Бледная графиня, Борн Георг, Год: 1878 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 683 минут(ы)

БИБЛІОТЕКА
ДЛЯ
ЧТЕНІЯ.

ЕЖЕМСЯЧНЫЙ ЖУРНАЛЪ

Іюль 1878 года.

С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
ТИПОГРАФІЯ В. С. БАЛАШЕВА.
Екатерининскій каналъ, между Вознесенскимъ и Маріинскимъ мостами, д. No 90—1.
1878.

ГЕОРГЪ БОРНЪ

Блдная Графиня
Романъ.

Часть первая.

Покушеніе.

На двор замка графини Варбургъ замтно было сильное смятеніе, прислуга толпилась на алле, осненной большими столтними деревьями. Аллея эта вела къ громаднымъ пристройкамъ, гд помщались конюшни.

— Все кончено! прошептала графиня стоя у однаго изъ высокихъ оконъ своей комнаты и съ направленнымъ вниманіемъ смотря внизъ на дорогу. Казалось, она ждала чего-то необыкновеннаго. Лицо ея выражало нетерпніе и мрачнымъ огнемъ горли ея глаза. Она была еще во цвт лтъ: красивая брюнетка съ блднымъ правильнымъ лицомъ и роскошнымъ станомъ.

— Кажется, и въ самомъ дл случилось несчастіе, продолжала она,— вотъ и Куртъ. Онъ живъ… онъ идетъ одинъ…

Не забота о какомъ-либо близкомъ, любимомъ существ волновала графиню Варбургъ въ то время, какъ управляющій имніями ея подходилъ къ замку, не она заставляла эту гордую красавицу съ такимъ нетерпніемъ и напряженнымъ вниманіемъ смотрть внизъ на дорогу. Нтъ, скоре дикая радость, адское торжество были написаны въ эту минуту на ея демонски-красивомъ лиц.

Куртъ фонъ-Митнахтъ, раззорившійся дворянинъ, давно уже управлялъ графскими имніями. Онъ явился въ замокъ Варбургъ въ скоромъ времени по прибытіи второй супруги покойнаго графа, ныншней графини, и по ея рекомендаціи графъ сдлалъ его своимъ управляющимъ. Это былъ мущина лтъ за сорокъ съ черной бородой и рослой стройной фигурой. Теперь направляясь къ порталу замка, онъ выглядлъ блднымъ и разстроеннымъ. Безпорядокъ въ костюм и видъ его показывали, что онъ или былъ сброшенъ лошадью или вообще съ нимъ случилось какое либо несчастье. Повелительнымъ тономъ отдалъ онъ кое-какія приказанія конюхамъ и быстро вошелъ въ замокъ.

— Онъ идетъ — я горю нетерпніемъ, кажется, ему удалось, задыхаясь прошептала графиня и быстро отошла отъ окна. Богатое фіолетовое шелковое платье тяжелыми складками лежало на полу и длинный шлейфъ его шелестилъ по паркету. Графиня была въ сильно возбужденномъ состояніи. Лихорадочно горли ея глаза, въ лиц и въ жестахъ ея виднлось нетерпніе, по временамъ нервно вздрагивала она всмъ своимъ высокимъ, гордымъ станомъ.

Но вотъ явился наконецъ тотъ, кого она ожидала и чей приходъ привелъ ее въ такое сильное волненіе. Видно, не малую важность имло для графини извстіе, которое долженъ былъ передать управляющій.

Куртъ фонъ-Митнахтъ съ шумомъ распахнулъ портьеру и фамильярно вошелъ въ комнату, точно онъ не управляющій, а мужъ или интимный другъ графини.

— Все кончено? тихо обратилась къ нему графиня Камилла Варбургъ.

— Никого нтъ по близости? мрачно и вполголоса спросилъ управляющій.

— Никого, Куртъ. Ты пришелъ одинъ — теб удалось.

— Она жива! отвчалъ онъ тмъ же мрачнымъ, зловщимъ тономъ. Лошади понесли. Мн удалось устроить все такъ, какъ я разсчитывалъ.

— Такъ она ранена, выброшена изъ экипажа?

— Ни то, ни другое!

Графиня въ ужас отшатнулась, ошеломленная этой неожиданной встью. Она заране уже вкушала сладость торжества и вдругъ такое страшное разочарованіе.

— Однако, вс бжали туда, сказала она. Со двора, какъ будто, доносился ко мн въ комнату шумный говоръ и смятеніе.

— Мн удалось устроить все какъ нельзя лучше — но двочка осталась цла и невредима, какъ будто бы какая то невидимая высшая сила охраняла ее.

— Какой вздоръ Куртъ! просто ты нершительно и неэнергично взялся за это дло.

— Сначала выслушай, а потомъ уже обвиняй меня! отвчалъ управляющій глухимъ голосомъ. Об новыя, русскія лошади были запряжены въ шоры, Лили и молочная сестра ея Марія Рихтеръ сли въ легкій открытый экипажъ, я же одинъ помстился на козлахъ сдерживать дикіе порывы лошадей,— ты ихъ вдь знаешь.

— Знаю, но знаю также и ту цль, которой я принесла жертву, заплативъ за нихъ три тысячи таллеровъ,— и сегодня отъ тебя зависло привести мой планъ въ исполненіе.

— Мы похали. Я сильно сдерживалъ лошадей. Чмъ бшенне мчались они, тмъ веселе и довольне остановилась Лили. Только теперь на возвратномъ пути воспользовался я удобнымъ случаемъ, чтобы дать имъ воли. Я ослабилъ возжи, лошади, почувствовавъ это, понеслись. Я длалъ видъ, будто стараюсь удержать ихъ, но тщетно! Какъ вихрь неслись они по алле, съ неимоврною быстротою мчался легкій экипажъ, какъ перышко увлекаемый впередъ двумя сильными, горячими дикими животными. Марія Рихтеръ съ крикомъ ужаса прижалась къ Лили.

— А, Лили? торопливо спросила графиня, и въ тон ея слышалось нетерпніе, она выпрыгнула изъ экипажа?

— Лили сначала какъ будто испугалась, но это продолжалось не долго, черезь минуту она уже вполн владла собой и представляла совершенный контрастъ со своей подругой, между тмъ какъ та блдная, испуганная, безпомощно прижалась къ Лили, послдняя оставалась спокойной. Это спокойствіе въ подобную минуту имло въ себ что то грандіозное! Она хотла схватить возжи, въ то время какъ я выскочилъ изъ экипажа и былъ отброшенъ къ самымъ деревьямъ на землю. Но ей не удалось поймать ихъ, возжи спустились внизъ ударяясь о заднія ноги лошадей, что еще боле горячило послднихъ. Какъ будто хотли они нестись на край свта, какъ будто никакая земная сила не могла остановить ихъ, такъ стремительно мчались они по алле, увлекая за собою экипажъ. Каждую минуту ожидалъ я, что вотъ, вотъ,— будетъ онъ разломанъ, разбитъ въ дребезги.

— Хорошо, славно! что же дальше?

— Дале слдуетъ чудесная, неожиданная развязка этой сцены, жестокая насмшка судьбы надъ всми нашими разсчетами. Я никогда не поврилъ бы возможности подобной развязки, еслибы самъ не былъ свидтелемъ этого чуда. Об двушки сидли прижавшись другъ къ другу и крпко держались за спинку экипажа, ни та, ни другая не думала прыгать внизъ — раздался громкій крикъ о помощи, лошади неслись прямо на каменную стну, замыкающую собою большую аллею.

Еще одна минута и об двушки неминуемо погибли бы вмст съ экипажемъ я лошадьми.— Какъ вдругъ лошади неожиданно завернули въ боковую аллею, которая ведетъ къ конюшнямъ. Дорога эта была хорошо знакома имъ, что, повидимому, успокоило ихъ немного, правда он все еще бшенно неслись впередъ, но громкое ржаніе ихъ доказывало, что они завидли вдали и узнали свою конюшню. Нсколько секундъ спустя, не усплъ еще лсничій, Губертъ схватить лошадей за узду, и не успли еще сбжаться туда конюхи, какъ экипажъ уже стоялъ передъ дверьми конюшни. Лили и ея спутница были спасены. Об остались цлы и невредимы!

— Странная, почти невроятная вещь, пробормотала графиня, нимало не скрывавшая своего неудовольствія.

— Лили, какъ ни въ чемъ не бывало, спокойно выпрыгнула изъ экипажа и, замтивъ у входа въ паркъ лсничаго Губерта, пошла къ нему, вроятно желая о чемъ-нибудь переговорить съ нимъ. Марія Рихтеръ напротивъ этого выглядла слабой и утомленной, она была въ такомъ изнеможеніи, что едва передвигала ноги и просила у Лили позволенія удалиться въ свою комнату: ей нужно было отдохнуть, оправиться отъ страха и волненія. Лили охотно согласилась исполнить ея просьбу, сама же не переставала шутить и смяться надъ минувшимъ приключеніемъ…

— Она обладаетъ рдкимъ мужествомъ и удивительнымъ присутствіемъ духа, никогда, ни въ какомъ случа ее не покидающимъ, таковъ же былъ и отецъ ея, сказала графиня.

— Я приказалъ распречь лошадей. Тутъ я усплъ еще замтить, что Лили собралась вмст съ лсничимъ Губертомъ идти въ паркъ, кажется онъ привезъ ей секретное посланіе изъ города, я видлъ давича, какъ онъ возвратился оттуда.

— Изъ города! Вроятно отъ милйшаго ея кузена ассесора фонъ-Вильденфельса, дальняго родственника или какого-то тамъ кузена покойной графини. Ты себ представить не можешь, какъ противенъ мн этотъ человкъ.

— И, не смотря на то, онъ въ скоромъ времени женится на счастливой обладательниц милліоннаго наслдства и на ея богатомъ приданомъ!

— Не бывать этому,— запальчиво и ршительнымъ тономъ сказала графиня, а то все пропало!

— Разумется. Милліонъ перейдетъ въ руки своихъ законныхъ владльцевъ откуда онъ никогда боле не вернется сюда, въ этомъ можешь быть уврена! Тогда ужъ конечно онъ будетъ для тебя безвозвратно потерянъ! Что я говорю милліонъ? Гораздо больше, милліонъ остался посл смерти графа, а теперь на него наросло еще четверть милліона процентовъ. Не особенно то мило было со стороны графа въ своемъ завщаніи не отказать теб ничего изъ этого милліона и надлить тебя однимъ замкомъ Варбургъ, доходы котораго, сама знаешь, не очень-то велики!

— Онъ назначилъ Лили ближайшей наслдницей, меня-же только вслуча ея смерти, такъ какъ милліонъ этотъ достался ей отъ ея матери, графини Анны, моей подруги, которую народъ чтитъ какъ святую, съ иронической усмшкой продолжала графиня Камилла, ‘я ненавижу эту тварь, эту Лили’, злобно прошептала она, ‘я ненавижу ее!’

— А между тмъ быстро приближается то время, когда Лили будетъ имть полное право забрать въ руки свое прекрасное наслдство! Этотъ ассесоръ Вильденфельсъ, признаюсь, не дуракъ, онъ звать не станетъ и поспшитъ жениться на золотой рыбк! Такая невста съ милліоннымъ приданымъ — для всякаго находка!

— Это ему не удастся! Клянусь Богомъ, пока я жива, я не допущу этого,— вскричала графиня, вскочивъ съ мста и гордо выпрямляя свой стройный, дарственный станъ.

— Они и не просятъ твоего разршенія. Ты не можешь встать между ними, не можешь помшать имъ любить другъ друга! Посл тогдашняго столкновенія съ тобою у смертнаго одра графа, господинъ ассессоръ, конечно, не явится уже больше въ замокъ.

— Все это время онъ путешествовалъ, вчера, вернувшись изъ города, ты сказалъ мн, что онъ на дняхъ только пріхалъ туда.

— Въ настоящую-же минуту преданный и услужливый егерь Губертъ, другъ дтства молодой графини и ея молочной сестры, преподаватель верховой зды и стрльбы, передаетъ ей любовное письмецо или какое-нибудь секретное извстіе.

— Мн нужно знать, какого она рода.

— Что намрена ты сдлать?— спросилъ фонъ-Митнахтъ.

— Пойду, послушаю, что за секретное извстіе привезъ лсничій Губертъ молодой графин изъ города, ршительно пояснила графиня Камилла.

Съ этими словами она вышла изъ комнаты и быстрыми шагами стала спускаться по лстниц, которая вела въ паркъ.

Былъ прекрасный лтній вечеръ, своей прохладой и тнью освжившей всю природу посл знойнаго, душнаго дня. Огромный паркъ замка прилегалъ къ ближайшему лсу, не отдляясь отъ него никакой оградой, такъ что лоси, козули и другая лсная дичь свободно заходили иногда пастись на его роскошныхъ полянахъ, а такъ же и зимою являлись туда за посыпавшимся для нихъ мстами кормомъ.

Графиня осторожно прошла открытой дверью въ садъ и быстро оглядлась кругомъ. Никого не было по близости. Торопливо пошла она по густой тнистой алле, которая скоро привела ее къ широкой зеленющей стн изъ густо переплетшихся втвей высокихъ, выхоленныхъ и искусно подстриженныхъ деревьевъ, стна эта окружала собою ротонду, чрезъ которую вела аллея, начинавшаяся какъ разъ у того входа въ паркъ, о которомъ говорилъ графин ея управляющій.

Стна эта была какъ нельзя боле удобна для шпіонскихъ замысловъ графини: забравшись туда, можно было, не будучи никмъ замченнымъ, отлично видть и слышать все, что происходило въ алле и, внутри ротонды, уставленной красивыми мраморными скамейками.

Графиня Камилла не ошиблась въ своихъ разсчетахъ. Въ эту самую минуту на алле, ведущей въ ротонду, показалось стройная, граціозная фигура молоденькой шестнадцати-лтней Лили. Рядомъ съ ней шелъ лсничій Губертъ, красивый молодой человкъ лтъ 24-хъ, съ небольшой рыжеватой бородкой. Зеленый охотничій костюмъ и высокая шляпа съ небольшимъ перомъ чрезвычайно шелъ къ нему.

Нарядъ молодой двушки былъ весьма простъ, но въ то же время изященъ. Легкая соломенная шляпа граціозно сидла на ея пышныхъ блокурыхъ локонахъ. Свтлое платье ловко обхватывало ея стройный, гибкій станъ и вся фигура ея дышала той безъискуственной прелестью, которая возбуждаетъ во всякомъ невольный восторгъ. Лицо ея всегда безпечно веселое, ясное и спокойное какъ у ребенка, оживленное задорнымъ смхомъ юности, противъ котораго не устоять никому, казалось теперь озабоченнымъ. Съ напряженнымъ вниманіемъ слушала она шедшаго рядомъ съ нею лсничаго, не спуская съ него своихъ большихъ, карихъ глазъ, отненныхъ длинными темными рсницами, одинъ взглядъ которыхъ заставлялъ сердце молодаго человка сильно биться. Маленькій изящный ротикъ съ алыми какъ кораллъ губками и нжныя, розовыя щеки ея были восхитительны, а невыразимая прелесть разлита была по всему ея личику.

Легкая косынка, спустившись съ плечъ, висла у нея на рук. Другою она придерживала слегка платье, изъ подъ котораго заманчиво выглядывала маленькая стройная ножка.

Ни въ лиц, ни въ фигур Лили не было и тни той кичливой гордости, которая такъ обыкновенна въ двушк ея званія.

Наивная, какъ ребенокъ, она сіяла только красотою и молодостью, сама того не замчая, милліонерша, предметъ зависти и злобы для своей алчной мачихи, она и не подозрвала своего богатства, и искренняя и любящая, она не имла даже понятія о лжи и обман, она врила притворнымъ ласкамъ своей мачихи, и всей душой отвчала на нихъ.

Увидя Лили, графиня Камилла проворно спряталась межь деревьями, стною окружавшими ротонду. Затаивъ дыханіе прислушивалась она къ разговору приближавшихся молодыхъ людей, и взоры ея были прикованы къ нжной фигур прелестной двушки. Дикимъ зловщимъ огнемъ горли ея глаза, подобно тому, какъ у хищнаго звря подстерегающаго свою добычу и блдное, обольстительно — прекрасное лицо ея въ эту минуту имло въ себ что-то демонское.

О, какой поразительный контрастъ представляли эти об женщины. Одна — олицетвореніе невинности, надъ нжной прелестной головкой которой, казалось, парилъ ея ангелъ-хранитель, другая — олицетвореніе алчности, злобы, въ союз съ дьяволами, нашептывавшими ей свои пагубные совты.

— На дняхъ только вернулся господинъ ассесоръ, донесъ Лили молодой лсничій Губертъ, и голосъ его дрожалъ отъ волненія, которое съ нкоторыхъ поръ постоянно испытывалъ онъ въ присутствіи молодой графини.

— Ну что Губертъ, какъ нашли вы моего милаго кузена? Ничего, онъ здоровъ? спросила Лили.

— О, да, какъ нельзя лучше.

— Что, у него по прежнему такіе же маленькіе свтлые усики, которыми онъ такъ гордился — ха, ха, ха, засмялась Лили.

— Усы стали гораздо больше, господинъ ассесоръ отростилъ себ бороду.

— Бороду! Ахъ, интересно бы взглянуть, какъ-то онъ теперь выглядитъ!

— Господинъ ассесоръ окликнулъ меня изъ окна въ то время, какъ я проходилъ мимо по улиц и позвалъ къ себ, а я и не зналъ даже, что господинъ ассесоръ уже вернулся изъ путешествія.

— Онъ, конечно, спрашивалъ обо мн, Губертъ?

— Да, и очень жаллъ, что не можетъ пріхать въ замокъ, но длать нечего, сказалъ онъ, приходится покориться обстоятельствамъ. Господинъ ассесоръ теперь опять состоитъ при городскомъ суд, ему очень хотлось бы однакожъ поговорить съ вашимъ сіятельствомъ, такъ какъ ему нужно передать вамъ какія-то важныя извстія.

— Важныя извстія? Какія же это, Губертъ?

— Господинъ ассесоръ ничего не говорилъ мн объ этомъ, онъ поручилъ мн только спросить ваше сіятельство, согласны ли вы будете посл завтра, въ воскресенье, подъ вечеръ придти туда на верхъ къ тремъ старымъ дубамъ, тамъ будетъ ждать васъ господинъ ассесоръ на томъ самомъ мст, гд былъ онъ однажды, нсколько лтъ тому назадъ вмст съ покойной графиней и вашимъ сіятельствомъ.

— Да, помню, ахъ, моя милая мама очень любила кузена Бруно! Теперь же, какъ давно не видала я его, какъ давно не говорила я съ нимъ. Наконецъ вдь это необходимо сдлать ради тхъ важныхъ извстій, ужъ конечно не безъ основанія Бруно ищетъ свиданія со мною? онъ долженъ имть на то уважительныя причины. Да, и что тутъ особеннаго? Такъ и слдуетъ поступить мн, а то какъ же еще? въ раздумьи говорила Лили, и нахмурившееся личико ея имло озабоченный видъ. Что сказали вы на это моему кузену? обратилась она затмъ къ лсничему.

— Я общалъ, явиться завтра къ господину ассесору съ отвтомъ.

— И отлично сдлали, любезный Губертъ, вотъ вамъ и мой отвтъ: Передайте отъ меня ассесору, что я согласна придти ради важныхъ извстій, вроятно касающихся нашихъ семейныхъ длъ, тмъ боле, что я такъ давно не видала его, а онъ не желаетъ переступать порогъ замка.

Графиня не проронила ни одного слова изъ вышеприведеннаго разговора. То, что она слышала вполн удовлетворило ее. Блдное, мраморное лицо ея вспыхнуло, торжествующая улыбка пробжала но ея тонкимъ губамъ и злобною радостью сверкнули ея глаза, въ нихъ блеснула какая-то, по видимому, ужасная мысль. Должно быть, новый адскій планъ зародился въ изобртательномъ ум этого демона.

Лили и Губертъ были въ ротонд, и молодая двушка, казалось, хотла уже отпустить своего собесдника.

Легкими, неслышными шагами, какъ тнь, быстро выскочила графиня изъ за деревьевъ и подъ покровомъ наступающей ночи спшила никмъ незамченною вернуться въ замокъ.

Чрезъ нсколько минутъ по другой алле парка легкіе шаги Лили приближались уже къ открытому входу въ замокъ. Молодая двушка шла опустивъ головку, погруженная въ свои мысли, какъ вдругъ почти у самыхъ дверей неожиданно столкнулась съ шедшей ей на встрчу графиней. Лили вздрогнула отъ испуга, но узнавъ мачиху съ веселой, привтливой улыбкой поздоровалась съ нею.

— Бдное дитя мое! ласково обратилась къ молодой двушк графиня, съ нжностью протягивая ей об руки, точно была для нея истинной, любящей матерью. Я ищу тебя, мн сказали сейчасъ, что съ тобой случилось несчастіе. Эти дикія лошади завтра же будутъ отосланы.

— О, нтъ, зачмъ же, милая мама, возразила Лили, ничего вдь особеннаго не случилось, я отдлалась только легкимъ испугомъ, который къ тому же не имлъ никакихъ послдствій! Не надо отсылать этихъ лошадей, я такъ люблю на нихъ здить! Он вовсе не страшны, попривыкнувъ къ ихъ нраву, можно будетъ отлично справляться съ ними! Я испугалась только сначала! Ты знаешь вдь, какъ все это вышло?

— Да, отчасти! Мн говорили, да ужъ мн было не до того: я такъ боялась за тебя! Такъ взволновало меня все это, что я до сихъ поръ еще не могу успокоиться!

— Господинъ фонъ-Митнахтъ самъ повезъ насъ, говоря, что боится доврить дикихъ лошадей и мою жизнь кучеру. Но и его искусство не могло предовратить несчастья. Около того мста, гд кормятъ козулей, у стараго каменнаго моста съ львиными головами, лошади вдрутъ понесли: вроятно кабанъ перебжалъ имъ дорогу, иначе ничмъ не могу объяснить я этаго внезапнаго бшенства лошадей, такъ какъ до тхъ поръ он шли какъ нельзя лучше. Теперь же ихъ невозможно было удержать. Спасемте жизнь нашу, графиня! закричалъ мн фонъ-Митнахтъ, намъ нужно выпрыгнуть изъ экипажа, и съ этими словами онъ быстро соскочилъ съ козелъ. Марія, въ испуг, хотла послдовать его примру, но я удержала ее, мн кажется, это было бы для насъ врною смертью.

— У тебя хватило присутствія духа выбрать лучшее, оно всегда выручаетъ тебя изъ бды, милая Лили!

— Нтъ, мама, насъ спасъ Господь, съ чувствомъ отвчала Лили, и въ этихъ немногихъ словахъ, сказанныхъ отъ чистаго сердца, отразилась вся глубокая вра ея ясной, дтски-невинной души.

— Правда твоя, милое дитя мое! Теперь я совершенно спокойна: я вижу, что ты здорова, испугъ и волненіе, къ счастію, не имли для тебя никакихъ дурныхъ послдствій.

— На меня никакихъ, милая мама, но бдной Маріи пришлось очень плохо! Она была совсмъ больна и пошла къ себ на верхъ. Позволь мн сходить провдать ее.

И простившись съ графиней, Лили поспшила въ замокъ, и бгомъ пустилась по широкимъ каменнымъ ступенямъ лстницы, которая вела въ комнату ея подруги.

Графиня нсколько минутъ простояла на томъ самомъ мст, гд оставила ее Лили. Пристально слдила она своими демонскими глазами за удалявшейся двушкой, которая въ невинной простот сердца и не подозрвала притворства и коварства своей мачихи. Маска спала теперь съ лица Камиллы: за минуту до того свтившееся материнскою заботливостью и нжнымъ участіемъ, оно снова приняло мрачное, зловщее выраженіе.

— Ты идешь на свою погибель! прошептала она, умереть должна ты, ни одного дня нельзя терять боле. Куртъ правъ! Значитъ въ воскресенье — странно! Въ воскресенье умерла и мать твоя! Если ты пойдешь — то уже не вернешься боле…

II.

Тайна замка.

Замокъ Варбургъ лежалъ въ разстояніи трехъ-часоваго пути отъ города. Оттуда можно было попасть въ него двумя путями: одинъ, извилистою лентою пролегалъ по горамъ почти у самаго берега Балтійскаго моря, въ этомъ мст скалистаго, съ ущельями и пропастями. Другой — моремъ, былъ гораздо ближе, удобне и пріятне, особенно въ жаркое время. Какое наслажденіе въ прекрасный лтній день прокатиться по морю на легкой парусной лодочк, любуясь живописными видами гористыхъ береговъ.

Такого же мннія былъ вроятно и молодой человкъ, лтъ двадцати-шести, красивый и статный, въ темносромъ лтнемъ костюм и въ легкой соломенной шляп, который стоя на берегу, всего въ нсколькихъ шагахъ отъ города, крикнулъ рыбаку Енсу изъ Варбургской деревни, уже отчаливавшему свой челнокъ отъ берега:

— Эй! любезнйшій! Не возьмете ли меня съ собою за деньги и за доброе спасибо?

— Куда же вы желаете? спросилъ рыбакъ.

Енсъ, уже не первой молодости съ типичнымъ лицомъ, сразу обличавшимъ въ немъ перевозчика, сильно загорвшимъ отъ солнца, немного худощавымъ, съ густою черной бородой и такими же бакенбардами.

— Сегодня такъ славно на вод! кажется, вы направляетесь въ Варбургъ, въ такомъ случа прихватите меня съ собою, назадъ же вернусь я пшкомъ, тогда вечеромъ будетъ попрохладне.

День былъ воскресный и уже клонился къ вечеру, такъ что Енсу не было никакого расчета оставаться въ город, гораздо выгодне для него было перевезти горожанина, заработокъ хоть небольшой, да врный, а тутъ, Богъ всть, быть можетъ и того не получишь. Руководясь подобными соображеніями, Енсъ проворно опять причалилъ челнокъ къ ровному песчаному берегу.

— Влзайте въ лодку и заплатите восемь грошей за перевозъ, сказалъ онъ.

— Согласенъ, отвчалъ молодой человкъ. Васъ зовутъ Енсъ, такъ кажется, значится на лодк — вотъ, получите впередъ деньги, Енсъ, и попируйте на нихъ въ портерной въ Варбург.

— Пировать въ портерной — да, да, какъ же, замтилъ Енсъ, почесывая затылокъ, нтъ ужъ видно, приходится отложить на это попеченіе! Господи, какъ давно не бывалъ я въ портерной! Мн нужно кормить жену и дтей, а на рыбномъ промысл далеко не удешь, дла изъ рукъ вонъ какъ плохи!

Молодой человкъ, отдавъ деньги, услся на заднюю скамейку у руля. Рыбакъ посмотрлъ на монету, она оказалась талеромъ, и Енсъ ползъ уже было въ карманъ, за сдачей, но господинъ приказалъ ему получить все.

— Покорно благодарю, съ веселымъ, довольнымъ видомъ пробормоталъ Енсъ, проворно сунулъ полученный талеръ въ карманъ своихъ широкихъ, запачканныхъ дегтемъ, холстинныхъ шароваръ и быстро отчалилъ челнокъ отъ берега. Молодой, щедрый пассажиръ Енса, казался на видъ здоровымъ и сильнымъ. Большіе, прекрасные глаза его свтились умомъ и добротою, наружность, манеры, обращеніе — все обличало въ немъ человка высокаго образованія съ хорошимъ положеніемъ въ свт. Красиво отпущенныя, довольно большіе темно-русые усы очень шли къ нему. Въ костюм не было ничего изысканнаго, бросающагося въ глаза, только руки его были затянуты въ тонкія лайковыя перчатки.

Енсъ натянулъ парусъ и помстился на маленькой скамейк по другую сторону руля, держа въ рук парусную веревку. День былъ знойно-жаркій. Легкій втерокъ слегка волновалъ зеркальную поверхность воды и, ударяя въ большой, сравнительно съ лодкой, парусъ, подгонялъ крошечный челнокъ, который тихо и нжно скользилъ по волнамъ.

Позади, на берегу, остались городскіе дома, большіе корабли съ огромными мачтами, высокія колокольни церквей, по мр того какъ Енсъ со своимъ молодымъ пассажиромъ подвигались впередъ, все это мало по малу скрывалось у нихъ изъ глазъ. Передъ ними разстилалась теперь безграничная водяная равнина съ небольшими сверкающими на солнц волнами. Иногда показывался гд-нибудь на горизонт парусъ, или дымъ парохода, хоть немного оживляя собою эту обширную водяную равнину, тихую и безжизненную какъ пустыня.

Вдали проносились тучки, кругомъ же небо было чисто и безоблачно и солнце ярко свтило, обдавая землю своимъ палящимъ зноемъ.

Енсъ не пускался въ открытое море, все время держался онъ берега, который изъ ровнаго песчанаго постепенно переходилъ въ крутой и скалистый съ ущельями и пропастями. Неоднократно посматривалъ рыбакъ въ ту сторону, гд сидлъ его пассажиръ, видимо желая заговорить съ послднимъ, но все еще не ршаясь.

— Вы не господинъ ли ассесоръ суда тамъ въ город? брякнулъ онъ наконецъ, мн что то знакомо ваше лицо, какъ будто я гд-то уже васъ видлъ.

— Вы не ошиблись, Енсъ,— я дйствительно ассесоръ Вильденфельдъ.

— Ну да, я такъ и думалъ, отвчалъ рыбакъ, немножко перемнились вы съ тхъ поръ, какъ видлъ я васъ тогда на суд, но тому уже полгода. Помните, по длу управляющаго замка, которому, мы бдняки, слишкомъ много работали, ему вздумалось тогда потребовать прежнихъ привилегій замка, отрытыхъ имъ гд-то въ старыхъ бумагахъ. Но, слава Богу, онъ остался съ носомъ.

— Тамъ все еще прежній управляющій? спросилъ ассесоръ.

— Да, господинъ фонъ-Митнахтъ, онъ былъ еще при жизни покойнаго графа. Къ счастію за нсколько лтъ до того, графиня Анна упросила графа отказаться отъ всхъ старинныхъ привилегій въ пользу бдныхъ Варбургскихъ поселянъ, и документъ этотъ нашелся! Судъ отказалъ управляющему, такъ и пропали даромъ вс его хлопоты.

— Такъ вы обязаны этимъ графин Анн?

— Да, это была ангельская душа! Боже, зачмъ суждено ей было такъ рано умереть! О, какъ тяжело было всмъ намъ разстаться съ нею, такъ бы кажется и вырылъ ее изъ могилы! Посл нея все пошло иначе.

Между тмъ втеръ усиливался и челнокъ быстро несся по волнамъ. Енсъ продолжалъ держаться берега, который длался все выше и скалисте, образуя въ этомъ мст широкую бухту. На другомъ конц ея, внизу на береговой равнин, лежала Варбургкая деревня, вдали, на возвышеніи красиво рисовался замокъ съ обширными службами. Туда-то и направился челнокъ Енса, ловко переская бухту, что значительно сокращало путь, такъ какъ огибать широкую бухту было бы слишкомъ долго.

Быстро приближались рыбакъ со своимъ пассажиромъ къ цли ихъ поздки. Передъ ними рельефно выдлялись теперь известковые, береговые утесы съ трещинами и оврагами и живописно поросшія лсомъ высоты.

Даже въ тихую погоду съ шумомъ плескались здсь волны, ударяясь о груду скалистыхъ обломковъ. Вдругъ рыбакъ нагнулся и пристально сталъ глядть на берегъ.

— Сдой Витъ опять тамъ, шепнулъ онъ и въ тон его голоса звучалъ почтительный страхъ. ‘Старый Витъ показался, значитъ къ ночи быть бур!’ Тутъ рыбакъ повернулся въ другую сторону и тревожно посмотрлъ на небо. ‘Да, вонъ тамъ какія страшныя громовыя тучи’, прибавилъ онъ.

— Старый Витъ? Кто же это? спросилъ ассесоръ:

— Это старый, врный слуга покойнаго графа. Онъ является всякій разъ передъ бурей, предостерегать насъ, рыбаковъ, всегда такъ часа за два до ея наступленія. Подъ конецъ онъ былъ тоже рыбакомъ, и вотъ въ одну ночь онъ выхалъ въ море и не вернулся. Видите вы его тамъ внизу въ тни, на скал? продолжалъ Енсъ, указывая на берегъ. Онъ стоитъ на остроконечной верхушк утеса! До него долетаютъ водяныя брызги.

— И вправду, точно будто человкъ, сознался ассесоръ.

— Видите ли вы теперь, какъ онъ киваетъ, длаетъ знаки? Онъ объявляетъ о приближеніи бури, продолжалъ Енсъ, да его знаетъ тутъ каждый ребенокъ и всякій понимаетъ, что значитъ, когда онъ показывается тамъ на утес.

— Но, вы конечно не думаете, чтобъ это былъ дйствительно человкъ? ее такъ ли, Енсъ? какъ могъ бы онъ попасть туда? А духи и призраки не существуютъ.

— Конечно это онъ! посмотрите хорошенько. Отсюда его отлично видно.

— Это, ничто иное, какъ обломокъ скалы или тнь.

Енсъ тихо засмялся и нетерпливо махнулъ рукой.

— Ни то, ни другое! отвчалъ онъ, это старый Витъ! Обломокъ скалы или пень не можетъ сегодня стоять тамъ, но завтра скрыться и посл завтра опять появиться на прежнемъ мст.

Ассесоръ замолчалъ. Все это, понятно, казалось ему страннымъ, непостижимымъ. Между тмъ втеръ все усиливался. Бурно бушевало море, волны съ шумомъ ударялись о скалистый берегъ, и брызги далеко летли къ верху, обливая остроконечный утесъ, изрытый ущельями, на темномъ фон котораго рельефно выдлялась блая масса, дйствительно казавшаяся человческимъ существомъ и молодому ассесору, хоть онъ и увренъ былъ въ противномъ.

Дикій и въ тоже время живописный видъ берега, величіе бушующаго моря, странная, загадочная фигура на скал, все это производило на молодаго человка, какое-то страшное, тяжелое впечатлніе.

— Если вы думаете, что это дйствительно человкъ или призракъ стараго Вита, то отчего же до сихъ поръ ни одинъ изъ васъ не прослдилъ его, отчего никто не попытался осмотрть это мсто и убдиться, дйствительно ли есть тамъ кто нибудь, или это только такъ кажется отсюда?… и почему блая фигура эта бываетъ видна именно передъ бурей? спросилъ ассесоръ, между тмъ какъ челнокъ подгоняемый втромъ, быстро несся по волнамъ, сильно покачиваясь изъ стороны въ сторону.

— Но кто-же можетъ пробраться туда? Ни одинъ человкъ не въ состояніи подойти къ тому мсту ни сухимъ путемъ, ни съ моря, отвчалъ Енсъ, подъ нимъ все трещины, да обрывы, съ берега значитъ попасть туда никакъ нельзя, да и съ моря тоже, ни одна лодочка не можетъ пристать въ этомъ мст къ берегу: ужъ больно много здсь камней, еле прикрытыхъ водою. Гд-же человку взобраться туда, гд является сдой Витъ.

На скал все еще свтилась блая фигура.

Оба собесдника замолчали. Варбургская деревня была уже близко. Вскор челнокъ ихъ причалилъ къ берегу, съ этаго мста не было уже видно утеса съ блымъ призракомъ стараго Вита.

Въ деревн, населенной по преимуществу рыбаками и перевозчиками, царила воскресная тишина. Нсколько рыбаковъ сидло на берегу, починяя свои развшанныя для просушки сти.

Ассесоръ ловко выпрыгнулъ на берегъ. Енсъ еще разъ поблагодарилъ его за щедрую плату и указалъ ему на дорогу, которая круто поднималась въ гору и вела къ лсу, а тамъ уже чрезъ лсъ къ замку. Но молодой человкъ не нуждался въ его указаніяхъ, онъ самъ отлично зналъ эту дорогу. Ласково кивнувъ головой услужливому перевозчику, ассесоръ весело сталъ взбираться по хорошо знакомой ему горной тропинк,

Тучи все боле и боле сгущались, и горизонтъ казался одной сплошной свинцовой массой. Воздухъ былъ удушливо жаркій.

Бруно снялъ шляпу и отеръ потъ со лба.

Былъ шестой часъ. Въ семь часовъ, какъ передалъ ему Губертъ, общалась Лили прійти къ тремъ дубамъ, выслушать отъ кузена важное извстіе, которое онъ хотлъ передать ей. Въ его распоряженіи было, значитъ, еще около двухъ часовъ. Мене чмъ въ часъ могъ онъ дойти до назначеннаго мста, остальное время онъ ршился употребить на отдыхъ и по горной песчаной тропинк забравшись на верхъ, не доходя лса, устроить привалъ. Ему необходимо было отдохнуть и собраться съ мыслями.

Какъ славно было на верху: полной грудью вдыхалъ Бруно свжій, чистый горный воздухъ, любуясь прелестнымъ видомъ, растилавшимся оттуда на море. Подл самой дороги увидлъ онъ природную дерновую скамью, съ наслажденіемъ услся на нее, положилъ шляпу въ сторону и принялся мечтать о своей ненаглядной Лили, которую онъ любилъ горячо и искренно. Горя, нетерпніемъ признаться этой чудной двушк въ своей любви и узнать, отвчаетъ ли она взаимностью, онъ задавалъ себ теперь вопросъ, не сдлать ему этого сегодня же. Какъ вдругъ подъ самымъ уходомъ его раздался тихій, почти безумный хохотъ.

Бруно осмотрлся кругомъ: эта неожиданная помха бсила его, да и смхъ-то былъ такой непріятный.

— Это я, мой пригожій молодой баринъ, другаго никого нтъ, послышался чей-то тихій, хриплый голосъ, это я, Лина Трунцъ, деревенская нищая! Ахъ милосердый Боже! вся-то деревня не краше нищихъ, мой пригожій молодой баринъ, а тутъ-то еще между всми слыву я за нищую, нищая — изъ нищихъ, ха, ха, ха, хороша, значитъ! Чтожъ, не я первая, не я послдняя, хоть бы скоре только насталъ конецъ всей этой каторг!

Дряхлая, сгорбленная старушонка сидла на дорог въ нсколькихъ шагахъ отъ Бруно. Костлявыя руки ея тряслись отъ старости. Въ одной держала она палку, въ другой нсколько собранныхъ въ лсу хворостинокъ. Вся одежда ея буквально состояла изъ лохмотьевъ. Изъ подъ стараго худаго платка, покрывавшаго ей голову и костлявую, жилистую шею, выбивалисъ жидкія пряди спутанныхъ сдыхъ волосъ, худое, сморщенное лицо ея цвтомъ своимъ напоминало мдь.

Бруно, сжалившись надъ бдной старушкой, ползъ въ карманъ за милостыней.

— Который же вамъ годъ? спросилъ онъ.

— Право и сама не знаю, не считала, мой пригожій, молодой баринъ. Куда это вы? Въ замомъ врно? спросила нищая съ благодарностью принимая отъ молодаго человка монету и проворно кладя ее въ карманъ.

— Нтъ, не въ замокъ, отвчалъ Бруно.

— А я уже думала, что туда! Тамъ идетъ теперь кутерьма, богатымъ людямъ все вдь можно, произнесла старуха съ такою непреодолимою горечью, почти со злобою, что Бруно невольно взглянулъ на нищую и сталъ прислушиваться къ ея словамъ, а, нашъ братъ принужденъ всю жизнь голодать и побираться милостыней! Да, пока жива еще была покойная госпожа, старая Лина могла ходить туда всякій день, той никогда она не мшала, но теперь…

— Что же, разв теперь тамъ стало иначе?

— Иначе! теперь тамъ хозяйничаетъ сущій дьяволъ! Прихожій молодой баринъ вроятно не знаетъ этого.

— Нтъ, старушка, что хотите вы сказать?

— Это тайна, отвчала старуха, нагнувшись къ самому уху Бруно. Теперешняя графиня не женщина, не человкъ, она высасываетъ кровь изъ тхъ, кто стоитъ ей поперегъ дороги, вс они должны умереть, и они вовсе не замчаютъ, какъ мало по малу таютъ они, какъ все придвигаются они къ смерти, не замчаютъ они даже и того, кто отнимаетъ у нихъ жизнь! Что бы ей когда нибудь попробовать высосать кровь изъ меня, продолжала старуха, впадая въ свой прежній тонъ и скаля зубы, но должно быть я ей не по вкусу, мн впрочемъ было бы это очень кстати.

— Не женщина, не человкъ — улыбаясь повторялъ за нею Бруно. Что за исторіи случаются у васъ тутъ въ Варбург! Тамъ внизу — является старый Витъ, а здсь — на верху.

— Да, старый Витъ! это тоже одна изъ тайнъ замка! важно замтила старуха, сопровождая слова свои многозначительнымъ жестомъ. Съ него то и началась очередь, ужъ, конечно, это ея же штуки, онъ былъ правой рукой покойнаго графа, ну вотъ въ конц концовъ и сталъ ей поперегъ дороги! Всегда былъ здоровенный — разв не захворалъ онъ какъ разъ тогда, когда она гостила тамъ на верху? захворалъ и долженъ былъ убраться изъ замка. Онъ выглядлъ тогда какъ будто въ жилахъ его не было ни кровинки — она высосала ему кровь.

— Гмъ! вырвалось у Бруно, съ трудомъ скрывавшаго недоврчивую улыбку, которая такъ и просилась ему на губы, разсказъ старухи, не смотря на свой баснословный характеръ, все-таки интересовалъ его. Бруно держался того мннія, что во всякой лжи всегда есть доля правды, и вотъ эту-то долю правды и хотлось ему отыскать въ нелпыхъ обвиненіяхъ, которыя народное суевріе взводило на графиню Камиллу. Разв старый Витъ что-нибудь говорилъ объ этомъ? спросилъ онъ старуху:

— Никогда не говорилъ онъ объ этомъ, они и сами-то не знаютъ и не чувствуютъ даже этого! продолжала деревенская нищая. Но вс старые люди знаютъ, что именно гонитъ его духъ туда на верхъ. И притомъ она красива, но всегда блдная какъ смерть. Жалко мн барышню, дочку-то покойной госпожи графини, царство ей небесное!

При имени покойной графини, старуха выпустила изъ рукъ палку, положила хворостъ въ сторону и набожно сложила свои костлявыя руки.

— Почему же это жалете вы молодую графиню? спросила Бруно.

— Теперь наступаетъ ея очередь, это врно! До сихъ поръ не смла она подступиться къ ней, ныньче только исполнилось ей шестнадцать лтъ, но это время двочка была отъ нея въ безопасности!

— Но знаете ли что, моя милая? строго обратился къ ней Бруно, вы вдь взводите тяжелое обвиненіе на графиню. Чмъ можете вы доказать свои слова?

— Я вовсе и не длаю изъ этого тайны! Да и всякій здсь знаетъ это! Это чистая правда, мой пригожій молодой баринъ! Начнемъ со стараго Вита: посл того какъ ушелъ онъ изъ замка, онъ поселился внизу въ деревн и принялся рыбачить, чтобы заработать еще хотя пару грошей. Тамъ, внизу, ему какъ будто стало лучше. Но и тамъ не давали они ему покоя, ей мшало то, что онъ былъ еще живъ, ей хотлось совсмъ доканать его, и вотъ, должно быть, ночью, высосала она изъ него послднюю кровь, когда онъ въ одно воскресенье выхалъ въ море на лодк и тамъ поднялась буря, у него не было больше силъ и онъ не вернулся.

— Въ воскресенье?

— Да, въ воскресенье случилось это!

— Въ воскресенье умерла и графиня Анна!

— Въ воскресенье всегда бываетъ это, должно быть это ея день, въ этотъ день, должно быть, могущество ея бываетъ въ полной сил.

Какъ-то странно взволновали Бруно послднія слова деревенской нищей — сегодня тоже было воскресенье, а она боялась за Лили.

— Но кто-же раскрылъ тайну замка, старушка? спросилъ онъ

— Раскрылъ-то. Довольно долго не замчали мы ея, а потомъ ужъ всмъ стала она ясна, какъ Божій день! Взглянуть на ту-то, такъ оно ужъ и видно.

Первымъ былъ, значитъ слуга Витъ, тогда же прошелъ слухъ, что графиня Анна захворала, а гостья осталась ходить за нею — гостья, это теперешняя госпожа-то! Покойная госпожа была всегда здорова, мой пригожій молодой баринъ, всегда здорова къ счастью для насъ бдняковъ, вдругъ начала она блднть и хирть, казалось, ни кровники не было въ ней больше, когда она умерла, я вдь тоже видла ее въ часовн: ахъ, Боже мой! и при одномъ воспоминаніи объ этомъ слезы потекли изъ полу-потухшихъ глазъ старухи.

— Ахъ, какъ страшно она выглядла! Вся изсохшая, совсмъ желтая, какъ кожа! Ни капельки крови не было больше во всемъ тл, это была вторая! Настала очередь и третьяго! Покойный графъ былъ третьимъ! Не удалось ли ей обворожить его, не допустилъ ли онъ одурачить себя и не сдлалъ ли онъ ее графиней? Изъ деревень ни одинъ не пошелъ туда, когда играли свадьбу! Вс плакали и горевали еще по графин Лил! И что же случилось? Графъ былъ высокій, крпкій, бодрый мужчина, злобная дикая лошадь была въ рукахъ его кроткой, послушной овечкой… любаго кабана могъ одолть онъ одинъ на одинъ! Не захворалъ-ли онъ также въ прошломъ году? Не была-ли и изъ него высосана кровь, когда онъ умеръ?

Я была въ часовн — одинъ только разъ посл смерти покойной графини и была я на верху — я видла покойнаго графа! Весь изсохшій, совсмъ желтый, какъ воскъ! Тоже ни капельки крови не было больше во всемъ тл.

Бруно также видлъ трупъ графа на одр смерти, чего отнюдь не желала графиня, такъ что дло дошло даже до крупной ссоры, и онъ вспомнилъ теперь, что относительно послдняго обстоятельства старуха конечно была права.

— Да, мой пригожій, молодой баринъ, сказала деревенская нищая и быстро собравъ хворостъ, съ помощью костыля своего поднялась съ мста, долго ли еще будетъ она по прежнему безчинствовать тамъ на верху,— да и управляющій — должно быть онъ тоже сродни дьяволу — одного съ нею поля ягода, люди сказывали, они другъ съ другомъ на ты: служанка ея разъ слышала,— посмотримъ-ка, много-ли времени пройдетъ до слдующей, и не будетъ ли это наша дорогая барышня, ну, счастливый путь, мой пригожій, молодой баринъ.

И она заковыляла дальше внизъ по дорог въ деревню и все еще ворчала что-то себ подъ носъ, но что именно — Бруно разобрать не могъ.

— Весь высохшій, совсмъ желтый, какъ воскъ, ни кровинки не было тогда больше во всемъ тл, безсознательно твердилъ онъ, невольно задумываясь надъ страннымъ разсказомъ старухи.

— Счастливый путъ, еще разъ повторила нищая, онъ быстро поднялся съ мста, его тянуло въ лсъ, туда, къ тремъ дубамъ — тамъ встртитъ онъ Лили! На крыльяхъ радости стремился онъ на встрчу своей милой, забыты были вс тревоги и опасенія! Исчезли вс мрачныя, ужасныя картины передъ прелестнымъ образомъ ненаглядной двушки, которую посл долгой разлуки, надялся онъ сейчасъ увидть Лили и Бруно фонъ-Вильденфельсъ.

III.

Лили и Бруно фон-Вильденфельсъ.

Въ седьмомъ часу вечера Лили вмст съ молочной сестрой своей, Маріей Рихтеръ отправилась въ паркъ.

Об молодыя двушки были однихъ лтъ, однаго роста, одной фигуры, об блокурыя, съ длинными, пышными локонами, об ходили въ совершенно одинакихъ или очень подходящихъ костюмахъ, такъ что издали ихъ легко можно было принять одну за другую.

Въ тотъ день, какъ родилась Лили, покойная графиня услыхала, что въ одно время и даже въ одинъ часъ съ нею, внизу въ деревн, одна бдная вдова Рихтеръ разршилась и тоже двочкой. Тотчасъ же распорядилась она, чтобы мать и новорожденное дитя имли все необходимое и пользовалась хорошимъ заботливымъ уходомъ. Несмотря на все это бдная вдова Рихтеръ умерла. Графиня взяла маленькую сиротку Марію къ себ въ замокъ, и вполн замнила ей мать, любила и берегла ее не меньше родной дочери. Об двочки были вскормлены одною кормилицей, росли и воспитывались на равныхъ правахъ, какъ дв родныя сестры и горячо любили другъ друга.

Посл смерти графини Марія Рихтеръ осталась по прежнему жить въ замк, такъ какъ мачиха Лили ничего не имла противъ этого.

Но жизнь ея была теперь уже далеко не та, что прежде, при графин Лин и Марія неоднократно выражала желаніе оставить замокъ, и итти на мсто въ гувернантки, такъ какъ благодаря свой пріемной матери, она наравн съ Лили, получила очень хорошее образованіе, но Лили и слышать не хотла объ этомъ и на отрзъ объявила, что она ни за что не разстанется со своей милой Маріей, своимъ врнымъ другомъ и дорогой сестрой. Но хоть во многомъ он и походили другъ на друга, за то лица и характеры ихъ были совершенно различны. Межъ тмъ, какъ пухлыя, румяныя щечки Лили дышали свжестью и здоровьемъ, лицо Маріи было прозрачно-блдное, съ тонкими, нжными чертами, въ то время, какъ Лили была характера живаго, веселаго, подъ часъ даже шаловливаго, Марія была серьезна, задумчива и часто только грустной улыбкой отвчала на звонкій дтскій смхъ подруги.

Об двушки рука объ руку шли по тнистымъ аллеямъ парка, направляясь въ огромный, мстами ненроходимо густой лсъ, въ ту его сторону, гд была хорошенькая маленькая горка съ тремя высокими развсистыми дубами, прелестное, живописное мстечко, которое такъ любила покойная графиня.

— Я такъ рада, что ты со мною, Марія, это для меня большое утшеніе! Мн почти кажется что дурно поступаю, идя на свиданіе съ Бруно, но онъ только что вернулся изъ путешествія и, хочетъ передать мн какое-то важное извстіе, вроятно, что нибудь, касающееся моихъ родныхъ, а ты вдь знаешь, что мама, сама не понимаю почему какъ-то не ладитъ съ моими родными, съ родными моей милой покойной мамаши хотла я сказать, да и меня старается отдалить отъ нихъ.

— Это и мн не разъ бросалось въ глаза, отвчала Марія.

— Но я хочу попросить Бруно, помириться съ мама, таинственность эта и сегодня-то ужасаетъ меня.

— Не знаю право, Лили, должна-ли я предостеречь тебя или нтъ, нсколько разъ уже собиралась я сказать теб это, да не ршилась, боялась, что ты назовешь вздоромъ, тихо и тревожно обратилась Марія къ своей подруг, которую она любила, какъ родную сестру. Графиня часто иметъ въ себ для меня что-то страшное.

— Мн кажется, ты не понимаешь мама, отвчала Лили.

— Вчера я опять смотрла на нее въ то время, какъ она считала себя никмъ незамченною, глаза ея были устремлены на тебя — и я испугалась выраженія ея блднаго лица, повришь-ли Лили, кровь застыла въ моихъ жилахъ, мн страшно стало за тебя, моя дорогая.

— Ну, полно теб сантиментальничать, милая Мари! смясь сказала Лили, перебивая врную подругу.

— Ну, скажи на милость, кто же можетъ всегда, каждую минуту обдумывать выраженіе своего лица! Правда въ лиц мамы по временамъ проглядываетъ какое-то жесткое, ледяное выраженіе, и глаза ея бываютъ иногда и въ самомъ дл злые, но въ сущности то она очень добра къ намъ, милая Мари, и съ нашей стороны было бы очень нехорошо не цнить этого, часто она бываетъ даже очень ласкова!

— Именно въ такія минуты, когда она ласкова, тогда то и пугаетъ она меня, я не могу иначе, я должна сказать теб это, должна открыть теб свое сердце! Прежде все это я принимала только на свой счетъ, думала, что я ей противна, потому-то неоднократно и желала я лучше ухать, какъ ни тяжело было бы мн разстаться съ тобою, теперь же смотрю я на это иначе.

— Просто, теб чудится все это, милая Мари, ужь очень у тебя пылкая фантазія. Но, иди-же домой. Вотъ и три дуба и, мн кажется, Бруно ждетъ меня уже.

— Да, вонъ онъ стоитъ тамъ на верху, прислонившись къ одному изъ дубовъ — это онъ, я узнаю его. Я не буду мшать теб, Лили, я вернусь сейчасъ въ замокъ, но что это значитъ, моя дорогая, что сердце мое такъ тревожно ноетъ за тебя, отчего это такъ тяжело мн разстаться теперь съ тобою, такъ бы кажется и не оторвалась отъ тебя.

— Это не первый разъ случается съ тобою, успокоивала Лили свою возлюбленную сестру, часто находятъ на тебя Мари такія странныя мысли и опасенія! Полно, успокойся, моя милочка, что же можетъ тутъ со мной случится? До свиданія! Merci за то, что проводила меня до этаго славнаго мстечка, гд ждетъ меня Бруно.

Сестры разстались. Марія была въ сильно тревожномъ настроеніи, непостижимая тоска душила ее, сердце ея страшно ныло, она не въ силахъ была подавить въ себ какого-то неопредленнаго страха за свою Лили, страха, въ которомъ она сама не отдавала себ отчета, но который тмъ не мене тяжелымъ камнемъ ложился на ея нжную, впечатлительную душу, какъ предчувствіе чего-то недобраго. Она отдала бы все на свт, лишь бы только ей можно было теперь остаться съ Лили. Порывисто обняла она сестру и крпко держала ея нсколько минутъ въ своихъ объятіяхъ, словно защищая ее отъ кого-то, словно кто нибудь отнималъ у ней ее ненаглядную Лили, и слезы блистали въ ея большихъ прелестныхъ глазахъ.

Лили нжно поцловала ее, смясь надъ напрасной тревогой своей врной подруги. Марія сдлала надъ собою усиліе:, послдній разъ поцловала она Лиди и быстро повернула назадъ въ замокъ, съ трудомъ преодолвая въ себ безпокойство. Лили же, не помня себя отъ радости, быстро взбжала на холмикъ.

Бруно бросился ей на встрчу, нжно взялъ ее за руки и дружески пожалъ ихъ, съ любовью останавливая свой взоръ на прелестной молодой двушк.

— Наконецъ-то вижу я тебя опять, моя милая Лили, сказалъ онъ, и какъ радъ я, что ты такая-же свженькая и веселенькая, какъ и прежде!

— А ты какъ перемнился Бруно, съ удивленіемъ вскричала Лили, пристально всматриваясь въ мужественно-прекрасное лицо молодаго человка, я едва тебя узнала!

— Не мудрено, давненько вдь мы съ тобой не видались, шутка-ли, цлыхъ полгода я путешествовалъ-то, смясь отвчалъ Бруно.

— Былъ ты у своей матери въ Вн?

— Былъ и тамъ, и привезъ отъ нея сердечный привтъ теб, Лили!

— Очень благодарна ей за память! Ахъ, Бруно, твоя мать такъ добра!

— Она стала очень, очень стара и совсмъ не хотла отпускать меня — теперь я долженъ перейти къ длу.

— Да, вотъ что, милый Бруно, перебила его Лили, съ какой-то строгою важностью, которая вовсе къ ней не пристала и выглядла едва ли не комичной. Еслибъ не это важное извстіе я ни за что бы не ршилась прійти сюда, и ты долженъ сегодня же общать мн, опять бывать въ замк, такъ-то будетъ лучше.

— Я понимаю тебя, Лили! Въ замк тмъ не мене я все таки бывать не могу, разв только ради какого нибудь исключительнаго случая, но ты должна отправиться въ одно мсто, гд совершенно свободно и съ особеннымъ удовольствіемъ могу я видться и говорить съ тобою! Вотъ теб и извстіе: мать моя очень скучаетъ одна и проситъ тебя подольше погостить у ней.

— Ахъ, какъ было бы это прелестно, какъ рада бы была я этому — но мама!

— Ты, думаешь, она не позволитъ. Но отчего-же? Вдь моя мать кажется родная кузина твоей матери и въ настоящее время, твоя единственная ближайшая родственница!

— Все это врно, милый Бруно, но я боюсь.

— Однимъ словомъ, Лили, ты не должна оставаться дольше въ замк, сказалъ Бруно, безпокойнымъ тономъ.

Лили съ улыбкой взглянула на своего кузена.

— И ты также безпокоишся? спросила она Бруно колебался съ минуту, сообщить ли Лиди то, что узналъ онъ сегодня о ея мачих. Но посл нкотораго раздумья онъ предпочелъ пока умолчать объ этомъ.

— Я боюсь за твое здоровье, за твое спокойствіе, моя дорогая, серьезно отвчалъ онъ, я сильно о теб безпокоюсь.

Лили засмялась.

— Ну, скажи на милость, что-же можетъ со мною случиться, сказала она, вы точно будто вс сговорились, говорить мн одно и тоже.

— Сговорились? съ кмъ?

— Марія также все безпокоится и все боится за меня.

— Тмъ серьезне должна ты отнестись къ словамъ моимъ, милая Лили, твоя врная подруга Марія, можетъ быть, дальновидне тебя, ты же, дорогая моя — наивная доврчивая душа, ты всюду и во всемъ видишь только одно хорошее. Предостереженія твоей доброй, любящей сестры еще боле побуждаютъ меня, открыть теб мои опасенія.

— Пожалуй вы и меня то заразите своимъ вчнымъ страхомъ и подозрительностью, вскричала Лили. Но довольно, оставь этотъ вздоръ Бруно, мн надоло уже слышать его и отъ Мари то, у насъ много есть о чемъ говорить и безъ этого- мы такъ давно не видались съ тобою!

— Врь мн, моя дорогая, заговорилъ Бруно, такимъ пылкимъ страстнымъ тономъ, что сердечко молодой двушки сильно забилось, въ мигъ стала она совершенно серьезна и затаивъ дыханіе прислушивалась къ словамъ своего кузена. Я люблю тебя такъ, какъ никто тебя не любитъ и не можетъ любить, продолжалъ Бруно, выслушай меня милая Лили, я давно уже таю въ своемъ сердц это чувство. Ты должна быть моей, только тогда могу быть я спокоенъ и счастливъ! Въ рукахъ твоихъ мое счастіе. Отъ твоего ршенія зависитъ спокойствіе моей жизни! Ни разу еще слово любви не было произнесено между нами, но ты должна была давно чувствовать, что не одна братская привязанность влечетъ меня къ теб, теперь настала для тебя минута услышать это изъ моихъ устъ: я безконечно люблю тебя, моя радость, ты для меня дороже жизни!

Бруно нжно обвилъ своею сильною рукой тонкую талію Лили, головка ея склонилась къ нему на плечи: какъ пугливая птичка, ищущая защиты, трепетала она въ страстныхъ объятіяхъ красиваго молодаго человка, который въ эту минуту открывалъ ей свое сердце.

— Скажи, любишь ли ты меня также? Согласна ли ты быть моей, моей на вки? страстно шепталъ Бруно.

— Да, сердце мое давно уже принадлежитъ теб! признавалась Лили, и крупныя слезы струились по щекамъ ея, слезы любви и счастья, ахъ мой милый Бруно, не сердись на меня за то, что я плачу, это на половину отъ радости, что ты опять со мною, что ты меня такъ любишь, что мы на вки будемъ принадлежать одинъ другому. Въ тоже время мн больно, что въ такую прекрасную минуту нтъ у меня ни отца, ни матери, чтобы порадоваться моему счастію!

— Ты думаешь о своихъ родителяхъ, и я тоже, серьозно сказалъ Бруно, я очень любилъ твою мать и твоего отца, графа, но я замню теб всхъ, Лили, моя любовь съ избыткомъ вознаградитъ тебя за ту, которой ты такъ рано лишилась. Я буду твоей защитой, твоей опорой! Со мною пройдешь ты свой жизненный путь! передъ нами открывается счастливая будущность, такъ какъ мы любимъ другъ друга.

— Съ тобою готова я хоть на край свта, объявила Лили, улыбаясь сквозь слезы и съ безконечной любовью и блаженствомъ смотря на своего возлюбленнаго, о теб одномъ мечтала я въ часы уединенія, къ теб стремилось мое сердце, ты былъ всегда предметомъ моихъ интимныхъ бесдъ съ Маріей, которая давно уже знаетъ мою тайну.

Въ эту самую минуту Лили страшно вздрогнула и испуганно осмотрлась кругомъ. Хоть было еще и не поздно, но уже темнло, такъ небо было обложено тучами.

— Ты ничего не слыхалъ, шепнула она жениху, мн послышался здсь въ кустахъ шорохъ.

— Я ничего не слыхалъ, врно пробжала козуля или что-нибудь въ этомъ род, отвчалъ Бруно.

— Наврно, что можетъ быть другое? успокоивала себя Лили, мн вовсе нестрашно, такъ себ немножко испугалась отъ неожиданности, этотъ шумъ такъ внезапно прервалъ мои прекрасныя, золотыя мечты.

— Это былъ блаженный часъ, Лили, теперь мы знаемъ, что принадлежимъ другъ другу.

— На вки! на вки! О, какъ я счастлива! повторяла Лили не помня себя отъ радости. Но теперь ты долженъ сказать мама, пожалуйста безъ отговорокъ! ты сказалъ давича, если случится какой нибудь исключительный случай, теперь насталъ именно такой случай и ты придешь, не правдали?

Бруно далъ слово.

— Теперь я должна итти домой, продолжала Лили, уже темнетъ. Ты пойдешь лсомъ?

— Я провожу тебя, отвчалъ Бруно.

— Нтъ, милый Бруно, не надо, теб не по дорог, или ужь не думаешь ли ты спуститься въ деревню и хать водой? Пожалуйста, не длай этого, посмотри, какія страшныя тучи, врно будетъ буря.

— Какая ты заботливая, милая Лили, какъ ты безпокоишься обо мн, моя ненаглядная!

— Общай мн это, то всю ночь не засну все буду бояться, чтобъ чего съ тобой не случилось. Я не поду на лодк, я пойду пшкомъ.

— Сегодня такъ рано стемнло, будь остороженъ Бруно, слышишь ли? Ну, прощай. До счастливаго свиданія!

Молодые люди простились, обмнявшись первымъ поцлуемъ, который давала Лили мужчин, въ знакъ того, что она отнын принадлежала ему. и что сердца ихъ были уже связаны, тмъ святымъ союзомъ, который долженъ былъ навки слить об жизни ихъ во едино.

Еще разъ попытался Бруно уговорилъ свою прелестную невсту, принять его услуги.

Но Лили настояла чтобы онъ, не теряя ни минуты, шелъ скорй въ городъ, вдь и безъ того, говорила она вернешься ты домой очень поздно: теперь ужь часовъ восемъ, а до города врныхъ часа три ходьбы.

Какъ ни уговаривалъ ее Бруно, все-таки пришлось въ конц концовъ уступитъ ея желанію. Еще одинъ послдній прощальный привтъ, и женихъ и невста разстались.

Бруно торопливо пошелъ по дорог въ городъ, а Лили вышла на тропинку, которая вела въ замокъ.

— Я не боюсь! весело крикнула она еще разъ своему возлюбленному. Покойной ночи! Покойной ночи!

Эхо громко повторило ея крикъ, послдній прощальный привтъ, который, послала она своему милому!

На двор быстро стемнло, страшныя, грозныя тучи заволокли все небо. По широкой дорог, которая вела въ городъ сначала лсомъ, а потомъ, полемъ, разомъ сдлалось такъ темно, что въ шагахъ десяти нельзя было отличить человка отъ дерева. Поднялся сильный втеръ, который съ каждой минутой длался все порывисте. Полилъ сильный дождь и крупный капли его съ шумомъ ударялись о листву дерева. Раздались первые раскаты грома:, сначала вдали, потомъ все блииже и ближе. Гроза наступила гораздо скоре, чмъ ожидалъ Бруно.

Лили наврно еще не дошла до замка мелькнуло въ голов его, отъ трехъ дубовъ до замка было врныхъ четверть мили. Значитъ она была еще въ лсу въ такую ужасную погоду въ такой громъ и молнію. Къ тому же дорога шла мимо опаснаго мста, гд находился крутой обрывъ въ ущелья известковыхъ скалъ.

Ужасная тоска сдавила его сердце, не теряя ни минуты повернулъ онъ назадъ къ тремъ дубамъ, чтобы догнать Лили и проводить ее до дому. Онъ отошелъ уже на большое разстояніе отъ того мста, гд они разстались но, можетъ быть, ему удастся догнать ее… Онъ шелъ такъ скоро, какъ только позволяли ему страшная темнота лса, мстами прерываемая яркимъ синеватымъ блескомъ молніи, онъ громко звалъ Лили, но крика его не было слышно за глухими раскатами грома и за шумомъ втра.

Была ужасная ночь. Страшно ревла буря и бушевало море, казалось это былъ поединокъ между ними, ужасный поединокъ на жизнь и на смерть. Порой бшеный шумъ буруна пересиливалъ ревъ бури, потомъ громъ снова усиливался и заглушалъ все остальное.

Ассесору фонъ-Виндельфельсу невольно вспомнился старый Витъ, предвщавшій непогоду и блдная графиня, по народному поврью, высасывавшая кровь изъ тхъ лицъ, которыхъ хотла погубить. Въ воображеніи его промелькнулъ образъ этой женщины и какимъ страшнымъ показался онъ ему теперь!

Лили должна какъ можно скоре ухать изъ замка, онъ боялся за нее, странно было въ самомъ дл, чтобы въ такое короткое время съ тхъ поръ какъ поселилась тамъ графиня Камилла, могло умереть трое и вс одинаковою смертью: вс день изо дня чахли, становились сухими, жолтыми какъ кожа! И ни кровинки не оставалось въ ихъ тл…

Что была это за тайна замка, что за личность была эта блдная женщина, которая даже и въ Бруно при послдней встрч пробудила какой-то суеврный страхъ? Отчего теперь, идя одинъ по лсу, онъ думалъ обо всемъ этомъ совсмъ иначе, чмъ еще недавно?

Онъ жестоко упрекалъ себя, зачмъ послушался Лили, зачмъ не проводилъ ее до дому. Но когда они разстались не было еще ни бури, ни такого мрака. Все это случилось въ какія нибудь нсколько минутъ.

Вотъ Бруно уже дошелъ до трехъ дубовъ, этихъ мрачныхъ великановъ, шумно качавшихъ своими могучими верхушками подъ сильнымъ напоромъ бури. Вдругъ онъ вздрогнулъ, изъ глубины лса послышался ему страшный крикъ, крикъ, который привелъ въ ужасъ даже этого молодаго, сильнаго безстрашнаго человка Онъ сталъ прислушиваться, но крикъ этотъ не повторился боле, слышни были только глухіе раскаты грома.

Вроятно Бруно ошибся, это былъ, наврно, крикъ, какого-нибудь звря, который молодой человкъ въ томъ возбужденномъ состояніи въ какомъ онъ находился. принялъ за человческій.

Онъ пошелъ дальше, искалъ, звалъ Лили, но отвта не было врно его невста была уже дома! Страшный крикъ боле не повторялся, значитъ это былъ дйствительно крикъ оленя или козули.

Бруно все бжалъ по дорог въ замокъ. Но онъ прошелъ уже значительное разстояніе, Лили же все не было. Вроятно она была уже въ замк.

Съ облегченнымъ сердцемъ повернулъ онъ назадъ. Но пройдя нсколько шаговъ наткнулся во мрак лса на какую-то темную массу, невидимому на человка. Въ это самое мгновеніе блеснула молнія.

Бруно увидлъ передъ собой лсничаго Губерта, блднаго, разстроеннаго. Рыжая борода и волосы его были всклокочены, онъ былъ почти страшенъ въ эту минуту.

— Это вы, лсничій! Ночь-то прескверная, сказалъ Бруно.

Въ отвтъ на это, Губертъ пробормоталъ нсколько несвязныхъ словъ, которыхъ Бруно не могъ разобрать.

— Вы не видли, благополучно ли дошла молодая графиня до замка?

Губертъ опять-таки пробормоталъ нсколько несвязныхъ словъ и торопливо пошелъ дальше.

— Онъ врно меня не узналъ, какой онъ сегодня странный, подумалъ Бруно.

Теперь онъ не такъ уже безпокоился о своей невст, вдь Губертъ шелъ по той же дорог, не на далекомъ разстояніи отъ Лили, еслибы съ ней случилось какое-нибудь несчастіе, онъ услышалъ бы крикъ и поспшилъ бы на помощь.

Успокоивая себя подобными мыслями, Бруно, не обращая вниманія на дождь и бурю, быстро подвигался по дорог въ городъ. Онъ пришелъ туда далеко за полночь, промокши до костей, но безъ всякаго приключенія.

Мысленно пожелавъ еще разъ покойной ночи своей милой невст, онъ спокойно легъ спать, не подозрвая какое ужасное горе принесетъ ему завтрашнее утро.

IV.

Паденіе въ пропасть.

Сильное, непреодолимое безпокойство весь этотъ вечеръ мучило молодаго лсничаго Губерта Бухгардта.

Домикъ лсничаго, въ которомъ онъ родился и гд отецъ его провелъ большую часть своей жизни, лежалъ среди лса. Тамъ и посл смерти отца оставался жить Губертъ, вмст со своею престарлой матерью и почти слпой сестрою, которыхъ онъ долженъ былъ содержать.

Графъ сдлалъ его лсничимъ и постоянно заботился о томъ, чтобы семейство стараго Бухгардта ни въ чемъ не нуждалось.

Ребенкомъ молодой Бухгардтъ по цлымъ днямъ бывалъ въ замк, играя съ Лили и съ ея молочной сестрой, и вс привыкли звать его просто Губертомъ, какъ роднаго, такъ продолжали звать его и впослдствіи, когда уже онъ сталъ взрослымъ мужчиной и поступилъ на мсто своего отца.

Сдлавшись юношей, онъ, по желанію покойнаго графа, обучалъ маленькую графиню верховой зд, а впослдствіи также и стрльб. Такъ росла и крпла дружба между молодымъ Губертомъ и обими двушками въ замк. Онъ пользовался ихъ полнйшимъ довріемъ.

Губертъ отъ природы былъ очень добрый, любящій, врный своему долгу. Онъ считалъ своей священной обязанностью содержать старую мать и полу-слпую, почти ни къ какой работ не способную сестру, которая съ трудомъ могла только прясть и вязать, въ этомъ случа вмсто зрнія ей помогали осязаніе и привычка. Въ послднее же время съ нимъ произошла большая перемна. Онъ сталъ молчаливъ и сосредоточенъ, не находилъ себ мста въ дом, по цлымъ днямъ проводилъ въ лсу и выглядлъ такимъ мрачнымъ и угрюмымъ, какимъ до сихъ поръ еще не бывалъ.

Старушка-мать его давно замтила, что съ молодымъ человкомъ происходитъ что-то странное, но что именно, она понять не могла. Въ описанное нами злополучное воскресенье, вечеромъ, Губертъ по обыкновенію отправился въ лсъ, несмотря на то, что тамъ ему вовсе нечего было длать и не слушая предостереженій матери, которая уговаривала его остаться, такъ какъ въ воздух висла гроза.

Бдная старушка, стоя у окна своей маленькой комнатки, съ упрекомъ поглядла ему вслдъ и грустно покачала головой. На простомъ, ветхомъ стол стоялъ еще кофейникъ и подносъ съ чашками. Рядомъ сидла съ прялкою полу-слпая Софія, хотя она была всего нсколькими годами старше Губерта, но выглядла уже не молодой женщиной.

Обстановка домика лсничаго была весьма убогая. Мать и дочь одты были очень бдно, въ простыхъ, старомодныхъ платьяхъ изъ домашней пряжи.

Вся квартира состояла изъ трехъ маленькихъ комнатъ. Переднюю комнату и другую, крошечную, рядомъ занимали мать съ дочерью, задняя служила спальней и кабинетомъ для Губерта.

— Опять онъ уходитъ! съ тяжелымъ вздохомъ заговорила старушка, всплеснувъ руками, и ума не приложу, что съ нимъ такое длается!

— У него завелась любовь, матушка, я вдь давно говорила это, замтила Софія, останавливая на минуту жужжащее колесо прялки, разв ты не видишь, что у него голова идетъ кругомъ.

— Любовь? съ чего ты взяла это? Я ничего подобнаго не замчаю, вижу только, что онъ съ каждымъ днемъ длается все молчаливе и угрюме.

— Я все знаю!

— Разв онъ говорилъ теб?

— Нтъ, говорить-то не говорилъ! Но онъ воображаетъ, что я ужь совсмъ ослпла, а я еще кое-что вижу лвымъ глазомъ, отвчала сестра Губерта, недли дв тому назадъ нашла я на полу въ его комнат что-то черное, я подняла и увидла что то была женская перчатка.

— Женская перчатка!

— Я оставила ее на томъ же мст, какъ будто и не видла, потомъ она куда-то скрылась, врно онъ спряталъ. Недавно нечаянно увидла я, что онъ стоитъ въ своей комнат и что-то цлуетъ. Я не могла разглядть издали, что прижималъ онъ къ своимъ губамъ, я замтила только, что онъ положилъ эту вещь подъ счетную книгу — это какой-то портретъ, матушка.

— Чей же это?

— Я видла только, что это фотографическая карточка, разглядть же ее я не могла. Но поди къ нему въ комнату, приподыми книгу, тамъ ты увидишь карточку и разглядишь, чей это портретъ.

— Не хорошо мы, по-настоящему, длаемъ, стараясь крадучись вывдать его тайну, замтила старая, честная лсничиха. Но мн очень хотлось бы знать, кого это избрало его сердце. Я ничего не имю противъ того, чтобы Губертъ женился на доброй, порядочной двушк, онъ, вроятно, считаетъ насъ въ этомъ случа помхой, но я докажу ему, что онъ ошибается, я уговорю его не жертвовать для нихъ своимъ счастіемъ. Да и зачмъ! Разв добрая жена можетъ мшать матери! Я съ радостью уступлю ей первенство въ дом, мн ужъ и пора на покой. Мы съ тобой можемъ перехать въ верхнюю комнатку, на чердачокъ, а онъ пусть живетъ здсь съ молодой женой.

— Твоя правда, это-то врно и длаетъ его такимъ молчаливымъ и угрюмымъ согласилась Софья. Дйствительно, нужно сказать ему это! Объ насъ нечего ему хлопотать, мы мшать ему не будемъ, его счастіе для насъ дороже всего и я съ своей стороны буду очень рада, если онъ найдетъ себ добрую жену, какой онъ вполн заслуживаетъ.

И старушка-мать отправилась въ комнату сына.

Крикъ удивленія вырвался изъ груди ея при взгляд, на карточку.

— Софія, да вдь это молодая графиня! вскричала старушка.

— Лили? удивленно переспросила сестра Губерта.

— Царь небесный, какъ попалъ къ нему ея портретъ?

— Теперь мн все ясно! Ея, значитъ, была и перчатка, такая крошечная, нжная!

— И этотъ-то портретъ цловалъ онъ, Софія?

— Да, матушка, этотъ, его-то онъ и положилъ подъ счетную книгу!

Старая лсничиха принялась разглядывать фотографическую карточку Лили, очень похожую и чистой, хорошей работы.

— Какъ похожа молодая графиня, ну точно живая! прошептала она.

— Я объясню теб даже, какъ и добылъ онъ этотъ портретъ, сказала Софія. Нсколько времени тому назадъ, Лили снималась у какого-то фотографа въ город. Я припоминаю, что Губертъ вскор посл того здилъ въ городъ, вроятно за карточками. Наврно онъ попросилъ фотографа приготовить для него одну лишнюю.

Старая лсничиха казалась сильно озабоченной.

— Пусть такъ, сказала она, но что ему въ этомъ портрет? Ужь не влюбленъ ли онъ въ молодую графиню? Вотъ несчастіе-то! Какъ сметъ онъ поднять взоры свои на графиню! А все отъ того, что они почти-что росли вмст! Я говорила покойному мужу, что этого ее слдуетъ длать, что изъ этого добра не выйдетъ, онъ не врилъ мн, онъ смялся надъ моими опасеніями!

— Но вдь это чистая глупость! Какъ онъ могъ позволить себ влюбиться въ графиню! замтила Софія.

— Какъ могъ позволить! повторила мать. Но разв сердце спрашивается разсудка? Не онъ первый, не онъ и послдній, но подобныя вещи никогда до добра не доводятъ! Молодая графиня всегда такъ ласкова и снисходительна, она обращается съ нимъ, какъ съ другомъ, ну, вотъ онъ и забралъ себ Богъ знаетъ что въ голову!

— Но вдь, долженъ же онъ понимать, что ему никогда и думать нельзя жениться на графской дочери, ему простому охотнику?

— Онъ долженъ понимать это, да, но Боже милосердый, вдь сердце любитъ не спросясь, оправдывала мать сына. Это бываетъ сплошь, да рядомъ. Помнишь въ Берендорф? Не женился ли молодой баронъ на бдной, простой, деревенской двушк?

— Да, но это все же какъ то сносне, матушка!

— Много труда и борьбы стоило ему уговорить стараго барона согласиться на этотъ бракъ! Это все же сносне, говоришь ты, но разв это не одно и тоже. И ничего нтъ удивительнаго, что молодой человкъ влюбился въ такое личико, продолжала вдова, любуясь портретомъ.

— Она хороша, какъ картинка! И всегда такая привтливая, какъ и покойная графиня, всегда веселая,— и конечно ужь всегда ласковая къ Губерту! Дай Господи, чтобы это не привело ни къ какому несчастью, молилась старушка и положила портретъ на прежнее мсто.

Теперь въ рукахъ у нихъ была разгадка странной перемны, происшедшей съ нкоторыхъ поръ въ Губерт. Но разгадка эта готовила бдной матери только заботу и безпокойство! Молча вернулась она въ свою комнатку, сла къ окну и задумчиво принялась смотрть въ лсъ. Неужели никогда не увидитъ она истинной радости отъ дтей.

Тутъ бдная, полуслпая дочь, эта ужь довольно несчастлива! А тамъ Губертъ, своимъ безразсуднымъ поведеніемъ, тоже готовившій себ несчастье!

Онъ пошелъ въ ту сторону, гд вдали росли три дуба на двор. Очень рано стемнло, такъ какъ все небо было обложено черными тучами.

Съ безпокойствомъ смотрла лсничиха на ночную мглу лса — ея сынъ, ея единственная надежда и подпора, кормилецъ своей несчастной сестры, давно уже исчезъ между деревьями — отчего сердце матери сжималось такой страшной тоской — ужь не было ли это предчувствіемъ?

Но вернемся къ Лили. Безконечно счастливая любовью Бруно, она спшила въ замокъ. Ея чистое, невинное дтское сердце было такъ переполнено, что ей хотлось какъ можно скоре увидться съ Маріей и излить передъ нею свою душу.

Этотъ часъ, который провела она здсь у трехъ дубовъ, былъ счастливйшимъ въ ея жизни! Посл послдняго прощальнаго привта, Бруно скоро исчезъ вдали. Лили шла теперь одна по дорог, которая съ каждой минутой, длалась все темне и темне. Но молодая двушка и не замтила этого. Въ душ у ней было такъ ясно и свтло, звзда любви свтила ей, передъ ней носился милый образъ Бруно, ей столько нужно было передумать, перечувствовать, окружающій вншній міръ не существовалъ для нея въ эту минуту. Она не знала ни страха, ни опасности, не разъ приходилось ей по вечерамъ, темнымъ лсомъ, возвращаться въ замокъ и на лошади и пшкомъ и одной и съ Маріей. А тутъ еще въ такой блаженный день, какъ сегодня! Она съ радостью еще нсколько часовъ проболтала бы со своимъ милымъ, вмсто того, чтобы идти въ замокъ.

Но когда поднялась буря и гроза, малодая двушка невольно остановилась, тревожно думая о томъ, какъ то дойдетъ ея Бруно до дома. Еще какихъ нибудь полчаса, и она будетъ уже въ замк, а онъ то бдный какой длинный путь предстоитъ ему еще. Вдругъ, какъ и давича во время разговора съ Бруно, Лили услыхала легкій шорохъ въ кустахъ у самой дороги, по которой она шла. Она тревожно осмотрлась кругомъ. Не было такъ темно, что она ничего не могла видть.

— Есть тутъ кто-нибудь? смло спросила Лили. Подойдя ближе она убдилась что это былъ человкъ. Онъ шелъ ей на встрчу.

— Это вы Губертъ? съ облегченнымъ вздохомъ сказала Лили, хорошо, что я не изъ робкихъ, а то вы могли бы меня испугать.

— Я желалъ бы проводить васъ, графиня, произнесъ Губертъ такимъ взволнованнымъ голосомъ, что Лили съ удивленіемъ взглянула на него- такимъ она его еще никогда не видала.

— Какими судьбами вы очутились здсь, Губертъ? спросила она.

— Я былъ у трехъ дубовъ, отвчалъ онъ.

— И вы пришли подслушивать? это не совсмъ то мило съ вашей стороны, Губертъ, это значитъ злоупотреблять довріемъ! Такъ врно и давича, когда я слышала шорохъ въ кустахъ, это тоже были вы, стыдитесь Губертъ, этого я отъ васъ ужь никакъ не ожидала!

— Я и самъ не знаю, что привело меня къ тому мсту, какая-то невидимая сили влекла меня сюда, но я не могъ иначе, сказалъ Губертъ, не могъ иначе.

Лили была страшно поражена такимъ страннымъ поведеніемъ всегда скромнаго и почтительнаго лсничаго, но, сама не знала она почему только ей было какъ-то страшно оставаться съ нимъ одной въ лсу.

— Я не желаю, чтобы вы провожали меня, Губертъ, сказала она, я хочу одна итти въ замокъ.

— Но мн такъ бы хотлось, о Боже, въ замшательств произнесъ Губертъ.

Это было уже слишкомъ.

— Вернитесь назадъ и ступайте домой, Губертъ, строго и ршительно сказала Лили, поведеніе лсничаго съ каждой минутой удивляло ее боле и боле. Я хочу итти одна! Слышите ли? Я хочу итти одна!

Губертъ не двигался съ мста.

— Вы не хотите, заикаясь пробормоталъ онъ.

— Я ршительно не желаю чтобы вы меня провожали! громко вскричала Лили, въ подобныя минуты она умла быть смлой и ршительной.

— Я хотлъ сказать вамъ, что привело меня сюда.

— Я ничего не хочу слышать! ступайте къ себ домой! приказала графиня.,

— Въ такомъ случа смотрите, чтобы не случилось несчастія! простоналъ Губертъ и быстро бросился въ сторону.

— Что это съ нимъ такое? спрашивала себя Лили, онъ никогда еще такимъ не былъ! Что значатъ его замшательство, его странныя, безсвязныя рчи? Смотрите, чтобы неслучилось несчастія! закричалъ онъ мн на прощанье. Что все это значитъ? О Боже, вдь я ему кажется ничего не сдлала! Хоть теперь въ лсу и темно и страшно, но съ нимъ какъ-то еще страшне.

Бодро пошла она впередъ. Вотъ уже она приближалась къ той части дороги, которая шла у самыхъ обрывовъ известковыхъ утесовъ, круто спускавшихся въ море.

Но Лили не боялась. Она такъ хорошо знала эту мстность, что даже и ночью безъ всякой опасности могла обойти обрывы. На обрыв, правда, не было перилъ, и стоило только вступить на него, чтобы неминуемо упасть въ бездну. Но дорога здсь шла немного отступя отъ обрыва и отдлялась отъ него цлымъ рядомъ деревьевъ. Надо было только держаться тропинки, не отступать въ сторону за эту черту на мсто поросшее мхомъ и верескомъ. Тамъ гибель была уже неизбжна.

Но въ эту ужасную ночь, дорога мимо обрывовъ была чрезвычайно опасна. При страшной темнот и сильныхъ порывахъ втра не трудно было сбиться съ настоящей тропинки и попасть на край обрыва. Но Лили, занятая своимъ Бруно и его словами и не думала объ опасности. Плотно закутавшись въ платокъ, она храбро шла впередъ, и только старалась держаться поближе къ деревьямъ.

Но вотъ въ ту минуту, какъ шла она около самаго того мста, гд дорога ближе всего подходила къ обрыву, вдругъ услышала она позади себя чьи-то шаги. которые въ тоже мгновеніе были заглушены глухими раскатами грома.

Не успла Лили оглянуться, какъ кто-то съ сверхъестественной силой схватилъ ее. Въ ту же минуту бдняжка почувствовала, что страшный врагъ, во мрак ночи напавшій на нее, толкаетъ ее все ближе и ближе къ пропасти.

Какая ужасная минута! Лили чувствовала, что врагъ слишкомъ силенъ для нея, что ей съ нимъ не справиться, и что въ слдующую за тмъ минуту она должна неминуемо погибнуть. Но присутствіе духа не покидало ее хотя волосы становились у ней дыбомъ отъ ужаса!

Въ отчаяніи звала она на помощь, но раскаты грома и завываніе втра заглушали голосъ.

— Помоги мн! Боже, помоги мн! еще разъ крикнула она, кто бы вы ни были, сжальтесь! Отпустите меня!

Но просьба осталась неуслышанной, ужасный призракъ ночи, напавшій на нее, для того, чтобы обречь ее врной смерти, не зналъ состраданія.

Она пробовала обороняться! Она боролась съ нимъ! Смертельный страхъ придалъ ей какую-то сверхъестестественную силу она оборонялась, но врагъ былъ сильне все дальше и дальше толкалъ онъ ее къ поросшему мхомъ, верескомъ и молоденькими деревцами, краю крутаго обрыва, куда не осмливался вступать никто, такъ какъ часто большія глыбы земли падали отъ сюда въ море.

Въ эту самую минуту сверкнула молнія и блдный лучъ ея освтилъ на одно мгновеніе эту ужасную сцену, страшную борьбу разыгравшуюся на краю пропасти при свт молніи Лили узнала своего страшнаго врага, хотвшаго столкнуть ее въ бездну, гд ее ожидала врная смерть, крикъ ужаса вырвался изъ груди ея, и съ поблднвшихъ губъ молодой двушки сорвалось одно имя, имя существа, желавшаго ея гибели, но крики ея замерли среди раскатовъ грома и завываній бури. Эти минуты ужаса ршили борьбу. При вид врага у Лили опустились руки, она чувствовала, что силы оставляютъ ее. Ужасный врагъ продолжалъ толкать ее въ пропасть, она ухватилась, за молоденькое деревцо, стоявшее у самой бездны: она все еще надялась на спасеніе, но руки ужаснаго существа продолжали толкать ее. Молоденькое деревцо не выдержало напора, большая глыба земли оторвалась въ томъ мст, гд сидли корни, деревцо нагнулось къ пропасти. Лили чувствовала, что она падаетъ въ бездну.

Раздался ужасный крикъ, на минуту заглушившій ревъ бури, ужасный крикъ, вопль несчастнаго о помощи, послдній мучительный признакъ погибающей человческой жизни.

Въ ту же минуту, казалось, что и темная тнь другаго существа тоже наклонялась къ пропасти, казалось она тоже готова была низринуться въ бездну и собственною жизнью поплатиться за свое гнусное дло, призракъ ночи тоже вслдствіе обрушившейся глыбы земли потерялъ равновсіе и чуть было не упалъ въ пропасть. Но онъ въ ту же минуту отшатнулся назадъ, усплъ во время ухватиться за толстое старое дерево, способное выдержать его тяжесть.

Но Лили упала внизъ. Умолкъ послдній крикъ несчастной и тишина настала у пропасти, только продолжался шумъ буруна, втеръ свирпствовалъ въ вершинахъ деревъ и слышались раскаты грома. Непроницаемая ночь покрыла ужасную глубину, въ которой исчезла Лили — алчныя волны внизу уже приняли милое, прекрасное дитя въ свои шумящія объятія и унесли его въ море, въ ужасное, коварное море, неотдающее обратно своихъ жертвъ живыми.

Темное дло.

Марія Рихтеръ возвратилась въ свою комнату на верху замка. Здсь ждала она возвращенія Лили. Она уже впередъ знала, что Лили разскажетъ ей о встрч своей съ Бруно, откроется ей такъ какъ она была ея единственною повренною. Вдь давно уже она ей призналась, что очень любитъ своего двоюроднаго брата и Марія находила это весьма естественнымъ, такъ какъ и ей самой ассесоръ нравился боле всхъ мужчинъ, съ которыми она имла случай познакомиться. Бруно былъ серіозенъ, спокоенъ, и вмст съ тмъ привтливъ, поражая необыкновенною вжливостью и вниманіемъ. Онъ не разсыпался въ краснорчіи и пустой лести, но что онъ говорилъ тому можно было врить, это было его убжденіемъ. Марія видла изъ окна, что небо все боле и боле покрывалось тучами. Она посмотрла на часы. Былъ еще только девятый часъ, не такъ поздно, чтобы такъ стемнть. Лили не было еще видно! Марія стала безпокоиться, тмъ боле, что поднялась непогода, предвщавшая грозу и еи казалось, что она уже вдали слышитъ первые раскаты грома. Графиня ничего не знаетъ объ уход Лили, думала Марія, да вообще никто въ замк кром меня не знаетъ объ этомъ. Она тихонько сошла внизъ и никмъ незамченная вышла изъ замка. Скоро стало совсмъ темно и безпокойство Маріи усилилось. Лили очень запоздала! Можетъ быть она вмст съ Бруно подъ защитою деревьевъ ожидала пока пройдетъ гроза и дождь? Это было бы неосторожностью со стороны Лили, разсуждала Марія, потому что молнія, какъ уже доказано, отыскиваетъ всегда высокія деревья лсовъ и аллей,чтобъ разбить ихъ. Дождь падалъ большими каплями, но Марія не обращала на него никакого вниманія, она прислушивалась и всматривалась въ ночную мглу, но ничего не могла видть, ни слышать. Темнота была слишкомъ велика, шумъ втра и деревьевъ слишкомъ силенъ и при томъ гроза быстро приближалась. Страхъ Маріи, нетерпливо ожидающей своей подруги, съ каждой минутой все увеличивался. Всевозможныя предположенія возникали у нея въ ум. Что ей длать? Лили не была труслива, это она знала, но, въ такую погоду было страшно въ лсу! Однако минута проходила за минутой, а Лили все не было. Марія не въ состояніи была ждать, она пошла по дорог, ведущей къ тремъ дубамъ. Ей показалось, что кто-то идетъ, она, что было силы, стала звать Лили, но отвта не было? Она вроятно ошиблась, никто не показывался. ‘Боже мой! что мн длать, стонала Марія, въ отчаяніи ломая руки — ее все еще нтъ!’ Я должна ее отыскать — пойду къ тремъ дубамъ. Любовь и тревога за Лили преодолли въ сердц Маріи страхъ къ лсу и страшной непогод. Стало какъ бы не много тише, но все еще время отъ времени слышались раскаты грома. Для двушки и къ тому же еще для такого боязливаго, нжнаго существа, какъ Марія, было конечно большой отвагою, одной въ такую непогоду ршиться идти въ лсъ. Но такъ было нужно! Всегда боязливая Марія въ эту минуту не знала страху, ее влекло въ лсъ на встрчу Лили. Быть можетъ милой сестр ея угрожала опасность. Марія должна была бжать туда: спасти ее, или умереть съ нею, но посл нсколькихъ шаговъ въ темнот ей стало страшно. Она шла все быстре и быстре. Прошла уже мимо того мста, гд дорога приближалась къ обрыву, а о Лили не было ни слуху ни духу. Марія спшила дальше — громко звала она Лили, пользуясь минутою, когда буря и громъ утихали, но напрасно, отвта не было. Было уже около 9-ти часовъ, когда Марія подошла къ тремъ дубамъ, но ни Лили, ни Бруно тамъ не оказалось. Марія не могла доле обуздать своего ужаса и мучительнаго страха. Что могло случиться? Оставалось предположить одно: вроятно Лили другою, боле дальнею дорогою воротилась въ замокъ. Гроза удалялась и мало по малу стало свтле. Преодолвая страхъ, Марія стремительно бросилась бжать, какъ будто что нибудь понуждало ее къ побгу. Была ли то страшная ночь и буря или неизвстность о Лили. Подобно ста птицъ, летящихъ надъ лсомъ, спшила Марія по дорог между деревьями, ея маленькія ножки едва касались земли, сильный втеръ разввалъ ея легкое платье и игралъ ея блокурыми локонами. Все быстре и быстре бжала она, какъ будто ее преслдовали, она едва дышала, но не давала себ и минуты отдыха, теперь, когда она знала, что одна въ страшномъ лсу, ей было такъ ужасно въ немъ, что она бжала не останавливаясь, какъ бы преслдуемая фуріями. Наконецъ она достигла открытой поляны вблизи замка, освщенныя окны котораго свтились передъ нею, она остановилась, чтобы собраться ей съ духомъ. То былъ ужасный путь. Марія содрогнулась и боязливо оглядлась кругомъ, но лсъ лежалъ во мрак, повсюду царствовала глубокая тишина, ни малйшаго шороху не слышалось между деревьями, буря утихла, пошелъ дождь, гроза миновала. Марія вернулась въ замокъ и тотчасъ же отправилась на верхъ въ комнаты Дили. Тамъ она нашла только служанку, стлавшую постель. Лили тамъ не было, служанка весь вечеръ не видала ее. Подобное извстіе привело Марію въ оцпненіе: она вполн разсчитывала найти Лили въ замк, такъ какъ ее не было въ лсу. Что то теперь будетъ? Гд Лили? Безъ сомннія съ нею случилось какое нибудь несчастіе. Заблудиться она не могла, даже въ самую темную ночь она должна была найти хорошо знакомую тропинку къ замку. Съ минуту Марія простояла въ нершимости, было около половины десятаго. Нтъ, не было никакого сомннія, что съ Лили приключилось какое нибудь несчастіе, потому что и Бруно долженъ былъ бы теперь уже давно быть на обратномъ пути въ городъ, а дорога эта шла противоположною стороною замка. Вблизи же трехъ дубовъ во всемъ лсу не было ни одного дома, ни человческаго жилья, кром домика лсничаго, но и до него отъ трехъ дубовъ, было также далеко, какъ и до замка. ‘Что если Лили была оглушена молніею, а можетъ быть и убита’, промелькнуло въ голов Маріи. Быстро поспшила она въ покои графини. Другаго выбора не было! Она должна была узнать все и доставить помощь Лили.

Когда служанка доложила графин, что ее желаетъ видть Марія, удивленная Камилла вышла къ ней уже одтая въ ночной пеньюаръ и велла ей войти въ залъ.

— Что такое случилось? спросила она, видимо испуганная разстроеннымъ видомъ Маріи — и на кого ты похожа, дитя мое?— Марія, шатаясь вошла въ залъ — страхъ и волненіе окончательно лишили ее самообладанія, она не могла боле удержать слезъ и рыдая упала на колни передъ графинею.

— Ахъ, графиня, случилось несчастіе, воскликнула она, поднимая съ мольбой руки къ крайне удивленной Камилл.

Какъ обольстительно хороша была графиня въ эту минуту. Блый ночной пеньюаръ, отдланный дорогими кружевами, роскошными складками облегалъ ея высокую стройную фигуру, и если бы мущина увидлъ ее въ эту минуту, онъ поврилъ бы чудесному очарованію, которое ее окружало. Полное блдное лицо тонко, изящно очерченное, съ черными, огненными глазами, было какъ бы окаймлено густой массой роскошныхъ волосъ, которыя кудрявыми змйками распускались по ея блоснжной ше, пушистыми волнами падали до самой таліи. На лиц этомъ не было замтно и слда волненія, оно было спокойно, подобно мрамору и только едва замтно вздрагивали тонкія, коралловыя губы маленькаго изящнаго рта. Ужаснымъ холодомъ вяло отъ всего этого лица, при взгляд на него невольно припоминалась голова Медузы, волоса которой были зми, и всякій, кто смотрлъ на нее превращался въ камень. Графиня протянула свою блую руку къ стоявшей передъ нею на колнахъ Маріи и ласково подняла ее.

— Что привело тебя сюда ко мн, милое дитя мое, и въ такомъ вид, сказала она, твое платье промокло, твои локоны спутаны — откуда это ты?

— Изъ лсу! О, Боже — я искала Лили, съ нею врно случилось несчастіе!

— Ты искала Лили въ лсу? спросила графиня, и въ такую грозу.

— Въ шесть часовъ вышли мы изъ замка и дошли до трехъ дубовъ, тамъ Лили хотла поговорить съ господиномъ ассесоромъ Бруно.

— Съ господиномъ ассесоромъ фонъ Вильденфельсъ? Странно! прервала ее графиня, это не прилично, что же дальше?

— Господинъ ассесоръ долженъ былъ сообщить Лили нчто важное и хотлъ, какъ мн послышалось, непосщать больше замка. Я повернула назадъ.

— Разв ассесоръ фонъ-Вильденфельсъ былъ у трехъ дубовъ?

— Да, графиня, я его узнала. Лили говорила съ нимъ въ то время, какъ я пошла обратно къ замку, было семь часовъ и еще совсмъ свтло, въ восемь часовъ Лили могла уже вернуться, я ждала боле чмъ до половины девятаго, но страхъ за Лили не давалъ мн покоя: я пошла искать ее!

— Доброе дитя, съ участіемъ сказала графиня, въ такую погоду!

— Гроза продолжалась. Я побжала въ темный лсъ.

— Ты ничего не видала? ничего не слыхала? поспшно спросила графиня.

— Ничего кром шума бури и раскатовъ грома. Я звала Лили, я дошла до дубовъ — но все было напрасно. Тогда я побжала обратно въ замокъ, въ надежд найти ее здсь, однако она еще не возвращалась, уже половина десятаго, графиня, съ нею врно случилось несчастіе, иначе и быть не можетъ — она вроятно убита молніею или задла за сукъ и разшиблась.

— Сохрани Боже, дитя мое! Но я вполн понимаю твое безпокойство, меня также сильно тревожитъ такое продолжительное отсутствіе Лили, я сейчасъ же прикажу обыскать лсъ.

— О, да! пожалуста, графиня! умоляла Марія, а я дрожу отъ страха!

— Спокойствіе, дитя мое, спокойствіе. Въ такомъ волненіи ничего не сдлаешь, сказала графиня и позвонила.

Вошла горничная.

— Позовите ко мн управляющаго! приказала она. Служанка удалилась исполнять приказаніе госпожи, а графиня принялась успокоивать Марію.

Чрезъ нсколько минутъ явился господинъ фонъ-Митнахтъ.

— Ужасное событіе, заставило меня попросить васъ къ себ, господинъ фонъ-Митнахтъ, сказала графиня. Мн только что сообщила Марія, что дочь моя около семи часовъ пошла въ лсъ и до сихъ поръ еще не возвращалась. Мн страшно за нее, быть модетъ съ нею случилось какое нибудь несчастіе, пожалуста распорядитесь, чтобы люди съ фонарями обыскали весь лсъ.

— Ваше приказаніе будетъ исполнено немедленно, Ваше Сіятельство, отвчалъ управляющій, но было бы хорошо, если бы фрейлейнъ Марія могла приблизительно указать направленіе, но которому пошла молодая графиня, а то лсъ такъ обширенъ…

— Кажется, къ тремъ дубамъ, сказала ты, пошла моя дочь.

— Да, къ тремъ дубамъ, графиня. Нельзя ли и мн тоже вмст съ другими итти искать Лили, просила Марія.

— Ты такъ безпокоишься, что я должна исполнить твою просьбу, не смотря на то, что уже ночь, господинъ фонъ-Митнахтъ возьметъ тебя съ собою.

Управляющій поклонился и вмст съ Маріей вышелъ изъ зала графини. Немедленно позвали нсколькихъ конюховъ, кучера и работника, бывшаго въ замк. Двое изъ слугъ взяли фонарь, на двор къ нимъ присоединился садовникъ также съ фонаремъ. Господинъ фонъ-Митнахтъ руководилъ шествіемъ, которое кром него, состояло изъ шести человкъ. Марія шла рядомъ съ господиномъ фонъ-Митнахтъ. Дождь пересталъ, на двор стало значительно свтле прежняго. Гроза прошла, втеръ также почти утихъ. По небу быстро неслись еще темныя тучи и по временамъ заслоняли собою луну, изъ лсу несся пріятный душистый запахъ. Гроза и дождь освжили и оживили природу, посл долгой засухи и дневнаго жара. Въ воздух было довольно свжо, почти холодно такъ велико было пониженіе температуры посл грозы. Отправившіеся на поиски, шли по дорог, ведущей къ тремъ дубамъ, проходя между деревьями, садовникъ, шедшій впереди, неожиданно наткнулся на человка. Быстро окликнулъ онъ его и засмялся, узнавъ въ немъ лсничаго Губерта.

— Вы были, во время грозы, въ лсу, лсничій? закричалъ ему господинъ фонъ Миттнахтъ.

— Да, я былъ въ лсу, отвчалъ Губертъ, который теперь, какъ казалось, былъ немного покойне.

— Вы видли молодую графиню? спросилъ господинъ Миттнахтъ.

— Молодую графиню — какъ молодую графиню? заикался Губертъ и пристально смотрлъ кругомъ на слугъ съ фонарями.

— Ну, да, вдь вы уже слышите, что я спрашиваю о молодой графин, мы отправляемся искать ее въ лсу, потому что графиня не вернулась еще въ замокъ!

— Еще не вернулась въ замокъ? спросилъ блдный и смущенный Губертъ.

— Такъ вы не видали графини? Вы ничего не видали? озабоченно обратилась къ нему Марія, но видъ его испугалъ молодую двушку, еще такимъ она его никогда не видывала. Онъ былъ блденъ, какъ мертвецъ. Рыжіе волосы и борода его были всклокочены, съ платья его текла вода.

— Слышалъ ли я что нибудь? Да, я слышалъ крикъ, отвчалъ лсничій, но это было можетъ быть съ часъ тому назадъ, во время грозы.

— Крикъ! Вы не могли разобрать откуда? въ одинъ голосъ спросили Марія и управляющій.

— Мн кажется оттуда! отвчалъ лсничій, указывая пальцемъ въ ту сторону, откуда по его мннію слышался крикъ.

— Это значитъ со стороны скалъ, сказалъ господинъ фонъ-Митнахтъ.

— О, Боже! такъ оттуда! вскричала Марія, пойдемте же скоре.

— Возьмите съ собою троихъ людей и ступайте по той дорог къ тремъ дубамъ, лсничій, распоряжался управляющій, а я съ тремя пойду по этой дорог къ обрыву, смотрите, Обыщите каждое деревцо, каждый кустикъ.

Губертъ, кучеръ съ фонаремъ и двое конюховъ, отправились по указанной дорог, фонъ-Митнахтъ пошелъ съ Маріею по дорог, по которой шли об двушки вечеромъ. Его сопровождали, работникъ, садовникъ и конюхъ, двое послднихъ несли фонари. Какое-то ужасное впечатлніе производили эти люди, во мрак ночи съ фонарями блуждавшіе по лсу. Скоро оба отряда потеряли другъ друга изъ виду, такъ какъ дороги расходились въ совершенно противоположныя стороны. Марія громко звала Лили, далеко раздавался крикъ управляющаго, но отвта не было. Лсъ былъ погруженъ въ глубокое, мрачное безмолвіе и только глухо и страшно отдавалось эхо.

Садовникъ съ фонаремъ шелъ впереди, конюхъ съ другимъ освщалъ и обыскивалъ кусты, которые росли у дороги. Такимъ образомъ подошли они къ роковому мсту, гд близь дороги лежали крутыя, обрывистыя, известковыя скалы.

Вдругъ садовникъ нагнулся.

— Что это такое, вскричалъ онъ, поднимая что-то съ дороги, это кажется шляпа и вуаль молодой графини.

Слова эти произвели ужасное дйствіе на всхъ среди мрачной ночной обстановки лса, при шум прибивающихъ волнъ.

Марія подбжала къ садовнику, взяла у него изъ рукъ шляпу, и поднесла ее къ фонарю.

— Это шляпа и вуаль молодой графини!

— Но какимъ образомъ очутилась здсь шляпа молодой графини, спросилъ управляющій, подходя ближе, можетъ быть, буря сорвала ее съ головы и въ темнот молодая графиня не могла ее найти.

— А вотъ ея платокъ, сказала Марія, поднимая его, да, это платокъ Лили, такой же мокрый, какъ и шляпа и на него уже наступили, а тамъ и обрывъ.

— Неужели молодая графиня въ темнот слишкомъ близко подошла къ обрыву, замтилъ фонъ-Митнахтъ, вдь это было бы ужасно!

— Нтъ, это невозможно! Лили хорошо знаетъ дорогу, даже ночью, она никогда не ходитъ по той сторон, утверждала Марія, потомъ она въ отчаяніи стала звать Лили.

— Да здсь, вотъ здсь и видно! Наверху оторванъ большой кусокъ земли! въ эту минуту вскричалъ садовникъ, Господи помилуй, молодая графиня упала внизъ!

Раздирающій душу крикъ вырвался изъ груди Маріи. Съ ужасомъ смотрла она на то мсто, куда указывалъ садовникъ.

Фонъ-Митнахтъ подошелъ и удостоврился въ истин словъ послдняго.

— Но здсь мохъ совершенно помятъ, ихъ врно было двое, замтилъ конюхъ, освщая то мсто, гд происходила борьба.

Тмъ временемъ и лсничій съ остальными людьми вернулись со своихъ поисковъ.

Когда Губертъ услышалъ о найденныхъ вещахъ и объ оторванномъ куск земли, онъ стоялъ, какъ бы пораженный громомъ.

Управляющій и садовникъ стали разсматривать мсто.

— Не ходите сюда вс! приказалъ фонъ-Митнахтъ, вы затопчите слды

— Здсь слды вс видны и на дорог, но дождь ихъ уже сгладилъ, сказалъ садовникъ, молодая графиня вдь не ходила же взадъ и впередъ, тутъ слды не однаго человка! Это можно ясно видть вотъ и здсь на мху, ихъ по крайней мр было двое.

Марія содрогнулась, въ подобныя минуты невообразимое и невозможное кажется намъ возможнымъ. Она вообразила, что Лили погибла здсь вмст съ Бруно.

— Здсь совершено преступленіе, пояснилъ вдругъ садовникъ, въ этомъ я убжденъ. Господинъ управляющій, взгляните сюда, здсь происходила борьба.

— Вы ошибаетесь, я не могу себ это представить, кто могъ бы быть здсь въ лсу?

— Это извстно одному Богу, отвчалъ уже пожилой садовникъ, но несчастіе, происшедшее здсь не было случайнымъ. На земл отпечатались слды маленькихъ ногъ молодой графини, она упиралась, я полагаю вотъ здсь, гд оторванъ большой кусокъ земли. Это убійство и больше ничего!

Марія вн себя отъ горя и отчаянія обратилась къ управляющему, спрашивая его не видать ли еще чего-нибудь, что навело бы на слдъ Лили.

— Ничего, объявилъ фонъ-Митнахтъ, нтъ боле никакого сомннія, она упала внизъ.

Марія закрыла лицо руками и громко зарыдала.

— Да, ясно, что все это случилось не само собою, сказалъ графскій кучеръ, и конюхи согласились съ нимъ.

— Ну! лсничій, сказалъ управляющій.

Отвта не послдовало.

Вс оглянулись Губерта не было, онъ исчезъ.

— Гд же онъ? спросилъ фонъ-Митнахтъ. Никто не зналъ куда онъ двался. Кто нибудь останется сторожить это мсто, сказалъ управляющій, шляпа и вуаль, а также и слды все должно остаться какъ и было. Если здсь дйствительно совершено преступленіе, то это очень важно.

— Но вс мы уже здсь ходили, сказалъ кучеръ, слдовъ почти что больше и не различить.

— Однако слды были, и здсь еще видны отпечатки ногъ молодой графини, сказалъ садовникъ.

— Останьтесь здсь вмст съ нимъ, обратился управляющій къ садовнику, указывая на работника, главное чтобы все осталось такъ какъ есть. Я сію же минуту вернусь въ замокъ, и извщу обо всемъ графиню, чтобы съ разсвтомъ можно было уже отправить верховаго нарочнаго въ городъ.

— Разв нтъ никакой возможности спасти ее? спросила Марія сквозь слезы, умоляю васъ господинъ Миттнахтъ.

Управляющій пожалъ плечами.

— Человческая помощь ничего не можетъ тутъ сдлать фрейленъ, сказалъ онъ серіозно и съ участіемъ, обрывъ крутъ и ведетъ въ пучину моря. Если молодая графиня, что уже боле не подлежитъ никакому сомннію, упала туда, по собственной-ли вин или по вин другихъ, все равно, нечего и думать о томъ, чтобы отыскать несчастную.

Садовникъ и работникъ согласились остаться сторожить здсь на ночь. Управляющій же приказавъ положить шляпу и вуаль на то самое мсто, гд ихъ нашли, отправился вмст съ Маріей и съ остальными людьми въ замокъ.

Графиня, повидимому сильно взволнованная, сидла еще въ своей зал, ожидая возвращенія управляющаго, ей хотлось узнать какой успхъ имли поиски въ лсу. Когда, Марія и фонъ-Митнахтъ воротились и извстили ее о случившемся — она была очень поражена.

— Я едва могу поврить этому, сказала она, кто могъ-бы покуситься на жизнь Лили, которая ко всмъ ее окружающимъ, кто бы они ни были, была всегда привтлива, снисходительна и щедра? Нтъ это невозможно!

Управляющій, въ подтвержденіе своихъ словъ, приводилъ доказательства, на которыхъ основывалъ свои догадки.

— Ужасно! прошептала графиня, такъ во время грозы было совершено это тёмное дло! Я раздляю твою скорбь, милое дитя, обратилась она къ Маріи, которая такъ была удручена горемъ, что не могла удерживаться отъ рыданій. Я глубоко потрясена! Лили была всегда мн милой дочерью! Я вдругъ должна ея лишиться, лишиться такимъ ужаснымъ образомъ!

— И нтъ никакой надежды на помощь? тихо горевала Марія.

— Никакой! подтвердилъ управляющій, въ этомъ мст дорога идетъ у самаго обрыва.

— Какая ужасная картина! прошептала графиня.

— Такъ какъ люди предполагаютъ здсь убійство, что я долженъ былъ оставить сторожей на мст, гд случилось несчастіе и кром того необходимо донести о случившемся въ городъ.

— Разв это необходимо, фонъ-Митнахтъ? вдь нтъ никакого доказательства преступленія.

— Есть, графиня! сказала Марія и слды это доказываютъ, а также и то, что Лили, защищаясь во время борьбы, потеряла сначала шляпу, а потомъ платокъ.

— Сдлайте какъ вы сказали, господинъ фонъ-Митнахтъ, но было бы хорошо, еслибы вы сами отправились въ городъ и донесли бы обо всемъ въ судъ, обратилась графиня къ управляющему, это вы можете сдлать завтра утромъ. Я сама съ разсвтомъ отправлюсь на мсто преступленія, хотя мн и больно, очень больно видть это пагубное мсто. Что за ужасный вечеръ! А я ничего и не предчувствовала! Лили поступила опрометчиво, отправившись на свиданіе къ тремъ дубамъ. Но я слишкомъ далека отъ мысли упрекать ее за это, я слишкомъ потрясена этимъ ужаснымъ происшествіемъ, этимъ темнымъ дломъ, которое лишило меня моей любимицы, а тебя, милое дитя — сестры! Иди спать! Покойной ночи, господинъ управляющій. Потрудитесь устроить все такъ, какъ я сказала. Утромъ вы сами сдлайте оффиціальный докладъ о случившемся. Пусть меня разбудятъ пораньше. Я намрена утромъ же сама осмотрть все подробно.

Ущелье на берегу моря.

Старая вдова Бугхардъ и ея полу-слпая дочь, сидя въ темной комнат домика лсничаго, съ возрастающимъ безпокойствомъ ожидали возвращенія Губерта. Непогода, бушевавшая на двор, еще боле увеличивала опасенія его старой матери и сеетры.

— Его все еще нтъ! сказала первая, смотря изъ окна въ лсъ, въ которомъ глухо раздавались ужасные раскаты грома, ничего не видно!

— При такой бур и гроз становится всегда такъ страшно, что спрятался бы куда-нибудь подальше, а тутъ еще забота о Губерт, стовала Софи, спокойно сидвшая на своемъ старомъ, деревянномъ стул въ углу, не понимаю, что ему только за охота быть въ такую погоду въ лсу. Онъ совсмъ смокнетъ, да и длать-то ему нечего въ такія ночи.

Мать тяжело вздохнула.

— Ему что-то не сидится дома, прошептала она, врно что-нибудь засло ему въ голову, о, Господи! что-то будетъ.

— Вотъ онъ идетъ, мама, сказала полуслпая Софи, у которой за то былъ тонкій слухъ.

— Это дождь падаетъ на деревья!

Тщетно мать и дочь ждали возвращенія Губерта. Проходили минута за минутой, а его все еще не было.

Гроза наконецъ миновала. Старыя шварцвальдскія часы пробили десять. На двор стало свтле, по временамъ такъ свтло, что вдова лсничаго могла видть всю поляну передъ домомъ, такъ какъ луна выглядывала уже изъ-за темныхъ облаковъ фантастической формы.

Приближалась уже полночь, безпокойство матери и сестры лсничаго возрастало съ каждой минутой. Наконецъ вдова увидла на полян Губерта.

— Слава Богу! сказала мать со вздохомъ облегченія, наконецъ-то онъ идетъ!

— Ты накрыла ему на столъ въ его комнат и поставила ужинъ? спросила дочь.

— Какъ и всегда, когда его вечеромъ не бываетъ дома, отвтила старушка. Наконецъ-то ты, Губертъ! Слава Богу, что пришелъ.

— Зачмъ же вы меня ждали, сердито сказалъ Губертъ.

— Мы боялись за тебя, тебя такъ долго не было, ласково отвчала стерушка-мать.

— Случилось несчастіе, угрюмо сказалъ онъ, посл нкотораго молчанія.

— Несчастіе? Гд же? Молнія ударила во что-нибудь? въ одинъ голосъ спросили мать и дочь.

— Молодая графиня упала въ пропасть, отвчалъ Губертъ и вошелъ въ домъ.

— Милосердный Создатель! вскричала вдова лсничаго.

Софія отъ ужаса всплеснула руками.

— Графиня! Губертъ, поди же разскажи намъ все. Боже! вотъ ужасное несчастіе-то! Неужели она умерла? Неужели нельзя было спасти ее?

— Если она упала въ бездну, кто ее спасетъ, раздался глухой голосъ Губерта, отправлявшагося прямо черезъ сни въ свою комнату, въ то время, какъ мать стояла въ открытыхъ дверяхъ передней комнаты, она умерла!

— Но какъ же это случилось, Губертъ? спросила Софія.

— А я-то почему знаю.

— Ну, поди же и разскажи все! просила сестра.

— Что тамъ разсказывать! она упала, вотъ все, что я знаю, отвчалъ Губертъ какимъ-то мрачнымъ, совсмъ не свойственнымъ ему тономъ, я хочу идти къ себ въ комнату, я усталъ и промокъ до костей.

Онъ не подошелъ ни къ матери, ни къ сестр, а прямо отправился въ заднюю комнату, которая была ему въ одно время и спальней и кабинетомъ.

При одномъ взгляд на комнату, можно было догадаться, что тутъ жилъ охотникъ: на стнахъ висли рога, охотничьи ножи и ружья, на комод, рядомъ со счетными книгами лсничаго и съ письменными приборами, лежали замчательно большіе кабаньи зубы, стна надъ кроватью была увшана разнымъ стариннымъ оружіемъ, доставшимся въ наслдство отъ отца и которымъ и до сихъ поръ интересовался Губертъ.

Онъ не зажегъ свчи, которая стояла на стол рядомъ съ ужиномъ, но открылъ окно, такъ какъ въ комнат было очень душно и, стоя у окна, смотрлъ на лсъ.

— Молодая графиня умерла! говорила между тмъ разстроенная, старая вдова лсничаго, запирая въ сни дверь, какая ужасная новость!

— Онъ не хочетъ разсказать обстоятельне, сказала Софья.

— Онъ самъ не свой, я это замтила по его голосу, онъ едва говорилъ, Боже сохрани, пожалуй еще заберетъ себ въ голову что-нибудь не доброе, сказала старушка-мать, пусть его успокоится.

— Но какимъ образомъ могла молодая графиня очутиться у пропасти, раздумывала Софья, это непостижимо. Я тоже не понимаю этого, но мы посл узнаемъ. Она умерла. Царь милосердный, не даромъ у меня сегодня цлый вечеръ было такъ тяжело на сердц. Какая грустная новость! Какъ жалко мн добрую, милую, молодую графиню. О! зачмъ суждено было ей умереть такъ рано. Она всегда была такая привязанная, любящая и привтливая, прибавила Софія. Когда она со мною встрчалась, она каждый разъ останавливалась, какъ бывало покойная графиня, протягивала мн руку и спрашивала, какъ мы съ тобой поживаемъ, не терпимъ ли нужды и всегда наказывала, чтобы мы ли сколько угодно дичи, увряя, что мамаша ничего не иметъ противъ этого. И не надо ли намъ чего для посва, о! этотъ ангелъ, бывало, позаботится обо всемъ. Я не могу себ представить, не могу поврить, что она умерла и къ тому же еще такою ужасною смертью, сказала Софія, и содрогнулась при мысли о разщелинахъ скалъ и о вод, которая туда сбгала.

— Замокъ постило сильное горе, сказала лсничиха, со взоромъ, обращеннымъ къ небу, не даромъ люди говорятъ, что тамъ одинъ покойникъ смняетъ другаго. Сначала старый Витъ, потомъ графиня Анна, потомъ графъ, а теперь и молодая графиня, послдняя! Все состояніе достанется теперешней графин. Она получитъ все: замокъ, власть, а также и милліонъ, который графиня Анна и графъ завщали молодой графин. Уже полночь, пойдемъ спать, Софья. Хотя посл всего случившагося и не сомкнешь глазъ, однако все-таки отдохнешь, сказала старушка, и пошла въ смежную комнату, служившею имъ спальнею.

Дочь пошла за нею, поставивъ прялку въ уголъ, изъ котораго она не выходила по цлымъ днямъ. Только что лсничиха хотла лечь, какъ вдругъ услышала какъ бы щелкъ взводимаго курка изъ комнаты Губерта, которая была рядомъ и гд до сихъ поръ было все тихо. Сердце матери, какъ говорятъ, вщунъ: оно тотчасъ же подсказало ей, что съ ея сыномъ что нибудь случилось, что ему угрожаетъ опасность. Можетъ быть, она придетъ еще во время, успетъ помшать несчастію.

Безъ свчи, не сказавши ни слова Софь, бросилась она въ комнату Губерта.— Сильно толкнула она дверь и ужасное зрлище представилось ея взорамъ. Губертъ стоялъ, освщенный луною, у самаго окна съ пистолетомъ въ рукахъ:, онъ только что намревался спустить курокъ, чтобы лишить себя жизни. Страшное предчувствіе матери не обмануло ее. При этомъ зрлищ, старушка едва не лишилась чувствъ, еще одинъ моментъ, и выстрлъ размозжилъ бы голову Губерту.

— Помогите, Софья! закричала вдова прерывающимся отъ волненія голосомъ, собравъ послднія силы, бросилась она къ сыну и вырвала у него пистолетъ. Раздался выстрлъ, но онъ раздробилъ только небольшое зеркало, висвшее на стн у окна.

— Побойся Бога, Губертъ! что ты длаешь! вскричала старушка и въ тон ея слышались рыданія. Пожалй свою старую мать! неужели я должна буду дожить до такого горя? подумай о своей несчастной сестр!

Въ первую минуту, Губертъ готовъ уже былъ вспылить, но слезы престарлой матери, повидимому, тронули его,— выстрлъ и шумъ привлекли туда и Софью. Но она не могла понять, что тутъ такое случилось, не могла видть этой ужасной потрясающей сцены, бдняжка была слпа. Въ отчаяніи звала она то мать, то брата.

— Сынъ мой! милый сынъ мой! что ты хотлъ сдлать! вскричала въ слезахъ старушка, заключая Губерта въ свои материнскія объятія, Господь допустилъ меня придти во время, Господь помогъ мн отвратить несчастіе. Да будетъ благословенно Его святое имя.

— Оставь меня, мама, торопливо и угрюмо отвчалъ Губертъ, оставь меня.

— Ты все еще хочешь причинить мн это страшное горе! Неужели я должна видть сына своего умирающимъ отъ своей собственной руки. Дай мн сперва закрыть глаза, чтобы не дожить до такой бды.

— Сжалься, Губертъ! умоляла Софья.

— Что же вамъ нужно? вдь ничего не было! сказалъ Губертъ отстраняя мать и сестру. Чего вы тутъ плачете и кричите, я не могу этого слышать!

— Я не пережила бы такого несчастья! продолжала вдова лсничаго, это разбило бы мн сердце.

— Пожалй хоть нашу бдную мать запальчиво обратилась Софья къ брату. Неужели ты хочешь, чтобъ горе и нужда разомъ постили нашъ домъ.

— Памятью отца твоего заклинаю тебя, сынъ мой, не налагай на себя рукъ, не длай этого ужаснаго грха, сказала старушка, теперь уже немножко спокойне, но такимъ угражающимъ тономъ, что даже Губертъ казался пораженнымъ. Отецъ твой до конца жизни шелъ по пути чести и съ врою въ Бога и нашего Спасителя, перешолъ въ вчность — не осрами его честнаго имени!

— Хорошо матушка — довольно!

— Общай мн, чтобы я была спокойна, что ты меня старуху, которая стоитъ уже одной ногой на краю могилы, не сдлаешь матерью самоубійцы! продолжала лсничиха и голосъ ея звучалъ гнвно и укоризненно. Приди въ себя и молись, чтобы Господь отогналъ отъ тебя искусителя и простилъ теб твои гршныя помышленія! я тоже буду молится.

— Ступай спать, сказалъ Губертъ, ничего подобнаго больше не случится.

— Дай мн твою руку и общай мн, тогда я поврю! Не увлекайся, не поддавайся искушенію, это злой духъ тебя смущаетъ! Отгони отъ себя дурныя мысли, нтъ такой глубокой, тяжолой ночи, за которой не послдовало бы утро. Ты какъ мущина, далъ мн свою руку, я могу быть теперь спокойна, ты не нарушишь слова, даннаго матери. Я все знаю! я знаю, что тебя печалитъ смерть молодой графини, это и мн причиняетъ горе, но кто же избавленъ отъ подобнаго испытанія, сынъ мой? Не должна ли была и я видть отца твоего умирающимъ и схоронить его? и я не смла отчаяваться.

— Хорошо, матушка, этаго никогда боле не случится, отвчалъ Губертъ, все еще угрюмый, самъ на себя не похожій, не бойся, я общалъ.

Старушка съ дочерью воротились въ свою комнату, съ какимъ тяжелымъ сердцемъ легли он въ постель. Мать молилась о душевномъ спокойствіи сына, который долго еще ходилъ взадъ и впередъ по своей комнат. Материнскимъ окомъ видла она впереди несчастіе и желала себ смерти, но затмъ опять называла подобное желаніе грхомъ. Можетъ быть, говорила она, Господь и поможетъ мн успокоить сына.

Въ такомъ то безпокойств и ужас прошла ночь въ домик лсничаго. Точно также и Марія Рихтеръ провела ночь безъ сна въ слезахъ и отчаяніи.

Остальныя лица въ замк, казалось, наслаждались безмятежнымъ сномъ, по крайней мр, огни скоро погасли какъ въ спальн графини, такъ и въ комнатахъ управляющаго. Въ начал седьмаго часа господинъ фонъ-Митнахтъ приказалъ кучеру заложить карету, такъ какъ погода была пасмурна и дождлива, и передъ своимъ отъздомъ онъ веллъ разбудить графиню, согласно ея приказанію. Графиня была уже вставши, когда вошла къ ней служанка: до того велико было, по видимому ея горе, что она не могла даже спать. Тоска о дочери терзала ей душу и влекла ее къ мсту, гд было совершено убійство, въ возможность котораго она все еще не хотла врить. Скоро посл отъзда господина фонъ-Митнахта въ городъ, она отправилась одна пшкомъ, къ тому мсту дороги, гд у пропасти все еще сидло двое слугъ, сторожившихъ здсь цлую ночь. Они почтительно встали, когда подошла графиня и сообщили ей, что втеченіи ночи ничего не случилось, все было тихо, какъ въ могил. Графиня сама убдилась въ существованіи, теперь конечно уже едва замтныхъ, слдовъ, можно было только видть, что мохъ и верескъ у дороги потоптаны, она увидла также и то мсто, отъ котораго была оторвана большая масса земли. Графиня попробовала встать на боле твердое мсто и посмотрть въ глубину пропасти, это ей удалось, но ничего не было видно, ни малйшаго слда Лили, она упала между трещинами скалъ и исчезла безслдно.

Видъ этаго мста, какъ замтили слуги, произвелъ очень сильное впечатлніе на графиню, она повидимому была глубоко потрясена и безпрестанно подносила къ лицу кружевной платокъ, чтобы осушить слезы, которыхъ были полны ея глаза. Когда она увидла шляпу съ вуалемъ и платокъ, волненіе ея достигло крайней степени: она приказала отнести об вещи къ ней въ замокъ. Но старый садовникъ почтительно замтилъ, что судъ долженъ найти все какъ оно было ночью. Это возраженіе садовника видимо не понравилось графин, однако она уступила и глубоко потрясенная всмъ видннымъ и слышаннымъ, тихо вернулась въ замокъ и сейчасъ же ушла въ свои покои, приказавъ не безпокоить ее ничмъ.

Около одиннадцати часовъ къ замку подъхала карета и остановилась у главнаго подъзда. Графиня подошла къ окну и скрытая за шелковыми занавсами, смотрла внизъ. Это была та самая карета, въ которой фонъ-Митнахтъ отправился въ городъ. Онъ проворно выскочилъ изъ экипажа и помогъ выйти двумъ мужчинамъ. Первый изъ нихъ въ черномъ пальто и въ высокой черной шляп, должно полагать, былъ судебный чиновникъ изъ города: онъ былъ незнакомъ графин. При вид же втораго она сильно вздрогнула: это былъ ассесоръ фонъ Вильденфельсъ. Этотъ ненавистный ей человкъ, къ которому она чувствовала невольный страхъ, принадлежалъ тоже къ судебной коммиссіи, потому что первый господинъ обращался съ нимъ чрезвычайно вжливо. За нимъ слдовалъ господинъ со сверткомъ подъ мышкой. Это врно, былъ секретарь или что нибудь въ этомъ род такъ какъ фонъ-Митнахтъ не обращалъ на него никакого вниманія, онъ занимался только съ двумя первыми. Явился Бруно! графиня этого не ожидала. Это было ей въ высшей степени непріятно: ея какъ бы окаменлое лицо, ея задумчиво прищуренные глаза, выдавали ее.

Но задумчивость и волненіе графини продолжались только минуту! Къ ней снова вернулись ея обычное спокойствіе и ршимость. Вслдъ за тмъ слуга доложилъ графин о фонъ-Митнахтъ и о трехъ постороннихъ господахъ. Она приказала пригласить ихъ въ залъ и сама отправилась туда же, посмотрвъ мимоходомъ въ зеркало. Когда она вошла въ залъ, вс четверо были уже въ сбор, при появленіи графини, они вжливо поклонились. Она же слегка и разсянно привтствовала ихъ съ видомъ утомленнымъ и разстроеннымъ, вполн соотвтствующимъ подобному случаю. ‘Вы господа вроятно изъ суда’, сказала она важно и вполголоса. ‘Такъ точно графиня, позвольте мн вамъ отрекомендоваться’, сказалъ господинъ въ золотыхъ очкахъ, тотъ что первый вышелъ изъ кареты, ‘я государственный прокуроръ, Шмидтъ’. Графиня слегка наклонила голову. Должность судебнаго слдователя исполняетъ въ этомъ дл господинъ ассесоръ фонъ Вильденфельсъ, продолжалъ профессоръ, указывая на Бруно, выглядвшаго очень разстроеннымъ.

Графиня и молодой ассесоръ обмнялась короткимъ взглядомъ, они знали и чувствовали въ какомъ отношеніи находились они другъ къ другу.

— Я уже имю удовольствіе, пробормотала графиня, слегка наклонивъ голову, когда ей представляли Бруно. ‘Секретарь, господинъ Ленцъ, заключилъ прокуроръ сцену представленія’. Чрезвычайно печальное дло привело насъ сюда, графиня. Мы пріхали изслдовать несчастіе или преступленіе лишившее васъ дочери.

— Ужасное происшествіе, котораго никто и непредвидлъ, отвчала графиня, прошу садиться и выслушать отъ меня все, что я могу сообщить объ этомъ. Я знаю не многое. Дочь моя, ничего не сказала мн о прогулк, которую она предприняла вечеромъ въ сопровожденіи своей молочной сестры. Этого несчастія не случилось-бы, если-бы господинъ ассесоръ фонъ-Вильденфельсъ, предпочелъ разговоръ со своею двоюродною сестрою въ замк.

— Я слышу упрекъ въ вашихъ словахъ, графиня, серьезно сказалъ Бруно, но вдь вы знаете причину, по которой я прекратилъ свои посщенія.

— Тотъ поступокъ, господинъ ассесоръ, не относился къ моей дочери, какъ же я могла имть что-нибудь противъ того, чтобы вы посщали замокъ.

— При томъ же я вполн убжденъ, что преступленіе, если бы оно не было приведено въ исполненіе въ тотъ вечеръ, было бы только отложено, твердо прибавилъ Бруно.

— Вы также думаете, что тутъ совершено преступленіе? спросила графиня.

— Это ясно вытекаетъ изъ всего сказаннаго вами, отвчалъ прокуроръ.

— Это ужасно! прошептала графиня, и въ тон ея слышалось глубокое потрясеніе…

— Не подозрваете-ли вы, что могло послужить поводомъ къ преступленію или не имете-ли въ виду преступника? снова обратилась она посл нкотораго молчанія къ присутствующимъ?

— Пока еще ничего нельзя сказать объ этомъ графиня, наша обязанность предварительно сдлать обыскъ и опредлить ближайшія обстоятельства дла. По совту господина судебнаго слдователя, которому извстна та мстность, продолжалъ прокуроръ, указывая на Бруно, мы прежде всего послали отыскать нсколько отважныхъ людей, которые бы согласились сдлать обыскъ пропасти, можетъ быть молодая графиня еще жива.

При послднихъ словахъ графиня должна была собрать вс свои силы, чтобы владть собою.

— Можетъ быть какой нибудь счастливый случай и доставить возможность спасти графиню, продолжалъ прокуроръ, въ такомъ случа отъ нея самой узнаемъ мы въ точности о ход дла и о преступник. Между тмъ какъ подобныхъ людей ищутъ въ окрестностяхъ, мы прежде всего отправились сюда, въ замокъ, чтобы объявить вамъ, какъ помщиц и владтельниц Варбурга, что мы съ этой же минуты въ силу судебной власти приступимъ къ слдствію, и въ то же время всепокорнйше просить васъ сообщить намъ все, что вамъ извстно, мы все это внесемъ въ протоколъ.

Секретарь приказалъ слуг подать чернилицу и перо, затмъ развернулъ свои бумаги и разложилъ ихъ на стол.

— Господа, я могу сообщить вамъ немногое, отвчала графиня, совершенно спокойная и вполн владя собой, вчера вечеромъ, когда я уже собиралась ложиться спать, доложили мн о приход Маріи Рихтеръ, молочной сестры моей дочери. Она проводила Лили до трехъ дубовъ, вамъ это, наврно, извстно, господинъ ассесоръ, и затмъ вернулась назадъ. Приближалась гроза. Марія Рихтеръ стала безпокоиться о Лили, она сообщила мн, что напрасно среди ночи, въ бурю побжала она къ тремъ дубамъ, она не нашла тамъ Лили, и сказала, что, должно быть, съ ней случилось несчастіе. Я поручила тотчасъ же управляющему съ нсколькими слугами обыскать лсъ, что и было сдлано.

— Въ которомъ часу? спросилъ прокуроръ.

— Часовъ около десяти. Слуги взяли съ собою фонари, продолжала графиня, въ лсу попался имъ лсничій Губертъ Бурхардтъ, онъ говорилъ имъ, что слышалъ страшный крикъ, прокуроръ и Бруно молча переглянулись, послдній тоже слышалъ этотъ крикъ.

— Слуги раздлились на дв партіи и обыскали лсъ. Часу въ двнадцатомъ явился управляющій и донесъ мн, что молодая графиня, должно быть, упала съ обрыва, такъ какъ тамъ нашли ея шляпу и платокъ, и въ этомъ мст вырвана была большая глыба земли, дале, что возникло подозрніе о совершеніи здсь преступленія, и наконецъ, что лсничій Губертъ, подойдя къ тому мсту и узнавъ о находк, по тихоньку скрылся, такъ что, когда управляющій обратился было къ нему, желая оставить его сторожемъ на означенномъ мст, его тамъ уже не было.

Бруно и прокуроръ опять переглянулись: Бруно также встртилъ въ лсу Губерта и нашелъ его необыкновенно разстроеннымъ.

— Вотъ все, что могу я сообщить вамъ, господа, заключила графиня… Я сама давича ходила на то мсто, тамъ и до сихъ поръ сторожатъ двое слугъ. Теперь предоставляю вамъ опредлить: было ли тутъ преступленіе или же только несчастный случай. Если тутъ было дйствительно преступленіе, дай Богъ, что бы вамъ удалось привести къ отвтственности низкаго преступника, который такъ безжалостно обрекъ на ужаснйшую смерть, такое невинное, милое существо и всмъ въ замк причинилъ такую неизъяснимую скорбь!

— Мы употребимъ вс старанія, чтобы освтить это темное дло, графиня, отвчалъ прокуроръ. Затмъ вс трое простились съ графиней и сошли внизъ въ галлерею, гд ожидалъ ихъ фонъ-Митнахтъ, чтобы вести къ роковому мсту.

— Замчательно красивая дама, эта графиня, тихо сказалъ прокуроръ ассесору, подобной близны лица, подобной глубины черныхъ глазъ я никогда еще не видывалъ и при томъ это неподражаемое…

Онъ остановился, передъ нимъ стоялъ Митнахтъ.

Отправились къ обрыву.

Дорогою управляющій, съ своей стороны, разсказалъ о ход ночныхъ поисковъ.

— Хорошо, что вы оставили тамъ двоихъ сторожей, замтилъ прокуроръ, во-первыхъ, несчастная могла дать какіе-нибудь признаки жизни, во-вторыхъ, все останется такъ, какъ было.

Управляющій привелъ ихъ къ тому мсту дороги, гд лежали шляпа и вуаль Лили, а у самой пропасти и платокъ.

Какое тяжелое, подавляющее впечатлніе произвелъ на Бруно видъ этихъ вещей! Онъ, всегда такой твердый и спокойный, былъ теперь удрученъ горемъ. Только посл тяжелой борьбы ршился онъ взяться за слдствіе. Но разсудокъ и сила воли одержали верхъ надъ чувствомъ: онъ видлъ необходимость раскрыть ужасную тайну ночи, похитившую у него дорогую невсту.

Именно потому и поручено было ему это дло, что не за долго до катастрофы онъ видлъ Лили и говорилъ съ нею и къ тому же отлично зналъ замокъ Варбургъ, его жителей и окрестности.

Онъ скоро овладлъ собою, долгъ взялъ верхъ надъ горемъ.

На мст несчастія, кром двухъ сторожей, стояли еще двое какихъ-то мужиковъ и нсколько любопытныхъ изъ сосдней деревни.

Прокуроръ прежде всего обратился къ садовнику.

— Вы сторожили тутъ? спросилъ онъ.

— Такъ точно, господинъ судья.

— Все находится въ томъ же вид, какъ нашли ночью?

— Да, все, господинъ судья, вотъ здсь только слды не такъ ужь ясны.

— Не видли ли вы чего-нибудь ночью или утромъ, и не слышали ли вы изъ пропасти крика или стона?

— Ничего не слышалъ и не видлъ я, господинъ судья. Кто туда упадетъ, тотъ ужь боле не пикнетъ, отвчалъ старый садовникъ.

— Это т люди, которые согласились спуститься въ пропасть? спросилъ прокуроръ, указывая на двухъ сильныхъ мужиковъ, стоявшихъ въ сторон.

— Да, отвчали т, снимая шапки. Я ночной сторожъ Варбурга, прозванный Нахтфогтомъ (ночнымъ фогтомъ), такъ какъ мое имя — Фогтъ. А вотъ это — Штейнъ-Клопфервильмъ, отвчалъ одинъ изъ нихъ.

Начали съ того, что секретарь, по указанію прокурора и Бруно, карандашемъ внесъ въ протоколъ подробное описаніе мстности и найденныхъ вещей. Было замчено все до мельчайшихъ подробностей. Шляпа Лили была немного помята. Еслибы ее сорвалъ вихрь, она не осталась бы лежать посреди дороги, но была бы снесена втромъ въ пропасть или же поднята на деревья, гд и зацпила бы вуалемъ за сукъ. Платокъ еще ясне доказывалъ, что не случай, и не буря сорвали его съ плечъ молодой графини. Видно было, что онъ заколотъ былъ спереди, но булавка или брошь были оторваны съ такою силою, что, на платк въ этомъ мст образовалась дыра. Онъ былъ помятъ и мстами запачканъ, должно быть на него наступили. По самымъ несомнннымъ доказательствомъ того, что здсь происходила ожесточенная борьба, а слдовательно было совершено преступленіе, служило то обстоятельство, что на дорог и на мху замтны были слды нсколькихъ ногъ.

И такъ, подъ прикрытіемъ ночи и подъ защитою грозы, совершено было убійство и такое ужасное убійство, что даже привыкшіе видть всякаго рода преступленія-прокуроръ и секретарь — и т не могли удержаться отъ содраганія, при вид зіяющей пропасти и при мысли объ ужасной борьб за жизнь, борьб, которая произошла здсь двнадцать, четырнадцать часовъ тому назадъ.

Шляпа съ вуалью и платокъ были признаны за вещи Лили всми, кто только зналъ молодую графиню.

Начался осмотръ ущелья на краю обрыва. Возл самой разщелины, отъ которой оторвалась глыба земли, вмст съ молодымъ деревомъ, ясно отпечатллся слдъ маленькой ножки Лили, здсь она упиралась твердо и отчаянно, это былъ послдній слдъ. Здсь она, вмст съ оторванной массой земли, упала въ бездну. Пропасть эта была собственно трещина въ скал, потому что на противуположной сторон ея возвышался мловой утесъ, и ущелье, такимъ образомъ, примыкало къ скаламъ, одной неразрывной цпью покрывавшимъ весь берегъ. Внизу, у подошвы скалъ, бушевало и волновалось море, и съ того мста, гд стояли присутствующіе, если смотрть черезъ другой выступъ скалы, можно было видть голубыя, слегка колеблющіяся волны. Въ ущелье, между этими двумя скалами, упала Лили. Во время грозы приливъ волнъ былъ великъ, вода въ мор высока, теченіе сильно, а потому, очень можетъ быть, что въ такое время вода проникла въ ущелье и унесла съ собою трупъ упавшей жертвы.

Нахтфогтъ и Штейнъ-Клопфервильмъ объявили, что во время бури и при высокой вод вс ущелья часто переполняются водою, и что поэтому, кто знаетъ, не вошло ли и сегодня ночью море въ ущелье.

Несмотря на то, оба выразили желаніе попробовать спуститься въ пропасть, такъ какъ имъ общана за то щедрая плата.

Въ нсколькихъ мстахъ скалы пробовали они спуститься въ ущелье. Но напрасно! Самыя попытки пробраться туда были крайне опасны, и прокуроръ, заглянувъ въ пропасть, объявилъ, что было бы безуміемъ спускаться туда, это значило идти на врную смерть. Бруно самъ убдился въ невозможности исполненія подобнаго предпріятія.

Несмотря на то, Штейнъ-Клопфервильмъ отважился спуститься такъ далеко, что могъ видть дно ущелья, и объявилъ, что на дн ея нтъ никакого трупа.

Почти въ ту же минуту Нихтфогтъ, съ опасностью собственной жизни лазившій по обрыву, нашелъ на камн золотую брошь, сдланную въ вид пряжки и усыпанную мелкими брилліантами. Она была сильно согнута и должно быть порядочно сильно вырвали ее изъ платка, если она могла залетть такъ далеко. Брошка также была признана всми.

Посл многихъ, тщетныхъ попытокъ сойти въ ущелье, Штейнъ-Клопфервильмъ вернулся назадъ и объявилъ, что сверху, со стороны скалъ, невозможно спуститься въ пропасть, но снизу, съ моря, это, по всей вроятности, удастся скоре.

Бруно взялъ съ собою нсколькихъ изъ присутствовавшихъ и спустился съ ними къ морю. Прокуроръ же съ остальными остался на верху.

Небо, между тмъ, совсмъ прояснилось, море было покойно, и только небольшой, теплый втерокъ слегка колыхалъ гладкую, голубоватую поверхность водъ. На берегу нашлось четверо или пятеро рыбаковъ, охотно согласившихся попытаться проникнуть въ ущелье съ моря.

Бруно, со своими спутниками, вошелъ въ одну изъ лодокъ, остальныя лодки похали за ними. Вс отправились къ тому мсту скалы, гд находилось ущелье. Скоро удалось имъ найти ту трещину, куда упала Лили. Но вс старанія рыбаковъ проникнуть туда были напрасны. Они добрались только до благо камня, на половину поднимавшагося изъ моря, на половину покрытаго водою, но онъ мшалъ имъ идти дальше. Поздка ихъ была однако же не совсмъ напрасна. Они узнали, что ночью, во время бури и грозы, вода въ мор очень поднялась и на значительную высоту подступила къ берегамъ, доказательствомъ чего служили темныя полосы, оставшіяся на мловыхъ утесахъ, а потому и несомннно было, что волны изрыли ущелье и унесли въ море несчастную жертву.

Такой оборотъ дла заставилъ Бруно отказаться отъ дальнйшихъ попытокъ пробраться въ ущелье.

VII.

Свидтель.

Такимъ образомъ, было уже доказано, что здсь, при самыхъ ужасныхъ и таинственныхъ обстоятельствахъ, совершилось убійство, оставалось только разоблачить тайну, его окружавшую.

Задача эта выпала на долю Бруно, исправлявшаго должность судебнаго слдователя.

Ассесоръ фонъ Вильденфельсъ, а равно и прокуроръ самымъ учтивымъ образомъ отказались отъ любезнаго приглашенія графини отобдать въ замк и предпочли закусить въ деревенскомъ трактир, посл чего прокуроръ вернулся въ городъ, пожелавъ ассесору успха.

Какъ дорога была фонъ-Вильденфельсу покойница, никто не зналъ, онъ вообще былъ скрытенъ и не любилъ никому открывать своихъ тайнъ.

Графиня, подъ впечатлніемъ ужаснаго происшествія, казалось, совершенно забыла свою ссору и вражду съ Бруно или, быть можетъ, пріостановила ее только на время. Такъ или иначе, но она предложила ему, черезъ управляющаго, на время слдствія, занять нсколько комнатъ въ замк. Но Бруно отказался и отъ этого приглашенія, говоря, что у него есть на то особыя причины.

Причины эти стали вдругъ ясны всякому боле или мене проницательному человку, когда Бруно съ секретаремъ отправились въ домикъ лсничаго и просили позволенія, вмст со своимъ помощникомъ, помститься на верху.

— Мн здсь такъ удобно, говорилъ онъ, никто не мшаетъ, да и я никого не буду безпокоить.

Здсь же намренъ былъ онъ выслушивать свидтельскія показанія.

Губерта не было дома, когда пришли туда фонъ-Митнахтъ и Бруно съ секретаремъ.

Вдова лсничаго удивилась такому странному желанію господъ поселиться на чердачк и убждала ихъ лучше занять любую комнату внизу. Но Бруно отказался и ршительно объявилъ, что беретъ себ три верхнія комнаты, которыя онъ сейчасъ же и занялъ. Первую комнату сдлалъ онъ пріемной для свидтелей, вторую взялъ себ, третью отдалъ секретарю.

Добрая старушка засуетилась, принялась убирать комнаты и устанавливать кое-какую мебель, такъ что въ короткое время все было приведено въ порядокъ и Бруно поселился въ домик лсничаго, поблагодаривъ управляющаго за его любезность.

Фонъ-Митнахтъ вернулся въ замокъ не совсмъ-то въ дух, несмотря на вс старанія, ему никакъ не удалось выпытать ни отъ Бруно, ни отъ секретаря, на кого они имютъ подозрніе.

Между тмъ, въ замк, въ деревн и въ окрестностяхъ быстро разнеслась всть о прибытіи судей для слдствія.

Изъ своего убжища Бруно украдкой наблюдалъ за обитателями домика лсничаго. Странное безпокойство матери и дочери не ускользнуло отъ его вниманія. Но онъ пока не придавалъ этому никакого значенія: онъ ршился дйствовать безъ предубжденій, не принимая въ разсчетъ ни личныхъ чувствъ, ни вншнихъ впечатлній и обращая вниманіе только на факты. Прежде всхъ намренъ былъ онъ допросить Губерта, не потому только, что встртилъ его вблизи того мста, гд совершено было преступленіе, но главнымъ образомъ вслдствіе того, что ему хотлось узнать, не извстно ли Губерту что-нибудь о случившемся, можетъ быть даже не знаетъ ли онъ и преступника. Бруно отогналъ отъ себя всякое подозрніе на лсничаго, онъ зналъ, что Губертъ всегда пользовался расположеніемъ и полнйшимъ довріемъ Лили, а слдовательно, разсуждалъ Бруно, онъ не имлъ никакого повода къ совершенію преступленія.

Только къ вечеру вернулся домой Губертъ, все бродилъ онъ, должно быть, по лсу.

Мать, первымъ долгомъ, сообщила ему о прибытіи изъ города судебнаго слдователя, но для него это была уже не новость, когда же она прибавила, что онъ поселился у нихъ на верху, Губертъ сильно вспылилъ.

— Здсь, у насъ въ дом? Это еще что такое? Разв не нашлось другаго мста? кричалъ онъ такъ громко, что старушка и Софія не на шутку перепугались, вдь его могъ услышать слдователь!

— Ужь много они узнаютъ! продолжалъ онъ такимъ тономъ, какъ будто зналъ боле другихъ.

Бруно, по всей вроятности, слышалъ голосъ лсничаго, такъ какъ въ ту же минуту явился Ленцъ и объявилъ Губерту, что господинъ ассесоръ проситъ его къ себ. Вмст съ тмъ, онъ взялъ у старушки нсколько свчей, за которыя тутъ же и заплатилъ.

Губертъ пошелъ на верхъ. Онъ былъ мраченъ и раздражителенъ, говорилъ рзко и отрывисто.

— Подите сюда, Губертъ, сказалъ Бруно, сядьте вонъ тутъ, мн нужно предложить вамъ нсколько вопросовъ. Вы, вроятно, знаете, что я присланъ сюда въ качеств судебнаго слдователя.

— Господину ассесору лучше бы не говорить вчера вечеромъ съ молодою графиней или, по крайней мр, проводить бы ее до замка, злобно отвчалъ Губертъ, тогда не надо было бы никакого слдствія, все равно ничего не узнаютъ!

— Съ этихъ поръ смотрите на меня, лсничій, не какъ на ассесора Бруно фонъ-Вильденфельсъ, а какъ на судебнаго слдователя, и отвчайте на мои вопросы, сказалъ Бруно, стараясь скрыть досаду на неприличное поведеніе Губерта. Почему вы сейчасъ сказали, что все равно ничего не узнаютъ?

— Всякій можетъ думать, что ему угодно.

— Вчера вечеромъ, во время грозы, слышали вы крикъ, такъ вы, по крайней мр, сказали управляющему, гд вы были, когда слышали крикъ?

— Недалеко отъ того мста, гд я васъ встртилъ.

— Вы выглядли чрезвычайно разстроеннымъ и не обратили вниманія на мои слова, отчего это?

— Этого я и самъ теперь не знаю, но у меня тогда врно была на то причина.

— Что длали вы такъ поздно въ лсу?

— Я лсничій, и моя обязанность бродить по лсу, я длаю это по воскреснымъ днямъ также, какъ и въ будни.

— Лсъ такъ великъ, какимъ образомъ очутились вы именно на томъ мст?

— Я и самъ не знаю!

— Вамъ попалась молодая графиня на возвратномъ пути?

— Да!

— Опишите мн, гд видли вы графиню?

— По дорог отъ трехъ дубовъ къ замку.

— На какомъ мст?

— Еслибы я встртилъ ее на томъ мст, гд она убита, этого бы не случилось!

— Такъ вы на этомъ мст не видли, не встрчали боле молодой графини?

— Нтъ!

— Васъ еще позже видли въ лсу, управляющій и прислуга встртили васъ, вамъ поручили вести одну партію на обыскъ, что вы нашли?

— Ничего!

— Что же вы дошли до трехъ дубовъ, когда по другой дорог длали обыскъ?

— Нтъ, до дубовъ не дошли! Мы услышали голоса и крики другихъ и думали, что они нашли молодую графиню.

— Вы поспваете, господинъ Лендъ? обратился Бруно къ секретарю.

Тотъ утвердительно кивнулъ головой и перо его продолжало летать по бумаг.

— Вы полагали, что ничего не найдете, что другіе нашли что-нибудь у обрыва, продолжалъ Бруно, вы вовсе не проходили мимо обрыва?

— Можетъ быть, наврно не знаю.

— Вы тамъ ничего не нашли?

— Нтъ, было слишкомъ темно!

— Вы видли молодую графиню, вы говорили съ нею?

— Нтъ, отвчалъ Губертъ.

Онъ не хотлъ сказать, не хотлъ сознаться. что она отказалась идти съ нимъ, что она прогнала его, да еще кому сознаться-то — счастливому сопернику, котораго предпочли ему, сопернику, который, по мннію его, былъ виноватъ въ смерти Лили, потому что, не имй онъ свиданія съ нею вечеромъ, ее не застигла бы гроза и смерть у обрыва. Этимъ-то мнніемъ и объясняется странное поведеніе Губерта относительно Бруно.

— Такъ вы не сочли нужнымъ обыскать всю дорогу, но сейчасъ же ушли къ другимъ, къ обрыву, продолжалъ Бруно, почему же вы вдругъ исчезли?

— Самъ не знаю, только я не могъ остаться тамъ.

— Вы не могли тамъ оставаться, и это было бы весьма естественно, еслибы вы принимали живое участіе въ поискахъ, вдь молодая графиня всегда благоволила къ вамъ, всегда дарила васъ полнйшимъ довріемъ, вы почти выросли съ нею, вы были, такъ сказать, товарищемъ ея дтскихъ игръ! И вотъ, въ этомъ ужасномъ происшествіи, вызвавшемъ сочувствіе людей, которымъ оказывали мене предпочтенія, людей почти чужихъ, вы принимали такъ мало участія, что преспокойно удалились?

— Я долженъ былъ уйти, я не въ силахъ былъ доле оставаться у обрыва! Но я не понимаю, къ чему предлагаете вы мн подобные вопросы, возразилъ Губертъ, странно право.

— Вы увидите, что не одинъ вы подверглись допросу, будутъ спрошены и многіе другіе, однимъ словомъ вс, имющіе какое-либо отношеніе къ молодой графин или къ самому происшествію.

— Также и графиня и другія высокопоставленныя лица?

— Также! Передъ судомъ вс равны, никакой разницы быть не можетъ.

— Тогда я доволенъ.

— Не можете ли вы дать какія-нибудь показанія, Губертъ?

— Я не знаю ничего больше.

— Въ такомъ случа вы можете удалиться, заключилъ Бруно допросъ.

Губертъ всталъ, сухо пожелалъ ассесору доброй ночи и вышелъ.

Бруно былъ пораженъ перемной, въ эти нсколько дней совершившейся съ молодымъ лсничимъ. Онъ былъ неузнаваемъ! Его видъ, его поведеніе производили крайне непріятное впечатлніе, и Бруно никакъ не могъ подыскать никакого къ тому объясненія, сколько ни ломалъ онъ голову надъ ршеніемъ этого вопроса.

Слдствіе доставило ему нкоторое развлеченіе, которое если и не могло облегчить его горя, то все же отвлекло мысли его въ другую сторону. Теперь же когда по уход Губерта секретарь отправился къ себ въ спальню и Бруно остался одинъ въ своей комнат, ужасная тайна ночи снова поглотила вс его мысли. Онъ никакъ не могъ представить себ, что Лили умерла, не могъ поврить, что невста его потеряна для него на вки, навсегда разлучена съ нимъ!

Сколько тяжелыхъ, горькихъ впечатлній пережилъ онъ въ теченіе этого роковаго дня, сколько ужасныхъ происшествій привелось узнать ему въ это короткое время! И теперь снова выступалъ на первый планъ вопросъ, гд найти преступника?

Губертъ, по мнній Бруно, не имлъ ни малйшаго повода къ такому ужасному длу!

Но кому же это смерть Лили была выгодна, кто могъ бы желать ея смерти?

Графиня! Невольно пришла она ему на умъ въ эту минуту, а вмст съ тмъ и разсказъ деревенской нищенки ‘всегда по воскресеньямъ, говорила старуха, совершаетъ она свое ужасное дло, въ воскресенье, вроятно, у нея является власть’, вспомнился ему и милліонъ, который по смерти Лили долженъ былъ достаться ей.

Но Бруно старался отогнать отъ себя эти мысли! Онъ хотлъ дйствовать безъ всякихъ предубжденій. Да и какъ могла графиня во время грозы незамченной выйти изъ замка, какъ могла она подкараулить Лили, какъ могла она столкнуть ее въ пропасть, нтъ, нтъ, это было немыслимо!

А все-таки эта блдная, таинственная женщина возбудила въ немъ и сегодня что то похожее на ужасъ. Было ли это ощущеніе только слдствіемъ холоднаго, отталкивающаго вида графини, или ему способствовало также и народное поврье?

На слдующее утро Бруно продолжалъ допросы. Первая, но его приглашенію явилась въ домикъ лсничаго Марія Рихтеръ. Она была такъ взволнована, такъ удручена горемъ, что Бруно узналъ въ ней самое, а можетъ быть и единственное, врное и преданное сердце, каким обладала Лили. Онъ горячо пожалъ руку Маріи и не находилъ словъ успокоить ее, онъ и самъ нуждался въ утшеніи. Когда же она залилась слезами, онъ тоже почувствовалъ на глазахъ своихъ дв крупныя, горячія слезы.

Допросъ продолжался недолго. Марія описала ему свою прогулку съ Лили и вс событія того роковаго вечера, все это было уже извстно слдователю, а боле она ничего не знала.

Марія, до самаго прізда суда, думала, что смерть у обрыва была общимъ удломъ, какъ Лили такъ и Бруно. Это она тутъ же на допрос высказала ассесору и тотъ былъ весьма удивленъ подобнымъ мнніемъ. Какъ врному другу Лили и повренной ея тайнъ, Бруно разсказалъ Маріи все, что произошло между ними у трехъ дубовъ.

Марія не отвчала ни слова, она была теперь углублена въ себя и, видимо, рада была скоре уйти изъ домика лсничаго! Казалось какія-то новыя, совсмъ иныя мысли зародились въ настоящую минуту у нея въ голов.

Посл молочной сестры убитой графини, въ квартиру слдователя явился г. фонъ-Митнахтъ, тоже вызванный къ допросу. За тмъ отобраны были показанія отъ кучера и садовника. Но вс они не сообщили ничего новаго, ничего такого, что могло бы пролить какой нибудь свтъ на это темное дло.

Только что успли удалиться вс эти свидтели и Бруно принялся вторично перечитывать показанія управляющаго, какъ вдругъ въ дверь сильно постучали.

— Посмотрите-ка, господинъ Ленцъ, кто тамъ, сказалъ ассесоръ. Секретарь пошелъ отпирать двери. Онъ увидлъ передъ собою высокаго, широкоплечаго, немного сгорбленнаго мужчину съ добродушнымъ, безбородымъ лицомъ. На немъ былъ старый, длинный суконный кафтанъ, полотняные брюки и старые башмаки. Совершенно выгорвшій черный бархатный жилетъ доходилъ до самаго горла и былъ наглухо застегнутъ. Въ одной рук держалъ онъ грязную и помятую шляпу, а въ другой палку. Можно было замтить, однакожъ, что костюмъ этотъ былъ своего рода праздничный.

Онъ не сразу вошелъ въ комнату. Прежде всего онъ сунулъ свое доброе, улыбающееся лицо въ дверь и вопросительно взглянулъ на присутствующихъ.

— Что вамъ здсь нужно, любезный? спросилъ Ленцъ, лсничаго здсь на верху нтъ.

— Я это знаю! фамильярно отвчалъ странный поститель! мн и не нужно господина лсничаго, мн нужно того господина изъ города, который производитъ здсь слдствіе объ убійств дитяти покойнаго графа.

При этихъ словахъ Бруно обернулся. Кто вы такой? спросилъ онъ, пристально смотря на вошедшаго уже между тмъ незнакомца.

— Я пастухъ Гильдебрандъ, отвчалъ тотъ, подходя ближе, а вы сударь вроятно…

— Да, я судебный слдователь?

Ленцъ заперъ дверь и вернулся на свое мсто.

— Ага, да! Хорошо, что я нашелъ васъ, сударь, тихимъ, мрнымъ тономъ сказалъ пастухъ, неловко кланяясь. Потомъ онъ поставилъ въ уголъ палку, возл нея положилъ шляпу и опять подошелъ къ Бруно. Вс слова и движенія его были обдуманы, что далеко не рдкость между стариками крестьянами, а добрая, привтливая улыбка почти все время не сходила съ его лица! Вотъ видите-ли, я пришелъ насчетъ молодой графини! Я кое-что видлъ и слышалъ и ршилъ, что слдуетъ мн сходитъ сюда и сообщить все это господину слдователю.

— Это правда, Гильдебрандъ, хорошо что вы это сдлали, отвчалъ Бруно, что же вы можете сообщить мн?

— Я коровій пастухъ въ Варбург, обстоятельно и почти фамильярно началъ Гальдебрандъ, подойдя еще ближе къ Бруно и нагнувшись къ нему, такъ какъ Бруно сидлъ и высокому Гельдебранду неособенно-то было удобно разговаривать съ нимъ стоя, третьяго дня, въ воскресенье, собрался я идти къ дочери, моя дочь замужемъ и живетъ въ деревн, у нея хорошій мужъ, зовутъ его Енсъ.

— Вы говорите о Енс, рыбакъ, Гильдебрандъ?

— Да, да, вы его тоже знаете? это моей дочери мужъ, когда выберется у меня свободный денекъ, я отправляюсь къ ней въ деревню. Въ воскресенье, въ то самое время, какъ я тамъ былъ, Енсъ пришелъ домой такой веселый.

Бруно невольно улыбнулся, онъ зналъ или угадывалъ причину его веселости.

— Онъ что-то заработалъ на сторон, и вотъ онъ веллъ принести изъ портерной бутылку пива, одинъ онъ туда не ходитъ, надобно же подлиться съ женою, Енсъ хорошій мужъ.

— Все это прекрасно, милйшій Гильдебрандъ, но вдь вы хотли намъ сообщить что то касающееся молодой графини!

— А вотъ подождите, разскажу все по порядку! За пивомъ незамтно прошло время и былъ уже девятый часъ, когда я отправился во свояси. Начиналась гроза, но мн надо было итти! Была страшная непогода! На верху я свернулъ на большую дорогу, ведущую мимо трехъ дубовъ къ замку, потомъ я подумалъ про себя, пойду-ка лучше кустами, это будетъ ближе. Мн попались еще двое, но т остались идти по дорог.

— Еще двое? Кто же это были? нетерпливо спросилъ Бруно, между тмъ какъ Ленцъ записывалъ показанія пастуха.

— Я могъ ихъ узнать по голосу, они разговаривали между собою, это была молодая графиня и лсничій Губертъ Бухгардтъ!

— На дорог отъ трехъ дубовъ къ замку?

— Да, да, какъ разъ тамъ!

— Вблизи того мста, гд дорога идетъ мимо обрыва, не такъ-ли Гильдебрандъ?

— Нтъ, не много раньше!

— Вы не ошиблись, Гильдебрандъ, вдь было очень темно!

— Ужасная темень, хоть глазъ выколи, но я слышалъ какъ разговаривали, а также слышалъ и имена, а покойнаго графа дочку-то, молодую графиню я сейчасъ же узналъ по голосу! Будьте покойны, баринъ, ошибки здсь быть не могло! Они говорили громко, особенно молодая графиня.

— Вы помните, о чемъ они говорили?

— Слово въ слово! Я не хочу, чтобы вы меня провожали, я желаю идти одна, сказала молодая графиня громко и съ такимъ негодованіемъ, какого я никогда еще не замчалъ въ ней!— Я вамъ хотлъ только сказать, что привело меня сюда, возразилъ лсничій.— Не хочу ничего боле слышать, ступайте къ себ домой, приказала молодая графиня, громко и раздражительно, по всему видно было, что она была очень сердита!— тогда произойдетъ несчастье, вскричалъ лсничій.

— Это вы точно слышали, Гильдебрандъ? спросилъ Бруно, крайне удивленный этимъ показаніемъ. Послднее было чрезвычайно важно: казалось, оно должно было наконецъ пролить свтъ на это темное дло, тмъ боле, что Губертъ сказалъ давича, что онъ не говорилъ съ Лили.

— Тогда произойдетъ несчастье, это были его послднія слова, утверждалъ пастухъ Гильдебрандъ, оказавшійся самымъ главнымъ свидтелемъ, потомъ все стихло.

— Больше вы ничего не слыхали?

— Немного погодя, какъ будто бы крикъ, больше ничего?

— Сколько времени приблизительно прошло отъ послднихъ словъ лсничаго до крика? Припомните-ка хорошенько, Гильдебрандъ отъ этого зависитъ многое.

— Сколько времени, пожалуй отъ того мста, молодая графиня успла пройти шаговъ тысячу, когда раздался крикъ а можетъ быть и меньше. Я не обратилъ на это особеннаго вниманія, кто бы могъ подумать, что случится нчто подобное, отвчалъ пастухъ.

— Вы не проходили мимо обрыва?

— Сохрани Боже, я пошелъ кустами.

— Можете-ли вы клятвой подтвердить свои показанія, Гильдебрандъ?

— Дать клятву? отчего же нтъ? Это все истинная правда, дйствительно случилось все то, что я сейчасъ показалъ вамъ.

— Господинъ Ленцъ, прочтите свидтелю его показанія и пусть онъ подпишется.

Показанія были прочтены, но подписаться Гильдебрандъ не могъ, такъ какъ, по словамъ его, онъ разучился уже писать буквы. Пришлось ограничиться тремя крестами.

Бруно и Ленцъ должны были засвидтельствовать его знаки, потомъ его отпустили. Онъ подалъ Бруно и секретарю свою жесткую загорлую руку и ушелъ.

Показанія этого свидтеля были очень важны: они, такъ сказать, служили опорой для дальнйшаго слдствія. И здсь, какъ и во многихъ уголовныхъ длахъ, неожиданный случай, если и не совсмъ открылъ, то все-таки освтилъ это темное дло. Противъ лсничаго Губерта Бурхардта нашлось достаточно подозрній, чтобы породить и поддерживать въ Бруно мысль о его виновности.

Но прежде всего онъ ршился еще разъ выслушать его и вскор посл ухода Гильдебранда, поручилъ Ленцу привести къ нему на верхъ лсничаго.

Губертъ былъ дома. Сначала онъ отказался идти на верхъ, но Ленцъ съумлъ уговорить его, такъ что въ конц концовъ онъ, хоть не совсмъ то охотно, но все-таки поднялся въ пріемную слдователя.

Старый, опытный секретарь Ленцъ былъ еще боле Бруно убжденъ въ виновности Губерта, а потому при вторичномъ допрос лсничаго онъ старался не проронить ни одного слова, подозрваемаго въ преступленіи, Губерта.

— Хорошо ли вы помните то показаніе, которое дали вы вчера, лсничій? спросилъ Бруно.

— О, да! что я разъ сказалъ, то уже не забываю, отвчалъ Губертъ.

— Вы остаетесь при своемъ показаніи, лсничій?

Страшенъ былъ въ эту минуту видъ Губерта, мертвенно блдное лицо его представляло рзкій контрастъ съ рыжею бородою, впалые глаза горли лихорадочнымъ блескомъ и мраченъ былъ взглядъ ихъ, обращенный на Бруно.

— Конечно! отвчалъ онъ, отчего бы мн и не остаться при своемъ показаніи?

— Подумайте лучше, согласовалось ли все то, что вы сказали съ дйствительностью! увщевалъ его Бруно.

— Тутъ нечего и думать, все было такъ, какъ я сказалъ! отвчалъ Губертъ.

— Вы помните слова! ‘Я не желаю, чтобы вы меня провожали, я хочу идти одна’ сказалъ Бруно, возвышая голосъ и зорко наблюдая за лсничимъ.

Дйствіе этихъ словъ было удивительно. Губертъ пристально смотрлъ на Бруно, какъ бы не вря своимъ ушамъ.

— Знакомы ли вамъ эти слова? ‘Я хотлъ вамъ только сказать, что привело меня сюда’, продолжалъ Бруно, знаете ли вы, кто отвчалъ вамъ на это! ‘Я не хочу ничего боле слышать, вернитесь къ себ домой!

— Кто вамъ это сказалъ? спросилъ онъ глухимъ голосомъ.

— ‘Тогда произойдетъ несчастіе!’ это были ваши послднія слова!

— Вы знаете — даже и это? спросилъ Губертъ какъ бы въ оцпенніи.

— Къ чему сказали вы эти послднія слова, лсничій? Что они означали? продолжалъ Бруно.

При этомъ вопрос, къ Губерту вернулось, повидимому, его прежнее мрачное негодованіе.

— Что они значатъ? То и значатъ, что случится несчастіе! Но я не подразумвалъ при этомъ несчастія у обрыва!

— Отчего же вы исчезли когда другіе нашли мсто, гд лежали вещи молодой графини?

— Чтобы лишить себя жизни!

— Вы хотли лишить себя жизни? спросилъ Бруно, которому слова эти показались важными, почему это?

— Потому что не хотлъ жить боле, посл того, какъ умерла молодая графиня.

— Но вдь смерть молодой графини не могла служить для васъ, лсничій, поводомъ къ тому, чтобы лишить себя жизни!

— Вы такъ думаете,— я же думаю иначе, никто ни кому не указъ! грубо отвчалъ Губертъ.

— Или вы боялись, быть можетъ, что на васъ падетъ подозрніе и чтобы избавиться отъ всего вы ршились покончить съ собою?

— На меня? Подозрніе? удивленно спросилъ Губертъ, какъ бы озаренный внезапною мыслью. Онъ сразу понялъ теперь, почему такъ осаждалъ его своими допросами слдователь.

— Согласитесь сами, что странно во всякомъ случа и даже удивительно слышать отъ васъ о желаніи лишить себя жизни! продолжалъ Бруно. Какой поводъ имли вы къ этому? Вы вполн обезпечены, имете хорошее мсто, не знаете нужды, здоровы, чего же вамъ еще?

— Да! Сытъ-то я бывалъ всегда, это правда, отвчалъ Губертъ, но вдь этого, наконецъ, недостаточно, у человка кром желудка есть еще сердце и голова! Не у однихъ васъ, и у меня также, въ этомъ мы схожи! А если есть голова и сердце, есть и и мысли и не у однихъ у васъ, и у меня тоже! Но теперь, у насъ у обоихъ ничего больше не осталось въ жизни, въ заключеніе сказалъ Губертъ и слова его звучали какъ-то трогательно, теперь все кончено! Она умерла!

Бруно вопросительно взглянулъ на лсничаго: онъ былъ самъ не свой, путался въ словахъ, словомъ выглядлъ просто помшаннымъ. А потому ассесоръ пока отпустилъ его.

— Странный человкъ! пробормоталъ Бруно по уход Губерта, какая странная перемна! его узнать невозможно! Нтъ никакого сомннія, онъ и есть преступникъ!

VIII.

Призракъ стараго Вита.

Тамъ, гд море съ шумомъ ударялось о крутые береговые утесы, гд ропотъ волнъ не умолкалъ ни на минуту, тамъ природа создала неприступное мстечко, оберегаемое моремъ и скалами.

Съ незапамятныхъ временъ ни одно человческое существо не посщало этихъ ущелій, этого берега у подножія высокихъ, крутыхъ скалъ.

Однакожъ, что это такое въ полумрак вечера шевелилось тамъ у подошвы горъ? Что это, почти такое же блое, какъ и окружающіе его мловые утесы, двигалось между нагроможденными другъ на друга, обломками скалъ, у самаго моря. Человкъ ли былъ это? Неужели природа не достигла своей цли и, вопреки всмъ страшнымъ преградамъ ея, смлый обитатель земли все-таки проникъ сюда. Какже ходили слухи, что никто не можетъ пробраться въ это заповдное мсто, въ ущельи и на берегъ моря, у подошвы скалъ, не поплатившись жизнью за свою смлость! значитъ это была басня, продуктъ народнаго суеврія?

Кажется это былъ человкъ! Онъ шевелился, руки его были до локтей опущены въ воду, прибитую сюда моремъ во время бури, онъ вытаскивалъ оттуда рыбу и клалъ ее въ мшокъ, который лежалъ тутъ же рядомъ, на половину въ вод.

Мстечко это приходилось какъ разъ у подножія тхъ скалъ, гд отъ времени до времени показывался старый Витъ. Сначала рыбаки, видя что онъ киваетъ имъ, пробовали добраться до того мста, гд стоялъ онъ на обломкахъ утеса, но всегда принуждены бывали отказаться отъ своего намренія. Къ тому же, только что подходили они ближе къ утесу, какъ призракъ стараго Вита исчезалъ, какъ будто не хотлъ онъ завлекать ихъ въ эти опасныя мста, гд угрожала имъ смерть, и киванье его, было, по всей вроятности, только привтствіемъ, но вовсе не знакомъ, чтобы они шли къ нему к взяли его оттуда.

Вышеописанную нами фигуру, сидвшую на немного и круто выдавшемся изъ подъ воды камн, едва можно было признать за человка. Сдые, длинные волосы, прядями спускавшіеся у него на плечи, издали и въ полумрак можно было принять за развваемый втромъ тростникъ. Длинная блая борода закрывала почти все лицо. Одежда его вся поблла отъ прикосновенія къ мловымъ скаламъ, такъ что невозможно было узнать ея настоящаго цвта. Ноги его были обнажены до самыхъ колнъ. Но вотъ взошла луна и блднымъ волшебнымъ свтомъ озарила живописную бухту между утесами, блыя скалы съ мрачными ущельями, тихо волнующееся море и странное призрачное существо тамъ внизу у подошвы скалъ.

При блдномъ лунномъ свт скалистый, усянный ущельями берегъ выглядлъ еще живописне, еще величественне. Легкія волны отливали серебромъ: весело прыгали он перегоняя другъ друга и играя плескались о береговыя скалы, разсыпаясь милліонами жемчужныхъ брызгъ, которыя долетали до страннаго старика, спокойно и безстрашно продолжавшаго свою работу.

Но вотъ лунный свтъ прямо упалъ на него. По лицу онъ выглядлъ очень старымъ — но вроятно эти сдины, эти глубокія морщины были преждевременны, тяжелые слды горя и лишеній, такъ какъ тло его отнюдь нельзя было назвать ни дряхлымъ, ни изможденнымъ. Сдые волосы, длинными прядями падавшіе ему на плечи и блая длинная борода почти сплошь покрывали всю его голову, выдавались только высокій лобъ, носъ, глаза и ротъ. Въ настоящую минуту лицо его выражало усердіе: старательно продолжалъ онъ вытаскивать изъ воды рыбу. Должно быть набралъ онъ уже ея не мало, мшокъ былъ почти полонъ.

Вдругъ одинокій старикъ поднялъ голову и повернувшись въ сторону скалъ, принялся прислушиваться потомъ всталъ съ камня, до половины покрытаго водою, такъ что бдняжка весь вымокъ. Медленно и осторожно сталъ онъ взбираться по обломкамъ утесовъ къ мрачной разщелин скалъ, которая была такъ широка и высока, что туда смло могло войти нсколько человкъ разомъ.

Въ этой мрачной разщелин, повидимому, глубоко уходившей внизъ, исчезла призрачная фигура стараго Вита.— Это могъ быть только онъ, рыбаки узнали его и увряли, что это былъ онъ, а кром его ни души не видно было никогда на этомъ непроходимомъ, негостепріимномъ мст.

Берегъ, сталъ по прежнему пустыннымъ и бзлюднымъ. Мертвая тишина ночи нарушалась только плескомъ волнъ, да изрдка крикомъ чайки или другой какой нибудь морской птицы.

Вдали, мстами, то выплывалъ, то исчезалъ парусъ, блестящая рыбка играла на поверхности воды и снова потомъ уходила въ глубину, морскія утки вереницей пролетали мимо и охотно забирались на пустынный, скалистый берегъ для того, чтобы войти въ длежъ со старымъ отшельникомъ и полакомиться вкусной рыбкой, богатымъ даромъ моря. А тамъ по прежнему было тихо и спокойно.

Но вотъ старикъ опять вышелъ изъ разщелины и сталъ карабкаться по камнямъ внизъ къ берегу, тамъ онъ взвалилъ на плечи мшокъ съ рыбой и снова тмъ же путемъ вернулся назадъ къ разщелин скалъ.

Она была освщена луной и, заглянувъ туда, можно было видть цлую галлерею, изъ которой, затмъ, другія, боле низкія разщелины вели въ пещеры.

Старикъ, какъ мы уже сказали, вернулся въ разщелину скалъ. Онъ пошелъ въ большое, на подобіе грота, отверстіе съ срыми причудливой формы стнами, съ которыхъ постоянно капала вода. Главная пещера была по видимому очень высока и какъ бы высчена въ мловой скал, однакожъ она не была дломъ рукъ человческихъ и одной природ обязана была своимъ образованіемъ.

Неровное дно пещеры состояло изъ известняка и всегда было сырое, такъ какъ во время бури и прилива море прибивало сюда много воды, и часто на значительную высоту наполняло пещеру, удивительно только какъ могъ старый Витъ въ подобномъ случа спасать свою жизнь. Кром того еще тихонько и едва замтно пробивалась сюда вода изъ сосдней боковой трещины.

Къ этой то трещин и направился старикъ съ кулемъ рыбы за плечами. Тамъ слышался уже плескъ и журчаніе воды. Черезъ трещину эту вошелъ онъ въ одну изъ сосднихъ боковыхъ пещеръ, гд съ шумомъ пробивался стекавшій со скалъ ручеекъ, ища отсюда выхода въ море, свтлый, прозрачный ручеекъ съ прсною, годною для питья водою.

Старику пришлось идти въ бродъ. Все боле и боле погружался онъ въ непроницаемый мракъ, окружавшій узкій и длинный проходъ. Но старый Витъ должно быть хорошо зналъ эту дорогу, онъ бодро и скоро подвигался впередъ.

Вода мало по малу все прибывала, а отверстіе въ скал длалось все ниже и уже, къ тому же скалистое дно потока было очень скользко и круто подымалось вверхъ, но старикъ не останавливался передъ всми этими препятствіями, онъ смло карабкался все дальше и дальше. Вскор чрезъ отверстіе, почти все наполненное водою и снаружи поросшее папоротникомъ и мхомъ, вылзъ онъ на чистый воздухъ и очутился теперь въ одномъ изъ овраговъ между мловыми скалами, мстами покрытомъ роскошною растительностью.

Склоны горъ были, конечно, большею частью обнаженные, кое гд только покрытые мхомъ и травою, внизу же у подошвы въ изобиліи росли всевозможные кустарники и травы.

Оврагъ, до котораго, по одному ему извстной дорог, добрался старикъ, былъ далеко не такъ крутъ и глубокъ, какъ тотъ, куда упала Лили, и изъ него хоть и съ трудомъ, но все же можно было вылзть на верхъ. Для старика, казалось это было дломъ привычнымъ: ловко карабкался онъ по мене крутой сторон обрыва, цпляясь за выступы и коренья. Вверху только можно было замтить, что этотъ боле ровный и мелкій оврагъ, внизу котораго протекалъ ручей, недалеко лежалъ онъ отъ того, гд погибла Лили.

Взобравшись наверхъ, старикъ остановился немного чтобы перевести духъ,— теперь онъ опять на нсколько часовъ вышелъ на землю. Казалось онъ хотлъ, чтобы никто не видлъ его, чтобы никто не зналъ, что онъ отъ времени до времени является сюда на верхъ, когда бываетъ нужно сходить въ ближайшій городъ за необходимыми припасами, и до сихъ поръ дйствительно удавалось ему оставаться никмъ не замченнымъ.

Съ мшкомъ за плечами пошелъ онъ черезъ лсъ, а потомъ по дорог, которая полями и лугами вела въ городъ.

Было уже свтло, когда старый Витъ приближался къ цли своего путешествія.

Это былъ не тотъ городъ, гд находился судъ и куда Варбургскіе рыбаки моремъ возили рыбу на рынокъ, это былъ маленькій городокъ по другую сторону отъ Варбурга, въ него нельзя было попасть съ моря.

Посл двухъ-часоваго пути старикъ достигъ, цли своего путешествія. На городской площади уже собрались крестьяне и торговцы. Они только что выставляли свои товары для продажи. Къ одному, должно быть, уже знакомому ему торговцу и подошелъ старикъ, высыпалъ ему въ чанъ свою рыбу и получилъ за это немного денегъ. Потомъ, сдлавъ кое-какія закупки, старый Витъ двинулся въ обратный путь къ морскому берегу. Онъ очень спшилъ, какъ будто боялся прозвать что-нибудь или точно кто-нибудь дожидался его тамъ въ уединенномъ убжищ внизу у подошвы скалъ. Въ Варбургскомъ лсу, близь своего жилища, набралъ онъ нсколько какихъ-то травъ и хворосту, положилъ все это въ мшокъ и перекинувъ его за плечи, ловко и осторожно принялся спускаться въ оврагъ. Скоро исчезъ онъ въ глубин его, какъ разъ въ томъ мст, гд ручеекъ пробиваясь сквозь разщелины скалъ, журча катился въ море. Немного погодя, старый Витъ опять показался, у подошвы скалъ, вблизи самаго берега. Онъ положилъ мшокъ съ хворостомъ на сухое мсто, взялъ полную охапку и вернулся въ пещеру. Тамъ, на почернвшихъ уже камняхъ развелъ онъ огонь, поставилъ на него небольшой котелокъ къ ключевою водою, насыпалъ туда собранныя имъ въ лсу травы и отправился въ сосднюю пещеру. Здсь въ задней части ея, гд царствовалъ полумракъ, на небольшомъ возвышеніи, на импровизированной мягкой постели изъ сухихъ камышей, лежала молодая двушка. Старый Витъ, тихонько и осторожно подошелъ къ постели и наклонившись надъ лежавшей, пристально и озабоченно сталъ всматриваться въ нее.

Молодая двушка лежала неподвижно, какъ мертвая. Глаза ея были закрыты, блокурые локоны въ безпорядк разсыпались по постели. На лбу и на голов видны были открытыя раны, заботливая рука обмыла ихъ и постаралась унять кровь, но по временамъ она все-таки капала на блдное личико бдняжки.

Такъ какъ въ пещер этой было довольно свжо, то старикъ покрылъ безчувственную двушку одяломъ.

Была ли въ ней еще жизнь? Надялся ли отшельникъ спасти ее? Конечно, надежда была очень и очень слабая! Жизнь ея висла на волоск! Раны были глубоки!

На ше и на рукахъ кожа была содрана и виднлись большія царапины. Ни крика, ни стона не вырвалось изъ поблднвшихъ устъ бдняжки и только слабое, едва замтное дыханіе давало знать, что искра жизни тлла еще въ этомъ прекрасномъ, молодомъ тл. Безъ чувствъ, безъ сознанія, какъ мертвая, лежала несчастная на постели. Само небо послало ей на помощь этого добраго старика, который съ отеческою любовью и заботливостью неутомимо ухаживалъ за нею, употребляя вс зависящія отъ него мры для того, чтобы спасти ее. Теперь приложивъ новые холодные компрессы къ ранамъ, онъ пошелъ въ сосднюю пещеру, гд разведенъ былъ огонь и заглянулъ въ котелокъ, готово-ли лекарство. Это былъ темно-зеленый бальзамъ изъ принесенныхъ имъ изъ лсу травъ. Онъ снялъ котелокъ съ огня, далъ простынуть лекарству, затмъ налилъ немного его въ холодную воду и этою смсью продолжалъ длать примочки къ ранамъ.

Какъ попала эта безчувственная, израненная двушка въ пещеру стараго Вита. Кто была наконецъ эта двушка, за которой, уже нсколько дней, заботливо ухаживалъ добрый старикъ, какъ отецъ за родною дочерью.

На утро посл той ужасной ночи, въ которую погибла Лили, когда свирпствовала гроза и море бушевало съ такою силою, что прибивало волны къ самымъ скаламъ и вода проникла въ первую пещеру, старый Витъ, какъ только море немного поуспокоилось, вышелъ изъ своего убежища. Горячей молитвой старикъ возблагодарилъ Бога за то, что не погибъ онъ жалкою смертью во время непогоды въ пещерахъ, вдь ему рано было еще умирать, говорилъ онъ, цль его жизни не была еще исполнена.

Когда волненіе моря мало по малу утихло, онъ по краю утесовъ ползъ къ огромному, гигантскому оврагу между скалами. Скаты были такъ страшно круты, что никогда ни одному человку сверху не удавалось спуститься внизъ, и съ низу также невозможно было взобраться на верхъ. Отъ одного взгляда съ высоты въ глубину его могла закружиться голова. Со стороны моря скалы не были покрыты ни какой растительностью, тутъ торчали только обнаженные мловые утесы, овраги же были поросши цвтущею зеленью.

Старый Витъ заглянулъ въ этотъ глубокій и огромный оврагъ: ему хотлось посмотрть, какія опустошенія произвела въ немъ вода за ночь.

Не въ далекомъ разстояніи отъ себя увидлъ онъ молодое, вырванное съ корнемъ деревцо и возл него какъ будто свтлое платье. Что было это такое? не былъ ли это кусокъ матеріи, во время бури снесенный втромъ въ оврагъ?

Старый Витъ подошелъ поближе. Возл самаго вырваннаго съ корнемъ и сброшеннаго въ оврагъ деревца лежало человческое существо — молодая двушка, вся въ крови, быть можетъ разбитая и мертвая, въ первую минуту онъ не могъ разобрать этого хорошенько.

Подойдя ближе къ безчувственной двушк, старикъ въ ужас всплеснулъ руками и всталъ на колни, чтобъ осмотрть раны.

Вода ночью проникала до того мста, гд лежала несчастная, волны обрызгали ее и омыли раны, но врно, не хватило у нихъ силы унести ее съ собою вонъ изъ оврага.

Теперь кровь снова такъ сильно текла изъ раны, что блдное личико и шея безчувственной двушки были буквально залиты ею.

Не теряя ни минуты, старый Витъ проворно всталъ, осторожно поднялъ двушку на руки и отнесъ ее въ свою пещеру, гд и положилъ ее на постель изъ камышей, на возвышеніи, куда никогда не проникала вода, даже во время сильной бури. Съ трогательной заботливостью ухаживалъ онъ за бдняжкой, въ которой теплилась еще искра жизни, просиживалъ ночи у ея изголовья, освжалъ ея раны и употреблялъ вс возможныя мры для того, чтобъ спасти жизнь бдняжки. Но раны, повидимому, были неособенно опасны, скоре, казалось какое-нибудь внутреннее поврежденіе или сотрясеніе мозга подтачивало жизнь найденной въ овраг двушки: уже нсколько сутокъ, лежала она въ пещер стараго Вита и несмотря на то, что старикъ употреблялъ вс усилія чтобы спасти несчастную, она оставалась все въ томъ же безчувственномъ состояніи, ни разу не пошевельнулась она, ни крика, ни стона не сорвалось съ ея губъ, дыханіе было также слабо, едва замтно, однимъ словомъ не видно было никакихъ признаковъ возвращающейся жизни.

IX.

Арестъ лсничаго.

На другой день посл послдняго допроса свидтелей, немного неуклюжая наемная карета хала по дорог изъ города къ Варбургскому замку или лучше сказать къ лежащему среди лса домику лсничаго. На главномъ мст сидли Бруно и еще какой-то очень приличный господинъ въ черномъ, наглухо застегнутомъ пальто. Противъ нихъ сидли двое полицейскихъ.

— У васъ есть дло тамъ внизу въ деревн, докторъ Гагенъ? спросилъ Бруно своего спутника.

— Да, потому то я и радъ былъ воспользоваться вашимъ любезнымъ предложеніемъ, отвчалъ тотъ, кого Бруно называлъ докторомъ Гагеномъ.

Это былъ красивый мущина лтъ подъ пятьдесятъ съ тонкими, правильными чертами лица смуглаго, южнаго типа. Костюмъ его былъ весь черный, простой, но приличный.

— Я могъ бы моремъ отправиться въ рыбачью Варбургскую деревеньку, продолжалъ онъ, но я не особенно то люблю здить по вод, сказать правду, я немножко побаиваюсь этой стихіи! Но вернемся къ нашему разговору, господинъ ассесоръ! Въ мое короткое пребываніе въ город, я усплъ много наслышаться о васъ, вы, говорятъ, искусный криминалистъ? {Свдующій въ уголовныхъ длахъ.}

— Оставьте комплименты, господинъ докторъ, отвчалъ Бруно, я убжденъ, что мн многаго еще не достаетъ для этого, къ тому же я уже слишкомъ простъ и добродушенъ! Опытный криминалистъ во всякомъ человк, за котораго онъ ручаться не можетъ, видитъ преступника или что-нибудь въ этомъ род! Впрочемъ въ настоящемъ дл напасть на виновнаго было далеко не трудно, вс улики на лицо, и опять-таки я обязанъ этимъ открытіемъ не своей проницательности, а показанію свидтеля, я вамъ уже это разсказывалъ.

— И теперь вы, какъ я вижу, намрены арестовать бднягу? сказалъ докторъ.

— Сегодня утромъ въ засданіи, по прочтеніи протоколовъ ршено было подвергнуть лсничаго аресту, настоящее же слдствіе будетъ производиться уже въ город, и тогда вроятно все это дло выйдетъ на чистую воду.

— Странно! замтилъ въ раздумьи докторъ Гагенъ, во всякомъ случа трупъ погибшей молодой особы долженъ былъ найтись.

— Поврьте, господинъ докторъ, я длалъ всевозможныя попытки отыскать трупъ, но вс старанія мои были безуспшны. Не забудьте, докторъ, что въ ту ужасную, бурную ночь, море сильно бушевало, вода проникла въ оврагъ и можетъ быть унесла трупъ въ море!

— Не забывайте и вы также, господинъ ассесоръ, что тутъ возможенъ и другой случай: можетъ быть, молодая графиня при паденіи повисла на какомъ-нибудь выступ или дерев обрыва!

— Мы все обыскали, но нигд не нашли. Быть можетъ вы и правы и въ такомъ случа, вроятно, лсничій досталъ трупъ и зарылъ его гд-нибудь въ землю, не даромъ же онъ все время вертлся вблизи того мста, гд совершено преступленіе, сознайтесь, это очень даже подозрительно.

— Но вдь вы мн, помнится, разсказывали, что шляпа съ вуалью, а также платокъ и брошь нашлись на томъ мст?

— Видно онъ не усплъ захватить ихъ, а то молодая графиня исчезла бы безслдно и судъ не могъ бы ничего подлать.

— Но что же могло побудить этаго молодаго человка къ такому гнусному длу?

— Это и для меня пока еще тайна.

— Нужно бы постараться разузнать хорошенько не былъ ли онъ подкупленъ кмъ-нибудь совершить преступленіе!

— Подкупленъ, господинъ докторъ? удивленно спросилъ Бруно.

— Я говорю только, что не мшало бы развдать объ этомъ, ну скажите на милость, какой поводъ могъ…

— Вспомните тотъ важный разговоръ, который удалось подслушать пастуху.

— Это конечно весьма важное обстоятельство, согласился докторъ Гагенъ.

Акцентъ его былъ несовсмъ правильный, онъ часто затруднялся въ произношеніи нкоторыхъ словъ, такъ что не трудно было угадать въ немъ иностранца, хоть онъ видимо и старался скрыть это предательское обстоятельство.

Докторъ Гагенъ недавно еще поселился въ город и до сихъ поръ имлъ весьма незначительную практику, повидимому, онъ намренъ былъ сдлаться врачемъ для бдныхъ, такъ какъ послдніе по преимуществу обращались къ нему.

— Вотъ что еще, продолжалъ Гагенъ, вы, я слышалъ, знакомы съ владтелями замка.

— Не только знакомъ, я даже прихожусь дальнимъ родственникомъ графскому Варбургскому дому!

— Вотъ какъ, это со стороны ныншней графини?

— Нтъ, господинъ докторъ, я былъ въ родств съ покойной графиней.

— Значитъ не съ фрейлейнъ Камиллой фонъ-Франкенъ, такъ, такъ, вполголоса, какъ бы про себя, замтилъ Гагенъ, потому то вы и въ траур! Теперь понимаю! Вамъ замокъ хорошо значитъ извстенъ.— Теперешняя графиня Варбургъ сама управляетъ своими имніями?

— Нтъ, у ней есть управляющій, который еще при жизни графа былъ въ замк, отвчалъ Бруно.

— Вы можетъ быть знаете имя этого управляющаго?

— Да, его легко запомнить, его зовутъ фонъ-Митнахтъ!

При этомъ имени неподвижное, безстрастное лицо доктора подернулось легкой судорогой, вки его едва замтно дрогнули.

— Такъ, такъ, фонъ-Митнахтъ, повторилъ онъ, странное имя! Его трудно забыть! Покойный графъ Варбургъ былъ конечно очень богатъ?

— Пожалуй, что такъ, согласился Бруно, онъ завщалъ теперешней графини помстья, а дочери своей — милліонъ.

— Милліонъ, ага, вотъ какъ, сказалъ Гагенъ, покачавъ головой, порядкомъ-таки!

— Вы сейчасъ назвали двичью фамилію теперешней графини, господинъ докторъ, вы ее разв знаете?

— Странный случай, улыбнулся Гагенъ, недавно только, незадолго до перезда моего сюда въ городъ, случайно узналъ я это имя! Самъ не знаю, какимъ образомъ попала мн въ руки какая-то старая газета и тамъ прочелъ я объявленіе о бракосочетаніи графа Варбургъ съ фрейлейнъ Камиллой фонъ-Франкенъ.

— Газет этой, должно быть, врныхъ два года, около этого времени приблизительно была свадьба покойнаго графа, сказалъ Бруно.

— Потому-то я и называю это случайностью!

— И вы такъ хорошо запомнили имя?

— Да, потому что я намренъ поселиться въ этой мстности, а можетъ быть также и оттого, что обладаю въ нкоторомъ род замчательною памятью, отвчалъ Гагенъ.

Вскор посл того оба спутника разстались: карета подъхала къ тому мсту лса, откуда шла дорога внизъ, въ деревню. Докторъ долженъ былъ выйти изъ экипажа и пшкомъ уже добраться до цли своего путешествія. Онъ любезно поблагодарилъ Бруно. Тотъ дружески пожалъ ему на прощанье руку: новый врачъ иностранецъ очень нравился ему. Карета, покачиваясь изъ стороны въ сторону, хала дальше и Бруно теперь уже молча продолжалъ свой путь.

Черезъ полчаса карета остановилась у домика лсничаго. Изъ нея вышелъ Бруно въ сопровожденіи обоихъ полицейскихъ. Вс трое вошли въ домъ, экипажъ же отъхалъ къ конюшнямъ дожидаться тамъ ассесора, которому надо было сегодня же вернуться въ городъ.

Едва усплъ Бруно войти, въ комнату, гд выслушивалъ онъ показанія свидтелей, какъ въ дверь тихо и торопливо постучали, и вслдъ за тмъ на порог показалась старушка, заливаясь слезами. То была мать Губерта. За нею слдомъ шла полуслпая дочь ея. Отъ слезъ она не могла ничего видть, ощупью пробиралась бдняжка, спотыкаясь на каждомъ шагу.

— Вы хотите взять его! О, Боже мой! рыдала старушка раздирающимъ душу голосомъ, его арестуютъ! О, мн не пережить такого несчастья! Имйте состраданіе хоть къ бдной старух-матери!

— Успокойтесь немножко и выслушайте меня хладнокровно! обратился растроганный Бруно ко вдов лсничаго, которая въ отчаяніи ломала руки. Я глубоко сочувствую вашему горю, бдная женщина! Я вижу, какъ сильно вы страдаете, и могу себ представить, что происходитъ въ вашемъ материнскомъ сердц! Но на счетъ сына вашего ничего еще не ршено, приказано только арестовать его, чтобы можно было производить слдствіе.

— Разъ ужь онъ арестованъ, онъ погибъ! рыдала старушка, а Софія бросилась передъ Бруно на колни и въ отчаяніи ломая руки, умоляла его не увозить ея брата.

Бруно былъ глубоко потрясенъ всей этой сценой, но ничто не могло помшать ему въ исполненіи долга.

— Встаньте! ласково обратился онъ къ Софіи и подалъ ей руку, чтобы помочь ей подняться съ колнъ, если братъ вашъ окажется невиннымъ, я первый вступлюсь за него! А пока еще на немъ и на немъ одномъ только лежитъ подозрніе въ совершеніи преступленія!

— Какъ могъ онъ убить молодую графиню, когда онъ такъ любилъ ее! рыдала вдова лсничаго, да, я знаю, онъ любилъ ее — и это его несчастіе!

Бруно удивленно посмотрлъ на мать Губерта.

— Что вы сказали? спросилъ онъ, вашъ сынъ любилъ молодую графиню?

— Теперь вы можете узнать это! продолжала старушка, мы нашли это и теперь все ясно, нужно сказать вамъ это! Да, онъ любилъ молодую графиню.

Эти слова неожиданно объяснили все!

— Почему вы это думаете? спросилъ Бруно.

Вдова лсничаго подала ему фотографическую карточку, которую принесла она съ собою и все это время держала въ рукахъ.

Бруно взялъ карточку. Это былъ портретъ Лили! Какъ же попалъ онъ къ Губерту?

— Мы нашли его внизу, въ комнат сына, объяснила старушка, Софія же продолжала плакать, онъ такъ любилъ ее, что хотлъ самъ себя лишить жизни, когда въ воскресенье ночью погибла молодая графиня, онъ не хотлъ жить дольше! Хорошо, что я подоспла во время и успла вырвать у него пистолетъ, пуля ударила въ зеркало. Теперь вы все знаете!

Этотъ новый оборотъ дла произвелъ дйствіе совершенно противоположное тому, какого ожидала старушка. Материнское сердце ея врило, что открытіе это послужитъ доказательствомъ невинности ея сына, Бруно же иначе думалъ объ этомъ. Теперь находилъ онъ еще боле вроятнымъ, что Губертъ былъ убійцей Лили, внезапно нашелъ онъ объясненіе этому страшному, загадочному происшествію.

Губертъ любилъ Лили! Онъ зналъ о свиданіи, наврно подслушалъ ихъ разговоръ, подкараулилъ Лили, встртился и обмнялся съ нею тми странными словами, которыя слышалъ пастухъ Гильдебрандъ и которыя до сихъ поръ оставались непонятными. Такъ значитъ ревность побудила Губерта къ тому ужасному, отчаянному поступку, и совершивъ его, онъ безпокойно бродилъ въ окрестностяхъ, пока наконецъ у себя дома не сдлалъ попытку лишить себя жизни.

— Сжальтесь! Освободите его, онъ и такъ уже несчастливъ! со слезами умоляла Бруно старушка, ну, можно ли обвинять его за то, что онъ поднялъ на нее глаза? Но въ этомъ и вся его вина. Какъ могъ онъ ршиться на такое ужасное дло! Теперь вы и сами должны чувствовать, что онъ невиненъ!

— Успокойтесь, бдная женщина! Вы мать лсничаго, и это длаетъ понятнымъ вашу скорбь! Но я тутъ ничего не могу сдлать, не могу же я отмнить ршеніе суда относительно вашего сына. То что считаете вы доказательствомъ его невинности, еще боле усиливаетъ лежащее на немъ подозрніе.

— Господи, Боже мои! Неужели ты совсмъ покинулъ меня? въ невыразимомъ отчаяніи твердила старушка. Клянусь вамъ, Губертъ невиненъ!

— Я долженъ исполнить свою обязанность и отвезти его въ городъ, отвчалъ Бруно, мн искренне жаль васъ и дочь вашу, но я тутъ ничего не могу подлать! если сынъ вашъ невиненъ, это обнаружится при слдствіи.

— Такъ никакого спасенія — никакой жалости говорила мать Губерта, закрывая руками свое омоченное слезами лицо.

— Пойдемъ же матушка, обиженнымъ, негодующимъ тономъ уговаривала ее Софья, ты видишь, что тутъ не помогаютъ ни слезы, ни просьбы! но Царь небесный докажетъ его невинность.

И она насильно потащила безутшную старушку вонъ изъ комнаты.

Въ эту самую минуту въ дверяхъ показался Губертъ.

— Что вы тутъ длаете? сердито вскричалъ онъ, это что еще такое? никакъ, вы вздумали просить за меня! Ни слова больше! Теперь я самъ даже желаю быть арестованнымъ! я требую слдствія!

Смло вошелъ онъ въ комнату. Твердая ршилось написана была на его блдномъ, разстроенномъ лиц. Въ эту минуту онъ выглядлъ почти страшнымъ, глаза его дико сверкали, волоса были растрепаны, рыжеватая борода всклокочена, судорожно подергивались его губы, а голосъ его дрожалъ отъ волненія.

Бруно пристально взглянулъ на вошедшаго. Видъ его былъ далеко не располагающій. Въ этотъ моментъ въ немъ скоре было что то страшное! Дикою страстью горли его глаза и дерзкое, вызывающее выраженіе не сходило съ его лица.

Онъ любилъ Лили! Бруно чувствовалъ, что каждый взглядъ, каждая черта лица этого человка говорила ему: я твой смертельный врагъ. Но это не могло имть вліянія на его ршеніе, оно было уже принято.

Мать и дочь вышли изъ комнаты. Лсничій и слдователь остались вдвоемъ. Видъ Губерта еще боле поддерживалъ въ Бруно увренность въ его виновности. Онъ не былъ удрученъ горемъ, не склонялся подъ бременемъ своей вины, онъ былъ только наполненъ неукротимой злобы, онъ не могъ перенести мысли, что находится теперь въ полной власти того, кого Лили предпочла ему!

И за что это? За что она его оттолкнула? Зачмъ былъ онъ только сыномъ лсничаго, а тотъ его счастливымъ соперникомъ?

Онъ такъ безгранично любилъ Лили! Въ глубин души таилъ онъ ея образъ, какъ святыню! Мысль объ обладаніи ею никогда даже и не приходила ему въ голову, видть ее, говорить съ нею, было для него высшимъ наслажденіемъ, боле онъ ничего не желалъ.

И вотъ, все это имло такой ужасный конецъ!

— Вамъ бы лучше, лсничій, сознаться во всемъ! строго сказалъ Бруно, я думаю, это могло бы смягчить вашу вину! Вы были тогда въ возбужденномъ состояніи, вы дйствовали, въ пылу страсти, вы любили покойницу и такъ какъ не могли обладать ею, то вздумали убить сначала ее а потомъ и себя, все это судьи сочтутъ обстоятельствомъ, смягчающимъ вину, а слдовательно и приговоръ.

— Мн не въ чемъ сознаваться! Я невиненъ! отвчалъ Губертъ, вотъ все, что я могу сказать вамъ! И все же я теперь обезчещенъ, мое честное, незапятнанное имя опозорено! Меня считаютъ теперь убійцей, теперь я требую слдствія!

— На васъ однихъ лежитъ подозрніе въ совершеніи преступленія!

— Потому я и желаю быть арестованнымъ! вскричалъ Губертъ, пылая гнвомъ, не о чемъ больше и разговаривать!

Въ эту самую минуту въ дверь постучались и въ комнату вошелъ докторъ Гагенъ. Быстрымъ взглядомъ оглядлъ онъ присутствующихъ и сразу смекнулъ, въ чемъ дло.

— Прошу извиненія, господинъ ассесоръ! обратился онъ къ Бруно.

— Отправляйтесь внизъ, къ тмъ двумъ чиновникамъ! сказалъ Губерту ассесоръ, пусть подадутъ карету!

Губертъ молча вышелъ изъ комнаты.

Докторъ Гагенъ посмотрлъ ему вслдъ.

Этотъ смуглый господинъ, весь въ черномъ, производилъ какое-то странное, почти загадочное впечатлніе, особенно въ эту минуту здсь, въ дом, гд царили скорбь и отчаяніе.

— Я, врно, помшалъ вамъ? спросилъ онъ.

— Нтъ, отвчалъ Бруно, мн не о чемъ больше говорить съ арестованнымъ.

— Я пришелъ просить у васъ позволенія хать вмст съ вами, въ городъ, сказалъ Гагенъ, темное, ужасное дло, слдствіе и самая личность подозрваемаго, откровенно сказать, интересуютъ меня! Мн хотлось бы по дорог наблюдать за нимъ, изучить его физіономію!

— Можете, сколько угодно, докторъ Гагенъ.

— За этимъ-то я и явился сюда! Мн очень нравятся подобныя, характерныя лица, они хороши для изученія! Еще одно хотлъ я спросить у васъ, дорогой мой господинъ ассесоръ, не нашли ли вы чего-нибудь такого, что говорило бы въ пользу молодаго человка. Вдь это онъ, кажется, былъ здсь сейчасъ?

— Да, онъ! Въ пользу его ничего не нашлось, а противъ него порядочно-таки наберется!

— Такъ, такъ, гм! въ раздумья пробормоталъ Гагенъ. Нечаянно вспомнился мн одинъ случай, происходившій, нсколько лтъ тому назадъ, кажется, въ Париж. Дло вотъ въ чемъ. Одинъ почтенный, высокопоставленный господинъ, пэръ Франціи, весь въ чинахъ и орденахъ, имлъ сына, которому должно было достаться огромное наслдство отъ дда. Старый дворянинъ завщалъ свое состояніе не сыну, а внуку. Старикъ умеръ. Внукъ его былъ еще несовершеннолтнимъ. И вотъ, нсколько лтъ спустя, мальчикъ вдругъ пропалъ безъ всти. Никто не зналъ, куда онъ двался. Отецъ общалъ огромныя суммы тому, кто отыщетъ его сына. Наконецъ, въ маленькомъ ручь, по дорог въ Фонтенебло, нашли трупъ мальчика. Онъ былъ жертвой преступленія. Отецъ былъ безутшенъ. Вс власти приняли живое участіе въ этомъ дл. Началось слдствіе. Вскор отыскали какого-то бродягу, котораго, въ день преступленія, видли, вмст съ мальчикомъ, на дорог къ мельниц, при немъ нашли и кошелекъ убитаго. Подозрніе, разумется, пало на него. Онъ уврялъ, что онъ невиненъ, что кошелекъ этотъ богатый мальчикъ подарилъ ему, и что онъ распростился съ нимъ близъ мельничнаго рва. Кто могъ ему поврить? Несчастнаго засадили въ тюрьму, осудили, казнили, и что же оказалось? Одинъ изъ слугъ отца, между тмъ уже успвшаго забрать въ свои руки вс богатства покойнаго, на смертномъ одр сознался, что онъ заманилъ мальчика далеко отъ замка, къ мельничному рву и, по уход бродяги, видли, какъ туда пришелъ отецъ мальчика и столкнулъ въ глубокій ручей, въ мельничный ровъ собственнаго сына изъ-за того, чтобы завладть его наслдствомъ! Подумайте только! Отецъ убилъ родное дитя изъ-за презрннаго богатства! Разв это не возмутительно? И бдный бродяга пострадалъ совершенно невинно!

Бруно, съ каждой минутой, все внимательне и внимательне слушалъ Гагена. Въ конц разсказа онъ нахмурился, пытливо смотрлъ онъ въ лицо доктора, какъ будто желалъ угадать его мысли, какъ будто же ладъ проникнуть, что скрывалось за этимъ разсказомъ.

— И настоящій случай, конечно, требуетъ отъ насъ величайшей осторожности, сказалъ онъ, часто надо искать преступника совсмъ не тамъ, гд кажется онъ съ перваго взгляда, хотли вы намекнуть мн, и я общаю вамъ, что въ этомъ случа слдствіе обнаружитъ истину!

— Истину! Не общайте слишкомъ много, мой дорогой господинъ ассесоръ! Истина скрывается часто такъ глубоко, что намъ, людямъ, съ нашей близорукостью, ни за что не добраться до нея! Мн бы очень хотлось помогать вамъ въ этомъ дл своей опытностью, у меня есть кое-какія свденія по этой части. Надюсь, вы не обидитесь на меня, не перетолкуете моихъ словъ въ дурную сторону.

— Въ подобномъ случа должно съ благодарностью принимать всякую помощь, какъ часто приходится намъ, судьямъ, обращаться къ содйствію публики, для того, чтобы что-нибудь развдать, часто — чтобы только напасть на слдъ! Но карета уже подана! Пойдемте, пожалуйста, отправимтесь сейчасъ же, мн надо еще захать въ замокъ.

— Въ замокъ? спросилъ Гагенъ.

— Сообщить графин, что преступникъ уже найденъ.

— Или же подозрваемый въ преступленіи, возразилъ Гагенъ.

— И что я собираюсь арестовать его. Графиня здсь хозяйка и я считаю своимъ долгомъ показать ей приказъ объ арест и извстить ее о моемъ намреніи привести его въ исполненіе.

Докторъ Гагенъ одобрительно кивнулъ головой и пристально наблюдалъ за выраженіемъ лица Бруно, при послднихъ словахъ его: на немъ написана была твердая ршимость и какая-то строгая, почти мрачная важность, видно было, что визитъ Бруно къ графин, на который ему стоило не мало труда ршиться посл всего случившагося, имлъ другую, тайную, боле важную цль, чмъ та, которую назвалъ онъ доктору.

Съ этими словами оба собесдника вышли изъ комнаты и стали спускаться по лстниц.

Въ это самое время внизу, въ сняхъ домика лсничаго, разыгралась трогательная сцена.

Силою воли, Губертъ подавилъ въ себ волненіе и съ замчательнымъ хладнокровіемъ явился къ чиновникамъ, которые должны были арестовать его. Туда же пришла старушка-мать и полу-слпая сестра лсничаго проститься съ нимъ, послдній разъ взглянуть на своего кормильца.

Старушка, рыдая, заключила его въ свои материнскія объятія, въ отчаяніи поникла она головою къ нему на плечо, потомъ спрятала лицо свое на груди его и заплакала раздирающимъ душу голосомъ.

Даже Губертъ разчувствовался, съ трогательною ласкою обнялъ онъ мать, мрачное, дерзкое выраженіе лица исчезла, слеза прошибла его, онъ старался утшить бдную, старую мать свою.

— Полно плакать, матушка, говорилъ онъ дрожащимъ голосомъ, успокойся, правда всплыветъ наружу! Участь моя зависитъ не отъ одного человка, не отъ одного приговора! Пусть будетъ произведено слдствіе, я хочу въ городъ, чтобы скоре все это кончилось.

— Ты не вернешься оттуда, я не увижу тебя боле, твердила старушка прерывающимся отъ рыданій голосомъ.

— Я невиненъ, матушка! Невинность моя обмнаружится — меня отпустятъ — успокойся! отвчалъ Губертъ, обнимая также и несчастную сестру свою.

Въ эту минуту Бруно съ докторомъ были уже внизу. Губертъ не хотлъ показаться передъ ними слабымъ. Быстро вырвался онъ изъ объятій матери и сестры и проворно съ однимъ изъ полицейскихъ влзъ въ карету. Другой слъ рядомъ съ кучеромъ на козлы. Бруно съ Гагеномъ заняли свои мста. Противъ доктора сидлъ арестованный.

Въ ту самую минуту, какъ лошади тронулись, раздались раздирающіе душу вопли матери и дочери, которыя въ отчаяніи ломали себ руки, лишившись теперь, кто знаетъ, быть можетъ и навсегда, своего кормильца.

— Господи, неужели ты судилъ мн быть матерью убійцы? вскричала несчастная старушка, заливаясь слезами, и слова эти произвели потрясающее впечатлніе на всхъ сидвшихъ въ карет, нтъ, нтъ, онъ невиненъ! Да поможетъ Господь ему и намъ!

Бруно и графиня.

Въ то время какъ вышеописанная сцена происходила въ домик лсничаго, Марія Рихтеръ явилась въ покои графини и велла служанк доложить о себ.

Графиня сидла за письменнымъ столомъ въ своемъ кабинет, когда вошла Марія.

Графиня Камилла была вся въ черномъ. Глубокій трауръ необыкновенно шелъ къ ней, еще рзче выдляя замчательную матовую близну ея кожи и чудный блескъ ея глубокихъ, черныхъ глазъ. Она была поразительно хороша въ этомъ костюм.

Марія тоже была въ траур.

При вход ея графиня любезно встала съ мста и привтливо поздоровалась съ молодой двушкой.

— Что теб нужно, дитя мое? ласково обратилась она къ Маріи, ты такая блдная, разстроенная, ты такъ сильно удручена горемъ, я хорошо понимаю это. Я и сама не знаю покоя со времени того ужаснаго пронзшествія, которое нанесло всмъ намъ такой страшный, неожиданный ударъ!

— Я пришла просить у васъ, графиня, позволеніи, оставить замокъ, сказала Марія, невольно потупивъ свои покраснвшіе отъ слезъ глаза передъ ослпительной красотой графини, или, быть можетъ, что-нибудь другое заставило ее опустить глаза? Марія не могла выносить жгучаго остраго взгляда графини, она чувствовала къ ней невольный страхъ, какой-то инстинктъ побуждалъ ее остерегаться этой женщины съ блдными и неподвижными, какъ мраморъ, чертами.

— Ты хочешь оставить замокъ, дитя мое? спросила Камилла.

— Вы знаете, графиня, что я давно уже собиралась это сдлать, давно уже ршилась я не злоупотреблять боле вашей добротой! Я многому училась и могу сама заработывать себ кусокъ хлба.

— Ты, кажется хотла тогда поступить въ какой нибудь порядочный домъ гувернанткой,

— Я тоже думаю сдлать и теперь, графиня!

— Обдумай хорошенько свое намреніе, дитя мое, я должна теб сознаться, что оно мн не особенно-то нравится, мн кажется не совсмъ приличнымъ отпустить молочную сестру Лили въ чужой домъ трудиться изъ-за куска хлба.

— Честнымъ трудомъ добывать себ хлбъ, нисколько не стыдно, графиня.

— Пожалуй ты и права, дитя мое, но что скажутъ люди? о, ты не знаешь, какъ въ большинств случаевъ смотрятъ, на эти вещи! Пожалуй еще обвинятъ меня, скажутъ, что я прогнала тебя!

— Я обо всемъ подумала, графиня! Я хочу хать такъ далеко, что подобное предположеніе не можетъ имть мста. Я еще по другой причин желала бы ухать, какъ можно дальше. То счастливое, невыразимо прекрасное время, которое провела я здсь въ этомъ дом, осталось позади меня, оно прошло и никогда уже боле не вернется, вдь нтъ уже въ живыхъ той, которая любила меня какъ родную сестру, прерывающимся отъ волненія голосомъ произнесла Марія: слезы душили ее, она съ трудомъ удерживалась отъ рыданій, мн хотлось бы ухать далеко, далеко отсюда, чтобы ничто не напоминало мн боле о прошломъ, мн нуженъ новый край, новые люди, такъ я начну новую жизнь, похоронивъ напередъ старую!

— Куда же ты собираешься хать, дитя мое?

— Въ Америку, графиня! Совсмъ прочь отсюда! Вы знаете, у меня нтъ ни родныхъ, ни друзей! Въ цломъ свт нтъ человка, кому была бы я дорога, кого интересовала бы моя участь. До меня никому нтъ дла! Я всмъ чужая! Ни съ кмъ раздука не будетъ тяжела для меня.

— Даже и со мной? спросила Камилла.

— Я вамъ многимъ обязана, графиня, я глубоко цню вашу доброту и отъ души благодарю васъ за то, что столько времени терпли вы меня въ замк, отвчала Марія. Нжная и любящая, она не смотря на то, даже въ минуту разлуки, когда забывается всякая ссора и вражда, не чувствовала ни малйшей симпатіи къ графин, ей не жалко было разстаться съ нею, какъ ни старалась она быть ласковой съ нею она не могла найти ни одного задушевнаго слова для этой холодной, безсердечной женщины, которая даже въ подобную минуту предложила ей послдній вопросъ такимъ ледянымъ тономъ, что у бдной двушки морозъ пробжалъ по кож, позвольте же мн теперь въ минуту разлуки поблагодарить васъ за все что вы для меня сдлали, графиня, довольно сухо продолжала она.

— Такъ въ Америку! я удерживать тебя не стану, дитя мое, можетъ быть ты найдешь тамъ счастье! Я понимаю, что происходитъ въ душ твоей, знаю, какъ тяжело теб оставаться здсь, посл того какъ сестры твоей нтъ уже между нами, мн и самой часто, когда я остаюсь одна, длается такъ невыносимо, такая страшная тоска сжимаетъ мн сердце, что такъ бы кажется и бжала вонъ изъ этого дома, посл того какъ въ немъ нтъ уже моей дочери! Но мн тяжело отпустить тебя одну, въ такую дальнюю сторону, я такъ успла полюбить тебя за это время, я все буду безпокоиться о теб, все буду бояться, чтобы съ тобой не случилось чего дурнаго. Ты должна общать мн, что въ такомъ случа будешь откровенна со мною и обратиться прямо ко мн, сказала графиня, протягивая Маріи на прощанье руку.

Марія положила свою крошечную нжную ручку, въ блую, изящную ручку Камиллы, отчего это она слегка вздрогнула при этомъ прикосновеніи, при этихъ ласковыхъ словахъ графини?

Рука графини была холодная и влажная. При прикосновеніи къ ней Марія испытывала то-же ощущеніе, какъ если бы она дотронулась до мрамора или до мертвеца.

— Ты нашла уже себ кругъ дятельности, дитя мое? спросила графиня.

— Нтъ, я прежде всего отправлюсь въ Гамбургъ, оттуда на пароход въ Англію, а въ Лондон я надюсь уже найти мсто въ Америку.

— Ты вступаешь въ чуждый теб міръ.

— Я оставляю эту прекрасную страну, оставляю Европу, съ тмъ, чтобы никогда уже боле не возвращаться въ нее.

— Когда же думаешь ты ухать?

— На будущей недл, графиня, а пока еще позвольте мн пользоваться вашей добротой! Я намрена на небольшую скопленную мною сумму заготовить себ все нужное для путешествія, а также и для поступленія на мсто, когда все будетъ въ порядк, я оставлю замокъ. Я заране пришла спросить вашего согласія, чтобы вы не подумали, что я втихомолку длаю какія либо приготовленія, я желаю, чтобы все это длалось открыто.

— Позволь, милое дитя мое, прибавить теб кое-что къ твоему небольшому капиталу! сказала графиня и вынувъ изъ письменнаго стола свертокъ золотыхъ монетъ, подала его молочной сестр Лили, вся фигура которой въ эту минуту такъ живо напомнила ей ея несчастную падчерицу, что графиня невольно была тронута.

— Благодарю васъ, графиня, отвчала Марія, у меня вполн хватитъ на мои нужды, пожалуйста, не давайте мн много денегъ! Лучше я обращусь къ вамъ, когда понадобится.

— Ты всегда была такая ужь не въ мру гордая, дитя мое, сказала графиня, видимо разсерженная отказомъ Маріи. Еще не мало толчковъ дастъ теб въ жизни твоя гордость, не всегда можно поступать такъ, какъ хочется, не всегда можно исполнять свои капризы, нужно соображаться съ людьми и съ обстоятельствами, но я и не думаю вовсе сердиться на тебя за это, продолжала графиня, кладя свертокъ на письменный столъ, у тебя, какъ кажется свои взгляды на жизнь, и потому я уступаю въ этомъ случа твоему желанію, можешь не брать теперь этихъ денегъ, и обратиться ко мн, если теб что-нибудь понадобится. Во всякомъ случа, ты увдомишь меня, въ какомъ отел остановишься ты въ Гамбург, чтобы хоть до тхъ поръ, пока ты еще на континент, не порвалась связь между нами.

На этомъ мст разговоръ графини съ Маріей былъ прерванъ, въ комнату торопливо вошелъ управляющій, должно быть онъ ничего не зналъ о присутствіи Маріи, такъ какъ явился весьма безцеремонно и даже безъ доклада.

Графиня, гордо выпрямившись во весь свой роскошный ростъ, бросила на него уничтожающій взглядъ за эту опрометчивость, которая здсь въ присутствіи Маріи могла быть даже опасной.

Встрча съ Маріей была пренепріятнымъ сюрпризомъ для господина фонъ-Митнахта, онъ надялся застать графиню одну.

— Прошу извиненія, ваше сіятельство,— сказалъ онъ, живо оправившись отъ замшательства, я ожидалъ встртить здсь только служанку и хотлъ приказать ей доложить обо мн, я пришелъ сюда по одному крайне важному длу. Графиня, должно быть нашла эту причину уважительной, и простила своему управляющему его опрометчивость, она не сдлала ему ни одного упрека и обратилась прежде всего къ Маріи, какъ бы отдавая ей преимущество.

— Теперь я знаю все, дитя мое, снисходительнымъ тономъ сказала она, надюсь, что до отъзда твоего мы еще не разъ увидимся и поговоримъ съ тобою, Марія поняла, что разговоръ конченъ, она поспшила проститься съ графиней, поклонилась и управляющему и вышла изъ комнаты.

— Эти безразсудства опять навлекутъ бду, задыхаясь прошептала графиня оставшись вдвоемъ со своимъ наперсникомъ.

— При ней ничего! презрительно отвчалъ фонъ-Митнахтъ, движеніемъ головы указывая на портьеру, за которой скрылась Марія, но подойди къ окну и погляди на улицу! Ты увидишь кое-что, что объяснитъ теб мой приходъ.

Графиня вопросительно взглянула на управляющаго.

— Какую всть принесъ ты мн, Куртъ? нетерпливо спросила она.

Фонъ-Митнахтъ, вмсто отвта, жестомъ указалъ ей на окно, его мрачное лицо предвщало, что-то недоброе.

— Посмотри сама! сказалъ онъ, можетъ быть я и ошибся.

Графиня подошла къ окну и выглянула на улицу.

Тамъ медленно взадъ и впередъ прозжала карета, гд сидли Губертъ съ двумя полицейскими, Бруно же съ докторомъ остановились передъ замкомъ и что-то долго глядли на него, какъ будто разсматривая его старинную архитектору.

— Что это? прошептала графиня, невольно отскакивая отъ окна.

— Ассесоръ Вильденфельсъ везетъ арестованнаго въ городъ, отвчалъ фонъ-Митнахтъ.

— Кто это съ нимъ? почти беззвучно спросила графиня, неподвижно стоя у окна и пристально смотря внизъ.

Фонъ-Миттнахтъ подошелъ къ ней.

— Уйди прочь, они идутъ сюда! въ сильномъ волненіи, задыхаясь прошептала графиня и отошла отъ окна.

— Сказать, чтобы зажгли стнныя лампы? Желаешь ты огня? спросилъ фонъ-Митнахтъ.

— Ничего, ничего не надо, пробормотала блдная графиня, казалось, она видла что-то недоброе въ этомъ неожиданномъ посщеніи! Волненіе ея выдавало всю важность внезапнаго появленія этой странной загадочной личности.

Управляющій вышелъ изъ комнаты, въ которой царствовалъ уже вечерній полумракъ. Явилась служанка и доложила о господин ассесор фонъ-Вильденфельсъ.

Графиня тмъ временемъ успла уже-оправиться отъ своего волненія.

— Принять! коротко приказала она. Вслдъ за тмъ на порог показался Бруно.

Графиня, должно быть, ожидала не одного ассесора, но также и его спутника, она видимо обрадовалась когда Бруно одинъ вошелъ въ ея кабинетъ. Онъ явился одинъ! къ ней снова вернулось ея обычное самообладаніе.

— Я счелъ долгомъ извстить васъ, графиня, что я намренъ привести въ исполненіе приказъ суда объ арест лсничаго Губерта Бухгардта, сказалъ Бруно посл любезнаго, но сухаго поклона, на лсничемъ лежитъ подозрніе въ совершеніи убійства молодой графини.

— Очень благодарна вамъ за ваше вниманіе, отвчала графиня, все еще находившаяся въ мучительномъ недоумніи, которое она всячески старалась преодолть. Какъ разъ на вашу долю, выпала тяжелая задача, розыскать убійцу! Я знаю, вамъ тяжело было переступить порогъ замка, это видно уже изъ того, что вы предпочли встртиться у трехъ дубовъ съ моей милой, бдной Лили, я и не подозрвала этого намренія, не предчувствовала я и несчастія. О, какъ охотно, приняла бы я васъ въ замокъ! Да, откровенно, съ радостью первая протянула бы я вамъ руку для примиренія, я забыла бы все, что было тогда между нами, еслибъ я только знала, что у васъ было дло къ Лили, что вы любили Лили! Да, теперь я знаю все, продолжала графиня, видимо сильно взволнованная. Я слишкомъ поздно узнала это! Слишкомъ поздно для того, чтобы спасти такую дорогую для насъ жизнь!

Бруно наблюдалъ за выраженіемъ лица графини при этихъ словахъ, онъ пришелъ сюда, полный мрачнаго недоврія, ему не легко было сдлать этотъ шагъ, но онъ твердо ршился на него, онъ долженъ былъ убдиться, есть ли какое нибудь основаніе въ его подозрніяхъ, неизвстность томила его!

— Прошу садиться, господинъ ассесоръ, любезно пригласила Бруно графиня, граціознымъ движеніемъ своей блой, изящной руки указывая ему на кресло. Бруно взглянулъ на нее, она была чудно хороша въ эту минуту!

Никогда еще не казалась она ему такъ прекрасна, какая то таинственная, чарующая прелесть разлита была во всей ея высокой, роскошной фигур, окруженной вечернимъ полумракомъ. Блдное лицо ея носило печать глубокой скорби, и черные, непроницаемые глаза, нкогда съ такимъ грознымъ, уничтожающимъ взглядомъ остановившіеся на Бруно, были подернуты облакомъ печали.

И эта-то женщина пользовалась такой дурной славой въ народ, ее причисляли къ числу тхъ существъ, что высасываютъ кровь у предметовъ своей дикой, пожирающей страсти или у тхъ, кого хотятъ они погубить.

Какой вздоръ! На этомъ блдномъ лиц лежало цлое море скорби и печали! Въ этихъ прекрасныхъ чертахъ была бездна доброты, ума и сочувствія, и Бруно долженъ былъ сознаться, что только зависть и невжество могли выдумать про нее такія вещи, какія слышалъ онъ отъ деревенской нищей!

Правда, для многихъ это загадочное лицо, эти непроницаемые глаза имли въ себ что то таинственное, онъ хорошо понималъ это, но при вид ея, въ воображеніи его мало по малу исчезли т мрачныя краски, въ которыхъ рисовало не народное суевріе.

— Такъ вамъ удалось разгадать это темное дло, сказала она. Я въ душ очень жалла васъ, я понимаю какъ невыразимо тяжело было вамъ исполнять эту печальную задачу!

— Лсничій Губертъ Бухгардтъ въ минуту ослпленія, въ припадк безумной страсти ршился совершить убійство, и поводъ къ этому для меня теперь ясенъ, онъ любилъ Лили!

— Я давно уже боялась этого! тихо сказала графиня, чрезмрная доброта Лили свела молодаго человка съ ума, онъ перетолеовалъ ее въ свою пользу.

— И потомъ хотлъ лишить себя жизни, прибавилъ Бруно.

— Вы узнали и это, посл того конечно не могло уже быть никакого сомннія! Несчастный молодой человкъ! Каково теперь его бдной матери и сестр! Какое горе!

— Мн тяжело было исполнять мою обязанность.

— О, я вполн врю этому! И не смотря на то, что Губертъ лишилъ меня Лили, я все-таки считаю своимъ долгомъ позаботиться о его матери и сестр, вдь он бдняжки не виноваты въ его безумномъ, гибельномъ поступк!

— Это благородное намреніе, графиня!

— Вы не поврите, какъ пустъ и скученъ теперь для меня этотъ большой замокъ, съ тхъ поръ, какъ нтъ въ немъ моей рзвой птички, моей веселой, живой Лили, продолжала графиня, и слезы блистали въ ея черныхъ глазахъ, на каждомъ шагу замчаю я отсутствіе моей дочери съ ея увлекательнымъ смхомъ, съ ея звонкимъ голоскомъ, съ ея веселымъ дтскимъ нравомъ! Ахъ, вы и представить себ не можете, какую ужасную утрату понесла я со смертью Лили, оставшись одна въ этомъ мрачномъ замк! Теперь я чувствую себя совершенно одинокой!

Бруно находилъ эту жалобу вполн справедливой и естественной. Какъ мы уже сказали, онъ пришелъ сюда съ тяжелымъ недовріемъ на сердц, но мало по малу это мрачное чувство разсялось при вид той трогательной скорби, которую съ такимъ неподражаемымъ искусствомъ умла розыграть графиня, что ей поврилъ бы даже человкъ боле опытный и хитрый, чмъ Бруно.

— Вы знаете вдь, какіе жестокіе удары судьбы пришлось пережить мн въ замк, продолжала она дрожащимъ отъ волненія голосомъ, все время моего пребыванія здсь, въ этомъ дом, было почти непрерывнымъ рядомъ тяжелыхъ испытаній, какую ужасную нравственную борьбу вынесла я! Не много радостныхъ дней выпало мн на долю! Сколько безсонныхъ ночей приходилось просиживать мн у постели больныхъ и какихъ дорогихъ больныхъ! Одинъ видъ ихъ страданій каждый разъ отрывалъ у меня часть собственной жизни! Мало того, мн пришлось схоронить ихъ, принять ихъ послдній вздохъ! Какъ вы думаете, легко мн было это? можетъ быть, сердце мое обливалось кровью, быть можетъ, я испытывала такія страданія, о которыхъ другіе и понятія не имютъ! А т другіе еще смютъ осуждать меня за мою холодность, неизбжный результатъ того жестокаго прошлаго. Но вы теперь поймете все! Я сочла своимъ долгомъ сказать вамъ это сегодня, о мнніи другихъ я не забочусь.

— Очень вамъ благодаренъ за ваши слова, графиня, отвчалъ Бруно, вы забываете то, что произошло тогда между нами!

— Что произошло тогда? Ничего серьезнаго! Пустое столкновеніе, которое вполн объясняется моей тогдашней раздражительностью! Неужели въ виду новаго тяжелаго удара судьбы должны мы помнить о подобныхъ пустякахъ! Нтъ, нтъ, господинъ фонъ-Вильденфельсъ, давайте мириться, вотъ вамъ моя рука! Вы любили Лили — общее горе должно сблизить и примирить насъ! Забудемъ прошлое!

Бруно нагнулся поцловать блую какъ мраморъ руку графини — онъ не видлъ, какимъ торжествомъ блеснули въ эту минуту черные глаза блдной красавицы.

— Это примиреніе по смерти Лили для меня благодяніе! сказалъ Бруно.

— Посщайте почаще замокъ, покои, гд жила и порхала наша птичка, гд раздавался ея звонкій голосокъ, продолжала графиня, вы всегда будете у меня желаннымъ гостемъ, съ вами съ однимъ могу я отвести душу, поговорить о милыхъ умершихъ.

Бруно общалъ воспользоваться ея любезнымъ приглашеніемъ и объявилъ, что онъ долженъ теперь проститься съ нею.

— Кажется, когда вы подходили къ замку, съ вами былъ какой-то совсмъ незнакомый мн господинъ? какъ бы мимоходомъ спросила графиня.

— Да, докторъ Гагенъ, нашъ новый городской врачъ, отвчалъ Бруно.

— Я сегодня въ первый разъ вижу его!

— Онъ былъ внизу въ деревн у одного бднаго больнаго! Докторъ Гагенъ неутомимъ въ исполненіи своей обязанности, продолжалъ Бруно, онъ является всюду, гд только нужна его помощь, ни ночь, ни погода, ни дальній путь не могутъ остановить его.

— Какой достойный! Какой человколюбивый! подтвердила Камилла.

Бруно распрощался съ графиней.

Въ эту самую минуту вошла горничная съ канделябромъ въ рукахъ и зажгла нсколько стнныхъ лампъ.

— Посвти господину ассесору, приказала графиня, еще разъ снисходительно поклонившись Бруно, и тотъ въ сопровожденіи служанки торопливо вышелъ изъ комнаты.

Камилла осталась одна. Торжествующимъ взглядомъ проводила она удалявшагося Бруно и дьявольская усмшка пробжала по ея блдному лицу. Въ одну минуту спала съ нея маска, снова явилась она въ своемъ настоящемъ ужасномъ свт, куда двались мнимая доброта, нжная грусть, которыми такъ ловко съумла она отвести глаза Бруно, теперь опять это былъ демонъ, безсердечный, алчный, безчеловчный демонъ, для достиженія своей цли, не отступавшій ни передъ какими средствами, какъ бы ни были они гнусны и возмутительны!

То что привело къ ней сообщника ея плановъ, и что на минуту испугало ее даже, было ничто иное какъ случайное сходство! Городской врачъ для бдныхъ былъ это.

Неподвижно, какъ статуя, стояла графиня въ своемъ кабинет на томъ самомъ мст, гд оставилъ ее Бруно. Ужасна была ея торжествующая усмшка, ея жгучій, пронизывающій взглядъ и все ея блдное обольстительно прекрасное лице!

Внизу раздался стукъ колесъ отъзжавшей кареты.

‘Преступникъ нашелся’, съ какимъ то дьявольскимъ злорадствомъ прошептала графиня.

Этого-то Губерта судьба избрала къ тому, чтобы навязать ему роль убійцы! Дуралей любилъ! И изъ-за этой любви гибнетъ онъ.

XI.

Пещера Вита на берегу моря.

Прошло нсколько недль. Однажды рано утромъ, дорогой черезъ поле близъ того городка, куда ходилъ въ тотъ разъ старый Витъ, шелъ старикъ съ длинными сдыми волосами и такой же бородой. Рядомъ съ нимъ шла тоже уже пожилая крестьянка. Оба о чемъ то очень оживленно разговаривали. Они только что вышли изъ города. Старикъ былъ босикомъ, на голов его надта была старая шапка, вся запачканная мломъ, такъ что трудно было опредлить ея настоящій цвтъ, тоже самое можно было сказать и о старомъ его кафтан и поношенныхъ, полотняныхъ шароварахъ, завернутыхъ кверху до колнъ. За спиной несъ онъ мшокъ съ кое-какими небольшими закупками, сдланными имъ въ город. Осыпанный мломъ костюмъ старика ничуть не бросался въ глаза его спутниц, скоре, она врно приняла его за отростившаго себ волосы и бороду стараго рабочаго съ мловой ломки.

— Не здсь, не въ этомъ город, изъ котораго мы теперь идемъ, говорила крестьянка, здсь его нтъ, по ту сторону, въ другомъ город живетъ онъ.

— Какъ вы его назвали-то? что-то не припомню, память-то ужь плоха стала. Дло къ старости.

— Докторъ Гагенъ, вотъ какъ зовутъ его! Добрый, милый баринъ! Вдь пришелъ среди ночи, когда у дочки моей прихворнула малютка! Среди ночи пшкомъ, да и лекарство еще принесъ съ собою.

— Докторъ Гагенъ, значитъ, повторилъ старикъ.

— Онъ изъ словъ дочки то моей понялъ, чмъ боленъ ребенокъ, продолжала крестьянка, и хотлъ поскоре подать помощь, а то, пока сходили бы еще въ городъ въ аптеку, пожалуй было бы уже поздно.

— Гд же живетъ онъ въ город то? спросилъ старикъ.

— Сейчасъ у рынка, передъ дверями еще скамейка, на дверяхъ вывска и тутъ же звонокъ.

— И пшкомъ среди ночи!

— Такой дальній путь и ему нисколько это не трудно, онъ радъ сдлать все, что только въ его силахъ. Моя дочка хотла заплатить ему за все, но бдна то она тоже. Онъ взялъ деньги только за лекарство, и что же, представьте себ! На утро стелетъ дочка-то моя постель ребенку, и находитъ тамъ эти деньги, завернутыя въ бумажку, онъ подарилъ ихъ значитъ ребенку!

— Добрйшій человкъ! проворчалъ себ подъ носъ старикъ.

— У него нтъ ни жены, ни дтей, онъ живетъ совсмъ одинъ, со старушкой ключницей. Должно быть не много-то у него достатковъ, онъ всегда ходитъ пшкомъ, нтъ у него ни лошади, ни кареты, но будьте уврены, т, что сами не много имютъ, самые чувствительные и добросердечные!

— Они сами понимаютъ, каково нуждаться то, замтилъ старикъ.

— Теперь я должна идти въ ту сторону, въ деревню, сказала крестьянка и простившись со старикомъ, побрела дальше, а онъ повернулъ на дорогу, которая вела къ Варбургскому лсу.

Это былъ старый Витъ. Онъ казался сильно озабоченнымъ, еще ниже опустилъ онъ свою сдую голову и старческое лицо его было мрачно и задумчиво.

— Какъ будто кто подослалъ ко мн эту женщину, бормоталъ старикъ дорогой, точно самъ Богъ надоумилъ ее разсказать мн это о доктор! Добрйшій человкъ, должно быть! Онъ идетъ ко всякому больному, хоть бы даже къ нищему! Изъ человколюбія длаетъ онъ это, и даже не беретъ платы! Да, значитъ есть еще добрые люди на свт, не вс еще значитъ вымерли! лучше бы было, еслибы онъ жилъ въ этомъ город, въ тотъ то не больно хочется идти мн, это было бы первый разъ въ цлыхъ полтора года,— но нужды нтъ! придется сходить, а то пожалуй, она у меня и ножки протянетъ, бдняжка все еще въ томъ же положеніи, ничего до сихъ поръ не помогаетъ, пропущу этакъ денька два такъ она пожалуй еще умретъ отъ голода и истощенія, и по сейчасъ все еще безъ сознанія, можетъ быть, онъ ей и поможетъ.

Онъ вошелъ въ лсъ и скоро добрался до обрывовъ.

Вдругъ старикъ невольно остановился — онъ какъ бы замеръ на мст — по другую сторону оврага, тамъ гд пролегала мимо ихъ дорога въ замокъ, у однаго изъ обрывовъ стояла графиня. Она была въ черномъ шелковомъ плать. На голов у нея накинутъ былъ черный вуаль.

Неподвижно прислонился старый Витъ къ дереву и, затаивъ дыханіе, смотрлъ на Камиллу, она не замчала его, все вниманіе ея, повидимому, обращено было на обрывъ.

Неопредолимый страхъ охватилъ его при этомъ внезапномъ появленіи графини.

Онъ боялся блдной графини, онъ хорошо зналъ, до какихъ ужасныхъ размровъ доходила въ ней ненависть и жажда мести, онъ зналъ также, что она далеко не такая, какъ прочіе люди, что она дьяволъ, принявшій на себя образъ женщины.

Онъ даже не пошевельнулся и она не видла его. Немного погодя, она отошла отъ обрыва и пошла дальше. Казалось, она была одна. Старый Витъ скрылся за деревьями, проворно спустился онъ въ одинъ изъ овраговъ, постоянно служившій ему дорогой въ его жилище, и въ этотъ разъ тмъ же путемъ вернулся онъ въ свою пещеру, гд жилъ отшельникомъ вдали отъ свта и людей, такъ что вс считали его умершимъ, и когда появлялся онъ на скал, его принимали за призракъ.

Пещера стараго Вита, давно уже служившая ему жилищемъ, состояла изъ нсколькихъ отдленій. Намъ знакомъ уже первый гротъ, изъ котораго чрезъ трещины въ скал можно было пробраться въ прочія отдленія, и въ которомъ старый Витъ всегда разводилъ огонь. Мы знаемъ также и прилегавшую къ этому гроту съ одной стороны боковую пещеру, гд горный ручеекъ искалъ себ выхода въ море, а съ другой стороны отдленіе немного повыше, гд на камышахъ и трав лежала Лили.

Отсюда сквозь трещину можно было пройти въ третье отдленіе, гд въ скал находилось полукруглое отверстіе, на подобіе небольшаго окошечка, такъ что здсь не было такъ темно, какъ въ первыхъ двухъ. На самомъ конц этого отдленія была тоже постель изъ сухихъ втвей и листьевъ и у окошечка, родъ небольшой кладовой.

Въ этомъ то отдленіи собственно и помщался старый Витъ.

Прежде онъ почти ни въ чемъ не нуждался и почти никогда не показывался на глаза людямъ, теперь же съ тхъ поръ, какъ въ пещер его находилась Лили, онъ уже неоднократно бывалъ въ дальнемъ городк, за тмъ и за другимъ, что по его мннію, могло спасти жизнь трудно больной двушк.

Тамъ и сямъ лежали разные припасы, которыхъ прежде никогда не бывало въ его пещер, бутылки съ виномъ, стклянки съ лекарствами и много тому подобеыхъ вещей. Тутъ же стояла и миска съ сушеной и вареной рыбой, которою почти исключительно питался старый Витъ, и пищу эту онъ обыкновенно заготовлялъ себ сразу на нсколько дней.

Вернувшись изъ города въ свою пещеру добрый старикъ тихо и осторожно подошелъ къ постели молодой двушки, о которой уже около двухъ недль неусыпно заботился онъ какъ о родной дочери. Онъ засталъ ее все въ томъ же положеніи, въ какомъ нашелъ ее въ овраг и въ какомъ оставилъ ее недавно передъ уходомъ въ городъ.

Все еще была она безъ сознанія и старикъ начиналъ уже опасаться, что больной, вмсто выздоровленія длается хуже и что вс старанія его спасти бдняжку, пожалуй, пропадутъ даромъ. Правда кровавыя раны и царапины на рукахъ и на ше давно уже зажили, об глубокія раны на голов и на лбу, тоже не представляли уже боле никакой опасности и онъ надялся въ скоромъ времени залечить и ихъ, но казалось, ужасное паденіе въ пропасть произвело сильныя поврежденія въ самомъ организм молодой двушки, и старый Витъ начиналъ уже отчаиваться въ ея спасеніи. Она была совсмъ какъ мертвая и только слабое дыханіе показывало, что жизнь еще не совсмъ угасла въ ея безчувственномъ тл. Изрдка также слегка поворачивала она головку, но длала это совершенно безсознательно, такъ какъ до сихъ поръ еще ни разу не приходила она въ чувство.

Старый Витъ налилъ въ стаканъ немного воды, прибавилъ туда вина и влилъ нсколько капель въ ротъ больной, объ длалъ это каждый день, чтобы хоть немного подкрпить ея силы и тмъ предохранить ее отъ истощенія. Съ отеческою любовью и заботливостью ухаживалъ онъ теперь за молодой двушкой, которую чудесный случай отдалъ ему въ руки — не найди онъ ее и не поселись самъ здсь въ пещерахъ, куда прибитъ онъ былъ бурею во время одной изъ поздокъ на море за рыбой — Лили давно уже погибла бы въ овраг.

Мысль о преступленіи и въ голову не приходила старому Виту, паденіе Лили въ пропасть онъ объяснялъ несчастнымъ случаемъ. Но отчего же онъ не далъ знать въ замокъ о ея спасеніи. Можетъ быть потому, что тамъ его считали уже умершимъ и онъ не хотлъ показываться на глаза обитателямъ замка и открывать имъ убижище? Нтъ не одна эта причина заставляла его молчать о спасеніи Лили, онъ могъ бы попытаться отнести больную двушку изъ пещеръ въ замокъ и тихонько никмъ незамченнымъ вернуться къ себ въ свою одинокую келью. Но какой то инстинктъ удерживалъ его отъ этого шага, онъ ршился лучше сдлать другую попытку для спасенія Лили, которую любилъ онъ какъ родную дочь. При взгляд на нее живо вспоминалось ему счастливое старое время, доброта и ласки графа и покойной графини, всей душой стремился онъ излить на дочери всю благодарность, какою обязанъ онъ былъ ея родителямъ. Вдь она была единственное дитя благородныхъ и добродтельныхъ владльцевъ замка преждевременно сошедшихъ въ могилу, неужели же и ее должна была постигнуть та же участь?

Старый Витъ, стоя у постели Лили, набожно сложилъ свои огромныя костлявыя руки и молился въ полумрак пещеры, его худощавый согбенный лтами и горемъ станъ, его длинные сдые волосы и большая блая борода все это имло въ себ что-то сверхъестественное, что то призрачное и впечатлніе это еще боле усиливалось присутствіемъ блдной, лежащей на постели двушки, казалось, это была очарованная принцесса, въ пещер среди скалъ, оберегаемая сдовласымъ старцемъ.

Добрый старикъ молился о спасеніи Лили. Онъ сдлалъ все, что отъ него зависло! Самоотверженно просиживалъ онъ цлыя ночи у ея изголовья, и для спасенія ея жизни испробовалъ вс средства, какими могъ онъ только располагать.

Теперь же принужденъ онъ былъ разстаться съ нею! Онъ сознавалъ необходимость прибгнуть къ докторской помощи, пока еще не потухла въ ней послдняя искра жизни.

Ему тяжело было отдать ее въ чужія руки, уступить уходъ за нею постороннимъ людямъ, и однакожъ онъ долженъ былъ сдлать это, съ наступленіемъ вечера старый Витъ собрался въ путь. Тихо и осторожно взялъ онъ безчувственную Лили на руки и медленно сталъ пробираться по своей обычной дорог сквозь трещины скалъ, черезъ быстрый ручей. Дорога была весьма опасна, особенно для того, кто несъ такую дорогую ношу, о жизни которой онъ хлопоталъ боле, чмъ о своей собственной, но другаго пути не было.

Нагнувшись переходилъ онъ въ бродъ ручей, осторожно держа на рукахъ Лили, чтобы какъ-нибудь не ушибить ее о скалистые утесы. Свсившіяся ноги молодой двушки и платье попадали въ воду и совершенно вымокли, добрый старикъ, несмотря на вс свои старанія не могъ предохранить ее отъ этого.

Онъ благодарилъ Бога и за то, что удалось ему благополучно выбраться изъ скалы на свжій воздухъ, на поросшее роскошной растительностью дно оврага. Слава Богу! самая опасная часть пути была уже пройдена.

Не теряя ни минуты, принялся онъ по знакомому мсту взбираться наверхъ. Это было не легкой задачей для старика! Но онъ обладалъ удивительной для его лтъ силой, которая еще боле возрасла отъ житья его среди скалъ, у моря. Крпко придерживалъ онъ одной рукой Лили и медленно взбирался на верхъ, отъ времени до времени цпляясь другою рукою за края обрыва, чтобы не потерять равновсія. Не разъ угрожала ему опасность вмст съ дорогою ношею своею скатиться внизъ въ пропасть.

Но трудная задача его наконецъ увнчалась успхомъ! Счастливо выбрался онъ наверхъ вмст съ Лили. Набожно перекрестившись и поблагодаривъ Бога за благополучное совершеніе самой трудной и опасной части пути, онъ прислъ на траву и положилъ возл себя Лили, ему нужно было хоть нсколько минутъ отдохнуть и собраться съ духомъ.

Между тмъ наступила уже ночь, чудная, лтняя, теплая, благоуханная, тихая ночь.

Отдохнувъ немного, старикъ поднялся съ мста. Тревожно осмотрлся онъ по сторонамъ и сталъ прислушиваться. Въ лсу никого не было. Глубокая, мертвая тишина царила кругомъ.

Старый Витъ снова взялъ больную на руки и быстро пошелъ черезъ лсъ на дорогу, которая вела внизъ въ Варбургскую рыбачью деревеньку. Было около полуночи, когда выбрался онъ на эту дорогу.

Легкій прохладный втерокъ дулъ съ моря. Онъ освжилъ немного старика и подкрпилъ его силы.

Черезъ нсколько времени достигъ онъ деревни. Тамъ было тихо и безлюдно. Рыбаки давно уже спали въ своихъ маленькихъ хижинкахъ.

Витъ не пошелъ черезъ деревню, чтобы не наткнуться на сторожа или на какого-нибудь запоздавшаго гуляку, но обошелъ кругомъ прямо къ берегу, гд къ плоту привязано было нсколько рыбачьихъ челноковъ. Въ одинъ изъ нихъ положилъ онъ Лили и отвязалъ его отъ плота. Привычный къ этому длу, ловко оттолкнулъ онъ лодку отъ берега и затмъ уже вскочилъ въ нее самъ.

Больной очень мягко и покойно было лежать на дн челнока: подъ ней разостланъ былъ парусъ. Старый Витъ схватилъ весло и принялся грести по направленію къ отдаленному городу.

На мор было совсмъ тихо и только легкій ветерокъ колыхалъ зеркальную поверхность воды. Было не очень то свтло, такъ какъ небо подернулось облаками, но не тми мрачными облаками, что предвщаютъ грозу, а блыми волнистыми облачками, толпившимся другъ къ другу словно кудрявые, играющіе барашки.

Лодка, управляемая искусной рукою опытнаго гребца, быстро неслась по морю. Въ нкоторомъ отдаленіи виднлось нсколько челноковъ съ рыбаками, выхавшими на ночь ловить рыбу, но они не могли видть стараго Вита.

Было уже около двухъ часовъ, когда онъ подъхалъ къ тому берегу, гд лежалъ городъ. Здсь онъ долженъ былъ дйствовать, какъ можно осторожне, чтобы не наткнуться на ночнаго сторожа или на кого-нибудь въ этомъ род. Появленіе его здсь, среди ночи, съ такой странной ношей, должно было броситься въ глаза всмъ и каждому, его разумется окликнули бы и задержали, чего онъ всячески старался избжать.

Убдившись, что по близости никого не было, онъ причалилъ лодку и выскочилъ на берегъ, затмъ онъ опять поднялъ на руки больную, теперь уже вполн походившую на покойницу, такъ что старикъ не на шутку испугался.

Неужели онъ опоздалъ? Неужели умерла она въ эту ночь, когда онъ сдлалъ послднюю попытку спасти ее?

Онъ приложилъ ухо къ ея губамъ, кажется, она еще дышала.

Давно уже не бывалъ онъ въ этомъ город, но онъ зналъ его, что называется, вдоль и поперегъ: быстро направился онъ къ рынку разными маленькими, узкими, темными переулками, гд надялся онъ не встртить ни одного сторожа.

Благополучно, никмъ незамченный старикъ дошелъ до рынка, тихо и осторожно добрался онъ до дома, передъ которымъ стояла скамейка. На нее положилъ онъ больную. Еще разъ съ трогательнымъ безпокойствомъ заглянулъ онъ въ ея блдное лицо, потомъ подошелъ къ дверямъ — тутъ онъ замтилъ небольшую вывску съ именемъ доктора и ручку звонка.

Прочитавъ имя и убдившись, что онъ попалъ куда слдовало, старый Витъ сильно позвонилъ, затмъ проворно отскочилъ отъ дверей и быстро скрылся во мрак ночи.

XII.

Приговоръ.

За нсколько дней до описаннаго нами выше поступка Вита въ город, начались судебныя пренія по поводу совершеннаго въ Варбург убійства.

Губерта засадили въ одну изъ тюремныхъ камеръ, помщавшихся въ боковомъ флигел большаго зданія суда. Отсюда каждый разъ, когда происходили судебныя пренія, водили его черезъ дворъ въ залъ засданія.

Начался обстоятельный допросъ свидтелей. Вызваны были вс, кто могъ дать хоть малйшее показаніе по поводу этого дла. Но никто изъ нихъ не обнаружилъ ничего новаго. Подозрніе въ совершеніи преступленія лежало на одномъ Губерт, и не нашлось ни одного свидтеля, который могъ бы открыть что-нибудь въ его пользу.

Въ числ слушателей находился и докторъ Гагенъ: съ видимымъ интересомъ слдилъ онъ за допросомъ свидтелей.

Въ качеств свидтелей явились на судъ также и мать и полуслпая сестра подсудимаго:, они были такъ убиты горемъ, что едва могли говорить. Предсдатель принужденъ былъ сначала дать имъ время успокоиться и затмъ уже приступилъ къ допросу. Публика была сильно тронута.

Но показанія и здсь на суд не могли уничтожить подозрнія, обрушившагося на голову ихъ несчастнаго кормильца, на присяжныхъ и судей он произвели даже обратное дйствіе, точно также какъ и тогда на Бруно — и они нашли въ словахъ обихъ женщинъ только подтвержденіе вины подсудимаго.

Самъ Губертъ не скрывалъ правды. Когда прочли ему главный пунктъ обвиненія: именно, что незадолго до совершенія преступленіи видли его вмст съ молодой графиней, что между ними произошла ссора и послднимъ словомъ его было: ‘тогда случится несчастье’, онъ долженъ былъ согласиться со всмъ этимъ, и свое первоначальное отрицаніе этой сцены объяснялъ желаніемъ скрыть этотъ разговоръ отъ ассесора фонъ-Вильденфельдъ.

Показаніе его не произвело никакого дйствія. Съ убдительной точностью прокуроръ выставилъ поводъ къ преступленію и яркими красками обрисовалъ и самое преступленіе. Любовь Губерта къ Лили, его ревность, его странныя, загадочныя слова, наконецъ его покушеніе на самоубійство — все это обличало въ немъ преступника.

Таковъ былъ результатъ судебныхъ преній, на второй день засданія. На третій день они были уже кончены и объявленъ былъ приговоръ. Не только заинтересованные въ этомъ дл, но даже и все мстное населеніе было въ лихорадочномъ ожиданіи…

Весь городъ раздлился на дв партіи: одна за, другая — противъ подсудимаго.

Большинство было противъ угрюмаго, рыжебородаго лсничаго и открыто называло его убійцей. Только немногіе возвышали голосъ въ его пользу, послдніе, полагали, что любящій человкъ неспособенъ на такое ужасное преступленіе противъ предмета своей страсти, и что даже еслибы онъ и сдлалъ это, онъ по крайней мр самъ бросился бы въ пропасть вмст съ любимой двушкой, чтобы умереть за одно съ нею.

Когда же, врившіе въ виновность Губерта возражали имъ и спрашивали, кто же въ такомъ случа убилъ молодую графиню, кто столкнулъ ее въ пропасть, кто боролся съ нею у обрыва и безъ всякаго состраданія предалъ молодое, невинное созданіе ужаснйшей смерти, на это не могли они найти никакого отвта! преступленіе было совершено и подозрніе падало на одного Губерта! Вс улики были противъ него. Кто можетъ заглянуть въ душу человка!

Въ такомъ положеніи были дла подсудимаго на второй день вечеромъ по окончаніи засданія. Экзекуторъ отвезъ его назадъ въ камеру. Это было мрачное, ужасное помщеніе! крпкія двери заперты были тяжелымъ засовомъ, единственное небольшое окошечко выходившее на дворъ, задлано было желзною ршоткой, низенькій потолокъ выведенъ былъ полукругомъ на подобіе свода. Въ комнат не было ничего, кром желзной печи, жесткой постели, скамьи, да стола, на которомъ стояла кружка съ водою. Окно выходило на дворъ, какъ разъ на то мсто, гд всегда происходила казнь. Она совершалась теперь уже не публично, но на заднемъ двор.

Губертъ выглянулъ на дворъ и понялъ назначеніе этого мста — но видъ его не ужаснулъ арестанта, онъ былъ спокоенъ и готовъ на все! Даже прежняя дерзость и упорство его исчезли, за время ареста и слдствія, теперь, казалось, онъ ничего боле не боялся, ничего боле не желалъ. Смерть не пугала его, онъ и безъ того хотлъ умереть.

Но вотъ, когда въ камер уже стемнло, за дверью послышались чьи-то шаги и голоса, Губертъ думалъ, что сторожъ несетъ ему огня. Дверь отворилась и въ камеру вошелъ докторъ Гагенъ. Губертъ видлъ его уже разъ въ домик лсничаго и въ карет, въ то время, какъ хали они въ городъ, но кто такой былъ смуглый, странный господинъ, оставалось для него тайной. За нимъ слдомъ вошелъ сторожъ, молча поставилъ онъ маленькую лампочку на столъ и сейчасъ же вышелъ изъ камеры.

Губертъ все еще стоялъ у окна.

— Я докторъ Гагенъ, обратился къ нему вошедшій господинъ.

— Врно тюремный врачъ? спросилъ Губертъ.

— Ну, нтъ, я интересуюсь только большими уголовными процессами, отвчалъ Гагенъ, и изслдываю ихъ, мн доставляетъ особенное удовольствіе выслушивать обвиненія и защиты и самому напередъ составлять свое мнніе! Знаете какое мнніе составилъ я о васъ?

— Гд же мн знать! скажите, тогда и узнаю.

— Я присутствовалъ при самыхъ интересныхъ процессахъ въ Париж, Лондон, Брюссел, Вн и Берлин, продолжалъ докторъ Гагенъ, мн случалось слдить за многими длами, гд подозрніе было еще сильне и все таки въ конц концовъ оказывалось совсмъ другое.— Я посщалъ вс замчательныя тюрьмы въ свт и говорилъ съ величайшими преступниками.

— Потому-то явились вы и ко мн сюда! Неужели я и въ самомъ дл принадлежу къ числу величайшихъ преступниковъ? спросилъ Губертъ.

— Вы принадлежите къ особому роду ихъ и, сказать правду, къ роду далеко не лишенному интереса! Вы убійца изъ любви. Это своего рода психологическая загадка! любовь требуетъ обладанія — а вы отправили на тотъ свтъ существо, которымъ желали обладать.

— И вы пришли взглянуть на меня какъ на звря какого? замтилъ Губертъ.

— Полноте, мы хали вмст сюда въ городъ, этого было мн вполн достаточно для того, чтобы вглядться въ васъ и изучить вашу физіономію, отвчалъ Гагенъ.

— Что же въ такомъ случа привело васъ сюда ко мн? спросилъ лсничій.

— Ваше дло интересуетъ меня! Должно сознаться, я и самъ, то врю въ вашу виновность, то опять сомнваюсь въ ней. Неужели не можете вы сообщить ничего боле, ничего такого, что пролило бы наконецъ свтъ на это темное дло?

— Если вы присутствовали на засданіяхъ, то должны знать, все что могу я сообщить по этому длу.

— Въ такомъ случа, боюсь, чтобы не имло оно самыхъ плохихъ результатовъ для васъ, съ мрачною задумчивостью сказалъ Гагенъ. Самъ не знаю почему но мн жаль вашей молодой жизни.

— Если меня осудятъ, знайте, господинъ докторъ, что я осужденъ невинно! твердымъ, спокойнымъ тономъ возразилъ Губертъ, смерть не страшна мн, я и безъ того желалъ ее еще въ ту ночь, когда погибла молодая графиня — жаль только мн мою бдную мать.

— Неужели не нашли вы никакого объясненія несчастію, случившемуся съ молодой графиней? неужели ни на кого не имете вы подозрнія.

— Я знаю только то, что я не совершалъ преступленія! Если бы мн вздумалось столкнуть молодую графиню въ пропасть изъ за того, что она не могла быть, моей, я и самъ бросился бы туда же за ней или вы можетъ быть не врите этому?

— Сказать вамъ правду, я не врю вашей любви, но моему мннію, все это ничто иное, какъ комедія!

— Комедія? удивленно спросилъ Губертъ.

— Да комедія! или вы виновны, и въ такомъ случа вы не любили молодую графиню, или же вы невинны.

— И въ этомъ случа я также не любилъ ее.

— Вы давича сказали мн, что вы невинны — но, какъ видите, для доказательства своей невинности вы выбрали неудачное средство, придуманная исторія о любви вашей молодой графин никуда не годится — кто повритъ вашей любви, тотъ въ силу вашего же показанія повритъ также и вашей виновности! Плохое же оправданіе придумали вы!

— Я сказалъ только правду!

— Хорошо — положимъ, что такъ, допустимъ даже, что вы невинны, продолжалъ докторъ Гагенъ, но въ такомъ случа вы должны же объяснить, кого считаете вы преступникомъ!

— Этого я не могу сдлать!

— На кого имете вы подозрніе!

— Если господа судьи не имютъ подозрнія ни на кого другаго, какъ только на меня, какже могу я простой невжда мужикъ, знать боле ихъ?

— Оставьте колкости, лсничій, они вамъ ни къ чему не послужатъ!

— Клянусь Богомъ я невиненъ! громко и торжественно воскликнулъ Губертъ, поднимая правую руку къ небу, видитъ Богъ, будь я преступникъ, я не медлилъ бы ни минуты, я прямо бы сознался, мн жизнь не дорога нисколько. Но я невиненъ въ смерти молодой графини и не знаю также, кто совершилъ преступленіе, по дорог тогда не встртилъ я никого боле.

Гагенъ задумался. Нсколько минутъ длилось молчаніе.

— Дло ваше однакожъ становится все интересне, сказалъ посл нкотораго раздумья докторъ, я съ нетерпніемъ ожидаю конца! Очень жаль мн, что ничего боле не можете сказать вы по поводу этого преступленія! Очень часто бываетъ, что невинные гибнутъ и изъ за того только, что несчастнымъ стеченіемъ обстоятельствъ улики противъ нихъ, а они не могутъ дать никакихъ показаній, которыя пролили бы настоящій свтъ на преступленіе. Одно только очевидно: настоящій убійца дйствовалъ ловко и крайне осторожно, что тутъ совершено убійство, это не подлежитъ никакому сомннію! настоящій убійца умлъ, что называется, схоронить концы въ воду, къ счастію этого негодяя, наказаніе за него его судьба возложила на васъ и вамъ не легко будетъ убдить присяжныхъ въ своей невинности. Но, не падайте духомъ и надйтесь на Бога, защитника невинныхъ! Мужайтесь!

И докторъ, Гагенъ простился съ заключеннымъ. Губертъ остался одинъ въ камер. Снова углубился онъ въ свои мрачныя мысли, строго и угрюмо было выраженіе его лица.

— Онъ и вправду невиненъ, прошепталъ Гагенъ, выходя изъ тюрьмы, быть не можетъ, чтобы онъ совершилъ убійство!

На слдующій день должна была ршиться участь подсудимаго. Съ какимъ нетерпніемъ ожидалъ Губертъ приговора, неизвстность томила его. Онъ не боялся смерти, но эти дни и недли допроса, тяжелаго, мучительнаго колебанія между жизнью и смертью были невыносимы.

Губертъ провелъ безсонную ночь, сторожа за дверями слышали, какъ онъ все время ходилъ по комнат и думали, что это нечистая совсть не даетъ ему покоя.

О, что это была за безконечно длинная ночь! нетерпливо прислушивался онъ къ глухому бою большихъ тюремныхъ часовъ, бившихъ четверти, и каждая четверть часа казалась для него вчностью. Образъ Лили все время носился у него передъ глазами.

— И говорятъ еще, что я убилъ тебя, воскликнулъ онъ этому дорогому образу, говорятъ, что я наложилъ на тебя руку, на тебя ангельское созданіе! Одинъ Богъ знаетъ какъ я любилъ и теперь еще люблю тебя. Ты не хотла и не могла быть моею, потому-то я и хотлъ лишить себя жизни, себя одного, что было мн въ ней безъ тебя! И вдругъ Теб суждено было умереть!

Затмъ, Губертъ перенесся мыслію къ своей старой матери и безпомощной сестр, что-то будетъ съ ними, когда онъ умретъ?

Въ такихъ то тяжелыхъ, безотрадныхъ мысляхъ засталъ его разсвтъ, разсвтъ того роковаго дня, въ который должна была ршиться его участь. Жизнь Губерта была уже не въ его рукахъ, она зависла теперь отъ произвола другихъ, которые могли распорядиться ею по своему усмотрнію.

Пробилъ наконецъ часъ, въ который должно было начаться засданіе. Губертъ отведенъ былъ въ зало суда, гд присутствовали уже свидтели. Въ числ послднихъ были мать и сестра лсничаго. Бдная старушка при вид сына, залилась слезами. Онъ долженъ былъ отвернуться, онъ не могъ выносить ея взгляда, и однакожъ онъ былъ невиненъ, какъ утверждалъ онъ самъ.

Прокуроръ Шмидтъ въ длинной рчи выставилъ вину подсудимаго, въ такихъ живыхъ краскахъ изобразилъ онъ преступленіе его, что никто уже боле не могъ сомнваться въ томъ, что Губертъ и есть настоящій убійца.

Тщетно назначенный подсудимому отъ суда защитникъ пытался обратить вниманіе судей на т немногіе слабые пункты, которые говорили въ его пользу, на предложенные имъ предсдателемъ вопросы о виновности подсудимаго, присяжные единогласно отвчали: ‘виновенъ’. Теперь участь его была ршена.

Предсдатель суда прочелъ приговоръ. Губертъ осужденъ былъ на смерть отъ руки палача.

Страшный, раздирающій душу вопль вырвался изъ груди несчастной старой матери осужденнаго, и она упала безъ чувствъ на скамью.

Губертъ спокойно выслушалъ приговоръ.

Когда же услыхалъ онъ крикъ и взглянулъ на скамью свидтелей, онъ вздрогнулъ и едва устоялъ на ногахъ.

Но это продолжалось всего нсколько секундъ. Мигомъ поборолъ онъ волненіе и опять въ совершенств владлъ собой.

На предложенный ему предсдателемъ вопросъ, не иметъ ли онъ сказать еще чего-нибудь, Губертъ твердымъ голосомъ объявилъ, что онъ невиненъ.

Но приговоръ былъ произнесенъ.

Въ числ слушателей въ этотъ разъ былъ докторъ Гагенъ. Когда прочтенъ былъ приговоръ и засданіе было кончено, онъ быстро всталъ и вышелъ изъ залы.

— Если сюда не вмшается какой нибудь особенный случай, проворчалъ онъ, ‘тогда лсничій Губертъ Бухгардтъ погибъ и пожалуй еще разъ повторится та же исторія что и съ бднымъ бродягой’.

XIII.

Наслдница милліона.

Въ то время, какъ судъ произносилъ ужасный приговоръ надъ несчастнымъ Губертомъ, графиня Камилла въ лихорадочномъ ожиданіи стояла у окна своей комнаты. Съ минуты на минуту должны были вернуться изъ суда управляющій и Марія Рихтеръ. Кром того графиня послала сейчасъ одного изъ слугъ верховымъ нарочнымъ въ городъ, приказавъ ему узнать, какой приговоръ произнесъ судъ надъ лсничимъ, такъ какъ, по словамъ ея, она боялась, что онъ будетъ самый тяжелый и хотла сейчасъ же сдлать кое-что для матери и сестры безумца, вдь он были ничмъ не виноваты.

Наконецъ увидла она, что фонъ-Митнахтъ вмст съ Маріей Рихтеръ возвращаются въ замокъ.

Графиня одна была въ своихъ покояхъ, служанокъ она удалила. Она такъ горла нетерпніемъ узнать какъ можно скоре результатъ судебныхъ преній, что сама вышла на встрчу управляющему и ждала его уже въ передней.

Вошелъ фонъ-Митнахтъ.

Онъ былъ одтъ, что называется, съ иголочки. Костюмъ его вполн придавалъ ему видъ богатаго и знатнаго дворянина помщика. Черный, щегольской сюртукъ сшитъ былъ по послдней мод. Тоже самое можно было сказать о безукоризненно бломъ жилет съ массивной золотой цпью, о рейтузахъ изъ тончайшей англійской кожи, о ботфортахъ и щегольской шляп, которую граціозно держалъ онъ въ рук, его холодное, невозмутимо-спокойное, энергичное лицо, обрамленное черной бородой, было непроницаемо, ни хорошаго ни дурнаго нельзя было прочесть въ этихъ почти неподвижныхъ чертахъ. На широкомъ, костлявомъ лиц и во всей мускулистой фигур этого человка было что-то грубое, мужиковатое, плохо гармонировавшее съ тмъ джентльменскимъ видомъ, который старался онъ придать себ какъ костюмомъ, такъ и манерами.

— Ну, что, узналъ результатъ? спросила графиня и лихорадочный блескъ глазъ ея выдавалъ ея нетерпніе.

— Принесъ только относительно убійцы, не относительно милліона, отвчалъ фонъ-Митнахтъ, досадно, что пока еще и думать нечего о выдач денегъ! Я слышалъ, что до этаго долга еще псня, такъ какъ родъ смерти настоящей наслдницы…

— Приговоръ — каковъ приговоръ? спросила графиня, отправляясь съ фонъ-Митнахтомъ въ свой кабинетъ, гд она могла быть спокойна, что никто ее не подслушаетъ.

— Лсничій осужденъ на смерть!

Графиня свободно вздохнула — довольная улыбка пробжала но блдному лицу ея — теперь все было кончено!

— Такъ осужденъ, тихо сказала она, ‘скоро же однако’

— Это можно было предвидть заране. Относительно денегъ я тоже навелъ справки такъ себ осторожно, исподволь, неофиціально, а частнымъ образомъ въ буфет, гд я встртилъ давича однаго изъ совтниковъ — о выдач денегъ и думать нечего.

— Это что еще значитъ? сердито спросила графиня.

— А то, что родъ смерти настоящей наслдницы долженъ быть сперва опредленъ гораздо точне или же нужно дождаться извстнаго срока.

— Я желаю обстоятельно знать весь разговоръ!

— Это что еще за повелительный тонъ позволяешь ты себ съ нкоторыхъ поръ относительно меня, строго сказалъ фонъ-Митнахтъ и въ тон его голоса слышалась даже угроза. Это что такое? Или ты забыла, что ты безъ меня ничто?

— Если бы я не привыкла къ этимъ страннымъ рчамъ, которыя по временамъ приходится мн выслушивать отъ тебя, я бы въ свою очередь спросила тебя, кому обязанъ ты своимъ положеніемъ и всмъ что ты только имешь! съ принужденной улыбкой сказала графиня.

— Изволь, я отвчу теб на этотъ вопросъ! Что касается положенія — я почти ничто, а имть я до сихъ поръ ровно ничего не имю! вызывающимъ тономъ сказалъ Митнахтъ, но, разумется, я разсчитываю получить кое-что въ будущемъ.

— Къ чему вс эти счеты? прошептала графиня.

— Ты права, мы нужны другъ другу, дла наши подвинутся впередъ, только тогда если мы будемъ дйствовать сообща, смотри не забывай этого.

— Я хочу знать разговоръ о деньгахъ!

— Милліонъ большею частію отданъ въ ростъ въ надежныя руки, частію подъ закладныя, частію въ государственный банкъ, разсказывалъ мн чиновникъ, когда я незамтнымъ образомъ завелъ рчь о деньгахъ, какъ управляющему мн было удобно сдлать это, невозбудивъ въ собесдник своемъ ни малйшаго подозрнія! Здсь мы встрчаемся съ затруднительнымъ случаемъ, и выдача денегъ будетъ зависть отъ ршенія дворянской опеки, сказалъ старый, опытный чиновникъ.— Но вдь преступленіе доказано и убійца сейчасъ осужденъ, возразилъ я.— Все это такъ, говоритъ, но хоть убійство и доказано, однако убитая-то наслдница, до сихъ поръ еще не найдена и дло тутъ значитъ выходитъ далеко не такъ чисто и ясно, какъ при обыкновенныхъ убійствахъ!

— Однако же нужно опредлить время, должно же взять во вниманіе и наслдниковъ покойной! Ты не спрашивалъ объ этомъ Куртъ?

— Ты слишкомъ недальновидна, ты не понимаешь что въ подобномъ дл нельзя длать много вопросовъ, чтобы не выказать нетерпнія!

— Ты могъ бы его и выказать!

— Глупости! вспылилъ фонъ-Митнахтъ,— или потому ты такъ нетерплива, что желаешь наконецъ выплатить мн такъ давно общанныя суммы, въ такомъ случа ты права!

Графиня запальчиво вскочила съ мста и бросила уничтожающій взглядъ на Митнахта.

— Это что еще? чуть слышно спросила она, къ чему говоришь ты мн это, безумный?

— Оставимъ нжности! презрительно перебилъ ее фонъ-Митнахтъ, мы оба хорошо знаемъ, что нашли мы другъ въ друг, знаемъ мы также и то, что никогда не чувствовали мы любви другъ къ другу, никогда не позволяли мы себ этой роскоши! Мы встртились, поняли другъ друга и сошлись, но опять таки скажу, не любовь связала насъ! Мы оба не понимаемъ этого чувства! И отлично! Мы сошлись на извстныхъ условіяхъ, выполнимъ ихъ и мы опять свободны. Теб извстны мои условія, ты знаешь, чего добиваюсь я: я жду назначенной мн отъ тебя награды за мою долголтнюю дружбу, тогда мы и разстанемся, а до тхъ поръ я твой союзникъ. Чмъ скоре разсчитаешься ты со мною, тмъ скоре избавишься отъ меня! Но пока еще я теб все таки нуженъ. У меня было еще одно дло въ город.

— Навести справки о доктор Гаген? напомнила ему графиня.

— Такъ, такъ! и это я тоже исполнилъ неофиціально, а такъ себ исподволь. Онъ недавно еще перехалъ туда и живетъ совершеннымъ бобылемъ, вдвоемъ со старушкой экономкой. Въ город вс удивляются, какъ это поселившись тамъ только недавно, онъ уже заваленъ дломъ,— но это объясняется тмъ, что онъ безвозмездно лечитъ бдныхъ и даже ночью готовъ итти какую угодно даль на помощь къ больному.

— Я полагаю, это ни боле, ни мене, какъ сходство!

— Разумется, ни что иное, какъ случайное сходство съ принцемъ.

— Къ чему называть имена! торопливо и почти шепотомъ перебила графиня своего друга и сообщника.

— Тогда ему было лтъ двадцать шесть, прошло лтъ около десяти, значитъ теперь, если бы онъ дйствительно былъ живъ, ему могло бы быть самое большее лтъ тридцать шестью а докторъ Гагенъ, какъ я сегодня убдился, вглядвшись въ него хорошенько, по крайней мр лтъ на десять старше, къ тому же у него нтъ ни той величественной осанки, ни тхъ аристократическихъ манеръ, что поражали всхъ въ господин, на котораго отчасти похожъ онъ лицомъ, однимъ словомъ, это не онъ.

— Странное однако же сходство, пробормотала Камилла. Вонъ кто-то скачетъ на дворъ, внезапно вскричала она, заслыша лошадиный топотъ, который сразу отогналъ отъ нея потокъ мыслей, занимавшихъ ее въ эту минуту.

Фонъ-Митнахтъ подошелъ къ одну.

— Это лакей Максъ, сказалъ онъ.

— Я посылала его въ городъ, узнать приговоръ,

— Онъ идетъ на верхъ!

Фонъ-Митнахтъ проворно отошелъ отъ окна и всталъ въ почтительномъ отдаленіи отъ графини. Tte—tte съ нею онъ былъ другомъ и сообщникомъ, а при людяхъ долженъ былъ разыгрывать роль управляющаго.

Вслдъ за тмъ въ комнату вошелъ слуга Максъ. Онъ отвсилъ низкій поклонъ своей госпож и въ почтительной поз остановился у дверей. Это былъ еще очень молодой человкъ съ свжимъ румянымъ гладкимъ лицомъ. Онъ былъ одтъ въ желтоватую ливрею съ большими пуговицами, украшенными графскимъ гербомъ.

— Вы изъ города, сказала графиня и въ ея гордой, величественной осанк, въ ея повелительномъ взгяд было что-то царственное.

— Ну, чтоже, какой отвтъ принесли вы мн?

— Лсничій осужденъ на смерть, а его мать и сестра еще въ город.

— Вы говорили съ ними, Максъ?

— Точно такъ, ваше сіятельство! Вдова лсничаго совсмъ не могла говорить, она была словно помшанная, а дочь сказала, что он съ матерью не могутъ ухать изъ города, такъ какъ мать не хочетъ вернуться въ домикъ лсничаго, она хочетъ остаться тамъ, гд ея сынъ.

— Бдная женщина! Она достойна сожалнія! съ состраданіемъ сказала графиня, обращаясь къ управляющему, который стоятъ въ сторон, оставался нмымъ свидтелемъ этого разговора. Вамъ нужно будетъ привести ее изъ города, куда днется она тамъ, бдняжка?

— Она ни зачто не хочетъ хать! Да вотъ еще, докладывалъ слуга, сейчасъ разнесся въ город слухъ, который, если онъ только справедливъ, чего я никакъ не могъ добиться, можетъ передлать весь процессъ.

— Слухъ? какой это слухъ? спросила графиня.

— Говорятъ, что ея сіятельство молодая графиня нашлась! отвчалъ слуга.

Ни одинъ мускулъ не дрогнулъ въ лиц графини, ни малйшимъ движеніемъ не выдала она волненія, которое, естественно должно было вызвать въ ней это неожиданное извстіе, такъ хорошо умла она владть собою въ подобныя минуты.

— Молодая графиня нашлась? тихо спросила она.

— Такъ сказывали люди!

— Когда же?

— Ночью! Подъ утро!

— Графиня вопросительно взглянула на фонъ-Митнахта.

— Вамъ извстно что нибудь объ этомъ слух? спросила она его.

— Къ сожалнію нтъ, ваше сіятельство! съ вжливымъ поклономъ отвчалъ управляющій, слегка пожимая плечами.

— И мн до сихъ поръ еще не дали знать объ этомъ, мн, ближайшей родственниц! вскричала графиня, разв еще разъ длали попытку проникнуть въ оврагъ? Вы ничего не знаете объ этомъ, господинъ фонъ-Митнахтъ?

— Ничего, ваше сіятельство! Никакой попытки не длали больше, здсь непремнно было бы извстно! Не разъ уже возникали по поводу этого невозможные слухи, но вс они также быстро и утихали. Я думаю, что и въ этотъ разъ будетъ то-же самое! отвчалъ графскій управляющій.

— И я также думаю, ваше сіятельство, замтилъ слуга.

— Я желаю знать, на чемъ основывается этотъ слухъ, разскажите мн подробно въ чемъ дло, обратилась графиня къ слуг, гд узнали вы это?

— Сейчасъ отъ людей на рынк.

— Что же говорили люди?

— Они говорили о приговор и нкоторые полагали, что лсничему въ конц концовъ все-таки удастся еще спасти себ жизнь, такъ какъ молодая графиня вдь, говорятъ, найдена и еще жива!

— Еще жива? спросила графиня, и посл двухъ недль!

— Одни говорятъ, что это молодая графиня, другіе же думаютъ, что это посторонняя, докладывалъ слуга.

— Гд же она? спросила графиня.

— Говорятъ, что найденную барышню пріютилъ у себя въ дом докторъ, тотъ что недавно еще поселился въ город!

— Значитъ, она у доктора Гагена?

— Совершенно врно, ваше сіятельство, именно такъ называли мн его.

— А гд же нашли ее?

— Мн самому кажется это не совсмъ-то вроятнымъ, сказалъ слуга, но я передаю только то, что слышалъ отъ людей, они разсказываютъ, будто молодую графиню ночью, или подъ утро нашли лежащею на скамь передъ домомъ доктора, говорятъ, что она была вся мокрая, съ одежды ея капала вода, какъ будто передъ тмъ только что вынули ее изъ моря! Графиня недоврчиво и разочарованно покачала головою, сдлавъ при этомъ печальную физіономію.

— Я вижу, что обманчивую надежду, вызвало давича въ сердц моемъ это извстіе, сказала она, полагаютъ, что это молодая графиня, но, по моему, это невозможно.

— Очень невроятно! очень баснословно! подтвердилъ и фонъ-Митнахтъ, вся мокрая на скамейк среди большаго города?

— Вдругъ сильно позвонили, такъ разсказываютъ люди, къ новому доктору нердко звонятъ ночью, такъ какъ бдные за частую зовутъ его, продолжалъ слуга, но въ этотъ разъ вышло какъ-то странно, позвонили только разъ, но ключница доктора сейчасъ же вскочила съ постели и побжала къ окошку взглянуть, кто такой былъ тамъ на улиц и вотъ она увидла, что передъ домомъ на скамь лежитъ какая-то двушка и никого около нея нтъ, старушка пошла отворить ей. Оказалось, что-то было безчувственная больная, которая, говорятъ, и есть наша молодая графиня. Люди полагаютъ, что она кое-какъ дотащилась до дому, собрала послднія силы чтобы позвонить и затмъ уже безъ чувствъ упала на скамью.

— Наврно это какая-нибудь безпріютная больная, которая, наслышавшись о человколюбіи новаго доктора, ночью пришла къ нему за помощью, сказала графиня, не случилось ли еще чего-нибудь, нтъ ли еще какихъ новостей изъ города?

— Больше никакихъ, ваше сіятельство.

— Хоть я теперь уже не питаю ни малйшей надежды, однако все-таки наведу объ этомъ справки, сказала графиня, движеніемъ головы приказывая слуг удалиться.

Максъ съ низкимъ поклономъ вышелъ изъ комнаты, графиня опять осталась вдвоемъ съ фонъ-Митнахтомъ.

— Какая безсмыслица! пробормотала Камилла.

— И говорить то не стоитъ! хладнокровно отвчалъ управляющій, пустой слухъ, и больше ничего!

— Но вс эти слухи не только сами по себ безпокоятъ меня, въ нихъ есть даже какъ будто какое-то страшное предзнаменованіе! тихо сказала графиня.

— Ни о какомъ безпокойств не можетъ быть здсь и рчи! съ увренностью замтилъ фонъ-Митнахтъ, все это людскія бредни! Просто какая-нибудь особа въ крайности отправилась ночью за помощью къ врачу для бдныхъ, а они изъ этого сочинили цлый романъ! Знаю я это! Представь себ только уже дв недли какъ Лили въ пропасти — еслибъ даже не убилась она при паденіи, какъ могла она столько времени прожить тамъ, какъ могла она наконецъ выбраться изъ оврага? Да еще вдобавокъ вся мокрая, говорятъ, съ платья текла вода — ну точь въ точь, какъ въ сказк! Какъ еще не выдадутъ ее за русалку или за что-нибудь въ этомъ род!

— И не смотря на это, меня все-таки, сама не знаю отъ чего — тревожитъ это извстіе, призналась графиня, да еще къ тому же въ дом человка, который съ перваго же взгляда поразилъ меня своимъ страннымъ сходствомъ.

— Такіе поразительные случаи встрчаются сплошь да рядомъ, и другой на твоемъ мст быть можетъ даже и незамтилъ бы этого сходства, или во всякомъ случа не обратилъ бы на него ни малйшаго вниманія! отвчалъ фонъ-Митнахтъ.

— Лучше всего, Куртъ, сегодня же разузнать хорошенько обо всемъ, сказала графиня, създи отъ моего имени къ доктору Гагену, поговори съ нимъ объ этомъ слух и постарайся увидть найденную двушку.

— Марія Рихтеръ, ты знаешь, хочетъ хать сегодня вечеромъ, я думаю взять ее съ собою въ городъ.

— Пожалуй! Мн все равно! Для меня важно только, чтобы ты разузналъ хорошенько объ этомъ слух! Милліонъ теперь уже нашъ — нужно всми силами постараться не выпускать его изъ рукъ!

Управляющій простился съ графиней и отправился къ Маріи Рихтеръ сообщить ей, что къ вечеру онъ отвезетъ ее въ городъ. Такъ какъ вс приготовленія въ отъзду были уже кончены, то она ршила хать сегодня же, чтобы поскоре избавиться навсегда отъ всхъ грустныхъ воспоминаній и мучительныхъ впечатлній, которыя приходилось ей испытывать здсь на каждомъ шагу. Сильно разстроилъ ее также и приговоръ суда надъ лсничимъ: сердце ея разрывалось на части при вид безутшнаго горя его бдной матери и несчастной, убогой сестры.

И однако же когда насталъ часъ разлуки, какъ тяжело ей было разстаться навсегда со старымъ замкомъ, гд провела она все свое дтство! Тихонько одна отправилась она въ старый склепъ, помщавшійся въ самомъ конц сада. Здсь рядомъ стояли гробницы членовъ графской фамиліи. Вс они были тутъ на лицо, кром Лили, одной ей не суждено было лечь возл родителей, одной ея не хватало въ этомъ безмолвномъ семейномъ кругу!

Марія преклонила колна передъ прахомъ графа и графини и простилась съ ними. Мысленно поблагодарила она ихъ за все, что они для нея сдлали, съ тоскою вспомнила она прошлое, и невыносимо тяжело стало ей на сердц, когда подумала она о томъ, какъ все это вдругъ перемнилось, и крупныя слезы катились по ея блдному лицу. Теперь узжала и она отсюда! И она оставляла теперь замокъ, и съ нею лишался онъ послдней коренной своей обитательницы, жившей здсь съ самаго дтства, въ настоящее время тутъ хозяйничали совсмъ чужіе, вдь теперешняя графиня была всегда чужою для Маріи.

Тяжела была для нея разлука съ ея покойными благодтелями! Она горько плакала — никогда больше не вернется она сюда!

Простилась она также и съ могилой своей родной матери похороненной внизу въ деревн, матери, которой она никогда не знала и все-таки до сихъ поръ постоянно приходила поклоняться ея праху, и всегда заботилась объ ея могилк.

Ей казалось, какъ будто и она сама идетъ на смерть! Да почти и можно было назвать это смертью, вдь все прошлое намрена была схоронить она и начать новую жизнь! То было ея собственное желаніе, добровольно ршилась она на этотъ шагъ!

Она простилась также и со всми въ замк: съ графиней, съ прислугой, никого не забыла она, начиная отъ хозяйки и кончая послднимъ слугой, и всмъ тяжела была разлука съ нею, вс любили ее и вотъ вдругъ узнали вс, что она узжаетъ отсюда навки и никто уже больше не увидитъ ее никогда: вдь она сама сказала, что детъ въ Америку, какъ можно дальше отсюда, чтобы не видть и не слышать ничего такого, что напоминало бы ей о прошломъ, она хотла порвать всякую связь со старой жизнью, чтобы туда въ новый свтъ не доходило къ ней боле никакого извстія о томъ мір, который она теперь такъ охотно оставляла.

Настала минута отъзда. Марія сказала всмъ послднее прости, чемоданъ съ ея вещами взвалили кучеру на козлы, молодая двушка вскочила въ карету, вслдъ за нею влзъ туда фонъ-Митнахтъ и лошади тронулись.

Графиня все еще стояла наверху, у открытаго окна и рукою посылала прощальный привтъ, узжающей двушк, прислуга же стояла въ отдаленіи внизу, и грустнымъ, ласковымъ взглядомъ смотрла вслдъ удалившемуся экипажу — въ цломъ замк не было человка, который не крикнулъ бы ‘счастливый путь’, милой одинокой сиротк, отправлявшейся въ такую дальнюю дорогу, въ чужіе, незнакомые края, въ Америку!

XIV.

Незнакомая двушка.

По окончаніи засданія, на которомъ ршена была участь лсничаго, Бруно изъ суда отправился прямо къ себ, въ одинъ изъ лучшихъ отелей, гд остановился онъ пока, до пріисканія себ постоянной квартиры. Едва усплъ онъ прійти домой, какъ въ дверь къ нему тихонько постучали.

— Войдите! закричалъ Бруно.

Дверь отворилась и въ комнату съ вжливымъ поклономъ вошелъ докторъ Гагенъ.

Ничто не могло такъ удивить Бруно въ настоящую минуту, какъ приходъ этаго страннаго господина, котораго мене всего ожидалъ онъ видть у себя въ квартир и еще въ такое время!

— Извините, что я побезпокоилъ васъ, господинъ ассесоръ, сказалъ докторъ, все въ томъ же черномъ костюм и съ черной шляпой въ рукахъ, затянутыхъ въ черныя лайковыя перчатки, у меня есть до васъ большая просьба!

— Я весь къ вашимъ услугамъ, господинъ докторъ! Прошу садиться! любезно отвчалъ Бруно.

Гагенъ поблагодарилъ его и видимо спшилъ объяснить цль своего неожиданнаго визита.

— Неоднократно имлъ я случай испытать на себ вашу любезность и предупредительность, продолжалъ онъ, не разъ оказывали вы мн разныя услуги, надюсь, что въ этотъ разъ не откажетесь вы исполнить мою просьбу: мн очень хотлось бы спросить вашего совта въ одномъ странномъ, загадочномъ дл и посвятить васъ въ одну тайну, которая мн самому кажется почти чудесной и во всякомъ случа необъяснимой!

— Что это за тайну хотите вы доврить мн, дорогой мой господинъ докторъ? Очень благодаренъ вамъ за довріе, котораго удостоиваете вы меня, и котораго я по настоящему ничмъ пока еще не заслужилъ. Но будьте уврены, что я во всякое время готовъ помо, гать вамъ и дломъ и совтомъ!

— Очень радъ, что вы согласны исполнить мою просьбу! Дло идетъ объ одномъ загадочномъ приключеніи и вы одни можете сколько-нибудь объяснить его! Будьте такъ добры, пойдемте со мною!

— Идти съ вами? Куда же это? спросилъ Бруно.

— Не дальше какъ ко мн на квартиру!

— Съ большимъ удовольствіемъ, сказалъ Бруно, хоть просьба доктора оказалась ему такой e странной и загадочной, какъ и самая его личность.

Онъ взялся за шляпу.

— Я готовъ! сказалъ онъ.

Оба вышли изъ отеля. Бруно зналъ, что Гагенъ живетъ почти у самаго рынка, и его очень удивило, что докторъ повелъ его къ себ не ближайшей дорогой черезъ главную улицу города, а разными узкими, пустыми переулками, однакожъ онъ не спросилъ у проводника своего, почему именно избралъ онъ этотъ боле далекій и неудобный путь.

Наконецъ добрались они до дому, а чрезъ небольшія, холодныя сни съ каменнымъ поломъ вошли въ квартиру Гагена. Навстрчу имъ вышла экономка доктора, очень симпатичная старушка съ добрымъ честнымъ лицомъ.

Комната, куда ввелъ докторъ Гагенъ своего гостя, была довольно высокая и большая, и имла одну только дверь. Единственное окошко ея было завшено темными гардинами, такъ что въ комнат царствовалъ полумракъ. Въ заднемъ углу стояла кровать, какъ будто постель больнаго и на ней, какъ показалось Бруно, лежалъ кто-то, закутанный до самыхъ плечъ одяломъ.

Вся эта обстановка комнаты поразила Бруно. Вопросительно взглянулъ онъ на Гагена. Что это значило? Неужели любовь къ человчеству доходила въ немъ до самопожертвованія? Неужели изъ состраданія къ несчастнымъ готовъ онъ былъ лишать себя самыхъ необходимыхъ жизненныхъ удобствъ и даже покоя, обративъ собственную квартиру въ госпиталь?

Гагенъ вмсто отвта молча подошелъ къ окошку и откинулъ немного занавсъ, такъ что свтъ падалъ теперь прямо на постель. Затмъ, не говоря ни слова подошелъ онъ къ ассесору, взялъ его за руку и подвелъ къ кровати.

На постели лежала блокурая молодая двушка съ блднымъ безжизненнымъ лицомъ, на которомъ лежала уже печать смерти.

При взгляд на нее Бруно замтно вздрогнулъ.

— Боже мой — что это такое! вскричалъ онъ глухимъ голосомъ, наклонившись къ двушк и пристально всматриваясь въ ея блдное, прелестное личико.

Гагенъ не спускалъ глазъ съ Бруно, внимательно слдилъ онъ за всми движеніями молодаго человка.

— Быть можетъ я ошибся — быть можетъ это только случайное сходство? продолжалъ Бруно, какъ будто все еще сомнваясь, нтъ, нтъ, какое тутъ сходство!

— Это Лили! Это молодая графиня!

— Вы уврены, что это молодая графиня? спросилъ Гагенъ.

— Скажите мн только сначала, какъ попала къ вамъ покойница? Какъ могла она до сихъ поръ такъ хорошо сохраниться? обратился Бруно къ доктору, невольно понизивъ голосъ.

— Прежде всего отвтьте мн, и вы также признаете эту двушку за молодую графиню Варбургъ? въ свою очередь спросилъ тотъ.

— Лицо сильно перемнилось, такое блдное, худое, страдальческое, но еслибы даже смерть еще боле обезобразила его, я все-таки узналъ бы ее! Да, это графиня!

— Она не умерла! Въ ней есть еще искра жизни!

— Она жива? вскричалъ Бруно, дрожащимъ отъ волненія голосомъ! она жива!

И онъ преклонилъ колна передъ безжизненнымъ тломъ дорогаго, любимаго существа и хотлъ схватить ея руку.

Но Гагенъ удержалъ его и молча приложилъ палецъ къ губамъ, давая этимъ понять Бруно, чтобы онъ говорилъ тише.

— О, ради Бога, скажите мн только одно, будетъ ли она жива? Сжальтесь, докторъ, употребите въ дло все ваше искусство, умолялъ Бруно Гагена.

— Надежда очень слабая! Я сдлаю все, что только въ моихъ силахъ, отвчалъ тотъ.

— Какъ попала сюда молодая графиня? Какимъ чудомъ была спасена она?

— Все это покрыто глубокимъ, непроницаемымъ мракомъ!

— Разскажите мн все! вполголоса умолялъ Бруно всегда спокойнаго, невозмутимаго доктора.

— Почти нечего и разсказывать-то, господинъ ассесоръ! Сегодня ночью, такъ часу въ третьемъ, вдругъ раздался сильный звонокъ ко мн въ квартиру. Меня часто требуютъ по ночамъ и моя добрая экономка всегда при первомъ же звонк проворно вскакиваетъ съ постели. Она подошла къ окну, которое выходитъ на улицу, и отворила его, чтобы взглянуть, кто такой тамъ зоветъ меня, и вотъ, видитъ она на скамь, подъ окномъ, лежитъ двушка, блдная и неподвижная, какъ мертвая, она походила на ангела, разсказывала старушка, ей стало такъ странно на душ, какъ будто случилось нчто сверхъестественное. Она пошла отворять. Я наскоро одлся и пошелъ за ней. На скамейк, дйствительно, нашли мы безжизненную двушку. Никого около нея не было. Однакожъ несомннно, что эта, при смерти больная, жизнь которой виситъ на волоск, не могла одна, безъ посторонней помощи придти сюда, наврно ее принесли, такъ какъ это безжизненное состояніе, быть не можетъ, чтобы началось только сегодня ночью, оно продолжается врныхъ недли дв-три, и во всякомъ случа, не мене нсколькихъ дней.

— Непостижимо! задумчиво пробормоталъ Бруно, со напряженнымъ волненіемъ слдовавшій за каждымъ словомъ доктора, да еще позвонили, говорите вы, разумется, значитъ, кто нибудь принесъ сюда бдную Лили.

— Несчастная двушка была вся мокрая, точно будто сейчасъ только вынута изъ воды, и экономка моя первымъ долгомъ должна была передть ее во все сухое и затмъ уже уложила въ постель. На бль незнакомки старушка увидала богато вышитый вензель съ графской короной, вотъ мн потому-то и пришло въ голову что пожалуй эта незнакомая двушка и есть молодая графиня Варбургъ!

— Это она! Это Лили! Она должна быть спасена! Она будетъ жива!

— Никто какъ Богъ! Я же съ своей стороны сдлаю все, что только будетъ отъ меня зависть! сказалъ Гагенъ. Я пригласилъ васъ сюда для того, чтобы прежде всего посвятить васъ въ эту тайну и услышать отъ васъ, признаете ли вы незнакомую двушку за молодую графиню Варбургъ, за тмъ уже съ вашею помощью постараться найти какое-нибудь объясненіе этому по истин загадочному и таинственному происшествію! Посмотрите-ка сюда, продолжалъ Гагенъ, подводя Бруно къ изголовью больной и указывая ему на большія еще незажившія раны на лбу и на голов, мн кажется, это можетъ пролить совершенно новый свтъ на преступленіе, свтъ впрочемъ еще боле слабый и неясный, такъ что дло выходитъ теперь еще загадочне!

— Раны! пробормоталъ Бруно, какъ будто острымъ инструментомъ нанесенныя раны! Вы правы, ужасно, преступленіе длается черезъ это еще темне еще запутанне! Невольно приходитъ мн теперь въ голову, что Лили врядъ ли была сброшена въ пропасть, что вуаль, шляпа, платомъ и брошь только для виду положены были у обрыва, что слды поддланы и глыба земли нарочно брошена въ оврагъ, что бы скрыть преступленіе и чтобы внезапюе исчезновеніе молодой графини вс объяснили несчастнымъ паденіемъ въ пропасть.

— И я тоже думаю, подтвердилъ Гагенъ, а то какъ могла бы графиня изъ пропасти или даже еще изъ моря, чрезъ нсколько недль внезапно попасть сюда?

— Нтъ, нтъ, до сихъ поръ ее скрывали гд-нибудь и напослдокъ только ночью притащили сюда!

— Но почему же именно сюда ко мн, господинъ ассесоръ, не можете ли вы придумать какого-либо объясненія этому мрачному окончанію ужаснаго преступленія. Зачмъ же сюда ко мн, чтобы я подалъ пособіе больной? Это послднее обстоятельство для меня непостижимо, оно совершенно приводитъ меня въ тупикъ! Кто могъ это сдлать? Ужь разумется не тотъ, кто наложилъ на графиню свою преступную руку! Быть не можетъ чтобы тому, кто нанесъ ей эти ужасныя раны, пришло въ голову принести ее сюда, для того, чтобы она была спасена!

— Вы правы! это дйствительно загадка! Но, мн кажется, здсь возможно одно предположеніе! кто же какъ не лсничій Губертъ посягнулъ на жизнь мололодой графини и только случайно не убилъ ее совершенно? Кто же, какъ не родные его: мать и сестра принесли полумертвую двушку сюда ночью въ надежд еще спасти ее!

— Это, пожалуй, и возможно, но не совсмъ-то вроятно, извините, что я противорчу вамъ, господинъ ассесоръ, если бы вдова Бухгардтъ и дочь ея знали о преступленіи, я увренъ, он давно уже принесли бы ее сюда, а не сегодня только ночью!

— Но, можетъ быть, он теперь только нашли ее, можетъ быть теперь только узнали он о ея мстопребываніи отъ преступника.

— Отъ преступника? повторилъ докторъ Гагенъ, вы разв все еще считаете лсничаго Губерта убійцей?

— Онъ осужденъ!

— Осужденъ! Такъ что же! Вспомните бднаго бродягу вполголоса замтилъ Гагенъ.

— Вы должны дать знать о своей находк или лучше сказать о спасеніи молодой графини, господинъ докторъ.

— Завтра утромъ сдлаю это, отвчалъ Гагенъ, мн хотлось только услышать отъ васъ подтвержденіе моего предположенія. Лучше всего было бы, конечно, еслибы удалось отобрать показаніе отъ больной, но объ этомъ пока еще и думать нечего, въ настоящую минуту, я даже не могу общать, что къ ней снова вернется полное сознаніе.

Бруно еще разъ подошелъ къ постели и съ озабочевнымъ видомъ посмотрлъ на Лили, онъ боролся между страхомъ и надеждой, да, это была она, онъ узналъ ее, хоть она и перемнилась такъ страшно противъ прежняго!

Такъ прелестное, любимое имъ существо было не въ ужасной пропасти! Она лежала здсь передъ нимъ, она не погибла! Ему оставалась все-таки надежда на спасеніе своего сокровища.

Этой неожиданной доброй встью обязанъ былъ онъ Гагену и этотъ новый случай послужилъ звеномъ дружбы между Бруно и докторомъ.

Послдній разъ взглянувъ на свою невсту, дйствительно походившую теперь на спящаго ангела, и мысленно простившись съ нею, Бруно подалъ руку доктору и вмст съ нимъ вышелъ изъ обширной, прохладной, тихой комнаты, гд лежала такъ внезапно и неожиданно найденная молодая графиня, которую вс считали уже умершей.

Дружески простились хозяинъ съ гостемъ, крпко пожавъ другъ другу руки. Затмъ Гагенъ проводилъ ассесора до подъзда и выпустилъ его на улицу. Начинало уже смеркаться. Докторъ вернулся въ комнату больной, куда опять пришла и экономка его. Онъ далъ ей кой-какія предписанія относительно ухода за больной двушкой. Вскор посл того заботливая, предусмотрительная экономка доктора принесла туда маленькую лампочку и поставила ее такъ, чтобы свтъ не мшалъ больной. Вдругъ раздался звонокъ. Гагенъ самъ пошелъ узнать, кто его требовалъ.

Между тмъ на двор стало уже порядкомъ темно, однако, отворивъ подъздъ, докторъ сейчасъ же разглядлъ, что къ нему звонилъ какой-то господинъ очень прилично одтый, пріхавшій въ экипаж, ожидавшемъ его у подъзда.

— Господинъ докторъ Гагенъ? спросилъ онъ, подходя къ дверямъ.

— Такъ точно, сударь, онъ самый и есть! Вамъ угодно меня?

— Только одинъ вопросъ, господинъ докторъ, если позволите, отвчалъ тотъ, входя въ освщенныя сни.

— Съ кмъ имю я честь говорить? спросилъ Гагенъ.

— Мое имя фонъ-Митнахтъ, я управляющій имніями графини Варбургъ!

— Очень пріятно! чмъ могу я служить вамъ? сказалъ докторъ съ легкимъ поклономъ и ввелъ гостя въ свой кабинетъ, гд уже горлъ огонь.

— Особый случай привелъ меня къ вамъ, господинъ докторъ.

— Вы слышали о печальномъ событіи, постигшемъ замокъ? Недавно разнесся по городу слухъ, будто здсь, сегодня ночью, передъ вашимъ домомъ найдена полумертвая двушка, съ одежды которой струилась вода, какъ будто вышла она изъ моря. Говорятъ, что найденная и есть молодая графиня, хоть я этому и не могу поврить, все же долгъ повелваетъ мн навести справки и попросить васъ показать мн найденную двушку, если она все еще въ вашемъ дом, я непремнно долженъ видть ее, чтобы убдиться, справедливъ-ли этотъ слухъ и можетъ-ли графиня питать надежду еще разъ увидть свою дочь живою или мертвою.

Гагенъ былъ непріятно удивленъ тмъ обстоятельствомъ, что всть эта дошла до фонъ-Митнахта и до графини, но только на одно мгновеніе можно было прочесть это впечатлніе на его смугломъ, старообразномъ лиц, затмъ оно приняло опять свое обычное невозмутимое спокойное выраженіе.

— Мой приходъ и вопросъ кажутся неприличны вамъ? спросилъ фонъ-Митнахтъ.

— Позвольте мн напередъ объяснить вамъ въ чемъ дло, отвчалъ Гагенъ. Состояніе найденной у моего подъзда двушки…

— Такъ это не сказка, а правда! перебилъ его фонъ-Митнахтъ.

— Да, правда! состояніе найденной двушки такъ опасно, что я серьезно боюсь допускать къ ней кого бы то ни было: малйшее безпокойство можетъ стоить ей жизни — я врачъ по призванію, всей душой преданный своему длу, врачъ, который принимаетъ одинаково живое участіе во всхъ своихъ паціентахъ, кто бы они не были, и сердце котораго искренно болитъ но тмъ изъ нихъ, жизнь которыхъ въ опасности.

— Не бойтесь, я буду остороженъ и не позволю себ ничего такого, что могло бы потревожить больную сказалъ фонъ-Митнахтъ, надюсь, что вы не откажете мн въ моей просьб и не принудите меня уйти ни съ чмъ.

Гагенъ холодно улыбнулся.

— Я ни къ чему не принуждаю васъ, сударь, замтилъ онъ слегка покачавъ головой,— напротивъ я готовъ провести васъ къ больной.

— А блье и платье въ самомъ дл были мокрыя? спросилъ фопъ-Митнахтъ.

— Совсмъ мокрыя! они сушатся тамъ на двор.

— Странно, однакожъ еще странне то, что, говорятъ, вы нашли одну безжизненную больную и ни кого около нея!

— Да, одну ее, подтвердилъ Гагенъ, и провелъ управляющаго въ комнату, гд лежала больная.

Съ этой минуты, докторъ незамтно слдилъ за каждымъ взглядомъ, за каждымъ движеніемъ человка, который, какъ сейчасъ же догадался Гагенъ, былъ присланъ къ нему графиней и старался теперь описать ему скорбь, которую внесла въ замокъ смерть молодой графини.

При вход въ большую, слабо освщенную комнату, гд лежала больная, фонъ-Митнахтъ замолчалъ. Въ заднемъ углу на постели сейчасъ же замтилъ онъ ту, которую считали вс молодой графиней, однакожъ онъ вопросительно указалъ на нее пальцемъ. Докторъ утвердительно кивнулъ головой.

— Она все еще безъ сознанія? спросилъ фонъМитнахтъ.

— Какъ мертвая! тихо подтвердилъ Гагенъ.

— Никакой надежды на спасеніе?

— Надежда очень слабая! Врядъ ли можно ожидать выздоровленія! шепотомъ отвчалъ докторъ.

Фонъ-Митнахтъ подошелъ къ самой постели — по знаку доктора, экономка на нсколько минутъ навела свтъ лампы на блдное безжизненное лицо двушки.

Гагенъ внимательно и вмст съ тмъ осторожно наблюдалъ за выраженіемъ лица управляющаго въ эту минуту.

Послдній пристально посмотрвъ на больную, съ видомъ полнйшаго убжденія отрицательно покачалъ головой, и лицо его выражало обманутое ожиданіе, когда онъ обратился къ доктору.

— Это не она! шепнулъ онъ.

Затмъ онъ бросилъ на больную еще одинъ долгій, испытующій взглядъ — и снова съ недоврчивой улыбкой отрицательно покачалъ головой.

— Это совершенно посторонняя, даже вовсе незнакомая мн двушка! понизивъ голосъ сказалъ онъ Гагену, благодарю васъ, теперь я вполн убдился, что это не графиня. Съ перваго взгляда, правда, какъ будто, есть нкоторое сходство, но оно сейчасъ же исчезаетъ, какъ только вглядишься по пристальне. Это не она! это какая то незнакомая двушка, которой я никогда и въ глаза не видалъ.

— Такъ все же есть нкоторое сходство? замтилъ докторъ.

— Самое пустяшное, какое нердко встрчается у молодыхъ двушекъ въ этомъ возраст, въ особенности, когда лицо утратитъ уже жизнь, продолжалъ фонъ-Митнахтъ, нтъ, нтъ, это не подлежитъ никакому сомннію, кому же лучше знать молодую графиню, какъ не мн, это не она! Я такъ впрочемъ и думалъ! Вдь это было бы совсмъ невроятнымъ событіемъ, какъ могла упавшая въ пропасть черезъ нсколько недль вдругъ найтись? и гд же? здсь среди города! какъ могла она попасть сюда, вдь никто не въ состояніи пробраться въ тотъ оврагъ? мн, въ самомъ дл, какъ то странно было слышать, будто нашлась безжизненная двушка, съ которой струилась вода, словно въ ночь эту она снова вышла изъ моря, гд она до сихъ поръ лежала, мн казалось это чудеснымъ, сказочнымъ, ну согласитесь сами, не правъ ли я? точь въ точь какъ сказаніе объ Ундин, вамъ оно вроятно извстно?

— Не знаю, право, отвчалъ Гагенъ, выходя вмст съ фонъ-Митнахтомъ изъ комнаты больной.

— Ундина это прелестное человческое существо, двушка, или сама бросившаяся въ воду изъ за несчастной любви, или же кмъ нибудь другимъ брошенная въ море, откуда по временамъ выходитъ она на берегъ для того, чтобы взять съ собою въ глубину моря другое человческое существо, прекраснаго юношу! Ундину всегда представляютъ въ вид блокурой двушки съ длинными волнистыми волосами, съ которыхъ точно также какъ и съ одежды струится вода, но вдь это только сказка — въ дйствительности же такихъ чудесъ не бываетъ и въ наше время не врятъ никакимъ сказкамъ, смясь прибавилъ фонъ-Митнахтъ уже за дверью въ сняхъ.

— О, полноте, сударь, возразилъ докторъ, и въ наше время случаются настоящія чудеса, и въ наши дни врятъ сказкамъ, хотя и другаго рода.

— Вроятно съ этой двушкой случилось какое либо несчастіе или что нибудь въ этомъ род-только будьте уврены, господинъ докторъ, что это не графиня, это совсмъ незнакомая личность!

— Это нисколько не уменьшитъ моихъ стараній спасти жизнь несчастной! она будетъ пользоваться такимъ заботливымъ уходомъ, какимъ была бы окружена и графиня!

— Прекрасное правило для врача, желаю вамъ, успха, господинъ докторъ Гагенъ, очень вамъ благодаренъ за вашу любезность, извините за безпокойство. Теперь я могу извстить графиню объ этомъ слух и передать ей, что здсь вышла ошибка, заключилъ фонъ-Митнахтъ разговоръ и любезно раскланявшись съ докторомъ, вышелъ изъ дому. Онъ приказалъ кучеру завернуть въ сосдній переулокъ и ждать его тамъ, такъ какъ ему сперва надо было обдлать еще одно дльце. Марія Рихтеръ давно отвезена была имъ на желзную дорогу и въ настоящее время вроятно уже хала въ Гамбургъ.

Докторъ Гагенъ вернулся къ себ въ кабинетъ и безпокойно принялся ходить взадъ и впередъ по комнат. Дло становилось все темне и запутанне. Онъ вполн убжденъ былъ, что фонъ-Митнахтъ дйствительно считаетъ найденную больную чужою незнакомой двушкой. Теперь все дло было въ томъ, чтобы спасти ея жизнь, еслибы это удалось, тогда быть можетъ, свтъ наконецъ и проникъ бы въ этотъ мрачный лабиринтъ.

Но вдь Бруно призналъ же ее за графиню, хоть первую минуту онъ и сомнвался, но затмъ съ увренностью объявилъ, что это была она. Вензель на бль, точно также, какъ и платье могли служить доказательствомъ, хоть и невозможно было подъискать какое либо объясненіе всмъ этимъ событіямъ или найти связь между ними.

Вдругъ, черезъ нсколько часовъ въ кабинетъ Гагена въ испуг вбжала экономка.

— Господинъ докторъ — блье и платье украдены! вскричала она, сейчасъ хотла я затворить калитку и взять со двора вещи, смотрю ихъ нтъ, я туда, сюда, обыскала весь дворъ, нигд нтъ, словно въ воду канули! Врно кто-нибудь укралъ ихъ!

Гагенъ самъ отправился на дворъ вслдъ за экономкой и увидлъ, что она говоритъ правду: въ самомъ дл видно воръ забрался на дворъ черезъ отворенную калитку и унесъ тонкое блье и платье.

XV.

Роковое намреніе.

Марія Рихтеръ отправилась въ Гамбургъ. Никто не провожалъ ее! Какъ только она вышла изъ кареты и отдала чемоданъ свой носильщику, фонъ-Митнахтъ наскоро простился съ нею и ухалъ.

Бдная Марія! Въ цломъ свт не было у нея человка, который любилъ бы ее, кому была бы она дорога, некого было оставлять ей здсь, некому было сказать ей сердечный прощальный привтъ, никто, знала она, не будетъ тосковать по ней. Она отправлялась одна въ далекій, чуждый ей міръ и никто о ней не заботится, никому не было до нея дла.

Грустныя, тяжелыя думы и сравненія тснились у нея въ голов, при взгляд на прочихъ путешественниковъ, вокругъ каждаго изъ нихъ любовь собрала родныхъ и знакомыхъ. Съ тоскою на сердц замчала она на лицахъ всхъ ихъ нжную заботливость. Тяжело было ей видть, какъ любящія матери давали наставленія своимъ узжающимъ дтямъ, и братъ напутствовалъ сестру послднимъ добрымъ дружескимъ совтомъ.

А она, одна одинешенька, безъ родныхъ, безъ друзей, сидла въ углу большаго, ярко-освщеннаго зала. О ней никто не заботился, никому не было до нея дла, никто не зналъ ея.

Марія съ трудомъ удерживала слезы, готовыя брызнуть изъ глазъ ея подъ вліяніемъ этихъ грустныхъ мыслей! Она старалась быть твердой. Что за стыдъ плакать, убждала она себя, что за ребячество! Да и къ чему? Какая польза, жалть, убиваться о томъ, что потеряно на вки? Она была совсмъ одинокая, всмъ чужая въ этомъ мір, никмъ не любимая, все хорошее прошло для нея безвозвратно, ничего другаго не оставалось ей теперь длать, какъ забыть это прошлое и бодро и мужественно привести разъ принятое намреніе въ исполненіе!

— Стоитъ только нсколько времени прожить вдали отсюда, думала она, а тамъ я уже попривыкну къ своему одиночеству, вдь не всмъ хорошо живется на свт, многимъ приходится терпть еще боле горя.

Марія чувствовала на себ любопытные взоры, обращенные на нее со всхъ сторонъ обширнаго зала, тамъ и сямъ шептались о ней — нкоторые, быть можетъ, и жалли ее, видя ее одну-одинешеньку, въ траур. Но вотъ раздался звонокъ — надо было садиться въ вагонъ. Марія выбрала себ одинъ дамскій купе, вошла въ него и пожелавъ добраго вечера всмъ своимъ спутницамъ, тихо помстилась въ углу и пристально принялась смотрть въ окно.

Вотъ она узжала прочь отсюда съ тмъ, чтобы никогда уже боле не возвращаться! Какъ тяжело было ей теперь! Правда, она не оставляла здсь родительскаго дома, она его никогда не знала, но вдь все же тутъ была ея родина! И она должна была ее покинуть, покинуть на вки! Образъ Лили снова предсталъ у нея передъ глазами — ей не суждено было даже принять послдній вздохъ своей дорогой сестры, своего врнаго друга, не суждено было даже видть ее мертвую, сказать послднее прости праху любимаго существа, послднимъ поцлуемъ и искренней, горячей слезой напутствовать ее въ могилу!

Но вотъ раздался свистъ локомотива,— скрипя двинулись вагоны — поздъ тронулся — еще одинъ взглядъ могла она бросить на освщенный луною городъ, и на темнющіе вдали лса, въ той сторон долженъ былъ лежать Варбургъ, внизу маленькая рыбачья деревенька, гд жили ея настоящіе родители, которыхъ она совсмъ не знала и никогда даже не видала, вверху на гор замокъ, по ту сторону страшный оврагъ, гд погибла ея радость — еще разъ, кивнула головой, мысленно пославъ послдній прощальный привтъ всму этому выглянула она изъ окна еще разъ — съ шумомъ мчался поздъ, унося ее все дальше и дальше, все боле и боле исчезали окутанныя ночною мглою поля и луга ея отчизны, съ быстротою втра неслась она на встрчу новаго, чуждаго ей міра, который долженъ былъ стать для нея второй родиной.

Всю ночь просидла она у окна, грустно смотря въ даль, въ то время какъ остальныя ея спутницы крпко спали, забившись въ уголокъ она не могла въ этомъ случа подражать ихъ примру — сонъ бжалъ ея глазъ, она думала о своемъ будущемъ.

Подъ утро поздъ подъхалъ къ городу, гораздо больше и богаче того, изъ котораго выхала Марія. Но здсь онъ стоялъ всего нсколько минутъ и затмъ продолжалъ свой путь.

Къ вечеру пріхала Марія въ Гамбургъ, и остановилась въ томъ самомъ отел, который заране назвала она графин, такъ какъ ей разъ рекомендовалъ его кто-то изъ знакомыхъ.

Она была сильно утомлена, немного подкрпила себя пищею и затмъ уже весь вечеръ не выходила изъ своей комнаты. На другой же день намрена была она черезъ посредничество американскаго консула или какимъ-либо другимъ путемъ хлопотать о полученіи мста въ Нью-Іорк. Вслуча, еслибы это удалось ей, она прямо похала бы въ Америку, иначе же приходилось ей отправиться сначала въ Англію, въ Лондонъ и оставаться тамъ до пріисканія мста.

Измученный, безсонной ночью и всми тяжелыми дневными впечатлніями, организмъ ея требовалъ отдыха: она крпко заснула. Освжительный сонъ подкрпилъ ея силы. На утро едва успла она кончить свой простой, незатйливый туалетъ, какъ въ дверь ея комнаты постучали.

Марія отворила. Вошелъ разнощикъ депешъ и спросилъ здсь ли живетъ фрейлейнъ Марія Рихтеръ.

— Это я! отвчала Марія, удивленная тмъ, что ее уже отыскивали здсь въ чужомъ, незнакомомъ город, на другой же день по ея прізд.

— У меня есть телеграмма къ вамъ, сказалъ разсыльный, подавая ей депешу и попросилъ ее росписаться въ полученіи.

Марія подписала свое имя на росписк. По уход разсыльнаго она развернула телеграмму.

Она была очень коротенькая. Вотъ ея содержаніе:

‘Маріи Рихтеръ. Вернись сейчасъ же. Лили нашлась. Прізжай съ ночнымъ поздомъ сюда въ городъ. Карета ждетъ тебя. Будь не въ траур, а въ свтломъ плать. Камилла фонъ-Варбургъ’.

Марія не спускала глазъ съ телеграммы. Не сонъ ли былъ это? Лили нашлась? И, должно быть, живая, такъ какъ въ депеш приказано ей было снять трауръ и надть то свтлое платье, которое она всегда такъ любила, потому что и Лили носила такое же, она не одвала его уже боле съ того рокового дня, въ который Лили погибла въ своемъ.

Нсколько разъ перечитывала Марія депешу — внизу стояла подпись самой графини — нельзя было терять ни минуты, надо было хать! Что такое случилось? въ тоскливомъ ожиданіи спрашивала себя Марія. Телеграмма не представляла никакого удовлетворительнаго объясненія, и Марія, сосредоточившая все свое вниманіе на самомъ содержаніи депеши и не замтила, что она дана была не въ ближайшемъ къ Варбургу город, а въ другомъ, боле отдаленномъ.

‘Лили нашлась!’ Въ этихъ немногихъ словахъ заключалась вся суть депеши.

Эта радостная всть вызвала въ сердц молодой двушки цлую бурю чувствъ.

Въ голов ея возникалъ вопросъ за вопросомъ и ни на одинъ изъ нихъ она не могла дать отвта!

Какимъ образомъ нашлась Лили? Что такое тамъ вообще случилось? Все это оставалось для нея пока еще тайной!

Она должна была узнать все, должна была увидть Лили! Какъ могла она оставаться вдали отъ больной, быть можетъ умирающей сестры! Она нуждалась теперь въ нжномъ, заботливомъ уход, въ преданномъ сердц! Кто же кром Маріи могъ доставить ей все это! Вдь въ замк теперь не было у нея ни одного преданнаго ей человка. Любви графини Марія не особенно-то довряла. Да, она должна была хать какъ можно скоре въ замокъ, она была нужна теперь тамъ, не даромъ же депеша звала ее немедленно назадъ въ Варбургъ!

Безъ малйшаго колебанія ршилась она послдовать этому приглашенію.

Она была еще такое короткое время въ Гамбург, что не успла даже включить свое имя въ списокъ прізжихъ.

Всть съ родины пришла къ ней такъ быстро и неожиданно, что она ни о чемъ другомъ не могла боле думать, какъ о возвращеніи въ отчизну.

И Лили была жива. Марія должна была снять трауръ и одться опять въ свтлое. Можетъ быть, какимъ-то чудомъ спасенная отъ врной смерти, Лили была такъ слаба, что трауръ могъ испугать ее? Быть можетъ она изъявила желаніе видть свою молочную сестру, врно оттого-то и телеграфировала ей тотчасъ же графиня. Въ короткое время ея отсутствія, какъ разъ посл ея отъзда, произошла, значитъ, развязка. И бдный Губертъ, въ которомъ Марія принимала живое участіе и вполн увренная въ его невинности, искренно жалла, что его постигла такая жестокая участь, быть можетъ, и онъ теперь также былъ спасенъ.

Вс эти мысли безпорядочно тснились въ голов Маріи и побуждали ее къ скорому отъзду. Быть можетъ, даже ей удастся еще привести все дло къ благополучному исходу, хотя она здсь въ дали и не въ состояніи была уяснить себ тхъ или другихъ частностей случившагося.

Не медля ни минуты, она вынула изъ чемодана свое любимое, свтлое платье, которое было сшито ей весною, наравн съ Лили, совершенно такого же цвта, фасона и съ такой же отдлкой, какъ это всегда бывало прежде. Живо переодлась она въ это платье, а траурное убрала въ чемоданъ.

Такъ точно предписано было ей въ депеш, и Марія, въ радостномъ ожиданіи, послдовала распоряженію графини.

Взволнованная до глубины души радостнымъ извстіемъ о спасеніи своей дорогой сестры, Марія врила только въ возможность всего хорошаго, ей и въ голову не приходило, что ее могло ожидать какое-либо несчастіе. Чрезъ нсколько часовъ посл полученія телеграммы, она сидла уже въ вагон, на позд, который долженъ былъ отвезти ее обратно на родину.

* * *

На другой день посл произнесенія приговора надъ лсничимъ, Бруно, сильно взволнованный, явился въ замокъ. Графиня приняла его съ очаровательною любезностью.

— Очень рада видть васъ у себя, господинъ ассесоръ, сказала она, мучительный процессъ наконецъ конченъ! Мн доносятъ, что мать и сестра лсничаго все еще въ город, не можете ли вы позаботиться о томъ, чтобы бдняжки вернулись сюда въ свой лсной домикъ?

— Процессъ конченъ, но онъ можетъ еще возобновиться и на этотъ разъ дло приметъ, пожалуй, совсмъ другой оборотъ. Я поспшилъ сюда сообщить вамъ, графиня, одну всть, которая, надюсь, обрадуетъ васъ точно также, какъ и меня: Лили нашлась, сказалъ Бруно.

И его всегда такое спокойное лицо свтилось теперь счастіемъ и надеждой.

— Васъ, можетъ быть, обмануло слабое сходство, господинъ ассесоръ, съ видомъ глубокаго сожалнія отвчала графиня, мы, люди, созданы уже такъ, что всегда охотно вримъ тому, чего пламенно желаемъ. Но я уже потеряла всякую надежду! Когда вчера донесли мн, что ночью нашлась, среди города, молодая двушка и что ходятъ слухи, будто это молодая графиня, я сейчасъ же послала туда своего управляющаго хорошенько разузнать обо всемъ, онъ видлъ найденную двушку!

— И что же онъ сказалъ?

— Что это чужая, незнакомая двушка!

— Нтъ, нтъ, онъ ошибся графиня, это Лили, я узналъ ее.

— Не предавайтесь пустой, обманчивой надежд, мой милйшій господинъ ассесоръ, чмъ дольше продолжится ваше заблужденіе, тмъ тяжеле и больне будетъ потомъ разочарованіе, тономъ живаго участія убждала его Камилла.

— О, врьте мн, графиня, тутъ не можетъ быть ни малйшаго сомннія! Это Лили! На бль вышитъ вензель W съ короной.

— Это еще не доказательство, господинъ ассесоръ. Мало ли у кого на бль вензель W съ короной, наконецъ, на этой двушк надта, быть можетъ, и краденая вещь. Я не могу поврить вамъ посл того, какъ господинъ фонъ-Митнахтъ, ночью вернувшись изъ города отъ доктора, въ дом котораго находится найденная двушка, съ полной увренностью объявилъ мн, что это не Лили, а какая-то чужая. Ну, подумайте только, господинъ ассесоръ, можно ли въ самомъ дл предаваться надежд увидть опять нашу милую, незабвенную Лили, жертву ужаснаго преступленія, похищенную волнами жестокаго моря, не оставившаго намъ даже ея трупа и унесшаго его на какой-нибудь отдаленный берегъ?

— И я также не могу найти объясненія всему случившемуся, отвчалъ Бруно, но я твердо увренъ, что это Лили.

— Какъ хотлось бы мн раздлять ваше мнніе, господинъ фонъ-Вильденфельсъ, вы сами это знаете! Какъ хотлось бы мн тоже предаваться надежд, которую питаете вы, но я боюсь, что намъ вдобавокъ еще придется имть дло съ искусно устроеннымъ подлогомъ!

— Съ подлогомъ? удивился Бруно.

— Конечно, господинъ ассесоръ, я серьезно опасаюсь этого!

— Но я не знаю, гд долженъ я искать подлога?

— Признаюсь вамъ, я не удовольствовалась объясненіями своего управляющаго, я хотла сама своими глазами убдиться въ истин. Сегодня утромъ отправилась я въ городъ къ новому врачу, инкогнито, не сказавъ доброй старушк-экономк доктора своего имени, самого же его не было дома.

— И вы видли найденную двушку?

— Да, видла, отвчала графиня, это не наша Лили, господинъ ассесоръ! прибавила она, отрицательно покачавъ головой.

— Я не могъ ошибиться — это невозможно! при взгляд на нее, сердце сейчасъ подсказало мн: это Лили!

— Обманъ чувствъ, господинъ фонъ-Вильденфельсъ, я понимаю это! Вы видли не то, что дйствительно было у васъ передъ глазами, а то, чего яіелало ваше сердце! Со мною было почти тоже самое, что и съ вами! я не врила объясненіямъ управляющаго, я не врила даже своимъ собственнымъ глазамъ, не нашедшимъ въ двушк этой никакого настоящаго сходства съ моей дочерью, я все-таки старалась убдить себя, что это Лили: такіе же блокурые волосы, такія же маленькія, нжныя руки, наконецъ слабое сходство въ чертахъ лица.

— Сходство большое! возразилъ Бруно.

— Но только это не наша несчастная Лили, господинъ ассесоръ, убдительно сказала графиня, боюсь что тутъ придется намъ имть дло съ подлогомъ, который еще боле запутаетъ это, и безъ того уже такое темное дло. Замтили ли вы на лбу и на голов еще не вполн зажившія раны?

— И мн также бросились въ глаза, согласился Бруно.

— Вы не задавали себ потомъ вопроса, какимъ образомъ, по прошествіи нсколькихъ недль, могла она быть спасена изъ оврага или изъ моря? вы не спрашивали себя, почему тотъ, кто донесъ ее до скамьи подъ окнами докторской квартиры, скрылся, какъ бы желая придать всему длу видъ чего-то сверхъестественнаго? спрашивали-ли вы себя, господинъ ассесоръ, почему платье и блье ея были мокры?

— Я долженъ сознаться, графиня, что не въ силахъ былъ придумать никакого объясненія всему этому.

— Тутъ возможно только одно объясненіе: вроятно, гд-нибудь по близости была двушка, немного похожая на Лили. Мысль эта пришла мн въ голову именно въ то время, какъ вернулась я домой отъ доктора, при внимательномъ осмотр найденной двушки, по нкоторымъ примтамъ я убдилась, что это не могла быть Лили! Нтъ, повторяю вамъ, господинъ ассесоръ, не можетъ быть, чтобы это была Лили, такъ какъ ей не достаетъ одной врной примты моей дочери! Здсь, гд-нибудь въ окрестностяхъ, должно полагать, была двушка, нсколько похожая на Лили и вотъ, узнавъ, что Лили, по всей вроятности, была унесена моремъ и что она наслдница большаго капитала, кто-нибудь ршился употребить эту двушку для своихъ корыстолюбивыхъ цлей и выдать ее за будто бы спасенную Лили, съ ея ли вдома или нтъ, пока еще опредлить невозможно. Вотъ видите ли, это служитъ ключемъ ко всему загадочному приключенію! Явились охотники до милліона! И должна сознаться, что видно большое искусство въ дальнйшемъ выполненіи этого замысла! Двушк нанесли раны, чтобы придать ей видъ, какъ будто бы она упала и тяжело ранена. До сихъ поръ гд-нибудь скрывали ее и затмъ уже, вчерашнюю ночь, принесли въ городъ и подкинули къ доктору, напередъ окунувъ ее въ воду, чтобы окружить все дло еще большей таинственностью.

Бруно задумался и лицо его приняло строгое выраженіе.

— Это совершенно новая точка зрнія, замтилъ онъ, по то сходство, о которомъ вы говорите, невозможно! Вы брали съ собою фрейлейнъ Марію, когда здили смотрть найденную двушку, графиня?

— Къ сожалнію я не могла этого сдлать, Марія, молочная сестра Лили, несмотря на мои увщанія, ухала вчера изъ замка, она намрена поступить въ гувернантки.

— Она давно уже, кажется, хотла это сдлать!

— А теперь смерть Лили, такъ потрясла ее, что она ршилась во что бы то ни стало ухать какъ можно дальше отсюда. Она объявила мн, что желаетъ хать въ Америку.

— Какъ жаль! мн очень хотлось бы слышать мнніе фрейлейнъ Маріи о найденной двушк.

— Я, господинъ ассесоръ, такъ твердо уврена, что это не Лили, что даже случайное, небольшое сходство двушки съ нею не возбуждаетъ во мн надежды, что это и есть Лили.

— Я же никакъ не могу отказаться отъ этой надежды, я остаюсь при своемъ мнніи!

— Въ такомъ случа подождемте той минуты, когда вернется къ ней сознаніе, я полагаю, что минута не заставитъ себя долго ждать, вдь голодъ и жажда энергически заявятъ себя.

— Еслибы только удалось привести ее въ сознаніе, еслибы только могла она говорить, тогда бы, конечно, все разъяснилось! Я еще не теряю надежды, извините, графиня, что я противорчу вамъ — вопреки всему, я все еще думаю, что это Лили!

— Пусть время ршитъ этотъ вопросъ! сказала графиня, глубоко сожалю, что ваша и моя надежда не осуществятся! но я очень благодарна вамъ за то, что вы пришли сообщить мн это извстіе и высказать свое мнніе.

Бруно простился съ графиней и вернулся въ городъ. Всю дорогу слова Камиллы не выходили у него изъ головы. Напрасно искала она на найденной двушк какой-то врной примты, отсутствіе которой послужило для нея непреложнымъ доказательствомъ того, что это была не Лили! Какого рода могла быть эта примта? ловкимъ, искусно сдланнымъ подлогомъ считала графиня это новое происшествіе?

Вернувшись въ городъ, Бруно первымъ долгомъ отправился къ Гагену, передать доктору вс слова графини и просить его еще разъ показать ему больную. Гагенъ ничего не отвчалъ на это, онъ вообще не любилъ много говорить. Охотно согласился онъ исполнить желаніе Бруно и проводилъ его въ комнату, гд лежала больная все еще безъ всякихъ признаковъ жизни кром легкаго, едва замтнаго дыханія.

— Боже мой, какъ можно только не узнать Лили! восклинулъ Бруно, всплеснувъ руками, это она! это непремнно должна быть она! И графиня перестанетъ уже сомнваться, какъ только моя бдная, милая Лили придетъ въ сознаніе! Во мн тоже возникло было подозрніе, но теперь, опять увидвъ больную, я остаюсь при своемъ мнніи, это Лили.

На другой день, рано утромъ, фонъ-Митнахтъ верхомъ похалъ въ городъ, не въ ближайшій къ Варбургу, а въ другой, боле отдаленный, онъ повезъ на телеграфную станцію депешу, призывавшую Марію Рихтеръ обратно въ замокъ.

Мы видли уже, какъ отнеслась Марія къ этой телеграмм и знаемъ, что она приняла роковое намреніе вернуться въ Варбургъ.

Въ замк никто не зналъ, что Марію Рихтеръ ждали ночью, это, повидимому, намрены были сохранить въ тайн, такъ какъ поздно вечеромъ не посылали за нею на желзную дорогу кучера, а фонъ-Митнахтъ самъ, безъ кучера, отправился въ городъ.

Это случалось довольно часто и потому никого не удивило, нердко здилъ онъ въ городъ, по дламъ или въ гости, и въ такихъ случаяхъ всегда имлъ обыкновеніе здить одинъ.

Была чудная, теплая, свтлая лтняя ночь. Вся прислуга замка, всегда посл десяти часовъ почти уже свободная, высыпала на дворъ: кто услся на стоявшую у задняго флигеля замка скамейку, кто отправился гулять въ садъ, куда графиня почти и не заглядывала. Комнаты, гд помщалась прислуга, находились въ задней, угловой башенк, стоявшей почти особнякомъ. Только въ томъ случа, если графиня чувствовала себя нездоровой, должна была одна изъ служанокъ оставаться у нея ночью.

Фонъ-Митнахтъ имлъ нсколько комнатъ въ нижнемъ этаж замка, остальныя же, еще при жизни покойнаго графа, представляли изъ себя складъ рдкихъ коллекцій всевозможнаго оружія.

Сама графиня поселилась въ бель-этаж, но не въ тхъ обширныхъ покояхъ, гд жила графиня Анна. Камилла выбрала себ небольшое, но хорошенькое помщеніе и убрала его по своему вкусу, уставивъ самыми лучшими вещами изъ старинной, дорогой мебели замка.

Лили и Марія Рихтеръ, по смерти графа, должны были занять его комнаты, но он предпочли остаться въ своемъ прежнемъ помщеніи, въ верхнемъ этаж замка.

Теперь весь бель-этажъ, за исключеніемъ комнатъ графини Камиллы, былъ совершенно пустой, необитаемый, и когда, въ двнадцатомъ часу, Камилла отпустила прислугу, сказавъ, что ей боле ничего не понадобится, посл чего та отправилась въ свое помщеніе, весь обширный замокъ совсмъ какъ бы вымеръ. Кром графини ни одной души не было теперь въ этихъ огромныхъ комнатахъ, даже и фонъ-Митнахта, помщавшагося внизу, не было дома.

Но вотъ въ пустыхъ, необитаемыхъ покояхъ показался свтъ. Онъ, видимо, переходилъ съ одного мста на другое, какъ будто кто-нибудь ночью ходилъ по комнатамъ, гд жили покойные графъ и графиня.

Весь обширный замокъ былъ погруженъ во мракъ и безмолвіе, изрдка прерываемое глухимъ ворчаніемъ какой-нибудь сонной собаки, да крикомъ совы.

Ясно можно было видть съ улицы, какъ въ бельэтаж замка свтъ переходилъ изъ одной комнаты въ другую. Только нельзя было разглядть съ низу, кто это ночью бродилъ тамъ по пустымъ покоямъ, такъ какъ занавсы были спущены, видна была только одна тнь.

Это была графиня. Длинный шлейфъ ея тяжелаго, чернаго шелковаго платья шелестилъ по паркету, на голов у нея была накинута черная, кружевная вуаль, зашпиленная подъ подбородкомъ, рзко выдляя замчательную, матовую близну ея лица. Въ правой рук она держала канделябръ съ нсколькими зажженными свчами.

Это она нарушала глубокую, мертвую тишину замка, она бродила по его пустыннымъ заламъ и комнатамъ покойныхъ графа и графини. Она была страшна въ эту минуту. Обольстительно-прекрасное лицо ея исказилось злобнымъ, демонскимъ выраженіемъ и жгучимъ, зловщимъ взглядомъ ея глубокихъ, непроницаемыхъ глазъ.

Что влекло ее теперь ночью въ эти покои? Чего искала она въ пустыхъ флигеляхъ замка, обитатели которыхъ уже умерли?

Пройдя цлую анфиладу комнатъ, она вошла во флигель покойной графини Анны и отправилась прямо въ ту комнату, гд умерла графиня. Быстро раскрыла она ящики дорогаго письменнаго стола и начала перерывать вс хранившіяся тамъ бумаги, какъ будто искала чего-то.

Должно быть, она не нашла того, чего искала, снова убрала она бумаги и пошла дальше, казалось, она не находила покоя. Она остановилась въ кабинет графа. И здсь тоже принялась она перерывать вс ящики, глаза ея быстро перебгали съ листка на листокъ, ея тонкіе, блые пальцы ловко вытаскивали изъ потайныхъ ящиковъ различныя бумаги, она искала секретныхъ писемъ, замтокъ, но и здсь не нашлось ничего подобнаго. Камилла ршилась сжечь вс бумаги, хранившіяся въ письменныхъ столахъ покойныхъ графа и графини.

Но вотъ большіе башенные часы замка пробили полночь.

Графиня прекратила свою работу.

Въ эту самую минуту долженъ былъ подходить къ городу поздъ, на которомъ хала Марія, если только депеша застала ее еще въ Гамбург и если молодая двушка въ точности исполнила предписанія графини.

Черезъ часъ экипажъ, который долженъ былъ привезти Марію съ позда, могъ быть уже близъ замка, такъ какъ фонъ-Митнахтъ имлъ привычку здить очень скоро.

Вроятно, у графини было другое, боле важное дло, потому что она не стала теперь жечь въ камин бумаги, которыя хотла уничтожить, чтобы разомъ избавиться отъ могущихъ случиться тутъ писемъ и замтокъ, которыхъ она, повидимому, боялась. Она отложила исполненіе своего плана до другаго, боле удобнаго случая.

Она поспшно вернулась въ свои покои. Поставивъ канделябръ на мраморный столикъ, она взяла легкій платокъ и тихо вышла изъ комнаты.

Кром ея никого не было боле въ замк, никто, значитъ, не видлъ ея, никто не слыхалъ, что она, еще не далеко за полночь, спускалась по широкимъ ступенямъ замковой лстницы и затмъ вышла въ паркъ черезъ открытыя еще главныя ворота, которыя въ подобныхъ случаяхъ фонъ-Митнахтъ всегда запиралъ самъ по возвращеніи домой.

Какъ мрачный призракъ ночи, тихо подвигалась высокая, черпая фигура графини по уединенному парку и скоро исчезла во мрак лса.

XVI.

Воскресшая изъ мертвыхъ.

Приговоръ, произнесенный надъ несчастнымъ лсничимъ, объявленъ былъ недйствительнымъ и дло назначено было къ вторичному пересмотру, благодаря ходатайству защитника, придравшагося къ несоблюденію какой-то формы въ самомъ производств дла. Опять прошло нсколько недль, а никакого ршительнаго результата все еще не было.

Около этаго времени, жившій въ город ландратъ {Засдатель земскаго суда.} того округа давалъ пиръ, на который приглашена была вся мстная аристократія.

Ландратъ, господинъ фонъ-Эйзенбергъ, былъ очень друженъ съ покойнымъ графомъ Варбургомъ: часто охотились они вмст, и почти каждую недлю ландратъ бывалъ въ гостяхъ у графа. А потому и теперь графиня получила пригласительный билетъ къ нему на вечеръ.

Сверхъ того, ландартъ довелъ свою любезность до того, что даже самъ създилъ въ Варбургъ лично просить графиню удостоить его своимъ посщеніемъ.

Напрасно отговаривалась Камилла трауромъ, напрасно придумывала она всевозможные предлоги, чтобы не быть на праздник, ничего не помогло, въ конц концовъ она все-таки должна была общать, хоть на часъ, украсить праздникъ своимъ присутствіемъ.

Пиръ былъ данъ, что называется, на славу. Большое ярко-освщенное зало и небольшія изящныя гостиныя красиваго дома ландрата быстро наполнились гостями. Фонъ-Эйзенбергъ и жена его выходили въ переднюю и любезно встрчали вновь пришедшихъ.

Съ каждой минутой число гостей все увеличивалось, знакомые располагались группами, смялись, болтали, передавали другъ другу разныя новости. Среди изящныхъ черныхъ фраковъ пестрли военные мундиры, дамы были въ самыхъ модныхъ туалетахъ, сверкавшихъ драгоцнными каменьями.

Въ числ приглашенныхъ былъ и докторъ Гагенъ, что, быть можетъ, поразило многихъ изъ гостей ландрата, такъ какъ большинство изъ нихъ знало Гагена только по имени.

При вход доктора, ландратъ съ необыкновенной любезностью и предупредительностью вышелъ къ нему на встрчу, что невольно бросилось въ глаза всмъ. Вдь докторъ Гагенъ собственно былъ ничто иное, какъ городской врачъ для бдныхъ! Какъ же это ландратъ не только пригласилъ его къ себ на вечеръ, гд присутствовала вся знать, но даже относился къ нему съ особымъ почтеніемъ?

Господинъ фонъ-Эйзенбергъ подвелъ доктора къ своей супруг.

— Мн хотлось бы, съ согласія его свтлости… началъ онъ.

— Извините, почтеннйшій господинъ ландратъ, перебилъ гость, я докторъ Гагенъ!

— И здсь, сегодня? удивленно спросилъ фонъ-Эйзенбергъ.

— Пожалуйста! Здсь и всюду!

— И такъ — господинъ докторъ Гагенъ! представилъ ландратъ своего гостя супруг, которая между тмъ, повидимому, была уже посвящена въ тайну, она тоже съ необыкновенной любезностью и съ особеннымъ вниманіемъ обратилась къ доктору и обмнялась съ нимъ нсколькими привтливыми словами.

Посл того, докторъ опять постарался найти случай еще разъ поговорить съ хозяиномъ, и просилъ фона-Эйзенберга не открывать никому его настоящаго имени, всмъ и каждому долженъ онъ быть извстенъ подъ именемъ доктора Гагена.

Фонъ-Эйзенбергъ съ почтительною улыбкой уврилъ своего высокаго гостя, что желаніе его будетъ непремнно исполнено.

Посл этого разговора ландратъ отошелъ отъ доктора: ему нужно было привтствовать новыхъ гостей, Гагенъ же отправился въ залъ, гд не особенно-то много было личностей, знавшихъ его или желавшихъ съ нимъ познакомиться.

Тутъ сейчасъ же подошелъ къ нему ассесоръ фонъ-Вильденфельсъ и дружески пожалъ ему руку. Затмъ оба, горячо о чемъ то разговаривая, отправились въ сосднюю, почти пустую гостиную.

Вс съ удивленіемъ и любопытствомъ смотрли имъ въ слдъ. Ассесоръ фонъ-Вильденфельсъ былъ знакомъ со всею городского знатью и чрезвычайно любимъ былъ въ обществ, только въ послднее время онъ никуда не показывался и сегодня въ первый разъ видли его опять въ обществ. Всхъ поразило, что онъ находится почти въ дружескихъ отношеніяхъ съ новымъ врачемъ, о которомъ, по настоящему, никто не зналъ откуда онъ, и что онъ за человкъ. Начались толки, но ни Бруно, ни Гагенъ не обратили на это ни малйшаго вниманія.

— Я давно уже съ нетерпніемъ жду васъ, докторъ, сказалъ Бруно, взявъ Гагена подъ руку и отправляясь съ нимъ въ пустую гостиную, ну, каковы дла сегодня?

— Надюсь на хорошій исходъ! Сегодня въ первый разъ была она въ полной памяти!

— Слава Богу! Въ полной памяти! Теперь можно вполн надяться, что Лили будетъ жива, не такъ ли, докторъ?

— Да, если этому не помшаетъ какой-нибудь непредвиденный случай. Только не думайте, господинъ ассесоръ, что вамъ на дняхъ же можно будетъ видть выздоравливающую и тмъ боле говорить съ нею!

— Я охотно готовъ ждать столько времени, сколько вы найдете нужнымъ, уврялъ Бруно, я и тмъ уже безконечно счастливъ, что могу теперь надяться на сохраненіе ея жизни и за это обязанъ я вамъ, докторъ, вчною благодарностью! И это молодая графиня! Не правда ли, теперь исчезло всякое сомнніе?

— До сихъ поръ первыя показанія выздоравливающей были немного не ясны, какъ вы легко можете себ представить, отвчалъ Гагенъ. Когда она въ первый разъ открыла глаза, казалось, она все еще была въ тяжеломъ сн, она никакъ не могла объяснить себ, гд она, что съ нею, или же не въ силахъ была еще думать объ этомъ. Вчера уже она назвала свое имя, тихо, чуть слышно, но для меня все таки понятно. Сначала, казалось, она смотрла то на меня, то на мою экономку, и видно было, что силы не позволяли ей еще ни спрашивать, ни припоминать, но сегодня она уже все боле и боле вспоминала о случившемся.

— Даже и о томъ, гд была она все это время?

— Объ этомъ она пока еще ничего не говорила, только на вопросъ мой, кто виновенъ въ случившемся съ нею несчастіи, она съ такимъ ужасомъ шепнула мн одно имя, что я серьезно испугался за нее и не о чемъ больше не говорилъ съ нею, чтобы, излишнею торопливостью не испортить всего дла и опять не лишиться уже достигнутыхъ мною счастливыхъ результатовъ, которые стоили мн столькихъ трудовъ!

— Что же это за имя назвала молодая графиня?

— Позвольте мн пока еще умолчать объ этомъ, господинъ ассесоръ, вы сами, надюсь, скоро услышите все изъ устъ выздоравливающей, кто знаетъ, можетъ быть, первыя показанія были только слдствіемъ болзненнаго состоянія, быть можетъ, произнесены они были только въ бреду, нужно подождать, что будетъ дальше.

— Смотрите, сейчасъ въ зало вошла графиня съ господиномъ фонъ-Эйзенбергомъ, сказалъ Бруно.

— Пока еще не говорите ей ничего о состояніи нашей больной!

— У васъ есть на то какая нибудь причина, докторъ? Графиня все еще не вритъ.

— Оставьте ее пока при ея сомнніи, тогда тмъ сильне будетъ впечатлніе внезапной встрчи графини съ мнимо умершей, отвчалъ Гагенъ.

— Графиня насъ замтила. Вернитесь въ зало и сдлайте милость, представьте меня графин, просилъ Гагенъ.

Бруно исполнилъ желаніе доктора и подвелъ его къ графин.

Фонъ-Эйзенбергъ украдкой улыбался, когда Бруно произносилъ имя доктора Гагена. На минуту принялъ онъ участіе въ разговор графини съ Бруно и докторомъ, докторъ не замчалъ, какимъ пытливымъ недоумвающимъ взглядомъ всматривалась Камилла въ черты Гагена. Какъ-то случайно разговоръ пересталъ быть общимъ: фонъ-Эйзенбергъ заговорилъ о чемъ-то съ Бруно, графиня же продолжала разговаривать съ докторомъ Гагепомъ. Между прочимъ разговоръ коснулся найденной двушки.

— Для меня непостижимо, какъ можетъ вообще человкъ жить столько времени безъ пищи и питья, сказала графиня.

— Однакожъ это часто случается въ тяжкихъ болзняхъ, графиня, отвчалъ Гагенъ.

— На голов у найденной двушки оказались раны, но мн кажется, они произведены нарочно, искусственно, очень можетъ быть, что это безчувственное состояніе вызвано было какимъ-нибудь одуряющимъ средствомъ, имющимъ продолжительное дйствіе.

— Такихъ средствъ нтъ, разв только ядъ, но въ такомъ случа въ результат былъ бы не продолжительный обморокъ, а прямо уже смерть.

— Она не выглядла мертвой, въ лиц ея была еще жизнь!

— О, многоуважаемая графиня, съ легкой усмшкой замтилъ докторъ, наблюдая за дйствіями своихъ словъ на Камиллу, существуютъ яды, которые отъ отравленія ими даютъ видъ спокойно спящаго, но есть и такіе, которые, особенно если даютъ ихъ медленно и постепенно, длаютъ отравленнаго похожимъ на мумію, совсмъ изсохшимъ, желтымъ какъ кожа, какъ бы безъ кровинки въ тл, все зависитъ отъ того, какого рода ядъ.

— Странная тема для разговора, съ принужденною улыбкой замтила графиня.

— Но далеко не безъинтересная! Въ то время еще какъ готовился я въ медики и позже я спеціально занимался изученіемъ ядовъ и ихъ разнообразнаго дйствія на организмъ.

— У васъ была какая нибудь причина для того, чтобы такъ интересоваться этимъ? спросила графиня.

— Въ наше время такъ часто случаются отравленія, что изученіе это все боле и боле становится интереснымъ и важнымъ для врача! Да и для всякаго даже, не только что медика, разв не интересно узнать, что наука можетъ опредлить присутствіе яда въ трупахъ даже много лтъ спустя?

— Это конечно, большой успхъ! И это распространяется на вс яды? спросила графиня.

— На большинство общеупотребительныхъ! На эти то изслдованія и опредленія обратилъ я особенное вниманіе.

При послднихъ словахъ Гагена, графиней, видимо, овладло безпокойство — она поспшила прекратить разговоръ. Къ счастію для Камиллы, къ ней въ эту минуту подошелъ фонъ-Эйзенбергъ для того, чтобы вести ее къ столу.

За столомъ она почти ничего не ла и невольно взглядъ ея то и дло обращался въ ту сторону, гд сидлъ новый врачъ. Рано ухала она домой.

— Это онъ, шептала графиня на возвратномъ пути въ замокъ, это долженъ быть онъ, никакого сомннія быть не можетъ! Еще боле чмъ сильное сходство въ чертахъ лица, выдаютъ его т странныя, загадочныя слова, которыя слышала она отъ него сейчасъ и его острые, проницательные взгляды! Ты должна бояться его, Камилла, вдвойн бояться, такъ какъ найденная больная въ его рукахъ! Онъ можетъ еще, пожалуй, играть важную роль въ борьб и я твердо уврена, что не нечаянный случай привелъ къ нему спасенную! Мы должны его бояться — кого боятся, того ненавидятъ! мрачно продолжала графиня и блдное лице ея выражало холодную ршимость — а кого ненавидятъ, того должно уничтожить, стереть съ лица земли, если хочешь быть покойной! Тутъ надо дйствовать осторожно! Вредить можетъ онъ теб только, если достанетъ здсь оружіе противъ тебя — пока ты еще ничего не проиграла! И если противники приведутъ тебя въ замшательство, тогда должна ты нанести имъ послдній, ршительный ударъ, который бы окончательно уничтожилъ ихъ!

На слдующее утро позвала она къ себ управляющаго. Фонъ-Митнахтъ сейчасъ же замтилъ, что графиня была въ сильномъ волненіи.

— Я убдилась, что этотъ докторъ Гагенъ есть дйствительно та самая личность, которую угадала я въ немъ съ перваго раза, сказала Камилла, это онъ, мы не можемъ боле сомнваться! А мы знаемъ, что онъ такое для насъ! Ты слишкомъ безпеченъ, какъ могъ ты не узнать его?

— Чего хочетъ онъ отъ насъ? рзко спросилъ фонъ-Митнахтъ, письмо твое не имло никакого дйствія, а отъ удара шпаги онъ не умеръ — вотъ и все, если ты дйствительно говоришь правду, что онъ живъ, что это онъ.

— Я знаю это! я заключила это изъ его словъ! Не забывай только, что найденная теперь въ его рукахъ! Онъ взялъ ее къ себ для того, чтобы уничтожить насъ! задыхаясь прошептала графиня и блдное лице ея приняло то демонское выраженіе, которое длало ее такой страшной.

— Такъ скоро эти вещи не длаются! сказалъ фонъ-Митнахтъ.

— Обрати вниманіе на стеченіе обстоятельствъ! Бруно фонъ Вильденфельсъ вдь другъ доктора! на обоихъ ихъ должны мы смотрть какъ на своихъ враговъ!

— Жаль, что тогда дло кончилось не смертью принца.

— Тсъ! Говори тише! Къ чему называть имена! запальчиво перебила графиня своего управляющаго.

— Что дло кончилось не его смертью, продолжалъ фонъ-Митнахтъ, я разсчитывалъ на это! Но мн все же не врится, чтобы человкъ этотъ былъ онъ.

— Такъ наведи справки! Ты самъ долженъ понимать, какъ это важно! Намъ необходимо знать, съ кмъ имемъ мы дло, кто нашъ противникъ. Это первое условіе! Ты можешь разузнать объ этомъ въ город.

— Ты придаешь всему длу ужъ слишкомъ большое значеніе!

— Ну что, если найденная поправится, что если придетъ она въ сознаніе? торопливымъ шепотомъ спросила графиня.

— Она боле не очнется, я этому не врю!

— Ну, а если очнется? Ты разсчитываешь всегда на лучшее, я же на худшее!

— Ничего еще пока не ршено, ничего еще не случилось! Вовсе тутъ нечего сомнваться ни минуты въ томъ, что мы должны выиграть борьбу изъ за милліона, иначе, все случившееся было бы сдлано даромъ!

— Тише! Идутъ! вполголоса остановила его Камила.

Дйствительно къ нимъ приближались чьи-то торопливые шаги. Вслдъ затмъ въ комнату вошелъ слуга графини.

— Прошу извиненія, ваше сіятельство, сказалъ онъ, сейчасъ вернулись изъ города телги, отвозившія туда хлбъ, одинъ изъ конюховъ привезъ извстіе, что найденная, говорятъ, очнулась.

— Та двушка, значитъ, выздороветъ, многозначительнымъ тономъ обратилась графиня къ управляющему.

— Въ город ходятъ слухи, будто это ея сіятельство молодая графиня, продолжалъ слуга, говорятъ, что она воскресла изъ мертвыхъ.

— Если та двушка пришла въ сознаніе, то скоро все откроется, сказала только графиня.

Слуга удалился.

— Ты слышалъ! Мое опасеніе уже сбылось, едва только успла я его высказать, шептала Камилла, теперь все должно ршиться! Теперь окажется, что я недаромъ приняла свои мры! Она воскресла изъ мертвыхъ! Тутъ нужна твердая, непоколебимая ршимость, тутъ нужна желзная энергія, Куртъ.

— Ты меня знаешь, мрачно отвчалъ фонъ Митнахтъ.

— Прежде всего наведи справки объ этомъ врач! Горизонтъ нашъ омрачается тучами. Впереди грозятъ намъ опасности!

— Опасности удвоиваютъ мужество! Будь покойна! Я узнаю все что нужно, отвчалъ фонъ-Митнахтъ и вышелъ изъ комнаты графини.

XVII.

Кто такой новый врачъ.

— Вся деревня, господинъ фонъ-Эйзенбергъ, крайне бдна, а потому не въ состояніи ничмъ помочь деревенскимъ нищимъ, ужъ я не говорю о старик, онъ можетъ еще скоре достать себ кое-что на свои нужды, говорилъ докторъ Гагенъ ландрату, у него въ кабинет въ канцеляріи земскаго судьи, ну, а бдняжка, Анна Трунцъ!

— Позвольте замтить вашей…

— Я докторъ Гагенъ, помните это, господинъ фонъ-Эйзенбергъ! перебилъ ландрата его собесдникъ, докторъ Гагенъ для всхъ и каждаго, всегда и всюду!

Фонъ-Эйзенбергъ съ легкою улыбкой любезно поклонился въ знакъ согласія.

— Позвольте замтить вамъ, докторъ Гагенъ, что деревня эта принадлежитъ къ владніямъ графини фонъ-Варбургъ, ея обязанность, значитъ, заботиться о тамошнихъ бднякахъ. И я вполн убжденъ, что графиня не замедлитъ сдлать это, какъ только узнаетъ о бдственномъ положеніи нкоторыхъ изъ ея крестьянъ!

— Я и самъ также убжденъ въ этомъ! подтвердилъ Гагенъ, странно только, что эта нищая, которая уже нсколько дней какъ больна и не можетъ оставаться въ той жалкой конур тамъ въ ратуш, гд лежитъ она на солом, рядомъ съ пожарными лстницами и насосами, эта нищая однакоже отказывается принять помощь отъ графини, это странно, говорю я!

— Что могло побудить къ этому помшанную старуху? спросилъ фонъ-Эйзенбергъ.

— Меня самаго удивляетъ это! Но главное дло въ томъ, что она больна, и что не только человколюбіе, но даже и законъ запрещаетъ оставлять больную доле въ такомъ мрачномъ, сыромъ, нездоровомъ помщеніи! Ей необходима медицинская помощь и я охотно готовъ подать ее этой бдняг, только сдлайте милость, похлопочите, чтобы деревенскую нищую приняли сюда въ больницу.

— Это, по настоящему, нельзя, возразилъ фонъ-Эйзенбергъ.

— Я взялъ бы ее къ себ, но вы, я думаю, слышали, что верхнія комнаты въ моемъ маленькомъ домик уступилъ я вдов Варбургскаго лсничаго и ея полуслпой дочери.

— Да, я знаю, господинъ докторъ, что вы пріютили у себя несчастныхъ, непремнно желавшихъ остаться въ город, по близости содержащагося въ тюрьм молодаго лсничаго!

— И вотъ мн негд теперь помстить у себя деревенскую нищую! Лина Трунцъ внесла бы необходимую плату за пользованіе ея въ больниц.

— Я догадываюсь, кто заплатилъ бы за нее, но я думаю, что на этотъ разъ можно сдлать исключеніе и помстить сюда въ больницу нищую старуху безплатно.

— Благодарю васъ, господинъ фонъ-Эйзенбергъ, радостно сказалъ Гагенъ, дружески пожимая руку ландрату. Я сейчасъ же отправляюсь позаботиться о томъ, чтобы бдная больная доставлена была сюда и отвезена въ больницу. Прощайте, господинъ фонъ-Эйзенбергъ!

Гагенъ простился съ ландратомъ и тотъ любезно проводилъ его черезъ сосднюю комнату, гд сидлъ писарь, до самыхъ сней, такой чести не оказывалъ онъ еще никогда ни одному постителю.

— Чудакъ! улыбаясь пробормоталъ фонъ-Эйзенбергъ, вернувшись въ свой кабинетъ и снова усвшись за письменный столъ, совершенный чудакъ! Но сколько въ немъ безграничнаго человколюбія, сколько полнйшей готовности жертвовать собою! Деньгами онъ нисколько не дорожитъ, втайн длаетъ онъ добро, гд только можетъ и въ этомъ случа ему ни по чемъ никакая сумма. Хорошо только, что при несмтныхъ богатствахъ своихъ, онъ такъ мало тратитъ на себя, за то многихъ еще можетъ онъ осчастливить. Ни слуги, ни экипажа не держитъ онъ, онъ обходится безъ всякой прислуги. Одно только хочетъ онъ завести себ — это верховую лошадь.

Фонъ-Эйзенбергъ покачалъ головой и затмъ снова принялся за свои, прерванныя приходомъ доктора Гагена, занятія.

Черезъ нсколько времени въ дверь постучался писарь.

— Одинъ господинъ желаетъ говорить съ господиномъ ландратомъ, сказалъ онъ, входя въ кабинетъ своего начальника. Писарь былъ уже въ преклонныхъ годахъ, на лиц его можно было прочесть слды нужды и горя.

— Вы знаете этого господина? спросилъ ландратъ.

— Да, это управляющій графскими Варбургскими имніями, фонъ-Митнахтъ!

— Попросите войти этого господина!

Писарь вышелъ. Вслдъ за тмъ фонъ-Митнахтъ показался на порог ландратскаго кабинета. Онъ вполн имлъ видъ знатнаго господина, въ обычной смлости его было даже что-то нахальное. Одтъ онъ былъ весьма щегольски и заботливо выхоленная черная борода его подъ подбородкомъ была раздлена на двое и разчесана на об стороны.

— Можно войти? спросилъ онъ, притворяя за собою дверь.

— Хоть я и сильно занятъ, какъ вы сами знаете, мой милйшій господинъ фонъ-Митнахтъ, однакоже я, само собою разумется, не откажусь принять давнишняго управляющаго имніями моего покойнаго друга, графа фонъ-Варбургь. Что привело васъ сюда ко мн?

— Одинъ вопросъ! Только одинъ вопросъ, господинъ фонъ-Эйзенбергъ!

— Садитесь и объясните, въ чемъ дло. Какъ здоровье графини? спросилъ всегда внимательный ландратъ.

— Покорно благодарю, графиня совершенно здорова!

— Вы, вроятно, пришли узнать кое-что о той найденной двушк, которую вс въ народ считаютъ за молодую графиню Варбургъ, я долженъ сознаться вамъ, что я не раздляю надежды когда-нибудь найти несчастную дочь моего покойнаго друга, и сказать правду, я не замтилъ въ той двушк сходства съ молодой графиней, которую я вдь прежде довольно часто видлъ и очень хорошо зналъ! Милая и любезная особа была молодая графиня.

— Только отдльныя личности, незнавшія хорошо молодой графини врятъ нелпому слуху, будто найденная незнакомая двушка и есть погибшая въ пропасти графиня.

— Мн интересно только знать, чмъ разршится эта загадка. Найденная все еще находится на попеченіи господина доктора Гагена, какъ только придетъ она въ сознаніе, ей будетъ сдланъ допросъ, и тогда обнаружится, кто она и какимъ образомъ тогда такъ внезапно очутилась она здсь ночью, сказалъ фонъ-Эйзенбергъ, до сихъ поръ для меня непостижимо все это дло, я не въ состояніи отвчать на ваши вопросы и не могу сообщить вамъ никакого свденія но этому длу, я до сихъ поръ знаю не боле васъ, господинъ фонъ-Митнахтъ! И наконецъ, что всего удивительне, никто вдь до сихъ поръ не розыскивалъ ее ни здсь, ни въ дальнихъ округахъ: не было ни одного объявленія, ни одной справки, ни одной замтки въ газетахъ! Вдь, должно полагать, были же у нея родные, не съ неба же она свалилась, должна же она имть родину, однимъ словомъ, я тутъ ровно ничего не понимаю.

— Подождите, господинъ фонъ-Эйзенбергъ, все еще объяснится! Но мой вопросъ, что привелъ меня сюда къ вамъ, не касается найденной двушки! Графиня, съ первой же минуты, кажется, убдилась, что это не молодая графиня.

— Объяснитесь, господинъ фонъ-Митнахтъ.

— Странный вопросъ, можетъ быть скажете вы, и все-таки я предложу его вамъ! Неоднократно встрчался я съ новымъ врачомъ, съ докторомъ Гагеномъ, также и въ ресторан у рынка, куда иметъ онъ обыкновеніе заходить иногда, и вотъ мн показалось, какъ будто врачъ этотъ вовсе не врачъ! Пусть останется это между нами, господинъ фонъ-Эйзенбергъ! Я самъ не понимаю, почему пришло мн въ голову, что это не обыкновенный врачъ!

Фонъ-Эйзенбергъ постарался скрыть свою загадочную улыбку.

— Такъ, вотъ что показалось вамъ! Но, скажите на милость, кто же въ такомъ случа можетъ быть нашъ новый врачъ? спросилъ онъ.

— Я самъ разсчитывалъ узнать это отъ васъ, это и служитъ цлью моего прихода! Я явился сюда просить васъ по секрету откровенно отвтить на мой вопросъ: кто же собственно этотъ врачъ?

— Кто этотъ врачъ? Я могу откровенно отвтить вамъ только, мой милйшій господинъ фонъ-Митнахтъ, что это докторъ Гагенъ, ничего больше!

— Ничего другаго не скрывается за этимъ именемъ?

— Еслибъ даже и было что-нибудь подобное, я все же считалъ бы себя не вправ открывать это другимъ, уклончиво отвчалъ фонъ-Эйзенбергъ.

— Но скажите пожалуйста, не можетъ же быть, чтобъ тутъ была тайна? воскликнулъ фонъ-Митнахтъ, не удержавшись на этотъ разъ отъ своего обычнаго рзкаго тона.

Фонъ-Эйзенбергъ пожалъ плечами.

— Еслибы и было что-нибудь подобное, отвчалъ онъ, въ такомъ случа господинъ этотъ, ужъ конечно, долженъ былъ имть на то свои причины, и тайну его слдовало бы. уважать!

— Вы допускаете возможность этого, но разв вообще дозволяется присвоивать себ чужое имя или титулъ?

— Отнюдь нтъ! Но я вдь говорю вамъ, что докторъ Гагенъ и въ самомъ дл врачъ, ничего больше не въ состояніи я сообщить вамъ объ его личности! Я знаю его только, какъ доктора Гагена, добраго, искуснаго, самоотверженнаго врача, съ меня довольно и этого.

Фонъ-Митнахтъ порывисто всталъ съ мста, видимо досадуя на несговорчивость ландрата.

— Извините, что побезпокоилъ васъ, многоуважаемый господинъ фонъ-Эйзенбергъ, сказалъ онъ, честь имю кланяться!

И наскоро поклонившись, онъ быстро вышелъ изъ комнаты.

— Онъ обидлся, пробормоталъ ландратъ по уход фонъ-Митнахта, зачмъ же явился онъ ко мн сюда съ подобнымъ вопросомъ! Не мое дло сообщать объ этомъ всмъ и каждому, да и какая имъ забота? Онъ новый врачъ въ город и зовутъ его докторомъ Гагеномъ и кончено. Кто этимъ не довольствуется, пусть ломаетъ себ голову.

Вскор посл того подъхала карета ландрата и фонъ-Эйзенбергъ отправился куда-то въ сосднюю деревню.

Писарь остался одинъ въ канцеляріи. Онъ отложилъ въ сторону работу и грустно задумался о своей бдности. Скуднаго жалованья его едва хватало на самое необходимое и очень часто въ послднихъ числахъ мсяца приходилось ему питаться сухимъ хлбомъ и водой.

Но вотъ въ дверь постучались и вслдъ за тмъ кто-то вошелъ въ комнату.

Писарь вздрогнулъ, такъ внезапно выведенный изъ своего раздумья. Фонъ-Митнахтъ вошелъ въ комнату и притворилъ за собою дверь.

— Вы одни, не такъ-ли? обратился онъ къ писарю.

— Да, одинъ! повторилъ послдній.

— Не хотите ли заработать золотую монету? спросилъ фонъ-Митнахтъ, кладя ее на столъ передъ писаремъ, у котораго глаза разбжались при вид такихъ большихъ денегъ.

— Я? Заработать золотую монету? сказалъ онъ. Этого бы мн очень даже хотлось, но какимъ манеромъ?

— Самымъ простымъ, другъ мой, гораздо легче, чмъ вы думаете, отвчалъ фонъ-Митнахтъ, вы ведете реестръ жителямъ города и округа?

— Да, я! отвчалъ писецъ.

— Чтобы получить золотую монету, вамъ надо будетъ позволить мн заглянуть немножко въ эти списки.

— Если вамъ нужно только это, господинъ фонъ-Митнахтъ, то извольте, я сейчасъ же съ удовольствіемъ исполню ваше желаніе, за этимъ дло не станетъ, сказалъ писецъ и проворно вынулъ изъ стола большую толстую книгу, это для округа, продолжалъ онъ, кладя ее на столъ, затмъ взялъ другую: а это для города до М., прибавилъ онъ, а тутъ вотъ до Z.

— Мн надо только кое-что посмотрть въ книгахъ.

— Вамъ трудно будетъ найти, скажите мн только, что вамъ нужно, я сейчасъ же открою, предложилъ писецъ.

— Хорошо, и это можно, только не говорите никому!

— Сохрани Боже, будьте покойны, господинъ фонъ-Митнахтъ, я и вообще-то не люблю много разговаривать.

— Откройте: Гагенъ, докторъ! приказалъ фонъ-Митнахтъ.

Писецъ безъ дальнйшихъ разсужденій поспшилъ исполнить желаніе щедраго господина, давшаго ему возможность такъ легко заработать золотую монету. Онъ явился передъ писцомъ какъ добрый геній, неожиданно избавляя его на время отъ всхъ заботъ.

Съ большимъ усердіемъ напалъ писецъ перелистывать толстую книгу, пока наконецъ не нашелъ названнаго ему имени.

— Вотъ здсь! сказалъ онъ, указывая на страницу: Гагенъ, докторъ.

Фонъ-Митнахтъ нагнулся и взглянулъ въ книгу. Онъ прочиталъ что было написано противъ имени доктора и на его лиц выразилось удовольствіе — теперь онъ зналъ все, что ему было нужно.

— Хорошо, сказалъ онъ писцу, теперь положите книги на мсто и берите вашу золотую монету, вы ее заслужили.

— О! еслибы я каждый день могъ оказывать такія услуги! отвчалъ съ улыбкой писецъ. Я вчно буду вамъ благодаренъ, господинъ фонъ-Митнахтъ.

— Кто знаетъ, можетъ быть и еще встртится такой случай, сказалъ фонъ-Митнахтъ направляясь къ выходу.

Долго еще посл его ухода писецъ смотрлъ съ выраженіемъ неописаннаго блаженства на свое сокровище, и наконецъ порывисто прижалъ къ губамъ блестящую золотую монету.

Между тмъ фонъ-Митнахтъ халъ назадъ въ замокъ.

Онъ былъ весь поглощенъ своими мыслями и мрачно глядлъ впередъ по дорог, предоставивъ лошади идти какъ ей угодно.

Въхавъ во дворъ замка онъ бросилъ поводья подбжавшему конюху и пошелъ прямо въ покои графини.

— Ты пріхалъ изъ города? Узналъ ты все? спросила она его сгорая отъ нетерпнія.

— Только не отъ хитрой лисицы Эйзенберга, а отъ его голоднаго писца, котораго мн удалось соблазнить золотой монетой.

— И ты узналъ все, что хотлъ?

— Я заставилъ писца поискать въ книгахъ. Онъ здсь!

— Онъ здсь! повторила едва слышно графиня. Слова, казалось, съ трудомъ выходили изъ ея горла.

— Клянусь моей душой, у него здоровая натура! сказалъ фонъ-Митнахтъ полу-гнвно, полу-насмшливо.

— Теперь теб должно быть ясно почему найденная у него. Слышалъ ты еще что-нибудь?

— Только то, что она жива и въ полномъ разсудк. Больше ничего.

— Онъ говорилъ со мной о яд — я боюсь его мщенія, прошептала графиня.

— Да, онъ не пощадилъ бы насъ, если бы мы были въ его власти, сказалъ съ демонской улыбкой фонъ-Митнахтъ.

— Онъ долженъ умереть, Куртъ, продолжала графиня. Мн кажется, что онъ знаетъ слишкомъ много. Я боюсь этого таинственнаго доктора. Онъ насъ уничтожитъ, если мы его не предупредимъ.

— Умереть! Это очень хорошо! Ты такъ думаешь? пробормоталъ мрачно Митнахтъ. Но это вдь можетъ показаться страннымъ.

— Онъ не долженъ больше жить, это свидтель, котораго мы должны бояться.

— Ну такъ что же? Я не боюсь ни его, ни кого другаго. Что можетъ онъ доказать?

— Ты значитъ не знаешь хода дла.

— Я знаю только конецъ, что онъ живъ. И что произошло между мной и имъ это его дло.

— Онъ не безъ причины пріхалъ сюда, не безъ причины перемнилъ имя. Я говорю теб онъ поклялся погубить насъ.

— Онъ умретъ, если я это замчу. Если бы мн пришлось его бояться, тогда онъ погибъ.

— Вотъ это хорошо, Куртъ, не медли ршеніемъ, сказала графиня. Надо принять ршительныя мры. Если онъ умретъ, намъ нечего больше опасаться.

XXVIII.

Блдная графиня.

На слдующій день было воскресенію.

Внизу, въ Варбург, въ корчм шло веселье. Настала ночь и вся остальная деревня была уже объята молчаніемъ, а между тмъ звуки контрабаса, скрипокъ и флейтъ раздавались еще въ воздух, сопровождаемые веселыми криками деревенскихъ парней.

Была прекрасная, тихая ночь и многіе изъ обитателей Варбурга стояли подъ окнами корчмы, любуясь танцами молодежи.

Въ это время два человка шли къ замку. Это были каменьщикъ, шедшій внизъ, въ сосднюю деревню, гд онъ жилъ и ночной сторожъ, который былъ обязанъ каждую ночь два раза обходить вокругъ замка.

До ихъ слуха достигли веселые звуки скрипокъ и флейтъ и гудящій голосъ котрабаса, но они, не обращая на нихъ вниманія, спокойно шли своей дорогой.

— Ты пойдешь мимо замка, Вильмъ? спросилъ сторожъ высокаго и широкоплечаго каменьщика.

— Нтъ, не мимо замка, отвчалъ тотъ, я хочу пройти внизу, паркомъ.

— Мн все равно идти внизу или вверху, такъ я пойду вмст съ тобой, замтилъ сторожъ. Мн, не знаю, право какъ-то тяжело ходить тамъ, около замка. Я не трусъ, никто не можетъ упрекнуть меня въ этомъ, но со смерти графа, а особенно барышни, я просто не знаю, что такое длается.

— Что же такъ? спросилъ камнетесъ.

— Тамъ, въ замк, что-то не ладно.

— Не ладно? Что ты хочешь сказать?

— Никто, кром меня, этого не видитъ и не слышитъ, кто же, вдь, станетъ шататься около замка въ полночь, но право тамъ, въ замк, что-то не чисто.

— Что же это такое?

— Этого я и самъ хорошенько не знаю. Старая Лина Трунцъ говорила всегда, что графиня ходитъ по ночамъ по замку, особенно ночью въ воскресенье и въ этомъ-то вся ея сила.

— Ну да, старикъ Фейтъ говорилъ тоже, что она сосетъ кровь у людей.

— Объ этомъ никто не можетъ говорить, но что врно, то врно, сказалъ сторожъ въ пол-голоса, входя въ паркъ. Она ходитъ по всему замку ночью, я это видлъ своими глазами не разъ, а десять разъ.

— Почему же бы ей не ходить по замку, вдь онъ ей принадлежитъ?

— Къ чему же ей ходить ночью по комнатамъ. Нтъ, тутъ что-нибудь не чисто. Повсюду тихо и спокойно, а между тмъ у нея свтъ переходитъ изъ комнаты въ комнату, отъ окна къ окну!

— Но почему ты знаешь, что это она?

— Я видлъ самъ. Я сначала тоже не зналъ, кто это скитается по замку. Сначала я думалъ, что это кто-нибудь изъ прислуги, но что могли длать слуги въ замк ночью цлые часы? Но разъ случайно я узналъ кто это былъ. Я шелъ близко замка и видлъ какъ сама графиня шла со свчей мимо открытаго окна. Боже мой! она была блдна, какъ смерть.

— Да, замтилъ камнетесъ, кто можетъ сказать, что съ ней? Должно быть и на самомъ дл тутъ что-нибудь не ладно.

— Это вс говорятъ!

Въ это время они оба сошли съ главной аллеи парка, ведшей къ замку и направились по боковой дорожк. Сторожъ былъ очень доволенъ, что ему не приходится длать воскресный обходъ одному.

Прежде, когда была жива графиня Анна, другой духъ господствовалъ въ замк, но теперь все измнилось и въ деревн старые люди разсказывали удивительныя вещи.

Камнетесъ и сторожъ, углубись въ паркъ, шли среди густаго мрака, царствовавшаго въ тни высокихъ елей и лиственницъ, преобладавшихъ въ этомъ мст и которыя окружали находившійся тутъ графскій склепъ. На широкихъ аллеяхъ и лужайкахъ луна разливала свой яркій свтъ, но здсь, въ тни деревьевъ, все было мрачно и темно. Между стволами деревьевъ можно было ясно видть освщенный луной замокъ и поэтому сторожъ, идя здсь, не нарушалъ своего долга.

Вдругъ онъ дернулъ за руку своего спутника.

Было уже за полночь.

Сторожъ молча указалъ на ярко освщенную лужайку, находившуюся между замкомъ и тмъ мстомъ, гд стояли они, скрытые въ тни деревьевъ.

Притянувъ къ себ камнетеса, сторожъ прижался къ стволу толстой ели, гд они могли видть все вокругъ, не будучи замчены.

Отъ стараго, сраго замка, виднвшагося вдали среди группы деревьевъ, вилась черезъ лужайку дорожка, по которой двигалась человческая фигура, что-то несшая въ рукахъ.

— Видишь ты ее? спросилъ тихо сторожъ.

— Это графиня! отвчалъ камнетесъ.

— Она идетъ теперь въ паркъ.

— Увидитъ она насъ?

— Нтъ, дорожка проходитъ не около насъ, стой только спокойно и она насъ не замтитъ.

— Я хотлъ бы знать, что заставляетъ ее идти ночью въ паркъ.

— Тамъ, позади насъ находится склепъ.

— Зачмъ же ей идти въ склепъ?

— Разв я знаю? Мы попробуемъ посмотрть.

— Боже мой! Она выглядитъ настоящимъ привидніемъ!

— Молчи! Чтобы она насъ не замтила! шепнулъ еще тише сторожъ.

И они оба прижались въ волненіи къ стволу дерева. Страхъ началъ пробирать и камнетеса. Это неожиданное, таинственное ночное явленіе произвело и на него сильное впечатлніе. Это была графиня, это было несомннно! Вс слышанные имъ въ деревн разсказы получали неожиданно подтвержденія. Значитъ, это были не выдумки. Но что это могло значить, что графиня идетъ ночью въ склепъ? Неужели она не знаетъ никакого страха? И чего она ищетъ ночью среди мертвыхъ?

Между тмъ графиня приближалась, не подозрвая, что дв пары глазъ устремлены на нее.

Въ одной рук она несла маленькій подсвчникъ, дв свчи котораго были однако погашены. Въ другой рук она держала нсколько предметовъ, которыхъ нельзя было хорошо разглядть. Сторожу показалось, что это были молотокъ и щипцы.

Графиня шла твердымъ и спокойнымъ шагомъ и скоро углубилась подъ тнь деревьевъ.

Не оставалось больше никакого сомннія. Слова сторожа были справедливы. Она направлялась къ склепу, величественно и мрачно стоявшему среди столтнихъ деревьевъ парка.

Сторожъ и его спутникъ не трогались съ мста, ожидая пока графиня дойдетъ до склепа, чтобы не выдать себя неосторожнымъ движеніемъ.

Не обмнявшись ни однимъ словомъ, они однако единодушно ршили, что они должны узнать и увидть, что будетъ длать блдная графиня среди мертвыхъ въ полночный часъ.

Вскор графиня скрылась между деревьевъ и немного спустя послышался стукъ открывавшейся двери.

Графиня вошла въ жилище мертвыхъ. Тогда оба вышли изъ своей засады и осторожнымъ обходомъ приблизились ко входу въ склепъ. Шумъ втра въ втвяхъ деревьевъ заглушалъ ихъ шаги.

Подойдя къ сложенному изъ массивныхъ камней склепу, они увидли, что въ отворенную дверь виднъ лучъ свта. Въ тоже время они услышали шумъ, похожій на звукъ, происходящій при отвинчиваніи винтовъ.

Чувство страха невольно овладло подошедшими. Но они должны были знать, что длаетъ графиня среди гробовъ. Любопытство побдило страхъ и они подошли гь двери склепа.

Тутъ, черезъ открытую дверь, они могли ясно видть все происходившее внутри.

Графиня поставила на плиты пола зажженныя свчи и, при помощи принесенныхъ ею съ собой инструментовъ, отвинчивала крышку одного изъ гробовъ. Это былъ гробъ графини Анны, рядомъ стоялъ гробъ графа, дале лежали его родители и сестры.

Сторожъ и камнетесъ, широко раскрывъ глаза, въ ужас смотрли, при неврномъ свт свчей, на графиню, наклонившуюся надъ громаднымъ гробомъ.

Что длала она ночью въ склеп? Зачмъ нарушала она покой мертвыхъ? Чего искала она въ этомъ мст покоя и мира въ ночной тишин?

Развинтивъ гробъ графини Анны, она подняла крышку его, напрягая вс свои силы.

Что она увидла и что она длала, этого не могли замтить наблюдавшіе за ней люди, но страшно было смотрть на нее среди гробовъ. Въ своемъ бломъ плать, она рзко выдлялась въ окружавшемъ ее полумрак и казалась существомъ загробнаго міра. Чего искала она у труповъ?

Въ эту минуту втеръ ворвался въ широко растворенную дверь и погасилъ стоявшія на полу свчи. Только лучи мсяца продолжали проникать внутрь склепа и освщали графиню своимъ блднымъ свтомъ.

Сторожъ и его спутникъ были теперь вполн убждены, что передъ ними стоитъ это таинственное существо вампиръ, сосущій кровь людей, который въ извстное время долженъ возвращаться въ свой гробъ, изъ котораго онъ вышелъ, чтобы начать дло уничтоженія.

Страшно и зловще было это зрлище. Блдное лицо графини было ясно видно. Она была такъ чудно хороша и въ тоже время такъ ужасна, когда она устремила свой горящій, гнвный взоръ на лежавшую передъ ней мертвую, набальзамированную графиню Анну.

Наконецъ она опустила крышку этого гроба и подошла къ гробу графа. И этотъ она также открыла, чтобы взглянуть на трупъ. Графъ весь высохъ уже и пожелтлъ, и казался еще ужасне и безобразне отъ своего богатаго мундира.

Въ ту минуту, когда графиня подняла крышку втораго гроба, сильный порывъ втра захлопнулъ дверь и скрылъ отъ глазъ любопытныхъ внутренность склепа.

— Значитъ, это правда, что она должна воскресныя ночи проводить въ гробу, шепнулъ сторожъ своему спутнику, теперь я это видлъ своими собственными глазами.

— Да, она открыла гробъ, отвчалъ Вильмъ, и мн показалось, что туда что-то легло.

— Она не выходитъ! Свтъ потухъ, дверь заперта, она останется тамъ на всю ночь, она не можетъ уйти. Только когда запоютъ первые птухи, она будетъ снова свободна, снова вернется къ людямъ.

— Что еслибы намъ войти туда и посмотрть? сказалъ нершительно камнетесъ.

— Зачмъ? Ни за что на свт я не ршился бы на это! отвчалъ сторожъ. Я не трусъ, но вдь тутъ не поможетъ никакая храбрость.

— Я такъ пошелъ бы…

— Нтъ, идемъ прочь, идемъ! прервалъ его сторожъ. И теб и мн пора домой. Теперь уже, я думаю, часъ.

Спустя нсколько минутъ, друзья были уже далеко отъ склепа. Выйдя изъ парка, они раздлились и каждый пошелъ своей дорогой домой.

Вскор посл этого и графиня вышла изъ склепа и, заперевъ снова дверь, направилась къ замку по освщенной луной лужайк.

XIX.

Это не Лили!

Прошло дв недли со дня праздника даннаго фонъ-Эйзенбергомъ, стало быть почти четыре недли съ того времени, какъ докторъ Гагенъ принялъ къ себ найденную двушку.

Въ одинъ свтлый теплый сентябрьскій день по дорог ведущей изъ города въ замокъ катилась элегантная открытая коляска. Въ коляск рядомъ съ ассесоромъ фонъ-Вильденфельсъ сидла молодая красивая дама вся закутанная не смотря на теплую погоду. Золотистые волосы вырывались густыми волнами изъ подъ ея шляпы. Лицо ея было блдно и обличало недавнюю тяжолую болзнь. Ея глаза, отненныя длинными рсницами были, лишены блеска и съ безпокойствомъ смотрли на Бруно.

— Не безпокойтесь, моя дорогая Лили, говорилъ онъ. Прошу васъ, глядите на все спокойне.

Лили! Это была спасенная отъ смерти Лили! но какъ она измнилась! долгая тяжелая болзнь и паденіе въ пропасть не осталось безъ послдствій. Куда двались ея веселая улыбка, смющіеся блестящія глаза куда двался румянецъ ея щекъ, ея веселый смхъ. Черты лица еще можно было узнать, но вообще она чрезвычайно измнилась и стала поразительно похожа на Марію Рихтеръ.

Лили боязливо схватила за руку Бруно.

— Я боюсь того, что меня ждетъ, сказала она. Мама ни разу не пришла навстить меня пока я была больна и, какъ ты говоришь, она даже не вритъ что это я.

— Она должна будетъ въ этомъ убдиться! отвчалъ Бруно.

— Я чувствую ты самъ боишься этой встрчи.

— Нтъ, дорогая Лили, я боюсь только за тебя.

— Мама не захочетъ узнать меня — даже и тогда когда я назову ей того кто хотлъ меня убить.

— Я долженъ сказать теб Лили, что я самъ думаю что ты ошиблась, замтилъ Бруно. Подумай, тогда вдь было такъ темно, ты была въ такомъ волненіи, къ тому же вообще ночью трудно разглядть черты человка.

Лили тихонько покачала головой.

— Нтъ, я въ этомъ твердо уврена, сказала она, я ясно увидла его когда блеснула молнія… но я не могу больше думать объ этой минут, это слишкомъ меня волнуетъ.

— Я даже думаю, что мы слишкомъ рано демъ въ Варбургъ, замтилъ Бруно. Но ты сама этого хотла.

— Я хотла видть мама, положить конецъ безпокойству, которое меня терзаетъ при мысли о ней, поэтому то я и просила тебя свезти меня въ Варбургъ Я должна видть мама, говорить съ ней, я должна высказать все, что я знаю, чтобы это дло наконецъ объяснилось,— а теперь по дорог въ замокъ на меня нападаетъ страхъ, котораго я сама не могу понять!

— Это послдствія долгой разлуки. Я не сомнваюсь что твоя мама будетъ въ восторг увидть тебя живой и здоровой.

— Я не знаю, что меня безпокоитъ, и я должна хать туда. Мама должна все узнать, пусть она убдится, что я Лили, чему она не хотла врить. Теперь все кажется какимъ то сномъ. Когда я въ первый разъ пришла въ себя, мн показалось, какъ будто я воскресла. Когда я очнулась, мн показалось что на мн лежитъ какая-то тяжесть, а моя голова была такъ слаба, что я не могла ничего припомнить, ни о чемъ думать.

— Что подумала ты, когда увидала себя въ чужомъ мст? спросилъ Бруно.

— Сначала ничего! Я не знала гд я, мн все еще казалось что я сплю. Когда я проснулась, мн стало такъ тяжело на сердц, какъ будто я должна была снова уснуть чтобы боле не просыпаться.

— Ты не подумала тогда обо мн? спросилъ Бруно.

— О, да! ты былъ первый о комъ я вспомнила, и ради кого я должна была остаться жить. Ты, мой Бруно, далъ мн мужество побороть желаніе снова погрузиться въ сонъ или безпамятство, ты вдь одинъ у меня на свт. Внутренній голосъ говоритъ это мн, продолжала Лили съ грустью въ голос. Марія ухала далеко, какъ ты мн говорилъ, а мама…

— Ты вздрагиваешь, каждый разъ, когда произносишь ея имя.

— Я боюсь ее! боязливо шепнула Лили, прижимаясь къ Бруно.

— Мы можемъ еще вернуться! сказалъ Бруно.

— Нтъ, нтъ! она должна видть меня, должна узнать, что я не чужая, что я Лили.

— Послушай, Лили! во всякомъ случа ты не оставайся въ замк, ты должна вернуться къ моей матери, которая такъ тебя любитъ. По окончаніи процесса покинь замокъ и эту страну, я боюсь за тебя, и посл всего случившагося, мое единственное желаніе, это привезти тебя къ моей доброй старой матери — а потомъ мы могли бы отпраздновать нашу свадьбу.

Печальная улыбка скользнула по лицу Лили.

— Все это хорошо, О! какъ хорошо! сказала она тихо. Но я думаю, что этого не будетъ.

— Это должно быть Лили. Я буду стараться объ этомъ.

— Ты такъ добръ, такъ вренъ, ты готовъ защищать меня, жертвуя своей жизнью, но все будетъ иначе! продолжала Лили. Въ эту минуту, она казалось говорила какъ ясновидящая, погруженная въ магнетическій сонъ… нчто ожидаетъ меня въ замк… но только объ одномъ прошу тебя… не давай мн увидть его… его.

И Лили боязливо прижалась къ Бруно, всми силами старавшемуся успокоить ее.

— Умоляю тебя, не оставайся въ замк, сказалъ онъ. Я вижу твой постоянно возрастающій страхъ, котораго у тебя прежде никогда не было — основателенъ онъ или нтъ, но я ни въ какомъ случа не могу оставить тебя въ замк, такъ какъ ты моя, моя по голосу твоего сердца, моя дорогая невста, воскресшая изъ мертвыхъ! Графиня, твоя мать, не имла ничего противъ нашего союза, я объ этомъ говорилъ съ ней. Разгони-же твои печальныя мысли! Какъ должны мы благодарить Бога за твое чудесное спасеніе, на которое никто не смлъ надяться! Что же еще можетъ случиться? Ничего такого что могло-бы разлучить насъ, Лили.

Въ эту минуту коляска подъхала къ замку. Лили съ боязливымъ видомъ взглянула на окна.

Бруно поспшно выскочилъ изъ коляски и помогъ выйти Лили, которая была еще очень слаба.

Вышедшій имъ на встрчу слуга Максъ, при вид ихъ казалось былъ удивленъ, и въ недоумніи глядлъ то на Лили, то на Бруно.

— Это я, Максъ, графиня! Разв вы меня не узнаете? спросила Лили.

Слуга не зналъ, что ему отвчать.

— Вы молодая графиня? сказалъ онъ наконецъ нтъ, этого быть не можетъ! Вы скоре похожи на Марію Рихтеръ.

— Онъ не узнаетъ меня, шепнула Лили Бруно, направляясь къ лстниц.

На верху лстницы ихъ встртила служанка графини, прислуживавшая прежде Лили. Она тотчасъ же узнала ее и плача отъ радости покрыла поцлуями маленькую дрожащую руку Лили.

Эта встрча произвела благопріятное впечатлніе на Лили. Было значитъ существо въ замк, которое ее съ разу узнало!

Но не смотря на это Лили все-таки была объята непонятнымъ страхомъ. Силы покинули ее до такой степени, что она едва держалась на ногахъ и должна была призвать на помощь всю свою силу воли, чтобы не лишиться чувствъ.

— Боже мой! вскричала служанка, какъ вы перемнились и похудли, графиня, но слава Богу вы спасены. Теперь стало быть прочь трауръ! Если вы позволите, я пойду доложить о васъ графин.

— Да, ступайте, отвчалъ за Лили Бруно.

Служанка поспшила въ комнаты графини.

— Что это тамъ за шумъ? спросила увидя ее графиня. Что это значитъ?

— Молодая графиня! отвчала въ радостномъ волненіи служанка. Здсь молодая графиня! Она спасена!

Графиня въ ужас вскочила.

— Что ты говоришь? вскричала она, молодая графиня?…

— Да, ваше сіятельство? здсь молодая графиня и господинъ ассесоръ! отвчала служанка.

Въ эту минуту приподнялась портьера, въ салонъ вошла Лили поддерживаемая Бруно.

— Она жива!… Это она! прошептала чуть слышно графиня. Но въ ту-же минуту, она придала своему лицу выраженіе радостной надежды и пошла на встрчу вошедшимъ.

— Мое дитя спасено? спросила она. Вы привели мн мою дочь? значитъ это правда? она жива!

— Это я, мама! сказала приближаясь къ ней Лили.

Въ ту-же минуту графиня отскочила назадъ и съ изумленіемъ взглянула на молодую двушку.

— Что это значитъ? вскричала она, это не Лили! Нтъ, это не моя дочь!

Лили испугалась услыша эти слова. Максъ вошедшій въ сопровожденіи другаго слуги взглянулъ съ видомъ сомннія на Лили и покачалъ головой.

— Мама! вскричала Лили. Узнай-же меня! Отчего ты не хочешь узнать меня? Это я Лили! Я вернулась.

— Нтъ это не моя Лили! Нтъ, нтъ этого быть не можетъ! Ледянымъ голосомъ сказала графиня.

Наступила минута тяжелаго молчанія.

— Я это предчувствовала, этого боялась! шепнула Лили,

— Будь спокойна, Лили, вмшался тутъ Бруно, графиня не замедлитъ признать тебя. Тутъ не можетъ быть никакого сомннія. Графиня взгляните на нее еще разъ. Неужели только я одинъ могъ признать ее. Лили спасена, графиня и она возвращается чтобы назвать настоящаго преступника.

— Настоящаго преступника? спросила графиня.

— Она узнала его въ эту ужасную ночь.

— Что это значитъ? разв лсничій не виновенъ?

— Фонъ-Митнахтъ столкнулъ меня въ пропасть! сказала Лили.

— Фонъ-Митнахтъ? управляющій? спросила съ изумленіемъ графиня… О! теперь не можетъ быть боле никакого сомннія! Это или помшенная или обманщица! предостерегаю васъ господинъ фонъ-Вильденфельсъ, вы готовы сдлаться жертвой неслыханнаго обмана. Съ самаго начала мн показалось невроятнымъ это таинственное спасеніе. Теперь же я вполн убждена что это не моя дочь. Я понимаю, ей позабыли сказать имя лсничаго и она назвала первое попавшееся ей имя — осмлилась обвинять моего управляющаго! Это просто не слыханно.

— Пойдемъ отсюда! вскричала Лили. Она не хочетъ признать меня! О, Боже мой!

— Этотъ обманъ былъ такъ ловко устроенъ, что даже вы попались на удочку, господинъ ассесоръ! продолжала графиня. Неужели вы и теперь считаете эту двушку моей дочерью? Неужели вы можете думать..

— Это не обманъ! Это я, Лили! вскричала бдная двушка. А фонъ Митнахтъ, тотъ негодяй, который столкнулъ меня въ пропасть!

— Схватите обманщицу! приказала графиня слугамъ, пусть она понесетъ достойное наказаніе за дерзкое обвиненіе фонъ Митнахта въ этомъ чудовищномъ преступленіи!

Слуги было двинулись исполнить волю графини, но Бруно остановилъ ихъ повелительнымъ движеніемъ руки

— Не могу боле! вскричалъ онъ съ гнвомъ. Вы не хотите признать Лили, продолжалъ онъ обращаясь къ графин, этотъ поступокъ ршаетъ дло. Между нами теперь все кончено. Что же касается до фонъ Митнахта, то онъ дастъ отчетъ въ своихъ поступкахъ судь. Точно также судъ разсудитъ васъ и Лили.

Съ этими словами онъ вышелъ поддерживая полубезчувственную молодую двушку.

XX.

Замыселъ.

Неожиданное появленіе Лили въ замк и произошедшая вслдъ за этимъ описанная нами сцена, спустя нсколько минутъ были извстны всему замку и вызвали конечно большіе споры между прислугой.

Часть съ Максомъ во глав не признавала Лили, другая же подъ предводительствомъ узнавшей молодую графиню служанки была противнаго мннія.

Кучеръ и садовникъ видвшіе ассесора и его спутницу, подтвердили, что это ни коимъ образомъ не могла быть графиня.

Кухарка, одинъ изъ рабочихъ и конюхи были, на оборотъ, одного мннія со служанкой, видвшей Лили и говорившей съ ней, и утверждали, что они также узнали молодую графиню.

— Неужели вы думаете, что это можетъ быть графиня? вскричалъ Максъ.

— Это скоре Марія Рихтеръ, замтилъ садовникъ.

— Что-то они быстро улепетнули изъ замка! прибавилъ кучеръ.

— Что за безуміе! возразила служанка, говорившая съ Лили. Это была молодая графиня! Это также врно какъ то, что вы передо мной! Неужели ужъ я не знаю молодой графини!

— Пусть ее говоритъ! замтилъ Максъ, обращаясь къ кучеру. Я не хуже ея зналъ графиню. Теперь я былъ на верху вмст съ Францемъ и самъ слышалъ какъ графиня сказала этой двушк, что она ее не знаетъ.

— Что тамъ ни говорите, вскричала служанка, а это она. Она только немного измнилась, это отъ долгой болзни, но все-таки это она, молодая графиня!

Конюхи поддержали мнніе служанки, увряя, что они тоже съ разу узнали молодую графиню.

— Позвольте! вскричалъ Максъ. Дайте мн предложить вамъ одинъ вопросъ. Вы конечно помните, что тогда, въ іюл на графин было надто свтлое лтнее платье. Я какъ теперь его вижу.

— И я тоже!

— И я тоже! раздалось со всхъ сторонъ.

— Значитъ это вы знаете, продолжалъ Максъ, хорошо! Графиня была тогда въ свтломъ лтнемъ плать — а теперь?

— А сегодня она надла другое! возразили противники.

— Она купила другое платье вотъ и все! сказала служанка. Это только новое доказательство того, что я права. Въ новомъ плать она и выглядитъ немного иначе чмъ прежде, вотъ въ чемъ вся и перемна!

— А я вамъ говорю, что еслибы это была она, она надла бы то свтлое платье. Я ни одной минуты не думалъ, что это молодая графиня. Да и графиня сама назвала ее обманщицей и погрозила ей судомъ. Она видите увряла, что Губертъ невиненъ, а ее столкнулъ въ пропасть господинъ фонъ-Митнахтъ. А вдь онъ въ это время былъ въ замк.

Въ то время, какъ этотъ разговоръ шелъ среди прислуги, фопъ-Митнахтъ находился въ комнатахъ графини.

Онъ нашелъ графиню въ небываломъ волненіи.

— Она была здсь! сказала она ему поспшно въ полголоса.

— Что же дальше? Я видлъ ее, отвчалъ фонъМитнахтъ съ полнымъ спокойствіемъ.

— Вильденфельсъ привелъ ее сюда. Она тебя обвиняетъ.

— Это помшанная! проворчалъ Митнахтъ.

— Я это и сказала. Но она стояла на своемъ и сказала, что будетъ жаловаться въ судъ.

— Что же ты тогда сдлала?

— Я назвала ее обманщицей.

— И это врно. Это скоро будетъ доказано, сказалъ фонъ Митнахтъ съ угрожающимъ и ршительнымъ видомъ. Она обманщица и хочетъ завладть милліономъ графини.

— Теперь ты видишь, что мой планъ былъ хорошъ! сказала графиня съ торжествующимъ видомъ. А ты считалъ его безполезнымъ. Марія Рихтеръ была бы опаснымъ для насъ свидтелемъ — а теперь она въ далекой Америк. Только одно еще необходимо если мы хотимъ побдить.

— Я знаю о комъ ты говоришь! о доктор!

— Да, онъ долженъ умереть! Нечего больше медлить, сказала графиня. Тогда всякая опасность будетъ устранена.

— Это очень трудное дло, замтилъ мрачно фонъ-Митнахтъ. Очень трудное. Онъ чрезвычайно остороженъ.

— Я говорю теб только одно: онъ долженъ замолчать навсегда! шепнула графиня.

Эта женщина со своей чудной красотой была безсердечнымъ злодемъ, который не колеблясь, хладнокровно приносилъ человческую жизнь въ жертву своимъ планамъ и замысламъ.

Она подошла къ письменному столу и. открывъ извстный ей одной потайной ящикъ, вынула оттуда старательно завернутый въ бумагу порошокъ и подала его своему сообщнику.

— Мы теперь у цли, сказала она тихо, наступила послдняя ршительная битва. Намъ только два исхода: или мы побдимъ, или — мы погибли! Возьми это! Этого будетъ съ него довольно.

— Если бы это можно было всыпать въ какое-нибудь кушанье! пробормоталъ фонъ-Митнахтъ. Этотъ докторъ Гагенъ человкъ опытный, надо придумать что-нибудь получше.

— Только его мы должны бояться! Больше никого, продолжала графиня. Я говорю теб, что онъ все знаетъ. Если существуетъ человкъ, который насъ можетъ погубить, такъ это онъ!

— У тебя есть еще этого порошка въ ящик, перебилъ ее Митнахтъ. Ты лучше бы убрала его во время. Мн кажется это опаснымъ.

— Предоставь это мн, Куртъ. Позаботься только объ одномъ, это употребить въ дло нмое оружіе. которое у тебя въ рук. Но не позабывай, что онъ говорилъ мн на праздник о ядахъ, я увидла тогда же къ чему онъ это все говоритъ. Зачмъ онъ говоритъ, что спеціально изучаетъ яды, и что можно открыть ядъ въ труп даже спустя нсколько лтъ.

Фонъ-Митнахтъ ничего не отвчалъ.

— Теперь дло главнымъ образомъ въ томъ, продолжала графиня, чтобы ядъ не былъ найденъ. Съ приближеніемъ къ цли увеличивается и опасность, Куртъ, но все будетъ хорошо, если ты будешь ршителенъ и благоразуменъ.

Въ эту минуту казалось въ Митнахт произошла внезапная перемна. Онъ сунулъ ршительно порошекъ въ карманъ и направился къ выходу изъ комнаты.

— Ты дешь? спросила графиня.

— Сегодня вечеромъ ршится…

— Я знаю… Иди! прервала его графиня.

— Она знаетъ!.. прошепталъ фонъ-Митнахтъ, выходя изъ комнаты и направляясь въ занимаемую имъ часть замка. Это понятно!.. она не хочетъ ничего знать, предоставляетъ все мн, чтобы въ случа неудачи выйти сухой изъ воды!..

Въ этотъ же вечеръ, около девяти часовъ, въ маленькой выходившей на дворъ комнатк виноторговли находившейся на рыночной площади, сидло нсколько человкъ, передъ каждымъ стояла его бутылка или стаканъ вина.

Уже не въ первый разъ собирались они здсь и у каждаго было свое обычное мсто.

Къ этому обществу, собиравшемуся здсь каждый вечеръ на часъ или на два принадлежалъ съ недавняго времени и докторъ Гагенъ, котораго ввелъ сюда ассесоръ Вильденфельсъ.

Скоро докторъ сдлался своимъ человкомъ въ этой маленькой задней комнат, такъ какъ онъ каждый день находилъ разсказать что-нибудь интересное изъ своихъ многочисленныхъ путешествій.

Такъ и въ этотъ вечеръ мы находимъ его въ этой комнат, разсказывающаго собесдникамъ свои приключенія въ Париж.

Онъ сидлъ спиной къ отворенной двери ведущей въ другія комнаты и попивалъ по немногу красное вино изъ стоявшаго передъ нимъ стакана.

Въ сосдней комнат послышались шаги. Новый поститель подошелъ было къ открытой двери, но узнавъ доктора Гагена, быстро поворотилъ назадъ и вышелъ въ сосднюю комнату.

Тамъ онъ слъ за столъ и потребовалъ себ бутылку вина.

Этотъ новый поститель былъ фонъ-Митнахтъ. Его хорошо знали въ виноторговл, такъ какъ онъ часто бывалъ здсь когда прізжалъ въ городъ, кром того у него былъ въ город родственникъ, одинъ изъ офицеровъ, съ которымъ онъ не разъ заходилъ выпить вмст бутылку вина.

Вскор пришелъ лейтенантъ Брандтъ, родственникъ Митнахта и дружески поздоровавшись съ нимъ представилъ его сидвшимъ тутъ знакомымъ офицерамъ. Скоро между ними завязался оживленный разговоръ, какъ и слдовало ожидать, о появленіи молодой графини, которую считали погибшей.

Фонъ-Митнахтъ старался уврить своихъ новыхъ знакомыхъ въ томъ, что найденная двушка вовсе не графиня. Впрочемъ и безъ того, таинственное, чудесное спасеніе графини многимъ казалось невроятнымъ.

Въ это время въ виноторговлю вошелъ какой-то человкъ и спросилъ доктора Гагена, говоря, что его жена опасно больна.

Гагенъ всегда былъ готовъ оказывать помощь больнымъ, поэтому онъ тотчасъ же вышелъ, сказавъ своимъ собесдникамъ число которыхъ уже уменьшилось, что онъ еще зайдетъ сюда отъ больной, такъ какъ было еще рано.

Фонъ-Митнахтъ, котораго докторъ не замтилъ выходя, слышалъ эти слова и въ тоже время увидлъ, что стаканъ доктора почти полный остался на стол Это было очень для него важно.

Въ его голов тотчасъ же созрлъ цлый планъ, для исполненія котораго нужно было только улучить удобную минуту, воспользоваться первымъ благопріятнымъ случаемъ.

Вскор посл ухода доктора отворилась входная дверь и показался ассесоръ фонъ-Вильденфельсъ. Онъ подошелъ къ столу офицеровъ такъ какъ онъ зналъ нкоторыхъ изъ нихъ.

Одинъ изъ знакомыхъ офицеровъ, поздоровавшись съ нимъ, хотлъ было представить ему своихъ товарищей и назвалъ уже имя лейтенанта Брандта, какъ вдругъ Бруно, увидвъ фонъ-Митнахта, схватилъ свою шляпу и направился къ выходу.

Лейтенантъ Брандтъ принялъ это за оскорбленіе себ и обратился къ Бруно съ требованіемъ объясненія его страннаго поступка.

— Какъ могъ я хотть оскорбить васъ, когда я васъ совсмъ не знаю! отвчалъ останавливаясь Бруно. Я только не могу быть въ обществ, гд находятся такіе господа.

Съ этими словами онъ указалъ на фонъ-Митнахта.

Фонъ-Митнахтъ вскочилъ и поднялся сильный шумъ. Офицеры приняли частью сторону Бруно, частью сторону Митнахта.

— Это мой родственникъ, вскричалъ лейтенантъ Брандтъ, и вашими словами вы оскорбили также и меня. Вотъ моя карточка…

— Повторяю вамъ, что я и не думалъ оскорблять васъ! отвчалъ Бруно спокойнымъ тономъ, хотя было видно, что ему стоило большаго труда сдержаться.

Фонъ-Ильменау, одинъ изъ знакомыхъ Бруно офицеровъ, вмшался, стараясь примирить стороны, но вс его усилія были напрасны. Брандтъ все боле и боле горячился.

— Если вы считаете себя оскорбленнымъ, я готовъ обмняться съ вами карточками, сказалъ наконецъ, теряя терпніе, Бруно. Я не могу позволить, чтобы вы оскорбляли меня въ присутствіи этихъ господъ. Я принимаю вашъ вызовъ. Господинъ фонъ-Ильменау будетъ такъ добръ, что завтра условится обо всемъ съ вашими секундантами.

Съ этими словами Бруно поклонился офицерамъ и вышелъ.

Брандтъ хотлъ было тоже идти, но товарищи, зная его горячій характеръ, удержали его еще нкоторое время.

Весьма естественно, эта шумная сцена привлекла вниманіе остальныхъ постителей. Собесдники доктора, дожидавшіеся его возвращенія, не желая быть зрителями скандала, взялись за шляпы и поспшили уйти.

Фонъ-Митнахтъ, еще въ самомъ начал ссоры, поднялся съ своего мста и вышелъ въ сосднюю комнату, говоря, что не хочетъ быть причиной скандала въ подобномъ мст.

Онъ ходилъ взадъ и впередъ по комнат и не думалъ вмшиваться въ бурный разговоръ, происходившій между Бруно и Брандтомъ.

Казалось, никто не замчалъ его, такъ какъ ссора привлекла вниманіе всхъ.

Когда собесдники доктора вышли, для чего они должны были пройти мимо Миттнахта, такъ какъ другаго выхода не было, Митнахтъ осторожно заглянулъ въ заднія комнаты, чтобы убдиться, что тамъ нтъ боле никого.

Тамъ, дйствительно, было пусто, на стол стояли еще стаканы, но только стаканъ доктора былъ еще полонъ виномъ, рядомъ съ нимъ стояла начатая бутылка.

Боле удобный случай не могъ представиться!

Убдившись, что за нимъ никто не слдитъ, фонъ-Митнахтъ поспшно подошелъ къ столу и, вынувъ изъ кармана данный ему графиней порошокъ, быстро высыпалъ его въ стаканъ доктора.

Порошокъ мгновенно распустился въ вин, не измнивъ его цвта и не давъ ни малйшаго осадка.

Затмъ, онъ сунулъ бумагу, въ которой былъ порошокъ, въ карманъ и, убдившись, что онъ не просыпалъ ничего на столъ, вышелъ въ сосднюю комнату, гд снова началъ ходить взадъ и впередъ, до тхъ поръ, пока ассесоръ не ушелъ.

Тогда онъ снова вернулся къ столу офицеровъ.

— Не думай, чтобы я ушелъ изъ трусости! сказалъ онъ, обращаясь къ Брандту. Я только не хотлъ заводить ссоры въ обществ твоихъ товарищей!

Брандтъ поспшилъ уврить его, что онъ и не думалъ считать его трусомъ и сообщилъ ему о своемъ поединк съ Вильденфельсомъ.

Это извстіе, казалось, очень обезпокоило Митнахта.

— Къ чему такая горячность! сказалъ онъ. Я самъ долженъ былъ и хотлъ вызвать его, но ты меня предупредилъ.

— Если мн не удастся, тогда ты можешь вызвать его. Я ненавижу и презираю этого человка!

— Прошу васъ, лейтенантъ Брандтъ, сказалъ Ильменау, не отзываться такъ о Вильденфельс, онъ мн другъ и я не могу позволить, чтобы въ моемъ присутствіи его оскорбляли.

Брандтъ и Митнахтъ поднялись съ своихъ мстъ.

— Я думаю, намъ слдуетъ сегодня разстаться, сказалъ первый. Прощайте баронъ! продолжалъ онъ, обращаясь къ барону Альгейму, своему другу, прошу васъ условиться обо всемъ съ фонъ-Ильменау. Прощайте господа!

Съ этими словами онъ вышелъ въ сопровожденіи Митнахта.

Пройдя нкоторое разстояніе, Митнахтъ простился съ молодымъ офицеромъ и общалъ ему, что, въ случа, если тому не удастся убить Бруно, онъ замнитъ его.

— Вс мои дуэли были счастливы, сказалъ Митнахтъ. Поэтому-то мн и досадно, что ты напрасно подвергаешься опасности изъ-за меня. Впрочемъ, теперь ужь ничего не перемнишь!

— Все равно, возразилъ Брандтъ, я давно уже его знаю и съ перваго раза я почувствовалъ къ нему непріязнь. Сегодня только представился удобный случай. Да и наконецъ я самъ не худо стрляю!

— Ты выберешь пистолеты?

— Конечно! Въ городскомъ лсу можно найти мсто удобное для встрчи. Прощай! Спокойной ночи! Я надюсь, ты скоро обо мн услышишь.

Съ этими словами они разстались. Храбрый офицеръ и не подозрвалъ чью руку онъ жметъ и чьимъ защитникомъ сбирается онъ быть.

Когда Брандтъ отошелъ довольно далеко, фонъ-Митнахтъ вернулся къ виноторговл и, спрятавшись въ тни стоящаго напротивъ дома, сталъ наблюдать за проходящими.

Спустя нсколько минутъ вернулись въ виноторговлю двое изъ собесдниковъ доктора, т самые., которые ушли, опасаясь скандала.

Наконецъ, спустя четверть часа, подошелъ еще человкъ, въ которомъ Митнахтъ узналъ доктора Гагена. Постивъ больную, онъ возвращался къ своимъ друзьямъ.

На это то и разсчитывалъ фонъ-Митнахтъ.

Когда докторъ прошелъ, онъ оставилъ свой наблюдательный постъ и вернулся въ Варбургъ.

XXI.

Слдствіе.

Новое направленіе процесса Губерта Бурхардта, произвело въ город сильное впечатлніе.

По городу ходилъ разсказъ, что по словамъ спасенной двушки, называющей себя молодой графиней, виновникъ преступленія былъ не лсничій.

Многіе, въ томъ числ и фонъ-Эйзенбергъ, счи тали это невроятнымъ, тмъ боле, что владлица Варбурга отказалась признать найденную за свою падчерицу.

Среди самыхъ разнорчивыхъ слуховъ, никто не могъ узнать ничего достоврнаго.

Прежде чмъ другая сторона успла что-нибудь предпринять, отъ графини поступила въ судъ просьба, ускорить процессъ противъ лсничаго и выяснить, что за личность молодая двушка, называющая себя падчерицей графини и привлечь къ отвтственности тхъ, кто подстрекнулъ ее на это, такъ какъ, по мннію графини, двушк не могъ придти въ голову такой ловкій обманъ, и что она тутъ была только орудіемъ въ чужихъ рукахъ.

Вскор и со стороны Лили поступила просьба объ изслдованіи этого дла.

Вслдствіе этой двойной просьбы, было назначено судебное разбирательство дла.

Въ видахъ возстановленія истины, было вызвано, ко дню суда, большое число свидтелей изъ числа лицъ, знавшихъ молодую графиню.

Въ назначенный день открылось засданіе суда.

— Вы утверждаете, что вы графиня Варбургъ? обратился предсдатель съ вопросомъ къ Лили.

— Да, я дочь покойнаго графа Варбурга и графини Анны, отвчала Лили голосомъ, изобличавшимъ сильное внутреннее волненіе.

— Лсничій Губертъ Бурхардтъ обвиняется въ томъ, что онъ ночью столкнулъ въ пропасть графиню Варбургъ, вы же, напротивъ, утверждаете, что истинный преступникъ другое лицо. Повторите ваше показаніе.

— Лсничій не виновенъ! Меня столкнулъ въ пропасть управляющій замка Варбургъ, фонъ-Митнахтъ.

— Разскажите намъ, какъ было дло.

— Во время грозы, я шла одна по дорог въ замокъ, которая въ одномъ мст идетъ надъ самой пропастью, начала Лили. На дорог я встртила лсничаго Губерта. Онъ хотлъ было проводить меня, но я не позволила ему этого. Было очень темно, я помню каждый мой шагъ, всю дорогу. Когда я была на томъ мст, гд дорога ведетъ надъ пропастью, Вдругъ я почувствовала, что меня кто-то схватилъ и потащилъ къ краю дороги. Я употребляла вс усилія, чтобы освободиться, я боролась съ напавшимъ на меня человкомъ, но мои силы были слишкомъ слабы. Я не могла боле противиться.

— Вы говорите, что было темно, замтилъ предсдатель, какъ же вы могли разглядть лицо преступника?

— Въ ту минуту, когда онъ толкнулъ меня въ пропасть, молнія ярко блеснула и я ясно увидла лицо фонъ-Митнахта. Да, это былъ онъ! Дале я ничего не помню.

Этотъ короткій, простой разсказъ произвелъ впечатлніе на слушателей.

— Дло происходило въ субботу, 23-го іюля, сказалъ предсдатель. Только 7-го августа вы были найдены на скамейк противъ дома доктора Гагена. Можете вы объяснить, что было съ вами въ этотъ промежутокъ времени.

— Нтъ, этого я не могу! отвчала Лили.

— Вы не можете также объяснить, какъ вы попали въ городъ?

— Нтъ!

— Приведите обвиняемаго! приказалъ предсдатель.

Губертъ еще не видлъ Лили, но только слышалъ, что она жива. Отъ этой встрчи ожидали многаго.

Когда Губертъ вошелъ въ залъ, въ своей арестантской одежд, Лили, со слезами на глазахъ, пошла къ нему на встрчу и протянула ему руку.

— Губертъ! сказала она дрожащимъ голосомъ. Сегодня мы опять свидлись. Вы страдаете изъ-за меня!

— Графиня жива! вскричалъ Губертъ. Она спасена! О! тогда все хорошо! Я прошу васъ, графиня, простите мн т слова, которыя я вамъ тогда сказалъ въ ту ночь!

— Я уже давно простила, Губертъ! Я не сержусь на васъ боле.

— О! Теперь пусть будетъ, что будетъ, мн все равно! вскричалъ онъ, съ сіяющимъ отъ счастія лицемъ.

Видно было, что эти слова вырвались у него изъ глубины сердца.

— Вы невинно пострадали изъ-за меня, Губертъ, но теперь васъ оправдаютъ.

— Признаете вы, что стоящая передъ вами особа, никто иная, какъ графиня Варбургъ? спросилъ обвиняемаго предсдатель.

— Конечно! Кто же это можетъ быть, какъ не графиня? Слава Богу, я ее хорошо знаю.

— Вы уврены, что виднное вами, при свт молніи, лицо не было лицо лсничаго? спросилъ предсдатель, обращаясь къ Лили.

— Нтъ, это не былъ Губертъ! отвчала она. Я готова въ этомъ поклясться.

Губертъ былъ уведенъ и слдующими свидтелями были его мать и полу-слпая сестра.

— Признаете вы, что эта особа графиня Варбургъ? спросилъ ихъ предсдатель.

— Господи! Благодарю Тебя! вскричала старая вдова обливаясь слезами и покрывая поцлуями руки Лили. Наша графиня спасена! Да, это наша молодая графиня.

Сестра Губерта также признала Лили не колеблясь ни одной минуты.

— Какъ же вы узнали графиню, когда вы едва видите! спросилъ ее одинъ изъ судей.

— Я узнала графиню по голосу! Да, это никто другой, какъ наша графиня!

Эти показанія сильно говорили въ пользу Лили и уврили многихъ въ ея правот, но для судей это не имло большой цны, такъ какъ для Губерта и его родныхъ было выгодно признать графиню, такъ какъ этимъ признаніемъ уничтожалось взведенное на Губерта обвиненіе.

Посл графини ршительно, непризнавшей Лили, главною свидтельницей была Марія Рихтеръ, молочная сестра Лили.

Но было извстно, что спустя дв недли посл паденія Лили въ пропасть, Марія Рихтеръ ухала въ Америку или Англію и слдовательно ее невозможно было вызвать въ качеств свидтельницы.

Вызвана была прислуга замка, но ея показанія раздлились. Слуга Максъ, кучеръ и садовникъ не признавали графини, тогда какъ кухарка, служанка Минни и конюхи утверждали противное.

Об стороны говорили съ одинаково твердой увренностью.

Не смотря на вс усилія Лили, не смотря на замчанія предсдателя, что продолжительная болзнь можетъ сильно измнить черты, Максъ, кучеръ и садовникъ твердо держались своего мннія.

— Но Максъ! вскричала въ безпокойств Лили. Неужели вы меня не признаете? Даже если дйствительно болзнь сдлала меня неузнаваемой, то вдь вы должны узнать мой голосъ. Разв это вроятно, что одни узнаютъ меня, другіе не узнаютъ? Взгляните на меня еще разъ! Это ужасно что мн приходится слышать такія слова.

— Если вы дйствительно графиня, сказалъ Максъ, какъ-бы желая подвергнуть Лили испытанію, то вы должны хорошо знать, что происходило въ замк. Когда умеръ господинъ графъ, молодая графиня пришла разъ ночью въ одинадцать часовъ въ залу гд стояло тло, кого она тамъ нашла?

— Васъ! васъ однихъ! отвчала тотчасъ же Лили.

Максъ съ удивленіемъ взглянулъ на нее.

— Да, это такъ! сказалъ онъ. Но это могла знать также Марія Рихтеръ за которую я скоре готовъ васъ принять. Это говоритъ также и садовникъ. Но вотъ еще! Въ прошломъ году Неронъ, старая охотничья собака покойнаго графа былъ боленъ — знаете вы, что съ ней случилось? этого никто не можетъ знать.

Вс взглянули съ ожиданіемъ на Лили. Этотъ экзаменъ волновалъ всхъ слушателей.

— Бывшій помощникъ садовника Яковъ, сказала Лили не мало не колеблясь, хотлъ бросить бднаго Нерона въ воду съ камнемъ на ше, такъ какъ онъ говорилъ что Неронъ никогда не выздороветъ. Я увидла это и позвала васъ Максъ, а вы отняли у Якова бдную собаку и привели ее ко мн.

— Это врно! долженъ былъ сознаться Максъ.

— Но вдь графиня могла разсказать это Маріи Рихтеръ, замтилъ садовникъ.

— Вы остаетесь при своемъ убжденіи, что это не графиня Варбургъ? спросилъ предсдатель.

—Да, остаюсь, отвчалъ Максъ.

— И я! сказалъ кучеръ.

— И я! заключилъ садовникъ.

Допросъ этихъ свидтелей былъ оконченъ. Ихъ показанія произвели сильное впечатлніе даже на Лили. Она была въ неописанномъ волненіи. Она не ожидала такого исхода. Если вс эти люди не врили, что она дйствительно графиня, то какъ было требовать этой вры отъ другихъ?

Она начинала приходить въ отчаяніе. Ее не хотли признать! Кто же она тогда? Неужели она до такой степени измнилась, что ее невозможно боле узнать?

Наконецъ выступилъ свидтель фонъ-Митнахтъ.

При вид этого человка Лили вздрогнула всмъ тломъ. Его видъ былъ для нея невыносимъ, вс ужасы той ночи снова возставали передъ ней во всей своей страшной дйствительности. Этотъ былъ тотъ человкъ, который бросилъ ее въ пропасть, его лицо видла она при свт молніи…

Фонъ-Митнахтъ былъ изящно одтъ и имлъ видъ человка, стоящаго выше подобнаго обвиненія.

Поклонившись судьямъ, онъ сталъ спокойно ожидать вопросовъ.

— Вы управляющій замка Варбурга? спросилъ его предсдатель посл обычныхъ вопросовъ о его имени, лтахъ и т. п. Съ которыхъ поръ вы находитесь въ замк?

— Уже пять лтъ. Пять лтъ тому назадъ покойный графъ назначилъ меня на эту должность, давъ мн тысячу талеровъ жалованья и квартиру. Покойный графъ питалъ ко мн полное довріе.

— Вы женаты?

— Нтъ, я никогда не былъ женатъ.

— До полученія мста графскаго управляющаго, вы вели довольно подвижную жизнь, разскажите намъ ее вкратц, сказалъ предсдатель.

— Я не знаю, къ чему можетъ служить вамъ исторія моей жизни, отвчалъ Митнахтъ, но я охотно исполню ваше требованіе. Мои родители умерли очень рано и оставили меня безъ всякихъ средствъ. Я былъ тогда офицеромъ и не будучи въ состояніи жить, какъ того требовало мое положеніе, я принужденъ былъ выдти въ отставку.

— Давно это было?

Фонъ-Митнахтъ на минуту задумался,

— Это было тому назадъ лтъ двадцать-пять, сказалъ онъ наконецъ.

— Вы были тогда безъ средствъ, что стали вы длать?

— Я принималъ участіе во многихъ войнахъ. Я былъ въ чин капитана въ иностранномъ легіон, который формировали англичане на Гельголанд во время крымской войны, я дрался въ Мексик за несчастнаго императора Максимиліана. Я служилъ въ папскихъ войскахъ.

— Вы принуждены были скрываться, тому назадъ лтъ десять. Что было тому причиной?

— Это было въ Париж. Во время ссоры я неосторожно употребилъ оружіе и былъ принужденъ бжать, чтобы избгнуть преслдованія.

— Гд вы жили посл этого?

— Въ Лондон, потомъ въ Вн, до тхъ поръ, пока не поступилъ управляющимъ въ Варбургъ, гд я, смю надяться, заслужилъ довріе владльцевъ.

— Вы показали раньше, что не можете признать эту особу за графиню Варбургъ? Остаетесь ли вы при вашемъ мнніи?

— Милостивые государи! сказалъ, возвышая голосъ, Митнахтъ, моя честь, на которой до сихъ поръ не было ни малйшаго пятна, затронута легкомысленнымъ или умышленно ложнымъ обвиненіемъ, которое взводитъ на меня эта двушка! Со мной это случается первый разъ въ моей жизни, поэтому-то я и потребовалъ, чтобы судъ разъяснилъ это дло. Когда въ город пронесся слухъ, что найдена молодая двушка, называющая себя молодой графиней, моя госпожа, графиня, несмотря на все невроятіе этого слуха, ухватилась за него, какъ за свою надежду. Но что же нашла она? Одинъ только обманъ! Нтъ! я повторяю слова графини, эта двушка мн совершенно незнакома!

— Гд вы находились въ воскресенье вечеромъ, когда совершено было преступленіе?

— Въ своей комнат, въ замк. Это можетъ засвидтельствовать конюхъ, приходившій ко мн за приказаніями на утро, какъ разъ передъ началомъ грозы. На другой день утромъ графиня прислала рано за мной и поручила мн отыскать ея падчерицу. Я самъ принялъ участіе въ поискахъ. Извстно уже, каковъ былъ результатъ ихъ.

Предсдатель обратился къ Лили.

— Вы по прежнему утверждаете, что узнали въ эту ночь господина Митнахта? спросилъ онъ.

— Да, отвчала Лили, Губертъ невиненъ. Что бы фонъ-Митнахъ ни говорилъ, все-таки истинный преступникъ онъ! Я хорошо видла его лицо.

— Знаете вы какой-нибудь поводъ къ преступленію? имлъ ли фонъ-Митнахтъ причины ненавидть васъ или что-либо подобное?

— Нтъ, я этого не знаю! Онъ всегда прежде быль внимателенъ ко мн и любезенъ.

— Я хорошо знаю молодую графиню, сказалъ Митнахтъ, и все боле и боле убждаюсь въ существованіи обмана. Передъ вами стоитъ не графиня, а ея молочная сестра, Марія Рихтеръ. Ея отъздъ быль притворнымъ, изъ желанія завладть богатымъ наслдствомъ ршилась она розыграть роль погибшей графини, тмъ боле, что между ними было нкоторое сходство. Подумайте, разв возможно, чтобы человкъ, упавшій въ пропасть и пролежавшій тамъ безъ! чувствъ дв недли, могъ дойти до города, позвонить у дверей доктора и упасть тутъ же, полумертвымъ, на скамью! Во всемъ этомъ нтъ и слда вроятія!

— Но кто же я тогда? вскричала въ отчаяніи Лили, видя, что слова Митнахта произвели сильное дйствіе на судей. Почему же мн никто не вритъ? Я прошу, по крайней мр, чтобы были вызваны докторъ Гагенъ и ассесоръ Вильденфельсъ.

Эта просьба была уважена и засданіе суда закрылось.

Разбирательство дла было отложено до появленія новыхъ свидтелей, доктора, ассесора и Маріи Рихтеръ.

XXII.

Дуэль.

Бруно вернулся домой въ сильномъ волненіи. Всю ночь не могъ онъ заснуть. Нанесенное ему оскорбленіе требовало отмщенія, но въ то-же время онъ думалъ о Лили, которой такъ необходима была его помощь и поддержка.

Что будетъ съ ней если онъ будетъ убитъ? Конечно у ней оставался еще одинъ врный другъ — докторъ, но Бруно понималъ, что его смерть разобьетъ сердце молодой двушки.

Онъ ршился не говорить ни слова о предстоящей дуэли, ни Лили, что было бы безуміемъ при ея неокрпшемъ еще здоровья, ни доктору.

Онъ не зналъ, что Гагенъ не могъ не узнать о поединк, воротясь въ виноторговлю посл посщенія больной.

Какъ мы уже видли Гагенъ вскор посл ухода Митнахта и Брандта вернулся къ ожидавшимъ его друзьямъ.

Конечно первымъ дломъ они сообщили ему о ссор и предстоящей вслдствіи этого дуэли.

Гагенъ былъ чрезвычайно изумленъ услышавъ это, такъ какъ онъ зналъ спокойный характеръ и хладнокровіе Вильденфельса и былъ увренъ, что его не легко вызвать на подобный поступокъ.

— Вы не ошибаетесь? спросилъ онъ. Вы наврно знаете что это ассесоръ Вильденфельсъ?

— Да, да, ассесоръ и лейтенантъ Брандтъ, они обмнялись карточками, а всякій знаетъ что это значитъ!

— Гм! удивительно!… прошепталъ онъ, механически поднося ко рту свой стаканъ вина.

Посл перваго же глотка онъ вдругъ выплеснулъ вино въ открытое окно и спросилъ себ другую бутылку, такъ какъ вино въ стакан имло какой-то странный противный вкусъ.

Онъ не обратилъ на это вниманія и наливъ себ другой стаканъ, началъ разговаривать съ своими собесдниками о разныхъ вещахъ, но видно было что ихъ разсказъ о дуэли занималъ вс его мысли, такъ какъ онъ противъ обыкновенія ничего не разсказывалъ и, выпивъ стаканъ вина, поспшно вышелъ.

Этотъ неожиданный случай еще боле усложнялъ и безъ того уже запутанныя обстоятельства.

Едва Гагенъ усплъ дойти до дому, какъ внезапно почувствовалъ себя нездоровымъ. Сначала онъ не обратилъ на это вниманія и легъ въ постель думая что нездоровье пройдетъ само собой, но ночью ему стало хуже и онъ даже потерялъ сознаніе. Это привело въ страхъ старую экономку и она вся въ слезахъ бросилась къ первому попавшемуся доктору. Докторъ немедленно же явился и осмотрвъ Гагена сказалъ, что у него припадокъ холеры, и что вообще необходимъ тщательный уходъ, чтобы болзнь не приняла опаснаго направленія.

На другой день по городу распространился слухъ, что докторъ Гагенъ заразился при посщеніи холерной больной и сдлался такимъ образомъ жертвой своего усердія.

Впрочемъ опасность для его жизни скоро миновалась и онъ только увидлъ себя принужденнымъ провести нсколько дней въ постели, вслдствіи чего засданіе суда, на которомъ онъ долженъ былъ давать свои показанія было отложено.

Утромъ на другой день посл ссоры, Ильменау явился къ Бруно.

— Ну, что, вы уже условились обо всемъ? неправда ли? спросилъ Бруно, здороваясь съ нимъ и усаживая его въ кресло.

— Все устроено: баронъ Альгеймъ и лейтенантъ Валькеръ будутъ секундантами Брандта, ваши же будемъ я и фонъ-Блюмъ. Встрча завтра утромъ въ семь часовъ въ городскомъ лсу, пистолеты, шестьдесятъ шаговъ, вамъ стрлять первому. На всякій случай съ нами будетъ докторъ Мюллеръ.

— Значитъ все покончено. Я хотлъ бы еще пригласить доктора Гагена.

— Это теперь невозможно.

— Почему же?

— Вашъ докторъ неожиданно захворалъ холерой.

— Гагенъ болнъ? вскричалъ въ изумленіи и испуг Бруно.

— Такъ мн говорили, я не знаю подробностей.

— Это для меня очень печальное извстіе! сказалъ Бруно.

— Богъ дастъ дло не дойдетъ до того, чтобы вамъ понадобился докторъ, да и вдь тамъ будетъ же Мюллеръ.

— Я не объ этомъ безпокоюсь. Гагенъ мой близкій другъ.

— А! это другое дло.

— Я хотлъ бы узнать, что съ нимъ.

— Хотите я провожу васъ до дому доктора, это мн будетъ но дорог.

Экономка Гагена встртила Бруно съ заплаканными глазами и опухшимъ отъ безсонницы лицомъ. Она сказала ему, что къ больному не велно было никого пускать, и что онъ все еще не вполн пришелъ въ себя.

Тогда Бруно ршился увидть Лили. Онъ нашелъ ее въ одной изъ заднихъ комнатъ дома, и она очень обрадовалась увидя его. Она и не подозрвала о случившемся и не знала, что Бруно пришелъ проститься съ ней, быть можетъ навсегда.

Эта мысль лежала также тяжелымъ камнемъ на душ Бруно, когда онъ думалъ о неопредленномъ повоженіи Лили, о ея будущности.

Хотя Бруно старался тщательно скрывать свои мысли, но Лили все-таки поняла, что у него есть что-то на душ. Она думала, что это послдствія встрчи съ графиней въ замк, и хотя самой ей овладли мрачныя предчувствія, она старалась все-таки успокоить любимаго человка.

— Не бойся ничего! сказала она. Все скоро объяснится и кто жe тогда станетъ отвергать мое право? У меня нтъ никого кром тебя и доктора Гагена, но поврь мн: Богъ ведетъ все къ лучшему!

— И я тоже не сомнваюсь, что это или умышленное или ошибочное упорство графини не будетъ имть никакихъ послдствій — но теперь вотъ захворалъ докторъ Гагенъ.

— Онъ выздороветъ! Да и у меня останешься еще ты!

У Бруно едва не сорвалось съ языка: ‘меня ты можешь лишиться завтра же утромъ, моя бдная дорогая Лиди!’ Но онъ смолчалъ, чтобы не огорчать еще боле и безъ того удрученную горемъ молодую двушку.

— О! не безпокойся милый Бруно! продолжала Лили. На дняхъ будетъ новое засданіе суда и тогда все объяснится. А когда все будетъ кончено, когда лсничій будетъ освобожденъ и виновность управляющаго доказана, тогда свези меня къ твоей матери, такъ какъ я не хочу и не могу вернуться въ замокъ! Это было бы мн тяжело, Бруно, ты можешь это понять.

— Это весьма естественно посл всего случившагося. Я очень пораженъ поведеніемъ твоей мачихн.

Одинъ вопросъ мучаетъ мени теперь, дйствительно ли графини не узнала тебя или она длаетъ это съ умысломъ. Я не смю врить подобной испорченности.

— Меня тоже волнуетъ это сомнніе, Бруно. Я никогда не сомнвалась, что мама искренно любитъ меня, не смотря даже на слова Маріи, которая не врила этому. Но эта ужасная встрча! Я теперь не знаю что и думать! Все-таки я скорй готова врить, что мама дйствительно не узнала меня.

— Дай Богъ, чтобы теб не пришлось вынести худшихъ испытаній! вскричалъ Бруно. Мы добьемся того, что она принуждена будетъ признать тебя за свою падчерицу.

— Что съ тобой, Бруно? спросила Лили, замтившая его волненіе. Ты сегодня какъ-то особенно взволнованъ и печаленъ? Что это значитъ?

— Когда мы снова свидимся, теб не придется уже боле жаловаться на меня за это.

— Ты скоро придешь? скоро?

— Да, я надюсь. А теперь я долженъ проститься съ тобой.

— Проститься? Боже мой!

— Что же тутъ особеннаго, что я хочу съ тобой проститься?

— Ты сказалъ это такимъ тономъ, что можно было подумать, что ты собираешься хать на долго!

— Этого нельзя знать.

— Разв ты чего-нибудь ожидаешь?

— Нтъ, я хотлъ только сказать, что нельзя знать, что можетъ случиться. Можетъ быть мн придется хать куда-нибудь по обязанностямъ службы и что-нибудь подобное. Но довольно! Прощай Лили!… Если бы только Гагенъ выздоровлъ!

Лили долго смотрла въ слдъ Бруно. Она не знала, что его ожидаетъ, но чувствовала, что онъ сегодня былъ совсмъ другимъ человкомъ чмъ обыкновенно, и прощанье съ нимъ было ей очень тяжело.

На другое утро, когда фонъ-Ильменау вошелъ къ Бруно, онъ засталъ его уже на ногахъ. Въ теченіи ночи онъ приготовилъ на всякій случай письма къ матери и къ доктору Гагену, которыя и передалъ своему другу съ просьбой переслать ихъ по адресу въ случа его смерти.

Обмнявшись нсколькими словами они вышли и сли въ стоявшую передъ домомъ карету, гд ожидалъ ихъ лейтенантъ фонъ-Блюмъ, взявшій съ собой пару пистолетовъ для предстоящей дуэли.

Черезъ нсколько времени они были уже на назначенномъ для поединка мст.

Все было тихо въ этотъ утренній часъ. Листья деревъ, окрашенные наступающей осенью въ желтый и красный цвтъ не шевелились и густой туманъ окутывалъ окрестность.

Карета остановилась на широкой алле, ведущей къ берегу вблизи стоявшаго уже тамъ другаго экинаяіа. Пройдя нсколько шаговъ по алле, они увидли ожидавшихъ ихъ Брандта, его секундантовъ и доктора Мюллера.

Посл обычныхъ привтствій баронъ Альгеймъ вышелъ на средину аллеи и обратился къ обоимъ противникамъ съ слдующими словами:

— Господа! прежде чмъ предоставить оружію ршить споръ, я считаю своимъ долгомъ спросить васъ не считаете ли вы возможнымъ покончить дло какимъ-либо другимъ способомъ?

— Я признаю себя удовлетвореннымъ, сказалъ заносчивымъ тономъ Брандтъ, если господинъ ассесоръ извинится передо мной на томъ самомъ мст, гд онъ оскорбилъ меня!

— Я отвчаю за моего друга, такъ какъ онъ не желаетъ говорить боле со своимъ противникомъ, сказалъ Ильменау. Я предлагаю прекратить безполезныя переговоры и приступить къ длу безотлагательно.

Бруно не обратилъ никакого вниманія на дерзкія слова Брандта. Онъ былъ совершенно спокоенъ и приготовленъ ко всему.

Ильменау и Альгеймъ осмотрли внимательно пистолеты и зарядили ихъ, въ то время какъ Валькеръ и Блюмъ отмривали на алле шестьдесятъ шаговъ и остріемъ сабли провели по черт на мстахъ гд должны были стоять противники.

Вс эти приготовленія были скоро кончены. Бруно и Брандтъ заняли назначенныя имъ мста.

— Господа! раздался снова голосъ Альгейма, который вмст съ Ильменау отошелъ на нсколько шаговъ въ сторону. Первому стрлять господину фонъ-Вильденфельсу. Въ случа если его выстрлъ останется безъ послдствій, стрляетъ лейтенантъ Брандтъ.

Послдовала короткая тяжелая пауза.

— Господа! Дуэль начинается! объявилъ баронъ Альгеймъ.

Бруно медленно поднялъ руку и началъ прицливаться. По лицу своего противника онъ видлъ, что ему нечего ждать пощады, и благоразуміе приказывало ему предупредить опасность.

Но въ то же время онъ чувствовалъ, что не въ состояніи хладнокровно цлить въ человка, хотя бы онъ былъ и его врагъ. Поэтому онъ поднялъ дуло пистолета вверхъ и выстрлилъ на воздухъ.

— Этотъ ассесоръ слишкомъ великодушенъ въ подобномъ случа, это боле чмъ ошибка! сказалъ въ полголоса Блюмъ своему сосду Валькеру.

Брандтъ прицлился въ свою очередь. Онъ мтилъ въ грудь Бруно, но отъ волненія въ моментъ выстрла рука его дрогнула и пуля пролетла мимо.

Баронъ снова скомандовалъ. Бруно видлъ, что противникъ цлилъ въ его грудь, кром того онъ зналъ, что по условію дуэль должна продолжаться до тхъ поръ, пока одинъ изъ противниковъ не будетъ раненъ или убитъ.

Поэтому онъ ршился положить конецъ дуэли ранивъ слегка своего противника, что ему было легко, такъ какъ онъ еще въ университет отличался своимъ умньемъ стрлять.

Онъ прицлился въ лвую руку Брандта и спустилъ курокъ.

Въ ту же минуту баронъ Альгеймъ бросился къ Брандту.

— Вы ранены! вскричалъ онъ, увидя на рукав его кровь.

— Пустяки! Царапина! отвчалъ презрительнымъ тономъ лейтенантъ. Я требую, чтобы дуэль продолжалась!

Онъ прицлился въ Бруно во второй разъ. Понимая, что тотъ ранивъ въ руку предостерегъ его, онъ ршился цлить лучше, зная, что на этотъ разъ промахъ будетъ для него гибеленъ.

Медленно и осторожно поднялъ онъ руку и прицлился въ голову Бруно. Тотъ не шевельнулся и спокойно смотрлъ на направленное въ него дуло пистолета.

Блеснулъ выстрлъ. Въ ту же минуту Бруно пошатнулся и прежде чмъ Ильменау усплъ подбжать къ нему, упалъ на песокъ. Въ это же время подосплъ докторъ, тогда какъ Брандтъ въ сопровожденіи барона съ гордымъ видомъ побдителя оставилъ мсто поединка.

Докторъ покачалъ головой осмотрвъ рану Бруно, пуля проникла ему въ голову около виска и кровь струею лилась изъ раны.

— Кажется ему не долго осталось жить! сказалъ наконецъ докторъ накладывая на рану временную перевязку.

По окончаніи перевязки Валькеръ, Блюмъ и Ильменау осторожно снесли раненаго въ карету, которая тронулась шагомъ, чтобы толчки не могли безпокоить Бруно.

Лейтенантъ Брандтъ узнавъ о состояніи противника въ то же утро по совту опытнаго въ этихъ длахъ Альгейма, сообщилъ обо всемъ случившемся своему командиру.

XXIII.

Спустя короткое время посл событія, описаннаго нами въ предъидущей глав, мы встрчаемъ доктора Гагена, уже выздороввшаго, въ зданіи суда куда онъ былъ приглашенъ для сдачи показаній.

Графиня была также въ свою очередь приглашена.

Въ назначенный часъ свидтели заняли свои мста, рядомъ съ Лили слъ докторъ Гагенъ и его экономка, которая также была вызвана.

На скамь подсудимыхъ сидлъ Губертъ лсничій. Разбирательство имло въ виду главнымъ образомъ тяготвшее надъ нимъ обвиненіе и признаніе личности молодой графини было только побочнымъ актомъ въ этой ужасной драм.

Предсдатель открылъ засданіе и слово было предоставлено графин Варбургъ.

Повторивъ сказанное ею на предыдущемъ засданіи она продолжала:

— Взгляните на эту двушку! пусть вс, кто зналъ мою несчастную дочь, обратятъ вниманіе на мои вопросы. Гд блокурые локоны моей дочери? Гд свжія черты ея розоваго круглаго лица? Неужели возможно, чтобы я ошиблась? Неужели возможно, чтобы я не узнала моей дорогой дочери, потерю которой я оплакиваю?.. Я обращаюсь къ вамъ молодая двушка, сказала она обращаясь къ Лили мягкимъ ласковымъ голосомъ. Кто бы вы ни были, заклинаю васъ сказать истину! Я убждена, что вы не одн виновны, что васъ побудили на этотъ обманъ другіе, назовите ихъ! Раскайтесь, еще не поздно отвратить грозящее вамъ наказаніе.

Лили блдная и дрожащая едва не лишилась чувствъ при этихъ словахъ графини.

— Позвольте мн, сказалъ поднимаясь докторъ Гагенъ, въ качеств врача протестовать противъ такого обращенія съ этой молодой особой, которая еще не вполн оправилась отъ своей болзни.

— Вы должны давать ваши объясненія только судьямъ, сказалъ графин предсдатель, поддерживая слова Гагена.

Графиня при этихъ словахъ отвернулась отъ Лили.

— Я не признаю эту двушку моей дочерью, сказала она твердымъ голосомъ. Я считаю ее обманщицей или помшанной. Очень сожалю, что не удалось отыскать Марію Рихтеръ, молочную сестру моей дочери, ея показаніе разсяло бы вс недоразумнія.

Лили безсильно опустилась на стулъ услыша эти слова и закрыла руками орошенное слезами лицо.

Глаза лсничаго мрачно и угрожающе устремились на графиню, и его кулаки невольно сжались подъ вліяніемъ овладвшаго имъ волненія, при вид такой глубокой испорченности.

Предсдатель взялъ лежавшую на стол бумагу.

— Вашему показанію, графиня, сказалъ онъ, прямо противорчитъ письменное показаніе господина ассесора фонъ Вильденфельса. Онъ положительно утверждаетъ, что эта молодая особа никто иная какъ графиня Варбургъ.

— Господинъ Вильденфельсъ былъ долгое время въ отсутствіи, возразила графини, и но возвращеніи видлъ мою дочь только разъ, и то вечеромъ. Поэтому ему легко было впасть въ ошибку…

— Докторъ Гагенъ, сказалъ пресдатель, объясните намъ, можетъ ли человкъ, вслдствіи паденія опаснаго для жизни, быть дв или четыре недли въ безчувственномъ состояніи?

— Можетъ! отвчалъ докторъ. Не только четыре недли, но даже и доле.

— Возможно ли, чтобы человкъ въ такомъ положеніи могъ лежать безъ всякой помощи дв недли и не умереть?

— И это возможно.

— Въ третьихъ, возможно ли и объяснимо ли, чтобы человкъ въ такомъ состояніи могъ пройти разстояніе отдляющее замокъ Варбургъ отъ города и затмъ снова упасть безъ чувствъ?

— Нтъ, это невозможно!

— Вдова Вильгельмина Андерсъ, вы экономка доктора Гагена, продолжалъ предсдатель, пойдите вы хорошо ночь, въ которую вы нашли эту молодую особу?

— Да!

— Разскажите намъ какъ было дло.

— Я ночью около двухъ часовъ услышала, что кто-то звонитъ. Я подошла къ окну и увидала, что на скамь у дверей лежитъ молодая двушка.

— Замтили вы въ ней признаки жизни? спросилъ предсдатель.

— Нтъ, она лежала какъ мертвая. Вышелъ докторъ и я внесла ее въ домъ и положила на постель. Еще много дней посл этого она лежала безъ движенія.

— Принимала ли она лекарство?

— Да, лекарство и немного бульона.

— Какъ произошло пробужденіе?

— Очень медленно. Сначала она только слегка двинула рукой, потомъ, черезъ день, открыла глаза, но не могла еще пошевелиться.

— Какія были ея первыя слова?

— Она боязливо оглядлась вокругъ и спросила: гд я? потомъ она стала спрашивать въ какой она части замка, говоря, что комната ей незнакома.

— Вы хорошо разслышали, что она сказала ‘замокъ’?

— Да, она часто это повторяла. Я не знала, что отвчать и позвала доктора. Она спросила свою мама, потомъ требовала, чтобы позвали графиню. Мало-помалу, она начала припоминать и скоро вспомнила про свое паденіе. Когда докторъ ее спрашивалъ, какъ это случилось, она, видимо, боялась чего-то и не отвчала. Только узнавъ, что она не въ замк, сказала она, что ее столкнулъ управляющій графини, фонъ-Митнахтъ.

— Скажите докторъ, обратился къ Гагену предсдатель, не можетъ ли быть слдствіемъ паденія пораженіе мозга? Разстройство умственныхъ способностей?

— Да, это возможно?

— Не замчали ли вы у этой молодой особы какія-либо слды разстройства мозга?

— Нтъ, я считаю ея выздоровленіе полнымъ.

— По словамъ свидтельницы Андерсъ, она нашла двушку на скамейк лежащую безъ чувствъ, слдовательно, ее кто-нибудь принесъ, сказалъ предсдатель. Замтили вы тогда кого-нибудь?

— Нтъ, никого. Я не могу это никакъ объяснить. Впрочемъ, не одно это необъяснимо. Графиня Варбургъ, да будетъ позволено мн называть такъ эту особу, пока вы не докажете, что она не графиня, была принесена, это очевидно. Я замтилъ у нея на голов рану, очевидно нанесенную, острымъ оружіемъ. Откуда же взялась эта рана? При паденіи ея не возможно было получить. Остается предположить, что графиня не упала на дно пропасти, а задержалась на какомъ-нибудь уступ, тогда, убійца, увидя это, вытащилъ ее и ударилъ по голов острымъ орудіемъ, потомъ онъ, вроятно, бросилъ ее гд-нибудь, считая мертвой, ея потомъ нашелъ кто-нибудь и принесъ въ городъ, а самъ скрылся боясь быть обвиненнымъ въ убійств графини. Это единственное возможное объясненіе.

— Что говорила вамъ больная, когда она очнулась? опросилъ предсдатель. Не помнила ли она чего нибудь изъ того, что было съ ней раньше?

— Нтъ! она ничего не помнила съ самой минуты паденія, когда она лишилась чувствъ.

— Свидтельница Андерсъ, продолжалъ предсдатель. Вы снимали платье съ больной, какая была мтка на бль?

— Графская корона надъ буквой W.

— Да. это дйствительно было такъ, подтвердилъ докторъ. Удивительне всего это то, что въ тотъ самый вечеръ, когда господинъ фонъ-Митнахтъ пришелъ ко мн увидть больную, это блье пропало безслдно со двора моего дома.

— Это похоже на обвиненіе моего управляющаго въ краж блья! сказала графиня гордымъ и презрительнымъ тономъ.

— Блье исчезло со двора не боле какъ черезъ полчаса посл ухода фонъ-Митнахта, и вс мои розыски остались безплодны, продолжалъ Гагенъ не обращая вниманія на слова графини.

Эти слова произвели сильное впечатлніе на всхъ присутствовавшихъ.

— Къ этому, я долженъ прибавить, продолжалъ Гагенъ, глядя спокойно въ глаза графини, что этотъ господинъ фонъ-Митнахтъ нсколько лтъ тому назадъ въ Париж доказалъ свою способность къ убійству. Его поступокъ тогда могъ быть названъ покушеніемъ на убійство, графиня, да на убійство съ согласія и одобренія своей соумышленницы. Онъ воткнулъ кинжалъ въ грудь одного безоруженаго человка и только чудомъ спасся тотъ отъ смерти. Человкъ способный на такое дло, единственно изъ алчности, такъ какъ тогда не было другой и побудительной причины, этотъ человкъ способенъ на все! Графиня которой судьба послала такія тяжкія испытанія, эта графиня, говорю я, неизмримо богата. У ней боле милліона. Графиня, увряетъ что непризнанная ею падчерица называетъ себя ею ради овладнія этимъ богатствомъ. Но вдь видно что за несчастною двушкой не скрывается, никто. Неужели-же она сама узнавъ о своемъ сходств съ графиней, ршилась сыграть ее роль? Неужели возможно предположеніе что эта двушка незнакомая никому, явилась къ намъ съ края свта, какъ разъ посл смерти настоящей графини чтобы овладть ея наслдствомъ? Я прошу поэтому судъ наложить запрещеніе на этотъ милліонъ, пока молодая графиня не докажетъ своей личности.

Слова Гагена произвели сильное впечатлніе и показаніе графини стало многимъ подозрительнымъ.

Она почувствовала, что надо дйствовать ршительно, иначе все пропало.

— Господинъ, предсдатель! сказала она гордо, поднимаясь съ своего мста, я горячо желаю разршенія этого запутаннаго дла, я полагаю, что существуетъ единственное средство узнать наконецъ истину Это средство — вынутъ тло моей дочери изъ пропасти, гд оно лежитъ. Я берусь сдлать невозможное, я берусь поднять мою дочь изъ бездны, чего бы это мн не стоило, чтобы только пролить свтъ на это дло. Черезъ восемь дней, я прошу господъ судей на мсто дороги, гд упала моя несчастная дочь.

Посл короткаго совщанія, судьи согласились на предложеніе графини и засданіе было закрыто.

XXIV.

Прощанье.

Къ тяжкимъ ударамъ судьбы, обрушившимся на несчастную Лили прибавился еще одинъ — извстіе объ опасности, угрожающей жизни ея дорогаго Бруно.

Этотъ ударъ былъ самый ужасный. Она чувствовала себя одинокой и беззащитной. Докторъ Гагенъ старался всми силами утшить и ободрить ее, но все-таки онъ былъ для нея чужой человкъ. Разв она могла постоянно разсчитывать на его гостепріимство?

Съ какимъ безпокойствомъ и страхомъ ожидала она извстія о здоровье Бруно. Его рана была очень опасна, такъ что докторъ Мюллеръ, не довряя своимъ силамъ, пригласилъ на помощь Гагена.

Однажды, спустя нсколько дней посл описанныхъ нами событіи, когда Гагенъ вернулся отъ Бруно, Лили показалось, что онъ какъ то мраченъ и озабоченъ.

— Ему хуже? спросила Лили дрожащимъ голосомъ.

— Нтъ, большой перемны не замтно.

— О! Боже мой! вскричала Лили, ломая руки. Неужели онъ долженъ умереть?

— Успокойтесь графиня! сказалъ докторъ, не надо отчаяваться! Вдь я около васъ!

— О, вы такъ добры! Я это чувствую… Но Бруно…

— Вамъ ближе! докончилъ докторъ. Я знаю, что узы глубокой любви связываютъ васъ съ нимъ. Но прошу васъ, будьте спокойне.

— Вы приносите мн печальныя новости?…

— Я могу свезти васъ къ Бруно, онъ тоже этого хочетъ, но, прежде всего, я долженъ просить васъ быть какъ можно хладнокровне, всякое волненіе опасно для больного.

— Что бы ни случилось, общаю вамъ, что я не забуду вашего совта. Видите я теперь совсмъ уже спокойна.

— Въ такомъ случа пойдемте, сказалъ Гагенъ

Спустя нсколько времени докторъ ввелъ Лили въ комнату раненаго. Она чувствовала, что ее привели проститься. Ея сердце разрывалось на части, но она сдерживала свое горе, помня слова доктора.

— Моя дорогая Лили! раздался слабый голосъ Бруно.

Онъ лежалъ на постели съ повязанной головой блдный, худой, истощенный тяжелой болзнью. Куда двались его сила и здоровье!

— Какъ ты страдаешь мой Бруно! прошептала

Лили, схватывая его руку, боле она не могла говорить и слезы градомъ хлынули изъ ея глазъ.

— Я хотлъ еще разъ увидть тебя, сказалъ онъ, я боялся что мн придется долго еще пролежать здсь, или… онъ не договорилъ, но этого ‘или’ было достаточно чтобы наполнить ужасомъ и горемъ душу Лили.

— Ты хочешь меня покинуть! вскричала она падая на колни. О! зачмъ ты не берешь меня съ собой!

— Будь спокойна Лили, не убивайся такъ. Намъ надо еще много переговорить, а мои силы не велики, сказалъ Бруно. Меня пугаетъ, что я не могу защитить тебя теперь, когда защита теб всего нужне. Гагенъ, другъ мой, общался сдлать для тебя все возможное, но все-таки мн тяжело быть прикованнымъ къ постели въ то время, когда ршаются важные для тебя вопросы. Ты сама много страдала, но не обвиняй меня за случившееся, не въ моей власти было отклонить его. Смерть страшна мн только потому, что я долженъ покинуть тебя здсь одну. Но успокойся-же, ради Бога, успокойся!

— Нтъ! это не можетъ быть! нтъ! вскричала въ отчаяніи Лили. Небо не будетъ такъ жестоко. Заклинаю васъ! обратилась она къ Гагену, съ умоляющимъ видомъ. Скажите мн вдь спасенье еще возможно? не правда-ли? Не отнимайте у меня послдней надежды.

— Конечно возможно! отвчалъ Гагенъ. пока въ больномъ есть искра жизни, нельзя отчаиваться спасти его. Я часто видлъ что Богъ спасаетъ того кто приговоренъ людьми.

— Слышишь, Бруно! я буду день и ночь молить Бога и онъ не отниметъ у меня мою послднюю опору, мое счастье!

— Слушай, Лили! Сказалъ Бруно съ печальной улыбкой. Я долженъ многое сказать теб. Вы, Гагенъ, слушайте мои слова. Я знаю въ какомъ положеніи дло я знаю что графиня но старому продолжаетъ не признавать тебя. Я знаю что мое отсутствіе было для тебя большей потерей. Меня утшала только мысль, что ты находишься подъ защитой этого благороднаго человка, продолжалъ онъ протягивая руку доктору Гагену. Въ замк ты погибла бы. Чего ради этотъ Митнахтъ хотлъ убить тебя!

— Это можно объяснить, замтилъ Гагенъ. Если вспомнить, что графиня была особеннымъ образомъ связана съ этимъ Митнахтомъ, за долго до появленіи ея въ замк.

— Это очень важно для насъ?

— Не такъ важно какъ это сначала кажется, сказалъ Гагенъ. Мы можемъ длать предположенія, врить тому и другому, но все это не будутъ доказательства, а они-то только и нужны для судей.

— Теперь все дло въ томъ, чтобы отыскать эту двушку, Марію Рихтеръ, ея показанія для насъ важне всего. Она должна непремнно ршить дло. Если этого не случится, все погибло. Тогда станетъ возложнымъ невозможное — что тебя и вс твои права уничтожитъ одно слово графини.

— Да, вы правы! сказалъ докторъ. Опасность нельзя отрицать.

— Да, слова Маріи были бы очень важны, милый Бруно, но гд же ее найти теперь? она ухала уже боле четырехъ недль! О! если бы она была здсь!

— Быть можетъ удастся найти ее и привезти сюда! сказалъ Бруно едва слышнымъ голосомъ. Боже мой! и не могу тутъ ничего сдлать! я долженъ только мучаться, видя мое безсиліе придти къ теб на помощь!

— Предоставьте же мн! сказалъ Гагенъ. Я сдлаю все, что въ моихъ силахъ, чтобы отклонить опасность отъ головы графини. Я сочту священнымъ долгомъ доставить побду правд.

— Благодарю васъ! теперь я могу спокойно умереть.

— Бруно! Бруно! Эти слова разбиваютъ мн сердце вскричала Лили.

— Я не хочу обманывать тебя Лили! мои силы съ каждымъ днемъ слабютъ и я вижу что скоро наступитъ конецъ. Храни тебя Богъ моя бдная, дорогая Лили!… Я писалъ моей матери… общай мн, что ты подешь къ ней… скажи ей какъ тяжело мн умирать… скажи что мои послднія мысли… были о ней и… о теб… проси ее… молиться за… меня…

При послднихъ словахъ прерывистый голосъ Бруно сталъ едва слышнымъ.

Лили, закрывъ лицо платкомъ, тихо рыдала.

Гагенъ схватилъ ее за руку и повелъ вонъ изъ комнаты больнаго, впавшаго въ забытье.

— Это не смерть! шепнулъ онъ ей. Онъ хочетъ спать, онъ очень утомленъ. Не отчаивайтесь, надежда еще не погибла!

XXV.

Тысяча талеровъ награды.

Во всхъ мстныхъ газетахъ появились объявленіе отъ графини слдующаго содержанія:

‘Тысяча талеровъ награды обезпечиваю я тому, кто съуметъ спуститься въ пропасть, находящуюся на берегу моря, въ моемъ помсть.

Графиня Камилла Варбургъ’.

Это надлало много шуму и вскор было только и разговоровъ, что о пропавшей молодой графин, о тысяч талеровъ награды и о Зминой пропасти, какъ называли въ народ мсто гибели графини.

Значительная награда была большой приманкой и со всхъ сторонъ приходили здоровые и сильные люди, желавшія заработать тысячу талеровъ. Стеченіе было такъ велико, что графиня должна была принять особыя мры для водворенія порядка.

Садовникъ былъ поставленъ на сторож внизу у замка и направлялъ всхъ желавшихъ заработать награду къ Зминой пропасти, гд стоялъ Максъ для указанія мста.

Обоимъ имъ досталось не мало работы.

Однажды кучка людей изъ деревни Варбургъ стояла на дорог не далеко отъ пропасти и смотрла на проходившихъ мимо нихъ искателей награды. Въ этой кучк находились между прочимъ рыбакъ Іонсъ съ сосдней деревни, ночной сторожъ замка и его пріятель каменьщикъ.

— Еслибы это было такъ легко, замтилъ Вальмъ. мы давно сдлали бы это и безъ тысячи талеровъ. Намъ никто не далъ бы и тысячи грошей.

— Да разв кто-нибудь сможетъ опуститься въ Зминую пропасть? прибавилъ ночной сторожъ. Въ другія — это дло другое, я самъ лазилъ въ нихъ въ молодости за ягодами, но вдь пропасть пропасти рознь.

— Сюда приходило ужь довольно народу, но вс скоро ворочались назадъ, оставя надежду на тысячу талеровъ, продолжалъ Вальмъ.

— Что, вы, должно быть, изъ Варбурга? спросилъ подходя Максъ, обращаясь къ разговаривавшей групп. Что же, никто изъ васъ не хочетъ попытаться слзть туда внизъ?

— Клянусь душой, нтъ! отвчалъ Іонсъ, махнувъ рукой.

— Никто не сойдетъ туда живымъ! замтилъ ночной сторожъ. Это невозможно. Мы было пробовали прежде, да увидли, что тутъ можно только сломать даромъ шею.

— Вы должно быть будете ждать, пока у васъ не возьмутъ изъ подъ носа награду!

— Чтожь! пускай, господинъ Максъ! Намъ жизнь дороже тысячи талеровъ, сказалъ сторожъ. Это много денегъ, страшно много денегъ, но когда видишь смерть передъ глазами, это ничего не значитъ.

— Вотъ вы увидите, какъ это сдлаютъ другіе.

— Что же, нашли вы ужь кого-нибудь? спросилъ Вальмъ.

— Никто еще не говорилъ мн о своемъ намреніи, но вотъ тамъ идутъ двое, у которыхъ, какъ кажется, хватитъ на это храбрости.

— Это не Грантъ ли и Цюльке изъ деревни по ту сторону города? спросилъ сторожъ.

— Да, это они, подтвердилъ Іонсъ, набивая табакомъ свою трубку.

Въ это время двое новопришедшихъ подошли къ разговаривавшимъ.

— Это-то и есть Зминая пропасть? спросилъ одинъ изъ нихъ, Цюльке, блокурый молодой человкъ, съ виду сильный и здоровый. Спутникъ его, Грантъ, выглядлъ слабе его.

— Да, это она и есть, отвчалъ сторожъ.

— И падчерица графини тамъ все еще лежитъ? спросилъ Грантъ.

— Да, поэтому-то графиня и хочетъ отыскать ее тамъ.

— Значитъ она тамъ лежитъ! Что же, никто изъ васъ не хочетъ заработать тысячу талеровъ? продолжалъ Грантъ.

— Нтъ, не надо намъ этого! отвчали вмст Іонсъ, Вальмъ и сторожъ.

— Ну, тогда я это сдлаю.

Вс взглянули на него полуизумленно, полунедоврчиво.

— Ты хочешь спуститься туда? спросилъ Іонсъ.

— Да, хочу, чтобы получить тысячу талеровъ, отвчалъ улыбаясь Грантъ. Дло будетъ сдлано. Цюльке и я! Мы подлимъ деньги! Ты готовъ, Цюльке?

— Да, еще бы! отвчалъ тотъ хладнокровно.

— Ну, хотлъ бы я на это посмотрть! сказалъ недоврчиво Вальмъ.

— Хорошо ли вы осмотрли мсто? спросилъ смльчаковъ сторожъ.

— Чего тутъ еще смотрть! отвчалъ Грантъ. Дло будетъ сдлано.

— Можетъ быть, кто-нибудь предупредилъ ужь насъ? спросилъ Цюльке Макса.

— Нтъ, никто еще не ршился окончательно.

— Когда же надо будетъ спускаться?

— 25-го, т. е. въ понедльникъ.

— Можете быть спокойны, сказалъ Гранду Вальмъ. Никого больше не найдется, будьте уврены.

— Вамъ слдовало бы хорошенько прежде подумать, сказалъ добродушно сторожъ. Вы вдь не здшніе, не знаете хорошо этой пропасти?

— Чего тутъ обдумывать и знать? возразилъ Грантъ. Въ понедльникъ увидимъ какъ это длается.

Съ этими словами онъ ушелъ въ сопровожденіи своего товарища.

— Это плохо кончится, замтилъ сторожъ своему другу. Они совсмъ вдь не знаютъ мстности.

Между тмъ сдлалось уже довольно темно и разговаривавшіе начали мало но малу расходиться. Вскор Максъ остался одинъ на своемъ посту, какъ разъ на томъ мст, гд была найдена шляпа Лили и гд въ ту бурную ночь произошла роковая борьба. Вдругъ около него въ деревьяхъ послышался шумъ.

Максъ оглянулся въ изумленіи. Онъ увидлъ вышедшаго изъ за деревьевъ человка. Онъ не могъ разглядть его лица, такъ какъ оно было закрыто нахлобученной на лобъ шляпой и поднятымъ воротникомъ чернаго сюртука.

— Какой хорошій вечеръ! замтилъ незнакомецъ, не здсь-ли зминая пропасть?

— Вы теперь ничего не увидите, уже слишкомъ поздно. Не подходите такъ близко! крикнулъ Максъ.

— Не надо такъ бояться! сказалъ со смхомъ незнакомецъ, и этотъ смхъ звучалъ такъ особенно, что вниманіе Макса удвоилось. Это былъ не работникъ, не рыбакъ, не крестьянинъ, а скоре городской житель. Максъ никогда еще его не видлъ и не могъ къ тому же разглядть его лицо, Не былъ-ли это тоже искатель награды?

— Ну что нашли вы кого-нибудь? спросилъ онъ указывая рукой на пропасть.

— Да, въ понедльникъ придетъ нсколько человкъ попытать счастье, отвчалъ Максъ. Не идите-же такъ близко къ краю. Я долженъ идти сейчасъ въ замокъ.

— Подождите немного, одно только слово. Скажите, что значитъ вся эта исторія съ наградой и лазаньемъ внизъ? Къ чему все это?

— Разв вы не знаете? Молодая графиня упала въ пропасть и ее хотятъ вынуть оттуда при судьяхъ. Это будетъ въ понедльникъ.

— Молодая графиня? спросилъ недоврчивымъ тономъ незнакомецъ. Вы шутите. Разв вы не графскій слуга? Да, это я вижу по ливре. Вы сказали графиня?

— Конечно, графиня.

— Если вы дйствительно хотите найти кого нибудь, то эта попытка будетъ безъ результата, засмялся незнакомецъ.

— Безъ результата? Вы хотите сказать, что море унесло тло графини? Но, тогда бы ее нашли. Море все выкидываетъ назадъ на берегъ.

— Но разв вы не знаете, что графиня жива? Она теперь въ город. Передъ судомъ вы не признали молодую графиню также какъ и ваша госпожа. Но это было не ваше истинное мнніе. Вы были подкуплены графиней, не правда — ли?

— Подкупленъ? Я? Зачмъ?

— Чтобы дать это показаніе.

— Вы съ ума сошли? хотлъ было сказать Максъ, но слова замерли на его губахъ. У незнакомца въ рукахъ было золото и онъ пересыпалъ его изъ одной руки въ другую.

— Что если я заплачу вамъ за ваше показаніе лучше чмъ графиня? что тогда? спросилъ незнакомецъ. Что дала вамъ графиня за то чтобы вы показали противъ вашего убжденія?

— Ничего! вскричалъ Максъ. Я показалъ на суд не противъ моего убжденія.

Незнакомецъ тихо засмялся.

— Я заплачу вамъ во сто разъ боле, если вы скажете истину, сказалъ онъ, и когда вы, кром того признаетесь, что графиня васъ подкупила. Я дамъ вамъ такую сумму денегъ, что вамъ нечего будетъ боле служить и вы будете въ состояніи жить, какъ вамъ угодно. И…

— Какъ? Вы дадите? вскричалъ съ изумленіемъ Максъ.

— Я заплачу вамъ чистымъ золотомъ, если вы признаетесь, что были подкуплены.

— Конечно, я это сдлаю! Вдь, значитъ, не нужно чтобы это было справедливо? спросилъ Максъ.

— Нтъ! Я готовъ заплатить только за истину. Если васъ подкупила графиня, скажите мн это, и я награжу васъ такъ, что вамъ нечего бояться ея гнва.

— Нтъ, графиня не подкупала меня.

— Значитъ вы по убжденію не признали графини?

— Да. Но теперь другое дло! За такую награду я готовъ признать графиню, только-бы мн заплатили.

— Свидтельство такого человка не поможетъ графин, другъ мой! сказалъ незнакомецъ.

Въ ту-же минуту, онъ исчезъ безслдно среди деревьевъ.

Максъ невольно вздрогнулъ.

— Тутъ дло не чисто! прошепталъ онъ, это наврное былъ ни кто иной какъ искуситель.

Постоявъ еще нсколько времени и видя, что вокругъ все тихо, онъ пошелъ назадъ въ замокъ.

XXVI.

Гд Марія Рихтеръ?

Посл свиданія съ Лили, Бруно не умеръ, какъ онъ былъ увренъ, на оборотъ, онъ началъ подавать надежды, что его сильная натура одержитъ верхъ надъ смертью.

Между тмъ докторъ Гагенъ продолжалъ дло своего друга. Онъ старался объяснить, какъ могла попасть Лили изъ пропасти на скамью передъ его домомъ. Не смотря на вс его старанія, человкъ сдлавшій это не находился.

Гагенъ, осторожно и незамтно для всхъ, досталъ себ помощника въ этомъ дл опытнаго инспектора полиціи Неймана, который тоже употреблялъ вс усилія чтобы пролить свтъ на это загадочное происшествіе. Онъ понималъ что таинственное появленіе Лили, главнйшій пунктъ въ этомъ дл и если удастся разъяснить его, исчезнутъ вс сомннія судей въ ея личности.

Однажды вечеромъ Гагенъ сообщилъ своей экономк, что онъ детъ на нсколько дней и отправился на станцію къ вечернему позду. Не входя въ залу онъ взялъ билетъ перваго класса и тотчасъ-же слъ въ вагонъ, такъ что его никто не замтилъ.

Вскор появился на платформ и Нейманъ, который не былъ на этотъ разъ въ своей форм и походилъ на кавалериста въ статскомъ плать.

Увидя его, Гагенъ открылъ дверцу купэ и Нейманъ тотчасъ-же вошелъ, поклонившись по военному.

— Сядьте Нейманъ, сказалъ Гагенъ и заприте дверь, мн надо съ вами переговорить. Вы знаете мое намреніе?

— Да, ваша свтлость, вы хотите найти молочную сестру графини, Марію Рихтеръ.

— Оставте пока свтлость въ поко, теперь я зовусь докторомъ Гагеномъ.

Нейманъ поклонился въ знакъ согласія.

— Намъ важне всего найти Марію Рихтеръ, продолжалъ Гагенъ. Ея свидтельство имло бы громадное значеніе.

— Я былъ вчера въ замк.

— Васъ узнали?

— Нтъ.

— Значитъ вы были тотъ господинъ, который вечеромъ вышелъ изъ экипажа недалеко отъ обрыва и пошелъ къ замку?

— Онъ самый!

— Я тамъ былъ, чтобы убдиться много-ли людей хочетъ заработать тысячу талеровъ, меня то же не узнали. Я разузнавалъ о Маріи Рихтеръ отъ слугъ замка.

— Что же вы узнали?

— Что Марія Рихтеръ ухала изъ замка недль шесть тому назадъ. Фонъ Митнахтъ провожалъ ее въ городъ.

— Одинъ?

— Нтъ, кажется еще былъ слуга. Она ухала съ намреніемъ хать въ Гамбургъ.

— Что же намъ докажетъ что она дйствительно ухала?

— До сихъ поръ только одно неважное обстоятельство. Въ тотъ день когда по словамъ слугъ Марія Рихтеръ ухала, былъ взятъ на ночной поздъ одинъ билетъ до Гамбурга.

— Но вдь билетъ въ Гамбургъ берутъ часто.

— Нтъ, кассиръ помнитъ что этотъ билетъ взяла молодая дама въ черномъ траурномъ плать и вся заплаканная. Это описаніе подходитъ къ Маріи Рихтеръ, значитъ она дйствительно ухала.

— А Митнахтъ не ухалъ тоже?

— Нтъ, онъ вернулся въ замокъ.

— Въ Гамбург мы узнаемъ была-ли тамъ она изъ книгъ отелей или отъ полиціи. Не приходило-ли писемъ отъ нея въ замокъ?

— Нтъ.

— Быть можетъ, Марія Рихтеръ прохала черезъ Гамбургъ.

— Въ такомъ случа намъ придется узнавать куда она направилась.

— На долго дали вамъ отпускъ?

— Безъ срока.

— Вы извстны въ Гамбург? спросилъ Гагенъ посл минутнаго молчанія.

— Да.

— Значитъ тамъ полиція признаетъ васъ за инспектора?

— Да, конечно.

Водворилось молчаніе, и скоро Гагенъ и его спутникъ, утомленный здой уснули.

На другой день они были уже въ Гамбург. Тотчасъ-же оба они принялись за розыски.

Докторъ отправился въ американское консульство, въ конторы пароходовъ, но вс его поиски были безуспшны, ни имени, ни наружности пропавшей не помнилъ никто.

Возвратившись въ отель, онъ нашелъ тамъ Неймана, который, въ ожиданіи его, ходилъ взадъ а впередъ по комнат.

— Нашли вы что нибудь? спросилъ его Гагенъ.

— До сихъ поръ не много. Я не могъ попасть на какой-либо врный слдъ. Въ полиціи ничего не знаютъ о Маріи Рихтеръ.

— Значитъ я не напрасно опасался, что она только продетъ черезъ Гамбургъ!

— Извините, если я не соглашусь съ вами!

— Почему вы такъ думаете?

— Мн кажется, что я напалъ на слдъ. Я осмотрлъ вс отели, но это не привело ни къ чему. Тогда я вспомнилъ о маленькой гостинниц подъ названіемъ ‘Эрцгерцогъ’ гд обыкновенно останавливались дамы и семейства. Я пошелъ туда и узналъ отъ Привратника, что дйствительно, въ названный мною день, къ нимъ прізжала молодая дама вся въ траур. Но онъ больше ни разу но видалъ ее и не помнитъ когда она ухала. Она занимала восьмой номеръ и противъ этого номера въ книг пустое мсто. Стало быть, Марія Рихтеръ, если это была она, не хотла давать своего имени.

— Странно что привратникъ не видалъ боле дамы въ траур, замтилъ Гагенъ.

— Можетъ быть это завтра объяснится.

— Вы нашли какое-нибудь средство?

— Я хочу распросить слугу отеля, который смотритъ за комнатами, сегодня я не могъ его видть.

— Я пойду съ вами. Жаль что мы не остановились въ ‘Эрцгерцог’.

— Тамъ не такъ хорошо какъ здсь.

— Мн это все равно. Только бы найти Марію Рихтеръ.

На другой день утромъ, докторъ и полицейскій отправились вмст на розыски.

Но и слуга гостинницы зналъ не много боле привратника. Онъ сказалъ только что на другой день посл прізда, молодая дама получила депешу и тотчасъ же ухала, снявъ свое траурное платье. Куда же она хала этого онъ не зналъ.

Справившись на телеграф, Нейманъ узналъ что дйствительно въ этотъ день была получена телеграмма на имя Маріи Рихтеръ. Къ несчастію это извстіе не принесло большой пользы, такъ какъ въ книг названіе мста откуда пришла телеграмма было написано такъ неразборчиво что его нельзя было прочесть.

Въ этотъ же день Гагенъ вернулся въ Варбургъ съ курьерскимъ поздомъ, оставивъ Неймана въ Гамбург продолжать поиски, такъ какъ онъ не потерялъ еще надежды отыскать слдъ пропавшей.

XXVII.

Трупъ въ пропасти.

Наступило утро 25-го сентября, когда должно было въ присутствіи суда вынуть изъ пропасти тло графини.

Съ самаго ранняго утра цлыя толпы любопытныхъ тснились къ обрыву, такъ что полицейскіе съ трудомъ поддерживали порядокъ.

Прекрасный солнечный осенній день еще боле способствовалъ увеличенію толпы, которая скоро достигла нсколькихъ тысячъ.

Наконецъ прибылъ судъ, встрченной графиней на томъ самомъ мст, гд произошло паденіе Лили,

— Мн удалось, господа, обратилась къ нимъ графиня, найти двухъ ршительныхъ людей, которые теперь на вашихъ глазахъ спустятся внизъ чтобы удостовриться лежитъ-лч тамъ еще трупъ моей несчастной дочери.

Брантъ и Цюльке подошли къ судьямъ и сняли шапки.

— Ваше имя? спросили ихъ.

— Брантъ!.. Я Цюльке!.. отвчали они.

— Вы добровольно ршились спуститься въ пропасть.

— Да, это совсмъ не такъ трудно, какъ сначала казалось.

— Въ такомъ случа приступайте къ длу.

Брантъ и Цюльке вытащили изъ лсу приготовленный заране толстый корабельный канатъ и укрпили одинъ конецъ его къ толстому дереву.

— Да они просто слезутъ туда по веревк! Это каждый могъ бы сдлать, вскричалъ находившійся въ толп Вильмъ.

— Проклятіе! какъ я это не догадался, пробормоталъ ночной сторожъ, сжимая въ ярости кулаки.

— Да, это теперь легко! согласился также Гансъ.

Не смотря однако на эти увренія, дло было далеко не легкое. Даже одинъ взглядъ въ эту зіяющую пропасть заставилъ бы многихъ отступить въ страх. Человку не обладающему необыкновенной силой и ловкостью нечего было и думать браться за это дло.

Тысячи глазъ слдили со вниманіемъ за приготовленіями къ смлой попытк!

Но вотъ все было кончено и смльчаки начали спускаться и скоро исчезли изъ глазъ толпы, только графиня и судьи стоявшіе на краю пропасти могли еще ихъ видть.

Мертвое молчаніе воцарилось вокругъ, никто казалось не смлъ говорить громко, только изрдка легкій шепотъ пробгалъ по толп.

Во время этого тягостнаго ожиданья къ зрителямъ присоединились ландратъ и докторъ Гагенъ, которымъ полицейскіе поспшили очистить дорогу сквозь толпу.

Они молча обмнялись поклонами съ графиней и судьями. Казалось, никто не смлъ нарушить торжественное молчаніе.

Наконецъ изъ глубины послышался голосъ одного изъ смльчаковъ.

— Они идутъ! Они идутъ назадъ! раздалось въ толп.

— Не можетъ быть, чтобъ успли въ такое короткое время спуститься и подняться! послышались также одиночные голоса.

— Это два хитреца! замтилъ Вильмъ они и не были на дн, а кто же пойдетъ проврять ихъ?

— Да это врно! подтвердилъ сторожъ завидовавшій смльчакамъ, которымъ предстояло получить такую большую награду.

Вотъ показалась на краю обрыва голова, потомъ руки и на дорогу выскочилъ обливаясь потомъ Брантъ.

Вс глаза устремились на него, глубокая тишина воцарилась вокругъ, вс ждали что онъ скажетъ.

— Тамъ внизу лежитъ трупъ! произнесъ онъ обращаясь къ судьямъ.

— Это должно быть молодая двушка продолжалъ Брантъ, она лежитъ на уступ скалы въ десяти футахъ отъ дна пропасти.

— Боже мой! Моя дочь! вскричала блдня графиня.

— Мужайтесь графиня! сказалъ ей фонъ-Эйзенбергъ. Я понимаю, это для васъ ужасный часъ, но вдь вы сами этого хотли!

— Можете вы поднять оттуда трупъ? спросилъ одинъ изъ судей.

— Да, я поэтому и вернулся одинъ, мой товарищъ обвяжетъ тло веревкой и мы вытащимъ его сюда.

— Такъ сдлайте же это

Двое полицейскихъ подошли на помощь Бранту и началось медленное поднятіе… Приближалась развязка роковой драмы. Каждый чувствовалъ это.

— Осторожнй! кричалъ Брантъ, не тяните скоро. Мой товарищъ лзетъ въ слдъ за трупомъ чтобы помшать ему зацпиться за какой нибудь выступъ, онъ не можетъ лзть скоро вдь это не легкая работа.

Наконецъ вылзъ изъ пропасти усталый Цюльке и вслдъ за нимъ показался привязанный къ концу каната трупъ, который тотчасъ же осторожно положили на мохъ.

— Это графиня! раздалось со всхъ сторонъ.

Дйствительно, хотя нельзя было разглядть лица изуродованнаго при паденіи, то вся фигура, волосы вьющіеся густыми локонами, наконецъ платье, все напоминало графиню.

Впечатлніе, произведенное появленіемъ трупа было подавляющее. Только одинъ Гагенъ не призналъ въ несчастной графини, остальные же вс ни минуты въ этомъ не сомнвались.

Вс хотли увидть поближе тло несчастной и полицейскіе съ трудомъ удерживали натискъ толпы.

— Узнаете вы въ этомъ труп вашу умершую дочь? спросилъ одинъ изъ судей, обращансь къ графин.

— Да, отвчала она твердо. Куда перенесутъ теперь тло?

— Сначала въ городъ. Этого требуетъ законъ. Потомъ можно будетъ возвратить его по требованію родныхъ.

— Какъ? увезутъ тло моей дочери? вскричала графиня. Ея мсто въ фамильномъ склеп рядомъ съ другими дорогими мн гробами.

— О! Я понимаю ваше горе! сказалъ почтительнымъ тономъ фонъ-Эйзенбергъ, но что же длать? требованія закона должны быть исполнены!

Между тмъ изъ замка была приведена карета, трупъ былъ положенъ въ нее, одинъ изъ полицейскихъ слъ рядомъ съ кучеромъ и экипажъ медленно тронулся по направленію къ городу.

XXVIII.

Она сумасшедшая!

Такъ какъ въ город не было никакого мста, гд выставляли бы покойниковъ, какъ напримръ Моргъ въ Париж, точно также какъ не было и анатомическаго театра, то трупъ былъ отнесенъ въ комнату при церкви, гд ставили обыкновенныхъ покойниковъ.

Зала была пуста. Трупъ былъ положенъ сначала на скамью и сейчасъ же подвергнутъ осмотру судебнаго врача. Но этотъ осмотръ не далъ ничего новаго. Врачъ могъ только подтвердить что причиною смерти было паденіе въ пропасть. Съ трупомъ не оставалось ничего больше длать и это объясненіе причины смерти было ожидаемо всми.

Но этимъ еще не все кончилось. Привели множество свидтелей и въ числ ихъ и тхъ, которые такъ долго утверждали что найденная въ город была графиня, между тмъ трупъ былъ снова одтъ въ прежнее платье и блье съ графскимъ гербомъ, и странное дло, большинство свидтелей, называвшихъ сначала найденную въ город графиней, теперь утверждали что мертвая настоящая графиня. Даже служанки, бывшія въ замк при графин до послдней минуты и съ жаромъ утверждавшія что живая — графиня, при взгляд на трупъ со слезами должны были сознаться, что это трупъ графини, хотя лицо и нельзя было узнать.

Показаніе ассесора фонъ-Вильденфельса нельзя было ожидать, такъ какъ онъ былъ настолько болнъ, что почти отчаивались въ его выздоровленіи.

Такимъ образомъ спасенной отъ смерти графин предстояло тяжелое испытаніе.

Докторъ Гагенъ понималъ, что случилось и главной его заботой было дать возможность Лили остаться побдительницей въ борьб, и онъ еще не терялъ надежды, что ему это удастся.

Онъ боялся за нее, такъ какъ она была въ сильномъ отчаяніи, очень понятномъ посл того что случилось. Боле всего мучила ее боязнь за Бруно. Однако теперь Гагенъ могъ подать ей на этотъ счетъ небольшую надежду. Но этотъ слабый лучь надежды значитъ очень мало въ сравненіи съ ужаснымъ извстіемъ о находк трупа въ бездн.

Когда Гагенъ, со всми предосторожностями передалъ Лили о случившемся, она была страшно поражена.

— Трупъ! прошептала она наконецъ, а въ какомъ мст?

— Посторонніе люди принесли его изъ пропасти, повторилъ Гагенъ, который принималъ теперь живйшее участіе въ судьб Лили.

— И въ этомъ труп…

— Узнали графиню, договорилъ Гагенъ, и ничего не долженъ скрывать отъ васъ, вы должны все знать.

— Это ужасно! безпомощно прошептала Лидли, это невозможно!

— Бываютъ дла, при которыхъ кажется что теряешь разсудокъ. Вы молодая, неопытная двушка, но вы не должны терять мужества! Отчаиваться не отъ чего, все еще можетъ поправиться.

— Но объясните мн все это! вскричала Лили!

— Я и самъ еще не нашелъ этого объясненія, графиня, по крайней мр я не могу сказать ничего наврно.

— Заклинаю васъ, скажите мн, что теперь будетъ! Неужели никто теперь не признаетъ меня, никто не хочетъ мн помочь… неужели я совсмъ погибла и брошена всми?

Лили закрыла лицо руками.

— Нтъ, графиня, вы не всми брошены! возразилъ Гагенъ, вы во всякомъ случа можете разсчитывать на меня!

— О, вы также оставите меня, вы также начнете во мн сомнваться, я знаю, я чувствую это! вскричала со слезами Лили.

— Нтъ графиня, если бы весь свтъ оставилъ васъ и сталъ клеветать на васъ, то и тогда я останусь на вашей сторон! Этимъ я не только исполню священную клятву, данную мною фонъ-Вильденфельсу, но буду слдовать моему внутреннему влеченію, которое заставляетъ меня защищать ваши права.

— Вы только сами подвергнетесь за это осужденію.

Гагенъ засмялся.

— О, конечно это меня не остановитъ, отвчалъ онъ.

— Но вы также не будете въ состояніи снасти меня.

— Это другой вопросъ. Борьба неравная и вы находитесь въ такомъ положеніи, что можете мало по малу потерять всхъ защитниковъ, отвчалъ Гагенъ, да, я не скрываю этого отъ васъ. Но это не должно приводить васъ въ отчаяніе. Мы должны уяснить себ дло. Знаете ли вы, графини, что это борьба — борьба за вашъ милліонъ.

— Боже мой! я съ радостью готова отказаться отъ этихъ денегъ.

— Нтъ, въ настоящее время это ничего не измнитъ. Я не могу поступить иначе, я долженъ отнять у васъ послднюю вру въ ту, которой вы врили до сихъ поръ, я долженъ объяснить вамъ истинное положеніе длъ, какъ ни тяжело мн разочаровывать ваше юное сердце и уничтожать въ васъ вру въ людей. Это должно быть графиня, это не моя вина. Это борьба между графиней, вашей мачихой, и вами, и причина этой борьбы ваше богатство.

— Презрнныя деньги! съ отчаяніемъ вскричала Лили!

— Да, презрнныя деньги, вы правы, графиня! Я самъ былъ нкогда жертвой подобной борьбы и потому знаю по опыту, что это такое. Тогда также причина была деньги и ничего больше, которыми хотли завладть не пренебрегая никакими средствами. Я еще живъ и эта борьба, въ которой мои противники уже думали быть побдителями, эта борьба еще не кончена, она снова возгорается, снова въ новомъ вид, продолжалъ Гагенъ и его лицо оживилось, а глаза засверкали, и поэтому то я приму вашу сторону, поэтому то я не могу равнодушно видть вашихъ страданій.

— Если я хорошо поняла, то моя борьба одинакова съ вашей? спросила Лили.

— Да. Выслушайте меня до конца. Графиня, какъ мн давно извстно, совершенно узнала васъ, но оклеветала для того, чтобы получить ваше состояніе, такъ какъ за вашей смертью оно переходитъ къ ней.

— Но найденный трупъ?

— Это пока для меня загадка. Но во всякомъ случа нельзя скрыть что это неожиданное обстоятельство отдаетъ перевсъ въ руки графини.

— Что же мн длать? вскричала Дили. Мн не нужны деньги, я хочу только прекратить эту ужасную неизвстность, кончить эту страшную борьбу.

— Чтобы ни случилось графиня, не теряйте мужества и положитесь на меня, я не оставлю васъ.

Въ эту минуту послышался звонъ колокольчика и вошедшая вслдъ за этимъ старая служанка Гагена, сказала что какой то господинъ желаетъ его видть.

Гагенъ простился съ Лили и пошелъ къ себ въ кабинетъ. Онъ былъ очень удивленъ, найдя тамъ судебнаго доктора Феттера.

— Здравствуйте любезный собратъ! сказалъ онъ, протягивая руку Гагену, мн надо переговорить съ вами но длу.

— По длу? говорите, что такое! отвчалъ Гагенъ, приглашая доктора садиться.

— Вы уже знаете какой новый оборотъ приняло это дло съ графиней Варбургъ.

— Я еще не знаю въ чемъ дло.

— Нтъ? Разв вамъ ничего не сообщали? Въ такомъ случа я скажу вамъ что дло идетъ объ освидтельствованіи умственныхъ способностей находящейся въ вашемъ дом, физически здоровой, молодой особы.

— Объ освидтельствованіи?

— Конечно, и къ сожалнію очень возможно, что результатомъ будетъ признаніе разстройства умственныхъ способностей этой особы.

Гагенъ недоврчиво поглядлъ на доктора.

— Неужели же я не замтилъ бы уже, если она сумасшедшая! спросилъ онъ.

— Я вполн уважаю ваши знанія и опытность, любезный собратъ, по позвольте замтить вамъ, что видя постоянно эту особу, вы невольно почувствовали къ ней состраданіе, вы глядли на это дло другими глазами, чмъ сталъ бы глядть человкъ совершенно посторонній и безпристрастный.

— Это можетъ быть, согласился Гагенъ.

— Я зналъ, что какъ человкъ безпристрастный вы согласитесь со мною. То, о чемъ я говорю, есть не боле какъ естественное слдствіе всего происшедшаго. Подумайте только хорошенько. Разв возможно предположить что либо другое? Мн уже нсколько времени казалось что это интересная физіологическая загадка, совершенно особый родъ умственнаго разстройства, вы знаете также, хорошо какъ и я, какъ много существуетъ видовъ этой болзни и какъ многіе бываютъ имъ подвершены такъ что не только они, но и окружащіе не подозрваютъ этого, пока вдругъ не длается значительнаго ухудшенія, которое даетъ увидть болзнь, скрывавшуюся уже много лтъ.

— Все это совершенно врно! снова согласился Гагенъ.

— Очень естественно, если посл всего происшедшаго невольно приходитъ въ голову, что тутъ мы имемъ дло съ такимъ именно случаемъ и я хочу убдиться такъ ли это. Не замтили ли вы сами чего нибудь, что подтвердило бы эту догадку?

— Нтъ, твердо отвчалъ Гагенъ, я ршительно могу сказать, что нечего и думать о чемъ либо подобномъ, тутъ нтъ ни малйшихъ слдовъ помшательства или даже временнаго разстройства умственныхъ способностей и я убжденъ, что думать объяснить дло такимъ образомъ значитъ стоять на ложной дорог.

— Позвольте вамъ замтить что этого рода больные бываютъ часто такъ благоразумны, что невольно вводятъ доктора въ сомнніе. Въ этомъ же случа я тмъ боле стою за эту идею, что она первому пришла мн въ голову и я думаю, что съумю доказать ея справедливость.

При этихъ словахъ Гагенъ испугался. Докторъ высказалъ свой приговоръ въ такой ршительной форм, что можно было всего бояться, такъ какъ докторъ Феттеръ былъ всмъ извстенъ за человка упрямаго, ни за что не отказывавшагося отъ разъ высказаннаго мннія. Такіе люди не смотря на доброту и честность очень часто бываютъ крайне опасны.

— Прошу васъ, мой уважаемый собратъ, сказалъ Гагенъ не противорча ему прямо, чтобы не возбудить упрямства, прошу васъ прежде всего произвести освидтельствованіе. Мой домъ во всякое время къ вашимъ услугамъ.

— Я такъ и думалъ! весело вскричалъ Феттеръ, ударивъ Гагена по плечу, я зналъ это. Послушайте, продолжалъ онъ, я нахожу что вы очень ловко взялись за дло, чтобы пріобрсти себ практику. Вы сначала помогаете бднымъ. А скажите, васъ зовутъ ночью?

— Очень часто.

— И вы идете всюду?

— Не бойтесь, чтобы я повредилъ вамъ этимъ, смясь возразилъ Гагенъ.

— Повредить? Мн? вскричалъ Феттеръ. Ха, ха, ха, этого я не боюсь, вдь я здсь уже двадцать лтъ. Но возвратимтесь снова къ причин моего сегодняшняго посщенія, я сдлаю незамтное для нея освидтельствованіе умственныхъ способностей молодой двушки и надюсь что буду въ состояніи придти къ какому нибудь ршенію. Говорила ли она вамъ когда нибудь о своемъ прошедшемъ?

— Очень часто.

— Но всегда какъ графиня Варбургъ?

— Всегда.

— Это странно! Очень часто подобные разговоры обнаруживаютъ то, чего нельзя было узнать другимъ способомъ, замтилъ докторъ Феттеръ, но я не оставляю надежды, что мн удастся разъяснить эту непонятную исторію.

— Этимъ вы окажете большую услугу! отвчалъ Гагенъ.

— О, мн очень часто удавалось въ подобныхъ случаяхъ. Пойдемте! Представьте меня молодой двушк, хотя бы какъ вашего родственника.

Гагенъ повиновался и повелъ доктора къ Лили, которой представилъ его какъ своего друга.

— Какая она хорошенькая! прошепталъ докторъ, затмъ обернулся къ Лили и взялъ ее за руку, стараясь незамтно послушать пульсъ.

— Я совершенно спокойна и здорова, докторъ Феттеръ, сказала Лили.

Докторъ вздрогнулъ.

— Какъ вы меня знаете? спросилъ онъ.

— Конечно, нсколько лтъ тому назадъ, когда я еще была маленькая вы были у насъ въ замк, у меня былъ коклюшъ.

— Совершенно врно, совершенно врно! Но, у васъ удивительная память! Это было такъ давно! Вроятно вы посл этого видали меня?

— Да, я едва ли бы узнала васъ, если бы не видала васъ посл того, прозжая но городу.

Казалось что Феттеръ не особенно поврилъ объясненію, хотя замчаніе о кожлюш было совершенно справедливо, но докторъ Феттеръ вспомнилъ что сумасшедшіе очень часто бываютъ одарены какъ бы двойнымъ зрніемъ и говорятъ о такихъ вещахъ, которыя казалось не должны бы были быть имъ извстны.

Онъ поговорилъ съ Лили еще нсколько времени, заставилъ ее разсказать все, что она знала про знаменитый вечоръ грозы и наблюдалъ за нею. На слдующій день онъ снова явился къ Гагену, но не говорилъ ни слова о своихъ замчаніяхъ, а только передалъ ему, что въ два часа дня Лили должна быть въ церкви, такъ какъ ршено показать ей найденный въ пропасти трупъ графини, и этимъ способомъ вызвать какое-нибудь другое показаніе у этой таинственной двушки.

Казалось въ этотъ день все должно было ршиться, такъ какъ около трупа былъ не только докторъ Феттеръ, но еще нсколько юристовъ, которые должны были быть свидтелями сцены, которая произойдетъ. Графиня также была приглашена и пріхала аккуратно въ назначенный часъ.

Найденный въ пропасти трупъ стоялъ посреди часовни, на возвышеніи и былъ покрытъ блымъ покрываломъ.

Въ глубин этой небольшой часовпи былъ маленькій алтарь, на которомъ стояло распятіе, освщенное свтомъ двухъ канделябръ, которые оставляли въ полумрак остальную часть часовни.

По всей вроятности надялись, что торжественность этаго мста должна произвести сильное впечатлніе на нечистую совсть. Надо было ожидать, что неожиданный видъ трупа вырветъ у живой признаніе.

Ршительная минута приближалась. Вс зрители уже собрались, недоставало только актеровъ.

Вдругъ на лстниц послышались шаги.

Дверь отворилась и вошелъ Гагенъ въ сопровожденіи Лили.

Гагенъ сейчасъ же понялъ всю опасность и важность этой минуты, онъ увидлъ стоящую въ сторон графиню, за тмъ доктора и другихъ свидтелей странной сцены! Живая Лили была приведена къ мертвой! И графиня не побоялась быть третьей при этомъ свиданіи.

Тогда одинъ изъ присутствующихъ снялъ покрывало съ трупа.

Хотя Лили была приготовлена, но это зрлище произвело на нее сильное впечатлніе.

Каждый ожидалъ, что она съ ужасомъ отвернется отъ трупа, что ужасное зрлище заставитъ ее отступить, по произошло нчто совсмъ другое.

При взгляд на трупъ, Лили громко вскрикнула и всплеснувъ руками бросилась къ возвышенію, на которомъ лежала покойница.

— Это Марія! Марія умерла! раздирающимъ голосомъ вскричала она, это Марія Рихтеръ!

Эти слова поразили доктора Гагена, которому показалось, что онъ въ одно мгновеніе понялъ все, не владя собою онъ взглянулъ на графиню, которая холодно и спокойно присутствовала при этой ужасной сцен и полузакрывъ глаза, смотрла на свою падчерицу.

Вс остальные присутствующіе съ жаднымъ вниманіемъ слдили за происходившей сценой.

— Марія! дорогая моя Марія! ты умерла! рыдала Лили.

Было ли это результатомъ безумія? Или это была истинная сворьбь? Были ли эти слова доказательствомъ сумасшествія, были ли эти слезы и жалобы истины исходили ли они изъ сердца той, которая рыдала надъ трупомъ? Сочтетъ ли докторъ Феттеръ эту сцену новымъ доказательствомъ болзни мозга, причина которой покрыта мракомъ?

Наступило всеобщее молчаніе.

Предполагаемая цль, очевидно, не была достигнута. Приведенная къ трупу двушка дйствительно была взволнована, но совсмъ иначе, чмъ ожидали. Надялись, что видъ трупа заставитъ ее сознаться, а она объявляла, что это трупъ ея молочной сестры, Маріи Рихтеръ.

— И такъ вы но прежнему утверждаете, что вы графиня, сказалъ одинъ изъ юристовъ, вы думаете объяснить дло говоря, что лежащая передъ вами покойница — Марія Рихтеръ?

— Это Марія Рихтеръ! Я узнаю ее! отвчала Лили.

— До сихъ поръ я еще не говорила объ одномъ наружномъ знак, по которому легко узнать мою дочь, графиню, и который долженъ уничтожить послднія сомннія, сказала графиня, моя дочь имла на нравомъ плеч родимое пятно величиною съ вишню! Я прошу господъ докторовъ поискать этотъ знакъ на труп.

При этихъ словахъ Лили отшатнулась и съ удивленіемъ взглянула на графиню.

— Что ты говоришь! вскричала она, у меня было такое пятно?

Графиня не отвчала.

— Это неправда! вскричала съ отчаяніемъ Лили, не у меня, а у Маріи Рихтеръ было такое пятно!

Но никто не слушалъ ея.

— Слова графини справедливы! сказалъ докторъ Феттеръ, на правомъ плеч находится темное родимое пятно величиною съ вишню.

— Выслушайте меня! съ ужасомъ и отчаяніемъ вскричала Лили, клянусь вамъ, что это Марія Рихтеръ! Графния, моя мачиха и ея управляющій фонъ-Митнахтъ поклялись погубить меня. Этотъ управляющій толкнулъ меня въ пропасть и моя мачиха также хотла моей смерти, такъ какъ она клевещетъ на меня.

— Она сумасшедшая, холодно сказала графиня, или самая наглая обманщица.

— Они оба хотли моей смерти, моей погибели! вскричала Лили, съ мольбою протянувъ руки къ присутствующимъ, я сама не думала этого, но теперь къ ужасу моему узнала, что это такъ! Я стояла имъ поперегъ дороги. Я должна была умереть или исчезнуть!

Кто повритъ этому? Докторъ Феттеръ съ сомнніемъ слдилъ за каждымъ словомъ и жестомъ молодой двушки.

Графиня между тмъ простилась со всми и удалилась.

Никто изо всхъ присутствующихъ, кром Гагена, не врилъ словамъ Лили и когда докторъ Феттеръ шепнулъ: Она сумасшедшая, то его слова встртили гораздо больше вры, чмъ вс жалобы несчастной двушки.

Трупъ былъ снова покрытъ и вс оставили залу. Гагенъ подошелъ къ Лили и вывелъ ее на чистый воздухъ.

Когда черезъ нсколько дней посл этого, собралось засданіе суда но длу исчезнувшей графини, то докторъ Феттеръ заявилъ, что по его мннію мнимая графиня сумасшедшая, но что онъ надется, что хорошій уходъ за нею въ дом сумасшедшихъ можетъ повести къ излченію.

Услыша этотъ приговоръ Лили страшно поблднла и не въ состояніи была произнести ни слова.

Напрасно старался докторъ Гагенъ доказать неосновательность словъ казеннаго врача, напрасно приводилъ онъ различныя доказательства совершенной ясности ея разсудка, его слова только возбудили упрямое противорчіе Феттера.

Было ршено, что мнимая графиня Варбургъ будетъ отправлена въ сумасшедшій домъ.

При этомъ ршеніи Лили громко вскрикнула и упала безъ чувствъ на руки доктора Гагена.

Съ невыразимымъ состраданіемъ глядлъ онъ на блдное и прелестное личико невинной двушки, побжденной въ неравной борьб.

Графиня торжествовала!…

XXIX.

Сумасшедшій домъ Св. Маріи.

На небольшой возвышенности, покрытой лсомъ, виднлось большое каменное зданіе, окруженное высокой каменной стной. Желзные ворота были всегда заперты, окна дома задланы ршетками.

Глубокое молчаніе царствовало вокругъ этого уединеннаго зданія. Внутри же двора, въ извстные часы дня, можно было видть самое необычайное зрлище. Это было сборище людей всхъ возрастовъ, мущинъ и женщинъ, которые ходили, говорили сами съ собою, размахивали руками, но казалось были совершенно незнакомы другъ съ другомъ.

Костюмы ихъ были самые необычайные. Тутъ стоялъ сдой старикъ накинувъ на себя плащъ, точно Цезарь свою тогу и декламировалъ стихи, тамъ молодая женщина громко смялась и пла. Одного взгляда на это общество было достаточно чтобы понять, что вы находитесь въ сумасшедшемъ дом. Дйствительно, это былъ сумасшедшій домъ Св. Маріи, находившійся въ десяти миляхъ отъ Варбурга, въ который помщали всхъ окрестныхъ больныхъ мозгомъ.

Докторъ этого учрежденія и его помощникъ, жили въ одной части зданія, а больные помщались въ другой, подъ присмотромъ сторожей и сидлокъ.

Директоръ заведенія сидлъ въ кабинет слушая донесеніе своего помощника, когда вошелъ инспекторъ чтобы спросить не прикажетъ ли чего нибудь директоръ. Инспекторъ былъ высокій старикъ, который отъ долгаго обращенія съ безумными, самъ по наружности походилъ на человка не въ своемъ ум, сходство съ которымъ особенно увеличивалось отъ безпокойнаго выраженія его глазъ.

— Надта ли горячечная рубашка на шестьдесятъ пятый номеръ? спросилъ директоръ.

— Да, господинъ директоръ, утромъ съ нимъ былъ припадокъ бшенства, а теперь онъ лежитъ какъ мертвый.

— Есть у васъ свободныя мста?

— Да, есть два мста въ нижнемъ этаж.

— О, не тамъ, я спрашиваю есть ли свободное мсто въ отдльныхъ комнатахъ.

Инспекторъ подумалъ не много.

— Въ номер шестьдесятъ шестомъ есть одна свободная постель, отвчалъ онъ.

— Въ этой комнат умерла вчера молодая женщина о которой я сейчасъ докладывалъ вамъ, вмшался докторъ.

— Хорошо! мн дали знать что сегодня явится къ намъ новая паціентка, она считаетъ себя графиней и, какъ мн пишутъ, съ перваго взгляда ее низачто нельзя принять за сумасшедшую, прибавилъ директоръ, сколько больныхъ въ шестьдесятъ шестомъ номер?

— Трое, новая больная будетъ четвертой.

— Кто тамъ сидлка?

— Дора Вальдбергеръ.

— Вальдбергеръ, хорошо, скажите ей, что у нея будетъ новая больная, за которой она должна смотрть какъ можно внимательне. Это мн пишетъ докторъ Феттеръ.

— Въ такомъ случа не лучше было бы помстить одну? замтилъ инспекторъ.

— Нтъ, помстите ее въ шестьдесятъ шестой померъ, ршилъ директоръ и отпустилъ своего помощника.

Въ то время, какъ этотъ разговоръ происходилъ въ кабинет директора сумасшедшаго дома, карста запряженная парой, катилась по дорог, которая вела къ этому дому изъ Варбурга.

На козлахъ сидлъ кучеръ, а въ карет двое: Лили и докторъ Гагенъ, которому доврили отвезти молодую двушку въ сумасшедшій домъ Св. Маріи и передать тамъ директору.

Медленно подвигалась карета по тихой дорог и вдали, на возвышеніи, уже виднлось каменное зданіе, окруженное стной. Когда экипажъ въхалъ наконецъ во дворъ заведенія, какъ его окружили нсколько женщинъ, которыя недружелюбно глядли на пріхавшихъ, только одна изъ нихъ дружески кивнула головой.

Это были тихія сумасшедшія, выпущенныя на прогулку, тмъ не мене видъ ихъ испугалъ Лили и она невольно схватила Гагена за руку.

— Вы знаете что теперь предстоитъ вамъ и чего нельзя измнить, графиня, прошепталъ Гагенъ. Не теряйте мужества, повторяю вамъ, что не все еще потеряно, что я еще буду бороться за васъ.

— Все напрасно, мн не на что больше надяться, также тихо отвчала Лили, съ ужасомъ глядя на окна съ ршетками, о, Боже мой, неужели это правда! это ужасно!

Она отвернулась и закрыла лицо руками, Гагенъ слышалъ какъ она тихо плакала и это разрывало ему сердце.

— Не плачьте, графиня, вы и такъ уже пролили слишкомъ много слезъ, сказалъ Гагенъ, соберитесь съ мужествомъ! Я общаю вамъ, что я безъ устали буду трудиться чтобы освободить васъ, что я наконецъ обнаружу истину! Силой тутъ ничего нельзя сдлать, надо дйствовать осторожно, хитрить.

— Еслибы только Бруно остался живъ.

— Я надюсь на это.

— Онъ еще не знаетъ ничего, что со мной случилось.

— Ему еще нельзя было говорить объ этомъ.

Лили задумалась. Въ эту минуту карета остановилась.

Наступила ршительная минута. Гагенъ вышелъ и помогъ выйти Лили. На двор тамъ и сямъ стояли сумасшедшіе.

Здсь должна была она остаться между этими людьми.

Гагенъ позвонилъ. Почти въ туже минуту сторожъ отворилъ дверь.

— Проведите насъ къ директору, сказалъ Гагенъ.

Тогда сторожъ провелъ ихъ въ пріемную и пошелъ доложить о постителяхъ директору.

— Прошу васъ войти! раздался рзкій голосъ.

Гагенъ пропустилъ Лили впередъ и послдовалъ за нею. Въ кабинет былъ директоръ и его помощникъ.

Гагенъ назвалъ себя.

— А, вы привезли молодую даму, которая должна нсколько времени пользоваться здсь деревенскимъ воздухомъ, сказалъ директоръ, милости просимъ.

Лили не могла боле владть собою, не могла сдерживать доле своего отчаянія и залилась слезами.

— О чемъ вы плачете, сударыня, вы очень пріятно провелете здсь время для вашего подкрпленія.

— Вы ошибаетесь на счетъ меня! сказала Лили, снова овладвая собою и говоря твердымъ голосомъ, я очень хорошо знаю, гд я, и что предстоитъ мн. Я чувствую себя очень несчастной, такъ какъ я жертва коварной интриги.

Директоръ паклонилъ голову, какъ бы желая сказать: это я часто слышу! Мы это знаемъ! Затмъ онъ пригласилъ Лили и Гагена ссть.

— Не правда-ли, это та самая молодая особа, о которой мн писалъ докторъ Феттеръ? сказалъ онъ.

При этомъ имени Лили невольно вздрогнула.

— Да, это она, отвчалъ Гагенъ.

— Какъ вамъ извстно я долженъ вести списки всхъ находящихся въ этомъ дом, продолжалъ директоръ, какъ ваше имя, сударыня? спросилъ онъ раскрывая толстую книгу.

— Графиня Варбургъ, отвчала Лили.

— Да, совершенно врно, согласился директоръ, которому было написано объ этомъ пункт помшательства, въ такомъ случа вы поможете мн, прибавилъ онъ обращаясь къ Гагену.

— Очень сожалю, отвчалъ послдній, пожимая плечами, но я не могу прибавить вамъ ничего боле.

— Въ такомъ случа мы пока довольствуемся этимъ сказалъ директоръ закрывая книгу, вписавъ въ нея предварительно возрастъ Лили и какого она исповданія.

— Молодая особа поступаетъ къ вамъ, сказалъ тогда Гагенъ, но я прошу васъ обратить на нее особенное вниманіе.

— Конечно, уважаемый собратъ, конечно, не сомнвайтесь въ томъ, что молодой особ будетъ оказываемо здсь всевозможное вниманіе, возразилъ директоръ.

— Графиня, безъ сомннія, будетъ имть отдльную комнату.

— Да, конечно, если это будетъ нужно.

— Графиня будетъ свободно гулять.

— Очень жаль, отвчалъ директоръ, пожимая плечами, но, я долженъ отказать въ этомъ, хотя молодая дама будетъ гулять у насъ по двору, сколько это понадобится для ея здоровья.

— И такъ, я плнница! прошептала Лили.

— Мой врный помощникъ, сказалъ директоръ, указывая на него, проводитъ васъ.

— Я пойду вмст, объявилъ Гагенъ.

— Какъ вамъ угодно! Но, я надюсь, что буду имть удовольствіе еще увидть васъ посл этого.

Гагенъ выразилъ свое согласіе и оставилъ кабинетъ, вмст съ Лили и молодымъ докторомъ, наружность котораго далеко не внушала доврія. Но, еще боле непріятное впечатлніе произвелъ на Лили и Гагена видъ сидлки, Доры Вальдбергеръ.

Когда докторъ отворилъ дверь на лстницу, Лили вгдрогнула и схватила Гагена за руку. Въ ту же минуту, до ушей ихъ донесся громкій, безумный хохотъ.

Онъ звучалъ такъ ужасно, что даже Гагенъ вздрогнулъ. Докторъ замтилъ это.

— Это одинъ больной, совсмъ внизу, сказалъ онъ.

— Это отвратительно, прошептала Лили.

— Не бойтесь, это скоро пройдетъ, прибавилъ докторъ.

Этотъ домъ производилъ ужасное впечатлніе своими длинными, таинственными корридорами, въ которыхъ со всхъ сторонъ раздавались какіе то странные звуки.

— Ко всему этому шуму очень легко привыкнуть, продолжалъ докторъ, онъ неизбженъ въ дом гд живетъ столько всевозможнаго народу. Прошу васъ подняться еще на одну лстницу.

— Еще одну лстницу? Почему же не здсь? спросилъ Гагенъ.

— Нтъ мста! лаконически отвчалъ докторъ.

Тутъ на встрчу имъ вышла Дора Вальдбергъ.

— Дора, эта молодая дама поступаетъ къ вамъ, сказалъ докторъ.

— Я уже знаю въ 67 номеръ, отвчала сидлка, имвшая въ своей наружности что то мужское. Пройдя впередъ она открыла дверь въ номеръ 67. Дверь была не заперта на ключь, а только притворена. Отворивъ дверь сидлка отступила назадъ, чтобы осмотрть новую паціентку.

Лили вошла въ комнату, Гагенъ послдовалъ за ней.

— Но здсь четыре постели? сейчасъ же вскричалъ онъ.

— Четыре постели? спросилъ докторъ, но вдь въ комнат больше никого нтъ.

Конечно въ это время въ комнат никого не было.

— Нтъ-ли комнаты съ одной постелью и боле удобной?

— Къ сожалнію все занято.

— Меня огорчаетъ не комната, а то что мн приходится здсь оставаться! сказала Лили.

— Окно съ ршеткой! продолжалъ Гагенъ

— Везд! предосторожность! прошепталъ докторъ.

— Надюсь, что вы постараетесь облегчить время пребыванія здсь, для этой молодой дамы, умоляющимъ тономъ обратился Гагенъ къ доктору и сидлк! она нуждается въ этомъ боле, чмъ кто либо здсь! Могу ли я надяться на это?

Оба стали горячо уврять что сдлаютъ все отъ нихъ зависящее, въ особенности сидлка, которая призывала въ свидтели своихъ словъ Бога и всхъ святыхъ.

Тогда Гагенъ повернулся къ Лили и протянулъ ей руку. Лили благодарила его за все, что онъ сдлалъ для нея и просила спасти Бруно и передать ему ея послдній поцлуй.

— Будьте тверды, графиня, шепнулъ ей Гагенъ, которому также было крайне тяжело разставаться съ Лили, и полагайтесь на Бога, все исправится.

Лили еще разъ пожала ему руку, затмъ вошла въ комнату, гд ей предстояло прожить можетъ быть долго.

Но когда Гагенъ ушелъ, а сидлка также оставила комнату, Лили съ отчаяніемъ всплеснула руками и упала на колни, чтобы молитвою подкрпить себя.

Между тмъ Гагенъ съ трудомъ оторвался отъ Лили, судьба которой сильно огорчала его, думая о томъ, что скажетъ онъ своему другу, когда тотъ спроситъ его о невст.

Онъ снова вернулся въ кабинетъ директора и объявилъ что за молодую особу ежемсячно будутъ платить большую сумму и сейчасъ же заплатилъ за первый мсяцъ впередъ.

— По крайней мр она здсь въ безопасности отъ нихъ, думалъ онъ садясь въ карету, чтобы хать обратно, отъ тхъ, которыхъ я поклялся побдить. А теперь я вс силы употреблю на то, чтобы борьба окончилась въ нашу пользу.

XXX.

Милошъ.

Спустя нсколько недль посл описанныхъ нами событій, однажды вечеромъ въ сильную бурю, какой то незнакомецъ шелъ со станціи желзной дороги въ городъ неся подъ плащемъ небольшой ручной чемоданъ.

Судя по его походк, незнакомецъ долженъ былъ быть еще не старъ.

Казалось что онъ былъ въ город чужой. На углу одной улицы онъ остановился чтобы прочитать ея названіе, довольно ярко освщенное фонаремъ. Въ эту минуту свтъ фонаря упалъ также и на его лицо и можно было увидать что это молодой человкъ лтъ около двадцати восьми. Типъ его лица и длинные бакенбарды выдавали въ немъ иностранца. Рзкія черты лица, большіе, темные глаза и необъяснимая смсь выраженія ума и твердости, составляли въ общемъ очень интересную наружность.

— Это Блюменштрассе, пробормоталъ онъ. Въ такомъ случа это здсь, въ томъ дом у котораго стоитъ блая скамья, но что если ее убрали?

Шелъ сильный дождь, но путешественникъ, казалось, не обращалъ на него никакого вниманія. Улицы были пусты и мрачны.

Вдругъ незнакомецъ остановился, онъ увидлъ передъ однимъ изъ домовъ скамью.

Онъ подошелъ ближе и старался прочесть надпись на дверяхъ, но было черезчуръ темно. Тмъ не мене, должно быть, онъ ршилъ, что пришелъ туда, куда надо, такъ какъ сейчасъ же позвонилъ.

Почти въ ту же минуту дверь отворилась и въ ней показалась голова старой служанки Гагена.

— Кто тутъ? спросила она, а, теперь вижу, а то такая тьма, хоть глазъ выколи. Вы желаете видть господина доктора?

— Да, доктора Гагена, отвчалъ незнакомецъ.

— Въ такомъ случа войдите, только сначала оботрите ноги.

Незнакомецъ исполнилъ приказаніе и затмъ вошелъ въ переднюю.

Въ эту минуту самъ Гагенъ отворилъ дверь кабинета,

Увидя гостя, котораго онъ казалось сейчасъ же узналъ, Гагенъ пробормоталъ какое то привтствіе и сейчасъ же ввелъ его въ теплый и ярко освщенный кабинетъ.

Войдя незнакомецъ снялъ шляпу.

— Я не зналъ гд мн остановиться, ваша свтлость, прошепталъ онъ.

— Остановись здсь Милошъ, отвчалъ Гагенъ.

Названный Милошемъ осторожно поставилъ чемоданъ въ уголъ, положилъ на стулъ плащь и шляпу и остался въ изящномъ, темнозеленомъ охотничьемъ кафтан, какіе носятъ егеря высокопоставленныхъ особъ, и лсничій.

— Ты только что пріхалъ, Милошъ? спросилъ Гагенъ.

— Точно такъ, ваша свтлость.

— Ты прямо изъ Парижа?

— Да, ваша свтлость.

— Получилъ-ли ты мое послднее письмо и исполнилъ ли мое порученіе?

— Все исполнилъ, ваша свтлость. Хотя я не могъ ихъ исполнить такъ скоро, какъ хотлъ, поэтому я здсь только сегодня. Задержка произошла по причин Леона Брассара, остальное же все я исполнилъ въ одинъ день, дло же молодаго Брассара задержало меня, но какъ я узналъ наконецъ онъ уже нсколько лтъ какъ не живетъ боле въ Париж.

— Былъ ли ты на квартир, гд онъ прежде жилъ?

— Въ Латинскомъ квартал, въ улиц Гренель, номеръ 44, какъ вы мн сказали адресъ, ваша свтлость.

— И что ты тамъ нашелъ?

— Стараго Брассара, слпаго и въ нищет?

— Какъ слпаго и въ нищет?

— Точно такъ ваша свтлость, его жена умерла и Леонъ бросилъ его.

— Онъ посщалъ университетъ?

— Старикъ жаловался, что его исключили.

— Значитъ онъ длалъ какія нибудь шалости? спросилъ Гагенъ, котораго очевидно сильно интересовала судьба молодаго Брассара.

— Не одно это, онъ взялъ у старика все его небольшое состояніе и убжалъ съ нимъ.

Это извстіе казалось испугало Гагена, нсколько мгновеній онъ не могъ произвести ни слова, такъ былъ онъ пораженъ.

— Это теб сказалъ самъ Брассаръ? спросилъ онъ, какъ бы не вря возможности подобнаго случая.

— Точно такъ, ваша свтлость, старый Брассаръ запретилъ мн говорить вамъ объ этомъ, но я получилъ приказаніе отыскать молодаго Брассара и мой долгъ веллъ мн передать все, что я узналъ относительно него. Онъ взялъ у старика ночью одиннадцать тысячъ франковъ, и съ ними исчезъ, такъ что никто не знаетъ гд онъ теперь.

— Это ужасно! прошепталъ Гагенъ едва слышно, мои опасенія оправдываются, материнскія черты сказываются въ немъ.

— Я отправился въ медицинскій факультетъ, продолжалъ Милошъ, тамъ мн сказали что пріятелемъ Брассара былъ нкто де-Фламаганъ, извстный негодяй. Этого Фламагана я нашелъ наконецъ въ клозери де-Лила, танцующимъ канканъ. Я заговорилъ съ нимъ и какъ кажется понравился ему, тогда мн удалось навести разговоръ на молодаго Брассара. Ого, вскричалъ онъ полусердито, полупрезрительно, вы также знаете этого мошенника?

— Стой Милошъ! перебилъ Гагенъ донесеніе своего врнаго слуги, кончай скоре! Нашелъ ли ты Леона Брассара?

— Нтъ, ваша свтлость.

Наступило непродолжительное молчаніе. Гагенъ былъ очевидно огорченъ, но онъ скоро овладлъ собою.

— Почему этотъ Фламаганъ назвалъ своего бывшаго друга мошенникомъ? спросилъ онъ.

— За то что тотъ отнялъ у него возлюбленную, одну танцовщицу.

Снова наступило молчаніе.

— Старый Брассаръ терпитъ теперь нужду? спросилъ Гагенъ.

— По видимому, да. ваша свтлость.

— До него не доходило никакихъ извстій о молодомъ Брассар?

— Нтъ! Ни отъ него, ни отъ Фланагана мн не удалось ничего узнать, но въ Ліон мн удалось найти брошенную Брассаромъ танцовщицу Рейвету, она думала, что онъ отправился въ Вну, чтобы продолжать свои занятія и еще лучше изучить нмецкій языкъ, хотя онъ и безъ того хорошо говорилъ на немъ.

— Что она еще говорила?

— Не много хорошаго, ваша свтлость, она была брошена имъ въ нужд. Дале, слдъ его совершенно пропалъ. Рейнета утверждала, тмъ не мене, что въ Германіи Брассаръ долженъ былъ назваться нмецкимъ именемъ.

— Такъ это все! Дйствительно, немного и много за то дурнаго, сказалъ сильно взволнованный Гагенъ. Но, несмотря на вс предосторожности, этого надо было опасаться, тихо прибавилъ онъ.

— Я привезъ векселя на парижскихъ банкировъ, ваша свтлость, продолжалъ Милошъ, вынимая изъ кармана кожанный бумажникъ и подавая его доктору, послдній равнодушно бросилъ его на столъ, хотя тамъ была громадная сумма.

— Милошъ, задумчиво продолжалъ онъ, могу я разсчитывать на твою врность?

— Я жизнью буду радъ пожертвовать для вашей свтлости, отвчалъ Милошъ.

— Ты не разъ доказывалъ мн твою врность, а также ловкость и хитрость, сказалъ тогда Гагенъ, прежде всего ты долженъ будешь сдлать видъ, будто ты меня совершенно не знаешь, ты будешь писать мн, а лично являться только тогда, когда это можно будетъ сдлать совершенно незамтно. Это самое главное.

— Слушаю, ваша свтлость.

— Ты никому не будешь говорить обо мн. Здсь вс, даже моя служанка, знаютъ меня только какъ доктора Гагена.

— Я не забуду этого, ваша свтлость.

— Я дамъ теб очень важное порученіе, продолжалъ Гагенъ, понижая голосъ, мн необходимо знать, что происходитъ въ одномъ замк, находящемся отсюда въ четырехъ миляхъ. Хозяйка этого замка, графиня Варбургъ, нуждается въ лсничемъ и егер, такъ какъ прежній арестованъ.

— Понимаю, ваша свтлость.

— Ты отправишься туда завтра и наврно получишь мсто, такъ какъ ты ловокъ и имешь красивую наружность, но ты долженъ устроиться такъ, чтобы жить не въ домик лсничаго, а въ замк, и долженъ будешь обратить особенное вниманіе на двухъ особъ: на графиню и на ея управляющаго, фонъ-Митнахта.

— Понимаю, ваша свтлость.

— Ты долженъ только наблюдать и, время отъ времени, доносить мн о томъ, что ты замтишь, цль моего порученія ты узнаешь впослдствіи и поймешь, что это было необходимо.

— А мое имя, ваша свтлость? Мои бумаги?

— Назови себя хоть Францемъ Милошемъ, что же касается бумагъ, то о нихъ особенно заботиться не станутъ. Ночь провели въ гостинниц, а завтра рано утромъ отправляйся въ Варбургъ.

— Я могу сейчасъ идти, ваша свтлость?

— Нтъ еще, отвчалъ Гагенъ, онъ подошелъ къ своему письменному столу и, написавъ чекъ на одного изъ своихъ парижскихъ банкировъ въ пятнадцать тысячъ франковъ, сталъ писать письмо.

‘Мой дорогой, старый Брассаръ! Получите по прилагаемому здсь чеку на банкира Фульда, это мой долгъ вамъ, не отказывайтесь, я хочу, чтобы ваша старость была покойна, ступайте къ моему знакомому глазному врачу Мэндрипу, передайте ему мой поклонъ и скажите, что я прошу его вылечить ваши глаза. Надюсь, что, при свиданіи, найду васъ въ хорошей обстановк! Расположенный къ вамъ…’

Затмъ слдовалъ знакъ, котораго непосвященный не могъ бы понять, посл этого Гагенъ положилъ письмо и чекъ въ конвертъ и написалъ адресъ господину Брассару, Парижъ, Гренельская улица, No 44.

Онъ поднялся и отдалъ письмо Милошу, который уже снова завернулся въ плащъ.

— Черезъ десять домовъ отсюда есть почтовое отдленіе, ты пойдешь мимо него, отдай тамъ это письмо, приказалъ Гагенъ.

Милошъ взялъ свою шляпу и чемоданъ и поклонившись Гагену, поспшно оставилъ домъ.

Оставшись одинъ въ кабинет, Гагенъ нсколько мгновеній простоялъ въ нершительности и задумчивости.

— Какое горе! прошепталъ онъ, я боюсь что этотъ юноша принесетъ мн еще боле горя и мученій, чмъ я терплъ до сихъ поръ, чтобы тамъ ни было онъ мой сынъ, моя плоть и кровь… Дай Богъ, чтобы не случилось ничего хуже этого перваго удара, поразившаго меня такъ неожиданно!

На слдующее утро Гагенъ отправился къ Бруно. Онъ нашелъ его готовымъ оставить постель, такъ какъ состояніе его здоровья улучшалось съ каждымъ днемъ.

Бруно уже зналъ все что случилось, Гагенъ разсказалъ ему все, какъ только это позволило состояніе его здоровья, и желаніе помочь Лили и скоре видть ее, можетъ быть сильно помогло его выздоровленію.

Гагенъ нашелъ Бруно въ отличномъ состояніи. Рана закрылась и общее состояніе значительно улучшилось, но этому онъ ничего не возразилъ на желаніе молодаго человка отправиться черезъ нсколько дней въ больницу Св. Маріи.

Конечно это было еще немного рано, такъ какъ малйшая простуда могла имть очень дурныя послдствія, но Гагенъ понималъ, что удерживать Бруно было бы безполезно. Хотя онъ не могъ освободить своей дорогой Лили, но по крайней мр хотлъ утшить ее.

Двое друзей еще боле сблизились во время болзни Бруно, а неутомимыя заботы Гагена еще крпче связали ихъ. Бруно съ каждымъ днемъ все боле и боле привязывался къ таинственному Гагену, который тоже самое испытывалъ относительно выздоравливающаго, который былъ все еще очень слабъ, но во всякомъ случа опасность миновалась и при хорошемъ уход онъ долженъ былъ скоро совсмъ поправиться.

Вслдствіе всего сказаннаго, понитно, что Гагенъ постоянно просилъ своего друга быть какъ можно осторожне и не ране хать къ Лили, какъ почувствовавъ себя совершенно здоровымъ.

Бруно общался и просилъ Гагена похать съ нимъ, когда онъ первый разъ выдетъ на воздухъ. Затмъ разговоръ былъ прерванъ приходомъ фонъ-Блюма и Ильменау, которые пришли справиться о здоровьи Бруно и были очень рады найдя его вставшимъ съ постели. Они горячо благодарили Гагена за его заботы, но онъ по обыкновенію выслушалъ эти похвалы очень холодно и поспшилъ уйти навщать своихъ больныхъ.

Усталый возвратился онъ вечеромъ домой и слъ за ужинъ, приготовленный его старой служанкой, затмъ перешелъ въ кабинетъ, гд уже былъ зажженъ, огонь.

Когда уже совсмъ стемнло раздался звонокъ и почти въ туше минуту въ кабинетъ вошелъ Милошъ.

— Какъ ты скоро! вскричалъ Гагенъ.

— Я пришелъ съ донесеніемъ, ваша свтлость.

— Ты былъ сегодня весь день въ замк?

— Да, съ утра. Распросивъ меня графиня приняла меня къ себ на службу.

— Я знаю, хотя и не былъ тамъ, что ты былъ остороженъ въ отвтахъ. Управляющій фонъ Митнахтъ все еще въ замк?

— Точно такъ ваша свтлость. Фонъ-Митнахтъ живетъ внизу, но не выходитъ изъ своихъ комнатъ.

— Такъ значитъ онъ все еще разыгрываетъ арестованнаго, прошепталъ Гагенъ, гд тебя помстили?

— Домъ лсничаго оставленъ для матери и сестры прежняго лсничаго и мн дали комнату въ замк, недалеко отъ квартиры управляющаго отвчалъ Милошъ.

— Хорошо, какъ кажется все идеіъ по моему желанію. Слышалъ ли ты что нибудь относительно умершей графини?

— Отъ прислуги, да! умершую графиню принесли въ склепъ.

— У графини была молочная сестра, Марія Рихтеръ, не слыхалъ ли ты также объ ней чего нибудь?

— Это та молодая двушка, которая ухала въ Америку?

— Именно! Ты долженъ обращать большое вниманіе на все, что ты узнаешь относительно ея.

Въ эту минуту снова раздался звонокъ и служанка пошла отворить.

— Поди въ сосднюю комнату, приказалъ Гагенъ.

Милошъ едва исполнилъ данное ему приказаніе, какъ въ дверь постучались и вслдъ за этимъ въ кабинетъ вошелъ съ легкимъ поклономъ полицейскій инспекторъ Нейманъ.

— А, это вы! опять возвратились? сказалъ Гагенъ.

— Да, сегодня, утромъ, отвчалъ Нейманъ, но вдругъ онъ замолчалъ и внимательно взглянулъ въ сосднюю комнату, дверь которой была пріоткрыта. Онъ замтилъ въ ней какую то тнь.

Ни слова не говоря, онъ жестомъ обратилъ вниманіе Гагена на это обстоятельство.

— Ахъ, смясь сказалъ Гагенъ, это тнь моего секретаря Милоша, который пріхалъ вчера изъ Парижа и не подумалъ о томъ, что даже его тнь можетъ возбудить вниманіе. Милошъ мой довренный человкъ, господинъ инспекторъ, я прошу васъ говорить при немъ все, что вы хотите, я даже очень радъ, что ему придется присутствовать при нашемъ разговор, такъ какъ онъ будетъ помогать въ Варбург нашимъ трудамъ! Милошъ, поди сюда!

Милошъ сейчасъ же повиновался и Гагенъ представилъ его инспектору.

— Вы пріхали изъ Гамбурга? спросилъ онъ посл этого.

— Точно такъ, изъ Гамбурга.

— И вы, не смотря на вс старанія, не могли ничего боле узнать.

Инспекторъ вопросительно взглянулъ на Гагена. какъ будто эти слова навели его на новую мысль.

— Можетъ быть, ваша свтласть… нершительно спросилъ онъ.

— Вы думаете, что я узналъ что нибудь? да я думаю, что мы не должны больше искать.

— Это удивляетъ меня, ваша свтлость.

— Или вы открыли что нибудь новое?

— Я попросилъ бы вашу свтлость сначала сообщить мн что здсь случилось.

— Въ пропасти нашли трупъ и я полагаю, что Марія Рихтеръ не далеко ухала, что по всей вроятности это ея трупъ, хотя, его хотятъ выдать за трупъ графини.

Нейманъ покачалъ головой.

— Это дло длается все необычайне и запутанне.

— Мое предположеніе пока, не иметъ доказательствъ, да объ нихъ нечего и думать, пока мы не знаемъ куда ухала Марія Рихтеръ, сказалъ Гагенъ, я говорю основываясь лишь на моемъ убжденіи и на восклицаніи вырвавшемся при вид трупа у той, которую я считалъ графиней. Да, Милошъ, слушай внимательне, ты говорилъ мн, что трупъ графини поставили въ склепъ, я считаю этотъ трупъ, трупомъ молочной сестры графини, которая имла съ послдней нкоторое сходство. Но скажите мн сначала, господинъ инспекторъ, что вы узнали за это время?

— Мн кажется, что я почти нашелъ доказательство дйствительнаго отъзда Маріи Рихтеръ въ Америку, отвчалъ инспекторъ.

— Это было бы положительно чудомъ! Гововорите

— Я ждалъ возвращенія парохода, на которомъ Марія Рихтеръ ухала изъ Гамбурга въ Нью-Іоркъ… Наконецъ онъ пришелъ. Это былъ пароходъ Фризія. Сейчасъ же по возвращеніи парохода я отправился наводить справки, сначала я узналъ только то, что одинъ богатый американецъ, жившій долгое время съ семействомъ въ Европ, возвратился назадъ въ Америку и увезъ съ собой гувернантку нмку. Какъ имя этой гувернантки, я не могъ узнать на пароход и узналъ только то, что Американецъ былъ мистеръ Книгбурнъ и халъ въ Нью-Іоркъ изъ Бона.

— Изъ Бона?

— И теперь я прошу вашу свтлость обратить особенное вниманіе на мсто, изъ котораго была отправлена депеша.

— Вы правы! депеша дйствительно была изъ Бона, согласился Гагенъ. Марія Рихтеръ была приглашена въ Бонъ.

— Я обратился къ одному изъ офицеровъ парохода и оказалось, что онъ говорилъ съ мистеромъ Киггбурномъ и его молодой гувернанткой, но никогда не слыхалъ ея имени, такъ какъ ее постоянно звали просто ‘мисъ’. Но по его описанію, эта молодая особа должна была быть никто иная, какъ та, которую мы ищемъ. Она была постоянно задумчива и одинъ разъ въ разговор сказала что у нея нтъ больше никого въ Европ и что поэтому она навсегда простилась съ нею.

— Это дйствительно странно! согласился Гагенъ.

— Я отправился въ Бонъ, заключилъ Нейманъ свой разсказъ, чтобы убдиться въ справедливости слда и тамъ все что я узналъ подтвердилось. Нкто мистеръ Кингбурнъ, американецъ, прожилъ лто въ Бон, а осенью отправился обратно въ Америку, взявъ съ собой гувернантку нмку. По описанію опять таки это была Марія Рихтеръ. Кром того, я еще узналъ, что она пріхала въ Бонъ передъ самымъ отъздомъ Кингбурна. Вотъ все что я могъ узнать.

— Теперь мои сомннія снова возбуждены, сказалъ Гагенъ, чей же въ такомъ случа трупъ нашли въ пропасти?

— Разв ее нельзя было совсмъ узнать?

— Платье, блье, волосы, ростъ, даже одинъ знакъ на плеч, все заставило многихъ узнать въ труп графиню — но лицо было неузнаваемо, такъ оно пострадало при паденіи. Я почти начинаю сомнваться чтобы намъ удалось найти объясненіе.

— Мн кажется, замтилъ Нейманъ, что прежде всего надо убдиться дйствительно ли гувернантка Кингбурновъ — Марія Рихтеръ.

— Вы узнали адресъ Кингбурновъ?

— Къ сожалнію, нтъ.

— Въ такомъ случа ему нельзя написать.

— Но я найду его! Я могу завтра же отправиться въ Америку, сказалъ полицейскій коммисаръ.

— Хорошо! позжайте и во чтобы то ни стало, узнайте дйствительно ли гувернантка Кингбурновъ Марія Рихтеръ. Позжайте со всми удобствами, господинъ инспекторъ, таково мое желаніе! Я завтра же дамъ вамъ чекъ на Лондонъ или Нью-Іоркъ. Въ настоящее же время примите мою благодарность за ваши труды.

Инспекторъ откланялся и ушелъ.

Тогда Гагенъ обратился къ Милошу.

— Ты все слышалъ, сказалъ онъ, ты знаешь теперь достаточно, чтобы понять что теб длать. Будь остороженъ! Прежде всего надо проникнуть, въ тайну окружающую эта Марію Рихтеръ.

Милошъ также былъ скоро отпущенъ и оставилъ домъ доктора черезъ заднюю дверь.

XXXI.

Ночь въ замк.

Фонъ-Митнахтъ былъ освобожденъ изъ подъ домашняго ареста, такъ какъ та, которая обвиняла его была сама отправлена въ сумасшедшій домъ.

Само собою разумется, что ея обвиненію не придавали ни малйшей вры и значенія. Фонъ Митнахтъ вышелъ изъ дла какъ невинно оклеветанный.

Только одного еще недоставало для полнаго благополучія графини: это полученія наслдства посл умершей падчерицы!

И со стороны замка никто не требовалъ этого открыто, такъ какъ процессъ еще не былъ оконченъ.

Въ то время какъ графиня должна была сдерживать свою алчность, терпніе управляющаго казалось уже лопнуло. Онъ только и думалъ о томъ, какъ бы скоре получить свою часть и ухать изъ замка. Онъ мечталъ о тхъ наслажденіяхъ, которыя дастъ ему обладаніе полумилліономъ.

Онъ готовъ былъ принести все въ жертву этому желанію, ему надоло ждать! Довольно онъ былъ слугой, теперь настало время сдлаться господиномъ. Узнавъ, что графиня здила въ городъ, онъ цлый день ждалъ, что она придетъ къ нему, затмъ слдующій день, но вечеромъ онъ не могъ уже доле терпть!

Не приказывая доложить о себ, онъ прямо прошелъ въ комнаты графини. Въ передней никого не было. Онъ поспшно вошелъ въ гостиную, гд графиня сидла за письменнымъ столомъ.

Когда портьера зашумла и показалась мрачная фигура фонъ-Митнахта, графиня встала и въ сильномъ волненіи пошла ему навстрчу.

Казалось она ожидала какого-то несчастія, и вопросительно взглянула на Митнахта, лицо котораго выражало ярость.

— Что случилось? въ полголоса спросила она.

— Случилось? Если ты не знаешь, что вчера случилось, то я ничего не знаю, но узнаю! отвчалъ онъ.

— Я не понимаю, что ты хочешь сказать! возразила графиня.

— Во первыхъ, это была глупость пустить въ замокъ чужаго!

— Ты говоришь про новаго лсничаго?

— Ужасная неосмотрительность! Разв около тебя еще мало проходимцевъ? Мн это все равно! Впрочемъ я здсь долго не останусь, такъ что это мн все равно, грубо продолжалъ онъ, мое терпніе лопнуло, я хочу вонъ отсюда.

— Ты хочешь вонъ отсюда, Куртъ?

— Да, хочу и какъ можно скоре.

— Въ Америку, не такъ ли?

— Можетъ быть! уклончиво отвчалъ Митнахтъ.

— Кстати, я вчера узнала, что полицейскій инспекторъ Нейманъ ищетъ Марію Рихтеръ.

— Что мн за дло до того, что ты вчера узнала! съ досадой вскричалъ Митнахтъ, мн нужно только то, что ты вчера получила!

Графиня бросила пронзительный взглядъ на своего управляющаго и поняла для чего онъ пришелъ къ ней, и что значилъ его мрачный видъ.

— Ты кажется думаешь, что я получила наслдство, но ты сильно ошибаешься, холодно отвчала она.

— Все равно, ты можешь получить его когда хочешь! Я требую моихъ денегъ и пришелъ за ними. Я хочу получить мою часть!

Въ первый разъ фонъ-Митнахтъ высказывалъ такое ршительное требованіе и это взорвало графиню.

— Ты не подумалъ, что говоришь, Куртъ, гордо сказала она, я еще сильне хочу отдлаться отъ тебя, чмъ ты получить деньги. Но и еще не получила денегъ, о которыхъ ты говоришь и но невол должна терпть твое присутствіе въ замк.

— Я мало забочусь о томъ, что ты думаешь, и кром того теб хорошо извстно, что если а захочу, то ты возьмешь ихъ назадъ, потому что ты въ моихъ рукахъ, не забывай этого.

— Ступай вонъ! вн себя вскричала графина, я запрещаю теб ходить сюда, если ты хочешь говорить мн такія грубости! продолжала она уже боле спокойно и овладвая собою, но ты напрасно воображаешь испугать меня твоими угрозами. Не мн, а теб надо бояться! Не мн, а теб можетъ придтись отвтить за все!

Услыша эти слова фонъ-Митнахтъ презрительно засмялся.

— Не шути пожалуйста, сказалъ онъ, я давно знаю эту твою манеру.

— Сколько я по твоему мннію должна теб? перебила его графиня.

— Во первыхъ, ты должна мн за мое молчаніе! Неужели же теб надо напоминать, за что именно! Ты думаешь, что если я дло съ Лили…

— Молчи! прошипла графиня.

— Ты думаешь, что мене меня виновата? Мы подлимся, Камилла, какъ прежде, замть, мы подлимся по ровну. А затмъ припомни объ одномъ порошк, который ты дала мн.

— Что ты хочешь этимъ сказать?

— Разв это не былъ ядъ? тихо продолжалъ фонъ-Митнахтъ, разв его не было достаточно, чтобы отравить весь замокъ! Этотъ безцвтный порошекъ люди зовутъ стрихниномъ! Отличное средство избавиться отъ ненавистной особы, скоро или медленно, смотря по желанію…

Графиня протянула впередъ руки, какъ бы защищаясь.

— Ты демонъ! вскричала она, тогда какъ лицо ея выразило страшную ненависть.

— Ты и мн охотно прибавила бы въ чай или въ кушанье этого полезнаго порошка, но Куртъ фонъ-Митнахтъ человкъ осторожный, онъ не стъ и не пьетъ ничего, что идегь отъ тебя! Не перебивай меня! Ты должна понять наши взаимныя отношенія. Помнишь ли ты стараго Фейта? Это былъ врный и честный слуга. Онъ замтилъ въ теб врага своего господина, котораго ты съумла привязать къ себ твоимъ дьявольскимъ искусствомъ! Помнишь ли ты какъ старый Фейтъ вдругъ началъ хворать! Ты конечно приготовляла ему какое нибудь освжительное питье? А когда онъ хотлъ замтить, что ты прибавляешь старому графу въ вино нчто другое, чмъ то, что предписываютъ доктора, тогда старому Фейту вдругъ стало хуже, вампиръ высосалъ у него всю кровь, какъ говорили въ народ, и старикъ оставилъ замокъ, да и было давно пора, а не то не остаться бы ему въ живыхъ! Но онъ долженъ былъ умереть, такъ какъ могъ быть опаснымъ свидтелемъ когда умеръ графъ, не задолго передъ этимъ потерявъ свою жену, твою дорогую подругу! Прелестный порошекъ! Невозможно поврить, что за чудесное дйствіе заключается въ немъ. Цлое войско, цлый городъ, можно при помощи его уничтожить въ одинъ день, но ты поступаешь предусмотрительно, и даешь въ день лишь немного, я знаю, у тебя сострадательное сердце, но это немного дйствуетъ хоть и медленно, за то врно! Съ другимъ порошкомъ, который ты послала принцу въ письм теб не посчастливилось…

— Ни слова боле, негодяй! вскричала графиня дрожащимъ отъ гнва голосомъ.

— Я почти кончилъ, продолжалъ фонъ-Митнахтъ, бросая на нее злобный взглядъ, теперь я снова возвращусь къ себ, намъ пора разстаться, это мы оба чувствуемъ! Это былъ проклятый часъ въ моей жизни, когда сатана толкнулъ меня на твою дорогу. Ты обратила на меня вниманіе, Лучше бы на моемъ мст былъ мой смертельный врагъ! Ты, ты одна виновата во всемъ! Въ твоей голов возникли вс наши дла. Конечно, я былъ авантюристъ, человкъ, служившій всмъ, это такъ! Но я не былъ преступникомъ! Я не былъ убійцей! Это ты, змя, сдлала меня ими! Да! Ты одна виновата во всемъ! Проклятіе мн, что я унизился до этого, проклятіе и позоръ теб, зато что ты принудила меня къ этому!

— Ты дуракъ! Неужели ты думаешь, что подобная защита спасла бы тебя отъ смерти, еслибы я признала Лили и предала тебя суду? съ гнвомъ спросила графиня, ты забываешь, что ты былъ и теперь еще находишься въ моей власти! Еще одно слово и я выдамъ тебя правосудію.

— Безумная фурія! вскричалъ фонъ Митнахтъ, сжимая кулаки, не объ такомъ конц ты мечтала!

— Въ моей власти уничтожить тебя! Или ты думаешь, что твоимъ словамъ поврятъ? Надъ тобою будутъ смяться и презирать тебя, вотъ и все!

— Ты не будешь торжествовать, это я говорю теб! Не раздражай меня боле! Ты прежде умрешь, чмъ я буду твоей жертвой! прошепталъ Митнахтъ съ угрозой поднимая руки, не забывай этого! Кто не дрожа исполнялъ твои планы, тотъ не дрожа отправитъ тебя самою въ адъ, изъ котораго ты бжала.

— Неужели ты думаешь, что я тебя боюсь? презрительно возразила графиня, берегись! Я уничтожу тебя прежде чмъ ты успешь опомниться! Я раздавлю тебя, какъ ядовитую гадину, прежде чмъ ты успешь ужалить!

— Ошибаешься! Я опережу тебя! съ неописанною яростію вскричалъ фонъ Митнахтъ и выхвативъ изъ кармана кинжалъ, бросился на графиню.

Это было ужасное мгновеніе. Въ комнат наступили уже сумерки. Исполненный ярости Митнахтъ направилъ кинжалъ прямо въ грудь графини, отступившей отъ ужаса.

— Безумный… что ты длаешь? съ ужасомъ прошептала она.

— Хочу освободить отъ тебя землю! отвчалъ фонъ Митнахтъ, этимъ я искуплю вс мои грхи!

— Остановись!

— Ты должна умереть!

Въ это мгновеніе, когда жизнь ея висла на волоск, не будучи въ состояніи произнести ни слова, графиня съ ужасомъ указала жестомъ на дверь.

Къ гостиной приближались шаги.

Управляющій обернулся.

Графиня воспользовавшись этимъ, быстрымъ движеніемъ вырвала у него изъ рукъ кинжалъ, тогда какъ сквозь портьеру въ гостиной мелькнулъ свтъ.

— Оставь меня! едва слышно шепнула графиня и обернулась, въ комнату вошла со свчами служанка. Управляющій бросился мимо нея, такъ что она даже перепугалась, она поставила свчи на мраморный столъ и начала зажигать стнныя лампы.

При появленіи служанки графиня сейчасъ же вполн овладла собой, она незамтно опустила кинжалъ въ свой письменный столъ.

На этотъ разъ эта ужасная сцена прошла незамченной, такъ какъ служанка не видла ничего.

Но что, если она повториться? Что если этотъ человкъ, ослпленный яростью и жадностью снова предприметъ что нибудь противъ нея, забывъ всякую осторожность? Она не была боле въ безопасности отъ него! Онъ никогда не дйствовалъ такъ какъ въ этотъ день, но теперь отъ него надо было всего опасаться. Всего, самаго худшаго. Въ своей безсильной ярости, онъ былъ способенъ самъ выдать себя суду, лишь бы уничтожить и ее.

Она должна была во чтобы то ни стало избавиться отъ него. Но какъ достать громадную сумму, которую онъ требовалъ. Она не боялась Митнахта, но боялась того, что онъ знаетъ.

Съ нетерпніемъ ждала она ночи. Надо было принять предосторожности для своей безопасности. Ей надо было теперь всего бояться и графиня ршилась прежде всего удовлетворить требованіямъ фонъ Митнахта. А избавившись отъ него она была уврена, что найдетъ другое средство сдлать безвредными его угрозы.

Наконецъ наступила ночь. На двор было темно и холодно. Въ каминахъ еще везд горлъ огонь.

Графиня позвонила и отпустила прислугу.

Въ большихъ комнатахъ замка наступила тишина.

На, часахъ замка пробило полночь.

Тихонько отворивъ дверь на лстницу, графиня стала прислушиваться,— везд было тихо.

Вернувшись къ себ, графиня открыла потайной ящикъ въ письменномъ стол и вынувъ изъ него какой то порошокъ, насыпала его въ хрустальный бокалъ и снова заперевъ ящикъ, взяла въ руки кружку и подсвчникъ и пошла по корридору въ комнаты покойнаго графа.

Въ пустыхъ комнатахъ было очень холодно и шаги графини громко отдавались по паркету, сквозной втеръ почти задувалъ огонь свчи.

Графиня шла мимо большаго стннаго зеркала и нечаянно взглянула въ него, ея собственное отраженіе казалось испугало ее. Почему этотъ видъ могъ испугать холодную и безсердечную графиню, такъ что нсколько мгновеній она не могла пошевелиться.

Ея высокая фигура съ блднымъ лицомъ и черными, сверкающими глазами, освщенная яркимъ свтомъ свчи, походила на привидніе, скользившее по зал. Но не это было причиной ея испуга. У нея въ голов неожиданно промелькнуло одно воспоминаніе, нсколько лтъ тому назадъ, въ Париж, она была одинъ разъ у бывшей въ то время въ мод гадальщицы-цыганки и та предсказала ей, что она умретъ черезъ годъ посл того, какъ неожиданно увидитъ себя въ зеркал со свчею въ рук. Воспоминаніе объ этихъ словахъ, давно забытыхъ ею, сильно взволновало графиню, такъ какъ дйствительно она совершенно неожиданно увидала себя въ зеркал со свчею въ рукахъ.

Но черезъ нсколько мгновеній, она насмшливо улыбнулась и отвернувшись, пошла дальше.

Наконецъ она пришла въ кабинетъ графа, подошедши къ его письменному столу, въ которомъ былъ вложенъ ключъ, она вынула изъ ящика вс бывшія въ немъ бумаги, затмъ отворила маленькій потайной ящичекъ и положила въ него порошокъ, который принесла съ собою, затмъ снова закрыла ящикъ.

Въ то время какъ она собирала бумаги покойнаго графа, въ открытую дверь мелькнула человческая тнь, графини не видла и не слышала ничего, будучи слишкомъ погружена въ свое занятіе.

До сихъ поръ наблюдатель за ночными дйствіями графини не показывался, теперь онъ заглянулъ въ комнату. Это былъ Милошъ, новый лсничій. Онъ явился какъ разъ во время, чтобы увидть какъ графиня брала бумаги, затмъ, когда она сдлала видъ, что хочетъ повернуться, онъ исчезъ также беззвучно, какъ и явился.

Графиня не замтила его. Да и какъ можно было предположить чтобы въ это время кто нибудь могъ быть въ комнатахъ покойнаго графа, куда никто не ходилъ кром нея.

Окончивъ свое дло, графиня съ довольнымъ видомъ оставила кабинетъ. Снова послышались ея шаги по пустымъ, большимъ комнатам, снова таинственный свтъ замелькалъ въ окнахъ покойнаго графа.

Придя въ свой флигель графиня увидала, что въ одномъ камин еще есть огонь.

Она поставила подсвчникъ на столъ, бросила бумаги покойнаго граф въ каминъ и взявъ щипцы мшала уголья до тхъ поръ, пока не осталось ничего кром пепла.

Но этотъ поступокъ не остался въ тайн! Милошъ и здсь подсматривалъ.

Окончивъ свою ночную работу, графиня возвратилась къ себ въ гостиную и только немного спустя она отправилась въ свою роскошную спальню, въ которой каждую ночь горла стнная лампа съ блымъ матовымъ колпакомъ.

Но странная вещь, сонъ графини былъ безпокоенъ, ей все снились какіе то непріятные и ужасные сны, она часто вскакивала съ постели, глядла кругомъ, широко раскрывая глаза и прислушивалась, затмъ снова ложилась и только подъ утро, заснула спокойно.

Часть вторая.

Въ Нью-Іорк.

На Бродвэ, лучшей и роскошной улиц Нью-Іорка находится много театровъ, и концертныхъ залъ, между которыми Аполло считается самымъ лучшимъ.

Въ одинъ изъ холодныхъ зимнихъ вечеровъ множество экипажей съ разряженными дамами и мущинами подъзжали къ этому дому, въ которомъ давался балъ, на который, съзжалось лучшее Нью-Іорское общество.

Громадная театральная зала была превращена въ бальную. Громадныя зеркала отражали огни множества люстръ и казалось что длинный рядъ гостей не имлъ конца. Вся зала была роскошно украшена тропическими растеніями, всюду сверкали бриліанты, шелкъ и бархатъ.

Главная зала все боле и боле наполнялась, точно также, какъ и сосднія комнаты, въ которыхъ играли въ карты, но точно также много народу смотрло изъ ложъ на веселье и танцы высшаго круга.

Оркестръ, находившійся въ конц залы, былъ совершенно скрытъ за деревьями.

Экипажи между тмъ все еще подъзжали съ новыми гостями. Изъ красивой, четырехмстной кареты вышла богато одтая дама, въ сопровожденіи двухъ мущинъ въ бальныхъ костюмахъ.

Оба господина казались между собою въ большой дружб, одинъ изъ нихъ былъ еще молодой человкъ и походилъ на ирландца, другой, боле пожилыхъ лтъ, былъ очевидно иностранецъ. Онъ былъ одтъ очень изысканно и носилъ большую черную бороду. Его темные глаза бгали почти безпокойно. Что касается пріхавшей съ ними дамы, одтой въ блое платье съ блыми цвтами, то она была положительная красавица. Она не была ни американка, ни англичанка, по ея чернымъ, блестящимъ глазамъ, чернымъ волосамъ и смуглому цвту лица видно было, что въ жилахъ ея течетъ южная кровь. Дйствительно, красавица была испанка, бывшая балетная танцовщица, которую ея пріятельницы звали Эглантиной, но теперь превратившаяся въ мисъ Бэллу.

Число ея поклонниковъ было громадно, но она для каждаго умла найти привтливую улыбку и любезное слово.

При выход ея изъ уборной ирландецъ наклонился къ другому господину, которому прелестная испанка подала руку.

— Видали ли вы другую такую красавицу, какъ мисъ Бэлла, господинъ, фонъ-Арно? прошепталъ онъ. Какой бюстъ! какія губки! Какіе глазки! можно сойти съ ума, когда такой взглядъ устремится на васъ.

— Макъ-Алланъ! раздался голосъ испанки, будьте такъ добры, сходите за моимъ веромъ, который я забыла въ уборной.

Услужливый ирландецъ поспшилъ исполнить просьбу красавицы, которая шла по зал подъ руку со своимъ кавалеромъ, повсюду возбуждая восторгъ своей красотой, но нкоторые мущины съ недоумніемъ поглядывали на ея кавалера. Что касается дамъ, то большинство изъ нихъ не могли скрыть своего негодованія, что бывшая танцовщица, осмливается являться на балу, гд собралось лучшее общество.

Вдругъ одинъ изъ спутниковъ красавицы, тотъ котораго ирландецъ назвалъ фонъ-Арно, увидлъ что то, что произвело на него сильное впечатлніе. Это что то былъ господинъ, разговаривавшій съ однимъ изъ высшихъ сановниковъ Соединенныхъ Штатовъ.

— Знаете вы этого господина? спросилъ фонъ-Арно ирландца.

— Одинъ изъ нихъ главный полицейскій начальникъ здшняго Штата, другаго я не знаю, онъ долженъ быть иностранецъ.

— Постарайтесь узнать, кто этотъ иностранецъ и что онъ длаетъ въ Нью-Іорк, продолжалъ фонъ-Арно, но не говорите ни слова ни обо мн, ни о моемъ порученіи.

Макъ-Алланъ улыбаясь взглянулъ на собесдника, какъ бы говоря: чмъ я заслужилъ, чтобы меня считали такимъ дуракомъ?

— Если этотъ иностранецъ полицейскій инспекторъ Нейманъ, продолжалъ онъ, то постарайтесь подслушать его. Я пройду съ сеньорой въ нашу ложу.

Ирландецъ поклонился испанк и ея спутнику, въ которомъ читатель вроятно уже узналъ бывшаго управляющаго фонъ-Митнахта, и поспшно смшался съ толпою гостей.

Неожиданное появленіе въ Нъю-Іорк полицейскаго инспектора произвело на Митнахта сильное впечатлніе. Онъ невольно поминутно оглядывался въ ту сторону, гд увидалъ его и къ удивленію сеноры Бэллы поспшно пошелъ вонъ изъ залы.

— Куда вы такъ спшите, Куртъ, спросила танцовщица.

— Мы хотли идти въ ложу, Бэлла, я что нна будь съмъ и надюсь, что моя прелестная спутницне откажется выпить стаканъ шампанскаго, тихо отвчалъ Митнахтъ, но видъ его былъ немного разсянъ. Его занимало только одно желаніе узнать обмануло ли его замчательное сходство или онъ дйствительно видлъ полицейскаго инспектора.

Что привело его въ Нью-Іоркъ? Неужели тамъ сдлали какое нибудь открытіе, которое вызвало преслдованіе фонъ-Митнахта, нын г. фонъ-Арно, который игралъ теперь большую роль въ тхъ кружкахъ Нью-Іорка, гд главную роль играетъ развратъ и карточная игра?

Однако фонъ-Митнахтъ побдилъ свое безпокойство и оставивъ залу направился со своей спутницей къ заране взятой лож.

Здсь онъ могъ наблюдать за всмъ, что происходило въ зал не будучи самъ видимъ.

Онъ приказалъ подать шампанскаго, чокнулся съ сесторой и выпилъ, но любимый напитокъ не доставлялъ ему удовольствія, одинъ выходъ изъ неизвстности, какой бы онъ ни былъ, могъ успокоить его волненіе. Узнай онъ что его ищутъ и его волненіе уступило бы мсто твердой ршимости, бывшей его достоинствомъ.

Но что такое могло случиться? Графиня должна была молчать, а она была единственная его соучастница. Онъ уже съ нетерпніемъ ждалъ другой половины полу-милліона, слдовавшаго ему, такъ какъ жизнь, которую онъ велъ, стоила страшныхъ денегъ.

Напрасно старалась мисъ Бэлла насмшливыми замчаніями поправить расположеніе духа своего собесдника, онъ по прежнему оставался разсянъ и недоволенъ.

— За наказаніе, сегодня ночью вы должны будете поставить за меня тысячу долларовъ на трефовую даму, смясь сказала Бэлла.

— Вотъ идетъ Макъ-Алланъ! вскричалъ вмсто отвта фонъ-Митнахтъ.

— У васъ глаза и уши только для него, Куртъ.

— Онъ принесетъ одно интересное свдніе.

— А! вотъ какъ, и это секретъ?

— Вы можете выслушать его.

Въ эту минуту дверь отворилась и ирландецъ вошелъ въ ложу.

— Прежде всего дайте мн промочить горло, сказалъ онъ, наливая себ стаканъ и выпивая его залпомъ.

— Вы говорили съ обоими господами? спросилъ фонъ-Митнахтъ.

— Сначала съ обоими, а потомъ съ нмцемъ, онъ полицейскій инспекторъ и его имя Нейманъ.

— Такъ это онъ!

— Вы его хорошо знаете, фонъ-Арно? спросилъ ирландецъ, бросая на своего собесдника испытующій взглядъ.

— По наружности только, я видлъ его разъ, тогда онъ искалъ одного господина…

— Теперь онъ ищетъ молодую двушку.

— А, такъ онъ здсь по случаю любовнаго приключенія?

— Нисколько любезный Арно, нисколько.

— Въ такомъ случа я хочу съ нимъ познакомиться, смясь замтила Бэлла, онъ долженъ быть рдкій человкъ.

— Онъ ищетъ одну даму? продолжалъ фонъ-Митнахтъ, т. е. преслдуетъ ее по служб?

— Этого я не знаю, только не думаю, отвчалъ Макъ-Алланъ, онъ ищетъ молодую двушку, которую онъ прослдилъ до сюда, чтобы удостовриться, что она жива.

— Онъ не называлъ ее по имени?

— Нтъ, онъ сказалъ только, что думалъ найти здсь одного господина, по имени Кингбурна, и что молодая двушка гувернантка въ дом этого Кингбурна.

Теперь фонъ-Митнахтъ зналъ все, что ему было надо. Но одно мгновеніе онъ задумался, въ то время какъ ирландецъ чокался съ испанкой и пилъ шампанское. Вдругъ лицо его приняло насмшливое выраженіе.

— Мы подшутимъ надъ нимъ Макъ-Алланъ, сказалъ онъ. Подите къ нему и предложите отвести его къ Кингбурну.

— Но я уже сказалъ ему, что не знаю никакого Кингбурна.

— Все равно, скажите что вы не поняли его, а теперь хотите свести къ этому Кингбурну.

— Но если онъ мн не повритъ?

— Онъ повритъ, когда вы скажете ему, что молодая гувернантка въ дом вашего друга зовется Марія Рихтеръ, запомните хорошенько это имя, Макъ-Алланъ. Вы ошибались, когда давича говорили, что онъ пріхалъ не изъ любви. Онъ ищетъ молоденькую гувернантку потому, что любитъ ее и хочетъ увезти назадъ.

— Хорошо, я готовъ, сказалъ ирландецъ, вставая.

— Еще одно, Макъ-Алланъ. Замтьте что онъ будетъ писать или телеграфировать въ Европу, продолжалъ Митнахтъ, и постарайтесь узнать къ кому и что будетъ имъ писать?

Макъ-Алланъ поспшно повиновался и, въ то время какъ Митнахтъ снова развеселился и сталъ пить шампанское съ Бэллой, снова спустился внизъ въ залу.

Митнахтъ слдилъ за нимъ взглядомъ и видлъ какъ онъ снова подошелъ къ Нейману и вошелъ съ нимъ въ нишу, чтобы спокойно переговорить.

— Скажите пожалуйста, сказалъ Макъ-Алланъ, посл нсколькихъ незначительныхъ словъ, ошибся ли я, что вы давича упоминали про имя Кингбурга?

— Конечно! Я вроятно не ясно произнесъ это имя! Разв вы знаете мистера Кингбурга? сказалъ полицейскій инспекторъ, здшній мировой судья не слыхалъ о немъ.

— Я думаю! смясь замтить Макъ-Алланъ, это очень естественно. Книгбурнъ не живетъ въ Нью-Іорк.

— Нтъ? Вы разв знаете его?

— Онъ мой лучшій другъ и еще не такъ давно я гостилъ у него въ имніи цлую недлю.

— Въ имніи? Гд же это?

— Немного далеко отсюда. Около Питсбурга.

— Но къ нему можно написать!

— Мистеръ Кингбурнъ недавно возвратился изъ Европы, гд онъ былъ съ семействомъ и привезъ оттуда молодую гувернантку, нмку.

— Нмку!

— Я съ разу не совсмъ понялъ что вы говорили.

— Я дурно говорю по-англійски.

— О нтъ, г. Нейманъ, только ваше произношеніе не совсмъ такое, какъ здшнее. Только теперь мн пришло въ голову, что можетъ быть вы говорили про эту самую нмку.

— Очень можетъ быть, сударь, очень можетъ быть, вскричалъ Нейманъ, не помните ли вы ея имени?

— Ее звали мисъ Рихтеръ, мисъ Мэри Рихтеръ!

— Тысячу разъ благодарю васъ, это та, которую я ищу! Сомнваться невозможно, это она! Это извстіе столь же важно, какъ и неожиданно.

— Вы вроятно ищете родственницу. Или можетъ быть родители поручили вамъ найти слды дочери?

— Нчто въ этомъ род, сударь, я не могу сообщить вамъ въ чемъ именно дло. Тмъ не мене я очень радъ, что по вашей доброт напалъ на ея слдъ, и кром меня вамъ будутъ многіе благодарны.

— Въ Европ?

— Да, въ Германіи! Я сейчасъ же телеграфирую объ этомъ важномъ извстіи. Но вотъ что еще сударь, продолжалъ Нейманъ, вы очень обяжете меня, если сообщите точный адресъ Кингбурна.

— Вы хотите хать туда?

— Да на дняхъ, непремнно!

— Его мнніе лежитъ въ десяти миляхъ за Питсбургомъ, у большаго Питсбургскаго озера. Имніе простирается на много миль дальше. Когда прідете къ Кингбурну, передайте ему мой дружескій поклонъ.

— Съ удовольствіемъ, но я еще не знаю вашего имени.

— Ахъ извините, сказалъ Макъ-Алланъ, и поспшно вынувъ изъ бумажника карточку передалъ ее Нейману.

Послдній прочиталъ имя и поклонился.

— Очень вамъ благодаренъ, г. фонъ-Арно! сказалъ онъ.

Въ поспшности Макъ-Алланъ далъ не свою карточку, но ничего не возразилъ, на данное ему, чужое имя.

— Желаю вамъ всякаго успха сказалъ онъ, прощаясь съ Нейманомъ, бывшимъ въ восторг отъ неожиданнаго открытія и сейчасъ же вслдъ за этимъ оставившимъ балъ.

— Все удалось отлично! говорилъ ирландецъ, возвращаясь въ ложу гд сидли Бэлла и Митнахтъ, нашъ общій другъ отправляется въ Питсбургъ, въ имніе Кингбурна, искать гувернантку, Марію Рихтеръ.

— Идемте домой! сказала тогда испанка.

Вс встали и экипажъ фонъ-Митнахта скоро привезъ ихъ въ загородную виллу сеноры.

Уже до прізда ихъ, тутъ собралось многочисленное общество, состоявшее изъ аристократіи полусвта и мущинъ всхъ классовъ общества, которые собирались въ салонахъ Эглантины, попытать свое счастіе въ игр.

Одинъ господинъ, котораго звали маркизомъ, уже держалъ банкъ.

Но пріздъ Митнахта оживилъ игру. Громадныя суммы стали ставиться на зеленый столъ.

Съ лихорадочно сверкающими глазами слдили стоявшія у стола дамы и мущины за картами, падавшими изъ рукъ банкомета, ршавшими ихъ судьбу.

Игра продолжалась до утра и долго еще вилла танцовщицы свтилась огнями

II.

Марія Рихтеръ найдена.

Выйдя счастливо изъ комнаты, гд вмсто Лили онъ нашелъ сумасшедшую, Гедеонъ Самсонъ, сейчасъ же обратился въ Дор съ вопросомъ гд молодая двушка.

— Вы про кого говорите? про мнимую графиню? равнодушно спросила Дора.

— Про кого же я могу говорить, какъ не про больную, которая до сихъ поръ была здсь? съ гнвомъ отвчалъ Гедеонъ. Гд она?

— Я не знала что вы хотли ее видть, возразила Дора, я отвела ее, по ея желанію ко вновь приведенной больной, такъ какъ он знакомы другъ съ другомъ.

— Къ бшенной? поспшно вскричалъ Гедеонъ.

— Да, коротко отвчала Дора.

— Вы сами взбсились, яростно вскричалъ Гедеонъ или вы потеряли остатокъ сознанія?

— Остановитесь, г. Самсонъ, перебила его сидлка, я поступила такъ потому, что думала принести обимъ пользу.

— И, сколько я помню, вы вечеромъ отвели туда же бшенную старую вдову?

— Да, она тоже тамъ!

Гедеонъ не сказалъ больше ни слова, но поспшно вырвалъ у сидлки ключи и бросился по корридору.

Дора съ ненавистью взглянула въ слдъ уходящему, она всегда длала все, что ей хотлось, и не одинъ докторъ оставлялъ больницу по ея милости! Кром того ему самому неловко было бы поднимать исторію, такъ какъ его могли спросить для чего онъ очутился ночью въ комнат больной, что было противно правиламъ дома.

Мещу тмъ, Гедеонъ поспшно добжалъ до дверей комнаты для бшенныхъ, но не могъ найти нужнаго ключа.

— Помогите! раздался за дверями слабый голосъ. Неужели никто не придетъ спасти меня! Помогите!

Это былъ голосъ Лили! Въ лихорадочномъ волненіи онъ пробовалъ одинъ ключь за другимъ.

Дора медленно шла по корридору радуясь, что Гедеонъ не находитъ ключа.

— Сюда! закричалъ онъ, откройте дверь! Разв вы не слышите, что зовутъ на помощь.

Дора подошла къ двери.

— Для чего же вы вырвали у меня ключи, сказала она.

— Откройте же, я вамъ приказываю!

— Помогите! ради Бога помогите! снова раздался голосъ Лили.

— Тутъ врно случилось несчастіе, замтила Дора, я слышу голосъ бшенной.

— И вы помстили ихъ вмст?

Дверь была наконецъ была открыта и свтъ фонаря, который держала въ рукахъ Дора, проникъ въ комнату.

Ужасная картина представилась тогда взорамъ.

Лили лежала на полу полумертвая отъ страха, а на одномъ изъ стульевъ билась, привязанная за руку, бшенная. Ремень еще держался, но она такъ страшно рвалась, что вся рука была въ крови. На постели лежала мертвая Софія.

Увидя входящихъ, Лили бросилась было имъ навстрчу, но снова упала безъ силъ.

Гедеонъ вырвалъ фонарь изъ рукъ сидлки.

— Посмотрите сами на послдствія вашего легкомыслія! Я сейчасъ же долженъ доложить обо всемъ директору! вскричалъ онъ. Свяжите прежде всего бшенную, она вывихнетъ себ руку. Полъ покрытъ кровью. Другая сумасшедшая умерла.

Тутъ Дора подошла ближе.

— Умерла? спросила она, впрочемъ она и такъ недолго бы протянула.

Затмъ она схватила бшенную и силою посадивъ на желзный стулъ, въ одно мгновеніе крпко привязала находившимся у стула множествомъ ремней. Безумная кричала въ безсильной ярости. Видъ ея былъ ужасенъ. Ея ногти, губы я зубы были покрыты кровью, на ше у нея были раны, волосы растрепаны, платье разорвано, глаза, казалось, хотли выскочить изъ орбитъ.

— Въ комнат нтъ огня! принесите лампу и зажгите огонь въ фонар надъ дверями, а также приведите сюда безумную изъ отдльной комнаты и привяжите на постели.

Дора конечно не могла не исполнить его приказанія, но она не торопилась. Тогда Гедеонъ, держа въ рукахъ фонарь, подошелъ къ Лили и хотлъ поднять ее, но Дора опередила его и поднявъ на руки безчувственную двушку понесла ее съ собою.

— Куда? вскричалъ Гедеонъ.

— Куда? конечно назадъ въ ея комнату и я прошу, чтобы впередъ никто не ходилъ туда въ непоказанное время.

Она унесла Лили, а Гедеонъ яростно сжалъ кулаки.

— Погоди ты, проклятая! прошиплъ онъ. Ты раскаешься въ своихъ словахъ.

Онъ подошелъ къ бывшей недалеко ручьк звонка и позвонилъ.

Черезъ нсколько минутъ явился инспекторъ.

Гедеонъ приказалъ убрать мертвую.

Явились двое сторожей и унесли покойницу.

Вскор посл этого возвратилась Дора съ безумной, которая напала на Гедеона въ комнат Лили. Она отнесла ее въ комнату для бшенныхъ и привязала къ постели, затмъ вымыла сама слды крови на полу.

Гедеонъ далъ ей нсколько приказаній и затмъ ушелъ, а вскор посл этого наступило утро.

Нсколько часовъ спустя въ больницу явился Бруно справиться о Лили.

— Вы пришли какъ разъ во время, сударь, чтобы присутствовать при строгомъ слдствіи, сказалъ ему инспекторъ.

— Что это за слдствіе? спросилъ Бруно.

— Слдствіе относительно прискорбнаго обстоятельства, случившагося прошлою ночью! Но войдите въ пріемную, я доложу о васъ.

— Кого касается это прискорбное происшествіе? спросилъ Бруно, поблднвъ отъ страшнаго предчувствія.

— Въ заведеніи есть покойница! отвчалъ инспекторъ и оставилъ Бруно, чтобы доложить о немъ.

