СЦЕНЫ ИЗЪ НАРОДНАГО БЫТА.
СЦЕНЫ ИЗЪ НАРОДНАГО БЫТА.
СОЧИНЕНІЕ ОР. ГОРБУНОВА.
ЧЕТВЕРТОЕ ДОБАВЛЕННОЕ ИЗДАНІЕ.
МОСКВА.
Изданіе Н. Шамова, Больш. Грузинская ул., свой домъ, въ Москв.
1900.
БЛОНДЕНЪ.
БЛОНДЕНЪ.
РАЗСКАЗЪ ФАБРИЧНАГО.
Блонден, Горбунов Орест Федорович, Год: 1867
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Вотъ, братцы мои, аказія-то! и какъ только этто можетъ человкъ дойти до всего! Таперича, къ примру будемъ говорить: всяко дла мастера боится: а ужъ это, я вамъ доложу, отводъ глазамъ — и шабашъ. Пріхалъ этто къ намъ нмецъ изъ Америки, и занимается этотъ самый нмецъ, кажись, такимъ пустымъ дломъ, вниманія не стоющимъ, — по канату ходить. Ну вотъ ладно. Пріхалъ этотъ самый нмецъ и канатъ свой собственный привезъ, одно слово — все заведеніе свое, чтобы въ люди не ходить, не простыя. И какъ только этто онъ пріхалъ, сейчасъ въ газетахъ, пропечаталъ: такъ и такъ, говоритъ, буду, говоритъ, по канату ходить, внизъ головой стоять, человка на себ возить, и опосля, говоритъ, всего эвтаго, буду завтракать на канат, и выпью за здоровье жителевъ, пропечаталъ онъ это въ газетахъ, и патреты свои разослалъ, зовутъ, говоритъ, меня такъ и такъ: говоритъ, Бландёнъ, Ерой Нагорскинъ, потому пучину такую произошолъ. Ну вотъ ладно. Собралась насъ большая компанія.— вся наша артель была, — пошли. Народу, то-есть, видимо не видимо, потому очинно было занятно, какъ такъ человкъ, кажись, къ примру, такой же какъ и мы православные, можетъ такіе дла дствовать? тутъ, безпримнно, должно быть дьявольское навожденіе, либъ-ошто. Подходимъ, братецъ ты мой, мы къ самому ентому мсту, видимъ — канатъ, мы этто поближе, — канатъ, такъ точно. Только вдругъ слышимъ, разъ изъ пистолета — сигналъ, разъ — другой, и какъ только третій разъ выпалили, сейчасъ этого самаго Бландёна на верхъ и приподняли. Глядимъ, братецъ ты мой, человкъ какъ слдоваетъ, при собственной бородк и въ золотыхъ латахъ. И какъ только его приподняли, сей-часъ музыка заиграла, а онъ взялъ въ ручки баланецъ и пошелъ. Только, братецъ ты мой, и шелъ, и шелъ, и шелъ, и шелъ — вдругъ разъ на канатъ, и растянулся. И такъ это онъ скоро растянулся, что давай, таперича, тысячу цылковыхъ, ты на сн такова колна не выкинешь. Ну вотъ ладно. Полежамши малость на канат, опять разъ,— вскочилъ и побгъ, только, братецъ ты мой, опять бжалъ, бжалъ, бултыхъ головой внизъ на баланецъ, баланецъ на канатъ и ножками захлопалъ. Ну тутъ мы издиву дались и доподлинно узнали, что безъ ничистой силы этого не возможно, не возможно настоящему христіанину такихъ дловъ длать и такихъ чудесовъ творить, и мы молитву сотворили. Сотворили, братецъ ты мой, мы молитву, глядимъ, идетъ онъ обратно, но только ужь въ другой перемн: глаза этто ему завязаны и мшокъ на него надтъ. И надтъ этотъ самый мшокъ по самыя колнки, чтобы ниже не было и ногамъ не препятствовало, и идетъ онъ въ емъ, а самъ ровно оступается, дискать упаду братцы мои голубчики, только вы меня и видли! Анъ не тутъ-то было, его и силкомъ не ссунешь. Таперича, когда онъ все это прикончилъ, приподняли къ ему другого человка, мы глядимъ, что будетъ. И какъ только его ему приподняли, сейчасъ этотъ самый другой слъ на него сзади и ноги опустилъ: дискать трогай, а мы что вы. Вотъ онъ его и повезъ. Ну халъ онъ, я вамъ доложу, по всей врности на черти, а намъ глаза отвелъ, отвелъ безпремнно, потому не возможно. Я былъ опять молитвы сотворилъ, не дствуетъ. дитъ онъ, какъ слдоваетъ, не спша, ровно по зими везетъ. И такъ, братецъ ты мой, мн грустно стало, что молитва-то моя не дствуетъ! Чтожъ, думаю, такое означаетъ? неужели онъ взаправду такъ самъ по себ, и никто его не поддерживаетъ? Только, братецъ ты мой, ужъ очинно намъ обидно было, какъ насъ опосля всего евтого въ часть запрятали. Пошли мы оттедова чинно, благородно, все какъ слдоваетъ, а Кузьма былъ маленько выпимши, одной барышни на хвостикъ наступилъ, а баринъ — ты, говоритъ, что пьяница безобразничаешь? Да ничего-ста, говоритъ, я не безобразничаю, а что, говоритъ, собственно, нынче всмъ слобода дана. А теб, говоритъ, желательно, чтобы послабодней было? Эй, говоритъ, унтеръ! и пошла аказія, всхъ забрали. Три дня разборка была. Апосля, какъ отпущать стали. Частный и говоритъ: ну, говоритъ, ребята, коли ежели, говоритъ, опять Бландена, такъ маленько поакуратне, барышнямъ на хвостикъ не наступайте, а то, чего добраго, со слободы-то и въ тсноту залезете. Ладно, думаемъ, благодаримъ покорно за науку, не токма что Бландёна, кажись самаго лшаго будутъ казать и тогда будемъ опаску имть. То есть, вотъ всякой-то разъ, братецъ ты мой, какъ съ гулянья, такъ и обдумывай безпримнно въ части ночевать. Надо полагать, что нашъ братъ подъ такой планидой уродился, что въ частномъ дом завсегда для него фатера готова. То есть, я вамъ доложу, аказія и шабашъ.