Читатели… писатели, Гейер Борис Федорович, Год: 1915

Драматургия
Время на прочтение: 8 минут(ы)
Скачать в PDF
Кабаретные пьесы Серебряного века
М.: ОГИ, 2018.

Борис Федорович Гейер

ЧИТАТЕЛИ… ПИСАТЕЛИ

Газетно-журнальные шаржи
в 1 д&lt,ействии&gt, и 6 карт&lt,инах&gt,, с прологом

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

ГАЗЕТЧИК.
ФАРМАЦЕВТ.
КУПЕЦ.
ЧИНОВНИК.
ХУЛИГАН.
1-Й ГИМНАЗИСТ.
2-Й ГИМНАЗИСТ.
ФУТУРИСТ.

Шесть последующих монологов идут при шести опущенных занавесях, изображающих каждая первую страницу газет и журналов с заголовками: ‘Дзинь’, ‘Столичный листочек’, ‘Тяжелое бремя’, ‘Яремщина’, ‘Фитилек’ и ‘Эго-футурпсихоз’. Каждая занавесь посредине как бы прорвана, образуя дыру, из которой до пояса видно действующее лицо. Лица эти следующие: при газете ‘Дзинь’ — довольно интеллигентного вида еврей. Читает с легким еврейским акцентом. ‘Листочек’ — купец с бородой лопатой, в сюртуке, сидит за столом, на котором стоит самовар. Сверху висит клетка с канарейкой. ‘Тяжелое бремя’ — чиновник. ‘Яремщина’ — субъект с раздутой физиономией и подбитым глазом. На столе стоит бутылка с денатурированным спиртом. Рваная красная рубаха с расстегнутым воротом. Держит в руках толстую дубину. ‘Фитилек’ — два гимназиста. Читают и говорят с азартом. ‘Эго-футурпсихоз’ — молодой человек с лиловым бантом на левом ухе, в желто-черной полосатой куртке, лицо раскрашено черными знаками. При закрытом занавесе выбегает Газетчик с кипой газет в руках.

ГАЗЕТЧИК: Г-да, пожалуйте. Последние новости. Свежие новоиспеченные утки. На все цены, на все вкусы, на все требования… (Предлагает.) Вам… вам?.. Пожалуй-те-с, газета ‘Дзинь’, всегда с новинкой. Собственные военные корреспонденты на всех улицах столицы. Последние сообщения по беспроволочному телефону со всех театров военных действий. Вам полегче? Извольте ‘Листок’. Всего три копейки с великосветским амбре. Даже самые настоящие княгини романы пишут, и ничего, не брезгуют. А что касается до всех шантанов, лучшего не требуется. Всю подноготную м-ль Фифи из ‘Аполло’ узнаете. И всего-навсего всё удовольствие — три монетки. Пожалуйте, ваше превосходительство. ‘Тяжелое бремя’. Сегодня с фельетоном господина Болтунова. Извольте видеть? Одной бумаги полтора фунта весом без всякого обмана. Письмо со слезой. Окромя того, господина Помпончикова размышления. И вообще толкование об Европах и прочих разных странах. Пожалуйте сдачи. (Смотрит.) Проваливай. Проваливай, громила… И где тебя только угораздило в такое безмонопольное время. ‘Яремщину’? А деньги есть? Ну, покажи? Н-на… (Брезгливо отдает за кулису газету.) А вам, молодые люди, ‘Фитилек’. Извольте-с. Говорят, что страшно антересно. Сам главный сотрудник Брехуновский на аэроплане над немцами летал и на головы им плюнул. Про черногорцев тоже до крайности умилительно. Картинки всевозможных городов до боя, во время боя и после боя. Рбстите, голубчики, ростите… На войну добровольцами, как же-с… самое подходящее нонче занятие. Хе-хе-хе… Господин… Господин… Вижу, сразу вижу. Вам этот самый… ‘Психофотороз’? Неверно? Извините, больно слово мудреное. Самое футуристическое. Э-э-э, чего вы мне двугривенный с дыркой дали? Что? Символ вечности, говорите? Извините, господин, но мне что символ, что нет, а дырки не полагается. Господин… Ушел. Ах ты, футурист окаянный… Пожалте… вам ‘Болтовню’… Бегу-С… (Убегает за кулисы.)

КАРТИНА 1

Занавес поднимается, за ним второй — заглавная газеты ‘Дзинь’.

ФАРМАЦЕВТ70 (с газетой в руках): Пхе… А нашего дела опять совсем швах. Опять правожительства. И что только дается им это правожительство. (Читает.) ‘Чувство глубокого возмущения и негодования охватывает нас. Бедный еврейский народ, мы требуем… да… мы именно требуем, а не просим…’ Что? На тысячи? Скажите себе, пожалуйста… Ай-ай-ай… надо себе исполнить свой гражданский оппозиционный долг и почти подписаться на один месяц в рассрочку по льготному тарифу, для неучащейся молодежи, поддержать честную русскую радикальную прессу. И что они себе только думают? Такой храбрый народ, как самые настоящие бельгийцы… О-о-о… и вот уже и сенсация. Самое последнее известие… ‘Наш сотрудник Родкин, он же Пигмалион, говорил с одним весьма высоко осведомленным лицом. И вот что мы можем сообщить из достоверного источника’. Скажите себе, пожалуйста. Говорил с самым высокоосведомленным. ‘Нам сообщили, что вопрос о равноправии евреев…’ Да, да… О-о… евреи, еврея, евреем, о евреях… Удивительно, какая статья… Какая чудная, горячая и благородная статья. Что?., что такое?.. Письмо в редакцию… ‘Милостивый государь, г&lt,осподи&gt,н редактор, на основании статьи… м-м-м… позвольте заявить, что я никогда ничего о евреях не говорил и никаких равноправии…’ ай-ай-ай… ‘И привлекаю вас за диффамацию и клевету в печати…’ Вот оно что значит — политический орган. Без суда ни шагу. Прекрасная газета… А это что? Веселый и оригинальный миленький фельетон. О-о-о… ‘Один еврей спрашивает другого, как он себе живет в Москве? Я швейцарский подданный. — Как так? — Я ежедневно даю швейцару гостиницы, где я живу, по целковому…’ Ха-ха-ха… какой всегда веселый и свежий этот маленький фельетон. Пойду немедленно подписаться. Такая газета. Удивительно левая, особенно если читать с правой стороны.

Занавес.

КАРТИНА 2

Занавес — первая страница ‘Столичного листка’. Купец читает газету.

КУПЕЦ: Ик… ик… Нет на тебя напасти… ‘За безобразие в денатурате’? Ик… занятно… ‘На три месяца без замены…’ Вот те и выпил… ‘Труп без головы’. Вот эфто здорово! ‘Зловещее загадочное преступление. Вчера на берегу Обводного канала найдено тело неизвестного мужчины без головы с отрезанными чужими ногами, которые при исследовании оказались женскими, видимо принадлежавшими состоятельной красавице даме. Нашему сотруднику удалось узнать последние мысли неизвестного безголового мертвого трупа. Он очень волновался по поводу окончания мораториума и все говорил о крематории. Самоубийство, вне всякой очевидности’. О, мать пресвятая Богородица. ‘Роман в семи частях, семнадцати главах с апа-пи-фиозом’. И завернут же эти писаки слово… В рот им ситного с огурцом десять с перцем, пятнадцать… ‘Граф Сир-де-Фу-жер вошел в прекрасных ботинках тройной опойки со скрипом в будуар баронессы. — Граф, сказала баронесса, бледная и небрежно играя носовым платком тончайшего фуляра, семнадцать рублей дюжина, надушенным одурманивающего запаха цветочным одеколоном. — Граф, силь ву плэ, Садитесь на во пляс71. — И зловеще добавила, сверкнув мрачными огромными глазами: — Я знаю все. Же се ту72‘.
Продолжение следует (складывает газету). Ну и слава те, Господи. Завтра и узнаем, что она знает. Матрешка, тащи кислых щей за неимением ничего другого на градусах. Ик…

Занавес.

КАРТИНА 3

Занавес — первая страница газеты ‘Тяжелое бремя’. Чиновник сидит за письменным столом и читает.

