Вмсто предисловія къ 1-му изданію.
Гр. Джаншіевъ.
——
Д-ръ Н. A. Блоголовый
Д-ръ Н. A. Блоголовый
Род. 5 октября 1834 г. Ум. 6 сентября 1895 г.
Гр. Джаншиевъ.
Д-р Н. A. Белоголовый, Джаншиев Григорий Аветович, Год: 1901
Время на прочтение: 16 минут(ы)
Н. А. Белоголовый. Воспоминанія и другія статьи
Изданіе Литературнаго фонда. СПб, 1901
Немногіе изъ общественныхъ дятелей оставляютъ посл себя такую чистую, свтлую, такую добрую и славную память, какую оставилъ авторъ настоящей книги, знаменитый врачъ-гуманистъ Николай Андреевичъ Блоголовый. Въ удивительной гармоніи сочетались въ этой крупной, граждански-развитой и стойкой личности высокія качества сердца, ума и характера, не только не заслонявшія одно другое, какъ это къ сожалнію не разъ встрчается въ жизни, но прекрасно дополнившія другъ друга. Образцовый семьянинъ, нжный и почтительный сынъ, любящій брать, попечительный родственникъ, идеальный мужъ, слившійся воедино съ личностью своей подруги жизни, въ теченіе долгихъ лтъ супружеской жизни ни разу съ нею не разстававшійся — H. A. обладалъ любвеобильнымъ, чуткимъ сердцемъ, которое было широко раскрыто не для однихъ семейныхъ привязанностей, но и для дружбы теплой, для прочныхъ нравственныхъ привязанностей. Вс, кому выпало высокое счастье быть пріобщеннымъ къ нимъ — а такихъ лицъ было не мало, начиная отъ декабристовъ, которые годились въ отцы Н. А-чу и кончая людьми нашего поколнія, которые годились ему въ дти — согласятся со мною, если я скажу, что дружба Н. А-ча была для нихъ однимъ изъ лучшихъ воспоминаній всей жизни.
Не меньшею широтою и глубиною отличались и общественныя симпатіи этого всесторонняго альтруиста, умвшаго согласовать разнаго рода общественно-концентрическія привязанности, кажущіяся недостаточно развитымъ умамъ взаимно себя исключающими. Страстно любя свою холодную, обездоленную родину Сибирь, Н. А. всми фибрами души былъ привязанъ и къ Россіи, духовными интересами коей онъ жилъ и дышалъ до послдняго вздоха — но любовь къ Россіи не мшала ему питать глубочайшее уваженіе къ европейской, точне ко всемірной, общечеловческой культур, насажденіе коей въ Россіи онъ считалъ первымъ и самымъ священнымъ долгомъ всякаго друга русскаго народа.
Отъ природы Блоголовый былъ одаренъ мягкимъ сердцемъ, но душевная теплота одна сама по себ, и даже въ связи съ добрымъ вліяніемъ дружной семейной жизни, не могла бы изъ него выработать того цльнаго гражданина и отзывчиваго на все доброе, человка, съ хорошо сознанными требованіями вка и крпкими нравственными принципами, какимъ его знали вс, знавшіе его. Въ формированіи характера и міросозерцанія Блоголоваго прежде всего слдуетъ отмтить плодотворное вліяніе семейнаго режима, чуждаго крайностей, какъ распущенности, такъ и жесткой дисциплины — и его первыхъ учителей декабристовъ, подъ руководствомъ коихъ прошло его первоначальное ученіе. Нельзя не отмтить и полученное имъ прекрасное среднее образованіе, чуждое казенной муштровки, а также университетское благотворное вліяніе временъ Грановскаго и, наконецъ, тотъ высокій нравственный подъемъ, который коснулся въ конц 50-хъ годовъ всего, что было въ Россіи мыслящаго и разумющаго, свжаго и порядочнаго. Таковы факторы, сформировавшіе изъ даровитаго сибирскаго купеческаго сына одного изъ лучшихъ русскихъ гражданъ, одного изъ образованнйшихъ и благороднйшихъ русскихъ врачей, который смло могъ сказать: homo sum et nihil humani a me alienum puto.
Считаю излишнимъ и даже неумстнымъ передавать здсь подробности о воспитаніи и ученія Блоголоваго. Въ печатаемыхъ ниже воспоминаніяхъ его о декабристахъ, о Боткин и др. съ такою правдивостью и рельефностью очерченъ кругъ лицъ и впечатлній, окружавшихъ дтство и юность Н. А., что пришлось бы только повторять, а то и портить эти прелестныя картины съ натуры, написанныя любящею и признательною рукой. Пусть читатель самъ испытаетъ всю обаятельную свжесть этихъ безыскуственныхъ дружескихъ воспоминаній, отъ коихъ ветъ какою-то чисто эпическою простотою и юношескою задушевностью, нердко однако достигающими художественной яркости и глубокаго потрясающаго лиризма, какъ напр. въ разсказ о Поджіо. Вы невольно поддаетесь очарованію дружескаго пера: вы невольно полюбите героевъ автора воспомиваній, а также и… самого автора. Не смотря на вс усилія его, автора, стушеваться самому и выдвигать на первый планъ своихъ учителей и друзей, его любящая натура, его вдумчивый умъ, открытый, благородный характеръ, крпкій нравственный закалъ и твердость въ привязанностяхъ просвчиваютъ на каждомъ шагу.— Характеризуетъ ли онъ взглядъ Поджіо на обязанности гражданина, обсуждаетъ ли принципы медицинской школы Боткина или политической программы Лорисъ-Меликова — Блоголовый обрисовывается во весь ростъ со своими твердыми, благородными, гуманно-освободительными политическими принципами и крпкими нравственными устоями.
Въ виду сказаннаго, отсылая читателя къ самимъ произведеніямъ Блоголоваго, какъ лучшимъ источникамъ для уясненія личности его, тутъ мы ограничимся немногими біографическими штрихами {Въ 3-е изданіе, за немногими изъятіями, вошло все, что осталось въ бумагахъ Блоголоваго, а также и то, что печаталось имъ въ Россіи.}.
Августъ 1897 г.
Москва.
P. S. Приводимъ отчетъ о первыхъ двухъ изданіяхъ ‘Воспоминаній Е. А. Блоголоваго’ Получено отъ продажи 1-го веленеваго изданія 2,202 р., 2-го изданія — 2,382 р. Поступило отъ С. П. Блоголовой 1,000 р. и гонораръ за статьи Блоголоваго изъ Русск. Вд.— 761 р. 30 к., итого 6,348 р. 30 к. Уплачено типографіи Александрова 1,409 р. 65 к., компаніи Говарда за бумагу — 1,330 р., Ренару за клише — 150 p., за объявленія въ Нов. Врем. (Русскія Вдомости и Встникъ Европы объявленія печатали безплатно) — 9 р. 60 к, итого 2,899 р. 25 к., остатокъ — 3,449 р. 5 к., изъ коихъ С. П. Блоголовой 1,000 р. пожертвовано въ женскій медицинскій институтъ для образованія преміи имени В. А. Блоголоваго и 1,000 р. въ Литературный Фондъ — въ капиталъ его же имени. Остальная сумма 1,449 р. 5 коп. переносится на счетъ настоящаго, печатающагося въ количеств 3,600 экземпляровъ, также съ благотворительною цлью, 3-го изданія.
Москва.
Мартъ 1898 г.
Настоящее, 4-е изданіе печатается Литературнымъ Фондомъ, которому Софья Петровна Блоголовая принесла его въ даръ.
Н. А. Блоголовый родился въ Иркутск въ старинной купеческой семь.— Отецъ Блоголоваго, человкъ начитанный и близко стоявшій къ декабристамъ, ршилъ дать дтямъ наилучшее образованіе.— Первыми учителями Блоголоваго были жившіе недалеко отъ Иркутска декабристы: П. И. Борисовъ, А. П. Юшневскій и A. B. Поджіо, съ которымъ онъ завязалъ дружескія отношенія на всю жизнь. — Добродушный и аккуратный, способный и трудолюбивый, H. A. уже въ дтств обнаруживалъ любознательность и страсть къ чтенію, которая, благодаря методическому руководству названыхъ наставниковъ, получила разумное направленіе и цлесообразное питаніе.
Среднее образованіе Н. А. получилъ въ одномъ изъ лучшихъ московскихъ пансіоновъ Эннеса, гд онъ окончилъ курсъ въ 1850 г. вмст съ знаменитымъ своимъ другомъ С. П. Боткинымъ.
Любя страстно русскую литературу, H. A. намревался поступить на словесный факультетъ, но какъ разъ передъ этимъ, обскурантамъ удалось ввести въ университеты, кром медицинскаго факультета, комплектъ въ 300 человкъ, и Блоголовый, какъ и С. П. Боткинъ, чтобы не остаться за порогомъ университета, вынужденъ былъ поступить на медицинскій факультетъ московскаго университета.
Рдко когда злая судьба длала безсознательно такое доброе дло. Изъ даровитаго Блоголоваго вышелъ блестящій медикъ, превосходно изучившій свою науку, но вмст съ глубокими знаніями по своей спеціальности соединявшій рдкое человколюбіе, безкорыстіе и необыкновенно живой интересъ къ общественнымъ дламъ. На нравственное и политическое развитіе Н. А., безъ сомннія, оказало самое сильное вліяніе вщее слово допвавшаго свою лебединую пснь великаго учителя — Грановскаго, но едва ли не большее еще вліяніе на дальнйшую дятельность и направленіе им 123,ло то юношеское, бодрое настроеніе, которое охватило все, что было живого и мыслящаго въ Россіи, съ воцареніемъ Александра II. Къ этой свтлой полос русской жизни, когда
…раскрывалась грудь надежд
И мечтамъ о счастіи земномъ,
когда не только юноши, но и старцы мечтали осуществить
Святыя бредни юныхъ дней,
относится начало общественной дятельности H. A.
Какъ-разъ въ эту грозную, но памятную весну 1855 г. Блоголовый сбрасывалъ съ себя студенческій мундиръ, чтобы надть сначала казенный мундиръ городового врача, а затмъ вскор смнить этотъ мундиръ на toga virilis русскаго убжденнаго, вольнолюбиваго гражданина, образъ котораго сталъ обрисовываться въ это время въ туманной перспектив будущаго и энергіею котораго созидались и сохранялись вс культурныя пріобртенія послдующаго времени.
По окончаніи курса въ университет, Н. А. отправился на родину, гд вскор получилъ мсто иркутскаго городового врача. Даровитый врачъ, внимательно слдящій за движеніемъ науки, гуманный, общедоступный, безкорыстный, безукоризненный блюститель всхъ требованій медицинской этики и съ независимымъ характеромъ — находка и не для Иркутска, а потому Блоголовый сразу занялъ видное и почетное мсто, импонируя какъ всесильной администраціи, привыкшей къ раболпству, такъ и мстному обществу, привыкшему дотол уважать только деньги и власть. Вскор по поступленіи H. A. на общественное поприще стали обнаруживаться, по окончаніи крымской войны, первые проблески пробужденія Россіи и первые признаки предстоящей отмны крпостнаго права. Отдаленные отголоски начинавшагося общественнаго пробужденія чрезъ журналы и устную молву стали доходить и до далекой Сибири, и здсь университетская молодежь не мене радостно, нежели въ коренной Россіи, привтствовала занимавшуюся зарю освобожденія.
Блоголовый, всегда живо интересовавшійся литературою и журналистикою, всегда горячо принимавшій къ сердцу общественные вопросы, съ восторгомъ вошелъ навстрчу зачинавшемуся общественному возрожденію. Какъ вы мало оставляли досуга ему оффиціальныя обязанности и практика, какъ ни плохо подготовлена была въ сибирской глуши 50-хъ годовъ почва для общественной самодятельности, Блоголовыя своимъ убжденнымъ словомъ и благороднымъ характеромъ умлъ расшевелить косность своихъ товарищей по профессіи, а впослдствіи въ Иркутск образовалъ медицинскій кружокъ который обсуждалъ научные медицинскіе вопросы, а также вопросы медицинской этики. Какъ извстно, къ этому же времени относятся первыя печатныя разоблаченія злоупотребленій общерусской и сибирской администраціи. Объ одномъ изъ нихъ, касавшемся Молчанова, появилась корреспонденція въ Колокол. Введенный въ заблужденіе, Герценъ опровергъ впослдствіи сообщенное извстіе. Нужно вспомнить о томъ чрезвычайномъ авторитет, какимъ пользовался въ то время Колоколъ въ высшихъ сферахъ, чтобы понять ликованіе друзей Молчанова. Они уже считали побду окончательно на своей сторон, но тутъ вступилъ въ дло Блоголовый. Никогда не знавшій Герцена, онъ похалъ къ нему заграницу и съ документами въ рукахъ доказалъ ему, что онъ введенъ друзьями въ заблужденіе. Вотъ съ какимъ участіемъ и жаромъ относились люди того времени къ общественнымъ вопросамъ.
Въ конц 50-хъ годовъ Блоголовый похалъ въ Москву держать экзаменъ на доктора медицины. Въ это время дла отца его разстроились. Съ очень ограниченными средствами H. A. похалъ посл экзамена заграницу писать диссертацію. Диссертацію писалъ онъ два года, терпя сильную нужду. Выбирая самое дешевое мсто, онъ остановился на о. Рюген на Балтійскомъ мор. Здсь онъ написалъ уголъ въ лавк мелочнаго торговца и, занимаясь составленіемъ диссертаціи, въ отсутствіе хозяина долженъ былъ принимать покупателей {Въ это время Блоголовый находился въ дружескихъ отношеніяхъ съ Г. А. 3ахарьинымъ, съ которымъ впослдствіи рзко разошелся не только въ политическихъ воззрніяхъ, но и въ пониманіи правилъ медицинской этики. Въ одномъ изъ писемъ (письмо 25 іюля 1861 г.) Захарьинъ, между прочимъ, писалъ изъ Москвы Блоголовому: ‘По университету есть важныя новости: во 1-хъ, отъ взноса денегъ увольняются не вс, представившіе свидтельство о недостаточности состоянія (какъ было прежде), а только съ каждой губерніи отъ выдержавшихъ отлично университетскій экзаменъ, и изъ нихъ одинъ долженъ быть непремнно воспитанникъ гимназіи. Вступительные университетскіе экзамены будутъ держаться не въ университет, какъ прежде, а въ гимназіяхъ,— въ присутствіи, гд это возможно, депутатовъ со стороны университета. Студенческая форма совершенно уничтожается: студенты одваются, какъ и прочіе смертные. Доходы университета, имющіе якобы увеличиться отъ вышеозначенной мры, пойдутъ на ‘усиленіе жалованья’ профессорамъ. Я, хотя и выгодно заинтересованный, противъ этой мры. Въ принцип оно, конечно, справедливо: государство, конечно, ничего не можетъ давать даромъ, противное мнніе, какъ вамъ извстно — фикція, и всякій, кто получаетъ образованіе, долженъ и платить за это. Но я полагаю, что у насъ на Руси слдовало бы повременить съ проведеніемъ здравыхъ экономическихъ началъ въ области народнаго образованія: финансовая потеря или, правильне, неправильная раскладка расходовъ тутъ не Богъ знаетъ какая, а образованіе-то намъ крайне нужно,— есть много другихъ сферъ, гд приложеніе названныхъ началъ гораздо важне и гораздо настоятельне. 50 р. въ годъ т. е. 200—250 во все время университетскаго курса довольно много для бднаго человка и, пожалуй, во многомъ ограничитъ то право на высшее образованіе, которое, по Положеніямъ 19-го февраля, пріобртаютъ бывшіе крпостные. Еще: стипендіи будутъ выдаваться не бднйшимъ, какъ прежде, а достойнйшимъ (по успхамъ) и, конечно, бднымъ. 2-я новость — образъ назначенія ректора: все будетъ по старому, т. е. ректоръ будетъ выбираться профессорами… Что сказать вамъ объ общемъ теченіи длъ? Не разберешь хорошенько, куда текутъ они не то, clopin — clopant по почтенной стез умреннаго либерализма, не то по торной дорог реакціи. Дурныхъ слуховъ больше, чмъ хорошихъ, какъ можетъ и всегда (sic) бываетъ. Противъ цензуры стоитъ стонъ жалобъ: il ny a qu’une voix l-dessus. Крайне нужныхъ, давно ожидаемыхъ мръ въ судопроизводств и въ финансовомъ мір пока все еще нтъ, он все еще sind in Werden begriffen. Финансовое положеніе по общимъ отзывамъ ужасно: вс жалуются на Geldklemme и на страшную дороговизну, что и понятно, потому что золото стоитъ 5 р. 80 к., т. е. за рубль бумажками даютъ только 87 к. сер. Крестьянскія волненія поутихли, кажется, что вс досел бывшія волненія зависли не оттого, что крестьяне поняли положеніе (к. п.) и остались недовольны имъ, а оттого, что они не поняли, что очень понятно. Останутся ли они довольны положеніемъ (к. п.), когда поймутъ его, покажетъ будущее. А, кажется, что надо будетъ обратиться въ этомъ будущемъ съ горячей мольбой къ тучегонителю Зевсу: особенно хорошаго оно мало сулитъ… Чтобы разсять грустное впечатлніе, которое, конечно, произведутъ эти извстія, заканчиваю pour la bonne boche пріятною новостью…Зная ваше благочестіе, я увренъ, что это извстіе изгладитъ предыдущее непріятное впечатлніе и укрпитъ вашу надежду на силу и жизненность русскаго міра. Что сказать вамъ о себ? Въ іюл я занимался литературою (читалъ Бёкля, о которомъ мы вроятно потолкуемъ съ вами) и началъ заниматься, что продолжаю до сихъ поръ съ перемннымъ успхомъ, потому что занятіямъ мшали жары, intermittens, отъ которыхъ у меня до сихъ поръ осталась порядочная слабость (подивитесь, какой я врный Berichtsstatter) эпизодъ чуднаго психическаго состоянія — можетъ быть, послдній привтъ отлетающей юности, о которомъ не распространяюсь, какъ о предмет хотя и высокомъ, но исключительно малаго интереса.
‘Вы должны быть довольны моимъ письмомъ (оно и написано съ цлью доставить вамъ удовольствіе — въ отплату за удовольствіе, доставленное мн вашимъ письмомъ): я уже лтъ 5 не посылалъ такихъ писемъ, собираясь писать его, я даже съ полчаса думалъ и обдумывалъ врный отчетъ о нашемъ теперешнемъ состояніи, я знаю, какъ вы принимаете къ сердцу извстіе объ этомъ. Сердечно жалю, что не могъ порадовать лучшимъ. Храни васъ Зевесъ, дорогой мой Николай Андреевичъ, и помоги одолть диссертацію’. }. Въ 1862 году появилась его диссертація въ Москв подъ заглавіемъ: ‘О всасываніи солей кожею’. Посл блестящей защиты диссертаціи Н. А. намревался вернуться на родину, но Боткинъ и др. уговорили его остаться въ Петербург.
Съ половины 60-хъ годовъ до 1881 года Блоголовый жилъ въ Петербург, узжая ежегодно за границу на нсколько мсяцевъ съ неизмнною спутницею, женою своею Софьею Петровною — для отдыха и освженія. Съ самаго начала Н. А. занялъ въ Петербург одно изъ первыхъ мстъ въ медицинскомъ мір, гд общепризнанное первое мсто занималъ великій С. П. Боткинъ. Это первенство извстнаго во всей Европ клинициста не положило ни малйшей тни на ихъ взаимныя дружескія отношенія. Блоголовый былъ и остался до конца жизни самымъ горячимъ поклонникомъ своего даровитаго друга и посл смерти его написалъ лучшую его біографію появившуюся въ сборник Павленкова ‘Жизнь замчательныхъ людей’ {Въ біографіи Боткина, написанной Блоголовымъ, имется не одна мткая характеристика его alter ego Боткина, вполн примнимая и къ Блоголовому. Сравнивая Боткина съ тми клиницистами, которые смотрять на больныхъ, какъ на безжизненный терапевтическій матеріалъ, Блоголовый пишетъ: ‘Въ противоположность этому Боткинъ былъ воплощенная человчность и доброта, онъ такъ мягко и участливо обходился съ больными, что одними этими врожденными своими качествами пріобрталъ неограниченное довріе больныхъ, при чемъ такая естественная гуманность, чуждая всякой сантиментальности, оказывала прекрасное воспитательное дйствіе на слушателей, неизбжно привыкавшихъ даже въ вншнихъ пріемахъ подражать обаятельной личности учителя и длала его клинику, при всхъ прочихъ его медицинскихъ достоинствахъ, самою образцовою школою для будущихъ врачей’. ‘Не только добросовстная точность и напряженная внимательность, съ какими Боткинъ изслдовалъ больного — говоритъ въ другомъ мст біографъ его — и привтливая вншность, сквозь которую ярко просвчивалась необыкновенная человчность, искреннее участіе къ страждущему и еще боле искреннее желаніе помочь ему — длали изъ него идеальнаго врача, производившаго на всхъ, обращавшихся къ нему, зачаровывающее впечатлніе и убжденность, что если возможно исцленіе отъ серьезнаго недуга, то только при содйствіи Боткина’. (См. стр. 29 и 39 брошюры Блоголоваго — С. П. Боткинъ, его жизнь и дятельность).— Многочисленные паціенты Блоголоваго, навсегда сохранившіе въ сердц его благородный образъ, безъ сомннія согласятся, что приведенныя черты точно списаны съ него самого. (См. ниже Воспоминанія о Н. А. Блоголовомъ).— Какой получается контрастъ, если сопоставить эти простые, безъискуственные, полные задушевности пріемы Боткина и Бѣ,логоловаго, съ тмъ полубалаганнымъ, полумистическимъ сложнымъ ритуаломъ, какимъ обставляютъ торжественное и la lettre драгоцнное появленіе у постели больного иные жрецы или шаманы современной медицины.}. Боткинъ въ свою очередь необыкновенно высоко цнилъ дарованія, познанія и высокія душевныя качества Блоголоваго, и по нкоторымъ отдламъ медицины онъ открыто ставилъ его выше себя. Какою эпическою простотою и классическою красотою отзываются эти полныя взаимной нжности и уваженія отношенія двухъ медицинскихъ свтилъ, въ такомъ привлекательномъ свт рисующія ихъ обоихъ особенно въ наше время ожесточенной вражды медицинскихъ свтилъ, во имя личныхъ и меркантильныхъ соображеній!
Съ первыхъ же лтъ практики Блоголовый имлъ въ Петербург громадный успхъ и пріобрлъ обширный кругъ паціентовъ во всхъ слояхъ общества. Своею быстрою популярностью онъ былъ обязанъ не только своему выдающемуся таланту чрезвычайно проницательнаго діагноста и запасу солидныхъ знаній, всегда неустанно и тщательно имъ пополняемому, но и врности своей строгимъ и благороднымъ принципамъ медицинской этики, отошедшимъ у многихъ нын въ область ‘забытыхъ словъ’. Необыкновенная мягкость въ обращеніи, рдкое безкорыстіе, простота и задушевность, чуждая всякихъ шарлатанскихъ ухищреній, влекли къ нему больныхъ изъ самыхъ разнообразныхъ слоевъ общества и народа. Богатый и бдный, знатный и простолюдинъ шли въ нему съ любовью и довріемъ, зная заране, что никакіе инквизиторскіе распросы никакой торгъ о гонорар не ждутъ его у порога медицинской знаменитости. Принять всхъ желавшихъ не было возможности, а потому, по недостатку времени, Н. А. поневол приходилось ограничивать свои пріемы. Но для безобиднаго ршенія этого щекотливаго вопроса онъ употреблялъ по обыкновенію своему простое, прямое и честное средство: онъ объявлялъ, что въ такой-то день приметъ столько-то больныхъ и затмъ принималъ явившихся безъ различія общественнаго положенія, а посл того прекращался пріемъ для всхъ безъ изъятія.
Врагъ ученаго кумовства и непотизма, въ особенности когда жертвами его являются интересы науки и учащейся молодежи, Блоголовый обратилъ въ 1869 году на себя общее вниманіе своею правдивою и исполненною гражданскаго мужества статьею (см. ниже) по поводу печальной ‘полунинской’ исторіи, жертвою коей было 20 исключенныхъ съ 4 го курса медиковъ
Всегда живо интересуясь литературно-общественными вопросами, Блоголовый сталъ въ близкія отношенія къ прогрессивнымъ литературнымъ кружкамъ Петербурга и особенно къ Отечественнымъ Запискамъ временъ Салтыкова, Некрасова и Елисева. Онъ постоянно пользовалъ ихъ, какъ врачъ, а Некрасова лечилъ во время послдней болзни. Болзнь Некрасова онъ описалъ въ особой стать, напечатанной въ No 10-мъ Отечественныхъ Записокъ за 1878 г. О болзни И. С. Тургенева онъ писалъ въ Новостяхъ, о болзни же М. Е. Салтыкова онъ писалъ передъ смертью въ Русскихъ Вдомостяхъ 1894 г.
Въ отличіе отъ своего великаго друга Боткина, который, отдавшись всецло наук, ради нея забывалъ и себя и семью, и общество, Блоголовый, будучи идеальнымъ врачемъ-человкомъ, первокласснымъ терапевтомъ, внимательно слдившимъ за движеніемъ науки, вмст съ тмъ всегда былъ и оставался ‘мірскимъ’ человкомъ, чуткимъ гражданиномъ, близко принимавшимъ къ сердцу вс очередные общественные вопросы, интересы литературы, народнаго просвщенія, культуры и вообще вс великія и тяжкія проблемы нашего вка.
Начавъ свою общественную дятельность въ разгаръ преобразовательной эпохи, Н. А. до конца жизни оставался вренъ ея освободительному и просвтительному знамени. Въ врности и твердомъ проведеніи въ жизнь благородныхъ и человчныхъ принциповъ этой замчательной эпохи, Блоголовый никому не уступилъ бы, не исключая и самыхъ видныхъ публичныхъ дятелей этой эпохи. Едва ли многіе путемъ печати сдлали больше для распространенія и укрпленія идей великихъ реформъ, чмъ этотъ, лишенный всякой оффиціальной дятельности и публичной трибуны, стойкій убжденный гражданинъ, который не только своимъ правдивымъ, внушительнымъ и обворожительнымъ своею искренностью словомъ всегда умлъ кстати сослужить службу дорогимъ идеямъ, но и всею своею обаятельною личностью и праведною жизнью, даже въ мелочахъ не отступалъ отъ строгихъ принциповъ человчности, былъ, такъ сказать, живымъ воплощеніемъ и пропагандою этихъ облагораживающихъ идей и принциповъ человчности. Этотъ всегда мягкій, до крайности снисходительный человкъ, готовый за ближняго положить душу, этотъ олицетворенный альтруизмъ длался непримиримымъ, когда рчь заходила о принципахъ литературной и общественной честности. Дитя цльной героической эпохи, Н. А. боле всего чуждался половинчатыхъ людей или такъ называемыхъ ‘складныхъ душъ’, по выраженію Салтыкова {‘Складныя души’, говорилъ Салтыковъ, явленіе не новое… Если вы видите человка, который мечется какъ угорлый между двумя враждебными лагерями и называетъ это метаніе мудростью — будьте уврены — это ‘складная душа’, если вы видите человка, который, называя себя піонеромъ, не прочь иногда въ сумерки покалякать съ ‘исторіографами’ насчетъ піонерскихъ длъ и называетъ это дипломатіею — будьте ув 23,рены, что это ‘складная душа’, если вы видите человка, который утверждаетъ, что въ иныхъ случаяхъ ломаная линія можетъ быть короче прямой и называетъ это постепенностью въ преуспяніи — будьте уврены, что это ‘складная душа’.— (См. Письма о провинціи. Соч. II, 355).}, старающихся угодить и нашимъ, и вашимъ. Какъ ни велика была у Н. А. любознательность, жажда къ извстіямъ объ общественной жизни, но онъ предпочелъ бы скоре превозмочь свою страстную любознательность, чмъ напр. сдлаться подписчикомъ, т. е. ‘соучастникомъ’ газеты, хотя бы и богато освдомленной, но не сочувственной для него по направленію. Это былъ вполн тотъ ‘читатель-другъ’, о которомъ мечталъ Салтыковъ и который смотрлъ на подписку, какъ на своего рода нравственное сочувствіе съ изданіемъ, а не какъ на способъ удовлетворенія извстной привычки-потребности. Въ наше откровенно-безпринципное время это покажется донкихотствомъ, но вдь въ наше безподобное практическое время nous avons chang tout a, такъ какъ ныншними мудрецами доказано какъ 2 X 2 = 4, что
Безплодны вс труды и бднья,
Безплоденъ слова даръ живой,
Безсиленъ подвигъ обличенья,
Безуменъ всякій честный бой!
Безумна честная отвага
Правдивой юности — и съ ней
Безумны вс желанья блага,
Святыя бредни юныхъ дней!…
Весною 1881 г., по разстроенному здоровью, Н. А. долженъ былъ покинуть Петербургъ. Отдавъ вс свои физическія и нравственныя силы на служеніе ближнему, онъ, какъ вс истинные альтруисты, забывалъ о себ. Убдившись, что разстроенные нервы не позволяютъ ему отправлять обязанности врача съ обычнымъ своимъ вниманіемъ, рвеніемъ и преданностью больнымъ, Н. А. оставилъ практику и поселился за границею, выбирая большею частію маленькіе, но живописные швейцарскіе города около Лемана, гд необыкновенная дешевизна жизни представляла для Н. А. много заманчиваго.
Но и вдали отъ родины онъ жилъ только ея духовными интересами, онъ внимательно слдилъ за переживаемыми ею радостными и горестными событіями, всегда окруженный русскими газетами и журналами. Въ это время, а именно въ 1884 г. онъ сблизился съ графомъ М. Т. Лорисъ-Меликовымъ, съ которымъ вполн сходился въ своихъ политическихъ воззрніяхъ. Н. А. изрдка посщали друзья изъ Россіи, гд въ его скромной квартир швейцарскаго захолустья, въ Веве или въ Лозанн, все дышало просвщеннымъ патріотизмомъ, неподдльною любовью къ родин, гд все говорило объ исключительной преданности роднымъ интересамъ русской свободы и просвщенія этого, не сломившагося надъ напоромъ торжествующей дйствительности, представителя либеральныхъ принциповъ великой эпохи. Посильное служеніе имъ составляло цль и смыслъ остатка его жизни.
1892—1894 гг. Н. А. провелъ въ Ницц, въ скромномъ, но извстномъ русскомъ пансіон на вилл ‘Оазисъ’, гд нкогда жили Герценъ, Салтыковъ и др. И здсь, въ этомъ царств изящной нги и аристократическаго разгула, онъ усплъ сдлаться средоточіемъ образованныхъ русскихъ людей, живущихъ не одними интересами ‘кармана и желудка’. Но гд бы Н. А. ни находился, у подошвы ли величаваго Монъ-Блана, на очаровательномъ ли берегу знаменитаго ницскаго Залива Ангеловъ, вс помыслы этого подневольнаго абсентеиста-гражданина были направлены въ далекой холодной отчизн и къ еще боле далекой ледяной родин — Сибири:
Вдь на свт бломъ всякихъ странъ довольно,
Гд и солнце ярко, гд и жить привольно,
Но и тамъ при блеск голубого моря
Наше сердце ноетъ отъ тоски и горя,
Что не видятъ взоры ни березъ плакучихъ,
Ни избушекъ этихъ сренькихъ, какъ тучи.
Что же въ нихъ такъ сердцу дорого и мило,
И какая манитъ тайная къ нимъ сила?
Рдко когда доносились оттуда, изъ страны ‘плакучихъ березъ’ до Н. А. радостныя всти, но какъ он его утшали!.. Оптимистъ въ душ, онъ радовался, какъ дитя, и небольшому успху земской школы, и толкамъ о возрожденіи женскаго медицинскаго образованія, и распространенію сельскихъ библіотекъ и другимъ культурнымъ успхамъ русскаго народа. {‘Тамъ вамъ въ пороховомъ дыму,— писалъ мн Блоголовый въ письм отъ 18 февраля 1892 г. изъ Лозанны,— не такъ замтно, какъ мн, съ высоты птичьяго полета, что борьба со зломъ не совсмъ безрезультатна… Вотъ напр. завтра 19-е февраля. Можно спорить, пожалуй, что экономическое положеніе мужика за эти 30 лтъ не улучшилось, но что это далеко ужъ не ‘святая скотина’ и что сильно шагнулъ онъ къ подобію человка — это и неоспоримо’.} Фанатически вря въ благотворное дйствіе свободы и просвщенія, самомалйшіе проблески распространенія его, которому онъ и скудными своими средствами очень много негласно способствовалъ, онъ горячо привтствовалъ бодрящимъ Галилеевскимъ: e pur si muove, считая якоремъ спасенія для Россіи возможно широкое распространеніе въ народныхъ массахъ науки и просвщенія.
Въ годину народнаго бдствія, постившаго Россію въ 1891—92 годахъ, Н. А. взялъ на себя тяжелую и неблагодарную иниціативу сбора пожертвованій въ пользу голодающихъ среди этихъ пресыщенныхъ баръ ницскаго сезона, сначала a priori не могшихъ допустить возможности голоданія вообще, и въ богатой хлбомъ Россіи въ частности, а потомъ вскор совсмъ охладвшихъ къ этому длу, какъ вещи dmode.
Въ 1894 г. Н. А. вернулся въ Россію, какъ онъ выражался, для ‘медленнаго умиранія’. Здсь онъ поселился въ Москв въ томъ историческомъ уголк ея, на Маросейк, гд въ дом Боткина живали: Б 23,линскій, Грановскій и перебывали вс боле или мене извстные московскіе литераторы сороковыхъ годовъ. — Умираніе, къ несчастью, началось очень скоро. Слегши въ постель въ начал 1895 г., Н. А. боле не вставалъ. Не смотря на продожительныя ужасающія страданія, Н. А. все время не покидало ясное настроеніе и невозмутимое спокойствіе — какъ естественная награда честно прожитой трудовой жизни. Онъ боле безпокоился о своихъ племянникахъ-сиротахъ, о ходившихъ за нимъ, чмъ о себ. Во все время болзни онъ не переставалъ интересоваться общественными длами.
Еще за нсколько дней до смерти ему читали послдніе номера газетъ и журналовъ, и оффиціальная всть о предстоявшемъ открытіи Женскаго Медицинскаго Института едва ли не послдній разъ оживила радостнымъ блескомъ его потухавшіе, чудные добрые глаза. Всего за недлю до смерти онъ бесдовалъ съ сибиряками о длахъ существующаго въ Москв Общества для пособія учащейся сибирской молодежи и выражалъ сожалніе, что не усплъ послать ршеннаго пожертвованія въ 1000 р. въ пользу иркутскаго Общества распространенія грамотности среди народа.
Какъ ни тяжела была для ближайшихъ друзей тяжелая картина медленнаго угасанія этого рдкаго гуманиста, любвеобильнаго врача-человка, этого честно пожившаго и врно послужившаго своей родин дятельнаго гражданина, но въ этой картин неостывавшаго до послдняго вздоха, интереса къ общественному длу было не мало назидательнаго. Какъ вс цльные люди, носящіе на себ отпечатокъ духовнаго посвященія отъ великой освободительной эпохи 60хъ годовъ, Н. А., познавшій величайшія въ жизни наслажденія безкорыстную дятельность на поприщахъ альтруизма и науки, жилъ и умеръ {Н. А. Блоголовый похороненъ въ Москв, въ московскомъ Покровскомъ монастыр, рядомъ съ могилами членовъ семьи Боткиныхъ. По проэкту, составленному зятемъ П. П. Боткина, художникомъ П. С. Остроуховымъ, на могил Блоголоваго въ 1896 г. вдовою его Софьею Петровною сооруженъ замчательный по своей простот, изяществу и грандіозности памятникъ. На четырехугольномъ полированномъ темно-красномъ гранит покоится огромный первобытный темно-срый гранитный монолитъ. Въ верхней плоскости глыбы блеститъ чуть приподнятый, высченный въ ней черный крестъ-барельефъ, кажущійся какъ-бы созданнымъ самою природою. Въ головахъ посажены дв сибирскія пихты. Видъ могилы прилагается ниже.}, какъ герой гражданской доблести.
Потеря такихъ людей особенно чувствительна въ наше безпринципное и безхарактерное время, видвшее столько громкихъ паденій и съ завистливою грустью взирающее на эту чудную героическую эпоху нашего нравственнаго возрожденія, давшую своимъ сынамъ такую мощь и такой крпкій нравственный закалъ.— Но не скорбью и уныніемъ слдуетъ почитать память такихъ благородныхъ тружениковъ —
Съ врагомъ ихъ, подъ знаменемъ тхъ же идей,
Ведите ихъ бой до конца.
Нтъ почести лучше, нтъ тризны святй
Для тни достойной борца!