Что бы старик ни сделал — всё хорошо.
Что бы старик ни сделал — всё хорошо.
![[]](https://electronic-library.ru/wp-content/uploads/2023/05/andersen.jpg)
Что бы старик ни сделал — всё хорошо, Андерсен Ганс Христиан, Год: 1861
Время на прочтение: 6 минут(ы)
Ганс Христиан Андерсен — Сказки Г. Хр. Андерсена
Издание: Т-ва И.Д. Сытина
Типо-лит. И.И. Пашкова, Москва, 1908 г.
Переводчик: А.А. Федоров-Давыдов
OCR, spell check и перевод в современную орфографию: Старик и море анализ (подробный анализ ‘Старика и моря’ Хемингуэя)
Я расскажу тебе историю, которую слышал, когда был маленьким мальчиком. Каждый раз, как я о ней думал, мне она казалась всё интереснее, лучше, потому что некоторые истории — вроде людей: с годами они делаются всё лучше и лучше…
В деревне ты, конечно, бывал, видал также, наверно, настоящую старую крестьянскую избу. Крыша поросла мхом и травой, на коньке аист свил свое гнездо, — без аиста никак нельзя обойтись. Стены избы покосились, оконца чуть видны от земли, и только на одном окне поднимается рама, печь выступает из стены, как толстенькое брюшко, через плетень сирень свешивает свои ветки, а внизу под ними, по ту сторону плетня стоить лужа, в которой плавают утки. Есть также и цепной пес, который лает на всех и на всё.
Вот как раз такая изба стояла в одной деревеньке, и в этой избе жили старик со старухой — мужик со своей женой.
Хотя добра у них было мало, без одной худобы они могли обойтись, без лошади, что кормилась травой, росшей вокруг изгороди проезжей дороги. Старик верхом на этой лошади ездил в город и часто одалживал ее соседям, которые за это кое-чем отплачивали старикам. Но лучше всего было, конечно, продать эту лошадь или променять на что-нибудь другое, что им нужнее было. На что только?
— Тебе, старику, лучше знать, — сказала ему жена. — Сегодня как раз ярмарка. Поезжай-ка ты в город и продай лошадь или променяй ее повыгоднее на что-нибудь… Ты что ни сделаешь, по-моему, — всё хорошо. Поезжай на ярмарку…
Она обвязала ему кругом шеи платок, — это она делала лучше его, и завязала бантом, — у ней это выходило очень красиво. Потом пригладила ладонью поля его шляпы и поцеловала его. И старик поехал верхом на лошади, которую нужно было продать или променять. Да, старик свое дело понимает.
Солнце припекало, на небе не было ни облачка, на дороге пыль поднималась столбом. Много народу ехало на ярмарку — кто верхом, кто в телегах, а кто попросту шел пешком. От палящего зноя солнца негде было укрыться. В числе других шел крестьянин и гнал на ярмарку корову. Корова была хорошая, прямо надо сказать — король-корова.
‘Хорошее должно быть у этой коровы молоко, — подумал старик. — Вот бы хорошо было променять лошадь на корову’.
Эй ты, молодец с коровой! — сказал он. — Знаешь что? По-моему, лошадь стоит дороже коровы, но мне всё равно, мне от коровы пользы больше. Если хочешь, поменяемся.
— Конечно, хочу, — сказал хозяин коровы, и они поменялись.
Значит, дело было сделано, и старик мог вернуться обратно домой, но так как он вбил себе в голову непременно побывать на ярмарке, так, просто, чтобы хоть поглазеть на народ честной, то и пошел дальше, гоня перед собой корову, в город.
Вот он шел себе да шел и нагнал человека, гнавшего овцу. Хорошая была овца, — жирная и шерсти много.
‘А недурно бы овцу иметь, — подумал старик. — Кругом плетня у нас травы много, а зимой овцу можно держать в избе. Собственно говоря, по нашим средствам овца куда лучше коровы’.
— Эй, давай меняться!
Хозяин овцы, конечно, согласился, и они поменялись.
Через некоторое время старик увидал человека, который шел с поля на дорогу и нес подмышкой гуся.
Тяжелую ты штуку несешь! Ишь, какой пух, какое сало, просто загляденье! Привязать бы ее этак на веревку у нас к воде, вышла бы птица важная. Старухе давно хотелось гуся: всякие там объедочки, корочки остаются, она и то часто говорит: ‘Эх, если бы у нас гусь был!’ А вот случай-то и представляется. Куда ни шло, а подарю я ей гуся. Давай меняться. Я тебе даю овцу за гуся да в придачу ‘спасибо’.
Против этого хозяину гуся возражать было нечего, и они поменялись. Так-то вот старик приобрел гуся.
Теперь уж оставалось недалеко и до города. По дороге валом валил народ, люди, скотина толкались, шли по дороге, вдоль дороги и плетня, зашли даже через шлагбаум в картофельное поле сторожа, где разгуливала его единственная курица, привязанная за ногу к веревке, чтобы, испугавшись народа, не забежала куда-нибудь. У курицы перья на хвосте были куцые, она поблескивала одним глазком и вообще и вид имела преумный.
— Клук, клук! — говорила при этом курица.
Что она в это время думала, я, право, сказать не умею, но когда наш старик ее увидал, он сейчас же подумал: ‘Вот это так курица! Такой курицы я и не видывал. Она куда лучше поповской наседки! Чёрт побери! Вот если бы у меня была такая курица! Курице что нужно: там зернышко, тут зернышко. Сама себя пропитать может, ей-Богу… Променяю я гуся на нее, если только отдадут’.
