В. В. Джекобс.
Чужое платье
В. В. Джекобс.
Чужое платье
————————————————————————————
————————————————————————————
Чужое платье, Джекобс Уильям Уаймарк, Год: 1900
Время на прочтение: 12 минут(ы)
В девять с половиной команда ‘Тритона’ была еще погружена в дремоту, в девять часов тридцать две минуты три матроса проснулись и подняли головы со своих коек, стараясь разглядеть что-нибудь в темноте, в то время, как четвертому снилось, что с бесконечной лестницы надает поднос. На полу бака что-то возилось, чертыхаясь и почесываясь.
— Вы слышите, Тед? — раздался голос, когда опять настала тишина.
— Кто это? — сказал Тед, не отвечая на вопрос. — Чего вам надо?
— Я покажу вам, кто я такой, — послышался хриплый и сердитый голос. — Я сломал себе спину.
— Зажгите лампу, Билль, — сказал Тед.
Билль чиркнул спичкой и, осторожно прикрывая рукой тонкое, сернистое пламя, смутно разглядел на полу какой-то красноватый предмет. Он слез с койки, зажег лампу, и глазам всех предстал сердитый и сильно пьяный представитель пехотных сил его величества.
— Что вы здесь делаете? — резко спросил Тед. — Это не кордегардия.
— Кто сбил меня с ног? — сказал грозно солдат. Снимай свой сюр… сюртук, как подобает мужчине.
Он поднялся на ноги и, качаясь, сделал несколько шагов.
— Если у тебя башка еще держится на плечах, — сказал он важно Биллю, — я тебе засвечу.
По счастливой игре судьбы он нашел в комнате искомую голову и нанес ей удар, от которого она треснулась о дерево. С минуту матрос стоял, собирая свои рассеянные чувства, затем с проклятием прыгнул вперед и в самой легкой боевой позиции выжидал, когда его противник, который тем временем снова был на полу, поднимется на ноги.
— Он пьян, Билль, — сказал другой голос, — не трогай его. Этот парень сказал, что придет на судно ко мне в гости, я встретил его вчера вечером в трактире. Вы пришли в гости, товарищ, не правда ли?
Солдат посмотрел тупо и, ухватившись за рубашку обиженного Билля, с трудом поднялся на ноги, подойдя к последнему из говоривших, он неожиданно заехал ему в лицо:
— Вот я каков! — заявил он. — Пощупай мою руку.
Билль в негодовании схватил его за обе руки и, навалившись на него, разом упал с ним на пол. Голова нахала с треском ударилась о доски, и вслед за этим наступила тишина.
— Вы не убили его, Билль? — сказал старый матрос, с беспокойством нагибаясь над телом.
— Ну, где там! — был ответ: — дайте нам воды.
Он плеснул в лицо солдата, потом полил ему за шею, но без всякого результата. Тогда он поднялся на ноги и перекинулся с друзьями смущенными взглядами.
— Мне не нравится, как он дышит, — сказал Билль дрожащим голосом.
— Вы всегда были щепетильны, Билль, — сказал кок, который сочувственно опустился на нижнюю ступеньку своего трапа. — Будь я на вашем месте…
Он не посмел продолжать: сверху послышались шаги и голос штурмана, пока старый Томас поспешно тушил лампу, голова штурмана просунулась в люк, и знакомый голос прогремел: ‘вставать’.
— Что мы будем делать с этим? — спросил Тед, когда штурман удалился.
— С ‘ним’, Тед, — поправил нервно Билль. — Он жив, как быть следует.
— Если мы спустим его на берег, и он умрет, — сказал старый Томас, — то кой-кому выйдут неприятности. Лучше оставим его здесь, а коли он помер, то мы знать ничего не знаем.
Матросы побежали на палубу, а Билль, выходя из бака последним, подложил под голову солдата сапог. Десять минут спустя, они уже были в море и, стоя на палубе, где их никто не мог слышать, боязливым шепотом обсуждали положение.
За завтраком, когда море чертовски бесилось вокруг плавучего маяка ‘Нор’, темный брошенный на полу предмет, хрипло дышавший, поднял с сапога отяжелевшую голову и, крепко сжав губы, с удивлением обводил вокруг стеклянными глазами.
