Червоннорусская литература, Головацкий Яков Федорович, Год: 1871 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 15 минут(ы)

ПОЭЗІЯ СЛАВЯНЪ
СБОРНИКЪ
ЛУЧШИХЪ ПОЭТИЧЕСКИХЪ ПРОИЗВЕДЕНІЙ
СЛАВЯНСКИХЪ НАРОДОВЪ
ВЪ ПЕРЕВОДАХЪ РУССКИХЪ ПИСАТЕЛЕЙ
ИЗДАННЫЙ ПОДЪ РЕДАКЦІЕЮ
НИК. ВАС. ГЕРБЕЛЯ

САНКТПЕТЕРБУРГЪ
1871

ЧЕРВОННОРУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА.

Въ общемъ стремленіи славянскихъ народностей къ развитію и Галицко-Угорская Русь заявила въ новйшее время свою духовную жизнь литературными произведеніями на родномъ язык, а съ 1848 года и русскіе Галичины и Угріи (Венгріи) получили оффиціальное признаніе среди австрійскихъ славянъ и право на равноправность съ другими народностями многоплеменной Австріи. Съ-той-поры придается и русскимъ кой-какое значеніе въ политико-административномъ устройств области, а мстные политики кладутъ и русскій народъ въ Галичин на всы своихъ политическихъ комбинацій и грёзъ. Не такъ было нсколько десятковъ лтъ тому назадъ. До 1848 года никто не заботился о Галичин, страна, обитаемая русскими, считалась, на равн съ другой, австрійской провинціей — королевствомъ Галиціей и Ладомеріей — съ главнымъ городомъ Лембергомъ, и даже спеціалисты такъ мало знали о народ, его судьбахъ и жизни, что покойный Шафарикъ не обинуясь могъ сказать въ’1826 году, что русскій элементъ въ восточной Галкин, Буковин и сверной Угріи остается еще въ лингвистическомъ и историческомъ отношенія — неизвстной страной {Die Russnakei in Galizien, Bukovina und Nord Ungarn ist in sprachlicher und historischer Hinsicht noch eine — terra incognita. (J. P. Schafarik, ‘Geschichte der slavische Spicke ond Literatur’, Ofen, 4826, стр. 441.)}.

Между-тмъ, земли населяемыя русскими въ Галичин, сверовосточной Угріи и Буковин занимаютъ по обимъ покатостямъ Карпатскаго погорья и прилежащимъ равнинамъ пространство безъ малаго въ 1500 квадратныхъ миль, то-есть почти восьмую часть Австро-Угорской имперіи, народонаселенія же русскаго въ этихъ земляхъ, живущаго сплошной массой, считается слишкомъ 3,600,000 душъ, такъ-что русскіе занимаютъ своею численностію посл чеховъ второе мсто между славянскими племенами Австріи. Въ отношеніи географическаго положенія, водной системы и климатическихъ свойствъ, Галичина и Буковина лежатъ на границ горныхъ земель или погорья, занимающаго всю область средней Европы. Сюда примыкаютъ съ свера холодныя, топкія равнины, съ покатостью въ Балтійскому морю, имющія характеръ сходный съ низменностію сверо-востока Европы, а съ востока и юга прикасаются степи съ покатостью къ Чорному морю, составляющія переходъ отъ европейскихъ равнинъ къ азіатскимъ степямъ. Слдовательно здсь соприкасаются между собою страны: горная, низменная и степная. Конечно это положеніе имло вліяніе на этнографическія свойства и на самый ходъ исторіи страны. При этомъ надо прибавить, что климатъ Галичины, относительно, суровый, но здоровый, почва плодородная, способная къ произрастанію всякого зернового хлба и фруктовыхъ деревъ, земля богата лсами и пастбищами и изобильна необходимйшими минералами, преимущественно солью. Народъ обладаетъ крпкимъ тлосложеніемъ, бодръ и способенъ къ развитію и образованію, притонъ онъ нрава тихаго, добродушенъ и исполненъ глубоко-поэтическаго настроенія духа, что свидтельствуется множествомъ народныхъ псенъ всякого рода и преданіями старины. Жители этой страны носятъ названіе русскихъ (русиновъ или русняковъ) и хранятъ въ дломъ своемъ жить-быть печать родового и племенного единства. Они издревле исповдывали православіе и только въ половин XVII и начал XVIII столтій совращены были въ уніатство, за исключеніемъ 180,000 душъ въ Буковин, которые, подъ защитой Молдавіи, остались врны православію.

Русская народность вмст съ русскимъ православіемъ привилась и образовалась въ Галичин еще въ древнія времена равноапостольнаго князя Владиміра и окрпла подъ правленіемъ собственныхъ князей своихъ, сперва — Ростиславичей, а затмъ Ярослава Осмомысла, Романа, Даніила и Льва, когда, по словамъ пвца ‘Слова о полку Игоря’, Угорскія горы подпирались желзными полками доблестныхъ князей русскихъ. Исторія Червонной Руси исполнена многихъ свтлыхъ страницъ, дополняющихъ дянія древней Руси. Ея князья доблестно отстаивали этотъ порубежный уголъ Русской Земли отъ посягательствъ сосднихъ поляковъ и мадьяръ. Впрочемъ, какова бы ни была судьба Галицкой Руси во время ея самостоятельности, во всякомъ случа страна жила своей собственной жизнью, безъ чуждаго наноса, имла своихъ русскихъ князей и владыкъ и исповдывала свободно православную вру своихъ отцовъ. Этотъ періодъ народнаго быта, продолжавшійся около четырехъ столтій, живетъ до-сихъ-поръ въ памяти народа и составляетъ главную канву его псенъ и преданій. Первоначальное устройство Галицкой Руси въ политическомъ и религіозномъ отношеніяхъ представляло столько общихъ чертъ національности Русской Земли, что въ этотъ періодъ не можетъ быть и рчи объ особой галнцко-русской народности или галицкой письменности. Ни самостоятельное, независимое положеніе Галицкаго княжества, ни географическое обособленіе на рубеж Русской Земли, ни постороннія вліянія сосдей не могли разъединить ее съ остальной Русью. Червонная Русь соединена была съ ней общимъ ходомъ правленія, общей іерархіей духовной, общею славяно-русскою письменностію, общимъ русскимъ языкомъ и общими національными преданіями.

Съ половины XIV вка все измнилось. Разслабленное внутренними смутами и татарскимъ нашествіемъ, Галицкое княжество не могло доле оставаться независимымъ. Польскій король Казиміръ, воспользовавшись пресченіемъ князей Рюрикова дома, завладлъ древне-русскими городами Перемышлемъ, Львовомъ, Галичемъ и другими и утвердилъ власть Польши во всей Земл Галицкой. Поляки отмнили прежніе законы и прежнее устройство княжества. Подавляемая польскимъ вліяніемъ, Галицкая Русь навсегда потеряла свою автономію въ управленіи и въ общественной жизни, польскій языкъ, польскіе обычаи, польская образованность смнили русскую жизнь — сперва между боярами, совращенными въ католичество, а затмъ и въ среднемъ сословіи. Начался второй періодъ въ исторіи Галицкой Руси — періодъ польскаго владычества и католическо-шляхетскаго гнёта. И этотъ гнётъ былъ въ Галичин гораздо тяжеле, чмъ въ другихъ областяхъ южной и югозападной Руси, которыя, подчинившись литовско-русскимъ князьямъ, уже затмъ присоединились къ Польш на извстныхъ условіяхъ и взаимныхъ соглашеніяхъ. Напротивъ того, перемышльская и галицкая земля считались завоеваннымъ краемъ, и польскій король, именуя себя haeres et dominas Rassiae, распоряжался въ ней какъ самодержавный властитель. На томъ же основаніи, при самомъ начал утвержденія поляковъ въ Галичин, введены были польскіе законы и латинскій и польскій языки въ администрацію и судопроизводство, между-тмъ какъ литовско-русскія области управлялись своимъ статутомъ и русскій языкъ признавался правительственнымъ языкомъ. Русская львовская епархія была оставлена вакантною и подчинена особымъ намстникамъ (нердко мірскимъ людямъ или римско-католическимъ архіепископамъ), города и мстечки были отданы на жертву евреямъ. Политическое положеніе и общественныя отношеніе повліяли на русскую народность и письменность: русскій языкъ сталъ языкомъ подчиненнымъ и, мало-по-малу, былъ вытсненъ изъ боярскихъ дворовъ въ сельскія хаты, такъ-что первоначальныя черты русскаго характера, обычаевъ, языка, поэзіи и преданій сохранялись только въ простомъ народ, то-есть въ низшемъ класс, который не имлъ голоса ни въ политической, ни въ общественной жизни.

Не смотря на все это, сельское населеніе осталось врнымъ русской народности. На всемъ пространств своей земли оно называетъ свою страну Русью, себя — народомъ русскимъ, свою вру — русскою. Имя Руси до того неотъемлемо отъ Галицкой Земли, что даже польская администрація называла ее не иначе, какъ Червонною Русью или просто Русью. Галичане тогда не прерывали своихъ сношеній со смежной русскими областями и участвовали во всей духовной и литературной дятельности южной и югозападной Руси, они участвовали въ составлена тхъ схоластическихъ сочиненій, въ стихахъ а въ проз, которыя заключали въ себ литературу другихъ странъ Малой и Блой Руси. Львовское Ставропигіальное братство сдлалось, съ конца XVI столтія, такимъ же центромъ православно-русскаго образованія и литературной дятельности, какими были Острожская и затмъ Кіевская академіи. Памва Берында, Лаврентій Зизаній, Іовъ Борецкій и другіе равно дйствовали въ пользу русскаго православія какъ въ Кіев и въ Вильн, такъ и во Львов.

Въ теченіе этого періода (1350—1772) Галицкая Русь не въ силахъ была произвести ни одного сочиненія, которое было бы истиннымъ выраженіемъ самостоятельной мысли и народной жизни. Самъ языкъ, потерявъ свою первоначальную чистоту въ книжномъ употребленіи, подвергся вліянію церковнаго и польскаго языковъ, въ слдствіе чего потерялъ самую возможность проявлять настоящія народныя формы въ изящномъ вид. Единственнымъ выраженіемъ народной жизни и народнаго духа оставались народныя псни и преданія, никмъ не замчаемыя, никмъ не собираемыя, какъ и самъ народъ среди схоластической учоности остался единственнымъ хранителемъ и блюстителемъ родного языка. Но, несмотря на всю свою твердость, подавляемый тройнымъ гнётомъ — польщизны, католичества и жидовства — галицкій народъ не могъ добиться не только правъ народныхъ, но и человческихъ.

Въ такомъ состояніи перешла Галицкая или Червонная Русь подъ владычество Австріи. Рухнуло дряхлое зданіе шляхетско-польской республики, терзаемой домашней неурядицей и католическимъ фанатизмомъ. Развалины Польши подлены были новыми границами и вмсто привилегированной шляхетско-польской націи явились народы, исконные обитатели земли. И Галицкая Русь появилась изъ-подъ этихъ развалинъ. Австрія пріобрла Галицію на основаніи какихъ-то мнимыхъ правъ угорской короны на бывшія Галицкое и Владимірское княжества, но она приняла галицко-перемышльскую землю не въ качеств русской области съ живучею и развитой народностью, а въ вид полупольской провинціи, въ которой русскій народъ былъ порабощенъ, униженъ, задавленъ и едва подавалъ признаки жизни. По тогдашнему понятію, русскіе, не имя дворянства — не имли представителей и защитниковъ народныхъ правъ и интересовъ. Актъ раздла Польши и подданства австрійскому государю подписали одни поляки, такъ-какъ о русскихъ вельможахъ и боярахъ въ Галичин уже и помину не было. Въ ту пору не было ни богатыхъ горожанъ, ни промышленниковъ, промыслы и ремесла стояли на низкой степени, а вся торговля находилась въ рукахъ евреевъ. Что же касается крестьянъ, то они по большей части находились въ крпостной зависимости — бдные, загнанные, неразвитые.

Не смотря на то, нмцы замтили русскую народность въ новопріобртенномъ кра и умли воспользоваться ею для обезпеченія своей власти. Австрійское правительство оказало покровительство попранному русскому народу, особенно духовному сословію, имвшему большое вліяніе на народъ. Австрійскіе законы и административные порядки оказались многимъ лучше прежняго польскаго хозяйства: за крестьяниномъ признана была личная свобода и право владнія, дтямъ крестьянскаго сословія открытъ доступъ въ общественныя школы, даже въ университетъ. Въ австрійскихъ школахъ сынъ крестьянина (хлопа) или священника (поповичъ) пользовался такими же правами и преимуществами какъ и шляхтичъ. Въ гражданскую службу принимались люди изъ всякаго сословія, коль скоро они окончили съ хорошимъ успхомъ установленный курсъ наукъ. Образованные дти русскаго духовенства, а также молодые люди изъ мщанъ и крестьянъ оказались для правительства боле пригодными для службы, чмъ польскіе шляхтичи, вчно мечтавшіе объ отбудованіи ойчизны и возвращеніи прежней воли. Значеніе русскаго духовенства возвысилось тмъ, что его въ гражданскихъ длахъ признали подсуднымъ дворянской палат наравн съ римско-католическимъ. Съ 1783 года была учреждена первая духовная семинарія и введено преподаваніе философскихъ и богословскихъ наукъ на русскомъ язык, а черезъ нсколько лтъ чтеніе этихъ двухъ предметовъ, раздленныхъ на два курса, было перенесено во Львовскій университетъ. Русская интеллигенція сильно развилась. Русскіе галичане образовали столько докторовъ богословія, что были въ состояніи замстить ими каедры въ богословскомъ факультет Львовскаго университета, на которыхъ преподаваніе велось не только на русскомъ, но и на латинскомъ и польскомъ языкахъ. Съ 1787 года философскіе и физико-математическіе предметы въ Львовскомъ университет также стали преподаваться двумя профессорами изъ Угорской Руси на латинскомъ и русскомъ языкахъ. Юридическій факультетъ тоже имлъ одного преподавателя, читавшаго на русскомъ язык.

Впрочемъ, это успшное развитіе книжнаго образованія продолжалось не долго и не принесло русской народности ожидаемыхъ плодовъ, такъ-какъ австрійскія власти, повидимому, поддерживали русскую народность въ Галиціи для того только, чтобы противодйствовать стремленію польскаго элемента къ Варшав. Какъ скоро, посл второго раздла Польши, этотъ центръ очутился въ рукахъ Пруссіи и имя Польши вычеркнуто было изъ карты Европы, австрійцы отвернулись отъ русскихъ, и затмъ, вмст съ поляками, стали подавлять русскую народность. Русскія каедры были упразднены и замнены латинскими и польскими, профессора вышли въ отставку. Заслуженный профессоръ Петръ Дмитріевичъ Лодій эмигрировалъ въ Россію и съ 1805 года принялъ должность профессора въ С.-Петербургскомъ университет. Вся надежда на возрожденіе русской народности исчезла.

Впрочемъ, были и другія причины малаго успха русской письменности подъ австрійскимъ владычествомъ. Во-первыхъ, Галицкая Русь, очутившись подъ австрійскимъ правительствомъ, была оторвана отъ общей русской жизни. Посл присоединенія смежныхъ областей — Волыни, Подолья и Украйны — въ Россіи и православію, уніатская Галичина осталась одинокою, какъ втвь отторгнутая отъ своего родного корня и насильно посаженная въ чужую почву. По этой причин, очевидно, и науки, преподаваемыя въ школахъ, не были плодотворны для русской литературы и народнаго образованія. Да и молодежь не получала надлежащей подготовки на родномъ язык въ низшихъ училищахъ, такъ-какъ тогдашнія училища служили только къ распространенію нмецкаго языка. Наконецъ, польское общество, особенно духовенство, съ завистію смотрло на русскія школы и всякими средствами старалось чернить и унижать какъ преподавателей, такъ и слушателей предъ лицомъ общественнаго мннія. Посл политическаго поворота австрійскаго правительства, эта завистливость превратилась въ полную ненависть и явное гоненіе всего, что называлось русскимъ. Самыя слова: Русь, русскій языкъ сдлались предосудительными, и нмцы замнили ихъ словами: Рутенія, рутенскій (русинскій) языкъ. При всхъ усиліяхъ патріотовъ, просвщеніе русскаго народа не подвинулось ни на шагъ впередъ. Ихъ старанія принесли ту единственно пользу, что подготовили новое поколніе поборниковъ и защитниковъ русскаго народа и русской вры {‘Науковый Сборникъ’, изд. Обществомъ Галицко-Русской Матицы. Львовъ, 1865, стр. 1—103.}.

Русскіе передовые люди пытались нсколько разъ водворить русскій языкъ въ народныхъ школахъ, чтобы вывести народъ изъ его нравственной апатіи, развить и скрпить русскую народность и спасти ее отъ посягательствъ полонизма и католичества, но они встрчали непреодолимыя препятствія въ польскомъ обществ, католическомъ духовенств и нмецкой бюрократіи. Митрополитъ Михаилъ Левицкій сдлалъ представленіе о необходимости введенія русскаго языка въ сельскія школы, но получилъ ршительный отказъ со стороны Львовскаго губернскаго управленія, а въ отвтъ на горячій протестъ противъ сказаннаго ршенія, написанный каноникомъ Иваномъ Могильницкимъ, послдовала резолюція правительства (1816), въ которой было сказано, что, по политическимъ причинамъ, не слдуетъ поддерживать галицко-русскій языкъ, такъ-какъ онъ ничто иное какъ говоръ русскаго языка.

Такимъ образомъ, галичане, лишонные школъ и всякихъ средствъ въ обработк родного языка, обречены были на пассивное созерцаніе окружавшихъ ихъ событій, переворотовъ въ мнніяхъ и вкусахъ, споровъ такъ-называемыхъ классиковъ съ романтиками и разныхъ толковъ о народности и народной литератур. Законы, литература, обычаи, вкусъ — все окружающее образованнаго русскаго галичанина было чуждо его народности: все было иностранное. Но среди того омута чужеземщины самая живучесть народности, оригинальныя особенности, богатство преданій и поэтическое творчество народа не допустили подавить и стереть народныхъ особенностей, а побуждали къ возрожденію и вызывали къ обновленію народной письменности. Наконецъ, хотя съ трудомъ, удалось добиться согласія правительства на введеніе русской грамоты въ низшія народныя училища, причемъ было издано нсколько книжекъ на народномъ язык, для обученія крестьянскихъ дтей.

Въ начал тридцатыхъ годовъ польскіе учоные, разсуждая о народной поэзіи, обратили вниманіе нерусскія псни въ Галичин, а Ходаковскій, Вацлавъ Залскій и другіе стали явно предпочитать русскія народныя псни своимъ собственнымъ, которыя и по содержанію и по форм стоятъ далеко ниже галицкихъ. Это обстоятельство еще боле ободрило и поощрило молодыхъ людей и даю имъ новыя силы къ самостоятельной обработк народнаго нарчія. Народныя псни и ‘Энеида’ Котляревскаго представили примръ и готовыя формы поэзіи. Въ начал тридцатыхъ годовъ русскіе въ Галичин владли польскимъ пикомъ гораздо свободне, чмъ своимъ собственнымъ и потому успхи ихъ на литературномъ поприщ могли быть и лучше и обширне, если бы они стали писать по-польски, но писать на этомъ язык значило бы вступить въ ряды польской литературы, польской духовной жизни, отказаться отъ права на самостоятельность и сдлать свой народъ составною частью польской народности. Одна мысль о томъ уже казалась обидною и даже преступною для молодыхъ дятелей: это значило бы отказаться на всегда отъ развитія родной рчи. Къ тому же, польская революція 1330 года показала всю противуположность стремленій и интересовъ Польши и Руси и вмст съ тмъ показала всю необходимость противупоставить русскій языкъ и русскую литературу польскому языку и польской литератур.

При такихъ обстоятельствахъ, въ начал тридцатыхъ годовъ составился между русскими студентами Львовскаго университета небольшой кружокъ, съ цлью возрожденія галицко-русской литературы. Къ этому кружку примкнулъ и пишущій эти строки — и вскор сдлался однимъ изъ сто руководителей. Пятнадцати-милліонный малорусскій народъ — разсуждали мы — достаточно отдляется отъ другихъ славянскихъ племенъ — не включая и великорусскаго — языкомъ, нравами и другими особенностями и потому малорусское пеня иметъ право на полное выраженіе своихъ народныхъ особенностей, то-есть на созданіе особой литературы. Примръ другихъ славянъ подкрплялъ насъ въ томъ мнніи* которое поддерживалъ такой авторитетъ, какъ Копитаръ, заявившій, что у славянъ каждое нарчіе должно образовать свою литературу, какъ у древнихъ грековъ, и съ большимъ правомъ чмъ у грековъ, которые, недостигая числа населенія одного изъ ныншнихъ славянскихъ нарчій, образовали четыре эллинскихъ діалекта. Не смотря на наши скудныя знанія по части народнаго языка, мы начали писать на немъ стихи и статейки, съ твердою ршимостью создать галицко-русскую народную литературу. Затмъ, чтобы освятить задуманное дло чмъ-нибудь торжественнымъ, мы приняли славянскія имена, давъ себ честное слово подъ принятымъ именемъ писать и дйствовать на пользу народа и во имя возрожденія народной словесности. Явились: Русланъ (Маркіанъ) Шашкевичъ, Далиборъ (Иванъ) Вагилевичъ, Ярославъ (Яковъ) Головацкій, впослдствіи къ нимъ присоединились: Велиміръ Лопатынскій, Мирославъ Илькевичъ, Богданъ (Иванъ) Головацкій и другіе. Собравъ нсколько народныхъ псенъ и написавъ нсколько статеекъ въ стихахъ и проз, вздумали мы, въ 1834 году, издать книжку, въ вид альманаха, подъ заглавіемъ ‘Заря’, съ знаменательнымъ девизомъ: ‘Свти зоре на все поле, заколь мсяцъ зойде’, а чтобы тмъ рзче отличить свое нарчіе отъ другихъ славянскихъ, по предложенію Шашкевича, принято было особое фонетическое правописаніе. Альманахъ предполагалось украсить изображеніемъ Богдана Хмельницкаго, на что получено было разршеніе львовской цензуры. Съ рукописью было трудне. Такъ-какъ въ Галиціи не существовало въ то время цензора для русскихъ книгъ, то завязалась переписка съ полиціей, губернскимъ правленіемъ и центральнымъ внскимъ правительствомъ. Толковали, разсуждали, разбирали, суетились и кончили, наконецъ, тмъ, что запретили печатаніе совершенно невинной книжонки строжайшимъ цензурнымъ приговоромъ. Этимъ роковымъ приговоромъ австрійское правительство не только запретило печатаніе безобидной книжки, но и осудило самое ее направленіе, въ слдствіе чего вс сочинители статей были поставлены подъ строгій полицейскій надзоръ. Мы увидли свое безвыходное положеніе, и, не желая оставаться подъ отеческимъ надзоромъ львовскаго правительства, разъхались въ разныя стороны. Вагилевичъ ухалъ къ своему отцу въ деревню, Шашкевичъ вступилъ въ духовную академію, а я, третій сотрудникъ, сгорая жаждою познакомиться съ славянами и славянскими литературами, отправился въ Кошицкую академію, а оттуда перешолъ въ Пештскій университетъ. Здсь я близко сошолся съ многими учоными словаками, сербами и хорватами, причемъ мы обмнялись нашими мнніями, желаніями и стованіями о нашихъ общихъ нуждахъ. Мы, наконецъ, нашли тутъ, въ Венгріи, возможность напечатать (въ Будин), въ 1837 году, сборникъ нашихъ сочиненій, подъ заглавіемъ ‘Русалка Днстровая’, куда вошли почти вс статьи, находившіяся въ запрещенной ‘Зар’. Книжка была напечатана съ разршенія угорской цензуры, но такъ-какъ въ тогдашнее время, касательно цензурныхъ постановленій, Угорщина считалась заграничной страной, то вс экземпляры ‘Русалки’ должны были быть сданы въ львовскую цензуру. Тутъ повторилась прежняя исторія: начались придирки, слдствія, объясненія. По взаимному нашему соглашенію, Шашкевичъ и Вагилевичъ объявили, что они не принимали личнаго участія въ изданіи ‘Русалки’, я же принялъ всю вину на себя, причемъ объявилъ, что будучи въ Пешт въ университет, я поручилъ рукопись моимъ друзьямъ-сербамъ передать ее въ тамошнюю цензуру и затмъ напечатать. Насъ, преступниковъ — хотя и не очень-то крупныхъ — помиловали, но надъ ‘Русалкою’ былъ произнесенъ вторичный смертный приговоръ.

