В. Г. Белинский
Действительное путешествие в Воронеж. Сочинение Ивана Раевича
ПРИМЕЧАНИЯ
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ
Действительное путешествие в Воронеж. Сочинение Ивана Раевича, Белинский Виссарион Григорьевич, Год: 1839
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Белинский В. Г. Собрание сочинений. В 9-ти томах.
Т. 2. Статьи, рецензии и заметки, апрель 1838 — январь 1840.
Ред. Н. К. Гей. Подготовка текста В. Э. Бограда. Статья и примеч. В. Г. Березиной.
М., ‘Художественная литература’, 1977.
ДЕЙСТВИТЕЛЬНОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ В ВОРОНЕЖ. Сочинение Ивана Раевича. Москва. 1838. В типографии императорских моск. театров, содержателя И. Смирнова. 161. (12).
Слово ‘действительный’ принимается в двух значениях: как противоположность слову ‘воображаемый’ и как противоположность слову ‘призрачный’1. Итак, ‘действительное’ есть то, что есть в самом деле, ‘воображаемое’ есть то, что живет в одном воображении, а чего в самом деле нет, ‘призрачное’ есть то, что только кажется чем-нибудь, но что совсем не то, чем кажется. Мир ‘воображаемый’ в свою очередь разделяется на ‘действительный’ и ‘призрачный’. Мир, созданный Гомером, Шекспиром, Вальтером Скоттом, Купером, Гете, Гофманом, Пушкиным, Гоголем, есть мир ‘воображаемый действительный’, то есть столько же не подверженный сомнению, как и мир природы и истории, но мир, созданный Сумароковым, Дюкре-Дюменилем, Радклиф, Расином, Корнелем и пр.,— есть мир ‘воображаемый призрачный’. Потому-то он теперь и забыт всем миром. Теперь нам предстоит важный труд — решить, к которой из этих категорий принадлежит ‘действительное’ путешествие в Воронеж г. Раевича, который, в посвящении своей книжки г. Узанову, откровенно признается, что он ‘еще не причислен к великим людям, уже увенчанным громким титулом ‘литератора». Цель и предмет путешествия, в книжке г. Раевича, занимает каких-нибудь две-три странички, вся же она занята описанием событий, которые совершились с автором на дороге от Москвы до Воронежа. Во-первых, его встретила, в Тульской губернии, ужасная буря. В то время как почтенный автор ‘при очаровательном звуке переливных тонов свирели погружался в сладостное чувство самозабвения и переносился в недро благословенной Аркадии’ и как ‘душа и сердце его таили от восторга’2 —
Вдруг заиграли ветры, небосклон начал мрачиться, облака толпами понеслись по тверди, молния заброздила по горизонту с сильным треском грома, и природа в ужасе погружалась в мертвое оцепенение. Мрачные тучи рыскали на черных своих крылах, в подлунной (уж будто бы во всей!) воцарилась гробовая мрачность, только молния, извилистою змеею рассекая тучи, освещала трепещущую природу. Буйные ветры, раскаты грома, зияние молнии, слившись в смертоносную игру стихий, отражали грозный разговор неба с земной перстью.
Вследствие такового случая почтенный автор попал в дом одного тульского помещика.
Место, где возвышалась мыза П… И… Г…ого, было под особенным покровительством природы, дом его, как только мог я рассмотреть при лунном свете, стоял на возвышенной гранитной скале, которую рука причудливой природы разукрасила образованием колоннад и минаретов, при скате скалы (,) на отлогом берегу извивистой речки (,) расстилалась долина.
По ‘гранитным скалам, разукрашенным природою колоннадами и минаретами’ и находящимся в Тульской губернии, мы почитаем себя вправе отнести путешествие г. Раевича к разряду ‘воображаемо-призрачных’ произведений литературы.
Вот беседа г. Раевича с его гостеприимными хозяевами.
Предметом первого нашего разговора была Москва, потом речь перешла к учености, все литераторы и все издатели журпалов были исчислены. Петр Иванович, превознося всех наших издателей3 (,) с особенным уважением относился о гг. Грече и Булгарине. ‘Перо первого (то есть Греча, который издает ‘Северную пчелу’),— говорил он,— не подражаемо в слоге, а последнего (то есть г. Булгарина, который должен написать в ‘Пчелу’ отзыв о книге г. Раевича) мило в критике, он также душевно скорбел о смерти Пушкина и ожидал чего-то великого от молодых поэтов’. ‘Я даже предугадываю,— присовокупил он,— что на развалинах со временем (?) забытой (!) славы Пушкина водрузится слава Бенедиктову’.
Считая славу Пушкина бессмертною, подобно славе незабвенных поэтов Державина и Ломоносова, славе бессмертного Карамзина, я не соглашался, чтобы слава Пушкина, столь ярко озарившая горизонт литературного мира в нашем веке, могла когда-нибудь подернуться черным флером забвения.
— Пушкина нельзя еще сравнить с Державиным и Ломоносовым,— возразил Петр Иванович,— он также далек и от Карамзина, которые должны быть бессмертными потому, что Ломоносов (,) дав новый оборот стихотворению (,) возродил поэзию, а Карамзин заговорил первый чистым русским языком, и все сердца отозвались на его голос.
— Но и Пушкин,— сказал я,— в наш век, первый начал пленять читателей новою игрою слов (?!..), удивительною легкостию, чистотою слога.
— Неужели же в нынешнее время, когда Россия исполинскими шагами идет к самобытности в образовании, писатели наши должны подражать векам протекшим (?).
— Нет! — присовокупила Вера Николаевна,— наступление каждого века должно быть улучшением языка отечественного.
— Это исполнили недавно наши писатели,— сказал я (,) обратясь к Вере Николаевне. — Назад тому не более пяти лет литература наша получила быстрый переворот.
— Но Пушкин только предупредил их, имея от природы живое воображение и высокие таланты, и сделал только то, что должен был сделать, но впрочем он не оставил нам ничего самобытного.
Этот литературный разговор показался нам столь ‘действительным’, что мы ни минуты не поколебались выписать его весь, от слова до слова, в надежде, что какой-нибудь составитель курса эстетики или теории поэзии воспользуется им…
В тексте примечаний приняты следующие сокращения:
Белинский, АН СССР — В. Г. Белинский. Полн. собр. соч., тт. I— XIII. М., Изд-во АН СССР, 1953-1959.
‘Белинский и корреспонденты’ — В. Г. Белинский и его корреспонденты. М., Отдел рукописей Государственной библиотеки СССР им. В. И. Ленина, 1948.
Белинский. Письма — Белинский. Письма. Редакция и примечания Е. А. Ляцкого, тт. I—III, СПб., 1914.
‘Воспоминания’ — В. Г. Белинский в воспоминаниях современников. Гослитиздат, 1962.
ГБЛ — Государственная библиотека СССР им. В. И. Ленина.
КСсБ — В. Г. Белинский. Сочинения, ч. I—XII. М., Изд-во К. Солдатенкова и Н. Щепкина, 1859—1862 (составление и редактирование издания осуществлено Н. X. Кетчером).
КСсБ, Список I, II…— Приложенный к каждой из первых десяти частей список рецензий Белинского, не вошедших в данное изд. ‘по незначительности своей’.
ЛН — ‘Литературное наследство’. М., Изд-во АН СССР.
Панаев — И. И. Панаев. Литературные воспоминания. М., Гослитиздат, 1950.
ПссБ — Полн. собр. соч. В. Г. Белинского под редакцией С. А. Венгерова (тт. I—XI) и В. С. Спиридонова (тт. XII—XIII), 1900—1948.
Пушкин — А. С. Пушкин. Полн. собр. соч. в 10-ти томах. М.—Л., Изд-во АН СССР, 1962—1965.
Станкевич — Переписка Николая Владимировича Станкевича. 1830—1840. М., 1914.
Действительное путешествие в Воронеж. Сочинение Ивана Раевича (с. 397—399). Впервые — ‘Московский наблюдатель’, 1839, ч. I, No 2, отд. V ‘Литературная хроника’, с. 91—94 (ц. р. 1 марта, вып. в свет 18 марта). Без подписи. Вошло в КСсБ, ч. III, с. 53—55.
1 Развитие мысли о ‘действительности’ и ‘призрачности’ см. в наст. т., с. 196—199.
2 Цитируется с. 24. Далее цитируются с. 24—25, 39, 44—47, во всех случаях курсивы Белинского.
3 В цитируемом тексте: писателей.