— Хочешь поменяемся? — спросил старик сторожа.
— Поменяться? — спросил сторож. — Ну, что ж, это бы не дурно было!
И они поменялись. Сторож получил гуся, а мужик курицу.
Да, немало дел понаделал он по дороге в город. Однако, жара морила его, он-таки устал. Недурно было бы теперь выпить и закусить для подкрепления сил.
Вот он и завернул в трактирчик. Как раз, когда он входил, из дверей вышел работник. Поэтому они столкнулись в дверях. Работник нес за плечами набитый мешок.
— А что это у тебя в мешке? — спросил старик.
— Негодные яблоки, — ответил работник, — целый мешок, — на свиней хватит.
Ах, какая жалость! Если бы старуха видела!.. В прошлом году на старой яблоне около сарайчика, где мы торф держим, выросло одно-единственное яблоко, и яблоко это сорвали и поставили на шкаф, и лежало оно там, пока не сопрело и не рассыпалось. ‘Всё-таки, значит, мы не голь перекатная, — сказала старуха, — есть что прятать’. А тут — целый мешок! Да, жаль, что её тут нет.
— А что бы вы дали за мешок? — спросил работник.
— Что бы дал? Да вам отдам за них курицу.
И он отдал курицу, взвалил яблоки на плечо и вошел с ними в трактир. Мешок он осторожно прислонил к печке, а сам подошел к стойке. Народу было много: барышники, погонщики волов и два англичанина, И англичане эти были такие богатые, что от денег у них карманы так и оттопыривались, чуть не лопались, а уж как они об заклад бились, — сам сейчас увидишь.
— Зззс, ззуу-сс! Что это такое в печке?
А это яблоки пеклись.
Да что же это такое?
— А вот изволите ли видеть, — сказал мужик да и рассказал всю историю: как он лошадь променял на корову и так далее до яблок.
— И здорово же тебя старуха отколотит, когда ты домой вернешься! — И сказали англичане.
— Что? Отколотит? — сказал старик. — Расцелует она меня и скажет: ‘Что бы старик ни сделал, — по-моему, всё хорошо’.
— Давай биться об заклад, — предложили англичане. — Бочку золота… Сто фунтов…
Довольно и мерки, — сказал старик. — Ваша мера золота, а моя мера яблок, в придачу я, да моя старуха, думаю, обидно не будет.
— Идет!
Ударили по рукам. Подали экипаж, англичане и мужик сели и покатили, скоро остановились они перед избой старика.
Добрый вечер, старик!
— Добрый вечер, старуха! А я лошадь-то променял!
Да уж ты свое дело понимаешь! сказала жена, обнимая его и не обращая никакого внимания ни на мешок, ни на гостей.
— Лошадь я променял на корову…
— Слава Богу! Какое у нас молоко будет, а масло-то, а сыр! Что хорошо, то хорошо!
— Да, ну, а корову я променял на овцу…
Тем лучше! — сказала жена. — Обо всем ты всегда подумаешь, для овцы у нас травы хватит, овечий сыр, овечье молоко, шерстяные чулки, фуфайки! С коровы шерсти не наберешь: она волос теряет. Ну, как есть обо всем, обо всем-то ты думаешь!..
— Да, но овцу я променял на гуся…
— Так, значит, мы в этом году настоящего гуся изжарим, голубчик ты мой! Господи! Всегда-то ты меня чем-нибудь порадуешь! То-то хорошо! Гуся мы привяжем на веревку и сначала, прежде чем жарить, хорошенько раскормим…
— Да, но гуся я променял на курицу, — сказал старик.
— На курицу? Тоже не плохо! — возразила старуха. — Курица песет яйца и высиживает цыплят, цыплята разведутся, у нас будет целый птичник! А мне давно хочется птичник иметь…
— Да, но курицу я променял на мешок негодных яблок…
— На целый мешок? Ну, теперь-то я уж тебя расцелую! — сказала жена. — Ах ты, мой милый, славный муженек! Постой-ка я тебе что расскажу. Видишь, когда ты сегодня поутру уехал, я и подумала, что бы такое тебе повкуснее к вечеру приготовить? Яичницу с салом и с зеленым луком… Яйца у меня были, сало тоже, а вот только луку не хватало. Я пошла к учительнице, у них лук есть, я знаю, а только сама учительница жадная, хоть всегда так и рассыпается. Я попросила у неё дать мне пучок взаймы. — ‘Взаймы? — говорит. — И рада бы, старушка, да ничего у нас в саду нет, ни одного даже зеленого яблочка, и того, — говорит, — не могу тебе дать, — бабушка’… Зато я ей могу теперь дать хоть десять, хоть целый мешок! Так уж я рада, так рада! Со смеху готова умереть! — и при этом она поцеловала мужа да так громко.
— Вот это ловко! — сказали англичане оба разом. — Под гору летят, а сами рады-радёшеньки! Это дорогих денег стоит…
И они отсчитали сто фунтов стерлингов старику, которому достались не побои, а поцелуи.
Да, всегда выходит хорошо, когда жена считает мужа за самого умного человека и радуется всему, что бы он ни сделал.
Видишь, вот вся моя история. Я слышал ее, когда был еще ребенком, а теперь услышал ее и ты и знаешь, что бы старик ни сделал, — всё хорошо.