‘Міръ Божій’, No 5, 1898
Чествование памяти Белинского в Москве, Белинский Виссарион Григорьевич, Год: 1898
Время на прочтение: 6 минут(ы)
Чествованіе памяти Блинскаго въ Москв. Чествованіе памяти Блинскаго въ Москв прошло чрезвычайно удачно. Переполнившая огромный актовый залъ университета публика, среди которой были и прізжіе гости изъ Петербурга (А. . Кони, В. П. Острогорскій, художникъ И. И. Вокулинъ и др.), присутствіе 80-лтней свояченицы Блинскаго А. В. Орловой, возвышающійся на каедр портретъ критика и по бокамъ — его бюсты среди тропическихъ, растеній, выставка рукописей, портретовъ, бюстовъ, изданій сочиненій — какъ Блинскаго, такъ и лицъ, имвшихъ къ нему отношеніе, — таковы вншній видъ и обстановка чествованія памяти великаго русскаго критика, происходившаго 8 апрля, по случаю пятидесятилтія со дня его кончины, въ стнахъ московскаго университета, на торжественномъ засданіи общества любителей россійской словесности. Этой вншней обстановк, по словамъ ‘Русскихъ Вдомостей’, въ полной мр соотвтствовало и внутреннее содержаніе торжества: рядъ сообщеній, доложенныхъ послдовательно пятью авторами, освтилъ, съ разныхъ точекъ личность, жизнь, творчество и значеніе чествуемаго писателя.
Предсдатель общества Н. И. Стороженко открылъ торжество привтствіемъ отъ имени общества къ А. В. Орловой, причемъ передалъ ей въ воспоминаніе о чествованіи заслугъ ея великаго родственника букетъ цвтовъ,, это привтствіе было покрыто продолжительными рукоплесканіями всего зала. Въ ‘послдовавшей затмъ рчи, проф. Стороженко остановился, главнымъ, образомъ, на одномъ вопрос, — вопрос объ эволюціи критическихъ взглядовъ Блинскаго. Перечисливъ вс т переходы въ воззрніяхъ критика но’ художественное творчество, которые слдовали другъ за другомъ вплоть дн’ петербургскаго періода дятельности В. Г. и даже здсь не сразу пріобрла окончательную форму,— проф. Стороженко указалъ, какъ подъ вліяніемъ условій русской дйствительности Блинскій постепенно превращался изъ критикаэстетика въ критика-публициста, отршившагося, подъ напоромъ предъявляемыхъ жизнью требованій, отъ эстетическихъ и гегеліаискихъ увлеченій и замнившаго ихъ опредленнымъ общественно-моральнымъ ученіемъ. Это, однако, не была измна однимъ взглядомъ и предпочтеніе имъ другихъ, противоположныхъ, это было постепенное развитіе, переработка воззрній, неустанное движеніе впередъ. Проф. Стороженко закончилъ указаніемъ на то, какъ великозначеніе Блинскаго какъ критика и публициста, какою признательностью мы обязаны ему за многое изъ того, что вошло въ обиходъ нашей общественной жизни, но что въ его время составляло предметъ пламенныхъ мечтаній и поводъ для страстной борьбы.
Сообщеніе И. И. Иванова ‘Блинскій, какъ русскій культурно-историческій типъ’, представило живую картину внутренней жизни и постепеннаго духовнаго роста В. Г. Это былъ, говорилъ г. Ивановъ, прирожденный апостолъ, искавшій, прозелитовъ во что бы то ни стало и не смущавшійся, когда встрчалъ въ своемъ пути несогласныхъ съ собою. Если онъ шелъ не всегда одною дорогою, то цли, которыя онъ преслдовалъ, принципы, которымъ служилъ, были всегда неизмнны. Завты, оставленные Блинскимъ, далеко еще не осуществлены, средства и способы, которые онъ примнялъ въ своихъ писаніяхъ — обнаженіе русской дйствительности и сопоставленіе съ нею результатовъ и выводовъ европейской общественной мысли и жизни,— надолго еще останутся надежными и неизбжными. И если одинъ изъ враговъ Блинскаго сказалъ, про него: ‘Блинскій умеръ,— живъ Блинскій’, то въ этихъ словахъ заключается лучшая похвала знаменитому дятелю, невольное признаніе его неумирающаго вліянія на послдующую жизнь и послдующія поколнія.
Фактическій по преимуществу характеръ имло сообщеніе В. Е. Якушкина: ‘Блинскій, его друзья и враги’, лекторъ напомнилъ главнйшіе эпизоды изъ жизни и дятельности великаго критика. По поводу раздававшихся нердко возгласовъ о недостаточности знаній Блинскаго г. Якушинъ сдлалъ слдующее замчаніе. Если оффиціальный университетъ и не призналъ Блинскаго, то годы студенчества оказали тмъ не мене на него огромное вліяніе, а потомъ люди и книги сдлали то. что не всегда въ состояніи сдлать и университетъ. Блинскій въ годы своего ученія встрчается везд съ людьми выше средняго уровня, впитавшими въ себя, такъ сказать, вс результаты предшествующей работы общественной мысли, и на него въ общемъ оказала вліяніе вся совокупность тогдашней русской образованности. Останавливаясь въ отдльности на лицахъ, съ которыми пришлось сталкиваться знаменитому критику,— на друзьяхъ и врагахъ его, г. Якушинъ широко пользовался въ своемъ сообщеніи воспоминаніями друзей Блинскаго, въ особенности Герцена, и перепиской самого критика. Любопытенъ, между прочимъ, отзывъ Блинскаго объ условіяхъ своей работы въ ‘Отечественныхъ Запискахъ’ Краевскаго. Эти условія были таковы, что великій критикъ вынужденъ былъ называть себя въ одномъ изъ писемъ Прометеемъ, для котораго ‘Отечественныя Записи’ были скалою, а Краевскій былъ коршуномъ. Въ заключеніе своего сообщенія г. Якушинъ остановился на вопрос о редакціи изданій сочиненій Блинскаго. Г. Якушинъ отмтилъ, что первое изданіе, выпущенное въ 1859 г. К. Т. Солдатенковымъ и H. М. Щепкинымъ подъ редакціей H. X. Еетчера и отчасти А. Д. Галахова, имвшее такое важное значеніе, не было полнымъ: Кетчеръ не все написанное Блинскимъ внесъ въ изданіе, а въ нкоторыхъ мстахъ напечатаннаго имъ были сдланы пропуски. Между тмъ это изданіе перепечатывалось затмъ безъ перемнъ, а въ изданіи, выпущенномъ въ 1896 году т. Павленковымъ, были произведены еще и новыя сокращенія. Г. Якушинъ высказалъ пожеланіе, чтобы въ настоящее время было предпринято такое собраніе сочиненій Блинскаго, которое можно было бы назвать дйствительно ^полнымъ.
Яркою характеристикою душевнаго склада Блинского явилось сообщеніе А. Н. Веселовскаго ‘Orlando furioso’. Напомнивъ о томъ, какъ произведеніе Аріосто, усердно читавшееся Блинскимъ и его то вари щами-студентами, дало поводъ къ наименованію страстнаго и увлекающагося юноши сначала ‘неистовымъ Роландомъ’, затмъ ‘неистовымъ Виссаріономъ’, проф. Веселовскій провелъ параллель между героемъ Аріосто и его русскимъ снимкомъ въ лиц Блинскаго. При кипучемъ темперамент Блинскаго, ври томъ ускоренномъ темп, которымъ билась его жизнь, для него были особенно тягостны общественныя условія тогдашней русской жизни, когда (приходилось молчать или тщательно скрывать свои мысли, между тмъ какъ, по выраженію Блинскаго, ‘хотлось порою умереть отъ избытка жизни’. Статьи Блинскаго представляютъ лишь слабую копію, блдный оттискъ того первичнаго образа, который имли мысли Билинскаго, и не только потому, что статьи урзывались цензурою, но и потому, что бумага никогда не передастъ того увлеченія, волненія и страсти, которыми горлъ Блинскій, когда писалъ свои произведенія. И ни въ западной литератур, ни въ русской посл Блинскаго нельзя указать такого удивительнаго сліянія критическаго чутья, публицистическаго таланта и горячаго чувства, которое представилось въ лиц В. Г. И если въ литературной критик имя Блинскаго останется незабвеннымъ, то въ исторіи личности въ Россіи этотъ ‘гладіаторъ’ и рыцарь правды займетъ ‘одно изъ выдающихся мстъ.
Сообщеніе Г. А. Джаншіева ‘Блинскій и эпоха реформъ’ устанавливало связь реформъ 60-хъ г. съ публицистическою дятельностью В. Г. Наиболе крпка эта связь, конечно, съ главнйшею язвой нашего до-реформеннаго ‘быта — крпостнымъ правомъ. Еще на студенческой скамь Блинскій написалъ драму ‘Дмитрій Калининъ’, бичующую зло крпостного права и аттестованную начальствомъ ‘безчестною’. Этимъ произведеніемъ юноша далъ Аннибалову клятву бороться всю жизнь съ существовавшимъ въ русской дйствительности порабощеніемъ человка. Если на необходимость другихъ реформъ Александра II въ сочиненіяхъ Блинскаго и нтъ прямыхъ указаній, то, съ одной стороны, они подготовили ту почву, благодаря которой сдлалось возможнымъ возрожденіе Россіи, съ другой — въ письмахъ Блинскаго разбросано множество мыслей, показывающихъ, что знаменитымъ публицистомъ ясно сознавался де только духъ, въ которомъ предстояло произвести преобразованіе русской жизни, но и т конкретныя сферы ея. которыя въ преобразованіяхъ нуждались. Великое вліянье Блинскаго имло великія послдствія, но многое къ чему стремился Блинстй и его современники, еще не достигнуто по сію пору. Лучшимъ чествованіемъ памяти В. Г. будетъ поэтому вра въ его идеалы и принципы, неуклонное стремленіе къ ихъ проведенію въ жизнь.