— Что хорошего, товарищ? — сказал Билль в восторге. — Как дела?
— Где я? — слабым голосом спросил Прайвэт Гарри Блисс.
— Бриг ‘Тритон’, — сказал Билль, — порт следования Бистермут.
— Ладно, черт меня побери. Что это за чудеса! Откройте окно, здесь немножко душно. Кто привел меня сюда?
— Вы пришли ко мне в гости ночью, — сказал Боб, — и, должно быть, упали, потом вы засветили Биллю в глаз, а мне в скулу.
Мистер Блисс, чувствуя себя еще очень усталым и томным, уставился на Билля и, критически скользнув по его глазу, предъявленному ему дли ревизии, направил свои взоры на скулу Боба.
— Я как черт, когда выпью, — сказал он с видимым удовлетворением. — Ладно, мне нужно на берег, засадят меня под арест за это, как пить дать.
Он вскарабкался по трапу, торопливо пошатываясь, вылез на палубу и подошел к борту. Вид вздымающихся волн вызывал у него головокружение, и он охотнее останавливал взгляд на тонкой полоске берега, уходящей вдаль.
Испуганный штурман, стоивший у руля, окликнул его, но он не дал никакого ответа. Маленькая рыбачья лодка так подскочила в этот момент, что у бедняги сделался приступ морской болезни, и он со стоном закрыл глаза. Шкипер, разбуженный окриком штурмана, поднялся наверх и, подойдя к солдату, положил свою тяжелую руку ему на плечо.
— Что вы делаете на этом судне? — спросил он сурово.
— Плыву, — томно ответил Прайвэт Блисс, — снимите свою лапу с моего мундира, вы его попортите.
Он позорно вцепился в борт, и предоставил шкиперу спрашивать объяснений у команды. Команда ничего знать не знала и уверяла, что он, должно быть, сам забрался на пустую койку, шкипер грубо указал, что здесь нет никаких пустых коек, на что Билль возразил, что он не лежал на своей койке прошлую ночь, а заснул, сидя на ящике, и повредил себе глаз об угол койки по этому случаю. В удостоверение чего он предъявил свой глаз.
— Послушайте, старина, — сказал Прайвэт Блисс, которому вдруг стало лучше. Он повернулся и шлепнул шкипера по спине. — Поверните немного влево и спустите меня на берег, хорошо?
— Вы сойдете на берег в Бисгермуте, — сказал шкипер, оскалив зубы. — Вы дезертир, вот кто вы такой, и я приму меры, чтобы о вас позаботились.
— Вы спустите меня сейчас же! — заорал Прайвэт Блисс, замечательно подражая голосу фельдфебеля на парадах.
— Вылезайте и идите, — презрительно бросил через плечо шкипер, готовый удалиться.
— Стойте, — сказал мистер Блисс, расстегивая свой пояс, — подержите кто-нибудь мой мундир. Я его проучу.
Прежде, чем остолбеневшая команда могла предупредить его, он бросил свой мундир на руки Биллю и последовал за командиром ‘Тритона’. Как легкий боец, он пользовался недурной репутацией на гимнастической площадке и в последовавшем — к сожалению, слишком кратком — состязании обнаружил тонкое искусство и такое знание анатомии, от которого шкипера не оберег даже его портной.
Когда шкипер поднялся на ноги при помощи Теда и увидел своего противника, бившегося в руках матросов, его ярость была ужасна. Здоровые мужчины вздрагивали от его ругательств, но только не мистер Блисс. Именуя шкипера ‘бакенбардами’, он приглашал его отогнать матросов и подойти поближе, тщетно стараясь добраться до него, насколько позволяли две пары загорелых рук, обхвативших солдата поперек туловища.
— Вот, — сказал горько шкипер, оборачиваясь к штурману, — вот что вам и мне приходится платить за удовольствие. Теперь я уж не выпущу вас, голубчик, даже за пятифунтовый билет. Дезертир, вот вы кто!
