Елеазар Моисеевич Мелетинский
Датская, норвежская и исландская литературы XVII в.
Елеазар Моисеевич Мелетинский
Датская, норвежская и исландская литературы XVII в.
Датская, норвежская и исландская литературы XVII в, Мелетинский Елеазар Моисеевич, Год: 1987
Время на прочтение: 9 минут(ы)
В Дании в XVII в., так же как и в некоторых других странах, происходит становление абсолютизма. Еще в последней трети XVI в. в послереформационный период было достигнуто известное равновесие социальных сил под эгидой королевской власти, но сама власть была ограничена аристократическим государственным советом (риксродом).
Кристиан IV (1588—1648) в начале XVII в. добился успехов в ‘торговых войнах’ за Балтику, основал датские колонии в Индии и Вест-Индии, при нем появились первые централизованные мануфактуры, которые с самого начала были королевскими предприятиями.
Неудачное участие Дании в Тридцатилетней войне и в войне со Швецией (1657—1660), последовавшие затем экономические затруднения и вспышка оппозиции духовенства и крестьянства привели к новым социальным конфликтам. В 1660 г. Дания была официально объявлена наследственной монархией, а в 1665 г. в стране окончательно утвердился абсолютизм (при Фредерике III, еще больше он укрепился при Кристиане V).
Датская литература XVII в. продолжала традиции, сложившиеся в конце XVI в., и была по-прежнему ориентирована на немецкие, отчасти голландские и французские образцы. ‘Ученая’ литература почти целиком и частично поэзия создавались на латинском языке. Социальная база датской литературы в XVII в. была очень узкой, ограничивалась духовенством и немногочисленными представителями образованного дворянства. Были оставлены попытки непосредственного обращения к народу на родном языке, которые предпринимались в эпоху Реформации. Пропагандистская и полемическая литература уступила место, с одной стороны, ученым исследованиям, а с другой — изощренной по форме поэзии Позднего Ренессанса и барокко.
Период, включающий последнюю треть XVI и XVII в., иногда называют ‘ученым веком’. Действительно, в это время в Дании выдвинулась целая плеяда выдающихся ученых. Кроме знаменитого астронома Тихо Браге, деятельность которого развивалась в конце XVI в., можно назвать его ученика Кристиана Донгберга, врача и физика Каспара Бартолина и его сына — анатома Томаса Бартолина, открывшего лимфатическую систему, физика Оле Рёмера, занимавшегося вычислением скорости света, химика Оле Борха, анатома Нильса Стенсена и др. В гуманитарной области дело А. С. Веделя (издавшего в 1575 г. ‘Деяния датчан’ Саксона Грамматика, а в 1591 г. — собрание средневековых народных песен) продолжали в XVII в. историки Арильд Гунтфельд, Клаус Лискандер, археолог и филолог Оле Ворм, филологи Эрик Понтоппидан, Педер Сюв, М. Мор и др.
Некоторые из датских ученых XVII в. были чрезвычайно разносторонни. Например, Оле Борх был не только химиком, но и врачом, анатомом, ботаником, филологом-латинистом, а Нильс Стенсен — не только анатомом, но и геологом и религиозным мыслителем, испытавшим влияние Боссюэ, Оле Ворм — и филологом, и врачом, Томас Бартолин занимался анатомией, историей и теологией и т. п.
Разносторонность ученых-гуманистов XVII в. была, однако, иной, чем у мыслителей эпохи Возрождения. Она отличалась более теоретическим, академическим характером. Кроме того, датские ученые-гуманисты были в большей или меньшей мере связаны с лютеранской теологией, сохранявшей в XVII в. в Дании гегемонию в идеологии, но утерявшей высокий этический накал XVI в. Вместе с тем датский гуманизм XVII в. был (так же как отчасти в XVI в., и в этом его национальная специфика) обращен к изучению своей национальной старины. В этой сфере особенно важна деятельность Оле Ворма (1588—1654), Педера Сюва (1631—1702) и ученых-энтузиастов из числа исландцев. Оле Ворм исследовал рунические надписи и некоторые другие древние источники (‘Monumenta danica’, 1643), собрал богатые коллекции древностей. В 1643 г. исландским любителем древностей Бриньёльфом была найдена ‘Старшая Эдда’. В 1665 г. была опубликована в сопровождении датского и латинского переводов ‘Младшая Эдда’ Снорри Стурлусона. Зеландский проповедник и школьный учитель Педер Сюв написал исследование о происхождении германских языков (1663) и знаменитую датскую грамматику по-датски (1685), подготовил, но не закончил датский словарь, переиздал в расширенном виде собрание народных баллад Веделя.
В древнескандинавских поэтических иносказаниях (кеннингах) П. Сюв видел аналогии к фигурам античной риторики. С огромным уважением этот типичный представитель национального гуманизма относился к скандинавскому древнему языковому богатству, ему были чужды пуристические тенденции, свойственные столь популярному в это время в Скандинавии немецкому поэту и теоретику поэзии Мартину Опицу.
Филологические разыскания в Дании XVII в. имели большое значение и для развития поэзии. Латинская поэзия была крайне ограничена узким кругом ценителей и сферой малых жанров (эпиграммы и др.). Для развития поэзии на датском языке было необходимо не только усвоение богатств родной речи и ее дальнейшее обогащение, но и упорядочение метрической системы — обязательное условие для использования в качестве образцов античных стихотворных размеров.
Античные долгота и краткость слога могли быть переданы только посредством оппозиции ударных и безударных слогов, как и в других новых языках. В этом пункте датские реформаторы стиха опирались на голландского писателя Иоханнесса Клайуса и особенно на Мартина Опица — представителя немецкого позднего Ренессанса и зачинателя классицизма. На его ‘Книгу о немецкой поэзии’ (1624), в которой выдвигается принцип слогового ударения и рекомендуется александрийский стих, ссылался Ханс Миккельсен Равн в своей ‘Ритмологии’ (1649). Известное влияние Опица, вероятно, испытал и крупнейший датский поэт Андерс Арребо (1587—1637), в творчестве которого, однако, преобладали оригинальные поиски национальной поэтической формы, адекватной высоким античным и библейским образцам.
Арребо — центральная фигура датского Позднего Возрождения. Совсем молодым человеком он стал придворным проповедником Кристиана IV, а в 1615 г., двадцати восьми лет, был назначен епископом в Тронхейм (Норвегия). Королевская милость в известной мере была обусловлена блестящими стихами в честь королевской семьи. Однако жизнерадостность и пренебрежение к условностям привели скоро к отставке от должности и опале. Превратности придворной карьеры Арребо отчасти напоминают судьбу великого ученого Тихо Браге. Впоследствии Арребо был проповедником в Зеландии. В период жизненных неудач поэт обращается к библейской тематике. В 1623 г. издает перевод псалмов и почти всю свою последующую жизнь посвящает, так и не завершив задуманного, созданию христианского эпоса ‘Гексамерон’, представлявшего собой вольную переработку поэмы французского поэта Дю Бартаса ‘Первая неделя’ (Арребо также использовал голландский перевод З. Хейна и немецкий — Т. Хюбнера). Поэма эта описывала и воспевала первые дни божественного творения.
Для датской поэзии XVII в. характерно, что самые выдающиеся ее достижения связаны именно с библейской тематикой и библейской патетикой, что обусловлено своеобразием национальной культурной традиции после Реформации (ср. библейский эпос Мильтона в Англии XVII в. и отчасти Клопштока в Германии середины XVIII в.). И в псалмах и в эпосе Арребо стремился преодолеть кальвинистское влияние, поскольку Дю Бартас был кальвинистом, и только недавно были переведены на датский язык французские кальвинистские псалмы. Арребо добивался при этом как можно более точной передачи библейского текста — мысль за мыслью, стих за стихом, вместе с тем он хотел использовать старые датские мелодии. В первом издании псалмов ради строгости метрической схемы Арребо вводил множество шаблонных, бледных выражений, во втором издании (1627), возможно под влиянием знакомства с трудом Опица, он перешел от силлабического стиха к силлабо-тоническому, именно к ямбу, а шаблонные выражения заменил энергическими и красочными, особенно широко используя украшающие эпитеты.
В ‘Гексамероне’ он в первой части применил (вместо александрийского стиха Дю Бартаса) гекзаметр, реформированный с использованием принятых в датской народной поэзии форм рифмы, впрочем, в дальнейших частях он все же перешел к александрийскому стиху. Описания в эпосе Арребо отличаются сочетанием патетики и красочной выразительности: творимый богом мир оказывается собранием прекрасных и чудесных вещей. В качестве источника для своих описаний Арребо использовал современные ему труды естествоиспытателей и впечатления от природы Норвегии. Метрические и стилистические искания Арребо имели большое значение для развития датской поэзии, хотя его эпос был опубликован полностью только в 1661 г. (ранее стали известны цитаты, приведенные в ‘Ритмологии’ Равна).
Творчество Арребо, представляя собой специфически датский вариант Позднего Возрождения, в известной мере предвосхищает последующую эволюцию датской литературы XVII в. в сторону барокко или классицизма.
Ростки классицизма, проявившиеся в творчестве Опица, столь популярного в начале XVII в. в Дании, не получили здесь, однако, дальнейшего развития. В Дании, как и в самой Германии после Тридцатилетней войны, и отчасти под прямым немецким влиянием возобладало барокко. Окончательно оформившийся датский абсолютизм, в отличие от французского, эстетически ориентировался не на классицизм, а на барокко. Датская поэзия барокко еще больше усилила тот интерес к поэтической форме, который проявился в Дании с самого начала века. Для датской поэзии этого направления характерны выспренный, усложненный стиль с обильным применением контрастных сравнений, гипербол, метафор, украшающих эпитетов, тавтологий, анафорических повторов, многоречивых описаний и преобладание малых жанровых форм.
Сёрен Тёркельсен (ум. 1656 или 1657) — друг и единомышленник немецких писателей Флеминга и Цезена — был проводником барокко в Дании. Он перевел (с немецкого) первую часть французского пасторального романа ‘Астрея’ д’Юрфе (1645—1648) и издал пасторальные песни (‘Хор Астреи’, 1648—1654), источником которых отчасти был д’Юрфе, отчасти же его немецкие подражатели — Иохан Рист и Габриэль Фойгтлендер. Песни носили местами сентиментальный, местами юмористический характер. Подобные пасторальные стихотворения создавал и Андерс Бординг (1619—1677), начавший как поклонник Опица. Бординг писал по-латыни и по-датски, применял разнообразные размеры, в том числе отчасти еще связанный с народной традицией трехстопный ямб. Он выступал в различных, преимущественно малых жанрах, писал свадебные, траурные, застольные, хвалебные стихи, часто с беспощадным юмором и самоиронией. Бординг выступает в качестве придворного поэта и издателя стихотворной ежемесячной газеты — официоза ‘Датский Меркурий’ (1666—1677). Это была первая политическая газета в Дании.
Только Томас Кинго (1634—1703) сумел придать оригинальность, значительность и подлинную поэтическую силу поэзии датского барокко.
Кинго был сыном ткача, шотландца, и, как многие датские писатели XVI—XVII вв., стал пастором. Он был проповедником в родном селе Силангеруп, а впоследствии епископом фюненским. Два его известных стихотворения, ‘Кризиллис’ и ‘Кандида’, написаны в пасторальном жанре, но условность поэтического стиля пасторали здесь преодолена выразительностью скрытого за ним напряженного личного любовного переживания. С 1670 г. Кинго пробует свои силы и в панегириках, обращенных к королевской семье, написанных в манере высокопарного барокко, и в торжественных описаниях знаменитых местностей (острова Самё или изображенной в шекспировском ‘Гамлете’ крепости Кронборг), и в ‘героических’ стихах на темы датско-шведской войны 1675—1679 гг. В этих последних Кинго и прославляет славное прошлое датчан по образцу Эрасмуса Лэтуса (см. наст. изд., т. III) и успехи датского оружия и вместе с тем предостерегает от национального тщеславия, которое в конечном счете может привести к поражениям и упадку. Однако вся эта светская поэзия, при явно редкой одаренности автора, в принципе не поднимается над общим уровнем придворной поэзии датского барокко.
Подлинную славу Кинго создали его духовные песни (‘Духовный хор’, ч. I — 1674, ч. II — 1681). Само название ‘Духовный хор’ сознательно противостояло названию собрания сугубо светских песен Тёркельсена ‘Хор Астреи’. Не случайно в творчестве этого выдающегося поэта основная художественная удача связана с духовными стихами, с патетикой церковных песнопений. Все самое значительное в датской литературе XVII в., как уже отмечалось, создавалось в русле религиозной поэзии. В этом смысле Кинго был, естественно, продолжателем Арребо. Духовная поэзия Кинго в отличие от произведений Арребо, безусловно, относится к барокко и представляет ее вершину в Дании. Но в отличие от Теркельсена, Бординга и других в звучных фразах и гиперболических сравнениях барочной поэзии Кинго воплощено глубокое содержание — сильная патетика пиетической веры, элегические раздумья над жизнью и смертью, прочувствованные описания природы. Первая часть ‘Хора’ содержит домашние молитвы на каждый день недели — мелодию и три хорала. Утренний псалом описывает человека в обыденных делах — встающим, одевающимся, приступающим к труду, вечерний — его же, но по окончании дневных забот, в подготовке ко сну и вечерних размышлениях. Бытовые зарисовки служат фоном. Суть же произведения — в постижении человеком смысла земного бытия, в его думах о нравственной ответственности, о предстоящей смерти и загробном воздаянии. Во втором издании добавлены стихи, рисующие человека в различных, также, как правило, вполне обыденных ситуациях (возвращение с дороги, поездка по морю и т. д.). При этом стихи полны контрастов: грешник противопоставлен спасителю, нищета земной жизни — благополучию жизни небесной и т. п. Обыденное и возвышенное связываются таким образом, что, например, сама ситуация путешествия по бурному морю оказывается символом душевного состояния человека и т. п. Ощущение зыбкости человеческого бытия, антитетичность, смятенность души, даже страх смерти передаются Кинго с большой силой, как и порывы обрести успокоение в сверхчувственном мире. Такого рода контрастность резко отличает Кинго от Арребо с его ощущением гармоничной красоты и величия мира:
Горе и радость бродят вместе,
Счастье — несчастье ходят рядом,
Удача — неудача призывают друг друга,
Солнечное сияние и тучи следуют одно за другим.
Земное золото —
Это великолепный перегной,
Одно небо полно блаженства,
Все вещи имеют свое изменчивое счастье!
Все могут найти свое горе в груди!
Часто перси (под драгоценным украшением)
Полны горя и тайной злобы!
Все со своей бедой,
Большой или малой!
Одно небо свободно от скорби!
(Из псалма ‘Каждый имеет свой удел’)
Кинго в известной мере заслоняет других представителей религиозной поэзии XVII в. Из них следует упомянуть Элиаса Наура (1650—1728), который в своих хоралах прибегает для выражения религиозного пафоса к крайним формам барочной изощренности, а контрасты неба и земли, добродетели и греха выражает сумбурно-экстатически. В поэме ‘Голгофа на Парнасе’ (1689) он рисует с изощренным натурализмом физическое страдание.
Последовательницей Кинго была норвежка из Бергена Доротея Энгельбретсдаттер (1634—1716), песнопения которой отмечены чувствительностью и интимностью. Знаменитый датско-норвежский драматург XVIII в. Л. Хольберг называл ее ‘самой великой норвежской поэтессой’. У колыбели датско-норвежской поэзии нового времени рядом с ней стоял священник из Северной Норвегии (учившийся в Бергене и затем Копенгагене) Петер Дасс (1647—1707). Его библейские песни значительно более просты и архаичны, чем у Наура, в них нет ни экстатичности, ни манерности, зато много добродушного юмора. Главное произведение Дасса, в котором чувствуется влияние Арребо, поэма ‘Nordlands trompet’ (опубликована только в 1739 г.), описывающая с любовью Северную Норвегию. Норвегия оставалась на протяжении XVII в. в подчинении Дании, и там господствовал датский литературный язык.
Область барочной прозы в Дании в XVII в. исчерпывалась переводами, оригинальные попытки (‘Одетая правда’ Маргрет Лассон) относятся к началу XVIII в.
Значительным явлением в датской прозе XVII в. были мемуары — в первую очередь ‘Jammersminde’ Элеоноры Кристины Ульфельд (1621—1698), побочной, но любимой дочери Кристиана IV, жены его фаворита Корфица Ульфельда. После смерти Кристиана IV им пришлось бежать из Дании. После горьких скитаний Элеонора Кристина была схвачена в Англии датскими агентами и заключена в крепость, откуда вышла только через двадцать два года (в 1685 г.). Мемуары Элеоноры были адресованы ее детям и почти двести лет хранились в рукописи. Они были опубликованы только в 1869 г. Элеонора повествует о выпавших на ее долю страданиях, изобличает врагов мужа, выразительно описывает свою жизнь в тюрьме. Ненависть к врагам сочетается у нее с сознанием собственного достоинства, философические раздумья исключают излишнюю чувствительность и психологический ‘надрыв’. Элеонора взывает к богу как к высшему судие, чтобы придать своей субъективной жизненной позиции объективную санкцию, чтобы представить личных врагов как великих грешников. В тюрьме она сочиняла и духовные песни. Ее образцом и идеалом был Кинго, посещавший ее впоследствии, после освобождения.
Драма барокко в Дании отсутствовала. Возникновение нового театра связано с классицизмом. Начало классицизма, ориентированного на французские образцы, в Дании можно датировать началом 70-х годов, когда Могенс Скель написал (анонимно) ‘Комедию графа и барона’, представляющую собой сатиру на новое дворянство, созданное Кристианом V в 1671 г. Новые графы и бароны представлены смешными выскочками, которых легко одурачивают хитрые слуги с целью устроить счастье влюбленных. В ‘Комедии…’ строго соблюдались единство времени и места. Скеля можно считать предтечей Хольберга.
В Дании, где барокко было официальным литературным течением, признанным абсолютной монархией, роль выразителя оппозиционных настроений выпала на долю классицизма. Переход к классицизму знаменует творчество Тёгера Ренберга (1656—1742), который выступил как переводчик Буало и пропагандист его эстетики, как переводчик античных басен (Федра и т. д.). Поскольку александрийский стих был более всего ‘скомпрометирован’ поэтами барокко, Ренберг выбрал ямбы Бординга, придав своему стилю ясность и простоту.
Однако серьезный удар поэзии барокко был нанесен только Л. Хольбергом — величайшим датским драматургом первой половины XVIII в.
Исландская литература, пережившая бурный расцвет в Средние века, после того как Исландия вместе с Норвегией оказалась в подчинении у Дании (с конца XIV в.), приходит в упадок. Это было связано с отменой самоуправления, захватом датскими королями исландских земель (после Реформации также и церковных), с засилием датских чиновников. В XVII в. датский язык стал языком лютеранской церкви и администрации. Исландская литература приобрела провинциальный характер. В списках продолжают сохраняться традиционные ‘римы’ в виде стихотворных пересказов рыцарских и им подобных сюжетов, печатается только религиозная литература. Наиболее видным религиозным поэтом Исландии в XVII в. был Хадльгримур Пьетурсон — автор ‘Псалмов о страстях господних’. В области прозы можно отметить только описание путешествий (Йоун Оулафсон) или мемуары (Йоун Магнуссон). Вместе с тем в XVII в. началось собирание и изучение древнеисландских рукописей.
Источник текста: История всемирной литературы: В 8 томах / АН СССР, Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького. — М.: Наука, 1983—1994. — На титл. л. изд.: История всемирной литературы: в 9 т. Т. 4. — 1987. — С. 271—275.
Исходник здесь: http://feb-web.ru/feb/ivl/vl4/vl4-2714.htm