Петр Дудоров.
Царевна-лягушка
Петр Дудоров.
Царевна-лягушка
I.
I.
II.
II.
III.
III.
IV.
IV.
V.
V.
Царевна-лягушка, Дудоров-Орловец Петр Петрович, Год: 1915
Время на прочтение: 12 минут(ы)
В некотором царстве, в некотором государстве жили-были царь с царицей.
И было у них три сына.
Старшего звали Борисом, среднего — Петром, а младшего — Иваном.
Все царевичи были молодец к молодцу.
На охоту ли поедут, лучше всех стреляют, через реку переплыть лучше всех и скорее всех переплывут, коня ли объездить — любого объездят.
И крепко любили сыновей отец с матерью.
Были у царевичей учителя и дядьки, и царевичи росли себе да росли, проводя время то за учением, то за разными забавами.
И, наконец, совсем выросли.
Стали они юношами крепкими, хорошими, да пригожими, такими, что все на них, бывало, не налюбуются.
Стали царь с царицей призадумываться.
Пришел раз царь к царице и говорит ей:
— Ну, жена, пора, кажется, нам сыновей переженить. Уж не дети они, пора своей жизнью жить.
— И то верно. Сама об этом думала, — ответила царица. — Да только не ищи невест, а пусть они сами счастья попробуют.
Подумал-подумал царь, пошел в свою комнату, где редкие редкости хранились, достал там три золотые стрелы и три лука тугих.
И велел он позвать к себе сыновей.
Собрались к отцу царевичи.
И сказал им царь:
— Ну, сыновья мои милые, пора вам жениться, пора зажить самостоятельной жизнью. Вот возьмите вы по луку тугому, да по стреле золотой. Выйдите вы во широкий двор и пустите каждый свою стрелу, куда глаза глядят. А потом идите и отыскивайте каждый свою стрелу. Где упадет чья стрела, в том доме или месте тот и невесту себе сватать должен.
Дал царь сыновьям по луку и по стреле.
Вышли царевичи во широкий двор и пустил свою стрелу сначала Борис-царевич.
Пустил и пошел ее отыскивать.
Отыскал Борис-царевич свою стрелу.
Впилась его стрела в оконце терема боярышни-красавицы.
Тут же за нее Борис-царевич и посватался.
Вот пустил свою стрелу Петр-царевич.
И нашлась та стрела у ног купеческой дочери, которая в это время в садике у себя сидела и сладкий чай попивала.
Понравилась Петру-царевичу купеческая дочь.
Тут же он за нее и посватался.
Пустил, наконец, свою стрелу и Иван-царевич.
Искал он, искал свою стрелу, весь город исходил, все дома и дворы осмотрел, а стрелы так и не нашел.
Вышел Иван-царевич в поле, стал там стрелу искать.
Подошел к болоту, глядь, а на берегу болота лягушка сидит и его золотую стрелу во рту держит.
Запечалился Иван-царевич и заплакал.
Пришел он к отцу, рассказал свое горе.
— Как же мне, батюшка, на лягушке простой жениться? — говорит. — Все меня осмеют, на улицу стыдно показаться будет.
А царь и слышать ничего не хочет.
— Знать, — говорит, — судьба твоя такая. От судьбы не уйдешь. Попала твоя стрела к лягушке, ты и женись на лягушке.
Долго плакал Иван-царевич.
Да ничего не поделаешь.
Воли отцовской нельзя было ослушаться.
Вот назначил царь день свадьбы.
И в этот день все три царевича со своими невестами перевенчались.
А царь с царицею на свадьбе только у двух старших сыновей были, а на свадьбу Ивана-царевича не поехали.
Женился Иван-царевич на лягушке и поселился с нею в отдельном доме.
Живет и горюет.
Вот однажды призвал царь к себе сыновей и говорит им:
— Захотелось мне, сынки мои милые, пирогом полакомиться. Прикажите-ка вашим женам к завтрашнему утру мне по пирогу сладкому спечь. Которая лучше спечет, ту и награжу.
Поклонились в пояс отцу царевичи и разошлись по домам.
Скучный вернулся домой Иван-царевич.
Увидела его лягушка и спрашивает:
— Что это с тобой. Иван-царевич? Что так голову повесил, грустный такой? Может быть, что-нибудь неладится?
А Иван-царевич и отвечает:
— Как мне не тужить! Приказал нам царь-батюшка, чтобы наши жены ему к завтрашнему дню по сладкому пирогу испекли. Братнины жены испекут, а мне нечем будет батюшке поклониться. Не миновать мне в немилость впасть.
Засмеялась лягушка и отвечает:
— А ты, муженек, не тужи. Ложись спать, к утру пирог будет, останется им царь-батюшка доволен.
Лег вечером спать Иван-царевич.
А лягушка вышла на крыльцо, сбросила с себя шкуру лягушечью и обернулась девицей прекрасной, какой еще никто на свете не видывал.
И крикнула она громким голосом:
— Гей вы, слуги мои верные, поварихи-стряпухи мои!
Вдруг, откуда ни возьмись, собрались во двор поварихи и стряпухи.
— Приготовьте вы мне к утру пирог сладкий, — приказала им красавица. — Да глядите, чтобы не ударить лицом в грязь. Чтобы тесто, как лицо мое белое, было, чтобы узором редкостным покрыт был пирог.
Сказала это красавица, надела снова свою шкуру лягушечью и вернулась домой.
Проснулся утром Иван-царевич, взглянул на дубовый стол и глазам не верит.
А на столе пирог сладкий, во весь стол величиною, лежит, тесто нежное да сладкое, по всему пирогу рисуночки, города с пригородами, птицы редкостные.
Велел Иван-царевич шестерым слугам пирог тот на железном листе за собой нести и отправился к царю-батюшке.
Старшие царевичи как раз перед ним свои пироги принесли.
Как увидел царь Ивана-царевича пирог, так не захотел на другие пироги смотреть.
А как отведал его, так к другим и не притронулся.
Позавидовали старшие братья Ивану-царевичу.
А царь ему дорогое ожерелье дал и велел его жене-лягушке от него передать.
На следующий день царь снова сыновей созвал.
Пришли царевичи, а царь им и говорит:
— Хочу я, чтобы жена каждого из вас мне к завтрашнему утру по ковру соткала. И которая лучше соткет, ту по-царски награжу.
Поклонились царевичи царю в пояс и разошлись по домам.
Идет Иван-царевич и печалится.
А как домой пришел, совсем затосковал.
Увидала его жена-лягушка и спрашивает:
— Что ты закручинился, Иван-царевич, что головушку буйную повесил?
А Иван-царевич и отвечает:
Как же мне не тужить. Приказал царь-батюшка, чтобы наши жены ему к завтрашнему утру по ковру соткали. Ну, как же тебе соткать?
Засмеялась лягушка.
— Ну, — говорит, — еще не горе. Ложись спать поспокойнее, завтра будет тебе ковер.
— Хорошо, — отвечает Иван-царевич.
А сам думает:
‘Что-нибудь она ночью да делает. Простая лягушка, а человеческим голосом говорит, пирог лучше всех спекла, а печь не топили’.
И решил он за женой проследить.
Вот пришла ночь, Иван-царевич притворился спящим.
Посмотрела лягушка, видит — муж спит.
Выпрыгнула она на крыльцо, сняла с себя шкуру, обернулась в девицу-раскрасавицу и крикнула громким голосом:
— Эй вы, ткачихи, мои мастерицы!
И появились, откуда ни возьмись, ткачихи и мастерицы.
Стала девица-раскрасавица им приказывать:
— Сотките вы мне, ткачихи-мастерицы, к утру ковер шелковый, серебром-золотом расшитый, чтоб как жар горел, чтобы красивее всех ковров был.
А Иван-царевич подкрался к окну и все подсмотрел.
Как увидел он жену-красавицу, так сердце его и защемило.
Хотел было он на крыльцо выскочить, шкуру лягушечью отнять, да в этот момент красавица ее на себя натянула и опять в лягушку превратилась.
А пока она к двери прыгала, Иван-царевич в спальню прибежал и под одеялом притаился.
Проснулся он на следующее утро.
Глядь, а на столе ковер лежит.
Весь из шелка соткан, серебром и золотом расшит, а красоты такой, какой Иван-царевич сроду не видывал.
Взял Иван-царевич ковер, ничего жене не сказал про ночь и понес ковер в царский дворец.
Пришли в царский дворец и старшие царевичи, тоже принесли ковры, которые их жены за ночь соткали.
Да как развернул перед отцом свой ковер Иван-царевич, так все только заахали.
Глядят — глаз отвести не могут.
Ковры старших царевичей никуда, в сравнении с ним не годятся и глядеть на них не хочется.
Одарил царь младшего сына, поблагодарил за подарочек и говорит всем сыновьям:
— Завтра пир я устраиваю, завтра гости ко мне именитые съезжаются. Так и вы со своими женами приезжайте. Привози и ты свою лягушонку, хочу я на нее посмотреть.
Поклонились отцу царевичи и разошлись по домам.
Пришел домой Иван-царевич, а сам мрачнее тучи черной.
Увидала его лягушка-жена, стала расспрашивать:
— Не случилось ли чего, муженек? Не беда ли тебя постигла? Что это ты такой хмурый сегодня?
А Иван-царевич и отвечает:
— Велел завтра царь-батюшка с женами на пир приезжать и тебя привозить. А как я тебя туда привезу. На смех люди меня подымут, небось!
А лягушка и отвечает:
— Не тужи, царевич, поезжай один, а я после приеду. Как заслышат гости стук и гром, начнут они спрашивать: — ‘Что это такое?’ — А ты скажи: — ‘Это жена моя в коробочке едет’.
Догадался тут Иван-царевич, что жена его не лягушкой во дворец явится, да не показал жене виду.
И решил он тут от колдовства ее лечить.
Захотелось ему, чтобы она больше никогда в лягушечью шкуру не одевалась.
И задумал он думу глубокую.
Вот наступил следующий день.
Жены старших царевичей в лучшие наряды нарядились, драгоценные ожерелья, кольца и браслеты понадевали и с мужьями во дворец приехали.
А там уже гости именитые собрались.
Приехал и Иван-царевич.
Стали над ним братья подсмеиваться:
— Что же ты без своей красавицы явился? Хоть бы в платочке или в кармане ее принес, нас и гостей честных повеселил.
— Приедет еще, — отвечает Иван-царевич. — Может быть, еще позавидуете.
Как услышали ответ этот братья, так с хохоту и покатились.
А жены их чуть со смеху не умерли.
Уж и так-то не хотели они лягушку видеть, да при том еще за пирог и ковер на нее сильно сердились.
Вот стали гости за столы садиться.
Вдруг поднялся такой гром, что все тарелки на столах запрыгали.
Повскакали гости со страху, заметались, чуть со страху совсем из дворца не сбежали.
— Что это? Что такое? — спрашивают.
А Иван-царевич и успокаивает:
— Не тревожьтесь, гости именитые. Это жена моя, лягушечка, в коробочке на пир званый едет.
Глянули гости и царь со старшими царевичами в окна, да так и ахнули.
Подъехала к крыльцу красному карета золотая, восьмеркой белоснежных коней запряженная, вышла оттуда красавица.
Побежал Иван-царевич на крыльцо, взял жену за белые руки, ввел ее во дворец, подвел к отцу и матери.
От зависти чуть не умерли жены старших царевичей.
Посадил Иван-царевич жену свою с собой рядышком и стали они пировать.
Пьет красавица сладкий мед, да остаточки за левый рукав льет.
Закусывает лебедем жареным, а косточки в правый рукав покидывает.
Увидали это жены старших царевичей, приметили.
— Видала, что лягушка-то наша делает? — говорит одна другой. — Не спроста это она делает, надо и нам так сделать.
Стали и они тоже остатки меда в левые рукава заливать, а косточки лебяжьи в правые рукава прятать.
Вот кончился обед, вышли царь и гости в поле погулять.
Стал царь жену Ивана-царевича что-нибудь интересное показать просить.
Вышла красавица в круг, махнула рукавом, — в поле озеро появилося.
Махнула красавица правым рукавом, — белые лебеди по озеру поплыли.
Удивился царь.
А жены старших царевичей и говорят:
— Экая штука! Это и мы сделать можем.
Да как махнули левыми рукавами, так и царя и гостей обрызгали.
А как махнули правыми рукавами, так полетели кости во все стороны.
Кому кость в щеку попала, кому — в нос, кому — в лоб.
А одна кость царю прямо в глаз попала.
Обозлился царь.
Выгнал он от себя жен старших царевичей и, как те ни были злы, а пришлось им уехать с пира.
Пока гуляла жена Ивана-царевича, Иван-царевич исполнил то, что задумал.
Никто не заметил, как он убежал домой.
Пришел домой Иван-царевич и принялся обыскивать дом.
Искал он, искал и нашел, наконец, в комнате жены, в ларце, лягушечью шкуру.
Приказал он затопить слугам самую большую печь и развести в ней самый сильный огонь.
Да и бросил в огонь лягушечью шкуру.
Вот приехала жена Ивана-царевича домой, хватилась шкуры лягушечьей, да сколько ни искала — не нашла.
Заплакала она.
Подошла она к Ивану-царевичу и говорит:
— Эх, Иван-царевич, друг мой и муж любезный. зачем ты сделал это, не подождал малого времени? Скажу я теперь тебе всю правду. Зовут меня Василисой-Прекрасной, царская я дочь. Да разгневался на меня мой батюшка за то, что я ему поперечила, обратил он меня в лягушку и положил мне в наказание лягушкой три года быть. А три года эти — через шесть дней уже кончались. Обождал бы ты эти шесть дней, — была бы я навсегда твоя, а теперь придется тебе меня искать далеко-далеко, в неведомом тебе царстве-государстве.
Проговорила это Василиса-Премудрая, ударилась об пол, обернулась белой лебедью и вылетела в окно.
Да и была такова.
Заплакал Иван-царевич.
Да было уже поздно.
Скрылась из виду Василиса-Прекрасная.
Пришел он на следующий день к отцу и к матери, рассказал им все, как было, и объявил им, что пойдет отыскивать свою жену Василису-Прекрасную.
Благословили царь с царицею Ивана-царевича.
Царица приказала напечь младшему своему сыну на дорогу пирогов и разных вещей, и Иван-царевич, навьючив на доброго коня свой вьюк, вскочил на него верхом и поехал, куда только глаза глядят.
Долго ли, коротко ехал Иван-царевич. Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается.
Ехал он и дремучими лесами, ехал он и широкими полями, проезжал царство за царством.
И, наконец, проехав двадцать царств, Иван-царевич въехал в дремучий лес.
Ехал он, ехал, да и заехал в дремучий бор.
Вдруг видит — сидит старичок, дряхлый-предряхлый.
— Подай, добрый молодец, милостыньку, — говорит старичок.
Вынул Иван-царевич из переметной сумы кусок пирога и стал угощать старика.
Покушал старый нищий и спрашивает:
— А куда ты, Иван-царевич, путь держишь? Куда ты направляешься?
— Ищу я свою жену, Василису-Прекрасную, — ответил ему Иван-царевич.
И рассказал тут Иван-царевич старику всю свою историю.
Покачал головой старик.
— Да, — проговорил он. — Дело твое трудно. Много тебе осталось еще идти, ну, да за доброту твою я тебе помогу.
Дал тут старик Ивану-царевичу клубок и говорит:
— Брось перед собою этот клубок, он покатится перед тобою, а ты за ним поезжай. Приедешь ты к избушке на курьих ножках. Там и увидишь, что делать.
Поблагодарил Иван-царевич старика и поехал дальше.
Ехал он, ехал, четыре месяца проехал.
По дороге диких коз бил, их жарил, сам ел и про запас с собою брал.
Ехал он, ехал и, наконец, доехал до избушки.
Видит — стоит избушка передом к лесу, а к нему задом.
Остановился перед нею Иван-царевич и говорит:
— Избушка, избушка, повернись ко мне передом, а лесу задом.
Только успел проговорить это, ан, глядь — избушка к нему передом повернулась, а к лесу задом.
Вошел Иван-царевич в избушку, глядит, а в ней баба-яга сидит.
Нога костяная, нос до потолка, ступа в углу стоит.
Лежит баба-яга и зубами щелкает.
Только вошел Иван-царевич в избушку, а баба-яга вдруг и говорит:
— Фу! Давно русскими духом не пахло! Кто это ко мне на обед пришел? Чье мясо сегодня есть буду?
А Иван-царевич ей отвечает:
— Не сердись, бабушка, я к тебе с добром пришел, а послал меня к тебе старый человек.
Вынул тут из переметной сумы Иван-царевич кусок жареной дикой козлятины и подал бабе-яге.
Съела баба-яга козлятину, улыбнулась.
— Вижу, — говорит, — что ты хороший человек. Зачем же ты ко мне пришел?
— Ищу я мою жену, Василису-Прекрасную, — ответил ей Иван-царевич.
Тут он и рассказал бабе-яге свою историю.
Выслушала его баба-яга, покачала головой.
— Жаль, — говорит, — добрый молодец, что не знаю я, где Василиса-Прекрасная находится, но пошлю я тебя к своему старшему брату, Змею-Горынычу. Всех он ест, а тебя не тронет. Скажи ему только, что ты от меня пришел. Он все знает, он тебе и про Васйлису-Прекрасную расскажет.
Поблагодарил Иван-царевич бабу-ягу и отправился дальше в путь-дорогу.
Долго-долго ехал Иван-царевич, три месяца прошло, несколько царств проехал, пока, наконец, не доехал до огромной пещеры.
А в той пещере Змей-Горыныч жил.
Учуял Змей-Горыныч Ивана-царевича, выскочил из пещеры, да как крикнет:
— А! А! На завтрак ко мне пришел!..
А Иван-царевич ему и говорит:
— Что это ты, Змей-Горыиыч, осердился? Я к тебе от твоей сестрицы, бабы-яги, пришел, пирожка тебе принес.
— Ах, вот как! Ну, иди ко мне, добрый молодец, угости пирожком, да свое дело расскажи, — ответил Змей-Горыныч.
Вошел Иван-царевич к Змею-Горынычу, рассказал ему про свою печаль и пирожком его угостил.
Вот и говорит Змей-Горыныч:
— Да, далеко шел ты, Иван-царевич, да уж не долго тебе идти осталось. Пусти опять свой клубок, приведет он тебя к самому старшему нашему брату. Деду-Одноглазу. Да слушай меня хорошенько. Как придешь ты к Деду-Одноглазу, так увидишь ты у него во дворе белую курицу. Курица эта и есть Василиса-Прекрасная. Выжди ты, когда Дед спать ляжет, поймай ту курицу белую, выдерни у нее из хвоста три перушка и отсеки ей голову.
Поблагодарил Иван-царевич Змея-Горыныча.
И пошел опять в путь-дорогу.
Долго-долго ехал Иван-царевич.
Проезжал он и полями широкими, проезжал и лесами дремучими.
Совсем бедный царевич измучился.
Несколько царств так царевич проехал, пока не въехал, наконец, в густой-прегустой лес.
Ехал он, ехал тем лесом, вдруг видит — поляна.
А на поляне изба стоит, двор высоким забором обнесен.
Подошел Иван-царевич к дому, постучал в ворота.
Вышел из дому Дед.
Старый-престарый, и вместо двух глаз, у него один, да и тот на лбу.
— Что тебе, — спрашивает, — добрый молодец, нужно?
— Переночевать пусти, дедушка. Я тебе не чужой буду. И сестру твою, бабу-ягу, знаю и с братцем твоим, Змеем-Горынычем, знаюсь, — ответил Иван-царевич.
Подумал старик и говорит:
— Коли так, так входи. Будь гостем.
Впустил Ивана-царевича старик во двор.
Иван-царевич как вошел во двор, так сейчас же белую курочку заметил.
Заметил он и курятник.
Ввел его старик в избу, стал потчевать, да расспрашивать, кто он такой, откуда едет и куда путь держит.
Да Иван-царевич не так-то прост был.
— Я — сын вельможи царского, — отвечает, — а еду я, чтобы людей посмотреть, себя показать, да в пути уму-разуму набраться.
Успокоился старик.