Он повернулся и сошел вниз, а Прайвэта Блисса, после дерзкого обращения его к штурману, стащили вперед, несмотря на ожесточенное сопротивление с его стороны, и усадили на палубе, чтобы дать ему успокоиться. Возбуждение прошло, он опять утратил свой румянец и, натянув с трудом мундир, направился к борту и вцепился в него.
К обеденному времени его слабость исчезла, и он с наслаждением вдыхал запах, доносившийся из камбуза. Вынырнул кок, неся обед в капитанскую каюту, потом вернулся и снес на бак дымящееся блюдо вареного мяса с морковью. Прайвэт Блисс смотрел с жадностью, у него даже слюнки потекли.
Некоторое время гордость боролась с голодом, потом гордость одержала частичную победу, и он с беззаботным видом спустился на бак.
— Ребята, не может ли кто из вас одолжить мне трубку табаку? — развязано спросил он.
Билль пошарил в кармане и нашел немного табаку, завернутого в бумагу.
— Скверно курить на пустой желудок, — заметил он с набитым ртом.
— Это не моя вина, что он пустой, — возразил Прайвэт Блисс патетически.
— И не моя, — сказал Билль.
— Я слышал, — вмешался кок, который был человек мягкосердечный, — что иногда полезно денька два походить, не евши.
— Кто это говорит? — вспыльчиво спросил Прайвэт Блисс.
— Разные люди, — отвечал кок.
— Можете передать им от меня, что они круглые дураки, — сказал мистер Блисс.
Наступило неловкое молчание: мистер Блисс запалил свою трубочку, но что-то не очень затягивался.
— Понравился ли вам портер, которым я вас угощал прошлой ночью? — спросил он у Боба, подчеркивая свои слова.
Боб поколебался и взглянул на свое блюдо.
— Нет, он был слабоват, — сказал он наконец.
— Ну, ребята, не буду вам мешать жрать, — сказал с горечью Прайвэт Блисс, направляясь к выходу.
— Вы нам не мешаете, — заметил весело Тед. — Я предложил бы вам кусочек, только…
— Только что? — спросил солдат.
— Приказание шкипера, — сказал Тед. — Он говорит, что мы не имеем права. Он говорит, что это значит помогать дезертиру, и мы все получим по шесть месяцев.
— Но вы же помогаете мне, держа меня на судне, — сказал Прайвэт Блисс: — а кроме того, я вовсе не желаю дезертировать.
— Мы не могли помочь вам забраться сюда, — возразил Билль: — так говорит шкипер, но он говорит, что мы помогаем вам, если даем вам продовольствие.
— Ладно, значит, мне подыхать с голоду? — спросил пораженный ужасом мистэр Блисс.
— Послушайте, — сказал Билль отрешенно, — пойдите и поговорите со шкипером. С нами разговаривать не к чему. Пойдите и выясните это с ним.
Прайвэт Блисс поблагодарил его и вышел на палубу. Старый Томас стоял у колеса, и приятный стук ножей и вилок доносился через приоткрытый светлый люк каюты. Игнорируя старика, который махнул ему, отгоняя прочь, он приподнял крышку люка и просунул голову в каюту.
— Подите прочь, — заорал шкипер, застыв с ножом в кулаке при этом зрелище.
— Я желаю знать, где я могу получить мой обед, — заорал ему в ответ раздраженный мистер Блисс.
— Вам обед! — сказал шкипер с удивленным видом, — а я и не знал, что у вас есть обед.
Прайвэт Блисс убрал голову: выпрямившись, он немного стянул пояс и стал медленно прохаживаться взад и вперед по палубе. Потом направился к бочке с водой и долго пил, а через час было получено великодушное извещение от шкипера, что он может получать сухарей, сколько ему угодно.
На этом однообразном меню Прайвэт Блисс прожил весь этот день и следующий, урвав ночью несколько часов тревожного сна на каком-то ящике.
Душевной бодрости его никак не могло увеличить известие о том, что Бистермут — гарнизонный город, и, чувствуя, что, невзирая на все его объяснения, с ним поступят, как с дезертиром, он решился дезертировать по-настоящему при первой возможности.
На третий день никто не обращал на него внимания, о его присутствии на борту почти позабыли, пока Боб, спустившись в бак, не поднял тревоги, спросив несколько взволнованно, что с ним сталось.
— Он на палубе, я полагаю, — сказал кок, набивавший трубку.
— Его там нет, — провозгласил Боб.
— Не бросился же он за борт! — воскликнул Билль, подскочив с места.
Терзаемые этим мучительным подозрением, они вышли на палубу и обыскали везде, Прайвэта Блисса нигде не было видно, и Тед, который стоял у руля, не слыхал никакого всплеска. Он исчез, как по волшебству, после долгих поисков, кок собрался с духом и, спустившись в каюту, сообщил шкиперу о своих опасениях.
— Вздор! — возразил резко капитан, — бьюсь об заклад, что я найду его.
Он вышел на палубу и принялся за поиски, сопровождаемый на почтительном расстоянии командой, по никаких следов мистера Блисса обнаружено не было. Тогда одна мысль, страшная мысль пронеслась в мозгу кока. Щеки его побледнели, и он беспомощно уставился на шкипера.
— Что такое? — заорал шкипер.
Кок, потерявший дар речи, поднял дрожащую руку и указал по направлению к камбузу. Шкипер бросился вперед и, подскочив к двери, поспешно распахнул ее.
Мистер Блисс, очевидно, уже закончил, хотя все еще лениво играл ножом и вилкой, точно не мог расстаться с ними. Наполовину пустая кастрюля с картофелем стояла на полу рядом с ним, а кость с небольшими обглодками мяса лежала между его ног на крышке от кастрюли, которая служила ему блюдом.
— Немного не доварено, кок, — сказал он сурово, встретив испуганный взгляд этой достойной особы.
— Чей обед он съел: для каюты или для команды? — завопил шкипер.
— Для каюты, — отвечал мистер Блисс, прежде чем кок мог вымолвить слово, — он мне показался повкуснее. Ну, а теперь нет ли у кого порядочной сигары?
Говоря это, он открыл другую дверь из камбуза и пошел своей дорогой. Они, было, бросились вслед за ним, но он обернулся и, подцепив вертел, взмахнул им над головой.
— Оставьте его, — сказал шкипер отрывисто, — оставьте его. Он ответит за то, что украл мой обед, когда я спущу его на берег. Кок, снеси обед команды в каюту. Потом поговорим.
Он исчез внизу, в то время как Прайвэт Блисс, все еще поглаживая свой вертел, неподвижно слушал длинное поношение из уст Билля, который называл это откровенной и честной оценкой его поведения.
— Это ваш последний обед на много дней, — заключил он злобно: — плохо вам придется, когда вас ссадят на берег.
Мистер Блисс улыбнулся и, пощелкав языком, попросил у него зубочистку.
— Вам она теперь не нужна, — убеждал он. — Теперь вы отправляйтесь вниз и принимайтесь за сухари, их там много. Бесполезно стоять здесь и выбрасывать массу скверных слов, от которых я отучился еще будучи четырех лет от роду.
Он набил трубку табаком, который предусмотрительно заимствовал у кока перед обедом, и, развалившись в небрежной позе на палубе, мирно покуривал с полузакрытыми глазами. Бриг был устойчив и солиден, горячий воздух нагонял дремоту, и с приятным сознанием, что никто не ударит его в этом положении, он уронил голову на грудь и погрузился в легкий сон.
На следующий день для него стало ясно, что судно приближается к Бистермуту. Шкипер довольствовался при встрече с ним злорадными взглядами, а команда утешалась, рисуя ужасы его положения в самых ярких красках. Прайвэт Блисс притворялся равнодушным, но жадно слушал все, что они говорили, с видом генерала, вникающего в планы неприятеля.
Команда была очень разочарована тем, что не удавалось прибыть засветло, прилив еще был недостаточно высок, чтобы можно было войти в гавань. Они стали в море на якоре, и Прайвэт Блисс, несмотря на свое положение, почувствовал себя счастливым, нюхая запахи земли и глядя на мигающие огоньки и дома на берегу. До него доносился даже стук запоздавшего экипажа, проезжавшего вдоль берега. Огни по вершинам холмов на заднем плане отмечали, по словам Билля, положение форта.
К великой радости матросов, он несколько потерял равновесие в эту ночь, лежа в баке, он на колониальном жаргоне сурово порицал своих родителей, школьное ведомство и армию за то, что его не научили плавать. Последнее, что слышал Билль, прежде чем сон смежил ему веки, было мудрое решение мистера Блисса обучить всех своих детей искусству плавания немедленно после рождения.
Билль проснулся около шести часов, слыша жалобный голос, он сперва подумал, что это все еще разговаривает его друг-солдат. Голос становился все более ворчливым, с легкими отступлениями в область нецензурного, и моряк, протирая глаза, повернул голову и увидел старого Томаса, ощупью шарящего по всему баку.
— Что с вами, старик? — спросил он.
— Я не могу найти своих штанов, — проворчал старик.
— А они были у вас прошлой ночью? — спросил Билль, который еще не совсем проснулся.
— Конечно, были, что за дурацкий вопрос! — огрызнулся старик.
— Повежливей, — сказал спокойно Билль, — повежливей! Вы уверены, что теперь их на вас нет?
Старик встретил это благожелательное предположение таким залпом ругательств, что Билль потерял свою сдержанность.
— Может быть, кто-нибудь постлал их на койке, приняв их за лоскутное одеяло, — сказал он холодно, — такая ошибка всегда возможна. А пиджак у вас цел?
— У меня ничего нет, — ответил растерянно старик, — кроме того, в чем я проснулся.
— Это не много, — сказал Билль от чистого сердца. — А где этот красавчик солдат! — спросил он неожиданно.
— Не знаю, где он, и знать не хочу, — отвечал старик. — На палубе, где ему быть?
— Может быть, он надел их, — сказал безжалостный Билль, — парень-то он не ахти какой.
Старик поспешно бросился на палубу. Прошло две или три минуты, и, когда он вернулся, изумление было написано на всем его лице.
— Он исчез, — пробормотал он, — его и след простыл, и спасательный пояс, который висел у камбуза, тоже исчез. Что я буду делать?
— Ну, это была очень старая одежонка, — сказал Билль успокоительно, — а у вас не плохая фигура для нашего возраста, Томас.
— Много инвалидов с деревянной ногой были бы рады поменяться с вами, — уверял Тед, который проснулся от шума. — Вы скоро преодолеете чувство застенчивости, Томас.
Весь бак смеялся одобрительно, пока Томас, который начал уразумевать положение, не присоединился к остальным. Он хохотал так, что слезы потекли по щекам, и его возбуждение начало тревожить друзей.
— Не ломайте дурака, Томас, — сказал озабоченно Боб.
— Ой, не могу, — отвечал старик, судорожно сдерживаясь, — такой штуки я никогда не слыхивал.
— Он спятил, — сказал печально Тед. — Я никогда не слышал, чтобы человек так смеялся из-за того, что у него украли одежду.
— Я не о том смеюсь, — возразил Томас, успокоившись, наконец, с большим усилием. — Я смеюсь одной шутке, о которой вы еще и не знаете.
Смертельный ужас охватил слушателей при этих словах. Бросив взгляд на подножие койки, где он имел обыкновение складывать свою одежду, Билль подскочил и принялся за безнадежные поиски. Другие последовали его примеру, и воздух наполнился жалобами и ругательствами. Даже запасные пары в шкафах исчезли, Билль, предавшись острому отчанию, опустился на койку и выразительным оборотом осудил на гибель всю британскую армию.
— Он надел одну пару, а остальные вышвырнул за борт, должно быть, чтобы мы не могли догнать его, — сказал Томас. — Я думаю, он в конце концов и плавать умеет, Билль.
Билль, еще занятый британской армией, не обратил на него внимания.
— Мы должны пойти и сказать шкиперу, — заявил Тед.
— Лучше поосторожней, — предостерег кок. — Он и штурман просидели всю ночь за виски, а вы знаете, какой он бывает на следующее утро.
