Черточка, проведенная мелом, Теккерей Уильям Мейкпис, Год: 1861 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 12 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

СОБРАНІЕ СОЧИНЕНІЙ
В. ТЕККЕРЕЯ

ТОМЪ ОДИННАДЦАТЫЙ.

3АМУЖНІЯ ДАМЫ.

Изъ мемуаровъ Д. Фицъ-Будля.

САТИРИЧЕСКІЕ ОЧЕРКИ

ИЗБРАННЫЕ ЭТЮДЫ

С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
Типографія бр. Пантелеевыхъ. Верейская, No 16
1895.

Черточка, проведенная мломъ.

На дверяхъ дома одного изъ моихъ пріятелей, всего лишь на нсколько дюймовъ выше ручки, кому-то вздумалось провести поперекъ косяка черточку мломъ. Это, должно быть, была выходка какого-нибудь шалуна-мальчишки и если я обратилъ на нее вниманіе, то потому лишь, что она остается невытертой ровнехонько уже дв недли, хотя служанка, на обязанности которой лежитъ содержаніе параднаго подъзда въ чистот и опрятности, давнимъ давно должна была бы уже ее уничтожить. У меня имлось, впрочемъ, и другое основаніе замтить означенную черту. Дло въ томъ, что упомянутый мой пріятель былъ никто иной, какъ я самъ лично. Припоминаю себ, что въ бытность мою въ школ, у одного изъ маленькихъ мальчиковъ, безъ сомннія, не обращавшаго особеннаго вниманія на свою наружность, красовалась на лиц въ теченіе трехъ недль чернильная клякса. Помню, что я самъ лично считалъ ее тогда весьма предосудительной. При такихъ обстоятельствахъ, повидимому, я имю въ данномъ случа законное право замтить мловое пятно на лиц моего дома. На чьей именно обязанности мыть это лицо? Не будетъ-ли умстно мн самому, взявъ щеточку и немножко горячей воды, смыть его, во избжаніе всякихъ непріятностей и недоразумній.

Допустимъ, что я учинилъ бы это и въ самомъ дл, но если я разъ взялъ на себя трудъ смыть мловое пятно, отчего же не сдлать еще и дальнйшаго шага? Я могъ бы, вдь, вставать ежедневно въ шесть часовъ утра и мыть самъ парадное крыльцо. Очень можетъ быть, что раннее вставанье и гимнастика оказались бы для меня очень полезными. Служанка имла бы тогда, въ свою очередь, возможность полежать подольше въ постели, особенно если бы могла выкушать въ постели чашечку чая и прочесть утреннюю газету. Разумется, что тогда лакей ома счелъ бы себя вправ ожидать, что ему будетъ оказано надлежащее содйствіе въ чистк ножей и сапогъ. Кухарк понадобилась бы помощница, а для горничной потребовалась бы подкамеристка, чтобы вынимать у нея изъ волосъ папильотки и приготовлять ей ванну. Такимъ образомъ пришлось бы обзавестись прислугою для прислуги, а эта прислуга второго порядка, въ свою очередь, нуждалась бы въ рабахъ третьяго порядка. Въ результат получилось бы нчто въ род королевскаго придворнаго штата. Король приказываетъ дежурному при его особ старшему лорду пожелать, чтобы второй лордъ поручилъ господину церемоніймейстеру потребовать, дабы дворцовый пажъ далъ старшему камеръ-лакею нижеслдующее порученіе: ‘Пусть младшій камеръ-лакей попроситъ капитана-гардеробмейстера доложить, черезъ посредство камеръ-фрейлины, статсъ-дам, завдывающей кладовою, чтобы прислали его величеству нсколько кусочковъ сахара, котораго не хватило ему къ кофе’. Весьма вроятно, что, пока велись эти переговоры, королевскій кофе успвалъ порядкомъ простыть. Впрочемъ, вс мы въ маленькихъ нашихъ дворцахъ разыгрываемъ роль царьковъ. Везд, гд имется на лицо нкоторый штатъ прислуги, устанавливается въ немъ извстная іерархія и градація. На кухняхъ и въ лакейскихъ существуютъ тайны, неизвстныя господамъ. Я не намренъ вдаваться въ обсужденіе избитаго вопроса о появляющейся иногда на кухняхъ неоффиціальной челяди: двоюродныхъ братцахъ, пріхавшихъ изъ деревни,— влюбленныхъ полисменахъ, пожарныхъ или даже гвардейцахъ. Замчу только, что во многихъ отношеніяхъ прислуга напоминаетъ собою дтей. И т и другія находятся на положеніи подвластнаго люда,— должны выносить выговоры и упреки, терпть на себ дурное расположеніе духа власть имущихъ, нердко выражающуюся мелочной требовательностію и глупымъ деспотизмомъ, доходящимъ до тиранства. И т и другія, поэтому, интригуютъ, составляютъ заговоры, притворятся и лицемрятъ. ‘Мальчикамъ не прилично дремать на стульяхъ!’ — ‘двочки должны держать себя такъ, чтобы ихъ видли и слышали!’ и т. п. мудрыя стариковскія изрченія, врзавшіяся у насъ въ память въ молодости, словно машинально повторяются нами потомъ, когда мы становимся отцами семействъ. Одинъ изъ воспитателей Итонской школы, преломляя на дняхъ копье за честь ввренныхъ ему питомцевъ, объявилъ, что сами отцы семействъ не имютъ должнаго понятія о необычайной искренности и чистосердечіи, свойственныхъ уже отъ природы благовоспитанному англійскому мальчику. Нтъ-съ, почтеннйшій воспитатель! Вы сильно увлекаетесь, полагая, что отношенія между учителями и ввренными имъ молодыми джентльменами могутъ быть искренними и чистосердечными! Неужели вы думаете, что мальчикъ станетъ откровенничать съ человкомъ, которому предоставлено право драть его розгами?— что онъ не списываетъ у своихъ товарищей,— не поручаетъ имъ сочинять за него стихи,— ршать ариметическія задачи? Разв онъ никогда не позволяетъ себ преступать школьный уставъ и не дозволяетъ себ ни малйшей лжи, хотя бы даже дозволяемой ученической честью? Знаете-ли что, господинъ воспитатель? Если бы я зналъ такого мальчика, я совтовалъ бы моимъ сыновьямъ съ нимъ не связываться! Если бы директоръ училища сталъ меня уврять совершенно серьезно, что во ввренномъ ему заведеніи имется нсколько сотъ такихъ мальчиковъ, я счелъ бы долгомъ усомниться въ его правоспособности и заявилъ бы объ этомъ во всеобщее свдніе. ‘Кто тутъ шумлъ?!’ — ‘Не знаю, сударь!’ — отвчаетъ мальчикъ, какъ нельзя лучше зная, что шумлъ ближайшій его сосдъ.— ‘Кто лазалъ черезъ заборъ?!’ — ‘Не знаю, сударь!— отвчаетъ отъ природы правдивый юный джентльменъ, хоть собственные его штанишки жестоко изодраны осколками бутылочнаго стекла, которыми предусмотрительное школьное начальство приказываетъ украшать верхушки училищныхъ заборовъ. Такую же самую искренность обнаруживаетъ по отношенію къ своимъ господамъ и прислуга.— ‘Кто сълъ трехъ голубей, оставшихся сегодня утромъ въ паштет отъ завтрака!’ — ‘Ахъ, Господи, сударь! Должно быть ихъ сълъ Джонъ, что отошелъ отъ насъ въ прошломъ мсяц, но, врне, что ихъ изволила скушать канарейка миссъ Мери: она сегодня вылетала изъ клтки и очень любитъ голубей, она наврное ихъ скушала. Да! во всемъ виновата канарейка! Спросите хоть у Лизы!’ Дйствительно, Лиза изъявляетъ полную готовность клятвенно подтвердить тотъ фактъ, что канарейка летала по комнат и скушала трехъ голубей. Понятно, что такія заявленія весьма далеки отъ истины, но все-таки было бы неумстно называть ихъ ложью. Это не ложь, а единственно лишь обязательное голосованіе за свою партію. Людямъ, связаннымъ общностью интересовъ, другъ друга выдавать не слдуетъ. Откровенность была бы при такихъ условіяхъ неблагородной и равносильной фискальству, которое въ наше время не поощрялось между школьными товарищами. Они поэтому обыкновенно и не фискалятъ другъ на друга, между ними устанавливается соглашеніе не знать, кто именно шумлъ,— разбилъ стекло въ окн,—сълъ голубей и т. п. Они никогда не скажутъ, что дворецкій отливаетъ для собственнаго употребленія джинъ и ликеръ изъ бутылокъ, ввренныхъ его надзору, и скоре будутъ утверждать, что означенныя жидкости испарились изъ бутылокъ въ поры стекла, или какъ-нибудь иначе, впрочемъ, допустимъ, что какой-нибудь лакей вздумалъ бы явиться къ вамъ съ доносомъ на буфетчика. Быть можетъ, что вслдствіе этого доноса вы уволили бы буфетчика, но я посовтовалъ бы вамъ прежде всего разсчитать самого доносчика.

Замтьте себ, что если прислуга удовлетворительно исполняетъ свою обязанность, то вы не вправ ожидать отъ нея полной искренности и правдивости. Лакею, горничной или кухарк приходится зачастую лгать, если такъ можно выразиться, по обязанности службы. Они могутъ быть разстроены душевно или тлесно, и все-таки, обязаны не обнаруживать этого передъ вами. Да и что было бы толку, если бы они вздумали откровенничать? Вообразите себ, что вы требуете газету, а вамъ швейцаръ Джемсъ отвтитъ: ‘Я читаю ее теперь самъ и прошу мн не мшать!’ Положимъ также, что вы спросили себ стаканъ поды, а лакей откровенно выскажетъ, что вы человкъ достаточно уже взрослый и здоровый для того, чтобы не безпокоить его изъ-за такихъ пустяковъ. Несомннно, что если бы вы обратились съ подобнымъ предложеніемъ къ лицу равноправному съ вами, то оно отвтило бы вамъ именно такимъ образомъ. Вообще откровенность мыслима лишь тамъ, гд существуетъ равноправность, а потому, достопочтенный воспитатель, не разсказывайте мн объ искренности и чистосердечіи ввренныхъ вамъ питомцевъ, а не то я вынужденъ буду составить не особенно лестное мнніе о вашей собственной искренности или же разсудительности. Боцманъ Томъ можетъ быть честнйшимъ человкомъ и доказалъ это, сохраняя неизмнную врность черноокой своей Сусанн, но неужели вы думаете, что онъ позволялъ себ полную откровенность и задушевную искренность въ бесдахъ съ своимъ командиромъ, адмираломъ Нельсономъ? Ручаюсь, что въ отношеніямъ между Томомъ и адмираломъ было много недомолвокъ, лжи и, если угодно, даже мошенничества. Нчто подобное существуетъ въ каждомъ дом, разсматриваемомъ какъ корабль. Между его капитаномъ и матросами немыслимо сколько-нибудь искреннее, сердечное отношеніе. Слдуетъ заране уже разсчитывать, что нанимаешь за столько-то гиней въ годъ добропорядочныхъ, чистоплотныхъ, благообразныхъ на видъ, сознательныхъ лицемровъ и лицемрокъ, обязанныхъ исполнять т или другія работы. Если бы надлежащаго лицемрія у нихъ не оказалось, пришлось бы немедленно попросить ихъ о выход. При такихъ обстоятельствахъ, если моя прислуга солжетъ иной разъ въ собственныхъ своихъ интересахъ, я лично не считаю себя въ нрав особенно на нее гнваться.

Лтъ десять, двнадцать тому назадъ, моя семья ухала далеко на дачу въ провинцію, меня же лично дла задержали въ столиц. Я жилъ тамъ въ собственной своей квартир съ тремя прислугами, получавшими усиленное жалованье съ условіемъ столоваться на свой счетъ. Я самъ только завтракалъ дома, и потомству, безъ сомннія, интересно будетъ знать, что. мой завтракъ неизмнно состоялъ тогда изъ чая, полуторо-копечной булочки, масла, въ количеств необходимомъ, чтобы приготовить изъ нея бутерброды, а иной разъ также одного куринаго яйца. Прислуга еженедльно подавала мн счетъ ровнехонько въ пятьдесятъ шиллинговъ {Около двадцати пяти рублей.}. Такъ какъ я никогда не обдалъ дома, то каждый мой завтракъ, состоявшій изъ вышеупомянутыхъ утонченныхъ яствъ и напитковъ, обходился, среднимъ числомъ семь шиллинговъ и три пенса. Надо полагать, что стоимость этого завтрака исчислялась слдующимъ порядкомъ:

Четверть фунта чая (примрно) — 1 шил. 3 пен.

Полуторыкопечная булка (примрно) — 1 ‘ — ‘

Фунтъ масла (примрно) — 1 ‘ 3 ‘

Фунгъ колотаго сахара — 1 ‘ — ‘

Свжее яйцо — 2 ‘ 9 ‘

Итого — 7 ‘ 3 ‘

Инымъ способомъ, очевидно, такую сумму составить было бы нельзя.

Мн пришлось захворать при такой діет и если бы не докторъ, котораго распорядился пригласить одинъ изъ хорошихъ моихъ пріятелей, мн, вроятно, не пришлось бы разсказывать вамъ теперь объ этомъ казус. Я прохворалъ около семнадцати днеи и въ теченіе всего этого времени прислуга ухаживала за мной до чрезвычайности внимательно и заботливо. Особенно безукоризненно велъ себя мой камердинеръ Джонъ. Онъ, повидимому, совсмъ не спалъ, и по цлымъ ночамъ не отходилъ отъ моей постели, постоянно выказывая себя веселымъ, благодушнымъ, неутомимымъ, почтительнымъ, однимъ словомъ, наилучшимъ изъ Джоновъ и превосходнйшей изъ сидлокъ. Въ продолженіе семнадцатидневной моей болзни мн случилось два или три раза требовать себ стаканъ сахарной воды. Положимъ поэтому, что я, примрно выпилъ дюжину стакановъ. Боле сильный естественный приростъ могх бы, повидимому, казаться сверхъестественнымъ, вообразите себ, однако, что превосходный, бдительный, веселый преданный Джонъ представилъ мн счетъ на семнадцать фунтовъ сахара, израсходованные якобы за время моей болзни! ‘Вы сударь, изволили тогда частенько пить сахарную воду. Каждый разъ ее требовали!’ — объяснялъ самымъ серьезнымъ тономъ Джонъ, величественно покачивая головой. Ты давно уже покоишься въ могил, почтеннйшій Джонъ, такъ терпливо, благодушно и внимательно ухаживавшій за твоимъ бариномъ, лежавшимъ въ горячк. Гд ты теперь и чмъ занимаешься, бдняга Джонъ? Надюсь, что во всякомъ случа ты не станешь теперь запираться, что хватилъ слегка черезъ край, употребивъ семнадцать фунтовъ сахара на два стакана воды? Подумаешь, какъ чистосердечно, искренно и мужественно лгалъ, бывало, при жизни покойникъ Джонъ! Въ періодъ моего выздоровленія мы съ нимъ жили въ Брайтон. Я помню, что однажды вечеромъ мой камердинеръ что-то пошатывался, странно посмивался и говорилъ слегка заплетающимся языкомъ. Мн надо было принимать хининъ, а Джонъ, вмсто того, чтобы поднести своему паціенту рюмку съ лекарствомъ ко рту, ударилъ его довольно больно таковою по глазу. Докторъ Уилліамсонъ, прописавшій мн хининъ, безъ сомннія, не имлъ въ виду ставить мн съ помощью этого лекарства фонари подъ глазомъ. Укоризненно обративъ подбитое око на камердинера, я осмлился намекнуть, что онъ, должно быть, напился пьянъ. Отвтъ Джона былъ какъ нельзя лучше разсчитанъ на то, чтобы возбудить во мн угрызенія совсти и такимъ образомъ отмстить за мою несправедливость. ‘Я-то, пьянъ!? Господи, спаси и помилуй меня, сударь! Я выпилъ всего лишь одну кружку пива въ первомъ часу, за обдомъ’. Съ этими словами онъ, придерживаясь за стулъ, вышелъ изъ комнаты. Само собою разумется, что существуютъ такіе случаи, въ которыхъ самыя условія обстановки заставляютъ уже лгать. Такъ, напримръ, если Джонъ подвыпилъ, то онъ неизбжно долженъ поклясться всми святыми, что пропустилъ всего лишь за галстухъ полъ кружки пива часовъ шесть тому назадъ. Вс его товарищи по кухн и людской охотно подтвердятъ подъ присягою справедливость его заявленія. Подобнымъ же образомъ, если на корабль провезли контрабандой какую-нибудь Машку или Палашку, никто не позволитъ себ довести объ этомъ до свднія вахтеннаго лейтенанта Если въ дортуар закрытаго учебнаго заведенія ржутся ночью въ карты и выставленный часовой изъ рябцовъ доложитъ, что идетъ воспитатель, свчи мгновенно тухнутъ, карты исчезаютъ подъ подушками и вс ученики тотчасъ же погружаются въ глубочайшій сонъ. ‘У кого же, спрашивается, горла свча въ дортуар?’ — ‘Богъ съ вами, господинъ надзиратель, вамъ, что-нибудь, вроятно, причудилось!’ Вдь эти невинные мальчики не только спятъ, но даже храпятъ. Да-съ, каждый изъ нихъ храпитъ и каждое такое храпніе является ложью, произносимой черезъ носъ! Положимъ, что кто-либо изъ вашихъ или моихъ сыновей оказывается участникомъ въ означенномъ страшномъ преступленіи. Наврядъ-ли наши сердца станутъ изъ-за этого особенно надрываться? Разумется, мы скорчимъ серьезную гримасу, укоризненно покачаемъ головою и постараемся не показать вида, что намъ самимъ продлка нашихъ юнцовъ представляется до чрезвычайности забавной.

Между мною и моими ближними, проживающими въ людской, существуютъ, по истин, странныя и какъ нельзя боле изумительныя отношенія. Мы встрчаемся другъ съ другомъ во всякое время дня, безпрерывно обмниваемся взаимными услугами, обезпечивающими намъ необходимый комфортъ и такимъ образомъ живемъ цлыми годами вмст, совершенно не зная другъ друга. Голосъ, какимъ отвчаетъ мн Джонъ, совершенно не тотъ, которымъ онъ бесдуетъ съ товарищами своими въ людской. Встртивъ свою Аннушку на улиц въ шляпк, я очень можетъ быть даже ее не узнаю. Между тмъ, вс эти люди, рядомъ съ которыми я живу въ теченіе многихъ лта, имютъ собственныя свои заботы, интересы,— имютъ друзей и родственниковъ, задаются своими планами и соображеніями, испытываютъ общечеловческія страсти, томятся желаніями и надеждами, являются дйствующими лицами въ трагедіяхъ, разыгрывающихся тамъ внизу, въ людской, отдленной отъ моего кабинета лишь ковромъ, нсколькими досками и балками. Когда мы купались лтомъ на взморь, наша горничная Елена была до чрезвычайности блдна. Чуть бывало почтальонъ дернетъ за колокольчикъ, она уже бжитъ отворять двери,— поспшно выхватываетъ у него письмо, написанное крупными каракулями, читаетъ его и плачетъ, уткнувшись куда-нибудь въ уголъ. Разв мы, ея господа, могли тогда знать, что сердце бдняжки обливается кровью? Она накрывала на столъ, разглаживала ленты, чистила платья и приносила мн утромъ чашку чая къ завтраку, совершенно такъ, какъ если бы у нея не было собственнаго горя и забота, не позволявшихъ ей ночью сомкнуть глазъ. У одного изъ моихъ пріятелей, жившаго въ меблированныхъ комнатахъ, имлся приходящій лакей Генри. Онъ прислуживалъ однажды за обдомъ, столъ былъ прекрасно сервированъ, шампанское надлежаще заморожено и Генри безукоризненно прислуживалъ всмъ гостямъ. Посл обда онъ подалъ дессертъ съ бордоскимъ, тщательно разлитымъ въ графины, и цлой батареей запасныхъ, не раскупоренныхъ бутылокъ. Тогда только онъ сказалъ: ‘Не будете-ли вы такъ добры, сударь, отпустить меня домой!’ Его, видите-ли, извстили, что домикъ, въ которомъ онъ жилъ съ семьею, загорлся, поэтому, исполнивъ свои обязанности за обдомъ, онъ позволилъ себ обратиться къ барину съ покорнйшею просьбою отпустить его домой посмотрть, что сталось съ дтьми и домашнимъ скарбомъ. Но, вдь, ливрея такого человка является своего рода почетнымъ мундиромъ, пуговицы ея, украшенныя гербами, могутъ считаться равноцнными орденамъ, дающимся за отличіе?

Подъ вліяніемъ своеобразныхъ условій обстановки, намъ со стороны можетъ показаться, будто къ трагизму въ людской всегда примшивается комическая нотка. Сердце Элленъ обливалось кровью изъ-за красавца Джемса съ Веклейскаго сквера, длинныя ноги котораго становятся теперь на колни уже не передъ ней, а передъ другою двушкой, съумвшей вскружить напудренную его голову. Генри готовитъ соусъ къ дикимъ уткамъ своего барина, въ то время какъ пожарныя трубы окачиваютъ его собственное гнздышко и его малышей. Попробуйте поднять этихъ дйствующихъ лицъ всего лишь этажемъ выше, перенеся ихъ изъ кухни и людской — въ первый этажъ и весь комизмъ положенія мигомъ исчезнетъ. Передъ нами будетъ тогда настоящая, заправская трагедія. Элленъ чего добраго умретъ, скандируя свой послдній вздохъ блыми стихами, въ которыхъ будетъ призывать благословеніе Божіе на измнившаго ей вертопраха Джемса. Генри обратится въ героя съ эполетами и при шпорахъ, твердо ршившагося исполнять свой долгъ ad qui sciebat и какія муки его ожидаютъ.

Во всякомъ случа, не подлежитъ сомннію, что въ обоихъ упомянутыхъ мною трагедіяхъ можно подмтить легко оттнокъ юмора. Чмъ же обусловливается, однако, этотъ оттнокъ? Неужели тмъ, что идея о прислуг сама по себ уже почему-то смшна. Въ Англіи можно приписать этотъ комическій оттнокъ великолпнымъ ливреямъ, въ которыя богачи и аристократы наряжаютъ свою прислугу. Мы сами носимъ, напримръ, черные костюмы, а заставляемъ своихъ ближнихъ облачаться въ розовыя, зеленыя или канареечно-желтыя брюки, приказываемъ имъ присыпать волосы мукой, хотя сами уже боле полувка назадъ отбросили эту глупую моду. Нкоторые изъ наиболе знатныхъ англійскихъ баръ украшаютъ своихъ кучеровъ париками съ какихъ-то альбиносовъ и прикалываютъ имъ къ груди громадные букеты цвтовъ. Понятно, что наряженный до такой степени странно человкъ кажется намъ съ непривычки смшнымъ.

Обращаясь затмъ къ женскому персоналу прислуги, отмтимъ прежде всего, что онъ постоянно служилъ и служитъ для барынь неистощимой темой разговора: ‘Представьте себ! Моя Сусанна непремнно должна вырядиться въ шелковое платье, а Лиза надть шляпку съ цвтами, когда идутъ по воскресеньямъ въ церковь! Слыхано-ли гд-нибудь такое безстыдство!’

На самомъ дл бдняжка Сусанна получаетъ грошовое жалованье, кормятъ ее плохо и не даютъ хорошенько выспаться, но за то прилежно отчитываютъ и гоняютъ съ разными порученіями словцо извощичью лошадь по всему городу. Если она мимоходомъ вздумаетъ перекинуться ласковымъ словомъ съ приказчикомъ въ зеленной лавк, сидльцемъ изъ портерной, или же мясникомъ — это вызоветъ цлую бурю негодованія. ‘Не знаю, право, госпожа Тоддльсъ, чмъ это кончится! Вдь это положительно развратъ,— открытый развратъ! а между тмъ эта негодяйка сметъ требовать еще прибавки жалованья! Какъ вы думаете, госпожа Доддльсъ, до чего дойдутъ, наконецъ, наглыя ихъ требованія?’

Не угодно-ли вамъ будетъ, милостивйшая государыня, взглянуть на нижеслдующее объявленіе, вырзанное мною нарочно для васъ изъ сегодняшняго номера ‘Таймсъ’:

‘Госпожа желаетъ пріискать для весьма порядочной молодой женщины мсто старшей кухарки при повар, она состояла уже четыре года кухаркой подъ руководствомъ хорошаго повара и экономки. Мастерица изготовлять всяческія печенія и мороженое. Соглашается поступить не иначе, какъ въ очень хорошее семейство, гд ей будетъ предоставлена возможность усовершенствоваться въ своей спеціальности и, если возможно, пробыть на мст два года. Просятъ обращаться письменно и т. д., и т. д.’

— Ну-съ, госпожа Доддльсъ. что скажете вы на счетъ этого объявленія? Уяснили-ли вы себ всю его злокозненность?— Ну, а вы, госпожа Тоддльсъ? Неужели и вы не усматриваете въ немъ ничего подозрительнаго? ‘Приличная молодая женщина ищетъ мста старшей кухарки при повар, въ очень хорошей семь, гд могла бы пробыть два года’. Потрудитесь, сударыня, принять во вниманіе вс эти условія и разобрать ихъ по пунктамъ:

1) Означенная молодая женщина желаетъ быть старшей кухаркой, отсюда слдуетъ заключить, что вамъ придется обзавестись цлымъ штатомъ кухарокъ, надъ которыми она могла бы командовать.

2) Она желаетъ состоять не иначе, какъ при повар, при чемъ, однако, не выяснено, долженъ-ли этотъ поваръ быть непремнно французомъ и можетъ-ли онъ исповдовать какую-либо религію, кром протестантской?

3) Означенная приличная женщина соглашается поступить единственно только въ очень хорошую семью,— Что именно слдуетъ подразумвать подъ этимъ эпитетомъ? Какова должна быть семья, удовлетворяющая такимъ требованіямъ? Должна-ли она вести свою родословную съ самаго завоеванія Англіи норманнами, или же можетъ принадлежать и къ денежной аристократіи? Иначе сказать, удовлетворится достопочтенная старшая кухарка семьею банкира, или же ей нуженъ, по крайней мр, баронетъ? Какъ жаль, что объявленіе не составлено боле обстоятельнымъ образомъ! Не говоря уже о томъ, что неизвстно, какимъ, именно, рангомъ въ списк англійскихъ пэровъ можетъ числиться очень хорошая семья, не выяснено также, какого она должна быть вроисповданія,— дозволительно-ли ей имть въ своей сред холостыхъ сыновей и вправ-ли эти сыновья заработывать себ деньги какой-либо профессіей? Не упомянуто также о максимальномъ числ дочерей и о томъ, могутъ-ли означенныя барышни заниматься музыкой? Жаль также, что не опредлено въ точности, сколько званыхъ обдовъ должна давать очень хорошая семья въ недлю? Ихъ, вроятно, должно быть не слишкомъ много, такъ какъ это было бы утомительно для старшей кухарки, но въ тоже время и не слишкомъ мало, такъ какъ она должна имть надлежащую практику (NB. Лица госпожъ Тоддльсъ и Доддльсъ вытягиваются и принимаютъ изумленное выраженіе).

4) Старшая кухарка желаетъ остаться на мст два года и усовершенствоваться подъ руководствомъ повара, а затмъ, выудивъ изъ подъ его колпака все для себя нужное, намревается бросить мсто, о чемъ и предупреждаетъ заране.

Не прикажите-ли, милостивйшія государыни, безотлагательно послать извощичій кабріолетъ за этой особой? Впрочемъ, зачмъ же посылать кабріолетъ: барыня, напечатавшая означенное объявленіе въ газет, безъ сомннія, отправитъ къ вамъ старшую кухарку въ собственной своей карет, на пар лошадей, съ старшимъ кучеромъ на козлахъ и съ лакеемъ на запяткахъ. Вы сами видите, какъ она заботится объ этой особ,— условливается обо всемъ, не исключая и срока службы, по минованіи котораго, надо полагать, пришлетъ опять таки за старшей кухаркой карету, чтобы увести ее отъ васъ въ свой собственный сіятельный домъ.

Если дло дойдетъ до этого, то клянусь честью, милостивйшія государыни, госпожи Тоддльсъ и Доддльсъ, что я самъ предпочту подняться наверхъ, взять себ оттуда лохань и губку, затмъ спуститься въ кухню за горячей водой и отправиться на парадное крыльцо, чтобы собственноручно смыть черточку, проведенную мломъ, на моихъ дверяхъ.

Теперь она благополучно стерта. На этомъ я и закончу свой разсказъ

Черточка, проведенная мломъ.

Читайте также: