(Шерлокъ Холмсъ — выпуск 49)
Издательство ‘Развлечение’
!!Сегодня — состязание борцов!!
ТОМ БИЛЛЬ против БАРДУШЕ!
Американский чемпион против Парижского чемпиона.
Борьба за чемпионат мира и на
Начало в 10 часов вечера.
Знаменитый сыщик Шерлок Холмс, вместе со своим учеником Гарри Тэксоном, стоял перед громадной афишей, вывешенной на бульваре Леопольда в Будапеште.
— Представление обещает быть интересным! — сказал Шерлок Холмс, прочитав афишу с аршинными буквами.
— А не кажется ли вам, начальник, — спросил Гарри, — что все это сводится к грубому одурачивание публики? По всей вероятности, борцы заключили между собою условие: после шумного представления и демонстрирования своих сил один из них даст себя победить, а приз они разделят пополам!
— Ну нет, Гарри! Это все-таки делается не так просто, как ты думаешь! Ведь речь идет о всемирном чемпионате, и твоя догадливость заводит тебя слишком далеко! Я читал спортивные вести последних дней: оказывается, этот Том Билль, настоящий кентуккиец. Он уложил на обе лопатка одного за другим семь всемирно-известных борцов. Мало того, за короткое время своего пребывания здесь, он внушил такое уважение к себе, что несколько борцов струсило, другими словами, отказалось в последнюю минуту от борьбы с ним!
— Стало быть, сомневаться не приходится, что Том Билль получит стотысячный приз?
— Утверждать этого заранее нельзя, так как его противник — Бардуше! Ну, а у этого француза было не меньше побед, чем у Тома Билля! Они уже боролись, но окончили ни в чью. Так как речь идет о таком большом призе, то в спортивных кругах, конечно, царит большое волнение. Я сам очень интересуюсь исходом этой борьбы!
— Я знаю, начальник, что вы любите этот спорт! Если хотите, я сейчас возьму билеты в Орфеум!
— Я только что хотел тебя просить об этом! Мы встретимся с тобой в гостинице на площади Св. Георгия. Нам, как сыщикам, никогда не мешает поучиться, глядя на ловкость и умение, применять физическую силу!
Гарри ушел за билетами, а Шерлок Холмс медленно направился домой.
— Вас ожидает какой-то господин! — сообщил швейцар сыщику.
Шерлок Холмс быстро поднялся по лестнице.
В маленькой общей гостиной при его появлении со стула встал какой-то пожилой господин. Он был одет весьма изысканно: на нем был серый сюртук, белый жилет и лакированные ботинки. Длинная, седая борода придавала ему некоторое сходство с бельгийским королем Леопольдом.
— Я Шерлок Холмс! — представился сыщик, внимательно оглядывая посетителя.
Тот поклонился.
— Я — граф Надаши! Простите меня, что я позволяю себе беспокоить вас сейчас же после вашего прибытия в венгерскую столицу. Но я благословляю случай, давший мне возможность поговорить со знаменитейшим сыщиком в то время, когда я лично потерял уже всякую надежду!
Он умолк, глядя на сыщика и как бы ожидая ответа. Шерлок Холмс указал рукой на стул и сказал:
— Не будете ли вы любезны присесть, граф? Я с интересом выслушаю вас!
Граф Надаши и Шерлок Холмс сели.
— Мой сын пропал без вести несколько недель тому назад! — заговорил граф. — Полиция с первого же дня усиленно занялась розысками, трое сыщиков работают днем и ночью, но до сего времени не удалось найти ни малейшего следа. Если я скажу вам, что мой сын Рудольф — мой единственный наследник, то вы поймете мое горе. Я никогда еще не имел случая быть недовольным им. Он принадлежал
к числу наиболее уважаемых, изящных и красивых кавалеров венгерской столицы. Денег у него всегда было вдоволь, так что ему незачем было делать долги или сходиться с ростовщиками. Я никогда ни в чем не упрекал его, никогда не оказывал на него никакого давления, так как надеялся на то, что полученное им хорошее воспитание, представляющее собою заслугу моей жены, предохранить его от всяких ошибок!
— И вы были правы, — ответил Шерлок Холмс, — хотя даже самое идеальное воспитание иной раз не может предотвратить влияния порока!
Граф, по-видимому, был озадачен.
— Что вы хотите этим сказать, м-р Холмс?
Сыщик скрестил руки на груди и откинулся в своем кресле.
— Обращаясь ко мне, как клиент, вы тем самым дали мне право открыто высказывать мои мысли, насколько это явится необходимым при данных обстоятельствах! Подробностей вы мне еще не сообщали, и потому я пока только знаю, что пользовавшийся широкой свободой молодой аристократ, вдруг, неожиданно куда-то исчез. Если вы примете во внимание, что Будапешт — один из наиболее легкомысленных городов, превзошедший в этом отношении даже Париж, что ### больше распространен, чем в Нью-Йорке, то вы догадаетесь, какое направление принимают мои мысли!
Граф кивнул головой.
— Я понимаю, что вы хотите сказать, м-р Холмс! Вы выводите заключения на основании вашего многолетнего опыта. Я упомянул о хорошем воспитании, полученном моим сыном. Это не пустая фраза и я могу с гордостью сказать, что у моего сына благородный, твердый характер. Он идеалист до мозга костей, я убеждался в этом не раз!
— Не ошибитесь, граф! Чем идеальнее взгляды юноши, тем скорее он подвергается искушениям и опасности. Но я прошу вас продолжать и сообщить мне дальнейшие подробности!
— Я продолжаю. Мой сын был обручен, м-р Холмс! И теперь вместе со мной и моей женой прелестная невеста оплакивает своего жениха!
Шерлок Холмс провел рукой по гладковыбритому подбородку.
— Дело становится более интересным, чем я предполагал. Давно ли ваш сын был обручен?
— Три месяца!
— Брак его обещал быть счастливым?
— Насколько я мог судить, то нет основания в этом сомневаться. Все говорило в пользу счастливой будущности!
— Вы говорите, что ваш сын является вашим единственным наследником. По всей вероятности, он был бы материально обеспечен и без брака?
— Я, кажется, говорил уже, — ответил граф, — что я всегда снабжал моего сына достаточными средствами. Так как вы вникаете в такие подробности, и так как я считаю необходимым посвятить вас во все, то я должен признаться, что мне в последнее время было тяжело удовлетворять потребности моего сына. Я принадлежу к древнему роду, лишившемуся с течением времени своих богатств. Правда, я и теперь еще владею большими имениями и лесами па Дунае, но все это сильно заложено. Я убежден, м-р Холмс, что все то, что я говорю вам, останется между нами!
— В этом можете быть уверены!
— Я питал надежду, что, когда мой сын женится, он этим самым найдет возможность снова освежить блеск нашего старинного герба. Я всегда пытался сохранить внешний блеск нашего дома и не отказывал своему сыну в средствах для достижения той же цели. И действительно, в один прекрасный день он заявил мне, что влюбился в мисс Эвелину Гульд. Он спросил у меня совета и не ### я чего-либо против его женитьбы на дочери американского коммерсанта. Вы понимаете, м-р Холмс, что я был весьма обрадован этим известием, так как мисс Эвелина Гульд — единственная наследница известного американского миллионера. С женитьбою на ней мой сын снова должен был вернуть блеск нашему имени. Правда, я сам никогда не стал бы говорить об этом моему сыну, так как он идеалист и это, наверно, сильно шокировало бы его. И вот, я ему сказал просто, что с моей стороны препятствий не имеется, а через месяц после этого состоялась помолвка.
— Я читал об этом в газетах, — заявил Шерлок Холмс. — Тогда европейская пресса сильно заволновалась по поводу того, что богатая американка выходит замуж за венгерского аристократа.
— Молодые жених и невеста были очень счастливы! — продолжал граф Надаши. — Но как-то в один из вечеров, когда мы все вместе были в театре, мой сын, вдруг, исчез! Он не оставил после себя ни одной строчки! Ничто не указывало на то, что он имел намерение скрыться.
Остается предположить преступление, мотивы которого, однако, совершенно непонятны!
— Как отнеслась мисс Гульд к известию об исчезновении ее жениха?
— Она вела себя очень странно! Происшествие это произвело на нее, по-видимому, удручающее впечатление, но она тщательно избегала говорить о моем сыне! А раз это так, то я начинаю даже сомневаться в искренности ее любви к нему!
Шерлок Холмс подошел к окну и посмотрел на улицу, где жизнь большого города била ключом. Вдруг он обернулся и спросил:
— Проживал ли ваш сын у вас в доме?
— Нет! Он жил на улице Андраши. Я забыл сказать,
что он состоит в чине поручика в первом гусарском
полку!
— Занята ли уже его квартира?
— Нет! Я настоял на том, чтобы там никто ни к чему не притронулся. Квартира осталась в том же виде, как и была в день исчезновения моего сына!
— Произвела ли полиция осмотр квартиры?
— Да, я решил допустить ее к осмотру, согласившись с доводами сыскной полиции. Но там все осталось по-прежнему!
— Были ли найдены какие-нибудь следы?
— Нет!
Шерлок Холмс взглянул на часы.
— Не поедете ли вы сейчас со мной в улицу Андраши?
— С удовольствием, м-р Холмс, если вы считаете это нужным!
Они вышли из гостиницы и уехали на квартиру молодого графа.
Квартира эта состояла из трех, роскошно обставленных, комнат и помещения для денщика.
Шерлок Холмс сразу увидел, что, действительно, все осталось в том виде, в каком и должно было быть в день исчезновения поручика. Он тщательно осмотрел все комнаты, даже снимал картины со стен и переворачивал всю мебель.
Но поиски его, по-видимому, не увенчались успехом.
Граф Надаши надел цилиндр и проговорил:
— Вы тоже не добились ничего, м-р Холмс? Вообще я не думаю, чтобы преступление было совершено именно здесь!
Шерлок Холмс стоял в это время у мраморного столика и молча смотрел на пол. Наконец он спросил:
— Невеста вашего сына блондинка или брюнетка? Граф Надаши в удивлении взглянул на сыщика и ответил:
— Она блондинка! Волосы ее того золотисто-рыжего цвета, которым так восхищаются все мужчины!
— Совершенно верно! — ответил Шерлок Холмс. Граф тоже подошел к столу и спросил дрожащим от волнения голосом:
— Вы нашли что-нибудь, м-р Холмс?
— Нашел!
Шерлок Холмс держал в руках щетку, взятую им с умывальника.
— А, понимаю! — произнес граф. — Вы нашли золотистые волосы на щетке! Признаюсь, на это не обратили внимание ни полицейский комиссар, ни сыщики!
Шерлок Холмс вытянул из щетки длинный, золотистый волос и поднял его на свет. Затем он бережно сложил его и спрятал в бумажник.
Граф в изумлении смотрел на него.
— Полагаете ли вы, м-р Холмс, что этот волос поможет вам найти ту женщину, которой он принадлежал?
— Нет, этого я не думаю!
— И все-таки вы прячете его к себе?
— Да, так как я убежден, что благодаря этому волосу мне удастся обнаружить ужасное преступление!
Граф пожал плечами.
— Стало быть, вы допускаете мысль о преступлении? И вы говорите, что мисс Гульд замешана в это дело?
— Не выводите поспешных заключений, граф! — возразил Шерлок Холмс. — Если вы хотите, чтобы я выяснил эту таинственную историю, то вы прежде всего должны обещать мне, что ни одно слово из того, что мы с вами говорим, не получит огласки!
— Даю вам в этом честное слово! Не знаю, как я буду благодарить вас, если вам удастся найти моего сына живым! Но если уж он погиб, то найдите хотя бы труп его!
Шерлок Холмс стал на колени у стены и провел рукой по темно-красным с золотыми украшениями обоям.
— Я устанавливаю факт, — произнес он, — что ваш сын стоял здесь и с необычайной силой ударил ножнами сабли об стену. Ни в одном другом месте вы не найдете повреждения обоев. Вообще, квартира содержалась аккуратно и ваш сын, по-видимому, любил порядок и чистоту. Тем более следует удивляться тому, что в этом месте он орудовал саблей!
— Но, ведь, это несущественно! — пробормотал граф. — Неужели вы этому пустяку придаете значение?
— Я делаю это потому, что, по моему мнению, ваш сын, стоя на этом месте, страшно испугался чего-то и пытался выхватить саблю из ножен. Это тем более поражает меня, что отсюда, где стоял ваш сын, я вижу большую стеклянную дверь в следующую комнату!
— Значит, вы полагаете, что из той комнаты явился некто, против которого мой сын хотел пустить в ход саблю?
— Этого я утверждать не стану! Вообще, я не думаю, чтобы нападение на него было произведено таким образом! Если бы это было так, то он успел бы выхватить саблю и его не одолели бы сразу: ведь, отсюда до стеклянной двери все-таки десять шагов расстояния!
— И все-таки, опасность, очевидно, угрожала ему, именно, с этой стороны!
— Совершенно верно! Я приблизительно представляю себе, что происходило в комнате! Становитесь сюда, граф! Я объясню вам это наглядно!
Граф Надаши встал на указанное сыщиком место, а Шерлок Холмс вышел в другую комнату.
Спустя несколько секунд граф увидел на стекле огромную тень. Видеть сквозь стекло нельзя было, а на стекле вырисовывалась лишь огромная тень чьей-то фигуры, рука которой поднималась и опускалась. В огромном кулаке заметны были очертания какого-то ужасного оружия.
Граф Надаши вскрикнул от ужаса и изумления.
Тень исчезла и Шерлок Холмс вернулся в комнату.
— Вы поняли, в чем дело, граф? Граф в недоумении покачал головой.
— Ничего не понял! Понимаю только, что здесь произошло нечто ужасное!
— Возможно, что все это было не так ужасно, как нам теперь кажется! Должен сознаться, что дело обстоит не так просто, как я сначала предполагал! Но прошу вас верить, что я сделаю все возможное, чтобы выяснить тайну! Через несколько дней я надеюсь добиться благоприятного результата!
Граф протянул сыщику руку.
— О, как бы я вам был благодарен! Я слепо доверяю вам, так как вы — необыкновенный человек!
Шерлок Холмс поклонился и поспешил уйти.
Сыщик вернулся в гостиницу почти одновременно с Гарри, который держал в руке два билета в ‘Орфеум’.
— Слышали ли вы уже, м-р Холмс, — спросил он, — что вчера опять был убит богатый фабрикант?
— Понятия не имею!
— Известие об этом только теперь распространилось! До сих пор полиция пыталась замять дела об убийствах, целый ряд которых произошел за последнее время, и я только, сейчас узнал, что их совершено около дюжины, причем полиция не может даже выяснить, каким образом это произошло!
Шерлок Холмс насторожился.
— Но все жертвы, именно, были убиты, не правда ли?
— Да! Весь город говорит об этом. Сегодня из Дуная был извлечен второй труп и если бы мы приехали сюда в Будапешт не десять часов тому назад, а раньше то наверно, были бы уже осведомлены!
— С того времени, как мы прибыли из Америки, я еще не читал ни одной европейской газеты! — отозвался Шерлок Холмс. — Впрочем, от полиции и из газет мало что можно узнать! Я уверен, если бы полиция знала…
Кто то постучал в дверь и на пороге ### докладывая:
— Полицейский капитан Мечевич спрашивает, можете ли вы его принять?
— Я и то уже удивлялся, что ко мне так долго не является полиция! — с улыбкой сказал Шерлок Холмс и обратился к лакею со словами:
— Скажите, что буду очень рад!
В комнату вошел высокого роста, представительный мужчина в офицерской форме и почтительно раскланялся с Шерлоком Холмсом.
Затем он рассказал то, что сыщику уже было известно со слов Гарри, который имел обыкновение рыскать по всякому городу, куда бы он ни приезжал.
Вся столица только и говорила, что о целом ряде убийств, происшедших в последнее время. Жертвы куда-то, таинственным образом, исчезали, а потом полиция находила только их трупы.
— При всем этом мы блуждаем в потемках, — говорил полицейский капитан, — так как решительно никаких следов не можем найти! Врачи противоречат друг другу при осмотрах трупов: одни толкуют об отравлении, другие об удушении и пр. Так, например, осмотр последнего трупа ясно показал, что жертва была удушена. Конечно, не следует забывать, что все найденные трупы пролежали долго в воде. Интереснее всего то, что между ними находились люди, обладавшие при жизни значительной физической силой, так что убивать их было не легко.
— Да, это странно! — согласился Шерлок Холмс, зажигая электрическую лампу, так как уже стемнело. — Мне кажется, что тут предстоит много работы! Вы говорите, все жертвы были убиты одним и тем же способом? Это очень странно, но может со временем послужить разъяснением загадки. Будьте уверены, я сделаю все, что смогу! Правда, в настоящее время я сильно занят другим делом, но все-таки надеюсь быть вам полезным!
— Я явился к вам по поручению начальника полиции, — сказал капитан, — он охотно поговорил бы с вами лично, но не имеет для этого достаточно свободного времени!
Шерлок Холмс слушал капитана невнимательно, уставившись на ковер, и вдруг спросил:
— Знаете ли вы мисс Гульд?
— Знаю!
— А убеждены ли вы в том, что это и есть настоящая мисс Гульд?
Капитан разинул рот от изумления.
— Что вы хотите этим сказать, м-р Холмс?
— Кажется, вопрос поставлен в достаточно ясной форме! Я хочу знать, убеждены ли вы в том, что это ее настоящая фамилия и не скрывается ли под ней кто-нибудь другой?
— У меня до сих пор не было оснований в этом сомневаться! Она бывает в американском посольстве и вращается в лучших кругах общества!
— Это не доказательство! — сказал Шерлок Холмс, вставая со стула.
Пройдясь несколько раз по комнате и взглянув на часы, он сказал:
— Вы меня извините, если я положу конец нашей беседе! Сами знаете, нашему брату сыщику нельзя считаться с правилами вежливости, так как это нас стесняет при работе!
Капитану это, по-видимому, не понравилось, и он проговорил:
— Сделайте одолжение, м-р Холмс! Вполне понимаю вас! Если вам будет угодно, я немедленно наведу точные справки, действительно ли мисс Гульд… но нет, ведь, это дико!
— Да, да, это дико! Вот у меня иногда бывают такие дикие мысли, ничего не поделаешь! — ответил сыщик.
Полицейский капитан ушел, а Шерлок Холмс попросил Гарри подать ему пальто.
Гарри взглянул на часы и заметил:
— До начала представления в ‘Орфеуме’ осталось еще целых два часа!
— Это очень кстати! — отозвался Шерлок Холмс. — Мы с тобой поедем в Офен, там происходит какое-то благотворительное празднество, на котором, вероятно, американская миллионерша тоже будет присутствовать!
Ночь уже наступила, и темнота нарушалась лишь ярким светом газовых фонарей, озарявших расфранченных людей, куда-то спешивших и суетливо передвигавшихся взад и вперед по всем направлениям. На улице шныряли автомобили, проезжали экипажи, плелись извозчичьи коляски.
Спустя полчаса, Шерлок Холмс и Гарри сошли со своего автомобиля у подъезда концертного зала Св. Луки.
Празднество началось еще в четыре часа дня и теперь уже подходило к концу.
В вестибюле толпились лакеи.
— Нас не впустят! — проговорил Гарри. — Не можем же мы в дорожных костюмах войти в залу?
— Поздно ты вспомнил об этом! — улыбнулся Шерлок Холмс. — Неужели ты полагал, что я собираюсь принять участие в этом празднестве?
— Но для чего же мы приехали сюда? — спросил Гарри.
— А для того, чтобы я мог познакомиться с одним из кучеров!
Шерлок Холмс начал обходить ряды стоявших у главного подъезда экипажей, от времени до времени перебрасываясь несколькими словами с лакеями и, наконец, подошел к изящному парному экипажу.
Кучер, одетый в светло серое, непромокаемое пальто, сидел на козлах.
Шерлок Холмс, надвинув шляпу на лоб и подняв воротник, шепнул своему помощнику:
— Отойди-ка немного в сторону, чтобы он ничего не заподозрил.
Гарри остался на своем месте и слышал каждое слово, которое говорил сыщик с кучером. Холмс подошел к карете и закурил папироску. Внимательно осматривая лошадей и карету, он погладил одну из лошадей по шее и сказал кучеру:
— Прекрасные лошади! Я готов держать пари, что и животные эти и сама карета привезены из Америки!
Кучер взглянул на сыщика испытующим взглядом типичного американца.
— Вы угадали, — ответил он.
Холмс, очевидно, произвел на него хорошее впечатление.
— Правда? — спросил Холмс, переходя на английский язык. — Я сам родом из Америки и живу здесь не больше года. Прекрасные лошади. У меня самого в Нью-Йорке была чудная конюшня. Обстоятельства принудили меня, однако, распродать всех лошадей, но кое-что я в них понимаю. Я, пожалуй, во всем Будапеште не видел лучших.
— Да, мистер, это правда, — заявил кучер гордо. — Я уже четыре года как езжу на этих лошадях и уверен, что из здешних кучеров никто бы с ними не справился. У этих животных сам дьявол сидит внутри!
Сыщик улыбнулся и кивнул головой.
— Охотно верю. Я не впервые вижу этих животных. Где это я их видел недавно вечером! Я сейчас вспомню. Уже тогда мне бросилась в глаза их резвость. И как вы тогда правили? Но, где же это, черт возьми, было?
Кучеру было, конечно, очень приятно, что человек, имевший в Нью-Йорке собственную конюшню, так его хвалит. Ему самому хотелось теперь знать, где он обратил на себя внимание американца.
— Когда это было? — спросил он.
— Хорошо не помню. Это, приблизительно, было месяц тому назад. Но погодите, не были ли вы как-нибудь вечером на улице Андраши или где-нибудь вблизи?
— Был, — ответил кучер. — Это было недели четыре тому назад, когда мисс Гульд ездила туда. Я остановился на углу, а потом все время разъезжал по боковой улице.
— Так это все-таки была мисс Гульд? Я удивился, что она не подъехала к тому дому, куда зашла, а прошла большой кусок пешком.
Кучер пожал плечами.
— У нее свои капризы. Меня удивляет, что вы ее узнали, несмотря на густую вуаль, покрывавшую ее лицо. Это дело не мое и мне, мистер, кажется, что мы говорим о делах, нас совершенно не касающихся.
Он повернулся и, выпрямившись, взял в руки длинный хлыст. Он увидел, что у входа засуетились лакеи, провожая гостей. Холмс отошел к Гарри.
— Это совершенно невероятно, мистер, — шепнул тот сыщику. — Что это значит? Возможно ли, чтобы дочь и наследница самого крупного американского миллионера оказалась преступницей? Нет! Я теперь понимаю вопрос, который вы сегодня задали полицейскому капитану. В венгерское общество проникла опасная авантюристка, чтобы совершить ряд преступлений.
Шерлок Холмс, взяв Гарри за руку, сказал:
— Молчи! Вот мисс Гульд садится в свою карету.
Внимание сыщика обратила на себя молодая американка, одетая в роскошное манто и медленно подходившая к своей карете. Перед ней бежал лакей, который с низким поклоном открыл дверцу кареты. Американка окинула еще раз взглядом вереницу карет и села.
В этот момент она вся была освещена падавшими на нее лучами электричества. Это был строго выраженный тип знатной американки. В чертах ее лица видна была раса. Ее черные глаза ярко выделялись благодаря золотистому цвету волос и придавали ей еще большую прелесть.
Как Холмс, так и Гарри не могли оторвать от нее своих взоров, пока она не скрылась в карете.
— Страшно подумать, — сказал Гарри, — что такая красавица может быть преступницей.
Шерлок Холмс повернулся.
— Ты сегодня слишком болтлив, Гарри, Это действительно мисс Эвелина Гульд. Я встречал ее раньше в Нью-Йорке и теперь узнал.
— Но какие обстоятельства могли эту, избалованную судьбой, женщину сделать преступницей?
— Она совсем не преступница, — возразил улыбаясь Холмс, — ты сегодня все время строишь какие-то предположения, которые ничем не оправдываются. Заметил ли ты, что она не владеет правой рукой? В Нью-Йорке я на это не обратил внимания. Она подняла юбку левой рукой и то с таким трудом, что сразу бросается в глаза.
Гарри вопросительно взглянул на сыщика. Но он, как видно, не был расположен вдаваться в дальнейшие разговоры. Шерлок Холмс посмотрел на часы и сказал:
— Уже двадцать минут десятого. Нам нужно спешить,
чтобы во время попасть на борьбу в Орфеум.
Театр ‘Орфеум’ был битком набит публикой. На решительной борьбе присутствовали сливки общества. В ложах дамы высшего света выделялись своими костюмами. Все мужчины были во фраках, а военные в парадных формах.
Шерлок Холмс и Гарри пришли как раз в то время, когда был дан первый звонок, возвещавший о начале состязания. Перед борьбой было представлено несколько различных номеров, которые никого, собственно, не интересовали. Теперь же по рядам зрителей прокатился оживленный говор и публика, толкавшаяся раньше в широких фойе, бросилась в зал.
Шерлок Холмс и Гарри сидели довольно близко к сцене. За их столом поместился ярый спортсмен, рассказавший им, что приз в сто тысяч крон пожертвован богатым венгерцем.
Занавес поднялся. Из-за кулис вышел судья, очень бледный и худой человек, с крайне неприятным лицом. Он поклонился и сказал:
— Многоуважаемая публика, имею честь представить вам сегодня только одного Тома Билля. Большинство из вас его уже знает. Бардуше удрал.
Минуту царила полная тишина. Потом толпа, прибывшая сюда только ради этого зрелища, принялась изо всех сил свистать и шикать. Особенно отличалась публика с галереи и задних рядов, выражая сбежавшему трусу свое презрение. Когда волнение несколько улеглось, судья сделал рукой знак по направлению кулис и оттуда вышел человек гигантского роста, одетый в красное трико. На вид ему было лет под сорок. Каждый его шаг и каждое движение свидетельствовали о гигантской силе. На широких плечах сидела большая продолговатая голова, под низким лбом виднелись два маленькие глаза, сильно развитый подбородок торчал вперед. При каждом его движении железные мускулы на руках и ногах заметно выдавались. Он неуклюже раскланялся перед зрителями, приветствовавшими его восторженными криками.
Когда шум немного утих, судья произнес:
— Хотя мне очень неприятно лишить многоуважаемую публику столь интересного зрелища, но, к моему прискорбию, я должен заявить, что Бардуше окончательно отказался от состязания с Томом Биллем на звание всемирного чемпиона. Присутствовавшие на вчерашней борьбе знают, что состязание кончилось в ничью и, хотя Бардуше был близок к победе над Биллем, он сегодня должно быть струсил и прислал следующее заявление, которое я доведу до сведения уважаемой публики.
Он вынул из кармана лист бумаги и прочел:
‘В полной уверенности, что я сегодня буду побежден (у меня такое предчувствие, я отказываюсь еще раз состязаться с Томом Биллем. Считая себя побежденным. Я уступаю ему звание всемирного чемпиона и приз в сто тысяч крон. Бардуше.’
Том Билль улыбнулся и презрительно пожал плечами. Лишь только оглашено было заявление Бардуше, как публика снова неистово зашумела. Среди общей сумятицы раздавались рукоплескания и крики ‘браво’ по адресу Тома Билля, продолжавшего все время кланяться.
— Так как теперь нет охотников состязаться с Томом Биллем, — продолжал судья, — то мне поручено всемирный чемпионат присудить Тому…
Он остановился и растерянно посмотрел в сторону кулис.
Том Билль и вся публика были крайне удивлены, когда на сцену вышел человек среднего роста, крепкого сложения, одетый в голубое трико.
Это не показалось бы странным, но у него на лице была черная полумаска. Он обратился наполовину к Тому Биллю, наполовину к публике и громко сказал:
— Я оспариваю у Билля звание всемирного чемпиона и вызываю на борьбу со мной!
Растерянный вид судьи и Тома Билля красноречиво говорили, что это не условленная заранее сцена.
Судья не нашел сначала, что ответить. Билль же смотрел тупым взором на человека в маске.
Наконец, судья произнес:
— Я очень сожалею, сударь, но вы до сих пор не заявили своего желания участвовать в борьбе и я не знаю, кто вы такой, а потому, по правилам борьбы, вы не можете быть допущены к состязанию.
Судья при этом, очевидно, не принимал во внимание настроение толпы, пришедшей сюда, чтобы видеть последнюю схватку в борьбе за крупный приз и всемирный чемпионат. Публика почувствовала, что предстоит интересное зрелище, и не хотела отказаться от него ради каких-то правил. Со всех сторон раздавались громкие требования, чтобы человек в маске был допущен к борьбе. Судья стоял в недоумении, когда крики немного утихли, он обратился к незнакомцу и сказал:
— Назовите мне, по крайней мере, свою фамилию, чтобы я мог вас записать.
— Зачем? Я человек в маске.
— Но такого среди борцов до сих пор еще не бывало.
— Ну так теперь будет! — заявил незнакомец с невозмутимым спокойствием. — Я вообще полагаю, что этот вопрос должен решить сам Том Билль. Я думаю, что после бегства Бардуше он один может заявить, желает ли он состязаться еще с кем-нибудь на звание всемирного чемпиона. Я его вызываю бороться со мной сегодня и завтра вечером и заявляю, что я его положу!
Толпа от этих слов еще больше заволновалась. Билль побледнел и глазами, метавшими искры злобы, смотрел на противника. Толпа подстрекала его принять вызов и победить дерзкого незнакомца.
Билль в этот момент не забыл, что он в праве отказаться от нового состязания, что он и без вторичной борьбы может требовать приз в сто тысяч крон. Но он не хотел себя оскандалить на будущее время. Публика требовала, чтобы он еще раз показал ей свои мастерские приемы и победил бы человека в маске. Он знал, что на следующий же день все газеты распространят этот скандал и его чемпионат будет признан спорным, если он отклонит вызов незнакомца. Он энергично заявил:
— Я согласен. Начнем!
— Не хотел бы я быть на месте человека в маске, — сказал Гарри Шерлок Холмсу, сидевшему спокойно и зорко следившему за этой сценой, — вы посмотрите только, мистер, как Том Билль осматривает своего противника.
Холмс ничего не ответил.
Председатель жюри исполнил несколько необходимых формальностей, ощупал руки противников, чтобы убедиться, что у них не скрыто какое-нибудь оружие, вынул из кармана часы и дал сигнал к началу борьбы.
Из-за кулис вышло четверо сильных служителей, с большими простынями, чтобы обтирать борцов во время передышки.
В театре воцарилась абсолютная тишина. Борцы, наклонив голову вперед, приблизились друг к другу, зорко следя за движениями противника и готовые воспользоваться первой оплошностью для нападения. Вдруг они сцепились. Но момент был выбран неудачно и они снова на время разошлись в стороны, чтобы через секунду сцепиться в новой схватке. Руки их перемешались, и в тот же момент человек в маске был поднят противником и брошен на пол. Но Том Билль ошибся в своих расчетах. Противник его упал не на лопатки, а так сильно уперся ногами в землю, что американский чемпион не мог его придавить.
Теперь только, когда он напрягал все свои силы, выступили наружу железные мускулы человека в маске.
Вдруг незнакомец проворно перевернулся и, схватив Тома Билля за затылок, с железной силой придавил его к земле. Билль вырвался и снова поднял противника, который в свою очередь повлек его за собой. Так положения менялись в течение получаса, пока продолжалась борьба. За все время незнакомец не показывал и вида усталости, но движения Билля, становились все медленнее и медленнее, его дыхание все больше и больше учащалось. Только благодаря его массивному сложению незнакомец не мог положить его так скоро, как рассчитывал, но выдержки у человека в маске было гораздо больше, чем у американца.
Председатель жюри прекратил, наконец, борьбу и сделал небольшую передышку. Служители с простынями подбежали к борцам и принялись обтирать их вспотевшие тела. Следующая схватка оказалась так же безрезультатной, и судья заявил, что решительная борьба откладывается на следующий день. — При третьей схватке, — сказал Холмс Гарри, — незнакомец положил бы Билля на обе лопатки. Американец уже устал, а человек в маске все еще сохранил всю свою силу. Это теперь только уловка, что они прервали борьбу.
— Билль не мало будет злиться, что согласился на эту борьбу, — ответил Гарри, — завтра он наверно, будет побежден и потеряет таким образом и звание всемирного чемпиона и сто тысяч крон…
Подобные же отзывы раздались и среди публики, которая приветствовала незнакомца восторженными криками ‘ура’.
Противники удалились со сцены.
Для директора театра это был приятный исход. Вся почти публика поспешила запастись билетами на следующий день. Многие держали пари за отважного незнакомца, но никто не знал, кто скрывался п
Прочитали? Поделиться с друзьями:
