немыслима. В виду всего изложенного, осмеливаюсь надеяться, что просьба моя будет принята во внимание и Вами уважена {Ленингр. обл. истор. архив, фонд 14’ дело No 21100, связка 1338, лист 36.}.
Таким образом, выясняется, что Николай Михайлович обещал субсидировать экспедицию в том лишь случае, если Григорий Ефимович сумеет попасть в Среднюю Азию к началу весны, т. е. к наиболее благоприятному времени для сбора коллекций бабочек, и что основные экземпляры из имеющей быть собранной Григорием Ефимовичем коллекции поступят в полное распоряжение H. M. Романова.
Чтобы иметь возможность принять участие в этой экспедиции Григорий Ефимович готов был на все: и на досрочную сдачу экзаменов, и на отказ от чести быть оставленным при университете по кафедре зоологии беспозвоночных, как ему предлагали профессора Н. П. Вагнер и Н. А. Меншуткин, а отсюда, следовательно, и на отказ от избрания карьеры профессора и кабинетного ученого. Он рвался туда, в горы, малоизведанные, таинственные, туда, где Пржевальский обрел себе вторую родину, туда, где еще сохранилась девственная природа во всей своей красоте, неприкосновенности и величии.
Профессор А. Н. Меншуткин после долгих и упорных просьб Григория Ефимовича согласился, наконец, сделать изъятие из общих правил и разрешил ему досрочную сдачу экзаменов.
15 января 1884 г. Григорий Ефимович сдал последний экзамен, а 20 января Совет Петербургского университета утвердил Григория Ефимовича в ученом звании кандидата естественных наук. Особой диссертационной работы от него тогда не потребовалось. В качестве таковой были, повидимому, зачтены уже имевшиеся у него оригинальные труды. Диплом на это ученое звание {Ленингр. обл. истор. архив, фонд 14, дело No 21100, связка 1333, лист 45. Из диплома No 7830, видно, что в испытаниях Г. Е. проявил следующие познания: по химии, анатомии человека, физиологии животных, зоологии, ботанике, физической географии, богословию, французскому и немецкому языкам — отличные, по геологии и минералогии — хорошие.} ему был вручен много позднее, 29 ноября 1886 г., после возвращения из экспедиции в Среднюю Азию, тогда жег 9 февраля 1884 г., Григорию Ефимовичу было выдано лишь временной свидетельство об окончании университета с правом на получение звания кандидата {Там же, лист 38.}.
А через несколько дней, 14 февраля, Григорий Ефимович был уже в дороге. Эту его экспедицию взяло под свое покровительство Русское Географическое общество, которое б февраля избрало Григория Ефимовича своим членом-сотрудником и снабдило его в экспедицию открытым листом, рекомендательными письмами для облегчения предпринимаемых им действий и буссолью для глазомерных съемок. Анероид, столь необходимый для высотных измерений, был тогда уступлен Григорию Ефимовичу членом Общества В. Ф. Ошаниным.

Глава третья

НА ПАМИРЕ И В ПРИПАМИРСКИХ СТРАНАХ

Изучение Памира и сопредельных стран ко времени начала исследовательской деятельности в этой части нагорной Азии путешественника Грумм-Гржимайло имело уже свою историю.
Напомним, что в течение 1869—1871 гг. в бассейне р. Зеравшан работала экспедиция известного натуралиста А. П. Федченко, первого из русских исследователей, проникшего в эту страну и открывшего для науки его флору и фауну. В 1878 г., уже после включения Ферганского ханства в пределы России, в этой области производил исследования академик А. Ф. Миддендорф, а в, следующем 1879 г. геолог Г. Д. Романовский, изучивший геологическое строение всей северной, центральной и западной части Ферганы. Начиная с 1877 г., исследования русских путешественников распространились и на Алайско-Памирское нагорье. Здесь работал известный исследователь Средней Азии геолог И. В. Мушкетов, который из долины Алая, направляясь к югу, пересек Заалайский хребет и достиг оз. Кара-куль на Памире, а отсюда, вернувшись в город Ош, прошел к Ферганскому хребту и Чаткальским горам. Кроме наблюдений стратиграфического и орографического характера, эта экспедиция разъяснила многое из оставшегося неясным в отношении геологического строения пройденных маршрутом мест. В тесной связи с экспедицией И. В. Мушкетова находилось и путешествие 1877—1878 гг. известного зоолога Н. А. Северцова, маршрут которого прорезал Памир почти по меридиональной линии от перевала Кизыларт (в Заалайском хребте) до Ак-Байтала и закончился долиной р. Аличура. Когда же в Каратегине проводил свои исследования В. Ф. Ошанин, открывший хребет Петра Великого и величайший из ледников Средней Азии — ледник Федченко. В 1880 г. Зеравшанский ледник исследовал И. В. Мушкетов. В 1881 г. в Каратегине и Дарвазе с ботанической целью путешествовал А. Э. Регель. Наконец к 1883 г. относится большая Памирская экспедиция при участии геолога Д. Л. Иванова, которая исчертила Памир в восточной и южной его частях во многих направлениях и дала возможность установить ряд характерных особенностей Памирского рельефа, как в отношении его горизонтального и вертикального расчленения, так и в отношении к окружающим странам.

0x01 graphic

Отправляясь в 1884 г. на Алай, Григорий Ефимович, в связи с изложенным, прекрасно учел основные задачи предстоящей своей деятельности. О том, как он понимал роль исследователя в данном случае, можно усмотреть из следующих вступительных слов Григория Ефимовича на отчетном докладе, сделанном им в Географическом обществе по возвращении из четвертой поездки на Памир в 1887 г. {Архив Географ. о-ва, фонд 32, опись 1, No 5.}
— ‘Редкий исследователь,— говорил он,— попадая в страну новую, неизученную, охватывает ее целиком со всеми деталями. Обыкновенно такой исследователь обращает внимание лишь на крупные ее особенности и, опираясь на них, двумя-тремя штрихами рисует величавую, на всегда общую картину посещенной страны. На долю же последующих путешественников выпадает задача уже вносить дополнения и исправлять допущенные погрешности, которые могут легко вкрасться в эти общие описания, а то и прямо подтвердить прежние выводы своих предшественников. Хотя мне и было суждено пройти некоторые места непосещенные еще европейцами, но большую часть пути я все-таки сделал по территории, в общих чертах уже описанной, а потому силой самих обстоятельств я попал во вторую категорию исследователей, на обязанности которых лежит прежде всего критическая проверка, а затем и оценка добытого предшественниками фактического материала…’.
Мотивы, здесь высказанные, и побудили Григория Ефимовича предварительно не только тщательно познакомиться со всей имевшейся в то время литературой по интересующей его стране, но и обратиться в Географическое общество с просьбой критически рассмотреть намеченный им маршрут и, если интересы науки потребуют его изменений,— внести таковые. Из архивов Географического общества мы узнаем, что в окончательной проработке маршрута экспедиции Григория Ефимовича в 1884 г. приняли самое деятельное участие: И. В. Мушкетов, Д. Л. Иванов и В. Ф. Ошанин, т. е. лица, в то время наиболее компетентные в данном вопросе, лично знакомые с этой частью нагорной Азии.
Согласно выработанному маршруту, Григорий Ефимович должен был посетить оз. Кара-куль, Алайскую долину, проникнуть возможно дальше по р. Мук-су, а затем подняться на ледник Федченко и изучить направление хребтов и характер местности по р. Маркан-су, если к этому представится хоть какая-нибудь возможность. Таким образом, в программу экспедиции, кроме специально зоологических исследований и собирания этнографических данных, входило также и измерение высот пройденных местностей и маршрутная съемка в случае удачи на реках Маркан-су и Мук-су.
Как проникнуть в Алайскую долину — было решительно безразличным, и Григорий Ефимович, после некоторого колебания, остановился на Ош-Вадиль-Караказыкском пути.
Путешественник выступил 20 мая из Оша по Араванской дороге в сопровождении четырех конвойных казаков Оренбургского войска, 30 мая он прибыл в Вадиль, расположенный у подошвы Алая. Через Алайский хребет путешественник перешел 20 июня Караказыкским перевалом. А 28 июня он прошел между реками Кок-су и Карамуном через перевал Джекаинды, затем экскурсировал по берега
Грумм-Гржимайло А. Г.
Прочитали? Поделиться с друзьями:

Читайте также:

  1. Анатолий Фиолетов (Шор) на страницах одесской периодики 1918-1919 гг, Фиолетов Анатолий Васильевич, Год: 2010
  2. Материалы уголовного дела, Казанский Порфирий Алексеевич, Год: 1938
  3. Показания Магницкого, Магницкий Михаил Леонтьевич, Год: 1829
  4. Альбом М. Л. Огаревой, Огарев Николай Платонович, Год: 1846
  5. Завещание, Кантемир Антиох Дмитриевич, Год: 1744
  6. Приветствия тов. А. С. Серафимовичу, Серафимович Александр Серафимович, Год: 1933
  7. Телеграммы и письма полученные после кончины Н. Ф. Анненского его семьей и редакцией ‘Русского Богатства’, Анненский Николай Фёдорович, Год: 1912
  8. Историк-поэт Жюль Мишле, Сапов В. В., Год: 1997
Электронная библиотека