Чествованіе памяти знаменитаго критика закончилось, какъ сообщаютъ ‘Русскія Вдомости’, чтеніемъ стихотвореній, посвященныхъ Блинскому Некрасовымъ. Эти стихотворенія, прекрасно прочитанныя кн. А. И. Сумбатовымъ, были: неизданная поэма ‘Блинскій’, ‘Памяти пріятеля’ и отрывки изъ. ‘Медвжьей охоты’..
Посл засданія обществомъ любителей русской словесности было отправлено по телеграфу привтствіе дочери Блинскаго О. В. Бензи въ Парижъ.
Открытая въ библіотечной зал университета выставка въ память Блинскаго очень усердно посщалась московской публикой. Въ глубин залы, въ куп лавровыхъ деревьевъ, помстилась довольно большихъ размровъ картина
А. А. Наумова — ‘Блинскій передъ смертью’, извстная большинству публики, лишь по всякаго рода воспроизведеніямъ, но не по оригиналу. По стнамъ залы размстилась богатая коллекція фотографій, литографій и гравюръ,— прекрасная иллюстрація къ тому, что читалось разными лекторами о Блинскомъ. Коллекція подобрана съ большою заботливостью и полнотою. Первое мсто принадлежитъ, конечно, портретамъ критика въ различныя поры его жизни. Всего до 20 портретовъ. Затмъ идутъ портреты членовъ семь? Блинскаго, его жены, дтей, внуковъ, университетскаго кружка, въ которомъ протекли юношескіе годы критика (М. Н. Катковъ, H. В. Станкевичъ, Кетчеръ, Коист. Аксаковъ, Ю. Самаринъ, Огаревъ, Искандеръ, Пассекъ, Евг. едор. Коршъ и т. д.), профессоровъ и начальства московскаго университета поры пребыванія въ немъ. Блинскаго, петербургскихъ друзей и знакомыхъ, литераторовъ, соприкасавшихся, съ критикомъ въ личной жизни и писательской дятельности, между прочимъ, противниковъ Блинскаго — Булгарина, Греча, Сенковскаго и др., авторовъ болевыдающихся сочиненій о Блинскомъ. Въ витринахъ, по средин залы, размщена довольно большая коллекція подлинныхъ черновиковъ Блинскаго, нсколько записочекъ его. Большую сенсацію въ осматривавшей выставку публик, производили помщенныя тутъ же записная книга инспектора студентовъ Щепкина, открытая на страниц, гд вписано постановленіе объ увольненіи Блинскаго изъ университета, и полицейская книга пречистенской части, дома Ефремова, открытая на страниц, гд записанъ жильцомъ Блинскій. Въ центр залы — бронзовый бюстъ критика, работы H. Н. Ге, составляющій собственность К. Т. Солдатенкова. Неподалеку отъ картины Наумова помстился небольшой рисунокъ — проектъ памятника Блинскому въ Пенз. На высокой колонн — бюстъ Блинскаго, къ которому протягиваетъ руку длинная женская фигура въ какомъ-то странномъ одяніи. У подножія — раскрытая книга и лавровая втвь. Проектъ, принадлежитъ парижскому скульптору г. Каплану, и по отзывамъ лицъ, видвшихъ его, въ художественномъ отношеніи является крайне неудачнымъ.
Въ Петербург чествованіе Блинскаго, устраиваемое Союзомъ взаимопомощи русскихъ писателей, будетъ происходить 10 мая. Въ немъ примутъ участіе гг. Михайловскій, Вейнбергъ, Венгеровъ, В. П. Острогорскій и пр. Лекцію
B. П. Острогорскаго о Блинскомъ, читанныя въ март имли большой успхъ и привлекали массу публики преимущественно изъ учащейся молодежи. Затмъ, главное чествованіе предстоитъ въ Пенз, на мст родины критика, 26 мая, и въ Чембар, гд Блинскій провелъ свое дтство.
Нельзя не радоваться душевно, при вид того дружнаго отклика, какой вызвала въ обществ память о великомъ писател, и было бы въ высшей степени желательно завершить эти поминки памятникомъ, достойнымъ Блинскаго. Мсто для такого памятника напрашивается само собой: это на Тверскомъ бульвар въ Москв противъ памятника Пушкина. Если Пушкинъ создалъ русскую поэзію, давъ недосягаемые образцы совершенства, то Блинскій разъяснилъ ихъ и научилъ русское общество понимать и любить Пушкина.