Были и небылицы, Белинский Виссарион Григорьевич, Год: 1843
Время на прочтение: 3 минут(ы)
В. Г. Белинский. Полное собрание сочинений.
Том 6. Статьи и рецензии (1842-1843).
М., Издательство Академии Наук СССР, 1955
113. Были и небылицы. Статейки, вырванные из большой книги, называемой: ‘Свет и люди’. Философическо-филантропическо-гуморическо-сатирическо — живописные очерки, составляемые под редакциею Ивана Балакирева. Рисунки Александра Коцебу, гравированные Г. В. Дерикером, бароном Клотом и А. Е. Масловым. Книжка 1. Деньги. Санкт-Петербург. Печатано в типографии под фирмою ‘Imprimerie franaise’. {французская типография (франц.).— Ред.} 1843. В 12-ю д. л. 116 стр.1
В одном из объявлений г. Ольхина напечатано так:
Были и небылицы, или Свет и люди. Текст Ивана Балакирева (Полевого). Рисунки Александра Коцебу. Один том во 130 стр. брюксельского формата, на лучшей велен. бумаге, украшенный 60 политипажами, гравир. бар. Клотом, Дерикером и Масловым. Ц. 1 р. серебр.2
Картинки действительно хороши, и по изобретению и по исполнению, издание чрезвычайно красиво и даже изящно, хотя его и портят шесты и колья без нужды употребляемых прописных букв. Но текст — что же такое текст, сочиненный г. Балакиревым, или г. Полевым?
Когда мы начали читать книжку, нам тотчас же показалось что-то знакомое, как будто повторение чего-то давно читанного,— и мы наконец вспомнили, хотя и с большим усилием, ‘Нового живописца общества и литературы’, который некогда издавался г. Полевым при ‘Телеграфе’, а потом, в 1832 году, был издан им отдельною книгою в шести частях. И, правду сказать, было отчего припоминать с большим усилием: сравнивая ‘Были и небылицы’ с ‘Новым живописцем’, видишь какое-то сходство, и однако ж то же, да не то. И это обстоятельство поразило нас таким же грустным чувством, как если б мы встретили слабого, покрытого морщинами и сединами старца, которого лет десять назад знали человеком еще свежим, крепким и исполненным энергии… Из всех статей, составляющих содержание ‘Нового живописца’, видно, что их источником было что-то похожее на негодование на разные темные стороны общества и литературы, что же касается до ‘Былей и небылиц’, то с первых же страничек заметно, что их источником и вдохновением были те самые ДЕНЬГИ, которые на красивой, затейливой и со вкусом распещренной обертке ‘Былей и небылиц’ напечатаны золотыми литерами. Оттого и в книжке этой есть, — впрочем, неконченная,— поэма в XII песнях, ДЕНЫГОАДА. Отсюда и разница между содержанием ‘Нового живописца’ и текстом ‘Былей и небылиц’: что в первом живо, остроумно, цепко, занимательно, то в последних вяло, натянуто, беззубо, скучно… Вообще, этот текст — болтовня без всякого содержания, набор слов, которые случайно отвсюду сползлись в книжку, чтоб она не состояла из одних не имеющих смысла картинок. Сначала сочинитель — г. Балакирев (т. е. г. Полевой) — рассказывает, как к нему пришла его кухарка требовать денег на приготовление ‘поэтического питья, составленного из цикория, с примесью кофейных выварок, что продают в мелочных лавках П(п)етербургских под именем кофе‘, а за кухаркою высунулась глупейшая рожа Егорки, требующая денег на ваксу, как сочинитель — г. Полевой (т. е. г. Балакирев) — повалился с треногого стула и под столом нашел полуимпериал и — вдохновение… Нашедши вдохновение, он начал сочинять поэму ‘Деньгоада’, перепробовал все размеры — и вс безуспешно, впрочем, октавы вышли удачнее, почему мы и выписываем их:
Италия, Торкватова земля,
Где вьется плющ и виноград алеет,
Где златом нив подернулись поля,
Где мирт и лавр отрадно зеленеет,
Где груз забот от сердца удаля,
Вс радостью безумною пестреет,
Где Л(л)аццарон с гитарою лежит
И где Везувий блещет и горит!
Твой стих живой, веселый и игривый
Давно Москве усвоил Пискунов,
Давно своей он М(м)узе говорливой
Октаву сшил из ломаных стихов
И показал Италии хвастливой
Отвагу Р(р)усских удалых певцов,
Хоть правду вам сказать с другого слова,
Избавь нас бог октавы Пискунова!3
Остальная часть книжки занята разговором сочинителя с чортом, который явился к нему из трубы.4 Разговор этот так и дышит грошевым юмором и пряничным сарказмом, направленными на книгопечатание и деньги, — два, по мнению сочинителя, величайшие бича человечества… По форме своей этот разговор есть явное подражание ‘Большому выходу Сатаны’ Барона Брамбеуса, для отличия, фраза Барона ‘ваша мрачность’ заменена у г. Балакирева фразою ‘ваша темность’, что же касается до подробностей адского быта и вообще тона рассказа,— вс это чрезвычайно походит на натянутое подражание пьесе Барона Брамбеуса. Хорош оригинал — но подражание еще лучше…
Впрочем, о тексте никто и не спросит: красивых книжек такого рода никто не читает, зная заранее, что в них нечего читать, их многие покупают как игрушки, особенно если они не дороги. Вот отчего сначала, как говорят книгопродавцы, пошли было шибко ‘Картинки русских нравов’: оттого же пойдут хорошо и ‘Были и небылицы’. И такого рода успехи еще не скоро прекратятся: — литературе и книжной торговле нашей надо пройти еще через многие роды ребячества, прежде, нежели они совершенно возмужают.
1. ‘Отеч. записки’ 1843, т. XXVI, No 1 (ценз. разр. 31/XII 1842), отд. VI, стр. 13—15. Без подписи.
2. Среди объявлений книгопродавца Ольхина о выходе ‘Былей и не-былиц» текст одного из них (‘Сев. пчела’ 1842, No 288) совпадает с текстом объявления, приводимого Белинским, если не считать одно-го разночтения. В объявлении ‘Сев. пчелы’ сказано: ‘Текст Ивана Балакирева (псевдоним)’. У Белинского: ‘Текст Ивана Балакирева (Полевого)’.
3. Стихотворение представляет собой пародию на ‘итальянскую ок-таву’, изобретение которой вменял себе в заслугу Шевырев. Это ‘изобретение’ Шевырева было высмеяно Белинским еще в 1835 г. в заметке ‘Просодическая реформа’ (см. ИАН, т. I, No 95) и в статье 1836 г. ‘О критике и литературных мнениях ‘Московского наблю-дателя» (см. ИАН, т. II, стр. 144—148).
4. Во второй части ‘Былей и небылиц’ была напечатана повесть Поле-вого ‘Новый Фауст’. О ней и говорит здесь Белинский.