А. Конанъ-Дойль
А. Конанъ-Дойль
Человкъ съ часами.
Человкъ съ часами.
Человек с часами, Дойль Артур Конан, Год: 1898
Время на прочтение: 18 минут(ы)
Художественная Библіотека
А. Конанъ-Дойль. Черный докторъ
Перев. М. Н. Дубровиной подъ ред. I. Ясинскаго
Еще многимъ памятно, вроятно, загадочное происшествіе, подробное описаніе котораго, подъ именемъ ‘Тайны Рутби’, наполняло многіе столбцы ежедневной прессы весной 1892 г. Въ этомъ происшествіи было столько таинственнаго и трагическаго, что оно до крайности возбудило вниманіе общества. Интересъ, однако, постепенно ослаблъ, когда посл нсколькихъ недль безплодныхъ разслдованій тайна оказалась совршенно необъяснимой и была записана въ число другихъ подобныхъ-же таинственныхъ неразгаданныхъ преступленій. Но недавнія свднія (достоврность которыхъ, повидимому, несомннна) бросаютъ новый, яркій свтъ на это дло. Однако, прежде чмъ приступить къ изложенію этихъ свдній, не лишнее будетъ напомнить читателямъ обстоятельства самого дла. Он заключаются въ слдующемъ:
Въ пять часовъ пополудни 18 марта 1892 г. отъ станціи Инстонъ отошелъ поздъ, направлявшійся въ Манчестеръ. Былъ дождливый, ненастный день и къ вечеру погода стала еще хуже, такъ что хали только люди, принужденные къ этому крайней необходимостью. Пятичасовой поздъ, однако, самый удобный для Манчестерскихъ дловыхъ людей, потому что онъ проходитъ весь путь въ четыре часа двадцать минутъ и длаетъ только три остановки. Поэтому, не смотря на дождливую погоду, поздъ, о которомъ я говорю, былъ достаточно наполненъ пассажирами. Кондукторъ былъ старый, опытный человкъ, имвшій за собой двадцать два года безупречной службы на желзной дорог. Звали его Джонъ Пальмеръ.
Станціонные часы уже указывали пять и кондукторъ готовъ былъ дать обычный сигналъ матинисту, когда онъ замтилъ двухъ запоздавтихъ пассажировъ, бжавшихъ черезъ платформу. Одинъ изъ нихъ былъ очень высокій мужчина въ длинномъ черномъ пальто съ мховымъ воротникомъ. Какъ я уже сказалъ, погода была ненастная, и высокій господинъ поднялъ мховой воротникъ своего пальто въ защиту отъ сильнаго мартовскаго втра. Съ виду ему было, насколько усплъ замтить кондукторъ, отъ пятидесяти до шестидесяти лтъ, и онъ сохранялъ еще много юношеской силы и подвижности. Въ одной рук онъ несъ коричневый, кожаный чемоданъ. Его спутницей была лэди, высокая, стройная, она шла такимъ скорымъ шагомъ, что опередила своего кавалера, на ней былъ длинный плащъ песочнаго цвта, маленькая черная шляпка и темный вуаль, почти совершенно скрывавшій лицо. Эта пара всего скоре могла быть отцомъ и дочерью. Они быстро шли мимо вагоновъ, бросая взглядъ на окна, пока, наконецъ кондукторъ, Джонъ Пальмеръ, не остановилъ ихъ.
— Поторопитесь сэръ, поздъ отходитъ,— сказалъ онъ.
— Первый классъ! — отвтилъ пассажиръ.
Кондукторъ открылъ дверь ближайшаго вагона. Тамъ сидлъ маленькій господинъ, курившій сигару. Его вншность запечатллась въ памяти кондуктора, такъ что потомъ онъ могъ описать его, и сказалъ, что узналъ-бы его при встрч. Это былъ человкъ лтъ тридцати пяти, живой, проворный, съ длиннымъ, острымъ носомъ, загорлымъ лицомъ и коротко подстриженной черной бородой. Когда дверь вагона отворилась, онъ поднялъ глаза.
Высокій господинъ въ нершимости остановился на ступеньк вагона.
— Это вагонъ для курящихъ. Лэди не выносить табачнаго дыма,— сказалъ онъ кондуктору.
— Хорошо, сэръ, вотъ вагонъ для некурящихъ,— отвтилъ Джонъ Пальмеръ, захлопнувъ дверь перваго вагона и открывая слдующій пустой вагонъ, куда и втолкнулъ высокаго пассажира съ его дамой. Въ ту-же минуту онъ далъ свистокъ и поздъ началъ двигаться. Пасоажиръ, курившій сигару, былъ у окна и что-то сказалъ кондуктору, но слова потерялись среди стука и шума уходящаго позда, и Джонъ Пальмеръ вошелъ въ кондукторскій вагонъ и забылъ объ этомъ маленькомъ приключеніи.
Черезъ двнадцать минутъ по выход изъ станціи поздъ прибылъ въ Уилльсденъ, гд была остановка на дв минуты. Проврка билетовъ показала, что число пассажировъ не прибавилось и не убавилось во время этой остановки и на платформ не было видно ни одного пассажира. Въ четырнадцать минутъ шестого поздъ снова двинулся въ путь и въ половин седьмого прибылъ на станцію Ругби.
Здсь вниманіе станціонныхъ служащихъ обратилъ на себя тотъ фактъ, что дверь одного вагона перваго класса была открыта. Осмотръ этого вагона, а также сосдняго, обнаружилъ слдующее.
Вагонъ для курящихъ, гд сидлъ небольшого роста, загорлый съ черной бородой господинъ, былъ пустъ, и, кром окурка сигары, не оставалось ни малйшихъ слдовъ нассажира, недавно заниуавшаго здсь мсто. Въ слдующемъ вагон, открытая дверь котораго привлекала вниманіе, также не было ни признака двухъ пассажировъ — высокаго господина въ пальто съ мховымъ воротникомъ и высокой лэди, сопровождавшей его. Вс три пассажира исчезли. Въ то же время на полу вагона, въ которомъ халъ высокій пассажиръ съ дамой, былъ найденъ лежащимъ молодой человкъ, изящно одтый, красивой наружноети. Онъ былъ мертвъ. Его голова была прострлена, и смерть, вроятно, послдовала мгновенно. Никто не видлъ, чтобы этотъ молодой человкъ входилъ въ вагонъ, не было найдено желзнодорожнаго билета въ его карман, на его бль не имлось мтокъ, и не было при немъ ни бумагъ, ни писемъ, ни багажа, по которому можно было-бы установить его личность. Кто онъ былъ, откуда онъ явился и какимъ образомъ произошла его трагическая смерть, все это представляло такую-же тайну, какъ и непонятное исчезновеніе трехъ пассажировъ, которые всего полтора часа назадъ заняли мста въ этихъ двухъ вагонахъ. Я сказалъ. что при немъ не было никакого багажа, который могъ-бы помочь установить его личность, но при немъ было кое-что, возбудившее много толковъ и комментарій среди публики. Въ его карманахъ было найдено цлыхъ шесть штукъ цнныхъ золотыхъ часовъ, изъ нихъ пять лежали въ разныхъ карманахъ, а шестые маленькіе часики были вдланы въ кожанный браслетъ и надты на лвую руку. Первое и самое простое объясненіе, пришедшее каждому на умъ,— что молодой человкъ карманщикъ, и что часы были украдены,— опровергалось тмъ, что вс часы были американскаго издлія, и такого типа, который рдокъ въ Англіи. Трое изъ нихъ носили клеймо Речестерской часовой фабрики, одни имли клеймо Мэсона, одни были безъ всякаго клейма, и наконецъ, шестые маленькіе часики, прекрасной работы и осыпанные драгоцнными камнями, были съ клеймомъ Тиффоши, изъ Нью-Іорка. Кром часовъ, въ его карманахъ оказалось еще слдующее: ножъ съ ручкой изъ слоновой кости и штопоромъ фабрики Роджерса въ Шеффильд, крошечное круглое зеркальце, одинъ дюймъ въ діаметр, записка для новаго пропуска въ театръ ‘Лицеумъ’, серебряная спичечница, наполненная спичками, коричневый, кожаный портсигаръ съ двумя сигарами и денегъ два фунта четырнадцать шиллинговъ. Все это ясно доказывало, что, каковы-бы ни были причины его смерти,— воровство не было въ ихъ числ. Какъ уже упоминалось, на бль молодого человка, совершенно новомъ, не было никакихъ мтокъ, и не было клейма портного на его плать. По вншности убитый былъ очень молодъ, съ юножески свжими щеками и тонкими чертами лица. На одномъ изъ переднихъ зубовъ была замтна золотая пломба.
Немедленно была сдлана проврка всхъ билетовъ и сосчитано количество всхъ пассажировъ. Въ результат оказалось, что недостаетъ только трехъ билетовъ, принадлежащихъ тремъ исчезнувшимъ пассажирамъ. Былъ отправленъ экспрессъ, но уже съ другимъ кондукторомъ, а Джонъ Пальмеръ былъ оставленъ, какъ свидтель въ Ругби. Затмъ, по прибытіи полицейскаго инспектора м-ра Вена и полицейскаго сыщика м-ра Гендерсона, было приступлено къ слдствію. Что въ данномъ случа совершено престушіеніе — было несомннно. Выстрлъ, повидимому, былъ направленъ не въ упоръ, такъ какъ платье не было опалено. Никакого оружія не было найдено въ вагон, и не оказалось также коричневаго, кожанаго чемодана, который несъ въ рук высокій господинъ. Зонтикъ молодой лэди стоялъ въ углу вагона, но другихъ слдовъ отъ пассажировъ нигд не замчалось. Независимо отъ преступленій, вопросъ о томъ, какъ и для чего три пассажира (и въ числ ихъ лэди) могли незамтно выйти изъ вагона, а четвертый, убитый пассажиръ также незамтно войти въ вагонъ — этотъ вопросъ до крайности интересовалъ публику и далъ поводъ къ самымъ различнымъ предположеніямъ на столбцахъ лондонскихъ газетъ.
Кондукторъ, Джонъ Пальмеръ, во время допроса далъ показаніе, проливающее нкоторый свтъ на дло. Согласно его показанію, между Трингомъ и Чеддингтономъ, по случаю ремонта линіи, поздъ замедлилъ ходъ въ значительной степени. Въ этомъ мст было возможно для мужчины и даже для женщины, при извбсгной ловкости, безопасно выпрыгнуть изъ вагона, такъ какъ поздъ шелъ со скоростью не боле восьми или десяти миль въ часъ. Правда, рабочіе должны были-бы замтить выходъ пассажировъ, но работа производилась на противоположной сторон линіи, а не на той, гд была найдена открытой дверь вагона, и, кром того, наступившая вечерняя темнота помогла пассажирамъ выйти незамтно. И крутой откосъ желзнодорожной насыпи тотчасъ-же могъ скрыть отъ рабочихъ всякаго пассажира, выпрыгнувшаго изъ вагона.
Джонъ Пальмеръ добавилъ къ этому, что на станціи Уилльсденъ была теснота и суета и что хотя изъ позда никто не выходилъ и новыхъ пассажировъ не садилось, однако весьма возможно, что нкоторые пассажиры могли незамтно перейти изъ одного вагона въ другой. Очень нердко джентльмэнъ, выкуривъ сигару въ вагон для курящихъ, переходитъ затмъ въ вагонъ для некурящихъ. Предположимъ, что такъ и поступилъ въ Уилльсден господинъ съ черной бородой (и окурокъ сигары на полу подтверждалъ такое предположеніе), докуривъ сигару, онъ перешолъ въ ближайшее отдленіе для некурящихъ и попалъ какъ разъ въ компанію двухъ остальныхъ таинственно исчезнувшихъ пассажировъ. Такимъ образомъ начало драмы можно было предполагать съ большей или меньшей вроятностью. Но ея дальнйшее развитіе и ея конецъ были одинаково непонятны и для кондуктора, и для опытныхъ полицейскихъ сыщиковъ.
Тщательный осмогръ линіи между Уилльсденомъ и Ругби далъ въ результат одно открытіе, которое могло имть связь съ трагедіей. Близъ Тринга, въ томъ самомъ мст, гд поздъ замедлилъ ходъ, было найдено, подъ откосомъ желзнодорожной насыпи, маленькое карманное Евангеліе, очень старое съ истертыми листами. Оно было издано Лондонскимъ Библейскимъ Обществомъ и на первомъ чистомъ листк его было написано: ‘отъ Джона Алис. Янв. 13-го 1856 г.’ Подъ этой надписью слдовала другая: ‘Джемсъ, іюля 4-го, 1859, и наконецъ, третья запись: ‘Эдуардъ, Ноября 1-го, 1869 г.’ причемъ вс эти записи были сдланы однимъ и тмъ-же почеркомъ. Это было единственное указаніе, добытое полицейскимъ слдствіемъ, и дознаніе по этому таинственному длу закончилось вердиктомъ судебнаго слдователя, что ‘убійство совершено неизвстнымъ лицомъ или неизвстными лицами’. Объявленія, общаніе награды за поимку преступника, розыски и разспросы не привели ни къ чему и не дали сколько-нибудь основательныхъ фактовъ для судебнаго процесса.
Но отсутствіе положительныхъ фактовъ не помшало строить всевозможныя теоріи для объясненія таинственнаго дла. И въ Англіи, и въ Америк пресса была занята тмъ, что длала различныя предположенія и догадки, большинство которыхъ были совершенно нелпы. Тотъ фактъ, что часы оказались американскаго издлія, а также золотая пломба на одномъ изъ переднихъ зубовъ убитаго, повидимому доказывали, что покойный былъ гражданинъ Соединенныхъ Штатовъ, хотя его блье, платье и сапоги были, несомннно, англійской работы. Нкоторые предполагали, что онъ спрятался подъ скамьей въ вагон, и когда пассажиры открыли его присутствіе, то они изъ страха (боясь можетъ быти, что онъ подслушалъ ихъ разговоръ и узналъ какую-нибудь страшную тайну) убили его. Если предположить, что убійцы были анархисты или вообще принадлежали къ какому нибудь тайному обществу, то эта теорія казалась вроятной.
То обстоятельство, что покойный халъ безъ билета, сильно подтверждало возможность предположенія, что онъ спрятался подъ скамейку. И если однимъ изъ преступниковъ оказывалась лэди, это не было удивительно, потому что женщины играли значительную роль во всхъ революціонныхъ кружкахъ. Но, съ другой стороны, казалось очень невроятнымъ, что революціонеры попали именно въ то отдленіе вагона, гд подъ скамьей спрятался шпіонъ. И кром того, эта теорія упускала изъ вида господина, сидвшаго въ курильномъ вагон и такъ-же безслдно исчезнувшаго, какъ и высокій пассажиръ съ молодой лэди. Такимъ образомъ эта теорія оказывалась несостоятельной, хотя на смну ей не было другой боле удовлетворительной попытки объяснить тайну.
Между прочимъ въ ‘Ежедневной Газет’ появилось письмо одного извстнаго криминалиста, спеціально изучавшаго подобныя дла. Письмо его возбудило тогда много толковъ и споровъ. Его гипотеза была, во всякомъ случа, остроумна, и я нахожу, что будетъ лучше всего изложить ее словами самого автора.
‘Какимъ-бы образомъ ни произошло это убійство’, говоритъ авторъ, ‘оно непремнно должно было сопровождаться необычайно странной и рдкой комбинаціей благопріятныхъ обстоятельствъ, а потому мы смло можемъ взять для своихъ предположнній и теорій такую игру счастливыхъ случайностей. За отсутствіемъ данныхъ мы должны отказаться отъ аналитическаго или научнаго метода изслдованія и взять методъ синтетическій. Иными словами, вмсто того, чтобы взять исходной точкой дйствительные факты и на основаніи ихъ судить о томъ, что произошло, мы должны вообразить такіе факты, которые могли-бы соотвтствовать происшедшему.
‘Въ настоящемъ дл есть одинъ пунктъ чрезвычайно важный по своему значенію на который, однако, не было обращено должнаго вниманія. Существуетъ егце мстный поздъ, проходящій черезъ Гарроу и Кингсъ Ланглей, и какъ разъ въ такой часъ, что экспрессъ долженъ былъ обогнать его именно въ то время, когда вслдствіе ремонта линіи, замедлилъ свой ходъ до восьми миль въ часъ. И тотъ и другой поздъ должны были двигаться при этомъ съ одной и той-же скоростью и по линіямъ, лежащимъ параллельно. Каждый можетъ подтвердить, на основаніи собственнаго опыта, что при такихъ условіяхъ пассажиры одного позда могутъ прекрасно видть пассажировъ другого позда, двигающагося параллельно. Лампы экспресса были зажжены въ Уильсден, такъ что вс вагоны и вс отдленія были ярко освщены и внутренность вагоновъ ясно видна для каждаго снаружи.
‘Комбинація случайностей, какъ я представляю ее себ мысленно, должна была произойти слдующимъ образомъ.
Молодой человкъ, обладавшій такимъ невроятнымъ количествомъ карманныхъ часовъ, халъ одинъ въ вагон мстнаго, медленно идущаго позда. Предположимъ, что его билетъ, бумаги, перчатки и другія вещи лежали возл него на скамь. Онъ былъ, вроятно, американецъ по происхожденію и весьма возможно,— человкъ недалекаго ума. Чрезмрное пристраестіе ко всякимъ украшеніямъ и побрякушкамъ является симптомомъ нкотораго рода маніи или слабоумія.
‘Когда онъ смотрлъ въ окна вагоновъ экспресса, который шелъ замедленнымъ ходомъ (по случаю ремонта линіи) съ той же скоростью, какъ и мстный поздъ, онъ внезапно увидлъ въ позд людей, знакомыхъ ему. Предположимъ, ради нашей теоріи, что эти люди были: женщина, которую онъ любилъ, и мужчина, котораго онъ ненавидлъ и который, въ свою очередь, ненавидлъ его. Молодой человкъ былъ импульсивенъ, легко приходилъ въ возбужденіе. Моментально открылъ онъ дверь, со ступеньки своего вагона перескочилъ на ступеньку вагона экспресса, идущаго параллельно, и очутился въ присутствіи той женщины и того мужчины, которыхъ онъ зналъ. Такой прыжокъ вовсе не покажется опаснымъ, если мы вспомнимъ, что оба позда шли въ одинаковой степени замедленнымъ ходомъ.
‘Залучивши, такимъ образомъ, молодого человка безъ билета въ вагонъ экспресса, гд сидлъ высокій господинъ и молодая лэди, мы уже безъ труда можемъ вообразить, что за его появленіемъ послдовала бурная суена. Очень возможно, что знакомые ему высокій господинъ и лэди были тоже американцы. Ссора закончилась тмъ, что высокій господинъ застрлилъ молодого человка и затмъ бжалъ изъ вагона вмст съ молодой лэди. Мы должны предположить, что все это произошло очень быстро, и что поздъ все еще продолжалъ идти замедленнымъ ходомъ, такъ что преступникамъ не трудно было выскочить изъ вагона. Женщина можетъ выскочить изъ позда, идущаго со скоростью восьми миль въ часъ. И, наконецъ, въ данномъ случа можно считать фактомъ, что женщина, спасаясь бгствомъ, дйствительно выпрыгнула изъ вагона во время движенія псъзда.
‘А теперь мы должны перейти къ пассажиру, сидвшему въ курильномъ вагон.
Принимая, что до этого пункта наша теорія построена правильно, появленіе этого четвертаго пассажира нисколько не нарушаетъ правильности нашихъ построеній.
Согласно моей теоріи, этотъ пассажиръ видлъ, какъ молодой человкъ перешелъ изъ одного позда въ другой, слышалъ звукъ выстрла, видлъ, какъ мужчина и дама выпрыгнули изъ вагона на рельсы, понялъ, что совершено убійство и, въ свою очередь, выпрыгнулъ изъ вагона, чтобы преслдовать убійцъ. Почему о немъ ничего не было слышно съ тхъ поръ — потому-ли, что онъ во время преслдованія бглецовъ самъ былъ убитъ, или потому, что понялъ, что не его дло вмшиваться здсь и ловить убійцъ — этого мы объяснить не имемъ возможности. Затмъ, передъ мной является фактъ, объяснить который довольно трудно. Кажется непонятнимъ, на первый взглядъ, что въ самую критическую минуту, когда надо было спасаться бгствомъ, высокій господинъ не забылъ захватить свой чемоданъ. Я объясняю это тмъ, что въ чемодан были вещи, могущіе послужить уликой противъ него, и что высокій господинъ постоянно помнилъ объ этомъ. Ему абсолютно необходимо было унести чемоданъ. Для моей теоріи очень важно подкрпить одинъ пунктъ, и я обращаюсь къ желзнодорожной администраціи съ покорнйшей просьбой произвести самое точное разслдованіе насчетъ того, не былъ-ли найденъ пассажирскій билетъ, оставленный неизвстно кмъ, въ вагон мстнаго позда, проходившаго черезъ Гарроу и Кингсъ-Ланглей 13-го марта. И если такой билетъ былъ найденъ, моя теорія доказана. Если билетъ не былъ найденъ, моя теорія можетъ все-таки оказаться правильной, потому что исчезнувшій пассажиръ могъ или хать безъ билета или потерять билетъ’.
На эту тщательно и умло построенную теорію получился слдущій отвтъ желзнодорожной администраціи. Во-первыхъ, что вышеозначеннаго билета не было найдено, во-вторыхъ, что местный поздъ не могъ идти параллельно съ экспрессомъ, и въ третьихъ, что мстный поздъ стоялъ на станціи Кингсъ-Ланглей, въ то время когда экспрессъ, со скоростью пятидесяти миль въ часъ промчался мимо станціи. Такимъ образомъ было разрушено единственное удовлетворительное объясненіе и пять лтъ миновало съ тхъ поръ, не давъ никакого новаго объясненія, и наконецъ, теперь явилось разъясненіе загадки, которое подтверждаетъ вс факты и должно считаться достоврнымъ. Разъясненіе это явилось въ форм письма, присланнаго изъ Нью-Іорка, и адресованнаго тому самому криминалисту: остроумную теорію котораго я приводилъ выше. Письмо было слдующаго содержанія.
‘Прошу извиненія за то, что въ настоящемъ письм долженъ скрытъ имена дйствующихъ лицъ. Хотя это не такъ важно теперь, какъ было пять лтъ тому назадъ, когда еще была жива моя мать, но все же я предпочитаю не доводить до всеобщаго свднія нашихъ семейныхъ длъ. Тмъ не мене, я чувствую себя обязаннымъ дать вамъ объясненіе происшедшаго, такъ какъ ваша теорія, не смотря на свою ошибочность, была чрезвычайно остроумна. Для большей ясности изложенія я долженъ начать свою исторію издалека.
‘Мои родители были уроженцы Англіи и въ начал пятидесятыхъ годовъ эмигрировали въ Соединенные Штаты. Они поселились въ Рочестер въ штат Нью-Іоркъ, и тамъ отецъ завелъ большой складъ матерій. Насъ было только два сына у родителей, я, Джемсъ, и мой братъ, Эдуардъ. Я былъ на десять лтъ старше брата и посл смерти отца замнилъ его, какъ и подобаетъ старшему брату. Эдуардъ былъ прелестнйшій, веселый, живой мальчикъ. Но съ самыхъ малыхъ лтъ въ немъ бымъ одинъ недостатокъ, который съ годами становился все замтне и ничмъ нельзя было его искоренить. Мати видла этотъ недостатокъ такъ же хорошо, какъ и я, но продолжала по прежнему баловать и портить Эдуарда, потому что этотъ мальчикъ былъ такъ очарователенъ, что ему ни въ чемъ нельзя было отказать. Я старался, сколько могъ, сдерживать его, и онъ сталъ ненавидть меня за это.
‘Наконецъ, онъ взялъ такую волю, что мы уже ничмъ не могли удержать его. Онъ ухалъ въ Нью-Іоркъ и сталъ падать все ниже и ниже. Сначала онъ былъ только кутила, а затмъ сдлался преступникомъ. И не прошло двухъ лтъ, какъ онъ сдлался самымъ извстнымъ изъ шайки нью-іоркскихъ отптыхъ негодяевъ. Онъ подружился съ Спарроу Макъ-Кой, руководителемъ шайки и самымъ худшимъ изъ негодяевъ. Они сдлались шуллерами и посщали лучшіе отели Нью-Іорка. Мой братъ былъ превосходнымъ актеромъ (онъ могъ бы сдлаться знаменитостью на сцен, если бы захотлъ) и разыгрывалъ роль молодого, знатнаго англичанина или какого-нибудь простака съ Запада, или неопытнаго юношу-студента, смотря по тому, что было удобне для цлей Спарроу Макъ-Коя. И, наконецъ, однажды Эдуардъ нарядился молодой двушкой и оказался такой лакомой приманкой для мужчинъ, что съ тхъ поръ такое переодванье сдлалось его любимымъ фокусомъ.
‘И они могли бы безнаказанно продолжать свои мошенничества (такъ ловко вели они свою игру). если бы довольствовались только шуллерствомъ и не покидали Нью-Іорка, но имъ вздумалось попытать счастья и въ Рочестер, и они поддлали тамъ чекъ. Хотя чекъ былъ поддланъ моимъ братомъ, но всмъ было извстно, что онъ сдлалъ это подъ вліяніемъ Спарроу Макъ-Коя. Я купилъ этотъ чекъ, что стоило мн большихъ денегъ. Затмъ я отправился къ моему брату, положилъ чекъ передъ нимъ на столъ и поклялся ему, что если онъ не покинетъ страну тотчасъ же, я представлю этотъ чекъ въ судъ. Сначала онъ только засмялся.
‘Ты не можешь представить чекъ въ судъ, не разбивши сердца нашей матери’,— сказалъ онъ,— а онъ зналъ что я не въ силахъ нанеети матери такой ударъ. Но я, однако, далъ ему понять, что сердце нашей матери уже разбито, и что я твердо ршилъ скоре видть своего брата въ Рочестерской тюрьм, нежели шуллеромъ въ Нью-Іорк. Тогда, наконецъ, онъ уступилъ, далъ мн торжественное общаніе, что не увидитъ боле Спарроу Макъ-Кой, что удетъ въ Европу и что займется какимъ-нибудь честнымъ трудомъ или торговлей, если я пристрою его къ какому-нибудь длу. Я немедленно отправился съ нимъ къ старинному другу нашей семьи, Джо Уилльсону, который занимался экспортомъ американскихъ часовъ за границу и уговорилъ его сдлать Эдуарда своимъ агентомъ въ Лондон, за небольшое вознагражденіе и пятнадцать процентовъ коммиссіонныхъ съ продажи. Наружность и обращеніе Эдуарда были таковы, что онъ тотчасъ же плнилъ стараго Уилльсона и черезъ недлю уже былъ отправленъ агентомъ въ Лондонъ съ образцами различныхъ часовъ.
‘Мн показалось, что эта исторія съ подложнымъ чекомъ, дйствительно, напугала брата, и могла заставить его исправиться и приняться за честный трудъ. У него былъ разговоръ съ матерью передъ отъздомъ, и слова матери растрогали его, потомучто она всегда была для него нжнйшей матерью въ мір, хотя онъ приносилъ ей только одно горе, Но меня тревожила мысль о томъ вліяніи, которое имлъ на него Спарроу Макъ-Кой, и я отлично понималъ, что онъ можетъ исправиться лишь въ томъ случа, если не будетъ имть никакихъ сношеній съ Макъ-Коемъ. У меня былъ другъ въ Нью-Йорк, полицейскій сыщикъ, съ помощью котораго я слдилъ за Макъ-Коемъ. И когда, черезъ дв недли посл отъзда брата я узналъ, что Макъ-Кой купилъ мето на параход Этрурія, я ни минуты не сомнвался, что онъ детъ въ Англію, слдомъ за Эдуардомъ, чтобы сманить его обратно въ Америку, и снова приняться съ нимъ за прежнія дла. Я тотчасъ-же ршился также хать въ Англію, и свое вліяніе противопоставить вліянію Макъ-Коя. Я зналъ, какъ думала и моя мать, что я обязанъ хать и попытаться спасти брата. Мы провели послдній вечеръ вмст, молясь за успхъ моего путешествія и на дорогу мать даламн свое Евагеліе, подаренное ей отцомъ въ день ихъ свадьбы, чтобы я хранилъ его всегда у себя на груди’.
‘Я отправился на томъ-же параход, какъ и Спарроу Макъ-Кой, и получилъ, во всякомъ случа, нкоторое удовлетвореніе въ томъ, что своимъ присутствіемъ испортилъ ему прелесть путешествія. Въ первый-же вечеръ на пароход, войдя въ курильную комнату, я увидлъ его за карточнымъ столомъ, окруженнаго полдюжйной молодыхъ шелопаевъ, которые везли въ Европу свои полные кошельки и пустыя головы. Онъ готовился собирать свою жатву, и она общала быть очень богатой. Но я скоро уничтожилъ его надежды.
— Джентльмэны, обратился я къ присутствующимъ,— извстно-ли вамъ съ кмъ вы играете?
— Что вамъ до этого? вмшался Макъ-Кой и у него вырвалось проклятіе.— Занимайтесь своими длами и не суйте носъ въ чужія.
— А кто же онъ такой? спросилъ одинъ изъ присутствующихъ.
— Спарроу Макъ-Кой, извстнйшій шуллеръ Соединенныхъ Штатовъ.
‘Макъ-Кой вскочилъ съ бутылкой въ рук, но вспомнилъ, что находится не въ Америк, а на англійскомъ пароход, подъ флагомъ Старой Англіи. За покушеніе на убійство ему грозила тюрьма и вислица по англійскимъ законамъ.
— Докажите свое обвиненіе! крикнулъ онъ.
— Докажу! — отвчалъ я.— Заверните правый рукавъ вашей сорочки до плеча и тогда я или докажу свое обвиненіе, или буду отвчать за клевету.
‘Онъ побллъ, какъ полотно, и не отвтилъ ни слова. Дло въ томъ, что я зналъ кое-что насчетъ фокусовъ Макъ-Коя, мн было извстно, что онъ и подобные ему шуллера имютъ приспособленіе изъ эластической пружины, обхватывающее руку повыше кисти и спрятанное въ рукавъ сорочки. Посредствомъ этого приспособленія они незамтно подмняютъ одн карты другими. Я сдлалъ свое обвиненіе въ полной увренности, что у Макъ-Коя скрытъ въ рукав такой механизмъ, и моя увренность оправдалась. Проклиная меня, онъ выбжалъ изъ курильнаго салона и за все время пути не показывался боле. На этотъ разъ мн удалось таки поквитаться съ мистеромъ Спарроу Макъ-Кой.
‘Но онъ скоро отплатилъ мн за это, потому что, какъ только дло коснулось нашего вліянія на Эдуарда, вліяніе Макъ-Коя на каждомъ шагу пересиливало мое. Эдуардъ хорошо велъ себя въ Лондон первыя недли по прізд, и у него недурно пошла торговля американскими часами, но какъ только негодяй Макъ-Кой снова сталъ на его пути, все пошло по-старому. Я старался всми силами спасти брата, но все было напрасно. Вскор по прізд, до меня дошли слухи о большомъ скандал, происшедшемъ въ одномъ изъ лондонскихъ отелей: прізжаго богатаго иностранца обыграли два сговорившихся шуллера, и полиція уже взялась за это дло. Я узналъ объ этомъ изъ вечернихъ газетъ и тотчасъ-же догадался, чтоэ ти два шуллера — мой братъ и Макъ-Кой. Я немедленно отправился на квартиру къ Эдуарду. Мн сказали тамъ, что онъ ухалъ вмст съ высокимъ джентельмэномъ, что квартиру онъ очистилъ и взялъ съ собой вс свои вещи. Квартирная хозяйка добавила, что она слышала, какъ онъ приказалъ извозчику хать на станцію Инстонъ, а высокій джентльменъ, кажется, говорилъ что-то про Манчестеръ.
‘Взглянувъ на росписаніе поздовъ, я ршилъ, что они, вроятно, спшили къ 5-часовому позду, хотя былъ еще и другой въ 4 ч. 35 м., къ которому они могли поспть. Я пріхалъ на станцію къ самому отходу пятичасоваго позда, но не видлъ ихъ ни на станціи, ни въ позд. Они, вроятно, ухали съ боле раннимъ поздомъ, и я ршилъ слдовать за ними въ Манчестеръ и розыскивать ихъ по всмъ отелямъ. Въ послдній разъ обратиться къ моему брату съ мольбой во имя всего чмъ онъ обязанъ матери — и для него еще возможно спасеніе. Мои нервы были сильно натянуты и я закурилъ сигару, чтобы успокоиться. Въ этотъ моментъ, когда поздъ уже готовъ былъ двинуться, дверь моего отдленія распахнулась, и я увидлъ передъ собой на платформ Макъ-Коя имоего брата.
Они.были оба переодты, такъ какъ знали, что полиція ищетъ ихъ. Макъ-Кой былъ въ пальто съ мховымъ, высоко поднятымъ воротникомъ, такъ что видны были только его глаза и носъ. Мой братъ былъ одтъ женщиной, черный вуаль закрывалъ его лицо, но, конечно, я тотчасъ-же узналъ его. Я вздрогнулъ и замтилъ, что Макъ-Кой тоже узналъ меня. Онъ сказалъ что-то кондуктору, тотъ захлопнулъ дверь и подвелъ ихъ къ слдующему отдленію. Я пытался остановить поздъ, но было уже поздно — поздъ шелъ полнымъ ходомъ.
‘Какъ только мы остановились въ Уилльсдэн, я тотчасъ же перешелъ въ слдующій вагонъ. Вроятно, никто не видлъ, какъ я пересаживался, такъ какъ на станціи было многолюдно и шумно. Макъ-Кой, конечно, ожидалъ моего появленія, и весь путь между Инстономъ и Уилльсдэномъ употребилъ на то, чтобы какъ можно больше возстановить брата противъ меня. Еще никогда не было мн такъ трудно подйствовать на Эдуарда и смягчить его. Я пробовалъ убждать его всми возможными средствами. Я рисовалъ ему перспективу быть заточеннымъ въ англійской тюрьм. Я говорилъ о печали и отчаяніи матери, когда я, вернувшись, сообщу ей ужасную всть. Я говорилъ все, чмъ только можно было тронуть его сердце, но все было напрасно. Онъ слушалъ меня съ холодной усмшкой на своемъ красивомъ лиц, между тмъ какъ Макъ-Кой бросалъ мн какое-нибудь оскорбительное замчаніе, и старался поддержать брата въ его упорномъ равнодушіи ко всмъ моимъ доводамъ.
— Почему-бы вамъ не открыть воскресную школу? съ насмшкой спрашивалъ Макъ-Кой и продолжалъ, обращаясь брату:— онъ думаетъ, что у васъ нтъ ни какой воли. Онъ считаетъ васъ ребенкомъ котораго можно водить на помочахъ. И только теперь начинаетъ убждаться, что вы — такой-же взрослый мужчина, какъ и онъ.
‘Эти слова подняли во мн всю желчь. Я поддался вспышк гнва и въ первый разъ въ жизни заговорилъ съ братомъ грубо и жестко. Можетъ-быть такой тонъ принесъ-бы пользу, если-бы я употреблялъ раньше и чаще.
— Взрослый мужчина! — повторилъ я горечью. — Очень радъ слышать такое подтвержденіе вашего друга, потому-что никогда не принялъ-бы васъ за мужчину теперь въ этомъ наряд молоденькой пансіонерки. Я думаю во всей стран не найдется боле презрннаго существа, чмъ вы, переряженный въ платье двчонки.
‘Мои слова заставили его покраснть потому что онъ былъ тщеславенъ и не терплъ насмшекъ.
— Я накинулъ этотъ плащъ просто отъ пыли,— сказалъ онъ, сбрасывая плащъ.— Надо было замести своя слды отъ полиціи, у меня не было другого выбора.— Онъ снялъ также и шляпку съ вуалемъ и спряталъ ее вмст съ плащомъ въ коричневый чемоданъ.— Во всякомъ случа, этого маскарада не потребуется, пока не придетъ кондукторъ,— добавилъ онъ.
— Не потребуется даже и тогда,— возразилъ я, и схвативъ чемоданъ, выбросилъ его въ окно.— Теперь я постараюсь, чтобы вамъ никогда не нриптлосъ боле наряжаться молодой двицей. Если только этотъ маскарадъ спасаетъ васъ отъ тюрьмы, такъ я предпочитаю видть васъ въ тюрьм.
‘Такой тонъ подйствовалъ на него. Я тотчасъ-же увидлъ, что перевсъ на моей сторон. Натура моего брата гораздо скоре могла быть побждена грубостью, чмъ лаской. Онъ покраснлъ отъ стыда, глаза его наполнились слезами. Но Макъ-Кой, замтивъ, что я беру верхъ, поспшилъ вмшаться! — Онъ мой другъ, вы не смете издваться надъ нимъ! крикнулъ онъ. — Онъ мой братъ, вы не смете губить его! отвчалъ я. — Я вижу, что, кром тюрьмы, ничто не спасетъ его отъ васъ.— Въ такомъ случа онъ долженъ быть въ тюрьм, я объ этомъ постараюсь.
— О, такъ вы готовы донести на него, да, готовы? — крикнулъ Макъ-Кой, выхвативъ изъ кармана револьверъ.
Я вскочилъ съ мста, пытаясь схватить его за-руку, но не усплъ и отскочилъ въ сторону. Грянулъ выстрлъ, и пуля, предназначенная мн, пронизала сердце моего несчастнаго брата.
Онъ свалился на полъ безъ стона, а Макъ-Кой и я, оба въ ужас, опустились возл него на колни стараясь вернуть его къ жизни. Макъ-Кой еще держалъ въ рук заряженный револьверъ, но его и моя злоба и наша взаимная ненависть мгновенно утихли передъ этой внезапной трагедіей. Макъ-Кой первый опомнился и созналъ всю опасность нашего положенія. Поздъ въ это время сильно замедлилъ ходъ, и это дало возможность къ спасенію. Макъ-Кой поспшно открылъ дверь, но я съ такой-же быстротой кинулся за нимъ, схватилъ его и черезъ минуту мы, вцпившись другъ въ друга, скатились внизъ по крутой, желзнодорожной насыпи. При паденіи я ударился головой о камень и потерялъ сознаніе. Когда я очнулся, то оказался лежащимъ въ кустарник, недалеко отъ желзнодорожной линіи, и кто-то прикладывалъ мн къ голов мокрый платокъ. Это былъ Спарроу Макъ-Кой.
— Нельзя-же было оставитъ васъ въ такомъ состояніи,— сказалъ онъ.— Я не желаю быть виновнымъ въ смерти васъ обоихъ въ одинъ и тотъ-же денъ. Вы любили своего брата, я въ этомъ не сомнваюсь, но вы не любили его ни на одинъ центъ боле, чемъ я любилъ его, хотя вы, можетъ быть, скажете, что я страннымъ образомъ доказалъ ему свою любовь. Какъ-быто нибыло, міръ кажется стратшно пустымъ теперь, когда нтъ боле Эдуарда, и я ни капли не забочусь о томъ, пошлете вы меня на вислицу, или нтъ.
При паденіи онъ вывихнулъ ногу, и вотъ мы сидли рядомъ, онъ съ вывихнутой ногой, я съ ушибленной головой, и все говорили и говорили, пока наконецъ моя горечь противъ него начала смягчаться и переходить въ нчто подобное симпатіи. Имло-ли смыслъ мстить за смерть человку, котораго эта смерть поразила также, какъ и меня? И кром того, даже и при желаніи я не могъ-бы донести въ судъ на Макъ-Коя, не причинивъ этимъ новаго огорченія матери, и новаго позора нашей семь, такъ какъ пришлось-бы огласить поведеніе брата, между тмъ какъ мы старались его всегда скрывать, сколько возможно. И такимъ образомъ вмсто того чтобы мстить виновному, я старался найти средства спасти его отъ правосудія.
Изъ словъ Макъ-Коя я могъ заключить, что если въ карманахъ моего брата не окажется какихъ-либо писемъ или документовъ, то полиція не будетъ имть возможности установить его личность, и причину его смерти. Его билетъ и багажная квитанція находились въ карман у Макъ-Коя, и подобно большинству американцевъ, мой братъ находилъ боле удобнымъ и выгоднымъ купить вс необходимыя вещи въ Лондон, вмсто того чтобы везти ихъ изъ Нью-Іорка, такъ что и блье, и платье у него было все новое, купленное въ Лондон, и не имло мтокъ. Чемоданъ, который я выбросилъ изъ окна, могъ упасть въ кустарникъ, гд лежитъ незамченный ни чьимъ глазомъ, или, можетъ быть, его подобралъ какой-нибудь прохожій, но даже если онъ найденъ полиціей, онъ не дастъ ей никакихъ новыхъ указаній. Во всякомъ случа, въ Лондонскихъ газетахъ мн не приходилось никогда читать о находк чемодана.
Я не могу упрекнуть полицію въ неспособности или недогадливости. Она сдлала все, что было въ ея силахъ. У нея была только одна нить, очень незначительная, по которой можно было слдовать. Я говорю о томъ крошечномъ зеркальц, кругломъ зеркальц, которое было найдено въ карман моего брата. Это вдь не слишкомъ обыкновенная вещь такое зеркальце въ карман молодого человка, не правда-ли? Игрокъ могъ-бы сказать вамъ, какое значеніе иметъ это зеркальце для шуллера. Если вы немного отодвинитесь отъ стола и положите это зеркальце къ себ на колни, то будете видть въ немъ вс карты, которые сдаете своему противнику. Это зеркальце иметъ для шуллера такое-же большое значеніе, какъ и эластическая пружина, скрывавшаяся въ рукав Макъ-Коя. Слдуя за этой нитью, полиція могла-бы добраться до самой сути дла.
Мн остается сказать немногое. Мы съ Макъ-Коемъ, въ этотъ вечеръ дошли пшкомъ до ближайшей деревни Амершэмъ, а затмъ ухали въ Лондонъ. Изъ Лондона Макъ-Кой отправился въ Каиръ, а я вернулся въ Нью-Іоркъ. Моя мать умерла черезъ шесть мояцевъ и никогда не узнала о томъ, что произошло. Она вообразила, что Эдуардъ ведетъ честную и трудовую жизнь въ Лондон, и я не имлъ силы открыть ей правду. Она умерла съ его именемъ на устахъ.
Мн остается попросить васъ, сэръ, объ одной маленькой услуг, которую буду считать наградой за это длинное объяснительное посланіе. Вы помните Евангеліе, найденное на желзнодорожной линіи! Я веегда носилъ его въ боковомъ карман и оно должно-быть выпало при моемъ паденіи. Это Евангеліе представляетъ для меня великую цнность, оно было нашей фамильной книгой, и на его заглавномъ лист рукой отца былъ записанъ день рожденія мой и брата Эдуарда. Прошу васъ, сэръ, обратиться въ то учрежденіе, гд хранится это Евангеліе и переслать его мн. Оно не иметъ цны ни для кого, кром меня. Если вы отправите его по слдующему адресу: м-ру X., Библіотека Бассано, Бродвэй, Нью-Іоркъ, то оно непремнно дойдетъ до меня’.