ЧИНОВНИК: ‘С глубоким прискорбием и душевным угнетением извещаем мы о панихиде по нашем дорогом, незабвенном честнейшем и достоуважаемейшем…’ Вот врут-то… Мазуриком был, мазуриком и умер. Честнейший… А сам фальшивые векселя подписывал. Эх, газета, газета… Бумага за денежки все стерпит. ‘С душевным прискорбием извещаю родных, друзей и знакомых, что мой дрожащий родитель, купец 1-й гильдии Ферапонт Силантьевич Семипудов, еще не скончался… почему долгов своих платить не могу. Убитый горем сын, Соврас Терентий…’ Несчастный… А-а… вот и Болтунов. Ого… полторы тысячи строк. ‘Вчера я писал, дорогие мои дальние друзья, что орошение пустыни Гоби или Шамо принесет России неисчислимые выгоды. Я продолжу сегодня мою мысль еще на один километр. Я должен сказать, что сегодня, по некоторым соображениям, дело изменилось. Дело не в Гоби и Шамо, а в Аравийской пустыне. И если устроить хорошенькое акционерное общество, где у меня будут акции, и постричь всяких баранов, то предприятие даст, несомненно, блестящие результаты. Это одна сторона вопроса. Другая сторона…’ Гм… довольно плохо понимаю. Одно совершенно ясно, если с одной стороны, то с другой… Да-а… Тонкий журналист… Такой не подведет. А вот и Помпончиков со своими дивными размышлениями. ‘Глубокие мысли приходят мне в голову всегда в кабинете. В темном кабинете, где в тихой задумчивости сижу я один. Я исследую себя под тихие звуки падающей струи хрустальной воды нашей красавицы гордой Невы и прихожу к выводу — я глуп. Как Раскольников — олицетворение великой русской души, я каюсь перед всем христианским миром и говорю: православные, я глуп… и пошл…’ Ну-у, это я дочитаю после. Что-то очень тонко и слишком глубоко. Надо найти что-либо полегче. ‘Уроки’. А-а-а… ‘Молодая изящная, красивая дама дает уроки языков холостым. Плата за сеанс — 25 рублей. Прием — круглые сутки…’ Хи-хи-хи… ‘Желаю учиться массажу. Брюнетка с голубыми глазами. Массажисток прошу не приходить. Пье-а-тер73‘. Какая прекрасная и полная газета… Надо скорей записать этот адрес… Хи-хи… За пять копеек, и все удовольствия…

Занавес.

КАРТИНА 4

Занавес — заглавный лист газеты ‘Яремщина’. Хулиган сидит и читает.

ХУЛИГАН: ‘Ученье — тьма, неученье — свет. За битого двух небитых дают’. Вот это правильно, здорово пропечатывают. ‘А нам удалось узнать, что Карл Иванович Плумпудинг вовсе не русский, а немец. И живет он на Косой улице в доме 236. Братцы, можем ли мы допустить подобное безобразие?.. Никаким образом. Пойдем к Плумпудингу вечером, потолкуем, посмотрим, каковы у него замочки на шкафиках’. А учитель Недопискин в селе Сухоеловке крестьянам газету читал и сообщения осведомительного бюро разъяснял. Интересно бы знать, что смотрит тот, кому сие ведать надлежит? Ничего, теперича пыймают. Хороша газе-тина. Эх, было времячко, да сплыло. И мы эфтим делом занимались, не менее целкового в день зарабатывали, а ноне… хватить ханжи, что ли, с горя. (Пьет из горлышка и читает.) ‘А в нашем деле несчастье. Подлец казначей Гришка-безухий последние монетки из кассы спер и на контрабандном красном вине пропил. А потому, братцы-члены, соратники74, не скупитесь, раскошеливайтесь, несите денежки в кассу, растрату пополнить’. Ну, это брат, дудки. Чтоб я, да деньги. Пойду сейчас к самому ледахтору и отчет потребую. Раньше кажинный день касушку давали и руль наличными, а сейчас обратно давай? Какое же это такое право? Вот хвачу денатурату для храбрости и буду объясняться, как есть я бывший член, находящийся сейчас в бедности за неимением подходящих дел. Откажет — так держись тогда Матрешка (Читает.) ‘Пожертвуйте’. Нет, брат, прошло ваше время на такие дела жертвовать. (Пъет, комкает и бросает на пол газету.)

Занавес.

КАРТИНА 5

Занавес — заглавный лист журнала ‘Фитилек’. Над столом при лампе над газетой склонились два гимназиста 14—16 лет.

1-Й ГИМНАЗИСТ: Читай скорее…
2-Й ГИМНАЗИСТ: Подожди… Дай сперва закурить…
1-Й ГИМНАЗИСТ: Смотри. Чтоб Дунька не заметила. Понюхает, опять матери нафискалит…
2-Й ГИМНАЗИСТ: Плевать я хочу. Ты порох-то запрятал?
1-Й ГИМНАЗИСТ: И порох, и пистолет. А деньги у отца в письменном столе в ящике слева…
2-Й ГИМНАЗИСТ: Высмотрел?
1-Й ГИМНАЗИСТ: Произвел разведку. Рублей 20. Возьмешь в последний момент, когда выступим на Краков. Ну, читай же…
2-Й Гимназист считает: ‘От собственнейшего наиспециальнейшего корреспондента. В последнюю минуту. Впечатления очевидца и участника. Мы летели над самыми боевыми позициями. Левый фланг отпускал, правый фланг наступал, траншеи и батареи. Авангард избрал демаркационную линию на юго-запад от северо-востока’. Понял?
1-Й ГИМНАЗИСТ: Здорово…
2-Й ГИМНАЗИСТ: ‘Спустившись, мы моментально обратили в бегство два эскадрона австрийцев. Пятки у лошадей так и сверкали…’
1-Й ГИМНАЗИСТ: Разве у лошадей есть пятки?
2-Й ГИМНАЗИСТ: Дурень. Зоологии не знаешь… Вот герои-то…
1-Й ГИМНАЗИСТ: А что, если бы это да были мы — ты да я? Два Георгия с бантом. Да, братец, старый мой боевой товарищ. Сухари-то ты заготавливаешь?
2-Й ГИМНАЗИСТ: Еще бы. Каждый свой кусок не ем, а прячу.
1-Й ГИМНАЗИСТ: То-то. Провиант — первое дело на войне. И шоколаду не забудь. Шоколад тоже очень важен. Я уж знаю. Ну, читай дальше.
2-Й ГИМНАЗИСТ (читает): ‘И покупайте последний номер журнала ‘Фитилек’. Номер полон потрясающих снимков. Фотография отрубленной головы подлинного австрийца. Вид города NN за пять минут до сражения и через пять минут после сражения…’
1-Й ГИМНАЗИСТ: Эх, журнал-то какой…
2-Й ГИМНАЗИСТ: Боевой…
1-Й ГИМНАЗИСТ: Шрапнелью вдребезги… разведку сделаю, обход и прямо в тыл… атаку…
2-Й ГИМНАЗИСТ: Шшш… Дунька идет… гаси папиросу…
1-Й ГИМНАЗИСТ: Ах, подлая…

Быстро гасят папиросы и суют окурки в карман. Занавес.

КАРТИНА 6

Пестрая дикая обложка журнала ‘Эго-футурпсихоз’. Футурист полулежит боком, задрав ноги выше головы. Декламирует нараспев.

ФУТУРИСТ: Я гений… Я властелин космоса, эго-вселенно-го хаоса. Я плюю на чернь. На публику с толстыми отвислыми губами, жующими светло-зеленую жвачку разных бездарностей, вроде Пушкина, Лермонтова, Достоевского и Чехова. О пророк и чревовещатель, эпоходелатель и учитель мой Игорь Северянин и гений Константин Олимпов… Вас вижу на скрижалях начертанными пламенно-огненными фиолетовыми знаками, начертанные письмена. ‘Сириусотон…’ (Читает, декламируя.)
Счастье — снежинки
Ландыша с Сирьюса
В таяньи алом…
Будут поминки
В сердце у ириса
Лунно-линялом…
Как прекрасно это гудение в бледно-линялом эфире. (Декламирует.)
Я узнал вас в тени саркофага
Под созвездьем немых тубероз,
Вы с улыбностью нового мага
Сочетали египетский нос.
[………………….]75
Плыл в сияньи офлеренных дум.
Самозванец ласкал балерину,
А Сафо протопоп Аввакум76 —
Мня усердно, грезно и жестоко…
Какая глубина и проникновение, дрожание флюидов и подсознательных эмоций. Вот, вот, самый шедевр. Его самого… того, чья сейчас эпоха… О-о-о…
Я люблю тебя потому, что ты мерзавец,
Что ты украл две ложки с обеденного стола,
Но если б ты зарезал пару красавиц,
Я б тебя полюбил еще больше, как победность зла.
Бокал флер-де-виолетта так искрист.
Пьяной кокотки не будет на моих похоронах.
Милый вор, вы, может быть, и антихрист —
Сам антихрист в потрепанных штанах?
И еле… еле… родимое… отзвуки родного… ‘Скоти-нец’.
Мяу… Мяу…
Гау… Гау, гау…
Кукуреку…
My… му… му…
Чик-чик-чик…
Чик-чирик…
Квя, квя, квя…
Хрю… хрю… хрю…
Го… го… го…
Me, ме, ме…
Был-был…
Как высоко и дольчно. И есть дураки, которые над этим смеются. Кто смеет смеяться? Идет великий нео-эго-акме-футуризм… Раздайся, чернь, шире дорогу… Мы завоюем вселенную… Пришел великий футурист…

Занавес.

70 Презрительное прозвище буржуа (часто с антисемитским акцентом), которое бытовало в богемной среде. См. напр. стихотворение П. Потемкина ‘Фармацевт’ (Новый Сатирикон. 1915. No 4).
71 На ваше место (искаж. франц.).
72 Я все знаю (франц.). Выражение содержит игру слов, легко узнаваемую современным Гейеру читателем. ‘Je sais tout’ (‘Я все знаю’) — название ежемесячного французского иллюстрированного журнала, где Морис Леблан печатал свои романы о джентльмене-грабителе Арсене Люпене. Основателем и редактором его был Пьер Лафит (Pierre Lafitte). Журнал просуществовал с 1905 по 15 января 1922 г.
73 Квартира, в которой хозяин останавливается на короткий срок, а не живет постоянно (франц.).
74 Слово ‘соратники’ в цензурном тексте зачеркнуто красным карандашом.
75 Строка пропущена в машинописи.
76 Эта строка зачеркнута красным карандашом цензора.

ПРИМЕЧАНИЯ

Печатается по авторской машинописной копии: СПбТБ ОРИРК. Фонд ‘Драматическая цензура’. No 32918. Пьеса дозволена к представлению с исключениями цензором М. А. Толстым 30 марта 1915 г. (По неизвестным причинам пьеса, без каких-либо изменений, подавалась в цензуру дважды, первый раз в 1914 г. СПбТБ ОРИРК. Фонд ‘Драматическая цензура’. No 32516. И тогда постановка была дозволена.) Премьера пьесы состоялась в Троицком театре 7 апреля 1915 г. Критик писал: »Шаржи’ Б. Гейера ‘Читатели… писатели’ отлично задуманы и хорошо поставлены в некоторых частях’ (П. Ю. [Соляный П. М.] ‘Троицкий театр’ // Театр и искусство. 1915. No 15 (12 апр.), С. 254).
Гейер Борис Федорович
Прочитали? Поделиться с друзьями:

Читайте также:

  1. Публика, Гейер Борис Федорович, Год: 1911
  2. L’amour d’un cosak russe (Любовь русского казака), Гейер Борис Федорович, Год: 1910
  3. Эволюция театра, Гейер Борис Федорович, Год: 1910
  4. Вода жизни, Гейер Борис Федорович, Год: 1911
  5. Эоловы арфы, Гейер Борис Федорович, Год: 1915
  6. Трамвай, маршрут No 27, Гейер Борис Федорович, Год: 1915
  7. Священный лебедь Капитолия, Гейер Борис Федорович, Год: 1912
  8. Воспоминания, Гейер Борис Федорович, Год: 1911
Электронная библиотека