Между-тмъ мы, молодые друзья-товарищи, продолжали упражняться въ родномъ язык, собирая народныя псни и другія преданія. Мой сборникъ народныхъ псенъ, съ помощью друзей, умножился до того количества, которое онъ теперь занимаетъ въ ‘Чтеніяхъ Общества Исторіи и Древностей Россійскихъ’.

Запрещеніемъ ‘Русалки’ австрійское правительство въ третій разъ уничтожало усилія галичанъ возсоздать русскую словесность. Тмъ не мене народная жизнь проявлялась, но лишь одиночными литературными произведеніями. Іосифъ Левицкій переводилъ разныя баллады Гёте и Шиллера и печаталъ ихъ въ Перемышл (1838—1844), Илькевичъ издавалъ свои ‘Галицкія народныя пословицы и загадки’ (Вна, 1841), появилось нсколько грамматикъ: Левицкаго (Перемыгаль, 1836 — на нмецкомъ и 1846 — на русскомъ язык), Вагилевича (Львовъ, 1845) и Іосифа Лозинскаго (Перемышль, 1841), издано было нсколько сборниковъ народныхъ псенъ:

Вацлава Залснаго (1833), Жеготы Паули (1839— 1840) и Лозинскаго (1835). Лозинскій предложилъ-было замну русскаго алфавита латинскимъ, но эта мысль, поддерживаемая поляками, была побдоносно опровергнута статьями Левицкаго и Шашкевича, что побудило самого Лозинскаго отказаться отъ своего проэкта въ пользу кириллицы. Но этимъ исчерпывается литературная дятельность русскихъ галичанъ до 1848 года.

Насталъ 1848 годъ: 7 (19) марта провозглашена была во всей Австріи конституція, а 3 (15) мая послдовало освобожденіе крестьянъ отъ крпостной зависимости и провозглашена равноправность и полная свобода для всхъ народностей, населяющихъ имперію. Русскіе, почувствовавъ себя освобожденными отъ долголтняго рабства, стали сбираться съ силами и напрягать ихъ, чтобы не остаться позади другихъ народностей и занять свое мсто.

Съ 1848 года стала выходить въ Львов первая червонно-русская политическая газета ‘Зоря Галицка’, взявшая на себя защиту правъ русскаго народа. Тогда же были устроены въ Львов: политическій клубъ (Русская Рада), для посредничества между народомъ и правительствомъ, и литературное общество (Галицко-Русская Матица), а также учреждены: каедра русскаго языка и литературы въ Львовскомъ университет и введено преподаваніе русскаго языка во всхъ гимназіяхъ восточной Галичины. Закипла небывалая дятельность, возникли новыя надежны. Каждый годъ стало выходить больше сочиненій, чмъ до того времени было издано въ продолженіе цлаго вка. До 1848 года русскіе довольствовались введеніемъ русскаго языка въ народныя школы и употребленіемъ его въ популярныхъ сочиненіяхъ и беллетристик, такъ-какъ сами даже русскіе патріоты считали родное нарчіе пригоднымъ только какъ средство для преподаванія простому народу первоначальныхъ свдній, но посл провозглашенія равноправности стали для него требовать всхъ правъ развитаго языка — введенія его въ школахъ, въ судопроизводств и въ общественной жизни. Конечно, русскіе не чувствовали въ себ достаточныхъ для этого силъ, но они расчитывали на поддержку правительства, разсуждая такъ: если поляки и мадьяры соединятся въ рьяной оппозиціи противъ правительства, то немногочисленные нмцы въ Галичин и Угріи, не будучи въ силахъ одолть ихъ, будутъ всегда нуждаться въ пособіи преданой правительству національности, слдовательно, они должны поддерживать русскихъ, если только русскіе съ своей стороны будутъ держать сторону правительства. И точно, до подавленія угорской революціи русской, правительство поддерживало русскихъ галичанъ. Когда въ 1849 году поляки потребовали немедленнаго введенія польскаго языка въ школахъ, вмсто русскаго, и въ администраціи, вмсто нмецкаго, то нмцы не преминули признать, что русскій языкъ долженъ получить т же самыя права, какъ польскій, но въ Вн министры ршили иначе: ‘такъ какъ русскій языкъ еще не вполн развитъ (?) и русскіе не имютъ возможности занять вс должности, то пусть останется нмецкій языкъ, пока русскіе не составятъ учебниковъ и не подготовятъ людей способныхъ занять мста учителей и чиновниковъ.’ Такимъ образомъ нмцы застраховали себ свои мста и заградили къ нимъ дорогу русскимъ. Между-тмъ русскіе галичане, застигнутые 1848 годомъ безъ подготовки въ своемъ язык, полуграмотные, начали писать по-русски какъ попало, питаясь надеждой, что современенъ естественнымъ ходомъ выработается правильный письменный языкъ.

