Черноземная сила.
Черноземная сила.
——
А. Смоленскій.
‘Ялтинский голос’, No 663, вт. 21.1.20 г., с.2
Черноземная сила, Беляев Александр Романович, Год: 1920
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Русь крестьянская — царство тысячелтняго сна. Какъ сказочный Поток богатырь, просыпался иногда крестьянин, махал без толку спросонок руками и вновь засыпал на долгіе годы. Разбойный посвист Стеньки Разина разбудил когда то мужика. Пошумли, попировали и ‘на отвал пошли’. Емелька Пугач встряхнул сонную крпостную Русь на недолгій срок. И опять сон с небольшими перерывами, вплоть до вка электричества и радія. В этом вк дважды пробуждался крестьянин.
Но вс эти пробужденія имли особый характер: пробуждалось чувство гнва, чувство мести, пробуждался инстинкт собственнической жадности. Но ни разу,— вплоть до наших дней,— не пробудилось народное сознаніе. До сих пор крестьянин не мог осознать ни собственнаго значенія, ни силы своей, ни отношенія своего к государству. Больше того. Мужик до сих пор не сознавал ясно самого понятія государства. Знал он про благо царя, знал он, что государство наше россійское, а вра крестьянская. Но на себ он ощущая эго государство только, когда отбывая воинскую повинность, да имл дло с становыми и урядниками насчет недоимок. Образ государства сливался у него с образом сельских представителей государственной власти, а их назды на деревню почти всегда не были пріятны. Немудрено, что государство представлялось крестьянину таким же неизбжным злом, как барщина. Государство слишком много брало и слишком мало давало деревн. И это то и создало своеобразный деревенскій, толстовскій, если угодно, ‘анархизм’. У деревни вками вырабатывалось чувство пассивнаго сопротивленія против вмшательства государства в ея жизнь. В старину, когда государство уж слишком отягчало деревню, крестьяне бросали свои углы и уходили. Уходили на Дон, в Сибирь, в скиты, лса и горы. Но большинство терпло и вс свои силы направляло только на одно: как можно меньше имть дла с государством, о городом, со всяким начальством. Этим и объясняется та постоянная настороженность, граничащая с недружелюбіем, которую проявляет крестьянин не только к административному начальству, но и представителям земства ‘Как бы чего не было’… Эта мысль не покидает недоврчивую к начальству душу крестьянина.
В общем, создалась у русскаго крестьянина та психологія, которую совершенно врно опредлил в недавней парламентской рчи Ллойд-Джордж: ‘Крестьяне хотят только одного: чтобы их оставили в поко’. В своей вками выработанной замкнутости, они не желают выходить из узких предлов своего сельскаго прозябанія. Их горизонты не идут дале сосдняго помщичьяго лужка. Когда идет дло об этом лужк, крестьянское море волнуется, а иногда и вся Россія горит в огн крестьянских возстаній. Но разложите эту ‘всю Россію’ по подворным владніям и окажется, что там, гд Иван, Петр, Андрей успли прирзать помщичьей земли,—там и революціи конец. Там снова ‘тишь’, снова одно желаніе: чтобы их оставили в поко.
Ленин очень врно опредлил, еще задолго до революціи, что использовать революціонность крестьянина можно только до той поры, пока он не дорвется до земли. Как только крестьянин получит землю, из революціонера он превратятся в консервативнйшее существо,— каким он и есть по существу. И тогда не только нельзя будет расчитывать на поддержку крестьянина в проведеніи революціионных преобразованій, но скоре придется встртить в нем врага на пути этих преобразованій.
Предсказанія Ленина осуществляются в значительной степени. О помощи деревни в Совтской Россіи уже не думают. И если деревня не смела еще большевизм, то его спасает все тот же вковой деревенскій сон, все то же исконное деревенское ‘невмшательство’.
Нужны исключительныя причины, чтобы произвести этот своего рода геологическій сдвиг в народной психологіи: побудить деревню не только на слпой стихійный протест, но и на сознательное проведеніе своей воли.
Процесс этот, по его неизмримой значительности, по истин, мог бы быть назван политическим рожденіем русскаго крестьянства. И если бы большевизм, со всм, что он принес Россіи, оказался невольно причиной этого психологическаго переворота, можно было бы сказать, что и на этот раз великое зло может порождать великое добро.
Есть признаки, указывающіе, что мы приближаемся к великому политическому пробужденію русскаго крестьянства. Да и то сказать: уж если эти громы не пробудят крестьянство, то его не пробудит ничто. Главная масса крестьянства давно уже ‘отвалила’ от государственнаго дла и ршила было придерживаться излюбленной своей позиціи невмшательства. Но на этот раз оказывается трудно мужику сидть в ‘хат с краю’. Эта позиція приносит вред не только Россіи, как государственному цлому, но и самому крестьянину. Два года без перерыва гражданская война, как молотом по наковальн, бьет по деревн. В особенности там, гд происходят военныя дйствія. Крестьянин долго крпился, долго отсиживался в крпости своего индифферентизма, долго уповал на ‘авось, все обойдется’. А гражданская война, все молотила и молотила, без отдыху и сроку, по его крпкому лбу. Не помогло и пассивное сопротивленіе. Крестьяне бжали в спасительные лса, принудительно мобилизованные превращались в цлыя арміи ‘зеленых’, ‘голубых’. А конца смуты все еще не видать. Были и есть и отдльныя возстанія, но все это было, так сказать, больше рефлекторнаго, чм сознательнаго характера. Так сонный отмахивается от насдающих мух. И только в самые послдніе дни появились извстія о том, что противобольшевистскія крестьянскія возстанія не только увеличиваются в числ, но и принимают боле организованный характер.
Для обсужденія вопросов обороны Новороссіи был созван даже особый създ крестьян, рабочих и колонистов. Выступившій на этом създ начальник оперативнаго отдленія штаба войск Новороссіи полковн. Коновалов заявил ‘В настоящее время в самом народ наблюдается переход на путь вооруженной борьбы с большевиками’. У нас имются свднія, что на всем правом берегу Днпра от Пинских болот до наших передовых линій идет сплошная организація крестьянства против большевнков. Если бы это случилось раньше, большевизм был бы сломлен.
Отчего же этого не случилось раньше? Виноват вковой сон деревни,— но были и другія причины. Послушаем, что говорили на създ сами крестьяне. Голос их тм боле авторитетен, что, по словам выступавшаго на създ проф. Одинца, это ‘подлинный, настоящій крестьянскій създ. Встает черноземная сила’… И вот, что говорила она. Ряд представителей волостей говорит о ‘помщиках, политика которых губит дло Добрарміи’. Волостной старшина Хмлев предлагает даже вынести резолюцію об упраздненіи помщичьяго землевладнія.
Но тут все еще старые мотивы, хотя и весьма важные для уясненія положенія. А вот нчто новое и глубоко интересное. Одни из волостных представителей сказал:
— ‘Если мы хотим имть родину, мы должны ее сами создать. А там мы посадим то правительство, которое будет заботиться о наших интересахъ.
Впервые быть может за всю тысячелтнюю исторію крестьянство заговорило государственным языком.
Наконец, оно сознало, что государственное строительство должно быть его длом, что на нем лежит великая обязанность, и вмст с тм ему при надлежит великое право принять участіе в возведеніи новаго государственнаго зданія.