Матросы медленно выползали на палубу. Утро наступило чудесное, но прохладный воздух и ветер, дующий с суши, были для них не очень приятны. На берегу виднелись люди, поднявшиеся спозаранку.
— Идите вы, Томас, вы самый старший, — сказал Билль.
— Я думаю, идти должен Тед, он самый младший.
Тед фыркнул презрительно.
— Неужели? — ответил он.
— Или Боб, — сказал старик, — все равно кто.
— Бросьте жребий, — предложил кок.
Билль, который держал свои деньги в руке, как в единственном надежном месте, оставшемся у него, вынул пенни и повертел им в воздухе.
— Погодите минутку, — сказал серьезно Тед. — В какое время вы должны будить шкипера? — спросил он, обращаясь к коку.
— Бросайте жребий, — поспешно повторил кок.
— В шесть часов, — сказал Боб, смотря на него, — как раз время, стряпушенок. Лучше вам пойти и разбудить его заодно.
— Я не смею идти в таком виде, — сказал трепещущий кок.
— Ладно, ждите, — заметил Билль. — Если шкипер проспит прилив, вы знаете, что вам будет.
— Проводим его вниз, — сказал Тед. — Иди вперед, поваренок, мы заступимся за тебя.
Кок поблагодарил и в сопровождении других пошел вниз разговаривать со шкипером. Часы тикали на камине, и тяжелый храп раздавался с койки штурмана и из капитанской каюты. У дверей последней кок деликатно постучался, потом повернул ручку и заглянул внутрь.
Шкипер поднял свою тяжелую голову и, усевшись на постели со всклокоченными волосами, метнул на него молниеносный взгляд.
— Что вам надо? — заорал он.
— С вашего позволения, сэр… — начал кок. С этими словами он открыл дверь, и глазам предстала вся легко одетая толпа. Глаза шкипера расширились, и челюсть заплясала, из его пересохшей гортани вырывались нечленораздельные звуки, штурман, который тоже проснулся, привстал на своей копке и разносил их во всю за такую неделикатность.
— Вон, — прервал шкипер, к которому вернулся его голос.
— Мы пришли сказать вам, — вмешался Билль, — что…
— Вон, — снова заревел шкипер. — Как вы осмелились явиться в мою каюту, да еще в таком виде!
— Все наши платья исчезли, и солдат вместе с ними, — сказал Билль.
— Черт бы вас побрал, как вы его упустили? — вскричал шкипер в ярости. — Скорей наверх, Джордж, бегите на палубу, — кричал он штурману: — мы еще поймаем его. Выкатывайтесь, эй, вы, балетные танцовщицы!
Моряки в безмолвном негодовании повернулись и, подойдя к трапу, остановились в угрюмой нерешительности. Только что кок поставил ногу на ступеньку, как раздался голос шкипера, снова взывающий к штурману.
— Джордж! — сказал он странным голосом.
— Ну? — был ответ.
— Надеюсь, что вы не забылись до такой степени, чтобы играть со мною дурацкие шутки, — сказал шкипер сурово.
— Шутки? — повторил штурман, а заинтригованная команда побежала на палубу и подслушивала, разиня рот, у трапа. — Конечно, нет. Не хотите же вы сказать мне…
— Все мое платье исчезло, ни одной тряпки, — отвечал шкипер с отчаянием, а штурман вскочил с койки. — Я должен буду позаимствовать ваше. Если я поймаю этого проклятого…
— Весьма охотно, — сказал штурман с горечью, — только кто-то его уже позаимствовал. Вот что значит спать чересчур крепко.
Когда полчаса спустя ‘Тритон’ застенчиво причалил к гавани, форма его команды вызвала строгую критику со стороны публики, собравшейся на набережной. В это самое время мистер Прайвэт Блисс, идя по большой дороге миль за десять оттуда, старался избрать себе новую карьеру, так как его настоящая профессия ‘потерпевшего крушение моряка’ была чересчур рискованна даже для его смелого воображения.
Источник текста: В. Джекобс, ‘Чернокожие’. Л.: Сеятель, 1925 г.