Передовые люди видли, что галицко-русская письменность должна слиться съ русскою, но немногіе дерзали выступить явно съ этимъ мнніемъ, боясь потерять довріе и поддержку правительства. Графъ Стадіонъ еще въ 1848 году сказалъ: ‘если галицко-русскій языкъ и россійскій одинъ и тотъ же, то мн лучше поддерживать поляковъ.’ Со времени назначенія графа Голуховскаго намстникомъ во Львов, поляки тмъ усердне начали противудйствовать русскому длу. Уже въ 1849 году правительство противупоставило народному органу ‘Зар’ свою газету, которая сначала издавалась во Львов, а съ 1850 года стала печататься въ Вн кирилловскимъ шрифтомъ. Стснительныя мры правительства принудили русскихъ въ 1854 году закрыть русскій клубъ въ Львов и превратить ‘Галицкую Зарю’ изъ политической газеты въ литературный журналъ. Расчоты галичанъ, что поляки никогда не перестанутъ волновать Австрію, которая, не будучи въ состояніи одна подавить ихъ революціонныя вспышки, всегда будетъ нуждаться въ русскихъ галичанахъ, оказались неосновательными. Когда князь Шварценбергъ удивилъ міръ австрійской неблагодарностью и поляки стали на сторону Австріи противъ

Россіи, то австрійскій патріотизмъ русскихъ галичанъ не могъ подавить внутренняго чувства и племенного сродства — и австрійцы убдились, что, въ случа столкновенія съ Россіей, нельзя будетъ сдлать изъ русскихъ галичанъ покорное орудіе австрійской политики. Съ-тхъ-поръ правительство начало еще сильне угнетать и оскорблять русскихъ — и безпрестанными обидами довело ихъ до полнаго отреченія отъ солидарности съ Австріей). Это выразилъ одинъ изъ передовыхъ галичанъ въ 1866 году (посл сраженія подъ Садовой), выступивъ въ ‘Слов’ съ положеніемъ, что русскіе галичане и малоруссы одинъ и тотъ же народъ съ великороссіянами, что они составляютъ одну національность по происхожденію, по исторіи, по вр, по языку и литератур, и никто не прекословилъ и не возражалъ ему, кром заклятыхъ украйнофиловъ и поляковъ.

Впрочемъ, начало двухъ русскихъ народностей еще до-сихъ-поръ смущаетъ умы галицкихъ украйнофиловъ, которые, поддерживаемые поляками, сдлались политической партіей, враждебной Россіи. Еще въ 1848 году польская партія пыталась создать особый польско-русскій органъ и начала издавать ‘Ruskij Dnewnik’, но, потерпвъ полное фіаско, разсялась, а прельщонный ею редакторъ, И. Вагилевичъ, предавшійся полякамъ, перешолъ въ протестантство, въ которомъ и умеръ. Посл того украйнофилы заявляли свою жизнь отъ времени до времени, среди игры политическихъ партій, изданіями, каковы: ‘Вечерницы’ (1862—1863), ‘Мета’ (1864—1865), ‘Нива’ (1865), ‘Русь’ (1866) и, наконецъ, ‘Основа’ (1871). Нмцы и поляки на перерывъ стараются разными подложными теоріями затемнить здравый смыслъ народа въ его понятіяхъ объ единств его съ Великою Русью въ исторіи, язык и литератур, заманивая неопытныхъ въ сти малорусскаго, украинскаго и польско-русскаго партикуляризма. Еще въ недавнее время въ воображеніи издателей ‘Меты’ мерещилась утопія самостоятельной Хохландіи и малорусской литературы. Есть, впрочемъ, люди, которые служатъ и нашимъ и вашимъ. Ксенофонтъ Климковичъ, бывшій издатель ‘Меты’ и сотрудникъ органа Голуховскаго ‘Русь’, отрекся-было въ 1867 году отъ украйнофильства и въ ‘Славянской Зар’ ревностно защищалъ русскіе принципы, а теперь опять предался извстному въ Галиціи дятелю Лавровскому и издаетъ полонофильскую ‘Основу’. Люди предавшіеся врагамъ Руси, морочимые нмцами и поляками, морочатъ самихъ себя и другихъ, а народу и наук не въ состояніи, разумется, принести никакой пользы.

Разсудительные люди изъ галичанъ признаютъ одну русскую народность и одну русскую литературу. Изъ этой среды вышли лучшія сочиненія и изданія галицко-русской письменности, какъ-то: А. Петрушевича: ‘Историческія изслдованія’, напечатанныя въ ‘Галицкомъ Историческомъ Сборник’ (1854—1860) и въ ‘Науковомъ Сборник’ (1865—1869), Д. Зубрицкаго: ‘Исторія Галицко-Русскаго Княжества’ (1852—1854) и его же ‘Анонимъ Гнезненскій и Іоаннъ Длугошъ’ (1855), Б. Ддицкаго: статьи и стихи въ ‘Галицкой Зар’ (1852—1855) и въ ‘Отечественномъ Сборник’ (1856—1857), его же ‘Конюшій’, повсть въ стихахъ (1853) и ‘Буй-Туръ Всеволодъ’, поэма, (1860), ‘Семейная Библіотека’, журналъ, изд. Шеховичемъ (1855—1856), ‘Русская Анологія или выборъ лучшихъ поэзій’ (1854), ‘Поэзіи Николая Устіановича’ (1860), ‘Поэзія Іоанна Гушалевича'(1861), его же ‘Цвты надднстрянской Левады’ (1853) и мелодраммы: ‘Погоряне’ и ‘Сельскіе пленипотенты’ (1870), ‘Поэзіи Іосифа Федьковича’ (1862), ‘Повсти и псни Ивана Наумовича’ (1861), ‘Гостина на Украин’, поэма Николая Лесквича (1862) и его же ‘Спвакъ изъ Полсья’ (1861) и прочее. По части исторіи слдуетъ указать на ‘Исторію Галицко-Владимірской Руси по 1453 годъ’ (Львовъ, 1863) и ‘Изслдованія на пол отечественной исторіи и географіи’ (1869) Исидора Шараньевича. Въ новйшее время защиту единства русскаго языка вела газета ‘Слово’, но всего успшне ратоборствовалъ въ этомъ направленіи Осипъ Николаевичъ Ливчакъ въ своемъ юмористическомъ изданіи ‘Страхопудъ’, съ прибавленіемъ ‘Золотой Грамоты’, и въ своемъ журнал ‘Славянская Заря’, издававшемся въ Вн въ 1867 и 1868 годахъ. Сюда принадлежатъ также изданія дятелей Угорской Руси: Александра Духновича, Іоанна Раковскаго и другихъ. Угорская Русь не соблазнялась ни партикуляризмомъ мстнаго нарчія, ни украйнофильствомъ, ни кулишовкой, а старалась употреблять чистый русскій языкъ. Назовемъ важнйшія изданія угорскихъ русскихъ, это: ‘Поздравленіе Русиновъ’, альманахъ на годы 1851 и 1852, ‘Церковная Газета’, изд. I. Раковскимъ (1856—1857), ‘Учитель’ (1867), ‘Свтъ’, литературная газета (1867—1871), русскія грамматики А. Духновича (1852), Кирилла Сабова (1865) и другихъ.

Наконецъ, есть въ Галичин партія строго правительственная, партія лицъ по служебной зависимости или но убжденію — пытавшаяся образовать что-то среднее между простонароднымъ галицко-русскимъ нарчіемъ и письменнымъ русскимъ языкомъ. Это направленіе поддерживали австрійскіе чиновники Григорій Шашкевичъ и Юлій Выслободскій. Эти господа, по внушенію правительства, приняли письменный языкъ галицкій, такъ-сказать, подъ свой контроль, наблюдая, чтобы формы языка не выступали изъ круга провинціальнаго говора и чтобы по возможности различались даже правописаніемъ отъ общерусскаго языка. Они слдили за Зубрицкимъ, Духновичемъ, Ддицкимъ, Ваковскимъ и другими и простерли свое усердіе до того, что въ 1859 году графъ Голуховскій, съ докторами Евсевіемъ Черкасскимъ и Іосифомъ Иречкомъ, покусились было уничтожить кирилловскія буквы и замнить ихъ латинскими. Правда, намренье это не устояло противъ единогласнаго протеста всего русскаго народа, но, тмъ не мене, оно произвело большое смущеніе въ обществ и опять затормозило правильный ходъ развитія литературы. Посл тяжолыхъ ударовъ и разочарованій, русскіе убдились, что имъ нельзя полагаться ни на Австрію, ни на поляковъ, что для нихъ нтъ спасенія ни въ австрійской федераціи, ни въ польской уніи. Только немногіе честолюбцы, какъ Лавровскій, примкнули къ украйнофиламъ, вс прочіе стоятъ за единство русскаго языка и русской литературы.

При такомъ хаотическомъ волненіи всякихъ элементовъ не удивительно, что плоды этой молодой литературы недоспваютъ, что въ псняхъ галицкихъ поэтовъ часто слышатся фальшивые тоны, что вообще галицкіе писателя мало производительны, и направленіе ихъ нердко сбивчивое, колеблющееся, зависящее отъ политическаго настроенія и разныхъ случайныхъ обстоятельствъ. Но во всякомъ случа должно сказать, что въ настоящее время русская народность въ Галичин проявляетъ нкоторую умственную и литературную жизнь, а не такъ давно и этого не было.

Я. Головацкій.

ЧЕРВОННОРУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА.

Читайте также: