Розанов В. В. Собрание сочинений. Юдаизм. — Статьи и очерки 1898—1901 гг.
М.: Республика, СПб.: Росток, 2009.
<,Д. Л. МОРДОВЦЕВ И М. Н. КАТКОВ>,
Д. Л. Мордовцев вспоминает в ‘Приазов. Крае’, как в дни своей молодости он одним махом и Каткова уязвил и себя спас от горькой доли. Дело было в 1866 году, когда Катков, как известно, отказался принять и напечатать в ‘Моск. Вед.’ данное ему ‘первое предостережение’. Г. Мордовцев напечатал статью, громившую Каткова за то, что он, уверенный в своей безнаказанности, ставит себя выше закона. В тот же день Костомаров познакомил Мордовцева с попавшимся совершенно случайно на встречу Нордстремом, служившим в III отделении.
— Я, — заявил Нордстрем г. Мордовцеву, — рад с вами познакомиться… Завтра как раз я должен будут докладывать о вас графу Михаилу Николаевичу Муравьеву.
Нет ничего удивительного, что слова Нордстрема поразили меня.
— Вследствие чего же предстоит ваш доклад обо мне гр. Муравьеву? — спросил я не без тревоги.
— Вследствие вашей резкой полемики с Катковым и других ваших статей в ‘Голосе’.
— Помилуйте, И. А.! — невольно вырвалось у меня. — Катков бессовестно обвиняет меня и Юлия Жуковского чуть ли не в государственной измене, а сам он — больше чем изменник: дерзко не признает над собой власти закона и отказывается подчиниться данному ему ‘предостережению’.
— Да, это преступно со стороны Каткова, — согласился Нордстрем, — и он будет наказан. Кстати, — продолжал он, — сегодня в ‘Голосе’ есть прекрасная передовая статья, обличающая незаконные действия Каткова и, сколько мне известно, понравившаяся графу Муравьеву и делающая честь Краевскому и его газете.
— Да, эту статью писал вот он, — с улыбкой указал на меня Костомаров.
— Как! — удивился Нордстрем. — В самом деле, вы задали такой урок Каткову?
— Если вам угодно проверить слова Николая Ивановича, то не угодно ли вам пойти к Краевскому и удостовериться из моей рукописи этой статьи, которая хранится в редакции ‘Голоса’.
Какая счастливая случайность! Нечто подобное случилось с Полевым и Кукольником, после представления драмы последнего ‘Рука Всевышнего отечество спасла’. Событие это тогда же было воспето в эпиграмме: