Е. И. Замятин
Бог танца
1
2
3
4
5
6
КОММЕНТАРИИ
Бог танца, Замятин Евгений Иванович, Год: 1935
Время на прочтение: 9 минут(ы)
Замятин Е. И. Собрание сочинений: В 5 т. Т. 4. Беседы еретика
М., ‘Дмитрий Сечин’, ‘Республика’, 2010.
Ночью, когда все уже собираются лечь спать, большевики неожиданно начинают обстрел города.
Снаряд разрывается над крышей дома. Паника в доме. Полуодетые обитатели бегут по лестницам вниз, в подвал. Подвал становится похожим на Ноев ковчег: опасность заставляет провести здесь ночь рядом самых разнообразных людей. Среди других — Серж и его мать, пытающаяся закрыть собой сына при каждом взрыве, Серж сердится. Все в подвале косятся друг на друга, но они объединяются, когда, спасаясь от выстрелов, в подвал вбегает ‘чужая’, не из ‘нашего дома’ молодая женщина: почти все против нее — ‘мест нет’. Возмущенный, Серж уступает ей свое место.
Под драматический аккомпанемент выстрелов в подвале разыгрывается ряд сцен, преимущественно комических: генеральша с попутаем в клетке, изрекающим самые неподходящие реплики, юркий Мирон, немедленно начинающий спекулировать спичками, как только тухнет свет… Сержем и ‘чужой’ молодой женщиной (она рекомендуется: ‘Зинаида X., к сожалению, графиня’) — овладевает одинаковый неудержимый школьнический смех. Смех сближает людей быстрее, чем что-нибудь: к концу этой фантастической ночи Серж и Зинаида — друзья.
Он узнает, что Зинаида — приезжая, и предлагает ей поселиться у них в квартире: все равно после занятия города большевики выселят кого-нибудь. Мать Сержа соглашается. Так Зинаида оказывается соседкой Сержа — их комнаты разделяет только тонкая переборка…
Город — под властью большевиков. Страх ЧК, обысков. Обыватели прячут деньги в самые странные и неподходящие места (сцены у Мирона, у генеральши с попутаем). Изредка — треск винтовок на улице.
В этой обстановке почти неправдоподобным кажется то, что мы видим в квартире матери Сержа: она играет на рояле, а он летает и кружится по комнате, опьяненный танцем. Он танцует сначала один, потом с молодой девушкой — почти еще девочкой — Катей. Мать Сержа — бывшая балерина, Серж — лучшее ее создание, лучший из ее учеников. Она хочет, чтобы он стал не просто танцором, но dieu de la danse {Бог танца (фр.).} — как знаменитый Vestris, a для этого он должен работать, что бы ни творилось кругом…
Винтовочные выстрелы на улице ему не мешают. Но вот он слышит знакомые легкие шаги… Зинаида! Он останавливается. Мать, обожающая сына, уступает место артистке: она возмущена Сержем, тем, что эта женщина может отвлечь его от работы. Ей становится неприятна ‘эта женщина’… Ссора между Сержем и матерью, может быть, первая в жизни.
К ‘этой женщине’ — Зинаиде — жестоко ревнует Сержа и Катя. Но он не замечает этого: ему и в голову не приходит смотреть на Катю иначе, чем на девочку — партнершу по урокам.
И мать, и Катя не ошибаются: Серж влюблен в Зинаиду. Он знает, что мать права: это мешает ему работать. Он избегает оставаться наедине с Зинаидой, а когда это случается, он собирает всю свою волю — и перед Зинаидой — хорошо воспитанный молодой человек, очень любезный, но не больше.
Зинаиде довольно было увидеть один раз Сержа танцующим, чтобы этот юноша с телом античного бога завладел всеми ее мыслями. Внезапная перемена в Серже, эта его холодность — выводит ее из себя. Она делает все, чтобы зажечь его, но он остается верен слову, которое он дал матери и самому себе, — пока не происходит ряд неожиданных событий.
Концерт в зале красноармейского клуба. Публика ведет себя непринужденно. Грызут подсолнухи, топают ногами — чтобы согреться и выразить нетерпение: следующий балетный номер программы — танец Сержа и Кати — запаздывает.
Все более настойчивый топот ног и крики: ‘Время!’ слышны в артистической. Мать Сержа — опытная актриса — невероятно взволнована: она чувствует по настроению публики, что заставлять ее ждать больше нельзя — может кончиться скандалом. А Кати до сих пор нет, хотя она всегда так аккуратна…
Зал уже ревет — Сержу приходится выйти, чтобы танцевать соло, без Кати. Когда публика видит, что она обманута и что не будет балерины, которую солдатам особенно хотелось посмотреть, — поднимается скандал. Рояля не слышно. Мать Сержа в отчаянии встает и хочет уйти. Но Серж делает ей повелительный знак рукой — и она остается.
Весь напряженный как сталь, бледный, Серж выжидает мгновения хотя бы сравнительной тишины, затишья, затем вдруг, отделившись от земли, летит на зрителей…
Топот и крики: ‘Долой!’ еще продолжаются. Но через несколько секунд этот страшный зверь — толпа — уже покорен ‘богом танца’, в зале — мертвая тишина. Она взрывается неистовыми аплодисментами и криками, когда Серж кончает…
Только на другой день утром выясняется причина того, что Катя не явилась танцевать в концерте. В необычный час рано утром Катя врывается к ним и, плача, кидается на шею сначала старой балерине, потом — Сержу.
Оказывается, Катя пришла, чтобы проститься с ними, быть может, навсегда. Ее брат бежал из ЧК, где он сидел, для него добыли надежный иностранный паспорт, он сегодня же уезжает за границу и увозит с собой Катю. Через несколько минут он заедет за ней сюда…
Катю ждет впереди Париж, Дягилев. Мать Сержа с горечью замечает вслух, что это как раз то, о чем она мечтала для Сержа. Секунда колебания со стороны Кати — и она предлагает: ее брат может взять с собой Сержа, а она — останется здесь.
Серж взволнован и сконфужен этим самопожертвованием девушки — сконфужен тем более, что видит появившуюся в дверях Зинаиду, не спускающую с него взгляда. Вспыхнув, он наотрез отказывается от предложения Кати.
В сцену входит новый персонаж — брат Кати. Едва успев сказать несколько провальных слов старой балерине, он вдруг останавливается на полуфразе: он увидел Зинаиду. Затем происходит нечто совершенно неожиданное и непонятное: выхватив револьвер, он делает шаг по направлению к Зинаиде. Серж успевает схватить его за руку. Брат Кати, до последней степени растерянный, выбегает, на ходу бросив Кате, что будет ждать ее внизу, у двери.
Никто из оставшихся не понимает, что значит эта выходка. Смущенная Катя старается извинить брата тем, что он невероятно изнервничался: тюрьма, бегство…
Вошедшая Зинаида останавливается перед портьерой, заменяющей дверь, и слышит, как мать Сержа вполголоса что-то говорит ему о ней, Зинаиде. Он сначала с возмущением возражает, затем молчит…
Снова ночь. Она начинается с комической интермедии: агенты ЧК и солдаты являются в квартиру Мирона. Мирон — председатель домового комитета. Он держится с агентами ЧК на равной ноге, он не расстается с толстым портфелем (внутри — колбаса, игрушка сына, ночная туфля — все, что попалось в спешке под руку…).
Мирон с портфелем и вся компания появляются в квартире старой балерины. Выходит бледный, но хорошо владеющий собой Серж: он готов… Ему заявляют, что он им, собственно, не нужен — их интересует гражданка Зинаида X. Она, не открывая двери, просит разрешения одеться. Мирон, подмигнув чекистам, кричит: ‘Конечно, конечно!’, он командует Сержу, чтобы он шел к себе в комнату.
В комнате Сержа задвинутая шкафом дверь в комнату Зинаиды. Серж сдвигает в сторону тяжелый шкаф, открывает дверь — и появляется перед кончающей одеваться Зинаидой. Сейчас ее уведут, быть может, на смерть: то, что она бывшая графиня, — обещает ей мало хорошего. Сознание этого взрывает все шлюзы в душе Сержа — и Зинаида слышит несвязные, страстные, горячечно-торопливые признания Сержа — каждую секунду могут снова постучать к ней в дверь…
И этот роковой стук разлучает их — в момент первого их объятия. Навсегда они расстаются — или нет, им еще суждено встретиться?
Взволнованные, счастливые и одновременно опечаленные, Катя с братом переезжают границу, вспоминают о тех, которые остались там…
Там — какой-то народный праздник, шествие. Чье-то бледное лицо из-за решетчатого окна смотрит на идущих…
Сержа хватает за руку Мирон и с таинственным видом сует ему в руку какую-то записку: ‘От нее’. Серж читает. В записке Зинаида сообщает, что если до вечера сегодня она не явится домой, то — дела ее совсем плохи… Серж умоляет Мирона пойти с ним вечером в ЧК — разумеется, если Зинаида не вернется. Мирон соглашается.
Вечер. Зинаида, очевидно, не вернулась, потому что мы видим Сержа и Мирона (конечно, с портфелем) в вестибюле ЧК.
Никакая гениальная наглость Мирона не помогает, ответ — все тот же: никаких справок по этому делу не выдается, следователя видеть нельзя.
Очевидно, доведенный до отчаяния Серж решается на совершенно безумную выходку: оттолкнув неуклюжего часового, он на своих стальных балетных ногах в несколько прыжков взлетает вверх по лестнице…
Сигнал часового — тревожный звонок. Прибегает караул. Начальник распекает часового, но затем успокаивает его: прорвавшийся без пропуска тип все равно должен пройти мимо них, когда будет возвращаться, тут его и надо зацапать.
Мирона, разумеется, и след простыл. Остался только его оброненный в поспешном бегстве портфель. С изумлением чекисты начинают обследовать его странное содержимое-Серж бродит тем временем по бесконечным жутким коридорам, разыскивая нужного ему следователя — товарища Z. Розыски приводят его к двери, за которой слышны голоса, смех: товарищ Z. обедает там, он скоро выйдет, — объясняет часовой.
Минуты кажутся Сержу часами. Он теряет терпение. Часовой отходит от двери, чтобы поискать огня для папиросы. Серж пользуется этим, открывает дверь, входит…
Он совершенно потрясен тем, что он видит здесь. Он стоит, остолбенев, несколько секунд. Затем, оттолкнув кого-то с дороги, бросается к столу: за столом, среди компании следователей, сидит — с бокалом в руке — Зинаида. Ее бокал падает, разбивается. Серж бросается вон из комнаты, там его задерживает часовой. Освобождает его выбежавшая следом за ним Зинаида. Она же выводит его из ЧК. Они садятся в машину.
— Так вы служите там? Так вся эта история с арестом была комедией?
Зинаиде ничего не остается, как согласиться. Но она сейчас объяснит все Сержу, он поймет… Она все равно любит, любит его, как никого никогда не любила…
Автомобиль на повороте замедляет ход. Серж, оттолкнув Зинаиду, быстро раскрывает дверцу автомобиля, выпрыгивает и скрывается в ночи…
Жизнь для Сержа мучительна, невыносима. Зинаида становится ему врагом. Она ему ненавистна. Но все же она остается красивой женщиной, от которой исходит соблазн, вкус губ которой он уже знает, которая — несмотря ни на что! —влечет его.
Зинаида намеренно мучит его ревностью: к ней теперь приходят какие-то поклонники, Сержу слышно все, что делается в ее комнате…
Однажды у Зинаиды собирается целая компания, слышно хлопанье пробок, голоса становятся все возбужденнее, громче. Серж слышит, как кто-то называет его имя, — и невольно роняет тяжелое пресс-папье: он сидит за письменным столом, пишет письмо Кате. Гости поддразнивают Зинаиду ‘плясуном’. Это, наконец, выводит ее из себя — и так как она уже много выпила, она идет на дикое пари. Она знает, что ‘плясун’ сидит сейчас за столом — вот он скребет перышком! — она выстрелит в него через тонкую переборку.
За переборкой начинают считать: ‘Раз… два…’ Серж слышит это, но он заставляет себя продолжать писать — в наступившей тишине слышен скрип его пера. ‘Три!’ — но выстрела нет, револьвер Зинаиды опускается.
Когда Серж выходит из своей комнаты в коридор, он попадает в жаркие объятия Зинаиды: она ждала его — у нее больше нет сил, — за его мужество она любит его еще больше… Неподготовленный, не успевший собрать свою волю — Серж отвечает на ее поцелуи…
Она выгоняет гостей. Серж слышит, как она торопливо шуршит платьем. Потом — осторожный стук в дверь, еще… Серж не открывает.
Теперь Зинаида, жестоко оскорбленная, как хищница, становится его смертельным врагом.
Звезда Сержа восходит с необычайной быстротой. Он — любимый ученик Д.
Д. ведет репетиции своей ближайшей постановки — ‘Жизели’. В этом балете принца обычно танцован Мик. Но теперь Д. вызывает его к себе, жалуется на свои болезни, на то, что ‘все мы стареем’… Но все это оказывается только лирическим предисловием к жестокому удару: Д. сообщает Мику, что попробовал Сержа в роли принца — выходит замечательно! Ради успеха общего любимого дела Мик, конечно, не откажется уступить эту роль. Мику ничего не остается как согласиться.
Теперь он кипит такой смертельной ненавистью к Сержу, что Зинаиде приходится сдерживать эту разрушительную силу. Она берет с Мика слово, что он ничего не предпримет в течение двух ближайших дней: у нее есть одно средство, которое может помочь.
В тот же день новая капля ядовитой зависти отравляет душу Мика: когда артисты после репетиции выходят из театра, они видят, как из великолепного автомобиля выскакивает хорошенькая молодая девушка, подбегает к Сержу и после короткого разговора увозит его с собой. Как везет этому мальчишке!
Девушка отрекомендовалась секретаршей мистера Cobold, который счел бы за честь, если бы Серж приехал к нему. Имя Cobold ничего не говорит Сержу, в чем он чистосердечно сознается. Девушка смеется: если mister не шутит, то его ждет приятный сюрприз…
Они подъезжают к великолепному дому. В апартаментах хозяина сервирован обед. Хозяин оказывается знаменитым американским менеджером. Своим безошибочным нюхом дельца он угадывает в Серже будущую ведетту {Звезду, знаменитость (фр.).} — и предлагает ему контракт на поездку в Америку. Гонорар… — Cobold называет такую сумму, что Серж, выпивший вина за обедом, начинает хохотать, заражая смешливую секретаршу…
Но он тотчас же становится серьезен, суров, когда слышит дальнейшие условия: немедленный уход из труппы Д., отъезд в Америку через два дня. Танцевать там Серж будет в мюзик-холлах, и не эту скучную ‘Жизель’, а то, что ему скажут.
Серж встает и прощается с американцем. Для того ясно, что это значит: надо увеличить предложенный гонорар. Он, торопясь, начинает набавлять, как на аукционе, но Серж обрывает его: Mister Cobold ошибся, искусства Серж не продает ни за какие деньги…
Вечером мы видим мистера Cobold в обществе Зинаиды и Мика: американец жалуется, что протеже Зинаиды — это какой-то идиот: на него остается только махнуть рукой…
Соблазн золотом провалился. День спектакля ‘Жизели’
— и, вероятно, триумфа Сержа уже близок. Чтобы предотвратить его — остается прибегнуть к более прямым и радикальным средствам.
Из намеков Мика Зинаиде становится ясно, что он близок к решению убить счастливого соперника. Зинаида предлагает выход ‘более гуманный’, но, по существу, представляющий собой еще более жестокую и утонченную месть: пусть этот мальчик живет — надо лишить его не жизни, а возможности танцевать.
И она посвящает Мика в свой, видимо уже давно обдуманный, план: надо устроить во время спектакля un accident {Несчастный случай (фр.).} — падение Сержа в люк. Насмерть он, вероятно, не разобьется, но уж наверное так переломает себе ноги, что его карьера будет навсегда кончена.
План принят. Исполнение его берет на себя Мик.
…Бледного Сержа несут. Из виска у него бежит тонкая струйка крови, он, видимо, мертв…
Зинаида в ужасе широко открывает глаза: этого еще нет, но это может быть через несколько минут. И, не раздумывая, не рассуждая, подчиняясь как будто чужой воле — Зинаида устремляется из ложи за кулисы.
Она пробует разыскать Мика, но это не удается. Тогда она находит в кулисах самого Д. и обращается к нему. Она, торопясь, волнуясь, путаясь, начинает говорить ему о том, что сейчас Серж упадет, разобьется. Д. сначала принимает ее за сумасшедшую. Но волнение этой женщины заражает его: а вдруг она не сумасшедшая? И Д. стремительно сбегает по лестнице под сцену, к люку…
Из укромного угла Мик с ужасом смотрит на люк и ждет катастрофы. Капли пота ползут у него по лбу. Он видит, как Серж приближается к люку…
Серж танцует сцену, когда на кладбище появляется призрак Жизели. Вместо Жизели ему видится Катя — и в каждом движении танцора еще больше искренней боли. Многие в публике вытирают глаза.
Люк… Серж проходит в танце по люку — и катастрофы не происходит. Мик не верит глазам. Он бежит, чтобы убедиться в этом.
Танец в это время уже кончен. Неистовые аплодисменты, крики. Сияющий ‘бог танца’ — у рампы. Он встречается глазами с матерью, улыбается ей… и вдруг в изумлении останавливается: он видит в люке взволнованную, аплодирующую ему Зинаиду… Он улыбается и кивает ей: в этот момент, когда из человека он стал богом, — он всепрощающ как бог…
<,1935>,
Впервые: Литературная учеба. М., 2004. No 6. С. 163—171. (Публикация Ст. Никоненко и А. Тюрина.)
Печатается по рукописи, хранящейся в Бахметевском архиве Колумбийского университета.
Сценарий написан в 1934-1935 гг. в двух вариантах. Выбор танцора в качестве героя объясняется популярностью русского балета за рубежом, в частности во Франции.
В сценарии Замятин говорит о тех же проблемах, которым посвящены многие его прозаические произведения: о любви, ревности, коварстве, предательстве.