Директоръ сейчасъ же принялъ его.

Бруно въ сильномъ волненіи вошелъ въ дловой кабинетъ директора, гд уже были Гедеонъ и Дора.

— Очень радъ васъ видть, г. фонъ-Вильденфельсъ, вскричалъ директоръ, я произвожу слдствіе и полагаю, что вы принимаете участіе въ обихъ особахъ, которыхъ оно касается, въ особенности мнимой графини Варбургъ.

— Что случилось? графиня умерла? съ неописаннымъ безпокойствомъ вскричалъ Бруно.

— Мнимая графиня жива, но другая безумная, къ сожалнію, была найдена мертвой въ комнат для бшеныхъ, отвчалъ директоръ. Прошу васъ, садитесь! Я не нахожу въ поступкахъ сидлки Доры Бальдбергеръ ничего такого, что могло бы подать поводъ къ обвиненію ея въ неисполненіи своего долга, обратился затмъ директоръ къ Гедеону. Все дло заключается въ несчастномъ совпаденіи обстоятельствъ.

— Сидлка должна была спросить позволенія прежде чмъ помщать вмст различныхъ больныхъ, возразилъ Гедеонъ, или по крайней мр, зная опасность этой бшенной, не оставлять ихъ однхъ.

— Это дйствительно упущеніе, но вы слышали, что у сидлки были въ это время еще другія обязанности, которыхъ невозможно было отложить, заступился директоръ за Дору.

— Господинъ Самсонъ сердится на меня совсмъ по другой причин, возразила Дора, сегодня я еще промолчу, но въ другой разъ разскажу все.

— Я требую чтобы вы сейчасъ же сказали, что вы знаете! дрожащимъ отъ гнва голосомъ вскричалъ Гедеонъ.

— Мнимая графиня жаловалась мн, что господинъ Самсонъ приходилъ къ ней ночью, объявила Дора.

— Мало ли что говорятъ безумныя! поспшно вскричалъ Гедеонъ, это все ваши интриги! Если я хожу ночью къ сумасшедшимъ, то значитъ это нужно.

— Да, въ этомъ случа, Дора Вальдбергеръ, господинъ Самсонъ совершенно правъ, за больными надо наблюдать днемъ и ночью.

— Графиня не больна и не ранена? спросилъ Бруно.

— Нтъ, отвчала Дора, по ея желанію я помстила ее въ комнату, гд была Софія Бургардъ. Ночью на эту безумную и еще на другую напалъ припадокъ бшенства, он вступили между собою въ борьбу, въ которой одна нашла смерть, будь и по близости, ничего этого конечно не случилось бы.

— Значитъ Софія Бургардъ умерла? спросилъ Бруно.

— Въ сущности это благодяніе, замтилъ директоръ, она была бшенная, и можетъ быть, страдала бы еще долго. Во всякомъ случа, на будущее время я буду строго наказывать малйшее упущеніе, замтьте это, Дора Вальдбергеръ! На этотъ разъ я вамъ прощаю, беря въ разсчетъ, что до сихъ поръ вы себя вели безукоризненно.

— Могу я видть графиню? обратился Бруно къ директору.

— Больная спокойна? спросилъ послдній.

— Она очень взволнована и испугана происшествіями прошедшей ночи! отвчалъ Гедеонъ.

— Въ такомъ случа, я при всемъ желаніи не могу дозволить вамъ видть ея, сказалъ директоръ. Въ такихъ случаяхъ нужна величайшая осторожность. Вы видите какія послдствія иметъ малйшее упущеніе. Мн очень жаль, что вы пріхали напрасно, но невозможно ухудшить положеніе больной какимъ-нибудь неосторожнымъ поступкомъ.

— Мое посщеніе не сдлаетъ вреда бдной графин, я только хочу убдиться каково ея положеніе, возразилъ Бруно, даю вамъ слово, что мое появленіе не сдлаетъ ей вреда.

— Это невозможно. Мы сами, постоянно обращаясь съ больными, не можемъ заране сказать какое впечатлніе произведетъ на нихъ то или другое обстоятельство, отвчалъ директоръ, но я хочу вамъ доказать, что мы всегда рады сдлать все возможное, а также и убдить васъ, что ночное происшествіе не имло другихъ послдствій. Вы увидите больную, но говорить съ ней я не могу вамъ дозволить.

Бруно принужденъ былъ довольствоваться этимъ, такъ какъ не имлъ возможности добиться лучшаго.

Дора привела его къ комнат Лили и подвела къ маленькому окошечку въ двери. Лили спала. Бруно убдился, что она невредима и въ полной безопасности въ своей маленькой комнатк.

Вотъ гд должна была проходить молодость прелестной двушки, которой жизнь, казалось, сулила одно счастье!

Но не все еще погибло! Бруно еще не оставлялъ надежды.

Богатство, оставленное отцомъ, принесло ей одно несчастіе. Будь она бдна, никто не начиналъ бы противъ нея такихъ ужасныхъ преслдованій, приведшихъ ея въ сумасшедшій домъ.

Бруно былъ въ страшномъ отчаяніи, но ничего не въ состояніи былъ сдлать! Вс его старанія хотя нсколько усладить несчастія любимой женщины, остались до сихь поръ безплодны. Точно также его старанія взять ея изъ дома сумасшедшихъ и отдать на попеченія его матери, остались безуспшны.

Теперь его послдняя надежда была на Гагена и на его старанія раскрыть всю интригу, для чего прежде всего надо было узнать жива ли Марія Рихтеръ.

— Несчастная, думалъ Бруно глядя на невсту, помоги теб Богъ. Я не могу остаться съ тобой, не могу сказать теб. какъ горячо я тебя люблю, но твое сердце должно чувствовать это! Тяжелое время пройдетъ и мы будемъ счастливы вмст!

Бросивъ послдній взглядъ на двушку, Бруно долженъ былъ наконецъ уйти. Сидлка снова проводила его внизъ.

Бруно опять зашелъ къ директору, сказалъ ему какъ нашелъ больную, затмъ пошелъ взглянуть на трупъ несчастной сестры Губерта.

Вернувшись домой поздно вечеромъ онъ нашелъ у себя Гагена, съ нетерпніемъ ожидавшаго его.

Поздоровавшись съ Бруно, докторъ сейчасъ же вынулъ изъ кармана бумагу.

— Извстіе отъ полицейскаго инспектора? спросилъ Бруно.

— Прочитайте! отвчалъ Гагенъ, бывшій очевидно въ хорошемъ расположеніи духа.

Бруно развернулъ бумагу, это была телеграмма изъ Нью-Іорка, короткая, но многозначущая.

‘Марія Рихтеръ найдена. Нейманъ.’

— Гагенъ! вскричалъ онъ, держа телеграмму въ рукахъ, возможно ли это? Эта находка ршитъ все! Телеграфируйте Нейману, чтобы онъ во чтобы то ни стало привезъ сюда Марію Рихтеръ.

— Я уже сдлалъ это, отвчалъ Гагенъ, и долженъ вамъ признаться, что меня удивляетъ это извстіе!

— Меня оно также удивляетъ! согласился Бруно, чей же трупъ былъ въ такомъ случа выданъ за трупъ Лили, про который она утверждала, что это трупъ ея молочной сестры?

— Этотъ вопросъ точно также удивляетъ меня и я въ неописанномъ волненіи, сказалъ Гагенъ, такъ что мн хочется самому похать туда.

— Это было бы самое лучшее, Гагенъ! Но относительно этого извстія сомнній быть не можетъ, оно написано въ слишкомъ ршительномъ тон. Слдъ, который онъ преслдовалъ отъ Гамбурга, оказался вренъ.

— Мы завтра же получимъ новыя свднія, такъ какъ я телеграфировалъ, чтобы онъ увдомилъ о подробностяхъ. Я въ неописанномъ безпокойств. Это обстоятельство по всей вроятности поставитъ все дло на новый путь.

Тогда Бруно разсказалъ своему другу о томъ, что произошло въ дом сумасшедшихъ и о смерти сестры Губерта.

— Когда онъ убжалъ, онъ поручилъ мн свою сестру, сказалъ Гагенъ, но не въ моей власти было отстранить это несчастіе! Когда я былъ въ послдній разъ въ сумасшедшимъ дом, мн показалось, что управленіе этимъ заведеніемъ крайне неудовлетворительно, надюсь, что по этому происшествію будетъ произведено строгое слдствіе и ихъ заставятъ держать больше сидлокъ и сторожей.

— Кажется, что бывшему лсничему удалось благополучно бжать, а теперь онъ успокоится на счетъ единственнаго близкаго человка, оставленнаго имъ здсь, замтилъ Бруно.

— Она была неизлчима, я самъ убдился въ этомъ, а что за жизнь ей приходилось вести! Ея жизнь была однимъ мученіемъ, такъ что смерть положитель- мое освобожденіе. Губертъ можетъ теперь спокойно искать себ новаго отечества. Если ему удастся счастливо добраться до Нью-Іорка, то онъ также будетъ искать слды Маріи Рихтеръ. Но знаете что, вдругъ перебилъ Гагенъ самъ себя, знаете что меня безпокоитъ? Я уже говорилъ вамъ, что этотъ Митнахтъ ухалъ. Графиня его отпустила и онъ убрался неизвстно куда.

— Если онъ дйствительно получилъ большую сумму, то вроятно отправился въ Парижъ, повеселиться! Удивительно, что графиня такъ неожиданно отпустила его.

— Его исчезновеніе мн крайне подозрительно. Все что ни длаетъ этотъ человкъ иметъ цль, но на этотъ разъ и не могу угадать его намренія.

Друзья поговорили еще нсколько времени обо всхъ этихъ событіяхъ и затмъ разстались.

Но напрасно ждалъ Гагенъ на слдующій день отвта на свою депешу, прошелъ и еще день, а никакого извстія не было получено.

Безпокойство друзей увеличивалось. Гагенъ телеграфировалъ еще разъ и снова не получилъ отвта.

Однако, дней десять спустя, изъ Нью-Іорка неожиданно пришло письмо, адресованное къ Гагену, отъ имени мистера Кингбурна. Въ этомъ письм было высказано намреніе Маріи Рихтеръ не оставлять боле Америки. Кром того, онъ давалъ понять, что мисъ Рихтеръ не можетъ особенно доврять совершенно незнакомому человку, называющему себя г. Нейманомъ. Въ заключеніе было сказано, что мистеръ Кингбурмъ зимой не будетъ жить въ своемъ имніи въ Питсбург, а передетъ въ Нью-Іоркъ. Письма или депеши проситъ отправлять въ Нью-Іоркъ. на имя его секретаря, Боба, до востребованія.

Это письмо давало достаточныя объясненія. Нейману не удалось уговорить Марію Рихтеръ хать въ Европу и можетъ быть онъ даже уже возвращается назадъ, почему и не отвтилъ на депеши.

Тогда Гагенъ объявилъ Бруно, что ршился отправиться самъ въ Нью-Іоркъ, такъ какъ надо было во что бы то ни стало привезти Марію Рихтеръ и ея разсказомъ разсять мракъ, окружающій случившееся съ Лили.

Приготовившись по отъзду онъ послалъ въ Нью-Іоркъ, мистеру Бобу, слдующую депешу:

‘ду въ Нью-Іоркъ’.

Что касается Неймана, то отъ него не было больше никакихъ извстій, это еще боле убдило Бруно, что личное присутствіе тамъ Гагена необходимо.

Друзья простились. Бруно пожелалъ Гагену счастливаго пути и скораго возвращенія вмст съ Маріей Рихтеръ, хотя ему и было тяжело разставаться съ другомъ, но зато его поддерживала надежда на скорое окончаніе несчастій любимой женщины.

III.

Новая жертва вампира.

Посл бгства Губерта, его домикъ былъ переданъ новому лсничему, Милошу, который, по приказанію графини, сейчасъ же переселился въ него.

Милошу показалось что это приказаніе было слдствіемъ недоврія къ нему, хотя графиня обращалась съ нимъ по прежнему. Это была гордая владтельница Варбурга, которая держала себя очень далеко отъ своихъ подчиненныхъ. Ея приказанія были лаконичны и она не допускала ни малйшей короткости съ прислугой.

Посл удаленія фонъ-Митнахта, эта ледяная холодность обращенія увеличилась еще боле и прислуга только изрдка видла графиню.

Поселившись въ домик лсничаго, Милошъ былъ лишенъ всякой возможности наблюдать за происходящимъ въ замк и слдовательно не могъ достичь своей цли. Хотя онъ пользовался всякимъ случаемъ, чтобы пройти въ замокъ, но пользы отъ этого не было никакой.

Тмъ ее мене, ободренный первоначальнымъ успхомъ, Милошъ не покидалъ надежды. Онъ хотлъ узнать еще больше и съ этимъ намреніемъ однажды вечеромъ оставилъ свой домикъ и отправился въ замокъ.

Когда онъ пришелъ туда была уже ночь. Въ предыдущіе дни была оттепель, а въ эту ночь снова подморозило. Небо было хотя и облачно, но можно было надяться, что оно прояснится.

Графиня ушла въ свои внутреннія комнаты. Ночь наступила. Въ замк царствовала тишина.

— А, это ты, измнникъ! прошептала графиня, которая глядла изъ за занавса своего неосвщеннаго будуара. Такъ значитъ я не ошибаюсь! Я знаю теперь что ты слуга Этьена, я знаю также, что ты передалъ ему все, что подсмотрлъ здсь. Ты ходишь къ нему съ доносами по ночамъ. Хорошо же, ты поплатишься за это, измнникъ!

Улыбка торжества мелькнула на ея лиц при этихъ словахъ.

Милошъ приближался. Блдная графиня слдила за каждымъ его шагомъ, какъ змя подстерегающая добычу, вампиръ замка, вышедшій изъ своей гробницы, чтобы своей ледяной рукой вырывать изъ среды людей тхъ, кого онъ хочетъ взять съ собою въ могилу, нашелъ себ новую жертву, которая ничего не подозрвая стремилась туда, гд ее караулилъ отвратительный призракъ, въ человческомъ вид.

Правъ ли былъ народъ, утверждая что вампиръ, принадлежащій на половину къ мертвымъ, на половину къ живымъ, долженъ въ полночь возвращаться въ могилу? По разсказамъ крестьянъ, таинственное существо, которое они звали вампиромъ, могло умертвить сотни людей, такъ какъ по мр высасыванія крови онъ чувствовалъ къ ней все боле и боле жажды и вмст съ тмъ пріобрталъ новыя силы къ жизни, для поддержанія которой нужны были все новыя жертвы. Были ли правы крестьяне утверждая, что въ замк живетъ вампиръ и передавая шепотомъ, что этотъ вампиръ сама блдная графиня?

Да! они были правы. Милошъ также долженъ былъ узнать это. Такъ какъ чего могла искать теперь графиня въ уединенно стоявшемъ въ парк склеп для покойниковъ?

Она спустилась съ лстницы и вышла изъ замка, не обращая никакого вниманія на холодъ, какъ будто вмсто крови у нея въ жилахъ былъ ледъ.

Въ черномъ шелковомъ плать, съ открытой спереди шеей, только съ однимъ легкимъ вуалемъ на голов, шла она по морозу, держа въ рукакъ подсвчникъ съ тремя зажженными свчами.

Она казалась движущимся трупомъ, такъ была она блдна, и въ таже время такъ прекрасна, что, поспшно спрятавшійся за выступъ стны, Милошъ былъ пораженъ и очарованъ.

Что хотла она длать? Куда она шла среди ночи? Милошъ долженъ былъ узнать это, долженъ былъ слдовать за ней.

Но вдругъ его охватило странное чувство, что то влекло его къ этой рдкой красот и въ тоже время отталкивало какъ отъ чего-то нечеловческаго, а между тмъ его господинъ предостерегалъ его противъ нея! Но Милошъ чувствовалъ что у него есть съ этой женщиной какая-то таинственная связь, хотя въ тоже время помнилъ свою обязанность наблюдать за графиней.

Она поспшно шла по парку, Милошъ слдовалъ за нею въ благоразумномъ разстояніи.

Наконецъ онъ увидалъ, что она направляется къ склепу. Что могла она тамъ искать? Что могло ее влечь въ уединенное мсто, гд покоились мертвые предки графовъ Варбургъ?

Онъ долженъ былъ это узнать, увидать своими глазами. Ночной втеръ, дувшій между деревьями, благопріятствовалъ ему, заглушая шумъ шаговъ.

Въ эту минуту часы въ замк пробили полночь, графиня поспшно открыла ключемъ дверь склепа и исчезла въ немъ.

Нсколько мгновеній Милошъ стоялъ въ нершимости, онъ слышалъ слухи которые ходили насчетъ блдной графини, вампира. Неужели она пришла въ это время чтобы лечь въ могилу и такимъ образомъ оправдать ходившее о ней поврье?

Милошъ долженъ былъ, во чтобы то ни стало, убдиться въ этомъ! И какой могъ быть у нея видъ, когда она лежала мертвая?

Онъ послдовалъ своему влеченію, не подозрвая что станетъ черезъ это жертвой вампира.

Подойдя къ двери и заглянувъ въ склепъ, Милошъ увидлъ что графиня вынула одну свчу изъ подсвчника и ушла въ самый конецъ склепа.

Она была къ нему спиной и наклонилась. Онъ быстро воспользовался этой минутой, чтобы незамтно проскользнуть въ склепъ и спрятался за одной гробницей, чтобы наблюдать оттуда что будетъ.

Графиня поставила подсвчникъ на одну изъ гробницъ въ конц склепа, затмъ, казалось, начала искать на другой годъ или имя. Потомъ вдругъ обернулась, взглянула на полуоткрытую дверь и поспшно вернулась не спуская съ нея глазъ.

Изъ за своего прикрытія Милошъ наблюдать за каждымъ ея движеніемъ. Она подошла къ двери, вышла въ нея и заперла на ключь.

Милошъ все еще не предчувствовалъ что ему предстоитъ и думалъ что графиня вернется, такъ какъ оставила въ склеп подсвчникъ.

Но вдругъ имъ овладло неописанное безпокойство, когда онъ услышалъ удаляющіеся шаги графини. Хотя въ склеп и былъ слабый свтъ, тмъ не мене Милошъ не могъ побдить невольнаго чувства ужаса, оставшись одинъ среди мертвыхъ.

Колеблющійся свтъ въ глубин склепа угрожалъ погаснуть отъ движенія воздуха, происходившаго отъ того, что въ стн были два небольшія, крестообразныхъ отверстія.

Вдругъ склепъ погрузился въ темноту — втеръ погасилъ огонь! У Милоша были съ собой спички, но въ эту минуту его только занимала мысль выбраться изъ склепа.

Онъ подошелъ къ двери, стараясь открыть ее, но она была заперта.

Онъ снова началъ разсчитывать на то, что графиня вернется. Онъ сталъ прислушиваться, но снаружи до него доносился только шумъ втра между деревьями.

Милошъ ждалъ — глухо донесся до него бой часовъ въ замк, пробило часъ ночи.

Неужели графиня не вернется? онъ попробовалъ взглянуть въ крестообразное отверстіе, но никого не увидалъ.

Часъ проходилъ за часомъ. Наконецъ стало разсвтать. Свтъ начинающагося дня проникъ въ склепъ. Милошъ надялся что найдетъ окно, черезъ которое легко выйдетъ на свободу, но теперь къ ужасу своему увидалъ, что кром двухъ, уже виднныхъ имъ, крестообразныхъ отверстій въ погреб нтъ ничего.

Но онъ все еще не сознавалъ всей опасности, которой подвергался, такъ какъ разсчитывалъ, что въ теченіе дня кто нибудь изъ прислуги пройдетъ мимо, такъ что его освободятъ. Или можетъ быть графиня ходитъ въ склепъ каждую ночь?

Не смотря на бывшія въ стн отверстія, воздухъ въ склеп былъ такой тяжелый, что Милошъ началъ чувствовать дурноту. Онъ поспшилъ къ отверстію, подышать чистымъ воздухомъ и въ тоже время ему показалось что кто то подходитъ къ склепу.

Но везд было тихо. Между тмъ голодъ и жажда начали мучить Милоша, онъ закричалъ — никто не слыхалъ его.

Неужели ему не удастся выбраться въ теченіи дня, неужели ему придется провести еще ночь въ этомъ ужасномъ мст!

Онъ снова началъ кричать, на этотъ разъ еще громче, но все напрасно.

Онъ вернулся къ двери и началъ стучать изо всей силы, но дверь не подавалась.

Такимъ образомъ прошелъ день и наступилъ вечеръ, волненіе еще боле усилило голодъ. Между тмъ въ склеп, въ которомъ и днемъ былъ очень слабый свтъ сдлалось совершенно темно.

Тогда Милошъ зажегъ одну свчу, въ оставленномъ графиней подсвчник, такъ какъ темнота была для него невыносима среди мертвецовъ. Онъ чувствовалъ не страхъ, но какое то неопредленное волненіе, все боле и боле увеличивавшееся.

Наступила ночь, длинная, ужасная ночь! Но Милоша поддерживала надежда, что графиня снова вернется.

Милошъ ждалъ съ лихорадочнымъ волненіемъ, всякій шорохъ казался его возбужденному воображенію, шумомъ шаговъ, онъ не чувствовалъ усталости! Да и гд могъ бы онъ лечь, на холодный, сырой полъ или на гробницы?

На часахъ пробило полночь.

Въ эту минуту послышалось какъ будто кто то трогаетъ дверь.

Милошъ радостно вздрогнулъ, но графиня не показывалась. Онъ напрасно прождалъ до утра, свча погасла и въ подсвчник осталась всего одна.

Снова настало утро, снаружи за ночь выпалъ снгъ. Милоша начиналъ страшно мучить голодъ, но еще боле жажда! Еслибы онъ хоть могъ достать черезъ отверстіе рукой до земли, чтобы захватить горсть снга, чтобы хоть сколько нибудь освжить пылающій языкъ, но отверстіе было слишкомъ мало!

Милошъ собралъ вс силы и закричалъ, но звукъ его голоса замеръ въ отдаленіи пустаго парка.

Въ одномъ углу склепа стоялъ короткій ломъ и молотокъ. По всей вроятности, эти инструменты были забыты посл послднихъ похоронъ. Милошъ хотлъ воспользоватьси ими, чтобы увеличить отверстіе въ стн, но принявшись за работу онъ увидалъ что склепъ сдланъ изъ громадныхъ камней, отколоть отъ которыхъ хоть небольшой кусокъ понадобилось бы цлый день, а между тмъ Милошъ чувствовалъ, что силы его слабютъ.

Тогда онъ схватилъ молотокъ и хотлъ попробовать отбить замокъ у двери, но и тутъ не имлъ никакого успха.

Съ отчаяніемъ бросилъ онъ инструменты, страхъ смерти началъ овладвать имъ, онъ чувствовалъ что погибъ, такъ какъ время отъ времени имъ уже начинала овладвать неописанная слабость.

Онъ попробовалъ еще разъ крикнуть на помощь, но снова безполезно.

Страшный призракъ голодной смерти возсталъ передъ нимъ.

Вдругъ ему мелькнула новая мысль, послдняя попытка спастись.

Въ склеп было уже темно, Милошъ поспшно схватилъ послднюю свчу и зажегъ ее. Новая надежда придала ему мужество.

Дрожащей рукой взялъ онъ свчу, освтившую его страшно измнившееся лицо, поднесъ ее къ двери, затмъ взялъ бывшіе въ склеп деревянные подмостки на которые ставили гроба, и съ помощью молотка разломалъ ихъ. Глухо отдавались въ склеп удары молотка. Обломки дерева Милошъ поднесъ къ двери и устроилъ нчто въ род костра, затмъ посл долгихъ стараній ему удалось поджечь этотъ костеръ, въ надежд что загорится дверь и такимъ образомъ ему будетъ можно выйти на свободу.

Костеръ ярко пылалъ, но дверь не загоралась, тогда имъ овладло страшное предчувствіе, онъ поспшно ударилъ молоткомъ по двери и предчувствіе его оправдалось, дверь оказалась желзной. Теперь Милошъ понялъ, что онъ погибъ безвозвратно.

Гробовое молчаніе снова водворилось въ склеп и измученный Милошъ упалъ безъ чувствъ.

Прошло много времени, пока наконецъ онъ снова пришелъ въ себя.

Съ безпокойствомъ оглядлся онъ вокругъ, ужасъ выразился на его лиц и онъ поспшно вскочилъ на ноги.

— Помогите, вскричалъ онъ, Матерь Божія, спаси меня!

Онъ схватилъ догорающую свчу и подбгалъ къ отверстію въ стн.

— Помогите, закричалъ онъ, спасите меня! Я умираю отъ жажды! Воды! Сжальтесь! Одинъ глотокъ воды! Я въ склеп! Помогите!

Голосъ отказывался служить ему, онъ не могъ больше кричать. Только едва слышные стоны срывались съ его губъ, пока наконецъ совсмъ не смолкли.

Но на этотъ разъ мольбы несчастнаго, казалось, достигли человческаго уха. Черезъ паркъ шелъ человкъ — это былъ ночной сторожъ.

Онъ остановился прислушиваясь — ошибся онъ или нтъ? Что за крики слышалъ онъ? Человкъ ли это кричалъ? Сторожу почти казалось что эти звуки донеслись до него изъ подъ земли. Онъ уже хотлъ идти назадъ, какъ вдругъ взглядъ его упалъ на склепъ и къ его ужасу онъ увидалъ свтъ въ отверстіи стны.

Свтъ въ склеп! Это изумило сторожа. Затмъ ему захотлось взглянуть въ склепъ, что тамъ длается.

Онъ три раза перекрестился и заглянулъ внутрь склепа, но въ ту же минуту съ ужасомъ отскочилъ. Такого зрлища онъ не ожидалъ.

Онъ думалъ увидать графиню, а вмсто того передъ нимъ была новая жертва вампира. Это былъ новый лсничій! Но какой ужасный видъ былъ у него! Почти такой же какъ у стараго Фейта, когда онъ искалъ спасенія въ деревн.

Лсничій былъ почти неузнаваемъ. Его губы что-то шептали, но что именно, нельзя было понять, свча дрожала у него въ рукахъ, ноги едва держали его.

Въ эту минуту свча погасла, и ужасное видніе исчезло.

Сторожъ нершительно пошелъ отъ склепа, не зная что ему дальше длать.

IV.

Вренъ до гроба.

Возвратимтесь снова къ тому утру, когда бдная Лили, измученная событіями прошедшей ночи, вернулась наконецъ маленькую комнатку. Она была страшно измучна къ случившимся и безъ силъ опустилась на постель.

Смерть бдной Софіи Бургардтъ сильно опечалила ее.

Погребеніе сестры лсничаго было совершено рано утромъ въ совершенной тишин, такъ что Лили узнала объ этомъ только изъ разговора двухъ сторожей и тихо помолилась у себя въ комнат за покойницу.

Ужасъ, который Лили чувствовала къ мсту, гд жила, еще боле увеличился посл всего происшедшаго, а между тмъ, кто знаетъ, сколько еще времени ей надо было прожить въ этомъ дом? Пока еще не было видно конца ея мученіямъ! Она боялась всхъ окружающихъ, не только сумасшедшихъ, но также и Дору и доктора, который такъ неожиданно явился одинъ разъ въ ея комнату. Даже въ запертой комнат она не была въ безопасности! Каждую ночь она заставляла дверь столомъ и стуломъ.

Съ нетерпніемъ ждала она Бруно, но ни онъ, ни Гагенъ не приходилъ къ ней. Она не знала что перваго не пустили къ, ней, но она знала что Бруно любитъ ее также сильно, какъ она его и что онъ не броситъ ее въ несчастій.

Лили была твердо уврена въ его любви и эта увренность была ея единственнымъ утшеніемъ и поддержкой. Съ нетерпніемъ ждала она каждый день его посщенія. Но напрасно смотрла она на дорогу изъ за своего ршетчатаго окна. Никто не халъ и не шелъ, дорога была пуста.

Такъ проходилъ день за днемъ и Лили едва знала какой идетъ мсяцъ. Печальные вечера и ночи были безконечны и Лили все не могла привыкнуть къ крикамъ, часто нарушавшимъ безмолвіе ночи.

Напрасно старалась она убдить сидлку, что совершенно здорова и скоро увидла, что подобныя старанія совершенно безполезны. Дора Вальдбергеръ внушала Лили неописанный страхъ и ей казалось, что въ этой сидлк она иметъ врага.

Наконецъ наступила хорошая погода, хотя все еще было холодно, но по крайней, мр солнце стало заглядывать въ окна. Снгъ растаялъ и наступила весна.

Сумасшедшихъ началъ выводить въ извстное время гулять, хотя было еще холодно, но вс спшили воспользоваться позволеніемъ выходить. Лили также сошла внизъ подышать чистымъ воздухомъ и постоять у ршетки, посмотрть на дорогу.

По об стороны широкой дороги, которая вела отъ воротъ къ подъзду, находились дв маленькія бесдки по об стороны желзныхъ воротъ. Въ одной изъ нихъ Лили любила гулять, чтобы не видать вокругъ себя сумасшедшихъ, толпившихся въ саду. Тутъ она могла спокойно глядть за ршетку и предаваться своимъ мыслямъ, пока колоколъ не призоветъ ея, какъ и всхъ другихъ сумасшедшихъ, обратно въ домъ.

Такимъ образомъ стояла она одинъ разъ у ршетки, какъ вдругъ ей послышались приближавшіеся, поспшные шаги.

За Лили тутъ никто не наблюдалъ, сумасшедшіе не заботились о ней, а надсмотрщики знали, что она ведетъ себя спокойно.

Она стала невольно прислушиваться и ею овладла надежда, что можетъ быть это Бруно или Гагенъ.

Вдругъ около себя она услышала дорогой голосъ.

— Наконецъ я могу тебя видть и говорить съ тобою наедин, говорилъ голосъ.

— Дорогой Бруно! радостно вскричала Лили протягивая сквозь ршетку свою маленькую ручку, наконецъ то ты пришелъ.

— Я былъ здсь въ это время два раза, Лили, но меня не пускали къ теб, по крайней мр не позволяли съ тобой говорить.

— Ты былъ здсь!

— Разв ты думала, что я тебя забылъ?

— Нтъ, нтъ, прости меня, дорогой Бруно, этого я не думала, я знаю что ты меня любишь.

— Наконецъ сегодня я имлъ счастье найти тебя здсь и мы можемъ переговорить, хотя и черезъ ршетку.

— О, какъ я желала тебя видть.

— Я не спрашиваю, какъ ты себя чувствуешь, моя дорогая, я знаю какъ ты страдаешь, но утшься, я надюсь, что скоро все кончится благополучно. Сестра Губерта умерла, а самъ онъ бжалъ въ Америку.

— Губертъ бжалъ?

— Да, и его не поймали.

— Это хорошо, Бруно, онъ также страдалъ безвинно.

— Онъ найдетъ себ тамъ новое отечество и я желаю ему всего хорошаго, здсь же онъ не оставилъ ничего, о чемъ могъ бы жалть, такъ какъ даже сестра его умерла! Сколько ты должна была тогда выстрадать, бдная Лили!

— О, Боже мой! Я не въ состояніи вспомнить объ этомъ!

— Я понимаю и знаю, что въ этомъ дом теб ужасно жить.

— Ужасно, Бруно! прошептала Лили.

— Ты живешь въ постоянномъ страх и безпокойств?

— О, если это только въ твоей власти, Бруно, то скоре освободи меня отсюда, произнесла Лили умоляющимъ голосомъ, произведшимъ, сильное впечатлніе на Бруно, если только есть какое нибудь средство, какая нибудь возможность освободить меня отсюда, то сдлай это, Бруно, такъ какъ я чувствую что умираю.

— Я надюсь, что наконецъ произойдетъ что нибудь ршительное, отвчалъ Бруно, Марія Рихтеръ найдена.

— Найдена? не можетъ быть Бруно! Это ошибка.

— Но полицейскій инспекторъ Нейманъ нашелъ ея въ Нью-Іорк!

— Въ такомъ случа это другая Марія Рихтеръ!

— Гагенъ самъ похалъ въ Нью-Іоркъ, чтобы привезти Марію Рихтеръ.

— Оставь эту надежду, Бруно! Ты говоришь о невозможномъ. Марія умерла!

— Ты могла ошибиться, Лили!

— Никогда! Поврь мн, Марія умерла, она не вернется и все что длаетъ докторъ Гагенъ по этому поводу, совершенно безполезно, Маріи нтъ на этомъ свт!

Страхъ охватилъ Бруно при этихъ словахъ, поколебавшихъ его послднюю надежду.

— Въ такомъ случа все погибло! прошепталъ онъ.

— Спаси меня, освободи меня отсюда какимъ бы то ни было способомъ! Мн не нужны деньги, мн нужна только свобода и ты! Пусть мои враги оставятъ мн только мою жизнь я буду вполн счастлива! Позжай въ замокъ, скажи это.

— Это не поможетъ теперь, дорогая Лили! вс эти пути не могутъ привести къ цли! Просьбы моей матери, чтобы ей передали тебя на попеченіе, также остались безплодны.

— Значитъ я погибла! Я чувствую, что умру здсь.

Бруно задумался. Слова Лили глубоко проникали ему въ душу, онъ готовъ былъ все для нея сдлать.

— Есть одно средство освободить тебя, тихо сказалъ онъ наконецъ.

— Говори, назови мн его! Сжалься надо мною, мн здсь не только тяжело, но и опасно оставаться я во что бы то ни стало, должна уйти отсюда. Я готова быть нищей, бросить все, жить вдали отъ родины, лишь бы ты былъ со мною.

— Дорогая моя! Врь мн что я буду теб вренъ до гроба, взволнованно прошепталъ Бруно.

— Ты говоришь, что есть средство освободить меня.

— Да, освободить тебя силой или хитростью, бжать съ тобою!

Въ первую минуту Лили испугалась, затмъ лицо ея приняло ршительное выраженіе.

— Да, бжимъ, сказала она, съ тобой, подъ твоей защитой я готова идти на край свта! Но твоя старуха мать, твое положеніе…

— Все это придется оставить!

— Это тяжело! въ нершимости прошептала Лили.

— Все остальное, кром матери мн не жаль бросить! отвчалъ Бруно.

— А что если взять ее съ нами?

— Она слишкомъ стара и слаба.

— Въ такомъ случа я должна остаться здсь, съ отчаяніемъ прошептала Лили, для меня нтъ больше спасенія!

— Подождемъ только возвращенія Гагена.

— Не жди Маріи, это напрасно.

— А если такъ, то я освобожу тебя, ты не должна мучиться здсь доле! ршительно сказалъ Бруно. Я не могу доле видть твоихъ страданій. Ты права, говоря что здсь невозможно оставаться доле.

Въ эту минуту раздался звонъ колокола, призывавшаго сумасшедшихъ обратно въ комнаты.

— Мы должны проститься, Бруно, шепнула Лили.

— Скоро намъ не придется боле разставаться, отвчалъ Бруно.

— Ахъ, дай Богъ чтобы твои слова сбылись!

— Положись на Бога и на меня, ты не должна здсь боле страдать, моя бдная Лили!

— Я должна уйти, прощай!

— Одно слово! остановилъ ее Бруно, когда мн понадобится что нибудь передать теб, то я принесу записку и положу сюда въ бесдку, такъ что ты можешь взять ее незамтно.

— Отлично! такимъ образомъ я буду постоянно съ тобою въ сношеніяхъ.

— Если я буду часто приходить сюда, то могу возбудить подозрніе, но письма не найдетъ никто кром тебя. Я буду класть его подъ эту перекладину, заключилъ Бруно, указывая мсто внизу ршетки.

— Благодарю! прощай! еще разъ прошептала Лили, затмъ поспшила изъ бесдки черезъ дворъ къ дверямъ, въ которыхъ исчезали послднія сумасшедшія.

Бруно съ отчаяніемъ поглядлъ ей вслдъ и далъ себ слово все сдлать, всмъ пожертвовать, чтобы спасти ее отъ ужасной участи. Но прежде всего онъ все-таки хотлъ дождаться возвращенія Гагена или какихъ нибудь извстій о немъ.

Когда Лили исчезла, онъ повернулся и пошелъ къ своему экипажу, ожидавшему его въ нкоторомъ отдаленіи.

Хотя влюбленные думали, что имъ удалось переговорить незамтно ни для кого, тмъ не мене былъ свидтель ихъ свиданія.

Гедеонъ Самсонъ стоялъ у окна своей комнаты, бывшей во флигел и видлъ происходившее въ бесдк, такъ какъ она была изъ акацій, а деревья еще не покрылись зеленью и вслдствіе этого все что происходило въ бесдк было видно снаружи.

Первымъ его движеніемъ было броситься внизъ и разстроить свиданіе плнившей его двушки съ любимымъ ею человкомъ, но онъ сдержался, какое то предчувствіе говорило ему, что онъ можетъ извлечь выгоды изъ этого свиданія и онъ только ршился на будущее время наблюдать за бесдкой у ршетки.

Негръ Бобъ

Въ одинъ темный, дождливый вечеръ изъ одного богатаго дома въ Нью-Іорк, на Бродвэ вышелъ человкъ закутанный въ широкій плащъ и шляпу съ большими полями,

Пройдя нсколько улицъ, онъ вышелъ наконецъ на четыреутольную площадь Томикинсъ, гд всегда бываетъ громадное движеніе экипажей и пшеходовъ.

Проходя мимо газоваго фонаря, незнакомецъ взглянулъ на часы. Было почти десять часовъ.

Только теперь началось самое сильное движеніе по улицамъ. Въ то время какъ у насъ въ этотъ часъ лучшіе магазины уже запираютъ, въ Нью-Іорк въ это время начинается самая усиленная торговля и большинство публики только теперь отправляется въ театры или въ гости.

Незнакомецъ въ темномъ плащ вошелъ въ открытую стеклянную галлерею, которая вела вовнутрь одного дома и началъ медленно ходить по ней взадъ и впередъ, какъ бы ожидая кого то.

Въ эту минуту пробило десять часовъ и къ стеклянной галлере медленно приблизился человкъ. Это былъ негръ, которыхъ очень много въ Нью-Іорк, среди рабочаго класса, одтый очень бдно и грязно. Онъ былъ замчательно высокъ и широкоплечъ. Его лицо было кругло, носъ широкъ и приплюснутъ, губы толсты. Въ зубахъ у него была коротенькая глиняная трубка.

По наружности ему можно было дать около сорока лтъ и судя по костюму было очевидно, что онъ находится не въ блестящемъ положеніи, онъ принадлежалъ къ нисшему классу Нью-Іорка, и былъ нчто въ род венеціанскаго браво, очевидно значительно превосходя италіанцевъ силой и ршительностью.

Негръ заглянулъ въ галлерею и сейчасъ же замтилъ въ конц ея господина въ плащ и шляп съ широкими полями.

Онъ подошелъ къ нему.

— Добрый вечеръ, милордъ, пробормоталъ онъ, стараясь разглядть лицо незнакомца, здсь дорога на рынокъ?

— Вы Бобъ? въ полголоса и отрывисто спросилъ тогда незнакомецъ.

— Къ вашимъ услугамъ, милордъ, я негръ Бобъ, отвчалъ черный.

Милордъ внимательно оглядлъ негра.

— Вы мн кажетесь не совсмъ годнымъ для приличной работы, замтилъ онъ.

— Не совсмъ годнымъ! что же длать, если у меня немного можетъ быть оборванный видъ! Дла ныньче плохи! Не могу же я одваться какъ вы, милордъ! Слава Богу если не умрешь съ голоду, а объ покупк платья нечего и думать.

— Кто прислалъ васъ сюда?

— Одинъ важный господинъ, ирландецъ, какъ я узналъ по его произношенію.

— А за кого вы меня считаете?

— За еще боле важнаго господина, иностранца!

— Изъ чего вы заключаете то и другое.

— Послднее по вашему произношенію, а первое — это ясно, что важный господинъ былъ посланъ еще боле важнымъ.

— Мн кажется вы отчаянная голова.

— Точно такъ, милордъ, вы не ошиблись!

— Знаете вы въ чемъ дло?

— Нтъ еще, милордъ, но надюсь узнать здсь, я горю нетерпніемъ доказать вамъ, чего я стою на дл.

— Вы получите за это дло столько денегъ, что купите себ лучшее платье.

— Слава Богу, что я наконецъ встртился съ такимъ достойнымъ господиномъ, вскричалъ Бобъ, почтительно снимая шапку.

— Пойдемте дальше, здсь ходитъ слишкомъ много народу, прошепталъ господинъ въ плащ и прошелъ на маленькій дворъ, гд никого не было.

— Значитъ дло важное? тайное? спросилъ Бобъ.

— Во всякомъ случа такое, которое должно остаться между нами.

— О, Бобъ молчаливъ какъ могила, и что въ немъ всего лучше, это то что даже выпивъ, онъ никогда не болтаетъ!

— Это значитъ, что вы часто пьете…

— Рдко, очень рдко, милордъ, но еслибы кто-нибудь изъ моихъ собратьевъ сказалъ, что онъ совсмъ не пьетъ, то вы можете въ лицо ему сказать, что онъ негодяй и лжецъ.

— Хорошо, вы купите себ приличное платье, такъ какъ вы должны выдать себя за моего секретаря! Поэтому я сегодня же дамъ вамъ немного впередъ…

— Этимъ вы еще врне будете держать меня въ рукахъ…

— Я дамъ вамъ пятьдесятъ долларовъ, на эти деньги вы купите себ приличное платье и шляпу…

— Я не знаю можно ли достать совсмъ хорошее за эти деньги, замтилъ Бобъ, почесывая себ за ухомъ.

— Ну, берите тогда шестьдесятъ долларовъ, только я посмотрю самъ, однетесь ли вы такъ, какъ надо! Приходите завтра въ Кэстль-Гарденъ.

— Отлично, милордъ, все будетъ исполнено, благодарю за деньги.

— Изъ Ливерпуля прідетъ пароходъ The star.

— The star! Я его знаю, милордъ, мой пріятель Джонъ, служитъ тамъ нагрузчикомъ.

— На этомъ пароход прідетъ одинъ господинъ, по имени докторъ Гагенъ, запомните хорошенько это имя, чтобы сейчасъ же узнать его, когда его будутъ вызывать.

— Запомню, милордъ! Докторъ Гагенъ.

— Подойдите къ нему и представтесь какъ мистеръ Бобъ, мой уполномоченный.

— Мистеръ Бобъ! хорошо! но…

— Вы хотите сказать, что не знаете имени того, чьимъ уполномоченнымъ должны назвать себя! Запомните себ для этого имя мистера Кингбурна.

— Значитъ милордъ зовется мистеръ Кингбурнъ! сказалъ Бобъ, снова приподнимая шапку.

— Вы возьмете доктора Гагена и проводите въ гостинницу, я не хочу видть его!

— Какъ, милордъ?

— Я не хочу ничего о немъ знать, но это не измняетъ дла! Если онъ спроситъ васъ, есть ли въ моемъ дом гувернантка по имени мисъ Мери Рихтеръ, то вы скажите да. Запомните также хорошенько это имя, Бобъ! Мисъ Мери Рихтеръ.

— Не безпокойтесь объ этомъ! У меня отличная память. Но вотъ въ чемъ главное дло! Что если докторъ Гагенъ захочетъ во что бы то ни стало видть мистера Кингбурна и мисъ Мери Рихтеръ?

— Тогда пустите его идти куда хочетъ!

— Къ вашей свтлости я не могу его отвезти, такъ какъ не знаю гд вы живете, ха, ха, ха!

— Это вамъ также не надо знать, Бобъ, довольно того, что вы уже знаете.

— Гм! мн этого достаточно, если только этого будетъ достаточно для доктора Гагена.

— Онъ ищетъ Мери Рихтеръ, чтобы увезти ее назадъ въ Европу, но двушка не желаетъ этого. Если же онъ начнетъ угрожать судомъ, то расправьтесь съ нимъ коротко.

— Такъ, такъ, снова замтилъ Бобъ, и вопросительно взглянулъ въ лицо своему собесднику.

— О такомъ старомъ и богатомъ молодц никто не пожалетъ.

Говоря это незнакомецъ замтилъ, что слово ‘старый и богатый’, произвели на негра свое впечатлніе.

— Понимаю, милордъ, сказалъ онъ съ довольнымъ видомъ, понимаю!

— А гд вы живете, чтобы я могъ снова найти васъ?

— На Блэквел, совсмъ на берегу, No 117.

— Я спрашиваю это для того, чтобы по окончаніи дла передать вамъ остальные сто сорокъ долларовъ, прибавилъ незнакомецъ въ плащ.

— Да! Очень вамъ благодаренъ, милордъ! Но я разсчитываю всегда такъ: деньги по окончаніи работы? Кто принесетъ ихъ въ Блеквель, No 117, то получитъ доказательство, что дло сдлано.

— Хорошо!

— Еще одно! Мн кажется, милордъ, что это дло не совсмъ безопасно и за него не много было бы дать всего не двсти, а триста долларовъ!

— Хорошо, вы получите еще двсти сорокъ долларовъ, когда…

— Когда все будетъ кончено, хотите вы сказать! Вотъ какъ будетъ это сдлано, прибавилъ онъ, подходя ближе къ незнакомцу. Вода вещь опасная, и около Блэквеля происходитъ не мало несчастій съ неосторожными! Сказавъ это онъ испытующе поглядлъ на незнакомца.

— Вы теперь знаете все, отвчалъ тотъ.

— Совершенно все.

— Только не забудьте одться хорошенько, а то испортите все дло!

— Все будетъ какъ слдуетъ! спокойной ночи, милордъ!

Незнакомецъ въ плащ и шляп съ широкими полями поспшно кивнулъ головой негру и вышелъ изъ галлереи.

Бобъ остался въ галлере на мгновеніе, чтобы полюбоваться на данное ему золото, такъ какъ его грязныя руки давно не держали такой суммы.

— Мистеръ Кингбурнъ, бормоталъ онъ, пусть меня повсятъ если его въ самомъ дл зовутъ Кингбурнъ. Хе, хе, хе, это не мшало бы узнать. Шестьдесятъ долларовъ теперь и двсти сорокъ потомъ! Я во что бы то ни стало долженъ узнать кто это! Онъ кажется богатъ и иностранецъ! Идемъ за нимъ!

Выйдя поспшно изъ галлереи, онъ увидалъ не въ далек передъ собою шляпу съ широкими полями незнакомца и осторожно пробирался за нимъ, пока тотъ не завернулъ за уголъ.

Тутъ Бобъ прибавилъ шагу, чтобы не потерять незнакомца изъ виду въ короткомъ переулк.

Но въ ту минуту, какъ онъ поворачивалъ въ свою очередь за уголъ передъ носомъ его вдругъ очутился кулакъ.

— Куда это? спросилъ тихій голосъ.

Бобъ увидалъ что его перехитрили, что человкъ въ плащ, такъ какъ это былъ онъ, былъ ловче его.

— Въ одну лавку, которая въ этой улиц, милордъ, не потерявшись отвчалъ онъ.

— Въ здшнихъ лавкахъ для васъ дорого, возразилъ незнакомецъ, ворочайтесь назадъ и идите на берегъ, тамъ гд есть таверны и дешевыя лавки.

— Мн было любопытно, милордъ! сознался Бобъ.

— Идите назадъ, вы знаете достаточно!

Бобъ повиновался и повернулъ обратно за уголъ, а незнакомецъ продолжалъ свою дорогу.

Но негръ не отказался отъ своего намренія преслдовать незнакомца и на этотъ разъ длалъ это такъ осторожно, что тотъ не замтилъ его.

Тогда Бобъ увидалъ, что незнакомецъ вдругъ вошелъ въ одинъ домъ. Теперь негръ надялся достичь своей цли и медленно и осторожно сталъ подходить къ дому, чтобы не дать себя снова перехитрить. Терпливо простоявъ въ небольшомъ разстояніи отъ дома около получаса и не видя чтобы тотъ, кто назвалъ себя мистеромъ Кингбурномъ, выходилъ изъ дома, такъ что можно было подумать, что онъ тутъ живетъ, Бобъ ршился наконецъ подойти къ дому.

Но со стыдомъ сейчасъ же отошелъ, такъ какъ узналъ что этотъ домъ проходной и иметъ выходъ на другую улицу.

— Эге! съ досадой пробормоталъ Бобъ, отправляясь къ берегу рки, гд были дешевыя лавки, ты врно очень состарлся Бобъ, что теб далъ такой урокъ этотъ иностранецъ! Какой позоръ!

Скоро онъ вышелъ на одну близкую къ берегу улицу, наполненную тавернами, танцовальными залами и лавками. Здсь больше всего бывали матросы и Бобъ вошелъ въ одну изъ лавокъ съ платьемъ, не закрывавшуюся цлую ночь.

Люди въ род Боба могутъ купить въ подобныхъ лавкахъ весь костюмъ, хотя и не новый, но все-таки еще достаточно приличный. Такимъ образомъ Бобъ купилъ себ сюртукъ, панталоны, жилетъ и шляпу, и заплатилъ за все это вмст съ галстухомъ, двадцать долларовъ и гордо вышелъ изъ лавки.

VI.

Таверна ‘Веселый Обжора’.

Недалеко отъ громаднаго моста, соединяющаго предмстье Броклинъ, съ собственно Нью-Іоркомъ, одинъ предпріимчивый нмецъ открылъ таверну, скоро по лучившую большую извстность.

Капитаны кораблей, матросы, рабочіе, маклера, нищіе составляли обычное пестрое общество постителей таверны ‘Веселый Обжора’, и наполняли ее громкимъ говоромъ на всевозможныхъ языкахъ.

Самъ хозяинъ, маленькій, толстенькій человкъ обыкновенно спокойно сидлъ за выручкой, а вс приказанія постителей исполняли хорошенькія служанки, принадлежавшія къ различнымъ національностямъ. Большія двери таверны бывали постоянно открыты, когда не было слишкомъ холодно, такъ какъ въ таверн было всегда жарко, а главное страшно накурено.

Вся большая зала таверны была наполнена столами, скамейками и стульями, а на стнахъ были устроены газовые рожки, ярко освщенные окна таверны были видны еще съ моста.

Въ таверн была цыганская музыка. Старый венгерецъ, тоже можетъ быть цыганъ, во всякомъ случа привыкшій съ дтства вести цыганскую жизнь, лежалъ на подмосткахъ, устроенныхъ въ конц залы, и держалъ въ рукахъ гитару. Большая сдая борода покрывала ему грудь. Онъ былъ одтъ въ блую рубашку, бархатные панталоны и башмаки, а на ше висла цпочка съ амулетомъ. Его жена сидла на заднемъ план и играла на арф. Двое сыновей, красивые молодые люди играли на скрипкахъ, а дв дочери, шестнадцати и восемнадцати лтъ замчательно красивыя, со смуглыми лицами, большими черными глазами и черными, густыми волосами играли одна на арф, другая на гитар.

Войдемъ въ эту таверну съ однимъ господиномъ, котораго мы знаемъ, и который наканун пріхалъ въ Нью-Іоркъ на пароход ‘The star’, однимъ словомъ съ докторомъ Гагеномъ. Онъ былъ одтъ какъ всегда во все черное.

Войдя въ таверну онъ остановился на мгновеніе при вид суматохи и шума, царствовавшаго въ таверн.

Не ошибся ли онъ? Онъ еще разъ вышелъ на улицу и посмотрлъ на вывску — нтъ! Это дйствительно была таверна ‘Веселый Обжора’, впрочемъ названіе веселой дйствительно шло къ ней. Тутъ онъ долженъ былъ встртить одно лицо, отъ котораго ожидалъ важныхъ свдній.

Онъ вошелъ въ залу. Почти вс столы были уже заняты и всеобщее вниманіе было обращено на стараго негра, который плъ и танцовалъ, тогда какъ другой игралъ на гитар, а дв молодыя двушки негритянки также танцовали какой-то безумный танецъ.

На заднемъ конц залы было пусто. Тогда Гагенъ слъ около стола, за которымъ сидлъ всего одинъ поститель и спросилъ себ стаканъ вина.

Сидвшій за столомъ недоврчиво поглядлъ на него. Гагенъ внутренно улыбнулся, затмъ заговорилъ съ нимъ.

— Вы хорошо знаете Нью-Іоркъ? спросилъ онъ.

— Я здсь родился! односложно отвчалъ спрошенный.

— Можетъ быть вы знаете здсь мистера Кингбурна? спросилъ Гагенъ.

— Кингбурна? Дйствительно я случайно знаю его, отвчалъ уже боле любезно незнакомецъ, такъ какъ конечно никто не можетъ знать здсь всхъ.

— И такъ, вы знаете мистера Кингбурна?

— Кингбурна — да, дйствительно, это богатый торговецъ сукномъ въ Бродвэ!

— Въ Бродвэ — торговецъ сукномъ? Я полагалъ, что мистеръ Кингбурнъ богатый землевладлецъ въ Питсбург и живетъ здсь только зимою!

— Очень можетъ быть, онъ такъ богатъ, что можетъ имть землю въ Питсбург и жить тамъ лто.

Въ эту минуту разговоръ прекратился. Къ столу подошелъ человкъ, при вид котораго Гагенъ вскочилъ.

— Губертъ, вскричалъ онъ, васъ ли я вижу?

— Въ первую минуту я тоже глазамъ своимъ не врилъ, что вижу васъ, докторъ.

— Да, это я самъ! Васъ привелъ сюда значитъ простой случай? Садитесь со мной! Я пріхалъ только вчера, чтобы самому искать Марію Рихтеръ.

— Такъ вотъ для чего вы здсь.

— Во всякомъ случа, я постарался бы розыскать васъ здсь, дружески сказалъ Гагенъ, находившій Губерта сильно измнившимся, точно у него гора съ плечь свалилась. Я пріхалъ сюда потому, что для графини иметъ важное значеніе вопросъ жива ли еще Марія Рихтеръ. Не узнали ли вы что-нибудь о ней.

— Я искалъ, г. докторъ, но напрасно.

— Однако я сейчасъ слышалъ, что здсь живетъ одинъ Кингбурнъ.

— Вы можетъ быть думаете про богатаго торговца въ Бродвэ?

— Да, вы угадали.

— Ну, такъ это не онъ.

— Вы у него были?

— Да, у него въ дом нтъ никакой гувернантки, у него только двое сыновей, а другаго Кингбурна нтъ въ Нью-Іорк.

— Значитъ это врно, что тотъ Кингбурнъ, котораго я ищу живетъ въ Питсбург, замтилъ Гагенъ. Вотъ еще что: не встрчали ли вы гд-нибудь полицейскаго инспектора Неймана?

— Нтъ, г. докторъ. Онъ значитъ сюда не прідетъ? спросилъ Губертъ.

— Не безпокойтесь, я также напрасно искалъ его.

— Можетъ быть онъ уже ухалъ назадъ?

— Этого я не думаю, отвчалъ Гагенъ, и разсказалъ Губерту о депеш и письм Кингбурна.

— Значитъ его нтъ здсь въ Нью-Іорк.

— Нтъ онъ живетъ здсь гд то въ отел, но человкъ недоврчивый, не хочетъ имть никакихъ сношеній съ иностранцами и сдлалъ своимъ довреннымъ негра.

— Негра? съ удивленіемъ спросилъ Губертъ.

— Да, и такого, который тоже кажется мн довольно страннымъ, продолжалъ Гагенъ, онъ встртилъ меня вчера, представился какъ мистеръ Бобъ, котораго послалъ самъ мистеръ Кингбурнъ, по полученіи моей депеши, затмъ этотъ Бобъ просилъ меня придти сегодня вечеромъ въ эту таверну.

— А, такъ вотъ вы чего здсь ждете.

— Да, но я долженъ сказать, что меня немного удивляетъ приглашеніе въ подобное мсто, хозяинъ моей гостинницы принялъ такой странный видъ когда я его спросилъ про таверну ‘Веселый Обжора’. Затмъ сказалъ: вы очень позабавитесь тамъ, но я совтую вамъ одться какъ можно проще и въ особенности остерегайтесь долго говорить съ тамошними красавицами.

— Вы сказали, что этотъ мистеръ Бобъ — негръ, замтилъ Губертъ, по моему вс эти негры очень таинственны.

— Въ этомъ вы правы, Губертъ, можетъ быть онъ хочетъ поговорить со мною здсь откровенне, а то вчера, онъ сказалъ мн только что мистеръ Кингбурнъ очень богатъ и что у него есть гувернантка, мисъ Мэри Рихтеръ.

— Въ такомъ случа вы у цли, докторъ!

— Да, я надюсь на это. Я ожидаю что сегодня узнаю гд живетъ этотъ Кингбурнъ и когда можно будетъ говорить съ Маріей Рихтеръ, сказалъ Гагенъ, не спуская глазъ со входной двери, но теперь я долженъ сообщить вамъ извстіе, хотя и печальное, но могущее служить’ утшніемъ…

— Моя сестра… съ испугомъ вскричалъ Губертъ.

— Ваша сестра избавилась отъ своихъ мученій.

Видно было что это извстіе произвело на Губерта сильное впечатленіе.

— Несчастная была неизлчима, продолжалъ Гагенъ, пусть же она покоится въ мир.

— И она также, печально проговорилъ Губертъ, теперь у меня нтъ больше никого на свт!

— Точно также какъ и у меня, Губертъ. Я одинъ въ свт. Но передъ вами еще цлая жизнь, такъ какъ вы молоды. Что вы думаете предпринять?

— Я хочу дале углубиться въ страну и получить гд-нибудь мсто у богатаго землевладльца.

Въ эту минуту разговоръ былъ прерванъ громкимъ шумомъ, раздавшимся въ сосдней комнат. Можно было разобрать слова:

— Это онъ! Долой его! Бейте собаку, чернаго дьявола, затмъ шумъ такъ усилился, что уже ничего нельзя было разобрать.

Губертъ вскочилъ.

— Дло идетъ о негр, сказалъ онъ, вонъ летитъ его шляпа, онъ старается защищаться, его разбили до крови.

— Есть здсь другой выходъ? спросилъ Гагенъ сидвшаго не далеко отъ него постителя.

— Да, тамъ въ сосдней комнат есть тоже выходъ, было ему отвтомъ.

Гагенъ также всталъ.

— Это мистеръ Бобъ! вскричалъ онъ узнавъ сейчасъ же негра.

— Мистеръ Бобъ? Его убьютъ! вскричалъ Губертъ и бросился въ сосднюю залу въ сопровожденіи Гагена. Въ этой зал толпа постителей глядла какъ двое напали на негра. Ему уже приходилось плохо и видъ его былъ ужасенъ. Кровь текла у него изо лба и онъ упалъ между стуломъ и столомъ.

Губертъ пробился сквозь толпу.

— Неужели никто не поможетъ негру? вскричалъ онъ, двое противъ одного. И повинуясь только своему внутреннему побужденію защитить слабаго, онъ бросился къ нему на помощь.

— Да, это дйствительно мистеръ Бобъ, вскричалъ Гагенъ, его кажется убили, а вс стоятъ и любуются на это.

Едва противники Боба увидали, что къ нему подоспла помощь, какъ поспшно бросились на Губерта, крича что то, чего онъ не могъ понять.

Вс со вниманіемъ слдили за новой дракой, не думая подавать помощи побжденному Бобу.

Губертъ, отличавшійся большой силой, мгновенно схватилъ бывшаго къ нему ближе нападающаго и такъ сильно оттолкнулъ его, что тотъ безъ чувствъ растянулся на полу, одолть другого было уже гораздо легче, но въ ту минуту, какъ Губертъ готовился уже совершенно отдлаться отъ него, случилось обстоятельство, совершенно измнившее дло.

Изъ толпы зрителей вдругъ отдлился матросъ, громаднаго роста и закричалъ что то, чего Губертъ снова не могъ понять, тогда матросъ засучилъ рукава и бросился на защитника Боба.

Казалось что на этотъ разъ Губерту придется совершенно плохо, потому что матросъ былъ настоящимъ геркулесомъ, но тутъ снова случилось обстоятельство, никмъ не предвиднное.

Въ то время какъ Губертъ такъ храбро напалъ на противниковъ Боба, Гагенъ поспшно вышелъ изъ таверны и пройдя два дома встртилъ полисмена. Узнавъ въ чемъ дло полисменъ сейчасъ же поспшилъ въ ближайшій полицейскій постъ и взявъ оттуда десять человкъ отправился въ таверну въ сопровожденіи Гагена.

Это неожиданное появленіе полиціи мгновенно обратило въ бгство матроса и не прошло двухъ минутъ какъ порядокъ уже водворился.

Рана мистера Боба оказалась очень легкой и поблагодаривъ полисменовъ, немного удивленныхъ участіемъ, которое иностранецъ принималъ въ такой личности какъ Бобъ, Гагенъ вышелъ вмст съ Бобомъ и Губертомъ изъ таверны.

Мистеръ Бобъ позволилъ довести себя до рки и смылъ съ себя кровь. Затмъ принялся жаловаться на свои несчастія.

— Вроятно меня приняли за другого, говорилъ онъ, или же это были заклятые враги всякаго цвтного! Что вы на это скажете милордъ! Я вхожу ничего не подозрвая и вдругъ на меня кидаются. Теперь я не могу показаться въ этомъ вид мистеру Кингбурну.

— Скажите мн только его адресъ, сказалъ Гагенъ, тогда я завтра утромъ буду у него, больше мн ничего не нужно.

Мистеръ Бобъ сдлалъ видъ какъ будто не разслышалъ этихъ словъ и продолжалъ свои жалобы.

— Адресъ мистера Кингбурна! повторилъ Гагенъ.

— Я васъ провожу къ нему завтра утромъ, милордъ, вы здсь иностранецъ и не найдете его.

— На это есть экипажи и проводники, возразилъ Гагенъ.

— Вамъ надо будетъ хать въ лодк. Приходите завтра, я васъ провожу. Въ четыре садятся за столъ, сказалъ онъ задумчиво. Это неслыханно перебилъ онъ самъ себя, такое нападеніе! я еще не могу придти въ себя.

— Въ четыре часа садятся за столъ, сказали вы, напомнилъ Гагенъ.

— Да, въ семь окончатъ обдъ — приходите въ семь часовъ ко мн въ Блэквель, No 117.

— Въ Блэкведь, No 117, повторилъ Гагенъ, глада на Губерта, чтобы тотъ запомнилъ это.

— Этотъ господинъ вашъ знакомый? спросилъ негръ.

— Да, мой соотечественникъ, желающій хать внутрь страны, отвчалъ Гагенъ.

— Такъ, такъ, замтилъ Бобъ, приходите же завтра въ семь часовъ, я буду ждать васъ. Спокойной ночи! Боже мой, моя шляпа. И кровь — я никуда не могу показаться…

Его жалобы замолкли вдали.

— Губертъ, сказалъ тогда Гагенъ, вы пойдете со мной завтра въ Блэквель!

VII.

Капеланъ.

Среди ночи въ замк вдругъ раздался сильный стукъ.

Что такое случилось?

Слуги спали. Разбуженный стукомъ, лакей Максъ подошелъ къ окну, стараясь разглядть кто стучитъ.

— Кто тутъ? сердито закричалъ онъ.

— Это я! ночной сторожъ! былъ отвтъ.

— Что вамъ надо? отчего вы стучитесь.

— Отворите Максъ, я долженъ сказать вамъ нчто важное!

Между тмъ остальная прислуга, услыша разговоры также начала просыпаться. Женщины уже одлись, отворили дверь и уже разговаривали со сторожемъ.

— Какъ въ склеп? почти въ одинъ голосъ вскричали он.

— Человкъ это или духъ, отвчалъ сторожъ, я видлъ его и онъ показался мн новымъ лсничимъ, хотя онъ страшно измнился.

— Въ склеп? спросилъ въ свою очередь Максъ. Вы вроятно видли привидніе, сторожъ! Какъ могъ лсничій попасть ночью въ склепъ?

— Въ склеп есть человкъ и я долженъ сказать объ этомъ! отвчалъ сторожъ, въ склеп былъ свтъ.

Женщины невольно почувствовали страхъ.

— Есть ли у васъ ключь отъ склепа? спросилъ Максъ у служанокъ.

— Нтъ, онъ у графини, а теперь ее нельзя безпокоить.

— Мы должны во что бы то ни стало, попасть въ склепъ! ршительно сказалъ сторожъ, я не могу оставить это такъ. Ключь надо достать, во чтобы то ни стало.

— Сторожъ правъ. Пойдемте наверхъ и доложимъ о происшедшемъ, сказалъ Максъ.

Служанки еще колебались.

— Графиня разсердится, сказала горничная.

— Мы должны достать ключь, повторилъ сторожъ, идемте.

— Пойдемте, надо также разбудить садовника.

Горничная ршилась наконецъ идти будить графиню, хотя знала что она не любитъ, чтобы ея безпокоили ночью, но случившееся было такъ важно, что отложить было невозможно.

Горничная тихонько постучалась въ дверь спальни.

Графиня вроятно еще не спала.

— Кто тутъ? сейчасъ же спросила она.

— Простите меня ваше сіятельство, но я пришла просить у васъ ключа отъ склепа.

— А, такъ это ты, сказала графиня, и отворила дверь, на ней былъ надтъ блый пенюаръ, что теб надо? О какомъ ключ ты говоришь?

— Я прошу прощенія, я не хотла васъ безпокоить, но сторожъ говоритъ, что ему нуженъ ключь отъ склепа, онъ видлъ тамъ свтъ и человка.

— Какія глупости! сердито сказала графиня, какъ могъ живой человкъ попасть въ склепъ?

— Можетъ быть это какой нибудь воръ, ваше сіятельство. Впрочемъ сторожъ говоритъ будто онъ узналъ новаго лсничаго.

— Новаго лсничаго? въ склеп? спросила графиня.

— Сторожъ хочетъ открыть склепъ, говоря что онъ обязанъ посмотрть, что тамъ длается, и я думала…

— Во всякомъ случа это необычайный случай! сказала наконецъ графиня, надо осмотрть склепъ и привести въ замокъ того, кого тамъ найдутъ! Я не врю чтобы это была правда!

Сказавъ это она подала горничной ключь.

— Сейчасъ же скажи мн, если кого нибудь найдутъ, сказала она.

Между тмъ Максъ разбудилъ въ это время садовника и его помощника, которые присоединились къ остальнымъ и вс вмст отправились къ склепу.

Когда сторожъ открылъ дверь и первый вошелъ въ склепъ онъ въ ужас отступилъ, при вид представившагося ему зрлища. Онъ не ошибся! На полу лежалъ подсвчникъ, рядомъ съ нимъ лежалъ лсничій, а около двери было обгорлое дерево.

Максъ и садовникъ подошли къ лежащему и освтили ему лицо — дйствительно это былъ новый лсничій, Милошъ. Но какой ужасный былъ у него видъ! Мущины молча обмнялись взглядомъ.

Въ эту минуту Милошъ пришелъ въ себя и широко открылъ глаза.

— Воды! вскричалъ онъ, дайте мн напиться!

— Мы отнесемъ его въ замокъ, сказалъ садовникъ, какъ давно вы здсь?

— Я самъ не знаю! Дайте воды! Я умираю отъ жажды! Былъ единственный отвтъ Милоша.

— Какъ попали вы сюда? спросилъ Максъ.

— Воды! сжальтесь! воды! хоть одинъ глотокъ!

— Впередъ! снесемъ его въ замокъ, сказалъ Максъ.

Четверо мущинъ взяли Милоша, который былъ такъ слабъ, что не могъ самъ идти.

Когда они пришли къ замку — женщины выбжали навстрчу, посмотрть на чудо. Это дйствительно былъ Милошъ, новый лсничій. Его внесли въ людскую и прежде всего дали напиться, а горничная отправилась къ графин, донести о случившемся.

На слдующій день, когда Милошъ поправился настолько, что могъ стоять, его позвали къ графин.

— Что вамъ нужно было въ склеп? строго спросила она, разв у васъ есть двойной ключь? Во всякомъ случа, вы знаете, что я могу отдать васъ подъ судъ, графиня подождала немного, но Милошъ молчалъ, однако я не хочу губить вашей молодости и довольствуюсь тмъ что отпускаю васъ! Вы должны сегодня же оставить замокъ.

Милошу нечего было возражать на это, и онъ былъ слишкомъ гордъ, чтобы сказать что нибудь.

Молча оставилъ онъ графиню, а на двор замка уже была приготовлена телега, везти его въ городъ.

Въ ту минуту какъ Милошъ вызжалъ со двора, туда възжалъ почтовый экипажъ, въ которомъ сидлъ человкъ, казалось узнавшій Милоша.

Это былъ мущина лтъ около пятидесяти, съ большими, безпокойными глазами, которыми онъ казалось хотлъ пронизать человка на сквозь, и съ непріятнымъ, неподвижнымъ лицомъ.

Выйдя изъ экипажа онъ спросилъ дома ли графиня и на утвердительный отвтъ веллъ доложить о себ, но при вид довольно скромнаго костюма прізжаго, слуга былъ въ нершимости.

— Ваша госпожа знаетъ меня! Передайте графин мою карточку, повелительно сказалъ прізжій.

Лакей прочиталъ: Филиберъ, капеланъ.

— Будьте такъ добры, поднимитесь на лстницу, сказалъ тогда лакей, я сейчасъ доложу о васъ.

Медленными шагами поднялся прізжій по лстниц и вошелъ въ пріемную, внимательно осматривая ея, хотя старинное, но богатое убранство.

Почти въ ту же минуту лакей снова вошелъ въ пріемную и сказалъ что графиня сейчасъ придетъ.

Когда графиня вошла въ комнату, на губахъ ея была презрительная улыбка.

— Вы здсь, Филиберъ! сказала она, а ничего не знала о вашемъ прізд и въ послднемъ письм вы не говорили мн о вашемъ намреніи оставить Парижъ!

Прізжій поклонился и поднесъ къ губамъ руку графини.

— Кто графиня, хоть разъ узнавшій васъ, въ состояніи долго быть въ разлук съ вами? прошепталъ онъ.

— Остановитесь! перебила его графиня, довольно, я все это знаю.

— Эти слова выходятъ у меня изъ глубины души и служатъ выраженіемъ моего къ вамъ уваженія, моего…

— Полноте, Филиберъ, скажите лучше, что привело васъ сюда?

— Извините меня, Камилла, отвчалъ Филиберъ, если я вмсто отвта предложу вамъ въ свою очередь вопросъ: Произошло ли со времени смерти графа какое нибудь сближеніе?

— Сближеніе? съ кмъ?

— Съ его свтлостью!

— Какой вопросъ! Между имъ и мною невозможно никакое сближеніе.

— Подъзжая сюда я видлъ егеря его свтлости. Я не думаю чтобы ошибся, хотя у него очень больной видъ.

— Да, онъ оставилъ замокъ на всегда! Его приставили чтобы наблюдать за мной.

— Вотъ какъ! Значитъ его свтлость живетъ по близости?

— Говорятъ, но отвчайте же на мой вопросъ, Филиберъ.

— Я пріхалъ остаться съ вами, Камилла, быть вашимъ защитникомъ, совтникомъ, капеллтаномъ здшняго замка! Кто больше всего заслужилъ этотъ постъ, какъ не тотъ, кто все знаетъ, что было въ прошедшемъ, кому можете вы скоре открыть ваше сердце, какъ не мн.

— Мн кажется что вамъ слдовало бы спросить сначала моего согласія, сказала графиня.

— Неужели это было необходимо для меня, пользующагося такъ давно вашимъ довріемъ! Я пріхалъ изъ Парижа и привезъ вамъ нкоторыя извстія, которыя заинтересуютъ васъ, Камилла, такъ какъ касаются особы, которая несмотря на вс обстоятельства, если судить по вашимъ письмамъ, не забыта вами, и не будетъ забыта, такъ какъ трогаетъ ваше материнское сердце, прибавилъ Филиберъ, гораздо тише, пристально глядя какое впечатлніе произведутъ эти слова.

— Вы говорите про Леона?

— Да, про Леона, котораго вы не видали кром какъ въ его раннемъ дтств. Я увидалъ его за васъ! но я не хотлъ доврить бумаг того, что его касалось, такъ какъ не могъ быть увренъ, что письмо не попадетъ въ чужія руки! О Леон, котораго его свтлость взялъ у женщины, воспитывавшей его.

— Гд же онъ?

— Я нахожусь въ счастливой возможности сообщить вамъ все и успокоить ваше материнское сердце. Леонъ живъ!

— Въ такомъ случа онъ долженъ послужить орудіемъ моей мести, съ угрозой прошептала графиня.

— Его свтлость помстилъ Леона подъ надзоръ своего бывшаго довреннаго камердинера, продолжалъ Филиберъ, не обращая вниманія на замчаніе графини, старый Брассаръ воспиталъ его.

— Значитъ онъ въ Париж у Брассара?

— Нтъ, Леона у него нтъ, онъ ухалъ въ Вну, въ Париж онъ изучалъ медицину.

— Тоже медицину?

— Также какъ его свтлйшій отецъ, который, поправившись отъ тяжкой болзни, занялся медициной и естественной исторіей.

— Какъ вы узнали, что Леонъ въ Вн?

— Отъ стараго Брассара.

— Разв вы его искали, Филиберъ?

— Онъ почти ослпъ и не узналъ меня, а я выдалъ себя за товарища Леона.

— Сказалъ вамъ Брассаръ его адресъ?

— Нтъ, онъ самъ не зналъ его, Леонъ давно не давалъ о себ ничего знать, старикъ былъ очень лакониченъ и не сказалъ ничего больше.

— Въ такомъ случа надо найти его въ Вн, сказала графиня, конечно такъ чтобы онъ самъ ничего не подозрвалъ. Вы понимаете меня, Филиберъ! Леонъ не долженъ знать о своихъ отношеніяхъ ко мн?

— Онъ считаетъ стараго Брассара своимъ отцемъ.

— Тмъ лучше! Когда вы дете? рзко продолжала она.

— Я ду, когда прикажетъ моя госпожа, отвчалъ онъ.

— Какъ можно скоре, Филиберъ. Мн очень нужно найти Леона и привлечь его сюда. Но все это должно быть покрыто непроницаемой тайной, никто не долженъ…

— Какой напрасный страхъ, Камилла! перебилъ Филиберъ, разв я когда-нибудь проговаривался? Разв а не былъ всегда врнымъ рабомъ вашихъ очаровательныхъ прелестей? Вы знаете ваше таинственное могущество, кто можетъ устоять противъ него?

— Вамъ представится случай на дл доказать ваши слова, Филиберъ, сказала графиня, отдохните нсколько дней, затмъ позжайте въ Вну, васъ тамъ не знаютъ и вамъ легко удастся найти Леона. Займите себ комнаты около капеллы замка, завтра посл обдни я познакомлю васъ со всми жителями замка.

Графиня позвонила въ колокольчикъ къ камердинеру.

— Проводите господина капеллана въ комнаты рядомъ съ капеллой, сказала она вошедшему камердинеру, съ сегодняшняго дня вы состоите при немъ!

Филиберъ поклонился графин и послдовалъ за слугой.

— Леонъ Брассаръ, прошептала графиня оставшись одна. Леонъ Брассаръ. Этотъ Филиберъ невольно навелъ меня на новый планъ, что если я употреблю сына на то, чтобы онъ уничтожилъ отца, котораго онъ не знаетъ, что если я превращу Леона въ орудіе моей мести и ненависти? Эта мысль мн очень нравится! Да, это будетъ такъ! Ничмъ другимъ я не могу такъ поразить этого ненавистнаго человка, какъ его же сыномъ!..

Между тмъ Милошъ пріхалъ въ это время въ городъ и стучался у дверей Гагена.

Когда старая служанка открыла дверь, то всплеснула руками отъ ужаса и удивленія.

— Боже мой? вы ли это! вскричала она, какой у васъ видъ, я едва васъ узнала! Идите и садитесь скоре! Я сейчасъ подамъ вамъ вина и мяса.

— Если хотите дать, то дайте! отвчалъ Милошъ, Гд г. докторъ?

— Разв вы этого не знаете?

— Нтъ, разв что-нибудь случилось? вскричалъ онъ.

— Докторъ уже два дня какъ ухалъ въ Америку.

— Въ Америку?

— И я не знаю, когда онъ вернется.

Узнавъ это, Милошъ не остался въ дом Гагена, а нанялъ маленькій рыбачій домикъ на берегу моря, чтобы лучше поправиться на морскомъ воздух.

Между тмъ въ деревн передавали изъ устъ въ уста, что новый графскій лсничій иметъ совсмъ такой видъ, какъ нкогда старый Фейтъ, и какъ онъ, также хочетъ поправиться въ деревн. Мущины при этомъ предостерегали Милоша отъ участи Фейта, изчезнувшаго безслдно.

VIII.

Сумасшедшая.

Вслдствіе разговора съ Лили, свидтелями котораго мы были, Бруно ршился во чтобы то ни стало освободить свою невсту.

Гагенъ ухалъ и около него не было ни одного человка, которому онъ могъ бы довриться. Онъ скоро пришелъ къ тому убжденію, что ни ночью, ни вечеромъ не могъ пробраться въ больницу, не подкупивъ сидлку, да и то онъ не былъ увренъ что у нея есть ключи отъ всхъ дверей и отъ воротъ.

Онъ не сомнвался, что ему удастся подкупить Дору Вальдбергеръ, но это средство было ему противно и онъ сталъ думать не найдетъ ли чего нибудь лучшаго.

Это была тяжелая задача. Но Лили слдовало освободить во что бы то ни стало. Она созналась ему, что эта жизнь для нея невыносима и эти слова ршили дло.

Что если онъ попробуетъ освободить ее въ то время когда она выходитъ погулять? Если поставить по близости экипажъ, то этотъ планъ можетъ удаться и кром того, другого не представлялось.

Если Лили удастся перебраться черезъ ршетку изъ бесдки, въ то время какъ онъ будетъ ждать ее, то все можетъ устроиться.

Онъ хотлъ сначала дать знать Лили о своемъ план и для этого написалъ ей письмо. Изъ предосторожности письмо было безъ обращенія и безъ подписи.

‘Прежде всего тысячу разъ заочно цлую тебя. Завтра въ это время ты будешь свободна. Приходи завтра въ извстное мсто, я буду ждать тебя. Тогда съ моей помощью ты перелзешь черезъ ршетку. Лошади будутъ ждать насъ. Ты хорошая наздница. Я съ нетерпніемъ считаю часы. До скораго свиданія!’

Онъ сложилъ письмо и отправился на желзную дорогу, по которой надо было сдлать большую часть пути до сумасшедшаго дома.

Войдя въ вагонъ Бруно, нашелъ уже сидвшаго тамъ ландрата, хавшаго въ окрестности города. Онъ раскланялся съ Бруно и пригласилъ ссть рядомъ.

— Вы вроятно дете въ сумасшедшій домъ? спросилъ ландратъ во время разговора, что, тамъ все по старому? Я слышалъ, что его свтлость также сильно интересуется этимъ дломъ и для объясненія его ухалъ въ Америку…

— Его свтлость? съ удивленіемъ спросилъ Бруно.

Изъ этого вопроса ландратъ понялъ, что несмотря на свою близость съ докторомъ, Бруно не зналъ его тайны.

— Извините, я хотлъ сказать докторъ Гагенъ! понравился ландратъ.

— Да, докторъ человкъ самоотверженный, отвчалъ Бруно.

— Никто не знаетъ этого лучше меня, перебилъ Бруно ландратъ, еслибы вы знали какія суммы онъ втихомолку раздаетъ бднымъ! Объ этомъ никто не знаетъ и не слышитъ и докторъ не желаетъ, чтобы кто нибудь замтилъ или узналъ про это! Вы вроятно знаете, что къ весн недалеко отъ города будетъ открытъ новый госпиталь для больныхъ и престарлыхъ? Между нами будь сказано, его строитъ докторъ Гагенъ! Онъ черезъ меня купилъ это мсто. Такіе поступки не часты, любезный фонъ-Вильденфельсъ, и заслуживаютъ всеобщаго удивленія. Но я говорю вамъ объ этомъ по секрету, такъ какъ докторъ не желаетъ, чтобы кто либо зналъ объ этомъ. А теперь онъ въ Америк. Въ это ужасное время года! А онъ самъ далеко не пользуется хорошимъ здоровьемъ. И какъ мн говорили онъ ухалъ искать молочную сестру графини.

— Совершенно врно, г. фонъ-Эйзенбергъ.

— А достигъ ли онъ своей цли?

— Я еще не получалъ отъ него никакихъ извстій

Вскор посл этого они дохали до станціи, на которой долженъ былъ выйти ландратъ.

Бруно прохалъ еще немного дале. Когда онъ остался одинъ ему снова пришли въ голову странныя слова ландрата. Онъ говорилъ о какой то свтлости. Разв Гагенъ былъ не тотъ, за кого онъ себя выдавалъ? Бруно уже давно замтилъ что его окружала какая то таинственность — но свтлость? Или ландратъ просто оговорился? Кто же такой былъ этотъ докторъ, котораго Бруно звалъ другомъ? Въ прошедшемъ этого человка также было не мало таинственнаго, это замтилъ самъ Бруно изъ собственныхъ словъ Гагена. Врно было также то, что онъ уже прежде зналъ графиню, мачиху Лили, но какого рода были ихъ отношенія, этого Бруно не зналъ.

Но немногіе слова фонъ-Эйзенберга дали Бруно пищу для всевозможныхъ догадокъ и предположеній.

Погруженный въ такія мысли Бруно пріхалъ въ маленькій городокъ, лежавшій недалеко отъ сумасшедшаго дома.

Бруно оставилъ станцію и подумалъ, что для бгства будетъ очень удобно воспользоваться желзной дорогой и ршилъ вмсто верховыхъ лошадей привезти карету и въ ней дохать до станціи.

Нанявъ экипажъ, онъ остановился во ста шагахъ отъ дома, на мст которое уже зналъ кучеръ, съ которымъ онъ всегда здилъ.

Когда Бруно подошелъ къ сумасшедшему дому, то часъ прогулки больныхъ еще не наступилъ.

Бруно незамтно дошелъ до того мста ршетки, у котораго была бесдка изъ деревьевъ, все еще не покрытыхъ листьями и положилъ письмо на условленное мсто. Онъ не хотлъ ждать прихода Лили, такъ какъ боялся возбудить подозрнія, которыя могли повредить исполненію его плана.

Положивъ письмо, онъ сейчасъ же пошелъ обратно, слъ въ карету и похалъ обратно въ городъ, гд ршился остановиться до завтра въ гостинниц.

Бгство должно было состояться на другой день, въ четыре часа, когда въ это время уже начинаетъ темнть и по всей вроятности бгство Лили не будетъ замчено до шести, т. е. до времени обда сумасшедшихъ.

Бруно ршилъ хать съ Лили по ближайшей дорог въ Вну, гд сейчасъ же обвнчаться съ ней, надясь что это обстоятельство измнитъ все, во всякомъ случа избавитъ Лили отъ ужаснаго пребыванія въ дом сумасшедшихъ. Если же нтъ, то онъ ршился похать съ женою путешествовать и такимъ образомъ спасти ее отъ преслдованій графини. Конечно онъ долженъ былъ при этомъ бросить службу, но эту жертву онъ охотно приносилъ, лишь бы спасти Лили.

Вечеромъ и на другое утро Бруно сдлалъ послднія приготовленія къ отъзду. Своей матери онъ уже написалъ, сообщая что можетъ быть подетъ съ Лили въ далекій путь.

Планъ его былъ, по его мннію, хорошо задуманъ и долженъ имть успхъ! Только бы удалось вырвать Лили изъ этого ужаснаго мста, а тамъ все пойдетъ хорошо.

Наконецъ наступило время хать и Бруно слъ въ карету.

Было около половины четвертаго, когда Бруно подъхалъ къ цли. Кучеръ остановился не въ далек и долженъ былъ сейчасъ же, какъ только Бруно сядетъ съ Лили въ карету, хать какъ можно скоре на станцію.

Еще разъ повторивъ кучеру вс необходимыя инструкціи, Бруно подошелъ къ ршетк.

Онъ былъ въ сильномъ волненіи. Черезъ какія-нибудь четверть часа все должно было ршиться.

Сумасшедшія еще гуляли. Погода была великолпная.

Бруно подошелъ къ бесдк, но она была еще пуста. Лили тамъ не было.

Это показалось ему страннымъ, но онъ говорилъ себ, что вроятно Лили уже замтила его и скоро придетъ.

Онъ сталъ такимъ образомъ, чтобы его видно было со всего двора, среди большаго количества сумасшедшихъ, онъ нигд не могъ увидать Лили.

Ужасъ охватилъ его — неужели его письмо попалось кому-нибудь въ руки? Или можетъ быть Лили вдругъ захворала и не могла придти.

Неописанное нетерпніе и безпокойство овладли имъ.

Онъ стоялъ у ршетки и искалъ Лили глазами. Но Лили не являлась! Скоро должно было пробить четыре часа, а тамъ сумасшедшія должны были идти въ домъ. хать на станцію также было пора, чтобы успть поспть на поздъ.

Бруно напрасно ждалъ — время шло, а Лили не являлась. Что такое случилось? Такъ какъ только что-нибудь особенное могло удержать молодую двушку.

Пробило четыре часа.

Время прогулки окончилось! Сумасшедшія должны были возвратиться въ свои комнаты. Большинство шли сами, остальныхъ уводили сторожа и сидлки.

И такъ планъ бгства не удался. Терпніе Бруно лопнуло. Онъ ршился узнать что случилось. Онъ находилъ только одну причину отсутствія Лили: неожиданную болзнь.

Онъ ршительно подошелъ къ воротамъ и позвонилъ.

— Мн нужно видть директора! сказалъ онъ отворившему дверь.

— Директоръ ухалъ въ городъ по важному длу, былъ отвтъ.

— Въ такомъ случа я хочу видть его помощника.

Сторожъ таинственно улыбнулся.

— Этого я также не могу сдлать, отвчалъ онъ, г. Самсона нтъ боле въ заведеніи.

— Нтъ боле здсь? Съ какого же времени? сказалъ Бруно съ удивленіемъ.

— Съ прошедшей ночи.

— Что такое здсь случилось? вскричалъ съ удивленіемъ Бруно.

— Это боле не тайна, г. Самсонъ убжалъ съ одной сумасшедшей.

— Съ сумасшедшей? Въ прошлую ночь?

— Онъ ее увезъ и она пропала безслдно!

— Кто эта сумасшедшая? Со страшнымъ безпокойствомъ вскричалъ Бруно.

— Это была хорошенькая молодая двушка, выдававшая себя за графиню!

Бруно думалъ что упадетъ, услышавъ эти слова.

— Вы не ошибаетесь? спросилъ онъ наконецъ, пропала дйствительно эта молодая двушка.

— Будьте уврены, что это она, г. Гедеонъ Самсонъ увезъ мнимую графиню и никто не знаетъ гд они, по всей вроятности они ухали утромъ по желзной дорог.

Лили съ докторомъ? Передъ Бруно лежала новая загадка!

— Ихъ вроятно не будутъ особенно преслдовать, такъ какъ эта сумасшедшая была изъ тихихъ и г. докторъ можетъ теперь ухаживать за ней самъ, ха, ха, ха, прощайте сударь.

Сказавъ это сторожъ заперъ ворота.

Бруно не въ состояніи былъ пошевелиться. Неожиданный ударъ страшно поразилъ его!

Лили бжала съ докторомъ! Но разв могъ Бруно допустить чтобы она измнила ему!

IX.

— Это вы, Губертъ! Вы очень аккуратны! говорилъ Гагенъ бывшему лсничему, когда онъ входилъ въ номеръ доктора ровно въ шесть часовъ вечера. Вы хотите отвезти меня на лодк въ Блэквиль, такъ какъ вы хорошій гребецъ. Вы знаете гд это?

— Да, докторъ! Островъ Блэквель лежитъ какъ разъ напротивъ города, отвчалъ Губертъ, я вчера нарочно былъ тамъ.

— Отлично! Идемте! сказалъ Гагенъ беря шляпу и перчатки.

— Идите сюда, сказалъ Губертъ, когда они вышли, указывая на широкую улицу, такимъ образомъ мы прямо пройдемъ къ рк.

— Я вижу что вы уже ознакомились съ городомъ, сказалъ Гагенъ, слдуя за нимъ.

Въ этотъ вечеръ надъ Нью-Іоркомъ лежалъ густой туманъ, который казалось все боле увеличивался, такъ что свтъ отъ фонарей былъ едва виднъ.

— Вы были на остров, Губертъ? спросилъ Гагенъ.

— Онъ довольно великъ, и по большой части состоитъ изъ камня. Арестанты отламываютъ иногда громадные куски.

— Арестанты! повторилъ Гагенъ.

— Да, въ Блэквел находится рабочій домъ, потомъ госпиталь и ночлежный домъ для бдныхъ.

— Неужели островъ такъ великъ, что на немъ могутъ помщаться вс эти учрежденія и еще много домовъ.

— Да, островъ дйствительно великъ, но я ее видалъ на немъ много домовъ, точно также какъ я не видалъ на немъ хорошихъ домовъ.

— Гм, значитъ мистеръ Кингбурнъ живетъ не тутъ?

— Вроятно. Но я обошелъ не весь островъ, я только хотлъ узнать его положеніе, чтобы знать куда везти васъ сегодня вечеромъ.

— Сегодня страшный туманъ, замтилъ Гагенъ, смотрите чтобы не случилось на вод какого-нибудь несчастія.

— Объ этомъ не безпокойтесь, докторъ, мы доберемся до мста благополучно.

Въ это время они подошли къ берегу, гд стояло множество лодокъ различныхъ величинъ, отдававшихся въ наемъ по часамъ.

Черезъ нсколько минутъ Гагенъ и Губертъ уже плыли по рк. Губертъ гребъ, а Гагенъ сидлъ на рул.

— Мн очень пріятно, что я могу сопровождать васъ, сказалъ Губертъ, какъ бы невольно, такъ лучше! Все-таки насъ теперь двое! Ме кажется, что иностранцы должны здсь сами защищать себя! И по правд сказать мн здсь не очень то понравилось!

— Я также радъ, что вы со мной, Губертъ, дружески отвчалъ Гагенъ, мы не чужіе и при всякомъ случа можемъ подать другъ другу помощь, еслибы случилось что-нибудь неожиданное, чего въ чужомъ мст нельзя предвидть. Однажды въ Париж я случайно попалъ въ кабакъ, гд собирались самыя подонки общества. На меня сейчасъ же обратили вниманіе и когда я вышелъ, радуясь, что наконецъ выбрался оттуда, на меня напали двое молодцовъ. Къ счастію у меня былъ съ собою револьверъ.

— Здсь тоже необходимо носить оружіе! замтилъ Губертъ.

— И револьверъ спасъ меня, оба нападавшіе оставили меня, принявъ за полицейскаго и мн удалось счастливо выбраться изъ этого квартала. Но видите ли вы что-нибудь, Губертъ, въ этомъ туман? На встрчу намъ идетъ лодка.

— У меня хорошее зрніе! Но дйствительно туманъ ужасный, отвчалъ Губертъ.

Мимо нихъ прозжало много лодокъ, но чмъ боле приближались они къ острову, тмъ становилось пустынне и тише вокругъ ихъ. Вдали, по набережной города слабо свтились фонари, и на остров также мелькали кое-гд слабые огоньки.

Вода кругомъ казалась черной и на ней лежалъ густой слой благо тумана. Глубокое молчаніе царствовало вокругъ, слышенъ былъ только шумъ веселъ Губерта.

Между тмъ берегъ острова длался все ясне, наконецъ они подошли къ нему.

Тамъ и сямъ сверкали огни, доказывавшіе близость домовъ.

— Остановитесь здсь, Губертъ, здсь долженъ быть No 110, сказалъ Гагенъ, мистеръ Бобъ живетъ въ No 117.

— Идти мн съ вами? спросилъ Губертъ.

— Нтъ, ждите меня здсь въ лодк, отвчалъ Гагенъ, я пойду одинъ.

Сказавъ это онъ вышелъ на берегъ, оставивъ Губерта въ лодк.

Мстность казалась пустынной и уединенной, въ нкоторомъ отдаленіи стоялъ полуразрушенный домъ.

Гагенъ простоялъ нсколько мгновеній, стараясь оглядться, но туманъ мшалъ этому. Еслибы онъ не получилъ депеши Неймана и письма Кингбурна, то безъ сомннія подумалъ бы, что попалъ въ такое мсто въ слдствіе мистификаціи. Кром того негръ сдлалъ на него странное впечатлніе.

Все дло казалось ему въ эту минуту страннымъ и сомнительнымъ, и онъ уже хотлъ вернуться обратно и сначала розыскать полицейскаго инспектора, какъ вдругъ кто то пришелъ къ нему навстрчу.

— А, это вы, милордъ, раздался немного глухой голосъ и передъ Гагеномъ появился негръ, я ждалъ васъ, мистеръ Книгбурнъ уже извщенъ и ожидаетъ васъ! Мы выбрали счастливый день, сегодня онъ въ отличномъ расположеніи духа, что не часто съ нимъ случается.

— Но скажите мн, мистеръ Бобъ, сказалъ Гагенъ не трогаясь съ мста, здсь, въ этой мстности не можетъ жить человкъ, который какъ мистеръ Кингбурнъ иметъ большое состояніе.

Негръ засмялся.

— Все это объяснится ко всеобщему удовольствію, милордъ, сказалъ онъ, только прошу васъ слдовать за мной.

— Я долженъ вамъ сознаться, что мн здсь не особенно нравится, но я не боюсь, такъ какъ у меня съ собой заряженный револьверъ.

— О, не безпокойтесь, здсь совершенно безопасно, возразилъ Бобъ, неужели бы я сталъ здсь жить, еслибы тутъ было не безопасно.

— Такъ вы дйствительно здсь живете?

— Да, въ No 117.

— А мистеръ Кингбурнъ?

— Мы сейчасъ придемъ къ нему.

Но несмотря на вс старанія увидать домъ, въ которомъ могъ бы жить Кингбурнъ, Гагенъ не видалъ ничего кром низкихъ хижинъ.

— Что это будетъ? думалъ Гагенъ слдуя за негромъ, который быстрыми шагами шелъ впередъ.

Вдругъ онъ повернулъ на право и толкнувъ ногою калитку, пригласилъ Гагена войти на грязный дворъ. Но терпніе Гагена очевидно истощалось.

— Что я буду длать тутъ на двор? сердито спросилъ онъ.

— Тутъ насъ ждетъ лодка, милордъ.

— Но вдь я сказалъ вамъ, что у меня есть здсь своя лодка.

— Это все равно, милордъ, она подождетъ пока вы вернетесь обратно. Но неужели же вы думаете, что мистеръ Кингбурнъ можетъ здсь жить! Ха, ха, ха! вы его не знаете, милордъ! Мистеръ Кингбурнъ милліонеръ, онъ живетъ по царски.

— Значитъ мы подемъ къ нему?

— Да, мы могли бы идти, но я предпочитаю хать. Пожалуйте, милордъ, прошу васъ, сказалъ мистеръ Бобъ, и повелъ Гагена снова къ вод, сегодня немного темно и туманно, это мн очень досадно, такъ какъ въ такую погоду все производитъ совсмъ другое впечатлніе. Все кажется почти таинственно, не правда ли? Будь я иностранецъ, мн точно также бы казалось, но я здсь живу и каждый день хожу или зжу къ мистеру Кингбурну, который жить безъ меня не можетъ. Все идетъ черезъ мои руки и ни одинъ иностранецъ не попадаетъ въ домъ, не будучи мною представленъ! Онъ большой оригиналъ, какъ я уже сказалъ, но что можно противъ этого сказать? Впрочемъ надо замтить, что мистеръ Кингбурнъ опытомъ наученъ быть недоврчивымъ и живетъ онъ точно въ крпости. Впрочемъ вы все увидите сами. И знаете причину всего этого? То, что у него хорошенькая жена, ха, ха, ха! У мистера Кингбурна хорошенькая жена и его мучитъ страхъ, чтобы она не измнила ему. Онъ сторожитъ ее и запираетъ съ дтьми точно въ монастыр! Только я, негръ, кажусь ему безопаснымъ. Поэтому онъ безгранично довряетъ мн!

Этотъ разсказъ немного увеличилъ довріе Гагена, такъ какъ объяснялъ все.

— Но вдь мистеръ Кингбурнъ здитъ съ женой въ Европу? Это могло бы дать случай совершенно безнаказанно приблизиться къ его жен.

— Не думайте этого, милордъ, съ жаромъ вскричалъ мистеръ Бобъ. Никто не можетъ къ ней приблизиться, никто — но видите вы эти мостки?

— Да, вижу.

— У нихъ стоитъ моя лодка. Прошу васъ, милордъ.

— Нтъ, идите впередъ, спокойно, но ршительно отвчалъ Гагенъ, я не знаю мостковъ, у которыхъ наврно нтъ перилъ, а теперь не такъ свтло, чтобы было безопасно идти по нимъ не зная дороги! Я пойду за вами, мистеръ Бобъ.

— Какъ вамъ угодно, милордъ, сейчасъ же согласился негръ. Прошу васъ, слдуйте за мною, впрочемъ здсь нтъ никакой опасности, такъ какъ мостки стоятъ на земл, а на конц моя лодка.

Бобъ вошелъ на мостки. Гагенъ слдовалъ за нимъ. Мостки состояли изъ двухъ положенныхъ въ рядъ досокъ, которыя гнулись, когда по нимъ шли. Но подъ ними была еще земля, какъ Гагенъ могъ убдиться самъ, такъ что бояться было дйствительно нечего. Негръ шелъ кром того впередъ, такъ что Гагенъ могъ наблюдать за нимъ, сзади же онъ не хотлъ оставить его, боясь неожиданнаго нападенія, Гагенъ ршился быть крайне осторожнымъ и не рисковать.

Мистеръ Бобъ казался хорошо знакомымъ съ мстностью, такъ какъ онъ скоро дошелъ до конца мостковъ и вскочилъ въ лодку.

Гагенъ слдовалъ за нимъ, но въ ту минуту какъ онъ ступилъ на конецъ мостковъ, доска бывшая у него подъ ногами вдругъ опустилась внизъ, онъ хотлъ стать на другую, но и та точно также пошатнулась, такъ что онъ потерялъ всякую точку опоры и упалъ въ воду.

Въ это же самое мгновеніе онъ получилъ сильный ударъ по голов доской или весломъ.

Въ ту же минуту негръ точно гіена выскочилъ изъ лодки въ мелкую воду, потащилъ Гагена изъ воды на сухое мсто. Затмъ онъ поднялъ его на плечи и при несъ на грязный дворъ, а оттуда къ грязной хижин внутри которой были одн голыя стны.

Положивъ передъ домомъ безчувственнаго Гагена. онъ самъ вошелъ въ домъ и скоро вернулся, неся въ рукахъ маленькую зажженную лампочку.

Опустившись на колни передъ Гагеномъ, онъ началъ обыскивать его карманы.

Ужасное зрлище представлялъ этотъ негодяй, на клонившіеся при свт маленькой лампы надъ своей неподвижно лежавшей, жертвой. Когда онъ нашелъ полный кошелекъ, его круглое, черное лицо выразило адскую радость

Вдругъ ему послышался на вод шумъ, онъ поспшно вскочилъ и сталъ прислушиваться, его глаза безпокойно бгали изъ стороны въ сторону, но онъ не увидалъ и не услышалъ ничего боле.

Тогда онъ снова наклонился, снялъ съ лежащаго часы, цпочку и другія цнныя вещи, затмъ полюбовавшись на нихъ, онъ отнесъ лампу въ домъ, затмъ вернувшись обратно, снова взялъ на руки Гагена, потащилъ его обратно къ вод и бросивъ въ рку, ногою оттолкнулъ отъ берега. Послышался громкій плескъ, затмъ казалось что брошенный въ воду пришелъ въ себя, такъ какъ изъ подъ воды раздался слабый крикъ о помощи, но теченіе уже отнесло его дальше, раздался еще глухой крикъ, еще новый плескъ и затмъ все стихло.

Мистеръ Бобъ вернулся обратно въ свое логовище въ которомъ оставилъ на время добычу, но не могъ ее оставить тамъ совсмъ, такъ какъ эта хижина служила мстомъ ночлега для нсколькихъ другихъ, подобныхъ ему негодяевъ, когда у нихъ не было въ карман ни гроша, чтобы отправиться въ таверну.

Войдя обратно въ хижину, гд на полу лежала сюлома слуяшвшая постелями, Бобъ взялъ оставленныя вещи.

При взгляд на часы и цпочку, Бобъ сдлалъ довольное лицо, такъ какъ та и другая были тяжелы и стоили дорого, затмъ полюбовался на дорогое кольцо и булавку, посл чего, положилъ вс вещи въ кошелекъ.

Вдругъ онъ началъ, какъ безумный, скакать вокругъ стола, длая ужасныя гримасы и щелкая пальцами и языкомъ.

Въ эту минуту онъ положительно походилъ на дьявола. Онъ скакалъ и гримасничалъ отъ радости при вид добычи, купленной цною крови.

Затмъ вдругъ переставъ скакать онъ сунулъ вещи и деньги въ дальній карманъ и загасилъ лампу.

Выйдя изъ дома, дверь котораго осталась открытой онъ пошелъ къ воротамъ и вышелъ на дорогу.

Придя на берегъ онъ нашелъ тамъ лодку и отправился на ней обратно въ городъ.

Было восемь часовъ, когда онъ снова вышелъ на берегъ. Вроятно свободнаго времени у него было много, такъ какъ онъ отправился въ таверну и спросилъ себ сть.

Онъ былъ страшно доволенъ собой и смялся каждый разъ когда дотрогивался рукою до кармана, въ которомъ лежала его добыча, какъ человкъ сдлавшій какое нибудь хорошее дло.

Въ девять часовъ онъ всталъ, вышелъ изъ таверны и отправился по лабиринту улицъ, къ площади Томкинсъ.

Еще не было десяти часовъ, когда онъ дошелъ до стеклянной галлереи, въ которой происходилъ его первый разговоръ съ мнимымъ мистеромъ Кингбурномъ, и вошелъ въ нея. Оглядвшихъ вокругъ, онъ не нашелъ того, кого искалъ.

Вдругъ появился тотъ, кого онъ ждалъ. Это былъ все тотъ же незнакомецъ, въ широкомъ, темномъ плащ и шляп съ широкими полями.

Бобъ подошелъ къ нему и снялъ шапку.

— Къ услугамъ вашей милости, сказалъ онъ. Бобъ здсь!

— Идите за мной, на маленькій дворъ.

Оба вышли изъ галлереи.

— Кончено, объявилъ въ полголоса негръ.

— Иностранецъ? докторъ Гагенъ?

— Все въ порядк! Это былъ онъ, милордъ! Два часа тому назадъ онъ утонулъ, по несчастному случаю, онъ упалъ съ мостковъ въ ту минуту, какъ хотлъ соскочить въ лодку, мостки погнулись подъ нимъ, онъ упалъ въ воду и къ несчастію ударился головою о весло, которое я хотлъ подать ему, чтобы онъ могъ удержаться на вод, такъ что онъ лишился чувствъ и пошелъ ко дну.

— Довольно! безъ подробностей! мн нужны довазательства, перебилъ его незнакомецъ.

— Все къ услугамъ вашей милости, сказалъ Бобъ вынимая изъ кармана кольцо Гагена, довольно этого?

— Вы его обокрали! пробормоталъ незнакомецъ.

— Къ чему было оставлять это на труп? Не возьми я, взялъ бы другой, тотъ кто вытащитъ его изъ воды, а кольцу все равно у кого оно.

Человкъ въ плащ поглядлъ на кольцо, Бобъ показалъ ему также кошелекъ. Этого казалось было ему достаточно.

— Вотъ ваши остальныя деньги, сказалъ онъ давая негру нсколько монетъ, у васъ теперь много денегъ Бобъ, что думаете вы съ ними длать?

— Это я вамъ могу сказать, милордъ! отвчалъ негръ скаля зубы, я поду обратно въ Новый-Орлеанъ, это давно мое завтное желаніе, тамъ гораздо лучше, чмъ здсь. Въ Новомъ Орлеан я родился и туда хочу хать снова, даже сегодня же.

— Это вы отлично длаете, замтилъ незнакомецъ, еще плотне закутываясь въ плащь и знакомъ простившись съ негромъ пошелъ обратно.

Бобъ подошелъ къ фонарю и сосчиталъ золото, данное ему человкомъ въ плащ, сумма была вся сполна. Ои.ъ осторожно положилъ деньги въ карманъ и въ свою очередь исчезъ въ толп.

Филиберъ

Капелланъ замка вступилъ въ свою должность и уже служилъ обдню въ присутствіи всхъ жителей замка.

Графиня также появилась на своемъ мст. Слуги стояли на заднемъ план.

Капелланъ вступилъ въ свою должность. Вс видли въ немъ новаго совтника графини въ духовныхъ длахъ. У него была комната, непосредственно рядомъ съ церковью. До сихъ поръ дла его, очевидно, были не въ блестящемъ положеніи, но теперь онъ могъ надяться на лучшую участь.

Когда утренняя служба была окончена и графиня вернулась къ себ, изъ города пріхалъ верховой, каждый день привозившій письма.

По штемпелю графиня увидала, что одно изъ писемъ изъ Нью-Іорка, слдовательно отъ Митнахта.

Какъ только двушка, принесшая письма, вышла, графиня поспшно распечатала письмо, оно было дйствительно отъ Митнахта.

Графиня сильно поблднла прочитавъ немногія строки письма. Митнахтъ писалъ про деньги. Онъ ршительно требовалъ уплаты и писалъ что истратилъ все до копйки.

Все до копйки! Въ нсколько мсяцевъ онъ истратилъ сто тысячъ таллеровъ. Онъ требовалъ всей своей доли и угрожалъ, что въ случа ея отказа, онъ принужденъ будетъ возвратиться, чтобы лично выразить свое требованіе.

Это письмо произвело сильное впечатлніе на графиню, чего должна была она ожидать, если не пошлетъ денегъ? Ей надо было непремнно удовлетворить его требованіе. Она еще не получила милліона Лили, но Митнахтъ этому не повритъ. Слдовательно Митнахта необходимо было удовлетворить.

Она гнвно смяла письмо и бросила въ огонь камина.

Въ эту минуту почти неслышно отворилась дверь, скрытая обоями, на порог появился новый Капелланъ и нсколько мгновеній молча наблюдалъ за графиней.

Она не замтила его, погруженная въ мрачныя мысли, а онъ съ восторгомъ глядлъ на ея чудесную красоту, покорявшую всхъ, кого она только хотла, всхъ, кром одного Митнахта.

Это была сирена завлекавшая путника, чтобы погубить его въ волнахъ… Ни разу еще не терпла она неудачи, когда хотла плнить кого нибудь, ея прошедшее служило этому доказательствомъ и насмшливая улыбка мелькнула на ея губахъ, когда она подумала сколькихъ влюбленныхъ видла она у своихъ ногъ. Въ Варбург она также побдила. Графъ тоже былъ плненъ ея красотой и заплатилъ за это смертью.

Вдругъ, не будучи въ состояніи доле владть собою, Филиберъ бросился къ ея ногамъ.

— Какъ, вы здсь? спросила графиня, но къ удивленію она не была разсержена, хотя увидла что Филиберъ вошелъ черезъ потайную дверь, она обратилась къ нему не съ гнвомъ, но ея лицо даже прояснилось, когда она наклонилась къ стоявшему передъ ней на колняхъ и протянувъ руку сказала: встаньте, Филиберъ, что вы длаете?

— Я умоляю тебя… полюби меня… я умираю отъ любви къ теб… Филиберъ съ жадностью сталъ покрывать поцлуями протянутую ему руку.

— Что еслибы васъ услышали? Встаньте, Филиберъ! Вспомните ваше званіе, мсто которое вы занимаете въ замк! сказала графиня, но по прежнему мягко.

— Званіе! мсто! Да, вы правы Камилла, онъ всталъ, его лицо вздрагивало, вы правы, но разв я не могу…?

— Тише, Филиберъ! Успокойтесь! Этого съ вами еще никогда не бывало.

— Моя любовь все растетъ, Камилла!

— Садитесь сюда и успокойтесь. Чего вы хотите? Я не прогнала васъ, я оставила васъ около себя и сдлала моимъ духовнымъ совтникомъ.

— Благодарю! горячо благодарю за это! Но гд фонъ-Митнахтъ, Камилла?

— Онъ былъ долго моимъ управляющимъ, отвчала Камилла.

— Гд онъ?

— Я думаю что онъ ухалъ въ Америку

— Онъ вернется?

— Не думаю!

— Его нтъ около васъ и я благодарю за это небо, Камилла, я ненавидлъ его

— Ненавидлъ? почему?

— Я не знаю — можетъ быть изъ ревности! шепотомъ добавилъ онъ.

Графиня принудила себя засмяться.

— Надюсь вы не думаете чтобы я когда нибудь любила этого человка? ледянымъ тономъ спросила она.

— Я не знаю почему я его боялся, Камилла, но я не могъ видть его! Понимали-ли вы намеки въ моихъ письмахъ? Вы его не любили, но онъ любилъ васъ?

— Онъ былъ для меня несносенъ!

Несносенъ! съ видимымъ удовольствіемъ повторилъ Филиберъ.

— Мн было трудно отдлаться отъ него и я боюсь, что онъ вернется, сказала графиня.

— О, я ненавидлъ всегда этого авантюриста, которому вы покровительствовали, Камилла, но теперь онъ не должненъ боле къ вамъ возвращаться..

— Погодите. Прежде всего намъ надо узнать гд Леонъ Брассаръ. Вамъ это легче узнать, чмъ всякому другому. Когда вы пріхали сюда, вы увидали человка, котораго вы узнали…

— Егеря его свтлости.

— Можетъ быть онъ знаетъ гд Леонъ Брассаръ.

— Онъ — да! Вы правы! Отъ него я это узнаю.

— Ищите его въ город, въ дом доктора Гагена. Если вамъ удастся узнать гд Леонъ, то я докажу вамъ мою благодарность.

— Ваше желаніе очень естественно, Каймила, а для меня оно приказаніе, отвчалъ Филиберъ, я сейчасъ же ду въ городъ, къ егерю.

Черезъ полчаса Филиберъ былъ уже на дорог въ городъ.

Пріхавъ, туда онъ сейчасъ же отправился въ домъ доктора Гагена. На звонъ ему отворила старая прислужница и объявила что докторъ Гагенъ ухалъ.

— Не знаете-ли вы въ такомъ случа нтъ ли здсь въ дом или по близости егеря, по имени Милоша? продолжалъ онъ.

— Егеря? въ дом его нтъ, отвчала старуха, онъ живетъ пока въ рыбачьей деревн Варбургъ. Боже мой, сколько ныньче народу спрашиваетъ о немъ, продолжала она съ удивленіемъ, должно быть у него большое знакомство.

— А кто же о немъ спрашивалъ?

— Часъ тому назадъ о немъ справлялась какая то молоденькая дама, по видимому актриса, которая похала къ нему, а теперь вы.

— И такъ въ деревн Варбургъ, благодарю васъ, моя милая, сказалъ Филиберъ уходя.

Возвратившись къ своему экипажу, онъ приказалъ везти себя въ деревню, но, не дозжая до нея, вышелъ изъ кареты и пошелъ пшкомъ.

Подойдя къ маленькому домику одного рыбака, онъ спросилъ о графскомъ лсничемъ. Рыбакъ указалъ домъ, бывшій не подалеку. Филиберъ подошелъ къ нему и постучался въ дверь.

Дверь отворилась и на порог показался Милошъ, все еще больной и худой. Казалось онъ узналъ капеллана, такъ какъ низко поклонился и просилъ его войти.

— Вы здсь живете, другъ мой, сказалъ Филиберъ входя, наконецъ то я васъ нашелъ. Вы кажетесь очень больнымъ, Милошъ.

— Теперь мн уже лучше! отвчалъ Милошъ.

— Вы узнали меня, сынъ мой, это очень радуетъ меня! Я только что пріхалъ изъ Парижа, по одному особенному длу. Я отъ стараго Брассара.

— Путь не близкій, ваше преподобіе.

— И я пріхалъ для того чтобы отыскивать сына Брассара! Леонъ ухалъ и бросилъ отца! Говорятъ, что онъ въ Вн, что вы знаете объ этомъ?

— Я также слышалъ это.

— Знаете вы гд теперь Леонъ Брассаръ?

— Нтъ, ваше преподобіе.

— Отъ кого же вы узнали, что онъ въ Вн.

— Отъ одной бывшей танцовщицы, по имени Рейнета, которую Леонъ увезъ съ собой изъ Парижа, а затмъ бросилъ! Она хотла отыскать его, но это будетъ довольно трудно

— Танцовщица Рейнета, это все что вы знаете, сынъ мой?

— Все.

— Вы все еще на служб или въ сношеніяхъ съ его свтлостью, можетъ быть онъ знаетъ боле?

— Не больше, чмъ я вамъ сказалъ.

— Значитъ старому Брассару не узнать ничего больше, печально замтилъ Филиберъ, я и самъ желалъ бы наконецъ узнать гд молодой человкъ? Я надялся узнать что нибудь отъ васъ, но ошибся! Или вы что нибудь скрываете отъ меня, сынъ мой? Это было бы несправедливо, вы знаете какимъ довріемъ удостоиваетъ меня даже его свтлость! Онъ живетъ здсь по близости?

— Разв вы этого не знали?

— Я недавно узналъ это и могъ бы пойти къ нему.

— Въ настоящее время это невозможно. Его свтлость ухалъ.

— Вотъ какъ! А гд онъ живетъ?

— Это тайна.

— Мн вы это можете сказать, или вы не знаете кто у васъ спрашиваетъ объ этомъ?

— О да, ваше преподобіе. И я полагаю что могу быть съ вами откровеннымъ.

— Значитъ его свтлость живетъ инкогнито?

— Да, подъ именемъ доктора Гагена.

— Я такъ и думалъ, поспшно сказалъ Филиберъ, я даже почти зналъ объ этомъ и вы не будете раскаиваться въ вашемъ довріи ко мн.

— Его свтлость не желаетъ называться иначе, какъ докторомъ Гагеномъ и въ город никто ничего ее знаетъ.

— Это останется между нами, сынъ мой!’

— Г. докторъ Гагенъ вдругъ ухалъ!

— А вамъ какъ я вижу не совсмъ хорошо живется въ его отсутствіе, у васъ совсмъ больной видъ, сынъ мой. Желаю вамъ хорошенько поправиться! Да хранитъ васъ Матерь Божія.

Милошъ поблагодарилъ капеллана, котораго прежде часто видалъ у своего господина, а Филиберъ, простившись съ нимъ, поспшилъ обратно въ замокъ. Вдругъ ему пришло въ голову, что старая служанка Гагена говорила объ иностранк, похожей на актрису, справлявшейся объ Милош, и что самъ Милошъ говорилъ про танцовщицу Рейнету, онъ подумалъ что можетъ быть танцовщица ищетъ молодаго Брассара и также надялась узнать объ этомъ отъ Милоша, такъ какъ спрашивала о немъ.

Онъ быстро вернулся къ карет, ждавшей его въ лсу и веллъ снова хать въ городъ.

Вскор Филиберъ былъ опять въ город и приказалъ возить себя въ гостинницы, чтобы узнать о прізжихъ. Его догадки и надежды не обманули его. Въ одной изъ гостинницъ между именами прізжихъ онъ нашелъ имя двицы Рейнеты Полино, изъ Парижа.

Онъ сейчасъ спросилъ дома ли она и узналъ что хотя она и собирается хать, но теперь еще дома.

Филиберъ сейчасъ пошелъ къ указанному номеру и постучался. Рейнета сама отворила дверь. Несмотря на то что ея бурное прошлое наложило печать на ея лицо, Рейнета была еще довольно красива и умла одться къ лицу.

При вид постителя, въ которомъ она сейчасъ же узнала духовное лицо, Рейнета пришла въ удивленіе и вопросительно глядла на Филибера.

Филиберъ представился и прямо объявилъ что принялъ по длу Леона Брассара.

— Леона! итого подлаго обманщика! вскричала вспыльчивая парижанка. Вы вроятно явились отъ его имени, чтобы посовтовать мн успокоиться и удалиться! Но не думайте чтобы это вамъ удалось, я ищу неврнаго и найду его.

— Послднее никому не будетъ такъ пріятно, какъ мн, сударыня, отвчалъ Филиберъ.

— Послднее? съ удивленіемъ повторила Рейнета.

— Ну да, то что вы найдете его!

— Какъ, вы тоже его ищете?

— Да, тоже! И надюсь услышать отъ васъ гд Леонъ Брассаръ?

— Это была ошибка. Я думала что вы пришли по порученію этого постыднаго измнника, который обманулъ меня своими сладкими общаніями, продолжала Рейнета, опуская глаза, который соблазнилъ меня, а потомъ бросилъ! Да, господинъ архидіаконъ или кто вы…

— Капелланъ, сударыня.

— Да, господинъ капелланъ, злодй бросилъ меня, уговоривъ сначала хать съ нимъ. О, иго ужасно! Но онъ мн заплатитъ за это. рыжій дьяволъ!

Филиберъ видлъ что Рейнета сильно взволнована и разсержена, и, попадись ей Леонъ Брассаръ, маленькія ручки безжалостно вцпились бы въ него.

— Вашъ гнвъ вполн справедливъ…

— О! тысячу разъ справедливъ!

— Но не мое дло ршать это, я пришелъ сюда не какъ судья, вы должны лично ршить ваши дла съ г. Леономъ Брассаромъ.

— Наконецъ я близка теперь къ моей цли!

— Вы знаете гд онъ?

— Я узнаю это черезъ нсколько часовъ.

— Мн очень интересно было бы узнать какъ вы думаете это устроить.

— Въ деревн Варбургъ живетъ нкто Милошъ, который былъ у меня нсколько времени тому назадъ, я думаю обратиться къ нему.

— Это едвали приведетъ васъ къ цли! Милошъ не знаетъ гд Леонъ Брассаръ, я сегодня былъ у него.

— А почему пришли вы теперь ко мн? спросила Рейнета.

— По догадкамъ, сударыня. Я узналъ въ дом доктора Гагена, что одна молодая особа спрашивала о Милош…

— Онъ сказалъ мн тогда, что служитъ у доктора.

— А отъ Милоша я узналъ про васъ! Вы можете избавить себя отъ поздки къ нему, онъ ничего не знаетъ про Леона Брассаръ.

— А между тмъ его слды ведутъ сюда! Я пріхала изъ Вны, гд я повсюду напрасно искала это.

— И не смотря на вс усилія вамъ не удалось ничего узнать?

— Въ Вн его нтъ больше, а то ему бы не уйти отъ меня! Онъ назвался другимъ именемъ, можетъ быть для того чтобы скрыться отъ меня, а можетъ быть и по какой-нибудь другой причин! До сегодняшняго дня мн не удалось узнать этого имени, но наконецъ я узнала, что онъ поселился въ здшней мстности, какъ врачъ для сумасшедшихъ, такъ какъ въ Вн онъ спеціально занимался душевными болзнями.

— Врачъ сумасшедшихъ!

— Теперь я узнала, что въ десяти миляхъ отсюда есть больница для сумасшедшихъ и ршилась постить ее. Я обыщу вс сумасшедшіе дома въ Германіи!

— У васъ есть энергія, сударыня.

— Я говорю вамъ, что я найду Леона, хотя бы онъ забрался въ адъ.

Филиберъ понялъ, что ему не найти лучшей помощницы, чтобы найти Леона, какъ эта брошенная возлюбленная, которая ршилась преслдовать его до края свта. Онъ ршился соединиться съ нею для общей цли.

— Сударыня, сказалъ онъ, будемте дйствовать вмст! Хотя розыскивая Брассара мы преслдуемъ разныя цли, но главное, что у насъ есть общаго, это желаніе найти его.

— Предоставьте мн остальное, я васъ увряю, что обманутая возлюбленная — лучшій полицейскій коммисаръ, отвчала Рейнета.

— Вы знаете, что Леонъ Брассаръ отправился въ сверную Германію. Знаете, что онъ назвался другимъ именемъ, знаете что онъ докторъ сумасшедшихъ, это три важные пункта, я почти увренъ, что вамъ удастся найти его. Вы будете продолжать здсь ваши розыски, не такъ ли?

— Конечно.

— Въ такомъ случа вы позволите мн черезъ нсколько времени снова придти къ вамъ, чтобы узнать о результат вашихъ розысковъ.

— Если я буду тогда здсь, то вы все узнаете!

Филиберъ поблагодарилъ оставленную возлюбленную Брассара и простился съ ней.

Онъ оставилъ ее съ увренностью, что Леонъ находится въ этой мстности, и что ему не уйти отъ Рейнеты, розыскивающей его съ такимъ изумительнымъ постоянствомъ.

XI.

Похищеніе.

Возвратимся еще разъ къ тому дню, когда Бруно отнесъ свое письмо въ домъ сумасшедшихъ и положилъ его на условленное мсто.

Едва только онъ положилъ письмо и ушелъ обратно къ своему экипажу, какъ Гедеонъ Самсонъ поспшно вышелъ изъ дома и пошелъ въ бесдку.

Изъ своего окна онъ видлъ все. Придя въ бесдку, онъ сейчасъ же нашелъ письмо, поспшно развернулъ его и прочелъ.

Казалось, что ему въ одно мгновеніе пришелъ въ голову новый планъ. Его непріятное лицо выразило удовольствіе, его срые глаза засверкали и улыбка мелькнула на губахъ.

Поспшно положивъ письмо въ карманъ, онъ взглянулъ на часы и убдился, что если поторопится, то еще успетъ выполнить свой планъ.

Онъ вернулся обратно въ свою комнату и свъ за письменный столъ началъ писать письмо, поддлываясь подъ почеркъ Бруно.

Это вполн удалось ему. Когда подлогъ былъ оконченъ онъ довольно усмхнулся, видя что поддлки невозможно узнать.

Бросивъ въ печку настоящее письмо, онъ взялъ подложное и понесъ его положить на то самое мсто, гд лежало письмо Бруно. Затмъ, какъ будто ни въ чемъ не бывало, вернулся къ себ въ комнату и помстился у окна, такимъ образомъ чтобы видть бесдку и наблюдать за успхомъ своего обмана. Если обманъ удастся, то онъ могъ разсчитывать на исполненіе своего страстнаго желанія обладать тою, которая все боле и боле плняла его своей красотой. Онъ ни минуты не зналъ покоя. Образъ Лили днемъ и ночью преслдовалъ его. Онъ долженъ былъ назвать ее своею! Страстное желаніе, овладвшее имъ, должно было найти удовлетвореніе, оно сдлалось единственной цлью его жизни!

И вдругъ удовлетвореніе было такъ близко отъ него!

Онъ слышалъ какъ пробили часы, слышалъ какъ отворились двери больницы и сумасшедшія вышли на прогулку. Лили также оставила свою маленькую комнатку, чтобы подышать чистымъ воздухомъ, поддерживаемая кром того надеждой увидать Бруно.

Выйдя изъ дома, она прямо направилась къ бесдк у ршетки. Исполненная ожиданія, спшила она на то мсто, гд такъ недавно имла счастіе видться съ Бруно. Осторожно оглядвшись вокругъ и видя, что за ней никто не наблюдаетъ, Лили вошла въ бесдку.

Ея взглядъ сейчасъ же упалъ на то мсто въ ршетк, гд лежало письмо. Бруно не пришелъ, но за то написалъ.

Поспшно и радостно схватила она письмо и тутъ же начала читать.

Въ немъ было слдующее:

‘Тысячу разъ заочно цлую тебя. Завтра въ это время ты будешь свободна и со мной! Положись во всемъ на доктора’.

Лили испугалась… зналъ ли Бруно, кому онъ доврилъ ее? Она боялась этого доктора.

‘Гедеонъ Самсонъ дйствуетъ по моему порученію! Онъ уже хотлъ одинъ разъ освободить тебя, но ты помшала этому. Въ эту ночь онъ выведетъ тебя изъ заведенія, слдуй за нимъ не колеблясь, онъ доставитъ тебя ко мн. Самое позднее утромъ мы будемъ вмст. Я вн себя отъ радости и считаю часы. До свиданія. Твой Бруно’.

Она должна была довриться Гедеону Самсону! Она еще разъ прочитала письмо. Бруно писалъ ей, Бруно ждалъ ее, Гедеонъ долженъ былъ отвести ее къ нему. Значитъ Бруно переговорилъ съ Гедеономъ. Значитъ она была къ нему такъ несприведлива?

Лили удивленно покачала головой, пряча записку на груди и задумчиво стояла въ бесдк. Какой то внутренній голосъ предостерегалъ ее противъ Гедеона, при одномъ взгляд на него она всегда чувствовала отвращеніе и страхъ. А теперь она должна была довриться ему.

Если бы самъ Бруно не написалъ ей этого, она никогда не поврила бы, что этотъ человкъ можетъ помочь ея освобожденію, а теперь, въ эту самую ночь, она навсегда оставитъ ужасный домъ.

Но скоро сомннія уступили мсто радости. Наконецъ то она будетъ свободна, снова увидитъ Бруно и никогда боле не разстанется съ нимъ. Она взглянула черезъ ршетку, но ни его, ни его кареты не было видно.

Но скоро безпокойство снова овладло ею. Она даже начала думать правда ли это, такъ пугалъ ее образъ Гедеона. Но затмъ она снова говорила себ, что было бы несправедливо относительно Бруно, колебаться хоть одно мгновеніе. Можетъ быть она была несправедлива къ Гедеону, можетъ быть онъ былъ совсмъ не такъ дуренъ, какъ она представляла его себ.

Она утшала себя мыслями о Бруно! Онъ ждалъ ее завтра! Но гд?

Лили снова вынула письмо и перечитала его, но тамъ не было сказано гд они встртятся. Безъ сомннія Бруно уговорился объ этомъ съ Гедеономъ. Но какъ удалось ему добиться его помощи? Могъ ли онъ, освободивъ ее продолжать оставаться въ больниц? Не долженъ ли онъ былъ бросить мсто, за то что оказалъ ей помощь?

Лили оставила бесдку и начала ходить взадъ и впередъ по двору. Даже сумасшедшія и все окружающее стало казаться ей не такъ ужасно съ той минуты, какъ она стала надяться на освобожденіе. Она чувствовала только состраданіе къ несчастнымъ, а не страхъ и отчаяніе, такъ какъ черезъ нсколько часовъ надялась бытъ на свобод! Она въ первый разъ, со времени своего заключенія, свободно вздохнула, ея сердце сильно билось отъ волненія и ожиданія! Она не помнила себя отъ радости, что оставитъ наконецъ это ужасное мсто.

Между тмъ наступилъ конецъ прогулк. Сумасшедшія возвратились въ домъ. Лили также вернулась въ свою маленькую комнатку. Дора заперла за ней дверь. Знала ли она о томъ, что должно произойти ночью? О ней въ письм не говорилось, а ея Лили почти также боялась, какъ и Гедеона.

Въ это время года рано темнетъ. Лампы были зажжены, у Лили въ комнат не было огня и она должна была довольствоваться свтомъ изъ корридора черезъ маленькое окошечко, такъ какъ изъ предосторожности въ комнат сумасшедшихъ не ставили лампъ.

Лили считала минуты. Въ письм было сказано, что ее освободятъ ночью, но часъ не былъ опредленъ. Ночь общала быть темная и бурная. Посл десяти часовъ, Лили начала прислушиваться къ малйшему шуму, такъ какъ въ корридорахъ длалось все тише и тише.

Теперь Гедеонъ могъ придти каждую минуту. Тмъ не мене, при мысли о немъ Лили по прежнему чувствовала какой-то неопредленный страхъ, можетъ быть это ночь производила на нея такое впечатлніе своимъ мракомъ и сильнымъ втромъ?

Часы пробили одиннадцать. Сердце Лили билось отъ ожиданія все сильне и сильне.

Вдругъ ей послышалось, что по корридору кто то идетъ, затаивъ дыханіе стала она прислушиваться, дйствительно кто то шелъ! Вроятно это шелъ за ней Гедеонъ. Дора ушла въ комнату для бшенныхъ и должна была провести тамъ всю ночь. Глубокое молчаніе царствовало во всемъ дом, только втеръ свистлъ на двор, да кричала гд-то сумасшедшая, вроятно разбуженная непогодой.

Около двери послышались тихіе шаги. Лили не ошиблась, къ ней кто то шелъ!

Сердце двушки замерло отъ ожиданія, теперь должно было все ршиться. Ея жизнь, ея счастіе зависли отъ удачи бгства, а между тмъ какъ легко было ему не удаться! Мимо сколькихъ сторожей надо было пройти, сколько дверей отворить, прежде чмъ выйти на свободу.

Она говорила себ, что Бруно правъ, и что никто кром доктора не въ состояніи былъ бы освободить ее.

Ключь тихо повернулся въ замк, и также тихо отворилась дверь.

Это былъ Гедеонъ. Лили сразу узнала его длинное лицо, рыжіе волосы и бороду.

Было около полуночи. Слабый свтъ проникъ изъ корридора въ комнату Лили.

— Графиня, послышался тихій голосъ, графиня! Пора! Идите, я провожу васъ.

— Куда мы отправляемся, г. Самсонъ? Я боюсь! дрожащимъ голосомъ отвчала Лили.

— Въ городъ, на станцію желзной дороги, я провожу васъ къ г. фонъ-Вильденфельсу, съ которымъ мы все уже устроили. Завтра утромъ мы его встртимъ на одной изъ дальнихъ станцій.

— А вы долго останетесь со мной?

— Такъ уже условлено.

— А что будетъ здсь?

— Здсь? съ презрительной улыбкой отвчалъ Гедеонъ, подходя ближе къ Лили, я уже давно хотлъ бросить это мсто. Завтра я также уду, вотъ и все!

Когда Гедеонъ подошелъ къ ней такъ близко, что Лили хорошо видла блескъ его срыхъ глазъ, она невольно отступила назадъ.

— Скоре, намъ некогда терять времени, графиня идите за мной! Вс двери открыты, чтобы намъ не было задержки, прошепталъ Гедеонъ, наклоняясь къ самому уху молодой двушки, если тутъ пройдетъ какой нибудь сторожъ и увидитъ что двери отперты, тогда г. фонъ-Вильденфельсъ напрасно будетъ ждать насъ! Онъ вамъ писалъ, не такъ ли? Идите скоре и не отставайте отъ меня. Скоро будетъ полночь, поздъ проходитъ здсь въ два часа! намъ нельзя терять ни минуты. Не бойтесь, я съ вами, и защищу васъ.

Лили протянула свои дрожащія руки, взглядомъ поручая свою душу Богу, затмъ пошла за человкомъ, котораго прислалъ самъ Бруно.

Гедеонъ сдлалъ нсколько шаговъ. Лили не отставала отъ него, въ корридорахъ было тихо и пусто, Лампы распространяли очень слабый, колеблющійся свтъ.

Проходя по корридору, въ которомъ были комнаты тяжело больныхъ, они въ каждой слышали то стоны, то крики или пніе. Слава Богу, Лили оставляла наконецъ ужасный домъ.

Подойдя къ двери на лстницу, Гедеонъ тихонько отворилъ ее, пропустилъ Лили впередъ, затмъ осторожно заперъ дверь за собой. Точно также поступилъ онъ со второй дверью и съ той, которая вела на дворъ. Былъ ли это случай, что имъ не попалось ни одного сторожа или же Гедеонъ принялъ свои мры?

Никто не шелъ! Сторожъ внизу также ничего не видлъ и не слышалъ. Лили дрожала отъ возбужденія и страха.

Наконецъ Гедеонъ отворилъ тяжелую входную дверь.

Въ ту минуту, какъ онъ вложилъ ключъ въ замокъ, въ коморк сторожа что то зашевелилось.

— Проклятіе! вскричалъ Гедеонъ, собака не спитъ. Скоре бгите вонъ.

Быстро открывъ дверь, онъ вытолкнулъ Лили на свободу. На двор было темно, а въ подъзд горлъ большой фонарь, свтъ котораго падалъ прямо въ лицо Гедеону, тогда дверь къ сторожу отворилась и показалось заспанное лицо человка, разбуженнаго отъ крпкаго сна.

Гедеонъ взглядомъ остановилъ его.

— Это я! тихо сказалъ онъ, что вамъ надо?

— Ничего, мн послышался шумъ у дверей, отвчалъ сторожъ.

— Ложитесь и спите, я самъ запру двери, когда вернусь, сказалъ Гедеонъ.

Сторожъ повиновался. Ему нечего было спрашивать, что такое хочетъ длать докторъ, уходя ночью изъ дома. Ключь торчалъ въ замк и по возвращеніи онъ могъ запереть замокъ.

Сторожъ вернулся обратно, но подошелъ къ окну, чтобы взглянуть на передній дворъ.

Лили стояла у самой стны согнувшись подъ окномъ, на ней была надта шляпа и теплый платокъ, но не смотря на это она дрожала отъ холода и страха.

Затворивъ дверь, Гедеонъ подошелъ къ ней.

— Идите скоре, шепнулъ онъ, схвативъ ее за руку, чтобы перевести черезъ дворъ до воротъ, но въ тоже мгновеніе снова толкнулъ ее къ стн подъ окно, такъ какъ изъ окна сторожа яркій свтъ освтилъ дворъ. Думавшій обо всемъ, Гедеонъ ршилъ что сторожъ могъ стоять у окна и видть что онъ уводитъ сумасшедшую.

Лили вздрогнула.

— Молчите ради Бога! шепнулъ Гедеонъ, мы не можемъ идти теперь прямо черезъ дворъ.

Онъ пошелъ съ нею вдоль стны и обогнувъ уголъ вошелъ на задній дворъ. Здсь также были ворота, черезъ которые обыкновенно ходила прислуга.

На двор было темно и ворота заперты, а ключь вислъ въ комнат, гд спалъ другой сторожъ.

Гедеонъ подвелъ Лили къ воротамъ, шепнулъ ей чтобы она ждала и ушелъ. Онъ тихонько вошелъ въ кухню,

затмъ также тихо прошелъ черезъ нее въ комнату сторожа, безъ шума отворивъ дверь.

Сторожъ лежалъ на постели и спалъ. При шум шаговъ онъ зашевелился.

— Миллеръ, это ты? спросилъ онъ думая что вошелъ товарищъ.

— Гмъ! глухо отвчалъ Гедеонъ.

Сторожъ удовольствовался этимъ и снова заснулъ.

Гедеонъ подошелъ къ стн, снялъ висвшій на гвозд ключь и снова вышелъ.

Теперь послднее затрудненіе было устранено.

Онъ поспшно вернулся, открылъ ворота и выйдя съ Лили, снова заперъ ихъ за собой.

Выйдя изъ воротъ, Лили прямо очутилась на кладбищ сумасшедшихъ. Тутъ лежали несчастныя, переставшія наконецъ страдать. Могила рядомъ съ могилой стояли передъ глазами Лили, но нигд не было на нихъ ни креста, ни памятника, ни внка, ни одного цвтка! Холодно и пусто было вокругъ, только суровой втеръ шелестилъ засохшими листьями…

Бдная Софія также покоилась тутъ. Лили печально послала ей прощальный поклонъ и молча молилась за ея душу, поспшно проходя черезъ кладбищ подъ руку съ Гедеономъ.

Вдругъ ее охватилъ тайный ужасъ, она была одна съ Гедеономъ, вполн въ его власти! Что если онъ вдругъ нападетъ на нее? никто не услышитъ ея криковъ! но она побдила свой страхъ. Она не думала чтобы Гедеонъ могъ написать подложное письмо и мысль что она скоро увидитъ Бруно, придавала ей новое мужество.

Теперь они шли вдоль стны, вышли изъ подъ деревьевъ, окружающихъ сумасшедшій домъ и вышли наконецъ на дорогу, ведущую къ маленькому сосднему городку.

Между тмъ былъ уже часъ ночи. Гедеонъ торопилъ свою спутницу. Онъ шелъ рядомъ съ Лили, ни на минуту не спускавшей съ него глазъ. Но ея безпокойство казалось совершенно неосновательно. Гедеонъ не думалъ обращаться къ ней со словами любьви и казался совершенно измнившимся.

Наконецъ они пришли въ городъ, въ тотъ самый городъ, въ которомъ въ эту ночь былъ Бруно, радуясь что завтра освободитъ свою невсту. Если бы онъ только подозрвалъ что въ это самое время Лили спшитъ по улицамъ города къ желзной дорог! Еслибы только какой нибудь добрый геній шепнулъ двушк: не иди дальніе! Твой Бруно здсь! Не врь твоему спутнику, останься здсь!

Но этотъ голосъ не раздался, и Бруно не зналъ что произошло ночью въ дом сумасшедшихъ.

Лили вмст съ Гедеономъ пришла на станію. Было давно пора. Онъ взялъ билеты. Лили не знала куда. Затмъ оба сли въ купэ, гд къ счастію уже сидло двое путешественниковъ, мущина и дама. Теперь Лили совершенно перестала безпокоиться и бояться, она съ радостью стала ждать завтрашняго дня. Всякая опасность прошла, Гедеонъ дйствительно везъ ее къ жениху.

Онъ не говорилъ съ нею ни слова, только не спускалъ съ нея глазъ.

До полудня слдующаго дня, они хали безъ остановки.

Только дохавъ до города, Гедеонъ сдлалъ остановку. Они вышли изъ вагона и отправились въ гостинницу. Лили, тмъ охотне слдовала за Гедеономъ, что надялась увидаться здсь съ Бруно.

Въ гостинниц они заняли отдльныя комнаты, но эти комнаты соединялись между собою и были расположены совершенно отдльно отъ остальныхъ, что Лили скоро узнала. Ей даже показалось, что во всей гостинниц не было боле путешественниковъ, тогда какъ хозяинъ и прислуга жили во флигел.

Все это показалось ей подозрительнымъ, но она старалась оттолкнуть эти мысли, такъ какъ Гедеонъ сказалъ ей, что Бруно можетъ придти каждую минуту

Она пообдала и ждала, но часъ за часомъ проходилъ, наступилъ вечеръ, а Бруно все не было!

Лили стала бояться, она была одна въ пустой гостинниц и въ чужомъ город, гд не знала никого. Темнота наступила и Лили не могла скрыть своего безпокойства, такъ какъ Гедеонъ ни на минуту не оставлялъ ее.

— Бруно не идетъ, а я не останусь здсь на ночь, объявила она наконецъ, я боюсь здсь.

— Куда же вы теперь отправитесь? Нтъ, нтъ, графиня, вы должны остаться, отвчалъ Гедеонъ такимъ измнившимся тономъ, что Лили испугалась, чего вамъ здсь недостаетъ?

— Я сама не знаю, но что то тянетъ меня вонъ отсюда!

— Глупости! Я очень радъ что привезъ васъ сюда и теперь вы должны отблагодарить меня.

— Вчера вы общались мн отвезти меня къ Бруно а теперь…

— А теперь вы должны удовольствоваться моимъ покровительствомъ, маленькая, хорошенькая графиня.

— До сихъ поръ я принимала ваше покровительство, а теперь благодарю за него и хочу уйти отсюда, такъ какъ мн страшно здсь.

— Бросьте этотъ капризъ, Лили!

— Я ни за что не хочу здсь оставаться! ршительно объявила Лили.

— Не раздражайте меня! Вы въ моихъ рукахъ, вы убжали изъ сумасшедшаго дома, не забыйте этого, съ угрозой прибавилъ онъ, я слдилъ за вами до сюда, если же вы подымите шумъ или принудите меня къ этому, то я снова отвезу васъ въ сумасшедшій домъ!

Лили съ изумленіемъ взглянула на стоявшаго передъ ней Гедеона, глаза которого безпокойно сверкали, а лицо было блдно отъ волненія.

— Не раздражайте меня! повторилъ онъ, вы еще въ моей власти! Закричите только, или позовите кого нибудь и я снова отвезу васъ въ сумасшедшій домъ.

Лили почувствовала ужасъ.

— А Бруно? едва слышно прошептала она, значитъ вы обманули меня?

— Онъ прідетъ къ намъ!

— Я знаю теперь, что это ложь, въ сильномъ возбужденіи вскричала Лили, я теперь все понимаю, вы обманули меня! Но я ни минуты дольше не останусь здсь! И требую чтобы вы сейчасъ же выпустили меня отсюда!

— Какія глупости! Васъ отвезутъ обратно въ сумасшедшій домъ. Бгите со мной, умоляю васъ!

— Никогда, вскричала Лили, отпустите меня Гедеонъ Самсонъ, а не то я позову на помощь.

— Ни одинъ крикъ твой не будетъ услышанъ! Ты должна быть моею! страстно прошепталъ Гедеонъ, схватывая Лили за руку. Ты должна быть моею! заклинаю тебя! Я не могу жить безъ тебя, я люблю тебя! Бги со мной! Я отвезу тебя въ безопасное мсто, я…

— Остановитесь! ни слова боле! вскричала Лили.

— Сжалься надо мною! будь моей!

— Никогда! ни за какія сокровища на свт! Вы знаете кому принадлежитъ мое сердце! вы знаете это, такъ какъ обманули меня, употребивъ во зло имя моего жениха! Я вчно буду ему врна! Меня соединяетъ съ нимъ священная клятва. Я люблю его одного!

— Брось его, будь моей! онъ не заслуживаетъ твоей любви, онъ не можетъ любить тебя такъ, какъ я! Выслушай меня, Лили! Я долженъ обладать тобою, твой образъ не даетъ мн ни минуты покоя.

— Я никогда не могу быть вашей! Ни шага дале, Гедеонъ Самсонъ! Вы обманули меня, но я забуду и прощу все, только отпустите меня, умоляю васъ!

— Я люблю тебя — и если я погибну черезъ это, то не могу иначе.

— Выслушайте меня, Гедеонъ Самсонъ, поврьте мн, что я никогда не могу быть вашей! сказала Лили спокойне, чтобы вы ни предприняли, какія бы клятвы и угрозы вы не произносили, он не производятъ на меня никакого впечатлнія, такъ какъ моя любовь навсегда принадлежитъ другому! Уведите меня отсюда, отведите меня къ нему, исполните мою просьбу, докажите мн этимъ вашу любовь, сдлайте меня счастливой, отведите меня къ Бруно, и никогда, клянусь вамъ, ни одно слово обвиненія или упрека не сорвется съ моихъ губъ!

Гедеонъ мрачно глядлъ передъ собою!

— Хорошо, сказалъ онъ, вдругъ, пусть будетъ такъ!

— Тогда я вчно буду вамъ благодарна! Идемте, исполните мою просьбу и я ни слова не скажу обо всемъ происшедшемъ.

— Пусть будетъ такъ! я сдлаю это! сказалъ Гедеонъ, я уведу тебя отсюда, ты вдь хочешь этого?

— Но куда, куда? поспшно вскричала Лили, такъ какъ выраженіе голоса Гедеона привело ее въ ужасъ,

— Ты увидишь это! Моей ты не можешь быть — но ты не должна принадлежать никому другому! Иди. Но не требуй чтобы я бросилъ тебя въ объятія твоего жениха, моего соперника, ты еще не знаешь меня! Иди теперь, сумасшедшая, я приказываю теб!

XII.

Приказъ объ арест.

Губертъ сидлъ въ лодк, которую прикрпилъ къ берегу и ждалъ возвращенія Гагена.

Погода была самая непріятная. Вода казалась совершенно черною, берегъ былъ пустъ и непривтливъ. Только вдали, сквозь туманъ, кое-гд свтился огонекъ.

Нашелъ ли Гагенъ негра? Губертъ раскаявался, что не пошелъ съ докторомъ и говорилъ себ, что изъ всего города это мсто казалось самымъ подозрительнымъ. Какое-то предчувствіе говорило ему, что тутъ не все въ порядк и что Гагенъ лучше бы сдлалъ, еслибы не здилъ.

Эти мысли внушили ему безпокойство, которое все боле увеличивалось по мр того, какъ время проходило, а Гагенъ не возвращался. Конечно посщеніе Кингбурна, къ которому негръ долженъ былъ отвести

Гагена, не могло занять мало времени, но Губерту казался очень подозрительнымъ самъ мистеръ Бобъ. Какое-то необъяснимое чувство, которое иногда безъ всякаго повода предостерегаетъ насъ противъ какого-нибудь человка, говорило ему, что мистеръ Бобъ не заслуживаетъ ни малйшаго доврія. А теперь, по мр того какъ время проходило, это чувство все боле и боле въ немъ усиливалось, но всякія предостереженія уже опоздали, такъ какъ Гагенъ давно уже ушелъ. Куда онъ пошелъ? Губертъ видлъ только, какъ онъ исчезъ въ туман и ничего боле. Нашелъ ли онъ No 117, встртилъ ли его мистеръ Бобъ, все это было совершенно неизвстно Губерту.

Терпніе Губерта лопнуло. Онъ выскочилъ на берегъ и сталъ всматриваться и прислушиваться, но кругомъ все было пусто и тихо.

Озабоченность его еще боле увеличилась. Было уже боле восьми часовъ. Онъ ршился отыскать No 117 и постараться найти Гагена или негра. Не будь такого тумана, онъ могъ бы видть все вокругъ.

Убдившись, что лодка крпко привязана, онъ пошелъ по берегу, оглядываясь кругомъ.

Наконецъ онъ дошелъ до того двора, черезъ который раньше Гагенъ прошелъ съ Бобомъ. Толкнувъ калитку, онъ очутился на большомъ, грязномъ двор, который шелъ до рки.

Нигд не было никого видно, дворъ казался пустымъ и на вопросъ Губерта: ‘Есть тутъ кто-нибудь?’ не послдовало никакого отвта. Губертъ вернулся къ маленькому домишк. Такъ какъ дверь въ него также не была заперта, то онъ хотлъ войти, но на порог нога его стукнулась обо что-то и, къ его удивленію, въ ту жe минуту раздался выстрлъ.

Что это было такое? Губертъ былъ не трусъ и съ юности привыкъ обращаться съ оружіемъ. Онъ наклонился, подъ его ногами лежалъ револьверъ, изъ котораго послдовалъ выстрлъ.

Губертъ поднялъ его, поглядлъ и узналъ револьверъ Гагена.

Можетъ быть Гагенъ былъ обокраденъ въ этой Западн! Въ дом не было огня. Дверь была открыта. На полу лежалъ револьверъ Гагена.

Хотя Губертъ не принадлежалъ къ числу людей боязливыхъ, которые при малйшемъ случа приходятъ въ волненіе и не знаютъ на что ршиться, тмъ не мене въ эту минуту, въ этомъ незнакомомъ, страшномъ мст, невольный ужасъ охватилъ его. Неизвстность и темнота были можетъ быть отчасти причиною его нершительности. Безъ сомннія Гагенъ былъ заманенъ въ этотъ домъ, онъ сталъ защищаться, у него вырвали револьверъ и бросили, а потомъ забыли о немъ.

Не было ничего мудренаго, если этотъ мрачный домъ ловушка. Дверь была открыта, внутри дома темно, что было мудренаго, если хорошо направленный ударъ сдлаетъ его безвреднымъ.

Но Губертъ въ тоже время не сомнвался, что Гагенъ находится въ этомъ дом.

Онъ быстро ршился. Во чтобы то ни стало, онъ долженъ освободить доктора! Было бы постыдной трусостью, еслибы онъ не ршился войти въ домъ.

Крпко сжавъ револьверъ, онъ переступилъ черезъ порогъ.

— Эй, закричалъ онъ, кто бы тутъ ни былъ, не думайте напасть на меня, я безъ разговоровъ убью всякаго,

Еслибы у него былъ огонь! Отвта не послдовало. Въ дом было такъ темно, что Губертъ почти ничего не могъ различить. Наконецъ онъ различилъ въ глубин комнаты очагъ и около него лстницу въ верхній этажъ. Вцизу, по обимъ сторонамъ входной двери было еще нсколько дверей. Губертъ открылъ двери и осмотрлъ комнаты, ища Гагена, но на солом никого не было. Онъ вернулся назадъ въ переднюю и уже хотлъ подняться вверхъ, чтобы наверху также все осмотрть, какъ вдругъ ему послышались голоса снаружи.

Нсколько человкъ разговаривали въ полгодоса.

Можетъ быть это возвращались назадъ обитатели дома? Можетъ быть они унесли Гагена? Губертъ сталъ прислушиваться, но не могъ различить словъ, онъ слышалъ только, что эти люди ходили туда и сюда, затмъ ему вдругъ показалось, что снаружи мелькнулъ свтъ фонаря.

Губертъ остановился внизу у лстницы, чтобы подождать, что будетъ. Положеніе его было не блестяще, такъ какъ, повидимому, около дома было не мене пяти или шести человкъ, хотя у него былъ для защиты револьверъ, но было также легко предположить, что у людей, жившихъ тутъ, также могли быть револьверы и ничего не было мудренаго, если они подстрлятъ его.

— Все кругомъ занято? послышалось Губерту.

— Да, все, былъ отвтъ.

— Что это значило? Неужели они уже знали, что Губертъ въ дом и окружили его?

— Теперь идите въ домъ! раздалось приказаніе, и забирайте все, что найдете въ логовищ.

Что это было? Забрать? Губертъ вздрогнулъ — значитъ, это была полиція?

Въ эту минуту въ домъ вошло четверо, съ фонарями въ рукахъ. Это были люди, въ род нашей тайной полиціи. Они со всхъ сторонъ окружили домъ, давно пользовавшійся дурной славой. Но они явились слишкомъ рано. Въ это время вс еще птички летали на свобод, но полицейскіе разставили часовыхъ, которые пропускали бы всхъ, но никого бы не выпускали.

Губертъ хотлъ подойти къ полицейскимъ, но одинъ изъ нихъ уже замтилъ его.

— Сюда, тутъ есть одинъ, закричалъ онъ, бросьте оружіе, обратился онъ къ Губерту, бросьте оружіе и сдайтесь, вы видите, что всякое сопротивленіе было бы безуміемъ, весь домъ окруженъ!

— Вы ошибаетесь, отвчалъ Губертъ, отдавая револьверъ, я не здшній, я ищу доктора Гагена, которому принадлежитъ этотъ револьверъ…

Но полицейскій его не слушалх.

— Все это объяснится въ полиціи, куда васъ отведутъ, а пока вы арестованы! Стойте здсь и не длайте попытки бжать.

— Это что значитъ! Вы хотите меня арестовать? вн себя вскричалъ Губертъ, это наконецъ переходитъ всякія границы!

— Стойте теперь спокойно, остальное устроится потомъ! сказалъ ему другой полицейскій, не разговаривайте напрасно, вы должны идти со мной въ полицію.

Понявъ, въ какую исторію онъ попалъ, Губертъ готовъ былъ сквозь землю провалиться. Вмсто того, чтобы найти Гагена, Боба или какого-нибудь обитателя лачужки, его самого нашли въ ней и считали за одного изъ негодяевъ, на которыхъ устроили облаву. Правда, онъ могъ оправдаться отъ этого обвиненія, но, сказавъ свое настоящее имя, ему предстояла ужасная вещь, быть выданнымъ, какъ бглецъ, какъ обвиняемый въ убійств и снова быть отправленнымъ въ Европу, въ тюрьму, и эта мысль была для него ужасна.

Полицейскіе обыскали, между тмъ, весь домъ и, не найдя больше никого, оставили его. Они донесли стоявшему снаружи предводителю, что нашли только одного и получили приказаніе сейчасъ же посадить его въ лодку, съ двумя полицейскими, и отвезти въ полицію. Домъ казался опять такимъ же пустымъ, какъ и прежде, такъ какъ окружавшіе его полицейскіе были искусно спрятаны. Въ теченіи ночи много изъ подозрительныхъ обитателей дома попались въ ловушку, но мистеръ Бобъ не возвратился на мсто своего подвига, какъ будто предчувствуя что то, онъ безслдно исчезъ, по всей вроятности онъ сдержалъ свое общаніе и отправился въ Новый Орлеанъ, такъ какъ въ Нью-Іорк ему было неудобно оставаться и онъ нуи дался въ новой арен для своей дятельности.

Губертъ обратился къ своимъ провожатымъ и раз сказалъ имъ все случившееся, чтобы они, по крайней мр, хоть начали искать Гагена, но они не слушали его. Онъ принужденъ былъ ссть съ ними въ лодку и отправиться въ городъ, въ полицію.

Здсь онъ также разсказалъ все происшедшее, прося искать Гагена, но и тутъ его словамъ придавали мало вры, хотя была найдена лодка, въ которой пріхалъ Гагенъ и возвращена ея владльцу.

Разсказъ о доктор Гаген и негр былъ сочтенъ за выдуманный и Губертъ былъ посаженъ на ночь подъ арестъ, чуть не сходя съ ума отъ отчаянія.

Его посадили въ маленькую, четырехъ-угольную комнатку, съ ршетчатымъ отверстіемъ вмсто окна и гд уже сидло до него десять человкъ, притомъ воздухъ былъ до того тяжелъ, что Губертъ боялся задохнуться, но чтобы сдлать пребываніе тутъ еще невыносиме, ночью появились цлые легіоны крысъ, не дававшихъ Губерту сомкнуть глазъ ни на одно мгновеніе.

Но еще боле, чмъ вс эти наружныя неудобства, мучила Губерта мысль о томъ, что у него не было бумагъ. Онъ могъ назваться, фальшивымъ именемъ, но сильно опасался, что это не поможетъ ему возвратить себ свободу.

Утромъ вс заключенные были мало по мру выведены и наконецъ дошла очередь до Губерта.

Его привели въ комнату, гд, за столомъ, заваленнымъ бумагами, сидлъ какой-то господинъ, который началъ его допрашивать.

— Зачмъ вы были на Блэквел? спросилъ онъ.

Губертъ разсказалъ все, что съ нимъ было.

— Дйствительно, тамъ вытащили изъ воды полумертваго человка, но подозрваютъ, что это вы сами бросили его въ воду.

— Это докторъ Гагенъ?

— Иностранецъ, также какъ и вы! Какъ имя найденнаго? обратился господинъ къ одному изъ писарей.

Спрошенный подалъ красивый бумажникъ, на который начальникъ бросилъ взглядъ.

— Да, такъ, докторъ Гагенъ, сказалъ онъ.

— Въ такомъ случа я прошу васъ спросить его! Слава Богу, что онъ спасенъ! вскричалъ Губертъ.

— Его нельзя ни о чемъ спрашивать, такъ какъ онъ еще безъ сознанія. Скажите ваше имя, званіе и что васъ привело сюда.

— Меня зовутъ Губертъ, я отправляюсь внутрь страны, чтобы наняться на какую-нибудь ферму, отвчалъ Губертъ.

— Мистеръ Ватерфильдъ, вдругъ обратился начальникъ къ одному изъ своихъ помощниковъ, дайте мн приказъ объ арест.

Губертъ вздрогнулъ — случилось то, чего онъ боялся — его могли узнать.

— Ваши бумаги! сказалъ начальникъ.

— У меня нтъ ихъ съ собой, отвчалъ Губертъ.

— Въ названномъ вами жилищ, гд уже былъ сдланъ обыскъ, также не нашли никакихъ бумагъ, гд же он у васъ?

Губертъ не могъ на это ничего отвтить, въ эту минуту начальнику подали требуемую имъ бумагу.

Губертъ поблднлъ, его глаза остановились, это была ужасная минута.

— Губертъ Бургардтъ, прочиталъ начальникъ, лсничій, двадцати-шести лтъ, все вполн подходитъ, обвиняется въ убійств.

Губертъ зашатался это обвиненіе преслдовало его точно проклятіе! Къ чему послужитъ ему, если онъ станетъ утверждать здсь о своей невинности? Кто повритъ ему?

— Сознайтесь, что вы Губертъ Бургардъ, сказалъ чиновникъ.

— Да, глухимъ голосомъ отвчалъ Губертъ,

— Сообщите о поимк консулу, Ватерфильдъ, и скажите, что, впредь до разршенія, лсничій Губертъ Бургардтъ будетъ содержаться здсь, приказалъ чиновникъ.

Все погибло! Въ одно мгновеніе несчастный снова былъ жертвою тюрьмы! И виною этого было его желаніе оказать помощь доктору Гагену. Что предстояло ему теперь? Выдача и перевозка обратно въ Европу. Напрасно избгъ онъ всхъ опасностей, побдилъ вс препятствія, вс его планы и надежды были разбиты въ одно мгновеніе! Лучше смерть, думалъ онъ, чмъ незаслуженная тюрьма.

Его отвели обратно туда же, гд онъ провелъ ночь и онъ имлъ достаточно времени думать о превратности своей судьбы.

Желаніе умереть все боле и боле росло въ немъ и онъ былъ близокъ къ отчаянію.

Проходилъ день за днемъ, а объ Губерт, казалось, забыли. Никто не заботился о немъ. Два раза въ день ему приносили ду, но онъ не могъ ничего узнать о томъ, что ему предстоитъ. Что будутъ съ нимъ длать? Дали ли знать объ его поимк? Что съ нимъ будетъ?

Прошло еще нсколько дней, когда наконецъ вечеромъ въ комнату къ нему вошелъ какой-то неизвстный господинъ, въ сопровожденіи нсколькихъ полицейскихъ, это былъ консулъ, который долженъ былъ распорядиться объ отправк Губерта въ Европу.

— Вы лсничій Губертъ Бургардтъ? спросилъ онъ, да, описаніе подходитъ. Вы должны отправиться обратно въ Европу, я передамъ васъ коммисару, который доставитъ васъ туда.

И такъ, для Губерта не было боле спасенія!

— Гд долженъ я ждать его? спросилъ онъ. Здсь я не въ состояніи быть доле, господинъ консулъ.

— Ваше требованіе справедливо, отведите арестованнаго на пароходъ ‘Бременъ’, отправляющійся черезъ дв недли, пусть онъ ждетъ тамъ коммисара, приказалъ консулъ, пароходъ стоитъ далеко отъ берега, такъ что нечего бояться бгства.

Два полицейскихъ были назначены исполнить это приказаніе. Наконецъ-то Губертъ долженъ былъ оставить ужасную арестантскую! Уже это одно казалось ему благодяніемъ.

Онъ поблагодарилъ консула и послдовалъ за но лицейскими. Онъ ничего не слышалъ о Гаген и не зналъ живъ ли онъ.

Чтобы отвезти Губерта на пароходъ, полицейскіе сли съ нимъ въ лодку. Когда они подъхали къ пароходу, на встрчу имъ вышелъ офицеръ, которому полицейскіе сообщили кого привезли.

— Хорошо, сказалъ офицеръ, только, я предупреждаю, что мы здсь не намрены разыгрывать роль тюремщиковъ! Онъ можетъ оставаться у насъ на пароход, я ничего не имю противъ этого. каюта у насъ есть свободная, но сторожить его долженъ остаться кто-нибудь изъ васъ.

Это предложеніе нисколько не было пріятно для полицейскихъ, они вопросительно переглянулись, затмъ начали между собою разговаривать въ полголоса. Но, нечего длать, одному изъ нихъ приходилось исполнить роль тюремщика и остаться въ кают съ Губертомъ.

— Если нельзя иначе, господинъ офицеръ, то я останусь стеречь арестанта, отвчалъ одинъ изъ нихъ.

— Хорошо, идите, я покажу вамъ каюту, сказалъ офицеръ.

Губертъ и оба полицейскіе послдовали за нимъ. Онъ спустился въ каюты и въ конц длиннаго корридора открылъ дверь въ каюту, съ двумя койками для спанья. Несмотря на небольшое пространство каюты, въ ней все было чисто и въ порядк, такъ что Губертъ вздохнулъ свободно, войдя въ нея.

— Вотъ ваша каюта, сказалъ офицеръ, для каждаго изъ васъ есть по койк. Сторожить арестанта ваша обязанность.

Сказавъ это офицеръ ушелъ. Другой полицейскій также удалился, простившись со своимъ товарищемъ и Губертъ остался въ кают вдвоемъ со своимъ сторожемъ.

Губертъ былъ въ полномъ отчаяніи. Возвращеніе въ Европу было для него тяжеле смерти. Его бгство было напрасно! Въ тяжеломъ отчаяніи сидлъ онъ, не шевелясь, его сторожъ замтилъ это и дружески заговорилъ съ нимъ, тогда Губертъ разсказалъ ему всю свою странную судьбу.

Когда онъ кончилъ разсказъ, его сторожъ покачалъ головой.

— Чудеса бываютъ на свт, сказалъ онъ, но вы арестантъ и я долженъ сторожить васъ.

Эти слова были вполн естестественны. Губертъ чувствовалъ, что спасеніе для него невозможно и его отчаяніе стало еще тяжеле.

XIII.

Важное извстіе.

Графиня употребила вс усилія и послала черезъ одинъ Гамбургскій банкирскій домъ требуемыя Митнахтомъ деньги, но не получивъ еще милліона Лили она могла собрать всего сто тысячъ.

Митнахтъ былъ сильно разочарованъ получивъ гораздо меньше, чмъ ожидалъ, но такъ какъ онъ все таки получилъ хоть часть, то могъ терпливо ждать остальныхъ. Ему надо было много, такъ какъ онъ жилъ по княжески! У него были отличные экипажи и четверка лошадей, любовница, стоившая ему очень дорого, прекрасная испанка, кром того онъ былъ страстный игрокъ, часто проигрывавшій тысячи въ одну ночь.

На всякій случай фонъ-Митнахтъ принялъ другое имя. Онъ назвался господиномъ фонъ Арно и былъ повсюду извстенъ подъ этимъ именемъ. Его лошадямъ удивлялись, его богатству завидовали, его любовница ласкала его, стараясь вытянуть у него какъ можно больше.

Что же касается его самого, онъ не жаля бросалъ на вс стороны деньги, добытыя цною преступленія, надясь что графиня, даже и по уплат слдующихъ ему по уговору денегъ, все-таки будетъ для него вчнымъ источникомъ дохода. Не напрасно же служилъ онъ ей столько времени? Въ свою очередь графиня начала понимать какъ неудобенъ и разорителенъ для нея этотъ сообщникъ.

Послднее письмо Митнахта доказало ей, чего она можетъ отъ него ожидать, если будетъ не въ состояніи или не захочетъ исполнять его требованій, а между тмъ этимъ требованіемъ не видно было конца. Графиня знала своего сообщника, но все-таки не ожидала этого. Теперь она начала понимать что даже заплативъ весь полъ-милліонъ, она не будетъ покойна отъ новыхъ требованій.

Графиня боялась Митнахта, до сихъ поръ сама себ въ этомъ не сознаваясь, такъ какъ если подобная мысль и приходила ей, то она сейчасъ же отгоняла ее говоря себ, что Митнахтъ въ ея рукахъ. Чмъ могъ онъ ей повредить? Если его требованія станутъ чрезмрны, то она просто на просто можетъ отказать ему.

Однако она не сдлала этого. Прежде всего она хотла дождаться результата съ милліономъ, ей самой хотлось скоре получить деньги, разбогатть! Вс ея желанія были направлены къ полученію этихъ денегъ. Получи она ихъ и она достигаетъ цли, къ которой стремилась съ той минуты, когда познакомилась съ покойнымъ графомъ и графиней и услышала о ихъ богатств, а затмъ она ни минуты боле не останется на холодномъ свер, она продастъ Варбургъ получитъ за него большія деньги и прибавивъ ихъ къ милліону Лили, отправится жить въ южныя страны.

Таковы были тайные планы и намренія графини. Со своимъ богатствомъ она будетъ вести беззаботную жизнь и вс мущины будутъ у ея ногъ.

Оставался только Гагенъ, котораго она боялась гораздо боле Митнахта. Онъ всегда становился у нея поперегъ дороги и казалось не успокоится до тхъ поръ, пока не достигнетъ какой то тайной цли! Графиня боялась его. Въ минуты спокойствія его образъ вдругъ являлся ей и какой то внутренній голосъ кричалъ: берегись!

Почему поселился онъ въ ближайшемъ къ замку город? Почему назвался онъ чужимъ именемъ и ни слова не упоминалъ о прошедшемъ? Почему взялъ онъ Лили къ себ въ домъ, а теперь ухалъ въ Америку?

— Это не случай! говорила она себ, но чего же мн бояться? Пусть онъ преслдуетъ свои планы, для меня онъ чужой! Но почему же онъ глядлъ на меня такимъ испытующимъ взглядомъ? Его взглядъ былъ дерзокъ и я удивляюсь, какъ тогда же не замтила этого ему! Но скоро онъ не въ состояніи будетъ мн вредить, скоро онъ будетъ въ моихъ рукахъ, не подозрвая этою! У него есть сынъ, я найду этого сына, и тогда не буду больше бояться его отца, тогда намъ придется перемниться ролями! Ему нельзя будетъ угрожать мн. Его сынъ погибнетъ прежде меня. Да, продолжала съ демонской улыбкой блдная графиня, однимъ ударомъ я измню все, Этьенъ! Я знаю тебя! Я знаю что ты любишь своего сына, любишь какъ можетъ быть немногіе! Этотъ сынъ будетъ въ моихъ рукахъ орудіемъ противъ тебя! Берегись затронуть меня! Въ тотъ же часъ я разобью твое родительское сердце!

Въ эту минуту въ дверь постучался и вошелъ камердинеръ.

— Что такое? спросила графиня.

— Сейчасъ пріхалъ въ замокъ какой то господинъ и проситъ васъ видть, называя себя директоромъ больницы Св. Маріи, для сумасшедшихъ.

Графиня приказала принять постителя.

— А! торжествующимъ тономъ сказала она оставшись одна, все кончено! Онъ пріхалъ чтобы сообщить мн о случившимся.

Камердинеръ отворилъ дверь, и въ комнату поспшно вошелъ директоръ сумасшедшаго дома.

— Простите меня, графиня, вскричалъ онъ, что я безпокою васъ, но я привезъ вамъ важное извстіе.

— Вроятно о мнимой графин? спросила Камилла, жестомъ приглашая директора садиться.

Директоръ поблагодарилъ, но не слъ.

— Да, о мнимой графин, такъ какъ другая сумасшедшая, которой вы интересовались, какъ вамъ извстно, уже умерла.

— Да, а это знаю! А теперь? Неужели вы привезли мн извстіе о второй смерти?

— Извстіе о смерти? съ удивленіемъ переспросилъ директоръ, а затмъ странно засмялси, нтъ, графиня, я привезъ совершенно противуположное извстіе…

— Вы возбуждаете мое любопытство! перебила его графиня, очевидно ошибшаяся.

— Я пріхалъ чтобы сообщить вамъ о похищеніи, графиня, да, это дйствительно заслуживаетъ удивленія! Подобнаго еще до сихъ поръ ничего не случалось! продолжаль директоръ въ сильномъ волненіи.

— О похищеніи?

— Да, о похищеніи мнимой графини!

Графиня подумала о Бруно.

— Это неслыханно! сказала она.

— Неслыханно! Это настоящее слово, графиня, совершенно неслыханно и до сихъ поръ никогда еще не случалось! прибавилъ директоръ.

— Но какъ могло это случиться? Неужели же надзоръ за больными до такой степени плохъ? вскричала графиня, сильно разсерженная полученнымъ извстіемъ.

— Нтъ графиня, надзоръ безукоризненъ! въ свою очередь вскричалъ директоръ.

— Въ такомъ случа подобное происшествіе должно бы было быть невозможнымъ! Но подумайте только, какія это можетъ имть послдствія.

— Я вн себя, графиня, положительно вн себя! Такого случая еще никогда не было.

— Но какъ могъ кто нибудь пробраться въ ваше заведеніе?

— Вы хотите сказать изъ заведенія, графини…

— Когда это случилось?

— Въ прошлую ночь!

— И похищеніе удалось?

— Совершенно!

— Сумасшедшей не нашли, не вернули обратно?

— Нтъ.

— Я должна вамъ признаться, что все это для меня совершенно непонятно и что этотъ случай бросаетъ очень странный свтъ на ваше заведеніе и сильно вредитъ ему, г. директоръ.

— Я самъ этого боюсь, да, да!

— Подобные случаи должны бы были быть внол невозможны.

— Однако больныхъ сторожили отлично.

— Случившееся опровергаетъ это! Какъ могъ ночью попасть въ заведеніе чужой?

— Чужой? спросилъ директоръ, въ свою очередь удивленный, чужой? Объ этомъ я ничего не знаю!

— А похититель сумасшедшей?

— А, я вамъ еще не сказалъ, кто былъ похититель, графиня, поспшно сказалъ директоръ, личность его длаетъ бгство понятне. Похититель, мой помощникъ, докторъ Гедеонъ Самсонъ, молодой человкъ, иностранецъ…

— Похититель докторъ?

— Конечно! Я взялъ Гедеона Самсона посл внезапной смерти моего прежняго доктора. Я взялъ его, такъ какъ онъ изучалъ душевныя болзни въ Вн.

— И похититель этотъ молодой человкъ? Я боюсь что за нимъ скрывается другая личность, многозначительнымъ тономъ замтила графиня.

— Извините, графиня, если я не соглашусь съ вами! возразилъ директоръ, тутъ никого больше не скрывается, кром любви. Гедеонъ Самсонъ до такой степени влюбился въ эту сумасшедшую, что уже разъ ночью ходилъ въ ея комнату, чтобы признаться ей въ любви, какъ мн сказала сидлка. Это затмніе, графиня, необъяснимое увлеченіе сердца. И похищеніе, которое не удалось бы никому, удалось только одному доктору.

— Я удивляюсь молодому человку!

— Что длать, любовь!

— Но это очень опасное дло. Надо въ тихомолку употребить вс средства чтобы найти сумасшедшую и ея похитителя, и вернуть ихъ обратно.

— Только бы мн найти сумасшедшую, доктора же я не могу больше оставить, объявилъ директоръ, я уже пригласилъ себ другого, а Гедеонъ Самсонъ можетъ оставаться гд ему угодно, мн нужна только сумасшедшая. Я уже отправилъ по тихоньку на розыски нсколькихъ сторожей и между прочимъ старшую сидлку, Дору Вальдбергеръ и надюсь что черезъ нсколько дней все снова придетъ въ порядокъ.

— Если вы такъ думаете, то я не стану сомнваться!

— Я пріхалъ сюда только для того, графиня, чтобы передать вамъ о случившемся…

Въ эту минуту дверь отворилась и въ комнату вошелъ Филиберъ.

Увидя посторонняго, онъ почтительно поклонился.

— Капелланъ замка! сказала графиня директору. Директоръ сумасшедшаго дома Св. Маріи, обратилась она къ вошедшему.

Филиберъ снова поклонился и казалось очень интересовался разговоромъ.

Директоръ между тмъ сталъ прощаться.

— Желаю вамъ успха и прошу употребить вс старанія чтобы поправить случившееся, сказала графиня, подумайте о слав вашего заведенія. Ваша честь велитъ вамъ поправить это дло.

Директоръ ушелъ, оставивъ графиню въ самомъ мрачномъ настроеніи. Она обернулась къ капеллану.

— Откуда вы, Филиберъ? мрачно спросила она.

— Отъ француженки Рейнеты! Я принесъ важное извстіе, Камилла, за которое вы поблагодарите меня. Но я вижу, что часть вамъ уже извстна, но только самая ничтожная часть!

— Или вы нашли гд Леонъ Брассаръ?

— Онъ найденъ, графиня!

— Найденъ? но не ошиблись ли только вы снова?

— У меня есть великолпная помощница, брошенная возлюбленная Леона Брассара. Ей удалось найти его раньше, чмъ я думалъ.

— А гд онъ?поспшно спросила графиня, гд онъ.

— Вы не поврите мн, Каммила! Удивительно, какъ иногда судьба сводитъ людей! Не боле десяти миль отсюда жилъ, не знаемый вами, не подозрваемый его свтлостью, тотъ, которымъ вы естественно такъ интересуетесь…

— Здсь по близости? Леонъ Брассаръ?

— Конечно не подъ этимъ именемъ! Я уже говорилъ вамъ, что онъ назвался чужимъ именемъ.

— А гд онъ! какъ его имя?

— Гедеонъ Самсонъ.

— Докторъ изъ сумасшедшаго дома?

— Да, это Леонъ Брассаръ,

Графиня поспшно спросила это, видно было какъ сильно интересовалъ ея отвтъ.

Нсколько мгновеній она не могла сказать ни слова.

— Докторъ Гедеонъ Самсонъ, никто иной, какъ Леонъ Брассаръ, продолжалъ капелланъ, это положительно доказано, Камилла, Рейнета убдилась въ этомъ.

— И не нашла Гедеона Самсона!

— Вы уже знаете это! Нтъ, его не нашла, но въ его комнат, между другими портретами нашла свою карточку и это уничтожило послднія сомннія.

— А гд теперь эта Рейнета?

— Она ищетъ его, такъ какъ онъ убжалъ съ хорошенькой сумасшедшей! Это довело гнвъ Рейнеты до послднихъ предловъ и не слушая ничего, она стремилась только къ одному: найти своего похитителя и я убжденъ, что Леонъ Брассаръ не скроется отъ нея!

— Я желаю видть эту парижанку и переговорить съ нею. Вы знаете Филиберъ, какъ я хочу привезти сюда Леона Броссара и не терять его боле изъ вида, поэтому сейчасъ же позжайте за этой Рейнетой.

Филиберъ поцловалъ руку графини и поспшилъ исполнить ея приказаніе.

— Странная игра случая! прошептала графиня. Леонъ и Лили! Ихъ надо вернуть!

XIV.

Спасеніе

Когда негръ столкнулъ въ воду ограбленнаго Гагена, ему послышалось какъ будто послдній глухо вскрикнулъ.

Мистеръ Бобъ не ошибся! Гагенъ дйствительно вскрикнулъ. Но негръ не заботился объ этомъ, зная что въ этомъ мст рка глубока и что брошенному въ воду не откуда ждать спасенія, теченіе было очень сильно, а берега высоки и кром того туманъ окутывалъ все.

Попавъ въ холодную воду, Гагенъ снова пришелъ въ себя. Холодная ванна мгновенно оживила его и хотя сильная боль въ голов мшала ему вполн припомнить что съ нимъ было, тмъ не мене онъ настолько пришелъ въ себя, что вполн понялъ угрожавшую ему опасность.

Собравъ вс силы онъ старался доплыть до берега, но доплывъ до него, не могъ на него взобраться, тмъ боле что теченіе было сильно, даже у берега.

Гагенъ уже чувствовалъ, что долго бороться будетъ не въ состояніи, силы оставили его и онъ очутился подъ водою, но еще не лишился чувствъ и собравъ остатокъ силъ, вынырнулъ еще разъ.

По счастливой случайности одна изъ лодокъ съ по лицейскими, здившими на Блэквель, прозжала какъ разъ мимо него, одинъ изъ полицейскихъ замтилъ утопавшаго и веллъ направить лодку на него.

Гагенъ былъ спасенъ. Его подняли въ лодку, но истощенный физическими и нравственными страданіями онъ потерялъ сознаніе и спасшіе его уже думали что вытащили мертвеца.

Мы уже видли что полиція окружила вертепъ на Блэквел, двое изъ нихъ получили приказаніе отнести вытащеннаго изъ воды въ госпиталь, чтобы тамъ употребить вс средства для приведенія его въ чувство.

Докторъ объявилъ что найденный не умеръ, но что вслдствіе долгаго пребыванія въ холодной вод у него сдлалась горячка.

Посл обыска кармановъ спасеннаго, было ршено, что его обокрали, такъ какъ при немъ не нашли ничего кром небольшой записной книжки, въ род бумажника съ разными замтками и вложенными въ нея нсколькими письмами. По этимъ письмамъ узнали о личности спасеннаго и препроводили эти свднія въ полицію.

Докторъ госпиталя употребилъ вс усилія, чтобы спасти Гагена, можетъ быть этому усердію много помогло то, что онъ узналъ изъ записной книжки о личности больнаго.

Черезъ нсколько дней больному стало наконецъ легче, онъ пришелъ въ себя и первыми его словами было: какъ его спасли, гд онъ и что съ Губертомъ. Въ госпитал ему не могли дать отвта на послдній вопросъ, но когда докторъ увидалъ что неизвстность безпокоитъ больнаго, то онъ самъ отправился разузнавать о Губерт и узналъ все, что намъ уже извстно.

Когда Гагенъ узналъ объ этомъ, онъ пришелъ въ сильное волненіе и безпокойство. Благодаря ему бдный Губертъ снова попалъ въ прежнее тяжелое положеніе! Узнавъ что Губертъ отправленъ на пароходъ ‘Бременъ’, онъ спросилъ когда онъ уходитъ. Когда ему сказали, что пароходъ простоитъ еще недли дв то онъ немного успокоился. Ему было время поправиться и тогда уже подумать что сдлать.

Къ удивленію доктора, Гагенъ сталъ быстро поправляться, тякъ что скоро могъ встать съ постели. Еще нсколько дней и онъ могъ уже выходить.

Сейчасъ же какъ только Гагенъ началъ поправляться, такъ онъ роздалъ значительныя суммы денегъ, не только тмъ, кто спасъ его, но и больнымъ въ госпитал. Когда Гагена спросили о причин его пребыванія за остров, то онъ все разсказалъ. Боба тотчасъ же начали розыскивать, но напрасно, его слдовъ нигд не могли найти.

Но изъ хода всего дла Гагенъ понялъ что за негромъ скрывался кто то другой.

Ему только было непонятно знаніе Бобомъ его намреній хотя онъ вспомнилъ что, по разсказамъ Губерта, вмст съ нимъ пріхалъ въ Америку бывшій управляющій графини, фонъ-Митнахтъ, тмъ не мене онъ не могъ найти объясненіе случившагося, такъ какъ Нейманъ также сообщилъ ему, что Марія Рихтеръ найдена, но Неймана не было боле въ Нью-Іорк. Ухалъ ли онъ обратно? Знаетъ ли Митнахтъ, что Марію Рихтеръ отыскиваютъ? Былъ ли въ Нью-Іорк Кингбурнъ?

Вс эти вопросы тщетно занимали Гагена. Онъ только принялъ ршеніе относительно Губерта, безвинно страдавшаго изъ за него.

Послдній былъ на ‘Бремен’ уже недлю. Онъ ничего не слышалъ боле о Гаген и покорился наконецъ своей участи. Коммисаръ изъ Европы все еще не прізжалъ.

Однажды вечеромъ Губертъ задумчиво сидлъ въ кают, тогда какъ сторожъ уже легъ спать.

Въ маленькой кают было темно, и сторожъ вынулъ ключь изъ замка двери, такъ что Губертъ не могъ отворить ее изнутри, но снаружи это можно было сдлать.

Наверху на палуб также было тихо, матросы уже спали, такъ что наверху остались одни часовые.

Губертъ слышалъ что его сторожъ спалъ, такъ какъ онъ довольно громко храплъ. Пробило десять часовъ. Глубокое молчаніе царствовало вокругъ, только легкій плескъ воды нарушалъ тишину ночи. Губертъ могъ ясно слышать этотъ плескъ, такъ какъ сидлъ у самой стны.

Вдругъ ему послышались удары веселъ по вод, можетъ быть это офицеры возвращались съ берега или просто какая нибудь лодка плыла мимо.

Губертъ сталъ прислушиваться, голосовъ ее было слышно, и шумъ казалось снова замолкъ.

Тогда онъ снова погрузился въ свои мысли. Однимъ ударомъ вс его планы и надежды были разбиты! Ему было суждено влачить жизнь въ тюрьм. Короткое время свободы быстро пролетло.

Вдругъ Губерту послышались шаги въ корридор около каюты и затмъ показалось, что дверь ея открылась. Это было сдлано такъ тихо, что сторожъ Губерта ничего не слышалъ и продолжалъ спать.

Ошибался ли Губертъ или дйствительно кто то тихонько вошелъ въ каюту?

Вдругъ онъ почувствовалъ что кто то положилъ ему руку на плечо.

— Молчите, Губертъ! тихо прошепталъ голосъ, который онъ сейчасъ же узналъ. Онъ вскочилъ и лучь надежды мелькнулъ передъ нимъ.

Его взяли за руку и повели къ двери. Какъ ни тихи были ихъ шаги, но шумъ ихъ достигъ наконецъ до слуха сторожа, который повернулся на постели, но не проснулся совсмъ.

Губертъ осторожно слдовалъ за своимъ освободителемъ изъ каюты, дверь которой была снова неслышно закрыта.

Въ корридор было темно, но когда они подошли къ лстниц на палубу, то слабый свтъ отъ лампы достигъ до нихъ.

Тогда Губертъ увидалъ того, кто велъ его за руку. Онъ не ошибся, это дйствительно былъ Гагенъ.

— Тише! ни слова! снова сказалъ онъ, видя что Губертъ хочетъ благодарить его, въ лодк тоже не говори ни слова о томъ что произошло.

Въ это время они поднялись на неосвщенную палубу.

Пройдя нсколько шаговъ Губертъ вздрогнулъ — въ двухъ шагахъ отъ него стоялъ на часахъ матросъ.

Гагенъ поспшно схватилъ Губерта за руку и провелъ мимо часоваго, который не окликнулъ ихъ и спокойно пропустилъ мимо. Они подошли къ лстниц, опущенной къ вод. Около нея стояла большая лодка, съ четырьмя гребцами. Губертъ долженъ былъ спуститься первымъ, Гагенъ послдовалъ за нимъ.

Съ этой минуты, до прізда на берегъ, они не обмнялись ни однимъ словомъ.

Заплативъ гребцамъ, Гагенъ и Губертъ поспшно вышли на берегъ.

— Теперь мы можемъ говорить, сказалъ наконецъ Гагенъ. По моей милости вы были въ ужасномъ положеніи.

— Прежде всего позвольте поблагодарить васъ за мое освобожденіе, докторъ.

— Я не освободилъ бы васъ, Губертъ, еслибы думалъ что вы виновны, замтилъ Гагенъ, а затмъ разсказалъ все, что произошло въ тотъ вечеръ, когда Губертъ попался въ руки полиціи.

— Негодяй негръ! пробормоталъ Губертъ, онъ мн сразу не понравился! Но мы должны найти стараго разбойника.

— Это намъ не удастся, такъ какъ онъ во время скрылся со своей добычей, отвчалъ Гагенъ, его нтъ боле въ Нью-Іорк.

— Ясно что за этимъ негромъ скрывается другое лицо, замтилъ Губертъ, только бы узнать это, а тамъ уже дло пойдетъ само собой! Это никто другой какъ Митнахтъ!

— Я самъ такъ думаю.

— А этотъ мистеръ Кингбурнъ еще не нашелся?

— Нтъ.

— Я теперь начинаю думать, что это имя Книгбурна также выдумка.

— Нтъ, это невозможно, этотъ мистеръ Кингбурнъ, прошлымъ лтомъ пріхалъ сюда изъ Гамбурга, его имя записано въ пароходной книг.

— Въ такомъ случа его можно найти здсь въ книг для прізжающихъ, а кром того имя нмки гувернантки.

— Мы завтра же справимся объ этимъ.

Губертъ снова поблагодарилъ Гагена за спасеніе и послдовалъ за нимъ въ гостинницу.

Только теперь, обдумывая свое бгство, Губертъ былъ удивленъ, что оно удалось доктору такъ легко, безъ всякихъ препятствій. Ему было непонятно почему часовой на пароход не окликнулъ ихъ, да и многія другія обстоятельства навели на мысль, что докторъ не совсмъ обыкновенный человкъ. Губертъ говорилъ себ, что этотъ докторъ, живя просто, въ тоже время располагаетъ громадными средствами и такимъ же вліяніемъ.

Но онъ не могъ найти никакого объясненія всему этому, поблагодарилъ Бога, что такъ счастливо избгъ опасности, и спокойно легъ спать.

Проснувшись на другой день утромъ онъ поспшно одлся и отправившись въ комнату Гагена, нашелъ его уже совсмъ готовымъ.

— Идемъ, сказалъ онъ, прежде всего я хочу посмотрть книгу прізжающихъ, чтобы узнать про Кингбурна и его гувернантку.

Придя въ бюро гд прізжающіе должны записывать свои имена, Гагенъ и Губертъ обратились къ одному изъ клерковъ. Едва Гагенъ показалъ свои бумаги, какъ клеркъ съ поспшностью объявилъ, что сейчасъ сообщитъ ему все, чего онъ желаетъ. Гагенъ назвалъ тогда пароходъ и приблизительное время прізда мистера Кингбурна съ семействомъ и гувернанткой.

Клеркъ сейчасъ же открылъ одну изъ книгъ и началъ просматривать фамиліи, вдругъ онъ жестомъ попросилъ Гагена взглянуть.

Гагенъ прочелъ и былъ видимо удивленъ.

Но какъ бы не вря своимъ глазамъ подозвалъ Губерта

Тотъ подошелъ и въ свою очередь прочиталъ:

— Мистеръ Кингбурнъ съ супругой, двумя дочерями одинадцати и восьми лтъ, Анной и Гарьетъ, и гувернаткой мисъ М. Рихтеръ!..

Ошибки никакой не было, тутъ дйствительно стояло: мисъ М. Рихтеръ. И такъ молочная сестра Лили не умерла, какъ она утверждала и это еще боле увеличивало загадку. Марія Рихтеръ дйствительно ухала въ Америку, какъ это узналъ Нейманъ въ Гамбург.

— И такъ мое путешествіе увнчается успхомъ, сказалъ Гагенъ Губерту, мы имемъ доказательство, что Марія Рихтеръ жива! Непонятно только то, какъ могла графиня принять найденную въ пропасти за свою молочную сестру. Какъ могъ докторъ найти на плеч покойницы указанной графинею знакъ? А между тмъ вотъ доказательство, что Нейманъ былъ правъ, что Марія Рихтеръ жива. Чей же трупъ былъ найденъ въ пропасти? Отчего его сходство съ графиней было такъ велико, что даже люди, каждый день видвшіе Лили, признали трупъ за нея?

— Фрейлейнъ Марія Рихтеръ должна быть жива, такъ какъ эти книги не лгутъ, замтилъ Губертъ.

Гагенъ снова обратился къ клерку.

— Еще одинъ вопросъ, сказалъ онъ, незамтно давая ему деньги за труды, еще одинъ вопросъ! Вы вроятно можете также сказать куда отправился мистеръ Кингбурнъ.

— О, да, это стоитъ противъ имени, отвчалъ клеркъ. Мистеръ Кингбурнъ, сенаторъ, въ Вашингтонъ.

— Теперь мы узнали все что надо, сказалъ Гагенъ, благодарю васъ, сударь.

Клеркъ низко поклонился Гагену, тогда какъ другихъ отпускалъ очень сухо.

Губертъ и Гагенъ оставили бюро.

— Скоро мы будемъ у цли, сказалъ Гагенъ, завтра мы демъ въ Вашингтонъ и тамъ найдемъ молочную сестру графини. Если все такъ случится, какъ мы думаемъ, то я сейчасъ же увезу ее обратно въ Европу, чтобы она была свидтельницей въ пользу оклеветанной графини.

XV.

Леонъ и Лили.

Бруно былъ въ неописанномъ волненіи и безпокойств, когда оставилъ сумасшедшій домъ, узнавъ необъяснимое извстіе, что докторъ Гедеонъ Самсонъ увезъ ночью Лили.

— Можетъ быть она оставила заведеніе при помощи доктора для того, чтобы скоре увидаться со мною? думалъ Бруно. Можетъ быть, тронутый безвинными страданіями Лили, докторъ ршился освободить ее, даже рискуя потерять мсто?

Иначе не могло быть! Ни малйшей мысли объ измн Бруно не приходило въ голову. Онъ былъ вполн увренъ въ любви Лили и съ негодованіемъ отвергъ бы всякое подобное предположеніе.

Онъ не понималъ только почему докторъ и Лили не искали его въ сосднемъ город. Но онъ говорилъ себ, что въ письм не было сказано гд онъ.

Тогда онъ возвратился къ себ и сталъ ждать и отыскивать Лили, но она и докторъ пропали безслдно. Посл этого онъ отправился по желзной дорог и началъ наводить справки на всхъ станціяхъ, но нигд ничего не узналъ. Онъ снова отправился въ городокъ около дома сумасшедшихъ и сталъ разспрашивать во всхъ гостинницахъ, но также безплодно, тогда онъ вернулся къ себ, надясь что Лили и докторъ прідутъ наконецъ къ нему.

Онъ ждалъ ихъ со все увеличивавшимся нетерпніемъ.

Вдругъ онъ услышалъ стукъ въ двери своего номера, онъ отослалъ лакея и поэтому пошелъ отворить самъ, въ надежд увидать передъ собою Гедеона Самсона, но вмсто него онъ увидалъ человка, котораго мене всего ожидалъ: полицейскаго инспектора Неймана.

— Какъ, вы здсь? Съ удивленіемъ спросилъ Бруно.

— Я пріхалъ сегодня рано утромъ, я только что сейчасъ былъ въ квартир доктора Гагена и узналъ что онъ ухалъ въ Америку.

— Конечно, вслдствіе вашей депеши.

— Но въ моей депеш не сказано было ничего кром того, что Марія Рихтеръ найдена. Это не давало доктору еще никакого повода предпринимать такой далекій путь.

— Вы не получили его телеграммы?

— Нтъ!

— Здсь есть даже письмо отъ секретаря мистера Книгбурга.

— Все это была только грубая мистификація! перебилъ Нейманъ, обманъ, автора котораго я не могъ найти и который кажется для меня непонятенъ. Тутъ наврно скрывается кто то другой.

— Разскажите мн все! сказалъ Бруно, заставляя Неймана ссть. О какой мистификаціи вы говорите?

— Письмо, полученное вами, написано тми же негодяями, которые нагло обманули меня! Получено-ли какое нибудь извстіе отъ доктора?

— Нтъ, до сихъ поръ ничего!

— Тогда надо бояться самаго худшаго! Я уже сказалъ вамъ, что не могу найти объясненія всему этому, кром того, что Маріи Рихтеръ нтъ у мистера Кингбурна въ Америк, что этотъ слдъ былъ фальшивый.

— Фальшивый! Я давно такъ думалъ. Графиня справедливо утверждала, что Маріи Рихтеръ нтъ въ живыхъ.

— Я сильно безпокоюсь насчетъ доктора Гагена!

— Разскажите же мн почему вы телеграфировали, что Марія Рихтеръ найдена?

— Это было въ высшей степени необыкновенно! началъ Нейманъ, я и теперь еще не знаю, какъ это случилось! Я повсюду искалъ слдовъ гувернантки и между прочимъ обратился къ одному тамошнему юристу, мистеру Вуду. Однажды вечеромъ, когда я разговари валъ съ мистеромъ Вудомъ на одномъ балу но подписк, ко мн подошелъ одинъ господинъ, вмшался въ разговоръ, и сказалъ, что онъ будто бы хорошо знаетъ мистера Кингбурна.

— Не возбудило ли это въ васъ недовріе.

— Нисколько, такъ какъ я не могъ предположить, чтобы этотъ господинъ могъ звать мои намренія и имлъ интересъ вредить мн. Слушайте дальше. Американецъ сказалъ мн, что его другъ Кингбурнъ вернулся въ конц августа изъ Европы и привезъ оттуда съ собою нмку гувернантку.

— Вы его спрашивали про нея?

— Да, онъ описалъ мн ея какъ молодую двушку.

— Но ея имя! Зналъ-ли онъ ея имя!

— Да! Онъ назвалъ ея мисъ Мери Рихтеръ.

— Это дйствительно непонятно! согласился Бруно.

— Очень довольный такимъ открытіемъ и не подозрвая мистификаціи, я послалъ къ вамъ телеграмму.

— Когда же вы узнали обманъ?

— Слишкомъ поздно! Я сталъ отыскивать Кингбурна.

— Разв американецъ не далъ вамъ его адреса?

— Конечно. Онъ сказалъ мн, что у его друга большое имніе въ Питсбург, а на зиму онъ перезжаетъ въ Нью-Іоркъ. Въ Нью-Іорк я не могъ его найти и отправился въ Питсбургъ, но и тамъ не нашелъ ничего. Напрасно наводилъ я справки и объздилъ вс окрестности Питсбурга, никто не слыхалъ тамъ имени Кингбурна и я убдился, что меня обманули, давъ неврныя свднія.

— Я также не понимаю этого, сказалъ Бруно. И такъ вы ничего не нашли?

— Я только убдился, что попалъ на ложный слдъ, что Маріи Рихтеръ нтъ въ Америк и надо теперь только узнать гд она, отвчалъ инспекторъ, въ Гамбург слдъ ея теряется, какъ уже извстно доктору Гагену, въ Гамбург Марія Рихтеръ неожиданно получила телеграмму, вслдствіе которой сейчасъ же ухала. Куда? Во всякомъ случа не въ Америку.

Въ эту минуту пришелъ слуга Бруно и подалъ ему только что полученное письмо,

— Отъ Гагена! радостно вскричалъ Бруно, изъ Нью-Іорка. Это для васъ также интересно. Послушайте, что пишетъ онъ.

‘Любезный другъ! Посл нкоторыхъ, довольно непріятныхъ приключеній, я узналъ наконецъ, что Нейманъ, котораго я здсь не нашелъ, не ошибся, говоря что Марія Рихтеръ въ Америк! Двушка жива дйствительно. Завтра я поду за ней въ Вашингтонъ, гд живетъ сенаторъ Кингбурнъ.’

Бруно остановился и вопросительно взглянулъ на Неймана.

— Ну, что вы на это скажете? спросилъ онъ.

Нейманъ пожалъ плечами.

— Это новая загадка! сказалъ онъ.

Бруно поспшно дочиталъ письмо про себя и положилъ его въ карманъ.

— Вамъ вроятно по ошибк назвали не то мсто, или можетъ быть вы ослышались, сказалъ онъ.

— Я не могъ ослышаться, такъ какъ Питсбургъ и Вашингтонъ положительно не имютъ никакого сходства, разв только этотъ господинъ ошибся. Но во всякомъ случа докторъ Гагенъ долженъ быть остороженъ, я боюсь за него. Въ Нью-Іорк онъ подвергается безчисленнымъ опасностямъ, и это новое извстіе, въ высшей степени удивляющее меня, все-таки меня не убждаетъ.

— На этотъ разъ извстіе должно быть справедливо, такъ какъ докторъ пишетъ мн, что узналъ его въ бюро, гд записываются имена всхъ прізжихъ. Вы вроятно тамъ не были?

— Да, признаюсь, что не былъ!

— Тамъ онъ все нашелъ: Мистеръ Кингбурнъ, сенаторъ, въ Вашингтонъ, гувернантка М. Рихтеръ.

— Это другое дло. Въ такомъ случа я преслдовалъ истинный слдъ и только случайно далъ себ сбиться, съ огорченіемъ замтилъ инспекторъ. Я буду очень радъ, если Марія Рихтеръ дйствительно наконецъ отыщется.

Въ то время какъ этотъ разговоръ происходилъ въ квартир Бруно, а онъ самъ напрасно ждалъ извстій о Лили, послдняя была съ Гедеономъ Самсономъ, котораго съ этой минуты мы станемъ звать его настоящимъ именемъ Леона Брассара, они все еще были въ томъ же город, гд Лили напрасно ждала прізда Бруно.

Надежды Леона назвать Лили своею, были разбиты. Онъ думалъ, что она согласится наконецъ удовлетворить его желаніямъ, но она съ презрніемъ оттолкнула его и только его общаніе, отвести ее къ Бруно, могло ее заставить молчать и слдовать за нимъ.

Но Леонъ придумалъ планъ, который, въ случа удачи долженъ былъ снова отдать Лили въ его власть. Не смотря на отказъ Лили, страсть его не уменьшалась, ни днемъ, ни ночью не находилъ онъ покоя, неужели же теперь, имя ее въ своей власти, могъ онъ такъ легко отказаться отъ нея. У него не хватало мужества употребить силу изъ боязни, что крики Лили о помощи будутъ услышаны, поэтому онъ ршился быть осторожнымъ.

Лили не давала ему покоя требованіями хать.

— Какъ только стемнетъ, мы удемъ отсюда, отвчалъ Леонъ, лицо котораго не выдавало его намреній, а до тхъ поръ вы должны имть терпніе, насъ могли преслдовать и будетъ всего безопасне хать ночью.

Наконецъ къ дому подъхала карета.

— Разв мы подемъ не по желзной дорог? спросила Лили.

— Нтъ, въ экипаж будетъ безопасне.

— Но какъ долго мы продемъ?

— Всю ночь, рано утромъ мы будемъ на мст.

Лили согласилась, она больше не боялась Леона, къ тому же въ карет былъ кучеръ, который услышалъ бы ея крики. Леонъ повелъ ее внизъ. Оба сли въ карету. Кучеру вроятно были уже заране отданы вс нужныя приказанія, такъ какъ Леонъ не сказалъ ему ни слова. Карета была закрыта и лошади тронулись. Снаружи и внутри катеты было темно. Лили ршилась во чтобы то ни стало не спать, къ тому же надежда на скорое свиданіе съ Бруно настолько поддерживало ее, что она не чувствовала никакой усталости. Леонъ прижался въ уголъ кареты и казалось спалъ, по крайней мр не шевелился. Или можетъ быть она ошиблась и онъ также бодрствовалъ, ожидая только минуты, когда она заснетъ?

Карета хала очень быстро. Въ полночь они остановились въ какой то деревн. Лошадямъ необходимъ былъ отдыхъ. Путешественники не выходили.

Къ утру они дохали до маленькаго городка, въ которомъ должны были перессть въ другую карету.

Новому кучеру Леонъ отдалъ приказанія шепотомъ и Лили видла, какъ онъ бросилъ на нее недоврчивый взглядъ.

Путь казался дальше, чмъ сказалъ Леонъ, такъ какъ наступилъ уже день, а они все еще не были у цли.

На вопросъ Лили, скоро ли они прідутъ, Леонъ отвчалъ что черезъ часъ. Отъ ожиданія Лили не могла ничего сть, и ея волненіе было такъ велико, что она не чувствовала ни холода ни жажды.

Часъ за часомъ проходилъ, а они все еще не пріхали. Леонъ утшалъ Лили, говоря, что они принуждены такъ хать, чтобы избжать преслдованій.

Посл полудня Леонъ объявилъ, что они близки къ цли.

Неописанная радость охватила Лили. Наконецъ то она освободится отъ непріятнаго сообщества своего спутника, наконецъ то пробьетъ часъ ея свиданія съ Бруно, котораго она ждала съ такимъ нетерпніемъ! Она выглянула изъ окна, чтобы взглянуть виднъ ли городъ, въ которомъ жилъ Бруно.

Но что это было такое? Она не знала этой мстности! Гд она была? Неужели это окрестности такъ хорошо знакомаго ей города? По какой это дорог хала карета?

Вдругъ она вскрикнула.

— Что это такое? куда это вы меня везете? гд мы?

Леонъ прикинулся удивленнымъ и тоже выглянулъ.

— Чему вы удивляетесь? сказалъ онъ насмшливо. Неужели вы дйствительно воображали, что я отпущу на свободу сумасшедшую? Я очень радъ, что привезъ васъ обратно въ добромъ здоровьи!

Лили съ ужасомъ поглядла на него, ей показалось, что все это бредъ. Но нтъ, это была истина, ужасная истина… Этотъ злодй везъ ея не къ Бруно, а обратно въ сумасшедшій домъ! Онъ стоялъ передъ нею! Это была не ошибка, Лили видла его. Съ ужасомъ закрыла она лицо руками.

Леонъ Брассаръ былъ, казалось, въ восторг отъ удачи своего плана. Этого Лили не ожидала.

— Къ чему вы кричите? мы на мст! вы должны обратно вернуться сюда! Да, продолжалъ онъ шепотомъ и его глаза приняли нжное выраженіе, да еслибы ты отдалась мн, глупая двушка, тогда ты была бы свободна и вела бы со мною веселую жизнь. Ты захотла иначе. Хорошо! Въ такомъ случа возвращайся обратно въ сумасшедшій домъ.

— Это безжалостный обманъ, но не спшите торжествовать Гедеонъ Самсонъ, потому что я изобличу ваши планы!

Леонъ Брассаръ тихо засмялся.

— Что ты задумала? сказалъ онъ, неужели же ты воображала, что я отвезу тебя въ объятія твоего дружка. Вотъ смотри, у меня есть его письмо къ теб, которое я нашелъ. Онъ хотлъ бжать съ тобой.

— Письмо Бруно?…

— А ты, маленькая дурочка, воображала, что я отвезу тебя къ нему? продолжалъ Леонъ, ты должна быть моею и здсь, въ сумасшедшемъ дом, ты моя!

Карета остановилась передъ желзными воротами.

Лили была въ страшномъ отчаяніи. То, что она сейчасъ узнала, произвело на нея неописанное впечатлніе. Она холодно и спокойно вышла изъ кареты вслдъ за Леономъ. Она боле не дрожала, твердая ршимость овладла ею. Слова и образъ дйствія Леона въ первую минуту привели ее въ ужасъ, но теперь она ршилась дйствовать противъ него.

Леонъ позвонилъ. Ворота отворились.

— Какъ! господинъ Самсонъ? вскричалъ сторожъ и больная также? Ну, славный скандалъ!

— Отворите! коротко приказалъ Леонъ, затмъ вошелъ съ Лили на дворъ и направился къ подъзду главнаго зданія.

Вс сидлки и сторожа сбжались смотрть на это неожиданное явленіе и тихонько перешептывались между собою.

— Дора Вальдбергеръ! сказалъ Леонъ- отведите обратно въ ея комнату привезенную мною больную.

— Нтъ! Я сначала требую, чтобы меня отвели къ директору, ршительно сказала Лили.

Въ эту минуту дверь пріемной отворилась и въ ней появилось полу-удивленное, полу-любопытное лицо директора.

— Какъ, сказалъ онъ, вы снова здсь? это хорошо!

— Я привезъ мнимую графиню обратно въ заведеніе, никто кром меня не замтилъ ея бгства, отвчалъ Леонъ, слдуя за директоромъ въ пріемную, куда Дора вела также Лили.

— Вы? вы ея преслдовали и догнали? съ удивленіемъ сказалъ директоръ.

— Не врьте ему, онъ лжетъ! вскричала Лили.

— Я первый замтилъ, что мнимой графин удалось бжать изъ заведенія.

— Но какъ же она это устроила? спросилъ ли ректоръ,

— Я не знаю отъ кого она достала ключи, знаю только, что ей удалось бжать, будь она еще въ заведеніи, я постарался бы помшать ея бгству, но я могъ ея догнать лишь далеко отсюда.

— Не врьте ему! снова вскричала Лили. Этотъ злодй лжетъ! Онъ самъ отворилъ двери, обманувъ меня.

— Это слова безумной, г. директоръ, въ полголоса сказалъ Леонъ директору.

— Онъ увелъ меня отсюда, продолжала Лили, да, вы должны все знать, г. директоръ, такъ какъ я въ полномъ разсудк, онъ увелъ меня отсюда ночью и затмъ, когда я съ презрніемъ отвергла его любовь, онъ снова обманомъ привезъ меня сюда! Онъ одинъ виноватъ во всемъ случившемся.

— Дора Вальдбергеръ, обратился директоръ къ сидлк, можетъ ли быть, чтобы въ ту ночь больная могла достать вс ключи?

— Невозможно, г. директоръ, это штука г. Самсона, который уже давно заглядывался на мнимую графиню, отвчала Дора, нелюбившая Леона.

Леонъ засмялся, чтобы скрыть свое бшенство.

— Я предоставляю ршить вамъ г. директоръ, сказалъ онъ, привезъ ли бы я обратно сумасшедшую, еслибы я же самъ увезъ ея.

— Вы не привезли бы меня, еслибы я не оттолкнула васъ. Неужели же вы хотите, чтобы я повторила то, что вы мн говорили?

— Дора Вальдбергеръ, отведите больную обратно въ ея комнату, сказалъ директоръ, я очень радъ, что вся эта прискорбная исторія окончилась такимъ образомъ. У васъ, кажется, докторъ, большое дамское знакомство, продолжалъ директоръ, обращаясь къ Леону, когда Дора вывела Лили, вчера здсь вторично была одна молодая француженка и въ сильномъ волненіи спрашивала о васъ. Для меня это не годится, и во всякомъ случа, посл происшествія съ мнимой графиней, я не могу оставить васъ у себя.

— Очень радъ, сударь, презрительно отвчалъ Леонъ. Вы не можете оставить меня здсь, что же, хозяйничайте съ вашей Дорой, дла у васъ далеко пойдутъ

Онъ насмшливо расхохотался и вышелъ.

XVI.

Бэлла и ирландецъ.

— Не уходите, Куртъ, посидите у меня еще, говорила прелестная испанка фонъ-Митнахту, уходившему отъ нея ране обыкновеннаго.

Комната, въ которой испанка принимала своего друга, была роскошно отдлана. Стны были обиты ковромъ и украшены овальными зеркалами. Потолокъ былъ весь покрытъ рзьбою, а съ верху спускалась люстра съ матовыми шарами. Мягкій коверъ покрывалъ полъ и заглушалъ шумъ шаговъ. По стнамъ стояли низкіе турецкіе диваны. Мраморные столы были уставлены множествомъ бездлушекъ. Около мраморнаго камина стоялъ ангелъ, также изъ благо мрамора, и поддерживалъ тяжелую портьеру, скрывавшую входъ въ нишу.

Въ этой ниш стоялъ образъ Божьей Матери, передъ которымъ постоянно теплилась лампада. По другую сторону камина такая же портьера скрывала входъ въ спальню прелестной испанки, отдланную съ самой утонченной роскошью.

Въ стн былъ скрытъ инструментъ, игравшій, по желанію Бэллы, веселыя или серьезныя пьесы.

Смясь стояла хозяйка этого жилища около Митнахта, удерживая его.

На ней было роскошное платье, выписанное изъ Парижа, вполн обрисовывавшее прелестныя формы Бэллы.

— Не уходите, Куртъ, побудьте еще у меня, говорила она.

— Другой разъ, Бэлла, завтра! отвчалъ Митнахтъ, лицо котораго было очень мрачно.

— Неужели я такъ мало для васъ значу, Куртъ?

— Я долженъ похать по одному приглашенію, Бэлла.

— Что будетъ мой салонъ безъ васъ?

— Плутовка! смясь сказалъ Митнахтъ, хотя видно было, что онъ принуждаетъ себя и что ему не до смха.

— Неужели вы въ самомъ дл уходите?

— Завтра мы снова увидимся, Бэлла.

— Ну, я не знала, что вы такъ сердиты, Куртъ! До свиданья!

Бэлла послала ему воздушный поцлуй и пошла въ другія комнаты.

Вскор внизу послышался стукъ отъзжающаго экипажа. Митнахтъ возвратился обратно въ городъ. Между тмъ Бэлла взяла въ будуар со стола бархатный футляръ и открывъ его стала разсматривать лежавшій тамъ жемчугъ. Бэлла имла множество драгоцнностей, которыя прятала въ шкапу, вдланномъ въ стну будуара и скрытомъ ковромъ.

Въ эту минуту отворилась та самая дверь, въ которую только что ушелъ Митнахтъ.

Въ будуаръ вошелъ безъ доклада ирландецъ, который, казалось, принадлежалъ къ интимнымъ друзьямъ хозяйки.

Макъ-Алланъ былъ еще молодой человкъ, но видъ у него былъ самый истощенный и не смотря на изящный костюмъ, онъ казался движущимся трупомъ.

— Это что? спросилъ онъ, отъ него?

— Отъ нкоего джентльмена, по имени Куртъ фонъ-Арно, иронически отвчала Бэлла, посмотри сюда, Макъ-Алланъ, но не бери съ него примра, онъ дурно исполняетъ свой долгъ. Не правда ли, это прелестная вещь?

— Дрянь, отвчалъ ирландецъ.

— Ты правъ, засмялась Бэлла, это подарокъ годится разв для моей горничной.

— Это не стоитъ двухсотъ долларовъ! замтилъ Макъ-Алланъ, бросая бглый взглядъ на футляръ. Я говорю теб, съ этимъ Арно дло покончено, онъ выжатъ какъ лимонъ, у него нтъ больше ничего, я уже нсколько дней замтилъ это.

— Поэтому онъ ухалъ сегодня.

— Мн давно кажется, что этотъ Арно преступникъ, преслдуемый европейской полиціей. Онъ носитъ чужое имя и пріобрлъ свои деньги преступленіемъ, я говорилъ это теб еще на балу.

— Можетъ быть ты и правъ, Макъ-Алланъ.

— Отчего же другаго его видимая забота о полицейскомъ, къ которому онъ послалъ меня? Я могъ бы найти этого полицейскаго и обратить его вниманіе на Г. фонъ-Арно, ха, ха, въ конц концевъ это заслужить мн награду.

— Нтъ еще, Макъ-Алланъ! сначала мы должны убдиться справедливы ли наши предположенія относительно состоянія его финансовъ, замтила осторожная Бэлла, это кажется мн благоразумне. Если у него ничего нтъ, то длай съ нимъ что хочешь, мн все равно.

— А для меня непріятенъ его высокомрный видъ. Довольно посмотрть на это ожерелье, чтобы убдиться, что у него ничего нтъ, это подарокъ бдняка.

— Въ такомъ случа длай съ нимъ что хочешь, я хочу отъ него избавиться, вскричала испанка, и вынувъ маленькій золотой ключъ, который она постоянно носила на груди, открыла шкафъ, скрытый ковромъ.

Бэлла только что хотла поставить въ него футляръ, когда вошла горничная.

Бэлла поспшно опустила коверъ.

— Какой то господинъ, спрашиваетъ господина Арно, сказала горничная, онъ привезъ ему важное извстіе.

— Кто этотъ господинъ?

— Клеркъ одного банкирскаго дома.

— Послушаемъ, что онъ скажетъ, ршила Бэлла.

Между тмъ ирландецъ, убдившись что Бэлла не вынула ключъ изъ шкапа, поспшно обратился къ ней.

— Его уже ищутъ! прошепталъ онъ, врно что нибудь важное и спшное, а то его не стали бы здсь искать.

Горничная ввела молодаго человка, хорошо одтаго.

— Вы ищете г. фонъ-Арно? спросила его испанка.

— Мн сказали у него дома, что я безъ сомннія найду г Арно у васъ, и и позволилъ себ…

— Дйствительно г. фонъ-Арно только что- ушелъ, и такъ какъ мы принадлежимъ къ числу его друзей, то я прошу васъ сказать мн въ чемъ дло, я передамъ ему.

— Я хотлъ сообщить г. фонъ-Арно о присылк ему денегъ изъ Европы. Онъ уже давно ждалъ этой присылки и моимъ долгомъ было извстить его.

— Присылка изъ Европы! Очень хорошо, я скажу г. фонъ-Арно. А какъ велика сумма?

— Сорокъ тысячъ долларовъ.

— Хорошо, благодарю васъ отъ имени г. фонъ-Арно.

Клеркъ объявилъ, что завтра утромъ онъ снова отправится къ г. фонъ-Арно и затмъ ушелъ.

— Его источники еще не изсякли! замтила Бэлла, снова оставшись вдвоемъ съ ирландцемъ.

— Что значатъ для него эти деньги, возразилъ Макъ-Алланъ, на долго ли ему ихъ хватитъ?

— Онъ говорилъ мн какъ-то, что получилъ въ наслдство пятьсотъ тысячъ, будемъ осторожны, Макъ-Алланъ, у него, очевидно, еще есть кое-что.

Вскор горничная доложила, что гости уже начали собираться и Макъ-Алланъ повелъ прекрасную испанку въ пріемныя комнаты, гд уже собралось много мущинъ и нсколько дамъ, чтобы провести ночь за сомнительными развлеченіями, при которыхъ шампанское лилось ркой.

Около двухъ часовъ ночи гости стали разъзжаться, а въ три — въ вилл испанки все уже было тихо и сама она заперлась въ спальн.

Когда прислуга Бэллы также заснула внизу, на двор залаялъ большой водолазъ, но сейчасъ же замолчалъ и тишина снова водворилась.

Вдругъ послышался слабый стукъ, какъ будто кто-то лзъ въ окно.

Затмъ снова все стихло.

Никто не слышалъ этого шума, такъ какъ въ дом по прежнему было все тихо. Сама Бэлла уже спала на своей роскошной постели.

Тогда въ окн будуара появилась темная тнь. Комната была слабо освщена свтомъ лампады, проникавшимъ изъ ниши, однако достаточно, чтобы стоявшій на карниз у окна могъ разсмотрть внутренность комнаты. Убдившись, что будуаръ пустъ, онъ осторожно разрзалъ одно стекло алмазомъ на множество кусочковъ и началъ осторожно ихъ вынимать. Нсколько кусковъ со звономъ упали въ садъ.

Стоявшій на карниз неподвижно остановился и ждалъ не услышитъ ли кто-нибудь шуму, но все было тихо.

Тогда онъ просунулъ руку въ отверстіе и открылъ задвижку, затмъ, отворивъ окно, влзъ въ будуаръ.

Тогда, въ полусвт, можно было видть, что вошедшій зачернилъ себ лицо, а также надлъ возможно дурное платье, чтобы, на всякій случай, сдлать себя неузнаваемымъ.

Поставивъ ноги на коверъ, онъ сталъ прислушиваться, видъ его былъ ужасенъ.

Въ вилл было тихо.

Тогда онъ подкрался къ стн, гд скрывался за ковромъ маленькій, несгараемый шкапъ съ драгоцнностями Бэллы.

Она оставила ключь въ замк, чего никогда не случалось. Маленькій, золотой ключикъ тихо перевернулся и дверь отворилась.

Тогда воръ поспшно сталъ класть въ карманы драгоцнности испанки. Онъ оставилъ въ шкапу только дв серебряныя вазы для фруктовъ, которыя были для него слишкомъ тяжелы и послдній подарокъ Арно, казавшійся ему не довольно дорогимъ. Затмъ онъ бросилъ на полъ носовой платокъ и такъ же тихо вылзъ въ окно, какъ и влзъ.

На этотъ разъ послышался шумъ, какъ будто кто-то оборвался съ карниза и упалъ на землю, но и этотъ шумъ не разбудилъ въ дом никого.

Вдругъ упавшій увидлъ, что на верху одно окно вдругъ ярко освтилось.

Не теряя боле ни минуты, онъ поспшно побжалъ черезъ садъ и счастливо выбрался на свободу.

Въ эту минуту въ комнатахъ испанки раздался крикъ. Эглантина проснулась, ея разбудилъ не шумъ, а мысль, вдругъ пришедшая ей въ голову, что на ней не было, какъ всегда, золотаго ключика.

Она сейчасъ же вскочила съ постели, набросила на себя пенюаръ и, зажегши свчу, отворила дверь въ будуаръ.

Холодный втеръ встртилъ ея, она бросилась къ шкапу, подняла коверъ и громкій крикъ раздался въ комнат.

Испанка увидла, что шкапъ пустъ, что ея сокровища украдены.

Страшная ярость овладла ею, она бросилась въ звонку и громко позвонила.

Затмъ снова бросилась къ шкапу, бросила съ гнвомъ на полъ послдній подарокъ Митнахта и въ эту минуту увидла лежащій на полу платокъ.

Какъ тигрица бросилась она на него, подняла съ земли и поглядла на мтку, это былъ платокъ г. фонъ-Арно. Такъ это былъ онъ! Теперь она стала спокойне.

Въ это время въ комнату стали приходить полу-заспанные полу-испуганные слуги.

Бэлла приказала обыскать весь садъ и вокругъ, но было очевидно, что воръ былъ не чужой, такъ какъ собака внизу не пропустила бы чужаго. Оказалось также, что часть карниза у окна обвалилась.

Испанка отдала слугамъ приказаніе молчать о случившемся и когда наступило утро, похала въ городъ, къ Митнахту.

Когда Митнахту доложили о прізд Бэллы, онъ съ удивленіемъ поспшилъ ей на встрчу.

— Я пріхала къ вамъ съ вопросомъ, Куртъ, сказала она, испытующе глядя въ лицо Митнахту, съ такимъ важнымъ вопросомъ, что я даже не могла спать.

— Говорите пожалуйста, садитесь! сказалъ Митнахтъ испанк, подавая ей кресло.

— Гд вы были ночью, Куртъ?

— У французскаго консула, отвчалъ съ удивленіемъ Митнахтъ, но почему вы меня объ этомъ спрашиваете?

— У васъ видъ очень усталый.

— Да, немудрено, потому что вечеръ продолжался до четырехъ часовъ.

— Вы устроили со мной шутку?

— Шутку? этого я не зналъ!

— Сознайтесь, Куртъ, васъ узнали! о, другъ мой, когда длаютъ такія вещи, влзаютъ въ окно и…

— Что значатъ ваши слова, Бэлла? съ удивленіемъ спросилъ Митнахтъ.

— Вы знаете этотъ платокъ, Куртъ? спросила испанка, подавая платокъ, найденный на полу въ будуар.

— Это мой платокъ, я его вчера потерялъ!

— Потеряли — и, вроятно, ночью?

— Я, право, не понимаю, что значатъ ваши слова, ваши взгляды?

— Этотъ платокъ лежалъ, въ четыре часа ночи, въ моемъ будуар, сказала испанка, глядя въ лицо Митнахту, у меня разбито стекло…

— Какъ, вы думаете, что а такимъ путемъ входилъ въ въ вашу комнату.

— Конечно, чтобы пошутить надо мной! Чтобы наказать меня за непростительную небрежность! Я оставила вчера ключь въ шкапу съ драгоцнностями…

— Говорите ясне! что такое случилось?

— Ночью у меня взяли вс мои драгоцнности!

— Это очень странно, что вы думаете на меня….

— Но платокъ… я думала это шутка, я надялась…

— На этотъ разъ ваши надежды были обмануты, сказалъ вдругъ холодно Митнахтъ, еслибы я хотлъ придти къ вамъ, то мн не было необходимости влзать черезъ окна! Ищите кого-нибудь другаго!

Сказавъ это, онъ повернулся и оставилъ Бэллу одну.

И такъ, это былъ не онъ… и еще это униженіе! Испанка была въ лихорадочномъ волненіи. Она бросила платокъ и вернулась въ свой экипажъ.

Что теперь длать? Ея обокрали, ея лучшія вещи похитили. Правду ли говорилъ этотъ Арно или же хотлъ дарить ея драгоцнности другимъ красавицамъ? Нтъ! это не могъ быть онъ. Но кто же? Воръ наврно былъ не чужой.

Вдругъ имя Макъ-Аллана невольно пришло ей въ голову. Да, это наврно сдлалъ онъ. Онъ одинъ видлъ, какъ она забыла ключь.

Ирландецъ наврно похитилъ ея вещи. Онъ принадлежалъ къ числу людей, прошедшихъ черезъ огонь и воду. Ему можно было все доврить, все поручить, но съ нимъ надо было быть осторожнымъ. Если привлечь его въ судъ, то Бэлла могла опасаться, что ничего не получитъ отъ него. Только хитростью могла она получить обратно свои вещи и Бэлла задумалась, какъ это сдлать.

Уже по дорог она составила планъ, и сейчасъ же приступила къ его исполненію, чтобы спасти хотя то, что еще можно спасти. Также надо было помириться съ Митнахтомъ, который былъ очевидно оскорбленъ.

XVII.

Посланный графини.

Новый капелланъ былъ преданный слуга, это графиня знала.

Она знала его уже много лтъ, и ея прошедшее было хорошо извстно ему.

Графиня имла на него неограниченное вліяніе и умла имъ пользоваться, и ея первымъ порученіемъ было розысканіе Леона Брассара.

Теперь ей прежде всего хотлось найти этого юношу. Вс ея планы и желанія сосредоточивались на его отысканіи, тмъ не мене, пославъ за нимъ Филибера, она была уврена въ успх.

На слдующій же день Филиберъ нашелъ Рейнету въ маленькомъ городк, близь котораго стоялъ сумасшедшій домъ. Онъ уже видлся съ нею, поэтому она нисколько не удивилась его появленію.

— Что вы скажете на это, встртила она Филибера, онъ бжалъ и я нигд не могу его найти, вчера я снова была въ сумасшедшемъ дом, видлась на этотъ разъ съ директоромъ и объяснила ему цль моего посщенія… Все напрасно! Онъ самъ ничего не знаетъ о похитител.

— Что же вы теперь думаете длать? спросилъ Филиберъ.

— Слдовать за нимъ на ближайшемъ позд. О, я вамъ даю слово, что Леону отъ меня не уйти! вскричала бывшая танцовщица.

— Разв вы знаете въ какую сторону онъ отправился.

— Я скажу вамъ сейчасъ, что я думаю, капелланъ. Леонъ не можетъ далеко ухать съ сумасшедшей, они сейчасъ же обратили бы на себя вниманіе! Я даже того мннія, что рано или поздно онъ снова привезетъ ее сюда. Я думаю, что вамъ слдуетъ остаться здсь, приходить, время отъ времени, въ сумасшедшій домъ и если Леонъ вернется, то не дайте ему ускользнуть. Я же въ это время буду искать въ окрестностяхъ.

— Я согласенъ на это, отвчалъ Филиберъ, приступимте къ длу.

Черезъ часъ Рейнета уже ухала. Она хотла во что бы то ни стало найти Леона и, какъ замтилъ Филиберъ, она длала это не изъ любви къ нему, а въ надежд получить отъ него порядочную сумму, такъ какъ прежде онъ сорилъ деньгами.

На слдующій день Филиберъ отправился въ сумасшедшій домъ и тутъ, къ своему крайнему удивленію и удовольствію, узналъ, что докторъ, вмст съ сумасшедшей, вернулся обратно въ заведеніе.

— Гд же докторъ? спросилъ посланный графини.

— Наверху, у себя въ комнат, отвчалъ сторожъ, хотите я провожу васъ?

Это счастливое обстоятельство сильно обрадовало Филибера. Онъ послдовалъ за сторожемъ по корридорамъ и скоро дошелъ до двери комнаты, въ которой Леонъ собиралъ свои немногочисленныя вещи.

Филиберъ постучался.

— Это тутъ? войдите! вскричалъ Леонъ.

Тогда дверь отворилась и появился, Филиберъ, удививъ неожиданнымъ посщеніемъ Леона, глядвшаго на него большими глазами.

Филиберъ заперъ за собой дверь и подошелъ къ Леону.

— Кто вы такой? Что вамъ здсь надо? вскричалъ Леонъ.

— Мн надо видть васъ и говорить съ вами г. Леонъ Брассаръ.

Леонъ видимо испугался, неожиданно услыша свое настоящее имя.

— Не бойтесь, господинъ Брассаръ. продолжалъ онъ, я пришелъ не съ дурными намреніями и очень радъ, что наконецъ нашелъ васъ.

— Кто вы? отрывисто спросилъ Леонъ.

— Я пріхалъ изъ Парижа.

Это замчаніе снова, казалось, произвело на Леона непріятное впечатлніе.

— Я капелланъ въ замк графини Варбургъ. Я зналъ васъ еще ребенкомъ, господинъ Брассаръ.

— Но чего же вамъ отъ меня угодно г. капелланъ.

— Мн поручено привезти васъ къ графин, которая желаетъ васъ видть и говорить съ вами.

— Я не знаю графини. Та ли это самая, за падчерицу которой выдаетъ себя находящаяся здсь сумасшедшая? спросилъ Леонъ.

— Да, это она. Теперь я понимаю въ чемъ дло! Вы преслдовали сумасшедшую, догнали ее и доставили сюда обратно…

— Конечно, г. капелланъ.

— И вы все-таки желаете оставить заведеніе?

— Мои намренія неврно истолковали.

— Въ такомъ случа вамъ будетъ тмъ легче слдовать за мною въ Варбургъ.

— Вы пріхали изъ Парижа…

— Да, изъ Парижа, но теперь я прямо изъ Варбурга! Я видлъ въ Париж вашего старика-отца.

Лицо Леона снова омрачилось и онъ бросилъ злой взглядъ на капеллана.

— Онъ не зналъ гд вы, продолжалъ послдній, больше онъ мн ничего не сказалъ.

— Я все еще не знаю, почему вы искали меня въ Париж и теперь ищете здсь, сказалъ Леонъ.

— Вы все это узнаете.

— Я также не знаю, гд имлъ честь въ дтств быть вамъ извстнымъ?

— Я былъ духовникомъ вашей матери.

— А что нужно отъ меня вашей графин?

— Она интересуется вами, отвчалъ Филиберъ. Она желаетъ видть васъ, г. Брассаръ.

— Или, лучше сказать, желаетъ видть доктора сумасшедшихъ? вдругъ спросилъ Леонъ, она желаетъ знать какова мнимая графиня.

— Все это скажетъ вамъ сама графиня, вы оставляете заведеніе, вы свободны, что же можетъ вамъ помшать слдовать за мною?

Леонъ задумался.

— Пожалуй, сказалъ онъ наконецъ, но сегодня уже поздно, мы переночуемъ въ город, а завтра рано утромъ отправимся въ путь.

— Экипажъ, въ которомъ я пріхалъ, отвезетъ насъ въ городъ. Идемте.

Филиберъ былъ въ восторг, что нашелъ Леона.

Между тмъ, Леонъ уложилъ все въ чемоданы и приказалъ одному сторожу отнести ихъ въ карету, куда онъ послдовалъ за нимъ, вмст съ капелланомъ.

Когда на слдующее утро они явились на станцію желзной дороги, чтобы продолжать путь, случилось обстоятельство, котораго не предвидлъ ни тотъ, ни другой. Съ громкимъ крикомъ кинулась Рейнета къ Брассару, которому эта неожиданная встрча была далеко не пріятна.

— Леонъ! Это ты! Наконецъ-то я нашла тебя! громко и съ воодушевленіемъ вскричала она. Я не ошиблась, онъ нашелся. Ну, Леонъ? Что ты скажешь?

— Я попрошу тебя только не кричать, больше ничего, съ досадой отвчалъ онъ.

— Это единственныя слова, которыя ты нашелъ, увидя меня? вскричала Рейнета. Ты не извиняешься, не радуешься. Разв ты не знаешь, что случилось? Въ такомъ случа я напомню теб…

— Только не здсь! Что это за преслдованія! рзко сказалъ Леонъ.

— Послушайте, что говоритъ этотъ измнникъ! Разв это ты мн общалъ, въ этомъ клялся? Ты увезъ меня, а потомъ постыдно бросилъ!

— Мои средства изсякли, милое дитя! Даже и теперь у меня нтъ столько денегъ, чтобы дать теб на обратный путь! Для чего ты имла глупость хать сюда?

— Твои средства изсякли! Лжешь! вскричала Рейнета, и не разсчитывай, чтобы я поврила теб.

— Я не знаю, что меня заставляетъ переносить подобныя сцены, вскричалъ Леонъ, мн кажется, вы имете достаточно доказательствъ того, что ваше общество для меня непривлекательно…

— Ха, ха, ха… непривлекательно! съ яростью вскричала Рейнета, ты такъ легко не отдлаешься отъ меня.

Въ эту минуту Филиберъ счелъ полезнымъ вмшаться, такъ какъ об партіи все боле раздражались и отъ француженки можно было всего ожидать. Кром того, громкій разговоръ могъ привлечь публику, что было далеко не пріятно для Филибера.

— Переговоримте обо всемъ дорогой, обратился онъ къ Рейнет, только не сердитесь и не плачьте, все устроится.

— Съ этимъ негодяемъ? никогда! съ гнвомъ вскричала Рейнета.

— Успокойтесь только, продолжалъ Филиберъ. Вы видите, что г. Леонъ Брассаръ знать васъ не хочетъ.

— Онъ измнилъ мн!

— Успокойтесь, успокойтесь!

— Онъ хочетъ меня бросить здсь, въ чужой стран, когда самъ увезъ меня изъ Парижа.

Леонъ, между тмъ, совершенно отступился, предоставляя Филиберу утшать Рейнету, а самъ отправился въ вагонъ, куда за нимъ послдовалъ Филиберъ съ француженкой.

— Все устроится, говорилъ капелланъ, только надо переговорить спокойно! Вы сами должны сознаться, что на возобновленіе прежнихъ отношеній нечего разсчитывать.

Рейнета громко плакала.

— Вы сами не захотли бы продолженія отношеній, непріятныхъ для одного.

Рейнета заплакала еще громче.

— Поэтому лучше всего разстаться друзьями. Видите ли, если вы получите значительную сумму…

Рейнета, казалось, начала прислушиваться.

— Значительную сумму для вашего утшенія и возвращенія въ Парижъ, тогда, мн кажется, вы можете быть этимъ довольны.

Рейнета перестала плакать, тогда какъ Леонъ равнодушно смотрлъ въ окно вагона, какъ будто этотъ разговоръ нисколько не интересовалъ его.

— Выслушайте меня спокойно, продолжалъ Филиберъ въ полголоса, обращаясь къ Рейнет, чтобы до прізда въ Варбургъ все устроить. Онъ говорилъ себ, что графиня охотно согласится принести маленькую жертву, лишь бы добиться желаемаго. Выслушайте меня спокойно. Вы сдлаете благоразумно, если удовольствуетесь деньгами. Эти слова, можетъ быть, кажутся вамъ сухи и холодны, но он практичны, на любовь же вамъ нечего боле разсчитывать.

— Нтъ. Г. капелланъ, вы правы, на любовь я тутъ не могу разсчитывать! да я и не хочу его любви, я хотла только доказать ему, что не всегда удастся ему безнаказанно обижать бдную двушку.

— Вы достаточно это доказали, возвращайтесь обратно въ Парижъ.

— Да, я это сдлаю какъ можно скоре.

— Это ршеніе радуетъ меня! Вы проводите насъ до Варбурга, тамъ я опишу графин положеніе длъ и вамъ будутъ даны нужныя деньги.

— Я всмъ пожертвовала для этого недостойнаго! вскричала Рейнета.

— Я этому врю! Но вамъ не придется черезъ это страдать. Вамъ дадутъ нсколько сотъ таллеровъ.

— Скажите на франки, это будетъ для меня понятне.

— Хорошо, вамъ дадутъ тысячу франковъ и дло будетъ кончено.

Леонъ искоса взглянулъ на капеллана.

— Это едва покрываетъ мои расходы, г. капелланъ, но и и этимъ довольна, чтобы только имть возможность скоре ухать въ Парижъ и забыть этого измнника, сказала Рейнета, еслибы вы только знали, чего онъ мн ни общалъ…

— Оставьте это, не отвлекайтесь отъ нашего разговора. И такъ, дло ршено.

— Мн приходится соглашаться

— И вы также, г. Леонъ Брассаръ?

Леонъ съ удивленіемъ взглянулъ на капеллана.

— Это что значитъ? спросилъ онъ, у меня нтъ тысячи франковъ, какъ могли вы…

— Предоставьте мн позаботиться объ этомъ, перебилъ его посланный, эти тысяча франковъ до васъ не касаются.

— Въ такомъ случа, объясните мн. до кого же это касается?

— Я позабочусь, чтобы графиня заплатила ихъ.

— Это милостыня? продолжалъ Леонъ.

— Нтъ, это будетъ плата за оказанную услугу г. Брассаръ, поправилъ его Филиберъ, не ломайте себ надъ этимъ голову, предоставьте мн все!

Плата за услугу? Леонъ не понималъ ровно ничего. Графиня послала за нимъ, графиня заплатитъ за него тысячу франковъ… что это такое? Онъ даже никогда не слыхалъ имени этой графини! Что ей было отъ него нужно?

Черезъ нсколько часовъ онъ долженъ былъ все узнать. Любопытство начало мучить его.

Поздъ пришелъ наконецъ въ городъ, изъ котораго надо было хать до замка Варбурга въ экипаж.

Скоро вс трое уже хали въ карет въ замокъ и Рейнета, казалось, вполн успокоилась.

Было уже за полдень, когда они пріхали къ замку.

Капелланъ вышелъ изъ кареты, Рейнета слдовала за нимъ и наконецъ шествіе замыкалъ Леонъ.

Филиберъ провелъ Рейнету къ себ, а Леона оставилъ въ одной изъ бывшихъ комнатъ Митнахта, и затмъ отправился къ графин.

Онъ веллъ доложить о себ и былъ сейчасъ же принятъ.

— Вы привезли Леона Брассара? спросила графиня, оставшись съ нимъ вдвоемъ.

— Онъ въ замк и ждетъ когда вы примете его.

— Онъ здсь?..

— И также молодая двушка, о которой я говорилъ, я уговорилъ ее хать въ Парижъ и общалъ отъ васъ тысячу франковъ.

— Это вполн то, чего я желала, Филиберъ. Дайте ей деньги и отправьте ее.

Сказавъ это, графиня вынула изъ письменнаго стола деньги и подала Филиберу.

— А Леонъ Брассаръ? спросилъ онъ.

— Я хочу переговорить съ нимъ, пришлите его сюда.

Филиберъ отправился прямо къ Рейнет и передалъ ей деньги. Казалось она была очень довольна, такъ какъ сейчасъ же похала обратно въ городъ.

Посл этого Филиберъ пошелъ къ Леопу.

— Прошу васъ слдовать за мной, сказалъ онъ.

— Къ кому, г. капелланъ.

— Къ графин Варбургъ.

Леозъ пошелъ за нимъ, ни слова не спросивъ про Рейнету.

Когда капелланъ вошелъ въ гостиную съ Леономъ, графиня устремила на послдняго пристальный взглядъ.

Еще не зная кто онъ, графиня видла Леона въ дом умалишенныхъ, но не обратила на него тогда вниманія, теперь онъ получилъ для нея неожиданный интересъ.

Леонъ былъ человкъ отвратительной наружности! Рыжія волосы, блдное лицо, покрытое веснушками, жесткая, рыжая борода, срые косые глаза, все это не могло произвести пріятное впечатлніе на человка, видвшаго его въ первый разъ. Леонъ также видлъ графиню только мелькомъ, теперь же она произвела на него совершенно иное впечатлніе. Она была прекрасна, восхитительно прекрасна и походила на одушевленную мраморную статую, Леонъ невольно преклонился передъ этой величественной красотой.

— Вы докторъ изъ больницы Св. Маріи? спросила графиня.

— Да, я былъ тамъ докторомъ! отвчалъ онъ.

— Какъ былъ? Разв вы уже ушли оттуда?

— Больная, выдающая себя за вашу падчерицу, бжала неизвстно какимъ образомъ, я послдовалъ за нею и привезъ ея.

— То-есть вы ее увезли?

— Еслибы я сдлалъ это, то я достаточно за это поплатился. Больную же взяли обратно…

— Она снова въ сумасшедшемъ дом?

— Конечно, графиня! Мн же отказали!

— Значитъ вы теперь свободны?

— Совершенно.

— Ваше имя Леонъ Брассаръ, вы изъ Парижа, какъ я слышала. Я также жила прежде въ Париж и интересуюсь всми кто оттуда. Есть у васъ родители?

— Только старикъ отецъ.

— А ваша мать?

— Вроятно давно умерла, я никогда не зналъ ее и отецъ никогда не говорилъ мн о ней, отвчалъ Леонъ.

— Знаете вы, гд провели ваше дтство?

— Да, въ дом моего отца.

— Вы не видали и не слыхали тамъ ничего особеннаго?

— Нтъ, графиня, отецъ жилъ со мной очень уединенно и къ намъ никто не ходилъ.

Графиня казалось была обрадована. Леонъ ничего не подозрвалъ о своемъ происхожденіи.

— Очень можетъ быть, продолжала она, что я рано или поздно ршусь взять къ себ сумасшедшую, которая выдаетъ себя за мою падчерицу, но для этого мн понадобится хорошій докторъ. Если вы согласны остаться въ замк, то передайте ваше согласіе г. капеллану, я буду очень рада видть васъ здсь.

— Въ замк? спросилъ Леонъ.

— Да, такъ долго, какъ вамъ будетъ угодно.

— Я не заслужилъ такой доброты! вскричалъ Леонъ.

— Согласитесь остаться въ замк, тогда рано или поздно вамъ можетъ представиться случай быть полезнымъ, г. Брассаръ.

— Я остаюсь! дрожащимъ голосомъ сказалъ Леопъ.

Графиня подошла къ дверямъ и позвала Филибера.

— Леонъ Брассаръ согласенъ остаться у насъ въ замк, сказала она. Вы будете обдать за моимъ столомъ и г. капелланъ помститъ васъ въ комнатахъ управляющаго.

Леонъ поклонился графин, ея непроницаемые черные глаза остановились на немъ, затмъ она кивнула ему головой и онъ оставилъ комнату въ сопровожденіи Филибера, самъ не понимая что съ нимъ случилось.

— Это онъ! прошептала графиня, хотя въ немъ нтъ ни малйшаго сходства съ нимъ, но тмъ лучше! Только надо бросить это имя Леона Брассара, а то оно сразу все откроетъ этому доктору Гагену! Онъ удержитъ имя Гедеона Самсона, чтобы служить моимъ цлямъ! Теперь я не боюсь тебя больше, Этьенъ! Теперь можешь возвращаться изъ Америки. Если теб удастся спастись отъ Митнахта, то берегись угрожать мн! Теперь у меня въ рукахъ есть средство сдлать тебя безвреднымъ! Ты еще не подозрваешь кого я захватила въ свои руки! Попытайся только вредить мн и я строго отмщу теб. Твоей ненависти ко мн придется бороться съ твоей любовью къ сыну!

XVIII.

Разочарованіе.

Узнавъ гд живетъ сенаторъ Кингбурнъ, Гагенъ въ тотъ же день отправился вмст съ Губертомъ въ Вашингтонъ, чтобы узнать дйствительно ли Кингбурнъ живетъ тамъ.

Они отправились по желзной дорог и оба были въ сильномъ волненіи, такъ какъ наконецъ должны были найти молочную сестру Лили. Гагенъ ршился во чтобы то ни стало увезти Марію Рихтеръ въ Европу и Губертъ говорилъ ему, что она не колеблясь ни минуты согласится хать, какъ только узнаетъ цль поздки.

— Фрейлейнъ Марія очень добра, говорилъ Губертъ, она всегда была готова на всякую жертву для графини, такъ какъ любила ее точно родную сестру.

— Въ такомъ случа я самъ думаю, что она согласится хать, такъ какъ дло идетъ о томъ, чтобы разъяснить загадочное обстоятельство и помочь бдной графин.

— Вы знаете все также какъ и я, г. докторъ, сказалъ Губертъ, вы знаете не только то, что меня подозрвали безвинно, но вы знаете также, кто сдлалъ это дло. Да, теперь я могу сказать, что никто иной какъ ныншняя графиня заставила фонъ-Митнахта убить свою падчерицу, чтобы воспользоваться ея богатствомъ.

— Вы также это думаете?

— Въ тюрьм я понялъ все! Я такъ много думалъ обо всемъ этомъ, что пришелъ къ убжденію, что все это дло не чисто. Деревенскіе жители правду говорятъ, что тутъ что то не такъ. Но что именно, кто узнаетъ это?

— Я, Губертъ! твердо отвчалъ Гагенъ, я хочу и узнаю это, даю теб слово, а я всегда держу свои общанія. Какъ бы ни запутано казалось это дло, я распутаю его. Но противъ такихъ людей надо дйствовать медленно и осторожно. Я въ тихомолку собираю доказательства, чтобы выступить наконецъ вдругъ и наказать виновныхъ, напавъ на нихъ въ расплохъ.

— Если кому-нибудь удастся открыть все это, то конечно только вамъ докторъ, такъ какъ вы не жалете ничего, чтобы добиться успха! Тотъ кто пренебрегаетъ смертельной опасностью, тотъ долженъ имть успхъ.

— Смертельной опасностью! смясь повторилъ Гагенъ, это не первая такая опастность. которой мн случилось подвергнуться въ моей жизни. Но это ничто въ сравненіи съ тмъ, когда во мн поколебали вру въ человчество, поэтому я все сдлаю чтобы сорвать маску съ тхъ, кто равнодушно играетъ человческой жизнью, чтобы только достичь своей цли.

— Я не знаю, такъ ли я понимаю, но и вы также страдали черезъ графиню? сказалъ Губертъ.

— Прошедшее погребено. Но вся мои жизнь посвящена тому, чтобы открыть преступленія, совершенныя въ Варбург. Я стремлюсь связать вс обстоятельства и объяснить то, что въ нихъ есть таинственнаго и необъяснимаго. У меня еще нтъ достаточно доказательствъ для этого, но, будьте уврены, что я пріобрту ихъ. Тогда ваша невинность будетъ также доказана и это обстоятельство не изъ послднихъ причинъ моего старанія открыть преступниковъ.

— Вы сдлаете большой шагъ впередъ, когда найдете молочную сестру графини. Вы предприняли благородное дло и Богъ поможетъ вамъ окончить его…

Посл долгаго путешествія, наконецъ вечеромъ, они пріхали въ Вашингтонъ.

Проведя ночь въ гостинниц, на слдующее утро Гагенъ спросилъ гд живетъ сенаторъ Кингбурнъ и сейчасъ же узналъ, что онъ принадлежитъ къ числу уважаемыхъ жителей города, и ведетъ большія дла, имя громадное состояніе.

Отправившись въ указанную улицу, Гагенъ очень скоро нашелъ роскошный домъ сенатора, внизу котораго была контора.

Гагенъ вошелъ и спросилъ сенатора Кингбурна. Тогда его сейчасъ же ввели въ маленькую комнату, рядомъ съ конторой.

Сенаторъ, уже старый человкъ, вопросительно взглянулъ на него.

— Что вамъ угодно? любезно спросилъ онъ, вы желаете говорить со мной.

— Одно очень важное обстоятельство привело меня къ вамъ, г. сенаторъ, отвчалъ Гагенъ, извините меня пожалуйста за безпокойство.

— Вы иностранецъ, я слышу это по вашему выговору. Моя жена тоже нмка, и я очень радъ видть всякаго нмца.

— Вы прожили лто въ Германіи, г. сенаторъ…

— Да, г. докторъ, въ Бонн. Моя жена дочь тамошняго профессора Броуна, каждые три года мы здимъ провести одно лто у нашихъ нмецкихъ родственниковъ.

— Вы привезли съ собою гувернантку нмку…

— Совершенно врно. Вы не родственникъ ли ея?

— Нтъ, господинъ сенаторъ, даже не знакомый, тмъ не мене я имю необходимость говорить съ молодой особой и даже увезти ее обратно въ Европу.

— Какъ это странно! Можетъ быть она получила наслдство? Но мисъ Рихтеръ говорила мн, что у нея нтъ никого родныхъ.

— Нтъ, не наслдство, а совершенно другое обстоятельство принуждаетъ меня искать фрейлейнъ Рихтеръ, отвчалъ Гагенъ. Мн нужно предложить ей одинъ вопросъ величайшей важности, послдствіемъ котораго можетъ быть обратный отъздъ мисъ Рихтеръ въ Европу.

— Это будетъ очень непріятно для меня, а въ особенности для дтей, которые сильно привязались къ своей гувернантк.

— Мн очень жаль, что я принужденъ доставить вамъ непріятность, но я убжденъ, что вы согласитесь со мною когда я скажу, что дло идетъ о жизни человка! Молочная сестра вашей гувернантки подвергается опасности потерять свое имя и имущество и только показанія фрейлейнъ Рихтеръ могутъ измнить дло, г. сенаторъ.

— Нашъ долгъ велитъ намъ помогать притсняемымъ! Прошу васъ, пожалуйте ко мн. вы можете свободно переговорить съ миссъ Рихтеръ.

Гагенъ былъ пріятно пораженъ любезнымъ пріемомъ сенатора и видлъ себя наконецъ у цли. Онъ самъ только разъ видлъ Марію Рихтеръ, но его дло было достаточно важно чтобы говорить самому за себя.

Мистеръ Кингбурнъ оставилъ вмст съ нимъ контору и повелъ его по внутренней лстниц къ себ въ квартиру, отдланную со вкусомъ и роскошью. Онъ открылъ дверь въ пріемную и, позвавъ служанку, приказалъ попросить въ пріемную мисъ Рихтеръ, затмъ оставилъ Гагена одного, чтобы не мшать ему.

Гагенъ былъ въ весьма понятномъ волненіи, ожидая свиданія съ такъ долго отыскиваемой двушкой.

Вдругъ дверь отворилась и въ комнату вошла высокаго роста дама, уже не особенно молодая, съ черными волосами и рзкими чертами лица.

Была ли это жена сенатора?

— Вы пріхали изъ Германіи и желаете говорить со мною, сударь, сказала вошедшая.

— Я имю сильное желаніе говорить съ фрейлейнъ Маріей Рихтеръ, отвчалъ Гагенъ.

— Моя фамилія Рихтеръ, но не Марія, а Маргарита.

— Это вы пріхали сюда лтомъ съ сенаторомъ, наставницей?

— Да, сударь.

Гагенъ былъ такъ пораженъ и огорченъ этимъ неожиданнымъ извстіемъ, что нсколько мгновеній не могъ произнести ни слова.

— Я вижу, сказала смясь гувернантка, что тутъ произошла ошибка! Фамилія Рихтеръ очень обыкновенна въ нашемъ общемъ отечеств, и вы нашли во мн не ту, которую ожидали найти!

— Да, я долженъ сознаться, что ошибся, вы не та особа, которую я надялся найти! отвчалъ Гагенъ, совершенно убитый неожиданнымъ разочарованіемъ. Вы меня извините за то что я такъ пораженъ, когда узнаете, что посл нсколькихъ мсяцевъ поисковъ я думалъ найти здсь наконецъ ту, которую искалъ и которая одна могла пролить свтъ на таинственное обстоятельство. А теперь я убжденъ, что Маріи Рихтеръ нтъ боле въ живыхъ.

Гагенъ снова вполн овладлъ собою и попросилъ Маргариту Рихтеръ извиненія за безпокойство, въ это время въ комнату вошелъ сенаторъ и услышалъ о результат свиданія.

— Мн отъ всего сердца жаль васъ, докторъ, сказалъ онъ, провожая Гагена внизъ, очень тяжело прохать напрасно такой далекій путь. Только я могу васъ предупредить, что вамъ будетъ трудно найти здсь слдъ той, которую вы ищете.

Гагенъ поблагодарилъ сенатора за дружескій совтъ и простился.

Затмъ онъ отправился въ гостинницу, гд Губертъ съ нетерпніемъ ждалъ его.

— Это было тяжелое разочарованіе, сказалъ Гагенъ, оставшись одинъ съ Губертомъ, это не Марія Рихтеръ!

— Нтъ? спросилъ Губертъ поблднвъ.

— Теперь я боле не сомнваюсь, что графиня была права, что Маріи Рихтеръ нтъ въ живыхъ, отвчалъ Гагенъ, послдняя вроятность найти ее уничтожилась и не привела ни къ какому результату, Маріи Рихтеръ нтъ въ Америк, Маріи Рихтеръ нтъ въ живыхъ.

— Такъ что вы теперь думаете, что найденный трупъ принадлежитъ фрейлейнъ Маріи?

— Сейчасъ доказать этого нельзя! Но погодите, мы подвигаемся впередъ, сказалъ Гагенъ, а я уже пріучился быть терпливымъ.

Затмъ они скоро отправились въ Нью-Іоркъ, куда прибыли ночью.

Гагенъ нашелъ у себя письмо, которое было послано ему изъ Нью-Іорка въ Германію и оттуда обратно переслано въ Нью-Іоркъ.

— Отъ Неймана! сказалъ онъ, развертывая письмо.

Губертъ стоялъ въ ожиданіи.

— Нейманъ также ничего не нашелъ, сказалъ Гагенъ, читая письмо, онъ спрашиваетъ меня знаю ли я господина, визитная карточка котораго приложена къ письму, этотъ господинъ далъ ему свою карточку на одномъ балу и сказалъ, что онъ близкій другъ Кингбурна, который живетъ около Питсбурга. Замчательне всего то, что этотъ господинъ сказалъ емк будто гувернантку Кингбурна зовутъ Марія Рихтеръ…

— Это удивительно! согласился Губертъ.

— Какъ могъ онъ знать имя? Несмотря на это Нейманъ не нашелъ въ Питсбург ничего, продолжалъ Гагенъ, взявъ приложенную къ письму карточку, г. фонъ-Арно, Нью-Іоркъ, площадь Альсторъ, прочелъ онъ и задумался, фонъ-Арно… я не помню, чтобы когда-нибудь слышалъ это имя.

— Я также не знаю его, сказалъ Губертъ.

— Во всякомъ случа сообщеніе Неймана очень важно и настолько интересно, что стоитъ узнать какимъ образомъ этотъ господинъ Арно узналъ объ отношеніяхъ и имени Маріи Рихтеръ, и что онъ предполагалъ говоря, что Кингбурнъ живетъ около Питсбурга, и что онъ за личность. Завтра я разъясню это. Спокойной ночи Губертъ.

Губертъ отправился въ свою комнату. Письмо Неймана взволновало его также сильно, какъ и Гагена и онъ не могъ объяснить себ хода дла. Невозмояіно было предположить, чтобы существовалъ другой Кингбурнъ, точно также привезшій изъ Германіи гувернантку, такъ какъ было доказано, что пріхавшій лтомъ изъ Бонна Кингбурнъ былъ сенаторъ изъ Ваппінгтона, а пріхавшая съ нимъ гувернантка называлась мисъ М. Рихтеръ.

Какъ Гагенъ такъ и Губертъ не много спали ночью. Теперь вс ихъ розыски должны были скоро окончиться. Гагену надо было только узнать кто этотъ г. фонъ Арно, и что онъ зналъ о Маріи Рихтеръ, а затмъ вс ихъ дла были бы окончены.

На слдующій день, когда наступилъ часъ визитовъ, Гагенъ приказалъ привезти себ карету и по халъ на площадь Альсторъ.

Карета остановилась передъ красивымъ домомъ. Отъ швейцара онъ узналъ, что г. Арно занимаетъ бельэтажъ, и что теперь онъ дома.

Гагенъ поднялся по широкой, устланной ковромъ лстниц и былъ введенъ лакеемъ въ пріемную, гд онъ спросилъ его имя.

— Мое имя ровно ничего не значитъ въ дл, отвчалъ Гагенъ, господинъ фонъ-Арно меня еще не знаетъ, скажите только, что я пріхалъ по важному длу.

Лакей ушелъ и, скоро возвратившись, ввелъ Гагена въ гостиную.

Едва вошелъ онъ въ нее, какъ отворилась другая дверь и въ нея вошелъ изящно одтый господинъ, который при вид Гагена невольно отскочилъ назадъ и его смуглое лицо омрачилось… Гагенъ не умеръ и явился къ нему!

Гагенъ былъ также въ высшей степени удивленъ этой неожиданной встрчей. Затмъ онъ холодно засмялся

— А, такъ вы г. Митнахтъ! сказалъ онъ, я уже зналъ, что вы отправились въ Нью-Іоркъ, но не зналъ, что вы измнили имя и приняли другое! Теперь совершенно понятно откуда взялъ Нейманъ свои свднія о молочной сестр графини.

— Я не понимаю, чего отъ меня хотятъ, мрачно сказалъ Митнахтъ! я полагаю, что мы другъ друга знаемъ и не нуждаемся въ объясненіяхъ.

— Сейчасъ узнаете въ чемъ дло, г. Митнахтъ. Вы спрашиваете, чего мн отъ васъ надо. Мн надо предложить вамъ одинъ вопросъ, гд молочная сестра графини?

— Спрашивайте кого хотите, а мн-то что за дло до всего этого? Я хочу, чтобы меня оставили въ поко, съ гнвомъ вскричалъ Митнахтъ. Къ чему вы преслдуете меня непрошенными посщеніями? Я хочу чтобы здсь у меня была неиспорченная репутація. Поэтому ни слова боле! Намъ не объ чемъ говорить между собою.

Сказавъ это Митнахтъ поспшно вышелъ.

Гагенъ зналъ теперь достаточно. Поведеніе Митнахта нисколько не оскорбило его, такъ какъ такой человкъ не могъ ничмъ оскорбить. Непонятно осталось лишь то, почему Нейманъ не узналъ бывшаго управляющаго графини.

Гагенъ сошелъ внизъ и скоро возвратился въ гостинницу.

XIX.

Смерть новой жертвы.

Посл долгаго дождливаго времени наконецъ въ феврал мсяц снова наступили свтлые, ясные хотя еще холодные дни.

Туманъ не поднимался надъ моремъ, ясное и голубое небо растилалось надъ полями Варбурга, и на мор уже появились большія суда.

Лсъ еще не былъ покрытъ листьями и по дорог изъ лсу хала къ деревн карета. На козлахъ рядомъ съ кучеромъ сидлъ камердинеръ Максъ, слдовательно экипажъ былъ графскій.

Максъ соскочилъ съ козелъ и открылъ дверцу кареты.

Изъ кареты вышла графиня, а за нею капелланъ въ полномъ облаченіи и оба пошли но дорог, ведущей въ деревню. Тутъ графиня остановилась на мгновеніе, любуясь видомъ моря, освщеннаго яркими лучами солнца.

Затмъ оба они продолжали путь пшкомъ, и стали спускаться внизъ къ деревн, оставивъ экипажъ дожидаться.

— Я забыла сказать вамъ, Филиберъ, начала графиня, когда никто не могъ ея слышать, кром шедшаго рядомъ капеллана, что никто не долженъ знать имени Леона Брассара, пусть онъ остается по прежнему Гедеономъ Самсономъ.

— Я уже давно думалъ, что никто не долженъ знать, что Леонъ Брассаръ живетъ въ замк, отвчалъ Филиберъ, а въ особенности его свтлость не долженъ знать, кто въ замк, а то его свтлость…

— Говорите докторъ Гагенъ, а не свтлость.

— А то докторъ Гагенъ, услышавъ только его имя, сразу узнаетъ, что тотъ, кого онъ ищетъ, у насъ.

— Поэтому то я и желаю, чтобы его знали подъ именемъ Гедеона Самсона, скажите ему самому объ этомъ.

— Это будетъ ему пріятно, такъ какъ я замтилъ, что онъ иметъ какія то причины скрывать свое настоящее имя.

— Хорошо, что этотъ Милошъ, къ которому мы отправляемся не останется въ живыхъ, продолжала графиня. Онъ былъ слуга Гагена, шпіонъ и ему даже въ деревн могло удаться узнать, что Леонъ Брассаръ въ замк.

— Дйствительно ли онъ умираетъ, этого рыбакъ не могъ мн сказать, онъ только передалъ мн желаніе умирающаго принять причастіе и долгъ зоветъ меня къ его постели. Очень можетъ быть, что укрпляющія кушанья и напитки, которые вы послали ему сдлаютъ чудо и больной поправиться.

— Я не желаю этого для насъ, тихо сказала графиня ледянымъ тономъ, мн не нравится имть близко отъ себя шпіона.

— Предоставимъ Богу ршить это, отвчалъ капелланъ.

Въ это время они подошли къ первымъ домамъ деревни.

— Знаете вы, гд отпущенный егерь? спросила графиня.

— Въ дом приходившаго ко мн рыбака, по имени Буровъ, отвчалъ Филиберъ и обратился съ вопросомъ, гд этотъ домъ къ шедшей мимо маленькой двочк.

У оконъ и полуоткрытыхъ дверей другихъ домовъ появились любопытныя лица. Но странная вещь! При вид графини вс головы исчезали и изъ глубины хижинъ, откуда не было ихъ видно слдили взглядами за шедшей мимо госпожей Варбурга.

Графиня давно не была въ деревн, а именно съ того самаго времени, когда точно также ходила навщать больнаго старика Фейта.

Проходя по средин деревни, графиня вдругъ увидала молодую липу, огороженную ршеткой.

— Что это значитъ? спросила она Филибера, показывая на дерево, которому могло быть лтъ семнадцать, тутъ есть какая то надпись, прочитайте.

— Эту липу посадила покойная графиня Анна, посл рожденія дочери, прочиталъ Филиберъ, благодарньте деревенскіе жители ухаживаютъ за деревомъ ихъ благодтельницы въ вчное воспоминаніе о ней! Пусть оно зеленетъ и цвтетъ.

Графиня поблднла и въ глазахъ ея сверкнулъ гнвъ.

— Какая глупость! сказала она, это дерево только мшаетъ стоя среди дороги. Его надо взять прочь.

Въ это время она съ капелланомъ дошли до дома Бурова и вошли на дворъ, гд никого не было кром ихъ спутницы, маленькой двочки.

— Здсь живетъ больной, сказала она, указывая на дверь налво.

Капелланъ подошелъ къ двери и открылъ ея, затмъ пропустилъ графиню войти впередъ, въ узкую комнатку, въ которой стояла только кровать, столъ и стулъ.

На постели лежалъ больной Милошъ, на стол еще стояли кушанья и напитки, присланные ему изъ замка. Онъ страшно измнился и очевидно умиралъ отъ чахотки. Еще недавно свжій и здоровый юноша, посл ночей, проведенныхъ въ склеп, превратился въ умирающаго, котораго уже нельзя было спасти. Сначала онъ какъ будто немного поправился, но это было только временное облегченіе и скоро онъ снова принужденъ былъ слечь въ постель.

Графиня подошла къ столу и посмотрла, что было съдено и выпито изъ присланнаго ею.

Милошъ былъ неспокоенъ, его грудь быстро поднималась и опускалась, а черныя глаза устремились на графиню, затмъ на капеллана. Онъ хотлъ приподняться, но отъ волненія сильно закашлялся. Онъ хотлъ поблагодарить за присланныя кушанья. Красота графини снова поразила его, онъ хотлъ говорить, но слова замерли у него на губахъ, онъ только могъ протянуть къ ней свои исхудалыя руки.

— Мн сказали, что вы больны, сказала графиня, вы требовали капеллана замка, котораго уже знаете.

Милошъ не слушалъ словъ, онъ наслаждался видомъ блдной графини, казалось что это исполнялись его мечты, его щеки снова покрылись краской, а глаза засверкали. Графиня отошла назадъ, а Филиберъ приблизился къ больному. Его исповдь была коротка, такъ какъ ему было трудно говорить.

— Я любилъ, безумно любилъ ея, говорилъ Милошъ указывая на графиню, и это была моя смерть, я чувствую это…

Капелланъ былъ изумленъ этимъ признаніемъ больнаго, и такъ и этотъ также любилъ графиню! И ему также эта любовь принесла смерть, какъ и многимъ другимъ.

Капелланъ сталъ причащать больнаго, графиня же вышла на чистый воздухъ, не будучи въ состояніи дышать въ спертой атмосфер маленькой комнаты. Выйдя изъ дома она медленно пошла назадъ черезъ деревню.

Милошъ проводилъ графиню глазами, когда она уходила… наконецъ она исчезла… онъ видлъ ее въ послдній разъ…

Благословивъ больнаго, капелланъ также оставилъ его и пошелъ за графиней, чтобы вмст съ ней возвратиться въ замокъ въ экипаж.

Оставшись одинъ. Милошъ безъ силъ опустился на подушки и лежалъ не шевелясь, онъ приготовился къ смерти и ему не о чемъ было боле заботиться въ этомъ свт. На слдующую ночь съ нимъ сдлался бредъ.

— Это ты, чудесное созданіе, говорилъ онъ въ бреду такъ громко, что рыбакъ и его жена ясно слышали его слова. Ты идешь ко мн! Ты остаешься со мной! Около меня? Погибай весь міръ! Я держалъ ее въ моихъ объятіяхъ! Вы зовете ея графиней!… Она моя! Да, оставайся со мной… я отдамъ жизнь за эту ночь… тутъ слова сдлались непонятны, затмъ послышался довольный смхъ, потомъ снова тихій шепотъ, такъ что страхъ началъ овладвать рыбакомъ и его женой, и они начали шептать молитвы.

Къ утру Милошъ сталъ спокойне, бредъ оставилъ его, но заснуть онъ не могъ, а лежалъ съ открытыми глазами, не узнавая никого.

Днемъ изъ города пріхалъ докторъ, но онъ не могъ уже ничмъ помочь, а только подтвердилъ что Милошу остаетея жить всего нсколько часовъ, затмъ возвратился въ городъ, такъ какъ присутствіе его не могло принести пользы.

Вечеромъ въ комнату больнаго собралось много деревенскихъ жителей.

— Когда я ее вчера увидала, сказала одна изъ деревенскихъ женщинъ, то я сразу угадала что ему не жить! Вы вс видли какъ она шла, точно призракъ смерти, чтобы посмотрть на свою жертву. Сегодня у насъ воскресенье, въ эту ночь Вампиръ иметъ особенное могущество и возьметъ свою новую жертву.

При этихъ словахъ, невольный ужасъ охватилъ всхъ.

Въ эту минуту раздался точно изъ могилы голосъ умирающаго.

— Видите ли вы ее? Она идетъ? Она беретъ меня! Это она, блдная графиня… а, какъ хороша… какъ хороша…

Затмъ онъ громко вскрикнулъ, въ послдній разъ.

— Вы сами слышали! сказала прежняя старуха, подойдя къ постели, чтобы закрыть глаза умершему, сегодня Воскресенье, она взяла его.

— Дйствительно ли онъ умеръ? спросилъ хозяинъ хижины, подходя къ постели, на которой неподвижно лежалъ Милошъ.

— Да, она взяла его! Подайте теперь сюда свчу и посвтите ему въ лицо! сказала старая Лина Трунцъ.

Ночной сторожъ взялъ въ руки свчу.

— Подите сюда и посмотрите на него, продолжала Лина. Разв у него не такой же видъ какъ у покойнаго графа и графини? Онъ совершенно высохъ и желтъ какъ пергаментъ. У него во всемъ тл нтъ ни капли крови.

— Да, она говоритъ правду, подтвердили другія женщины, посмотрите сюда! Онъ совсмъ высохъ и пожелтлъ.

Черезъ три дня умершій былъ похороненъ и вся деревня присутствовала на его похоронахъ.

Но это казалось разсердило графиню, а можетъ быть она также не могла перенести, чтобы жители деревни чтили графиню Анну, какъ святую.

Какъ бы то ни было, въ деревню вдругъ пришло приказаніе срубить липу, посаженную посреди улицы, такъ какъ она мшала прозду.

Это было очень тяжелое приказаніе для жителей деревни, но нечего длать, надо было повиноваться.

Они осторожно выкопали липу и перенесли на церковный дворъ, гд снова посадили и обнесли ршеткой.

XX.

Могущество денегъ

Пріхавъ черезъ нсколько дней въ домъ сумасшедшихъ, Бруно узналъ что Лили снова вернулась и ему удалось переговорить съ нею у ршетки.

Со слезами на глазахъ разсказала ему Лили обо всемъ происшедшемъ и Бруно былъ счастливъ, что благодаря энергіи Лили, все еще устроилось такъ счастливо.

— Ты не повришь, Бруно, чего я только не перенесла, заключила она свой разсказъ, и какъ мн ни ужасенъ этотъ домъ, я все-таки радовалась, когда попала сюда, освободясь изъ рукъ этого человка.

— Онъ безъ сомннія нашелъ мое письмо къ теб и передлалъ его, замтилъ Брупо.

— Теперь за мною смотрятъ еще строже. Но съ сегодняшняго дня къ намъ поступилъ новый докторъ и мн кажется, что онъ лучше Гедеона Самсона. Онъ ршилъ особенно наблюдать за мной, когда я сказала ему, что я совершенно здорова, и я надюсь, что онъ будетъ справедливе.

— Это можетъ быть будетъ для тебя лучше, моя бдная, дорогая Лили! я говорю, можетъ быть, потому что полнаго облегченія ты не можешь ожидать, пока не разъяснятся вс возведенныя на тебя обвиненія, отвчалъ Бруно.

— По крайней мр мн будетъ легче здсь жить и можетъ быть меня скоро совсмъ выпустятъ, тогда ты отвезешь меня въ Вну, къ твоей дорогой матушк и наконецъ мы осуществимъ вс наши надежды!

— Дай Богъ! Меня только безпокоитъ продолжительное отсутствіе Гагена. Вотъ уже шесть недль, какъ онъ ухалъ, инспекторъ Нейманъ давно уже вернулся, а его все еще нтъ.

— Отчего онъ мн не поврилъ! какъ часто я говорила теб, что моей бдной Маріи нтъ уже боле въ живыхъ, что вс попытки найти ея будутъ безуспшны, сказала тихо Лиля. Докторъ Гагенъ напрасно похалъ въ Америку, онъ не найдетъ тамъ Маріи!

— Только бы не случилось съ нимъ какого нибудь будь несчастія!

— Но скажи же Бруно, прощаешь ты меня теперь? Ты вдь знаешь что я поступила такъ только въ надежд соединиться съ тобой.

— Я знаю все, какъ могу я обвинять тебя? но что что съ тобой? чего ты испугалась?

— Смотри, тамъ кажется кто то идетъ!

— Да это какая то женщина.

— Она идетъ сюда?

— Это сидлка!

— Дора Вальдбергеръ! Я такъ и думала. Сегодня рано утромъ она ушла въ замокъ Варбургъ, чтобы сообщить, что я опять здсь. Она врно разсчитывала что-нибудь получить за это извстіе.

— Она была у графини? сказалъ Бруно охваченный мрачными предчувствіями. Берегись ее!

— О! теперь я ее не такъ боюсь какъ прежде, Бруно, новый докторъ далъ мн другую комнату, правда на самомъ верху, но за то безъ желзной ршетки на окнахъ, кром того онъ общалъ присматривать за мной и если я попрошу, онъ поручитъ меня другой сидлк. Теперь я совсмъ спокойна съ тхъ поръ какъ здсь нтъ больше Гедеона Самсона.

— Куда онъ двался?

— Я этого не знаю, Бруно,— но пока прощай, мы должны разстаться, чтобы Дора меня не увидала.

— Зачмъ могла она ходить въ замокъ? сказалъ Бруно, это мн не нравится. Эти сношенія съ графиней кажутся мн подозрительными. Мн кажется теперь, что не безъ причины ты была тогда помщена въ одну комнату съ обими бшенными. Гагенъ правду говорилъ, тутъ виднъ во всемъ какой то планъ. Дло идетъ о теб и о твоемъ наслдств, вс средства будутъ испытаны, чтобы только погубить тебя и овладть этимъ милліономъ, помни же объ этомъ и будь всегда на сторож, моя дорогая Лили. Мужайся! Время испытанія скоро пройдетъ. Прощай моя дорогая, храни тебя Господь!

Съ этими словами они разстались. Кивнувъ въ послдній разъ своему жениху, Лили оставила бесдку у ршетки.

Спустя короткое время въ больницу явилась и Дора Вальдбіфгеръ въ лучшемъ расположеніи духа.

Было еще свтло, когда она поднявшись по лстниц, вошла въ свою комнату.

Заперевъ тщательно дверь, ина подошла къ столу и вынувъ изъ кармана кошелекъ, начала вынимать изъ него одну за другой золотыя монеты. Глаза ея сверкали неописанной радостью и алчностью.

Эти деньги были ею только что получены. Уже второй разъ графиня награждала ее такъ щедро. Въ первый разъ ей было заплачено за общаніе помстить молодую графиню въ комнату Софіи Бургардъ, а теперь же за хорошее извстіе. Графиня узнала что Лили снова въ дом умалишенныхъ.

Что происходило въ замк между графиней и Дорой Вальдбергеръ и о чемъ он говорили, этого никто не могъ знать, но можно было сказать наврно, что дло шло о чемъ нибудь важномъ, такъ какъ графиня не поскупилась и не малое число золотыхъ монетъ перешло въ кошелекъ надзирательницы.

Золото! Это слово волшебно звучитъ для тхъ, кто выросъ среди бдности и лишеній.

Дора Вальдбергеръ съ молодости знавала цну каждому грошу и въ теченіи многихъ лтъ жившая только своимъ скуднымъ жалованьемъ, любила деньги, даже боле, она боготворила ихъ!

Говорятъ что у каждаго человка есть своя слабая сторона, пользуясь которой всякій легко можетъ управлять имъ.

Графиня скоро нашла слабую сторону надзирательницы и съ этой минуты была уврена въ ея безусловномъ повиновеніи.

Между тмъ время назначенное для прогулки помшанныхъ прошло и больные начали возвращаться по своимъ комнатамъ.

Дора Вальдбергеръ поспшно схватила и спрятала деньги подъ подушку, гд он были въ полной бозопасности, такъ какъ кром нея никто не входилъ въ ея комнату. Сдлавъ это, она снова принялась за свои занятія. Заперевъ сумасшедшихъ въ ихъ комнатахъ, она пошла къ бшеннымъ.

Лили также вошла въ свою маленькую комнату наверху, данную ей новымъ докторомъ и имвшую уже то большое преимущество, что окно ея не было задлано ршеткой, такъ что бдная двушка не имла передъ глазами постояннаго напоминанія ея неволи.

Дверь была заперта за нею. Уже наступалъ вечеръ и Лили легла на постель, чтобы отдохнуть.

Съ того времени какъ Гедеонъ Самсонъ вышелъ изъ заведенія и на его мсто поступилъ новый докторъ, Лили чувствовала себя въ большей безопасности, ей казалось что черезъ этого доктора будетъ возможно ея освобожденіе, такъ какъ онъ общалъ наблюдать за нею и она чувствовала къ нему полное довріе, считая его честнымъ человкомъ… Она благодарила Бога за такое измненіе своего положенія и спокойно заснула.

На слдующій день погода сдлалась такая холодная и дождливая, что сумасшедшихъ не выпускали гулять.

Чтобы хоть немного подышать свжимъ воздухомъ Лили открыла у себя окно и стала глядть на дорогу, по которой Бруно долженъ былъ пріхать чтобы говорить съ ней.

Въ ту минуту какъ она наклонилась впередъ, чтобы поглядть на бесдку, дверь ея комнаты вдругъ отворилась. Лили обернулась и увидла поспшно вошедшую Дору, но прежде чмъ молодая двушка успла отойти отъ окна, сидлка была уже около нея.

— Что вы здсь длаете? вскричала Дора и Лили почувствовала, что она схватила ее и какъ казалось хотла толкнуть въ окно, Боже мой, что вы длаете, вы упадете изъ окна… Какая неосторожность помстить эту сумасшедшую въ комнату съ окномъ безъ ршетки!

— Отпустите же меня! хотла сказать Лили и отойти отъ открытаго окна, но не могла этого сдлать, Дора крпко держала ее и толкала изъ окна. Въ смертельномъ страх Лили успла только схватиться за раму.

Она громко вскрикнула, чувствуя что Дора толкала ее въ окно.

— Помогите! закричала въ свою очередь Дора, помогите! Она погибла! Сумасшадшая хочетъ выброситься изъ окна.

Это была ужасная минута. Окно было очень высоко и паденіе угрожало Лили неминуемой смертью, такъ какъ ей пришлось бы упасть на камни, а между тмъ Дора Вальдбергеръ казалось употребляла вс усилія, чтобы столкнуть несчастную. У нея было готовое оправданіе, зачмъ сумасшедшую помстили въ комнату съ окномъ безъ ршетки! Она держала сумасшедшую, но наконецъ той удалось вырваться и броситься внизъ.

Что случилось съ Дорой? Не напалъ ли на нее неожиданный припадокъ безумія? Казалось, что въ эту минуту она сама не понимаетъ, что длаетъ, такъ какъ употребляла вс силы, чтобы вытолкнуть Лили въ окно.

— Помогите! съ отчаяніемъ кричала Лили.

Но внизу на двор никого не было, а внутри тоже казалось никто не слыхалъ ея криковъ.

Сидлка кричала, изъ ея восклицаній можно было вывести, что она думаетъ, будто Лили хочетъ выскочить изъ окна, а не она, Дора, толкаетъ ея.

Между тмъ Лили чувствовала, что не долго будетъ въ состояніи бороться съ Дорой, которая обладала замчательной силой. Лили съ отчаяніемъ звала на помощь, а сидлка старалась поднять ее, продолжая кричать объ опасности оконъ безъ ршетокъ.

Но въ ту минуту, когда Лили казалась уже погибшей, внизу подъ окномъ появилось нсколько мущинъ и женщинъ.

— Держи ее крпче! тащи назадъ! кричали они. Принесите сюда скоре соломы, матрасы!

— У сумасшедшей исполинская сила! съ яростью закричала Дора, вн себя отъ того, что ей помшали.

Въ ту же минуту дверь распахнулась и въ комнату вошелъ новый докторъ, сильный мущина лтъ тридцати. Онъ въ одно мгновеніе увидлъ всю опасность положенія и ршительно подошелъ къ окну.

— Она хочетъ броситься въ окно! вскричала Дора.

— Назадъ! сказалъ докторъ, схвативъ Лили и оттолкнувъ сидлку. Приди я минутой позже и она погибла бы.

— Не я, а она сумасшедшая! прошептала Лили, указывая на Дору.

— Закройте окно! приказалъ докторъ, я не думалъ, чтобы двушка была такъ больна.

Лили была не въ состояніи оправдываться.

— Отнесите больную на постель! приказалъ докторъ,

— Только не эта сидлка! прошептала Лили, съ ужасомъ указывая на Дору.

— Въ такомъ случа идите, сказалъ докторъ послдней, я пришлю другую сидлку, такъ какъ больную не слдуетъ раздражать.

XXI.

Планъ испанки.

Былъ вечеръ слдующаго дня посл того, когда испанка напрасно здила къ Митнахту за своими драгоцнностями.

По одной изъ улицъ, недалеко отъ аллеи Мадисонъ и Центральнаго парка, шла дама, закутанная съ головою въ темный шелковый платокъ. Очевидно она шла по секрету, такъ какъ выбирала самыя малолюдныя и темныя улицы.

Было около восьми часовъ вечера. Въ улиц около парка было очень мало прохожихъ. Незнакомка осторожно пробиралась въ тни домовъ, она казалась молодой и очевидно принадлежала къ богатому классу общества, такъ какъ подъ платкомъ видно было элегантное платье.

Она быстро повернула въ боковую улицу и подошла къ дому, въ которомъ должно было быть много жильцевъ, такъ какъ подъздъ былъ отворенъ и въ него постоянно ходили туда и сюда.

Дама вошла въ домъ и поднялась на два этажа. Хотя домъ былъ устроенъ съ обычнымъ американскимъ комфортомъ, но очевидно онъ не принадлежалъ къ числу лучшихъ домовъ. Дама подошла къ двери и пожала пуговку электрическаго звонка.

Позвонивъ, она стала внимательно прислушиваться, но въ квартир не слышно было ни малйшаго шума и никто не выходилъ отворить дверь, очевидно, что тамъ никого не было.

Тогда дама вынула изъ кармана ключь и отворила имъ дверь.

Поспшно войдя въ слабо-освщенную переднюю она снова затворила за собою дверь и вынула ключь.

Очевидно она была хорошо знакома съ расположеніемъ комнатъ, такъ какъ не колеблясь вошла въ довольно большую комнату, отдленную портьерой отъ небольшой спальни.

Въ спальн было темно, но въ первой комнат горла лампа, такъ что очевидно хозяинъ ушелъ не надолго.

Убдившись, что хозяинъ не спитъ, и что занавсы у оконъ спущены, вошедшая сбросила съ себя платокъ.

Это была испанка Бэлла. Не теряя ни секунды, она начала обыскивать шкапы, комоды и чемоданы. Ни одного уголка не оставила она нетронутымъ, но въ тоже время ставила все на прежнее мсто. Поспшность, съ которой она дйствовала, доказывала важность ея занятія. Ея глаза сверкали, а на искаженномъ гнвомъ лиц не было и слдовъ обычной улыбки, она искала свои драгоцнности. Она не обратилась къ суду, такъ какъ думала, что сама поможетъ себ гораздо больше.

Хозяинъ этого жилища ушелъ и можетъ быть не подозрвалъ, что въ его дом производятъ обыскъ, поэтому Бэлла сильно боялась, чтобы что-нибудь не выдало ея присутствія.

Однако вс ея старанія найти что-нибудь были безплодны. Она не могла осмотрть только нсколькихъ маленькихъ ящиковъ въ письменномъ стол, ключей отъ которыхъ она не нашла.

Тогда она зашла свчу и пошла въ спальню. Тутъ она также обыскала все, но тоже ничего не нашла, кром платка запачканнаго сажей.

При вид этого платка, который для другого не имлъ бы никакого значенія, Бэлла довольно улыбнулась, казалось, что онъ подтверждалъ ея мнніе.

— Это онъ! Мои драгоцнности у него, прошептала она, онъ ихъ хорошо припряталъ, теперь только надо за нимъ хорошенько подсматривать. Только я одна могу вернуть себ мои вещи. Въ квартир ихъ у него нтъ, теперь я убдилась въ этомъ, но также и въ томъ, что воръ онъ, а не кто-нибудь другой. Онъ хитеръ и ловокъ, но не настолько, чтобы удалить отъ себя всякое подозрніе, платокъ выдаетъ его! На всякій случай онъ замазалъ лицо сажей, чтобы его нельзя было узнать и бросилъ на полъ платокъ Арно, чтобы навлечь мое подозрніе на него. Я убждена, что моя хитрость выручитъ меня. Онъ и не подозрваетъ, что я знаю кто воръ и буду слдить за нимъ въ его собственномъ жилищ, чтобы вырвать у него добычу.

Вдругъ Белла вздрогнула.

Послышался звонокъ, кто-то пришелъ.

Белла поспшно вернулась обратно въ первую комнату и поставивъ свчу на прежнее мсто снова вернулась въ спальню, чтобы спрятаться тамъ.

Раздался второй звонокъ, затмъ Бэлл послышалось, что шаги удаляются. Но почти сейчасъ же шаги возвратились и послышались голоса. Вдругъ Бэлла замтила, что свтильня свчки, которую она загасила, еще дымится.

Не теряя ни минуты, она снова вошла въ первую комнату и, поспшно сжавъ пальцами свтильню, снова бросилась обратно въ спальню.

Едва успла она опустить за собою портьеру, какъ Макъ-Алланъ уже отворялъ дверь и пропустивъ впередъ Митнахта, вошелъ самъ вслдъ за нимъ.

Бэлла вздохнула свободно, ей удалось еще довольно счастливо скрыться въ свое убжище, оба вошедшіе ее видали ее, она же, стоя за темной портьерой могла все видть и слышать, что будетъ происходить въ первой комнат.

— Я очень счастливъ, что встртилъ васъ, дорогой фонъ-Арно, говорилъ Макъ-Алланъ, я уходилъ всего на полчаса. Садитесь пожалуйста! Что васъ привело ко мн. Сначала закурите сигару.

Митнахгь слъ въ кресло и воспользовался предложеніемъ ирландца. Оба закурили сигары.

— У меня есть къ вамъ просьба, Макъ-Алланъ, началъ Митнахтъ, лицо котораго было очень мрачно, случай свелъ меня сегодня съ однимъ человкомъ, съ которымъ я не могу жить въ одномъ мст, съ человкомъ, который мн такъ ненавистенъ, что двоимъ намъ нтъ мста на этомъ свт.

— Ого, дло очень важно, замтилъ ирландецъ, кто же этотъ бднякъ, котораго вы поклялись погубить?

— Я долго считалъ его умершимъ, и вдругъ онъ снова появился передъ мною. Его зовутъ Гагенъ, но имя ничего не значитъ, вы его не знаете. Главное дло въ томъ, что одинъ изъ насъ долженъ очистить мсто. Я пришелъ просить вашего совта, вы человкъ опытный.

— Что же, я совтовалъ бы вамъ заманить его куда-нибудь и тамъ покончить съ нимъ.

— Это не такъ легко сдлать, этотъ Гагенъ очень недоврчивъ.

— Въ такомъ случа вызовите его на дуэль среди общества и если онъ откажется, то вы имете полное право тутъ же убить его. Я убждецъ, что это не навлечетъ на васъ никакихъ непріятностей.. Сколько я помню, лордъ Стоуэръ точно также поступилъ съ однимъ французомъ и его приговорили только къ пустому штрафу. Вы знаете лорда Стоуэра, онъ часто держитъ банкъ у нашей общей пріятельницы…

— Кстати! перебилъ Митнахтъ ирландца, знаете ли вы о случившемся въ вилл сеноры?

— Нтъ. Что съ ней случилось? спросилъ Макъ-Алланъ.

— Негодяй! сквозь зубы пробормотала Бэлла.

— Съ ней ничего, но ея драгоцнности украдены.

— Ея драгоцнности? Это ужасно.

— Теперь она ищетъ вора и покражу, но я сильно сомнваюсь, чтобы она получила хоть что-нибудь.

— Надо ей помочь, это наша обязанность.

— Я не буду васъ боле задерживать. Устройте какъ хотите, чтобы я встртился съ этимъ докторомъ гд-нибудь, вотъ вамъ его адресъ, заключилъ Митнахтъ вставая, я буду вамъ очень благодаренъ. Одинъ изъ насъ долженъ умереть, а такъ какъ я еще хочу жить, то умереть долженъ онъ.

— Это вполн уважительная причина! сказалъ смясь ирландецъ и проводивъ Митнахта до лстницы возвратился назадъ.

Испанка стояла за портьерой и наблюдала за всмъ. Теперь она убдилась что ея драгоцнности были не у него въ квартир, оставалось узнать только гд он.

Макъ-Алланъ подошелъ къ столу, вынулъ изъ одного ящика деньги, затмъ погасилъ лампу и въ свою очередб ушелъ.

Тогда Бэлла также вышла изъ своего убжища.

До сихъ поръ она ничего не нашла, ничего не увидала. Ирландецъ былъ хитеръ и вроятно въ ту же ночь спряталъ украденное въ безопасное мсто.

Когда шаги на лстниц замолкли, Бэлла въ свою очередь вышла изъ квартиры, заперевъ дверь. Сойдя внизъ на улицу она снова закуталась въ свой платокъ, она еще видла какъ ирландецъ завернулъ за уголъ и поспшно пошла за нимъ.

Макъ-Алланъ былъ въ широкомъ плащ и высокой шляп.

Противъ обыкновенія онъ шелъ пшкомъ, а не халъ, Бэлла подумала что это не даромъ и ршилась слдить за нимъ. Она должна была узнать куда онъ отправляется. Сначала ей казалось что онъ идетъ въ ея виллу, но дойдя до аллей Мадисонъ, онъ повернулъ на другую дорогу, которая вела въ Центральный паркъ.

Что хотлъ онъ теперь длать въ Центральномъ парк, это должно было имть причину. Бэлла уже торжествовала, осторожно слдуя за ирландцемъ, она не сомнвалась боле, что онъ идетъ къ тому мсту въ Центральномъ парк, гд зарылъ ея вещи, чтобы снова взять ихъ.

Она должна была быть очень осторожной, такъ какъ Макъ-Алланъ два раза оборачивался, какъ бы предчувствуя опасность, но Бэлла была также осторожна какъ и онъ.

Когда онъ дошелъ до широкой дороги, ведущей въ паркъ, испанка пошла скоре, чтобы не потерять его въ лабиринт дорожекъ, кром того, въ парк было довольно темно, несмотря на газовые фонари. Высокія деревья и кусты не всюду позволяли проникать свту.

Только по главной дорог изрдка прозжали экипажи, спшившіе черезъ паркъ въ боле оживленныя части города.

Бэлла видла, какъ ирлапдецъ свернулъ на боковую дорожку.

Теперь она убдилась, что Макъ-Алланъ искалъ зарытаго тутъ сокровища.

Между тмъ Макъ-Алланъ вошелъ въ средину кустовъ и Бэлла потеряла его изъ виду, но въ тоже время боялась подойти слишкомъ близко.

Не прошло однако нсколькихъ минутъ, какъ Макъ-Алланъ возвратился обратно и пошелъ назадъ.

Напрасно, посл его ухода, бросилась Бэлла въ кусты, изъ которыхъ онъ вышелъ, она не нашла нигд свже разрытаго мста и вс поиски ея были тщетны.

XXII.

Мать и сынъ.

— Самъ новый докторъ сказалъ это мн, говорилъ Филиберъ графин, онъ считаетъ мнимую графиню совершенно здоровой и желаетъ наблюдать за ней, кром того, онъ находитъ, что ей не мсто въ сумасшедшемъ дом.

— Не мсто въ сумасшедшемъ дом! повторила графиня полунасмшливо, полусердито, ну, чтоже, въ такомъ случа ее надо запереть въ тюрьму, какъ обманщицу! Это заключеніе въ сумасшедшій домъ замнило тюрьму только изъ уваженія ко мн.

— Какъ кажется, этотъ новый докторъ очень ршителенъ, продолжалъ Филиберъ, кром того, я замтилъ, что онъ питаетъ къ сумасшедшей особенное участіе.

— Ей счастье! Этотъ также влюбленъ.

— Нтъ, тутъ не любовь, а участіе! Мн показалось, какъ будто онъ поврилъ жалобамъ сумасшедшей, счелъ ихъ за правду и хочетъ произвести слдствіе.

— Какое слдствіе можетъ онъ производить? сказала графиня.

— Мн тоже это показалось странно, но у него есть какая-то особенная мысль, и онъ дйствительно кажется ршился особенно наблюдать за мнимой графиней. Когда онъ услышалъ, что я здшній капелланъ, то такъ странно взглянулъ на меня своими большими глазами, какъ будто хотлъ прочесть мои тайныя мысли. Онъ совсмъ странный человкъ и вводитъ въ заведеніи новые порядки.

— А что говоритъ о немъ сидлка Дора Вальдбергеръ? спросила графиня. Я слышала, что новый докторъ недоволенъ ею.

— Одно обстоятельство было причиной этого. Я слышалъ объ этомъ не отъ доктора, а отъ сторожа. Мнимая графиня была переведена въ новую комнату, въ которой окно было безъ ршетки, это приказалъ докторъ! Одинъ разъ, днемъ, на прошлой недл, Дора Вальдбергеръ вошла туда какъ разъ въ ту минуту, когда сумасшедшая хотла броситься изъ окна…

— Но не бросилась! сказала графиня съ волненіемъ.

— Сидлка боролась съ ней и ей едва удалось удержать безумную, которая уже была на подоконник, такъ что внизу уже набросали подъ окномъ тюфяки на случай паденія, какъ вдругъ вошелъ новый докторъ… при этихъ словахъ графиня вздрогнула, какъ вдругъ вошелъ новый докторъ, повторилъ капелланъ, и сейчасъ же схватилъ ее и ему удалось удержать безумную.

— Этотъ докторъ, кажется, везд? спросила графиня, или онъ всегда только около этой сумасшедшей?

— Кажется что такъ. Онъ кажется сказалъ что-то рзкое Дор Вальдбергеръ, такъ какъ сумасшедшая утверждала, что сидлка хотла вытолкнуть ее въ окно…

— Какое безуміе!

— И передалъ сумасшедшую другой сидлк. Конечно это обстоятельство сильно взбсило Дору.

— Я нахожу это вполн понятнымъ, такъ какъ это очень достойпая женщина. Удивительно, что докторъ больше вритъ безумной, чмъ опытной сидлк.

— Кажется что такъ, но онъ считаетъ сумасшедшую совершенно здоровой. Сколько я понялъ изъ его словъ, онъ хочетъ разъяснить какое-то темное дло, но узнавъ кто я, онъ не захотлъ продолжать.

Этотъ оборотъ дла, казалось, сильно взволновалъ графиню, хотя она и умла скрыть впечатлніе, произведенное на нее разсказомъ Филибера.

— Пошлите ко мн Леона Брассара, сказала она. мн надо съ нимъ поговорить.

Филиберъ сейчасъ же отправился исполнять приказаніе графини.

— Онъ беретъ ее подъ свою защиту, прошептала она оставшись одна, онъ очень легко можетъ дать длу новый оборотъ, если объявитъ… но этого не должно быть! перебила она сама себя и лицо ея приняло ршительное выраженіе, этого не будетъ! Онъ замтилъ что нибудь и потому удалилъ эту Дору. Теперь она въ другомъ флигел и докторъ можетъ безпрепятственно производить свои наблюденія… но вотъ идетъ Леонъ!

Бывшій докторъ больницы Св. Маріи вошелъ въ комнату графини.

Графиня взглянула на вошедшаго. Онъ не былъ дитя любви, нтъ! Онъ обязанъ былъ своимъ существованіемъ совсмъ другому чувству. Онъ никогда не зналъ своей матери… и не подозрвалъ что стоитъ передъ нею.

Какія чувства волновали въ эту минуту душу этой женщины, когда передъ нею стоялъ ея сынъ?

Ее занимала единственная мысль сдлать этого Леона Брассара орудіемъ своихъ плановъ. Любви или участія ея сердце не знало. Священнйшее чувство — материнская любовь, было совершенно непонятно ей, и какъ бы въ наказаніе, ея сынъ имлъ такое ужасное лицо.

Леонъ подошелъ къ графин, красота которой составляла поразительный контрастъ съ его безобразіемъ. При вид ея онъ былъ точно очарованъ. Онъ былъ ея рабомъ, какъ Филиберъ, какъ большинство людей, знавшихъ эту опасную красавицу.

— Подойдите сюда, Леонъ, сказала графиня, показывая на кресло, садитесь.

Онъ слъ.

— Мн надо переговорить съ рами, продолжала она, переговорить насчетъ друхъ важныхъ обстоятельствъ.

Леонъ сидлъ неподвижно и пристально глядлъ на свою собесдницу.

— Во первыхъ: для всхъ вы должны быть не Леонъ Брассаръ, а докторъ Гедеонъ Самсонъ. Для всхъ, замтьте это хорошенько. Важныя причины заставляютъ меня звать васъ Гедеономъ Самсономъ…

При этихъ словахъ Леонъ подумалъ что графин извстно нчто, что его безпокоило и видимо испугался.

— Мн все равно, сказалъ онъ наконецъ, пусть будетъ какъ вы желаете. Я давно уже зовусь Гедеономъ Самсономъ и никто не знаетъ меня подъ другимъ именемъ.

— Отлично, г. Гедеонъ Самсонъ, относительно этого мы условились и для васъ будетъ лучше, если вы не измните этого ршенія, отвчала графини, теперь перейдемъ ко второму обстоятельству, оно не мене важно. Вы знаете что одна сумасшедшая, которой вы помшали убжать и которой вы обязаны своей отставкой, выдаетъ себя за мою умершую падчерицу.

— Я знаю это, графиня.

— Мн кажется что въ больниц за этой несчастной плохой уходъ, кром того я могла бы узнать, кто подговорилъ бдняжку устроить всю эту исторію, которая имла своимъ послдствіемъ процессъ. И такъ, есть дв причины перевести сюда больную и я обращаюсь къ вамъ! Я желала вашего присутствія для того чтобы имть около больной врнаго и опытнаго врача.

— Я все понимаю, графиня.

— Теперь дло въ томъ, чтобы взять сюда больную, продолжала графиня. Съ вами, какъ я слышала, тоже дурно обошлись въ больниц. Директоръ заведенія не поврилъ вамъ, а вмсто того отказалъ вамъ.

— Да, это правда! подтвердилъ Леонъ.

— Для васъ будетъ удовольствіемъ взять больную изъ его заведенія и этимъ я думаю привязать васъ сюда.

— Я съ перваго мгновенія моего прихода сюда уже привязанъ, отвчалъ Леонъ, я только и мечтаю о томъ чтобы служить вамъ…

— Теперь вамъ представляется случай доказать ваше желаніе служить мн.

— Если мнимую графиню возьмутъ изъ сумасшедшаго дома, то это безгранично обрадуетъ меня, но какъ это сдлать, если директоръ, который самъ полусумасшедшій, не согласится на выдачу?

— Въ такомъ случа онъ будетъ за это наказанъ! вскричала графиня, даже боле! самое существованіе его заведенія будетъ невозможно.

— Это также было бы для меня пріятно, замтилъ Леонъ.

— Я предоставляю вамъ позаботиться объ этомъ, такъ какъ вамъ лучше всхъ знать какія злоупотребленія, длаютъ вреднымъ дальнйшее существованіе заведенія, но все это только въ томъ случа, если директоръ откажетъ мн въ выдач больной. Я твердо ршилась не оставлять ее боле въ заведеніи, посл того какъ я убдилась, что оно такъ дурно устроено. Но пусть это останется между нами.

— Вотъ что мн пришло вдругъ въ голову, вскричалъ онъ вставая, что еслибы вы, графиня, съ вашимъ богатствомъ и участіемъ къ несчастнымъ, сами устроили сумасшедшій домъ? Его можно было бы устроить среди лса..

Графиня подошла къ Броссару и съ улыбкой полошила ему руку на плечо.

— Оставьте пока эти планы, юный медикъ, отвчала она, пока надо заботиться только о томъ, чтобы намъ отдали сумасшедшую, которая выдаетъ себя за графиню, это будетъ для васъ самымъ лучшимъ мщеніемъ. Если же директоръ откажетъ мн, тогда предоставляю вамъ позаботиться закрыть его заведеніе.

— Вы можете вполн положиться на меня въ этомъ дл! сказалъ Гедеонъ, глаза котораго засверкали отъ удовольствія.

— Черезъ часъ вы подете вмст со мною въ больинцу Св. Маріи, я хочу скоре узнать результатъ, ршила графиня, я возьму васъ съ собою, чтобы доказать что имю къ вамъ полное довріе. Прикажите заложить карету, капелланъ также подетъ съ нами.

Леонъ былъ очень доволенъ и сейчасъ же пошелъ отдать нужныя приказанія.

Черезъ полчаса вс трое уже хали изъ замка на желзную дорогу.

Филиберъ, знавшій отношенія графини къ доктору, не зналъ какъ держать себя относительно него, но незамтный знакъ графини далъ ему понять чтобы онъ не показывалъ какія отношенія существуютъ между нею и Леономъ.

Когда они пріхали въ больницу, то графиня послала своего лакея узнать можно ли видть директора.

Лакей скоро вернулся обратно, говори что директоръ ждетъ графиню.

Графиня вышла изъ экипажа. Филиберъ и Леонъ послдовали за ней.

Когда графиня вышла изъ пріемной въ кабинетъ, капелланъ послдовалъ за нею, а Леонъ, котораго директоръ былъ не особенно радъ видть, остался въ пріемной. Веселая улыбка мелькнула на лиц Леона при мысли что онъ снова въ дом, изъ котораго долженъ былъ удалиться по милости директора.

Онъ чувствовалъ ненависть къ директору, къ новому доктору, ко всему заведенію, а когда онъ ненавидлъ кого нибудь, то употреблялъ вс силы чтобы отмстить. Въ то время какъ онъ ходилъ взадъ и впередъ по комнат, графиня разговаривала съ директоромъ, тогда какъ въ глубин кабинета неподвижно стояла Дора Вальдбергеръ.

— Признаюсь вамъ, господинъ директоръ, начала графиня, что меня крайне удивила отставка прежняго доктора, я вполн убждена, что только благодаря ему больная возвращена назадъ.

— Мн очень жаль… началъ директоръ, но капелланъ уже перебилъ его.

— Попытка бжать не такъ опасна, какъ послдній случай о которомъ мы узнали, г. директоръ, сказалъ онъ.

— Въ настоящее время въ заведеніи нтъ боле безопасности, продолжала графиня, я должна сознаться что сожалю несчастныхъ, попадающихъ въ этотъ домъ и я желаю взять къ себ ту больную, которая выдаетъ себя за мою падчерицу.

— Надюсь, что благородное и великодушное намреніе графини, не встртитъ съ вашей стороны препятствій, прибвилъ съ своей стороны капелланъ.

Директоръ сдлалъ сидлки знакъ выйти, затмъ обратился къ графин и капеллану.

— Мн очень жаль что я долженъ отказать вамъ, сказалъ онъ, но я не въ состояніи отпустить больную, переданную въ мое заведеніе для наблюденія за ней. Это наблюденіе должно продолжаться и оно тмъ важне что по словамъ моего новаго, очень ученаго помощника, она нимало не страдаетъ разстройствомъ умственныхъ способностей.

— Я полагаю, что заключеніе городскихъ докторовъ боле заслуживаетъ доврія, чмъ мнніе вашего помощника, который, можетъ быть, обманутъ хитростью больной или же видлъ ее въ свтлыя минуты, но я пріхала не для того, чтобы разговаривать объ этомъ, а для того, чтобы спросить васъ, могу ли я взять къ себ больную.

— Мн очень жаль, что приходится вамъ отказывать, отвчалъ директоръ пожавъ плечами.

— Вы ршительно отказываете мн?

— Подумайте хорошенько, г. директоръ, замтилъ капелланъ.

— Мн нечего обдумывать, я не могу отдать ввренной мн больной, ршительно отвчалъ директоръ,

— Но опасности, которымъ она подвергается? спросилъ Филиберъ, я не совтовалъ бы вамъ упорствовать.

— Довольно, г. капелланъ, мы получили отвтъ! холодно сказала графиня, г. директоръ самъ долженъ знать, какъ далеко простирается его власть. Если случится еще подобный случай, то мы примемъ свои мры! это мое послднее слово.

Холодно поклонившись директору, она направилась къ выходу въ сопровожденіи капеллана.

Выйдя въ пріемную, она нашла тамъ Леона Брассара въ обществ Доры Вальдбергеръ.

Когда по знаку директора, Дора вышла изъ кабинета, то увидла передъ собою отставнаго доктора. Оба эти человка, бывшіе врагами во все время пока Леонъ былъ докторомъ заведенія, теперь казалось совершенно измнили взаимный взглядъ, Дора гораздо боле ненавидла новаго доктора, чмъ стараго, и Леонъ имлъ свои виды на сидлку.

— Напрасно, сказала Дора наклонившись, она не выходитъ, онъ не выпускаетъ ее.

Она хотла пройти, но Леонъ остановилъ ее.

— Еще одно слово, Дора, сказалъ онъ, когда она повернулась къ нему, надюсь что мы больше не въ ссор другъ съ другомъ?

— Съ вами нтъ, г. Самсонъ, но съ новымъ докторомъ у насъ не особенная дружба, отвчала Дора и на лиц ея выразилась ненависть.

Леонъ довольно и насмшливо улыбнулся.

— Что теперь вы пожалуй желали бы видть меня на его мст? тихо сказалъ онъ.

— Что васъ привело сюда, г. Самсонъ?

— Я только провожаю графиню, теперь я не поступлю сюда, если бы даже вашъ директоръ сталъ умолять меня объ этомъ, отвчалъ Леонъ, мы только хотли взять отъ него сумасшедшую. Графиня, изъ человколюбія, хочетъ сама устроить больницу для сумасшедшихъ, и тогда, я заране предсказываю, вашему заведенію придетъ конецъ, для чего же мн было бы вазиращаться сюда?

— Графиня — больницу? спросила Дора.

— Конечно, она уже пригласила для этого меня и я пока живу въ замк. Что если вамъ дадутъ въ новомъ заведеніи большее вознагражденіе?

Сидлка все боле и боле удивлялась.

— Что, здсь знаютъ объ этомъ? тихо спросила она.

— Пока еще ничего и я сказалъ вамъ объ этомъ по секрету, продолжалъ Леонъ, пока еще не ршено ничего положительно, все зависитъ отъ обстоятельствъ. Если намъ отдадутъ графиню, то дло разстроится.

— Нтъ, ее не отдадутъ, я слышала это.

— Въ такомъ случа ваша больница будетъ закрыта.

— А этотъ новый докторъ! продолжала Дора, при немъ я ни за что не останусь! Это шпіонъ! Онъ за всмъ смотритъ! отъ него нтъ покоя даже ночью! Все онъ переиначилъ, ничмъ не угодишь!

— Я уже сказалъ что это заведеніе скоро закроется замтилъ Леонъ Брассаръ, тмъ лучше для насъ съ вами Дора, на деньги графини, мы устроимъ новое.

Въ эту минуту двери отворились и въ пріемную вышла графиня съ капелланомъ.

Между тмъ слова Леона пробудили въ сердце Доры новыя надежды.

Директоръ хотлъ проводить графиню, но она холодно отказалась.

При вид графини, Дора низко поклонилась и схвативъ полу ея платья поцловала ее съ рабской преданностью.

Графиня сейчасъ же поняла, что ея сынъ усплъ склонить Дору на ихъ сторону. Она ничего не сказала только бросила на сидлку вопросительный взглядъ, который та казалось отлично поняла.

— Онъ не отдаетъ ее, прошептала она, но это устроится иначе.

Графиня кивнула головой и пошла впередъ съ Филиберомъ, Леонъ слдовалъ за нею съ Дорой.

— Это устроится, прошепталъ онъ.

— Здсь я не могу дольше быть, отвчала сидлка, она хотла еще что то сказать, но въ эту минуту къ нимъ подошелъ сторожъ.

Вслдъ за этимъ графиня сла въ экипажъ вмст со своими спутниками и оставила больницу.

XXIII

Старые враги.

Былъ дождливый, темный вечеръ. Двое мущинъ подошли къ гостинниц, въ которой жилъ Гагенъ съ Губертомъ.

Одинъ изъ пришедшихъ остался на улиц, а другой вошелъ въ гостинницу, прочиталъ списокъ прізжихъ, затмъ обратился къ швейцару съ какимъ то вопросомъ.

— Господинъ Гагенъ и его слуга или спутникъ ухали въ гавань, отвчалъ швейцаръ,

— Какъ они узжаютъ? продолжалъ господинъ.

— Да, вроятно, но теперь они должно быть похали справиться о времени, отхода судна, такъ какъ ихъ вещи еще здсь и докторъ Гагенъ еще возвратится.

Тогда, спрашивавшій поспшно возвратился къ осташемуся на улиц, одтому въ широкій плащь и шляпу съ большими полями

— Его нтъ дома, но онъ можетъ каждую минуту вернуться, сказалъ ему тотъ, который разспрашивалъ швейцара.

— Съ своимъ слугой? спросилъ Митнахтъ. Гм, гд стоятъ лодки, на которыхъ возвращаются изъ гавани, Макъ-Алланъ?

— Пойдемте, я васъ проведу, отвчалъ ирландецъ, вы вроятно хотите постараться увидать доктора Гагена.

— Я ршилъ покончить это дло сегодня, мрачно сказалъ Митнахтъ.

— Я думалъ что вы изберете иной путь, чтобы разсчитаться съ нимъ, сказалъ Макъ-Алланъ, идя съ Митнахтомъ по направленію къ гавани, я хотлъ познакомить этого Гагена съ испанкой и доставить вамъ случай встртиться съ нимъ тамъ.

— Это неудобно теперь, Макъ-Алланъ, мы должны спшить, вы слышали что онъ собирается хать въ Европу, а этого не должно случится, съ угрозой прошепталъ Митнахтъ, такъ что ирландецъ съ боку поглядлъ на него.

— Что же вы ршили? спросилъ Макъ-Алланъ.

— Что будетъ удобно, смотря по обстоятельствамъ, отвчалъ Митнахтъ, онъ не долженъ уйти отъ меня! Вы знаете, что я вамъ вчера говорилъ! Я ни за что не долженъ упускать представляющагося случая освободиться отъ этого человка. Я вызову его и онъ не вернется въ Европу.

— Вы имете поводъ бояться его? спросилъ ирландецъ.

— Это бы ничего не значило, Макъ-Алланъ! Я ненавижу его!

— Надюсь, что мы его найдемъ, замтилъ ирландецъ посл небольшаго молчанія, онъ не могъ прохать, мы замтили бы его.

Макъ-Алланъ привелъ Митнахта на берегъ, гд было большое оживленіе несмотря на вечеръ. Кругомъ по берегу горло безчисленное множество фонарей, бросавшихъ свтъ на землю и на воду. Несмотря на дождь, на берегу тамъ и сямъ стояли группы людей, нагружавшихъ и разгружавшихъ лодки съ товаромъ. Слышенъ былъ громкій гулъ голосовъ, тамъ и сямъ ходили полицейскіе, только тогда вмшивавшіеся, когда поднимался гд-нибудь шумъ или ихъ звали на помощь.

— Здсь мы должны ждать, г. фонъ-Арно, прошепталъ ирландецъ, до сихъ поръ я еще не знаю личности розыскиваемаго вами.

— Если онъ только пришлетъ своего слугу за вещами, прошепталъ Митнахтъ, тогда я опоздалъ. Проклятіе!

— Посмотрите туда! вдругъ прошепталъ ирландецъ, тамъ подъзжаетъ лодка съ двумя пассажирами.

Въ это мгновеніе свтъ фонаря упалъ на обоихъ, сидвшихъ въ лодк.

Митнахтъ сильно вздрогнулъ.

— Это онъ! прошепталъ онъ, а рядомъ съ нимъ лсничій Губертъ.

— Нашли значитъ! Черезъ нсколько минутъ они подойдутъ къ берегу, г. фонъ-Арно/

— Пойдемте! сказалъ Митнахтъ, быстро ршившись и поспшно подошелъ къ одному полицейскому. Ирландецъ слдовалъ за нимъ.

— Видите вы эту лодку? обратился Митнахтъ къ полицейскому, человкъ съ бородой, давно розыскиваемый и преслдуемый, лсничій Губертъ Бургартъ.

— Вы убждены въ этомъ? спросилъ полицейскій.

— Я требую вашей помощи и останусь около васъ, какъ свидтель! отвчалъ Митнахтъ.

— А другой, съ безбородымъ, блднымъ лицомъ? тихо спросилъ Макъ-Адланъ.

— Докторъ Гагенъ!

Между тмъ лодка подъхала къ пристани. Полицейскій позвалъ еще одного своего товарища, затмъ записалъ имя и показанія Митнахта.

Гребцы привязали лодку и дали выйти Гагену и Губерту.

Полицейскіе въ ту же минуту подошли къ нимъ.

— Вы оба арестованы, сказалъ одинъ изъ полицейскихъ, вы должны сейчасъ же доказать кто вы.

Губертъ сильно испугался, даже Гагенъ былъ видимо непріятно пораженъ, затмъ, не замчая стоявшихъ въ сторон, онъ обратился къ полицейскимъ.

— Я… сказалъ онъ, и показалъ какую-то бумагу, слдующихъ словъ не было слышно, но Митнахтъ видлъ, какъ полицейскій поклонился.

Въ эту минуту ирландецъ шепнулъ что-то на ухо Митнахту и сейчасъ же отошелъ отъ него.

— Я требую ареста обоихъ! вскричалъ Митнахтъ, подходя ближе, одинъ — лсничій Губертъ Бургартъ, а его спутникъ…

Полицейскій обратился къ Митнахту и назвалъ какое-то имя.

— Это подложныя бумаги, этотъ господинъ — докторъ Гагенъ! Я утверждаю это! громко сказалъ Митнахтъ. Они должны доказать кто они.

Между тмъ, со всхъ сторонъ начали собираться любопытные.

— Управляющій! мрачно прошепталъ Губертъ.

— Я понимаю, господинъ Митнахтъ желаетъ намъ повредить, сказалъ Гагенъ, бросая гнвный взглядъ на своего противника.

Два смертельныхъ врага стояли другъ противъ друга, и въ эту минуту перевсъ былъ, казалось, на сторон Митнахта. Гагенъ самъ чувствовалъ подозрительность своего положенія.

Хотя его, конечно, должны были отпустить, но онъ былъ такъ разсерженъ этимъ, а въ особенности арестомъ Губерта, что Богъ знаетъ что готовъ былъ бы дать, чтобы только освободиться сейчасъ же изъ этой исторіи.

Въ эту минуту онъ увидлъ, что къ нему подходилъ какой-то господинъ, котораго онъ не зналъ, но который, казалось, былъ знакомъ со всмъ происшедшимъ.

— Я освобожу васъ и вашего спутника изъ непріятнаго положенія, сказалъ онъ такъ тихо, что полицейскіе ничего не слыхали, доврьтесь мн! Я слышалъ раньше, кто вы!

Гагенъ поглядлъ на незнакомца, безъ сомннія онъ разсчитывалъ получить за свою услугу хорошую плату. Онъ еще не усплъ отвтить ни слова, какъ вдругъ произошло нчто, давшее всему длу совершенно новый оборотъ.

Оба полицейскихъ разговаривали въ эту минуту съ Митнахтомъ. Губертъ мрачно смотрлъ передъ собою. Вдругъ около самыхъ полицейскихъ началась сильная драка между пятью или шестью матросами. Шумъ былъ такъ великъ, угрозы такъ яростны, что казалось, будто эти люди собираются кусаться, въ ихъ рукахъ засверкали ножи и такъ какъ вблизи не было другихъ полицейскихъ, то одинъ изъ говорившихъ съ Митнахтомъ поспшно пошелъ посмотрть въ чемъ дло.

Но въ ту же минуту онъ былъ окруженъ дерущимися и не могъ выбраться.

Тогда второй полицейскій поспшно подошелъ къ шумвшимъ, чтобы освободить своего товарища, но въ слдующее мгновеніе и онъ былъ точно также окруженъ.

Тогда къ Гагену подошелъ тотъ же самый человкъ, который говорилъ съ нимъ раньше, это былъ Макъ-Алланъ, сообщникъ Митнахта, но ни Гагенъ, ни Губертъ не подозрвали этого, не зная ирландца.

Макъ-Алланъ тихо засмялся.

— Дло сдлано! сказалъ онъ, беря за руки Гагена и Губерта. Вы свободны! Уходите! Такимъ способомъ я многихъ вывелъ уже изъ непріятнаго положенія.

Гагенъ и Губертъ послдовали за ирландцемъ.

— Какъ, это вы устроили всю эту исторію? спросилъ Гагенъ.

— Да, чтобы занять полицейскихъ и освободить васъ! смясь отвчалъ Макъ-Алланъ, когда я васъ отведу въ безопасное мсто, шумъ прекратится, все это была одна комедія, эти люди — лучшіе друзья между собою и продержатъ полицейскихъ только столько, сколько надо.

— Недурно устроено! сказалъ Губертъ, вздохнувъ свободно, видя, что избавился отъ опасности.

— Все это хорошо, замтилъ Гагенъ, войдя съ ирландцемъ и Губертомъ въ боковую улицу, чтобы скрыться изъ глазъ полицейскихъ, но я не пойду дальше.

— Не пойдете дальше? спросилъ услужливый Макъ-Алланъ, это совершенно въ вашей вол.

— Но сначала скажите мн кто вы и что заставляетъ васъ оказать намъ помощь? спросилъ Гагенъ.

— Я очень часто оказываю такія услуги, и обыкновенно меня хорошо награждаютъ за нихъ, отвчалъ ирландецъ.

— Такъ, такъ, вы этимъ живете, сказалъ Гагенъ, качая головой!

— Если хотите, да. Теперь вы здсь въ безопасности.

— А завтра? спросилъ Губертъ.

— Вы оба хотите хать? спросилъ Макъ-Алланъ.

— Нтъ, только я. Мой спутникъ отправляется въ глубь страны, чтобы получить мсто на какой-нибудь большой ферм, отвчалъ Гагенъ.

— Тогда все устроится безъ всякихъ столкновеній съ судомъ, смясь сказалъ ирландецъ, вы попали какъ разъ на того, на кого было нужно.

— Дло идетъ не обо мн, если вы только поможете Бургарду, то я посл завтра уду, сказалъ Гагенъ, съ судомъ же я раздлаюсь самъ.

— Вы хотите хать посл завтра? спросилъ Макъ-Алланъ, и полагаете, что успете къ тому времени раздлаться съ судомъ, когда васъ подозрваютъ въ томъ, что у васъ фальшивыя бумаги, и когда это подозрніе еще боле усиливается тмъ, что вы находитесь въ обществ бглеца? Разв это возможно! Вамъ ни за что не успть такъ скоро ухать, если только вамъ вздумается навязать себ на шею полицію.

— На этотъ счетъ я спокоенъ, смясь отвчалъ Гагенъ, я очень скоро съумю разъяснить ошибку.

— Какъ вамъ угодно. Но еслибы вы хотли послушаться меня, то я посовтовалъ бы вамъ сейчасъ же взять ваши вещи и устроиться такимъ образомъ, чтобы избжать всякаго столкновенія съ полиціей. Я хорошо знаю эти дла.

Губертъ вопросительно взглянулъ на Гагена.

— И вы общаетесь избавить насъ отъ этого? спросилъ послдній, очевидно изъ заботы о Губерт.

— Я могу это сдлать и длалъ очень часто, отвчалъ ирландецъ. Вы сейчасъ же оставите городъ и я провожу васъ въ гостинницу, она стоитъ немного уединенно, недалеко отъ берега Гудзона, но за то тамъ вы будете въ совершенной безопасности. Оттуда г. Бургардъ можетъ безпрепятственно продолжать путь во внутрь страны, а вы — ожидать отхода парохода, не боясь, что васъ станутъ безпокоить. Скажите, нравится ли вамъ это?

Гагенъ взглянулъ на Губерта и увидлъ на его лиц желаніе во что бы то ни стало избавиться отъ полиціи.

— Хорошо! сказалъ тогда Гагенъ, назовите намъ гостинницу и сколько вамъ понадобится вознагражденія.

— Это я предоставляю ршить вамъ самимъ, отвчалъ Макъ-Алланъ, слегка поклонившись. Гостинница немного запущена, но все-таки довольно хороша. Я самъ отведу васъ. Почему? можете вы подумать. Потому что за каждаго постителя хозяинъ платитъ мн.

Гагенъ долженъ былъ сознаться, что хорошо одтый господинъ, съ которымъ онъ свелъ неожиданно знакомство, былъ человкъ очень ловкій, умвшій изо всего извлекать себ пользу.

— Хорошо, сказалъ Гагенъ, ведите насъ въ эту гостинницу, я не хочу дольше здсь стоять.

— Въ такомъ случа надо взять ваши вещи. Вотъ детъ карета. Эй! закричалъ онъ кучеру, затмъ обратился къ Гагену, садитесь и назовите гостинницу, изъ которой надо взять ваши вещи.

Гагепъ сказалъ и слъ съ Губертомъ въ карету. Губертъ былъ очень счастливъ, что благополучно избавился отъ опасности, на улиц онъ все еще боялся быть схваченнымъ полиціей, а теперь и эта опасность миновалась. Макъ-Алланъ также слъ съ ними и скоро они пріхали въ указанную Гагеномъ гостинницу. Губертъ вышелъ изъ кареты и веллъ принести въ нее вещи, которыхъ, впрочемъ, было немного, затмъ Гагенъ заплатилъ по счету и въ тоже время далъ ирландцу сто долларовъ, тотъ низко поклонился и тогда назвалъ кучеру мсто или улицу, которая, казалось, привела послдняго въ удивленіе, такъ какъ онъ спросилъ еще что-то и ирландецъ долженъ былъ дать боле точныя объясненія. Ни Гагенъ, ни Губертъ ничего не поняли изъ этого разговора, такъ какъ онъ былъ веденъ очень скоро и неразборчиво, и имъ невозможно было понять ни одного слова.

Кучеръ слъ на козлы и началось безконечное путешествіе.

Наконецъ сзади Центральнаго парка, тамъ, гд городъ уже кончается, карета вдругъ остановилась.

— Намъ надо еще немного пройти пшкомъ, сказалъ Макъ-Алланъ, но это недалеко. Я изъ предосторожности не хочу, чтобы кучеръ зналъ куда именно мы демъ.

Ирландецъ вышелъ изъ кареты первымъ, затмъ Гагенъ, заплатившій кучеру и наконецъ Губертъ, несшій багажъ.

Между тмъ наступилъ уже вечеръ и кругомъ было совершенно темно. Нехорошо знакомый съ этой мстностью человкъ могъ легко заблудиться. Дождь все еще шелъ и это еще боле увеличивало мракъ. Карета повернулась и похала обратно къ городу.

— Какая отвратительная погода, сказалъ ирландецъ, но черезъ четверть часа мы будемъ на мст.

Здсь по близости не видно никакого дома, замтилъ Гагенъ, шедшій рядомъ съ Макъ-Алланомъ, тогда какъ Губертъ слдовалъ за ними… втеръ и дождь намъ въ лицо.

— Мы здсь за чертой города, объяснялъ ирландецъ, тамъ еще есть предмстье, но здсь васъ никто не узнаетъ и вы будете совершенно одни.

Гагенъ нашелъ положеніе гостинницы немного страннымъ, все было какъ то подозрительно, а Губертъ протеръ глаза, чтобы хорошенько всмотрться въ это не внушавшее доврія мсто.

Дорога къ гостинниц оказалась длинне, чмъ говорилъ ирландецъ.

— Отсюда вамъ будетъ очень удобно начать ваше путешествіе внутрь страны, сказалъ онъ Губерту, а для васъ еще удобне, обратился онъ къ Гагену, вамъ нтъ надобности здить въ городъ вы, можете прямо на лодк дохать до парохода.

— Какъ называется эта мстность? спросилъ Гагенъ.

— Какъ называется эта мстность я и самъ не знаю, обыкновенно про нея говорятъ ‘на Гудзон’.

Въ это время Губертъ увидалъ въ нкоторомъ отдаленіи довольно большой домъ.

— Это вроятно гостинница? спросилъ онъ.

— Да, это она, отвчала Макъ-Алланъ.

Это было уже старое зданіе не далеко отъ берега Гудзона. Въ нижнемъ этаж нсколько оконъ были освщены и защищены отъ любопытныхъ взоровъ красными занавсками,

При взгляд на наружность этого дома, можно было сразу сказать что внутри его нельзя ждать большихъ удобствъ. Въ верхній этажъ вела наружная лстница, а подъ нею былъ входъ въ нижній, лстница была каменная. Макъ-Алланъ пошелъ впередъ, чтобъ указывать дорогу, за нимъ Гагенъ, а Губертъ съ вещами замыкалъ шествіе, снизу была стеклянная дверь, также завшенная красной занавской.

Когда Макъ-Алланъ отворилъ дверь, то послышался звонъ колокольчика.

Въ зал сидло нсколько человкъ за столомъ, заставленномъ стаканами. На звонъ явился хромой хозяинъ, съ круглымъ лицомъ, обрамленнымъ черной бородой и безпокойными, бгающими глазами.

— Двое гостей! сказалъ ему Макъ-Алланъ, указывая на Гагена и Губерта, дайте имъ лучшія комнаты! Будь на своемъ посту, Джонъ-Ралей.

Хозяинъ поклонился и просилъ постителей слдовать за нимъ. Онъ провелъ ихъ черезъ нсколько комнатъ и по лстниц поднялся въ слдующій этажъ.

Гагенъ и Губертъ шли впередъ, когда за ихъ спиной Макъ-Аллапъ объяснился съ хозяиномъ многозначительнымъ взглядомъ.

На верху было совершенно темно, хозяинъ взялъ съ собой лампу.

Въ передней было много дверей съ номерами.

— Лучшія комнаты, Джонъ-Ралей, лучшія комнаты, вскричалъ Макъ-Алланъ. Для этихъ гостей ничто не будетъ слишкомъ хорошо!

Хозяинъ открылъ дверь въ довольно порядочную комнату, за которой была еще спальня.

— Здсь довольно хорошо, сказалъ Гагенъ, я пробуду не больше двухъ дней, такъ такъ посл завтра я ду дале, а мой спутникъ удетъ, можетъ быть даже завтра, Губертъ, поставьте вещи сюда! Есть здсь еще комната рядомъ?

— Да, она отдляется отъ этой только стной, тамъ можетъ жить другой господинъ, отвчалъ Джонъ-Ралей и отворилъ дверь въ маленькую комнату съ одной постелью.

— Хорошо! зажгите свчи! приказалъ Гагенъ и подайте намъ что нибудь пость.

Хозяинъ зажегъ въ обихъ комнатахъ свчи и пошелъ внизъ принести заказанное Гагеномъ кушанье.

— Благодарю васъ, сударь, обратился тогда Гагенъ къ ирландцу, полагаю что намъ будетъ здсь довольно удобно провести остальное время.

— Я надюсь! Спокойной ночи! сказалъ Макъ-Алланъ кланяясь, вы здсь въ совершенной безопасности.

Посл этого онъ ушелъ. Гагенъ и Губертъ остались вдвоемъ.

XXIV.

Драгоцнности.

Гостинница, въ которую Макъ-Алланъ привезъ новыхъ гостей находилось, какъ мы уже слышали, недалеко отъ берега Гудзона, отъ котораго отдлялась только песчаными дюнами.

За одною изъ этихъ дюнъ, въ темнот остановилась карета, съ трудомъ прохавшая черезъ песокъ, хотя была запряжена двумя хорошими лошадьми.

Въ этой мстности такіе экипажи рдкость, обыкновенно тутъ здятъ одни только телги или маленькія повозки съ рыбой, запряженныя собаками, въ такое же позднее время не видно было ни души. Городскіе жители никогда или очень рдко являются сюда и часто на большомъ разстояніи не встртишь ни живой души.

Изъ кареты вышелъ господинъ, закутанный въ плащъ и шляпу съ широкими полями.

— Выйдя изъ кареты онъ пошелъ по направленію къ гостинниц.

Вдругъ онъ услышалъ шаги и остановившись увидлъ въ нкоторомъ отдаленіи человка, шедшаго по направленію къ дюн, который казалось не замчалъ его.

Человкъ въ плащ немного наклонился, чтобы лучше разглядть шедшаго навстрчу.

— Макъ-Алланъ! назвалъ онъ.

Ирландецъ остановился, но черезъ мгновеніе замтилъ уже того, кто его позвалъ.

— Я только что шелъ посмотрть тутъ ли вы, г. фонъ Арно, сказалъ онъ, подходя ближе, какъ вы сами могли видть, все удалось вполн, оба теперь тамъ, въ гостинниц. Я приготовилъ Джона Ралея, переговорите съ нимъ, онъ соглашается на все, когда ему хорошо платятъ.

— А бывшій лсничій тоже наверху?

— Да, въ комнат рядомъ съ вашимъ непріятелемъ!

— Этого молодца вы могли бы оставить полиціи, Макъ-Алланъ.

— Это очень легко могло погубить все дло, отвчалъ ирландецъ, да и что вамъ о немъ безпокоиться, онъ завтра уйдетъ, онъ отправляется внутрь страны, такъ что вамъ остается будущая ночь для исполненія вашихъ плановъ.

— Вы думаете хозяинъ будетъ согласенъ? спросилъ Митнахтъ.

— На все, на что хотите, смясь сказалъ ирландецъ, онъ очень услужливъ! Я не даромъ выбралъ эту гостинницу. Только заплатите хорошенько, а Джонъ не будетъ вамъ препятствіемъ.

— Я не останусь въ долгу ни у васъ, ни у хозяина, Макъ-Алланъ, съ вами я расплачусь сегодня же вечеромъ, сказалъ Митнахтъ.

— Тмъ лучше! Я хочу еще разъ увидать мою родину и Лондонъ, которыхъ я не видалъ двадцать лтъ и ду на томъ же параход, на которомъ думалъ хать вашъ непріятель, отвчалъ ирландецъ, я очень радъ путешествію, все-таки перемна. Мн надола вчная картежная игра по вечерамъ.

— Вы дете только въ Лондонъ или дале?

— Очень можетъ быть что я проду на континентъ. Почему вы объ этомъ спрашиваете? Разв у васъ есть какое нибудь дло?

— Мы поговоримъ съ вами объ этомъ потомъ, я хотлъ бы дать вамъ одно порученіе. Но тамъ идетъ кто-то…

— Это Джонъ Ралей, хозяинъ гостинницы. У него нтъ ничего святого! Онъ продалъ свою собственную дочь въ веселое заведеніе, чтобы только избавиться отъ лишняго рта. Жена его умерла и онъ заботится только о деньгахъ. Сюда, Джонъ!

Хозяинъ увидалъ обоихъ мущинъ и подошелъ къ нимъ, такъ какъ онъ шелъ скоро, то видно было что онъ хромаетъ.

— Что за ужасная погода, сказалъ онъ, просто хоть умирай съ голоду въ нашей глуши. Добрый вечеръ! Говоря это онъ слегка приподнялъ шляпу.

— Послушайте, Джонъ, вотъ этотъ господинъ хочетъ переговорить съ вами относительно пріхавшихъ сегодня гостей, сказалъ Макъ-Алланъ хозяину, онъ иметъ съ ними дла.

— Я такъ и думалъ, замтилъ Джонъ, говорите пожалуйста, сударь.

— Младшій изъ нихъ удетъ завтра, сказалъ Митнахтъ въ полголоса, старшій не долженъ хать пока я не переговорю съ нимъ.

— Онъ старый врагъ этого господина, пояснилъ Макъ-Алланъ, вы можете прямо говорить съ Джономъ Ралеемъ. Господинъ желаетъ никогда боле не встрчаться со своимъ врагомъ.

— Понимаю, милордъ, понимаю.

— Я хочу его вызвать, объяснилъ Митнахтъ, но еще не сегодня, а завтра ночью.

— Главное дло въ томъ, чтобы отдлаться здсь отъ него навсегда, прибавилъ ирландецъ, милордъ находитъ, что для нихъ двоихъ на земл мало мста, этимъ все сказано, и такъ какъ онъ собирается хать въ Европу, то объ немъ никто не станетъ справляться, родныхъ же у него никого нтъ.

Джонъ Ралей кивнулъ головой.

— Вы поглядите только на него, смясь сказалъ Макъ-Алланъ, указывая Митнахту на хозяина, стоявшаго съ видомъ ожиданія, какъ отлично понимаетъ все этотъ человкъ. Знаете ли вы, чего онъ теперь ждетъ, объ чемъ думаетъ?

— Когда я приду завтра ночью, отвчалъ Митнахтъ, то принесу съ собой вознагражденіе.

— Ха, ха, ха! вы угадали! смясь сказалъ ирландецъ.

— Не спшите, милордъ, замтилъ Джонъ, я еще ничего не сдлалъ, а кто длаетъ такія дла, тотъ не забудетъ отдать вознагражденіе.

— Какъ онъ знаетъ человческое сердце! вскричалъ Макъ-Алланъ. Но однако до завтра, Джонъ Ралей, спокойной ночи.

— Прощайте, милордъ, отвчалъ хозяинъ, и пока Митнахтъ съ ирландцемъ возвращались къ дюн, онъ, хромая, направился обратно къ дому.

— Это человкъ, котораго можно употребить на все! говорилъ по дорог Макъ-Алланъ, если вы въ его дом, или по близости, отправите на тотъ свтъ вашего противника, то Джонъ позаботится о томъ, чтобы онъ исчезъ безъ слда, подъ его домомъ течетъ канава, впадающая въ Гудзонъ и она унесетъ все, что должно исчезнуть. По крайней мр я такъ слышалъ.

Они дошли въ это время до кареты и сли въ нее.

— Вы дете домой? спросилъ Макъ-Алланъ, въ такомъ случа высадите меня у моей квартиры.

— Хорошо, отвчалъ Митнахтъ и приказалъ своему кучеру сначала довезти ирландца, а потомъ уже хать домой. Карета покатилась. Сильныя лошади быстро довезли ее до города.

— Теперь скажите, Макъ-Алланъ, сколько вы хотите за сегодняшнюю услугу? спросилъ Митнахтъ.

— Я знаю, что вы умете цнить заслуги, отвчалъ ирландецъ.

Митнахтъ вынулъ изъ кармана бумажникъ и ждалъ пока карета подъдетъ къ фонарю, чтобы различить деньги. Онъ вынулъ нсколько крупныхъ бумажекъ и подалъ Макъ-Аллану.

— Тысячу разъ благодарю васъ, фонъ-Арно, желаю вамъ успха.

Митнахтъ молча кивнулъ головой.

— Я еще увижу васъ до вашего отъзда, сказалъ онъ.

Въ это время карета дохала до дому, гд жилъ Макъ-Алланъ, ирландецъ вышелъ и первымъ его дломъ по приход домой было пересчитать полученныя отъ Митнахта деньги. Оказалось, что онъ получилъ тысячу долларовъ. Путешествіе въ Лондонъ и обратно было оплачено со всми путевыми издержками, а ему было необходимо хать въ Лондонъ, чтобы продать украденныя у испанки драгоцнности, представлявшія изъ себя капиталъ не мене какъ въ тридцать тысячъ долларовъ. Въ Нью-Іорк ихъ неудобно было продать, тогда какъ въ Лондон это можно отлично устроить.

Положивъ деньги въ письменный столъ и заперевъ его, Макъ-Алланъ взглянулъ на часы. Было уже боле десяти часовъ.

Онъ погасилъ огонь и снова ушелъ изъ дома. Дождь все еще шелъ, онъ крпче завернулся въ плащь и направился къ тому мсту пятой аллеи, отъ котораго можно войти въ Центральный паркъ, въ которомъ въ это время было совершенно темно.

Макъ-Алланъ не боялся идти по почти пустымъ аллеямъ, въ которыхъ не горло ни одного фонаря. У него былъ всегда съ собой заряженный револьверъ и малйшая попытка подойти къ нему, была бы встрчена съ его стороны выстрломъ.

Войдя въ паркъ, Макъ-Алланъ направился въ ту боковую аллею, въ которой мы уже видли его, когда его преслдовала испанка.

Свтъ фонарей не проникалъ въ это мсто, но ирландецъ казался отлично знакомымъ съ мстностью, такъ какъ онъ прямо дошелъ до небольшаго домика сторожа и подошелъ къ его окну. Внутри было темно, сторожъ вроятно уже спалъ. Домикъ стоялъ вблизи широкой главной аллеи, которая вела къ лучшему мсту въ парк, называемому ‘The Mail’ и тутъ еще виднлись тамъ и сямъ пшеходы и дущіе, тутъ было гораздо свтле, такъ какъ аллею освщало множество газовыхъ фонарей.

Убдившись что сторожъ спитъ, онъ пошелъ къ маленькому сараю, находившемуся за домомъ, и вошелъ въ него, такъ какъ онъ былъ открытъ.

Тутъ стояли разныя лопаты, палки и т. п. вещи. Макъ-Алланъ взялъ заступъ, но длалъ все такъ осторожно, что сторожъ ничего не могъ слышать.

Тогда онъ снова вышелъ изъ сарая и черезъ кусты возвратился на отдаленную аллею, съ которой Бэлла подсматривала за нимъ, но ничего не видла.

Онъ свернулъ съ дорожки и дошелъ черезъ кусты до небольшой лужайки. Тутъ онъ подошелъ къ старому вязу, подъ которымъ лежало много листьевъ.

Взявъ заступъ, онъ сначала разбросалъ листья, потомъ началъ копать подъ ними землю.

По близости никого не было, кто бы за нимъ наблюдалъ, поэтому онъ съ полнымъ вниманіемъ принялся за работу.

Онъ усердно копалъ, ни его руки, не привыкшія къ такой работъ, скоро устали, кром того, онъ вообще не отличался силой, но земля была въ этомъ мст мягкая, такъ какъ онъ самъ, не задолго передъ этимъ, зарылъ тутъ драгоцнности испанки. Когда наконецъ онъ дорылся до шкатулки, но еще не усплъ ее вынуть, на ближайшей алле вдругъ раздался женскій крикъ:

— Помогите! меня кусаютъ! сюда! громко кричалъ голосъ, тысячу долларовъ, кто спасетъ меня!

Макъ-Алланъ вскочилъ, онъ ясно слышалъ крикъ, а услышавъ про награду, которую общала кричавшая, онъ оставилъ заступъ около ямы и вынувъ револьверъ поспшилъ на помощь.

— Помогите! раздалось еще разъ, помогите!

Макъ-Алланъ поспшно выбжалъ на аллею, но въ эту минуту ему послышалось, что крикъ о помощи раздался гораздо дальше. Онъ поспшилъ по этому направленію, но тутъ все затихло и въ темнот онъ не могъ ничего различить.

Неужели кричавшая могла такъ скоро исчезнуть? Или нападавшіе убили ее и она замолкла?

Но тутъ Макъ-Аллану надо было подумать о своей собственной безопасности, поэтому, не заботясь о дальнйшей судьб кричавшей, онъ поспшно вернулся къ ям подъ вязомъ.

Вставъ на колни, онъ наклонился въ яму, чтобы вынуть шкатулку съ драгоцнностями, но вдругъ ужасъ охватилъ его. Онъ напрасно ощунывалъ дно ямы, шкатулка не попадалась ему подъ руки, онъ сталъ рыть землю еще глубже, но все напрасно, шкатулка пронала!

Макъ-Алланъ заскриплъ зубами, онъ еще не находилъ объясненія случившагося, но у него мелькнуло предчувствіе.

Онъ снова сталъ рыть, но наконецъ бросилъ напрасный трудъ и вдругъ недалеко отъ себя онъ услышалъ ироническій смхъ.

Онъ вздрогнулъ, прежній крикъ о помощи и этотъ торжествующій смхъ принадлежали одному человку. Его перехитрили! Онъ узналъ этотъ голосъ, или ему по крайней мр показалось, что онъ узналъ его. Онъ сжалъ кулаки, за нимъ, очевидно, наблюдали шагъ за шагомъ и подсматривавшей удалось похитить у него все.

Этотъ смхъ вывелъ его изъ себя. Ярость выразилась на его блдномъ лиц и выхвативъ револьверъ онъ бросился къ тому мсту, гд раздался смхъ, ршившись оружіемъ наказать того, кто вырвалъ у него его покражу.

Но было слишкомъ поздно! Послышался стукъ колесъ.

Макъ-Алланъ поспшилъ къ ближайшей экипажной бирж, взялъ лучшую карету и приказалъ кучеру хать какъ можно скоре, назвавъ ему адресъ виллы испанки.

Кучеръ погналъ лошадей и черезъ четверть часа Макъ-Алланъ входилъ въ подъздъ виллы испанки.

Служанка, принявшая его была удивлена его лихорадочной поспшностью.

— Что случилось? спросила она, снимая съ него верхнее платье.

— Дома ли сенора? спросилъ ирландецъ.

— Конечно! Она наверху въ пріемныхъ комнатахъ! Гости уже собрались, отвчала служанка.

Она была дома? А между тмъ Макъ-Аллану показалось. что онъ слышалъ ея голосъ, ея смхъ. Неужели же онъ ошибся?

— Не узжала ли куда-нибудь сенора и давно ли вернулась? спросилъ онъ снова.

— Этого я не знаю, отвчала двушка, сенора была сначала въ будуар, а теперь въ гостиной!

Ирландецъ поспшно поднялся по лстниц и вошелъ въ ярко-освщенныя комнаты. Костюмъ его былъ, посл всего происшедшаго, въ нкоторомъ безпорядк, тогда какъ другіе гости, мущины и дамы, были въ самыхъ элегантныхъ костюмахъ, но онъ не замчалъ ничего и въ волненіи даже не кланялся никому изъ знакомыхъ.

Наконецъ онъ увидалъ передъ собою испанку, она насмшливо улыбалась, на ней былъ надтъ богатый брилліантовый уборъ, подаренный ей однимъ богатымъ негоціантомъ и составлявшій самую лучшую изъ всхъ ея драгоцнностей… и теперь Макъ-Алланъ видлъ на ней эти роскошныя серьги, ожерелье и браслеты.

— А, Макъ-Алланъ, вскричала она, увидавъ ирландца, который не могъ оторвать глазъ отъ ея брилліантовъ, что случилось? Какой у васъ видъ?

Отъ злобы и удивленія, ирландецъ не въ состояніи былъ произнести ни слова.

— Боже мой! Вамъ дурно? сказала Бэлла, стоявшая рядомъ съ лордомъ Стоуэромъ, который насмшливо глядлъ на поблднвшаго отъ злобы ирландца и казалось зналъ причину его ярости.

Тогда Макъ-Алланъ овладлъ собою и заставилъ себя улыбнуться.

— Со мной ничего, сенора, мн только сказали сейчасъ, что вы подвергались нападенію въ Центральномъ парк, сказалъ онъ.

— И вы безпокоились обо мн?

— Мн говорили будто васъ видли и слышали, продолжалъ ирландецъ съ насмшкой.

— И вы заботились обо мн, Макъ-Алланъ, какъ вы добры! насмшливо отвчала Бэлла, но теперь вы видите, что я здорова и вся исторія въ парк могла быть недоразумніемъ, такъ какъ кто ходитъ въ это время года и еще такъ поздно въ Центральный паркъ, сказала испанка. Но такъ какъ вы принимаете во мн такое участіе, то я могу порадовать васъ, мои брилліанты, о дерзкой пропаж которыхъ вы вроятно знаете, нашлись благодаря одному счастливому случаю.

— Это рдкость! проговорилъ ирландецъ, что это за случай, если можно узнать?

— Просто глупость воровъ! отвчала испанка. Укравъ такія вещи надо вести себя умне, чмъ велъ себя тотъ, кто укралъ мои сокровища! Но онъ долженъ радоваться, что я довольствуюсь тмъ, что ко мн вернулись мои вещи, а не передаю его въ руки правосудія. Неправда ли, Макъ-Алланъ? Я слышала, что вы дете въ Европу, въ Ирландію и въ Лондонъ. Можетъ тамъ такіе люди какъ вы, на что-нибудь годятся! Желаю вамъ счастливаго пути! Пойдемте, милордъ, обратилась она къ своему кавалеру и повернулась къ ирландцу спиной, а Макъ-Алланъ счелъ за лучшее сейчасъ же удалиться.

XXV.

Лучъ надежды.

— Это борьба за милліонъ, г. докторъ Вильмъ, говорилъ Бруно новому доктору больницы Св. Маріи, въ комнат у котораго онъ былъ, вотъ вамъ и разгадка всей загадки.

— Я долженъ вамъ сознаться, что еще не понимаю всего дла, отвчалъ Вильмъ, молодой человкъ съ ясными глазами и открытымъ, честнымъ лицомъ. Вы говорите мн, что помщенная въ заведеніе больная настоящая графиня, вы говорите мн дальше, что отдача ее сюда есть только послдствіе ошибки на счетъ состоянія ея ума.

— Повторяю вамъ, что это борьба, въ которой многіе долго не будутъ знать на чьей сторон правда.

— Вы упоминали также о молочной сестр графини…

— Вс старанія найти ее посл ея отъзда были напрасны! Теперь положительно доказано, что Марія Рихтеръ не здила дальше Гамбурга, и на этой недл я жду доктора Гагена обратно изъ Америки, этотъ благородный человкъ нарочно здилъ въ Нью-Іоркъ, чтобы разъяснить наконецъ это темное обстоятельство.

— И онъ также ничего не нашелъ?

— Ничего, кром увренности, что Марія Рихтеръ умерла и что она никогда не была въ Америк, отвчалъ Бруно, повторяю вамъ, что передъ нами цлый хаосъ вопросовъ и обстоятельствъ, чтобы объяснить которые нтъ ни одной дороги. Но теперь намъ надо только то, чтобы вы убдились въ томъ, что мнимая больная здорова. Она настоящая графиня, вамъ я могу это сказать, все что говорятъ другіе основано на ошибк, она графиня и только жадность ея мачихи къ ея деньгамъ вызвала вс эти ужасы.

— Мн все-таки непонятно, гд можетъ быть молочная сестра, сказалъ докторъ, если ее нигд не нашли, то она должна же была гд-нибудь умереть.

— Да, несчастная умерла! Графиня узнала въ найденномъ труп Марію Рихтеръ, но ей не поврили.

— Но какъ же могло случиться, чтобы эта двушка, которая по вашимъ словамъ ухала въ Гамбургъ, могла вдругъ очутиться тутъ?

— Это до сихъ поръ тайна. Извстно только то, что Марія Рихтеръ не здила въ Америку, а неожиданно была вызвана изъ Гамбурга телеграммой.

— И графиня указываетъ на бывшаго управляющаго Варбурга, на этого Митнахта, какъ на того, кто столкнулъ ее въ пропасть? спросилъ докторъ.

— Да, графиня утверждаетъ это положительно, но никто не вритъ ей, никто не считаетъ ее графиней, и это самое ужасное, казалось бы это одно могло свести съ ума. Да, поставьте себя на ея мст, когда на нее клевещутъ, зовутъ безумной. Даже т люди, которые были на ея сторон, высказались что она не графиня такъ какъ въ промежутокъ, о которомъ я вамъ разсказывалъ, она сильно измнилась.

— Въ промежутокъ! задумчиво повторилъ докторъ, этотъ промежутокъ самое странное и непонятное во всемъ этомъ дл.

— Я не могу спорить съ вами.

— Гд могла быть графиня въ это, довольно продолжительное время? Найдите отвтъ на этотъ вопросъ. Можете ли вы допустить, чтобы женщина, да еще такая нжная, могла провести почти дв недли въ пропасти, не умеревъ? Можете ли вы объяснить какимъ образомъ она вдругъ ночью попала въ домъ вашего друга?

— Все это старые вопросы, на которые нтъ отвта. Объ эту тайну разбивается все. Это обстоятельство ршило дло графини противъ нея. Никто не считалъ возможнымъ, чтобы женщина могла пробыть такъ долго безъ помощи и явиться ночью къ дому моего друга.

— Я вамъ долженъ сознаться, что мою увренность уменьшаетъ это обстоятельство, согласился докторъ.

— Но что если я скажу вамъ, что я снова узналъ графиню, я ея женихъ, то это уничтожитъ ваши сомннія! вскричалъ съ жаромъ Бруно, и вы сами согласитесь, что по вашимъ наблюденіямъ, графиня совершенно здорова умственно.

— Это правда!

— Остановимтесь на этомъ докторъ Вильмъ, это очень важно, такъ какъ тутъ можетъ быть только два случая или она графиня, и тогда значитъ т, которые обвиняютъ ее, клеветники, или же она не графиня, но это невозможно.

— Она не сумасшедшая! сказалъ Вильмъ, вс мои наблюденія не открыли въ ней ни малпшаго признака умственнаго разстройства,

— Вы благородный человкъ! сказалъ Бруно, протягивая доктору руку. Ваше появленіе въ этомъ дом пробудило первый лучь надежды во мн и въ графин. Скажите сами, не было ли бы для васъ торжествомъ, узнать то, въ чемъ до сихъ поръ ошибались вс другіе и открыть преступленіе. Мн кажется, что сама судьба привела васъ сюда, чтобы наконецъ освтить это мрачное дло. Я не ошибаюсь въ васъ, я увренъ что вы не успокоитесь раньше, чмъ добьетесь истины, вы поможете бдной графин.

— Вы не ошиблись, г. фонъ-Вильденфельсъ, отвчалъ Вильмъ, пожимая протянутую ему руку, вы не ошиблись во мн, я считаю своей обязанностью узнавать истину и оказывать помощь страждущимъ.

— Въ такомъ случа вамъ удастся помочь графин! Пойдемте къ ней и наблюдайте за ней во время ея свиданія со мной. Вы знаете что я близкій родственникъ графини, и что я люблю ее, вы ршите, есть ли въ ней хоть слдъ умственнаго разстройства.

Тогда Вильмъ оставилъ съ Бруно свою комнату и отправился къ Лили. Онъ самъ открылъ дверь, затмъ пропустивъ Бруно впередъ, вошелъ вслдъ за нимъ.

Лиля съ радостью поспшила на встрчу жениху.

— Я уже знала что ты здсь, вскричала она, я видла какъ ты пришелъ! Въ моей печальной жизни, твой приходъ всегда бываетъ праздникомъ.

Это свиданіе было такъ нжно и трогательно, что докторъ принужденъ былъ убдиться, что Лили не можетъ быть сумасшедшая.

— Мн надо многое теб разсказать, Бруно, продолжала Лили, прежде всего, знаешь ли ты, что новый докторъ внимательно наблюдаетъ за мной? Онъ человкъ справедливый, я вполн довряю ему. Да, онъ единственный человкъ во всемъ заведеніи, къ которому я могу чувствовать довріе! Ахъ! онъ пришелъ съ тобой, ты говорилъ съ нимъ.

— Да и я могу только одобрить твое довріе, отвчалъ Бруно. Ты можешъ ему довриться, такъ какъ онъ вполн благородный человкъ.

— Слава Богу, я не ошиблась! Наконецъ то хоть одно человческое существо думаетъ обо мн хорошо! сказала Лили, да, сердце сказало мн, какъ только и увидала доктора, что я могу надяться на его помощь и я не обманулась! А теперь, дорогой Бруно, я должна разсказать теб нчто совсмъ чудесное, докторъ можетъ это слышать и можетъ быть вмст съ тобой найдетъ связь всего этого.

— Разв случилось что-нибудь, чего я не знаю? спросилъ Бруно.

— Нтъ, не то чтобы случилось, то, что я хочу теб разсказать можетъ быть было просто сномъ. Тмъ не мене этотъ сонъ можетъ быть иметъ боле важное значеніе, чмъ это ма показалось съ перваго раза, можетъ быть онъ послужитъ объясненіемъ для того времени, которое я провела въ пропасти.

— Это было бы большимъ счастіемъ, дорогая Лили вскричалъ Бруно, подойдите сюда докторъ, будьте свидтелемъ этого разсказа. Мы только что сейчасъ говорили, какъ жаль что ты не можешь ничего сказать объ этомъ времени.

— А теперь Богъ послалъ мн этотъ чудесный сонъ, который можетъ быть объяснитъ все! отвчала Лили, протягивая руки, это былъ чудесный сонъ, такъ что когда я проснулась, то мн показалось, что я не спала, а пережила все это, я уврена, что это указаніе свыше, такъ какъ теперь мн кажется, что я знаю гд была въ то время, какъ будто память вдругъ возвратилась ко мн.

— Разсказывай! вскричалъ Бруно съ нетерпніемъ. Даже докторъ былъ видимо заинтересованъ.

— Во сн я вдругъ перенеслась къ тому ужасному времени, когда я стала жертвой Митнахта, начала Лили, не думайте докторъ, чтобы я сказала что нибудь, въ чемъ я не могла бы дать отвта Богу, не думайте также, чтобы мои мысли были въ безпорядк. Меня столкнулъ въ пропасть фонъ-Митнахтъ и его же жертвой пала несчастная Марія! прибавила она тихо, съ невольнымъ ужасомъ.

— Этотъ бывшій управляющій ухалъ теперь за границу, сказалъ Бруно Вильму.

— Во сн я видла себя не въ пропасти, Бруно, продолжала Лили, и казалось что она находится въ какомъ-то воодушевленіи, я видла себя въ какомъ то полутемномъ подземельи, я вдыхала свжій и пріятный воздухъ, я слышала ропотъ моря и чувствовала себя такъ хорошо, что не въ состояніи теб описать. Мн казалось что подземелье это устроено въ мловой скал, на берегу моря и я лежу на сухихъ втвяхъ. Вдругъ стало немного свтле и около меня раздались шаги, когда я открыла глаза, то увидла передъ собою старика въ старомъ, выпачканномъ мломъ плать, съ длинными сдыми волосами и такой же бородой, падавшей до колнъ. Онъ подошелъ ко мн и я узнала его въ лицо. Черты лица измнились, но все-таки я узнала старика, жившаго въ мловой пещер. ‘Фейтъ!’ радостно вскричала я, такъ какъ старый слуга моего отца, былъ добрый человкъ и я знала его еще ребенкомъ. ‘Фейтъ, какъ попали вы сюда?’ — ‘Я не умиралъ графиня, отвчалъ онъ, я живу здсь въ мловой пещер, но никто не долженъ этого знать. Я не показываюсь больше наверхъ, для тхъ кто наверху, я мертвъ. Но я живъ, какъ вы сами видите это’.

— Странный сонъ! согласился Бруно, который, также какъ докторъ, съ напряженнымъ вниманіемъ слдилъ за разсказомъ, продолжай дорогая Лили, конечно это сонъ, но онъ очень необыкновененъ.

— Это не пустой сонъ! продолжала Лили, слушай дальше! ‘Но, Фейтъ, снова обратилась я въ старику, который походилъ на горнаго духа, какъ можете вы жить здсь внизу?’ — ‘Отлично, графиня, я питаюсь рыбою, которую выбрасываетъ сюда приливъ’.— ‘Такъ это вы, спросила я тогда, появляетесь здсь на утес предостерегая рыбаковъ во время бури?’ — ‘Да, это я самъ, отвчалъ онъ, рыбаки думаютъ что это мой духъ. ‘Но какъ можете вы предостерегать ихъ отъ бури, когда ее еще нтъ?’ спросила я.— ‘Я скажу вамъ это графиня, чайки даютъ мн знать объ этомъ за нсколько часовъ, тогда я выхожу туда на камень и подаю сигналъ’.— ‘Но уйдемте изъ этой пещеры. Фейтъ, сказала я, намъ лучше вернуться къ остальнымъ людямъ. ‘Нтъ, это будетъ для насъ дурно, отвчалъ онъ, и для меня и для васъ графиня, такъ какъ наверху намъ грозитъ смерть!’ Тутъ старый Фейтъ какъ будто вдругъ исчезъ, но я все еще лежала въ пещер, когда я уже совсмъ проснулась, мн все еще казалось, что я лежу въ пещер, такъ какъ въ комнат было темно и когда я наконецъ поняла гд я, то у меня какъ будто повязка упала съ глазъ Да. вскричала я, да, это правда! я была въ пещер.

Лили замолчала. Бруно и докторъ ни разу не прерывали ея разсказа. Задумчиво и серьезно слдили они за всми ея словами.

Наступило непродолжительное молчаніе.

— Что вы скажете на это докторъ? заговорилъ наконецъ Бруно.

— Я не знаю мстности и связи событій и для меня, все это кажется простымъ сномъ, отвчалъ докторъ.

— Клянусь вамъ, что это не пустой сонъ! вскричала Лили, это не можетъ быть пустымъ сномъ! Я чувствую что нашла наконецъ объясненіе! Я сама долго ломала себ голову, чтобы нонить гд могла я быть въ промежутокъ этого времени, а теперь мн кажется что все вдругъ разъяснилось.

— Это часто кажется такъ посл сновъ, замтилъ Вильмъ.

— Я вижу, что вы мн не врите! Но ты Бруно, хоть ты покрайней мр врь мн! вскричала Лили умоляющимъ голосомъ.

— Я долженъ сознаться теб, что и мн это все боле и боле кажется сномъ, дорогая Лили, отвчалъ Бруно, такъ какъ твое исчезновеніе и потомъ неожиданное появленіе были такъ чудесны… но стой! перебилъ онъ самъ себя, какъ будто ему что то пришло въ голову, что дало другое направленіе его мыслямъ, я самъ одинъ разъ лтомъ, передъ началомъ грозы, видлъ внизу человка на камн! Неужели старый Фейтъ дйствительно живетъ тамъ внизу въ мловыхъ пещерахъ, если онъ живъ, то ты спасена, но это такъ необычайпо, что я не въ состояніи врить.

— Да, очень фантастично! замтилъ Вильмъ.

— А я клянусь вамъ, что этотъ сонь истина! вскричала Лили.

— Хорошо, если ты такъ твердо въ этомъ убждена, то я не стану теб противорчить, сказалъ Бруно, до сихъ поръ считалось невозможнымъ проникнуть въ эту мстность, такъ какъ приливъ тамъ очень силенъ и весь берегъ усянъ камнями. Тмъ не мене я еще разъ попытаюсь проникнуть туда, къ мловымъ холмамъ и обыскать тамъ все.

— Ахъ, да, сдлай это мой дорогой Бруно, вели знакомымъ съ этой мстностью попытаться пробраться туда въ тихую погоду, вскричала Лили, мн кажется что тамъ все объяснится! Этотъ сонъ и новый докторъ моя единственная надежда, а я нуждаюсь въ надежд.

— Я знаю это, моя дорогая! Но положись на меня! Что только человкъ можете сдлать, я все сдлаю, такъ какъ счастье моей жизни неразлучно съ твоимъ.

Влюбленные простились.

— На этотъ разъ мн не такъ тяжело разставаться съ тобою, мой милый Бруно, сказала Лили, такъ какъ теперь я отпускаю тебя съ надеждой! Но не оставляй меня слишкомъ долго томиться въ неизвстности между страхомъ и надеждой.

Бруно общался дйствовать какъ возможно скоре и простился съ Лили.

Когда докторъ быстро отворилъ дверь комнаты Лили, то сильно толкнулъ кого то, стоявшаго за ней.

Это была Дора Вальдбергеръ.

— Что вы здсь длаете? сердито спросилъ Вильмъ, запирая за собою дверь, посл того какъ Бруно вышелъ въ корридоръ и также недоврчиво глядлъ на сидлку.

— У меня есть здсь дло! коротко отвчала Дора.

— Здсь у дверей? рзко сказалъ Вильмъ, разв я не запрещалъ вамъ ходить сюда? Вы ходите подслушивать! Не заставьте меня повторять вамъ это еще разъ, а то вы будете отпущены: если хотите оставаться, то берегитесь. А теперь идите отсюда!

Дора повиновалась съ затаенной яростью.

Докторъ проводилъ Бруно до воротъ.

XXVI.

Уединенная гостинница.

Комнаты гостинницы на берегу Гудзона не имли въ себ ничего ужаснаго, правда, он были очень просты, но въ тоже время не имли въ себ ничего такого, что могло бы возбудить недовріе.

Комната Губерта была маленькая, съ однимъ окномъ, въ ней стояла постель, столъ съ диваномъ, нсколько стульевъ и шкафъ, въ углу стоялъ старый умывальникъ, это составляло всю обстановку комнаты. Но занавсы, постель и салфетка на стол были очень чисты.

У Гагена были дв комнаты, пріемная и спальня. Въ послдней могло броситься въ глаза то, что стны и потолокъ были необычайно темны и закопчены, но въ ней точно также не было ничего, что могло бы внушить недовріе.

Въ пріемной, крон дивана, стояло кресло, столъ простой и письменный, комодъ и шкафъ. Комната была, какъ и у Губерта, въ одно окно, но гораздо больше. Въ спальн въ углу стояла большая желзная печка, которая отопляла об комнаты, кром того дв постели и два умывальника, диванъ и нсколько стульевъ. Въ комнат пахло немного дымомъ, но это не бросалось въ глаза, къ тому же могли недавно топить печь и надымить.

Между тмъ хозяинъ принесъ холодной говядины, хлба и все что нужно для пунша. Ставя все это на столъ, онъ имлъ случай заглянуть въ денежную сумку Гагена, изъ которой тотъ въ эту минуту вынималъ что то.

— Вы пробудете не долго? спросилъ онъ, накрывая на столъ.

— Одинъ изъ насъ детъ завтра. Неправда ли, Губертъ, вы отправляетесь завтра? спросилъ Гагенъ.

— Да, я хотлъ бы такъ сдлать, отвчалъ Губертъ.

— Я же отправлюсь въ Европу съ первымъ пароходомъ. Когда онъ идетъ?

— Посл завтра. Вы можете хать на пароходъ прямо отсюда на лодк и вамъ не придется тогда хать черезъ городъ, отвчалъ Джонъ Ралей, только что возвратившійся посл разговора съ Митнахтомъ и Макъ-Алланомъ.

— Я полагаю, что каждый узжающій долженъ записаться въ Кэстль-Гарден.

— При прізд, да, милордъ, это необходимо, но при отъзд совсмъ другія правила, въ особенности если у васъ немного багажа.

— Здсь все, сказалъ Гагенъ, указывая на вещи.

Хозяинъ бросилъ любопытный взглядъ на вещи.

— Это не составить никакихъ препятствій. А другой господинъ, подетъ по желзной дорог?

— Да, я отправляюсь внутрь страны! отвчалъ Губертъ.

— Въ такомъ случа вамъ также не надо возвращаться обратно въ городъ. Вы можете ссть здсь же, тутъ есть маленькая станція. Кушайте пожалуйста, господа.

Джонъ Ралей поставилъ все на столъ и ушелъ.

Тогда Гагенъ пригласилъ Губерта сть, и тотъ, взявъ свою часть на тарелку, налилъ въ стаканъ пуншу и ушелъ къ себ въ комнату, чтобы не стснять дале Гагена.

Между тмъ по уход Губерта, Гагенъ, неизвстно почему, сталъ себя чувствовать какъ то не по себ.

Было уже одиннадцать часовъ. Внизу въ общей зал казалось еще были постители. Гагенъ заперъ дверь и хотлъ идти въ спальню.

Подойдя случайно къ окну, онъ взглянулъ внизъ и увидалъ хромого хозяина съ фонаремъ въ рукахъ. Въ эту минуту видъ этого человка показался Гагену такимъ отвратительнымъ, что его охватилъ невольный ужасъ.

Джонъ Ралей шелъ около дома и свтъ фонаря падалъ на него. Невольно Гагену пришла въ голову мысль, что онъ одинъ въ незнакомомъ мст, далеко отъ города и совершенно беззащитенъ, хотя у него былъ съ собою заряженный револьверъ, но что то говорило ему, что въ этомъ дом револьверъ будетъ для него плохой защитой. Во всякомъ случа, говорилъ онъ себ, было крайнимъ легкомысліемъ, что я послдовалъ въ этотъ уединенный домъ за незнакомымъ человкомъ, который, по собственнымъ словамъ, изъ-за денегъ готовъ былъ сдлать все. Почему же теперь ему казалось здсь такъ страшно, или это было дйствіе ночи? Или причиною этого была непривлекательная наружность хозяина и мрачная, пустынная мстность?

Теперь, во всякомъ случа, было уже поздно. Тмъ не мене, съ каждой минутой, въ Гаген все увеличивалась увренность, что онъ лучше бы сдлалъ, еслибы остался въ город.

Тогда онъ погасилъ одну свчу, слъ на диванъ и ршился не спать до утра.

Онъ просидлъ такимъ образомъ около часу и ясно слышалъ, что внизу еще пьютъ и разговариваютъ, вдругъ ему послышались шаги.

Онъ всталъ и сталъ прислушиваться — шаги осторожно приближались къ его двери.

Онъ тихонько всталъ и подошелъ къ двери, держа револьверъ на готов.

Затмъ онъ вдругъ отворилъ дверь.

Передъ нимъ стоялъ Губертъ.

— Я только что хотлъ постучаться, сказалъ онъ, но такъ лучше. Я смотрлъ что за люди внизу, такъ какъ это показалось мн необходимымъ.

— Въ этомъ случа вы раздляете мои чувства, Губертъ.

— Здсь въ дом не совсмъ обыкновенно, замтилъ Губертъ, конечно, можно ошибиться, но я рдко обманываюсь, и во всякомъ случа слдуетъ быть осторожне. Внизу, въ зал, сидятъ люди, которые очень похожи на воровъ и разбойниковъ, я не могъ услышать о чемъ они говорятъ, но я видлъ, что они играютъ въ карты.

— Вы замтили еще что-нибудь, Губертъ?

— Домъ мн кажется такимъ же подозрительнымъ какъ и гости. Внизу течетъ какая-то канава подъ самымъ домомъ и около лстницы есть въ нее отверстіе, которое днемъ было закрыто досками, теперь оно открыто и внизу течетъ черная, вонючая вода, стоитъ только оступиться туда…

— Все дло въ конц концовъ не такъ опасно какъ кажется, замтилъ Гагенъ, во всякомъ случа мы будемъ на сторож и ночью не станемъ близко подходить къ люку. Каждый изъ насъ останется въ своей комнат, но спать не станемъ, и если что случится, можемъ позвать другихъ на помощь.

— Да, такъ будетъ лучше, я для того и пришелъ сюда, чтобы предостеречь васъ, сказалъ Губертъ, я безпокоился о васъ. На меня едва ли кто станетъ нападать, такъ какъ съ меня немного можно взять, но вы — дло другое.

— Благодарю васъ за вашу заботливость, Губертъ, и такъ ршено, что каждый изъ насъ будетъ на сторож у себя въ комнат.

Губертъ вернулся къ себ въ комнату, а Гагенъ снова слъ на диванъ. Около двухъ часовъ ночи внизу все стало тихо, послдніе постители, казалось, оставили домъ и хозяинъ везд погасилъ огонь.

Въ дом все стихло и во всю остальную ночь не случилось ничего такого, что могло бы возбудить подозрніе.

Когда наступило утро, Гагенъ легъ въ постель, смясь надъ своими напрасными опасеніями. Губертъ также заснулъ.

Черезъ нсколько часовъ, когда Гагенъ проснулся, Губертъ былъ уже около него, а хозяинъ принесъ завтракъ, освдомившись хорошо ли спали гости.

— Мн кажется, сказалъ Гагенъ, обращаясь къ Губерту, когда они снова остались одни, что мы были несправедливы къ хозяину и его дому. Очень часто въ такихъ гостинницахъ безопасне жить, чмъ въ самыхъ роскошныхъ. Узжайте спокойно Губертъ, завтра я также наконецъ оставлю Нью-Іоркъ.

Губертъ повиновался этому приказанію и уложивъ свой небольшой багажъ пришелъ проститься съ Гагеномъ.

— Желаю вамъ счастливаго пути и хорошаго мста, Губертъ, сказалъ докторъ, пожимая Губерту руку. Вы честный, трудолюбивый человкъ, я убжденъ, что счастіе будетъ вамъ здсь благопріятствовать. Дайте о себ всть, и если вамъ что-нибудь понадобится, то прямо обращайтесь ко мн. Дай вамъ Богъ счастія, отъ всей души желаю вамъ его.

И такъ, Гагенъ остался одинъ въ гостинниц, а Губертъ отправился къ маленькой станціи желзной дороги, дорогу къ которой ему указалъ хозяинъ.

Когда Гагенъ переговорилъ съ хозяиномъ о своемъ завтрашнемъ отъзд, то тотъ сказалъ ему, что пароходъ уходитъ вечеромъ, и что онъ позаботится о лодочник, который доставитъ Гагена на пароходъ.

Вс приготовленія были окончены и Гагенъ ршилъ эту ночь спать спокойно, несмотря на то, что онъ остался одинъ, такъ какъ вс его опасенія разсялись въ теченіи дня.

Когда хозяинъ принесъ вечеромъ Гагену зажженныя свчи, то спросилъ его не надо ли затопить печку, такъ какъ на двор было довольно холодно, говоря, что она больше не дымитъ. Получивъ разршеніе, онъ сейчасъ же развелъ огонь, чтобы подтвердить справедливость своихъ словъ, и дйствительно, печка нисколько не дымила.

Въ комнат распространилась пріятная теплота и Гагенъ, изнуренный событіями, ршился лечь въ постель.

Внизу въ общей зал никого не было. Джонъ Ралей ходилъ взадъ и впередъ и казался въ сильномъ безпокойств. Онъ вышелъ изъ дома и увидалъ, что въ комнатахъ Гагена огонь погашенъ.

Была тихая и темная ночь. Джонъ Ралей вернулся обратно въ свою комнату и снялъ сапоги, затмъ въ однихъ чулкахъ поднялся на лстницу и сталъ прислушиваться, везд было тихо. Богатый иностранецъ, приведенный Макъ-Алланомъ, казалось спалъ.

Тогда Джонъ спустился обратно внизъ и взявъ потайной фонарь, отправился въ уголъ гд стояли бочки, бутылки и всякія хозяйственныя принадлежности, онъ взялъ круглый кусокъ дерева, обитый по концамъ кожей, который вроятно служилъ для затыканія отверстія въ бочкахъ. Взявъ съ собою этотъ кусокъ, онъ снова отправился наверхъ, поднялся по лстниц и осторожно пробрался къ двери, которая вела въ комнаты Гагена.

У той части стны въ спальн Губерта, у которой стояла печка, шла главная труба и принимала въ себя трубы отдльныхъ печекъ.

Въ главную трубу была сдлана желзная дверца, которая служила вроятно для чистки трубы.

Хозяинъ дошелъ до этого мста не произведя ни малйшаго шума. Такъ какъ на немъ не было сапогъ, то шаги его были совершенно неслышны.

Тогда онъ осторожно наклонился и открылъ желзную дверцу. Казалось, что онъ не въ первый разъ занимался этой ночной работой, такъ какъ отворилъ дверцу безъ малйшаго шума. Въ лицо ему пахнуло угаромъ. Онъ поставилъ фонарь на полъ и взялъ въ руку принесенную палку, чтобы найти ею отверстіе въ трубу отъ печки въ комнат Гагена.

Это отверстіе быстро нашлось, тогда, просунувъ руку въ трубу, онъ взялъ принесенную толстую палку и заткнулъ ею отверстіе въ печку, которая еще топилась.

Теперь угаръ долженъ былъ наполнить спальню Гагена и смерть его была несомннна… и Джонъ Ралей разсчитывалъ что получитъ двойную выгоду, во первыхъ онъ могъ присвоить большую сумму, которую везъ съ собою богатый путешественникъ и затмъ, черезъ эту ‘случайную’ смерть, онъ думалъ получить общанное значительное вознагражденіе.

Снова затворивъ дверцу, Джонъ Ралей услыхалъ какъ внизу кто-то вошелъ, потому что колокольчикъ былъ придланъ къ дверямъ. Неслышно сошелъ онъ съ лстницы, тогда какъ наверху сталъ распространяться сильный запахъ угара.

XXVII.

Адскій планъ

Немного дней спустя посл послдняго посщенія Бруно дома умалишенныхъ, Дора Вальдбергеръ шла по дорог къ замку.

Она шла погруженная въ задумчивость и видимо торопилась. Лицо ея было мрачно, лобъ наморщенъ, и по глазамъ видно было, что ее что-то сильно занимало и вмст съ тмъ приводило въ ярость. Она шла все скоре и скоре. На ней было какъ всегда темное платье и старый платокъ.

— Теперь кончено, съ угрозой бормотала она, теперь ты узнаешь меня! Ты меня хочешь выгнать и старый дуракъ во всемъ слушается тебя. Погоди, ты раскаешься въ этомъ. Съ Дорой нельзя такъ обращаться. Если я уйду, то отъ всего вашего заведенія ничего не останется! Настанетъ его послдній день — и мы съ Гедеономъ Самсономъ устроимъ новое! Онъ уже говорилъ мн объ этомъ.

Въ это время Дора дошла до Вэрбургскаго лса и пошла по дорог въ замокъ.

Подходя къ замку она увидала, что передъ нимъ остановилась карета, изъ которой вышелъ господинъ съ блднымъ, истощеннымъ лицомъ.

Онъ былъ одтъ очень изящно и походилъ на англичанина.

Онъ подалъ свою карточку камердинеру Максу, сказавъ что долженъ говорить съ графиней по очень важному длу.

Тогда Дора ршила лучше подождать пока поститель удетъ, и повернула назадъ въ лсъ, чтобы лучше обдумать новые плапы.

Между тмъ Максъ, взявъ карточку прізжаго, повелъ его въ пріемную и попросивъ подождать тутъ немного, отнесъ карточку въ комнаты графини, которая только что окончивъ свой туалетъ, бросила въ зеркало послдній взглядъ.

Взявъ карточку, графиня прочитала по англійски.

— Мистеръ Макъ-Алланъ.

А внизу было приписано карандашемъ: ‘посланный г. фонъ-М.’

— Изъ Америки! прошептала графиня, повернувшись къ лакею спиной, отъ него… Знаете ли вы прізжаго? снова обратилась она къ лакею, такъ какъ ей пришло въ голову не самъ ли это Митнахтъ.

— Нтъ, ваше сіятельство, не знаю, отвчалъ Максъ.

Графиня задумалась на мгновеніе, пристально глядя на карточку.

Вдругъ она казалось ршилась.

— Проводите этого господина въ гостиную, сказала она.

Камердинеръ поклонился и вышелъ.

— Отъ него… снова прошептала Камилла фонъ-Варбургъ, и на ея блдномъ лиц изобразилось сильное волненіе, отъ него! Онъ присылаетъ посторонняго человка! Чего онъ хочетъ? Денегъ? Снова денегъ, ненасытный! Неужели же онъ посвятилъ его… нтъ, Куртъ не такъ безуменъ! Но съ другой стороны, давъ ему порученіе онъ долженъ былъ до извстной степени посвятить его въ положеніе длъ… я должна узнать это! Мистеръ Макъ-Алланъ, снова прочла она, затмъ повернулась къ выходу изъ комнаты и пошла въ гостиную, гд ее ждалъ ирландецъ, вставшій при ея появленіи.

— Простите меня, графиня, сказалъ онъ ломанымъ нмецкимъ языкомъ, я не могъ прозжая… тутъ онъ совсмъ остановился, не находя нужнаго слова.

— Говорите на вашемъ родномъ язык, сказала графиня по англійски.

— О, графиня, благодарю васъ за вашу любезность и снисходительность къ моему незнанію, и въ тоже время не могу не выразить своего удивленія, что вы такъ хорошо говорите на моемъ родномъ язык.

— Да, можетъ быть немного лучше, чмъ вы на моемъ, усмхнулась графиня, но я давно уже не имла случая говорить на немъ. Садитесь, сударь, и скажите, что привело васъ ко мн.

Графин было очень пріятно, что разговоръ будетъ вестись по англійски, такъ какъ прислуга не понимала его.

— Я пріхалъ изъ за океана, графиня, изъ Америки, началъ Макъ-Алланъ, я скучалъ по своей родин, Ирландіи, а въ особенности о Лондон, которыхъ я не видалъ много лтъ и ршился прохать досюда.

— Только досюда! спросила графиня.

— Точно такъ, графиня, только досюда, и поду обратно прямо черезъ Гамбургъ въ Англію и оттуда обратно въ Америку. Я пріхалъ въ этотъ замокъ, чтобы видть его хозяйку и я не солгу если скажу, что щедро вознагражденъ за мое путешествіе тмъ, что видлъ и говорилъ съ первой красавицей въ свт.

Графиня холодно засмялась, она много слыхала въ жизни подобныхъ комплиментовъ.

— Я боюсь, сударь, сказала она, что это удовольствіе не вознаградитъ васъ вполн, на вашей карточк стояло: посланный г. фонъ-М…

— Г. фонъ-Митнахта, который живетъ въ Америк, подъ именемъ г. фонъ-Арно, графиня. Только наканун моего отъзда, когда онъ сообщилъ мн нкоторыя вещи и далъ одно порученіе, доврилъ онъ мн это, продолжалъ Макъ-Алланъ, теперь я почти сожалю, что взялъ его порученіе, и его будетъ вина, если черезъ это посщеніе я навсегда потеряю спокойствіе сердечное! Да, если я не возвращусь въ Америку…

— Г. фонъ-Митнахтъ живетъ въ Нью-Іорк, перебила графиня ирландца, что вы имете сказать мн отъ него?

— Немного хорошаго, графиня! Жалобы, одн жалобы!

— Что это значитъ? Разв моему бывшему управляющему плохо живется?

— Да, очень плохо. Онъ утверждаетъ, что у него такъ много безпокойствъ, что онъ боится быть не въ состояніи пользоваться своимъ богатствомъ, когда наконецъ получитъ его.

Графиня отлично понимала на что намекалъ ирландецъ.

— Ну, сказала она смясь, я не думаю чтобы г. Митнахтъ былъ такъ старъ. И къ тому же, если онъ будетъ продолжать тратить также много, какъ въ послдніе три мсяца или полгода, тогда его страхъ не будетъ имть основанія.

— Я знаю, что передъ самымъ моимъ отъздомъ онъ получилъ отъ васъ порядочную сумму.

Онъ и это зналъ! Безпокойство начало овладвать графиней, она не знала, какъ далеко заходили его свднія.

— Когда г. фонъ-Митнахтъ заставилъ васъ совершить такое далекое путешествіе, то, безъ сомннія, онъ сказалъ вамъ его причину, а такъ какъ я не могу понять ея, то желала бы услышать отъ васъ.

Макъ-Алданъ смущенно улыбнулся, этотъ негодяй хотлъ воспользоваться даннымъ ему порученіемъ для своихъ цлей и хотлъ оставить графиню въ неизвстности относительно степени своихъ знаній. Онъ, со свойственной ему опытностью въ этого рода длахъ, сразу замтилъ, что графиню съ Митнахтомъ связываетъ какая-то тайна, и, собравъ въ город свднія, онъ полагалъ, что открылъ эту тайну. То, что другіе считали невозможнымъ, немыслимымъ, то сейчасъ же встртило вру въ душ этого человка. Онъ сразу ршилъ, что графиня и Митнахтъ длили милліонъ. И теперь онъ разсчитывалъ получить изъ такой большой суммы что-нибудь и на свою долю. Когда двое таинственнымъ образомъ длятъ что-нибудь, и, тмъ боле, когда одинъ изъ нихъ постарался убраться въ безопасное мсто, тогда очевидно, что они сдлали что-нибудь. Этотъ выводъ былъ простъ и логиченъ.

— Вы спрашиваете о причин, графиня, сказалъ онъ, прикидываясь смущеннымъ, я не въ состояніи сказать вамъ ее. Все порученіе для меня очень тяжело и еслибы я его получилъ не отъ Митнахта…

— Порученіе? Какого рода? прервала графиня ирландца.

— Онъ поручилъ мн просить денегъ.

Камилла поднялась съ холоднымъ и гордымъ видомъ.

— Вы могли бы и не брать на себя подобнаго порученія, сказала она ледянымъ тономъ. Если господину Митнахту слдуетъ что-либо получить, онъ могъ бы обратиться за деньгами самъ.

— Извините, кажется я неврно выразился, графиня, отвчалъ, не смутясь, Макъ-Алланъ, поднимаясь въ свою очередь. Дло идетъ тутъ о барыш отъ одного общаго дла, который слдовало бы раздлить.

Графиня выпрямилась и бросила на ирландца гнвный и презрительный взглядъ.

— Довольно, милостивый государь, сказала она, я не могу больше врить, что вы пришли по порученію Митнахта! Онъ служилъ у меня управляющимъ!

— О, графиня, я повторяю только слова моего друга. Прошу извиненія, если я невольно оскорбилъ ваше сіятельство. Я не знаю, о какомъ дл идетъ рчь, и какая связь существуетъ между вами и Митнахтомъ. Мой другъ находится теперь въ затруднительныхъ обстоятельствахъ и если вы не пошлете ему чрезъ меня помощь, я опасаюсь всего худшаго.

— Вашъ пріздъ сюда совершенно излишенъ, милостивый государь. Отправляйтесь къ вашему другу и передайте ему, что онъ можетъ обратиться ко мн самъ, если ему слдуетъ что-нибудь получить.

— Я пользуюсь его полнымъ довріемъ, графиня. Я надюсь, что вы измните ваше намреніе и не отправите меня съ пустыми руками, продолжалъ ирландецъ. Я говорю это въ видахъ вашей же пользы. Фонъ-Митнахтъ очень вспыльчивъ и подобный поступокъ можетъ раздражить его.

— Что вы говорите? Повторяю вамъ, что фонъ-Митнахтъ былъ не боле, какъ моимъ управляющимъ. Все, что ему слдовало получить, выплачено, кром небольшой суммы, которую я не могу теперь выплатить, не говоря уже о томъ, что справедливость его требованій не доказана.

Макъ-Алланъ насмшливо улыбнулся.

— О! Это совершенно измняетъ положеніе дла, сказалъ онъ. Но, во всякомъ случа, я посовтовалъ бы вамъ не разставаться со мной такимъ образомъ. Я боюсь, не пришлось бы вамъ въ этомъ раскаиваться!

— Довольно! Я слишкомъ долго васъ слушала, вскричала въ негодованіи графиня. Я теперь вижу, что вы просто хотли выманить у меня денегъ, прикрываясь именемъ Митнахта. Мн больше нечего съ вами говорить. Будьте довольны и тмъ, что я не велла васъ арестовать.

Съ этими словами графиня вышла изъ салона.

Макъ-Алланъ, удивленный и смущенный поступкомъ графини, увидлъ себя вынужденнымъ уйти и вернулся къ ожидавшему его экипажу.

Въ то время, когда этотъ разговоръ происходилъ въ салон замка, Леонъ Брассаръ увидлъ въ окно Дору Вальдбергеръ, которая, повидимому, шла не въ замокъ.

Подумавъ, что, вроятно, она ищетъ его. Леонъ Брассаръ поспшилъ выйти въ паркъ.

У входа въ паркъ онъ встртилъ надзирательницу, шедшую, повидимому, въ сильномъ волненіи.

— Вы меня ищете, Дора Вальдбергеръ? сказалъ онъ. Пойдемте въ эту аллею, тутъ насъ никто не увидитъ. Вы принесли новости изъ заведенія?

— Да, новости, господинъ Гедеонъ! сказала со злобой Дора. Право есть съ чего взбситься, ну ужъ порядокъ тамъ! Этому бы надо положить конецъ.

— Разскажите, что такое случилось.

— Этотъ новый дикторъ, Вильмъ, губитъ заведеніе. Знаете съ кмъ онъ живетъ душа въ душу. Съ ассесоромъ! Съ такъ называемой графиней. Онъ готовъ для нихъ на все! Но отъ меня ничего не скроется. Недавно ассесоръ и Вильмъ были у сумасшедшей и она разсказывала имъ сонъ о какой-то пропасти въ мловыхъ скалахъ, гд долженъ жить какой-то старикъ.

— Новый докторъ все еще тамъ?

— Между нами сейчасъ произошла ссора и я должна выйти.

— Какъ? выйти изъ заведенія? спросилъ въ изумленіи Леонъ.

— Да онъ это устроилъ.

— А директоръ?

— Тотъ самъ на половину помшался, Вильму не трудно было уговорить его.

— Такъ, значитъ, вы въ самомъ дл прогнаны? сказалъ Леонъ, чтобы еще боле усилить злобу и бшенство Доры, которая не могла помириться съ мыслію, что ее выгнали. Я думаю, что этого нельзя оставлять безнаказаннымъ и…

— Да, господинъ Гедеонъ, да, эта проклятая больница должна погибнуть вмст со своимъ докторомъ! Я отдала бы за это полъ-жизни. Требуйте отъ меня, что хотите, а готова на все!

— Пока эта больница существуетъ, здсь не можетъ быть устроена никакая другая, и вы должны оставаться безъ куска хлба. Жаль, право мн очень жаль васъ.

— Говорю вамъ, что я или сойду съ ума или произойдетъ здсь кое-что, чему вы удивитесь.

— Вы хотите погубить тхъ, кто оскорбилъ васъ, Дора, это такъ, продолжалъ съ дьявольскимъ разсчетомъ Леонъ, постарайтесь лучше уничтожить самое заведеніе. Первая больная въ нашей новой больниц должна быть — эта мнимая графиня, это всего важне, а остальные мн ршительно все равно. Поступайте, какъ хотите, только смотрите, чтобы не погибла и помшанная.

— Вы правы! пробормотала Дора Вальдбергеръ, съ трудомъ выговаривая слова. Да, вы правы, недавно мн уже приходила мысль произвести тамъ перемну, только не такую, о которой думаютъ директоръ и новый докторъ! Я говорю вамъ, что вы скоро кое-что услышите!

— Добудьте только намъ эту помшанную! Объ вашей будущности здсь позаботятся. Здсь вы получите мсто, соотвтствующее вашей опытности, напримръ, главной надзирательницы, съ хорошимъ содержаніемъ… Но, усмхнулся Леонъ, мы ничего не можемъ сдлать, пока существуетъ эта больница!

— Она слишкомъ долго существуетъ! сказала злобно Дора. Я должна остаться тамъ еще недлю, кто можетъ заставить меня смотрть за сумасшедшими такъ же хорошо, какъ и прежде. Я не виновата, если имъ придетъ въ голову играть съ огнемъ?

— Ваши поступки и намренія не касаются меня, сказалъ Леонъ, но я долженъ сказать, что вашъ гнвъ вполн справедливъ.

— Вы скоро обо мн услышите, повторила еще разъ Дора Вальдбергеръ, направляясь къ выходу изъ парка, клянусь, что имъ не удастся восторжествовать надъ Дорой Вальдбергеръ!

ХXVIII.

Бруно ищетъ пещеру

Въ свтлый весенній день, черезъ Варбургсную бухту плыла лодка, направляясь къ рыбачьей деревн.

Рядомъ съ рыбакомъ, державшимъ парусъ, сидлъ Бруно.

— Значитъ, вы еще помните меня, Іонсъ? сказалъ онъ рыбаку.

— Какъ же могъ я не узнать господина ассесора! сказалъ рыбакъ, весело ухмыляясь, такъ какъ онъ видлъ въ перспектив получку таллера, какъ и въ прошлое лто.

— Іонсъ, вы должны мн теперь оказать одну услугу, продолжалъ Бруно, дйствительно вынимая изъ кошелька таллеръ.

— Благодарю васъ, господинъ ассесоръ! сказалъ рыбакъ, получивъ таллеръ и поднимая свою старую шляпу. Какую же услугу могу я вамъ оказать?

— Мы сейчасъ будемъ у вашей деревни. Вы соберете всхъ рыбаковъ и приведете ихъ на берегъ. Слышите, всхъ, кто только будетъ въ деревн, изъ знающихъ море и окрестный берегъ.

Іонсъ взглянулъ вопросительно на Бруно, какъ бы думая прочесть на его лиц объясненіе его непонятнаго желанія.

— Сейчасъ вы все узнаете, сказалъ ршительно Бруно.

Въ это время лодка достигла берега и Іонсъ, свернувъ парусъ, помогъ ассесору выйти изъ лодки, а самъ тотчасъ же отправился въ деревню исполнять данное ему порученіе

Скоро около Бруно собралось человкъ двадцать Варбургскихъ рыбаковъ.

— Слушайте, друзья! сказалъ обращаясь къ нимъ Бруно. Я созвалъ васъ для того, чтобы узнать есть ли у васъ довольно мужества, чтобы помочь мн въ одномъ важномъ дл. Я хочу именно изслдовать мловые скалы у подножія которыхъ такъ часто виденъ извстный всмъ вамъ призракъ стараго Фейта.

Рыбаки покачали головами съ мрачнымъ видомъ:

— Этого никто не можетъ сдлать! сказалъ одинъ.

— Это ужь не разъ пытались! проворчалъ другой.

— Никто на это не ршится! объявилъ третій, старый Фейтъ не пуститъ туда!

— Я никого не заставляю помогать мн, сказалъ Бруно, каждый можетъ поступать какъ ему кажется лучше! Но я долженъ сказать вамъ, что не простое любопытство побуждаетъ меня сдлать эту попытку. Вы сейчасъ узнаете причину. Вы слышали, что молодая графиня Варбургъ, найденная въ город посл ея несчастнаго паденія въ пропасть, не была признана. Вы знаете также, что ее отправили въ домъ умалишенныхъ, посл того какъ изъ пропасти былъ вынутъ трупъ, признанный за трупъ графини. Не мое дло судить было ли это справедливо или нтъ. Какъ бы то ни было, но несчастная, находящаяся теперь въ дом умалишенныхъ утверждаетъ, что она вспомнила, что происходило съ ней во время, прошедшее между ея паденіемъ и ея появленіемъ въ город.

Рыбаки слушали Бруно съ возрастающимъ вниманіемъ.

— Она говоритъ, продолжалъ Вруно, что она опомнилась въ пещер мловой скалы и увидла тамъ старика, походившаго на горнаго духа, она разговаривала съ нимъ, это былъ старый Фейтъ. Я вижу вы недоврчиво качаете головами — мн и самому это казалось необычайнымъ: но вдь вы знаете что передъ бурей всегда показывается у подножія мловыхъ скалъ старый Фейтъ, а вдь духовъ и привиденій не существуетъ. Поэтому возможны только дв вещи: или то что вы называете привиденіемъ стараго Фейта есть ни что иное, какъ онъ самъ, или это не боле какъ обманъ чувствъ. Я ршился поэтому разузнать, нтъ ли пещеръ въ мловыхъ скалахъ и не живетъ ли тамъ кто нибудь. Я предлагаю все мое годовое жалованье тому, кто ршится помочь мн въ этой попытк.

Эти слова не остались безъ вліянія на нкоторыхъ изъ слушателей.

— Кто согласенъ, тотъ пусть приведетъ свою лодку заключилъ Бруно. Море спокойно, слдовательно все благопріятствуетъ моему предпріятію. Если никто изъ васъ не ршится, мн остается по примру графини прибгнуть къ помощи постороннихъ людей.

Не смотря на общаніе щедрой награды большая часть рыбаковъ покачивали головами, говоря что это былъ бы только безполезный трудъ. Только четыре рыбака выразили желаніе помочь Бруно.

— Значитъ насъ шестеро! сказалъ Бруно. Ваше ршеніе неизмнно?

— Да! мы хотимъ хать съ вами! раздалось въ отвтъ.

— Такъ бери свою лодку Любке, сказалъ Іонсъ одному изъ рыбаковъ, твои оба брата сядутъ съ тобой, а ты Францъ, продолжалъ онъ обращаясь къ четвертому, можешь хать со мной.

Остальные рыбаки остановились въ нкоторомъ отдаленіи и съ неудовольствіемъ поглядывали на приготовленія къ отплытію.

Въ это время старая нищая, Лина Трунць, приплелась тоже на берегъ опираясь на свою палку. Она хотла знать зачмъ Іонсъ сзывалъ на берегъ всхъ рыбаковъ.

Узнавъ о предстоящей попытк, она казалось была въ высшей степени взволнована.

— Господи Боже мой! вскричала она. Это не хорошо! это не приведетъ ни къ чему, кром несчастій! Нтъ не здите!… Вы хотите искать стараго Фейта? подумали-ли вы что хотите длать! Вами врно овладлъ нечистый!

Слова старой нищей звучали такъ зловще, что даже на Бруно они произвели непріятное впечатлніе.

— Вы не найдете стараго Фейта, продолжала Лина. Онъ жертва той, что тамъ наверху въ замк. Разв не довольно погибло и перетонуло людей? Они не слушаютъ!.. Дьяволъ наталкиваетъ ихъ на погибель.

Между тмъ лодки были готовы и рыбаки отъхали отъ берега, направляясь къ виднвшимся вдали мловымъ скаламъ.

Лодки плыли почти рядомъ и люди переговаривались, обсуждая гд бы удобне подойти къ скаламъ.

Море вокругъ было спокойно: казалось, также должно было быть и у скалъ, но по мр приближенія стало видно, что прибой бушуетъ по прежнему и волны съ силой разбиваются объ источенныя водой скалы берега.

Привидніе стараго Фейта не показывалось, у подножія скалъ не было видно никого.

Об лодки подъхали къ камнямъ, выставлявшимся изъ воды у самаго берега.

Попасть на берегъ можно было не иначе какъ черезъ эти камни, что было далеко не легкимъ дломъ такъ какъ между камнями билъ прибой и ихъ поверхность покрытая водорослями была скользка.

Бруно поднялся въ лодк, выбирая между камнями тотъ, куда бы можно было выпрыгнуть. Что же касается до трехъ братьевъ Любке, то мужество ихъ повидимому покинуло при вид бьющихся о скалы волнъ и они медленно разъзжали взадъ и впередъ, не ршаясь приблизиться къ камнямъ.

Наконецъ Бруно нашелъ удобное мсто и смлымъ прыжкомъ выскочилъ изъ лодки на находившійся вблизи камень, мене другихъ источенный водою. Ему удалось удержаться на скользкой поверхности камня, проникнуть дале до берега было уже сравнительно легко.

Почти въ ту же минуту прыгнулъ и ловкій молодой рыбакъ Францъ. Но онъ былъ не такъ счастливъ какъ Бруно. Выбранный имъ камень былъ слишкомъ низокъ и набжавшій валъ съ силой ударилъ его по ногамъ, Францъ покачнулся, одну минуту онъ пытался было удержаться, но потерялъ равновсіе и рухнулся въ кипящія волны.

Об лодки бросились къ мсту его паденія и Бруно съ берега слдилъ съ напряженнымъ вниманіемъ какъ молодой рыбакъ боролся съ волнами.

— Помогите! Помогите! кричалъ онъ въ неописанномъ страх. Я не могу плавать!.. Меня тянетъ внизъ!..

Прежде чмъ можно было предпринять что-нибудь для спасенія несчастнаго, какъ его голосъ затихъ и онъ исчезъ подъ водой.

Молодой, сильный человкъ и къ тому же искусный пловецъ въ нсколько мгновеній сдлался жертвой пучины. Можно было предположить, что онъ попалъ въ водоворотъ, увлекшій его на дно, такъ по крайней мр думали рыбаки.

Между тмъ Бруно не могъ двинуться ни взадъ ни впередъ, такъ какъ прибой становился все сильне и сильне.

Можетъ быть, положивъ доски и можно было ловкому человку пробраться къ берегу, но рыбаки были такъ испуганы и подавлены смертью ихъ товарища, что нечего было и разсчитывать на ихъ помощь.

Они въ страх думали только о томъ, какъ бы поскоре ухать отъ проклятаго мста.

— Ступайте назадъ въ лодку! крикнулъ Іонсъ Бруно. Ступайте назадъ, или мы удемъ безъ васъ!

Угроза рыбака и тяжелое впечатлніе, произведенное на Бруно страшною смертью одного изъ его спутниковъ, поколебали его ршимость. Выбравъ удобную минуту, когда лодку Іонса поднесло волной близко къ камню, онъ прыгнулъ въ нее назадъ.

Еще около часу рыбаки, по настоянію Бруно, пробыли около камней надясь найти хоть трупъ Франца, но вс поиски были безуспшны и они печально возвратились въ деревню.

Старая нищая Лина Трунцъ первая, встртила ихъ на берегу и узнала печальную новость.

— Вотъ! Вотъ видите! вскричала она. Что? Разв я вамъ не говорила, что это не приведетъ ни къ чему хорошему? Еще новая жертва! Слава Богу, по крайней мр у него не осталось ни жены, ни дтей.

Бруно далъ рыбакамъ общанную награду, хотя попытка и не была доведена до конца. Кром того, онъ далъ денегъ на похороны несчастнаго Франца, когда, спустя недлю, его тло было найдено выброшеннымъ волнами на берегъ моря на далекомъ разстояніи отъ Варбурга.

XXIX.

Борьба на жизнь и смерть

Прежде чмъ посмотрть, что за ужасная сцена готовилась разыграться въ дом умалишенныхъ Св. Маріи, вернемся въ Америку, въ одинъ изъ отдаленныхъ кварталовъ Нью-Іорка, гд находилась одинокая гостинница.

Мы уже видли, что оставшись вечеромъ одинъ въ гостинниц, Гагенъ веллъ затопить печку, такъ какъ было холодно, а самъ поспшилъ улечься спать чувствуя себя очень усталымъ. Предыдущую ночь ему почти не удалось уснуть, и поэтому онъ теперь надялся во сн почерпнуть новыя силы для предстоящей ему на другой день поздки.

Этотъ сонъ, по плану Джона Ралея, долженъ былъ сдлаться очень продолжительнымъ, тмъ сномъ безъ конца, который называютъ смертью.

Было десять часовъ, когда Гагенъ погасилъ лампу и полураздтый бросился на постель.

Въ дом было все тихо. Пріятная усыпляющая теплота охватила Гагена и почти въ ту e минуту онъ уснулъ, побжденный усталостью.

Но этотъ сонъ продолжался не долго. Вдругъ онъ почувствовалъ, что онъ просыпается подъ вліяніемъ какого-то непонятнаго, тяжелаго чувства. Ему казалось, что его что-то душитъ… Къ счастію, онъ еще не много вдохнулъ угара и поэтому не вполн лишился чувствъ, такъ что имлъ еще настолько силы, чтобы подняться и понять грозящую ему опасность.

Его голова болла невыносимо и онъ едва держался на ногахъ, онъ готовъ былъ лишиться сознанія, но чувство самосохраненія одержало верхъ. Онъ чувствовалъ, что ему необходимо выйти вонъ изъ этой комнаты, изъ этого дома, дохнуть свжимъ воздухомъ. Какая-то неодолимая сила влекла его отсюда, но въ тоже время онъ понималъ, что надо выйти такъ, чтобы его уходъ не былъ замченъ, такъ какъ онъ чувствовалъ, что угаръ былъ не случайностью невроятно, его пытались удушить. Онъ былъ увренъ, что ему грозитъ смертельная опасность, если онъ останется на ночь въ этомъ дом.

Не зажигая свчи и осторожно ступая, пробрался онъ до двери въ сосдней комнат и началъ прислушиваться — все было тихо по прежнему.

Время было удобно для бгства. Собравъ самыя необходимыя вещи и бросивъ все остальное, Гагенъ вышелъ и началъ осторожно спускаться но лстниц.

Въ ту минуту, когда онъ спустился въ сни, снаружи послышались чьито голоса, дверь отворилась и вошелъ Джонъ Ралей, въ сопровожденіи какого-то господина. Голосъ послдняго показался знакомымъ Гагену, но тутъ было не время раздумывать и припоминать и онъ едва усплъ скрыться подъ лстницей.

На его счастье, у вошедшихъ не было съ собой свта, только Джонъ Ралей несъ подъ полой свой потайной фонарь.

Разговоръ прекратился и оба пришедшіе начали осторожно подниматься по лстниц. Чтобы посвтить своему спутнику, Ралей пріоткрылъ слегка свой фонарь и освтилъ ступени лстницы, но лица обоихъ оставались въ тни и нельзя было узнать, кто былъ спутникъ Ралея, хотя Гагену этого очень хотлось, такъ какъ голосъ незнакомца показался ему похожимъ на голосъ Митнахта.

И Гагенъ не ошибся. Ночной поститель былъ никто иной, какъ Митнахтъ.

— Ну, что, мы одни? спросилъ онъ Ралея, когда тотъ вышелъ къ нему, услышавъ стукъ у дверей.

Джонъ Ралей не усплъ еще осмотрть денежную сумку Гагена, поэтому приходъ Митнахта былъ ему, видимо, непріятенъ.

— Одни! совершенно одни, милордъ, отвчалъ онъ однако, съ почтительнымъ поклономъ.

— Что, иностранецъ еще наверху?

— Да, милордъ, онъ, кажется, только что легъ спать.

— Мн надо съ нимъ переговорить.

— Да, милордъ, я знаю, что вы хотите ему сказать. Черезъ полчаса было бы ужь поздно, а теперь слишкомъ рано.

— Что это значитъ? спросилъ Митнахтъ.

— Иностранецъ хотлъ непремнно истопить печку въ своей спальн, а она очень плоха, легко можно угорть.

Митнахтъ искоса взглянулъ на страннаго хозяина гостинницы.

— Значитъ, онъ долженъ задохнуться? спросилъ онъ.

— Это очень возможно! Онъ самъ того хотлъ! отвчалъ Джонъ Ралей.

— Такъ пойдемте наверхъ.

— Я боюсь, что теперь уже поздно, милордъ!

— Но кто же вамъ веллъ сдлать это?

— Самъ иностранецъ, милордъ, никто другой, какъ онъ самъ! Но я надялся, что это будетъ для васъ пріятно, такъ какъ я помню, вы говорили, что не можете жить вмст съ нимъ. Но подождите еще четверть часа, тогда я схожу наверхъ и посмотрю.

— Кто просилъ васъ мшать мн? продолжалъ съ неудовольствіемъ Митнахтъ. Разв я не говорилъ вамъ, что я приду свести мои счеты съ этимъ иностранцемъ?

— Я думалъ оказать вамъ услугу, милордъ, замтилъ Ралей. Я не зналъ, что вамъ это будетъ непріятно!

— Пойдемте наверхъ! Я хочу посмотрть.

— Какъ вамъ угодно! сказалъ Ралей, стараясь скрыть свое неудовольствіе. Тише, милордъ! осторожне! продолжалъ онъ, вводя Митнахта въ сни гостинницы. Дайте мн руку! Тутъ на лстниц совсмъ темно.

Вслдъ за тмъ, какъ мы уже видли, Джонъ Ралей пріоткрылъ свой фонарь и оба осторожно и медленно ступая, поднялись на лстницу.

— Откройте дверь и впустите меня! приказалъ Митнахтъ, поднявшись наверхъ.

Ралей толкнулъ дверь, которая была только притворена и Митнахтъ услышалъ тяжелый запахъ угара. Въ эту же минуту Ралей открылъ свой фонарь и началъ поспшно оглядывать комнату, ища знакомую сумку, но ея не было нигд видно.

— Посвтите-ка мн туда! сказалъ Митнахтъ, указывая на полу-открытую дверь въ спальню Гагена.

Джонъ Ралей подошелъ и просунулъ въ дверь руку съ фонаремъ, наводя свтъ его на постель. Она была пуста, хотя и видно было, что еще недавно на ней кто-нибудь лежалъ. Кое-гд по комнат лежали вещи Гагена, но самъ онъ исчезъ.

— Что это значитъ! вскричалъ Митнахтъ. Постель пуста.

— Пуста? Постель пуста? повторилъ Джонъ Ралей, входя поспшно въ спальню.

Одного взгляда было достаточно, чтобы убдиться въ справедливости словъ Митнахта.

— Онъ убжалъ! вскричалъ Джонъ Ралей. Но онъ еще долженъ быть въ дом, когда мы вошли, я заперъ за собой дверь, раньше она была тоже заперта, значитъ ему невозможно было уйти! Пойдемте, милордъ… Мы перероемъ весь домъ, но отыщемъ его.

Джонъ Ралей былъ въ неописанномъ волненіи. Онъ чувствовалъ, что его дло пропало, что ему нечего боле разсчитывать на добычу, которую онъ уже, мысленно, считалъ въ своемъ карман.

Съ фонаремъ въ рук, бросился онъ обыскивать вс углы дома, такъ что Митнахтъ, незнакомый съ расположеніемъ дома, едва поспвалъ за нимъ. Но вс поиски были безполезны — иностранецъ исчезъ.

Вдругъ Ралей, какъ бы припомнивъ что-нибудь, бросился сломя голову внизъ по лстниц.

— Проклятіе! вскричалъ онъ въ бшенств. Вторая дверь!.. Тамъ… внизу…

И онъ указалъ Митнахту на спускъ въ подвалъ, изъ котораго былъ выходъ наружу, о которомъ онъ совершенно позабылъ и оставилъ незапертымъ.

Блдный отъ бшенства, Ралей спустился въ подвалъ, Митнахтъ послдовалъ за нимъ. Тутъ опасенія Ралея вполн подтвердились. Дверь наружу была открыта, было очевидно, что Гагенъ бжалъ именно этимъ путемъ.

Не говоря ни слова, Митнахтъ бросился изъ дому. Ночь была не такъ темна, какъ прошедшая, такъ что можно было видть вокругъ на довольно большое разстояніе.

Митнахтъ тотчасъ же замтилъ, вдалек отъ гостинницы, человка, идущаго по направленію къ городу. Въ скоромъ времени онъ долженъ былъ достичь первыхъ домовъ предмстья.

Это не могъ быть никто иной кром Гагепа и Митнахтъ, не медля ни минуты, бросился въ слдъ за нимъ.

Гагенъ, повидимому, не замчалъ, что его преслдуютъ, такъ какъ онъ шелъ хотя и довольно скоро, но все-таки видно было, что Митнахтъ догонитъ его раньше, чмъ онъ успетъ дойти до населеннаго мста.

Вскор Митнахтъ былъ такъ уже близко, что Гагенъ замтилъ, что за нимъ идутъ и, обернувшись, тотчасъ же узналъ своего преслдователя.

— Стойте! крикнулъ ему Митнахтъ. Защищайтесь!.. Теперь вамъ не уйти отъ меня! Защищайтесь же!.. Одинъ изъ насъ долженъ умереть… Я знаю, вы меня ненавидите, но моя непависть еще сильне!.. Земля слишкомъ мала для насъ двоихъ!

— Остановитесь, Митнахтъ! вскричалъ Гагенъ, видя, что тотъ бжитъ на него съ кинжаломъ въ рук. Разъ я уже едва не сдлался вашей жертвой, берегитесь втораго раза!

— Защищайтесь! крикнулъ въ бшенств Митнахтъ. Тутъ не можетъ быть и рчи объ убійств!.. Я вызываю васъ на поединокъ!

— Назадъ! ни одного шага боле! сказалъ Гагенъ, вынимая револьверъ. Идите прочь, Митнахтъ, или а буду стрлять.

— Ха, ха, ха! засмялся дьявольскимъ смхомъ Митнахтъ. Подобный случай не часто представляется… Стрляйте!..

— Назадъ! Еще разъ говорю вамъ, назадъ!

Раздался выстрлъ, но Митнахтъ остался невредимъ.

Гагенъ выстрлилъ еще разъ, но хотя онъ былъ и хорошій стрлокъ, пуля опять пролетла мимо. митнахтъ, казалось, былъ заколдованъ.

Въ ту же минуту кинжалъ Митнахта вонзился въ грудь Гагена и онъ упалъ на землю, даже не вскрикнувъ.

Бросивъ взглядъ на трупъ своего врага, Митнахтъ оглянулся и видя, что вокругъ никого не видно, поспшно пошелъ по направленію къ городу, оставивъ Гагена лежать среди дороги.

Но вдругъ ему пришла мысль, что его врагъ, можетъ быть, только раненъ, а не убитъ. Тогда онъ вернулся и нсколько разъ погрузилъ свой кинжалъ въ грудь Гагена. Убдившись, что тотъ боле не шевелится, онъ оставилъ его и направился опять въ городъ.

Джонъ Ралей видлъ издали, какъ встртились Митнахтъ и Гагенъ, даже до его слуха долетли нсколько словъ изъ ихъ разговора, но онъ не могъ разглядть, кто остался побдителемъ. Онъ услышалъ также два выстрла, которые очень испугали его, онъ опасался, что они могли быть услышаны на улицахъ предмстья полицейскими, которые конечно не замедлили бы явиться, чтобы узнать ихъ причину, а это могло имть для Джона Ралея непріятныя послдствія.

Вскор за тмъ онъ увидлъ, что одинъ изъ боровшихся упалъ на землю, а другой сначала было поспшно удаляться, но потомъ вернулся и нагнулся надъ лежащимъ, какъ бы что-то ища на немъ.

Не былъ ли убитъ упавшій иностранецъ и не снималъ ли съ него его противникъ денежную сумку!

Это возбудило бшенство и алчность Ралея и, не не будучи въ состояніи выдержать доле, онъ бросился по дорог къ мсту схватки. Между тмъ побдитель оставилъ опять своего лежавшаго врага и пошелъ къ городу.

Спустя нсколько минутъ Джонъ Ралей былъ около плававшаго въ крови Гагена. Открывъ свой потайной фонарь, онъ, при свт его, узналъ богатаго иностранца и, поспшно ставъ около него на колни, началъ обыскивать его карманы. Но его поиски были безуспшны. Или Гагенъ хорошо спряталъ свои деньги или они были взяты побдителемъ, такъ, по крайней мр, началъ думать Джонъ Ралей.

Вдругъ онъ прилегъ на землю около трупа, закрывъ поспшно свой фонарь. Ему послышались въ въ отдаленіи чьи-то голоса.

Убдившись, что слухъ не обманулъ его, онъ взвалилъ себ на плечи безчувственнаго Гагена и понесъ его назадъ въ гостинницу, чтобы тамъ въ безопасности обобрать его и скрыть его тло.

Положивъ Гагена на постель, которую тотъ занималъ еще такъ недавно, онъ началъ снимать съ него платье, чтобы хорошенько обыскать его.

Ему, казалось, жаль было оставить на труп самую ничтожную вещь!

XXX.

Лили препятствуетъ своему спасенію.

Въ больниц Св. Маріи незамтно и въ тиши приготовлялась ужасная катастрофа.

Подобно тому, какъ внутри земли собираются раскаленныя массы лавы и горящія горы сначала колебля земную поверхность и потомъ уже извергаются потоками изъ кратеровъ огнедышащихъ горъ, все уничтожая на своемъ пути.

Такъ и въ этомъ дом работала какая-то таинственная сила, скоплялись уничтожающіе элементы. И все это было дломъ одного человка!

И какъ люди не въ силахъ воспрепятствовать губительному дйствію изверженія, такъ и здсь никто не могъ отклонить грозящую опасность.

Она была близка и неотразима.

Но въ вулканическихъ странахъ, по крайней мр, можно, по разнымъ признакамъ, предугадать грозящее бдствіе, здсь никто не зналъ и не могъ знать о близкой катастроф.

Дло истребленія подготовлялось скрытно. Въ рукахъ одного человка была участь сотенъ людей, ничего и не подозрвавшихъ.

Новый докторъ былъ честный, благородный человкъ, безгранично преданный своему долгу, употреблявшій вс усилія, чтобы помогать несчастнымъ, ввреннымъ его знанію.

Онъ обратилъ особенное вниманіе на Лили. Не со словъ Бруно, но основываясь на собственныхъ наблюденіяхъ пришелъ онъ къ убжденію, что она вполн здорова и что не можетъ быть и рчи о ея умственномъ разстройств.

Все дло молодой графини, окончившееся заключеніемъ ея въ домъ умалишенныхъ, очень интересовало его. Онъ вспомнилъ, что уже не разъ подобныя заведенія служили для достиженія безчестныхъ цлей, скрывая въ своихъ стнахъ жертвы преступленій.

Ему казалось, что теперь передъ нимъ находится именно такой случай, хотя онъ и не могъ найти ему никакого объясненія. Онъ не могъ распрашивать Лили о ближайшихъ подробностяхъ, общій ходъ дла былъ ему извстенъ по связи событій, но побудительныя причины оставались для него тайной.

Лили, съ своей стороны, благодарила Бога за то, что онъ сжалился надъ ней и послалъ ей такого человка. Онъ не былъ вовсе любезенъ и предупредителенъ. Повидимому, онъ даже былъ суровъ и неуступчивъ, скупъ на слова, но за то это былъ честный, твердый характеръ, незнакомый съ ложью и низкими страстями.

— Такъ, значитъ, докторъ, вы объявили, что меня здсь несправедливо держатъ? сказала однажды Лили, когда докторъ пришелъ въ ея комнату.

— Да, я заявлю, что у васъ нтъ и слдовъ разстройства мозга и что вы совершенно здоровы, отвчалъ онъ. Я много за вами наблюдалъ и теперь вполн убдился, что для васъ нтъ мста въ этомъ дом.

— О! какъ я благодарна вамъ за это слово! сказала Лили, тронутая до слезъ, протягивая доктору руку. Какъ благодарна я вамъ за вашу защиту, за то участіе, которое вы мн выказывали…

— Я принималъ въ васъ не боле участія, чмъ во всякомъ другомъ больномъ, котораго состояніе меня интересуетъ. Моей обязанностью было обращать на васъ боле вниманія, такъ какъ съ перваго взгляда мн показалось уже, что вы нисколько не больны. И я не ошибся. Городской врачъ, пославшій васъ сюда, вроятно былъ введешь въ заблужденіе. Вы такъ же умственно здоровы, какъ и я, и было бы несправедливо удерживать васъ доле въ этомъ дом.

— Значитъ, я могу надяться, что мн позволено будетъ выйти отсюда?

— Безъ сомннія! И даже очень скоро. Что вамъ здсь длать, когда вы совершенно здоровы? Предоставьте мн заботу объ этомъ. Я говорилъ уже объ этомъ директору, онъ не совсмъ еще вритъ, но я надюсь убдить его. Предварительно я долженъ сообщить объ этомъ графин Варбургъ. Директоръ намекнулъ мн объ этомъ.

— Моей мачих? спросила Лили въ неописанномъ страх… Прежде всего дайте знать объ этомъ господину фонъ-Вильденфельсу, чтобы онъ могъ увезти меня къ своей матери!… Я не хочу возвращаться въ замокъ… лучше смерть!

— Успокойтесь, прошу васъ!.. Къ чему такое волненіе? Въ такомъ случа лучше спокойно обсудить дло, замтилъ докторъ! Не забывайте, что прежде всего надо исполнить необходимыя формальности, предписанныя закономъ. На директор заведенія и на мн лежитъ большая отвтственность и въ такомъ случа, какъ вашъ, мы должны быть осторожны, чтобы не нажить непріятностей. Поэтому, напримръ, мы должны немедленно дать знать о вашемъ состояніи судебному врачу, доктору Феттеру.

— И ему тоже… Я не знаю отчего, я такъ боюсь его, съ тхъ поръ, какъ онъ такъ ршительно говорилъ противъ меня на суд.

— Докторъ Феттеръ честный и достойный человкъ, котораго я въ высшей степени уважаю и цню!

— Но вдь онъ же послалъ меня сюда?

— Заблужденіе! Ошибка! Врачи часто ошибаются въ опредленіи болзней. Вы не можете понять, какъ бываетъ иногда трудно сдлать справедливое заключеніе, основываясь на какихъ-нибудь ничтожныхъ признакахъ. Будьте спокойны! Я самъ переговорю также и съ господиномъ ассесоромъ.

— О! Какъ я благодарна вамъ за вашу доброту. Я наврно погибла бы, еслибы счастливый случай не послалъ мн васъ! сказала съ чувствомъ Лили.

— И наконецъ, я хочу увидть графиню Варбургъ, прибавилъ докторъ. По тому, что я о ней знаю, можно заключить, что эта дама принадлежитъ къ числу очень интересныхъ особъ.

— Это другое дло! сказала въ пол-голоса Лили. Вы хотите видть ее и говорить съ ней, такъ какъ она васъ интересуетъ.

— И кром того, чтобы узнать, какъ приметъ она всть о томъ, что вы совершенно здоровы. Мн хотлось бы узнать, что за личность эта графиня, особенно посл того, что я узналъ о ней отъ васъ и отъ ассесора.

Съ этими словами докторъ вышелъ. Комната, занимаемая Лили, находилась къ одномъ изъ боковыхъ строеній, построенныхъ большей частью изъ дерева. Это обстоятельство и заставило Дору Вальдбергеръ избрать именно эту часть больницы мстомъ исполненія своего замысла, тмъ боле, что тутъ постоянно находилось большое количество керосину.

То обстоятельство, что она была переведена изъ этого отдленія въ другое, имло также важное значеніе, такъ какъ въ такомъ случа подозрніе никакимъ образомъ не могло пасть на нее.

Еще только недлю оставалось ей пробыть въ заведеніи, поэтому ей надо было спшить исполненіемъ своего плана.

Ночь съ пятницы на субботу была выбрана Дорой для ршительнаго шага, если только ничто ей не помшаетъ.

Лили должна была остаться въ живыхъ, это условіе было поставлено Леономъ Брассаромъ, а Лили именно и жила въ той части зданія, которая была первою обречена на жертву. Поэтому надо было переселить ее въ другое мсто, гд она могла быть легко спасена.

Но, несмотря на вс усилія Доры Вальдбергеръ уговорить Лили перемнить комнату, та оставалась непреклонна и отказывалась повиноваться иначе, какъ приказанію доктора, такъ какъ она думала, что Вальдбергеръ хочетъ перевести ее въ другое мсто только для того, чтобы снова получить власть надъ ней, а Лили знала, что ей нечего ждать отъ этой женщины чего-нибудь кром дурнаго.

Однажды вечеромъ, когда становилось уже темно, Лили услышала, что дверь въ ея комнату отворяется. У Лили была лампа, преимущество, выпадавшее на долю немногихъ, и при свт ея она увидла, что вошедшій былъ никто иной, какъ Дора Вальдбергеръ.

Лили съ испугомъ взглянула на нее.

— Я пришла, чтобы увести васъ отсюда, сказала тихо надзирательница. Вы должны непремнно уйти отсюда.

— Такъ скажите объ этомъ доктору, отвчала Лили, если онъ согласится, я готова взять другую комнату.

— Здсь надо помстить одну тяжко больную. Вамъ приготовлена комната въ другой части дома. Не упорствуйте, это къ вашей же польз.

— Я повинуюсь только приказаніямъ доктора, сказала Лили. Не старайтесь уговорить меня, Дора Вальдсергеръ, я не пойду съ вами ни за что въ свт!…

— Такъ умирайжe! Ты сама того хочешь! прошептала неслышно надзирательница, видя, что ей не удастся побдить упорство Лили.

Лили вздохнула свободно, когда дверь наконецъ закрылась за ужасной старухой.

Она не подозрвала, что въ эту минуту она сама ршила свою участь. Она не ршилась слдовать за той, которая хотла спасти ее отъ смерти и теперь была предоставлена своей судьб.

Она и не подозрвала, что грозитъ ей и сама препятствовала своему спасенію.

Теперь Дора Вальдбергеръ не могла уже измнить своего плана и Лили была обречена на смерть вмст съ другими.

XXXI.

Морская прогулка

На берегу, недалеко отъ рыбачьей деревни, стояла одна изъ роскошныхъ лодокъ, принадлежавшихъ къ замку, которыя были сдланы по приказанію покойнаго графа.

Эти дв лодки были сдланы на манеръ венеціанскихъ гондолъ и отличались удобствомъ и роскошью отдлки.

Гондола, стоявшая у берега, была окрашена въ красный и блый цвта и на носу ея находилось рзное изображеніе дельфина. Въ ея открытой съ боковъ кают стояли два дивана, обитыхъ атласомъ, и нсколько низкихъ стульевъ вокругъ маленькаго круглаго стола, прикрпленнаго къ полу.

Двое братьевъ Любке, которымъ всегда поручалось управленіе гондолой, стояли одинъ на носу, другой на корм ея.

Около двухъ часовъ дня графиня Варбургъ вышла изъ замка въ сопровожденіи капеллана, Леона Брасара и Макса, и направилась къ берегу, съ намреніемъ сдлать передъ обдомъ пебольшую прогулку по морю.

Это случилось въ первый разъ съ того іюльскаго дня, когда пропала молодая графиня. До сихъ поръ отъ замка было отнято всякое развлеченіе. Графиня показывала этимъ, что она все еще не можетъ утшиться въ своей потер, даже и теперь она все еще ходила въ глубокомъ траур.

Что же заставило графиню измнить ея ршеніе? Можетъ быть теплый весенній день манилъ ее подышать свжимъ морскимъ воздухомъ? Или можетъ быть была какая-нибудь другая причина, побудившая графиню доставить обитателямъ замка удовольствіе, котораго они давно были лишены.

Точно королева, гордая и могущественная даже и въ печали, шла она немного опередивъ капеллана и Леона Брасара, шедшихъ рядомъ.

И разв не была она госпожой всей окрестной страны. Разв не принадлежало ей все, что она видла вокругъ себя?

Но ея богатство было еще не полно. Ей еще не удалось получить милліонъ, составлявшій наслдство Лили. Ея послднее желаніе еще не было исполнено.

Пока помшанная въ больниц Св. Маріи жива, ея цль не можетъ быть достигнута!

Рыбаки и крестьяне, при вид идущей къ берегу графини, поспшили уйти подальше и у берега остались только бывшіе въ гондол братья Любке, почтительно снявшіе шапки завидвъ свою госпожу. Казалось все бжало передъ этой блдной красавицей, какъ передъ какимъ-нибудь чудовищемъ.

Кивнувъ головой рыбакамъ, графиня вошла въ гондолу. Ея спутники послдовали за ней.

— Позжайте туда, черезъ бухту! приказала графиня. Я слышала, что недавно господинъ ассесоръ фонъ-Вильденфельсъ пытался выйти тамъ на берегъ и что при этомъ случилось какое-то несчастіе.

— Да, ваше сіятельство, отвчалъ Петеръ Любке, молодой рыбакъ Францъ упалъ въ воду и утонулъ. Онъ такъ скоро пошелъ ко дну, что его нельзя было спасти. Онъ, должно быть, попалъ въ водоворотъ!

Гондола двинулась въ путь.

— Вдь извстно, что на этомъ мст нельзя выйти на берегъ, къ чему же напрасно пытаться и губить даромъ людей? замтила суровымъ тономъ графиня. Неужели для того только, чтобъ исполнить капризъ господина ассесора? Я думаю, что человческая жизнь стоитъ дороже. Я одного не понимаю, какъ это всегда находятся люди, готовые рисковать жизнью изъ-за такихъ пустяковъ!

— Мн говорили, графиня, что это былъ совершенно особенный случай, сказалъ Филиберъ, такъ какъ рыбаки колебались. Дло шло о разъясненіи одного суеврія. Такъ кажется? прибавилъ онъ обращаясь къ рыбакамъ.

— Да, господинъ, такъ точно, отвчалъ Петеръ Любке. Это было сдлано для стараго Фейта.

— Я объ этомъ уже слышалъ, сказалъ Леонъ Брасаръ съ насмшливой улыбкой. Я только не понимаю, какъ такой образованный человкъ, какъ ассесоръ, могъ интересоваться подобными вещами!

— Это дйствительно непонятно, замтила графиня, но въ тоже время непростительно жертвовать для этого человческой жизнью! Что это за исторія со старымъ Фейтомъ? продолжала она, обращаясь къ Петеру Любке.

— Это все правда, ваше сіятельство, отвчалъ сдержаннымъ, почти суровымъ тономъ рыбакъ. Старый Фейтъ ходилъ часто тамъ подъ скалами!

— Какъ всякое суевріе укрпляется въ народ! это просто невроятно! сказала графиня, обращаясь къ Леону Брассару и Филиберу.

— И какъ его трудно искоренить, прибавилъ со вздохомъ капелланъ.

— Ну, чтоже, видли вы сами-то этого стараго Фейта? спросилъ Леонъ Брассаръ рыбака.

— Даже не разъ, съ тхъ поръ какъ онъ, въ одно воскресенье, ухалъ ловить рыбу и больше не вернулся. По всей деревн нтъ человка, который бы его хоть разъ не видлъ, отвчалъ Петеръ.

Въ это время гондола завернула въ бухту, гд высились мловыя скалы.

— Можемъ мы отсюда видть это мсто? спросила графиня.

— Да, ваше сіятельство, но мы подъдемъ еще ближе. Онъ появляется всегда тамъ, подъ скалами, гд бьетъ прибой. Господинъ ассесоръ самъ разъ видлъ его и хотлъ поэтому обыскать эти скалы. Но старый Фейтъ не позволяетъ приблизиться къ себ.

— Кажется объ этомъ почтенномъ старц сложилась цлая сага! сказала насмшливо графиня. И вы его въ самомъ дл видли?

— Да, ваше сіятельство, своими глазами видлъ! отвчалъ увренно Петеръ Любке. Старый Фейтъ дйствительно тамъ ходитъ, это чистая правда!

— Хотла бы я видть этотъ призракъ! засмялась графиня.

— Это вроятно тнь отъ какой-нибудь странной формы скалы, замтилъ Филиберъ. На такомъ разстояніи легко ошибиться.

— Да, очень интересно было бы увидть это привидніе! прибавилъ Леонъ Брассаръ.

Въ эту минуту облако, покрывавшее большую часть неба, закрыло солнце. Цвтъ моря мгновенно измнился. Изъ темно-синяго онъ сдлался непріятнымъ сро-зеленымъ.

— Тамъ! Онъ тамъ! вскрикнулъ вдругъ молодой Іостъ Любке.

Графиня и ея спутники невольно вздрогнули при этомъ крик, хотя сами только что смялись надъ суевріемъ рыбаковъ.

Іостъ показалъ рукой на береговыя скалы.

— Да! Это онъ! Къ вечеру будетъ буря! сказалъ понижая голосъ Петеръ Любке, съ испуганнымъ видомъ глядя на берегъ. Вотъ онъ тамъ стоитъ! Онъ опять показался!

Графиня съ выраженіемъ ужаса глядла на далекій берегъ.

Капелланъ молча стоялъ позади графини, не будучи въ состояніи произнести ни однаго слова. На лиц Леона Брассара исчезло выраженіе презрнія и насмшки.

Максъ крестился съ испуганнымъ видомъ.

Между камнями, о которые разбивались волны прибоя, какъ какой-нибудь горный духъ стоялъ человкъ съ длинными волосами и бородой. Это было привидніе стараго Фейта, какъ говорили рыбаки. Что могли говорить теперь графиня и капелланъ о суевріи народа, когда они своими глазами видли призракъ, надъ которымъ смялись?

Вдругъ тнь исчезла, и такъ быстро, что никто не могъ сказать что съ ней сдлалось. Ушла ли она въ воду или исчезла между скалами.

— Рдкій обманъ чувствъ, сказалъ Филиберъ, первый нарушая молчаніе. Мн кажется однако, что легко найти ему объясненіе. Солнце закрылось облаками, только на эти скалы падали еще его лучи, вроятно какой-нибудь особенной формы камень, при такомъ освщеніи и показался намъ человкомъ, кром того, вдь вы замтили, что явленіе исчезло вмст съ послднимъ лучемъ солнца.

— Да, что нибудь подобное, сказала графиня, но по ея тону видно было, что она не очень то вритъ объясненіямъ капеллана. Очевидно, странный призракъ произвелъ на нее сильное впечатлніе.

Ей казалось, что она все еще видитъ передъ собой тнь стараго Фейта, какъ называли ее рыбаки, того самаго Фейта, который, благодаря ей, лишился всего, даже жизни.

Только на обратномъ пути она начала боле внимательно прислушиваться къ объясненіямъ капеллана и Леона Брассара, также старавшагося найти причину этого явленія. Казалось, ей хотлось заставить себя врить имъ и смяться надъ суевріемъ народа, такъ склоннаго ко всему чудесному.

Но къ чему тогда разспрашивала она рыбаковъ, дйствительно ли нельзя достичь подножія этихъ скалъ? Почему же теперь она, повидимому, готова была повторить попытку Бруно, которую такъ недавно сама осуждала? Неужели она врила вмст съ народомъ въ существованіе выходцевъ съ того свта?

Пока гондола возвращалась къ Варбургу, небо совершенно заволокло тучами, и когда графиня и ея спутники поднимались по дорог къ замку, поднялся сильный втеръ, ночью перешедшій въ бурю. Слова Петера Любке оправдались.

Когда графиня вернулась въ замокъ, она узнала, что новый докторъ больницы Св. Маріи желаетъ ее видть. Она тотчасъ же вышла въ салонъ и съ улыбкой привтствовала ожидавшаго ее тамъ доктора Вильма.

Увидя графиню, докторъ былъ пораженъ ея чудной красотой, такъ неотразимо дйствовавшей на всхъ. Онъ долженъ былъ сознаться, что никогда ему еще не случалось видть такой красавицы.

— Что вамъ угодно отъ меня, докторъ? спросила графиня съ самымъ любезнымъ видомъ, пригласивъ доктора ссть.

— Я привезъ вамъ извстіе о той особ, которая называетъ себя вашей падчерицей, графиня, отвчалъ докторъ, я счелъ своей обязанностью предупредить васъ прежде чмъ дамъ длу дальнйшій ходъ. Эта особа была, какъ душевно больная, отдана въ наши заведеніе, но я. посл тщательнаго наблюденія за ней, пришелъ къ убжденію, что она вполн здорова.

— Здорова, т. е. значитъ выздоровла!

— Въ ней нтъ ни малйшаго слда умственнаго разстройства, прибавилъ докторъ.

— Не сказала ли она теперь кто она, какое ея настоящее имя?

— Она утверждаетъ, что она графиня Варбургъ.

— Но вдь въ этомъ-то и состояла ея болзнь, докторъ. При первыхъ вашихъ словахъ я было обрадовалась, думая, что наконецъ-то прольется свтъ на это темное дло, но теперь я опять теряю надежду.

— Я могу только здсь и въ город заявить, что по моему убжденію, эта молодая особа вполн здорова и что въ этомъ не можетъ быть никакого сомннія. Все остальное до меня не касается.

— Благодарю васъ за это извстіе, докторъ, сказала графиня. Я еще не знаю, какой оборотъ приметъ дло вслдствіе этого событія, но, во всякомъ случа, я очень довольна, такъ какъ мн было очень жаль эту бдную двушку.

Эти слова были сказаны графиней такъ естественно, что доктору и въ голову не пришло сомнваться въ ихъ искренности.

Онъ исполнилъ то, что считалъ своей обязанностью и потому ему нечего было длать больше въ замк, ему оставалось только раскланяться и уйти, что онъ и не замедлилъ сдлать.

Графиня проводила его насмшливой улыбкой.

— Твое извстіе не испугало меня, прошептала она. Я была приготовлена къ нему. Это ненавистное созданіе было въ большей безопасности въ больниц чмъ на свобод. О! теперь она скоро будетъ въ моихъ рукахъ! Она должна погибнуть! Пока она жива, мн не достичь моей цли!

XXXII.

Хитрость Джона Ралея.

Какъ хищный зврь надъ своей добычей, какъ гіена надъ трупомъ на пол битвы, наклонился Джонъ Ралей надъ безчувственнымъ Гагеномъ и началъ поспшно снимать съ него одежду, при этомъ тщательно обыскивая карманы.

Онъ снялъ съ него старинные часы замчательной работы, съ тяжелою цпью, потомъ кольцо съ крупнымъ брилліантомъ. Мало по малу онъ раздлъ Гагена до рубашки, но денежная сумка, главный предметъ его поисковъ, не находилась.

Вдругъ внизу у дверей послышался сильный стукъ.

Что это значитъ? Кто это могъ стучать въ такое позднее время. Было уже два часа утра.

Ралей сталъ прислушиваться.

Стукъ раздался во второй разъ и при томъ съ такой силой, что казалось, будто стучавшіе хотли выломать дверь.

Ралей колебался, не зная отпереть ему или нтъ. Въ эту минуту помха была для него самой непріятной вещью въ мір.

Но стукъ между тмъ все усиливался.

— Эй! отворите! отворите! послышались наконецъ внизу крики стучавшихъ.

Ралей подошелъ къ окну и выглянулъ въ него. Одного взгляда для него было достаточно, чтобы узнать мундиры полицейскихъ.

— А! Наконецъ-то вы проснулись! крикнули они, увидвъ его. Отворите же скорй!

Раздумывать было нечего, приходилось отворить двери незванымъ гостямъ.

— Сейчасъ, господа! сказалъ въ окно Ралей. Сейчасъ отопру! Сію минуту!

Иностранецъ лежалъ полуодтый на полу безъ часовъ, денегъ, колецъ, находившихся уже въ карман Ралея. Если полицейскіе найдутъ его въ такомъ положеніи, голова Джона Ралея не уцлетъ на плечахъ, онъ это очень хорошо понималъ.

Однако онъ скоро ршился. Поспшно положилъ онъ Гагена на софу, прикрылъ его, плащемъ и сунулъ награбленныя вещи въ одинъ изъ кармановъ его платья, потомъ онъ открылъ трубу въ печк, чтобы дать выйти послднимъ слдамъ угара.

Но какъ ни быстро было все это сдлано, терпніе полицейскихъ истощилось и они начали выламывать дверь, такъ что Ралей, поспшившій имъ на встрчу, съ лампой въ рук, нашелъ ихъ уже на лстниц.

— Отчего вы не открывали? вскричалъ одинъ изъ полицейскихъ, вдь вы видли кто мы такіе?

— Извините пожалуйста, я право спшилъ, я не думалъ, чтобы кто-нибудь могъ придти въ такое время, оправдывалои Джонъ Ралей.

Положеніе его было очень опасное. Не придумай онъ какую-нибудь правдоподобную хитрость и ему пришлось бы остатокъ этой ночи провести въ Нью-Іоркской тюрьм.

— Почему же вы не шли скоре? Вдь вы не спали, это видно потому, что вы совершенно одты? продолжалъ полицейскій. А! Да что это тутъ у васъ? Отчего у васъ платье въ крови?

— Въ крови! Да, господа! Подите-ка сюда, да посмотрите, что случилось сегодня ночью! отвчалъ Джонъ Ралей, къ которому уже вернулось все присутствіе духа. Я самъ сбирался позвать полицію. Я хотлъ только прежде положить раненнаго на постель и осмотрть его раны и…

— Раненнаго? прервалъ его полицейскій, какого раненнаго?

— Дайте мн разсказать все по порядку, двумя словами всего не объяснишь!..

— Сведите-ка насъ къ этому раненному, тамъ и разскажете, какъ все было.

— Несчастный, кажется, уже умеръ, замтилъ Джонъ Ралей, вводя полицейскихъ въ комнату, гд лежалъ Гагенъ. У него въ груди дв раны. Я думаю, что надо бы послать за докторомъ. Вотъ онъ, видите, прибавилъ онъ, указывая на безчувственнаго Гагена. Онъ жилъ вчера въ моей гостинниц.

— У васъ? Скажите тогда не видли ли вы у него этой сумки и этого револьвера? сказалъ полицейскій, показывая удивленному Ралею дорожную сумку Гагена и револьверъ, выроненный имъ изъ рукъ во время паденія.

— Да! Да! Это его вещи! отвчалъ Джонъ Ралей.

— Вы знаете тогда и его имя?

— Нтъ, я не усплъ еще спросить его объ этомъ. Онъ пріхалъ ко мн только вчера

— Это, кажется, похоже на грабежъ! сказалъ полицейскій, осматривая Гагена. И какой здсь странный запахъ.

— Пахнетъ дымомъ и угаромъ! замтили его спутники.

— Какъ, на грабежъ? спросилъ Джонъ Ралей вызывающимъ тономъ. Ужь не считаете ли вы мою гостинницу разбойничьимъ притономъ? Берегитесь, я такой же свободный гражданинъ Соединенныхъ Штатовъ, какъ и вы! Не пришлось бы вамъ раскаиваться въ вашихъ словахъ.

— Не безпокойтесь такъ, старый пріятель! замтилъ спокойно полицейскій, вы и ваша гостинница не на очень-то хорошемъ счету, я думаю, это вамъ извстно. Мн только непонятно, какъ могъ попасть сюда этотъ человкъ?

— Вроятно такъ ему хотлось! Или вы думаете, что я силой затащилъ его сюда? Можетъ быть и раны эти я ему нанесъ? вскричалъ раздраженнымъ тономъ Ралей, не могшій простить себ, что онъ не замтилъ на земл сумку Гагена, предметъ его желаній. Вчера вечеромъ приходилъ сюда какой-то господинъ, продолжалъ Ралей, и спрашивалъ его, но его тогда уже не было здсь, и я не видлъ даже какъ онъ и вышелъ. Тотъ, который спрашивалъ о немъ, ушелъ въ свою очередь, тогда мн, не знаю почему, вдругъ стало страшно за моего постояльца, я зажегъ мой маленькій фонарь и вышелъ на дорогу.

Въ ту же минуту я услышалъ вдали крики и два выстрла, одинъ за другимъ.

Вглядвшись въ даль, я увидлъ, что на дорог что-то лежитъ и какой-то человкъ поспшно идетъ по направленію къ городу.

Я бросился по дорог и вскор наткнулся на моего постояльца, плавающаго въ крови.

— Да, мы тоже замтили на дорог кровь! сказалъ полицейскій. Но онъ, кажется, еще живъ! прибавилъ онъ, замтивъ, что губы Гагена шевелятся. Мы не должны оставлять его здсь!

— Да, но я тоже думаю, что едва ли можно будетъ нести его въ городъ въ такомъ положеніи. Я боюсь, что онъ не вынесетъ этого.

— Въ этой комнат нельзя оставаться, тутъ очень угарно, приготовьте-ка для раненнаго другую, да поскорй, сказалъ полицейскій, обращаясь къ Джону Ралею.

Спустя нсколько минутъ. Гагенъ былъ перенесенъ въ другую комнату, одинъ изъ полицейскихъ остался сторожить его, а остальные ушли въ городъ за докторомъ.

Раны Гагена оказались не опасны и докторъ, перевязывавшій его, объявилъ, что можно быть увреннымъ въ счастливомъ исход.

Дйствительно, здоровье Гагена такъ быстро поправлялось, что черезъ нсколько дней онъ могъ уже дать показанія слдователю.

Хитрость Джона Ралея спасла его отъ всякой отвтственности, тмъ боле, что и въ словахъ Гагена не было ничего такого, что могло бы дать твердое основаніе подозрніямъ.

По указанію Гагена, полиція являлась ни квартиру Митнахта, но его уже тамъ не было, такъ какъ онъ ухалъ изъ Нью-Іорка на другой же день посл покушенія на жизнь Гагена.

Розыски ирландца были также безплодны, такъ какъ онъ ухалъ въ Европу и всякій слдъ его былъ потерянъ.

Слдствіе по этому длу не привело ни къ какимъ результатамъ, тмъ боле, что его производили безъ особеннаго рвенія, только для формы, такъ какъ, по обстоятельствамъ дла, было видно, что это былъ скоре поединокъ, чмъ покушеніе на убійство или грабежъ, тмъ боле, что вс вещи и деньги Гагена были найдены при немъ.

Это происшествіе замедлило возвращеніе Гагена въ Европу. Хотя онъ и поправился очень скоро, но докторъ не совтовалъ ему рисковать и просилъ дождаться окончательнаго выздоровленія.

Ничто боле не удерживало Гагена въ Америк. Относительно Маріи Рихтеръ, онъ убдился, что она никогда не прізжала сюда.

Теперь онъ былъ увренъ, что она выхала изъ Гамбурга не въ Америку, а въ какое-нибудь другое мсто.

Мсто отправленія телеграммы, полученной ею, также могло быть не Боннъ, а какой-нибудь другой городъ.

Что же касается до Губерта, то онъ былъ уже вн всякой опасности, такъ какъ ему удалось ухать внутрь страны, гд онъ надялся начать новую жизнь.

Гагена влекло къ тому мсту, гд онъ такъ долго жилъ, помогая больнымъ и несчастнымъ и преслдуя свои тайныя цли, гд, наконецъ, онъ встртилъ Бруно, котораго онъ полюбилъ, какъ брата.

Конечно въ это время онъ имлъ случай узнать немного Америку или, по крайней мр, городъ Нью-Іоркъ, но въ этомъ и заключалась вся польза отъ его поздки, за которую, къ тому же, ему пришлось слишкомъ дорого заплатить,

Съ наступленіемъ теплыхъ дней весны, Гагенъ оправился на столько, что могъ ршиться на перездъ черезъ Атлантическій океанъ, и скоро онъ оставилъ Нью-Іоркъ и отправился на одномъ изъ Гамбурскихъ пароходовъ.

Осторожность и подозрительность Гагена, еще боле усиленныя послдними событіями, были такъ велики, что онъ и тутъ считалъ возможнымъ новую попытку со стороны Митнахта.

Но его опасенія не оправдались. Остальные пассажиры парохода были самые мирные люди, не имвшіе ничего общаго съ Митнахтомъ.

Повидимому, тотъ прекратилъ наконецъ преслдованіе, будучи, вроятно, убжденъ въ смерти Гагена.

Гагенъ съ нетерпніемъ ожидалъ той минуты, когда ему можно будетъ, вмст съ Бруно, снова приняться за прерванные розыски. Боле чмъ когда-нибудь чувствовалъ онъ стремленіе сорвать покровъ съ того темнаго дла, очевидно задуманнаго Митнахтомъ и графиней и благодаря которому столько бдствій обрушилось на несчастную Лили.

Все боле и боле приближался онъ къ своей цли. Въ теченіи своего пребыванія въ Америк, составилъ онъ планъ дальнйшихъ розысковъ, которые должны были повести къ открытію тайны преступныхъ замысловъ графини.

Шагъ за шагомъ, ничего не боясь и ни передъ чмъ не отступая, когда дло шло о раскрытіи истины, двигался онъ до сихъ поръ впередъ.

Казалось, что онъ не достигъ еще никакихъ важныхъ результатовъ, что онъ былъ еще далекъ отъ цли. Но онъ собралъ уже въ тишин довольно матеріаловъ, чтобы наконецъ разомъ выйти изъ своего наружнаго бездйствія и раздавить преступныхъ доказательствами ихъ виновности.

Онъ не подозрвалъ однако, что графиня была приготовлена и къ этому и спокойно ждала нападенія, готовясь отразить его.

Путешествіе Гагена кончилось безъ всякихъ приключеній. Сойдя въ Гамбург съ парохода, онъ попробовалъ еще разъ узнать названіе мста, откуда послана была телеграмма, вслдствіе которой ухала Марія Рихтеръ. Затмъ онъ отправился по желзной дорог въ Варбургъ.

XXXIII.

Разоренъ!

Возвратимтесь теперь обратно къ Митнахту, который вернулся, посл встрчи съ Гагеномъ, обратно въ городъ.

Выстрлы могли привлечь людей, а онъ не хотлъ, чтобы его нашли около плавающаго въ крови Гагена, поэтому онъ такъ спшилъ, что не замтилъ, какъ бумажникъ Гагена выпалъ у него изъ кармана.

Когда онъ дошелъ до предмстья, то услышалъ вблизи голоса и увидлъ пятерыхъ полицейскихъ, которые спшили на выстрлы. Онъ поспшно бросился въ боковой переулокъ, чтобы не встртиться съ полиціей, но въ тоже время ему очень хотлось знать, что будетъ дальше.

Онъ ршился отправиться вслдъ за полицейскими на почтительномъ разстояніи, но такъ какъ его нападеніе могло какимъ-нибудь образомъ сдлаться извстнымъ, то, подумавъ немного, онъ ршилъ лучше скоре возвратиться въ городъ.

Вечеромъ онъ переговорилъ съ Макъ-Алланомъ, который долженъ былъ хать на другой день и далъ ему вс нужныя инструкціи, надясь, благодаря угрозамъ, получить отъ графини остальныя деньги. Онъ думалъ, что милліонъ давно уже полученъ, а чтобы запастись на время деньгами, продалъ своихъ лошадей и экипажи.

Когда Митнахтъ возвратился къ себ, было около двухъ часовъ утра. Онъ собралъ свои вещи и, выйдя, слъ съ ними въ наемный экипажъ, которому веллъ хать въ маленькую гостинницу, находившуюся по дорог въ виллу испанки.

Расплатившись съ извощикомъ, онъ спросилъ себ комнату. Прежде всего онъ хотлъ отдохнуть и уснуть нсколько часовъ.

Когда онъ на другой день проснулся, то прежде всего пересчиталъ оставшіяся у него деньги. Онъ собралъ все, что было можно и имлъ теперь около шести тысячъ долларовъ. Съ этими деньгами ему нужно было прожить до новой присылки графини.

— Что же такое, ршилъ онъ, до сихъ поръ у меня все были деньги и я былъ несчастливъ за игорнымъ столомъ, поэтому теперь, когда у меня почти ничего не осталось, я поставлю остатки на карту. Я хочу вернуть деньги, проигранныя мошенникамъ-банкометамъ у испанки. И тогда, горе теб, Камилла, если ты вздумаешь обмануть меня и не отдать моей доли. Ты не знаешь Курта фонъ-Митнахта! Берегись думать что-нибудь подобное, это будетъ твоей погибелью. Но нтъ, ты не осмлишься на это. Посщеніе Макъ-Аллана покажетъ теб, что мое терпніе лопнуло. Я хочу мои деньги, я требую моей части. Я не хочу дольше ждать, и такъ я слишкомъ долго служилъ теб. Я исполнялъ вс твои планы, теперь моя очередь получить вознагражденіе. То, что я сдлалъ, я сдлалъ не за т пустыя деньги, которыми ты думала зажать мн ротъ. Я хочу полмилліона, какъ было условлено между нами.

Вечеромъ онъ оставилъ отель, заплативъ по счету, и похалъ со своими вещами на виллу испанки.

Бэлла была очень удивлена, когда ей доложили о прізд Митнахта и онъ самъ вошелъ въ будуаръ. Въ ея глазахъ онъ былъ уже падшее величіе, съ той минуты, какъ его богатство стало видимо уменьшаться. Бывшая танцовщица награждала своимъ расположеніемъ только тхъ, кто могъ платить ей за это золотомъ и драгоцнностями, если же это прекращалось, то и ея привязанность вдругъ охладвала и это длалось такъ быстро, что сегодняшній другъ длался для нея на завтра совершенно незнакомымъ человкомъ.

— А, господинъ фонъ-Арно! сказала она, смясь, но этотъ смхъ далеко не имлъ прежней пріятности. Вы еще здсь? А мн говорили, что вы, по всей вроятности, исчезли вмст съ вашимъ пріятелемъ, Макъ-Алланомъ… сдлались невидимы… ха, ха, ха…

— Я дйствительно хочу сдлаться невидимымъ, но здсь, у васъ Бэлла. Вы должны взять меня.

— Взять васъ? Что вы задумали, г. фонъ-Арно…

— Я думаю, что могу ожидать и требовать отъ васъ этого, мрачно и ршительно перебилъ ее Митнахтъ, не жеманничайте некстати, моя милая. Мы знаемъ другъ друга. Вы возьмете меня къ себ, такъ какъ я долженъ найти мсто, гд могъ бы прожить незамтно нсколько дней или недль.

— А что если я скажу вамъ, что это не идетъ, что я не хочу этото? спросила испапка.

— Тогда я отвчу, что такъ должно быть и будетъ. Я остаюсь.

— А если я измню вамъ, чтобы поставить на своемъ? сказала испанка, съ такимъ видомъ, что нельзя было сомнваться въ серьезности ея словъ.

— Тогда вы не получите никакой выгоды, Бэлла, спокойно отвчалъ Митнахтъ. Хотя я въ настоящее время нахожусь въ стсненныхъ обстоятельствахъ, но за то жду и получу большую сумму, изъ которой на вашу долю конечно кое-что придется.

— Вы ожидаете такихъ большихъ денегъ и хотите скрываться? насмшливо спросила Бэлла.

— Вы думаете, сколько я понялъ изъ вашихъ словъ, что я скрываюсь отъ моихъ кредиторовъ. Какія глупости. Я просто покончилъ съ однимъ старымъ непріятелемъ. Мы встртились въ прошлую ночь, я напалъ на него, онъ выстрлилъ, я убилъ его.

— Я бы желала, чтобы этимъ убитымъ былъ вашъ пріятель, негодяй Макъ-Алланъ, съ гнвомъ вскричала испанка. Знаете ли вы, что это онъ укралъ мои брилліанты?

— Я думалъ, что вы получили обратно ваши драгоцнности.

— Только отчасти. Ему все-таки удалось обмануть меня и убжать съ остальной покражей. Но горе ему, если только онъ попадется еще разъ на моемъ пути.

— Мн нечего съ нимъ длить, я только далъ ему одно порученіе, вотъ и все.

— Порученіе? вскричала испанка. Вы дали этому разбойнику порученіе? Если это порученіе касается денегъ, тогда вамъ было бы лучше выбросить ихъ въ воду.

— Оставьте Макъ-Аллана въ поко, дло теперь совсмъ не о немъ: а о томъ, что вы должны дать мн комнату.

— А моя прислуга! Какой скандалъ…

— Полноте, моя милая, не играйте комедіи. Отдайте приказанія, вы должны принять и скрыть меня. Я хочу возвратить у васъ проигранныя деньги.

— Ха, ха, ха! это интересно! вскричала испанка. Богачъ Арно, милліонеръ Куртъ сдлается игрокомъ, чтобы заработывать деньги, какъ обыкновенный авантюристъ.

— Это не совсмъ врно, поправилъ Митнахтъ молодую женщину, на которую видимо не могъ боле разсчитывать. Вы ошибаетесь. Я не хочу чужихъ денегъ, мн только нужно возвратить свои.

— Кончимте, сказала испанка. Попытайте счастія въ картахъ, а что касается помщенія, то ищите себ новаго, но пока я позволю вамъ остаться у меня.

Она подошла къ столу и позвонила. Вошла горничная.

— Приготовьте этому господину комнату для прізжающихъ на другомъ конц дома и проводите его туда, приказала Бэлла.

Горничная просила Митнахта слдовать за нею.

Онъ чувствовалъ, какъ опускались его фонды. Его лишь терпли въ дом женщины, получившей отъ него не одну тысячу. Онъ пересталъ быть украшеніемъ ея гостиной, еще немного и для него можетъ закрыться даже и комната для прізжающихъ.

Но все это не производило на Митнахта никакого вліянія. Онъ вполн предался мысли, что скоро получитъ полмилліона и снова начнетъ свою расточительную жизнь.

Съ наступленіемъ ночи въ салонахъ испанки началась игра. Банкъ держалъ испанецъ, пользовавшійся теперь особымъ расположеніемъ Бэллы. Онъ игралъ очень счастливо, такъ что банкъ былъ въ большомъ выигрыш.

Въ это время къ столу подошелъ Митнахтъ. Банкометъ увидлъ, что онъ поставилъ сто долларовъ на бубноваго валета — и выигралъ. На этотъ и на слдующій вечера счастье не покидало Митнахта.

Бэлла замтила это и увидя, что банкометъ все еще считаетъ Митнахта за человка со средствами предупредила его.

На слдующій вечеръ счастіе вдругъ измнило Митнахту, онъ проигралъ, но утшалъ себя тмъ, что отыграется. Изъ его шести тысячъ долларовъ сдлалось двнадцать, но теперь эта сумма начала быстро таять и черезъ недлю у него въ карман осталось только нсколько долларовъ.

Онъ хотлъ занять денегъ для продолженія игры, но другіе игроки не врили ему или же были, можетъ быть, предупреждены.

Въ это же время испанка ршилась удалить его отъ себя.

Когда горничная пришла сообщить ему объ этомъ, то Митнахтъ пришелъ въ страшный гнвъ и бросился въ комнаты испанки, но ея не было дома и слуга сказалъ, что она отправилась къ мировому судь.

Митнахтъ до крови прикусилъ себ съ досады губы, угроза была совершенно ясна. Онъ понялъ, что ему нечего тутъ боле длать. Страшная ярость и ненависть къ испанк овладли имъ.

— Скажите вашей госпож, чтобы она береглась снова встртиться со мною, дрожащимъ голосомъ сказалъ Митнахтъ служанк, я поступлю съ ней тогда такъ, какъ она этого заслушиваетъ. Горе ей, если я встрчу ее, она будетъ опозорена мною.

Вдругъ, какъ бы въ отвтъ на его слова, раздался ироническій смхъ.

Бэлла была дома! Митнахтъ вздрогнулъ. Затмъ онъ поспшно подошелъ къ двери и хотлъ отворить ее, но она была заперта, а вдали снова раздался насмшливый хохотъ.

— Берегись! вскричалъ онъ, я не позволю теб безнаказанно смяться надъ собою.

Когда наконецъ вечеромъ Митнахтъ оставилъ виллу испанки, то не зналъ куда ему идти. Онъ долженъ былъ ждать возвращенія ирландца, такъ какъ разсчитывалъ, что графиня пришлетъ съ нимъ денегъ, а съ полученіемъ денегъ снова все измнится.

Но гд ждать этого времени?

Тогда Митнахту пришла въ голову уединенная гостинница Джона Ралея, гд можно было спокойно ждать присылки графини.

Эта идея понравилась ему и онъ ршилъ сейчасъ же привести её въ исполненіе.

Онъ отправился по знакомой дорог, думая, что исторія съ Гагеномъ уже забыта.

Подойдя къ гостинниц и услыша по голосамъ, что въ зал еще есть постители, онъ ршился не входить, пока вс не уйдутъ.

Наконецъ, около двухъ часовъ ночи, послдніе гости ушли и Джонъ Ралей хотлъ уже запираться.

Въ эту минуту Митнахтъ подошелъ къ дверямъ.

— Эй! сказалъ онъ въ полголоса, впустите меня!

Джонъ Ралей съ удивленіемъ взглянулъ на входившаго.

— Какъ — вы здсь? спросилъ онъ. Я ни за что въ свт не могу впустить васъ, милордъ. Хорошая исторія случилась тогда ночью! Я чуть было не попалъ черезъ васъ въ славное удовольствіе. Вы знаете, что здсь была полиція? Это длаетъ человка подозрительнымъ для другихъ. Нтъ, я ни за что не впущу васъ.

— Не говорите пустяковъ, Джонъ, перебилъ его

Митнахтъ и взялся за дверь, чтобы войти въ полутемную переднюю.

— Теперь запирайте, сказалъ онъ, войдя.

— Ни за что, милордъ, вскричалъ Джонъ, нечего сказать, это было бы недурно! Я говорю вамъ, что не могу принять васъ.

— Не будьте дуракомъ. Я не скрываюсь.

— Я знаю, что вы хотите здсь скрыться, но это мсто не годится для васъ! Нтъ, совсмъ не годится.

— Вотъ берите десять долларовъ и не разговаривайте больше. Говорю вамъ, что меня никто не преслдуетъ! сказалъ Митнахтъ, протягивая хозяину деньги, которыя тотъ нершительно взялъ. Меня никто не ищетъ. Мой противникъ умеръ и…

— Умеръ? Вы сильно ошибаетесь, милордъ, вскричалъ Джонъ. Онъ не умеръ, онъ снова выздоровлъ.

— Снова выздоровлъ?

— Также врно, какъ то, что я васъ вижу передъ собой. Онъ пробылъ здсь подъ надзоромъ полицейскихъ до тхъ поръ, пока совсмъ не оправился.

— Ему не судьба умирать! мрачно прошепталъ Митнахтъ.

— Теперь вы знаете, милордъ, почему я не охотно принимаю васъ, не смотря на всю мою любовь къ деньгамъ. Вы сами видите, что это было бы опасно.

— Все равно. Я хочу дождаться здсь возвращенія Макъ-Аллана. Вамъ нтъ никакой опасности взять меня, а когда ирландецъ вернется съ деньгами, я васъ не забуду, а теперь ни слова боле. Дайте мн комнату наверху, я усталъ.

Джонъ Ралей заперъ дверь и стоялъ теперь рядомъ съ Митнахтомъ, который все еще имлъ видъ человка богатаго. Только мрачное выраженіе его лица доказывало, что онъ теперь въ стсненномъ положеніи. Джонъ Ралей сейчасъ же понялъ это.

Но на немъ было еще достаточно вещей, которыя по разсчету Джона могли служить ему для уплаты и поэтому онъ ршился впустить его.

— Хорошо, милордъ, пусть будетъ по вашему, сказалъ онъ наконецъ со вздохомъ, исполняя ваше желаніе я подвергаюсь большому риску, но сдлаю это, разсчитывая на хорошее вознагражденіе.

— Вамъ нечего бояться. Вознагражденіе вы получите, можетъ быть не сегодня и не завтра, но во всякомъ случа не позже возвращенія ирландца, а до тхъ поръ вы должны продержать меня у себя. Ведите меня на верхъ.

— Хорошо если все обойдется благополучно, замтилъ съ новымъ вздохомъ Джонъ. Я вамъ дамъ комнату, милордъ, но вы должны быть осторожны и никому не показываться.

Оба поднялись по лстниц. Митнахтъ занялъ небольшую комнату, въ которой останавливался Губертъ. Джонъ Ралей зажегъ свчи, тяжело вздохнулъ еще нсколько разъ и наконецъ ушелъ. Митнахтъ бросился на постель и заснулъ. Ему не о чемъ было заботиться или безпокоиться.

Черезъ недлю золотые часы съ цпочкой перешли въ руки хозяина, но у Митнахта было еще достаточно цнныхъ вещей.

Наконецъ, однажды вечеромъ, когда нетерпніе Митнахта достигло высшей степени и Джонъ Ралей снова началъ длать ему затрудненія, по поводу его слишкомъ продолжительнаго пребыванія, Макъ-Алланъ явился въ гостинницу, такъ какъ Митнахтъ писалъ гд найти его,

Смривъ съ головы до ногъ разореннаго, ирландецъ совершенно измнилъ обращеніе съ нимъ.

— Такъ вотъ гд я васъ нахожу! были его первыя слова.

Макъ-Алланъ былъ одтъ щегольски, а Митнахтъ уже началъ принимать видъ человка, средства котораго клонятся къ упадку.

— Это по причин Гагена! отвчалъ онъ. Ну что, здили вы на континентъ за моими деньгами?

— Вы еще должны мн около сотни долларовъ, но, какъ я вижу, съ получкой придется подождать, замтилъ безсовстный ирландецъ.

— Вы были у графини?

— Въ замк Варбургъ, конечно, мой милый. Но я желалъ бы лучше не бывать тамъ никогда.

— Что сказала вамъ графиня? Посланы ли деньги? съ нетерпніемъ спросилъ Митнахтъ.

— Вы дали мн такое порученіе, какого я никогда боле не возьму, отвчалъ Макъ-Алланъ. Ваша графиня обошлась со мной грубо и дерзко. Я употреблялъ вс средства, я льстилъ, угрожалъ, но ваша графиня на все отвчала презрніемъ. Понимаете ли вы, мой милый, презрніемъ, которое относилось къ вамъ, а не ко мн.

— Какъ! она сдлала это? съ изумленіемъ спросилъ Митнахтъ. Она ничего не дала вамъ?

— Она назвала васъ чмъ-то въ род наглаго вымогателя, она была вн себя и я былъ очень счастливъ, когда выбрался отъ нея.

— А мой полумилліонъ? Мои деньги? Она съ ума сошла! закричалъ Митнахтъ.

— Вы сами видите, другъ мой! презрительно продолжалъ ирландецъ, я полагаю, что вы больше ничего не получите.

— Разскажите мн все. Она отказала вамъ въ деньгахъ? вскричалъ въ сильномъ волненіи Митнахтъ.

— Она отказала очень ршительно, она въ особенности была возмущена тмъ, что вы требуете что-либо.

— И вы сказали, что я васъ послалъ?

— Конечно. Все сказалъ, но ваша графиня осталась непреклонна.

— Она поплатится за это! Я ей покажу себя. Она думаетъ, что я далеко! съ угрозой вскричалъ Митнахтъ. Я ду къ ней самъ, и горе ей! Она хочетъ удержать мои деньги, хочетъ одна получить весь милліонъ! Да, это недурная, кругленькая сумма! Но погоди, злодйка, я приду и возьму себ мою часть.

— Если только это вамъ удастся, другъ мой.

— Позвольте мн позаботиться объ этомъ самому, Макъ-Алланъ. Клянусь вамъ, что она не осмлится отказать мн въ деньгахъ. Я ду какъ можно скоре, и горе ей, если у нея не готовы для меня деньги.

Когда ирландецъ выходилъ изъ гостинницы, хозяинъ съ любопытствомъ остановилъ его.

— Ну что, какъ дла того, кто на верху? спросилъ онъ. Получаетъ онъ деньги?

— Кто можетъ это знать? отвчалъ Макъ-Алланъ. Отъ меня, нтъ, я еще долженъ отъ него получить.

— Я думалъ, что вы привезли ему деньги.

Ирландецъ покачалъ головой.

— Въ такомъ случа онъ долженъ оставить мой домъ! вскричалъ Джонъ Ралей.

На слдующій день хозяинъ явился къ Митнахту.

— Надо вамъ еще что-нибудь съ меня получить? спросилъ послдній.

— До сегодняшняго дня нтъ, но съ сегодняшняго дня будетъ за вами, также какъ и общанное вами вознагражденіе.

— Я далъ вамъ десять долларовъ, затмъ часы и цпочку въ полтораста долларовъ и полагаю, что этого вполн достаточно за мое пребываніе здсь. Я сегодня же узжаю.

Джонъ Ралей бранился и ворчалъ про пустыя общанія, но съ Митнахта взять было нечего, а за свое житье въ гостинниц онъ заплатилъ съ излишкомъ.

Митнахтъ въ тотъ же день оставилъ гостинницу съ остатками своего имущества, которое продалъ тотчасъ же по прізд въ городъ и получилъ столько, что могъ кое-какъ перехать черезъ океанъ и добраться до Варбурга.

Посл этого онъ ршился отправиться въ Европу съ первымъ же пароходомъ.

XXXIV.

Исторія жизни Гагена

Докторъ Гагенъ счастливо возвратился и былъ встрченъ Бруно съ распростертыми объятіями. Для Гагена, жившаго уединенно, было большимъ счастіемъ найти такого врнаго друга, какъ Бруно, и онъ не скрывалъ этого.

Свиданіе друзей было настоящимъ праздникомъ и оба выражали надежды на лучшее будущее для Лили.

Имъ было много о чемъ разсказать другъ другу, въ особенности Гагену, который передалъ Бруно все, что случилось въ Нью-Іорк.

Когда Гагенъ узналъ, что его слуга Милошъ также сталъ жертвою графини, то кровь бросилась ему въ лицо.

— Милошъ также! сказалъ онъ. Положительно, другъ мой, теперь пора положить конецъ безобразнымъ поступкамъ этой женщины.

— Я ждалъ васъ, Гагенъ, приготовивъ различные планы, отвчалъ Бруно, будемте дйствовать сообща.

Тогда Бруно разсказалъ сонъ Лили, ея увреніе что она была въ мловыхъ пещерахъ, о старомъ Фейт и о своихъ безплодныхъ стараніяхъ проникнуть въ эти пещеры.

— Эту попытку мы снова должны повторить вмст, потому что, какъ ни невроятны кажутся эти слова графини, все-таки, надо узнать, не заключается ли въ нихъ хоть небольшая доля истины, сказалъ Гагенъ, теперь мы снова соединились и можемъ продолжать поиски. Относительно Маріи Рихтеръ также надо разузнать наконецъ истину. Я всми силами буду помогать вамъ и вашей невст и надюсь, что мы скоро достигаемъ цли.

Между тмъ дружба ихъ все боле и боле увеличивалась, такъ что однажды вечеромъ Гагенъ обратился къ Бруно съ слдующими словами:

— Вы подарили мн свою дружбу, не зная обо мн ничего кром того, что я докторъ и что меня зовутъ Гагеномъ, сказалъ онъ, но тмъ дороже для меня ваша дружба. Но она ставитъ мн въ обязанность откровенно разсказать вамъ мое прошедшее, что привело меня сюда и что должно остаться тайной для всхъ другихъ людей.

— Не длайте, докторъ, ничего, что было бы вамъ непріятно, дружески возразилъ Бруно. Для меня вполн достаточно, что я знаю вашъ образъ мыслей и ваши поступки.

— Нтъ, другъ мой, вы должны узнать исторію моей жизнй и то, кто я такой. Вы должны узнать, что оказали свое довріе и дружбу человку достойному ихъ. Никто насъ не услышитъ и не помшаетъ намъ. Я открою вамъ тайну моего прошлаго, но только съ тмъ условіемъ, что это открытіе не измнитъ ничего въ нашихъ отношеніяхъ.

Наливъ виномъ стоявшіе передъ ними стаканы, Гагенъ началъ разсказъ о своей бурной, нерадостной жизни:

— Это печальная исторія о разбитомъ сердц человка, жившаго среди блеска и богатства, началъ онъ, я знаю что въ нашъ вкъ матеріализма не многіе будутъ сочувствовать моимъ страданіямъ, но я знаю, что вы будете сочувствоватъ мн и потому разскажу вамъ все. Я началъ жизнь съ горячо любящимъ сердцемъ, жаждавшимъ взаимной любви. Какъ многіе люди находятъ эту любовь въ счастливомъ обладаніи любимымъ существомъ! но я не ропщу на небо что на мою долю вмсто этого счастія выпало несчастіе и мученіе, которое оставитъ меня только вмст съ жизнію… Мы перейдемъ къ разсказу о молодомъ принц Этьен Аналеско и молодой, прелестной графин Камилл фонъ-Франкенъ, продолжалъ Гагенъ, посл короткаго молчаніи, Бруно съ удивленіемъ взглянулъ на него, но Гагенъ задумчиво глядлъ впередъ. Молодой принцъ, Этьенъ Аналеско жилъ въ Париж со своимъ баснословно богатымъ отцомъ. Старикъ отецъ далъ своему единственному сыну самое тщательное образованіе. Онъ умеръ когда Этьену было восемнадцать лтъ, оставивъ ему большія имнія въ Румыніи, дворецъ въ Париж и громадный капиталъ. Нсколько дней въ Париж только и говорили что о богатствахъ стараго князя и естественно, что юному наслднику не было покоя отъ всевозможныхъ авантюристовъ, наперерывъ ухаживавшихъ за нимъ и льстившихъ ему. Сначала это нравилось ему но скоро надоло, такъ какъ онъ понялъ причину всхъ этихъ ухаживаній. Онъ скоро понялъ всхъ окружавшихъ его, и вдругъ оставилъ Парижъ, предоставивъ собственной участи толпу окружавшихъ его прихлебателей. Онъ взялъ съ собой только одного изъ своихъ учителей и врнаго слугу своего отца, Самсона Брассара и отправился путешествовать. Онъ прохалъ Германію, Швейцарію, Италію, Испанію и Англію и пропутешествовавъ нсколько лтъ вернулся обратно въ Парижъ. Наполеонъ III былъ въ это время императоромъ и при двор собиралось самое избранное общество. Этьенъ былъ приглашенъ ко двору, и императоръ, а еще боле императрица при всякомъ случа отличали молодаго принца.

Около этого времени, катаясь въ Булонскомъ лсу, Этьенъ встртилъ молодую наздницу, одинъ взглядъ на которую привелъ его въ сильное волненіе и наполнилъ его сердце до сихъ поръ неизвстнымъ ему чувствомъ. Посл этой встрчи Этьенъ совершенно измнился. У него была только одна мысль, одна мечта, одно желаніе: это была прелестная, блдная незнакомка. Ея черныя глаза проникли глубоко въ его душу и съ этого времени, посл короткаго, обманчиваго счастія, начались муки, вчно преслдующія Этьена. Ему скоро удалось снова увидать прелестную незнакомку и узнать что она живетъ въ изящномъ отел, въ улиц Сентъ-Онорэ, что у нея нтъ никого родныхъ, что она нмка, по имени Камилла фонъ-Франкенъ. Господинъ, обыкновенно сопровождавшій ее на прогулкахъ, носилъ мундиръ иностраннаго офицера. Этьенъ думалъ что онъ папскій зуавъ. Онъ узналъ, что этотъ господинъ повидимому пользовался расположеніемъ красавицы. Между тмъ его страсть къ молодой женщин все увеличивалась. Онъ чувствовалъ что на вкъ потеряетъ душевное спокойствіе, если не пріобртетъ ея расположенія. Красота, очарованіе этой женщины превосходили всякое описаніе. Она была идеаломъ женской красоты и вмст съ тмъ казалась воплощеніемъ невинности. Узнавъ что графиня фонъ Франкенъ бываетъ у знатнаго италіанца, графа Таллини, Этьенъ познакомился съ нимъ и встртилъ у него свою красавицу, окруженную множествомъ поклонниковъ, онъ былъ представленъ ей графомъ Таллини, который съумлъ при этомъ намекнуть на любовь къ ней молодаго человка, который долженъ былъ танцовать съ ней. Она созналась ему что уже давно замтила его въ Булонскомъ лсу и восхищалась его прелестными лошадьми, затмъ она пригласила его къ себ.

Когда молодой человкъ начиналъ бывать у нея, страсть его стала все увеличиваться. Ея красота, умъ и доброта очаровали его и онъ жилъ только для одной Камиллы. Она точно также везд и всегда отличала его, хотя между ними еще не было ни слова сказано о любви и этотъ короткій промежутокъ былъ для Этьена блаженнйшимъ временемъ въ жизни, но за него онъ заплатилъ цлой жизнью страданій.

Гагенъ на мгновеніе замолчалъ. Бруно понималъ что онъ разсказываетъ не только свою собственную исторію, но также исторію графини Варбургъ, которая такъ долго была для всхъ покрыта мракомъ.

— Однажды Этьенъ и Камилла ршились отправиться въ Венсенскій лсъ, взявъ съ собой только стараго слугу Самсона Брассара. Камилла съ удовольствіемъ соглашалась на все и какой то внутренній голосъ говорилъ Этьену: ‘она любитъ тебя!’ И онъ былъ въ восторг. Все чего онъ желалъ и о чемъ мечталъ казалось ему близкимъ. Они похали вмст въ Венсенскій лсъ. Камилла была очаровательна, въ черной амазонк и шляп съ длиннымъ вуалемъ, такъ что Этьенъ не могъ отвести отъ нея глазъ.

Былъ ясный, теплый взсенній день. Старикъ слуга халъ за ними въ нкоторомъ разстояніи. Этьенъ не видалъ никого и ничего кром своей спутницы. Они сошли съ лошадей и отдавъ ихъ слуг пошли рука въ руку черезъ лсъ. Никто не видалъ и не слыхалъ ихъ. Камилла подняла вуаль и шла подъ руку съ Этьеномъ. Она молчала и задумчиво глядла впередъ. Онъ сталъ приставать къ ней съ разспросами о причин ея задумчивости, она засмялась и снова замолчала. Межл тмъ они дошли до каменной скамейки среди лса и сли на нея. Этьенъ схватилъ руку Камиллы и, покрывая ее поцлуями, признался въ своей любви.

Уже въ то время эта женщина, которой тогда не было еще и двадцати лтъ, была опытной актрисой и интриганткой, она красня созналась, что также любитъ Этьена, тогда какъ она никогда не любила и неспособна была любить кого бы то ни было кром себя. Казалось что природа, надливъ ее всми наружными совершенствами, забыла вложить въ нее хоть одно внутреннее. Уже тогда Камилла фонъ-Франкенъ была тмъ же холоднымъ и эгоистичнымъ существомъ, какъ въ настоящее время графиня Камилла фонъ Варбургъ. Уже тогда она была способна совершенно хладнокровно пожертвовать для своихъ цлей жизнію человка, полюбившаго ее.

Каммила выслушала признаніе въ любви Этьена съ видимымъ волненіемъ и прошептала ему что также любитъ его, тогда онъ упалъ къ ея ногамъ и страстно цловалъ ея руки, даже платье, Онъ клялся ей въ врности и снявъ съ пальца дорогое брилліантовое кольцо надлъ его ей на палецъ, какъ своей невст. Она наклонилась къ нему, а онъ прижавъ ее къ своей груди, забылъ все на свт.

Только вечеромъ возвратились они въ Парижъ и съ этого дня Этьенъ сталъ каждый день бывать у своей невсты. Еще до свадьбы онъ сдлалъ завщаніе въ которомъ оставлялъ все своей невст. Въ тотъ день, когда онъ принесъ это завщаніе Камилл, она отдалась ему вполн. На слдующей недли должна была быть ихъ свадьба, но, при выход Этьена отъ невсты, на него напалъ тотъ самый офицеръ въ иностранной форм, котораго Этьенъ видлъ съ Камиллой въ Булонскомъ лсу, не слушая никакихъ объясненій онъ тяжело ранилъ кинжаломъ въ грудь молодаго человка. Черезъ нсколько времени молодаго принца подняли на улиц безъ чувствъ и отвезли въ его дворецъ. Этотъ иностранный офицеръ, сдлавшій тогда первую попытку убить Этьена, попытку которую онъ возобновлялъ и посл этого, этотъ офицеръ былъ Куртъ фонъ-Митнахтъ, товарищъ и сообщникъ этой медузы.

— Значитъ уже и тогда, около двадцати лтъ тому назадъ, этотъ Митнахтъ былъ сообщникомъ и повреннымъ графини? съ удивленіемъ спросилъ Бруно.

— Да, онъ уже тогда былъ ея сообщникомъ и я не знаю, кто изъ нихъ былъ боле испорченъ, полагаю что Камилла. Она сдлала Митнахта своимъ орудіемъ и благодаря ей, обыкновенный авантюристъ превратился въ убійцу. Митнахтъ только рука, а она голова. Она поручила ему убить Этьена, какъ только добьеться отъ него завщанія въ ея пользу. Этотъ планъ конечно удался бы, еслибы не необыкновенно здоровая и крпкая натура Этьена. Долгое время онъ былъ близокъ къ смерти, но наконецъ рана стала заживать.

— А что случилось съ убійцей спросиль Бруно.

— Происшествіе съ Этьеномъ надлало много шуму въ Париж, одни осуждали Митнахта, называя его поступокъ неслыханнымъ дломъ, другіе напротивъ оправдывали, говоря что его извиняетъ ревность, бывшая будто бы причиною убійства, но самъ Митнахтъ бжалъ за границу, не дожидаясь послдствій своего поступка.

Что касается Этьена, то онъ и не подозрвалъ чтобы случившееся съ нимъ, могло быть результатомъ приказаній Камиллы, которую онъ страстно любилъ. Она каждый день присылала узнавать о его здоровьи и какъ только ему стало лучше, сама пріхала къ нему, чтобы со слезами разсказать ему какъ много она выстрадала во времи его болзни, и Этьенъ врилъ этимъ словамъ, врилъ этимъ слезамъ. Рана закрылась, но оставила посл себя сильную слабость. Къ удивленію доктора, прежнее здоровье и силы не возвращались къ молодому человку, который не могъ понять причины этого и только гораздо позже узналъ ее, уже посл того, какъ у Камиллы родился мальчикъ, котораго она тотчасъ же посл рожденія удалила изъ своего дома. Эта причина была ужасна! Она открыла наконецъ глаза несчастному. Камилла ршила погубить Этьена, чтобы предъявить сдланное имъ завщаніе. Теперь мой разсказъ скоро будетъ оконченъ. При каждомъ письм, цвтк, при каждой какой нибудь бездлушк отъ невсты, Этьену длалось хуже, что было совершенно непостижимо а между тмъ казалось будто кровь вытекла у него изъ жилъ.

— Это ужасно! мрачно прошепталъ Бруно. Я начинаю понимать все. Ваши послднія слова напомнили мн слова нищей въ деревн Варбургъ.

— Таинственныя слова, намекавшія на вампира, которыя сказала мн старуха, когда разсказывала объ умершихъ граф и графин, она говорила, что трупы совершенно высохли, и въ нихъ также не было ни капли крови. Тоже самое было съ Этьеномъ, и онъ неизбжно погибъ бы загадкой для пользовавшихъ его врачей, еслибы случай и нетерпніе Камиллы не были причиной того, что больной вдругъ узналъ все. Это открытіе было для него ужасне смерти. Болзнь Этьена уже продолжалась боле года и онъ снова не былъ въ состояніи подняться съ постели, когда въ одинъ прекрасный день онъ подучилъ по обыкновенію отъ Камиллы маленькую, надушенпую записку. Слуга принесъ больному письмо на золотомъ поднос, Этьенъ взялъ его и увидлъ почеркъ Камиллы, но онъ былъ настолько слабъ, что не могъ распечатать письма и приказалъ слуг распечатать письмо и прочесть его вслухъ. Слуга подошелъ къ окну и открылъ письмо, но едва только усплъ онъ прочесть нсколько словъ, какъ долженъ былъ бросить письмо, потому что почувствовалъ страшную боль въ глазахъ и губахъ — въ письм заключался ядъ, предназначавшійся для больнаго Этьена, и только по ошибк доставшійся лакею. Тогда Этьенъ вдругъ понялъ, что на его жизнь посягаетъ Камилла, чтобы пріобрсти его наслдство.

— Боже, это ужасно! прошепталъ Бруно.

— Избавьте меня отъ описанія того, что выстрадалъ Этьенъ посл этого открытія. Съ нимъ сдлалась нервная горячка, такъ что онъ чуть было не умеръ отъ нея. Снова придя въ себя, онъ понялъ все. Но ужасное открытіе имло на него большое вліяніе. Когда Этьенъ сталъ поправляться, а вс письма Камиллы были возвращаемы ей нераспечатанными, тогда она оставила Парижъ. Доказать ничего нельзя было, такъ какъ была только одна вроятность. Но для выздоравливавшаго Этьена этого было вполн достаточно. Между тмъ безчеловчная мать ухала, бросивъ своего ребенка. Этьенъ отдалъ его на попеченіе своему врному слуг Брассару и его жен. Камилла и Митнахтъ исчезли и хотя ихъ планъ относительно овладнія богатствомъ Этьена не удался, но здоровье его было сильно разстроено. Тогда онъ началъ самъ изучать медицину и когда его здоровье поправилось, сталъ употреблять свои знанія на пользу несчатныхъ. Я кончилъ, другъ мой. Этотъ Этьенъ Аналеско, исторію котораго я разсказалъ вамъ — я самъ!

— И такъ, въ этомъ простомъ дом скрывается принцъ? сказалъ Бруно и хотлъ прибавить нсколько словъ въ извиненіе своего прежняго образа дйствій.

— Ни слова объ этомъ, другъ мой, перебилъ его князь, для васъ и для всхъ я былъ и останусь докторомъ Гагеномъ. Благодарю васъ за вашу дружбу и отъ души желаю еще боле скрпить ее.

— Я очень радъ этому, ваша свтлость.

— Пожалуйста безъ титуловъ. Чокнемтесь за нашу дружбу. Зовите меня Этьеномъ, я буду васъ звать Бруно.

Стаканы чокнулись, друзья выпили, потомъ крпко пожали другъ другу руки.

— Еще одинъ вопросъ, Этьенъ, сказалъ Бруно, что сталось съ ребенкомъ?

— До послдняго времени онъ жилъ въ Париж у стараго Брассара, сыномъ котораго онъ везд слыветъ и зовется Леономъ Брассаромъ, но недавно я узналъ, что старикъ Брассаръ былъ плохо вознагражденъ за свою любовь, отвчалъ Гагенъ, которому это признаніе казалось очень тяжелымъ, онъ бжалъ, забравъ съ собою все состояніе своего названнаго отца. Но я еще надюсь найти его и исправить, такъ какъ, естественно, что не смотря на все происшедшее, я все еще чувствую къ нему родительскую любовь. Я найду его, но онъ никогда не узнаетъ кто была его мать и что она со мною сдлала. Для этого я оставилъ его у Брассара и устроилъ такъ, что онъ считается отцомъ Леона. Теперь, Бруно, вы все знаете. Когда прошли года, я сталъ искать Камиллу фонъ-Франкенъ, эту красавицу съ каменнымъ сердцемъ. Голосъ народа зоветъ ее вампиромъ. Здсь наконецъ я снова нашелъ ее и снова около нея, ея негодяя сообщника. Она не была уже боле Камилла фонъ-Франкенъ, а графиня Камилла Варбургъ, которая, для достиженія этого, перешагнула не черезъ одинъ трупъ! Да, другъ мой, черезъ трупы. И я боюсь, что еслибы эти мертвые могли говорить, то они высказали бы страшныя обвиненія противъ этой женщины съ чудесно прекраснымъ лицомъ. Да, еслибы они могли говорить, то они были бы ужасными свидтелями. Довольно жертвъ! И въ тотъ день, когда мертвые заговорятъ, ваша невста будетъ избавлена отъ всхъ страданій, такъ безвинно обрушившихся на нее. Еще немного и мы достигнемъ цли!

Только поздно ночью простился Бруно со своимъ другомъ, княземъ Аналескомъ.

XXXV.

Тайное порученіе.

Вечерняя темнота начала распространяться надъ замкомъ Варбургъ. За чуднымъ, теплымъ днемъ, наступилъ великолпный вечеръ. Почти вс окна были открыты.

Въ вечернемъ полусвт, проникавшемъ черезъ окно въ корридоръ соединявшій покой графини съ капеллой, шелъ какой-то человкъ. Въ его мрачной фигур было что-то ужасное. Онъ осторожно шелъ къ покоямъ графини.

Это былъ капелланъ. Его блдное, безбородое лицо отражало страсть, бушевавшую въ его душ, страсть, которая нигд не давала ему покоя, которая заставила его бросить Парижъ для Варбурга.

Филиберъ подошелъ къ двери въ будуаръ графини и сталъ прислушиваться, онъ различилъ какой-то слабый стукъ и шумъ: и такъ онъ не ошибся, графиня была въ этой комнат.

Онъ задыхался, кровь бросилась ему въ голову, онъ не въ состояніи былъ удержать доле свои желанія.

Осторожно и безъ шума отворилъ онъ дверь и вошелъ въ будуаръ.

Но его ожиданія были обмануты, та, которую онъ думалъ застать въ расплохъ въ этой комнат, только-что вышла въ другую, онъ опоздалъ одной минутой.

Разочарованіе выразилось на его лиц. Прелестный образъ графини Камиллы не отходилъ отъ него, день и ночь видлъ онъ его передъ собой и не находилъ ни минуты покоя.

Что долженъ былъ онъ длать? Онъ послдовалъ непобдимому желанію и тихонько пробрался къ ней. Онъ долженъ былъ видться, долженъ былъ насладиться ея видомъ, иначе онъ не въ состояпіи былъ поступить и не отступилъ бы хотя бы ему тутъ угрожала смерть.

Онъ неслышно подошелъ къ двери въ сосдвюю комнату и приподнялъ портьеру, графиня стояла посреди комнаты и думала, возвратившійся изъ города слуга только что привезъ ей извстіе, что докторъ Гагенъ благополучно возвратился въ городъ.

Вдругъ она почувствовала, что ее кто-то обнялъ, она вздрогнула и отступила.

Передъ нею стоялъ капелланъ и прижималъ къ своимъ губамъ ея руку.

— Сжальтесь! Простите! едва слышно прошепталъ онъ.

— Откуда вы? съ гнвомъ спросила графиня.

Филиберъ показалъ рукой по направленію корридора.

— Я погибаю, прошепталъ онъ. Гд бы я ни былъ, твой образъ всегда передо мной! Я потерялъ сонъ! Камилла, выслушай меня, продолжалъ онъ, падая на колни передъ графиней, которая глядла на него съ досадой, Камилла выслушай меня. Взгляни на меня, подари мн одно мгновеніе блаженства у твоихъ ногъ.

Въ первую минуту графиня хотла съ гнвомъ оттолкнуть его, но казалось, что она вдругъ передумала, такъ какъ принудила себя скрыть свое неудовольствіе.

У ея ногъ лежалъ рабъ ея красоты и, если она захочетъ, онъ будетъ въ ея рукахъ послушнымъ орудіемъ.

Презрніе сверкнуло въ ея черныхъ глазахъ.

— И еслибы около тебя мн угрожала смерть, продолжалъ онъ, то и тогда я пришелъ бы, чтобы сказать теб о моей любви. Ты свободна, выслушай меня! Дай мн одно мгновеніе полнаго блаженства, а не то я сойду съ ума отъ желанія назвать тебя своей.

— Вы забываете, капелланъ, что гршите, когда любите, что вы не должны любить, сказала графиня.

— Пусть я погибну, но я не могу иначе, эта любовь сильне меня, дрожащимъ голосомъ сказалъ Филиберъ.

— Хорошо, оставимъ это. Вы говорите о вашей любви ко мн, но чмъ вы ее докажете? Одними пустыми словами?

— Требуй отъ меня чего хочешь! Назначь мн цну твоего расположенія! Позволь мн служить теб, Камилла. Я умру для тебя. Для меня не существуетъ на свт ничего кром тебя.

— Встаньте Филиберъ, сюда могутъ войти служанки, сказала графиня, протягивая капеллану руку, чтобы поднять его. Я вижу, что придется велть заколотить дверь въ корридоръ, а то вы застанете меня когда-нибудь въ спальн.

— О, какъ бы я былъ радъ, еслибы это мн удалось!

— Выслушайте меня, Филиберъ. Успокойтесь.

— Только одно слово состраданія!

— Я прощаю васъ.

— О, благодарю, благодарю! страстно прошепталъ капелланъ, поднимаясь.

— Но вы должны дать мн доказательство вашего расположенія, Филиберъ, продолжала графиня, а то я не врю однимъ пустымъ словамъ и общаніямъ.

— Приказывай! Я сдлаю все.

— Вы знаете, что князь живетъ въ город подъ чужимъ именемъ.

— Какъ докторъ Гагенъ, но его свтлость путешествуетъ.

— Князь уже вернулся. Онъ не знаетъ, что вы здсь, еще меньше знаетъ онъ, что Леонъ Брассаръ живетъ въ замк подъ именемъ Гедеона Самсона, и этого онъ ни за что не долженъ узнать.

— Что же я долженъ сдлать?

— Найти князя и постараться узнать его виды и планы, а главное узнать думаетъ ли онъ о Леон, любитъ ли его. Вы меня понимаете, Филиберъ.

— Вполн. Я все узнаю.

— Заговорите также съ княземъ о замк, обо мн и наблюдайте, какое это на него произведетъ впечатлніе.

Капелланъ отступилъ.

— Вы хотите помириться съ нимъ, выйти за него? вскричалъ онъ.

Графиня холодно засмялась.

— Это могло бы случиться! отвчала она и казалось находила большое удовольствіе въ испуг Филибера.

Его глаза широко раскрылись и приняли почти ужасное выраженіе.

— Это могло бы случиться? прошепталъ онъ.

— Если вы не помшаете! смясь прибавила графиня. Ступайте капелланъ, исполните мое порученіе.

Филиберъ былъ исполненъ усердія и не прошло четверти часа, какъ онъ уже халъ въ графской карет въ городъ, чтобы исполнить данное ему, тайное порученіе, но прежде всего узнать насколько справедлива вроятность, про которую смясь упомянула графини.

Докторъ Гагенъ между тмъ снова взялся за свою практику. Бдные и такъ слишкомъ долго пробыли безъ него. Теперь онъ снова былъ туть и нашелъ очень много дла, такъ какъ къ нему являлись за помощью множество бдняковъ и онъ по прежнему днемъ и ночью готовъ былъ идти на зовъ несчастныхъ.

Бруно могъ только удивляться самоотверженной дятельности Гагена. Теперь онъ вполн понялъ его слова. Гагенъ занимался для того, чтобы ознакомиться съ ядами и ихъ дйствіемь, но въ тоже время онъ по собственному опыту понялъ какъ несчастенъ всякій страдающій, и какъ увеличиваются его страданія если онъ при этомъ еще бденъ. Тогда онъ посвятилъ себя забот о страждущемъ человчеств, онъ шелъ всюду, куда бы ни позвали его и никто изъ благословлявшихъ его бдняковъ не зналъ, что ему помогаетъ человкъ, который по своему положенію и богатству могъ бы только наслаждаться жизнію. Конечно, еслибы вс знали сколькимъ онъ помогаетъ, то можетъ быть поняли бы, что только очень богатый человкъ въ состояніи тратить такъ много, но большинство даже не знали отъ кого получаютъ помощь.

Въ тотъ день когда Филиберъ отправился изъ Варбурга въ городъ, Гагенъ, какъ всегда, вернулся домой только очень поздно и, наскоро подкрпивъ себя пищей, пошелъ въ кабинетъ, чтобы написать нсколько инеемъ въ Парижъ и въ Вну. Мысль о сын мучила его и онъ хотлъ узнать истину.

Въ эту минуту раздался звонъ колокольчика. Старуха экономка отворила дверь и пришла доложить о прізд капеллана.

Гагенъ взглянулъ на нее съ удивленіемъ — капелланъ? Что за капелланъ?

Но онъ не усплъ еще ничего сказать, какъ въ комнату уже вошелъ, низко кланяясь, Филиберъ. Гагенъ вспомнилъ, что этотъ человкъ былъ въ прежнее время духовникомъ Камиллы.

Какъ попалъ онъ сюда? халъ ли онъ изъ Парижа? Отъ стараго Брассара? Не привезъ ли онъ извстія о Леон?

Старуха экономка заперла дверь. Гагенъ всталъ и пошелъ навстрчу вошедшему.

— Позвольте мн, ваша свтлость, прежде всего напомнить вамъ кто я.

— Это безполезно, перебилъ его Гагенъ. Я еще помню васъ. Но оставьте свтлость въ поко. Такъ какъ вы нашли меня, то должны знать, что здсь я живу подъ именемъ доктора Гагена. Вы пріхали изъ Парижа?

— Точно такъ, отвчалъ Филиберъ.

— Я припоминаю, что вамъ извстно мрачное и таинственное обстоятельство моего прошедшаго, капелланъ, продолжалъ Гагенъ, когда Филиберъ слъ. То время, которое сдлало изъ меня другаго человка. Вы были духовникомъ графини Камиллы фонъ-Франкенъ.

— Графиня вышла замужъ и уже овдовла. Она живетъ въ замк, недалеко отсюда.

— Я это знаю.

— Видли ли вы графиню со времени вашего прізда сюда?

— Одинъ разъ и то какъ докторъ Гагенъ. Но что привело васъ ко мн, г. капелланъ?

— Мое желаніе увидать васъ. Я узналъ отъ стараго Брассара, съ которымъ видлся очень недавно, гд и подъ какимъ именемъ вы живете.

— Отъ стараго Брассара! Что же онъ вамъ еще говорилъ?

— Онъ мало говорилъ о молодомъ человк, порученномъ его заботамъ.

— Мало! А зналъ ли онъ, гд живетъ этотъ юноша? поспшно спросилъ Гагенъ.

— Я вполн понимаю волненіе, которое овладваетъ докторомъ Гагеномъ при имени этого молодаго человка.

— Вы знаете тайну его рожденія, поэтому вамъ я могу прямо сознаться, что очень желаю его видть, а также узнать гд онъ живетъ и при вид васъ я сначала думалъ, что вы пріхали сообщить мн что-нибудь о немъ.

— Я часто видалъ Леона Брассара и много творилъ съ нимъ.

— Мое сильнйшее желаніе видть его здсь, наблюдать за нимъ, показать ему мою родину! Мое изтерзанное сердце жаждетъ свиданія съ нимъ. Я давно взялъ бы его къ себ, еслибы не… но оставимъ эти объясненія! Теперь к страстно желаю имть сына при себ и не оставляю надежды, что небо сжалится надо мною и не поразитъ меня въ сын. Онъ былъ отданъ въ отличныя руки, что же касается образованія, то онъ получилъ все, что только возможно. Но можетъ быть ему недоставало родительской любви, такъ какъ несмотря на всю привязанность къ нему, старый Брассаръ все-таки ему не отецъ. Вы меня понимаете, капелланъ. Молодой человкъ выросъ безъ отца и матери. Я боюсь, что это должно было оставить на немъ слды. Но онъ еще очень молодъ и можетъ быть мн удастся наполнить этотъ проблъ въ его воспитаніи.

— Значитъ докторъ Гагенъ любитъ молодого Брассара?

— Какъ вы можете объ этомъ спрашивать, капелланъ? Это было бы неестественно, еслибы отецъ не любилъ сына. Я сознаюсь вамъ, что надежда на сына есть единственная свтлая точка на моемъ мрачномъ горизонт, и небо будетъ очень жестоко если отниметъ у меня эту послднюю надежду. Вы не знаете гд находится Леонъ, посл того какъ необдуманный и дурной шагъ разлучилъ его съ названнымъ отцемъ?

Филиберъ пожалъ плечами.

— Къ сожалнію нтъ, тихо сказалъ онъ, затмъ продолжалъ громко: доктору Гагену извстно, что я былъ духовникомъ графини фонъ-Франкенъ, старинная привязанность теперь снова влечетъ меня къ графин Варбургъ, и когда мое желаніе исполнится, то я скоро снова буду имть честь видть вашу свтлость, какъ капелланъ замка.

При этихъ словахъ Гагенъ вдругъ всталъ, казалось, что онъ желалъ разомъ прекратить непріятный для него разговоръ.

— Оставимте это, капелланъ, сказалъ онъ Филиберу, который также всталъ.

— Разв нтъ никакой надежды на примиреніе? тихо спросилъ онъ.

Гагенъ какъ будто не слыхалъ этого вопроса.

— Вы дете въ Варбургъ, чтобы быть тамъ капелланомъ, но вы лучше всего сдлаете, если не будете говорить тамъ о нашей встрч, сказалъ онъ. Что же касается остального, то не мое дло разбирать ваши поступки.

— Я былъ бы очень счастливъ, ваша свтлость, еслибы мн удалось устроить сближеніе…

— Мн надо постить еще одного тяжело больного, г. капелланъ, перебилъ его Гагенъ, всякій служитъ Богу по своему, и я желаю чтобы вы, при исполненіи вашихъ обязанностей были также душевно удовлетворены, какъ я.

Посл этого Гагенъ поклонился капеллану и тотъ принужденъ былъ уйти.

Разговоръ былъ оконченъ, тайное порученіе графини было исполнено.

Филиберъ простился и ушелъ. Онъ узналъ то, что хотлъ знать, т. е. что князь не иметъ ни малйшаго желанія сблизиться съ Камиллой и слдовательно не будетъ соперникомъ въ достиженіи расположенія Камиллы.

XXXVI.

Пожаръ въ сумасшедшемъ дом.

Новый докторъ больницы Св. Маріи возвратился вечеромъ изъ своего путешествія въ Варбургъ, гд какъ мы уже знаемъ, онъ сообщилъ графин, что переданная въ заведеніе мнимая графиня совершенно здорова умственно. Онъ былъ также въ томъ город, гд жилъ докторъ Феттеръ, но вс старанія молодого человка убдить Феттера въ томъ, что мнимая сумасшедшая вполн здорова, не имли ни малйшаго успха.

Возвратившись въ сумасшедшій домъ, онъ сейчасъ же отправился въ комнату Лили, чтобы узнать объ ея здоровьи, потомъ онъ пошелъ въ помщенія помшанныхъ, осмотрлъ тяжело-больныхъ, все оказалось въ надлежащемъ порядк. Даже и въ тхъ комнатахъ, которыя были поручены надзору Доры Вальдбергеръ, ничто не могло дать повода къ неудовольствію.

Въ это время она занималась раздачей больнымъ пищи и питья. Когда докторъ вошелъ, она сдлала видъ что не видитъ его и продолжала свое дло не обращая вниманія на его присутствіе.

Окончивъ свой обходъ, докторъ переговорилъ съ инспекторомъ и узнавъ, что въ его отсутствіи не произошло ничего особеннаго, пошелъ въ свою комнату такъ какъ было уже довольно поздно.

Въ заведеніи были уже зажжены лампы, по изъ экономіи ихъ огонь былъ такъ уменьшенъ, что большая часть корридоровъ была едва освщена.

Директоръ никогда не заходилъ ночью въ больницу: точно также и докторъ являлся сюда но ночамъ только въ рдкихъ случаяхъ, когда съ кмъ-либо изъ помшанныхъ длались припадки бшенства или что-нибудь въ этомъ род.

Обязанностью ипспектора было наблюдать за порядкомъ въ заведеніи. Для этого онъ обыкновенно въ десять часовъ вечера обходилъ весь домъ и затмъ уходилъ къ себ до слдующаго обхода, который происходилъ въ шесть часовъ утра.

Въ теченіи этого времени между десятью и шестью часами въ больниц оставались только надзиратели и надзирательницы. Женское отдленіе больницы было совершенно отдльно отъ мужскаго, каждое изъ нихъ занимало по два флигеля въ два этажа, и на ночь въ каждомъ флигел находилось по надзирателю или надзирательниц, такъ что это время за всей больницей смотрли только четыре человка.

Но и эти четыре обыкновенно около полуночи садились гд-нибудь въ углу и засыпали, такъ какъ имъ не было никакого дла въ теченіи всей ночи. Бшенные обыкновенно на ночь привязывались къ постелямъ, а остальные больные не требовали въ это время никакого надзора.

Въ ночь, слдовавшую за поздкой доктора, въ томъ флигел, гд помщалась комната Лили, дежурила Марія Биберштейнъ, въ другомъ же Дора Вальдбергеръ.

Марія Биберштейнъ, по обыкновенію, заснула вскор посл обхода инспектора.

На мужской половин надзиратели также не замедлили послдовать этому примру и дружно заснули крпкимъ сномъ.

Во всемъ заведеніи не спала только одна Дора Вальдбергеръ. Съ нетерпніемъ ожидала она полуночи. Наконецъ желанное время наступило и убдившись, что въ больниц вс уже спятъ, она приступила къ выполненію своего дьявольскаго умысла.

У многихъ, на ея мст, не хватило бы духу въ послднюю минуту и он отказались бы отъ своего преступнаго намренія, которое грозило неизбжной смертью столькимъ людямъ.

Но Дора Вальдбергеръ была совершенно спокойна и ея совсть молчала. Долгое обращеніе съ помшанными заглушило въ ней всякое человческое чувство. Въ ея душ жила только одна страсть и любовь къ деньгамъ. Состраданіе ей было незнакомо и изъ за лишняго таллера, она охотно ршилась бы на все. Скопленння ею деньги позволяли ей жить безъ труда, даже и лишившись мста, но она скоре позволила бы убить себя, чмъ тронула бы эти деньги.

Войдя осторожно во флигель, порученный Маріи Биберштейнъ, она остановилась и начала прислушиваться. Въ это время въ нкоторыхъ комнатахъ кричали и пли помшанные и она опасалась что это можетъ разбудить надзирательницу.

Но та спала слишкомъ крпко и ничего не слышала.

Тогда Дора Вальдбергеръ взошла въ верхній этажъ, гд кром комнатъ для больныхъ, находилось еще небольшое помщеніе для дровъ, гд также сложены были запасы керосина и масла для лампъ. Взявъ охабку дровъ, Дора осторожно разложила ихъ небольшими кучками на деревянномъ полу корридора у стны которая была также деревянная и стало быть могла легко разгорться.

Строенія больницы были построены такъ тсно, что, въ случа пожара въ одномъ изъ нихъ, гибель другихъ была почти неизбжна, такъ какъ больница была расположена вдали отъ жилыхъ мстъ и помощь не могла придти скоро.

Дора поспшно и осторожно разложила дрова на нсколько кучекъ и облила ихъ масломъ. Она не трогала керосина опасаясь, что его запахъ можетъ выдать ее.

Никто не подозрвалъ, какое страшное дло готовится въ темнот ночи! Все благопріятствовало поджигательниц и она была уже близко у цли.

По мр того какъ приготовленія подходили къ концу, росла и опасность для Доры Вальдбергеръ, но и этотъ случай она предвидла, она ршилась, если ее застанутъ за этимъ дломъ, притвориться помшанной, что легко могло ей удасться, такъ какъ она видла сотни больныхъ, знала едва-ли не вс роды душевныхъ болзней.

Но весь домъ спалъ и никто не могъ помшать ей довести дло истребленія до конца.

Разложивъ дрова, она подожгла одну кучку за другой. Сухое смолистое дерево, къ тому же еще политое масломъ, быстро вспыхнуло треща и дымясь.

Тогда Дора открыла окна чтобы дать выходъ дыму и устроить токъ воздуха для усиленія горенія ея маленькихъ костровъ, полъ подъ которыми начиналъ уже тлть.

Окинувъ затмъ довольнымъ взглядомъ свою работу, она поспшно вышла и возвратившись въ свой флигель стала оттуда наблюдать за развитіемъ огня.

Помшанныя и вс служащія въ дом, все еще спали ничего не подозрвая.

Каково должно было быть ихъ пробужденіе, когда они увидятъ себя окруженными волнами огненнаго моря! Какія страшныя сцены готовились розыграться среди ночнаго мрака!

Теперь уже почти невозможно было положить предлъ распространенію огня. Было уже поздно! Еще часъ и весь флигель будетъ объятъ пламенемъ!

Огонь распространялся съ ужасающей быстротой. Наконецъ дымъ перешелъ въ нижній этажъ и заставилъ проснуться спавшую крпкимъ сномъ Марію Биберштейнъ.

Но прежде чмъ она успла опомниться отъ сна и сообразить въ чемъ дло, на верху послышался громкій, отчаянный крикъ.

— Пожаръ!… Помогите!… Пожаръ!… Пожаръ!…

Огонь уже проникъ въ комнаты, занимаемыя помшанными.

Надзирательница вскочила. Этотъ крикъ и дкій запахъ дыма мгновенно объяснили ей грозящую опасность.

Съ громкимъ крикомъ бросилась она наверхъ. Крики о помощи были услышаны и въ другихъ частяхъ больницы, такъ какъ одинъ изъ надзирателей взбжалъ на верхъ почти въ одно время съ Маріей Биберштейнъ.

Ихъ глазамъ представился корридоръ, весь объятый пламенемъ. Изъ за волнъ огня неслись отчаянные крики и вопли помшанныхъ.

Черезъ минуту вся больница была на ногахъ. Со всхъ сторонъ бжали люди съ ведрами тушить огонь, принесена была и пожарная труба, но все-таки было очевидно, что несчастные, захваченные пламенемъ, погибнутъ прежде чмъ огонь будетъ потушенъ.

Четыре комнаты были отдлены огненной преградой, за которую нечего было и думать проникнуть. Крики несчастныхъ становились все громче и отчаянне.

Вдругъ изъ пламени выбжали дв полуодтыя женщины, имъ удалось выломать дверь изъ комнаты и такимъ образомъ найти путь къ спасенію. Ноги несчастныхъ были до того покрыты обжогами, что он едва могли стоять.

Ихъ тотчасъ же снесли въ отдльную часть больницы, гд он могли быть вн опасности.

Но не вс еще спаслись, дв больныя были еще во власти огня.

— Больныя должны быть спасены! вскричалъ докторъ Вильмъ.

— Помогите! Я задыхаюсь!… Помогите! раздался изъ пламени раздирающій душу крикъ.

Это былъ крикъ Лили. Докторъ тотчасъ же узналъ его.

— Это мнимая графиня! сказала ломая руки Марія Биберштейнъ, которую можно было принять за помшанную. И рядомъ съ ней спитъ одна глухая старуха…

Глухая и Лили были еще за огненной стной… Будь огонь замченъ получасомъ позже, он сдлались бы уже его жертвой.

Сильная струя пожарнаго насоса шипя била въ огонь: но все было напрасно, пламя росло какъ будто вода давала ему новую пищу.

Казалось несчастныя были обрчены на неизбжную смерть.

— Веберъ! крикнулъ тогда докторъ одному изъ надзирателей, котораго онъ зналъ за смлаго и ршительнаго человка, хватитъ ли у васъ мужества слдовать за мной? Я хочу попытаться спасти этихъ несчастныхъ! Вы спасайте глухую, я возьму на себя графиню.

— Я готовъ, господинъ докторъ! Идемте! отвчалъ надзиратель.

Смочивъ свое платье водой, докторъ бросился смло въ пламя, за нимъ послдовалъ надзиратель.

Глаза всхъ съ изумленіемъ и ужасомъ устремились вслдъ за смльчаками, которые мгновенно исчезли въ хаос дыма и пламени.

На долю надзирателя выпала боле легкая задача, такъ какъ комната глухой находилась ближе чмъ комната Лили.

Прошло нсколько тяжелыхъ секундъ. Вдругъ изъ всхъ грудей вырвался крикъ радости. Среди пламени показался надзиратель съ обгорвшими волосамы и тлющимъ платьемъ, неся на рукахъ обезумвшую отъ ужаса глухую.

Не смотря на сильные обжоги, ему удалось проникнуть въ комнату несчастной и спасти ее отъ врной смерти.

Взоры всхъ снова обратились къ пламени. Затаивъ дыханіе, глядли вс, что вотъ-вотъ появится изъ огня и мужественный докторъ.

Но напрасно! Минуты проходили, а онъ не показывался.

Еще разъ слышно было какъ вскрикнула Лили и затмъ все стихло.

Наступила зловщая мертвая тишина, прерываемая только трескомъ пламени.

Лили казалось погибла и вмст съ ней самоотверженный человкъ, рисковавшій своею жизнью для ея спасенія.

Ничего не было видно и не слышно!

КОНЕЦЪ ВТОРОЙ ЧАСТИ.

Часть III

Изслдованіе трупа.

Въ одинъ апрльскій вечеръ, по дорог ведшей изъ города къ замку Варбургъ и рыбачьей деревн, хала старая, неуклюжая наемная карета. Извощикъ то и дло погонялъ своихъ невзрачныхъ лошадей.

Въ карет сидло трое: докторъ Гагенъ, государственный стряпчій Шмидтъ и ученый химикъ Польлавъ.

— Тутъ можетъ быть открывается какое нибудь преступленіе, говорилъ Гагенъ дорогой своимъ спутникамъ. Умершій получилъ мсто егеря въ замк, но занималъ его очень не долго. Во время моего отсутствія, онъ, какъ мн разсказывали, попалъ какъ-то въ склепъ замка и долгое время просидлъ въ немъ, не будучи въ состояніи выйти.

— Можетъ быть это объясняетъ его болзнь, которая началась съ того времени, замтилъ Шмидтъ.

— Что скажете вы на это, Польманъ? спросилъ Гагенъ.

— Подобныя вещи могутъ имть иногда очень дурныя послдствія, ваша свтлость!

— Теперь я только докторъ Гагенъ! Хорошо, примемъ, что это заключеніе въ склеп повредило его здоровью. Освободившись, онъ ушелъ въ деревню и тамъ нанялъ себ помщеніе у одного рыбака. По единогласному увренію всхъ кто его тамъ видлъ, онъ скоро оправился и былъ уже на пути къ полному выздоровленію. Но вдругъ онъ снова заболлъ и къ тому же при очень странныхъ обстоятельствахъ, я долженъ предположить, что онъ былъ отравленъ или самъ отравился. Во всякомъ случа я думаю что хорошо было бы выяснить это.

— Хорошо и необходимо! подтвердилъ стряпчій. Изслдованіе трупа вроятно объяснитъ все.

— Положеніе больного ухудшалось очень быстро и въ скоромъ времени онъ умеръ, продолжалъ Гагенъ и по виду его трупа можно было предположить дв вещи: или онъ страдалъ долгой и тяжелой болзнію истощившей вс его силы, по это предположеніе невозможно, такъ какъ его болзнь была очень непродолжительна, видвшіе его тло говорятъ, что оно высохло и пожелтло какъ пергаментъ…

— Это однако странно! сказалъ стряпчій.

— Господинъ Польманъ сказалъ мн сегодня, продолжалъ Гагенъ, что подобные же признаки даетъ смерть отъ отравленія ядами, получающимися изъ рвотныхъ оршковъ, стрихниномъ и бруциномъ, когда ихъ даютъ малыми пріемами.

— Да, это именно такъ! подтвердилъ химикъ, къ тому же я долженъ прибавить, что какъ стрихнинъ, и бруцинъ, такъ и мене опасный игазуринъ легко могутъ быть найдены въ труп.

— Я самъ долго изучалъ яды, замтилъ Гагенъ, но чтобы изслдованіе было какъ можно врне и безпристрастне, я не приму въ немъ участія и предоставлю его вполн вамъ.

Въ эту минуту карета остановилась. Было около десяти часовъ и вокругъ царствовалъ глубокій мракъ.

— Теперь намъ надо немного пройти пшкомъ, сказалъ Гагенъ выходя изъ кареты, я провелу васъ, я очень хорошо знаю дорогу внизъ въ деревню.

Вслдъ за Гагеномъ вышелъ стряпчій и наконецъ химикъ, державшій подъ мышкой небольшой ящикъ.

— Предупредили вы могильщика? спросилъ Шмидтъ.

— Нтъ, я не сдлалъ этого чтобы не разглашать о пашемъ намреніи. Чмъ меньше о немъ будутъ знать, тмъ лучше. Ночное время также этому благопріятствуетъ. Къ тому же могильщикъ здсь въ то же время и ночной сторожъ и я надюсь, что мы его теперь встртимъ на дорог. Я сообщу самъ графин Варбургъ о результатахъ изслдованія. Мы могли бы извстить ее заране и пригласить присутствовать при вскрытіи тла, но вдь она дама, и я повторяю, что для нея и для насъ будетъ лучше, если мы сдлаемъ свое дло въ тишин и тайн.

Съ этими словами Гагенъ, въ сопровожденіи своихъ обоихъ спутниковъ направился но дорог, спускавшейся внизъ къ деревн.

Не доходя немного до деревни, они увидли идущую имъ навстрчу высокую, широкоплечую фигуру, съ длинной, остроконечной палкой въ рукахъ.

Гагенъ остановился.

— Вы ночной сторожъ Фохтъ изъ Варбурга? спросилъ онъ.

— Да, это я! отвчалъ Фохтъ, такъ какъ это дйствительно былъ онъ, съ любопытствомъ и удивленіемъ смотря на Гагена и его спутниковъ, потому что въ такое позднее время тутъ обыкновенно никто не ходилъ.

— Проводите насъ въ деревню, сказалъ Гагенъ. Вамъ предстоитъ тамъ работа, за которую вамъ хорошо заплатятъ.

— Работа? Какая такая работа?

— Ведите насъ только въ деревню, тамъ вы все узнаете.

Старый рыбакъ, деревенскій староста, собирался уже было улечься спать, когда къ нему вошли, въ сопровожденіи Фохта, Гагенъ и его два спутника.

Стряпчій подалъ старост приказъ суда и онъ, вооружившись огнемъ, началъ медленно читать его содержаніе.

— Какъ! Вы хотите выкопать тло Милоша? спросилъ онъ наконецъ съ удивленіемъ, которое выразилось при этихъ словахъ и на лиц сторожа.

— Да, его надо изслдовать, сказалъ Гагенъ. Ночное время самое удобное для такого дла, потому то мы и пришли такъ поздно.

— Такъ вы сейчасъ хотите сдлать это? спросилъ старый рыбакъ.

— Да, сейчасъ. Еще нтъ одиннадцати часовъ, къ утру все можетъ быть кончено.

— Ты слышишь, Фохтъ? продолжалъ рыбакъ, обращаясь къ сторожу. Видимо онъ былъ пораженъ страннымъ и необычайнымъ для него распоряженіемъ суда. Ни о чемъ подобномъ ему до сихъ поръ не приходилось слышать.

— Да, я слышалъ, странное дло!

— Но судъ приказываетъ, длать нечего, это должно быть исполнено.

— Я здшній могильщикъ, господа, я могъ бы взять это дло на себя, сказалъ Фохтъ, обращаясь къ Гагену.

— Да, конечно, возьмите только еще на помощь человкъ трехъ, чтобы работа шла скорй.

— Это хорошо, но какъ же мн быть, я вдь долженъ кончить мой обходъ.

— Кто-нибудь другой кончитъ его за васъ, ему заплатятъ за это. За работу вы получите десять талеровъ, а ваши помощники по пяти, сказалъ Гагенъ.

Эти слова произвели магическое дйствіе на Фохта и онъ моментально исчезъ отправившись на поиски за помощниками.

— Я тоже долженъ быть при разрытіи могилы? спросилъ староста.

— Нтъ, это не необходимо, сказалъ Шмидтъ, и буду тамъ какъ представитель суда.

Повидимому, этотъ необыкновенный случай все-таки сильно безпокоилъ стараго рыбака, такъ какъ онъ усиленно разспрашивалъ стряпчаго и его спутниковъ, стараясь узнать отъ нихъ въ чемъ именно дло, что и какъ. Но онъ не узналъ отъ нихъ ничего.

Спустя нсколько минутъ явился и ночной сторожъ въ сопровожденіи трехъ рыбаковъ съ лопатами и фонарями. Четвертый, а именно Іонсъ, былъ нанятъ имъ продолжать его обходъ.

— Вы знаете въ чемъ дло? сказалъ Гагенъ обращаясь къ пришедшимъ.

— Да, мы знаемъ, отвчали вс трое.

— И вы согласны взяться за раскопку?

— Да, конечно.

— Въ такомъ случа пойдемте сейчасъ же на кладбище, сказалъ Гагенъ. Ведите насъ Фохтъ. Пойдемте господа, прибавилъ онъ обращаясь къ Шмидту и Польману.

Простившись со старостой, они вышли и пошла вдоль деревни, вс обитатели которой давно уже спала крпкимъ сномъ.

Повсюду царствовала глубокая тишина, только кое-гд раздавался по временамъ лай собаки. Впереди всхъ шелъ Фохтъ съ однимъ изъ рыбаковъ, за ними слдовали Шмидтъ, Гагенъ, стряпчій и химикъ, шествіе замыкали остальные два рыбака.

Вскор послдніе дома деревни остались позади, аони подошли къ маленькому деревенскому кладбищу.

Войдя на священную землю, Фохтъ и его спутники почувствовали невольный страхъ при мысли, что они идутъ нарушать покой мертвыхъ.

— Ну же, приступимъ къ работ! сказалъ Гагенъ, какъ бы инстинктивно понимая чувство, овладвшее рыбаками. Не думайте, что вы оказываете помощь несправедливому длу. Это ршено судомъ какъ необходимое для раскрытія истины.

— Да, это все такъ, замтилъ одинъ изъ рыбаковъ, но къ чему же все-таки тревожить мертвыхъ въ ихъ могилахъ.

— Трупъ Милоша долженъ быть изслдованъ.

При этихъ словахъ рыбаки вздрогнули. ‘Вампиръ!’ мелькнуло у каждаго изъ нихъ въ голов.

По народному поврью, человкъ, убитый вампиромъ, лежитъ въ гробу какъ живой, съ губами, окрашенными кровью, такъ какъ онъ, въ свою очередь, становится вампиромъ.

Чтобы убдиться въ этомъ и ршили вырыть тло Милоша, думали суеврные рыбаки.

— Прочитаемъ прежде вс вмст молитву, продолжалъ Гагенъ, мы приступаемъ къ длу, угодному Богу! Покой мертвыхъ будетъ не надолго нарушенъ, такъ какъ сегодня же ночью вы снова зароете трупъ въ могилу.

Слова Гагена ободрили рыбаковъ и посл краткой молитвы они, не колеблясь, приступили къ работ. Поставивъ фонари на землю, такъ чтобы свтъ падалъ на могилу Милоша, они взялись за лопаты и начали разрывать землю.

Работа шла скоро,. не прошло и нсколькихъ минутъ, какъ одна изъ лопатъ съ глухимъ стукомъ ударилась о крышку гроба. Могила была неглубока и скоро гробъ былъ совершенно обнаженъ.

Тогда, по приказанію Гагена, Фохтъ отвинтилъ винты, которыми держалась крышка и вслдъ затмъ въ могилу спустились докторъ Гагенъ и химикъ съ фонаремъ и небольшимъ ящикомъ, который послдній принесъ съ собою.

Рыбаки сверху не могли видть, что длалось въ могил. Спустя нсколько минутъ, Гагенъ и Польманъ вылзли изъ могилы, снова закрывъ гробъ крышкой.

Фохтъ завинтилъ винты гроба и рыбаки начали засыпать могилу. Въ скоромъ времени все было приведено въ прежній видъ на могил и работавшіе оставили кладбище.

Гагенъ тотчасъ же отдалъ рыбакамъ и сторожу общанную награду, къ которой онъ сдлалъ еще порядочную прибавку, такъ что т не знали какъ и выразить свою благодарность.

Затмъ докторъ и его два спутника сли въ ожидавшій ихъ экипажъ и отправились назадъ въ городъ, куда прибыли еще до разсвта.

Спустя дней десять посл этого, Гагенъ снова явился въ рыбачью деревню. Онъ отыскалъ тамъ домъ, гд его бывшій слуга Милошъ прожилъ послднія недли своей жизни.

Тутъ онъ узналъ, что Милошу часто присылали кушанья и вино изъ замка, отъ которыхъ онъ конечно не отказывался. Рыбаки также говорили, что посланный изъ замка слуга всегда уносилъ назадъ посуду съ остатками пищи.

Собравъ эти свденія, Гагенъ отправился въ замокъ. Онъ пошелъ пшкомъ черезъ паркъ, между тмъ какъ экипажъ его, старая потертая карета, слдовалъ по дорог.

Войдя въ замокъ, Гагенъ отдалъ лакею свою карточку, прося доложить о немъ графин.

Прошло нсколько минутъ. Графиня медлила принять доктора. Быть можетъ она предчувствовала, что это свиданіе будетъ имть важныя послдствія.

Наконецъ она ршилась и, выйдя въ салонъ, велла ввести неожиданнаго гостя.

Ни одинъ мускулъ ея блднаго, прекраснаго лица не измнилъ ей. Нельзя было и подозрвать, какое сильное волненіе испытывала она въ эту минуту. Но она была готова ко всему и давно уже ожидала борьбы, которая только что начиналась. Она считала Гагена въ своей власти и думала, что по прежнему выйдетъ побдительницей изъ всхъ затрудненій.

На порог салона показался Гагенъ. Какая встрча! Эту женщину, стоявшую теперь передъ нимъ, онъ когда-то любилъ со всмъ пыломъ страсти, тогда какъ она хладнокровно замышляла на его жизнь. Ея чудная красота, не смотря на прошедшіе двадцать лтъ, была также поразительна какъ и тогда.

Вампиръ! Гагенъ въ эту минуту невольно вспомнилъ объ этомъ пародномъ поврьи. Камилла не измнилась. Это была та же поразительная, блдная красота. таинственнымъ чарамъ которой не могъ противиться никто. Никто! Въ теченіе всей ея бурной жизни, Камилла встртила только одного такого человка, но и онъ все-таки сдлался ея рабомъ.

Съ легкимъ поклономъ вошелъ Гагенъ въ салонъ и оглядлся вокругъ, чтобы убдиться, что въ немъ нтъ никого, кром графини.

— Мы знаемъ другъ друга! сказалъ онъ сдержаннымъ голосомъ. Я думаю, что наедин мы можемъ оставить наше инкогнито. Вы — Камилла фонъ-Франкенъ, хотя теперь и носящая другое имя, я — князь Этьенъ Аналеско, живущій здсь подъ именемъ доктора Гагена.

— Я видла уже васъ въ обществ господина фонъ-Эйзенберга и мн показалось тогда что я узнала васъ, ваша свтлость, но я такъ давно васъ не видла, что боялась ошибиться, отвчала графиня.

— Мы знаемъ кто мы, стало быть пойдемъ прямо къ цли, продолжалъ холодно Гагенъ. Я пришелъ сюда, чтобы исполнить данное мн порученіе.

— Присядьте, ваша свтлость, сказала графина указывая на кресло.

— Прошлое уже давно похоронено, сказалъ садясь Гагенъ. Я не буду напоминать вамъ о немъ, такъ какъ вы знаете все также хорошо какъ и я, видя меня теперь передъ собой, вы знаете послднее слово всего этого. Я пришелъ не къ Камилл Франкенъ! Камилла Франкенъ уже давно, давно похоронена! Я пришелъ къ владтельниц Варбурга съ извстіемъ, которое можетъ имть важное значеніе.

— Жду вашего сообщенія, ваша свтлость.

— На мсто несчастнаго Губерта Бургардта, вы наняли егеря или лсничаго, по имени Милоша.

— Милошъ былъ не мой слуга, а вашъ, ваша свтлость. Онъ поплатился тяжелой болзнью за несвоевременное любопытство и умеръ.

— Эта болзнь не была причиной его смерти.

— Нтъ? А я такъ именно слышала. Отчего же онъ умеръ?

— Отъ яда! отвчалъ Гагенъ, не спуская глазъ съ графини и стараясь намтить какое впечатлніе произведутъ на нея его слова.

— Отъ яда? повторила съ удивленіемъ графиня. Откуда же это узнали?

— Трупъ Милоша былъ изслдованъ.

— Трупъ? Но вдь онъ такъ давно похороненъ, ваша свтлость!

— Это нисколько не измняетъ дла. Трупъ былъ вырытъ и во внутренностяхъ его, по изслдованіямъ одного опытнаго химика, оказались слды яда.

Въ первую минуту что неожиданное извстіе казалось встревожило графиню, но она тотчасъ же овладла собой.

— Это меня чрезвычайно удивляетъ, сказала она. Разскажите мн, ваша свтлость, какъ это можно было узнать, это очень интересно.

— Интересно — ну это какъ кому. Скоре это важно, такъ какъ по большей части это помогаетъ открывать тайны, которыя возбуждаютъ не интересъ, а ужасъ, отвчалъ ледянымъ томомъ Гагенъ, все не сводя глазъ съ графини. Въ труп были найдены ясные слды одного растительнаго яда, но смотря на то, что спустя такое долгое время посл смерти очень трудно отыскивать эти яды. Найденный ядъ кристаллизуется четырехгранными безцвтными призмами. Онъ не иметъ ни малйшаго запаха, чрезвычайно горекъ, съ металлическимъ вкусомъ и трудно растворяется. Это былъ ядъ изъ рвотныхъ оршковъ.

Надо было только узнать который это былъ изъ трехъ ядовъ, заключающихся въ этихъ оршкахъ. О! наука очень далеко подвинулась! Это было легко узнать. Оказалось, что это былъ самый опаснйшій изъ трехъ ядовъ — стрихнинъ.

Выраженіе безпокойства на мгновеніе мелькнуло на лиц графини при послднихъ словахъ Гагена.

— Удивительно! сказала она. Какъ же это можно было узнать?

— Изъ двухъ прочихъ, мазуринъ представляетъ кристаллы шелковистаго блеска, а бруцинъ хотя и схожъ боле со стрихниномъ, но призмы послдняго гораздо тоньше. Въ труп Милоша, котораго вы не разъ имли доброту снабжать пищей, были найдены явственные слды стрихнина.

— Я не знаю, ваша свтлость, какое отношеніе иметъ ко мн ваше сообщеніе, сказала графиня, гордо поднимаясь. Какое мн дло до этого слуги и его трупа? Я право не понимаю! Уже разъ, въ присутствіи ландрата, вы наводили разговоръ на яды, не знаю съ какою цлью.

— Сегодня я говорилъ вамъ обо всемъ этомъ для того только, чтобы вамъ, какъ владлиц Варбурга, сообщить о вновь открытомъ преступленіи. Мое порученіе исполнено, отвчалъ спокойно Гагенъ, поднимаясь въ свою очередь.

— Можетъ быть тутъ нтъ никакого преступленія, а просто самоубійство, такъ какъ этотъ слуга былъ въ то время въ крайней нужд.

— Будущее не замедлитъ объяснить все это, въ этомъ не можетъ быть сомннія. Но сегодня моя роль окончена, сказалъ Гагенъ. Мн остается теперь только откланяться и удалиться.

Съ этими словами онъ церемонно поклонился графин и медленно вышелъ изъ салона. Скоро шаги его замолкли въ отдаленіи.

Нсколько времени графиня стояла молча, погруженная въ мрачную задумчивость.

— Борьба начинается! шепнула она. Теперь будетъ борьба между мной и тобой. Это былъ вызовъ.

Она подошла къ окну и взглянула въ него.

— Онъ садится въ карету… Хорошо, Этьенъ. Я принимаю вызовъ! прошептала блдная графиня, съ зловщей улыбкой. Берегись! Въ этой борьб теб не избжать пораженія и смерти! Побда будетъ на моей сторон.

II.

Новый слдъ.

Спустя дв недли посл пожара въ дом умалишенныхъ, мы видимъ Бруно, занимающагося внимательнымъ пересмотромъ большой толстой книги.

Это былъ списокъ всхъ находящихся въ стран большихъ и малыхъ городовъ, мстечекъ, деревень и станцій, гд только существуютъ почтовыя учрежденія. Этотъ списокъ былъ данъ Бруно на время однимъ изъ почтовыхъ чиновниковъ.

При помощи инспектора Неймана, Бруно получилъ несомннныя доказательства того, что телеграмма, благодаря которой Марія Рихтеръ неизвстно куда ухала изъ Гамбурга, была послана не изъ Бонна. Между тмъ было очень важно узнать, откуда была отправлена эта телеграмма, а если возможно, также и ея содержаніе.

Надо было пересмотрть только мста, названіе которыхъ начиналось съ буквы Б. такъ какъ первая буква была довольно ясно видна на штемпел телеграммы.

На первой же страниц одно названіе привлекло вниманіе Бруно. Сравнивъ его съ копіей штемпеля, онъ въ ту же минуту вскочилъ и схвативъ шляпу поспшилъ къ доктору Гагену.

— Хорошая новость Этьенъ! вскричалъ онъ входя къ нему въ кабинетъ. Мн кажется что я напалъ на новый слдъ!

— Разскажите же въ чемъ дло? сказалъ Гагенъ, дружески здороваясь съ Бруно.

— Я напалъ на слдъ пропавшей Маріи Рихтеръ. Кажется что я нашелъ мсто, откуда была послана телеграмма. Пять или шесть миль отсюда, находится маленькая желзнодорожная станція Баумъ.

— Да Баумъ — да, я припоминаю это названіе.

— Ну, такъ взгляните-ко теперь на штемпель, обозначающій мсто подачи телеграммы.

— Да, это дйствительно, также можетъ быть Баумъ какъ и Боннъ, согласился Гагенъ.

— Я хочу сегодня-же създить на эту станцію, продолжалъ Бруно, хочу узнать не оттуда ли была отправлена эта телеграмма. Если мое предположеніе оправдается, я распрошу телеграфистовъ не помнятъ-ли они кмъ была подана телеграмма. Быть можетъ даже возможно будетъ узнать ея содержаніе.

— Да, это было бы очень хорошо Бруно, сказалъ Гагенъ. Если вы не ошибаетесь, то быть можетъ объяснится одна изъ самыхъ темныхъ сторонъ дла. Спшите другъ мой, если вы найдете телеграмму, многое станетъ ясно изъ того, чего мы не понимаемъ. Если она была послана графиней, Митнахтомъ, или ихъ креатурами, тогда не будетъ боле сомннія что несчастная, найденная въ пропасти, дйствительно ни кто иная какъ Марія Рихтеръ. Ее значитъ тогда вызвали изъ Гамбурга и… И рядъ ужасныхъ злодяній увеличился еще однимъ, продолжалъ онъ мрачно, посл минутнаго молчанія. Молодая графиня была права! Необходимы только доказательства и быть можетъ вы сегодня же ихъ найдете!

Не теряя ни минуты, Бруно простился съ Гагеномъ и поспшилъ на станцію желзной дороги. Его нетерпніе достигло крайней степени. Нсколько минутъ, прошедшія до отхода позда, показались ему цлымъ вкомъ.

Это возбужденіе, овладвшее имъ, было вполн понятно! Дло шло о доказательств того, что Марія Рихтеръ была вызвана телеграммой изъ Гамбурга. Графиня или Митнахтъ, думалъ онъ, встртили ее около Варбурга и повезли въ замокъ.

Вблизи того мста, гд Митнахтъ сбросилъ Лили въ пропасть, была схвачена и Марія Рихтеръ и также сброшена внизъ на мсто ея молочной сестры, которая въ это время была уже въ город.

Бруно представилъ себ все это такъ живо, что невольно вздрогнулъ отъ ужаса! Это объясненіе было страшно, но вроятно. Въ то время, когда вс считали Марію Рихтеръ въ Америк, она лежала на дн пропасти, ставъ жертвой чудовища, которое безъ того не могло достичь своей цли.

И этотъ адскій планъ вполн удался! Несчастное созданіе послужило своей смертью преступнымъ цлямъ графини!

Наконецъ поздъ остановился на станціи Баумъ Это была небольшая станція, такъ какъ Баумъ былъ маленькій городокъ, насчитывавшій едва дв тясячи жителей. Но тмъ не мене здсь находилось почтовое отдленіе и телеграфъ.

Въ телеграфной контор Бруно нашелъ одного молодаго телеграфиста, который, при вид его, всталъ и спросилъ что ему угодно.

— Я пришелъ съ совершенно особенной цлью, отвчалъ Бруно. Можете вы подарить мн нсколько минутъ? Дло идетъ не объ удовлетвореніи празднаго любопытства, но о ршеніи одного очень важнаго вопроса. Я не могу входить въ подробныя объясненія, это отняло бы слишкомъ много времени, я скажу вамъ только, что отъ вашего отвта зависитъ возможность раскрытія одного преступленія.

— Спрашивайте, сказалъ телеграфистъ, я сообщу вамъ все, что мн извстно, если только это не будетъ противно долгу.

— Можете вы сказать мн, не была ли отсюда отправлена телеграмма въ Гамбургъ въ то число, которое здсь выставлено, спросилъ Бруно, подавая чиновнику копію съ бланка Гамбургскаго телеграфа.

— О, да! здсь обыкновенно посылается очень мало телеграммъ и къ тому же он записываются, отвчалъ телеграфистъ, начиная перелистывать лежавшую передъ нимъ книгу. Да, дйствительно, въ этотъ день была подана телеграмма въ Гамбургъ.

Слова телеграфиста очень обрадовали Бруно. Онъ не ошибся на этотъ разъ и напалъ на врный слдъ.

— Въ Гамбургъ! сказалъ онъ. Не припомните ли вы также особы, которая подала эту телеграмму?

— Принялъ Арнольдъ — прочиталъ въ книг телеграфистъ. Къ сожалнію я не могу ничего сообщить вамъ, эту телеграмму принималъ мой товарищъ Арнольдъ.

— Не могу ли я увидть его?

— Нтъ, Арнольдъ уже нсколько недль какъ взялъ отпускъ и ухалъ именно въ Гамбургъ. Тамъ у него живутъ родные.

— А какъ скоро онъ вернется?

— Черезъ восемь или десять дней. Черезъ десять дней срокъ его отпуска.

— Какъ долго еще мн придется ждать! Но еще одинъ вопросъ: вдь кажется при подач телеграммъ оригиналъ всегда остается на телеграф?

— Да, конечно!

— Такъ нельзя ли мн будетъ взглянуть на оригиналъ этой телеграммы въ Гамбургъ?

— Къ сожалнію, я принужденъ отказать вамъ въ этомъ! Этого я не имю права сдлать.

— Но въ такомъ случа не могу ли я узнать подпись или адресъ?

— О, это конечно возможно.

Съ этими словами, телеграфистъ подошелъ къ стоявшему въ контор шкафу и вынулъ изъ него связку бумагъ, которыя и началъ перебирать одну, за другой.

— Это странно! замтилъ онъ, перебравъ всю пачку и принимаясь снова за пересмотръ. Я не нахожу этой телеграммы… Ахъ вотъ кажется она!…

Но что это значитъ? продолжалъ онъ, покачавъ головой. Вмсто оригипала телеграммы, здсь лежитъ записка Арнольда, гд онъ пишетъ, что текста телеграммы нтъ, потому что податель ея вроятно нечаянно унесъ его съ собой.

— Какъ все это разсчитано и обдумано! прошепталъ Бруно. Это не случай, это умыселъ.

— Я ничего не могу сообщить вамъ боле, сказалъ телеграфистъ. Но мой товарищъ быть можетъ помнитъ обстоятельства пріема этой телеграммы. Зайдите сюда черезъ десять дней, тогда вы, очень можетъ быть узнаете все что вамъ надо.

Бруно поблагодарилъ услужливаго телеграфиста и вышелъ на платформу станціи, ожидать позда въ Варбургъ.

Ему ничего боле не оставалось, какъ возвратиться домой.

Успхъ его поздка быль не великъ, но все таки это былъ шагъ впередъ, такъ какъ по крайней мр теперь было боле чмъ вроятно, что пропавшая телеграмма была послана Митнахтомъ.

Съ этимъ вполн былъ согласенъ и Гагенъ, когда Бруно разсказалъ ему результатъ своей поздки въ Баумъ.

— Да, этотъ опытный мошенникъ укралъ у телеграфиста текстъ своей телеграммы, чтобы уничтожать всякую возможность напасть на слдъ, сказалъ Гагенъ. Да, другъ мой, вы видите теперь съ какими врагами мы имемъ дло. У нихъ все разсчитано, каждый шагъ взвшенъ. Побда надъ ними достанется не легко.

— Но я еще не потерялъ надежды узнать что нибудь отъ другаго телеграфиста, замтилъ Бруно. Если бы удалось узнать что нибудь объ этой телеграмм, это было бы страшнымъ оружіемъ противъ Митнахта и графини.

— Постарайтесь достичь этого! Я съ своей стороны также нашелъ оружіе противъ нихъ и еще боле страшное, сказалъ Гагенъ, и передалъ Бруно въ немногихъ словахъ о результатахъ изслдованія трупа Милоша.

— Я чувствую, что мы не далеко отъ цли! вскричалъ Бруно. Правда, мы двигаемся шагъ за шагомъ, но за то врно и твердо.

Бруно ждалъ съ нетерпніемъ пока пройдутъ десять дней, въ конц которыхъ долженъ былъ вернуться изъ отпуска телеграфистъ Арнольдъ. Наконецъ желанный день наступилъ.

Но, войдя въ телеграфную контору Баума, онъ былъ пораженъ увидя тамъ все того же телеграфиста.

— Разв вашъ товарищъ Арнольдъ еще не вернулся? спросилъ онъ.

— Нтъ еще! Это просто непонятно, вчера былъ срокъ его отпуска.

— Писалъ онъ вамъ о причин его задержки?

— Ни одной строчки! Я просто не знаю, что! длать! Надо бы сообщить объ этомъ начальству, а то мн можетъ быть непріятность, но въ то же время если я это сдлаю, а Арнольдъ сегодня или завтра вернется, онъ пожалуй подумаетъ, что я хотлъ повредить ему. Но я все еще надюсь, что онъ вернется сегодня вечеромъ.

— Странный случай!.. Меня просто преслдуетъ рокъ.

— Его отсутствіе тмъ непонятне, продолжалъ телеграфистъ, что онъ обыкновенно былъ аккуратенъ и усерденъ. Если хотите оставьте вашъ адресъ, я вамъ напишу немедленно, какъ только Арнольдъ вернется.

Бруно поспшно послдовалъ совту телеграфиста и оставивъ ему свою карточку, вернулся домой мрачный и задумчивый.

III.

Смерть благороднаго человка.

Вернемся назадъ къ ужасной катастроф, постигшей больницу умалишенныхъ Св. Маріи.

Директоръ окончательно потерялъ голову, при вид быстраго распространенія огня.

Было послано за помощью въ ближайшій городъ, но большая часть зданія могла сгорть до прибытія оттуда трубъ, которыя къ тому же были далеко не въ блестящемъ положеніи.

Но, тмъ не мене, служащіе въ больниц съ изумительной энергіей не переставали по мр силъ препятствовать распространенію огня. Внизу на двор, у насоса стоялъ инспекторъ и наводилъ струю воды въ разбитыя окна зданія, тогда какъ остальные носили воду ведрами наверхъ.

По временамъ казалось что усилія людей одерживаютъ верхъ надъ разрушительной стихіей, но спустя минуту огонь, какъ бы смясь надъ ихъ усиліями, вспыхивалъ съ новой силой и яростью.

Приходилось довольствоваться тмъ, что по крайней мр удалось помшать огню перейти на сосднія строенія. Что за ужасная картина была бы, еслибы загорлось все зданіе и пришлось бы выпустить на волю всхъ помшанныхъ!

Мы уже видли, что одному изъ надзирателей удалось спасти изъ огня старую, глухую женщину. Только одна Лили оставалась еще въ пламени.

Она первая проснулась и замтила угрожающую опасность.

— Пожаръ, пожаръ! крикнула она, видя что ее комната наполняется дымомъ и въ корридор слышенъ трескъ горящаго дерева.

Она бросилась къ двери и толкнула ее, думая выйти изъ своей комнаты, но напрасно! Дверь была заперта на ключъ.

Ужасъ овладлъ ею. А между тмъ кругомъ все было тихо. Никто не слыхалъ ея крика, никто и не подозрвалъ опасности, которая росла съ каждой минутой…

Наконецъ внизу послышались голоса и шаги. Это нибудь шелъ на помощь спасти несчастную отъ грозящей смерти.

Волненіе и ужасъ Лили достигли высшей степени. Пламя достигло уже ея комнаты и дверь начала загораться съ наружной стороны. Дымъ густыми клубами повалилъ въ комнату, угрожая задушить несчастную двушку.

Крикъ отчаянія вырвался изъ груди Лили. Ей оставалось два пути къ спасенію, и оба были невозможны. Она могла или броситься въ окно на дворъ, или искать спасенія въ бгств черезъ пылающій корридоръ, такъ какъ дверь уже очень обгорла и готовилась упасть, но сила огня не позволяла надяться на успхъ этой попытки.

Казалось, страшная, мучительная смерть была неизбжна.

Но въ ту минуту, когда Лили готова была лишиться чувствъ отъ удушающаго, дкаго дыма, до ея слуха долетли слова:

— Не падайте духомъ! Я иду къ вамъ!… помощь близка!…

Былъ ли это обманъ чувствъ или дйствительно нашелся смльчакъ, рискнувшій броситься въ середину пламени?

Нтъ! это былъ не обманъ! Среди языковъ пламени показалась человческая фигура, вся закопченная дымомъ въ горящемъ плать.

Лили радостно вскрикнула, увидя мужественнаго человка, ршившагося спасти ее, рискуя своей собственной жизнью.

Она тотчасъ узнала его, не смотря на дымъ и на его закопченое лицо. Этотъ смлый, самоотверженный человкъ, былъ докторъ Вильмъ. Онъ пришелъ! Онъ вспомнилъ о ней!

— Гд вы? крикнулъ онъ… Скорй смочите платье водой, дайте и мн немного если можно… платье уже горитъ…

Надежда на спасеніе придала Лили новыя силы. Схвативъ поспшно графинъ съ водой, она подала его вошедшему въ эту минуту въ ея комнату доктору.

— Смочите только себя! крикнулъ онъ. Скоре!

— У меня есть еще кружка съ водой, отвчала Лили, мн будетъ довольно. Облейте себя… Ваше платье повсюду горитъ…

Вильмъ поспшилъ облить себя водой стараясь затушить горвшія мста. Но что могло помочь это ничтожное количество воды при второмъ переход черезъ корридоръ, походившій на пылающую печь.

Лили послдовала его примру.

— Пойдемте!… Да защититъ насъ Богъ! сказалъ Вильмъ, схвативъ на руки молодую двушку.

Съ этими словами онъ снова неустрашимо кинулся въ пламя. Онъ не думалъ о своей жизни, его единственной мыслью было снасти Лили.

Она прижалась къ своему благородному спасителю, съ ужасомъ смотря вокругъ на пылающія стны и полъ корридора.

Не смотря на удушливый дымъ и жаръ, Вильмъ мужественно шелъ впередъ по пылающимъ доскамъ.

Вотъ впереди показались фигуры людей боровшихся съ пламенемъ, стало ясно слышно шипніе воды выливаемой на раскаленные уголья. Лили радостно вскрикнула, впереди было спасеніе, еще нсколько се вупдъ и всякая опасность миновала!…

Но вдругъ мужественный спаситель Лили пошатнулся.

Крикъ ужаса вырвался изъ груди несчастной. Казалось вс усилія самоотверженнаго человка пропали даромъ.

Онъ пошатнулся и опрокинулся въ пламя. Лили выскользнула изъ его рукъ и упала на горящій полъ.

Но въ ту минуту, когда онъ, осыпанный горящими головнями, задушенный дымомъ, лишился сознанія, Лили, замченная тушившими огонь людьми, была выхвачена изъ пламени и покрыта тотчасъ мокрымъ холстомъ, который тотчасъ же погасилъ ея горвшее уже во многихъ мстахъ платье.

По приказанію директора ее тотчасъ же перенесли въ отдаленную часть больницы, гд одна изъ надзирательницъ уложила ее въ постель.

Вс усилія спасти доктора были напрасны. Хотя удалось съ опасностью жизни вынести его изъ пламени, но онъ очнулся только для того, чтобы почувствовать адскія муки своихъ страшныхъ обжоговъ.

Не успли донести его до комнаты, какъ онъ умеръ на рукахъ несшихъ его людей.

Спаситель Лили заплатилъ жизнью за ея спасеніе.

Вскор посл этого изъ города пріхали три трубы, при помощи которыхъ къ утру удалось наконецъ одержать верхъ надъ огнемъ. Силы обитателей больницы работавшихъ нсколько часовъ подъ рядъ, совершена истощились, но прибывшіе изъ города работники замнили усталыхъ и когда наступилъ день, все бы* уже коичено и всякая опасность для больницы устранена.

Только теперь хватились Доры Вальдбергеръ, и несмотря на вс поиски, ее не могли найти.

Наконецъ посл долгихъ поисковъ, пожарные нашли подъ обломками совершенно обезображенный и почти обуглившійся трупъ сидлки. Вмст съ тмъ розыски показали, что пожаръ былъ устроенъ преступной рукой, и что преступница нашла смерть, исполняя свое преступное дло.

Лили выздоровла, но благородный человкъ, спасшій ее, былъ черезъ нсколько дней опущенъ въ могилу, оплакиваемый всми знавшими его.

IV.

Трупъ графа.

Немного дней спустя посл посщенія Гагеномъ замка, вечеромъ по дорог въ Варбургъ хала карета, въ которой сидли двое мущинъ. Одного изъ нихъ мы знаемъ, это былъ Гагенъ, другой — прокуроръ Веллеръ изъ города.

Оба разговаривали вполголоса, пока карета хала къ Варбургу, но, вмсто того чтобы прохать къ замку, она повернула въ паркъ.

— Надо сказать правду, ваша свтлость, что все это дло въ высшей степени странно и темно, говорилъ прокуроръ, у меня еще совсмъ нтъ свидтельскихъ показаній.

— Я надюсь, что вскор буду въ состояніи представить вамъ боле доказательствъ, г. прокуроръ, но сегодня надо только объяснить таинственное обстоятельство съ ядомъ. Анатомировать эти трупы уже есть важный шагъ. Необходимо обратить вниманіе на слова деревенской женщины Лины Трунцъ и двухъ рыбаковъ, видвшихъ трупъ покойнаго графа, которые въ одинъ голосъ говорятъ, что трупъ былъ совершенно высохшій, желтый, и казалось будто въ немъ не было ни капли крови, а вы слышали отъ врачей, что таковы именно послдствія медленнаго отравленія, точно тоже было съ умершимъ Милошемъ, въ труп котораго нашли ясные слды стрихнина. Вслдствіи этого наружнаго сходства естественно приходитъ въ голову мысль, что причиною смерти графа было тоже отравленіе и было ршено объяснить наконецъ темные намеки и обвиненія.

— А на кого надаетъ подозрніе, ваша свтлость?

Гагенъ пожалъ плечами.

— Это должно показать слдствіе, г. прокуроръ, отвчалъ онъ. Если въ труп найдется такой же ядъ, то будетъ ясно, что онъ употреблялся какимъ-нибудь обитателемъ замка. Но кмъ? Надо надяться, что это объяснится.

— Бывали случаи, когда люди, для достиженія своихъ плановъ, не останавливались ни передъ какими средствами, случалось также, что причиною подобныхъ преступленій бывало умственное разстройство, выражавшееся потребностью убивать. Я не могу забыть одного случая, происшедшаго нсколько лтъ тому назадъ, въ то время, какъ я уже былъ прокуроромъ.

— Разскажите пожалуйста, сказалъ Гагенъ.

— Это было такое же темное и непонятное дло, какъ и здсь, продолжалъ Веллеръ. Въ аптек, принадлежавшей въ высшей степени уважаемому человку, отцу многихъ дтей, произошло вдругъ нсколько смертныхъ случаевъ, при совершенно особенныхъ обстоятельствахъ. Умерла сестра аптекарши, провизоръ и сынъ аптекаря и было найдено, что ядъ брали изъ аптеки. Подозрніе падало то на того, то на другаго, но ни допросы, ни осмотры, ни слдствіе ничего не могли открыть. Въ это время умерла служанка, и умерла отъ того же самаго яду. Затмъ одна далекая родственница въ город, посл того какъ побывала въ аптек и опять таки отъ того же яду. И такъ какъ черезъ эту смерть аптекарь получилъ большое наслдство, то подозрніе пало на аптекаря. Но вдругъ счастливый случай неожиданно объяснилъ загадку. Развязка вышла такая, какой никто не ожидалъ. Виновной оказалась одиннадцатилтняя дочь аптекаря. Она тайно подмшивала ядъ въ кушанье умершихъ для того, какъ она говорила безъ малйшаго страха или раскаянія, чтобы видть какой у нихъ будетъ видъ посл смерти.

— Да, это ужасный случай! согласился Гагенъ.

— При смерти этихъ людей, ребенокъ не пролилъ ни одной слезы, она чувствовала только одно любопытство. Посл этого случая я ничего не считаю боле невозможнымъ.

— Причиной было вроятно болзненное состояніе ребенка.

— О наказаніи нечего было думать, двочка была отдана въ одно учрежденіе, несчастный отецъ былъ болнъ… но мы кажется пріхали, ваша свтлость.

Въ это время карета остановилась передъ склепомъ.

— Выйдемте, сказалъ Гагенъ, когда лакей открылъ дверцы. Здсь склепъ всей графской фамиліи. Я останусь здсь и буду ждать вашего возвращенія изъ замка.

Прокуроръ поклонился въ знакъ согласія и пошелъ къ замку въ сопровожденіи лакея.

Оставшись одинъ, Гагенъ сталъ задумчиво ходить взадъ и впередъ передъ склепомъ. Вечеръ уже наступилъ и солнце бросало желтоватый свтъ на деревья парка и на жилище мертвыхъ, а вокругъ царствовала полнйшая тишина.

Между тмъ прокуроръ пришелъ въ замокъ и послалъ съ лакеемъ свою карточку.

Лакей скоро вернулся и просилъ прокурора войти.

Войдя въ гостиную, онъ нашелъ тамъ графиню въ обществ человка, видъ котораго мене всего возбуждалъ довріе.

При первомъ взгляд на Камиллу, прокуроръ былъ пораженъ ея красотою и былъ принужденъ сознаться себ, что никогда не видалъ такой красавицы.

Поздоровавшись съ прокуроромъ, графиня представила ему капеллана, державшагося на заднемъ план.

— А теперь, продолжала графиня, скажите мн, г. прокуроръ, чему я обязана честью вашего посщенія.

— Меня привело сюда одно таинственное обстоятельство, важное не только для суда, но и для васъ самихъ, графиня, отвчалъ прокуроръ. Извините меня что я пріхалъ вечеромъ, но это иметъ причину, такъ какъ вечеромъ легче исполнить, не возбуждая вниманія, то дло, для котораго я пріхалъ.

Графиня внимательно слушала, хотя еще не подозрвала въ чемъ дло.

— Дло? спросила она. Какое же?

— Дло идетъ объ открытіи яда въ одномъ труп и о подтвержденіи многочисленныхъ толковъ, утверждающихъ, будто трупъ покойнаго графа имлъ вс признаки отравленія.

— Отравленія? почти съ ужасомъ спросила графиня, какъ могли это подумать?

— Позвольте мн исполнить мою обязанность. Относительно трупа покойнаго графа ходили такіе слухи…

— Еще одинъ вопросъ, холодно и насмшливо перебила его графиня, позвольте узнать, съ какихъ поръ судъ обращаетъ вниманіе на слухи?

— Въ этомъ случа обвиненія не могли быть оставлены безъ вниманія, графиня, даже въ интересахъ замка, продолжалъ прокуроръ, не теряя хладнокровія. Повсюду стали громко говорить, что графъ умеръ неестественной смертью.

— Неестественной смертью? Значитъ отъ яда! Что же думаютъ по этому поводу? гордо спросила графиня.

— Полагаютъ возможнымъ, что какой-нибудь слуга или служанка, или другое лицо въ замк, имли какую-нибудь причину отравить графа, отвчалъ прокуроръ. Вы не поврите какъ странны бываютъ иногда поводы преступленій. Несмотря на всю мою опытность мн иногда случается ошибаться. Здсь также все дло очень туманно и запутанно — и даже, вы сами, по всей вроятности, не подозрвали ни преступленія, ни преступника. Долгъ велитъ намъ отыскать истину и прежде всего узнать справедливы слухи или нтъ. Для этой цли я явился сюда просить позволенія взять трупъ графа въ его гробу въ городъ, для анатомированія.

— Никогда! съ гнвомъ вскричала графиня. Я не позволю тревожить прахъ дорогаго покойника.

— Совершенно понятно и естественно, что въ первую минуту ваши чувства возмущены моимъ требованіемъ, графиня, отвчалъ прокуроръ, но я получилъ приказаніе, которое необходимо исполнить во чтобы то ни стало, кром того я убжденъ, что вы сами скоро согласитесь въ полезности этого поступка.

— Это неслыханная вещь. Увезти отсюда тло моего дорогаго покойнаго мужа! съ гнвомъ повторила графиня.

— Посл анатомированія, трупъ покойнаго будетъ привезенъ сюда обратно, графиня, поспшно сказалъ прокуроръ, не безпокойтесь чтобы у васъ отняли тло. Я понимаю ваши чувства и сочувствую имъ, но повторяю вамъ, что тло будетъ вамъ возвращено.

Графиня поняла, что сопротивляться было бы безполезно.

— Пусть будетъ по вашему, сказала она. Я съ сокрушеннымъ сердцемъ соглашаюсь на это, я покоряюсь сил. Пойдемте, г. капелланъ, проводите меня, мы передадимъ гробъ г. прокурору въ самомъ склеп.

Филиберъ поклонился.

Графиня приказала горничной принести ключъ отъ склепа, и когда это было исполнено, отправилась въ склепъ въ сопровожденіи капеллана и прокурора.

Солнце только что начало скрываться надъ горизонтомъ, когда графиня, въ сопровожденіи своихъ спутниковъ вышла изъ замка и пошла по дорог къ склепу, находившемуся въ парк.

По дорог въ склепъ, графиня имла время обдумать случившееся, анатомированіе трупа могло имть совершенно неожиданныя послдствія. Если въ труп Милоша нашли слды яда, то было очень вроятно, что тоже самое будетъ и съ трупомъ графа.

— Это тяжелый ударъ, графиня, говорилъ Филиберъ, и никто лучше меня не понимаетъ этого, но что длать и сильные міра сего подвергаются испытаніямъ.

— Это только справедливо, г. капелланъ, отвчала графиня.

Въ эту минуту они вошли на площадку гд стоялъ экипажъ прокурора.

Въ то же самое время графиня увидала, задумчиво ходящаго передъ склепомъ, Гагена и узнала его.

Выраженіе неописанной ненависти мелькнуло въ ея глазахъ при вид этого человка.

Это былъ онъ! И конечно онъ же добился, чтобы трупъ было ршено анатомировать.

Онъ былъ обвинитель, онъ началъ нападеніе быстре и опасне чмъ она могла думать.

Когда Гагенъ въ свою очередь увидлъ подходящихъ, то остановился и молча поклонился, онъ также узналъ графиню и капеллана.

Графиня ничего не сказала, только холодно отвтила на поклонъ Гагена, затмъ подала капеллану ключъ отъ двери въ склепъ.

Филиберъ отворилъ дверь и широко распахнулъ ее, такъ что свтъ проникъ въ глубину склепа.

Графиня вошла въ склепъ, Филиберъ пропустилъ впередъ прокурора и хотлъ также дать пройти Гагену, но тотъ жестомъ поблагодарилъ его, отказываясь войти.

Въ это время къ склепу подъхалъ длинный, черный фургонъ, назначенный для перевозки трупа въ городъ.

Карета прокурора отъхала немного въ сторону, такъ что фургонъ подъхалъ къ самымъ дверямъ, тогда Гагенъ также вошелъ въ склепъ.

Видъ, представившійся ему, нисколько его не тронулъ. Около гробницы графа стояла на колнахъ графиня, а рядомъ съ нею капелланъ, вполголоса читавшій молитвы.

Въ эту минуту Гагену представилось, что точно также молилась бы Камилла на его собственной гробниц, еслибы ея планы имли успхъ… ему показалось, что на колнахъ стоитъ демонъ и строитъ планъ мщенія.

Въ склепъ между тмъ вошли четверо носильщиковъ, ожидавшихъ когда капелланъ кончитъ молитвы и графиня встанетъ.

По знаку прокурора они подошли къ гробу, поставили его на носилки, медленно вынесли изъ склепа и поставили въ фургонъ.

Тогда графиня также вышла изъ склепа, дверь котораго закрылъ Филиберъ. Затмъ, едва замтно поклонившись, она пошла обратно въ замокъ, рядомъ съ капелланомъ.

— Кончено! Нельзя сказать, чтобы это было пріятное порученіе, замтилъ прокуроръ, идя съ Гагешщ садиться въ экипажъ.

— Васъ приняли вроятно нелюбезно, можеи быть даже оскорбительно, сказалъ Гагенъ.

— Графиня кажется очень разсержена и взволнована этимъ.

— Очень можетъ быть, что это волненіе еще боле, увеличится, когда графиня услышитъ о результат пред стоящаго анатомированія, г. прокуроръ. Я боюсь, что это приведетъ насъ къ изумительнымъ открытіямъ.

Гагенъ слъ въ карету, прокуроръ послдовалъ за нимъ и оба возвратились въ городъ.

Неудобный свидтель.

Пароходъ, на которомъ похалъ въ Европу Митнахтъ, собравъ для этого вс свои остальныя деньги, чтобы силой заставить графиню отдать ему его часть, счастливо пришелъ въ Гамбургъ.

По прізд въ Гамбургъ, у Митнахта оставалось всего десять таллеровъ, вс же его вещи были на немъ. На его счастіе была весна, такъ что ему не было холодно въ одномъ сюртук, потому что больше у него ничего не было.

Митнахтъ не желалъ останавливаться въ Гамбург, но во всякомъ случа ему надо было до вечера ждать позда, на которомъ ему надо было хать.

Вечеромъ онъ отправился на станцію и вошелъ по привычк въ залъ втораго класса. Онъ слъ около стола и положилъ рядомъ съ собою шляпу. Кром него и двухъ другихъ мущинъ. сидвшихъ въ другомъ конц зала и казавшихся служащими на желзной дорог, не было никого.

Когда Митнахтъ взглянулъ на нихъ, то ему показалось, что онъ знаетъ одного изъ нихъ. Онъ началъ припоминать. Лицо было ему знакомо, по онъ не могъ никакъ вспомнить гд онъ его видлъ.

Вскор служащіе встали и разговаривая прошли мимо Митнахта, который наконецъ узналъ въ одномъ изъ нихъ телеграфиста и какъ разъ того самаго, который, полгода тому назадъ, принялъ отъ него депешу въ Баум.

Между тмъ въ залу стали входить другіе пассажиры, а черезъ нсколько времени телеграфистъ Арнольдъ вернулся обратно въ залъ, но на этотъ разъ безъ своего спутника. Случайно, или желая убить время отъзда, онъ подошелъ къ столу, за которымъ сидлъ Митнахтъ, поклонился и слъ рядомъ.

— Я кажется не ошибаюсь, сказалъ онъ глядя на Митнахта, вы тотъ самый господинъ, который нсколько времени тому назадъ, въ конц Августа прошлаго года, подавалъ въ Баум депешу въ Гамбургъ и случайно взялъ депешу съ собой.

Митнахтъ былъ непріятно пораженъ тмъ, что чиновникъ узналъ его, говоря себ что, рано или поздно, это могло повести къ непріятнымъ послдствіямъ, онъ всегда все обдумывалъ и не пропускалъ ни малйшаго обстоятельства.

— Да, да, я отлично узнаю васъ, сказалъ Арнольдъ, вы немного постарли, но все-таки это вы.

— Да, я теперь припоминаю о чемъ вы говорите, отвчалъ Митнахтъ, я дйствительно подавалъ одинъ разъ въ Баум депешу, кто нибудь спрашивалъ объ этомъ?

— Нтъ, посл я уже случайно узналъ что ваше имя фонъ-Митнахтъ и что вы управляющій въ Варбург, я хотлъ написать вамъ тогда о взятой вами депеш, но потомъ оставилъ это такъ.

Митнахту было еще боле непріятно, что телеграфистъ знаетъ его имя, это могло повести къ самымъ непріятнымъ послдствіямъ, тогда какъ онъ думалъ скоре ухать обратно. Но всякая попытка солгать, только ухудшила бы его положеніе. Телеграфистъ, между тмъ, не безъ удивленія осматривалъ странный костюмъ графскаго управляющаго, не зная что онъ уже давно оставилъ свое мсто.

— У васъ хорошая память, мрачно замтилъ онъ.

— Да, дйствительно, отвчалъ Арнольдъ. Кого я видлъ одинъ разъ, того я узнаю черезъ нсколько лтъ. Онъ сдлалъ знакъ проходившему мимо лакею.

— Подайте мн чего нибудь закусить и стаканъ пива. Вы тоже возьмете что нибудь? обратился онъ къ Митнахту.

— Да, подайте мн также стаканъ пива, сказалъ Митнахтъ.

Такимъ образомъ маленькая сумма денегъ, которой было достаточно какъ разъ только на то, чтобы взять билетъ третьяго класса до ближайшаго къ Варбургу города, теперь уменьшилась и билетъ надо было брать до другой станціи.

Лакей принесъ требуемое и когда Арнольдъ вынулъ портмоне чтобы расплатиться, Митнахтъ увидалъ что оно биткомъ набито золотомъ и бумажками. Видъ денегъ имлъ громадную власть надъ Митнахтомъ, тмъ боле что теперь у него не было ничего.

— Ха, ха, довольно засмялся Арнольдъ, хлопая по бумажнику, когда возвращаешься отъ стариковъ, то въ карманъ всегда кое-что попадетъ.

— Вы были у вашихъ родителей?

— Да, я бралъ отпускъ на нсколько недль, а завтра долженъ обратно возвратиться въ бюро. У моихъ родителей есть здсь небольшое имніе гд я былъ теперь и они дали мн на дорогу часть ихъ сбереженій.

— Значитъ вы дете обратно въ Баумъ?

— Да, со слдующимъ поздомъ. И вы также вроятно, г. фонъ-Митнахтъ?

— Конечно, отвчалъ онъ, поспшно оглядываясь вокругъ, не слыхалъ ли кто-нибудь его имени, такъ какъ въ залу набралось уже порядочно народу.

Въ эту минуту разговоръ ихъ прервался, къ столу подошелъ чиновникъ и Арнольдъ вскочилъ поздороваться съ нимъ, такъ какъ очевидно это былъ его старый знакомый.

Митнахтъ имлъ теперь время подумать о затруднительности своего положенія. Дв вещи были для него крайне неудобны: первая та, что телеграфистъ узналъ его, и вторая, что у него не было денегъ даже на столько, чтобы взять билетъ третьяго класса, тогда какъ у другаго была значительная сумма, что Митнахтъ сразу увидалъ опытнымъ глазомъ.

Что если онъ не подетъ съ этимъ поздомъ?

Онъ потихоньку всталъ и длая видъ что хочетъ пройтись немного, отошелъ отъ Арнольда, разговаривавшаго съ пріятелемъ. Онъ вышелъ на платформу и сталъ ходить взадъ и впередъ.

Между тмъ вагоны, назначенные для этого позда, были уже готовы и кондукторъ отворилъ дверцы, такъ какъ до отхода позда оставалось всего четверть часа.

Въ то время какъ Митнахтъ задумчиво шелъ мимо вагоновъ, кто-то вдругъ назвалъ его по имени. На его счастіе вблизи въ эту минуту никого не было.

Митнахтъ подошелъ къ одному вагону второго класса и увидлъ телеграфиста Арпольда, сидвшаго одного въ цломъ купэ.

— Подите сюда, г. фонъ-Митнахтъ, сказалъ молодой человкъ, не предчувствуя кого онъ зоветъ, садитесь со мной, мы будемъ одни.

Эти слова казалось заставили Митнахта вдругъ ршиться.

— Я сначала возьму билетъ, погодите немного, отвчалъ онъ и пошелъ назадъ къ касс. Тамъ онъ взялъ билетъ втораго класса до такой станціи, до какой хватило его денегъ и вернулся обратно въ купэ, гд сидлъ Арнольдъ.

Въ вагонъ не вошло больше ни одного пассажира и молодой человкъ радовался, что имъ будетъ удобно спать, не подозрвая, что этими словами онъ подписываетъ свой смертный приговоръ. Напротивъ него сидлъ человкъ, думавшій о средствахъ заставить навсегда замолчать неудобнаго свидтеля, знавшаго его имя. Но дло надо было сдлать осторожпо, такъ чтобы никто не подумалъ о нападеніи, а напротивъ того приняли бы за самоубійство.

Обстоятельства благопріятствовали ему, кром того онъ ршился взять лишь столько денегъ, сколько необходимо для того, чтобы дохать до Варбурга, остальныя же оставить для отвлеченія подозрнія.

— Около часу мы будемъ въ Баум, сказалъ Арнольдъ, тамъ я оставлю васъ однихъ, г. фонъ-Митнахтъ, а въ ожиданіи этого надо постараться устроиться но удобне.

Въ это время пришелъ кондукторъ и взявъ билеты, назвалъ станцію, до которой халъ Митнахтъ.

— Какъ, вы дете только до этой станціи? спросилъ Арнольдъ.

— Да, у меня есть тамъ завтра утромъ дло, отвчалъ спрошенный, и сдлалъ видъ, что укладывается спать, тогда какъ Арнольдъ плотно закрылъ окна.

Арнольдъ хотлъ еще разговаривать со своимъ спутникомъ и слъ противъ него, но Митнахтъ представился что усталъ, что ему хочется спать и поминутно закрывалъ глаза, давая лишь короткіе отвты.

Молодой человкъ, тоже почувствовавъ усталость, оставилъ Митнахта въ поко, и скоро заснулъ.

Митнахтъ ршился уничтожить опасность, которую представлялъ для него человкъ знавшій его имя, а главное то, что онъ былъ отправителемъ таинственной телеграммы въ Гамбургъ, на имя Маріи Рихтеръ. Кром того его плняли деньги и возможность сдлать это безнаказанно.

Митнахту было извстно, что посл напрасныхъ поисковъ за Маріей Рихтеръ въ Америк, Гагенъ вернулся обратно домой. Не было никакого сомннія, что, вмст съ Бруно, онъ снова начнетъ продолжать розыки. Они знали о депеш. Если имъ удастся узнать въ Гамбург, что она была подана въ Баум, тогда несмотря на принятыя предосторожности, все дло выйдетъ на свтъ Божій, такъ какъ отъ Арнольда безъ труда узнаютъ имя отправителя депеши. Этого еще не случилось, никто еще ничего не спрашивалъ, но Гагенъ возвратился и это могло случиться каждый день, и во чтобы то ни стало надо было помшать этому. Счастливый случай отдавалъ опаснаго свидтеля въ руки Митнахта.

Арнольдъ уснулъ. Митпахтъ представлялся будто спитъ и потихоньку наблюдалъ за своей жертвой.

Былъ одиннадцатый часъ, когда поздъ подошелъ къ большой станціи.

Арнольдъ проснулся. Митнахть также всталъ.

— Слдующія станціи будутъ все маленькія, и поздъ до Баума останавливается всего два раза, сказалъ Арнольдъ.

Первая изъ этихъ станцій была та, на которой Митнахту надо было выйти. Надо было скоре ршиться.

Поздъ снова тронулся. Оба путешественника снова легли, чтобы заснуть.

— Теперь пора! ршилъ Митнахтъ, какъ только молодой человкъ закрылъ глаза, шумъ отъ движенія позда заглушитъ даже крикъ о помощи. Въ это время въ окн показалась голова кондуктора, проходившаго около окна вагона.

Митнахтъ не шевельнулся. Тнь скрылась изъ окна, еще нсколько минутъ и бояться будетъ нечего. Тнь шла очень быстро, а Арнольдъ продолжалъ спать.

Вдругъ Митнахтъ вскочилъ и бросившись на Арнольда началъ душить его за шею, проснувшійся юноша понялъ свое положеніе и напрягалъ вс силы, чтобы оттолкнуть отъ себя Митнахта, но тотъ отличался замчательной силой, его руки, какъ желзныя, впились въ шею Арнольда, такъ что онъ не могъ даже вскрикнуть.

Въ вагон происходила короткая, но ужасная борьба. Ршимость Митнахта и его опытность въ этомъ дл обезпечивали за нимъ побду. Арнольдъ чувствовалъ, что онъ погибъ. Лицо его посинло, онъ уже былъ близокъ къ задушенію, въ эту минуту ему удалось немного отнять руку Митнахта отъ своей шеи, такъ что онъ усплъ вдохнуть въ себя немного воздуху и глухо вскрикнуть, но это былъ послдній крикъ, силы уже начали оставлять его. Вмст съ тмъ Митнахту нельзя было терять ни минуты, онъ собралъ вс силы и сдавилъ шею несчастнаго, руки Арнольда повисли, онъ захриплъ. Митнахтъ побдилъ. Онъ держалъ въ рукахъ умирающаго.

Дло было кончено. Митнахтъ оглянулся на окно. Никто ничего не слышалъ, его спутникъ лежалъ точно спящій, одни открытые глаза доказывали, что онъ не спитъ, а умеръ.

Черезъ нсколько минутъ должна была быть станція, уже раздался свистокъ локомотива, была пора удалить мертвеца изъ вагона, и это была самая опасная часть всего дла, но у Митнахта былъ уже планъ.

Онъ открылъ окно и высунулся въ него. Станція была близко.

Кондукторъ не могъ видть со своего мста, если Митнахтъ осторожно откроетъ дверь.

Раздался новый свистокъ, время терять было нельзя.

Митнахтъ схватилъ свою жертву и вытолкнулъ въ дверь.

Поздъ покатился дальше, никто въ темнот не видлъ дла Митнахта, который тихонько затворилъ дверь. Въ вагон не осталось никакихъ слдовъ происшедшаго. Если Арнольдъ не умеръ отъ удушенія, въ чемъ Митнахъ не усплъ удостовриться, то безъ сомннія нашелъ смерть при паденіи. До сихъ поръ все шло отлично, оставалось только избжать опасности при выход на станціи.

Поздъ пошелъ уже тише. Въ темнот виднлись строенія станціи.

Поздъ остановился. Митнахтъ поспшно отворилъ дверь самъ, выскочилъ изъ вагона и снова захлопнулъ дверь.

На этой станціи выходило и входило много пассажировъ, такъ что около вагоновъ поднялось большое движеніе.

Митнахтъ всталъ въ сторон и сталъ смотрть, что будетъ, не спуская глазъ съ купэ, изъ котораго вышелъ.

Дверь отворили два господина и вошли въ купэ.

Пришелъ кондукторъ. Онъ спшилъ, имя много дла. Поспшно взявъ билеты онъ очевидно не подумалъ о прежнихъ пассажирахъ, билеты ихъ были у него и онъ можетъ быть даже, забылъ до какой станціи они хали.

Время остановки прошло.

Митнахтъ успокоился и былъ очень доволенъ, что никто не подумалъ о немъ и о его спутник.

Раздался свистокъ кондуктора, двери вагоновъ были поспшно закрыты, локомотивъ запыхтлъ и медленно тронулся. Кондуктора заняли свои мста. Служащіе стали уходить съ платформы, а сторожъ началъ гасить излишніе фонари.

Тогда Митнахтъ въ свою очередь оставилъ станцію и направился къ тому мсту, гд сбросилъ телеграфиста. Скоро онъ исчезъ въ темнот ночи.

VI.

Отчаянное ршеніе

Спасенная отъ пожара, по сильно испуганная всмъ случившимся, Лили была перенесена сидлкой въ неподвергавшуюся огню часть зданія и помщена въ маленькую комнатку перваго этажа.

Тутъ Лили была на время въ безопасности.

Сидлка сняла съ нея полуобгорвшее платье и уложила ее въ постель. Обжоги Лили были очень незначительны и на слдующій же день боль отъ нихъ должна была пройти,

Лили не могла спать, такъ сильно было ее волненіе, къ тому же только что пережитый ею страхъ не такъ легко было успокоить.

Когда на утро она узнала отъ сидлки, что опасность прошла и сгорла только часть зданія, но что благородный человкъ, спасшій ее, поплатился за это жизнью, то горе ея не зпало предловъ и она залилась горькими слезами.

Единственный человкъ изъ всего заведеніи, относившійся къ ней не враждебно, благородный и добрый умеръ. Теперь вокругъ нея снова не было ни одного человка, которому она могла бы довриться. Докторъ сдлалъ первую попытку доказать что она здорова, повинуясь въ этомъ случа единственно желанію выяснить истину и теперь поплатился жизнію за попытку снасти Лили отъ погибели.

Этотъ ударъ былъ слишкомъ тяжелъ для Лили. Она еще не вполн оправилась отъ пережитаго наканун, а это извстіе отняло у нея всякую падежду. Конечно у нея еще оставался ея врный Бруно и она знала его самоотверженную любовь, но въ стнахъ сумасшедшаго дома онъ не могъ ничмъ помочь ей.

Самъ Бруно вполн доврялъ новому доктору и называлъ его благороднымъ человкомъ.

Когда онъ взялъ сторону Лили, имъ не руководило никакое личное чувство или цль, а одно желаніе, помочь несправедливо притсняемой.

Онъ защищалъ Лили отъ преслдованій Доры Вальдбергеръ, а теперь оба они сдлались жертвами неумолимой стихіи.

Лили принадлежала къ числу немногихъ больныхъ, которымъ было позволено присутствовать на похоронахъ доктора, а затмъ ее обратно отвели въ новое помщеніе. И никогда еще мысль провести цлую жизнь въ этомъ ужасномъ дом не казалась ей такой ужасной. Страшная тоска овладла ею и въ первый разъ она твердо ршилась употребить вс усилія чтобы оставить этотъ ужасный домъ и сдлать это безъ посторонней помощи.

Ея обжоги зажили, испугъ прошелъ и ничто не мшало ей предаться ея желанію бжать.

Но какъ устроить это? Ей надо было пріобрсти новое платье, но главное дло у нея не было столько денегъ, чтобы достаточно облегчить свое бгство.

Въ Бруно она не хотла обратиться, и ршила прямо бжать въ домъ Гагена, а оттуда отравиться въ Вну, прямо къ матери Бруно.

Такимъ образомъ она могла надяться навсегда избавиться отъ всхъ своихъ несчастій. Бгство было для нея единственнымъ спасеніемъ, стоило только добраться до Вны, а тамъ она обвнчалась бы съ Бруно и похала съ нимъ путешествовать.

Чмъ боле думала она о бгств, тмъ легче казалось оно ей. Между тмъ всть о пожар въ сумасшедшемъ дом не распространялась, о чемъ всми силами старался директоръ, такъ какъ подобное извстіе конечно повліяло бы на репутацію больницы. Къ счастію еще ни одна больная не пострадала.

Изъ ближайшаго города были вытребованы рабочіе и въ день похоронъ доктора и Доры Вальдбергеръ работа уже началась.

Лили изъ окна наблюдала это необычайное движеніе вокругъ больницы.

При такомъ движеніи было невозможно держать ворота всегда запертыми какъ прежде: напротивъ того, большую часть дня он были открыты и запирались только на время прогулки сумасшедшихъ.

Лили наблюдала за всмъ съ лихорадочнымъ вниманіемъ и на этомъ основала свой планъ. Времени терять было нельзя, такъ какъ другаго такого благопріятнаго случая нельзя было бы дождаться. Лили приняла отчаянное ршеніе, но выбора для нея не было. Только бы удалось счастливо выйти изъ заведенія, остальнаго же она не боялась.

Но для успха надо было преодолть много препятствій. Прежде всего двери ея комнаты были всегда заперты. Во время прогулки пытаться бжать было, совершенно невозможно, такъ какъ тогда рыло еще свтло, а во вторыхъ, во время прогулки желзныя ворота запирались. Можно было легко спрятаться на двор до конца прогулки сумасшедшихъ, но это также было неудобно, такъ какъ сидлка, затворяя двери, увидала бы, что она еще не вернулась въ домъ.

А между тмъ другого случая не представлялось, какъ Лили не придумывала.

На слдующій день Лили попробовала запереть сама за собою дверь, что обыкновенно длала сидлка, и увидала что никто не обратилъ на это вниманія.

Тогда Лили сказала себ, что сидлка не знала не заперла ли которая нибудь изъ нихъ раньше ту или другую дверь.

Когда на слдующій день время прогулки прошло, Лили поспшила наверхъ одной изъ первыхъ. Войдя къ себ въ комнату, она поспшно закрыла ее за собой и заставила изнутри. Черезъ нсколько минутъ къ двери подошла какая то сидлка, потрогала за ручку и увидала что дверь заперта.

Она осталась довольна этимъ и пошла дальше, смотрть заперты ли другія двери.

Неописанная радость охватила Лили. Ея планъ казалось долженъ былъ удасться. Ключъ отъ двери былъ у нея и она ршила, какъ только стемнетъ, попробовать бжать. Ворота запирались теперь только посл семи часовъ, такъ что при наступающей темнот ей могло удаться выбраться на свободу, по на этотъ разъ дйствительно, а не такъ какъ при помощи Гедеона Самсона.

Съ нетерпніемъ ждала она наступленія вечера. По корридору все еще ходили сидлки, каждую минуту какой нибудь изъ нихъ могло придти въ голову войти къ Лили.

Но если не случится ничего особеннаго, то дежурная сидлка должна была войти въ комнату Лили около восьми часовъ вечера, но въ это время, если бгство удастся, Лили будетъ уже далеко.

Наконецъ вечеръ наступилъ. Лили прислушалась, въ корридор все было тихо.

Тогда молодая двушка осторожпо отворила дверь.

Выглянувъ за дверь, Лили увидала, что корридоръ пустъ. Минута была благопріятна для бгства.

Лили вышла и заперла за собой дверь, затмъ поспшно пошла по корридору къ лстниц.

Дойдя до конца корридора, она увидала что дверь на лстницу заперта, Лили старалась открыть ее, но напрасно. Дверь была закрыта на ключъ.

Это было непреодолимое препятствіе.

Нсколько мгновеній Лили не знала что ей длать. Неужели ея бгство должно было тутъ окончиться? А между тмъ отворить дверь безъ ключа было невозможно.

Вдругъ но ту сторону двери послышались шаги, можетъ быть ей удалось бы проскользнуть, если бы идущій не сейчасъ усплъ закрыть за собою дверь.

Не теряя ни минуты, она вошла въ комнату рядомъ, дверь которой была полуоткрыта, и заперла за собою дверь.

Вошла сидлка, но она заперла за собою дверь и казалось хотла остаться въ корридор.

Лили испытывала ужасныя мученія въ своей засад. Минута за минутой уходила, а она не могла бжать. Все боле и боле приближалось то время, когда больнымъ принесутъ ужинъ и когда запрутъ ворота. Лили видла что на этотъ разъ придется отложить исполненіе ея намренія, и когда сидлка прошла дальше, Лили поспшно пробралась въ свою комнату.

Она была въ большомъ огорченіи и разочарованіи, такъ какъ нечего было боле надяться бжать такимъ образомъ, сидлка, принеся ужинъ и найдя дверь не запертой, наврно возыметъ подозрніе.

Ея ожиданія оправдались, когда сидлка вошла, то найдя дверь незапертой на ключъ, она съ удивленіемъ спросила какъ могло это случиться, но Лили ничего не отвчала сидя съ отчаяніемъ на своей постели.

Сидлка не спрашивала боле и молча ушла поставивъ передъ Лили ужинъ и лампу и конечно заперевъ за собой дверь.

Теперь все погибло. Надежда, такъ недолго утшавшая Лили, была отнята у нея.

Тмъ не мене въ теченіе ночи она вроятно придумала что нибудь новое, такъ какъ на утро была снова весела. Она не хотла такъ легко отказаться отъ единственнаго плана спасенія.

Въ четыре часа, сумасшедшихъ по обыкновенію выпустили гулять на два часа, и въ этомъ случа сидлки оставляли ключи въ замкахъ комнатъ, чтобы какъ только сумасшедшія вернутся, снова запереть ихъ не теряя времени на отыскиваніе ключей.

Лили подождала пока другія обитательницы корридора вс вышли на лстницу, а съ ними и сидлки, и тогда уже вышла сама, незамтно затворивъ дверь, она вынула ключъ и положила его внизу въ уголъ.

Затмъ она поспшила на лстницу, надвъ заране теплый платокъ и шляпу.

Выйдя на дворъ, гд гуляли сумасшедшія, Лили погрузилась въ свои мысли. Вдругъ она увидла нсколько досокъ, стоявшихъ прислоненными къ стн. При взгляд на нихъ, Лили подумала, что они будутъ очень удобны для ея плана и убдившись, что за ней никто не наблюдаетъ, зашла за доски, совершенно скрывшія ее отъ всхъ.

Съ безпокойно бьющимся сердцемъ ждала она, что сторожъ снова откроетъ ворота посл ухода со двора послдней сумасшедшей. Все зависло отъ этой минуты. Если сидлка замтитъ отсутствіе Лили не раньше восьми часовъ, тогда все будетъ хорошо.

Сторожъ пришелъ и открылъ ворота. Еще четверть часа и будетъ достаточно темно.

Теперь надо было съумть воспользоваться благопріятной минутой. Рабочіе приходили и уходили. Сторожъ отошелъ отъ воротъ. Пробило шесть часовъ. Около семи часовъ съ небольшимъ шелъ поздъ.

Если ей удастся попасть на этотъ поздъ, то уже въ восемь часовъ она будетъ въ город, гд живутъ Гагенъ и Бруно.

Сообразивъ все это, она быстро скользнула къ воротамъ и очутилась на свобод. На встрчу ей попалось нсколько рабочихъ, но они не знали ея и кром того на ней былъ платокъ и шляпа, такъ что они не обратили на нея никакого вниманія и вошли во дворъ, тогда какъ Лили пошла по дорог къ городу.

Наконецъ-то она была свободна! Наконецъ-то она оставила этотъ ужасный домъ.

Быстро шла она по дорог, торопясь придти во время къ позду, ноги ея едва касались земли и она совершенно не чувствовала усталости.

Ея сердце сильно билось отъ радости и нетерпнія. Никто не преслдовалъ ея и никто не встртился на дорог. Она пришла на станцію незадолго до семи часовъ. На остатокъ денегъ она взяла билетъ и сла въ дамское отдленіе.

Между тмъ ей вдругъ припомнился ея сонъ про мловую пещеру и про старика Фейта и вдругъ ей пришло въ голову сдлать попытку убдиться былъ ли этотъ сонъ плодомъ ея фантазіи или же воспоминаніемъ о дйствительно случившемся. Ода хотла попытаться позвать стараго Фейта. Если ей удастся дозваться его, если она не ошиблась, то ея открытіе будетъ имть ршительное значеніе.

Мысль объ этомъ все боле укрплялась въ ней, ей казалось, что ея попытка наврно будетъ имть успхъ. Если выйти на маленькой станціи, не дозжая города, то отъ пропасти будетъ недалеко, она дойдетъ туда къ девяти часамъ, а такъ какъ она отлично знала дорогу и кром того луна ярко свтила, то она ни мало не думала объ опасностяхъ своего предпріятія, ей только хотлось узнать истину относительно Фейта.

Если ея попытка не удастся, тогда она отправится въ городъ искать убжища въ дом Гагена.

Было немного боле восьми часовъ, когда поздъ подошелъ къ маленькой станціи передъ городомъ. Лили оставила вагонъ и пошла по дорог къ морю.

Когда она вышла на дорогу, луна ярко освщала ее. Пройдя нсколько времени, она дошла до Варбургскаго лса.

При взгляд на этотъ лсъ, ею овладла тоска по родному дому, по беззаботно проведенному въ немъ времени. Какъ было хорошо прежде, когда еще живы были ея отецъ и дорогая мать. А теперь цлая пропасть лежала между ею и замкомъ.

Она оттолкнула отъ себя эти печальныя мысли и не хотла думать о прошедшемъ, она не хотла еще разъ возвращаться, хотя мысленно, къ ужаснымъ, пережитымъ ею, событіямъ.

Какъ мы уже сказали, она дошла до той части дороги, которая проходила черезъ лсъ, но даже и тутъ не было темно, такъ какъ лунный свтъ проникалъ сквозь деревья.

Наконецъ она дошла до пропасти и громко назвала Фейта.

— Добрый Фейтъ, васъ зоветъ Лили. Если вы внизу, если мои надежды не обманываютъ меня, то подайте какой-нибудь знакъ. Слышите ли вы меня, Фейтъ! Фейтъ!

Эхо повторило ея крикъ, она прислушалась, отвта не было.

— Фейтъ! Отвть мн. Фейтъ! закричала она еще разъ.

— ‘Фейтъ!’ отчетливо повторило эхо.

Она подождала и ей послышалось, что въ кустахъ что-то шевелится.

— Это вы? закричала она снова. Отвтьте, вы ли это, Фейтъ?

Шорохъ доходилъ до нея не изъ глубины пропасти, а съ боку, тамъ кто-то шелъ.

Не ошибалась ли она. Не обманывалъ ли ее неврный лунный свтъ? Нтъ, на краю пропасти что-то шевелилось. Шелъ какой-то человкъ.

— Фейтъ! Это вы? еще разъ спросила Лили.

Отвта не было.

Вдругъ она вздрогнула. Человкъ, подходившій къ ней, былъ не старый Фейтъ.

Въ эту минуту лунный свтъ ударилъ ему прямо въ лицо и освтилъ блдное лицо, съ рыжими волосами.

— Гедеонъ Самсонъ! прошептала Лили.

Да, она узнала его, это онъ шелъ къ ней черезъ лсъ.

Она уже слышала его непріятный смхъ, проходя недалеко онъ услыхалъ ея зовъ.

Не медля ни минуты, Лили бросилась бжать обратно по дорог къ городу.

— Эй, Лили, подожди немного! Мн надо теб кое-что сказать! раздалось сзади ея, но она не оборачивалась, не отвчала и не слушала ничего. Съ ужасомъ бжала она.

— Возьми меня съ собой, мое сокровище! снова послышалось сзади Лили и она поняла, что Гедеонъ слдуетъ за ней. Ты не уйдешь отъ меня кричалъ онъ, ты звала стараго Фейта? Ха, ха, ха…

Между тмъ Лили бжала изо всхъ силъ, стараясь уйти отъ своего преслдователя.

— Зачмъ ты бжишь? Теб не уйти отъ меня! кричалъ Гедеонъ, или ты воображаешь, что я дамъ теб теперь убжать, когда ты въ моей власти? Ты будешь моею.

Лили чувствовала, что разстояніе между нею и ея преслдователемъ все уменьшается.

Бдная двушка собрала послднія силы и побжала еще быстре. Казалось, что она не бжитъ, а летитъ, едва касаясь ногами земли, но долго ли могла она такъ бжать?

Она уже начала задыхаться, грудь ея тяжело дышала и кровь приливала къ голов, но она понимала, что погибла, если попадетъ во власть этого человка, такъ какъ знала его отвратительную страсть. Тотъ разъ она едва спаслась отъ него и то лишь благодаря тому, что онъ боялся, какъ бы не услыхали ея криковъ о помощи, теперь же она была одна и вокругъ не было ни живой души. Напрасно оглядывалась Лили, никого не было видно! Никто не могъ услышать ея криковъ.

Еще нсколько минутъ и она но въ состояніи будетъ бжать. Шаги Гедеона уже раздавались почти сзади нея, она почувствовала на себ его горячее дыханіе. Раздался отчаянный крикъ о помощи…

— Къ чему ты кричишь, мое сокровище? насмшливо сказалъ Гедеонъ. Или ты воображаешь, что тебя кто-нибудь услышитъ? Стой и лучше добровольно покорись своей участи.

Лили чувствовала, что Гедеонъ схватилъ ее за платокъ, она сбросила его съ себя и снова побжала.

Но вс ея старанія были напрасны. Гедеонъ догналъ ее и схватилъ съ торжествующимъ смхомъ.

— Къ чему все это! сказалъ онъ. Будь умница! Ты должна идти со мной.

— Съ вами? куда? задыхаясь спросила Лили.

— Куда же, какъ не въ замокъ, мое сокровище! Я самъ живу въ замк, туда же отправишься и ты.

— Въ замокъ? Никогда! вскричала Лили, снова стараясь вырваться.

Но ея сопротивленіе было сейчасъ же побждено. Онъ поднялъ ее на руки и понесъ.

Лили боролась съ нимъ въ смертельномъ страх, она не врила словамъ Гедеона Самсона. Куда понесетъ онъ ее? Гд жилъ онъ самъ? Какъ могъ попасть онъ сюда?

Еще разъ съ отчаяніемъ позвала она на помощь и крякъ ея далеко пронесся въ тишин.

Напрасно старалась бы она бжать, на этотъ разъ она была въ его власти, на этотъ разъ ей невозможно было освободиться отъ него. Ея силы были разбиты, она была не въ состояніи сопротивляться доле.

VII.

Ядъ.

Графиня знала какая ужасная опасность угрожала ей вслдствіе ршенія анатомировать трупъ графа, но ничто не показывало ея волненія и безпокойства.

Нсколько дней спустя посл взятія трупа, вечеромъ его снова привезли въ склепъ и при этомъ, въ присутствіи химика Польмана, былъ открытъ также и гробъ графини.

Камилла не присутствовала при этомъ, а отправила одного капеллана, который, по возвращеніи, сказалъ ей, что гробъ графини также открывали.

Съ того самаго вечера, когда взяли трупъ графа, графиня приказала своей горничной ложиться рядовъ со спальней, такъ какъ она чувствуетъ себя нехорошо.

Въ спальню графини нельзя было пройти иначе, какъ черезъ эту маленькую комнату, такъ что горничная стерегла ночью свою госпожу. Кром того, на случай, еслибы пришлось послать за докторомъ, она приказала лакею Максу день и ночь быть въ ближайшей передней, черезъ которую надо было проходить на половину покойнаго графа и куда нельзя было войти иначе. Отдавъ вс эти приказанія, она спокойно ждала, что будетъ дальше.

Прошло около недли со взятія трупа, какъ однажды къ замку подъхала карета.

Изъ кареты вышли трое, которыхъ графиня всхъ знала. Это были прокуроръ, судебный стряпчій и химикъ.

Лобъ графини сильно наморщился, она сильно позвонила. Вошелъ Максъ.

— Пріхали трое, сказала она лакею, я очень устала, скажите этимъ господамъ, что я совсмъ нездорова.

Лакей ушелъ. Графиня стала прислушиваться, что онъ говоритъ внизу съ постителями.

Черезъ нсколько минутъ онъ снова возвратился.

— Что еще? спросила графиня.

— Господинъ прокуроръ приказалъ сказать, что дло идетъ о такомъ важномъ сообщеніи, что его нельзя отложить, отвчалъ лакей.

Графння поспшно пошла въ пріемную, на ея лиц видны были слды страшнаго гнва.

Трое постителей поклонились, а прокуроръ сдлалъ нсколько шаговъ на встрчу графин. Но прежде чмъ онъ усплъ раскрыть ротъ, графиня заговорила сильно взволнованнымъ голосомъ.

— Для меня очень утомительны эти посщенія суда и я просила бы васъ окончить сегодня все, что вамъ нужно сдлать въ моихъ имніяхъ!

— Вы несправедливы, графиня, отвчалъ прокуроръ, мы только исполняемъ нашъ долгъ. Я подумалъ, что вы должны узнать о результатахъ розысковъ.

— Мы пріхали сюда не по своему желанію, а по необходимости, обратился къ ней Шмидтъ, необходимость, которой мы вс должны покориться. Мы обязаны были произвести изысканія и старались сдлать это какъ можно удобне для васъ, и теперь пріхали сообщить вамъ о результат.

— Прошу васъ сообщить мн сегодня все, холодно сказала графиня, жестомъ указывая на кресла и садясь сама, мои нервы не настолько крпки, чтобы устоять противъ всего этого. Я говорю о томъ, что произошло въ склеп.

— А между тмъ, графиня, я долженъ сообщить вамъ, что наши предположенія вполн подтвердились, отвчалъ прокуроръ, садясь, какъ ни тяжело для васъ все случившееся, я надюсь, что вы не откажете намъ въ содйствіи, узнавъ въ чемъ дло. Г. Шмидтъ разскажетъ все.

— Было произведено нчто въ род предварительнаго слдствія, началъ Шмидтъ. Выяснено, что тутъ совершено преступленіе, только преступникъ еще не найденъ, для этого то мы и обращаемся къ вамъ, чтобы вы сообщили намъ все, что вамъ извстно по этому длу. Очень часто, повидимому, пустое обстоятельство ведетъ къ изумительнымъ открытіямъ.

— Говорите, сударь, я со своей стороны постараюсь дать вамъ самые точные отвты и скажу все, что я знаю, отвчала графиня.

— Опытный химикъ г. Пальманъ, сообщилъ намъ теперь о результатахъ его изслдованій, продолжалъ Шмидтъ.

Но едва Пальманъ началъ описывать свои изслдованія, какъ графиня пришла въ волненіе и перебила его.

— Прошу васъ пощадить меня отъ этихъ ужасныхъ описаній, сказала она, довольно, если вы коротко сообщите о результат.

— Результатомъ было открытіе яда не только въ труп графа, но и графини! сказалъ химикъ.

Эти слова, казалось, сильно взволновали графиню.

— Ядъ! такъ это правда! прошептала она. Вы привезли мн ужасное извстіе.

— Теперь доказано, что графъ и графиня умерли отъ яда, сказалъ прокуроръ.

Въ первое мгновеніе графиня была страшно поражена этимъ извстіемъ, которое навлекало на нея страшную опасность, но только на одно мгновеніе. Ничто еще не было потеряно. Она снова стала попрежнему холодна и спокойна.

— Это ужасное открытіе, господа, сказала графиня, но я отчасти приготовлена къ этому. Вы только подтверждаете мои подозрнія, которыя я имла уже сейчасъ посл смерти графа. До сихъ поръ я молчала изъ уваженія къ дорогому покойнику, но принесенное вами извстіе заставляетъ меня разсказать мои предположенія.

— Говорите, графиня, такъ какъ случившагося нельзя измнить, замтилъ Шмидтъ.

— Позвольте мн сознаться вамъ въ томъ, что бросалось мн въ глаза еще при жизни мужа, продолжала графиня. Когда я еще жила у моей покойной, дорогой подруги Анны, поведеніе графа бросалось мн иногда въ глаза, такъ какъ каждый разъ посл его посщенія, дорогой больной длалось хуже. До ея смерти мои наблюденія были однако довольно неполны, но посл он боле подтвердились. Посл того, какъ по общанію, данному моей покойной подруг, я отдала свою руку графу, меня поразило то, что онъ никогда не впускалъ меня въ свой кабинетъ. Одинъ разъ я не хотла пить вина, налитаго мн моимъ супругомъ, но онъ принудилъ меня выпить и ночью я почувствовала себя очень дурно. Тогда я стала наблюдать за графомъ и нашла, что время отъ времени, по извстнымъ днямъ, онъ былъ мраченъ и разстроенъ и я убждена, что онъ принималъ ядъ. Я не могла пріобрсти доказательства, но тмъ не мене я уврена, что были дни, когда графъ чувствовалъ непреодолимое желаніе непремнно давать ядъ себ и другимъ.

— Такіе случаи нердки! согласился прокуроръ.

— Мой мужъ умеръ наконецъ также, какъ и его первая супруга, моя пріятельница, продолжала графиня, я не стану описывать, что я выстрадала за это время. Доктора не могли побдить болзни, и теперь оказывается, что мои предчувствія были справедливы, что дйствительно ядъ былъ причиною смерти обоихъ.

— Ваше показаніе очень важно и мы очень благодарны вамъ за него, графиня, сказалъ Шмидтъ, когда разскащица замолчала, для меня необъяснимо только одно обстоятельство и для него ваше показаніе не даетъ никакого объясненія. Я говорю про то, что въ трупахъ графа, графини и егеря Милоша найденъ одинъ и тотъ же ядъ.

— Стрихнинъ! подтвердилъ Польманъ.

— Во всхъ трехъ трупахъ одинъ и тотъ же ядъ! Дйствительно это очень странно, замтилъ прокуроръ.

— Для меня это также необъяснимо, господа, сказала графиня, пожимая плечами. Можетъ быть здсь въ замк кто-нибудь употребляетъ этотъ ядъ…

— Это тоже возможно! согласился прокуроръ.

— Это надо хорошенько изслдовать, продолжалъ Шмидтъ, допустивъ, что покойный графъ отравилъ себя и графиню въ припадкахъ умственнаго разстройства, какъ возможно предположить, чтобы столько времени спустя, отъ такого же яда умеръ другой житель замка? Тогда надо допустить, что оставшійся посл графа ядъ могъ какимъ-либо способомъ попасть въ кушанье, которое употреблялъ покойный Милошъ?

— На этотъ вопросъ я не могу вамъ ничего отвтить, и могу только выразить надежду, что вс эти розыски наконецъ окончатся сказала графиня. Я ничмъ не могу помочь вамъ въ этомъ случа, какъ только предложивъ произвести обыскъ въ замк, тмъ боле, что мн самой очень хочется узнать истину.

— Ваше желаніе понятно, графиня, и мы поспшимъ воспользоваться вашимъ любезнымъ приглашеніемъ, сказалъ прокуроръ, очень можетъ быть, что обыскъ наведетъ насъ на истинный путь, который вообще не легко открыть въ подобныхъ случаяхъ.

— Начните съ моихъ комнатъ, господа, сказала графиня, вставая. Не оставьте ничего…

— Въ этихъ комнатахъ мы не ожидаемъ ничего найти, возразилъ Шмидтъ.

— Я предоставляю ршеніе этого вопроса моему товарищу, сказалъ прокуроръ. Я слдую за вами. Начнемте обыскъ.

— Куда можно здсь пройти, графиня, спросилъ Шмидтъ, указывая на дверь въ передней, напротивъ дверей на половину графини.

— Въ покои моего умершаго супруга.

— Въ такомъ случа начнемте съ нихъ, ршилъ Шмидтъ.

— Длайте, что вамъ угодно, господа, отвчала графиня, Максъ, откройте вс двери въ комнатахъ покойнаго графа. Въ этихъ комнатахъ все осталось въ томъ самомъ вид, какъ было при покойномъ граф.

— Тмъ лучше, прошепталъ прокуроръ.

Вс отправились на половину покойнаго графа и начался подробный обыскъ.

До кабинета графа не было найдено ничего особеннаго. Наконецъ приступили къ осмотру его письменнаго стола. Вс ящики подробно были осмотрны.

Но и тутъ не было найдено ничего подозрительнаго. Какъ вдругъ Шмидтъ замтилъ потайной ящикъ. Съ помощію графини, его удалось очень скоро открыть.

— Что это тутъ такое? обратился Шмидтъ къ химику и передалъ ему довольно большое количество порошка, находившагося въ ящик.

Польманъ не долго разсматривалъ его.

— Это стрихнинъ! въ полголоса сказалъ онъ.

— Мы нашли какъ бы подтвержденіе показанія графини, сказалъ Шмидтъ, но будемте продолжать обыскъ.

Обыскъ продолжался, весь замокъ былъ осмотрнъ, вся прислуга допрошена, но не открылось ничего, что могло бы объяснить происшедшее.

Графиня все время присутствовала при этомъ, желая доказать, какъ сильно желала она объяснить это дло.

Она отлично знала кому была обязана всми этими розысками, хотя на нея лично еще не пало подозрніи. Она говорила себ также, что тотъ, кто устроилъ все это, будетъ не особенно доволенъ результатомъ обыска, который отклонялъ отъ нея всякое подозрніе, но въ тоже время она знала, какъ ужасны могутъ быть для нея его показанія, знала, что онъ ршился уничтожить ее.

Но въ тоже время, она не боялась его.

Когда наконецъ вс трое, производившіе обыскъ, ухали, найдя подтвержденіе словъ графини, тогда она снова была въ полной безопасности. Она положительно отклонила отъ себя всякое подозрніе, опасность была устранена. Только одинъ Гагенъ могъ теперь погубить ее, она чувствовала что ея судьба была въ его рукахъ, но противъ него она обезопасила себя, и безъ страха смотрла въ будущее.

VIII.

Самоубійца.

Какъ ни были ловки и осторожны вс поступки графини Варбургъ, все-таки существовали нкоторыя побочныя обстоятельства, повидимому ничтожныя, которыя могли въ нсколько дней пріобресть громадную важность.

Открытіе многихъ преступленій происходило самымъ неожиданнымъ образомъ. Какой-нибудь незначительный случай, въ первую минуту даже не возбуждающій ничьего вниманія, иногда приводилъ къ раскрытію преступленія и уличенію виновныхъ.

Преступникъ, все обдумавшій и взвсившій заране, пропускаетъ иногда какую-нибудь ничтожную подробность, а она то и ведетъ его къ гибели.

Графиня обратила все свое вниманіе на Гагена и опасность грозящую ей изъ города, она и не подозрвала, что въ маленькомъ городк Баум была бы ршена ея гибель, еслибы случай, на этотъ разъ, не отклонилъ нависшей надъ ея головой опасности.

Удайся Бруно увидть, какъ онъ надялся, телеграфиста Арнольда, тогда онъ узналъ бы, что таинственная телеграмма была послана Митнахтомъ отъ графини, что вслдствіи этого молочная сестра Лили выхала изъ Гамбурга и исчезла. Нтъ! Для Бруно Лили и Гагена ея судьба не была тайной.

Но опасность была устранена, а графиня даже и не знала кому она обязана спасеніемъ, не знала даже и о существованіи опасности.

Выйдя со станціи, Митнахтъ направился вдоль насыпи къ тому мсту, гд онъ выбросилъ изъ вагона несчастнаго телеграфиста.

Была темная ночь. Только вдали около насыпи, мелькалъ огонь въ домик верстоваго сторожа, который Митнахтъ осторожно обошелъ, чтобы не быть замченнымъ.

Почти за самымъ домикомъ на песк, около пути, проложеннаго въ этомъ мст на насыпи, лежало тло Арнольда.

Счастье благопріятствовало Митнахту, опоздай онъ одно мгновеніе выбросить несчастнаго и тотъ упалъ бы къ ногамъ сторожа, и безъ того было удивительно, что послдній не замтилъ паденія и не нашелъ человка лежавшаго въ нсколькихъ шагахъ отъ него.

Надо было возпользоваться этимъ благопріятнымъ случаемъ и Митнахтъ, осторожно и внимательно осмотрвшись вокругъ, тотчасъ же приступилъ къ длу

Ему пришла въ голову мысль, хотя и не новая, но которая тмъ не мене вела къ цли. Онъ поднялъ Арнольда и оттащивъ его подальше отъ домика сторожа положилъ на полотн дороги, такъ что его шея лежала на одномъ изъ рельсовъ.

Первый прошедшій поздъ долженъ былъ отрзать голову телеграфиста.

Найдя на рельсахъ обезглавленный трупъ, всякій невольно подумалъ бы, что передъ нимъ лежитъ самоубійца.

Со смертью Арнольда исчезала всякая возможность узнать и доказать кто былъ отправитель телеграммы на имя Маріи Рихтеръ изъ Баума въ Гамбургъ.

Уложивъ мертваго, Митнахтъ отошелъ въ сторону и сталъ ожидать поздъ, который долженъ былъ докончить это преступное дло.

Ожиданіе было непродолжительно. Скоро вдали показались огни локомотива, рзко выдлявшіеся среди ночной тьмы.

Сторожъ вышелъ изъ своего домика. Что если онъ пойдетъ осматривать свой участокъ? Митнахтъ невольно вздрогнулъ при этой, мысли. Вс его разсчеты могли быть разстроены въ послднюю минуту. Но сторожъ не двигался отъ домика, передъ послднимъ поздомъ онъ осмотрлъ путь и теперь не считалъ нужнымъ повторять это, будучи увренъ, что все въ исправности.

Огни становились все ярче и ясне и наконецъ съ грохотомъ промчался мимо поздъ. Едва послдніе вагоны пролетли мимо, какъ Митнахтъ поспшно бросился къ тому мсту, гд онъ положилъ несчастнаго телеграфиста.

Все случилось такъ, какъ онъ ожидалъ. Голова Арнольда была совершенно отдлена отъ шеи и лежала въ нкоторомъ разстояніи отъ туловища.

Достойный ученикъ графини Варбургъ не ощутилъ и тни состраданія или раскаянія при вид своей жертвы. Хладнокровно оглядвъ обезображенный трупъ, онъ отошелъ и направился обратно къ станціи, чтобы со слдующимъ поздомъ продолжать путь.

Изъ предосторожности онъ не вошелъ на станцію, а сталъ ходить около нея, ожидая прихода позда. Подумавъ немного, онъ ршилъ брать билетъ не до Варбурга, а до Баума или какой-нибудь другой изъ близкихъ станцій. Хотя онъ и очень измнился въ теченіи этого времени, но все-таки былъ слишкомъ извстенъ въ город, чтобы не быть тотчасъ узнаннымъ, а этого онъ далеко не хотлъ. Дозжая же только до Баума или около него, онъ могъ остановиться въ гостинниц и потомъ, отдохнувъ отъ дороги, пройти пшкомъ въ Варбургъ.

Около четырехъ часовъ утра, когда уже начинало разсвтать, подошелъ наконецъ поздъ. Тогда Митнахтъ вошелъ на станцію и взялъ билетъ до одной изъ маленькихъ станцій передъ Варбургомъ. Спустя нсколько минутъ мсто его преступленія осталось далеко позади

Не прошло и часу со времени его отъзда, какъ на станцію прибжалъ верстовой сторожъ.

— Тамъ кто-то лежитъ мертвый на правомъ пути вскричалъ онъ въ ужас, обращаясь къ рабочимъ, съ разсвтомъ собравшимся на станцію для обычныхъ дневныхъ работъ.

Это извстіе, быстро распространившееся по станціи, поразило всхъ какъ громомъ, спустя десять минутъ около трупа собралась уже цлая толпа.

— Это должно быть чиновникъ!.. Это очевидно! вскричала какая-то женщина.

— Но онъ не изъ нашего города, замтилъ одинъ изъ рабочихъ.

— Да и не изъ желзно-дорожныхъ, прибавилъ другой.

— Онъ хотлъ видно покончить съ собой!.. Это должно быть телеграфный чиновникъ!

— Да, онъ и положилъ голову на рельсы. Это вдь самая скорая смерть!..

— А онъ не женатъ! замтила одна изъ женщинъ, взглядывая на правую руку покойника.

Пока росло число любопытныхъ, сторожъ разбудилъ начальника станціи.

— Мертвый? спросилъ тотъ поспшно одваясь. Кто же это?

— Я не знаю его, отвчалъ сторожъ.

— Когда же это случилось?

— Должно быть утромъ недавно, такъ какъ въ полночь я осматривалъ мой участокъ и ничего не замтилъ.

— Онъ тамъ и лежитъ, гд его нашли?

— Я до него даже не дотрогивался.

— Ведите меня туда. Позовите еще нсколько человкъ чтобы перенести трупъ.

— О! вс уже и безъ того тамъ собрались.

Не теряя ни минуты, начальникъ станціи отправился на мсто происшествія, пославъ предварительно предупредить полицію.

Надо было спшить унести трупъ съ полотна дороги, такъ какъ черезъ полчаса долженъ былъ проходить поздъ.

Между тмъ толпа любопытныхъ все боле и боле росла. Длались всевозможныя предположенія относительно покойника, но вс сходились въ томъ, что онъ самъ лишилъ себя жизни. Какъ разсчиталъ Митнахтъ, никому и въ голову не приходило заподозрить тутъ преступленіе.

— Не похоже однако, чтобы нужда принудила его къ этому! сказалъ одинъ изъ зрителей.

— Разв только отъ нужды люди убиваютъ себя? возразилъ другой. Мало ли что бываетъ! Изъ за женщинъ тоже пропадаетъ не мало людей…

— Онъ откуда-нибудь пріхалъ, должно быть съ вечернимъ поздомъ и пришелъ сюда, чтобы тутъ покончить съ собой.

— А! вотъ идетъ начальникъ станціи и полицейскій инспекторъ!

Толпа, по большой части состоявшая изъ станціонныхъ рабочихъ, почтительно разступилась и пропустила новопришедшихъ къ трупу, все еще лежавшему на рельсахъ.

Немедленно же было приступлено къ осмотру тла. Предположеніе, что несчастный самъ лишилъ себя жизни, получило при этомъ подтвержденіе, такъ какъ часы и деньги оказались нетронуты въ карманахъ мертваго.

По окончаніи осмотра, тло было по приказанію инспектора перенесено на станцію, гд немедленно же былъ составленъ протоколъ о случившемся и отправленъ въ ближайшій судъ.

Въ тотъ же самый день, когда былъ найденъ трупъ, пришло извстіе, что пропалъ безъ всти телеграфистъ Арнольдъ со станціи Баумъ, который долженъ былъ пріхать туда въ этотъ день. На другой же день выяснилось, что несчастный, кончившій свою жизнь подъ поздомъ, былъ дйствительно ни кто иной какъ Арнольдъ.

Его родителямъ было тотчасъ же дано знать въ Гамбургъ о печальномъ событіи… Каково было бднымъ старикамъ увидть обезображенный трупъ ихъ единственнаго сына!

Вс розыски были безуспшны и обстоятельства смерти несчастнаго Арнольда остались покрытыми тайной.

Тло его было увезено родителями въ Гамбургъ. Они хотли похоронить его въ родномъ город, чтобы по крайней мр имть возможность молиться на его могил.

ІХ.

Молчи или твой сынъ погибнетъ!

Въ это время на долю Гагена выпало новое испытаніе.

Этотъ повидимому холодный, невозмутимый человкъ, похоронившій вс страсти, сохранилъ однако въ глубин сердца одно желаніе: найти своего сына.

Конечно Леонъ Брассаръ былъ также сынъ той женщины, съ которой Гагенъ велъ безпощадную борьбу: и къ сыну могли перейти черты характера матери.

Уже разъ Леонъ поразилъ отца до глубины сердца своимъ поступкомъ, о которомъ принесъ всть Милошъ. Но Гагенъ все еще надялся на возможность его исправленія, все еще думалъ спасти его отъ окончательной погибели.

Тогда думалъ онъ открыть ему тайну его рожденія, сказать ему: приди ко мн сынъ мой! Я твой отецъ!

Отъ старика Брассара, Гагенъ узналъ чрезъ Милоша, что Леонъ ухалъ въ Германію.

Брассаръ описалъ подробно своему бывшему господину послдніе годы, въ теченіи которыхъ тотъ былъ далеко отъ своего сына. Онъ откровенно сознался, что Леонъ былъ склоненъ къ дурнымъ страстямъ, что онъ никогда не выказывалъ и слда любви или привязанности. Но въ то же время было неоспоримо, что Леонъ былъ очень талантливъ и обладалъ большими познаніями. Брассаръ ничего не говорилъ своему пріемному сыну о его рожденіи, такъ что тотъ не могъ и подозрвать кто былъ его настоящій отецъ.

Имя многочисленныя связи въ Вн, куда какъ говорили направился Леонъ, Гагенъ думалъ легко напасть на слдъ сына. Для этого онъ просилъ одного изъ своихъ вліятельныхъ друзей произвести съ этой цлью розыски, но вс усилія были напрасны и привели только къ тому результату, что было доказано, что во всей Вн въ то время не было ни одного человка, носившаго имя Лена Брассара.

Это было все, что Гагену удалось узнать о своемъ сын. Но гд же онъ былъ?..

Гагенъ однако не упалъ духомъ и ршилъ во чтобы ни стало отыскать Леона. Но прежде всего было необходимо воспользоваться ужасными открытіями, сдланными въ теченіи послднихъ недль.

Еще не все было сдлано, былъ правда найденъ ядъ, но не тотъ кто его подмшалъ. Судьба графини зависла отъ дальнйшихъ розысковъ Гагепа.

Прежде чмъ нанести замку ршительный ударъ, Гагенъ хотлъ распросить капеллана Филибера, который, какъ онъ думалъ, долженъ былъ знать гд находится Леонъ Брассаръ. Съ этой цлью Гагенъ похалъ въ наемной карет въ замокъ.

Пріхавъ туда, онъ веллъ встртившему его слуг доложить о немъ капеллану.

— Его преподобіе теперь въ покояхъ ея сіятельства! сказалъ слуга.

— Ну такъ ступайте и скажите ему, что мн необходимо его видть, отвчалъ Гагенъ проходя въ пріемную.

Ему пришлось дожидаться не долго, спустя минуту въ дверяхъ показался капелланъ.

— Чему обязанъ я честью видть вашу свтлость? спросилъ онъ почтительно кланяясь и приглашая Гагена садиться.

— Я хотлъ бы сдлать вамъ одинъ вопросъ, и надюсь, что вы не откажетесь дать мн отвтъ на него.

— Все что въ моихъ силахъ, я готовъ сдлать, чтобы только исполнить желаніе вашей свтлости.

— Мн надо найти того молодого человка, о которомъ вы мн говорили когда были у меня, вы помните это? Его зовутъ Леономъ Брассаромъ.

— А! сказалъ кивнувъ головой капелланъ. Дло идетъ о Леон Брассар!

— Да, и я хочу спросить васъ, не знаете ли вы гд этотъ молодой человкъ.

— Значитъ ваша свтлость ищетъ его?

— И я его найду.

— Посл такого долгаго времени вдругъ такое неожиданное ршеніе! замтилъ Филиберъ съ злораднымъ изумленіемъ. Да, да! Любовь прокладываетъ наконецъ себ дорогу, ваша свтлость!

— Такъ знаете вы гд живетъ Леонъ Брассаръ?

Капелланъ прикинулся смущеннымъ.

— Я право не знаю… и думаю… началъ онъ запинаясь.

— Что вы думаете?

— Что я не могу сказать вашей свтлости того, что я знаю! отвчалъ Филиберъ.

— Что это значитъ! сказалъ гнвно Гагенъ. Значитъ вы знаете гд Леонъ?

— Конечно, ваша свтлость!

— И не хотите сказать этого мн?

— Я боюсь, что я не могу этого сдлать!

— Вы не можете? Кто же вамъ мшаетъ?

— Сн приказано молчать объ этомъ, ваша свтлость!

— Странно! Вамъ запрещено… но кмъ же?

— Къ сожалнію я не могу ничего сообщить объ этомъ вашей свтлости! отвчалъ Филиберъ.

Въ ту минуту поднялась портьера и въ пріемную вошла графиня.

— Это я запретила ему говорить! сказала она ледянымъ и гордымъ тономъ

Гагенъ почувствовалъ, что это свиданіе будетъ имть важныя послдствія для него и для графини.

— Оставьте насъ однихъ! сказалъ онъ посл минутнаго молчанія Филиберу, намъ надо переговорить о томъ, чего не долженъ слышать никто посторонній.

Капелланъ молча поклонился и вышелъ.

Нсколько мгновеній длилось молчаніе, это было затишье передъ бурей.

Лицомъ къ лицу встртились два противника, боровшіеся на жизнь и смерть, и борьба которыхъ могла окончиться только со смертью одного изъ нихъ.

Графиня Варбургъ и опасный гость замка должны были свести между собой страшный счетъ, и казалось уже наступила роковая минута.

Гагенъ молча подошелъ къ неподвижно стоявшей графин, къ нему вернулось его обычное гордое, невозмутимое спокойствіе. Видно было, что этотъ человкъ держалъ въ своей власти ту, на которую народъ смотрлъ съ опасеніемъ и ужасомъ.

— Вы знаете кого вы видите передъ собой, Камилла фонъ-Франкенъ, сказалъ Гагенъ. Этьенъ Аналеско не умеръ, какъ того хотли вы и вашъ сообщникъ. Вс такъ хорошо обдуманныя попытки лишить его жизни не удались. Богъ хотлъ чтобы онъ жилъ, чтобы онъ сталъ мстителемъ за злодянія и судьей Камиллы фонъ-Франкенъ.

— Камиллы фонъ-Франкенъ боле не существуетъ! прервала его графиня.

— Для меня вы все еще Камилла фонъ Франкенъ, такъ какъ новое имя вы добыли себ преступленіемъ.

— Остановитесь, ваша свтлость! вскричала гнвно графиня.

— Для меня вы все еще Камилла фонъ-Франкенъ, повторилъ спокойнымъ и холоднымъ тономъ Гагенъ. Та самая Камилла фонъ-Франкенъ, которая въ сообществ съ однимъ искателемъ приключеній по имени Митнахтъ, замышляла противъ жизни Этьена Аналесво… Этотъ Митнахтъ, слпое орудіе вашей воли, два раза пытался убить меня. Разъ тогда въ Париж, а другой, недавно въ Нью-Іорк. Прежде вы хотли воспользоваться богатствомъ Этьена Аналеско, сдлавшаго завщаніе въ вашу пользу, теперь же, вамъ нужно было устранить опаснаго свидтеля.

— Къ чему подобныя слова между нами, ваша свтлость? Мы и безъ того знаемъ другъ друга! Къ тому же ваши угрозы меня нисколько не страшатъ. И это къ счастью для васъ, такъ какъ если-бы мн пришлось опасаться вашей ненависти и вашего мщенія, тогда…

— Что тогда? спросилъ холодно Гагенъ, видя что графиня молчитъ.

— Тогда я васъ больше уже не боялась бы, докончила графиня съ злобной усмшкой.

— Вы знаете еще не все, чего вы должны бояться съ моей стороны, замтилъ Гагенъ. Вамъ было мало того, что вашъ сообщникъ смертельно ранилъ меня въ вашемъ же дом,— вы хотли доказать мн вашу любовь прекративъ мои мученія, для этого вы посылали мн надушенные цвты и письмо — эти духи были ядъ!

— Князь!

— Не играйте комедіи, Камилла фонъ-Франкенъ!… Да, это былъ ядъ. Я бы неминуемо погибъ, еслибъ случайно не поручилъ открыть ваше письмо слуг, тотъ внезапно заболлъ и такимъ образомъ вашъ планъ разстроился.

— Остановитесь, ваша свтлость! Что значатъ эти безумныя обвиненія?

— Еще наши счеты не окончены, Камилла фонъ-Франкенъ. Вы и вашъ сообщникъ совершили цлый рядъ преступленій.

— Прошу васъ не сравнивать меня съ этимъ человкомъ, котораго вы называете моимъ сообщникомъ.

— Конечно этотъ человкъ былъ только вашъ слуга, продолжалъ Гагенъ. Вы были душой всхъ этихъ преступныхъ замысловъ. Этотъ Митнахтъ былъ просто слпой исполнитель вашей воли, котораго вы за это по временамъ награждали деньгами. Но, спрашивается, кто былъ опасне — этотъ авантюристъ или вы?

— Довольно, ваша свтлость! вскричала графиня дрожа отъ гнва. Мы знаемъ, чего можемъ ожидать другъ отъ друга.

— Да, мы это знаемъ! Чего-нибудь другаго вы не должны ждать, Камилла фонъ-Франкенъ!… Посл того какъ вамъ не удалось убить Этьеня Аналеско и пришлось удовольствоваться только частью его богатства, вы оставили Парижъ, чтобы искать себ другую жертву, изъ которой вы, какъ сказочный вампиръ, могли бы высосать кровь до послдней капли. Я не знаю, сколько несчастныхъ попали въ ваши руки въ Берлин, Вн, Москв и Петербург, и заплатили жизнью за желаніе любить васъ, можетъ быть судъ откроетъ все это.

— Берегитесь, князь! вы раскаятесь въ этихъ словахъ! вскричала графиня въ бшенств.

— Наконецъ я нахожу васъ здсь подъ новымъ звучнымъ именемъ. Ужасъ объялъ меня, когда я узналъ, что вскор посл вашего прізда умерла мучительной смертью владлица замка, а вы были съ ней очень дружны! Ее поразилъ тотъ самый ядъ, который вы посл подмшали несчастному Милошу. Не прерывайте меня, ваши слова не могутъ измнить ничего изъ случившагося. Выслушайте меня до конца! сказалъ Гагенъ почти повелительнымъ тономъ. И такъ графиня умерла. Но не довольствуясь выходомъ замужъ за графа, вы поспшили умертвить и его, васъ прельщало его огромное богатство. Народъ говоритъ: вампиръ высосалъ всю кровь изъ графа! Знаете вы, кто этотъ вампиръ? Кого называетъ народъ этимъ именемъ? Отравительницу Камиллу фонъ-Франкенъ.

— Довольно! вскричала графиня, длая шагъ впередъ. Я заставлю васъ бояться меня, до сихъ поръ вы меня плохо знали, Этьенъ Аналеско! Что же касается до яда, то вы ошибаетесь. Графъ хранилъ ядъ въ секретномъ ящик своего стола, это подтвердилъ судъ.

Гагенъ презрительно улыбнулся.

— Да, вы постарались отклонить подозрніе, Камилла фонъ-Франкенъ, сказалъ онъ, но все это напрасно. Я съумю доказать вашу виновность. Черезъ нсколько дней ваша участь будетъ ршена! Вашъ управляющій послалъ отъ вашего имени изъ Баума телеграмму въ Гамбургъ на имя Маріи Рихтеръ, молочной сестры молодой графини Варбургъ. Не въ Америку ухала Марія Рихтеръ, она здсь и спитъ уже вчнымъ сномъ.

Графини невольно вздрогнула при этихъ словахъ, она этого очевидно никакъ не ожидала. Это обстоятельство могло имть для нея важныя послдствія.

— А ядъ, продолжалъ Гагенъ, вы принесли, когда еще Милошъ былъ въ замк, въ комнаты, которыя занималъ при жизни графъ, и сами положили его въ потайной ящикъ письменнаго стола, чтобы заставить всхъ думать, что графъ самъ отравилъ свою жену и себя въ припадк умопомшательства. Это было очень ловко придумано, но вы были тогда не одни, Камилла фонъ-Франкенъ, за вами слдили и ваша хитрость обратилась противъ васъ самихъ.

— Презрнный шпіонъ заплатилъ жизнью за свою низость! замтила съ довольнымъ видомъ графиня.

— Противъ подобныхъ людей какъ вы, хорошъ всякій образъ дйствій. Васъ пытались поставить въ невозможность вредить боле, такъ какъ уже слишкомъ многіе сдлались вашими жертвами.

Графиня поняла, что она во власти Гагена. Она неминуемо погибла, если онъ разскажетъ передъ судомъ все что онъ знаетъ.

Не смотря однако на близкую опасность, графиня не потеряла присутствія духа.

— Какъ! вскричала она. Вы смете думать погубить меня, вы, Этьенъ Аналеско! Берегитесь! При первомъ же шаг я уже заставлю васъ раскаяться. Прежде чмъ погибнуть, я нанесу вамъ страшный ударъ, котораго вамъ не вынести!

— Я не боюсь вашего мщенія, Камилла фонъ-Франкенъ! отвчалъ Гагенъ.

— Да, когда оно направлено противъ васъ лично. Но если дло идетъ о Леон Брассар, вашемъ сын? сказала графиня торжествующимъ тономъ.

— О моемъ сын? спросилъ Гагенъ. Судьб угодно было, чтобы онъ былъ также и вашимъ.

— Онъ теперь въ моихъ рукахъ. Откажитесь отъ вашихъ угрозъ или вы погубите собственнаго сына.

— Вы отказываетесь сообщить мн что-нибудь о моемъ сын? спросилъ Гагепъ, скрывая овладвшее имъ волненіе.

— Довольствуйтесь тмъ, что я вамъ сказала. Онъ въ моей власти. Мы имемъ на него равныя права.

— И вы думаете, Камилла фонъ-Франкенъ, что это хотя на минуту поколеблетъ мою ршимость выдать васъ правосудію за ваши безчисленныя преступленія? Ваши угрозы для меня ничего не значатъ.

— Теб остался небольшой выборъ, Этьенъ Аналеско! сказала графиня и ея блдное лицо приняло страшное выраженіе. Молчи или твой сынъ погибнетъ!

— Эти слова мн не понятны! сказалъ Гагенъ.

— Такъ знай же! Въ больниц для умалишенныхъ, гд еще недавно былъ докторомъ Леонъ, недавно произошелъ пожаръ, при чемъ погибли двое, новый докторъ и надзирательница Дора Вальдбергеръ. Надзирательница подожгла домъ, но не одна. У ней былъ соучастникъ, помогавшій ей въ этомъ дл, этотъ поджигатель и былъ Леонъ Брассаръ — твой сынъ!

Это было уже слишкомъ даже для закаленаго въ несчастіяхъ Гагена.

— Это твое дло! вскричалъ онъ. О! я это ясно вижу!

— Онъ поджигатель! повторила угрожающимъ тономъ графиня. И онъ погибнетъ, если ты пойдешь противъ меня!

Гагенъ, не будучи въ состояніи скрывать доле свой ужасъ и отчаяніе, закрылъ молча лицо руками и медленно вышелъ.

Съ довольной улыбкой взглянула ему вслдъ графиня. Еще разъ, въ минуту страшной опасности, удалось ей отстранить роковой ударъ, готовый поразить ее.

Графиня побждаетъ.

Возвратимся къ тому вечеру, въ который Лили встртила Леона Брассара на краю пропасти. Это былъ тотъ самый вечеръ, въ который въ замк происходилъ описанный въ предъидущей глав разговоръ.

Не смотря на вс усилія, Лили не могла спастись отъ своего преслдователя. За свою попытку отыскать стараго Фейта, она поплатилась этой встрчей, которая леденила кровь въ ея жилахъ.

— Теперь ты моя! вскричалъ схватывая ее Леонъ Брассаръ. На этотъ разъ ты отъ меня не уйдешь!

— Пустите меня! Чего вамъ отъ меня надо? молила Лили въ смертельномъ страх.

— О! это ты сейчасъ узнаешь, мое сокровище! Отчего ты дрожишь? Разв ты не знаешь, что я тебя люблю!

— Если вы дйствительно меня любите, то пустите меня! Оставьте меня въ поко!

— Я не буду такъ глупъ! засмялся насмшливо Леонъ Брассаръ. Я очень радъ, что мн посчастливилось найти тебя. Твоя красота какъ будто стала еще поразительне, жизнь въ дом сумасшедшихъ нисколько теб не повредила. О! ты будешь моей во чтобы то ни стало!

— Оставьте меня! вскричала въ отчаяніи Лили. Ваше присутствіе не возбуждаетъ во мн ничего кром страха, я навки связана съ другимъ! Чего же вы хотите отъ меня?…

— Я хочу взять тебя съ собой въ замокъ, мое сокровище!

— Въ замокъ? спросила въ ужас Лили.

— Ну да, конечно.

— Никогда! Никогда!… Лучше смерть!

— Глупости! Куда же ты можешь пойти теперь? Вдь больница Св. Маріи частью сгорла. Я и безъ того хотлъ взять тебя оттуда, такъ какъ тамъ теперь нтъ надлежащаго надзора за больными.

— Убейте меня, но только не ведите въ замокъ! вскричала умоляющимъ тономъ Лили, опускаясь на колни передъ Леономъ.

Но вс ея мольбы и просьбы были напрасны. Леонъ Брассаръ схватилъ ее на руки и, не смотря на ея сопротивленіе, понесъ по направленію къ замку.

Несчастная двушка, полубезчувственная отъ ужаса и отчаянія, не была въ силахъ доле противиться. Какъ горько раскаивалась она въ своемъ безразсудномъ поступк, который отдалъ ее во власть ея преслдователя.

Никто не могъ оказать ей помощи. Дорога и поле вокругъ были пусты, такъ какъ ночь уже наступила. При вид замка, ужасъ съ новой силой охватилъ Лили и она снова начала молить Леона не вести ее въ замокъ, гд нкогда она провела столько счастливыхъ часовъ, но гд теперь ее ожидала жизнь, исполненная страха и мученій.

Но Леонъ смялся надъ ея страхомъ и не обращалъ вниманія на ея мольбы.

Пройдя по боковой тропинк къ одной изъ башень замка, которая давно уже была необитаема, онъ внесъ туда Лили и положивъ на диванъ тотчасъ же вышелъ, тщательно заперевъ за собою дверь.

Не теряя ни минуты, имъ поспшилъ въ покои графини и приказалъ камеристк доложить о немъ ея госпож.

Въ это время Леонъ Брассаръ, самъ того не подозрвая, былъ для графини очень важной особой, такъ что она тотчасъ-же велла ввести его.

На ея блдномъ лиц не было видно даже слда страха, никакая забота повидимому не волновала ее, а между тмъ надъ ея головой висла страшная опасность!

— Должно быть что нибудь важное привело васъ ко мн такъ поздно, сказала она привтливо встрчая Леона. По выраженію вашего лица, можно заключить, что произошло что нибудь особенное!

— Да, графиня, дйствительно особенное, и даже такое, что наврно заслужитъ вашу благодарность! отвчалъ съ таинственнымъ видимъ Леонъ, подавая графин ключъ.

— Что это за ключъ, Леонъ? спросила она.

— Ключъ отъ моего сокровища! отвчалъ съ улыбкой Леонъ.

— Я ничего не понимаю!… объяснитесь!

— Это ключъ отъ одной изъ комнатъ передней башни замка, графиня, а въ этой комнат находится… Я не могу выразить это словами! Лучше будетъ если мн будетъ дозволено проводить туда ваше сіятельство Только на одну минуту, не боле!

— Мн въ самомъ дл очень любопытно узнать, что привело васъ сюда и къ тому-же такъ, по видимому, интересуетъ.

— И я заране убжденъ, что вы будете въ высшей степени удивлены, если исполните мою просьбу. Клянусь всми святыми, вы не раскаетесь въ этомъ!

— Такъ пойдемте! Я согласна.

— Благодарю васъ, графиня! Могу я взять тотъ подсвчникъ? Тамъ въ башн очень темно.

— Конечно, возьмите.

Леонъ поспшно взялъ подсвчникъ и вышелъ въ сопровожденіи графини.

Скоро они достигли ступеней лстницы, ведшей въ переднюю башню, поднявшись наверхъ, Леонъ съ таинственнымъ видомъ отперъ дверь и посторонился, чтобы дать графин войти первой.

— Вотъ помшанная изъ больницы Св. Маріи! сказалъ онъ входя въ свою очередь и указывая на Лили, которая стояла блдная какъ смерть, молча и неподвижно глядя на графиню.

— Какъ! вы привели ее сюда, Леонъ, сказала въ изумленіи графиня. Это очень хорошо, несчастной вредно было оставаться въ томъ дом, гд ея жизнь недавно подвергалась такой страшной опасности.

Лили была не въ состоявшій выговорить слова. Она съ ужасомъ видла соби во власти своего безпощаднаго врага, который употреблялъ вс усилія, чтобы погубить ее.

— Въ состояніи-ли она теперь объяснить какое ее настоящее имя? спросила графиня, обращаясь къ Леону.

— О, нтъ! Все по старому, графиня!

— Быть можетъ вамъ посчастливится теперь возвратить ей разсудокъ. Вы вдь знаете ея болзнь, она не хочетъ отказаться отъ мысли, что она графиня Варбургъ. Я надюсь что вамъ удасться помочь ей, такъ какъ она будетъ вашей единственной больной, и слдовательно вамъ можно будетъ сосредоточить на ней все ваше вниманіе. До тхъ поръ она останется здсь, я назначу для ухода за ней одну изъ служанокъ замка.

Услышавъ эти слова, Лили закрыла лицо руками и рыдая, безсильно опустилась на диванъ.

— Вы должны быть очень осторожны и внимательны! обратилась снова къ Леону графиня. Вы видите что больная находится въ сильномъ возбужденіи, повидимому леченіе въ больниц не принесло ей никакой пользы. Тмъ лучше что вы привели ее сюда. Посвтите мн!

Леонъ Брассаръ взялъ подсвчникъ и направился къ выходу въ сопровожденіи графини. Выйдя изъ комнаты, онъ опять тщательно заперъ дверь на ключъ.

Графиня была чрезвычайно обрадована случившимся. Побда была-бы обезпечена за ней, если-бы ей удалось устроить такъ, чтобы Лили осталась въ замк.

— Вы завтра отправитесь въ городъ, Леонъ и сообщите о случившемся, сказала графини, возвращаясь въ свои комнаты. Постарайтесь чтобы больную оставили здсь. Этого не позволять безъ разршенія городскаго врача.

На другой день въ замокъ явился Бруно. Онъ узналъ о бгств Лили и о заключеніи ея въ замк. Чего стоило ему свиданіе съ графиней, посл всего происшедшаго! Но было необходимо, во что бы то ни стало, освободить Лили изъ рукъ той, которая замышляла противъ ея жизни, чтобы овладть ея состояніемъ.

Бруно чувствовалъ, что тутъ всякія колебанія неумстны.

Графиня встртила его съ гордою сдержанностью.

— Потому что я принимаю васъ посл всего случившагося, сказала она, вы можете видть, что я не имла ничего противъ васъ. Первый враждебный шагъ былъ сдланъ вами.

— Оставимъ пока прошлое графиня, отвчалъ Бруно, я не объ этомъ хочу переговорить съ вами. Недавно огонь уничтожилъ часть больницы Св. Маріи…

— Я это знаю, господинъ ассесоръ, вслдствіи этого бывшій врачъ этой больницы перевелъ сюда больную, которая выдаетъ себя за графиню Варбургъ.

— Молодая графиня находится въ замк противъ воли.

— Вотъ какъ! засмялась графиня. Послушайте, господинъ ассесоръ и судите сами. Эта двушка, которую только немногіе благодаря ничтожному сходству признали за графиню, которая, однако продолжаетъ утверждать что она моя дочь, вдругъ стала бояться замка. Разв это возможно? Нтъ, она боится другого, она боится уличенія во лжи, боится доказательствъ что она, не та, за которую она себя выдаетъ!

— Вы ошибаетесь! молодая графиня боится новаго покушенія на ея жизнь. Не мн обсуждать обстоятельства ея дла, я пришелъ только чтобы побудить васъ не удерживать доле графиню силой.

— Силой? Нисколько! Эта больная убжала изъ дома умалишенныхъ и направилась сюда сама. Я только исполнила свой долгъ, давъ ей на время пріютъ. Объ этомъ уже дано знать въ городъ. Если будетъ ршено возвратить ее въ больницу, я сдлаю это не колеблясь ни минуты.

— Я прошу васъ, графиня, отпустить эту несчастную, которую вы не хотите признать вашей падчерицей.

— Къ чему, господинъ фонъ-Вильденфельсъ? Для того чтобы она начала снова преслдовать и обвинять меня? Вы врите ей и готовы оказывать помощь, но для меня она чужая.

— Такъ предоставьте эту чужую вамъ двушку ея судьб! Я увезу ее далеко отсюда.

— Нтъ, я остаюсь при моемъ ршеніи. Подождите опредленія суда. Если онъ распорядится взять отъ меня эту двушку, она не останется въ замк ни одной минуты лишней.

— Хорошо! Я надюсь что судъ согласится на мою просьбу, сказалъ Бруно, вставая и прощаясь съ графиней.

Вскор вернулся изъ города Леонъ Брассаръ съ пріятнымъ для графини извстіемъ. Судъ нашелъ, что помшанная можетъ оставаться въ замк также хорошо какъ и въ больниц, тмъ боле, что послдняя очень пострадала отъ огня. Къ тому же можно были ожидать въ замк лучшихъ результатовъ, такъ какъ здсь надзоръ могъ быть гораздо внимательне, чмъ въ больниц, гд одинъ докторъ приходился на нсколько сотъ больныхъ.

Городской врачъ, докторъ Феттеръ не далъ вры заявленію умершаго доктора больницы Св. Маріи, а согласился съ мнніемъ Леона, тмъ боле что эти льстило его самолюбію, доказывая его проницательность и ученость.

Графиня побдила!

XI.

Внутренняя борьба.

Дйствіе произведенное на Гагена угрозой графини было подавляющее.

Казалось, этотъ закаленный въ бдствіяхъ человкъ, могъ переносить твердо удары судьбы, но вдругъ надъ нимъ повисла страшная гроза. Ему предстояло новое испытаніе, новая борьба, грозившая разбить его сердце.

Его сынъ былъ въ рукахъ той женщины, которая ни передъ чмъ не останавливалась. Эта преступная мать готова была принести въ жертву своего сына, чтобы только достичь своей цли.

Въ ушахъ Гагена еще раздавались слова графини: Молчи, или твой сынъ погибнетъ!… Онъ поджигатель!

Возвратившись домой, Гагенъ заперся въ своемъ кабинет и долго ходилъ взадъ и впередъ, понуривъ голову, погруженный въ мрачныя мысли.

Тяжелая, невыносимо тяжелая борьба начиналась въ его сердц. Ему предстоялъ страшный выборъ, ужасный какъ и все, что задумывала или длала графиня Варбургъ.

Исполни Гагенъ свой долгъ и его сынъ погибнетъ. Исчезнетъ его послдняя надежда!

Но разв она еще существовала?

Кого называлъ онъ своимъ сыномъ? Поджигателя!… Быть можетъ сама графиня толкнула его на это преступленіе? Она овладла имъ чтобы воспользоваться какъ оружіемъ противъ его отца.

Еще раньніе Леонъ бжалъ изъ Парижа, похитивъ большую часть денегъ его мнимаго отца. Это былъ первый шагъ на скользкомъ пути преступленія.

Но Гагенъ все еще надялся на его исправленіе, думалъ подйствовать на него убжденіемъ.

Теперь было уже поздно!.. Леонъ былъ въ рукахъ графини и надо было отложить всякую надежду.

— Погибъ! погибъ безвозвратно! простоналъ Гагенъ… объ чемъ же ты еще думаешь Аналеско? Почему ты колеблешься? Потому что онъ твой сынъ? Потому что вмст съ нимъ погибнетъ старый княжескій родъ? Тутъ не должно быть никакой борьбы… Я надялся признать его моимъ сыномъ и наслдникомъ, передать ему княжескую корону… но теперь уже поздно! Поздно!… Да, я перенесу и это, продолжалъ онъ глухимъ голосомъ, но ты, Каммила фонъ-Франкенъ. ты не восторжествуешь! Ты не знаешь Этьена Аналеско! Твой разсчетъ ложенъ. Всякій твой сообщникъ долженъ получить заслуженное наказаніе, будь это хоть мой сынъ. Справедливость выше всего. Леонъ поплатится за свое преступленіе, но и ты тоже!…

Но увидть, увидть его хотя бы одинъ разъ, вотъ чего я хотлъ бы! продолжалъ Гагенъ, останавливаясь. Это быть можетъ только усилитъ мое горе, но пусть будетъ что будетъ! Я долженъ говорить съ нимъ, объяснить ему тайну его рожденія. Съ моей стороны было бы трусостью отступать передъ этимъ шагомъ. Гд же могу я найти его?

О! конечно въ замк. Наврное эта женщина держитъ его тамъ. Значитъ я долженъ еще разъ увидть ее.

На другой день къ нему явился Бруно, чтобы разсказать о своей поздк въ замокъ.

Гагенъ успокоилъ его.

— Оставьте молодую графиню въ замк, не опасаясь ничего, сказалъ онъ, съ ней не случится тамъ ничего дурнаго. Дни владычества графини уже сочтены!

— Значитъ вы уже близко къ цли, Этьенъ?

— Препятствія устранены, другъ мой, я вамъ уже говорилъ, что мои показанія на суд выяснятъ вполн вс преступленія графини.

— Но однако что то все еще смущаетъ васъ?

— Вы правы, но я надюсь скоро сбросить съ души эту тяжесть. Леонъ Брассаръ нашелся.

— Вашъ сынъ, Этьенъ?

— Да, мой сынъ, котораго я увижу только для того, чтобы потерять навсегда. Онъ въ рукахъ графини Варбургъ, которая пользуется имъ для своихъ преступныхъ цлей.

— И онъ? О! это ужасно!… Я понимаю, она хочетъ черезъ Лили и Леона держать насъ въ своей власти и помшать намъ вредить ей.

— Но это не удастся ей, другъ мой!

— Какъ? вы погубите вашего сына?

— Онъ уже погибъ! Графиня обвиняетъ его въ поджог больницы Св. Маріи. Но она черезъ это ничего не достигнетъ. Однако вы мн не разсказали еще о вашихъ розыскахъ въ Баум!

— Вы не слышали разв о самоубійств телеграфиста?

— О самоубійств? Нтъ! И конечно того именно телеграфиста, который былъ вамъ нуженъ?

— Да, его нашли мертвымъ на рельсахъ, въ довольно большомъ разстояніи отъ Баума, причина самоубійства совершенно неизвстна.

— Гм! сказалъ задумчиво Гагенъ, еслибы этотъ Митнахтъ не былъ по ту сторону океана, я подумалъ бы, что тутъ безъ него не обошлось. Эта смерть оказала такъ неожиданно помощь графин. Она отнимаетъ у насъ всякую возможность доказать, кто былъ отправитель телеграммы. Но это ничего! У насъ и безъ того довольно доказательствъ. Отравленія доказаны и я беру на себя выяснить, что они были произведены графиней и ея сообщникомъ. Скоро, другъ мой, мы будемъ у цли. Есть вещи, съ которыми надо помириться, прежде чмъ черезъ нихъ идти впередъ.

Бруно понялъ эти слова. Онъ чувствовалъ, какъ тяжелъ былъ ударъ, поразившій Гагена.

— Такая борьба ршается въ тиши, сказалъ онъ, прощаясь съ нимъ. Тутъ неумстны утшенія постороннихъ. Но кто такъ много перенесъ, какъ вы, тотъ выйдетъ побдителемъ и изъ этого испытанія.

Прошло нсколько дней. Предсказаніе Бруно сбылось. Къ Гагену вернулось все его присутствіе духа и спокойствіе. Борьба сердца окончилась и чувство справедливости взяло верхъ надъ любовью къ сыну.

Улыбка удовольствія скользнула но лицу графини, когда она увидла входящаго къ ней Гагена. Онъ до сихъ поръ не далъ еще показанія противъ нея, стало быть онъ покорился, думала она. На его спокойномъ лиц нельзя было однако ничего прочесть.

— Ваше появленіе, ваша свтлость, доказываетъ мн, что вы измнили ваше прежнее ршеніе, сказала сна, приглашая его садиться. Если вы останетесь въ мир со мной, вы получите вашего сына.

— Я хотлъ бы видть Леона Брассара, сказалъ Гагенъ, вмсто отвта.

— Вы хотите видть вашего сына? это совершенно справедливое желаніе.

— Знаетъ онъ о прошломъ?

— До сихъ поръ нтъ, ваша свтлость. Леонъ Брассаръ считаетъ себя сыномъ вашего бывшаго слуги.

— Гд же Леонъ?

— Взгляните сюда, ваша свтлость! сказала графиня, стоявшая у окна.

Внизу, передъ замкомъ, стоялъ Леонъ Брассаръ, готовясь ссть на лошадь, которую подводилъ ему конюхъ.

Гагенъ подошелъ къ окну. Онъ могъ ясно видть своего сына. Можетъ быть онъ хотлъ позвать его, броситься внизъ ему на встрчу…

Но было уже поздно. Леонъ вскочилъ на лошадь и быстро поскакалъ по дорог въ городъ.

— Вотъ, ваше желаніе исполнено, ваша свтлость сказала графиня, вы видли вашего сына.

— Онъ мн боле не сынъ! отвчалъ глухо Гагенъ.

Графиня вздрогнула.

— Вы хотите сказать, что онъ еще не вашъ сынъ! Но это ваша вина, сказала она.

— Онъ давно былъ бы уже моимъ сыномъ, еслибы у него была другая мать, а не вы, Камилла фонъ Франкенъ. Онъ былъ бы моимъ сыномъ, еслибы вы не сдлали его орудіемъ вашихъ преступныхъ замысловъ.

— Этьенъ Аналеско. Отъ васъ еще зависитъ возвратить себ сына. Но не раздражайте меня! Ваши оскорбленія могутъ возбудить во мн гнвъ и ненависть.

— Сегодня вы видите меня въ послдній разъ! отвчалъ Гагенъ ледянымъ тономъ. Мы свидимся разъ тогда, когда вы будете отдавать на суд отчетъ въ вашихъ преступленіяхъ.

— Какъ? значитъ вы ршились пожертвовать вашимъ сыномъ?

— Онъ боле мн не сынъ!

— Хорошо! вскричала графиня. Какъ бы вамъ только не раскаяться въ вашемъ ршеніи раньше, чмъ вы думаете!

— Я ршился во что бы то ни стало исполнить мой долгъ. Я самъ былъ бы преступникомъ, еслибы, жаля сына, сталъ скрывать истину. Если Леонъ вступилъ на путь порока, пусть онъ понесетъ заслуженное наказаніе. Отвтственность за это ляжетъ не на меня, а на васъ.

— Такъ длайте же, что вы задумали! сказала гнвно графиня. Мы знаемъ, чего мы можемъ ждать другъ отъ друга! Я не боюсь васъ! Вы знаете меня настолько, чтобы не сомнваться, что я не поколеблюсь исполнить мою угрозу. Да, вашъ сынъ погибнетъ! Еще вы не побдили, Этьенъ Аналеско! Не забывайте, что теперь дло идетъ о моей жизни, а я не продамъ ее дешево! Ступайте, жалуйтесь, доносите! Это будутъ только одни пустыя слова. У васъ нтъ и не можетъ быть доказательствъ!

— Предоставьте мн найти эти доказательства, Камилла фонъ-Франкенъ. Вы будете отвчать не за вредъ, причиненный мн. но за ваши злодйскіе поступки съ покойными графомъ и графиней Варбургъ, съ Милошемъ, съ несчастной молодой графиней, съ Леономъ Брассаромъ. Не думайте о бгств! Я буду сторожить васъ шагъ за шагомъ. Не смйте поднять руку на молодую графиню, это было бы только новымъ доказательствомъ вашей преступности!

Съ этими словами Гагенъ вышелъ. Прошло нсколько минутъ, прежде чмъ графиня успха опомниться.

— Такъ умри! прошептала она наконецъ. На этотъ разъ ты не уйдешь отъ меня!

XII.

Нтъ спасенія!

На другой день посл свиданія Гагена съ графиней, при наступленіи ночи, изъ города Варбурга выхалъ всадникъ, направляясь къ замку.

Небо было покрыто облаками, мракъ все боле и боле сгущался. Повсюду царствовала мертвая тишина. Съ тяжелыхъ тучъ, нависшихъ надъ городомъ, по временамъ падали капли дождя.

Ночь уже вполн наступила, когда всадникъ въхалъ въ лсъ. Тамъ было еще темне, чмъ на дорог, но всадникъ, казалось, хорошо зналъ мстность, такъ какъ онъ продолжалъ хать по краю дороги, не замедляя бга лошади.

Вдругъ лошадь бросилась въ сторону, какъ бы испугавшись чего-нибудь

— Это тутъ? спросилъ всадникъ, замтивъ на дорог темную человческую фигуру.

— Какое вамъ до этого дло? послышалось въ отвтъ. Позжайте своей дорогой, свою я и безъ васъ найду.

Голосъ показался всаднику знакомымъ и онъ придержалъ лошадь.

— Но кто же вы? спросилъ онъ.

Незнакомецъ пробормоталъ что-то въ отвтъ и исчезъ среди кустовъ, окаймлявшихъ дорогу.

— Гм! Кто бы это могъ быть? прошепталъ всадникъ. Не думаю, чтобы это былъ кто-либо изъ слугъ замка.

Съ этими словами онъ пришпорилъ лошадь и снова пустился въ путь. Было около полуночи, когда онъ подъхалъ къ замку. Тутъ онъ свернулъ на боковую тропинку и приблизился къ замку съ задней стороны, черезъ паркъ. Въ замк все, повидимому, спало, такъ какъ ни въ одномъ окн не было видно свта.

Тогда всадникъ осторожно направилъ лошадь къ одной изъ переднихъ башень замка. Копыта лошади неслышно ступали по мягкой трав парка.

Поставивъ лошадь около самой стны башни, всадникъ всталъ на сдло, такъ что, вытянувшись во весь ростъ, онъ могъ достать рукою до окна башни.

Онъ осторожно постучалъ въ окно.

— Лили! произнесъ онъ тихо.

Спустя нсколько секундъ окно быстро отворилось и въ немъ показалась головка Лили.

— Кто тамъ? спросила она. Кто зоветъ меня?

— Разв ты меня не узнаешь, Лили?

— Это ты, Бруно, вскричала Лили, въ высшей степени удивленная и обрадованная.

— Я долженъ видть тебя я говорить съ тобой.

— Ахъ, какъ я счастлива, что вижу тебя.

— Посл того, какъ я напрасно требовалъ тебя обратно у графини, я попытался проникнуть къ теб этимъ способомъ.

— Я благодарю небо, что вижу тебя, что могу выразить…

— Не говори такъ громко, дорогая Лили, насъ могутъ услышать! прошепталъ Бруно.

— Здсь, въ старой башн, больше никого нтъ! О, Боже мой, Бруно, какъ все это случилось! сказала Лили и слезы показались у нея на глазахъ. Какъ счастлива была я прежде въ этомъ замк, какъ беззаботно жила я, а теперь! Я здсь плнница. Я боюсь здсь еще больше, чмъ въ сумасшедшемъ дом.

— Ты должна выйти отсюда.

— Да, Бруно, ты правъ.

— Я для этого пришелъ сюда. Ты не должна здсь доле оставаться.

— Я заперта и не могу выйти отсюда. Этотъ ужасный Гедеонъ Самсонъ приставленъ наблюдать за мной, какъ за сумасшедшей.

— Ты должна бжать какъ можно скоре.

Тогда Лили разсказала своему жениху, какъ она попала въ замокъ.

— Поврь мн, прошептала она, окончивъ разсказъ, старый Фейтъ живетъ въ мловыхъ пещерахъ.

— Я самъ теперь такъ думаю, посл того, какъ видлъ его внизу, на холм.

— Поврь мн, Бруно, это онъ спасъ меня и отнесъ тогда въ городъ, поэтому внизъ должна существовать дорога. Общай мн, во всякомъ случа, постараться найти эту дорогу, мы должны узнать, что сталось со старымъ Фейтомъ, это занимаетъ меня день и ночь.

— Я постараюсь, хотя первая попытка окончилась очень печально.

— Только не съ моря, Бруно, въ пропасть должно быть дорога по сухому пути.

— Я исполню твое желаніе, моя дорогая Лили, ни сначала общаемъ другъ другу постараться хитростью или силой освободить тебя.

— Черезъ дверь это невозможно, остается только одно средство, бжать черезъ это окно, отвчала Лили.

— Это должно устроиться.

— Да, Бруно, но сначала дай мн сдлать послднюю попытку, открыто или инымъ способомъ освободиться отсюда. Если это удастся мн, хорошо! Если же нтъ, приходи на слдующую ночь и я постараюсь, съ твоей помощью, спуститься.

— Я не могу быть покоенъ, пока знаю, что ты здсь! Хотя мн кажется, что близко время, когда съ преступницы будетъ снята маска, но во всякомъ случа лучше, если ты освободишься изъ-подъ власти графини.

— Значитъ, до слдующей ночи, Бруно.

— Не теряй мужества. Завтра посл полуночи я снова приду сюда и ты оставишь свою тюрьму, прошепталъ Бруно и протянулъ Лили руку, до которой она едва могла достать.

— Ты мое счастіе, мое единственное утшеніе! прошептала Лили, прощаясь, и послала ему рукой послдній поцлуй, посл того, какъ онъ вскочилъ въ сдло и быстро исчезъ во мрак парка.

Лили осторожно заперла окно и снова легла въ постель, но не могла спать. Ея разговоръ съ Бруно такъ сильно занималъ ее, что она заснула только подъ утро.

На слдующее утро, когда пришелъ Леонъ, Лили передала свое желаніе говорить съ графиней, говоря, что должна сообщить ей нчто важное.

Леонъ, казалось, былъ удивленъ этимъ желаніемъ Лили, но все-таки передалъ его графин и уговорилъ ее отправиться въ башню.

При вид входящей графини, Лили должна была схватиться за столъ, чтобы не упасть, такое сильное впечатлніе произвелъ на нее видъ графини. Эта женщина, которую она прежде любила и звала матерью, которую даже защищала противъ нападокъ на нея своей молочной сестры, эта женщина приводила ее теперь въ неописанный ужасъ, который она едва была въ состояніи превозмочь.

Графиня замтила впечатлніе, которое произвело ея появленіе.

— Вы выразили желаніе что-то сообщить мн, сказала она, подходя къ молодой двушк, я надюсь, что ваши слова прольютъ наконецъ свтъ, на окружающій вашу особу мракъ.

Посл всего случившагося, Лили хотла сдлать еще попытку тронуть это каменное сердце. Она знала, что все будетъ напрасно, что графин нужна ея жизнь, а главное — ея деньги. Она знала, что ея попытка будетъ безплодна и все-таки хотла попробовать въ послдній разъ освободиться и покончить борьбу за милліонъ. Но каждое слово было для нея страшно тяжело.

— Я попрошу доктора уйти на время, сказала она наконецъ, такъ какъ мои слова не должны быть слышимы третьимъ лицемъ.

— Вамъ нечего бояться доктора, онъ можетъ все слышать, отвчала графиня, кром того, что можете вы мн сказать такого, чего уже докторъ не зналъ бы давно.

— Тмъ не мене, я прошу, чтобы онъ ушелъ.

Графиня сдлала Леону знакъ, чтобы онъ вышелъ.

— Говорите, теперь мы одн, сказала она.

— Посл случившагося, я не могу иначе говорить съ вами, начала Лили слегка дрожащимъ голосомъ, я также не стараюсь боле убдить васъ, что я дйствительно ваша падчерица, такъ какъ знаю, что вы знаете это. но только не хотите врить.

— Что значатъ для меня эти слова! рзко возразила графиня, он доказываютъ только, что ваше безуміе еще не прошло.

— Выслушайте меня до конца! продолжала Лили. Я длаю послднюю попытку. Возьмите все, что мн принадлежитъ, возьмите мой милліонъ, я сама передамъ его вамъ, но перестаньте преслдовать меня

Графиня, казалось, не ожидала услышать это и въ первую минуту была озадачена.

— Сжальтесь надо мною, отпустите меня! продолжала Лили умоляющимъ голосомъ. Кончите эту ужасную борьбу. Я откажусь, въ вашу пользу, отъ милліона, котораго вы еще не получали, такъ какъ все дло еще не достаточно выяснено. Я готова признать, гд и какъ угодно, что милліонъ принадлежитъ вамъ. Мн не надо ничего, кром свободы, ничего, кром окончанія этихъ преслдованій.

— Чего вы думаете достичь этой просьбой, гордо отвчала графиня, я не знаю кто вы и разв вамъ неизвстно, что вс свидтели не признали васъ, назвали васъ неизвстной имъ двушкой? Какъ же возможно, чтобы вы располагали милліономъ моей дочери? Это новая выдумка безумной и только доказываетъ мн, что ваше положеніе все ухудшается.

Сказавъ это, графиня отворила дверь и впустила Леона, который съ насмшливой улыбкой поглядлъ на Лили.

— Наблюдайте за больной хорошенько, сказала ему графиня. Только что происшедшая сцена доказала мн, что умственное разстройство этой двушки еще боле усилилось.

Лили поблднла и чуть не упала въ обморокъ: она поняла, что все погибло, что ея заключенію не будетъ конца, если Бруно не освободитъ ея.

— Я слагаю на васъ отвтственность за все, продолжала графиня, эта двушка отдана вашимъ попеченіямъ и вамъ будетъ съ ней много хлопотъ. Что же касается меня, то я не желаю, чтобы она меня боле безпокоила своими требованіями.

Сказавъ что, графиня повернулась и, вмст съ Леономъ, вышла изъ комнаты, которую онъ заперъ на ключъ.

Оставшись одна, Лили упала на колни и стала молить Бога, чтобы онъ даровалъ успхъ ея плану бгства съ Бруно, такъ какъ, если и эта попытка не удастся, то она погибла.

Въ сильномъ безпокойств, колеблясь между страхомъ и надеждой, ожидала она ночи.

Она положительно была не въ состояніи Оставаться здсь доле, такъ какъ не пережила бы этого заключенія. Близость бывшаго доктора умалишенныхъ, который былъ для нея ненавистенъ, не давала ей покоя ни днемъ, ни ночью, такъ какъ онъ могъ придти во всякое время и снова говорить о своей любви. Кром того, она боялась сть и пить и по большей части питалась однимъ хлбомъ, будучи убждена, что онъ безвреденъ.

Наконецъ наступилъ вечеръ. По приказанію доктора, огня ей не давали. Около восьми часовъ, ей принесли свжей воды, а посл того уже никто не приходилъ.

Время шло необыкновенно медленно. Она стояла у окна и глядла въ паркъ. По ея разсчетамъ должно было скоро наступить то время, когда прідетъ ея женихъ. Изъ ея комнаты не было видно, спятъ ли уже въ замк или еще нтъ.

Лили во всемъ полагалась на Бруно. Онъ былъ человкъ благоразумный и боле всего на свт желалъ освободить свою невсту отъ всхъ страданій и опасностей.

Мало-по-малу, глаза ея привыкли къ темнот, и она могла различить темные стволы деревьевъ парка, а также и часть дороги.

Вдругъ ей показалось, что кто то идетъ по направленію къ замку. Лили не могла узнать кто это, а только въ состояніи была различить, что это мущина и, отворивъ окно, услышала шумъ его шаговъ.

Это не могъ быть Бруно, такъ какъ онъ прямо направился бы къ угловой башн.

Кто же былъ этотъ незнакомецъ, такъ таинственно пробиравшійся въ замокъ среди ночи.

Большія ворота, казалось, были уже заперты, такъ какъ Лили ясно слышала въ тишин ночи скрипъ запиравшихся воротъ.

Лили стала прислушиваться, стуку не было слышно. Двери были заперты, слдовательно ночной гость не могъ попасть въ замокъ.

Въ это время Лили послышались шаги вдоль ршетки и затмъ все стихло, тогда она подумала, что, вроятно, незнакомецъ ушелъ. Можетъ быть также, что это былъ кто-нибудь изъ прислуги.

Тишина снова водворилась.

Въ это время въ парк послышался слабый шорохъ и, черезъ нсколько мгновеній, Лили увидла между деревьями Бруно, который удерживалъ лошадь, чтобы оглядться, нтъ ли кого-нибудь кругомъ.

Лили взяла платокъ и махнула имъ изъ окна.

При вид этого, Бруно тихонько похалъ къ башн.

Сердце Лили нетерпливо билось, минута освобожденія приближалась. Если Бруно освободитъ ее, то она могла въ эту же ночь отправиться въ путь, въ Вну, къ его матери, подъ защитою которой хотла жить Лили.

Отъ этого часа зависло все. Лили снова махнула платкомъ, въ вид привтствія.

Наконецъ Бруно подъхалъ къ стн.

— Это ты! Возьми меня скоре! прошептала Лили, въ неописанномъ волненіи и радости.

Въ ту минуту, какъ Бруно хотлъ соскочить съ лошади, чтобы помочь своей невст выбраться изъ окна, до нихъ донесся громкій стукъ.

Лили вздрогнула.

— Кто-то идетъ! прошептала она.

Бруно отвелъ лошадь отъ башни подъ тнь деревьевъ.

Едва только зашелъ онъ подъ деревья, какъ со стороны замка послышались шаги и раздался стукъ отворяемой двери.

Нсколько человкъ поспшно шли.

Лили едва успла запереть окно.

Она увидла однако, что это были слуги съ фонарями.

Кто разбудилъ ихъ? Чью тнь видла Лили нсколько времени тому назадъ.

Она осталась у окна и увидла, что люди съ фонарями осматривали все вокругъ.

Они повернули къ парку, но, понявъ невозможность бгства, Бруно усплъ уже исчезнуть.

Бгство разстроилось. Послдняя надежда Лили была разбита, она слышала, какъ прислуга говорила, что графиня приказала каждую ночь особенно стеречь замокъ.

Лили не знала, что случилось, она поняла только, что кто-то узналъ про ея намреніе бжать. Изъ разговоровъ прислуги она однако увидла, что произошло еще что-то особенное, такъ какъ сама графиня встала ночью, и люди говорили, что тотъ, кто постучался, не былъ найденъ. По всей вроятности, они подразумвали того ночнаго гостя, котораго видла Лили.

— Нтъ спасенія! прошептала Лили съ отчаяніемъ, теперь все погибло. Не было надежды какъ бы то ни было избавиться отъ этой жизни, которая была для нея невыносима.

Разбитая душой и тломъ, Лили вполн предалась своему отчаянію.

Но кто же былъ ночной поститель?

XIII.

Отецъ и сынъ

Въ день послдняго посщенія Гагеномъ замка, къ Леону Брассару пришло письмо, которое передалъ ему лакей.

Леонъ былъ очень удивленъ тмъ, что кром капеллана и графини кто-нибудь зналъ его настоящее имя.

Онъ со всхъ сторонъ оглядлъ письмо, написанное незнакомымъ почеркомъ и наконецъ распечаталъ его.

Это могъ написать ему это короткое письмо, съ таинственнымъ приглашеніемъ? Письмо было безъ подписи и заключало въ себ слдующее:

‘Приходите сегодня вечеромъ, въ семь часовъ, на лужайку на границ Варбургскаго лса, около дороги въ рыбацкую деревню. Вы узнаете тамъ важное извстіе’.

Слдовало ли ему идти? Дло шло, какъ говорилось въ письм, о важномъ извстіи. Таинственность плняла его и онъ ршился пойти.

Съ плнницей въ замк онъ все еще не добился никакого результата, но не оставлялъ надежды когда-нибудь назвать Лили своею.

Онъ каждый день ходилъ въ башню и хотя Лили не обращала на него никакого вниманія, не глядла на него и не отвчала ему, онъ все-таки не переставалъ говорить ей о своей любви.

— Неужели же я такъ отвратителенъ? говорилъ онъ въ тотъ день, когда получилъ вышеназванное нами письмо безъ подписи, вы не будете раскаиваться, если выслушаете меня, Лили. Вы не отвчаете, я знаю за что вы на меня сердитесь, за то, что я привелъ васъ сюда въ замокъ, но и безъ меня вы все равно были бы здсь. Я долженъ обладать вами, иначе я не нахожу нигд покоя. И, тутъ Леонъ понизилъ голосъ, и если вы меня выслушаете, то все измнится, я подразумваю ваше пребываніе здсь, ваше сумасшествіе и все остальное!

— Вы достойны презрнія! отвчала наконецъ Лили. Вы знаете, что я не безумная, вы называете меня по имени и тмъ не мене помогаете тмъ, кто держитъ меня здсь какъ безумную!

— Слава Богу, это все-таки отвтъ.

— Я должна сказать вамъ, что я думаю о васъ, какъ я васъ презираю, продолжала Лили. Есть ли на свт другой такой презрнный человкъ? Вы знаете, что я страдаю безвинно, и позволяете длать изъ себя орудіе моихъ страданій. Вашъ видь для меня ненавистенъ. Это послднія слива, съ которыми я къ вамъ обращаюсь.

Леонъ вполголоса засмялся, его блдное лицо съ рыжими волосами и бородой было ужасно.

— Вы не можете оскорбить меня, вы двушка и къ тому же такая прелестная двушка, что любовь къ вамъ не даетъ мн покоя, продолжалъ онъ смясь. Я не сержусь на васъ, мое сокровище, но вы все-таки должны остаться здсь. Вы удивляетесь, что я обхожусь съ вами какъ съ сумасшедшей? Но разв это не даетъ мн возможность видть васъ ежедневно?

Лили отвернулась и больше не отвчала ни слова.

— Вы сами себ вредите, Лили, продолжалъ Леонъ. Если вы будете ко мн благосклонны, то все измнится къ лучшему. Но вы не хотите этого лучшаго, тогда будьте терпливы. Еслибы вы были моей, я давно бы сказалъ вамъ что надо сдлать, а иначе вы еще долго здсь пробудете. Или вы можетъ быть не хотите ничего другого? насмшливо продолжалъ онъ. Но вы во чтобы то ни стало будете моей, въ этомъ я клянусь вамъ.

Лили все боле и боле боялась Леона, котораго она научилась бояться еще въ сумасшедшемъ дом. Его испорченность была такъ велика, что онъ былъ способенъ на все, чтобы удовлетворить своей страсти. Ни просьбы, ни увщанія не могли подйствовать на сообщника графини. Онъ зналъ, что Лили та самая, за кого она себя выдаетъ, это доказывали вс его слова, и въ тоже время онъ былъ орудіемъ графини.

Какая разница была между нимъ и докторомъ замнившимъ его, который заплатилъ жизнію за свое самоотверженіе.

Было около семи часовъ, когда Леонъ оставилъ замокъ. Никто не наблюдалъ за нимъ, никто не зналъ куда онъ идетъ. Онъ былъ въ черномъ сюртук и черной шляп. Онъ шелъ медленно и осторожно глядлъ по сторонамъ.

Когда онъ вышелъ изъ лса на лужайку, то увидлъ въ нкоторомъ отдаленіи человка, стоявшаго облакотясь о дерево и смотрвшаго на море. Человкъ этотъ стоялъ къ Леону спиной и былъ также какъ и онъ одтъ весь въ черное. Тотъ ли это былъ, кто пригласилъ Леона придти сюда?

Въ эту минуту незнакомецъ обернулся, по всей вроятности услыша шум шаговъ.

Это былъ докторъ Гагенъ.

Леонъ подошелъ къ нему.

При первомъ взгляд на Леона, Гагенъ былъ сильно взволнованъ, эта встрча произвела на него боле сильное впечатлніе, чмъ онъ ожидалъ. Онъ пришелъ съ тмъ, чтобы переговорить съ Леономъ совершенно спокойно, а теперь чувствовалъ, что родительское чувство пробудилось въ немъ съ неожиданной силой.

Предчувствовалъ ли Леонъ какая встрча предстояла ему?

Онъ уже видалъ раньше доктора Гагена и теперь старался угадать, что ему можетъ быть отъ него нужно. Можетъ быть онъ хочетъ говорить о Лили?

Онъ холодно поклонился Гагену и подошелъ ближе.

— Это вы прислали мн приглашеніе придти сюда, докторъ Гагенъ? спросилъ онъ.

— Да. это я прислалъ вамъ письмо. Оно было не подписано по важнымъ причинамъ, Леонъ Брассаръ.

— Откуда вы знаете мое имя? спросилъ Леонъ.

— Это вы сейчасъ узнаете! Я написалъ, что имю сдлать вамъ важное сообщеніе, оно важне чмъ вы можете предположить, такъ какъ касается вашей будущности, вашего рожденія.

Леонъ недоврчиво поглядлъ на Гагена.

— Я долженъ вамъ сознаться, г. докторъ, что не очень люблю, чтобы другіе занимались моими длами, заносчиво сказалъ онъ.

— Я знаю причину вашей недоврчивости, Леонъ Брассаръ, вы хотите быть здсь какъ можно мене извстнымъ, а главное не хотите чтобы знали о вашемъ прошломъ. Не бойтесь стараго Брассара, онъ не преслдуетъ васъ за взятыя у него деньги, они возвращены ему.

Леонъ искоса взглянулъ на Гагена.

— Отчего вы мн это говорите? спросилъ онъ. Самсонъ Брассаръ мой отецъ. Это дло касается только насъ двоихъ, и въ него нечего путать другихъ.

Эти слова произвели тяжелое впечатлніе на Гагена.

— Вы называете стараго Брассара вашимъ отцемъ?

— Конечно! Разв вамъ извстно что-нибудь другое?

— Другое, да! Старый Брассаръ только вашъ названный отецъ. Я пригласилъ васъ сюда для того, чтобы сообщить вамъ это, отвчалъ Гагенъ.

— Брассаръ мн не отецъ? съ удивленіемъ спросилъ Леонъ.

— Старикъ Брассаръ взялъ васъ маленькимъ ребенкомъ, чтобы воспитать васъ и такъ врно исполнилъ свой долгъ, что вы считали его вашимъ роднымъ отцомъ.

Леонъ помолчалъ нсколько мгновеній, наконецъ лицо его приняло непріятное, насмшливое выраженіе.

— Гм! сказалъ онъ, хороши должно быть родители, которые отдали своего сына слуг. Вы гораздо лучше сдлали бы, еслибы не говорили мн объ этомъ, такъ какъ хотя я и не нженъ, но все-таки это возбуждаетъ во мн странныя мысли и было бы гораздо лучше, еслибы я не зналъ этого. Кром того, чмъ докажете вы справедливость вашихъ словъ, господинъ докторъ?

— Это очень легко доказать, Леонъ Брассаръ. Вашъ настоящій отецъ тосковалъ по васъ, искалъ васъ и наконецъ нашелъ здсь, но слишкомъ поздно.

— Онъ тосковалъ обо мн? перебилъ Леонъ. Не смшно ли это. Добрый отецъ соскучился по своемъ сын, посл того какъ онъ пробылъ у Брассара двадцать лтъ!

— Вы не въ состояніи судить объ этомъ, Леонъ Брассаръ.

— Добрый отецъ! ха, ха, ха, насмшливо вскричалъ Леонъ. Если вы знаете этого достойнаго папашу и любезную мамашу, то прошу васъ, скажите имъ отъ моего имени, что не заботясь обо мн столько времени, они могутъ продолжать длать это и дальше. Кром того, вы мн разсказываете сказки. Мой отецъ Брассаръ. Или вы хорошо знаете того, кто выдаетъ себя за моего отца?

— Вашъ отецъ желаетъ назвать васъ своимъ сыномъ, отдать вамъ все что у него есть и спасти васъ, если возможно, онъ желаетъ отклонить васъ отъ преступнаго пути, на который вы вступили.

— Кто же этотъ добрый отецъ, желающій все это сдлать?

— Я вижу что ты хочешь облегчить мн тяжесть признанія. Твой отецъ — это я!

— Вы? съ удивленіемъ спросилъ Леонъ, но черезъ мгновеніе лицо его приняло недоврчивое и насмшливое выраженіе. Вы? Это очень странно!

Это была потрясающая сцена. Горе Гагена встртило въ сын только сомнніе и циническую насмшку.

— Я твой отецъ, но я нашелъ тебя только для того, чтобы снова потерять, сказалъ Гагенъ, который въ первую минуту хотлъ было заключить сына въ свои объятія, но теперь точно какая-то невидимая сила оттолкнула его. Я хотлъ взять тебя къ себ сейчасъ же посл твоего рожденія, я предполагалъ открыто признать тебя моимъ сыномъ и сдлать тебя богатымъ и счастливымъ. Никакой несправедливости относительно тебя не было сдлано. Я взялъ тебя отъ твоей недостойной матери, и такъ какъ я самъ въ то время былъ близокъ къ смерти, то передалъ тебя попеченіямъ стараго Брассара. Теперь настало время открыть теб, кто твой отецъ…

— Къ чему это? перебилъ Леонъ. Какая теперь цль этого открытія?

— Оно имло цлью облегчить мн сердце. Оно имло цлью сдлать тебя счастливымъ, еслибы ты еще не такъ далеко зашелъ на пути преступленій, но теперь, я убжденъ, что уже поздно.

— Вы для меня совершенно чужой человкъ, сударь, и я право не понимаю, почему вы изволите заниматься обвиненіемъ меня.

— Ты отнимаешь у меня счастіе назвать тебя моимъ сыномъ и спасти тебя, такъ какъ теперь твоя судьба не въ моихъ рукахъ. Ты поджигатель, сообщникъ той сидлки сумасшедшаго дома…

Леонъ вздрогнулъ и съ ненавистью взглянулъ на отца.

— Если вы звали меня сюда для того, чтобы раздражать и вызывать мой гнвъ, то для этого не было надобности разыгрывать комедіи съ отцомъ, сказалъ онъ дрожащимъ отъ ярости голосомъ, что вамъ за дло до моихъ поступковъ. Не совтую вамъ длать второй разъ такого опыта, все равно, кто бы вы ни были. Если вы дйствительно мой родной отецъ, чего я не могу знать, то утшайтесь тмъ, что посл такого длиннаго промежутка я не хочу вдругъ поврить такому случаю. Меня нисколько не плняетъ сдлаться вдругъ вашимъ сыномъ, этимъ я полагаю между нами все кончено. Или вы думаете, что на свт найдется хоть одинъ человкъ, который вдругъ сталъ бы называть отцомъ чужаго человка, оскорбившаго его, посл того какъ этотъ любящій отецъ двадцать лтъ знать не хотлъ сына? И вы еще говорите о любви и тоск?…

— Найденъ и потерянъ! прошепталъ Гагенъ, когда посл этихъ словъ Леонъ повернулся и быстро пошелъ прочь.

— Леонъ! закричалъ онъ еще разъ почти механически, Леонъ…

Но Леонъ не слушалъ и поспшно уходилъ.

— Какое ужасное свиданіе! сказалъ Гагенъ, внутренно вздрагивая. Это послдній ударъ поражающій меня. Я хотлъ и покончилъ съ нимъ.

Гагенъ не въ состояніи былъ двинуться съ мста и съ горькой улыбкой глядлъ вслдъ удаляющемуся.

— Мн кажется что мои дни сочтены, тихо продолжалъ онъ, и чего мн еще искать на этомъ свт? Моя послдняя надежда погибла. Мн осталось исполнить только еще одинъ долгъ: сорвать маску съ преступницы и тогда все будетъ сдлано. Вся моя жизнь только одинъ рядъ разочарованій и тяжелыхъ испытаній. Теперь я мечтаю только о спокойствіи, о смерти. Я пережилъ послднее горе, потерялъ живаго сына. Все кончено, пора умирать. Никто не станетъ плакать на моей могил и имя моихъ предковъ угаснетъ вмст со мною…

XIV.

Демонъ.

Возвратимся обратно къ той ночи. когда Бруно пытался освободить Лили, но вдругъ долженъ былъ отказаться отъ этого, при вид идущихъ съ фонарями изъ замка людей.

Въ одиннадцать часовъ графиня легла въ постель и отпустила горничную, которая не спала боле около спальни графини съ тхъ поръ, какъ въ письменномъ стол покойнаго графа былъ найденъ ядъ. Максъ также не спалъ въ передней, и вообще вся прислуга снова заняла свои обычныя мста.

Странное безпокойство овладло графиней въ тотъ вечеръ, когда, отпустивъ горничную, она осталась одна въ спальн накинувъ на себя блый пенюаръ. Скоро ея неопредленное безпокойство воплотилось въ образъ Гагена.

Его одного могла она бояться. Она знала его ршимость. Онъ готовъ былъ пожертвовать сыномъ, чтобы только уничтожить ее.

Сынъ! Графиня вздрогнула. Зналъ ли уже Леонъ тайну своего рожденія? Она хотла открыть ему это и въ тоже время въ голов у нея мелькнулъ ужасный планъ. Злая улыбка мелькнула у нея на губахъ. Она ршилась сдлать сына орудіемъ своей злобы.

Она ршила на слдующій же день привести свой планъ въ исполненіе. Но странная вещь, эта мысль только на мгновеніе успокоила ее и ею снова стало овладвать прежнее безпокойство.

Кром лампы на стн, въ комнат горли еще свчи, поставленныя горничной на столъ въ спальн. Графиня только что хотла ихъ погасить, какъ вдругъ стала прислушиваться.

Что это было такое? Какъ будто кто-то старался открыть главную дверь.

Графиня ясно слышала какъ трогали ручку. Вся прислуга уже спала, никто кром самой графини не слыхалъ страннаго шума.

Графиня неподвижно остановилась на ковр спальни, окна которой были закрыты тяжелыми шелковыми занавсами.

Кто могъ придти въ такое время?

Графиню охватилъ невольный ужасъ.

Между тмъ кругомъ все было тихо.

Она подошла къ одному изъ оконъ, отдернула занавсъ и осторожно отворивъ окно выглянула наружу.

Напрасно! Кругомъ не видно было ни души.

Кто же такой былъ у дверей? Она была уврена, что не ошибается.

Вдругъ шорохъ послышался не у дверей, а внизу подъ окномъ графини.

Она не шевелилась и затаила дыханіе. Что то должно было произойти, но что?

Вдругъ въ тишин ночи раздался громкій стукъ.

На этотъ разъ она не ошиблась. Стукъ ясно донесся до ней, онъ раздался у воротъ въ паркъ.

Какъ будто охваченная предчувствіемъ, графиня схватила свчу и бросилась посмотрть сама, кто стучитъ.

Предчувствіе говорило ей, что она должна отпереть, прежде чмъ проснется прислуга.

Когда она вышла изъ спальни, самообладаніе и хладнокровіе уже возвратились къ ней. Она быстро спустилась съ лстницы и поспшила къ воротамъ.

Снова раздался громкій стукъ, который странно раздался въ пустыхъ корридорахъ замка.

Внутри въ воротахъ торчалъ ключь.

— Кто тамъ? спросила графиня.

— Это ты сама, отлично. Отвори, глухо раздалось изъ за воротъ.

При звукахъ этого голоса графиня отскочила, она узнала голосъ, но не врила своимъ ушамъ.

— Кто тамъ? снова повторила она.

— Разв ты меня не узнаешь? снова послышалось за воротами.

Графиня поспшно отворила.

Въ открытую дверь появился человкъ, почти ужаснаго вида, съ всклокоченной бородой, въ поношенномъ плать и измятой шляп.

При вид его, графиня отступила, точно увидя привидніе.

— Ты, это ты? спросила она съ удивленіемъ, точно видя цередъ собой выходца съ того свта.

— Конечно я, кто же другой, рзкимъ голосомъ отвчалъ гость.

— Или ты съ ума сошелъ? Явиться назадъ ночью и въ такомъ вид. Съ ужасомъ сказала графина.

— Къ чему же ты оставила меня въ нужд? Я хочу получить мои деньги. Я ихъ долженъ получить! сказалъ Митнахтъ, такъ какъ ночной поститель былъ онъ.

— Молчи, садовникъ услышалъ стукъ, я слышу какъ онъ отворяетъ у себя дверь, спрячься!

— Для чего?

— Спрячься! повелительно вскричала графиня, затмъ со свчей въ рук подошла къ воротамъ.

— Неужели никто не слышитъ? закричала она.

Она не ошиблась, садовникъ дйствительно слышалъ стукъ, а черезъ нсколько мгновеній на помощь ему явился Максъ.

— Да, кто то стучалъ, я ясно слышалъ, сказалъ садовникъ.

— Принесите фонари и обыщите все около замка! приказала графиня. Я хочу успокоиться. Съ сегодняшняго дня замокъ долженъ всю ночь стеречь особенный сторожъ.

Прислуга поспшила исполнить приказаніе сильно разсерженной госпожи, и взявъ фонари вс отправились осматривать вокругъ замка, но ничего подозрительнаго не было найдено.

Между тмъ графиня заперла двери въ замокъ изнутри.

Куртъ фонъ-Митнахтъ стоялъ въ это время подъ лстницей.

— Что за безумный поступокъ! прошептала графиня. Что если тебя увидятъ, мы оба погибнемъ.

— Какія глупости! Я пришелъ чтобы получить отъ тебя мои деньги. Чего ты медлишь? Или ты хочешь обмануть меня?

Графиня смотрла на Митнахта и не могла найти словъ отъ гнва.

— За деньгами? прошептала она наконецъ, ты пришелъ за деньгами? А я думала, что ты скоре явился какъ разъ во время для того, чтобы вмсто денегъ, получить наказаніе. И еще въ такомъ вид?

— Что же изъ этого. Я хочу получить съ тебя мои деньги и тогда конецъ длу.

Графиня злобно засмялась.

— Деньги! прошептала она. Я, чтобы успокоить тебя, послала теб все что могла собрать, а ты все-таки вернулся. А между тмъ я еще не получила милліона.

— Нтъ еще? Тмъ лучше! Въ такомъ случа ты постараешься получить его на дняхъ. Я хочу получить наконецъ мою полную часть.

Эту новую опасность графиня встртила со своимъ обычнымъ хладнокровіемъ.

— Хорошо, пусть будетъ такъ! сказала она, но ты долженъ скрываться, никто не долженъ знать, что ты здсь. Надъ моей головой виситъ страшная опасность. Этотъ мнимый докторъ Гагенъ поклялся погубить меня. Если тебя увидятъ теперь здсь, то опасность увеличится.

— Въ такомъ случа спрячь меня, но позаботься получить деньги, я полагаю что мы довольно ждали! Или ты хочешь спрятать меня только для того, чтобы я не могъ узнать, что ты уже получила милліонъ.

— Поврь, что я прежде всего удовлетворила бы тебя, лишь бы раздлаться съ тобою, прошептала графиня. Пойдемъ, ты будешь жить въ башн, но берегись, будь остороженъ. Я еще разъ повторяю теб, что малйшая неосторожность приведетъ къ такимъ результатамъ для тебя и меня… затмъ она сказала ему нсколько словъ на ухо.

— Я остаюсь здсь до тхъ поръ, пока не буду вполн удовлетворенъ, еще разъ сказалъ Митнахтъ.

Графиня казалось снова стала по прежнему спокойна и ршительна. Она сама отвела неожиданнаго и ненавистнаго гостя въ башню, затмъ простилась съ нимъ, еще разъ наказавъ всегда держать дверь закрытой. Относительно денегъ, она общала ему сдлать все необходимое, какъ только это возможно будетъ сдлать не увеличивая опасности.

Митнахтъ заперся и сейчасъ же легъ въ постель, пока графиня возвращалась въ свою спальню, но спать она не могла, такъ какъ была въ сильномъ волненіи.

Еще долго стояла она задумавшись, стараясь уяснить себ положеніе длъ и въ то же время ршившись, какъ надо теперь дйствовать.

На слдующій день къ ней явился Леонъ, чтобы по обыкновенію донести о состояніи здоровья мнимой больной.

Графиня приняла его сидя за письменнымъ столомъ.

— Леонъ Брассаръ, сказала она, выслушавъ что въ состояніи больной нтъ никакихъ перемнъ, я давно хотла предложить вамъ одинъ вопросъ, но не слышитъ ли насъ кто нибудь?

— Нтъ, графиня.

— Хорошо, въ такомъ случа я не стану боле откладывать этого важнаго разговора, продолжала графиня, жестомъ указывая на кресло, садитесь и выслушайте меня. Леонъ слъ. Графиня приняла благосклонный видъ.

— Вы знаете, что мн извстно многое, относительно вашего прошлаго, такъ какъ я знаю стараго Брассара, и мой капелланъ, въ бытность его въ Париж, зналъ многое такое, чего никто другой не могъ бы узнать. Говорилъ ли вамъ старый Брассаръ что либо о тайн вашего рожденія.

— Нтъ, графиня, отвчалъ Леонъ.

— Въ такомъ случа вы также не знаете, что Брассаръ только вашъ названный отецъ?

— Объ этомъ я кое что узналъ, но еще не вполн врю этому.

— Что же вы узнали?

— Что у меня есть другой отецъ

— Кто вамъ это сказалъ?

— Докторъ Гагенъ.

— Говорилъ ли онъ вамъ также, кто вашъ отецъ?

— Онъ назвалъ отцемъ себя.

Графиня тихо засмялась.

— Врите-ли вы мн, Леонъ? сказала она.

Леонъ поклонился.

— Уже давно хотла я сообщить вамъ все то, что вамъ сдлали, что вы потеряли и что вамъ надо возвратить себ. Несправедливость, сдланная вамъ, возмутила меня и я считаю своимъ долгомъ открыть вамъ все. Докторъ Гагенъ сказалъ вамъ правду, но сколько я вижу не всю.

— Такъ онъ дйствительно мой отецъ! поспшно спросилъ Леонъ, и видно было, что это извстіе далеко не особенно радуетъ его.

— На это не такъ легко сразу отвчать, Леонъ Брассаръ. Врно то, что васъ бросили съ самаго дня рожденія, и лишили богатства, имени и титула, продолжала графиня, слдя за впечатлніемъ своихъ словъ. Васъ отдали слуг, вмсто того чтобы сдлать изъ васъ князя.

— Князя? повторилъ Леонъ, вскочивъ съ мста.

— Вы этого не знали? подтвердила графиня.

— Въ такомъ случа этотъ докторъ Гагенъ не можетъ быть моимъ отцемъ, вскричалъ Леонъ, съ лихорадочнымъ волненіемъ слдившій за словами графини.

— Докторъ Гагенъ! Разв вы не знаете кто этотъ мнимый докторъ Гагенъ?

— Нтъ, графиня.

— Страшно богатый князь, Этьенъ Аналеско. И вы его единственный сынъ. Вы должны были называться принцемъ Леономъ и благодаря богатству вести беззаботную жизнь… а вмсто того… мн жаль васъ, когда я подумаю, какая печальная участь выпала на вашу долю.

Леонъ былъ пораженъ и едва врилъ своимъ ушамъ.

— Я очень сожалю васъ, Леонъ, продолжала графиня, съ вами поступили неслыханно и вдобавокъ еще тотъ, кто называетъ себя вашимъ отцемъ. Это крайне рдкій случай такого безчеловчнаго поступка. Нсколько дней тому назадъ, продолжала графиня, я говорила съ княземъ Аналеско, называющимъ себя докторомъ Гагеномъ, я говорила между прочимъ о васъ и упрекнула его зачмъ онъ до сихъ поръ не открываетъ вамъ тайну вашего рожденія. Онъ пришелъ въ сильный гнвъ и сказалъ: онъ больше мн не сынъ!

— Дйствительно я еще не былъ имъ, съ яростью вскричалъ Леонъ. До сихъ поръ я не зналъ его. Онъ хотлъ говорить мн о своей отеческой любви и о желаніи меня видть, тутъ я разсмялся ему въ лицо, а теперь, онъ говоритъ что я ему больше не сынъ?

— Я также не понимаю, что удерживало его назвать васъ своимъ сыномъ.

— Теперь онъ является ко мн, но не для того, чтобы признать меня своимъ сыномъ, а чтобы сказать, что теперь уже поздно, ты мн больше не сынъ.

— Да, даже больше! Это невроятно, неестественно!

— Я знаю что вы хотите сказать, графиня.

— Вы знаете?

— Это сводитъ меня съ ума.

— Онъ хочетъ предать васъ суду, какъ поджигателя, такъ какъ утверждаетъ будто вы, вмст съ Дорой Вадьдбергеръ, составили планъ сжечь сумасшедшій домъ Св. Маріи. Онъ хочетъ подвергнуть васъ наказанію за это.

— Этого не будетъ! вскричалъ Леонъ и глаза его засверкали отъ ярости. Клянусь моимъ спасеніемъ, этого не будетъ. Онъ мн больше не отецъ, я ему не сынъ и не хочу быть его сыномъ. Но я не отвчаю за то, что можетъ случиться.

Онъ бросился изъ комнаты какъ безумный.

Графиня съ удовольствіемъ поглядла ему вслдъ, она торжествовала точно демонъ, заставляющій людей совершать преступленія.

XV.

Король петроля.

Разставшись съ Гагеномъ, Губертъ Бургардтъ безъ всякихъ приключеній дошелъ до маленькой станціи желзной дороги и отправился внутрь страны.

Онъ надялся найти мсто не имя бумагъ, и въ особенности ему хотлось поступить къ какому-нибудь соотечественнику.

Онъ халъ до вечера, и наконецъ остановился на одной маленькой станціи. Эта станція находилась въ город, построенномъ всего десять лтъ, но уже успвшимъ разбогатть, благодаря близости многочисленныхъ источниковъ петроля.

Все населеніе города состояло изъ людей, такъ или иначе пріобртавшихъ деньги благодаря петролю Занятія рабочихъ по добыванію и обработыванію петроля не легки, но за то хорошо оплачиваются, такъ что, по прошествіи нсколькихъ лтъ, работники составляютъ себ небольшое состояніе, предохраняющее ихъ на старости лтъ отъ нужды.

Это было именно такое мсто, какого искалъ Губертъ.

Въ гостинниц, куда онъ зашелъ пость, онъ услышалъ имя человка имвшаго заводъ, очищавшій петроль, а отъ хозяина узналъ вмст съ тмъ, что этотъ господинъ былъ самый богатый изъ всхъ заводчиковъ нетроля и даже прозванъ по этому случаю королемъ петроля, и подъ этимъ то именемъ услыхалъ о немъ Губертъ.

Король петроля! Это было для Губерта нчто новое.

— Кто же этотъ король петроля? спросилъ онъ хозяина.

— Это странный человкъ, который не женится изъ боязни, что не будетъ имть средствъ содержать жену и дтей, отвчалъ хозяинъ, у него богатйшіе источники во всей стран и его имя мистеръ Артизанъ.

— Гд же его имнія?

— Не боле трехъ миль отсюда. Почти каждый день въ Артизанъ Роксъ, такъ называются владнія короля петроля, здятъ телеги того господина, съ которымъ вы только что говорили, и привозятъ обратно громадныя наполненныя бочки, отвезя ихъ пустыми. Такъ идетъ изъ года въ годъ.

— И этотъ богачъ такъ скупъ?

— Это зависитъ отъ того, кто какъ уметъ взяться за него, добродушно замтилъ хозяинъ, такъ напримръ, тотъ, кто беретъ у него невыдланный петроль, года черезъ два будетъ богачемъ.

— Какъ его зовутъ?

— Викетъ, мистеръ Викетъ. Вы вроятно пришли искать работы?

— Я готовъ длать все.

— Вы уже говорили съ мистеромъ Викетомъ, обратитесь только къ нему. Эй, мистеръ Викетъ, крикнулъ онъ, здсь есть для васъ человкъ, который ищетъ занятій.

— Гм! пробормоталъ мистеръ Викетъ, искоса оглядывая Губерта.

— Теперь подсядьте къ нему снова, сказалъ хозяинъ, у него служитъ много народу.

Губертъ былъ въ высшей степени обрадованъ. Онъ снова подошелъ къ Викету, съ которымъ уже говорилъ раньше и слъ рядомъ съ нимъ.

— Если у васъ есть свободное мсто, мистеръ Викетъ, сказалъ онъ на ломанномъ англійскомъ язык, то прошу васъ возьмите меня.

— Вы врно прізжій? спросилъ американецъ.

— Да, мистеръ Викетъ, я правда еще не знаю какая у васъ работа, но для начала готовъ на все.

— Есть у васъ бумаги?

Губертъ самъ почувствовалъ какъ измнился въ лиц.

— Нтъ, мистеръ Викетъ, бумагъ у меня нтъ, но тмъ боле желанія работать.

— Вы мн нравитесь, идемте со мной, сказалъ американецъ. Мы посмотримъ, какъ пойдетъ дло и если вы будете годиться, то я возьму васъ и буду вамъ платить двадцать долларовъ въ недлю.

По мннію Губерта это была громадная сумма. Онъ не зналъ, что въ этомъ маленькомъ мстечк все было относительно такъ дорого, что восемдесятъ долларовъ въ мсяцъ было совсмъ не много.

Мистеръ Викетъ взялъ Губерта съ собою въ свое жилище, бывшее около самаго города и близь станціи желзной дороги. Тутъ стояли громадныя бочки петроля и были устроены различныя приспособленія для очищенія его, посл чего онъ разливался уже въ боле мелкія бочки и отвозился на желзную дорогу.

— Умете ли вы писать? спросилъ Викетъ, и пошелъ съ Губертомъ въ сарай, гд множество рабочихъ наполняли бочки очищеннымъ петролемъ.

— Да, мистеръ Викетъ.

— Вы должны нумеровать бочки и затмъ заносить номера въ книгу, вотъ и все.

— Въ такомъ случа, мистеръ Викетъ, если вамъ все равно, то я сейчасъ же примусь за работу, сказалъ Губертъ, и въ то время какъ его новый хозяинъ наблюдалъ за нимъ, началъ нумеровать поставленныя рядами бочки. Дло пошло у него очень быстро и такимъ образомъ онъ проработалъ до вечера.

Вечеромъ онъ явился къ мистеру Викету отдать отчетъ въ сданной на желзную дорогу партіи.

— Вы остаетесь у меня, мистеръ Губертъ, сказалъ Викетъ. Я долженъ вамъ сдлать только одно замчаніе, я долженъ имть возможность положиться на васъ, такъ какъ, довряя вамъ бочки петроля, я ввряю вамъ громадныя суммы, поэтому будьте честны!

— Вы можете быть покойны, мистеръ Викетъ, я не обману васъ ни на одинъ фунтъ петроля, отвчалъ Губертъ.

Усталый, но въ тоже время очень довольный тмъ, что нашелъ себ занятіе, Губертъ отправился въ отведенную для него маленькую комнату. Въ ней стояла постель, столъ, нсколько стульевъ. Въ первый разъ посл долгаго времени, Губертъ заснулъ спокойно, а на другой день рано утромъ уже былъ снова за работой.

Мистеръ Викетъ казалось былъ везд и видлъ все. Усердіе и трудолюбіе Губерта понравились ему и съ каждымъ днемъ онъ показывалъ къ нему все боле и боле доврія. Нсколько разъ подвергалъ онъ испытанію его честность и каждый разъ это испытаніе еще боле увеличивало его довріе къ нему.

Такъ какъ для мистера Викета было очень выгодно, чтобы въ Артизанъ-Раксъ у него былъ человкъ преданный его интересамъ, то позвавъ къ себ однажды Губерта онъ переговорилъ съ нимъ на этотъ счетъ.

— Вы мн здсь очень полезны и почти незамнимы, мистеръ Губертъ, сказалъ онъ, но есть мсто гд вы можете оказать мн еще больше пользы, это у мистера Артизана. Я нсколько разъ замчалъ, что въ присылкахъ случаются неправильности…

— Разв вы были недавно въ Артизанъ-Рокс? спросилъ Губертъ.

— Да, я былъ тамъ. У мистера Артизана есть одинъ надсмотрщикъ, по имени Блэкъ, который мн очень не нравится, пояснилъ мистеръ Викетъ, я говорю вамъ это по доврію. Этотъ Блэкъ, какъ кажется, набиваетъ свой карманъ, поэтому я ршился послать туда одного изъ моихъ людей, чтобы вполн удостовриться. Согласны ли вы на это, мистеръ Губертъ?

— Если я могу быть вамъ тамъ полезнымъ, то конечно, отвчалъ Губертъ.

— Такъ это ршено, вы завтра же отправляетесь въ Артизанъ-Роксъ, какъ мой уполномоченный, чтобы контролировать пріемъ и отпускъ. Жалованье вы будете получать такое же, какъ теперь.

Губертъ на все согласился и на слдующій же день отправился въ Артизанъ-Роксъ, съ письмомъ мистера Викета.

По наружности мистеръ Артизанъ не много общалъ, да и во всемъ имніи не было ни одного строенія, которое указывало бы на богатство хозяина.

Телеги мистера Викета, съ которыми пріхалъ Губертъ, остановились передъ сараемъ, гд стояли предназначенныя для отвоза бочки, и когда Губертъ вошелъ туда, то прежде всего его вниманіе обратилъ на себя одинъ человкъ своимъ рзкимъ лицомъ. Этотъ человкъ, какъ сообщили люди Губерта, былъ надсмотрщикъ Блэкъ. У него было блдное лицо, съ черной бородой, придававшей ему почти ужасное выраженіе.

Но скоро вниманіе Губерта обратилъ на себя другой человкъ, который, сильно кашляя, подошелъ къ нимъ. Это былъ старикъ маленькаго роста, въ старой соломенной шляп и холщевой рубашк.

На вопросъ Губерта, кто этотъ маленькій, толстый человкъ, онъ къ удивленію своему узналъ, что это то и есть король петроля, мистеръ Артизанъ, знаменитый богачъ, который купилъ свои имнія уже давно, когда землю въ этой мстности давали чуть что не даромъ и только случайно открылъ источникъ петроля.

Посл этого слдующія раскопки открыли много источниковъ петроля, которые въ скоромъ времени превратили мистера Артизана въ милліонера, такъ какъ хотя онъ и бралъ за петроль довольно низкую плату, но количество добываемаго матеріала было такъ велико, а затраты ничтожны, что выгода получалась громадная.

При всемъ этомъ, король петроля тратилъ на себя очень мало. Онъ лъ мало и дурно, пилъ только воду, работалъ съ ранняго утра, до поздняго вечера и не позволялъ себ ни малйшаго развлеченія. Онъ даже не одвался порядочно, а носилъ платье до тхъ поръ, пока оно не сваливалось у него съ плечъ.

Наружность короля петроля крайне удивила Губерта. Онъ ожидалъ найти богатаго, знатнаго господина, какіе не рдки въ Америк, и вдругъ увидлъ скупаго, маленькаго, толстаго, незначительнаго человка, который казалось заботился обо всемъ съ томительномъ безпокойствомъ.

Между мистеромъ Артизаномъ и его управляющимъ была большая разница, не только въ наружности, но и въ характер, и во всемъ, выражавшаяся во всякихъ мелочахъ. Въ то время какъ мистеръ Артизанъ, несмотря на свою скупость, отличался извстнымъ добродушіемъ, въ глазахъ и во всей наружности управителя была алчность, а его безпокойный взглядъ, далеко не говорилъ въ его пользу.

На Губерта онъ съ первой минуты произвелъ непріятное впечатлніе. Онъ едва ему поклонился, назвалъ себя посланнымъ мистера Викета и сейчасъ же обратился къ мистеру Артизану, которому передалъ письмо своего хозяина.

Прочитавъ письмо, мистеръ Артизанъ поглядлъ на Губерта.

— Вы будете хорошо приняты, сказалъ онъ видимо осматривая его. Вы останетесь здсь на источникахъ!

— Я получилъ такое порученіе, мистеръ Артизанъ.

— Хорошо, мн это также пріятно. Двое всегда лучше усмотрятъ, чмъ одинъ. Вотъ мой управляющій Блэкъ, съ которымъ вы будете вмст заниматься, каждый для своего хозяина.

Король петроля позвалъ своего управителя.

— Вотъ новый житель Артизанъ-Рокса, мистеръ Блэкъ, сказалъ онъ. Довренный мистера Викета останется у насъ.

— Хорошо! пробормоталъ Блэкъ.

— Если это вамъ удобно, то вы будете жить съ мистеромъ Блэкомъ, продолжалъ Артизанъ, затмъ повернулся къ другимъ работникамъ, такъ какъ распоряжался всмъ самъ.

Казалось что Блэку это не очень правилось.

— Вотъ скупой-то, сказалъ онъ, обращаясь къ Губерту, не будь у него еще отдльныхъ имній, меня давно бы отправили къ чорту.

Губертъ ничего не отвчалъ на это, а просилъ указать ему, гд находятся колодцы, и затмъ, такъ какъ уже наступалъ вечеръ, отправился вмст съ управляющимъ къ деревянному домику, гд внизу жили работники и работницы, а наверху была довольно большая комната для Блэка и Губерта.

У мистера Артизана былъ особенный домъ рядомъ, но онъ ничмъ не былъ лучше.

Когда они пришли въ комнату Блэка, онъ сейчасъ же предложилъ Губерту простой, но сытный ужинъ.

Губертъ согласился, но не иначе какъ заплативъ за свою долю, а по окончаніи ужина сейчасъ же легъ въ постель.

На слдующій день Губертъ принялся за работу, не заботясь о томъ, что происходитъ кругомъ. Онъ заботился и трудился для своего хозяина, нагружалъ и отправлялъ къ нему бочки и даже когда позволяло время, помогалъ мистеру Артизану и Блэку.

Мистеръ Артизанъ наблюдалъ за Губертомъ незамтно для него самаго, и казалось находилъ его все лучше и лучше.

Вскор Губерту бросилось въ глаза, что Блэкъ былъ въ сильномъ безпокойств каждый разъ, когда мистеръ Артизанъ бывалъ вмст съ нимъ въ сараяхъ. Онъ насмхался надъ нимъ, удивлялся что такой богачъ можетъ заниматься всмъ самъ и вообще видимо ненавидлъ своего хозяина.

Въ слдующую ночь случилось обстоятельство, поразившее Губерта.

Оксмо десяти часовъ вечера Блэкъ и Губертъ по обыкновенію отправились въ свою комнату наверху и легли спать, такъ какъ встали въ этотъ день очень рано.

Когда Губертъ легъ и сталъ уже засыпать, Блэкъ хотлъ еще что-то разсказать про скупость своего хозяина, но такъ какъ Губертъ не отвчалъ, то и онъ также скоро замолчалъ.

Былъ второй часъ ночи, когда Губертъ вдругъ проснулся отъ какого-то шума. Хотя въ комнат было темно, тмъ не мене онъ увидалъ, что Блэкъ одлся и тихонько пробирался къ дверямъ, какъ бы не желая будить своего сожителя.

Губертъ не шевелился и сдлалъ видъ будто спитъ, ожидая что будетъ дальше.

Блэкъ осторожно подошелъ къ двери, открылъ ее какъ можно тише и исчезъ въ темнот. Затмъ онъ спустился по лстниц и вышелъ изъ дома.

Тогда Губерту показалось, что онъ слышитъ внизу голоса. Что это значило? Что могло происходить среди ночи? Почему Блэкъ ушелъ такъ осторожно? Съ кмъ встртился онъ у дома?

Губертъ всталъ. Какая-то неопредленная сила какъ будто толкала его узнать въ чемъ дло.

Между тмъ голоса внизу затихли.

Тогда Губертъ подошелъ къ окну и тихонько отворилъ его.

На двор было не совсмъ темно и онъ могъ ясно видть какъ Блэкъ, въ сопровожденіи еще двухъ человкъ, направился къ тому мсту, гд Стояли еще несосчитанныя бочки петроля, наполненныя въ теченіи дня.

Вмст съ тмъ Губертъ увидлъ стоявшую въ нкоторомъ отдаленіи телегу.

Что все это могло значить?

Чрезъ нкоторое время Губертъ разглядлъ, что вс трое начали катить одну наполненную петролемъ бочку къ телег, за нею послдовало еще четыре. За тмъ вс трое переговорили между собою и Губерту показалось, что остальные два дали Блэку денегъ.

Это было неслыханное воровство, въ чемъ Губертъ ни минуты не сомнвался, такъ какъ никто не станетъ получать среди ночи честно заработанныя деньги. Очевидно было, что Блэкъ обкрадываетъ своего хозяина.

Посл этого, телега ухала не видимая боле никмъ, а Блэкъ осторожно возвратился назадъ, между тмъ Губертъ уже легъ.

Когда Блэкъ вошелъ, онъ спросилъ его, разв такъ уже поздно, что онъ всталъ.

— Нтъ, спите, еще, я ходилъ смотрть все ли въ порядк, отвчалъ онъ и снова легъ въ постель.

Теперь Губертъ удостоврился въ справедливости своихъ подозрній, онъ зналъ съ какимъ человкомъ иметъ дло, и въ то время, какъ Блэкъ заснулъ, какъ человкъ со спокойной совстью, Губертъ сталъ обдумывать, что ему дальше длать. Онъ ршилъ ничего не говорить пока, а ждать, что будетъ дальше. На слдующую ночь ничего не случилось, но на послслдующую Губертъ снова услышалъ, что Блэкъ осторожно всталъ и вышелъ.

Можно было сказать, что управитель не терялъ времени даромъ.

Губертъ также всталъ и подошелъ къ окну. Насколько онъ могъ видть, внизу были прежніе два человка, они снова взяли четыре бочки и отдали деньги Блэку.

На этотъ разъ Губертъ не легъ. Онъ хотлъ прямо перейти къ длу и предостеречь Блэка.

Когда послдній вошелъ, онъ былъ удивленъ, найдя Губерта вставшимъ.

— Теперь всего еще два часа, я вставалъ потому, что у меня было дло, сказалъ онъ, вы же можете еще спать.

— Послушайте, Блэкъ, вы ведете нечестное дло, спокойно отвчалъ ему Губертъ, бросьте это, подозрніе можетъ насть также и на меня! До сихъ поръ я ничего не говорилъ и не длалъ противъ васъ и надюсь, что вы не оставите безъ вниманія моего предостереженія, котораго я повторять больше не стану.

— Отлично, мистеръ Губертъ, отлично! сказалъ Блэкъ и легъ на кровать, какъ будто ничего не случилось. Надо подумать о старости. Что же касается мистера Артизана, то сколько бы у него не взяли петроля, онъ все-таки будетъ богачемъ.

— Вы знаете мое мнніе, Блэкъ, не принуждайте же меня быть доносчикомъ, снова сказалъ Губертъ. Во всякомъ случа вы берете то, что вамъ не принадлежитъ и я не долженъ молчать объ этомъ, чтобы не быть вашимъ соучастникомъ.

— Въ такомъ случа самое лучшее ничего не видть и не слышать! отвчалъ Блэкъ. Спокойной ночи, мистеръ Губертъ, право не стоитъ такъ много разговаривать о такихъ пустякахъ.

Посл этого онъ считалъ дло поконченнымъ и не подозрвалъ, что Губертъ ршился не молчать доле о воровств.

Когда Губертъ замтилъ, что воровство продолжается, то отправился въ одинъ день къ Артизану, въ его домъ.

Артизанъ принялъ его очень дружелюбно.

— Здравствуйте, сказалъ онъ, не имете ли вы какой-нибудь жалобы, мистеръ Губертъ? Можетъ быть вамъ наливаютъ неполныя бочки?

— Дйствительно, я пришелъ съ жалобой, мистеръ Артизанъ, отвчалъ Губертъ, но не относительно чего-нибудь касающагося меня или моего хозяина. Я обязанъ сообщить вамъ, что у васъ совершаются вещи, которымъ не слдуетъ быть. При вашемъ богатств потеря для васъ незамтна, но узнавъ объ этомъ, я все-таки обязанъ сообщить вамъ.

— Потеря? Какая потеря? съ удивленіемъ спросилъ Артизанъ.

— Встаньте въ первую ночь и пройдитесь, тогда застанете вора, который ночью продаетъ бочки петроля.

— Продаетъ ночью? спросилъ съ удивленіемъ мистеръ Артизанъ. Что вы этимъ хотите сказать? Продаетъ ночью?

— Конечно, мистеръ Артизанъ, тмъ боле, что еслибы вы случайно открыли это, то могли бы подумать, что я также замшанъ въ это дло.

— Кто же этотъ воръ?

— Это вы сами увидите, мистеръ Артизанъ, къ тому же вамъ необходимо поймать вора, чтобы имть доказательства, отвчалъ Губертъ, но во всякомъ случа я не прошу васъ скрывать, что доносъ сдлалъ я, тмъ боле, что я предупреждалъ его, но онъ не хотлъ меня слушать, такъ пусть теперь винитъ самъ себя.

Мистеръ Артизанъ поблагодарилъ Губерта, пожалъ ему руку и сказалъ ему, что съ каждымъ днемъ все боле уважаетъ его.

На слдующую ночь мистеръ Артизанъ сталъ сторожить, съ однимъ работникомъ.

Около часу ночи, къ сараямъ осторожно подъхала телга, затмъ раздался рзкій свистъ и почти сейчасъ же появился Блэкъ.

Въ первую минуту мистеръ Артизанъ думалъ, что Блэкъ явился тоже ловить вора и хотлъ уже позвать его, чтобы онъ не испугалъ чужихъ людей, пріхавшихъ въ телег, но они уже. подошли къ Блэку и доврчиво разговаривали.

Это произвело неописанное впечатлпіе на толстяка. Онъ взялъ ружье и былъ въ сильномъ волненіи, но при вид того, что они вс вмст стали нагружать бочки на телегу, онъ поспшно вышелъ изъ дому.

— Что такое здсь длается, мистеръ Блэкъ? вскричалъ онъ. Что за нагрузка ночью? И еще вдобавокъ несвшенныхъ бочекъ? Снимайте сейчасъ же обратно и будьте довольны, что я не поступилъ съ вами хуже.

Изумленіе всхъ троихъ было громадно, но они не торопились исполнять приказаніе, угрюмо переглядываясь другъ съ другомъ. Только когда изъ дома вышелъ работникъ и они не знали много ли еще народу можетъ явиться на зовъ хозяина, они ршились исполнить приказаніе и сняли бочки обратно съ телеги и поспшно ухали.

Блжъ остался и глядлъ на хозяина мрачно и съ угрозой.

— Славная исторія, мистеръ Блэкъ! сказалъ Артизанъ. Клянусь Богомъ, славная исторія! не даромъ я оказывалъ вамъ полное довріе.

Блэкъ ничего не отвчалъ.

— Вроятно это уже давно такъ идетъ и вы похитили у меня такимъ образомъ значительную сумму, продолжалъ Артизанъ, я врилъ вамъ и не подозрвалъ ничего дурнаго, въ то время, какъ вы обкрадывали меня. Вотъ и приходится молчать въ отвтъ на вс обвиненія.

— Что же мн говорить, грубо отвчалъ Блэкъ.

— Вы правы, тутъ нечего сказать, такъ какъ, къ счастію, я такъ поймалъ васъ, что вы не въ состояніи отпереться. Но только не выводите меня изъ терпнія. Я даю вамъ десять дней, чтобы убраться отъ меня и будьте довольны, что я не ду въ городъ передать васъ мировому судь.

— Объ этомъ нечего бы было и говорить, вы не обднете отъ нсколькихъ бочекъ, къ тому же петроль течетъ прямо изъ земли. Вы достаточно уже получили за то, что вашъ участокъ содержитъ въ себ источники, дайте же и другимъ нажиться.

— Нечего сказать, славныя причины, громко замтилъ Артизанъ, я вижу, что съ вами всякіе разговоры излишни. Черезъ десять дней, мистеръ Блэкъ, васъ не должно быть здсь. Я не стану разговаривать съ вами, такъ какъ мы совершенно различные люди. До отъзда вы будете исполнять ваши обязанности, такъ какъ мн надо время, чтобы найти кого-нибудь вмсто васъ, но берегитесь возобновить вашу штуку, такъ какъ тогда я буду неумолимъ и передамъ васъ суду.

Блэкъ задыхался отъ ярости. Конечно онъ понималъ, что сказать хозяину могъ только одинъ Губертъ, но его злоба была не на него, а на богача-хозяина.

Посл всего сказаннаго, мистеръ Артизанъ повернулся и пошелъ въ домъ.

Блэкъ также пошелъ обратно къ Губерту въ свою комнату. Губертъ уже всталъ зная, что внизу должно что-нибудь происходить.

— Старый негодяй, сердито сказалъ Блэкъ, относя этотъ эпитетъ къ хозяину.

— Я предупреждалъ васъ, но вы не хотли слушать, теперь пеняйте на себя.

На слдующее утро Блэкъ не могъ скрыть своей ярости, но Губертъ не обращалъ на это никакого вниманія и занимался только своей обычной работой.

— Погоди, старый негодяй, говорилъ себ Блэкъ, если ты не хочешь немного удлить мн твоего богатства, то я возьму себ самъ. Я уйду, во прежде еще постараюсь вознаградить себя. У тебя наврно есть куча денегъ, но он ни къ чему не служатъ теб. Берегись, о теб никто плакать не станетъ!

XVI.

Открытіе пещеръ.

Тамъ, гд волны бьются вчно о скалы, за блой полосой прибоя, у подножія мловыхъ скаль, давно уже не было видно знакомаго рыбакамъ призрака.

Въ теченіи нсколькихъ недль не разъ поднимались сильныя бури, но все не было видно стараго Фейта, который прежде неизмнно, передъ каждой бурей, предостерегалъ рыбаковъ о близкой опасности.

Напрасно смотрли рыбаки на мловыя скалы, ожидая благодтельнаго призрака, тамъ боле ничего не появлялось.

Старая нищая говорила, что врно окончился срокъ его странствованій и на смну ему должна явиться другая жертва вампира.

Рыбаки молча, покачивали головами. Казалось, они чувствовали, что теперь въ ихъ жизни чего-то не достаетъ.

Волны, какъ и прежде, бились о камни у подножія скалъ и по прежнему никто не осмливался къ нимъ приблизиться.

На куч тростника, въ знакомой намъ пещер, лежалъ старикъ, съ длинной, сдой бородой, въ старомъ, изношенномъ плать. Около него стояла кружка съ водой.

Старый Фейтъ лежалъ не шевелясь, дыханіе, подымавшее его грудь, показывало, что онъ еще живъ.

Казалось, онъ былъ въ тяжелой болзни. Его лицо сильно измнилось, глаза ввалились, онъ весь высохъ, такъ что оставалась только кожа да кости.

Уже нсколько недль лежалъ онъ здсь, одинокій и безпомощный, до сихъ поръ онъ могъ, по крайней мр, протащиться къ ручью, впадавшему въ море, и достать тамъ себ свжей воды. Но теперь онъ не могъ даже подняться съ тростника, служившаго ему постелью.

Небольшіе запасы пищи, сдланные имъ, также истощились и онъ съ часу на часъ ожидалъ смерти.

Старый Фейтъ никому не длалъ зла въ жизни, его не мучили угрызенія совсти, а однако что-то. казалось, мшало ему умереть спокойно.

Его душу тяготила тайна, которую онъ долженъ былъ унести съ собою въ могилу.

Раскрыть эту тайну было единственнымъ желаніемъ старика. Но никто не шелъ къ нему въ пещеру, никто кром его не зналъ пути въ пропасть.

Рядомъ съ его ложемъ, на скал виднлись буквы, написанныя кускомъ угля.

Видно было, что, чувствуя упадокъ силъ, Фейтъ хотлъ было записать свою тайну, чтобы хотя этимъ образомъ имть возможность передать ее людямъ, но силы его истощились и онъ усплъ написать только нсколько словъ. Тутъ же валялся на земл кусокъ угля, выпавшій изъ его ослабвшей руки.

На стн было написано:

‘Ты, который найдешь мой трупъ, знай, что я старый графскій слуга Фейтъ. Я жилъ долго въ этой пещер, моя смерть близка и я хочу облегчить мою душу. Я видлъ, какъ ныншняя графиня Варбургъ, въ одно воскресенье, войдя въ комнату, гд лежалъ больной графъ…

Тутъ слова прерывались. Силы оставили старика и, казалось, его тайна должна была умереть вмст съ нимъ.

Наступали послдніе дни единственнаго человка, которому природа открыла тайну мловыхъ пещеръ. Быть можетъ его останки найдутъ черезъ цлыя сотни лтъ, когда скалы будутъ наконецъ разрушены силой природы или рукою человка.

Но нтъ! Провидніе ршило иначе!

Смутныя воспоминанія Лили о времени, проведенномъ ею въ пропасти, навели ея защитниковъ на новый слдъ, побудили къ новымъ розыскамъ. Но не было ли уже поздно?

Несмотря на неудачу своихъ первыхъ попытокъ найти стараго Фейта, Бруно не падалъ духомъ и не терялъ надежды отыскать старика.

Со стороны моря было невозможно проникнуть въ этомъ мст на берегъ, упорство могло повести только къ новымъ несчастіямъ. Оставалось только попытать счастія со стороны земли.

Со времени поднятія изъ пропасти трупа, вра въ ея недоступность поколебалась.

Но все-таки трудно было найти охотниковъ на такую смлую попытку. И въ первый разъ, не назначь графиня такого значительнаго вознагражденія, врядъ ли ея поиски увнчались бы успхомъ.

Конечно и Бруно могъ бы прибгнуть къ этому средству, но для этого надо было разглашать повсюду о своемъ намреніи, чего онъ ни въ какомъ случа не хотлъ длать.

Поэтому онъ ршился самъ изслдовать обрывъ, думая найти мсто, боле другихъ удобное для спуска внизъ.

Однажды, стоя на самомъ краю пропасти, онъ услышалъ вдругъ, что вблизи кто-то въ полголоса насвистываетъ псню. Въ тоже время послышался мелодическій звонъ колокольчиковъ, которые крестьяне обыкновенно вшаютъ на шею коровамъ. Изъ лсу, въ нсколькихъ шагахъ отъ Бруно, вышелъ мальчикъ лтъ пятнадцати, босоногій и одтый въ простые холщевые панталоны и синюю, шерстяную блузу.

Не замчая Бруно, онъ подошелъ къ краю обрыва и, засучивъ панталоны до колнъ, спокойно приготовился спускаться внизъ. Повидимому, дорога была ему знакома.

— Эй, любезный! Что ты хочешь тамъ длать? крикнулъ ему Бруно.

Мальчикъ поспшно обернулся къ нему.

— Я хочу спуститься туда, чтобы достать вонъ той травы для коровъ, он ее очень любятъ! отвчалъ онъ, посл первой минуты изумленія.

— Да ты не сынъ ли стараго Гильдебранта?

— Ну да, я Михель Гильдебрантъ, отвчалъ мальчикъ, видимо удивленный, что незнакомый господинъ знаетъ его отца.

Впрочемъ, въ тоже время это обстоятельство побудило его смотрть боле доврчиво на незнакомца.

— И ты хочешь спуститься въ обрывъ? продолжалъ Бруно.

Михель кивнулъ утвердительно головой.

— А разв это не опасно?

Тотъ только насмшливо улыбнулся въ отвтъ.

— Я всегда слышалъ, что никто не можетъ спуститься туда внизъ, замтилъ Бруно.

— Я ужь тамъ не разъ былъ, отвчалъ Михель. Въ другомъ мст въ самомъ дл нельзя спуститься, а въ этомъ можно.

— А какъ ты думаешь, могу ли я это сдлать?

— Почему же нтъ? Это очень даже легко.. Можно держаться за кусты… видите, вонъ тамъ…

Съ этими словами, мальчикъ указалъ изумленному Бруно на довольно явственные слды шаговъ внизъ по обрыву, между мелкимъ кустарникомъ.

— Ступайте за мной, я укажу вамъ дорогу, продолжалъ Михель, начиная осторожно спускаться, придерживаясь за кусты.

— Это твои тамъ слды? спросилъ Бруно, слдуя за нимъ.

— Нтъ не мои, отвчалъ Михель. Прошлую осень я нашелъ тамъ много черники, ужь и тогда слды были.

— Не знаешь ты, кто туда могъ ходить?

— Старикъ, съ большой сдой бородой. Я разъ видлъ, какъ онъ спускался внизъ. У него былъ такой странный видъ.

— Значитъ ты его не знаешь?

— Нтъ. Я тогда испугался, что онъ меня увидитъ и спрятался за дерево. Онъ не былъ похожъ на обыкновеннаго человка.

Этотъ разсказъ мальчика былъ первымъ, хотя и слабымъ, подтвержденіемъ того, что старый Фейтъ дйствительно живетъ въ скалахъ и знаетъ дорогу въ пропасть.

— Это былъ никто иной, какъ Фейтъ! подумалъ тотчасъ же Бруно. Къ тому же описаніе его наружности подходитъ къ мнимому призраку, котораго такъ часто видли рыбаки.

— Я хорошо его видлъ, продолжалъ Михель. Онъ былъ весь сдой и руки и ноги были у него такія же голыя, какъ и у меня. Сначала я принялъ было его за нищаго, такъ какъ у него на спин былъ старый мшокъ.

— И этотъ старикъ спустился внизъ?

— Да, вотъ какъ разъ тутъ же, гд и мы. Ну! прибавилъ онъ, вдругъ останавливаясь, теперь держитесь крпче на ногахъ, здсь трудное мсто. Какъ бы вамъ въ сапогахъ не оступиться.

— Слушай Михель, сказалъ Бруно, если мы счастливо сойдемъ внизъ, то ты получишь отъ меня таллеръ.

Михель едва врилъ своимъ ушамъ, такъ восхитительно казалось ему это общаніе.

— А можешь ли ты оставить на верху твоихъ коровъ? спросилъ Бруно.

— О, да, он никуда не уйдутъ, да кром того на нихъ надты колокольчики, отвчалъ Михель.

— Видлъ ты посл того старика? продолжалъ Бруно, когда Михель, не помня себя отъ радости, снова принялся спускаться.

— Нтъ, отвчалъ Михель, больше ни разу.

— А говорилъ ты объ этомъ другимъ?

— Только дома отцу, да онъ даже мн и не поврилъ, и сказалъ тогда: ‘ты врно во сн это видлъ Михель’. А я вовсе не спалъ и въ самомъ дл видлъ старика. Еще тогда я подползъ къ самому краю обрыва и видлъ, какъ старикъ спускался, потомъ онъ вдругъ пропалъ.

Слдуя шагъ за шагомъ за своимъ молодымъ провожатымъ, Бруно наконецъ достигъ дна обрыва.

— Вотъ мы и внизу! сказалъ Михель.

— Ты всюду здсь былъ, Михель?— спросилъ Бруно, оглядываясь вокругъ себя.

Со всхъ сторонъ возвышались дикія, почти отвсныя скалы.

Въ нихъ не только не было пещеръ, но даже нельзя было замтить ни одной трещины. Повидимому, здсь невозможно было нигд укрыться человку. Доступъ къ морю былъ также прегражденъ скалами.

— Странно! прошепталъ Бруно. Гд же могъ остаться здсь тотъ старикъ, котораго, ты видлъ? Здсь должно быть есть гд нибудь пещера.

— Нтъ, я не нашелъ здсь никакой пещеры.

— Покажи-ка мн, гд тогда пропалъ этотъ старикъ.

— Вотъ здсь! отвчалъ Михель, подводя Бруно къ протекавшему по дну ручью.

— Куда же стекаетъ вода изъ ручья?

— Она уходитъ вотъ тутъ въ трещину, которая должно быть доходитъ до моря.

— До моря! Бруно поспшно наклонился и раздвинувъ руками кусты увидлъ, что ручей исчезаетъ въ трещин достаточно большой, чтобы въ нее могъ пройти человкъ, согнувшись. Въ это время года воды въ ручь было такъ мало, что она нисколько не помшала бы проникнуть внутрь скалы.

Конечно не всякій ршился бы пойти по этому узкому мрачному проходу, ведущему Богъ всть куда.

— Ты не ходилъ въ эту трещину Михель? спросилъ Бруно.

— Нтъ! Я ее до сихъ поръ ни разу не замчалъ.

— Я хотлъ-бы посмотрть, нельзя-ли черезъ это отверстіе пройти на берегъ моря.

— Что-же, это можно попробовать, отвчалъ смлый мальчикъ. Я пойду впередъ. Я меньше васъ и мн легче будетъ тамъ пройти.

Съ этими словами Михель вошелъ въ ручей и не колеблясь ни минуты, углубился въ мрачный проходъ. Бруно послдовалъ за нимъ не обращая вниманія на воду, тотчасъ же промочившую насквозь его тонкіе сапоги.

Внутри царствовалъ полнйшій мракъ.

— Ну что, Михель, можно идти дальше? спросилъ Бруно

— Да можно, отвчалъ мальчикъ, тутъ кажется только становится уже, но все таки идти можно.

— Кажется теперь мы попали на настоящую дорогу! подумалъ Бруно, продолжая медленно подвигаться впередъ,

— А! вотъ ужь и свтле становится! крикнулъ вдругъ Михель, далеко опередившій Бруно. Тутъ цлая пещера, и широко и высоко.

Бруно прибавилъ шагу и вскор былъ уже рядомъ съ Михелемъ въ пещер, въ которую проникалъ свтъ изъ другой, значительно большей.

Пройдя сквозь большую пещеру, Бруно увидлъ себя на берегу моря какъ разъ на томъ мст, гд онъ такъ неудачно пробовалъ выйти на берегъ въ тотъ день, когда утонулъ несчастный Францъ.

Слова Лили оправдывались, оставалось только отыскать пещеру стараго Фейта.

Желая сохранить въ тайн свои розыски, Бруно веллъ Михелю ждать его на берегу моря, а самъ возвратился одинъ въ пещеры. Войдя въ большую пещеру, онъ повернулъ не въ сторону ручья, а въ противоположную, гд онъ еще раньше замтилъ въ стн широкую трещину.

Эта трещина вела въ другую пещеру, гд царствовалъ полумракъ.

— Фейтъ! сказалъ тихо Бруно, входя въ пещеру. Фейтъ! Вы здсь?

Никто не отвчалъ. Но въ ту же минуту Бруно замтилъ въ отдаленіи у стны кучу тростника, на которой неподвижно лежалъ старикъ съ сдой бородой. Это былъ, стары и Фейтъ, Бруно узналъ его съ перваго взгляда.

— Фейтъ! сказалъ Бруно подходя и трогая старика за руку.

Фейтъ не пошевелился. Казалось въ немъ угасла послдняя искра жизни.

— Не умеръ ли онъ? подумалъ съ ужасомъ Бруно. Неужели я опоздалъ! Фейтъ! Фейтъ! вскричалъ онъ. Слышите вы?

Но старикъ по прежнему лежалъ неподвижно.

Бруно наклонился надъ нимъ. Его страхъ смнился надеждой, когда онъ замтилъ что Фейтъ подаетъ еще признаки жизни. Грудь старика медленно подымалась и опускалась.

Прежде всего необходимо было унести несчастнаго отсюда и поручить его попеченіямъ доктора. Бруно поспшно вышелъ изъ пещеры и не говоря ни слова мальчику о своей находк, поднялся вмст съ нимъ наверхъ обрыва.

— Не говори сегодня никому о томъ, что мы были тамъ внизу, сказалъ Бруно, когда они были уже на дорог, отдавая сіяющему отъ радости Михелю общанный таллеръ.

— О! да, конечно! я никому не буду говорить, отвчалъ мальчикъ.

— Завтра или посл завтра, пожалуй, можешь говорить, но лучше будетъ, если ты пока объ этомъ не будешь разсказывать. Если ты промолчишь, я дамъ теб еще таллеръ.

Мальчикъ общалъ непремнно молчать и простившись съ Бруно побжалъ за своими коровами, которыя въ это время ушли такъ далеко, что звонъ ихъ колокольчиковъ былъ едва слышенъ.

Наконецъ, попытки Бруно увнчались полнымъ успхомъ!

Вернувшись въ городъ, онъ тотчасъ же веллъ нанять карету, собралъ нсколько одялъ, чтобы было чмъ укутать больнаго и захватилъ два фонаря, такъ какъ дло подвигалось уже къ вечеру.

Окончивъ поспшно вс эти приготовленія, Бруно выхалъ изъ города, взявъ съ собой только одного слугу на врность и скромность которого онъ могъ положиться.

Солнце уже сло и начинало быстро темнть, когда карета приблизилась къ обрыву. Конечно вечеромъ путь внизъ былъ опасне, но медлить было нельзя такъ какъ старый Фейтъ могъ умереть съ минуты на минуту. Быть можетъ теперь еще было возможно возвратить несчастнаго къ жизни.

Оставивъ карету въ нкоторомъ разстояніи отъ пропасти, Бруно взялъ одно изъ одялъ и фонари и направился въ сопровожденіи слуги къ тому мсту обрыва, гд можно было спуститься внизъ.

Успхъ увнчалъ его усилія. Не смотря на мракъ затруднявшій и безъ того опасный спускъ, вскор на краю пропасти показались Бруно и слуга, неся безжизненное тло стараго Фейта.

Подойдя къ ожидавшей ихъ карет, они осторожно уложили несчастнаго старика на задне сиднье, сами сли напротивъ чтобы поддерживать его и карета тронулась.

Бруно радовался въ душ благопріятному исходу своей попытки, такъ какъ во всякомъ случа это должно было имть важныя послдствія.

Даже въ случа того, если старый Фейтъ умретъ не сказавъ ничего, то и тогда самый фактъ его житья въ пропасти и существованія пути туда, былъ первымъ шагомъ къ объясненію внезапнаго появленія Лили въ город, а также и того, гд она провела время прошедшее со дня ея исчезновенія. Смутныя воспоминанія Лили были не болзненнымъ бредомъ, а дйствительностью.

Въ то же время необходимо было держать въ тайн это удивительное открытіе, чтобы тмъ сильне было бы произведенное имъ дйствіе. Для этого Бруно поспшилъ купить молчаніе слуги и кучера и сверхъ того общалъ еще большую награду впослдствіи, чтобы побудить ихъ держать твердо свое общаніе.

Была уже ночь, когда карета въхала въ городъ и остановилась передъ домомъ Гагена.

Слуга выскочилъ изъ кареты и позвонилъ. Дверь тотчасъ же отворилась и на порог показалась экономка доктора, которая узнавъ Бруно, встртила его привтливой улыбкой.

— Докторъ дома, сказала она, онъ у себя въ кабинет.

Спустя минуту, Бруно входилъ уже въ кабинетъ Гагена.

— Я привезъ вамъ новаго паціента, Этьенъ, сказалъ онъ. И даже такого, съ которымъ вамъ будетъ не мало труда. Онъ очень близокъ къ смерти, если только ужь не умеръ.

— Мы это сейчасъ узнаемъ, другъ мой, отвчалъ Гагенъ. Гд же вашъ паціентъ?

Бруно отворилъ дверь и слуга тотчасъ же внесъ несчастнаго Фейта и положилъ его на софу.

Посл первой минуты изумленія, Гагенъ тотчасъ же догадался въ чемъ дло.

— Вы достигли вашей цли? сказалъ онъ взглядывая на Бруно. Это вдь никто другой какъ старый Фейтъ?

— Да, Этьенъ, это онъ! Но я боюсь, что я опоздалъ, онъ кажется уже умеръ.

— Поздравляю васъ, другъ мой, это во всякомъ случа очень важный успхъ. И вы нашли его тамъ, въ пещерахъ у моря?

— Да, именно тамъ, гд говорила Лили. Теперь можно объяснить вс таинственныя обстоятельства, дла. Только надо узнать живъ ли еще старикъ и можемъ-ли мы надяться получить отъ него объясненія.

Гагенъ подошелъ къ Фейту и началъ его осматривать.

— Онъ еще не умеръ, сказалъ онъ. Не вся еще надежда потеряна. Предоставьте мн заботу о немъ.

— Отъ всего сердца, Этьенъ, если только вы согласны взять на себя этотъ трудъ.

— Разв вы могли въ этомъ сомнваться?

Бруно позвалъ своего слугу и веллъ ему перенести Фейта въ назначенную для него заднюю комнату, гд нкогда помщалась больная Лили.

Тамъ старикъ былъ уложенъ на постель и слуга получилъ отъ Бруно приказаніе остаться для присмотра за нимъ.

— Мн кажется, сказалъ Бруно Гагену, когда они вышли изъ комнаты больнаго, что лучше всего намъ было-бы молчать объ этой находк.

— Конечно! Это первое условіе, если мы хотимъ достичь нашей цли, подтвердилъ Гагенъ. Надо надяться что старикъ останется въ живыхъ. Это очень важно для насъ. Противъ такихъ опасныхъ враговъ какъ т, съ которыми мы боремся, необходимо сильное оружіе, подавляющее доказательство. А теперь отдохните, вы очень устали и къ тому же намъ сегодня больше нечего длать. Надюсь что при слдующемъ вашемъ посщеніи, я буду имть возможность сказать вамъ, что судьба враговъ въ нашихъ рукахъ и близка ршительная минута. Прощайте.

XVII.

Лили и графиня.

Лили лишилась послдняго мужества. Она не могла даже ни на что надяться.

Нескончаемая борьба надломила ея силы, она видла себя беззащитной въ рукахъ той, которую она давно считала своимъ смертельнымъ врагомъ.

Вс попытки къ освобожденію были напрасны. Она была и осталась плнницей, зависящей отъ произвола своего тюремщика.

Однажды, когда она тихо плача, стояла на колняхъ у своей постели опустивъ лицо на подушку, ей послышались вдали приближающіеся шаги.

Это была графиня и капелланъ замка.

— Я отвчаю за справедливость моихъ словъ, говорилъ капелланъ идя съ графиней къ башн. Его свтлость принялъ какое то энергическое ршеніе. И оно не въ пользу его сына.

— Вы не были сами въ дом доктора Гагена? спросила графиня.

— Нтъ, мн удалось только добыть нкоторыя свднія, графиня. Въ дом доктора происходитъ опять что-то необыкновенное, но что именно, я не могъ узнать.

— Отъ кого вы это слышали?

— Отъ одного изъ знакомыхъ доктора Гагена, который часто его видитъ. Наступаетъ ршительная минута, графиня, я не знаю въ чемъ состоитъ опасность, во Леонъ Брассаръ не можетъ боле надяться на примирніе съ отцемъ…

— Тише, шепнула графиня своему спутнику. Мы подходимъ теперь къ комнат, въ которой помщена помшанная изъ больницы Св. Маріи.

— Вы желаете, графиня, чтобы я сопровождалъ васъ?

— Да, конечно! Вы поможете мн побдить упорство этой двушки, которая или помшанная или ловкая обманщица. Я хочу наконецъ обнаружить истину. Вы вдь ходили уже къ ней чтобы исповдывать ее.

— Она тогда не отказалась отъ своихъ намреній, графиня, она не жалла ни слезъ ни жалобъ, раз сказывая о своихъ несчастіяхъ и о томъ, какія гоненія она перенесла.

— Откройте дверь, Филиберъ, я хочу положить конецъ этому невыносимому положенію, сказала графиня, подавая капеллану ключъ отъ комнаты Лили.

При вид входящей графини, Лили въ ужас вскочила, отирая струившіяся по ея щекамъ слезы.

— Двушка плакала! сказала графиня, обращаясь къ капеллану. Быть можетъ это ее смягчило, тогда мы значитъ пришли во время.

— Дитя мое, мы пришли чтобы еще разъ попытаться убдить васъ высказать истину, продолжала графиня обращаясь къ Лили, такимъ мягкимъ, добродушнымъ тономъ, что незнакомый съ обстоятельствами дла, ни на минуту не усумнился бы въ ея искренности. На Лили эта ложная доброта производила страшное, подавляющее впечатлніе.

Ваши увренія безполезны. Судъ нашелъ, выслушавъ безсчисленныхъ свидтелей, что вы или помшанная или обманщица. Это слово жестоко. Но я думаю что вы скоре были жертвой другихъ, неизвстныхъ мн людей.

— Да, это очень возможно, подтвердилъ капелланъ. Бдная двушка сдлалась жертвой злыхъ людей!

— Мн жаль васъ, продолжала графиня, я общаю ничего не предпринимать противъ васъ, если только вы ршитесь, въ присутствіи свидтелей, заявить, что вы не графиня Варбургъ и что васъ принудили другіе взять на себя эту роль. Я общаю вамъ также полную безнаказанность за вашъ проступокъ, наконецъ, общаю впередъ позаботиться о томъ, чтобы вы ни въ чемъ не нуждались.

— О! Боже мой! простонала Лили, ломая руки. Вы не были моей матерью, хотя я васъ такъ называла, вы показывали что любите меня, и такой жестокости я никогда не думала встртить въ васъ!

Филиберъ покачалъ головой, длая видъ что его поражаетъ такая испорченность въ молодой двушк, которую не трогаетъ даже безпримрная доброта графини.

— Да, я буду всегда о васъ заботиться, продолжала графиня. Я ставлю только одно условіе, чтобы вы не видлись больше съ тми людьми, которые натолкнули васъ на преступленіе. Когда вы признаніемъ докажете, что ваши умственныя способности не разстроены, вы будете свободны и я возьму на себя устроитъ вашу будущность.

— Какое благородное великодушіе! вскричалъ капелланъ. Заклинаю васъ несчастная, откройте наконецъ истину, скажите кто вы!

Лили отвернулась, закрывъ лицо руками.

— Послушайте моего совта! продолжалъ Филиберъ, мягкимъ, вкрадчивымъ голосомъ. Опомнитесь!… Не отталкивайте протянутую вамъ руку помощи.

— Вы остаетесь при вашихъ увреніяхъ, сказала графиня. Не моя вина, если вы за нихъ пострадаете. Ваша участь зависитъ отъ васъ самихъ.

— Молитесь и просите Бога, чтобы Онъ внушилъ вамъ благоразумное ршеніе, прибавилъ Филиберъ.

— Мое ршеніе неизмнно! отвчала твердо Лили. Не старайтесь напрасно убдить меня. Или вы можетъ быть хотите, чтобы я сказала ложь, для того, чтобы получить тнь свободы? Вы не знаете, что произошло, вамъ извстно только то, что сообщила вамъ вторая жена моего несчастнаго отца. Я дочь графа Варбургъ, и вс ваши усилія заставить меня отказаться отъ этого имени будутъ напрасны. Я вижу, что мн нтъ никакого спасенія, но я до послдней минуты не откажусь отъ моихъ правъ.

— Какая черствость души! Какое упорство! вздохнулъ капелланъ.

— Вы стоите на своемъ, вскричала графиня, такъ пусть же васъ постигнетъ то, чего вы заслужили. Я сдлала все, чтобы смягчить вашу участь, но вс мои попытки разбились о ваше упорство. Пойдемте, господинъ капелланъ, предоставимъ неисправимую ея судьб. Конечно она должна оставаться здсь, пока не будетъ ршена ея участь.

— Какъ это печально, что вс добрыя намренія разбиваются о такую закоснлость, замтилъ съ видомъ сожалнія Филиберъ, выходя вслдъ за графиней изъ комнаты Лили.

— Быть можетъ необходимость заставитъ ее просить о томъ, что я ей сегодня напрасно предлагала, отвчала графиня.

Дверь въ комнату Лили закрылась.

Что предстояло еще несчастной? Она была въ рукахъ врага, который ни передъ чмъ не остановится, чтобы только погубить ее.

Страхъ и отчаяніе наполнили душу Лили. Она видла, что каждый день можетъ быть послднимъ днемъ ея жизни. Она погибла, если графин удастся найти средство убить ее, не возбуждая этимъ ни чьихъ подозрній.

Между тмъ наступилъ вечеръ. Въ корридор снова послышались шаги. Это была старая полу-слпая служанка, назначенная графиней для прислуживанія заключенной.

Она несла теперь по обыкновенію ужинъ для Лили. Затворивъ за собой дверь, она только что начала уставлять на стол приборъ и кушанья, какъ кто-то громко позвалъ ее у входа въ башню.

Поспшно разставивъ кое-какъ посуду, она бросилась вонъ изъ комнаты Лили, и въ торопяхъ забыла запереть на ключъ дверь, а только захлопнула ее.

Лили замтила это и лучь надежды мелькнулъ въ ея сердц. Что, если она воспользуется этимъ счастливымъ случаемъ для бгства, не дожидаясь помощи Бруно, который уже давно не показывался?

Темнота вечера покровительствовала ея замыслу. Она была бы спасена, еслибы только ей удалось выйти изъ башни, оставить замокъ было гораздо легче, такъ какъ если даже наружныя двери и были бы заперты, то ихъ можно бы было легко отворить, такъ какъ ключи отъ нихъ никогда не вынимались изъ замковъ.

Лили думала только, ждать ли ей наступленія ночи или сейчасъ же выйти изъ башни. Послднее было опасно, такъ какъ въ такое время, проходя по замку, она могла еще встртить кого-нибудь изъ слугъ. Ночью же она могла надяться пройти незамченной никмъ.

Съ лихорадочнымъ волненіемъ прислушивалась Лили не возвращается ли служанка.

Но время проходило, а служанка не возвращалась. Она повидимому позабыла, что оставила дверь незапертой.

Подобнаго благопріятнаго случая не могло больше представиться! Наступила ночь и въ замк все успокоилось. Никакой шумъ не достигалъ боле до слуха заключенной.

Вдругъ ей послышался какой-то странный шумъ. Наканун ночью, случайно проснувшись, она услышала отдаленный шумъ шаговъ и какое-то бормотанье. Теперь это было тоже самое. Откуда доносились эти звуки? Изъ замка? Нтъ! Это было едвали возможно, такъ какъ башня была совершенно отдлена отъ остальныхъ частей замка, ходьба и разговоръ въ комнатахъ котораго не могли быть здсь слышны.

Но скоро все стихло. Лили осторожно подошла къ двери и прислушалась. Тишина царствовала повсюду — наступила удобная минута для попытки къ бгству.

Сердце Лили сильно билось, когда она переступала порогъ своей комнаты и вышла въ длинный и широкій сводчатый корридоръ башни.

Ей было знакомо расположеніе замка до малйшихъ подробностей. Она знала каждый поворотъ, каждый уголъ и теперь не смотря на мракъ была уврена, что не собьется съ дороги.

Но каково было ея отчаяніе, когда она, дойдя до конца корридора, наткнулась на запертую желзную дверь, которая обыкновенно всегда была открыта.

Значитъ служанка, позабывъ запереть дверь комнаты Лили, вмсто того заперла дверь башни, что одинаково длало невозможной всякую попытку къ бгству.

Горе Лили было тмъ сильне, что она совершенно не разсчитывала на это препятствіе и ударъ былъ совершенно неожиданный.

Надежда на спасеніе исчезла и несчастная снова увидла себя плнницей во власти ея злйшаго врага.

Въ эту минуту до ея слуха снова донесся шумъ шаговъ и на этотъ разъ такъ явственно, что она невольно вздрогнула, ей показалось также, что она слышитъ чей-то тихій голосъ.

Подходя къ двери своей комнаты, Лили услышала еще ясне шумъ шаговъ и звукъ голоса, они раздовались съ другаго конца корридора. Очевидно, кром нея въ башн былъ еще кто-нибудь, можетъ быть тоже плнникъ графини.

Онъ повидимому не находилъ сна и разговаривалъ самъ съ собой, ходя взадъ и впередъ по своей комнат.

Но кто это могъ быть? Лили не могла узнать голоса, такъ какъ звуки доносились до нея слабо, хотя и ясно. Не была ли это та таинственная личность, которую встртилъ на дорог къ замку Бруно, въ ту ночь, когда онъ хотлъ освободить Лили?

XVIII.

Искуситель.

Мистеръ Артизанъ имлъ обыкновеніе въ конц каждаго мсяца здить въ городъ для сведенія счетовъ. Онъ тогда, какъ это было всмъ извстно, привозилъ значительныя суммы въ Артизанъ-Роксъ и держалъ ихъ въ своемъ деревянномъ дом, гд кром него была только одна старая глухая служанка Лалла-Джекъ.

Въ дом находились кабинетъ, столовая, спальня, вс просто, даже бдно убранныя, и сверхъ того большое помщеніе для бочекъ съ петролемъ, рядомъ съ которымъ была небольшая комната, гд мистеръ Артизанъ держалъ свои книги.

Вскор посл отказа полученнаго Блэкомъ, наступилъ конецъ мсяца. Передъ отъздомъ, мистеръ Артизанъ позвалъ къ себ Губерта.

— Вы знаете, сказалъ онъ, что мистеръ Блэкъ скоро уходитъ. Мн необходимъ управляющій, на котораго я могъ бы положиться. Хотите вы занять эту должность?

— Съ удовольствіемъ, мистеръ Артизанъ, но вдь я на служб у мистера Викета! отвчалъ Губертъ.

— Я беру на себя переговорить съ мистеромъ Викетомъ. Если вы согласны, то съ этой минуты вы служите у меня, а не у него.

— Очень вамъ благодаренъ, мистеръ Артизанъ. Я не хотлъ бы только, чтобы мистеръ Викетъ счелъ меня за неблагодарнаго человка.

Четверть часа спустя посл этого короткаго разговора, Губертъ былъ уже управляющимъ мистера Артизана.

Самъ же петрольный король ухалъ въ городъ въ своемъ легкомъ двухколесномъ шарабан, такъ какъ онъ всегда здилъ одинъ. Это Блэкъ зналъ лучше чмъ кто-нибудь другой, на этомъ и основалъ онъ свой планъ воспользоваться деньгами своего бывшаго хозяина, и однимъ ударомъ добыть большую сумму.

Вскор посл отъзда мистера Артизана, онъ взялъ свое охотничье ружье и вышелъ, длая видъ, что идетъ въ сосдній лсъ на охоту, что обыкновенно длали вс въ свободное время.

Новый управляющій былъ уже нанятъ, и поэтому онъ не считалъ себя обязаннымъ присутствовать при работахъ.

Въ теченіи мсяца обыкновенно накоплялось много длъ, такъ что мистеръ Артизанъ оставался долго въ город и возвращался домой не раньше вечера.

Блэкъ ршился подстеречь его на возвратномъ пути черезъ лсъ, и подпустивъ на близкое разстояніе всадить ему пулю въ голову. Въ случа удачи онъ думалъ спрятать тло гд-нибудь въ лсу, и затмъ свъ въ шарабанъ убитаго хать съ своей добычей до какой-нибудь станціи желзной дороги.

Войдя въ лсъ онъ выбралъ тамъ удобное мсто, откуда онъ могъ видть дорогу не будучи самъ замченъ, такъ какъ его скрывала густая группа деревьевъ.

Тутъ онъ удобно расположился на трав среди деревьевъ и началъ спокойно ждать вечера. Заряженное ружье лежало около него и онъ но временамъ поглядывалъ на дорогу. Охотникъ подстерегаетъ дичь съ большимъ волненіемъ, чмъ Блэкъ ждалъ той роковой минуты, когда его бывшій хозяинъ подъдетъ на выстрлъ его ружья.

Все было тихо. Петрольный король медлилъ своимъ возвращеніемъ. Наконецъ до слуха Блэка донесся отдаленный стукъ колесъ приближающагося экипажа.

Блэкъ схватилъ ружье и съ нетерпніемъ ожидалъ когда экипажъ наконецъ поровняется съ нимъ.

— Но что это значитъ? Онъ ясно разслышалъ звуки двухъ голосовъ. Неужели мистеръ Артизанъ возвращался не одинъ?

Дйствительно, вскор, когда шарабанъ былъ уже близко, Блэкъ узналъ мистера Викета, сидвшаго рядомъ съ Артизаномъ. Оба они оживленно о чемъ-то разговаривали.

Блэкъ увидя это, поспшилъ оставить свою засаду и вернулся назадъ въ Артизанъ-Роксъ ближайшей дорогой черезъ лсъ, прежде мистера Артизана и его спутника.

На этотъ разъ, благодаря случайности, петрольный король избгнулъ опасности, о которой онъ и не подозрвалъ.

Мистеръ Викетъ пріхалъ дли того, чтобы устроить съ Артизаномъ одну торговую сдлку и кстати сказать Губерту, что онъ его охотно отпускаетъ. На слдующій день онъ возвратился въ городъ пшкомъ.

Теперь у мистера Артизана былъ новый управляющій и при томъ такой, которому онъ могъ вполн доврять. Этимъ онъ повидимому былъ очень доволенъ.

Присутствіе Блэка, казалось, было ему непріятно, и онъ сказалъ ему, что онъ можетъ теперь уйти.

Но это не входило въ разсчетъ Блэка, и онъ объявилъ, что уйдетъ, но не раньше какъ черезъ нсколько дней, когда же именно, еще не знаетъ самъ.

Вечеромъ этого же дня, когда Губертъ, окончивъ свои занятія, вошелъ въ комнату, которую онъ такъ долго занималъ вмст съ Блэкомъ, онъ встртилъ въ ней послдняго.

— Хорошо, что вы пришли, Губертъ, сказалъ Блэкъ. Мн надо съ вами переговорить. Здсь мы одни, никто насъ не услышитъ. Хотите вы меня выслушать?

— Почему же нтъ?

— Слушайте же. У насъ съ вами нтъ ни гроша за душой.

— Но мы здоровы и сильны, Блэкъ, это что-нибудь да значитъ!

— Да, и мы должны разточать эту силу и здоровье на служб богатыхъ. Съ трудомъ добываемъ мы работу за скудную плату, пока мы здоровы, но когда мы состаримся и наши силы истощатся, у насъ не будетъ куска хлба и всякій будетъ гнать насъ отъ себя.

— Это очень печально, во всякомъ случа, замтилъ Губертъ.

— Печально? Только печально? Вдь это голодпая смерть! продолжалъ Блэкъ, пытливо глядя на Губерта своими черными сверкающими глазами. Кто можетъ имть лучшее и не старается достичь его, тотъ не боле какъ оселъ!

— И вы можете имть лучшее?

— Какъ и вы, точно также! Разв мы не дураки? Разв мы не наталкиваемся каждый день на разные глупыя предразсудки? Кто далъ право Артизану быть нашимъ хозяиномъ и господиномъ?

— Онъ хозяинъ и этого совершенно достаточно, сказалъ съ улыбкой Губертъ.

— Но почему-же онъ хозяинъ? Почему онъ богатъ, а мы бдны? Вы скажете, что должны существовать и богатые и бдные? Но это нелпость! Разв мы не имемъ такого-же права быть богатыми какъ и самъ Артизанъ?

— Конечно имемъ! Никто не мшаетъ вамъ разбогатть.

— Въ томъ то и дло что мн мшаютъ! Мн мшаетъ Артизанъ, для обогащенія котораго я трудился. Я хочу пойти къ нему и потребовать мою часть.

— Что? что вы хотите сдлать? спросилъ Губертъ, съ изумленіемъ и сомнніемъ въ голос.

— Я хочу потребовать отъ мистера Артизана мою часть и если онъ не отдастъ ее добровольно, то я возьму силой. И вы должны имть свою часть, Губертъ, у васъ вдь тоже ничего нтъ. Отбросьте глупыя мысли! Пойдемте сегодня вечеромъ къ Артизану, потребуемъ отъ него денегъ и раздлимъ между собой.

— Что вы говорите Блэкъ! Но вдь это вымогательство, даже хуже, просто грабежъ!

— Къ чему обращать вниманіе на имена, которые дали такимъ поступкамъ богатые. Мы возьмемъ только то, что принадлежитъ намъ по праву, у Артизана и безъ того довольно останется.

— Оставьте это безумное намреніе Блэкъ! сказалъ Губертъ, думая что это возбужденіе было просто слдствіемъ полученнаго его товарищемъ отказа отъ мста.

— Значитъ вы не одобряете моего намренія?

— Ни въ какомъ случа, Блэкъ!

— Не вредите самому себ, Губертъ! Мы возьмемъ у богатаго плута что намъ надо и потомъ уйдемъ куда захотимъ.

— Я не хочу ничего чужаго, Блэкъ!

— Какъ хотите! Я не могу васъ принудить! сказалъ мрачно Блэкъ и сухо поклонившись, вышелъ изъ комнаты.

Когда шаги Блэка замолкли въ отдаленіи, зловщее предчувствіе проникло въ душу Губерта. Онъ началъ опасаться чтобы Блэкъ не привелъ въ исполненіе своей угрозы, и пошелъ въ самомъ дл вымогать деньги, которыя будто бы слдовали ему но праву.

Чтобы узнать куда пошелъ Блэкъ, онъ вышелъ изъ своей комнаты и спустился внизъ. Но бывшій управитель уже исчезъ. Тогда Губертъ подошелъ къ дому занимаемому мистеромъ Артизаномъ, тутъ онъ встртилъ нсколько рабочихъ которые на вопросъ его о Блэк, отвчали что они видли какъ тотъ шелъ по дорог въ городъ.

Это успокоило Губерта. Онъ подумалъ что Блэкъ отказался отъ своего безумнаго намренія и, не желая оставаться у своего бывшаго хозяина, ушелъ въ городъ.

Раньше Губертъ думалъ уже предупредить Артизана объ угрозахъ Блэка, но теперь, видя это безполезнымъ, отказался отъ своего намренія и спокойно вернулся въ свою комнату.

Блэкъ дйствительно ушелъ, но вскор вернулся и пользуясь темнотой, сталъ ходить около Артизана-Рокса какъ хищный зврь, чующій добычу.

Уже давно его единственнымъ желаніемъ было разбогатть, чтобы не быть принужденнымъ служить другимъ и работать.

Ему было все равно какимъ-бы образомъ это не случилось.

Артизанъ былъ неизмримо богатъ, удайся Блэку завладть частью его богатства и онъ былъ-бы вполн обезпеченъ на всю свою жизнь.

Съ этими мыслями, выждавъ когда все замолкло и около дома Артизана не было никого, онъ направился къ нему. Собаки сначала было залаяли, но потомъ замолчали узнавъ Блэка.

Дверь дома была не заперта и Блэкъ свободно проникъ до столовой, гд въ это время сидлъ за ужиномъ мистеръ Артизанъ.

Петрольный король взглянулъ на вошедшаго съ изумленіемъ и видимымъ неудовольствіемъ.

— Чего вамъ здсь еще надо? вскричалъ онъ.

— Васъ! дерзко отвчалъ Блэкъ.

— У меня не можетъ быть никакихъ длъ съ вами. Я думалъ что между нами все уже покончено. Или васъ быть можетъ тяготятъ несправедливо пріобртенныя деньги и вы хотите возвратить ихъ?

Блэкъ злобно усмхнулся.

— Нтъ, я хочу еще прибавить къ нимъ немного! отвчалъ онъ.

Это взорвало Артизана.

— Будьте довольны и тмъ, что я оставилъ безнаказаннымъ ваше воровство! вскричалъ онъ гнвно, уходите скоре отсюда, а то берегитесь!

— Вы воображаете что я боюсь васъ? Я служилъ вамъ долго за истинно ничтожную плату, поэтому я нахожу, что могъ бы получить теперь отъ васъ нсколько тысячъ долларовъ. Какъ вы это находите?

— Я еще не сошелъ съ ума! вскричалъ Артизанъ, для котораго ничего не было непріятне, какъ если кто нибудь требовалъ отъ него денегъ. Мое терпніе истощилось! Ступайте вонъ, говорю вамъ!

— Значитъ вы не хотите дать денегъ добровольно? спросилъ угрожающимъ тономъ Блэкъ.

Мистеръ Артизанъ невольно вздрогнулъ и съ безпокойствомъ взглянулъ на своего бывшаго управителя.

Въ эту минуту вошла въ комнату старая Лалла-Дженъ.

Это обстоятельство по видимому разстроило планы Блэка. Онъ бросилъ на Артизана взглядъ ненависти и вышелъ не говоря ни слова.

Было девять часовъ, ночь уже давно наступила.

Блэкъ остановился на минуту въ задумчивости, а потомъ направился къ стоявшему вдали домику, гд жилъ Губертъ. Тотъ еще не ложился спать, такъ какъ въ окнахъ виднлся огонь.

Губертъ очень удивился увидя входящаго Блэка, котораго онъ считалъ уже ушедшимъ въ городъ.

— Я не могу уйти! сказалъ Блэкъ, бросая на столъ свою шапку.

— Вы еще долго оставались-бы здсь, еслибы не брались за безчестныя дла! замтилъ Губертъ. Вы одинъ во всемъ виноваты.

— Ну еще виноватъ или нтъ! проворчалъ Блэкъ. Подумали вы о томъ, что и вамъ говорилъ?

— Это все глупости!

— И это тоже глупости, что мы можемъ разбогатть въ одну минуту? А? Если мы оба выйдемъ сегодня ночью отсюда, каждый съ полумилліономъ въ карман, это тоже будетъ глупостью? Или вы думаете что у этого плута Артизана нтъ тамъ цлой кучи денегъ.

— Конечно есть, но вдь эти деньги не наши!

— Он будутъ наши, если мы ихъ возьмемъ.

— Что вы говорите. Блэкъ! Оставьте эти мысли. Разв мистеръ Артизанъ отдастъ деньги добровольно?

— Онъ долженъ ихъ отдать, я беру это на себя! Мы раздлимъ его деньги и завтра будемъ уже далеко отсюда.

Губертъ испугался. Онъ увидлъ теперь, что не напрасно считалъ этого человка спосибнымъ на все. Что было ему теперь длать?

— Это опасный планъ, Блэкъ, сказалъ онъ, не говоря уже о томъ что онъ преступный. Вы не достаточно объ этомъ подумали.

— Нтъ я все уже обдумалъ. Теперь дло только въ томъ, согласны ли вы помогать мн?

— Скоре я постараюсь отговорить васъ отъ этого.

— Отговорить?

— Да! одумайтесь, Блэкъ!… Откажитесь отъ этого плана, который только погубить васъ! Я понимаю что всякій хочетъ разбогатть, но разв нельзя достичь богатства честнымъ путемъ?

Блэкъ усмхнулся.

— Честно или нтъ, мн все равно, сказалъ онъ. Только бы были деньги въ кошельк.

— Подумайте, еще разъ говорю вамъ, послушайтесь моего совта, продолжалъ Губертъ, ршившійся удержать у себя на эту ночь Блэка, опасаясь чтобы онъ не вздумалъ привести въ исполненіе свой замыселъ. Здсь стоитъ еще ваша постель, лягте, усните, я увренъ, что къ утру вы измните ваше ршеніе.

— Разв вы не боитесь меня? спросилъ Блэкъ, повидимому склоняясь на предложеніе Губерта.

— Почему же я долженъ васъ бояться? возразилъ тотъ.

Блэкъ ршился остаться переночевать и бросился не раздваясь на свою побтель.

Губертъ хотлъ было не спать и наблюдать за Блэкомъ, но усталость побдила его и онъ уснулъ крпкимъ сномъ.

Убдившись что Губертъ спитъ, Блэкъ осторожно поднялся, стараясь не шумть, чтобы не разбудить спящаго. Было еще не поздно, но Губертъ былъ такъ утомленъ дневной работой, что спалъ какъ убитый.

Найдя ощупью свою шапку, такъ какъ было темно, Блэкъ осторожно ступая вышелъ изъ комнаты Губерта и неслышно спустился внизъ.

Тутъ его глаза невольно направились къ дому мистера Артизана.

Не колеблясь ни минуты, онъ подошелъ къ дому и твердою рукой отперъ дверь, которая не была заперта.

Въ передней было темно. Блэкъ пошелъ дальше Въ столовой было также темно, но сквозь пріоткрытую дверь изъ рабочей комнаты проникалъ лучъ свта.

Блэкъ отворилъ дверь и глазамъ его предстало ослпительное зрлище. Въ комнат не было никого, но на стол, освщенномъ лампой, лежали груды золота серебра и банковыхъ билетовъ. Если даже въ душ Блэка было бы еще колебаніе, то оно наврно исчезло бы при вид денегъ.

Онъ поспшно подошелъ къ столу, чтобы овладть этими сокровищами. Артизанъ не слышалъ его прихода, да если бы даже и слышалъ, то это ни къ чему бы не повело, такъ какъ теперь никакая уже сила въ мір не могла удержать Блэка.

Съ налившимися кровью глазами и сильно бьющимся сердцемъ, онъ началъ полными горстями набивать деньгами свои карманы.

Это выдало его присутствіе. Петрольный король былъ чутокъ къ звону золота. Этотъ магическій звукъ достигъ его ушей и далъ ему знать, что кто-то хочетъ воспользоваться его сокровищами.

Въ это время онъ былъ въ кладовой, гд стояли бочки керосина, не колеблясь ни минуты, онъ бросился въ рабочую комнату.

Слова замерли на его губахъ, когда онъ увидлъ Блэка, спокойно продолжавшаго обирать деньги, не обращая вниманія на появленіе ихъ владльца.

— Вонъ отсюда, воръ! Мошенникъ! крикнулъ наконецъ мистеръ Артизанъ

— Молчать! Или я убью васъ! прошепталъ злобно Блэкъ.

— Проклятая собака! Ты еще грозишь мн!…Ты смешь въ моемъ присутствіи красть мои деньги!

Съ этими словами петрольный король бросился на Блэка, думая защитить свои сокровища.

Но что могъ сдлать онъ противъ рослаго и сильнаго грабителя! Однимъ ударомъ Блэкъ заставилъ его отлетть въ уголъ комнаты.

Но въ ту же минуту Артизанъ снова былъ уже на ногахъ и опять бросился на Блэка.

Блэкъ оставилъ деньги, чтобы встртить новое нападеніе.

— Я задушу тебя какъ бшеную собаку! вскричалъ онъ въ ярости. Ты самъ этого хотлъ!

Борьба продолжалась недолго. Блэкъ повалилъ на полъ Артизана, задыхавшагося отъ безсильной злобы, и заткнувъ ему ротъ платкомъ, связалъ его по рукамъ и по ногамъ.

Затмъ онъ поднялъ его и понесъ въ подвалъ, гд хранились бочки.

Дьявольская улыбка скользнула по его лицу.

— Ты не напрасно называешься петрольнымъ королемъ, сказалъ онъ мистеру Артизану, длавшему отчаянныя усилія, чтобы освободиться. Я сейчасъ напою тебя этимъ керосиномъ до сыта! Другіе подумаютъ, что ты хотлъ зачерпнуть керосину и свалился нечаянно въ бочку.

Съ этими словами, Блэкъ развязалъ руки Артизана, вынулъ у него изо рта платокъ и опустилъ внизъ головой въ одну изъ бочекъ, стоявшую открытой.

Потомъ, не заботясь боле о судьб несчастнаго, онъ вошелъ въ рабочую комнату и сталъ продолжать прерванное занятіе.

Набивъ вс карманы деньгами, онъ поднялъ валявшійся тутъ же пустой мшекъ и наполнилъ его на столько, сколько могъ поднять. Затмъ онъ вошелъ въ подвалъ и развязалъ ноги уже задохнувшагося мистера Артизана.

Потомъ, не будучи никмъ замченъ, вышелъ изъ дому и исчезъ среди ночнаго мрака, царствовавшаго вокругъ Артизанъ-Рокса.

XIX.

Новое преступленіе.

Старый Фейтъ лежалъ на постели въ задней комнат дома доктора Гагена и казалось долженъ былъ умереть не придя ни разу въ полное сознаніе. Жизнь едва держалась въ немъ и по всей вроятности, его слабость много зависла отъ тхъ лишеній, которыя ему приходилось переносить во время жизни въ мловыхъ пещерахъ.

По наружности, онъ былъ еще сильный и здоровый старикъ. Еще теперь, лежа на постели, онъ былъ похожъ на спящаго горнаго духа, принявшаго человческій видъ. Его большая голова, съ длинными, блыми волосами и длинная, доходившая почти до пояса борода, длали странное и внушающее уваженіе впечатлніе. Блдное лицо, съ суровыми чертами, было неподвижно, глаза закрыты.

— У него такой же видъ, какъ тогда, когда я нашелъ его внизу въ пещер, сказалъ Бруно, пришедшій черезъ нсколько дней къ постели больнаго, вмст съ Гагеномъ. Онъ какъ будто спитъ. Имете вы надежду сохранить ему жизнь, Этьенъ?

— Слабую, другъ мой, отвчалъ Гагенъ. Въ такомъ старик всегда можно ожидать, что онъ заснетъ совсмъ.

— И съ нимъ вмст погибнетъ объясненіе тайны, имющее такое важное значеніе для графини.

— Я знаю это, но я во всякомъ случа употребилъ бы вс силы, чтобы сохранить ему жизнь, отвчалъ Галенъ. Но теперь еще нельзя сказать ничего опредленнаго.

— Подумайте Этьенъ, продолжалъ Бруно, выходя изъ комнаты больнаго, подумайте, какое впечатлніе могло бы имть это новое обстоятельство на графиню, котррая твердо убждена въ смерти этого старика и который долженъ знать о ней кое-что. Подумайте, какое впечатлніе произвело бы на нее внезапное появленіе мнимаго покойника. Сознаюсь вамъ, я сильно сожалю, что не пробрался въ пещеру ране.

— Будьте довольны пока, что вы узнали гд находится ваша невста и нашли средство спасти ее.

Въ это время друзья вошли въ кабинетъ Гагена.

— Что съ вами, другъ мой? спросилъ тогда Бруно, вы, кажется, сильно огорчены и взволнованы.

— Я думалъ, что судьба уже утомилась меня преслдовать, что у меня нтъ ничего, въ чемъ я могъ бы быть тяжело уязвленъ и между тмъ судьба готовила мн самый ужасный ударъ, какой только могъ постичь меня, отвчалъ Гагенъ. Вы знаете всю мою жизнь, Бруно, я вамъ скажу и послднее мое горе. Есть люди, которымъ не суждено никогда наслаждаться покоемъ, которымъ не суждено испытать никакихъ радостей. Къ числу такихъ людей принадлежу и я. Я могу найти покой только въ могил и къ этому покою я стремлюсь всми силами, но мн осталось исполнить еще одинъ долгъ: сорвать маску съ преступной Камиллы фонъ-Варбургъ.

Я уже говорилъ вамъ, продолжалъ онъ, посл небольшаго молчанія, что у меня былъ сынъ, котораго я отдалъ на попеченіе врнаго Брассара. Уже раньше до меня дошло ужасное, извстіе, что Леонъ, не знавшій чей онъ сынъ, совершилъ ужасный поступокъ относительно своего названнаго отца, но несмотря на это, и все еще надялся спасти его, надялся передать ему мое имя и состояніе, чтобы, на закат дней моихъ, имть около себя хоть одно любящее сердце. Я надялся, но судьба ршила иначе. Этотъ Леонъ Брассаръ тотъ самый докторъ изъ сумасшедшаго дома Св. Маріи, который находится теперь у графини, которая думаетъ удержать меня имъ отъ всякихъ враждебныхъ дйствій противъ нея. Графиня думала, ^ічто если она предложитъ мн одно изъ двухъ, или молчать или погубить сына, то я выберу молчаніе. Завладвъ Леономъ, она думала, что обезоружила меня. Когда же и объявилъ ей, что меня ничто не удержитъ отъ исполненія моего долга, то она возбудила въ сердц сына ненависть противъ его отца.

— Говорили ли вы съ тхъ поръ съ Леономъ Брассаромъ, назвали ли себя его отцомъ?

— Да, другъ мой, это была печальная встрча, нанесшая моему сердцу послднюю рану! отвчалъ Гагенъ. Я видлъ его и говорилъ съ нимъ. Онъ вполн подпалъ роковому вліянію графини. У меня нтъ больше сына!

— А знаетъ ли онъ, кто его мать? спросилъ Бруно.

— Нтъ, другъ мой, до сихъ поръ не знаетъ. Видите ли, получивъ этотъ послдній ударъ, я ршился. Вы видите меня спокойнымъ. Я не жалуюсь, я не ропщу на Бога, я покончилъ со всмъ, что привязывало меня въ земл. Въ моей длинной жизни было очень мало радостей. Я встртилъ въ васъ врнаго друга и никогда не забуду этого и надюсь, что посл моей смерти вы вспомните иногда обо мн…

— Вы точно прощаетесь, Этьенъ! вскричалъ Бруно. Оставьте такія мрачныя мысли?

— Вы думаете, что я намекаю на самоубійство? спросилъ Гагенъ, нтъ другъ мой, я буду до конца нести свой крестъ. Нтъ, какое-то предчувствіе заставляетъ меня говорить такимъ образомъ. Мн кажется, что теперь, когда погибла моя послдняя надежда, мой послдній часъ близокъ.

— Отгоните отъ себя эти мысли, другъ мой, съ сочувствіемъ сказалъ Бруно. Я надюсь еще долго видть васъ моимъ другомъ.

— Я самъ желалъ бы прожить до тхъ поръ, пока не окончу мою борьбу съ Камиллой. Я готовлюсь сдлать суду такія открытія, которыхъ будетъ достаточно для того, чтобы сорвать маску съ преступницы и предать ее въ руки правосудія. Завтра я приведу это ршеніе въ исполненіе. У меня есть достаточно доказательствъ преступности графини и ея сообщника. Тогда бдная графиня Лили увидитъ наконецъ окончаніе своихъ страданій и это доставить мн большую радость. Я буду радоваться на ваше взаимное счастіе и это будетъ единственнымъ утшеніемъ моей безполезной жизни!

— Неужели можно назвать безполезной жизнь человка, оказывавшаго помощь тысячамъ людей? перебилъ Гагена Бруно. Что можетъ быть прекрасне помощи, оказываемой бднымъ и несчастнымъ. Не думайте, Этьенъ, чтобы я не зналъ о всхъ благодяніяхъ, которыя вы длали, стараясь скрывать ихъ. Поврьте мн, что ваша смерть повергнетъ въ горе тысячи людей, которые обязаны вамъ своимъ существованіемъ.

— Вы слишкомъ высоко цните то, что и сдлалъ, другъ мой, возразилъ Гагенъ, я только старался, по возможности, протягивать руку помощи тмъ, кто въ ней нуждался.

— Вы длали гораздо боле! Будучи человкомъ столь знатнымъ и богатымъ, вы употребляли вс ваши богатства для другихъ. Вы отказались отъ вашего титула и положенія, чтобы подъ вымышленнымъ именемъ, безпрепятственно помогать несчастнымъ. Ваши поступки велики и возвышенны, и я не думаю, чтобы на свт нашелся другой, подобный вамъ человкъ.

— Стойте Бруно, смясь перебилъ его Гагенъ, вы кажется готовы сдлать изъ меня святаго при жизни. Подумаемъ лучше о томъ, чтобы на завтра я имлъ удачу.

— Если я вамъ понадоблюсь, Этьенъ, то разсчитывайте на меня, какъ на самого себя, сказалъ Бруно, протягивая Гагену руку, чтобы проститься. Наконецъ-то мы у цли. Да поможетъ намъ Богъ.

Друзья разстались. Но почему въ этотъ день имъ было такъ тяжело разставаться? Можетъ быть причиною этого были слова Гагена о предчувствіи близкой смерти или же сочувствіе Бруно къ своему несчастному другу?

XX.

Неожиданное приглашеніе.

Проводивъ Бруно до дверей, Гагенъ вернулся въ кабмнетъ, чтобы прочесть полученныя въ это время письма.

Распечатавъ одно изъ нихъ онъ вдругъ вздрогнулъ и измнился въ лиц. Вс другія письма были незначительны, только это, очевидно, произвело на него большое впечатлніе. Это письмо было подписано именемъ Леона Брассара. Чего онъ еще хотлъ? Можетъ быть онъ передавалъ Гагену по порученію графини новую угрозу. Или можетъ быть, какъ при послднемъ свиданіи, сынъ хотлъ наговорить отцу обидныхъ и рзкихъ словъ.

Гагенъ прочиталъ письмо съ такимъ волненіемъ, какого давно не испытывалъ, и которое доказало ему, насколько онъ еще любилъ своего преступнаго сына. Можетъ быть онъ чувствовалъ раскаяніе? Можетъ быть онъ хотлъ вернуть себ отца? Можетъ быть въ его душ пробудилась сыновняя любовь? Или можетъ быть это письмо было плодомъ только разсчета? Можетъ быть онъ только хотлъ получить богатое наслдство?

Въ письм было слдующее:

‘Посл всего происшедшаго, вы конечно не ожидали получить отъ меня какое либо извстіе. Тмъ не мене я пишу вамъ эти строки съ намреніемъ добиться свиданія съ вами. Надюсь, что вы не откажете мн въ исполненіи моего желанія? Свиданіе наше должно произойти сегодня же вечеромъ и въ мст по возможности наиболе уединенномъ, что для васъ будетъ еще боле пріятно, чмъ для меня: поэтому я буду ждать васъ сегодня вечеромъ, около семи часовъ, за городомъ на берегу моря, гд стоятъ Варбургскія лодки. Я самъ буду въ лодк и буду ждать въ ней, исполните вы мою послднюю просьбу или нтъ?

Леонъ Брассаръ.’

Ледянымъ холодомъ вяло отъ этихъ строкъ, но во всякомъ случа этотъ языкъ былъ также далекъ отъ ненависти, какъ и отъ любви.

Гагенъ два раза перечиталъ письмо. Онъ искалъ между строкъ хоть лучъ надежды на возможность возвратить себ погибшаго сына, но онъ искалъ наирасно. Слогъ письма скоре всего былъ угрожающій и вызывающій. Сынъ требовалъ послдняго свиданія съ отцемъ, но съ какой цлью? Потребности любви и примиренія не было видно въ этихъ строкахъ.

И въ тоже время отеческое сердце, вопреки всмъ доводамъ разсудка, надялось на возможность возвращеніи сына. Разв не было возможно, что при всей своей испорченности, Леонъ почувствуетъ раскаяніе и будетъ желать возвратить себ любовь отца? И эта мысль взяла перевсъ надъ всми остальными. Можетъ быть было еще не поздно спасти Леона, вырвать его отъ пагубнаго вліянія графини и снова пріобрсти сына.

Тогда Гагенъ ршилъ быть въ семь часовъ на указанномъ мст. До тхъ поръ надо было ждать еще нсколько часовъ и Гагенъ но обыкновенію отправился къ своимъ больнымъ. У него было такъ много дла, что некогда было боле думать о письм. Множество больныхъ жаловались ему и умоляли о помощи.

Такимъ образомъ для него время проходили очень быстро. Окило пяти часовъ Гагенъ пріхалъ домой обдать. Старуха его экономка съ огорченіемъ замтила, что онъ почти ничего не стъ и видимо чмъ-то сильно взволнованъ.

Около половины седьмаго онъ ушелъ изъ дома. Былъ чудный, ясный и теплый вечеръ. Солнце еще не зашло, когда Гагенъ вышелъ изъ города. Чмъ дальше шелъ онъ, тмъ вокругъ него становилось все тише и пустынне, когда же онъ подошелъ къ назначенному мсту, то вокругъ не видно было ни живой души.

Леонъ хотлъ этого, и въ сущности это было гораздо лучше, чтобы никто не былъ свидтелемъ ихъ свиданія.

Свиданіе это должно было быть ршительнымъ, и Гагенъ шелъ на него исполненный надежды. Вечеромъ онъ снова перечелъ письмо и нашелъ, что въ послднихъ словахъ его ясно высказывалось намреніе Леона лишить себя жизни, такъ таинственно говорилъ онъ о послдней просьб.

Эта мысль успокоила Гагена и онъ говорилъ себ, что хорошо сдлалъ, повинуясь приглашенію.

Подойдя къ берегу, онъ увидлъ много привязанныхъ лодокъ, но въ нихъ не сидло ни одного человка. Лодки слегка качались на волнахъ. Съ моря дулъ освжающій втеръ и солнце, готовое спуститься за горизонтъ, казалось какимъ-то кровавымъ шаромъ. Вдали виднлись тамъ и сямъ маленькіе, блые паруса рыбачьихъ лодокъ.

Гагевъ подошелъ къ самому берегу и только тутъ замтилъ лодку, быстро приближавшуюся къ берегу, а въ лодк человка, державшаго весла. Легкая лодка шла очень скоро и Гагенъ сейчасъ же узналъ въ гребц своего сына. Странно было только то, что онъ халъ безъ гребца.

Лодка подошла къ берегу.

— Прокатимтесь немного, сказалъ Леонъ, на вод насъ никто не увидитъ и не услышитъ.

Какое-то непонятное чувство заставило Гагена на минуту остановиться въ нершимости. Неужели отецъ боялся сына?

Но почти въ ту же минуту, какъ бы сердясь на себя за нершимость, Гагенъ поспшно и ршительно вошелъ въ лодку, которая была очень легка и годилась только для хорошей погоды.

Странная встрча.

— Вы писали мн, Леонъ, сказалъ Гагенъ, вы видите, что я исполнилъ вашу просьбу.

— Мн нужно переговорить съ вами о дл, чрезвычайно для меня важномъ, отвчалъ Леонъ, снова взявшись за весла и удаляя лодку отъ берега, такъ что черезъ нсколько минутъ она была уже далеко. Тогда онъ положилъ весла и предоставилъ лодку самой себ, а волны незамтно влекли ее все дальше и дальше отъ берега.

Гагенъ стоялъ въ лодк и былъ сильно взволнованъ. Онъ ожидалъ проявленія чувствъ Леона. Его сердце еще не совершенно утратило надежду.

Леонъ также всталъ.

— Наши отношенія въ подобной форм невыносимы для меня, сказалъ Гагенъ, можетъ быть желая облегчить сыну начало, я долженъ иначе говорить съ тобой. Ты хочешь задать мн вопросъ, можетъ быть хочешь на этотъ разъ иначе обратиться ко мн, чмъ при нашей послдней встрч?

— Вонросъ, да! Но ничего больше, отвчалъ Леонъ, одинъ короткій вопросъ, который ршитъ все.

Слова Леона заставили Гагена невольно отшатнуться, они звучали холодно и злобно. А когда Гагенъ взглянулъ теперь въ лицо Леона, то понялъ всю тщетность своихъ надеждъ на исправленіе своего погибшаго сына, такъ какъ его лицо имло ужасное, отталкивающее выраженіе.

— Спрашивай! спокойно сказалъ тогда Гагенъ.

— Съ того времени, какъ я знаю, что вы мой отецъ, во мн родилось желаніе быть признаннымъ вашимъ сыномъ и пользоваться всми выгодами моего рожденія. Вы знаете, какъ долго я, по вашей вин, или любви, насмшливо поправился Леонъ, какъ долго я жилъ въ бдности и неизвстности. Мн надола эта жизнь. Вы мой отецъ. Вы князь. Я хочу имть состояніе и титулъ, принадлежащіе мн по праву моего рожденія, вотъ что привело меня сюда, вотъ что я намренъ требовать отъ васъ.

Гагенъ спокойно выслушалъ эти слова. Теперь онъ зналъ, чего ему можно ждать. Не раскаяніе, и нелюбовь къ отцу привели сюда Леона, его привело желаніе пріобрсти богатство и знатное имя. Его глаза сверкали ненавистью и угрозой.

Въ первое мгновеніе это открытіе произвело на Гагена ужасное впечатлніе, но онъ быстро овладлъ собою.

— Я хотлъ возстановить тебя во всхъ правахъ, которыя принадлежатъ моему сыну и передать теб мой титулъ и состояніе, сказалъ онъ. Но твое поведеніе заставило меня отказаться отъ этого намренія. Ты показалъ себя недостойнымъ всего этого и еще сегодня я ожидалъ услышать отъ тебя нчто другое, а не эти слова.

— Во всякомъ случа я вдь вашъ сынъ? вызывающимъ голосомъ спросилъ Леонъ, тогда какъ лицо его исказилось гнвомъ. Его голосъ звучалъ глухо, кулаки были сжаты. Такимъ образомъ онъ стоялъ около Гагена въ маленькой лодк, среди моря, начинавшаго покрываться мракомъ.

— Да, конечно сынъ, но сынъ погибшій для меня, отвчалъ Гагенъ.

Леонъ громко расхохотался.

— Погибшій! А по чьей вин? вскричалъ онъ. Кто бросилъ меня? Кто отнялъ у меня все, что мн принадлежало? У меня есть къ вамъ еще одинъ вопросъ, который ршитъ все: согласны ли вы дать мн титулъ князя, вашего сына? Согласны-ли вы дать мн часть вашего состоянія, какую я потребую?

— На такой вопросъ можетъ быть только одинъ отвтъ, твердо и спокойно сказалъ Гагенъ: если бы я подозрвалъ, зачмъ вы меня сюда зовете, то конечно меня не было бы здсь. По вашему письму я ожидалъ нчто другое, продолжалъ Гагенъ, вынимая изъ кармана письмо.

Какъ бы обезумвъ отъ ярости, точно тигръ, готовый броситься на добычу, взглянулъ Леонъ на Гагена налитыми кровью глазами.

— Отвтъ! вскричалъ онъ, отвтъ.

— Я уже отвтилъ, сказалъ Гагенъ, у котораго въ это самое мгновеніе втеръ вырвалъ изъ рукъписьмо Леона, которое упало въ воду около самой лодки. Гагенъ наклонился черезъ бортъ, чтобы схватить бумагу, но въ тоже мгновеніе Леонъ кинулся на него и въ одно мгновеніе столкнулъ въ воду. Нападеніе было такъ быстро и неожиданно, что Гагенъ не усплъ схватиться за бортъ и потерялъ равновсіе. Одно мгновеніе, и ужасное дло было совершено.

Ни одного крика не сорвалось съ губъ Гагена въ то время какъ онъ падалъ въ воду, раздался только всплескъ воды, затмъ все стихло, Гагенъ скрылся подъ водой.

Поспшно оглянувшись по сторонамъ, Леонъ схватилъ весла, но никто не видлъ и не слышалъ того, что произошло.

Вдругъ около лодки показалась изъ воды голова Гагена, онъ съ молчаливымъ упрекомъ глядлъ на сына, который казалось былъ пораженъ.

Гагенъ только нсколько мгновеній боролся съ водой, затмъ его голова снова исчезла.

Точно гонимый фуріями спшилъ Леонъ къ берегу посл совершенія своего ужаснаго дла.

Онъ сильно гребъ, направляясь къ берегу, но не разъ казалось ему, что вдали онъ видитъ борющагося съ волнами Гагена, но онъ появлялся на поверхности воды лишь на одно мгновеніе и затмъ снова исчезъ.

Леонъ направилъ свою лодку къ рыбачьей деревн и черезъ нсколько часовъ благополучно дохалъ туда. Лодку свою онъ сдалъ рыбаку, а самъ отправился въ замокъ.

XXI.

Она твоя мать.

За тихимъ, прелестнымъ вечеромъ послдовала бурная, дождливая ночь. Въ короткое время небо покрылось облаками и сдлалось такъ темно, что въ двухъ шагахъ ни эти не было видно.

Втеръ подулъ съ страшною силой, дождь лилъ какъ изъ ведра. Никто не показывался изъ дома. Улицы, за часъ передъ тмъ полныя народомъ, вдругъ опустли.

Старая экономка Гагена еще не спала и все прислушивалась. Докторъ еще не возвращался. Очень могло случиться, что, возвращаясь домой, онъ былъ застигнутъ грозой и остался гд-нибудь переждать ее.

Никогда старой Вильгельмин Андерсъ не было такъ страшно въ большомъ, опустломъ дом, какъ въ этотъ вечеръ. Кучеръ Фридрихъ былъ въ конюшн. Во всемъ дом не было никого, кром старой Вильгельмины и таинственнаго больнаго, доставленнаго доктору ассеcoромъ фонъ-Вильденфельсомъ и за которымъ въ теченіе дня ухаживалъ слуга ассесора, но къ вечеру онъ ушелъ, передавъ присмотръ за больнымъ Вильгельмин, которая сидла около него до десяти часовъ, а утромъ въ пять часовъ снова приходила на него посмотрть, не произошло ли съ нимъ какой-нибудь перемны.

Было уже гораздо больше одиннадцати часовъ, когда фрау Андерсъ, со свчей въ рук, снова вошла къ больному.

Сильный втеръ дулъ въ окна и лилъ сильный дождь. Казалось, что на улиц слышны были сотни голосовъ, наводившихъ уныніе. Въ эту ужасную ночь видъ старика, лежавшаго всегда съ закрытыми глазами, точно мертвый внушалъ старой Вильгельмин невольный ужасъ.

Однако она преодолла свой страхъ и вошла къ больному, держа въ рукахъ свчу. Тихо подошла она къ постели старика, который до сихъ поръ лежалъ точно мертвый, несмотря на то, что ему каждый день давали лекарство и разныя укрпляющія средства.

Ршившись не поддаваться страху, старуха подошла къ постели, но въ ту же минуту въ испуг отскочила назадъ: таинственный старикъ, лежавшій все время съ закрытыми глазами, теперь глядлъ на нее, широко раскрывъ ихъ.

Въ глазахъ его не было жизни, они казались стеклянными и были неподвижно устремлены на старую Вильгельмину.

Это неожиданное и быстрое измненіе въ положеніи больнаго, произвело сильное впечатлніе на фрау Андерсъ, но черезъ мгновеніе она уже успла побдить свой испугъ и даже обрадовалась, подумавъ, что больному лучше и что онъ пришелъ въ себя,

— Вы не спите? спросила она стараго Фейта. Можете ли вы говорить или подать какой-нибудь знакъ?

Старикъ ничего не отвчалъ и не шевелился, лежа неподвижно, какъ мертвый, но съ открытыми глазами.

— Только бы скоре пришелъ докторъ, подумала старуха, онъ ршилъ бы, что теперь длать.

Она еще разъ постаралась заговорить съ Фейтомъ или добиться отъ него хоть знака, что онъ не спитъ, но все напрасно, не смотря на широко открытые глаза, онъ, казалось, ничего не видлъ и не слышалъ. Это только еще боле усилило, ужасъ этой ночи и старуха, вздыхая, оставила комнату больнаго, чтобы посмотрть не возвратился ли Гагенъ.

Было уже около одиннадцати часовъ, а Гагенъ не возвращался. Безпокойство старой экономки росло съ каждымъ часомъ.

Когда наступила полночь, старуха заснула, пересиленная усталостью. Но безпокойство и шумъ бури скоро снова разбудили ее. Она взглянула на часы. Было около трехъ часовъ. Сильнйшее безпокойство овладло ею. Что это значило? Докторъ все еще не возвращался.

Между тмъ буря немного успокоилась, и было уже близко утро. По всей вроятности Гагена задержалъ какой нибудь новый больной, въ то самое время, когда онъ возвращался домой.

Скоро начало разсвтать, и фрау Андерсъ открыла окно. Втеръ былъ еще довольно силенъ, по дождь значительно уменьшился. Кругомъ все было тихо и безлюдно.

Около пяти часовъ всталъ кучеръ. Фрау Андерсъ пошла на дворъ и сказала кучеру, что докторъ еще не возвращался.

Улицы стали оживляться, а Гагена все не было.

Наконецъ, въ восемь часовъ, раздался громкій звонокъ.

Фрау Андерсъ поспшно бросилась отворять. Передъ нею стоялъ человкъ, видъ котораго невольно внушалъ ужасъ. Онъ былъ хорошо одтъ, но скорая ходьба привела его костюмъ въ безпорядокъ. Изъ-подъ шляпы виднлись рыжіе волоса, а на лиц была такая же борода.

Фрау Андерсъ невольно подумала, что молодой человкъ принесъ ей извстіе о доктор, но она сейчасъ же принуждена была увидть, что ошиблась.

Незнакомецъ, какъ кажется, не находилъ подходящихъ словъ. Его поведеніе было вообще очень странно, но наконецъ онъ спросилъ о доктор Гаген.

Тогда фрау Андерсъ подумала, что врно у незнакомца есть въ дом опасно-больной, и что это было причиной странности поведенія пришедшаго.

— Господина доктора нтъ дома, отвчала она, я жду его со вчерашняго вечера. Если вы пришли звать доктора къ больному, то напишите только ваше имя и гд вы живете, тогда, какъ только докторъ возвратится, я сейчасъ же скажу о васъ.

— Это будетъ слишкомъ долго, замтилъ незнакомецъ, и старуха невольно вздрогнула, такъ ужасенъ былъ въ эту минуту его взглядъ.

Сказавъ это, незнакомецъ, въ которомъ читатель, безъ сомннія, уже узналъ Леона, повернулся и пошелъ прочь.

Для чего приходилъ онъ? Не для того ли, чтобы услышать, что Гагенъ, можетъ быть, спасся? Или же имъ руководила непонятная сила, которая всегда влечетъ убійцу къ мсту, гд жила его жертва?

Было еще рано, но Леонъ пошелъ въ сосдній ресторанъ, хозяинъ котораго былъ очень удивленъ при вид столь ранняго постителя. Леонъ приказалъ подать себ стаканъ вина и кусокъ мяса, затмъ привелъ въ порядокъ свой туалетъ.

Лакей принесъ требуемое и Леонъ поспшно выпилъ вино, какъ бы желая забыться. Вино имло на него видимо хорошее вліяніе, такъ какъ лицо его прояснилось и блдность почти пропала, такъ что онъ уже спокойне принялся за ду.

Черезъ довольно большой промежутокъ времени начали собираться другіе постители завтракать. Леонъ вошелъ въ маленькую, отдльную комнату, слъ въ уголъ и заснулъ.

Когда онъ проснулся, былъ уже второй часъ дня. Его оставили спокойно спать и зала снова опустла.

Казалось, что теперь Леона занималъ какой-то мрачный планъ. Онъ спросилъ бутылку вина и поспшно пилъ стаканъ за стаканомъ.

Уже вечеромъ оставилъ онъ ресторанъ и отправился въ гостинницу, гд жилъ Бруно.

Когда Леонъ постучался къ Бруно, его лакея не было дома, такъ что отворилъ самъ Бруно, и былъ крайне удивленъ, неожиданно увидвъ передъ собою Леона Брассара, но затмъ удивленіе уступило мсто удовольствію, что Леонъ пришелъ къ нему, такъ какъ онъ хотлъ объяснить Леону, какъ несправедливо поступалъ онъ относительно Гагена.

Что касается Леона, то онъ пришелъ къ Бруно очевидно не съ добрымъ намреніемъ. Глаза его имли ужасное, отталкивающее выраженіе и самъ онъ очень походилъ на сумасшедшаго.

— Я очень радъ, что вижу васъ, господинъ Леонъ Брассаръ, сказалъ Бруно, очень удививъ Леона, что знаетъ его настоящее имя.

— Вы женихъ мнимой графини? мрачно спросилъ Леонъ.

— Это странный вопросъ, почему вы мн его длаете?

— Потому что я хочу знать!

Бруно понялъ, что Леонъ находится въ странномъ волненіи.

— Я не знаю, что вы думаете о графин, Леонъ Брассаръ, сказалъ онъ, но то обстоятельство, что вы живете въ замк и согласились быть орудіемъ ея плановъ, заставляетъ меня думать, что вы не врите словамъ графини. Но я хотлъ говорить съ вами не объ этомъ, такъ какъ все это должно ршиться на дняхъ.

Казалось, что слова Бруно только еще боле раздражили Леона.

— Однако вы не можете запретить мн любить эту двушку, вызывающимъ тономъ вскричалъ онъ.

Бруно испытующе взглянулъ на Леона и нашелъ его очень страннымъ.

— Оставимте это, перебилъ онъ. Я конечно не могу распоряжаться вашими чувствами, Леонъ Брассаръ, но я нахожу, что вы сегодня въ большомъ волненіи. Позвольте мн переговорить съ вами, я знаю о вашемъ прошедшемъ больше, чмъ вы сами.

При этихъ словахъ Леонъ вздрогнулъ и пристально взглянулъ на Бруно.

— Прежде всего я знаю, что докторъ Гагенъ — князь Этьенъ Аналеско, и что князь вашъ отецъ, спокойно продолжалъ Бруно, садитесь, Леонъ Брассаръ, послушайтесь моего совта, я не желаю вамъ зла. Зная ваше прошедшее и то, что вы незаконный сынъ князя, я не только простилъ васъ, но и почувствовалъ къ вамъ нкоторый интересъ.

— Вы знаете больше, чмъ я самъ? съ удивленіемъ спросилъ Леонъ.

— Да, больше чмъ вы самъ, подтвердилъ Бруно, выслушайте меня. Вашей преданностью графин Варбургъ вы совершенно отдлились отъ того, къ кому у васъ должно было быть естественное влеченіе, такъ какъ графиня ненавидитъ его и для удовлетворенія этой ненависти готова на все. Неужели вы хотите продолжать быть въ рукахъ графини орудіемъ противъ вашего роднаго отца. Одумайтесь Леонъ, пока еще не поздно. Вы сильно оскорбили князя, вы присоединились къ его врагамъ, не зная, какой ужасный ударъ наносите его измученному сердцу. Я очень радъ видть васъ и говорить съ вами, чтобы показать вамъ вашу несправедливость и заставить вернуться. Бгите отъ графини, которая сама попираетъ священнйшіе законы природы, которая не знаетъ никакихъ благородныхъ чувствъ, и обратитесь къ князю. Покажите ему, что вы раскаиваетесь въ томъ, что сказали и сдлали и я общаю вамъ, что вы найдете въ немъ не только любящее сердце, но и обезпечите себ счастливую будущность. Графиня хочетъ только гибели князя и вашей, какъ ни ужасно и ни неестественно это. Князь желаетъ вамъ добра и ждетъ только малйшаго доказательства вашего возвращенія къ нему, одного слова раскаянія, чтобы принять васъ съ распростертыми объятіями, какъ сына.

Эти слова произвели необычайное впечатлніе на Леона, он невольно взволновали его до глубины души, но то, чего отъ него требовалъ Бруно, стало уже невозможно… его лицо приняло мрачное, взволнованное выраженіе.

— Вы знаете больше, чмъ я самъ? спросилъ онъ. Что же вы такое знаете?

— Оставьте графиню, которая хочетъ вашей гибели, продолжалъ Бруно, это ужасная женщина, способная на всякое преступленіе.

— Вы можете говорить все, что угодно, я все-таки буду служить ей, она слишкомъ хороша, чтобы можно было ей противиться.

— Ослпленный! такъ знайте же: она ваша мать! быстро ршившись сказалъ Бруно.

Въ первое мгновеніе Леонъ какъ будто не могъ понять смысла того, что ему сказалъ Бруно.

— Что вы говорите? прошепталъ онъ наконецъ, страшно поблднвъ.

— Князь вашъ отецъ, а графиня ваша мать! Теперь ршите сами, чью сторону должны вы взять. Графиня обманула князя: который хотлъ жениться на ней, такъ какъ любилъ ее. Она злоумышляла на его жизнь, она не побоялась употребить сына орудіемъ противъ отца, чтобы уничтожить его.

— И графиня знаетъ, что я ея сынъ? спросилъ Леонъ, съ отчаяніемъ.

— Знаетъ и пользуется вами для своихъ адскихъ плановъ. Сердце этой женщины такъ черство, что она никогда не знала материнской любви, что она пользуется сыномъ, чтобы уничтожить отца.

— И вы говорите истину? спросилъ Леонъ.

— Совершенную истину, въ этомъ я клянусь вамъ. Остальное отецъ вамъ самъ разскажетъ.

Леонъ не слушалъ больше. Онъ стоялъ въ какомъ-то дикомъ отчаяніи. Ярость его, которую онъ думалъ вымстить на Бруно, теперь вся цликомъ обратилась на графиню Варбургъ.

Какъ безумный, бросился Леонъ вонъ изъ гостинницы, тогда какъ на улицахъ уже стало темнть. Онъ бжалъ, не зная куда, не спрашивая себя, что теперь будетъ.

Очевидно, что слова Бруно заставили его на что-то ршиться.

Кром того, вліяніе, произведенное на него словами Бруно, было неописанно. Онъ убилъ отца, который нисколько не былъ виноватъ въ случившемся, а скоре виновата была та, которая заставила убить его. Да, графиня раздражила его до того, что довела до преступленія.

Эта мысль могла свести съ ума.

Леонъ Брассаръ спшилъ изъ города, самъ не зная куда, наконецъ онъ дошелъ до того мста, гд наканун Гагенъ слъ къ нему въ лодку. Какое-то непонятное чувство заставляло его лишить себя жизни на томъ же мст, гд онъ убилъ отца.

Онъ бросился ссть въ лодку, какъ вдругъ ему пришла въ голову другая мысль. Его охватила злоба противъ графини, его матери. Онъ долженъ былъ жить, чтобы наказать эту мегеру за ея вину. Онъ долженъ былъ жить, чтобы проклясть ее, чтобы сказать ей, что черезъ нея онъ не только лишился счастливой будущности, но и сдлался убійцей своего отца.

Съ этими мрачными мыслями онъ отправился въ Варбургъ.

XXII.

Ужасный случай.

Среди глубокой ночи Губертъ вдругъ проснулся, разбуженный какъ будто какимъ-то непріятнымъ сномъ.

Онъ вскочилъ съ постели — въ комнат было темно. Онъ поспшно вспомнилъ все происшедшее. Еще вечеромъ Блэкъ говорилъ ему, что пробудетъ у него еще эту ночь.

Но что же было причиной, что Губертъ вдругъ проснулся.

Онъ сталъ прислушиваться, въ комнат было тихо, не слышно было дыханія Блэка.

Сильный испугъ охватилъ Губерта. Онъ поспшно вскочилъ.

— Блэкъ! закричалъ онъ. Вы тутъ?

Отвта не было.

Губертъ сталъ искать свчку и спички. Вскор комната освтилась. Постель Блэка была пуста.

Это обстоятельство сильно испугало Губерта, хотя онъ еще не зналъ, что могло случиться.

Тмъ не мене, онъ поспшно вышелъ изъ дома и видя, что Блэка не видно нигд, пошелъ къ дому мистера Артизана.

Войдя въ домъ, Губертъ прошелъ къ рабочему кабинету хозяина, въ окнахъ котораго былъ свтъ и постучался.

Отвта не было, кругомъ все было тихо.

Неужели мистеръ Артизанъ заснулъ за работой? Было уже давно за полночь, а такъ поздно онъ никогда не работалъ.

Губертъ постучался еще разъ, затмъ тихо отворилъ дверь — комната была пуста. Дверь въ кладовыя была отворена и на полу еще виднлся предохранительный фонарь, который мистеръ Артизанъ всегда бралъ съ собой въ кладовую.

— Мистеръ Артизанъ! вскричалъ Губертъ.

Все было тихо.

Невольное чувство страха охватило Губерта. Онъ подошелъ къ двери въ кладовыя и заглянулъ въ нее.

Вдругъ онъ вскрикнулъ — изъ одной бочки торчали дв ноги.

— Боже милосердый, вскричалъ онъ, схватывая фонарь, чтобы убдиться вполн. Да, это мистеръ Артизанъ! Онъ захлебнулся петролемъ.

Не теряя ни минуты, Губертъ поставилъ фонарь въ сторону и началъ со всей силой тащить толстаго мистера Артизана изъ наполненной до половины бочки.

Но въ ту минуту, какъ онъ уже вынулъ трупъ, онъ вдругъ съ ужасомъ отскочилъ.

Ужасная мысль овладла имъ, что если на него вторично падетъ ужасное обвиненіе? Что если его сочтутъ за убійцу короля петроля?

Между тмъ, Губерту пришло въ голову, что убійца не можетъ быть никто кром Блэка, который ненавидлъ и хотлъ мстить мистеру Артизану.

Губерту предстоялъ ужасный выборъ. Долженъ ли онъ позвать прислугу? Сказать ли, что онъ вынулъ трупъ мистера Артизана изъ колодца? Что будетъ съ нимъ, когда въ городъ дадутъ знать о случившемся?

Онъ погибъ! Онъ хотлъ сейчасъ же вернуться къ себ, но для этого надо было снова бросить мертваго обратно въ бочку, но на полу осталась лужа петроля и платье Губерта было совсмъ залито тмъ же петролемъ, и одинъ запахъ отъ его платья будетъ его обвинителемъ.

Что теперь длать? Отступить онъ не могъ, къ тому же такая трусость была ему противна и онъ ршился длать то, что велитъ ему долгъ.

Прежде всего надо было устроить все такъ, какъ онъ нашелъ.

На конторк лежало много книгъ, денегъ не было и вообще не было ничего особеннаго.

Тогда Губертъ спустился внизъ и позвалъ рабочихъ и, поставивъ около дома десять человкъ сторожей, самъ веллъ заложить маленькую телегу и похалъ въ городъ.

Когда онъ дохалъ до города, то утро уже наступило. Онъ спросилъ гд живетъ мировой судья, который оказался еще молодымъ человкомъ.

Посл короткаго разсказа о случившемся, мировой судья послалъ въ Артнаанъ-Роксъ двухъ полицейскихъ чиновниковъ.

Губерту показалось, что судья на него глядитъ подозрительно, но ничего не сказалъ, услышавъ, что Губертъ управитель мистера Артизана.

Извстіе о смерти богача Артизана быстро распространилось по городу и служило безконечною темою для разговоровъ.

Мистеръ Викетъ былъ не только удивленъ, но и огорченъ случившимся, и такъ какъ эта перемна могла быть вредной для его дла, то онъ сейчасъ же похалъ жъ Артизанъ-Роксъ.

По возвращеніи домой, Губертъ сейчасъ же провелъ чиновниковъ прямо въ кабинетъ и кладовыя, гд все еще было въ прежнемъ вид.

Тогда сейчасъ же начался обыскъ.

Прежде всего осмотрны были книги, и въ касс не хватило 3.448 долларовъ.

Вмст съ тмъ было дознано, что Блэкъ ушелъ еще поздно вечеромъ и что старая служанка Лалла Яне исчезла.

Старуха конечно не могла быть убійцей, а разв только жертвой.

Не было ни малйшаго сомннія въ томъ, что мистеръ Артизанъ убитъ. Бочка была слишкомъ высока, чтобы въ нее возможно было свалиться нечаянно и невольно подозрніе въ убійств стало падать на Губерта, тогда, чтобы спасти себя, онъ упомянулъ о Блэк и своихъ подозрніяхъ противъ него, но это только повредило ему во мнніи чиновниковъ.

Опасенія Губерта стали оправдываться. Онъ стремился къ роковой катастроф.

— Какъ ваше имя? спросилъ чиновникъ.

— Губертъ.

— А дальше?

— Я зовусь просто Губертъ.

— Откуда вы?

— Изъ Нарбурга.

Полицейскій, вроятно, принялъ Варбургъ за городъ въ Германіи.

— Гд ваши бумаги? спросилъ онъ.

— У меня нтъ бумагъ.

— Это странно! Вы, можетъ быть, потеряли ихъ?

— Нтъ, у меня ихъ совсмъ не было.

— Вы должны остаться здсь, пока не объяснится все насчетъ вашихъ бумагъ и смерти мистера Артизана.

— Неужели же вы думаете, что я убилъ мистера Артизана? съ отчаяніемъ вскричалъ Губертъ. Неужели я сталъ бы тогда самъ говорить объ этомъ?

— Надюсь, что все откроется, отвчалъ полицейскій, въ настоящее же время я обязанъ арестовать васъ, пока все дло не объяснится.

— Въ такомъ случа, я прошу васъ вспомнить о томъ, что я вамъ говорилъ относительно бывшаго управителя Блэка.

— Блэка, а также исчезнувшую служанку будутъ искать.

— А если Блэка не найдутъ?

— Тмъ хуже для васъ!

— При этихъ обстоятельствахъ я желаю присоединится къ поискамъ за Блэкомъ и служанкой.

— Это возможно допустить только подъ надзоромъ чиновника, и то въ томъ лишь случа, если вы выскажете особенно уважительныя причины.

— Я найду обоихъ, сказалъ Губертъ, и умоляю васъ дать мн чиновника, чтобы я могъ начать поиски.

На время Губерта отвели въ надежное мсто и оставили тутъ подъ строгимъ присмотромъ. Полицейскіе, казалось, совтовались, можно ли исполнить его просьбу.

Это время Губертъ провелъ въ сильномъ безпокойств, говоря себ, что каждую минуту можетъ открыться его прошедшее.

На слдующее утро его снова отвели къ судь, который сообщилъ ему, что было ршено дозволить ему отыскивать беслдно исчезнувшаго Блэка. Въ тоже время ему сказали, что ему дадутъ въ спутники мистера Вакерсона, никому не извстнаго за полицейскаго.

Послдній былъ усердный и ловкій полицейскій, но вмст съ тмъ человкъ добродушный, который сейчасъ же объявилъ Губерту, что предоставляетъ ему полную свободу и требуетъ лишь того, чтобы Губертъ не удалялся отъ него.

Губертъ далъ общаніе не длать ни малйшей попытки бжать, и оба отправились въ путь, сначала къ Артизанъ-Роксу.

Тутъ не случилось ничего новаго, кром того, что одинъ рабочій сказалъ, что видлъ Блэка, идущаго по направленію къ источникамъ петроли. Что касается Лаллы Яне, то она еще не была найдена.

Если рабочій не ошибся, то значитъ Блэкъ былъ еще не далеко. Бгство было для него теперь затруднительно, такъ какъ везд, гд онъ могъ пройти, были отданы приказанія задержать его.

Что убійца былъ Блэкъ, Губертъ не сомнвался боле, съ той минуты, какъ было доказано, что Артизанъ не могъ самъ упасть въ бочку.

Губертъ вспомнилъ, что по ту сторону лса, около двухъ миль отъ Артизанъ-Рокса, была гостинница, уединенно стоявшая на озер, на перекрестк двухъ дорогъ. Въ эту гостинницу Блэкъ очень любилъ ходить въ прежнее время.

Хозяинъ не зналъ Губерта и это давало возможность попробовать поймать Блэка въ гостинниц.

Губертъ сообщилъ свой планъ своему спутнику и сейчасъ же отправился съ нимъ въ путь.

Къ вечеру они дошли до уединенной гостинницы, въ которой кром нихъ остановился на ночь фермеръ съ телегой.

Когда Губертъ и его спутникъ, слдовавшій за нимъ какъ тнь, вошли въ гостинницу, въ ней былъ только одинъ хозяинъ.

Губертъ слъ со своимъ спутникомъ за столъ, потребовалъ рому и воды и спросилъ, могутъ ли они переночевать.

— Конечно, милордъ, конечно, отвчалъ хозяинъ.

— Если у васъ свободная комната около этой залы? спросилъ Губертъ.

— У меня все свободно, кром двухъ комнатъ, отвчалъ хозяинъ.

Дв комнаты были заняты, значитъ кром фермера былъ еще гость.

— Много ли у васъ здсь бываетъ народу? спросилъ полицейскій.

— Дла идутъ все хуже и хуже, отвчалъ хозяинъ. Вы слышали, что богатый король петроля умеръ?

— Да, мы слышали объ этомъ по дорог, отвчалъ полицейскій, какъ это случилось?

— Я еще не знаю, но одинъ поститель разсказывалъ мн кое-что, отвчалъ хозяинъ, говорятъ, мистера Артизана нашли въ бочк?

— У короля петроля есть кажется управитель Блэкъ? спросилъ Губертъ.

— Вы знаете мистера Блэка? Я полагаю, что его уже нтъ въ Артизанъ-Рокс.

— Значитъ его нтъ боле здсь?

— Нтъ, онъ вроятно ушелъ, осторожно отвчалъ хозяинъ, но по его хитрому взгляду, Губерту показалось, что Блэкъ долженъ быть именно тутъ.

— Я не знаю мистера Блэка, а только слышалъ о немъ, прибавилъ Губертъ.

— Слышали? Что же вы слышали?

— Онъ долженъ быть хорошій управитель.

— О да, вы не ошиблись! подтвердилъ хозяинъ. Вы вроятно фермеръ?

— Мы ищемъ хорошаго управителя, сказалъ тогда полицейскій, угадывая намреніе Губерта, мы пріхали сюда изъ далека и теперь возвращаемся домой.

— Такъ, такъ, сказалъ хозяинъ, въ такомъ случа мистеръ Блэкъ могъ бы вамъ очень пригодиться.

— Скажите вы не знаете, что онъ теперь длаетъ? спросилъ Губертъ.

— Онъ еще свободенъ, отвчалъ хозяинъ.

— Вы это наврно знаете? спросилъ полицейскій.

— Я такъ думаю, такъ какъ здсь, на далекомъ разстояніи, нельзя найти никакого мста, милордъ.

— Покажите намъ комнату на верху, я очень усталъ, сказалъ Губертъ вставая.

Онъ зналъ теперь достаточно, и когда они оба очутились на верху, въ комнат изъ оконъ которой можно было наблюдать, что длается вокругъ гостинницы, то Губертъ сказалъ своему спутнику, что убжденъ въ томъ, что Блэкъ еще и теперь недалеко и иметъ сношенія съ гостинницей, но запретилъ хозяину говорить объ этомъ.

— Чтоже вы думаете теперь длать? спросилъ полицейскій.

— Мы должны поймать Блэка. Онъ негодяй, который добромъ не дастся, но все-таки мы должны схватить его.

— Противъ него нтъ никакихъ доказательствъ.

— Надо сначала взять его, а тамъ найдутся и доказательства, но прежде всего надо будетъ разузнать, гд Лалла Яне.

— Зачмъ вы гасите огонь, недоврчиво замтилъ полицейскій, когда въ комнат вдругъ стадо темно.

— Мы будемъ подсматривать! Блэкъ васъ не знаетъ, вы можете сначала переговорить съ нимъ, сказалъ Губертъ, хуже всего то, что намъ надо постоянно быть вмст.

— Да, это необходимо.

— Иначе все устроилось бы гораздо легче, продолжалъ Губертъ, а теперь стоитъ Блэку меня увидать, чтобы въ немъ возникло подозрніе.

— Я не думаю, что мы такъ скоро поймаемъ его, замтилъ полицейскій.

— Разв вы не взяли меня?

— Да, на васъ также лежить подозрніе.

— А я утверждаю, что это подозрніе лежитъ не на мн, а на этомъ Блэк. Во всякомъ случа вы знаете, что онъ долженъ быть арестованъ, для чего насъ и послали. Въ случа нужды мы должны употребить силу. Если вы не хотите длать этого, то я одинъ возьму его, такъ какъ вы не должны думать, чтобы я боялся. Теперь я понимаю его слова. Онъ хотлъ сдлать меня своимъ сообщникомъ, онъ хотлъ вмст со мною обокрасть мистера Артизана. Длайте что хотите, я же ршился схватить Блэка во что бы то ни стало.

Губертъ слъ у окна и смотрлъ на площадку передъ гостинницей. Онъ тихонько открылъ окно и высунулся въ него. Внизу въ общей зал былъ еще свтъ, хозяинъ еще не спалъ, хотя было уже поздно. Казалось, что онъ ждетъ кого-то.

Вдругъ огонь погасъ и Губертъ ясно услышалъ, что хозяинъ затворяетъ дверь изнутри. Однако, спустя немного времени внизу послышались тихіе шаги, и вслдъ за этимъ Губертъ увидлъ хозяина, стоящаго внизу и глядящаго на окна, Губертъ наклонился и хозяинъ не могъ видть его.

Кром главной двери, которую хозяинъ заперъ, была еще боковая дверь, черезъ которую онъ вышелъ изъ дома.

Убдившись, что везд въ дом темно и тихо, хозяинъ пошелъ по тропинк къ лсу.

Губертъ остался около окна и не шевелился.

Черезъ полчаса до него донесся говоръ тихихъ голосовъ. Онъ не ошибся, по тропинк шли къ дому двое. Они говорили такъ тихо, что слышенъ былъ лишь слабый шепотъ.

— Кто идетъ? тихо спросилъ полицейскій, вниманіе котораго также было возбуждено.

— Молчите! прошепталъ Губертъ.

Оба человка подошли ближе. Губертъ спрятался за старой, грязной занавской и могъ наблюдать со своего поста, не будучи никмъ видимъ.

Радость выразилась на лиц Губерта, его ожиданія оправдались! Съ хозяиномъ шелъ дйствительно Блэкъ. Они горячо разговаривали, и теперь Губертъ могъ уже разобрать отдльныя слова.

— Они останутся здсь до утра, тихо говорилъ хозяинъ, завтра рано утромъ ты можешь съ ними переговорить.

— Разв ты ихъ не знаешь?

— Они издалека.

— Тмъ лучше! это идетъ…

Слова потерялись въ отдаленіи, такъ какъ они повернули за уголъ дома и скрылись изъ глазъ Губерта.

— Птичка попалась въ западню, прошепталъ Губертъ чиновнику, завтра мы захватимъ ее.

Ни Губертъ, ни его спутникъ не ложились, а караулили, но во время ночи Блэкъ не уходилъ.

На утро хозяинъ явился и съ значительнымъ видомъ объявилъ, что ему удалось найти управителя.

— Въ такомъ случа пошлите его сюда, чтобы мы могли переговорить съ нимъ, сказалъ Губертъ.

Когда хозяинъ ушелъ, Губертъ сталъ за дверью, такъ что, войдя, Блэкъ не могъ сразу увидать его.

Вскор въ дверь раздался стукъ. Полицейскій сказалъ, что можно войти и въ дверяхъ показался Блэкъ, но въ ту минуту какъ онъ хотлъ запереть за собой дверь, онъ увидалъ Губерта.

— Это что такое? мрачно спросилъ онъ. Это вы?

— Мы пріхали отвезти васъ въ городъ, отвчалъ Губертъ.

— Въ городъ? Или вы ныньче стали полицейскимъ? съ угрозой сказалъ Блэкъ.

— Не возражайте, сказалъ въ свою очередь полицейскій. Вы должны хать съ нами, дать ваше показаніе.

— Къ чему понадобилось мое показаніе, сердито возразилъ Блэкъ, вы врно говорите про смерть мистера Артизана, я объ этомъ ничего не знаю, такъ какъ меня уже не было, когда онъ умеръ.

— Все это отлично, но если вы не пойдете по доброй вол, то мы употребимъ силу.

Блэкъ понялъ, что приходится покориться.

— Чортъ побери дурака хозяина, вскричалъ онъ, бросая въ то же время полный ненависти взглядъ на Губерта, не спускавшаго съ него глазъ, и къ тому же еще придется идти пшкомъ?

— Только до Артизанъ-Рокса, а тамъ мы подемъ, сказалъ полицейскій.

Посл этого вс трое сейчасъ же отправились въ путь къ имнію умершаго короля петроля.

— Вы ничего не знаете про старую Лаллу Яне? спросилъ по дорог Губертъ.

— Какое мн до нея дло, съ яростью отвчалъ Блэкъ. Я полагаю, что обязанъ этимъ путешествіемъ вамъ, но берегитесь, я не люблю шутокъ такого рода.

— Вы должны знать, Блэкъ, что судья хочетъ весьма естественно разъяснить это темное дло, продолжалъ Губертъ. Вы не станете отрицать, что ушли отъ меня въ прошлую ночь потихоньку. Вы говорили мн раньше подозрительныя слова, я сказалъ ему это.

Черезъ два часа вс трое пришли въ Артизанъ-Роксъ. Въ это утро была найдена старая Лалла Яне, которая все это время бродила по лсу. Она была въ большомъ страх и чуть не умерла отъ голоду.

Когда Губертъ и Блэкъ съ полицейскимъ пришли въ домъ, то старуха только что сказала оставшимся тамъ полицейскимъ, что она бжала изъ страха мистера Блэка. Она видла какъ въ запрошлую ночь онъ поздно вечеромъ шелъ въ домъ мистера Артизана, она тихонько подкралась за нимъ, и тамъ видла какъ мистеръ Блэкъ забралъ себ въ карманы вс деньги, а также какъ онъ боролся съ мистеромъ Артизаномъ, и наконецъ побдилъ его, но тутъ она убжала, изъ страха что мистеръ Блэкъ можетъ и ей что-нибудь сдлать.

Это показаніе было громадной важности, такъ какъ вдругъ объясняло все происшедшее.

Спутникъ Губерта слъ въ экипажъ, вмст съ ними Блэкъ и старуха и вс отправились въ городъ.

Блэкъ былъ мраченъ и утверждалъ, что старуха просто спятила съ ума.

Хотя теперь Губертъ освободился отъ подозрнія относительно убійства мистера Артизана, тмъ не мене онъ былъ въ сильномъ безпокойств при мысли, что въ это время въ город могли узнать, что онъ бглый арестантъ, и далъ себ слово употребить теперь вс средства, чтобы бжать. Онъ не могъ и не хотлъ остававаться доле въ Артизанъ-Рокс, въ город же ему угрожала на каждомъ шагу опасность и онъ ршилъ бжать.

Они пріхали въ городъ вечеромъ и Блэкъ былъ переданъ суду. Старуху служанку также взяли, и Губерта заставили вторично повторить его показаніе.

До сихъ поръ про него очевидно ничего не знали, и Губертъ благодарилъ за это Бога, не желая ни минуты доле оставаться въ город. Въ ту же ночь, какъ только его освободили онъ слъ на поздъ и похалъ еще дальше въ глубь страны.

Блэкъ отпирался, говоря, что онъ, правда, взялъ деньги, но и не думалъ убивать мистера Артизана, а только защищался отъ его нападенія, и что его смерть просто несчастный случай, но такъ какъ противъ него было только показаніе полу-сумасшедшей старухи, а другой свидтель Губертъ исчезъ, то при помощи искуснаго защитника его приговорили не къ смерти, а къ десятилтнему тюремному заключенію.

XXIII.

Ночной гость.

Когда вс въ замк заснули, графиня отправилась въ боковую башню въ нижнія ея комнаты.

Леона цлый день не видно было въ замк, капелланъ уже давно ушелъ къ себ, точно также какъ и молоденькая компаньонка, которую графиня взяла къ себ съ нкотораго времени.

Филиберъ долженъ былъ замтить, что, кром такъ называемой мнимой графини, въ замк былъ еще таинственный гость, но онъ еще ничего не говорилъ объ этомъ.

Графиня шла какъ можно осторожне, чтобы не разбудить кого-нибудь и не обратить вниманія на свое ночное путешествіе.

Внизу въ передней горла по обыкновенію большая лампа, которая гасилась только поздно ночью. У графини не было съ собой свчи, такъ какъ она очевидно и такъ отлично знала дорогу.

Дойдя до старой желзной двери, которая вела въ башню, она взяла принесенный съ собою ключъ и отворила дверь насколько могла тише, несмотря однако на всю ея осторожность дверь заскрипла, что могъ услышать Филиберъ. Тогда графиня ршила лучше не запирать боле дверь и вошла въ темный, со сводами корридоръ башни.

Она направилась не къ той комнат, гд была Лили, а дальше.

Она скользила по корридорамъ неслышно точно тнь и вошла въ ту комнату, въ которой жилъ таинственный гость, который незадолго до этого вечера явился въ замокъ ночью и былъ впущенъ самой графиней. Комната, въ которой ночью слышались шаги и голоса была цлью ея ночнаго путешествія.

Она слегка постучалась.

Почти въ ту же минуту дверь отворилась.

Въ комнат было совершенно темно. Графиня снова затворила за собой дверь, но человкъ, встртившій ее, сразу ея узналъ, такъ какъ его глаза успли привыкнуть къ мраку.

— Наконецъ-то ты пришла, тихо сказалъ онъ. Я давно ждалъ тебя и завтра самъ бы пошелъ къ теб.

— Какое безумное намреніе! прошептала графиня. Я надялась, что ты не станешь поступать такъ необдуманно. Подумай какимъ опасностямъ ты подвергался.

— Ты знаешь чего я хочу, ты знаешь, что я правъ, я требую моей доли…

— Куртъ, перебила графиня ночнаго гостя.

— Я не хочу больше ждать, продолжалъ Митнахтъ, такъ какъ это былъ онъ. Или ты воображаешь, что мн очень интересно жить въ этой мышеловк.

— Ты изъ собственной выгоды долженъ скрываться, ты самъ хорошо это знаешь. Но теб осталось ждать не долго! Наши дла идутъ очень хорошо. То, что теб столько разъ не удавалось, сдлалось случайно и послднее препятствіе наконецъ устранено.

— Князь? поспшно спросилъ Митнахтъ.

— Случайно потонулъ вчера, такъ мн по крайней мр говорили.

— Ты должна этому радоваться! замтилъ Митнахтъ. Онъ поклялся погубить меня и тебя, и казалось, былъ заколдованъ отъ пули и кинжала.

— Теперь уже его больше нтъ. Намъ нечего его бояться.

— Побда на нашей сторон, если только онъ опять гд-нибудь не появится живъ и здоровъ по прежнему.

— На этотъ разъ этого не можетъ быть.

— Ну такъ поторопись окончить счеты со мной.

— Я еще не получила милліона! отвчала графиня. Лили еще жива, хотя она и въ моей власти. До сихъ поръ я не могла добиться выдачи денегъ, но теперь, я вижу, пора дйствовать ршительно.

— Да, я тоже это думаю!

— Что же ты тогда будешь длать, Куртъ?

— Получу мою часть и уду опять. И совтую теб поторопиться, такъ какъ я вовсе не желаю долго ждать.

— Зачмъ ты промоталъ деньги, которыя я теб дала? Со сто тысячами таллеровъ ты могъ бы терпливо ждать уплаты остальной суммы. А вмсто того ты являешься вдругъ сюда точно какой-нибудь бродяга и я должна прятать тебя, чтобы не дать поводъ къ разнымъ толкамъ. Будетъ и этого! Теперь ты долженъ ждать, такъ какъ малйшій необдуманный шагъ можетъ выдать насъ и испортить все дло.

— Теперь, когда Гагенъ умеръ, ты могла бы требовать выдачи денегъ.

— Жадность лишаетъ тебя разсудка! Именно, относительно денегъ и надо быть вдвойн осторожнымъ. Они будутъ получены, но когда, я еще не могу сказать. Чтобы удовлетворить твоимъ требованіямъ, я обременила долгами мое состояніе, я нуждаюсь изъ за этихъ огромныхъ уплатъ…

— Нуждаешься?.. Въ шампанскомъ и устрицахъ? спросилъ насмшливо Митнахтъ. Я знаю тебя!

— Да хоть бы и такъ? Разв я должна во всемъ спрашивать твоего разршенія? сказала гордо графиня.

— Разв я это говорилъ?..

— Судя по твоей наглости, можно было это подумать, прервала его графиня. Разв ты не получаешь теперь все, что теб надо?

— Едва-едва.

— Все что можно! Въ комнат сосдней съ твоей есть вино, я сама ношу туда теб кушанья, какія только возможно, и этого теб не довольно?

— Эта жизнь, какъ въ тюрьм, мн надола.

— Зачмъ же ты сюда шелъ?

— Къ чему спрашивать! вскричалъ Митнахтъ. Разв ты этого не знаешь? Потому что у меня не было ни гроша денегъ.

— Я никогда еще не видала тебя въ такомъ вид! сказала презрительно графиня. Ты не разъ являлся уже ко мн просить денегъ, съ пустыми карманами, но хоть въ приличномъ плать. И кто всегда пополнялъ твои пустые карманы? Но теперь ты вернулся совершенно другимъ человкомъ. Ты совсмъ опустился!

— А благодаря кому? спросилъ вспыхнувъ Митнахтъ. Теперь по ночамъ, когда я вспоминаю прошлое, я тысячу разъ проклинаю ту минуту, когда я тебя встртилъ въ первый разъ. Я былъ авантюристъ, хорошо! Я былъ наемный солдатъ, служившій подъ чужими знаменами сегодня здсь, завтра тамъ. Я былъ игрокъ! Но я не былъ преступникомъ, не былъ убійцей!

— Молчи! Къ чему ты все это говоришь?

— Я проклинаю тебя, когда вспоминаю о прошедшемъ.

— Но вдь оно уже прошло! Одинъ только дуракъ думаетъ о томъ, чего уже нельзя измнить! сказала холодно графиня.

— Ты общала мн тогда награду за наградой, только бы я сдлался твоимъ помощникомъ.

— И разв я не исполнила своихъ общаній?

— Теперь, когда я сижу одинъ въ моей комнат, все прошлое проходитъ передъ моими глазами, какъ живое.

— Ого! ты кажется разыгрываешь раскаяніе? спросила графиня съ язвительной насмшкой. Напрасный трудъ! подобная глупость въ самомъ счастливомъ случа приведетъ тебя на эшафотъ.

— Ты хочешь сказать, что уже нельзя вернуться съ того пути, на который ты меня толкнула? Ты права! Разв одно преступленіе не влекло за собой неминуемо другаго? Благодаря теб я зашелъ такъ далеко, что теперь долженъ длать новыя преступленія для того только, чтобы отклонить отъ моей головы опасность!

— Что значатъ эти упреки!

— Ты еще не знаешь, что по дорог сюда я долженъ былъ убить человка. Это былъ телеграфистъ изъ Баума, который тогда отправлялъ телеграмму къ Маріи Рихтеръ, онъ узналъ меня.

— Онъ кажется самъ лишилъ себя жизни!

— Нужда всему научитъ! Я устроилъ такъ, что всякій бы подумалъ о самоубійств. Онъ долженъ былъ умереть!

— Остановись, Куртъ! прервала его графиня, казалось, при словахъ Митнахта въ ея голов блеснула новая мысль. Ты знаешь, что здсь въ башн заключена Лили. Она кажется замышляетъ бгство. Утромъ посл той ночи, когда ты вернулся, нашли подъ ея окномъ слды копытъ.

— Она одна стоитъ намъ поперегъ дороги! сказалъ мрачно Митнахтъ.

— Она по прежнему обвиняетъ тебя. Я употребила вс усилія, чтобы перевести ее сюда, но все-таки пока она жива намъ не получить милліона.

— Если уже такъ далеко зашло, то все равно надо наконецъ покончить дло. Деньги должны быть получены.

Дьявольская улыбка скользнула по лицу графини, но Митнахтъ ничего не замтилъ, такъ какъ въ комнат становилось уже темно.

— Въ этомъ случа, сказала графиня, прежде всего надо соблюдать крайнюю осторожность. Поспшность можетъ все испортить и даже навлечь на насъ неизчислимыя опасности.

— Она исчезнетъ, также какъ и появилась, неожиданно и необъяснимо! замтилъ Митнахтъ, такъ тихо, что графиня едва разслышала его слова.

— Что если она сдлаетъ попытку къ бгству и при этомъ безслдно исчезнетъ? сказала графиня. Предоставь мн въ одну изъ ближайшихъ ночей вызвать такую попытку.

— Предупреди меня объ этомъ заране. Мн надо обдумать.

— Будь остороженъ, Куртъ, и тогда все намъ удастся! Теб тмъ легче дйствовать, что никто не знаетъ, что ты здсь. Она убжитъ и пропадетъ безслдно. Это будетъ очень легко объяснить. Вс подумаютъ, что она, видя свой обманъ неудавшимся, ршилась бжать, чтобы не подвергнуться заслуженному наказанію.

Митнахтъ молчалъ.

— Она исчезнетъ какъ и появилась, неизвстно какъ, продолжала графиня, и это не возбудитъ никакихъ подозрній. Не выдай только своего присутствія здсь. Будь остороженъ!

— А ты постарайся, чтобы мое терпніе не истощилось! сказалъ Митнахтъ.

Графиня вышла изъ комнаты, гд скрывался Митнахтъ.

Пройдя но темному корридору она заперла желзную дверь башни и начала уже подниматься по лстниц, ведущей въ ея комнаты, какъ вдругъ услышала, что внизу въ передней съ шумомъ отворилась входная дверь.

Графиня взглянула черезъ перила и увидла вошедшаго Леона Брассара. Онъ былъ повидимому въ страшномъ волненіи. Слуга, вышедшій ему на встрчу, при вид его отскочилъ въ испуг, но Леонъ не обратилъ на него вниманія. Казалось, онъ ничего не видлъ и не слышалъ.

Видя, что Леонъ направляется къ лстниц, графиня остановилась, думая, что онъ вроятно ищетъ ее, чтобы сообщить ей какое-нибудь извстіе.

Не касалось ли это извстіе Гагена? Не спасся ли онъ и на этотъ разъ, какъ этого опасался Митнахтъ?

Графиня и не подозрвала какова была истинная причина волненія Леона.

Онъ поспшно взбжалъ на лстницу, и не замчая графини прошелъ прямо въ салонъ, который былъ еще ярко освщенъ.

Рыжіе волосы Леона были всклокочены и безпорядочными прядями спускались къ нему на лобъ, его лицо было зеленаго цвта, глаза тусклы и неподвижны, вообще онъ какъ бы потерялъ всякую силу и энергію, казалось, его давила какая-то страшная тяжесть.

— Вы меня ищете такъ поздно, Леонъ? спросила графиня, входя вслдъ за нимъ въ салонъ.

Блдное лицо Леона Брассара исказилось яростью при вид графини.

Та невольно отступила въ ужас, предчувствуя недоброе.

— Да, я тебя ищу! вскричалъ Леонъ Брассаръ. Я не могъ ждать до утра, моя грудь разорвалась бы, я бы задохнулся, если бы долженъ былъ молчать!

— Что съ вами случилось? спросила графиня.

— Могу ли я вернуть жизнь ему!.. продолжалъ Леонъ, не слушая словъ графини. Да! Это было бы твоей гибелью!.. Ты боишься, что князь живъ?.. Нтъ! Онъ умеръ!.. Я его убилъ. Но нтъ! я былъ только твоимъ орудіемъ! ты все задумала!.. Ты направила мою руку, ты одна!

— Остановитесь! Вы съ ума сошли! вскричала въ ужас графиня.

— А! ты боишься какъ бы кто-нибудь не услышалъ! продожалъ Леонъ. Или ты отопрешься отъ того, что ты меня навела на это?.. И ты знала, что онъ мои отецъ! Что твоя вина, а не его, если онъ давно не призналъ меня своимъ сыномъ! И ты была такъ низка и преступна, что не поколебалась заставить меня поднять руку на отца, изъ-за того, что онъ хотлъ открыть твои злодйства!.. Ты это сдлала, ты, и однако ты знала, что я твой сынъ, проклятая! Ты не пощадила своей собственной крови!

— Молчи! прервала его графиня. Это безумный бредъ!

— Да! ты хотла бы сдлать меня помшаннымъ, такъ какъ ты боишься, что я донесу на тебя! Или ты думаешь, что я стану любить и уважать тебя, какъ мать? Хороша мать, которая длаетъ сына орудіемъ своихъ позорныхъ замысловъ!

— Я давно знаю, что ты мой сынъ! Но кто приказалъ теб поднять руку на отца? Кто направилъ тебя на этотъ поступокъ? Кто сдлалъ тебя извергомъ, которому нечего ждать пощады отъ закона? спросила графиня.

Леонъ злобно усмхнулся.

— Ты уже позабыла, что говорила и длала? сказалъ онъ. Ты станешь еще отрицать, что подговорила меня убить князя? Не смши меня этими попытками выставить себя чистой и ни въ чемъ неповинной. Ты, ты, проклятая, дала мн жизнь, чтобы потомъ сдлать меня отцеубійцей. Смй только солгать и я тебя сейчасъ же задушу! Пусть я самъ погибну, за то я отомщу за отца и за себя! Неужели ты не боишься Божьяго правосудія?

— Ступай въ свою комнату и успокойся! сказала графиня повелительнымъ тономъ. Ты ничего не потерялъ отъ того, что будешь зваться моимъ сыномъ, а не сыномъ князя!

— Твоимъ сыномъ? Да есть ли что-нибудь преступне и позорне этой мысли? Я проклинаю тебя! Если бы я только могъ возвратить жизнь моему отцу, я съ радостью отдалъ бы за это мою презрнную жизнь! вскричалъ въ бшенств Леонъ Брассаръ, сжимая кулаки. Все будетъ прощено, для всякаго гршника будетъ Богъ милосердъ, но ты, ты будешь проклята на вки!

— Ты хочешь перебудить и созвать сюда всю прислугу своими криками, глупецъ? спросила гнвно графиня.

— Чего теб еще бояться? продолжалъ Леонъ Брассаръ, со злобнымъ смхомъ. Неужели существуетъ что-нибудь такое, что тебя пугаетъ? Днемъ позже, чмъ слдовало, узналъ я, что ты моя мать, днемъ позже, что ты боишься моего отца, изъ-за своихъ же преступленій, что я всмъ прошлымъ обязанъ былъ теб, а не ему… Но не слишкомъ поздно, чтобы возненавидть тебя всми силами души! Да! Я твой сынъ, я ненавижу и проклинаю тебя! Все что только ты ни задумывала, ни длала, все это преступленія и злодйства… Хорошее наслдство ты мн оставишь! О! Я долженъ былъ бы убить и тебя, чтобы дополнить мру! Это еще можетъ случиться… Я говорю теб: берегись того, кому ты въ одинъ проклятый часъ дала жизнь!

Графиня увидла, что въ эту минуту она ничего не можетъ сдлать, что надо дать пройти взрыву бшенства Леона.

— Завтра мы окончимъ этотъ разговоръ, сказала она гордо и спокойно. А пока я приказываю теб выйти отсюда. Кто открылъ теб тайну твоего рожденія?

— Человкъ, къ которому я чувствовалъ такую же вражду, какъ и къ отцу. Ассесоръ Бруно фонъ-Вильденфельсъ!

Съ этими словами Леонъ вышелъ шатаясь изъ салона.

— Такъ это онъ! прошептала графиня. Онъ хочетъ отнять у меня врнйшее оружіе!.. Завтра я съ тобой поговорю! Завтра ты образумишься!.. Но я боюсь, что ты для меня потерянъ. Берегись упорствовать доле въ своемъ безуміи! Теперь надо только не дать теб сойтись съ Вильденфельромъ, ты былъ бы слишкомъ опасенъ въ рукахъ моихъ враговъ!

XXIII.

Несчастія Губерта

Губертъ счастливо избжалъ опасности, страшной опасности, висвшей надъ его головой. Но онъ зналъ, что будутъ приняты вс мры для его поимки, хотя настоящій преступникъ былъ Блэкъ, а не онъ.

Поэтому онъ принужденъ былъ искать спасенія въ бгств, стараться исчезнуть, затеряться въ толп и въ другихъ мстахъ Америки искать себ средствъ къ существованію.

Черезъ день зды онъ счелъ себя уже въ безопасности отъ преслдованій и сталъ отыскивать какую-нибудь работу, такъ какъ его рессурсы были очень незначительны и не удайся ему найти занятіе, ему скоро пришлось бы остаться безъ гроша денегъ.

Но его поиски были безплодны. Повсюду было много свободныхъ рабочихъ рукъ и на его просьбы ему везд отвчали отказомъ

Тогда Губертъ ршился идти дале пшкомъ, ища работы, чтобы не лишиться своихъ послднихъ денегъ и не быть вынужденнымъ жить подаяніемъ.

Сознавая свое незнаніе условій американской жизни, Губертъ присоединился къ одному старому, сдобородому разнощику, съ которымъ онъ случайно сошелся на дорог. Хотя изъ разговоровъ и выяснилось, что разнощикъ самъ плохо знаетъ эту мстность, не былъ здсь еще ни разу, но тмъ не мене онъ могъ быть полезенъ Губерту, какъ опытный и бывалый человкъ.

Поэтому Губертъ и ршился идти вмст съ разнощикомъ, не смотря на то, чтъ вся наружность его не внушала большаго доврія.

Первый день пути прошелъ безъ особенныхъ приключеній. Къ вечеру, утомленные и разбитые, они присли отдохнуть на опушк лса.

Въ это время вдали показался молодой человкъ, верхомъ на лошади, гнавшій передъ собою стадо быковъ. Повидимому вблизи находилась большая ферма.

Губертъ, который усплъ уже немного отдохнуть, ршился слдовать за всадникомъ, въ надежд найти если не мсто, то, по крайней мр, пріютъ на ночь.

Разнощикъ одобрилъ это намреніе и пошелъ, вмст съ Губертомъ, искать ночлега. Тяжелый ящикъ, наполненный множествомъ разныхъ вещей, видимо тяготилъ старика, такъ что онъ, отъ усталости, едва могъ идти. Замтя это, Губертъ снялъ съ него ящикъ и взвалилъ на свои плечи, чмъ разнощикъ остался очень доволенъ.

Для сильнаго, молодаго лсничаго, ноша была не обременительна и онъ едва чувствовалъ ея тяжесть.

Уже смеркалось, когда они подошли къ групп красивыхъ бревенчатыхъ домовъ, обнесенныхъ высокимъ, крпкимъ частоколомъ.

Не обращая вниманія на собакъ, встртившихъ ихъ бшеннымъ лаемъ, они вошли черезъ ворота на дворъ, среди котораго нсколько человкъ загоняли скотъ въ хлвъ. Одинъ изъ нихъ былъ, повидимомуу хозяиномъ фермы.

Губертъ, все еще несшій на плечахъ ящикъ разнощика, не замтилъ, какъ фермеръ, оглядвъ его съ головы до ногъ, свиснулъ какимъ-то особеннымъ образомъ и въ тоже время одинъ изъ работниковъ поспшно заперъ ворота въ частокол.

— Вы хозяинъ этой фермы? спросилъ Губертъ фермера на ломанномъ англійскомъ язык.

— Не скрывайтесь, пріятель! сказалъ ему фермеръ. Говорите по-нмецки, какъ и въ тотъ разъ! Я васъ тотчасъ узналъ, вы такъ мало измнились за это время.

— Я дйствительно нмецъ, отвчалъ удивленный Губертъ, но я въ первый разъ прихожу сюда. Какъ же вы могли знать меня!

— Онъ ищетъ работы, сказалъ разнощикъ, указывая на Губерта. Онъ опытный лсничій.

— А! вы, значитъ, за одно думаете, что такъ лучше! замтилъ фермеръ. Снимите-ка вашъ ящикъ!

— Это моего товарища, а не мой, сказалъ Губертъ, опуская бережно ящикъ на землю. Онъ не обратилъ вниманія на странныя слова фермера.

— А! На этотъ разъ ящикъ не вашъ, продолжалъ фермеръ, ну, я думаю, у васъ все-таки найдется отъ него ключъ. Ей! Карлъ! крикнулъ онъ. Поди-ка сюда! Посмотри на этого человка, не тотъ ли это разнощикъ, который, въ прошломъ году, хотлъ насъ обокрасть.

Позванный, одинъ изъ сыновей фермера, подошелъ поближе.

— Да, похоже на то, только вотъ борода…

— Ну да бороду всегда можно сбрить или отростить, чтобы перемнить лицо, прервалъ фермеръ. Откройте-ка ящикъ, я посмотрю, не сидитъ ли тамъ, какъ и въ прошлый разъ, какой-нибудь молодецъ

Не говоря ни слова, разнощикъ открылъ ящикъ и показалъ его внутренность.

Губертъ не могъ придти въ себя отъ изумленія.

— Да, продолжалъ фермеръ, вотъ также, прошлой осенью, явился сюда разнощикъ, дв капли воды вы, и попросилъ позволить ему переночевать. Здсь много шляется всякой сволочи, поэтому я не пустилъ разнощика въ домъ, а положилъ спать въ сара — тогда тотъ сталъ просить поставить въ домъ свой ящикъ, чтобы отъ сырости не испортились товары. Я согласился, а въ ящик-то у него былъ спрятанъ мальчишка, который долженъ былъ ночью отпереть двери и впустить своего товарища, и вмст обокрасть насъ. Хорошо, что это имъ не удалось. Моя жена была нездорова и не могла уснуть всю ночь, она-то и услышала шумъ. Мы поймали было обоихъ, да они вырвались и убжали, оставивъ намъ свой пустой ящикъ.

— И этотъ разнощикъ, вы говорите, былъ похожъ на меня? спросилъ Губертъ.

— Какъ дв капли воды!

— А мы тоже хотли просить у васъ ночлега! сказалъ старикъ-разнощикъ.

— О! что касается до этого, то можете быть спокойны, я васъ не выпущу отсюда! Завтра или посл завтра я свезу васъ въ городъ, пусть тамъ судьи разберутъ кто вы!

Губертъ смутился, онъ никакъ не ожидалъ, что дло приметъ такой оборотъ. Фермеръ замтилъ его смущеніе и это еще боле усилило его подозрнія.

— Въ ящик нтъ ничего подозрительнаго, вы можете его взять. Вы переночуете вотъ тутъ, въ сара, сказалъ фермеръ. Карлъ, принеси ка имъ хлба и молока, да не позабудь хорошенько запереть, чтобы они какъ-нибудь не убжали.

— Длайте, что хотите! сказалъ невозмутимо разнощикъ.

Это неожиданное приключеніе было сильнымъ ударомъ для Губерта. Что ему предстояло? Въ город ему пришлось бы сказать свое имя, тогда открылось бы, что онъ бжавшій преступникъ и ему не избжать бы выдачи.

Онъ не возражалъ, чувствуя всю безполезность этого и молча пошелъ за своимъ провожатымъ.

Одинъ изъ рабочихъ принесъ прекраснаго хлба и свжаго молока заключеннымъ. Затмъ двери сарая были тщательно заперты.

Не смотря на усталость, Губертъ не имлъ ни аппетита, ни сна. Слова фермера поразили его, какъ громомъ.

Не открыть ли, думалъ онъ, ему всю правду и просить не выдавать судьямъ?

Но это не послужило бы ни къ чему, такъ какъ фермеръ, наврное, не поврилъ бы его разсказу. Пытаться бжать? Но двери сарая были заперты, да и кром того тутъ же былъ разнощикъ, который начиналъ казаться Губерту очень подозрительнымъ.

Случайное сходство подвергало снова несчастнаго Губерта опасности быть перевезеннымъ обратно въ Европу.

Разнощикъ былъ очень удивленъ перемной, происшедшей въ его спутник.

— Пейте и шьте! сказалъ онъ ободрительнымъ тономъ. Я не понимаю, къ чему вы такъ все это принимаете къ сердцу. Чего тутъ бояться? Васъ отвезутъ завтра въ городъ и отпустятъ на вс четыре стороны, какъ только выяснится, что вы дйствительно въ первый разъ сюда пришли.

Губертъ не отвчалъ ни слова. Онъ попробовалъ было сть, но куски останавливались у него въ горл.

Между тмъ вокругъ все стихло. Кончивъ свой ужинъ, разнощикъ улегся на солом, его примру послдовалъ и Губертъ.

Мало-по-малу утомленіе взяло верхъ и Губертъ уснулъ.

Ему видлся чудный сонъ, какого онъ давно уже не видлъ. Послднее время его сны были полны мрачныхъ, тягостныхъ видній, наполнявшими ужасомъ его душу, теперь же было совсмъ не то.

Онъ видлъ во сн Лили и его любовь къ ней разгорлась съ новой силой. Ему казалось, что ихъ не раздляетъ боле различіе состояній. Она была съ нимъ такъ любезна, она протягивала ему руку, смотрла на него такъ ласково своими голубыми глазами, что онъ былъ вн себя отъ радости.

Но вдругъ ихъ что-то раздлило… Лили исчезла… Онъ бросился за нею, называя ее по имени, но она, казалось, выскочила въ окно, такъ какъ онъ услышалъ стукъ и дребезжанье стеколъ… потомъ ему потянула въ лицо струя холоднаго воздуха. въ эту минуту онъ проснулся.

Онъ поднялся, дрожа отъ холода, и оглядлся вокругъ. Что это значило? Фонарь, висвшій подъ крышей, по-прежнему горлъ, но разнощика нигд не было видно. Въ это же время Губертъ понялъ причину охватившаго его холода.

Небольшое окно въ стн сарая было разбито и осколки стеколъ валялись на полу? Очевидно, разнощикъ убжалъ. Почему? Быть можетъ онъ не былъ увренъ, что избжитъ наказанія?

Минуту спустя, Губертъ все понялъ. Его карманъ былъ вывороченъ и вислъ наружу совершенно пустой. Разнощикъ укралъ остатки его сбереженій и бжалъ.

Но, быть можетъ, онъ еще не далеко, еще возможно его поймать и отнять у него покражу!

Губертъ поспшно вскочилъ на ноги. Въ ту же минуту на двор послышались голоса и шаги нсколькихъ человкъ.

— Вотъ онъ! Вотъ! раздался чей-то громкій голосъ. Вонъ онъ взбирается на частоколъ!.. Гд же другой?

Раздался выстрлъ, другой… Фермеръ и его сынъ стрляли по бгущему разнощику.

— Скорй за нимъ! Онъ бжитъ! Отоприте ворота!

Хотя уже свтало, но было еще настолько темно, что старому разнощику не трудно было уйти отъ преслдователей.

Скоро вс собрались опять на двор фермы.

— Онъ разбилъ окно! вскричалъ фермеръ, осматривая сарай. Должно быть оба они убжали.

— Нтъ! возразилъ одинъ изъ сыновей, другой еще тутъ, въ сара, онъ врно не усплъ вылзть. Но ящикъ пропалъ, первый захватилъ врно его съ собой.

Фермеръ и его оба сына вошли въ сарай, гд былъ запертъ Губертъ.

— Хорошо, что хоть вы у насъ остались! сказалъ Губерту фермеръ. Теперь видно, что я былъ правъ, задержавъ васъ. Старикъ убжалъ, но..

— Убжалъ съ моими послдними деньгами, которыя онъ укралъ у меня, пока я спалъ! прервалъ его Губертъ.

— Воронъ ворону глазъ выклевалъ! замтилъ фермеръ. Карлъ! продолжалъ онъ, обращаясь къ сыну, выведи-ка Лизе и запряги ее въ тележку, я ужь лучше сейчасъ поду въ городъ.

— Заклинаю васъ Богомъ! вы ошибаетесь! вскричалъ Губертъ. Я не тотъ разнощикъ, который былъ у васъ въ прошломъ году.

— Докажите это! Гд ваши бумаги? Дайте мн ихъ… У васъ ихъ нтъ? Ну, такъ нечего и говорить, я васъ не могу отпустить. Моя обязанность свезти васъ въ городъ, къ судь. Если мое подозрніе окажется неврнымъ, тмъ лучше, я буду очень радъ.

Губертъ замолчалъ, видя, что ему не удастся поколебать ршимость этого человка.

Спустя нсколько минутъ, тележка была запряжена и Губертъ помстился на ней, рядомъ съ фермеромъ.

— Смотрите! сказалъ ему тотъ, показывая револьверъ. При малйшемъ подозрительномъ движеніи, я размозжу вамъ черепъ. Поэтому сидите лучше спокойне!

Съ этими словами фермеръ взялъ возжи и тележка покатилась по дорог къ городу, до котораго было не боле шести миль.

Сильная лошадь быстро пробжала это разстояніе, скоро фермеръ и его плнникъ остановились передъ домомъ, гд помщался мировой судья.

— Ну, вотъ мы и пріхали, сказалъ фермеръ, выскакивая изъ тележки и привязывая лошадь. Слзайте!

Всякое колебаніе было неумстно.

Губертъ, молча, повиновался и, вслдъ за фермеромъ, вошелъ въ камеру судьи, которому, какъ видно, было не много дла, такъ какъ онъ былъ весь погруженъ въ чтеніе газетъ.

Судья, повидимому, зналъ фермера, такъ какъ, увидя его, онъ дружески протянулъ ему руку.

— А! здравствуйте, мистеръ Велеръ, сказалъ онъ, кого это вы мн привели?

Фермеръ въ краткихъ словахъ разсказалъ событія прошедшей ночи.

— Зачмъ же вы захватили этого человка? спросилъ судья.

— Помните вы исторію съ разнощикомъ, которая случилась у меня въ прошломъ году?

— Еще бы! Конечно помню.

— Ну, такъ я думаю, что этотъ человкъ и разнощикъ одно и то же лицо.

— Это невозможно, мистеръ Велеръ! Тотъ разнощикъ уже давно сидитъ подъ замкомъ. Правда, этотъ человкъ довольно похожъ на него, но это вовсе не одно лицо.

— Значитъ, я ошибся! сказалъ фермеръ, обращаясь въ Губерту. Я думаю, вы извините меня за мое подозрніе, всякій на моемъ мст подумалъ бы то же. Между вами и тмъ мошенникомъ такое большое сходство!

— Ну, значитъ все покончено! замтилъ судья, довольный, что ему удалось избавиться отъ разбора дла. Можете идти, заключилъ онъ, обращаясь къ Губерту.

Губертъ вздохнулъ свободно. Благодарю васъ! сказалъ онъ судь и, взявъ свою шляпу, поклонился и вышелъ.

Когда онъ вышелъ на улицу, ему показалось, что у него камень скатился съ груди, опасность, грозившая неминуемой гибелью, была счастливо избгнута.

Онъ былъ опять свободенъ, но безъ гроша денегъмежду тмъ онъ съ вечера ничего не лъ и начиналъ чувствовать голодъ.

На пальц Губерта было старинное золотое кольцо, наслдство отца. Какъ ни тяжело ему было разстаться съ этой драгоцнностью, но длать было нечего, надо было или продать кольцо или просить милостыню. Губертъ выбралъ первое и въ первой попавшейся лавк продалъ свое кольцо за нсколько долларовъ.

Выйдя изъ города, онъ пошелъ по дорог, которая, какъ онъ узналъ, вела въ Чикаго. Тамъ, ему говорили, легко будетъ достать работу. Съ этой надеждой онъ пустился въ путь и посл трехъ-дневной ходьбы былъ уже въ Чикаго, величина и оживленность котораго очень его поразили.

Походивъ по городу, онъ вошелъ въ одну изъ тавернъ, попроще, чтобы утолить свой голодъ.

Тамъ онъ нашелъ нсколько человкъ, одинъ изъ которыхъ оказался нмцемъ и, разговорившись съ Губертомъ, общалъ доставить ему скоро отличное мсто.

Обрадованный этимъ, Губертъ, но просьб своего новаго знакомаго, охотно заплатилъ за него содержателю таверны. Онъ не замтилъ, что въ это время одинъ изъ сидвшихъ вблизи постителей не спускалъ глазъ съ него и его новаго знакомаго. Онъ ничего не подозрвалъ и не предчувствовалъ новой опасности.

Немного спустя нмецъ ушелъ и черезъ полчаса возвратился, въ сопровожденіи человка, съ виду похожаго на зажиточнаго фермера.

Этотъ фермеръ тотчасъ же объявилъ Губерту, что согласенъ дать ему мсто на своей ферм.

Губертъ былъ этимъ чрезвычайно обрадованъ, тмъ боле, что условія, предложенныя ему, были очень выгодны

— Наконецъ, заключилъ фермеръ, вы должны, по здшнему обычаю, внести при поступленіи залогъ. Я не буду требователенъ, такъ какъ вы мн нравитесь, и назначу залогъ только въ триста долларовъ.

При этихъ словахъ, вс надежды Губерта разлетлись въ прахъ.

— Это условіе мн не по силамъ! сказалъ онъ печально. У меня нтъ такихъ денегъ. Но если вы согласитесь взять меня безъ залога, вы можете быть уврены, что я не обману васъ ни на одинъ центъ.

— Сколько же у васъ теперь есть? спросилъ фермеръ.

— Не больше трехъ долларовъ.

Фермеръ, который во время разговоровъ усердно лъ и пилъ, при этихъ словахъ Губерта, поднялся, не говоря ни слова, и вышелъ съ недовольнымъ видомъ изъ таверны, въ сопровожденіи приведшаго его нмца.

Губертъ также поднялся и направился было къ выходу, какъ вдругъ онъ былъ грубо остановленъ хозяиномъ таверны.

— Э! не забудьте прежде расплатиться! крикнулъ тотъ.

— Я ужь вдь заплатилъ вамъ за все, что я сълъ! отвчалъ съ удивленіемъ Губертъ.

— А за это? сказалъ хозяинъ таверны, начиная перечислять все съденное и выпитое фермеромъ. Всего на шесть долларовъ, заключилъ онъ.

— Спрашивайте деньги съ того, кто все это сълъ, возразилъ Губертъ. Какое мн до этого дло?

— Ну, это не такъ! вскричалъ хозяинъ. Вы вмст съ нимъ ли и вы остались послднимъ, стало быть вамъ и платить!

— Я не могу заплатить! У меня всего и денегъ, что три доллара.

Въ эту минуту, какой-то человкъ, сидвшій за однимъ изъ столовъ, вблизи Губерта, поднялся и, подойдя къ нему, сказалъ ему въ полголоса:

— Идите за мной!

— Такъ у этого негодяя нтъ денегъ, чтобы заплатить мн! продолжалъ, злобно, кричать хозяинъ. Оборванная сволочь!

— Что вамъ отъ меня надо? спросилъ рзко Губертъ незнакомца, взявшаго уже его за руку.

— Пойдемте! Не упрямтесь! замтилъ, подходя, другой изъ постителей.

— Но кто же вы! вскричалъ Губертъ.

— Мы — полицейскіе агенты!

— Заберите съ собой этого негодяя! кричалъ хозяинъ. Пусть пропадаютъ мои доллары!

Сопротивленіе было безуміемъ и Губертъ молча вышелъ изъ таверны въ сопровожденіи обоихъ полицейскихъ.

XXIV.

Гд Гагенъ?

Посл ухода Леона Брассара, Бруно пошелъ къ доктору Гагену, справиться о положеніи стараго Фейта, на выздоровленіе котораго онъ все еще не потерялъ надежды.

Хотя собранныя Гагеномъ доказательства были настолько сильны, что онъ уже ршился изложить ихъ передъ судомъ, но все-таки показанія Фейта имли бы ршающее значеніе, особенно для объясненія таинственнаго спасенія Лили.

Въ дом доктора его встртила, первой, старая экономка, видимо бывшая въ сильномъ волненіи и страх.

— Ну, что, какъ у васъ? спросилъ, здороваясь съ ней, Бруно. Больной еще не умеръ?

— Нтъ, господинъ ассесоръ, все по прежнему, только онъ, сегодня, открылъ глаза, но… тутъ рыданія прервали ея слова.

— Что случилось? Скажите!..

— Ахъ!.. докторъ Гагенъ!..

— Что же съ нимъ?.. Да говорите же! Ужь не захворалъ ли онъ?

— Его нтъ! Онъ пропалъ, отвчала, плача, старуха. Онъ ухалъ вчера вечеромъ и до сихъ поръ еще не вернулся.

— Да успокойтесь же! Все, наврное, скоро объяснится. Быть можетъ, доктору понадобилось, непредвиднно, куда-нибудь създить! старался успокоить старуху Бруно, хотя самъ, невольно, испугался при этой неожиданной всти.

— Нтъ, господинъ ассесоръ! Этого никогда не бывало!.. Это не предвщаетъ ничего хорошаго.

Въ эту минуту Бруно пришли на память послднія слова Гагена, сказанныя имъ при прощаньи:

‘Моя послдняя надежда погибла! Мн кажется, что мой конецъ близокъ.’

Но нечего было и думать о самоубійств. Самъ Гагенъ говорилъ: ‘какъ можете вы, другъ мой, считать меня способнымъ на самоубійство! Тотъ, кто страдалъ такъ какъ я, несетъ терпливо свой крестъ до послдняго часа!’

Мрачное предчувствіе охватило Бруно. ‘Графиня!’ подумалъ онъ невольно.

Она вдь знала чего ей можно ждать отъ Гагена, быть можетъ даже ей были извстны его ближайшія намренія.

Было удивительно во всякомъ случа, что онъ исчезъ именно въ тотъ день, когда онъ ршился выступить открыто противъ графини.

Это могло быть дломъ ея рукъ, тмъ боле, что она уже не разъ подсылала своихъ сообщниковъ умертвить опаснаго для нея князя Аналеско.

Но гд же былъ Гагенъ? Даже неизвстно было куда намревался онъ идти въ тотъ вечеръ. Экономка знала только что онъ ушелъ и боле не возвращался.

Не было ни письма, ни малйшей записки, которая могла бы объяснить это таинственное происшествіе.

— Вы дали знать объ исчезновеніи доктора? спросилъ Бруно экономку.

— Нтъ, господинъ ассесоръ, я съ часу на часъ ожидала его, я все надялась…

— Завтра утромъ я зайду къ вамъ, и если докторъ еще не вернется, надо будетъ дать знать объ этомъ. На эту ночь я оставлю вамъ моего слугу.

Съ этими словами Бруно вышелъ и вернулся домой. Онъ былъ въ сильномъ волненіи. Это непонятное отсутствіе князя возбуждало въ немъ серьезныя опасенія. Неужели этотъ благородный человкъ сдлался жертвой неумолимой вражды?…

Рано утромъ Бруно былъ разбуженъ стукомъ въ дверь своей комнаты.

Онъ поспшно вскочилъ и накинувъ на плечи шлафрокъ отперъ дверь. На порог показались Іонсъ, варбургскій рыбакъ, и хозяинъ отеля, который поспшилъ извиниться, что такъ рано потревожили господина ассесора.

— Зачмъ вы пришли, Іонсъ, чего вамъ надо отъ меня? спросилъ Бруно, вводя рыбака въ свою комнату.

— Я изъ суда, отвчалъ Іонсъ, меня послалъ къ вамъ господинъ директоръ. Вчера море выбросило на нашъ берегъ трупъ, такъ его надо взять. Сейчасъ придетъ и протоколистъ.

— Трупъ? Какъ онъ выглядитъ, Іонсъ?

— Онъ лежитъ совсмъ какъ живой, должно быть недолго пробылъ въ вод. Онъ выбритъ и кожа на лиц тусклая и желтоватая. Одтъ онъ во все черное.

Сердце Бруно болзненно сжалось. Гагенъ! Это Гагенъ! подумалъ онъ.

— Это вы нашли тло, Іонсъ? спросилъ онъ.

— Да, господинъ ассесоръ, я и Пакке, мы вчера вечеромъ закинули неводъ, часовъ около десяти. Стали вытаскивать его на берегъ, тогда и замтили, что близко на берегу лежитъ тло. Мы поскорй вытащили неводъ, я оставилъ Пакке караулить тло, а самъ похалъ въ городъ на лодк, чтобы донести объ этомъ. У покойника было много денегъ въ кошельк, хорошіе старинные часы и онъ очень хорошо одтъ. Не похоже чтобы его хотли ограбить.

Въ эту минуту послышался снова стукъ и вошелъ протоколистъ ассесора.

— Подождите меня минуту, сказалъ Бруно уходя чтобы одться.

Кончивъ на скоро свой туалетъ, онъ вышелъ и вс трое отправились черезъ городъ къ берегу, гд ожидала ихъ лодка Іонса.

Бруно сосредоточенно молчалъ, Не было никакого сомннія, что это тло, выкинутое моремъ, было именно тло Гагена. Но что же могло съ нимъ случиться?

Возникала новая ужасная тайна. Впрочемъ Бруно не сомнвался, что это злодяніе было дломъ рукъ графини. Но какъ могло ей удасться умертвить Гагена, который въ послднее время сталъ очень остороженъ? Кто и какъ совершилъ это преступленіе?

Бруно былъ такъ озлобленъ смертью друга, что далъ себ клятву, во чтобы то ни стало, силой или хитростью, погубить страшнаго демона, котораго народное суевріе называло вампиромъ.

— Какое неожиданное безпокойство, господинъ ассесоръ, и именно въ воскресенье! замтилъ протоколистъ, когда вс трое услись въ лодку и Іонсъ поднялъ парусъ, такъ какъ дулъ свжій попутный втеръ. Но мн все равно, продолжалъ онъ съ усмшкой, можно что-нибудь заработать.

Практическій писецъ думалъ только о лишней плат, предстоявшей ему за работу въ праздничное время.

Все почти населеніе деревни собралось на берегу, когда лодка подъхала къ мсту, гд лежало выкинутое волнами тло. Вс почтительно разступились, чтобы дать дорогу ассесору и его спутникамъ.

— Это никто другой какъ докторъ! Бдный докторъ Гагенъ! кричала старая Лина Трунцъ, пробравшаяся къ самому трупу.

Послднія сомннія Бруно должны были разсяться когда онъ дйствительно увидлъ лежащаго на мокромъ песк безжизненнаго Гагена.

Казалось ему передъ смертью пришлось вынести послднюю тяжелую внутреннюю борьбу. На его лиц лежала печать неописаннаго горя и отчаянія.

Вс подробности находки были тщательно записаны протоколистомъ и Бруно, обращаясь къ окружающимъ рыбакамъ, веллъ имъ поднять тло несчастнаго доктора.

— Устройте какія-нибудь носилки, сказалъ онъ. Мы должны перенести тло въ замокъ.

— Въ замокъ? раздалось со всхъ сторонъ.

— Это земля графини Варбургъ. Ей слдуетъ ршить, похоронить ли доктора здсь или везти его въ городъ.

— Ого! Такъ вотъ какъ! вскричала старая нищая. Все какъ слдуетъ быть! Разв сегодня не воскресенье?… Въ воскресенье умерла графиня Анна — Богъ взялъ ея душу!… Въ воскресенье умеръ самъ графъ! Въ воскресенье пропала молодая графиня! Въ воскресенье умеръ здсь въ деревн егерь! Въ воскресенье ухалъ въ море старый Фейтъ и больше не вернулся! Въ воскресенье лежитъ здсь на берегу трупъ! Это что-нибудь да значитъ!

Даже Бруно былъ пораженъ словами старой нищей.

— И смотрите! продолжала она. Смотрите на его лицо, разв онъ не похожъ на прежнихъ?

‘Сухой и желтый какъ пергаментъ, въ жилахъ какъ будто нтъ капли крови!’ Эти слова невольно пришли на память Бруно.

Между тмъ рыбаки сколотили изъ досокъ подобіе носилокъ и положили на нихъ тло Гагена.

Бруно счелъ излишнимъ посылать за докторомъ, такъ какъ Гагенъ уже совершенно окоченлъ и не было ни малйшаго сомннія въ его смерти.

Наконецъ, по знаку Бруно, печальное шествіе тронулось. Впереди четыре рыбака несли тло, за ними слдовали Бруно и протоколистъ.

Войдя въ переднюю замка, рыбаки опустили на полъ свою ношу и Бруно веллъ сбжавшейся прислуг доложить о немъ графин.

Его тотчасъ же провели въ салонъ, гд графиня встртила его съ такимъ видомъ, какъ будто между ними ничего не произошло.

— Чему я обязана вашимъ посщеніемъ, господинъ ассесоръ? спросила она, усаживая неожиданнаго гостя.

— Одному очень печальному обстоятельству, графиня, отвчалъ Бруно.

— Признаюсь, я каждый разъ, когда имю удовольствіе видть васъ, думаю, что случилось врно какое-нибудь новое несчастіе.

— Значитъ я всегда являюсь къ вамъ встникомъ несчастія. Что же, эта обязанность тяжела, но по крайней мр на встник не лежитъ вины… Но, позвольте мн сообщить вамъ, что привело меня сюда. Сегодня ночью въ суд получили извщеніе, что здсь въ деревн на берегу выкинуто моремъ чье-то тло.

— Тло? Здсь?… Я объ этомъ ничего не знаю!

— Это тло теперь здсь внизу. Его нельзя было оставлять лежать на берегу.

— Здсь, въ замк? спросила съ изумленіемъ графиня.

— Конечно. Оно найдено на вашей земл и ваша обязанность позаботиться о его погребеніи.

— Разв нельзя было похоронить его на мой счетъ въ деревн? Съ какой стати будетъ здсь лежать тло совершенно чужаго человка.

— Я думаю, для васъ онъ не совершенно чужой, графиня! замтилъ Бруно, не спуская глазъ съ Камиллы фонъ-Варбургъ.

Въ эту минуту разыгралась сцена, произведшая подавляющее дйствіе не только на Бруно, по даже на графиню, которая казалось была лишена всякаго человческаго чувства.

По замку вдругъ пронесся отчаянный, раздирающій душу крикъ.

— Что это? Что это значитъ? вскричала вскакивая графиня.

Какъ бы въ отвтъ раздался дикій, безсмысленный хохотъ помшаннаго.

Бруно ничего не могъ понять, но графиня, казалось, начинала догадываться. Леонъ! прошептала она невольно.

Графиня не ошиблась.

По роду его службы, Бруно не разъ случалось видть страшныя сцены, но онъ никогда не видлъ ничего подобнаго тому, что представилось его глазамъ въ эту минуту.

Въ дверяхъ показался сгибаясь подъ тяжестью трупа Леонъ Брассаръ. На искаженныхъ чертахъ его лица лежала печать помшательства. Положивъ тло на коверъ къ ногамъ графини, онъ указалъ ей на него и разразился безумнымъ, животнымъ смхомъ.

Узнавъ Гагена, графиня въ ужас отступила назадъ.

Леонъ Брассаръ бросился вонъ изъ салона.

— Князь Этьень Аналеско умеръ! сказалъ печально Бруно. На этотъ разъ ему не удалось спастись отъ смерти. Миръ его благородной душ!

Между тмъ графиня успла уже вполн овладть собой, оправившись отъ потрясенія, испытаннаго ею при вид трупа князя.

— Кажется, сказала она, намъ придется заняться не только трупомъ, но и тмъ несчастнымъ, который принесъ его сюда, на него необходимо обратить вниманіе, онъ очевидно помшанъ.

Съ этими словами графиня подошла къ столу и прижала пуговку звонка.

Вошла служанка.

— Видли вы доктора Самсона? спросила графиня.

— Господинъ Гедеонъ Самсонъ убжалъ въ свою комнату! отвчала служанка.

— Пусть слуги возьмутъ тло доктора Гагена и перенесутъ его въ башню! крикнула графиня.

Служанка удалилась.

— Имете вы еще что-нибудь сообщить мн, господинъ ассесоръ? обратилась она къ Бруно.

— Мн осталось только попросить васъ подписаться подъ протоколомъ, который былъ составленъ на мст нахожденія трупа.

Съ этими словами Бруно подошелъ къ дверямъ салона и позвалъ дожидавшагося въ сосдней комнат протоколиста.

Тотъ вошелъ съ почтительными поклонами и подалъ графин протоколъ.

Пока графиня подписывалась, въ салонъ вошли нсколько слугъ и вынесли тло Гагена.

Холодно простившись съ графиней, Бруно вышелъ изъ замка, и щедро наградивъ рыбаковъ за ихъ трудъ вернулся въ городъ.

Въ тотъ же день онъ сообщилъ старой экономк доктора о его смерти.

Нельзя себ представить до какой степени было сильно горе бдной старухи!

XXV.

Ршеніе съ важными послдствіями.

Тло Гагена было помщено въ одной изъ комнатъ башни, гд была заключена Лили.

На ночь по приказанію графини около тла были поставлены большіе подсвчники, употреблявшіеся при богослуженіи въ капелл.

Въ это время, разумется, происходила суетливая ходьба взадъ и впередъ, шумъ и говоръ, такъ что Лили въ своей комнат догадалась, что происходитъ что-нибудь особенное.

Поэтому, когда старая служанка принесла ей вечеромъ ужинъ, она стала разспрашивать ее о причин этого шума.

На этотъ разъ старуха оказалась разговорчиве, чмъ обыкновенно.

— Тутъ привезли изъ деревни какое то тло, отвчала она.

— Тло? спросила Лили. И оно здсь еще въ замк?

— Да, его оставятъ здсь до утра, а тамъ свезутъ въ городъ. Говорятъ, что это какой-то докторъ, его выбросило море на берегъ.

— Докторъ? А какъ его имя?

— И ужь позабыла.

— Не Гагенъ ли?

— Да, да! именно Гагенъ!

— Боже мой! И онъ долженъ былъ умереть! вскричала въ отчаяніи Лили, ломая руки. Послушайте! продолжала она, видя, что старуха хочетъ уходить, спросите, не позволятъ ли мн увидть доктора Гагена!

Служанка кивнула головой и вышла.

Спустя нсколько времени, дверь комнаты Лили отворилась и старуха явилась съ извстіемъ, что Лили позволено увидть Гагена, лежавшаго въ большой комнат башни, какъ разъ подъ комнатой Лили.

Служанка не стала ждать, пока Лили сходитъ отдать послдній долгъ покойнику, она только отворила дверь и тотчасъ же ушла.

Лили поспшила воспользоваться даннымъ ей позволеніемъ и поднялась въ слдующій этажъ башни, гд слабый свтъ, выходившій сквозь пріотворенную дверь указалъ ей комнату, гд лежалъ Гагенъ.

Подойдя къ двери она открыла ее и яркій свтъ ударилъ ей въ лицо. Посреди комнаты на низкой постели лежалъ Гагенъ и по сторонамъ ея горли два большихъ подсвчника, свтъ которыхъ сильно освщалъ всю большую комнату.

Гагенъ походилъ скоре на спящаго. Смерть еще не успла исказить черты его спокойнаго лица. Не было еще и признаковъ разложенія, которое заставляетъ съ ужасомъ и отвращеніемъ отступать отъ мертвыхъ.

Кто такъ часто, не щадя усилій, спасалъ многихъ отъ неминуемой смерти своимъ знаніемъ, кто готовъ былъ всегда помогать страждущимъ и нуждающимся, тотъ самъ не могъ избжать преждевременной смерти, и его благородная жизнь такъ неожиданно угасла.

Лили, обливаясь слезами, опустилась на колни передъ покойникомъ и тихо начала молиться.

Окончивъ молитву, она поднялась и бросивъ послдній взглядъ на спокойное лицо Гагена, пошла къ выходу. Вдругъ она въ испуг остановилась. Ей послышалось, что въ корридор кто-то отперъ дверь одной изъ комнатъ.

Въ ту же минуту она замтила, какъ что-то проскользнуло мимо двери въ комнату, гд лежалъ покойникъ.

Что это значило?.. но не ошиблась ли она? Все снова было тихо и безмолвно въ башн. Быть можетъ просто была отперта входная дверь въ башн и ее захлопнулъ потокъ воздуха.

Эта мысль поразила Лили и страхъ ея началъ уступать мсто надежд.

Если входная дверь отперта, то это значитъ, что путь къ бгству свободенъ, такъ какъ проникнувъ въ главную часть замка было уже легко выйти на свободу.

Значитъ Гагенъ и посл смерти не переставалъ помогать несчастной, такъ какъ очевидно было, что если дверь не заперта, то только потому, что слуги, перенеся трупъ, въ сует позабыли сдлать это.

Предчувствіе Лили оправдалось! Дйствительно, желзная дверь башни была отперта и печально скрипла ржавыми петлями, когда ее колебалъ втеръ, свободно ходившій по громадному корридору.

Все благопріятствовало бгству, была темная безлунная ночь и весь замокъ былъ уже погруженъ въ сонъ.

Лили и не подозрвала, что это все было не случайность, а дьявольскій, обдуманный планъ ея враговъ. Какъ могла она однако думать, что графиня способна допустить такую безпечность и неосторожность?

Но Лили не колебалась ни минуты. Мысль о свобод такъ прельщала ее, что ее не смутило даже никакое предчувствіе грозящей опасности.

Въ ея голов зарождались уже планы будущаго. Она начинала думать о томъ, какъ она станетъ по прежнему бороться съ графиней, какъ исполнить наконецъ свое первое желаніе, уврится не живетъ ли старый Фейтъ въ пещерахъ мловыхъ горъ.

Выйдя изъ башни въ переднюю замка, Лили увидла себя среди полнаго мрака, такъ какъ вс лампы давно уже были потушены.

Ей пришлось положиться на свое знаніе расположенія замка и идти къ выходу ощупью. Дойдя до наружной двери, она была очень удивлена, когда замтила, что дверь не заперта на ключь, а только притворена. Неужели и этому причиной была разсянность слугъ? Очевидно, появленіе тла Гагена произвело на всхъ необыкновенное впечатлніе.

Большая тяжелая дверь легко уступила усиліямъ Лили, и она вышла на ступени подъзда.

Свжій ночной воздухъ охватилъ ее со всхъ сторонъ. Кругомъ царствовалъ мракъ, такъ какъ небо было покрыто облаками и не было видно ни одной звзды.

Все было тихо и неподвижно.

Нсколько мгновеній Лили стояла какъ бы колеблясь, не зная, что ей длать. Она вспомнила о Леон Брассар, котораго она такъ боялась, она вспомнила наконецъ о томъ таинственномъ говор и шорох шаговъ, которые она не разъ слышала ночью въ башн.

— Что если бы здсь былъ Бруно! невольно подумала она.

Но какъ могъ онъ знать, что именно въ эту ночь ей удастся бжать изъ замка.

Однако колебаніе Лили было только мгновенное. Собравъ все свое мужество, она ршительно сошла со ступеней подъзда и направилась поспшно къ дорог шедшей въ городъ, между двумя рядами высокихъ деревьевъ. Городъ былъ единственное мсто, гд она могла искать убжища.

Въ ту минуту, когда она вошла подъ тнь деревьевъ, ей послышался какой-то шорохъ. Можетъ быть это пробирался заяцъ или блка возилась на дерев?

Но шорохъ стихъ и Лили продолжала свой путь.

Вдругъ въ ту минуту, когда она поровнялась съ однимъ изъ деревьевъ росшихъ на краю дороги, она почувствовала сильный ударъ по голов, отъ котораго едва не лишилась чувствъ. Въ первую минуту она не могла понять, что это такое, сукъ ли это сорвался съ дерева или кто-нибудь, спрятавшійся за деревомъ, ударилъ ее.

Лили инстинктивно протянула руку. Снова что-то ее ударило, но этотъ разъ по рук. Боль отъ удара заставила ее опомниться и она бросилась бжать, понимая что въ этомъ заключается ея спасеніе.

Когда Лили бросилась бжать, спотыкаясь на каждомъ шагу, она только напрягала вс силы, чтобы убжать съ опаснаго мста. Она не имла времени подумать о томъ, что это была за опасность, она имла одно желаніе и стремленіе: бжать и спастись! Къ счастію она съ дтства знала здсь дорогу, такъ какъ благодаря этому она могла скоре бжать между деревьевъ.

Только пробжавъ порядочное пространство отъ замка, она нсколько пришла въ себя. Наконецъ-то ей удалось оставить замокъ, и эта мысль чуть не сводила ее съ ума, но усталость скоро взяла свое и бдная двушка упала въ обморокъ.

XXVII.

Погибъ!

Когда полицейскій пришелъ вмст съ Губертомъ въ бюро, хозяинъ былъ уже тамъ и сейчасъ же обратился къ полицейскому, прося чтобы тотъ оказалъ ему помощь для полученія обратно его денегъ.

— Это негодяй и мошенникъ, сказалъ онъ, указывая на Губерта, они вс сговорились насъ обманывать. Они пьютъ и дятъ всегда самое лучшее. У нихъ цлая метода какъ это длать. На этотъ разъ я покрайней мр захватилъ хоть одного, я уже довольно нлатился за свою доврчивость.

Тогда Губертъ въ простыхъ словахъ объяснилъ случившееся съ нимъ.

— Ха, ха, ха! насмшливо вскричалъ трактирщикъ, это извстное дло, они всегда разсказываютъ такія исторіи. Послушать ихъ, такъ они все ангелы невинные, а на самомъ дл такъ первые негодяи.

Однако чиновники остановили расходившагося трактирщика.

— Вы дали ваше показаніе и теперь можете идти, сказали ему.

— Это самая послдняя сволочь, сказалъ онъ уходя, но по крайней мр постарайтесь, чтобы я хоть на этотъ разъ получилъ мои деньги обратно, прибавилъ онъ, обращаясь къ полицейскимъ.

Губертъ былъ точно на горячихъ угольяхъ. Несчастіе привело его снова въ полицію, и у него было предчувствіе, что на этотъ разъ, ему не отдлаться такъ благополучно, какъ посл исторіи съ фермеромъ въ маленькомъ городк.

— Вы эмигрантъ, нмецъ, какъ я слышу по вашему выговору, сказалъ полицейскій, гд ваши бумаги?

— У меня нтъ никакихъ бумагъ, отвчалъ Губертъ.

— Нтъ бумагъ? Гд же вы ихъ оставили?

— У меня ихъ совсмъ не было.

— Какъ ваше имя?

— Этого я не могу сказать, отвчалъ Губертъ немного помолчавъ.

Полицейскій взглянулъ на него съ удивленіемъ.

— Почему это? спросилъ онъ.

— У меня есть на это свои причины.

Полицейскій покачалъ головою. Благородство этого нмца изумляло его. Почему не назвался онъ Миллеромъ, или Леманомъ или Шнейдеромъ, или еще что-нибудь въ этомъ род.

— Во всякомъ случа, вы поступите лучше сказавъ кто вы, замтилъ онъ.

— Я могъ бы назвать вамъ первое попавшееся имя, но къ чему это поведетъ? Вы не поврите мн, такъ какъ у меня нтъ бумагъ, а моего настоящаго имени я не скажу.

— Вы скоро раскаетесь въ этомъ, такъ какъ посл того, что вы сказали я не могу отпустить васъ, пока не узнаю кто вы. Во всякомъ случа, я даю вамъ время подумать.

Сказавъ это полицейскій позвалъ сторожа.

— Помстите этого человка подъ арестъ, сказалъ онъ, указывая на Губерта.

Сторожъ сдлалъ Бургардту знакъ слдовать за нимъ, и повелъ его по корридорамъ во внутреннія комнаты, окна которыхъ были съ ршетками, и заперъ Губерта въ помщеніе, гд уже до него было человкъ шесть или семь, которые съ любопытствомъ глядли на новоприбывшаго.

Сторожъ снова заперъ за нимъ дверь и ушелъ.

Тогда Губертъ взглянулъ на своихъ товарищей по заключенію, которые сидли по большей части на своихъ соломенныхъ матрасахъ и обмнивались замчаніями, вроятно насчетъ новоприбывшаго, но онъ не могъ понять ихъ словъ. Арестованные были одты кто въ лохмотья, кто въ довольно приличное платье, но лица у всхъ имли одинаково отталкивающее, непріятное выраженіе.

Губертъ чувствовалъ себя очень неловко въ этомъ обществ, и не имлъ ни малйшаго желанія входить въ какія бы то ни было сношенія со своими товарищами по заключенію, поэтому онъ ушелъ въ уголъ и не обращалъ на нихъ никакого вниманія.

Что же касается до нихъ, то они глядли на новаго пришлеца, чуждавшагося ихъ, далеко не благосклонно. Они начали длать обидныя замчанія на его счетъ, но Губертъ длалъ видъ будто ничего не замчаетъ.

Доводъ къ началу непріязненныхъ отношеній скоро представился. Для каждаго изъ заключенныхъ было по табурету и для Губерта точно также какъ и для другихъ, по одинъ изъ заключенныхъ, сидя на своей табуретк прислонясь спиной къ стн, взялъ табуретъ Губерта и положилъ на него свои грязныя ноги.

Наскучивъ и уставъ стоять, Губертъ подошелъ къ тому, кто положилъ ноги на его табуретъ и хотлъ взять его.

— Ищи себ другую табуретку! грубо сказалъ арестантъ, что мн за дло, что ты хочешь ссть.

— Во первыхъ, не извольте говорить мн ты, отвчалъ на это Губертъ, во вторыхъ, вы положили ноги на мой табуретъ, а иначе я не сталъ бы васъ трогать.

Остальные глядли на Губерта съ затаенной злобой и ждали, что будетъ дальше.

— Оставь меня въ поко и не говори со мной боле такимъ образомъ, а то я пересчитаю теб ребра, вскричалъ арестантъ.

Тогда терпніе Губерта истощилось, онъ столкнулъ ноги своего противника съ табурета и взялъ его.

Было ли движеніе Губерта слишкомъ сильно, или сидвшій потерялъ равновсіе, только онъ съ проклятіемъ растянулся на полу.

Это было сигналомъ всеобщаго нападенія на Губерта.

— Что надо здсь чужеземному невж? съ угрозой закричали вс. Онъ врно хочетъ командовать нами? Бейте его, собаку, и на Губерта бросились со всхъ сторонъ. Онъ схватилъ табуретъ и началъ размахивать имъ, такъ что нападающіе попятились.

Въ это время долговязый арестантъ, уроненный Губертомъ, поднялся на ноги.

— Назадъ! закричалъ онъ. Оставьте его, онъ мой!

Тогда поднялся страшный шумъ.

— Бери его! Убей его, собаку! раздалось со всхъ сторонъ.

— Берегитесь! сказалъ тогда Губертъ, я не позволю шутить съ собою.

Но долговязый былъ убжденъ въ своей сил и кинулся на Губерта. Товарищи привтствовали его нападеніе дикимъ крикомъ, но онъ слишкомъ понадялся на свои силы.

Едва усплъ онъ броситься на Губерта, какъ тотъ схватилъ его за талью какъ ребенка, поднялъ и бросилъ на полъ.

Этотъ подвигъ сдлалъ сильное впечатлніе на остальныхъ нападающихъ. Ничего подобнаго они не ожидали и никогда не видали. Нападать боле на Губерта они не стали, а онъ въ свою очередь не думалъ пользоваться плодами своей побды.

— Не ссорьтесь со мною, сказалъ онъ, я не трогаю васъ, оставьте же и вы меня въ поко.

— Слушай, ты молодецъ! вскричалъ тогда долговязый, медленно поднимаясь. Я твои другъ! Я не хочу помнить о нашей ссор, и если кто-нибудь сдлаетъ теб что-либо дурное, то онъ будетъ мн врагъ.

Губертъ кивнулъ головой и слъ на завоеванный табуретъ.

— Зачмъ ты не хочешь ссть сюда, къ намъ? продолжалъ долговязый.

— Дайте мн сидть здсь одному, отвчалъ Губертъ.

— Онъ врно считаетъ себя особеннымъ человкомъ! замтилъ другой.

Очень можетъ быть, что не смотря на слова долговязаго, борьба снова бы загорлась, еслибы въ эту минуту не отворилась дверь.

Вошелъ сторожъ, и его появленіе возстановило спокойствіе.

— Пойдемте со мной къ судь, сказалъ сторожъ Губерту.

Положеніе Губерта становилось все хуже, хотя онъ ршился остаться при своемъ показаніи, но это не могло повести ни къ чему, солгать же, назвавъ чужое имя, онъ не хотлъ.

Полицейскій привелъ Губерта къ маленькому человку со свтлой бородой съ просдью и проницательными глазами. Это былъ судья.

При взгляд на Губерта онъ казалось нашелъ объясненіе, такъ какъ онъ покачалъ головой говоря: ‘такъ, такъ!’

— Вы нмецъ, обратился онъ къ Губерту, все вполн подходитъ къ находящемуся у меня описанію! Вы Губертъ Бургардтъ, обвиняемый въ убійств.

Это неожиданное обвиненіе застало Губерта настолько врасплохъ, что онъ невольно выдалъ себя выраженіемъ лица.

— Вы можете спокойно сказать правду, такъ какъ ложь ни къ чему не поведетъ. Я сейчасъ же телеграфирую въ Нью-Іоркъ что съ вами длать, а до тхъ поръ вы пробудете здсь.

Губертъ былъ не въ состояніи произнести ни слова. Преступленіе, котораго онъ не совершалъ, преслдовало его въ самыя отдаленныя страны.

— Отведите Губерта Бургардта въ отдльную камеру, приказалъ судья сторожу.

Опустивъ голову подъ бременемъ новаго несчастія, послдовалъ Губертъ за своимъ тюремщикомъ.

Къ чему послужило бы ему еслибы онъ сталъ говорить судь, что невиненъ въ убійств, что его преслдуютъ несправедливо? Кто поврилъ бы ему?

Все было кончено, онъ даже не могъ попытаться подкупить сторожа, такъ какъ не имлъ для этого денегъ.

Онъ мрачно шелъ обратно въ тюрьму, гд его посадили отдльно, какъ важнаго арестанта.

Оглядвшись въ своемъ новомъ помщеніи, Губертъ увидлъ, что его заперли въ маленькую комнатку съ однимъ окномъ, задланнымъ толстой ршеткой, и вся мебель состояла изъ постели, стула и стола.

Съ наступленіемъ вечера, сторожъ принесъ ему хлба и воды, и снова ушелъ оставивъ его одного.

Черезъ два дня въ камеру Губерта вошелъ судья.

— Ршено, что вы будете отправлены въ Нью-Іоркъ, сказалъ онъ, завтра рано утромъ вы отправитесь въ сопровожденіи одного солдата, но берегитесь пытаться бжать, такъ какъ это будетъ вашей врной смертью.

Губертъ улыбнулся.

— Я не боюсь смерти, сказалъ онъ.

— Это ваше дло, хладнокровно отвчалъ судья, я только обязанъ былъ предупредить васъ.

Сказавъ это онъ ушелъ. Теперь Губертъ зналъ, что ему предстоитъ перевозка въ Европу и на этотъ разъ не было Гагена, который почти чудеснымъ образомъ освободилъ его тогда.

На слдующій день, рано утромъ, дверь къ Губерту отворилась и въ камеру вошелъ тюремщикъ въ сопровожденіи солдата, получившаго приказаніе доставить Губерта въ Нью-Іоркъ.

Путешествіе должно было продолжаться два дня и во время него Губерту невольно пришла въ голову мысль, что если ему удастся благополучно выскочить изъ вагона во время хода позда, то можетъ быть ему еще удастся спастись.

Дождавшись, когда солдатъ, сидвшій съ нимъ рядомъ задремалъ, Губертъ быстро отворилъ дверь и выскочилъ, но къ несчастію поздъ въ это время подходилъ къ станціи, слдовательно шелъ тише.

Разбуженный стукомъ отворившейся двери, солдатъ въ первую минуту не могъ понять, что случилось, но быстро оправился и, въ свою очередь выглянувъ въ окно, увидалъ не въ далек Губерта, уже успвшаго встать на ноги и бжавшаго въ сторону отъ желзной дороги.

Между тмъ поздъ шелъ все медленне. Солдатъ не говоря ни слова прицлился въ бглеца и выстрлилъ.

Раздался громъ выстрла и почти въ тоже мгновеніе бжавшій упалъ, пуля попала ему въ легкое.

Когда поздъ подошелъ къ станціи, солдатъ донесъ о случившемся и поспшилъ къ тому мсту, гд лежалъ раненый Губертъ.

Раненаго подняли, положили въ вагонъ, и путешествіе продолжалось какъ будто ничего не случилось.

Солдатъ занялъ свое мсто около раненаго, который не надялся дохать живымъ до Нью-Іорка.

XXVIII.

Умри демонъ!

Чтоже длала Лили? Неужели ея судьба была также ужасна, какъ судьба Губерта, любившаго ее больше всего на свт, и такъ тяжело поплатившагося за свою любовь. Желаніе видть Лили заставило его пойти въ ту ночь на встрчу къ ней и это было причиной всхъ его несчастій.

Лили также казалась погибшей въ ту ночь, когда ей пришла въ голову несчастная мысль бжать изъ замка.

Она не предчувствовала, что все, казавшееся ей благопріятнымъ, было устроено графиней, чтобы погубить ее.

Она лежала безъ чувствъ между деревьями и глубокая тьма окружала ее, но эта темнота спасла ей жизнь.

Темная фигура отошла отъ дерева, у котораго бжавшая мимо Лили получила ударъ.

Фигура поспшила вслдъ за бжавшей, но кто это былъ нельзя было разсмотрть въ темнот.

Вдругъ преслдователь остановился, Лили скрылась у него изъ глазъ.

Было такъ темно, что незнакомецъ не могъ ршить куда она направилась. Онъ началъ искать кругомъ, бросаясь во вс стороны и готовясь нанести бглянк ударъ, который былъ бы на этотъ разъ смертеленъ, но добрый геній Лили спасъ ее, окруживъ непроницаемой темнотой.

Начало уже разсвтать, когда преслдователь Лили, посл безполезныхъ поисковъ направился обратно въ замокъ.

Въ замк все было еще тихо.

Онъ подошелъ къ подъзду и поспшно отворивъ дверь вошелъ въ переднюю, затмъ онъ повернулъ направо въ корридоръ, который велъ въ боковую башню.

Въ передней было еще совершенно темно, когда же ночной гость поднялся по ступенямъ и уже хотлъ войти въ тяжелую желзную дверь, которая вела въ башню, какъ вдругъ ему послышался въ корридор шумъ шаговъ.

Онъ остановился на мгновеніе — неужели кто-нибудь уже всталъ? Или можетъ быть это была сама графиня нетерпливо желавшая знать результатъ нападенія на Лили?

По корридору кто-то шелъ со свчей, когда же свтъ ея упалъ на ночного гостя, онъ оказался Митнахтонъ, что же касается того, кто несъ ее, то это былъ Леонъ Брассаръ, шедшій отъ Гагена.

Видъ Леона быль такъ ужасенъ, что даже Митнахтъ одно мгновеніе не могъ пошевелиться отъ изумленія. Онъ не зналъ этого человка съ растрепанными волосами и дикимъ взглядомъ. Леонъ еще не спалъ, и казалось, что сонъ бжалъ его. Его движенія были неврны, и онъ что-то бормоталъ про себя.

Вдругъ онъ увидалъ Митнахта. Въ первое мгновеніе онъ пристально взглянулъ на него, потомъ громко захохоталъ и взявъ его за руку, какъ человка давно знакомаго, потащилъ за собой въ комнату, изъ которой только что вышелъ.

Смхъ такъ ужасно раздался подъ сводами корридора, что Митнахтъ былъ непріятно взволнованъ. Кто могъ быть этотъ человкъ съ рыжими волосами и бородой? Что хотлъ онъ отъ него?

Тогда Митнахтъ вспомнилъ о доктор, о которомъ ему говорила графиня.

Между тмъ Леонъ тихо подвелъ его къ Гагену.

— Мой отецъ! прошепталъ Леонъ, указывая на трупъ.

Эта сцена была очень непріятна Митнахту, поэтому онъ поспшно повернулся и пошелъ вонъ.

Между тмъ Леонъ уже не заботился боле о Митнахт, ему вдругъ пришло въ голову, что мертвый можетъ подняться, тогда онъ со страхомъ бросился бжать прочь.

Между тмъ Митнахтъ въ самомъ скверномъ расположеніи духа пришелъ къ себ въ комнату, пребываніе въ которой стало для него положительно невыносимо.

Гагенъ умеръ, это было большимъ шагомъ впередъ. Очень можетъ быть, что и Лили также умерла, хотя онъ этого не зналъ наврно. Такимъ образомъ вс препятствія были устранены, и если графиня теперь не удовлетворитъ его, то очевидно, что причиною этого будетъ только ея нежеланіе, а Митнахтъ слишкомъ хорошо зналъ графиню, чтобы сомнваться, что она на все способна.

Эти мысли такъ раздражили его, что онъ ршилъ, во чтобы то ни стало, хоть силою, заставить графиню исполнить общанное…

Когда наконецъ совершенно разсвло, Лили пришла въ себя, около нея стоялъ какой-то пожилой человкъ въ костюм лсничаго. Это былъ новый лсничій Варбурга. Идя утромъ въ замокъ, онъ увидалъ, что-то лежащее между деревьями и подойдя ближе увидалъ, что это женщина, и догадался, что это вроятно сумасшедшая изъ замка, которой удалось какъ-нибудь обмануть своихъ надсмотрщиковъ.

Увидя лсничаго, Лили просила его оставить ее спокойно на мст, такъ какъ она еще не могла оправиться отъ полученнаго наканун удара, но лсничій говорилъ, что лучше отведетъ ее въ замокъ, гд ей сейчасъ же окажутъ помощь.

Напрасно Лили просила его не длать этого, онъ ей общалъ все чего она только хотла, думая этимъ успокоить сумасшедшую, а самъ отнесъ ее на рукахъ въ замокъ, гд и передалъ ее надсмотрщиц, которая снова заперла Лили въ прежнюю комнату, гд молодая двушка принуждена была сейчасъ же лечь въ постель, такъ какъ отъ полученнаго ночью удара у нея сильно болла голова, и во всемъ тл чувствовалась какая-то непонятная слабость.

Между тлъ тло Гагена было отправлено въ городъ, посл чего Филиберъ отправился къ графин, которая только что узнала, что Лили не умерла, а обратно приведена въ замокъ.

Капелланъ подошелъ къ графин съ особеннымъ таинственнымъ видомъ.

— Мн надо съ вами переговорить, Камилла, сказалъ онъ, мы одни, насъ никто не услышитъ.

— Что вамъ надо, Филиберъ? спросила графиня.

Капелланъ подвелъ ее къ дивану и усадивъ на него, самъ слъ рядомъ, держа ее за руку.

— Позвольте мн прежде всего спросить васъ, Камилла, заслушиваю ли я вашего доврія, началъ онъ, князь умеръ — миръ его праху. Вы теперь совершенно свободны, вы избавились отъ всякихъ заботъ, вы знаете, что я васъ люблю! Почему вы не даете мн никакого признака взаимности? Вы знаете, что я буду вамъ благодаренъ за малйшее ваше вниманіе, что для васъ я готовъ пожертвовать всмъ. Я желаю только одного — заслужить ваше расположеніе. Я не хочу и не могу открыто обладать вами, но а хочу, чтобы моя любовь была наконецъ вознаграждена, какъ давно уже…

— Остановитесь, Филиберъ, перебила его графиня, которая въ этотъ день казалась особенно прекрасна. Къ чему это объясненіе, вы знаете, что я довряю вамъ и расположена къ вамъ.

— Я не могу доле сдерживать моей любви къ вамъ, Камилла. Этотъ внутренній огонь сжигаетъ меня, ты должна быть моею, ты много общала мн, Камилла, но ничего не исполнила! Посмотри, я у твоихъ ногъ…

— Встаньте, Филиберъ! Что если войдетъ моя компаньонка.

— Я требую только доказательства твоей взаимности, продолжалъ умоляющимъ голосомъ Филиберъ, обнимая красавицу, я требую этого, ты должна исполнить мое желаніе, если не хочешь моей погибели. Твоя красота сдлала меня твоимъ рабомъ, но теперь я требую награды…

— Вы въ сильномъ волненіи, Филиберъ, и забываете кто вы.

— Теперь поздно напоминать мн кто я, вскричалъ Филиберъ, не помня себя. Ты похитила мое спокойствіе, и теперь должна вознаградить меня! Будь моею, прошепталъ онъ, и его лицо приняло отвратительное выраженіе. Будь моею! Твоя чудная красота не даетъ мн покоя…

— Вы не помните себя, Филиберъ, перебила его графиня, вставая.

— Скажи лучше, что я безумный, но виною этому ты! Я чувствую, что я также буду твоей жертвой, но я хочу обладать тобою. Или… неужели ты любишь его? вдругъ спросилъ онъ, пристально глядя на графиню. Говори! отвчай! Любишь ли ты его?

— Что вы такое говорите, Филиберъ, про кого вы спрашиваете?

— Про него! про него! прошепталъ Филиберъ, указывая на боковую башню.

Графиня вздрогнула и съ ненавистью взглянула на Филибера.

— Что значатъ ваши слова и знаки? снова спросила она.

— Ты сказала мн однажды, что не любишь этого Курта Фонъ-Митнахта, ты даже клялась мн въ этомъ, продолжалъ капелланъ, я считалъ это ддомъ ршеннымъ… а теперь…

— А теперь? повторила графиня.

— Теперь ты спрятала его тамъ въ башню.

— Вы подсматривали, капелланъ, холодно сказала она, это недостойно васъ! это уничтожаетъ мое къ вамъ довріе.

— Я долженъ былъ знать, куда ты ходишь по ночамъ! Ревность мучила меня, и неизвстность чуть не сводила съ ума. Я пошелъ за тобой и узналъ голосъ Митнахта.

— Я бы предпочла, чтобы вы не подсматривали за мною.

— Голосъ Митнахта! я былъ пораженъ изумленіемъ. Ты прятала его здсь, въ то время, какъ вс думали, что онъ…

— Митнахтъ находится въ замк очень недавно, перебила его графиня.

— Онъ совсмъ не узжалъ! Теперь я увренъ, что ты его любишь и для того спрятала здсь! Ты ходишь къ нему по ночамъ…

— Какія глупыя заключенія! избавьте меня, пожалуйста, отъ нихъ.

— Выслушай меня! вскричалъ капелланъ, снова бросаясь на колни. Дай мн слово, что ты никого не будешь любить кром меня! Я счастливъ только когда ты около меня!

Сострадательная улыбка мелькнула на губахъ графини. Она никогда не позволила бы любви властвовать надъ собою

— Ведите меня къ столу, капелланъ! сказала она, протягивая ему руку и поднимая его съ полу, теперь уже время и моя компаньонка можетъ каждую минуту войти сюда.

Филиберъ поднялся и, схвативъ руку графини, съ жаромъ прижалъ ее къ губамъ.

— Успокойтесь, Филиберъ, продолжала графиня. Идемте въ столовую.

Капелланъ постарался снова принять спокойный видъ.

Въ ту минуту, какъ они подходили къ дверямъ, въ нихъ появилась молодая компаньонка графини.

— Мы идемъ въ столовую, сказала графиня, прикажите, пожалуйста, Адаму, чтобы онъ подавалъ.

Столъ былъ накрытъ на четыре прибора, но мсто Леона было незанято и уже нсколько дней оно оставалось пустымъ.

По правую руку графини сла компаньонка, напротивъ нея — капелланъ. По наружности, графиня была въ отличномъ расположеніи духа и весело разговаривала со своими собесдниками.

Обдъ уже кончался, какъ вдругъ въ передней послышался какой-то шумъ, который все увеличивался. Слышенъ былъ шумъ шаговъ и голосовъ, который все боле и боле приближался.

Лакей, только что собиравшійся налить вина въ стаканы, вздрогнулъ и обернулся, чтобы пойти посмотрть въ чемъ дло.

Но въ ту минуту, какъ онъ хотлъ отворить дверь, кто-то съ размаху распахнулъ e и въ комнату поспшно вошелъ человкъ, въ такомъ изношенномъ плать, что, въ первую минуту, его можно было принять за нищаго.

Лакей хотлъ загородить ему дорогу, но онъ оттолкнулъ его и вошелъ.

Появленіе этого человка произвело удивительное впечатлніе на всхъ сидвшихъ за столомъ.

Компаньонка была сильно испугана, вообразивъ, что это какой-то разбойникъ, капелланъ не врилъ своимъ глазамъ, когда узналъ въ вошедшемъ Митнахта. Что же касается графини, то она только бросила на своего сообщника презрительный взглядъ, хотя сильный страхъ охватилъ ее. Чего она могла ожидать отъ этого человка, который, при томъ возбужденіи, въ которомъ онъ былъ, могъ не соображать, какія послдствія будутъ имть его слова для нея и для него самого.

Лакей стоялъ въ нершимости, что ему длать.

— Что вамъ здсь надо? спросилъ онъ наконецъ, боясь гнва графини.

— Ты сейчасъ увидишь, чего я хочу! отвчалъ Митнахтъ. Я хочу видть графиню, а она здсь.

Капелланъ все еще не могъ опомниться отъ изумленія, при вид страшной перемны, происшедшей въ Митнахт, а компаньонка, въ испуг и недоумніи, глядла то на графиню, то на Митнахта.

— Господинъ фонъ-Митнахтъ, сказалъ капелланъ едва слышно.

— Въ какомъ костюм! также въ полголоса прибавила графиня.

— Я пришелъ переговорить съ вами, сказалъ Митнахтъ, обращаясь къ графин. Надюсь, что вы исполните мое желаніе, я же не имю намренія ждать дольше.

— А мн не о чемъ больше съ вами говорить, господинъ фонъ-Митнахтъ, отвчала графиня.

— Но мн есть о чемъ! съ угрозой вскричалъ Митнахтъ, я хочу теперь же…

— Вы видите, что я обдаю, рзко перебила его графиня. Вы, кажется, забыли вс правила вжливости.

— Мое терпніе лопнуло! вскричалъ Митнахтъ.

— А я не желаю, чтобы меня безпокоили за столомъ.

— Ну, что касается безпокойства, то вы отлично знаете, что я…

— Я не желаю васъ боле слушать, вскричала графиня, поблднвъ отъ гнва и поднимаясь съ мста, и если вы не послушаетесь, то я прикажу людямъ вывести васъ.

— Это ваше послднее слово? спросилъ Митнахтъ, опуская руку въ карманъ.

— Ступайте вонъ! приказала графиня.

Ярость охватила Митнахта, онъ выхватилъ кинжалъ и бросился къ графин.

Капелланъ и компаньонка въ ужас вскочили.

— Такъ умри же, демонъ! вскричалъ Митнахтъ.

Но лакею удалось во-время удержать уже поднятую руку Митнахта и вырвать у него кинжалъ.

— Какъ низко упалъ этотъ человкъ отъ нищеты, сказала графиня почти спокойнымъ голосомъ, дайте ему комнату, а также и порядочное платье, я длаю это въ память его прежней службы.

— До утра! но не дольше! хриплымъ голосомъ сказалъ Митнахтъ.

— Я не хочу, чтобы сказали, что я васъ выгнала, когда вы въ нужд обратились ко мн, хотя ваше поведеніе не заслуживаетъ такого обращенія съ моей стороны, продолжала графиня, но я полагаю, что васъ довела до отчаянія нужда. Я выслушаю васъ, когда вы успокоитесь, а теперь слдуйте за Адамомъ, онъ покажетъ вамъ комнату и дастъ вамъ боле приличный костюмъ.

— Когда могу я съ вами говорить? снова спросилъ Митнахтъ.

— Сегодня вечеромъ, отвчала графиня.

Только посл этого бывшій управитель Варбурга ршился слдовать за лакеемъ, крайне изумленнымъ всмъ случившимся.

— Какъ онъ опустился! Его едва можно узнать, сказалъ тогда вполголоса капелланъ.

— Вы правы, онъ почти неузнаваемъ, согласилась графиня. Это мой бывшій управляющій, г. фонъ-Митнахтъ, обратилась графиня къ своей компаньонк. Я очень сожалю, что онъ въ такомъ отчаянномъ положеніи, прежде онъ былъ отличный, знающій управитель. Я поддержу его, чтобы онъ не упалъ совершенно.

— А затмъ, я полагаю, его слдовало бы какъ можно скоре удалить, вмшался капелланъ, сейчасъ онъ далъ намъ ужасное доказательство того, на сколько онъ можетъ быть опасенъ.

— Отъ такихъ людей трудно отдлаться, возразила графиня, вставая изъ-за стола. Когда данная имъ помощь истощается, они обыкновенно возвращаются обратно, на прежнее мсто.

Сказавъ это, графиня оставила своихъ собесдниковъ и отправилась въ комнату, которую отвела Митнахту.

На этотъ разъ ей, кажется, снова удалось успокоить его и заставить ждать, такъ какъ Митнахтъ спокойно остался въ замк.

XXIX.

Умершій князь

Извстіе о смерти доктора Гагена съ быстротою молніи распространилось по городу, хотя никто не зналъ причины этой неожиданной смерти.

Назначено было слдствіе, при которомъ ландратъ показалъ, что докторъ Гагенъ былъ князь Этьенъ Аналеско, но больше ничего не узнали, кром того, что въ извстный вечеръ князь отправился изъ дому вечеромъ на берегъ моря. Что затмъ произошло, какимъ образомъ князь попалъ въ воду, какъ потонулъ, это осталось необъяснимой загадкой, такъ какъ никто не зналъ ничего о намреніяхъ князя въ тотъ вечеръ.

Впечатлніе, произведенное этой смертью на бдныхъ лучше всего доказало, какъ плодотворна была дятельность покойнаго, какую любовь и благодарность возбудилъ онъ къ себ. Но не только одни бдные, а и во всхъ другихъ классахъ общества очень сожалли о смерти всми уважаемаго доктора, посл смерти котораго разсялась окружавшая его таинственность. За немногими исключеніями, никто до самой его смерти не зналъ его настоящаго имени и положенія, тмъ боле было всеобщее изумленіе при извстіи, что врачъ бдныхъ былъ князь, употреблявшій все свое громадное состояніе на пользу ближнихъ.

Для Бруно потеря друга была страшно тяжела и незамнима. Кром того, эта неожиданная смерть возбудила въ немъ ужасныя предположенія. Гагенъ потонулъ въ тотъ самый день, когда ршился подать въ судъ свои показанія противъ графини, а съ его смертью это длалось невозможнымъ.

Попытка Бруно найти въ замк какое-нибудь объясненіе случившемуся разбилась о почти неестественное спокойствіе и самообладаніе графини, но за то ему пришлось видть ужасную картину отчаянія Леона у трупа его отца.

Казалось, что, при вид трупа отца. Леономъ овладло безуміе, такъ какъ только безумный могъ такъ смяться, какъ Леонъ, только безумный могъ, съ такой сверхъестественной силой, нести тяжелый трупъ…

Между тмъ, въ город продолжали заниматься смертью Гагена, а еще боле тмъ, что докторъ вдругъ оказался княземъ и богачемъ. Къ числу этихъ людей принадлежалъ, уже извстный намъ, докторъ Феттеръ, явившійся къ Бруно сейчасъ же, какъ стало извстно, кто такой умершій.

— Скажите, многоуважаемый г. ассесоръ, были его первыя слова, какъ только онъ явился къ Бруно, скажите, какая необыкновенная исторія! Докторъ Гагенъ — князь?

— Да, г. докторъ.

— И вы это давно знали?

— Съ нкотораго времени, да.

— А зналъ ли еще кто-нибудь?

— Только г. ландратъ и еще немногіе.

— Вы знали покойнаго, г. ассесоръ, можетъ быть вы знали также, почему онъ жилъ подъ чужимъ именемъ, съ любопытствомъ продолжалъ докторъ Феттеръ, вроятно у него была на это важная причина. Я долженъ вамъ сознаться, что положительно не могу понять этого и только даромъ ломаю себ голову. Но, можетъ быть, вы могли бы разршить эту загадку?

— Совершенно, докторъ, отвчалъ Бруно, причиной этого была доброта князя.

— Какимъ это образомъ, доброта?

— Князь хотлъ помогать бднымъ, не обращая на себя вниманія, для этого онъ оставилъ свой титулъ, для этого онъ, уже въ зрлыхъ лтахъ, изучилъ медицину. Обстоятельства такъ сложились, что въ молодости онъ потерялъ здоровье и навсегда простился со счастіемъ, и тогда остальную жизнь онъ посвятилъ на служеніе человчеству.

— Невроятно! рдкое самопожертвованіе.

— Князь былъ рдкій человкъ, докторъ, вы знаете также хорошо какъ и я, какъ онъ помогалъ бднымъ, какъ онъ во всякое время спшилъ на помощь несчастнымъ. Цлью его жизни было облегчать чужія страданія, всегда жертвуя собою, а это не многіе способны даже понять.

— Вы правы, г. ассесоръ, несмотря на ваши слова, князь остается для меня загадкой, отвчалъ докторъ Феттеръ. Я вполн понимаю, когда богатый оказываетъ помощь бднымъ. Хорошо! Но когда князь бросаетъ свой титулъ, бжитъ ночью къ больному, не держитъ даже экипажа, чтобы отдавать всякую копйку бднымъ, такое самоотверженіе, что бы вы ни говорили, для меня совершенно непонятно.

— Да, такое самоотверженіе требуетъ большаго величія душевнаго.

— И это самая неблагодарная вещь на свт, г. ассесоръ, самая неблагодарная, повторилъ докторъ. А когда трупъ будетъ перевезенъ въ городъ?

— По всей вроятности, еще сегодня вечеромъ.

— А когда будутъ похороны?

— На дняхъ.

— Я буду, само собою разумется! Мы вс будемъ! Остались ли у князя родственники?

— Это придется разузнать суду.

— Такой простой, серьезный человкъ и вдругъ князь! снова повторилъ, качая головой, Феттеръ, это просто уму непостижимо.

Простившись съ Бруно, онъ немного разъяснилъ себ все случившееся.

Посл ухода Феттера, Бруно отправился въ домъ Гагена. Старуха-экономка князя, которая теперь также узнала кому она служила, была положительно безутшна, слезы ручьями лились у нея изъ глазъ и она была не въ состояніи удержать ихъ.

Бумаги и письменный столъ Гагена были запечатаны и должны были быть разсмотрны посл похоронъ.

Бруно занялся всми необходимыми приготовленіями для пріема трупа, заботясь въ тоже время, чтобы не было никакого великолпія, котораго Гагенъ такъ не любилъ при жизни.

За этими занятіями Бруно засталъ вечеръ и наконецъ трупъ Гагена былъ привезенъ.

Блдное лицо князя потеряло горестное выраженіе, которое было на немъ сначала, и было теперь строго и спокойно.

Бруно до поздней ночи оставался около князя, а когда онъ ушелъ, его замнила старуха-экономка, никому не желавшая позволить сторожить ночью умершаго.

Извстіе, что тло князя перевезено въ его домъ, быстро распространилось по городу и на слдующее же утро множество народа явилось отдать послдній долгъ умершему.

Везд только и было разговора, что о немъ и о его смерти и повсюду слышны были только слова похвалы и благодарности, и разсказы о его добрыхъ длахъ.

Бдняки тратили послднюю копйку, чтобы принести на гробъ внокъ или хоть цвтокъ и скоро весь гробъ исчезъ подъ этими знаками любви.

Черезъ день было погребеніе князя, за гробомъ котораго шли первыя лица въ город, не говоря уже о множеств бдняковъ, для которыхъ покойный длалъ такъ много.

Когда открыли завщаніе князя, то нашли, что большая часть его состоянія отказана на больницы и на бдныхъ. Старуха-экономка получила щедрое обезпеченіе на всю жизнь, а домъ былъ отказанъ тому, кто будетъ, по примру Гагена, докторомъ для бдныхъ.

XXX.

Безумный.

— Адамъ, эй, слушай Адамъ! тихо позвалъ Максъ шедшаго мимо товарища. Правда ли, что бывшій управляющій въ замк?

— Да, кажется что такъ! также тихо отвчалъ онъ. Онъ теперь тамъ въ комнат.

— Я еще не видлъ его, сказалъ Максъ.

— Онъ ободранъ, точно нищій, продолжалъ Адамъ.

— Мн хочется посмотрть на него.

— Онъ хотлъ денегъ отъ графини.

— Правда ли, что онъ чуть не убилъ ее, какъ разсказывала компаньонка экономк вчера вечеромъ.

— Да, еслибы я не удержалъ его руку, то дло кончилось бы плохо, мн кажется, что онъ былъ пьянъ.

— А не знаешь ли ты чего-нибудь про доктора Самсона или, какъ его зовутъ по-настоящему, Леона Брассара?

— Нтъ, я его три дня не видлъ.

— Онъ лечитъ сумасшедшихъ, а мн кажется, что онъ самъ сошелъ съ ума.

— Гд же онъ теперь?

— Онъ ушелъ еще вчера вечеромъ неизвстно куда.

Старый Адамъ покачалъ головой.

— Что только у насъ за дла длаются, сказалъ онъ, убирая серебро.

— Онъ наврно сошелъ съ ума, тихо продолжалъ Максъ. Я видлъ его вчера вечеромъ, у него былъ самый ужасный видъ. Тло доктора только что отправили въ городъ, тогда г. Брассаръ прибжалъ изъ башни вн себя. Казалось, что онъ хочетъ всхъ уничтожить. Я прижался отъ испуга въ уголъ, но онъ замтилъ меня и пошелъ ко мн. Я уже думалъ, что насталъ мой послдній часъ. Глаза у него были налиты кровью, рыжіе волосы стояли дыбомъ, онъ шелъ согнувшись, точно отъ страху, а между тмъ глаза его сверкали яростью и руки были сжаты въ кулаки. Онъ бросился ко мн…

— Бросился къ теб? повторилъ Адамъ.

— Мн показалось, что онъ сломалъ мн руку, съ такой силой схватилъ онъ меня за нее. ‘Что вамъ надо, господинъ Самсонъ’, спросилъ я, а у самого мурашки по спин бгаютъ. ‘Гд онъ?’ спросилъ онъ меня, указывая на башню.

— Онъ врно подразумвалъ утонувшаго?

— Да, его! согласился Максъ, я сейчасъ понялъ это. ‘Его увезли въ городъ’, отвчалъ я.— ‘Собака’, закричалъ онъ, хватая меня за шею, ‘гд мой отецъ?’

— Его отецъ? спросилъ Адамъ.

— Ты видишь изъ этого, что онъ совсмъ помшался, продолжалъ Максъ, я думалъ, что онъ хочетъ задушить меня и уже хотлъ позвать на помощь. ‘Доктора Гагена отправили въ городъ’, ршился я однако сказать. Тогда онъ выпустилъ меня. ‘Въ городъ’, повторилъ онъ.— ‘Его тамъ должны хоронить’, прибавилъ я, ‘подите туда, если онъ вамъ нуженъ!’ Тогда онъ оставилъ меня.— ‘Его тамъ должны хоронить’, повторилъ онъ разъ пять, уходя. Я былъ очень счастливъ, когда избавился отъ него, и съ тхъ поръ я его больше не встрчалъ.

— Бда съ такими людьми, замтилъ Адамъ.

— Съ Митнахтомъ тоже дла плохи, если правда, что ты про него говоришь.

Въ эту минуту раздался звонокъ изъ комнатъ графини и разговоръ прекратился.

Между тмъ Леонъ оставилъ замокъ въ тотъ вечеръ, какъ узналъ отъ Макса, что Гагена увезли въ городъ.

Выйдя изъ замка, съ самымъ растеряннымъ видомъ, онъ нсколько времени безцльно ходилъ кругомъ и въ полголоса разговаривалъ самъ съ собою. Затмъ онъ вдругъ ршился и быстро пошелъ по дорог въ рыбачью деревню. На берегу не было ни одного рыбака, а лишь стояли пустыя лодки, Леонъ слъ въ одну изъ нихъ, отвязалъ ее и похалъ.

Между тмъ наступилъ уже вечеръ. Леонъ сильно гребъ и скоро пріхалъ въ городъ.

На берегу было также тихо, какъ въ тотъ вечеръ, когда умершій Гагенъ приходилъ туда на свиданіе съ сыномъ.

Вдругъ лицо Леона исказилось, онъ выпустилъ одно весло и дрожащей рукой указалъ на воду, губы его шевелились, онъ согнулся, точно желая спрятаться, а глаза его такъ дико сверкали, что всякій постарался бы держаться отъ такого человка подальше.

— Это онъ! едва слышно прошепталъ онъ, да, это его голова, онъ снова показывается изъ воды… тамъ тоже его голова… и тамъ!.. Ему казалось, что онъ повсюду видитъ головы Гагена. Прочь! прочь! продолжалъ онъ, зачмъ вы на меня такъ смотрите широко открытыми глазами. Онъ еще разъ вышелъ изъ воды поглядть на меня! Прочь! Куда я ни взгляну, его голова всюду передо мной! Не можетъ же онъ быть везд! Всю прошлую ночь онъ былъ у меня передъ глазами. Вдругъ Леонъ неожиданно расхохотался ужаснымъ смхомъ. Я его сынъ! Чего же онъ хочетъ отъ меня — онъ получилъ только то, что заслужилъ. А, онъ опять тутъ. Прочь отсюда Леонъ!

Онъ снова схватилъ весла и сталъ сильно гресть, стараясь скоре отъхать отъ мста, гд онъ столкнулъ въ воду Гагена.

Время отъ времени онъ оглядывался вокругъ и каждый разъ ему казалось, что голова Гагена высовывается изъ воды и большіе глаза съ упрекомъ глядятъ на него.

Леонъ продолжалъ грести, все удаляясь отъ берега. Онъ не чувствовалъ ни усталости, ни голода или жажды. Ночь наступила, а Леонъ былъ далеко въ мор, которое на этотъ разъ было совершенно спокойно и гладко какъ зеркало.

Онъ самъ не зналъ, какъ долго онъ гребъ, но наконецъ руки у него устали и онъ предоставилъ лодку на волю теченію, пристально глядя передъ собою.

Уже подъ утро лодку прибило къ берегу, въ нсколькихъ миляхъ отъ города.

Увидя, что онъ у берега, Леонъ выскочилъ на берегъ, нисколько не заботясь о лодк. Чрезъ нсколько времени онъ дошелъ до деревни, гд ему дали пость хлба и молока. Онъ поспшно сълъ принесенное, какъ будто не лъ нсколько дней и все время говорилъ самъ съ собою, такъ что женщина, къ которой онъ зашелъ за этимъ, была очень рада, когда странный гость наконецъ ушелъ, не сказавъ съ ней ни слова и бросивъ на столъ золотой.

Нсколько времени онъ снова бродилъ безцльно, пока наконецъ не подошелъ къ тому мсту около города, гд Гагенъ слъ къ нему въ лодку.

Вдругъ, казалось, что-то пришло ему въ голову, потому что онъ ршительно пошелъ въ городъ.

По дорог онъ встртилъ нсколько кучекъ людей, возвращавшихся въ городъ съ кладбища.

Леонъ остановился и глядлъ на нихъ. Затмъ вдругъ повернулъ и пошелъ къ кладбищу. Когда онъ пришелъ туда, тамъ было еще порядочно народу.

Леонъ обратился къ одному рабочему.

— Кого хоронили? спросилъ онъ.

Работникъ съ удивленіемъ взглянулъ на этого страннаго человка.

— Разв вы не знаете? отвчалъ онъ! Доктора Гагена изъ города, который оказался княземъ! Его могила вонъ тамъ.

Говоря это, онъ указалъ на свжую могилу.

— Опоздалъ! прошепталъ Леонъ, на котораго время отъ времени находили свтлыя минуты, опоздалъ. А между тмъ я повсюду вижу тебя. Какъ много на его могил внковъ и цвтовъ! Блыя розы!.. Онъ лежитъ тутъ внизу. Князь или нтъ, все равно! Онъ зарытъ въ землю! Что теперь будетъ! О! будь покоенъ, она скоро послдуетъ за тобой! Поврь мн, она заплатитъ за это! Мои руки убили тебя, это правда!.. Но она заставила меня сдлать это, она была волей, а я только орудіемъ. И она моя мать… ха, ха, ха…. Ты проклялъ меня, но это проклятіе должно постичь ее, а не меня! Ты былъ моимъ отцемъ, а она мн мать!… Но я знаю, что виноватъ во всемъ не ты, а она! Но теперь все кончено!

Когда стемнло Леонъ подошелъ къ могил. Онъ еще продолжалъ говорить самъ съ собою, но словъ нельзя было разобрать, онъ скриплъ зубами, потомъ смялся, и страшно поводилъ глазами

Онъ совершенно помшался.

Сторожъ кладбища издали наблюдалъ за нимъ, и наконецъ подошелъ къ нему.

— Я долженъ запирать ворота, сказалъ онъ, вамъ пора уходить.

Леонъ посмотрлъ на него, и спокойно остался сидть на могил.

— Вы слышите? продолжалъ сторожъ. Я долженъ запереть ворота, вамъ пора уходить.

— Оставьте меня, вскричалъ Леонъ, что вамъ отъ меня надо?

— Я долженъ запереть ворота.

— Длайте что хотите.

— Теперь уже поздно, вамъ пора домой.

— Домой? повторилъ Леонъ и поднялся. Да, ваша правда, теперь мн надо домой, потомъ я опять приду сюда. Ваша правда, повторилъ онъ, и въ голос его звучала угроза, такъ что сторожъ былъ очень радъ, когда странный незнакомецъ ршился уйти самъ. Я долженъ идти домой, тамъ у меня есть дло.

Онъ громко засмялся.

— Погоди немного, сказалъ онъ возвращаясь, и взявъ полную горсть земли съ могилы, положилъ въ карманъ и затмъ уже пошелъ прочь.

Сторожъ слдовалъ за нимъ въ нкоторомъ разстояніи. Этотъ незнакомецъ казался ему очень страннымъ, онъ громко говорилъ самъ съ собой и смялся идя между могилами.

Наконецъ Леонъ дошелъ до воротъ и вышелъ съ кладбища.

Тогда сторожъ поспшно подошелъ къ воротамъ и заперъ ихъ, чтобы быть безопаснымъ отъ возвращенія опаснаго незнакомца. Для чего нужна ему была земля съ могилы? Очевидно, что у него не все было въ порядк.

Между тмъ Леонъ шелъ бормоча про себя, онъ принялъ твердое ршеніе и поспшно пошелъ въ замокъ.

Ночь давно уже наступила, когда Леонъ пришелъ туда.

Главный подъздъ былъ уже запертъ- нсколько мгновеній сумасшедшій простоялъ о чемъ-то размышляя, затмъ адская улыбка мелькнула у него на лиц. Онъ прокрался къ боковому фасаду замка, разбилъ одно стекло, но стукъ не могъ дойти ни до кого, такъ какъ это была пустая часть замка, затмъ просунувъ руку онъ открылъ задвижку, окно отворилось и Леонъ, неслышно, какъ кошка, влзъ въ него, а оттуда уже пробрался на лстницу.

Графиня уже давно ушла къ себ въ комнаты, гд она теперь запиралась изъ боязни Леона. Но теперь Леона не было уже два дня, и значитъ нечего было бояться.

Вдругъ ей послышались шаги въ сосднихъ комнатахъ. Она только что хотла раздваться и теперь стала прислушиваться. Можетъ быть она ошибалась?

Нтъ! Кто-то дйствительно шелъ. Но можетъ быть это была служанка?

Графиня не шевелилась и прислушивалась. Она была одна во всемъ флигел. На столик у ея кровати лежало оружіе, но въ эту минуту она совершенно забыла о немъ.

Да! Теперь зашевелилась ручка у двери.

Графиня съ мрачнымъ ужасомъ не спускала глазъ съ двери, она не ошиблась, кто то старался открыть къ ней дверь.

Это могли быть только Митнахтъ и Филиберъ.

— Кто тамъ? спросила графиня.

Отвта не было.

Что если это Леонъ, подумала графиня.

Въ эту минуту дверь съ трескомъ отворилась, замокъ былъ вырванъ и на порог появился Леонъ. Онъ уже нсколько дней былъ помшанъ, графиня знала это, но замтила также, что на него находятъ свтлыя минуты.

Какъ попалъ онъ въ замокъ? Что ему надо было у нея среди ночи? Онъ зналъ, что она его мать, онъ зналъ также, что по ея желанію онъ поднялъ руку на своего отца.

— Ни шага дальше, глупецъ, зачмъ пришелъ ты ко мн среди ночи?

— Тише! тише! прошепталъ Леонъ, и согнувшись проскользнулъ къ постели графини. Я принесъ теб нчто! Я долженъ передать теб поклонъ, сказалъ онъ, и высыпалъ на шелковое одяло постели землю съ могилы Гагена. Это была ужасная сцена, но графиня не поддалась ужасу.

— Приди въ себя, Леонъ! повелительно сказала она, что за шутки.

Леонъ вдругъ точно проснулся.

— Ты этого не знаешь? горячо вскричалъ онъ. Ты не знаешь кто отнялъ у меня моего отца? Ты! Ты во всемъ виновата! Ты виновата въ его смерти!

— Ты несправедливъ ко мн. Виновата не я, другой! сказала графиня, казалось вдругъ придумавшая планъ.

— Другой? Кто же это? спросилъ Леонъ.

— Имй терпніе, я покажу теб его.

— Скоре! скоре! вскричалъ Леонъ. Я хочу видть его!

— Ты его увидишь, я сама позабочусь объ этомъ завтра утромъ, Леонъ, и ты долженъ отмстить ему.

— Отмстить! отмстить! повторилъ Леонъ, сжимая кулаки. Гд онъ?

— Теперь уже ночь, ступай къ себ въ комнату, а завтра я отведу тебя къ виновному.

Эти слова, казалось, успокоили Леона, такъ какъ онъ повернулся и вышелъ..

XXXI.

Бруно и старый Фейтъ

Смерть Гагена принудила Бруно взять къ себ стараго Фейта,

На время домъ доктора былъ оставленъ подъ присмотромъ его экономки, но въ немъ скоро должны были быть сдланы большія перемны, такъ какъ наслдникъ Гагена, новый врачъ для бдныхъ, долженъ былъ пріхать черезъ нсколько недль съ женой и дтьми.

Посл смерти Гагена, Бруно перевезъ къ себ въ гостинницу Фейта, находившагося все въ прежнемъ положеніи, затмъ пригласилъ доктора, но не Феттера. При вид больнаго, докторъ пожалъ плечами и сказалъ, что мало надется на поддержаніе жизни больнаго.

Во всякомъ случа жизнь еще не угасла въ старик. и Бруно заклиналъ доктора сдлать все, отъ него зависящее, для того чтобы больной хоть разъ пришелъ въ себя.

— Этого мн, очень можетъ быть, удастся достигнуть, сказалъ докторъ.

— Но чтобы больной могъ дать одно показаніе.

— Этого я не могу вамъ общать, очень можетъ быть, что мн удастся привести его въ чувство, но я не могу сказать, что онъ будетъ въ полномъ сознаніи, не могу даже общать, что за этимъ не послдуетъ окончательнаго упадка силъ и смерти.

— Но безъ этой попытки также можно ожидать смерти?

— Да, я боюсь этого, господинъ ассесоръ, такъ какъ подобное положеніе можетъ продлиться Богъ знаетъ сколько времени, или же наступитъ кризисъ, за которымъ послдуетъ выздоровленіе или быстрая смерть.

— Въ такомъ случа я попрошу васъ сдлать, во всякомъ случа, попытку привести больнаго въ чувство, сказалъ Бруно, который готовъ былъ все дать лишь бы услышать изъ устъ старика Фейта, что Лили была у него, и что онъ отнесъ ее къ Гагену.

Тогда докторъ прописалъ средство, которое осторожно влили больному въ ротъ.

Бруно былъ въ неописанномъ волненіи, онъ не уходилъ изъ дома, чтобы быть тутъ въ случа какого-нибудь измненія въ положеніи больнаго, и съ нетерпніемъ ждалъ результата прописаннаго докторомъ лекарства.

Старикъ лежалъ но прежнему, не двигаясь, съ открытыми глазами, но слуга Бруно уврялъ, что видлъ какъ больной иногда шевелитъ рукой или ногой, но никто другой не видлъ этого.

Вдругъ вечеромъ слуга Бруно быстро вошелъ къ нему въ комнату и сказалъ, что больной поднялся.

Въ восторг отъ этого извстія, Бруно поспшилъ къ постели больнаго.

Онъ сидлъ на постели, какъ бы проснувшись посл долгаго сна.

Комната была слабо освщена лампой, закрытой абажуромъ.

Бруно подошелъ къ постели больнаго.

— Фейтъ! громко сказалъ онъ. Вы не спите? Вы слышите, что я говорю?

Фейтъ повернулъ свою сдую голову къ Бруно, какъ бы слыша, что съ нимъ говорятъ, но глаза его были тусклы и неподвижны.

— Фейтъ, отвтьте мн, слышите ли вы. что я съ вами говорю? снова сказалъ Бруно.

Но старикъ не отвчалъ, только покачалъ головой.

— Вы хотите сказать, что не знаете меня, но вы видите, что я васъ знаю, продолжалъ Бруно, а вы знаете молодую графиню изъ замка, да?

Фейтъ снова повернулся къ Бруно.

— Неужели же вы забыли графиню Лили? быстро продолжалъ Бруно. Однако вы жили прежде въ замк. Въ пещерахъ вы жили уже поздне- Вы должны все помнить. Неужели вы забыли, что графиня жила у васъ въ пещер?

Но казалось, что больной былъ не въ состояніи вспомнить о чемъ-либо и дать отвтъ, онъ только молча оглядывалъ Бруно и комнату, въ которой находился.

— Фейтъ, еще разъ вскричалъ Бруно, Фейтъ, слышите ли вы меня, скажите хоть одно слово, подайте какой-нибудь знакъ.

Казалось, что старикъ хотлъ что-то сказать, но слова замерли у него на губахъ, онъ тяжело вздохнулъ и снова опустился на постель.

— Онъ снова пришелъ въ прежнее положеніе, съ отчаяніемъ вскричалъ Бруно.

— Нтъ, онъ спитъ, возразилъ слуга, наклоняясь, чтобы прислушаться къ слабому, но ровному дыханію больнаго, и надо надяться, что теперь ему скоро будетъ лучше.

Бруно осторожно оставилъ комнату больнаго, который продолжалъ спокойно спать

На слдующее утро Бруно всталъ очень рано, и сейчасъ же пошелъ въ комнату больнаго, спша узнать какъ его здоровье. Старикъ не спалъ, и казалось былъ въ безпокойств, онъ боялся, что находится въ замк, и только когда Бруно объяснилъ ему, гд онъ, Фейтъ сталъ покойне.

Когда пришелъ докторъ, онъ былъ изумленъ перемной, происшедшей въ положеніи больнаго. Осмотрвъ его онъ нашелъ, что опасность прошла и кризисъ вызвалъ перемну къ лучшему, но вмст съ тмъ онъ сказалъ, что больному необходимо полное спокойствіе, и что не надо утомлять его вопросами.

Бруно былъ въ восторг отъ этой перемны къ лучшему, и умолялъ доктора сдлать все, что возможно для излченія больнаго, не открывая однако тайны окружавшей стараго Фейта, откуда онъ и чего хотлъ Бруно достичь при его помощи.

Съ этого дня началось хотя и медленное, но замтное выздоровленіе больнаго. Черезъ нсколько дней Бруно уже подробно разсказалъ ему, гд онъ находится и какъ попалъ сюда, и лучшимъ доказательствомъ, что старикъ былъ въ полномъ сознаніи могло служить то, что онъ взялъ руку Бруно и прошепталъ нсколько словъ благодарности.

Что касается Бруно, то онъ былъ счастливъ надеждой наконецъ спасти Лили и сорвать непроищаемую завсу, покрывавшую преступленія совершенныя въ замк.

XXXII.

Лучъ надежды.

Возвратимтесь снова къ раненому Губерту Бургардту.

Путешествіе продолжалось. Утро уже наступило.

Губертъ неподвижно лежалъ на мст и мрачно глядлъ передъ собою. Солдатъ не говорилъ съ нимъ ни слова и, казалось, не обращалъ на него никакого вниманія.

Вдругъ послдовалъ такой сильный толчекъ, что солдатъ отлетлъ въ другой конецъ вагона, а Губертъ упалъ со скамейки.

Въ то же время раздался крикъ тысячи испуганныхъ пассажировъ, заглушившій на мгновеніе шумъ позда.

За первымъ толчкомъ послдовало еще два, боле сильныхъ и почти разрушенный поздъ остановился среди труповъ лошадей. Оказалось, что поздъ нахалъ на громадный табунъ лошадей и что изъ двнадцати вагоновъ, девять превратились въ щепы, а остальные три были также сильно повреждены.

Все вообще представляло ужасное зрлище хаоса, среди котораго раздавались крики о помощи., проклятія и стоны раненыхъ и умирающихъ.

Въ заднихъ вагонахъ было нсколько человкъ, получившихъ лишь небольшіе удары, и эти немногіе ршили сейчасъ же идти оказывать помощь раненымъ, и дать знать на ближайшую станцію о случившемся.

Только черезъ нсколько часовъ на мсто катастрофы пришелъ поздъ со служащими и рабочими, которые начали оказывать помощь раненымъ и освобождать ихъ изъ подъ обломковъ вагоновъ.

Но это была долгая и тяжелая работа. Крики умирающихъ и обезумвшихъ отъ боли раненыхъ, наполняли воздухъ. Вовремя, прошедшее посл столкновенія, многіе успли уже умереть, но рабочіе освобождали прежде всего тяжело раненыхъ, хотя многіе изъ такихъ почти сейчасъ же испускали духъ.

Между тмъ часы проходили, а работа подвигалась очень медленно, подошли другіе позда, которые также по невол остановились и бывшіе въ нихъ пассажиры вышли также помогать несчастнымъ.

Вагонъ, въ которомъ находился Губертъ, былъ послднимъ изъ разрушенныхъ, но все-таки онъ пострадалъ сравнительно мене другихъ.

Когда рабочіе дошли до этого вагона, они прежде всего вытащили изъ подъ обломковъ солдата, спутника Губерта, затмъ были вытащены нсколько легко раненыхъ и наконецъ Губертъ, который получилъ незначительныя ушибы, но рана, полученная имъ отъ пули была настолько тяжела, что его надо было причислить къ тяжело раненымъ и въ суматох не обратили вниманія, что эта рана не могла быть слдствіемъ желзнодорожной катастрофы.

Между счастливо спасшимися находились одни богатые супруги изъ Нью-Іорка, стоявшіе около работниковъ, какъ разъ въ то время, когда Губерта вынимали изъ подъ обломковъ.

— Мы позаботимся объ этомъ несчастномъ, сказалъ мужъ, обращаясь къ рабочимъ, мы отвеземъ его въ Нью-Іоркъ и тамъ позаботимся, чтобы за нимъ былъ хорошій уходъ.

Губертъ услышалъ эти слова и въ его душ снова мелькнулъ лучъ надежды. Ужасная катастрофа послужила ему къ пользу, избавивъ его отъ опасности быть выданнымъ консулу и отправленнымъ обратно въ Европу и можетъ быть даже ему удалось бы найти у этихъ людей какое-нибудь мсто. Эта неожиданная надежда оживила его, она заставила его забыть боль и придала новое мужество.

Губертъ былъ перенесенъ въ готовый вагонъ, гд уже было двое раненыхъ мущинъ и одна женщина которыхъ всхъ взялъ на свое попеченіе богатый господинъ изъ Нью-Іорка.

Вечеромъ поздъ съ ранеными двинулся наконецъ въ путь, что же касается убитыхъ, то ихъ похоронили на мст катастрофы.

Между тмъ Губерту сдлали перевязку и дали пость, а на слдующее утро поздъ былъ уже въ Нью-Іорк.

Губерту стало на столько лучше, что онъ былъ въ состояніи самъ выйти изъ вагона. Онъ уже хотлъ идти искать себ какого-нибудь мста, гд могъ бы ждать окончательнаго излченія своой раны, какъ вдругъ ему пришло въ голову, что поступая такимъ образомъ онъ показываетъ неблагодарность и, что прежде чмъ идти, ему надо поблагодарить американца за оказанную имъ помощь.

Тогда онъ вернулся обратно.

— Я очень радъ, что вы можете ходить, сказалъ онъ, увидя Губерта, но не слишкомъ утомляйтесь.

— Я пришелъ поблагодарить васъ.

— За что? Я исполнилъ только обязанность всякаго порядочнаго человка, при такомъ ужасномъ несчастіи, отвчалъ американецъ. Есть у васъ въ Нью-Іорк кто-нибудь изъ родныхъ или вообще мсто, гд за вами стали бы ухаживать?

— Ну, нтъ, этого у меня нтъ.

— Въ такомъ случа вамъ придется довольствоваться одной моей помощью, сказалъ американецъ.

— Я хотлъ бы сдлать вамъ одинъ вопросъ или лучше сказать просьбу. Я могу занять мсто, управителемъ, или лсничимъ, и тогда я могъ бы отблагодарить васъ за вашу доброту.

— Это можно будетъ устроить, такъ какъ вы мн нравитесь, отвчалъ американецъ, я получилъ въ наслдство громадное имніе и былъ бы очень доволенъ имть усерднаго управителя.

Губертъ вздохнулъ свободне, и надежда снова пробудилась въ немъ.

— Это было бы исполненіемъ моего задушевнаго желанія.

— Вы вроятно искали этого мста, и какъ я слышу по выговору, вы нмецъ, а это еще боле заставляетъ меня взять васъ, такъ какъ нмцы обыкновенно очень усердны и добросовстны. Но въ вашемъ настоящемъ положеніи я не могу послать васъ въ почти дикую мстность, прежде всего вамъ необходимо вылчиться.

— Моя рана не опасна.

— Да, это часто такъ думаютъ въ начал, а потомъ подобныя раны имютъ очень часто тяжелыя послдствія, поэтому, пока вы не поправитесь, я не могу дать вамъ мста. Но такъ какъ у васъ нтъ никого въ Нью-Іорк, то я возьму на себя заботы о вашемъ лченьи, за что вы въ послдствіи успете отблагодарить меня.

— Благодарю васъ отъ всего сердца, въ восторг вскричалъ Губертъ.

— А теперь отправьтесь вмст съ этими ранеными въ больницу, г. инспекторъ, позаботьтесь и объ этомъ раненомъ.

Инспекторъ взглянулъ на Губерта и кивнулъ головой.

— Хорошо! Можете вы идти, спросилъ онъ

— Да, отвчалъ Губертъ.

— Въ такомъ случа идемте.

Губертъ простился съ американцемъ.

— Я приду навсить васъ, и тогда мы окончательно обо всемъ переговоримъ, сказалъ американецъ.

Инспекторъ приказалъ нести остальныхъ трехъ раненыхъ впередъ, а самъ съ Губертомъ пошелъ за ними. Инспекторъ былъ нахмуренный, не внушающій доврія человкъ, который во всю дорогу не сказалъ съ Губертомъ ни слова.

Дорога въ больницу была не близкая, наконецъ они дошли до большаго, похожаго на тюрьму, дома. Раненыхъ внесли туда, Губертъ тоже вошелъ за ними.

Внутренность дома указывала на порядокъ и аккуратность, царствовавшіе въ немъ. Внизу, въ большой передней, день и ночь былъ швейцаръ. Сторожа были всегда на мстахъ, готовые принять новыхъ больныхъ, всюду была образцовая чистота, для каждаго рода болзни существовалъ особый флигель. Многочисленные служащіе управляли громаднымъ заведеніемъ и множество докторовъ всегда были готовы оказать помощь больнымъ.

Раненые, къ числу которыхъ принадлежалъ Губертъ, были помщены въ отдленіе наружныхъ болзней, въ большую общую комнату на конц длиннаго корридора, окна которой выходили въ садъ, принадлежавшій къ больниц.

Въ этой комнат было три постели, на которыя помстили раненыхъ, взятыхъ на свое попеченіе богатымъ американцемъ, который обязался платить за нихъ. Четвертая раненая, женщина, была отведена въ другую комнату.

Вскор появился молодой докторъ осмотрть раны и былъ очень удивленъ, что главная рана Губерта отъ огнестрльнаго оружія, но онъ и не думалъ распрашивать молодого человка, а только осмотрлъ рану и нашелъ ее совсмъ не такой легкой, какъ думалъ Губерта..

На другой день пуля была вынута изъ раны и оказалось, что легкое задто. Слдующіе дни прошли безъ особенныхъ приключеній и вообще рана Губерта была на пути къ выздоровленію, наконецъ однажды въ комнату явился одинъ изъ инспекторовъ заведенія съ помощникомъ, чтобы записать имена, родъ занятій и цль путешествія раненыхъ.

При этомъ неожиданномъ обстоятельств, Губертъ почувствовалъ какъ ему кровь прилила въ голову. Наступила его очередь. Что долженъ онъ былъ сказать? Солгать? Бумагъ у него не было, и до сихъ поръ обвиненіе въ убійств Лили преслдовало его какъ проклятіе.

Вс его надежды были разрушены.

Вдругъ случилось неожиданное происшествіе.

Въ ту минуту, какъ инспекторъ оканчивалъ разспросы втораго раненнаго, дверь быстро отворилась и одинъ изъ помощниковъ инспектора доложилъ о прізд важнаго лица, имени котораго Губертъ не разобралъ.

Это положило конецъ допросу, инспекторъ объявилъ, что онъ долженъ уйти и общался снова придти на другой день, чтобы разспросить Губерта, а затмъ поспшно ушелъ.

На этотъ день опасность миновалась, но на слдующій день Губерту снова предстоялъ позоръ.

Онъ въ мрачномъ отчаяніи лежалъ на постели, тогда какъ два другихъ раненныхъ, которымъ также было лучше, разговаривали между собою.

Наконецъ наступилъ вечеръ и Губертъ ршилъ, что ему надо, во что бы то ни стало, бжать и, обдумывая способы побга, пришелъ къ тому заключенію, что бжать черезъ больницу, наполненную народомъ, невозможно, но въ тоже время онъ ни за что не хотлъ дожидаться въ больниц слдующаго дня. Подумавъ немного, онъ наконецъ принялъ ршеніе.

Когда наступила ночь и все вокругъ затихло, Губертъ тихонько приподнялся и сталъ прислушиваться. Оба его товарища спали.

Тогда онъ осторожно всталъ и подошелъ къ окну, передъ которымъ росло большое дерево. Было около часу ночи и въ саду никого не было видно.

Тихонько отворивъ окно, Губертъ прыгнулъ изъ него на дерево, бывшее въ небольшомъ разстояніи отъ окна, но втка, за которую онъ ухватился, не выдержала его тяжести и несчастный полетлъ на землю.

XXXIII.

Ужасная ночь.

Посл своей послдней попытки бжать, изъ замка, Лили находилась въ самомъ мучительномъ состояніи.

Ее не столько мучила боль во всемъ тл посл ушиба, какъ неизвстность, что было съ Гагеномъ и Бруно и что предстояло ей самой. Всякое кушанье она ла съ опасеніемъ и то лишь тогда, когда начинала чувствовать сильный голодъ.

Старуха наблюдала за ней посл побга еще усердне, такъ что всякая надежда выйти изъ замка живой, погибла для несчастной, и Лили съ отчаяніемъ спрашивала себя, неужели никто не поможетъ ей. Гагенъ умеръ, а Бруно, казалось, забылъ о ней, такъ давно не подавалъ онъ никакого признака жизни.

Былъ вечеръ, и въ комнат Лили было совершенно темно, вдругъ она увидла на дорог, между деревьями, человческую фигуру.

Молодая двушка вздрогнула и стала всматриваться.

— Это я, моя дорогая! послышался тихій голосъ Бруно. Разв ты не узнаешь меня.

— Это ты, наконецъ-то! А я уже думала, что ты забылъ меня, сказала она съ легкимъ упрекомъ.

— За что ты обижаешь меня, Лили, неужели ты могла подумать, что я, хотя на мгновеніе, забылъ о теб. Ты уже знаешь, что мы лишились Гагена, нашего врнаго помощника, продолжалъ Бруно, и разсказалъ, какъ и когда его нашли и то, что онъ былъ княземъ.

— Благородный человкъ, какъ самоотверженно заботился онъ обо всхъ, сказала Лили.

— Мы вчно будемъ помнить его, но теперь я сообщу теб важное извстіе, которое дастъ теб новую надежду, шепнулъ Бруно, пещеры открыты и Фейтъ найденъ.

— Онъ живъ? поспшно спросила Лили.

— Я надюсь теперь сохранить ему жизнь.

— Слава Богу! Все еще можетъ теперь кончиться благополучно.

— Я также разсчитываю на это и поспшилъ пріхать сообщить теб это утшительное извстіе. Старикъ въ полномъ разсудк, но я не могу много разспрашивать его, надо быть осторожнымъ, чтобы не испортить всего. Онъ будетъ важнымъ свидтелемъ. Еще нсколько дней и твое дло ршится.

— Не случись этого, все погибло бы, тихо сказала она, даже ты сомнвался въ моихъ словахъ, а мои воспоминанія были такъ слабы .

— Они не обманули тебя, и посл долгихъ, безполезныхъ усилій, мн удалось наконецъ найти пещеру.

— Знаетъ ли объ этомъ кто-нибудь? Надо, чтобы до времени графиня ничего не знала, а то и эта надежда можетъ снова обмануть насъ, прошептала Лили.

— Никто не знаетъ кто такой, находящійся у меня больной старикъ, графиня узнаетъ это не иначе, какъ отъ меня и…

— Тише! перебила Лили. Слышишь?

— Мн послышалась, какъ будто открыли какую-то дверь, прислушиваясь, отвчалъ Бруно.

— Кто-нибудь въ замк еще не спитъ, здсь происходятъ ныньче необычайныя вещи, шепнула Лили, я слышу по ночамъ шаги и голоса и…

Слова замерли на ея губахъ, даже Бруно невольно вздрогнулъ — не боле какъ во ста шагахъ отъ нихъ, изъ-за угла замка, появилась человческая фигура. Въ этомъ мст было довольно свтло и можно было безъ труда узнать, что это Леонъ Брассаръ.

— Видишь ли ты его? Узнаешь ли его? шепнула Лили.

— Это бывшій докторъ въ сумасшедшемъ дом Св. Маріи, Леонъ Брассаръ, сынъ князя, отвчалъ Бруно.

— Онъ — сынъ князя? съ удивленіемъ спросила Лили.

— Да.

Въ эту минуту раздался тихій, но ужасный смхъ, Леонъ подошелъ ближе и поднялъ руку.

Въ тоже мгновеніе Лили громко вскрикнула, увидвъ у него въ рук револьверъ, но Леонъ уже прицлился въ Бруно и выстрлилъ.

— Бги, спасайся! вскричала въ страшномъ испуг Лили, онъ стрляетъ въ тебя.

Но Бруно не хотлъ бжать, не слушая Лили, онъ ршительно пошелъ на встрчу Леону, который вторично выстрлилъ въ него.

Хотя выстрлы изъ револьвера не особенно громки, тмъ не мене ихъ услышали въ замк, такъ какъ слышно было, что отворились двери и раздались приближающіеся шаги и голоса.

Пуля слегка только задла ухо и шею Бруно, но онъ совсмъ не чувствовалъ этого, и бросился къ Леону.

Но, услыша, что изъ замка идутъ, Леонъ поспшно сунулъ въ карманъ револьверъ, въ которомъ еще оставалось нсколько зарядовъ и поспшно бросился въ паркъ.

При вид измнившагося лица и дикаго смха Леона, Бруно былъ пораженъ, понявъ, что передъ нимъ безумный.

Въ это время къ Бруно подошли Адамъ и садовникъ, Они видли, какъ убгалъ Леонъ, а теперь замтили ассесора фонъ-Вильденфельса.

— Г. ассесоръ, вы ранены, сказалъ садовникъ.

— Это пустяки, отвчалъ Бруно.

— Что скажетъ про это графиня, со страхомъ замтилъ Адамъ.

— Виновный убжалъ, а вы ступайте спокойно по мстамъ, сказалъ Бруно.

— О, Боже, ты раненъ, шепнула Лили, когда Бруно снова вернулся подъ окно.

— Не безпокойся, это пустяки, отвчалъ Бруно, до свиданья, моя дорогая Лили.

— Я боюсь за тебя. Этотъ Леонъ убжалъ въ чащу, снова сказала Лили.

— Будь покойна, я не боюсь его.

Разговоръ на этомъ прекратился, такъ какъ Бруно не хотлъ показать прислуг, что онъ разговариваетъ съ Лили, и поспшно удалился, въ свою очередь, въ паркъ, между тмъ какъ Адамъ и садовникъ передавали другъ другу свое изумленіе по поводу случившагося.

Лили тихонько закрыла окно и взглядомъ слдила за возлюбленнымъ, пока онъ не исчезъ между деревьями. Она была въ большомъ безпокойств за него. Этотъ ужасный Гедеонъ Самсонъ или Леонъ Брассаръ также былъ въ парк, хотя, повидимому, и пошелъ въ другую сторону, но, къ несчастію, она ничмъ не могла помочь.

Только что она начала питать надежду на освобожденіе, благодаря Фейту, какъ вдругъ теперь эта новая боязнь за Бруно! Лили знала Леона и его ненависть къ Бруно, но еще не знала, что онъ сошелъ съ ума, а думала, что онъ преслдуетъ Бруно по старой злоб.

Вокругъ замка снова стало все тихо. Старый Адамъ и садовникъ ушли. Лили прислушивалась, но нигд не слышно было выстрловъ: тогда, успокоенная насчетъ участи Бруно, она заснула, исполненная надеждъ на лучшую будущность. Ей приснилось, будто она снова лежитъ въ пещер и говоритъ старому Фейту, что отъ него все зависитъ.

— Я могу все разсказать, отвчалъ онъ ей, меня вс считали мертвымъ, но я остался живъ, для того, чтобы спасти васъ.

— Вы спасли меня, добрый Фейтъ, подтвердила она.

— И все должно объясниться, продолжалъ Фейтъ, теперь графин придется плохо.

— Берегитесь, чтобы ваша жизнь не подверглась опасности, сказала Лили, и въ тоже время ей показалось, что старикъ уже близокъ къ гибели, что изъ темнаго угла пещеры на него двигается какое-то чудовище. Лили показывала на него, но старикъ ничего не видлъ. Она хотла закричать, но звуки замирали у нея въ горл, и она видла, что Фейтъ погибъ.

Вдругъ она проснулась отъ какого-то шуму. Ея сердце сильно билось и она едва переводила духъ. Что разбудило ее?

Она стала прислушиваться, тогда ей послышался слабый трескъ у окна.

Лили вскочила — она не ошиблась. Что такое могло длаться у ея окна.

— Кто тутъ? со страхомъ спросила она.

Дикій смхъ былъ однимъ отвтомъ.

Она сразу узнала этотъ ужасный смхъ. Одна половинка окна была разбита и такимъ образомъ Леону удалось открыть все окно и влзть въ комнату.

Видъ Леона произвелъ ужасное впечатлніе на Лили.

Громкій крикъ о помощи раздался въ комнат. Лили бросилась къ дверямъ и стала стучаться, какъ могла громче, но никто не шелъ къ ней на помощь.

Между тмъ Леонъ уже влзъ въ комнату и въ его безуміи ему пришло въ голову выстрлить въ Лили изъ бывшаго у него револьвера.

— Помогите! отворите! съ отчаяніемъ кричала Лили. Онъ хочетъ убить меня.

Леонъ захохоталъ и спустилъ курокъ.

Раздался выстрлъ, пуля попала въ дверь около самой Лили.

— Остановитесь! что вы длаете, снова вскричала Лили.

Но, очевидно, выстрлы доставляли Леону большое удовольствіе.

Онъ снова поднялъ револьверъ. Никто не шелъ на помощь несчастной, никто не слышалъ ея криковъ. Кром нея въ башн никого не было, даже шумъ выстрловъ не достигалъ до обитаемой части замка.

Черезъ мгновеніе раздался новый выстрлъ, но онъ снова не попалъ въ Лили.

Между тмъ Леонъ приближался, тогда молодой двушк пришла въ голову отчаянная мысль, вырвать оружіе изъ рукъ своего врага. Она бросилась къ Леону и это движеніе было такъ неожиданно, что револьверъ очутился въ ея рукахъ.

— Назадъ! вскричала она тогда, назадъ, а не то я убью васъ.

Но, казалось, что она говорила это стн, тагъ мало вниманія обратилъ Леонъ на ея угрозу.

— Уходите отсюда, какъ пришли, черезъ окно, снова вскричала Лили, поднимая револьверъ.

Леонъ не слушалъ и снова захохоталъ.

Только теперь взглянула Лили въ искаженное лицо Леона и, къ ужасу своему, поняла, что передъ нею безумный.

Въ первое мгновеніе она была такъ поражена, что не знала, что ей длать, какъ выйти изъ этого ужаснаго положенія.

Вдругъ въ голов у нея мелькнула одна идея.

Казалось, что ея ангелъ-хранитель внушилъ ей эту мысль.

— Именемъ вашего отца, князя, я требую, чтобы вы ушли отсюда! вскричала она. Докторъ Гагенъ былъ вашъ отецъ. Бойтесь его, если осмлитесь поднять на меня руку.

Эти слова произвели необычайное впечатлніе на Леона. Онъ вдругъ согнулся и со страхомъ оглянулся вокругъ.

Лили вздохнула съ облегченіемъ.

— Вотъ его голова, прошепталъ Леонъ, указывая въ одинъ уголъ, какой ужасный видъ, о!.. онъ идетъ ко мн! Тутъ также онъ… и тамъ… и всюду… прочь отсюда… онъ идетъ ко мн…

Говора это, безумный бросился къ окну и въ одно мгновеніе, какъ кошка, спустился на землю.

Лили бросилась вслдъ за нимъ къ окну и поспшно заперла его, но одно стекло было разбито.

Наконецъ-то она освободилась, по крайней мр она такъ думала, но въ тоже время какой-то внутренній голосъ шепталъ ей, что она должна быть осторожна. Стоя у окна, она все еще сжимала въ рук револьверъ, хотя знала отлично, что онъ не поможетъ ей въ борьб съ безумнымъ, силу которыхъ она узнала на опыт, будучи въ сумасшедшемъ дом.

Вдругъ, къ своему крайнему изумленію, Лили увидла, что Леонъ возвращается обратно:, она сильно испугалась, когда увидла, что онъ остановился у нея подъ окномъ и съ ужасомъ глядлъ въ паркъ, какъ будто видлъ тамъ что-то ужасное.

Вдругъ Лили, не спускавшая съ него глазъ, увидла, что онъ длаетъ видъ, будто снова хочетъ влзть къ ней въ окно. Казалось, что онъ хотлъ искать въ башн убжища отъ преслдовавшихъ его призраковъ.

Тогда молодая двушка прижалась къ окну, держа оружіе наготов. Леонъ, между тмъ, поднимался къ окну, но Лили собрала вс силы и оттолкнула его.

Оборвавшись внизъ, сумасшедшій, казалось, сталъ обдумывать, что ему длать. Онъ стоялъ внизу, подъ окномъ, Лили на верху, какъ часовой. Дло шло объ ея жизни. Если безумный еще разъ проберется къ ней, то снова повторится прежняя ужасная сцена, результатъ которой не трудно было угадать.

Несчастная двушка была предоставлена своимъ собственнымъ средствамъ и ршилась защищаться до послдней минуты, а между тмъ до утра, до того времени, когда къ ней могла придти помощь, оставалось еще много часовъ.

XXXIV.

Выздоровленіе Фейта

Бруно былъ сильно взволнованъ видомъ безумія Леона. Незначительная рана, полученная имъ, нисколько не безпокоила его, гораздо боле озабочивала его судьба несчастнаго сына Гагена и бездушной женщины, съ юности не останавливавшейся ни передъ какимъ преступленіемъ.

Но конецъ былъ близокъ. Выздоровленіе Фейта давало возможность утверждать это.

Хотя онъ не говорилъ еще со старикомъ обо всемъ происшедшемъ, но, вернувшись ночью изъ замка и перевязавъ рану, онъ ршилъ, что на другой же день переговоритъ съ нимъ.

Фейтъ уже почти поправился и когда Бруно, на слдующее утро, пришелъ къ нему, то нашелъ его вставшимъ съ постели.

— Я знаю теперь все, сказалъ онъ, идя на встрчу Бруно, сегодня я все понялъ. Вы — г. ассесоръ, который прежде часто бывалъ въ замк, вы родственникъ покойной графини, царство ей небесное, не такъ ли?

— Да, старикъ, подите сюда ко мн въ комнату и садитесь, отвчалъ Бруно, вводя старика въ свою комнату и сажая въ покойное кресло, а самъ садясь рядомъ съ нимъ, да, я тотъ, за кого вы меня принимаете! Уже покойный графъ и графиня хотли выдать за меня замужъ графиню Лили.

— Маленькую графиню! сказалъ Фейтъ, улыбаясь сквозь слезы, при воспоминаніи о ней. Маленькую, дорогую графиню. Ахъ, какое это было прелестное дитя. Какъ часто носилъ я ее на рукахъ.

— Я знаю, что вы были любимымъ слугой покойнаго графа и пользовались его полнымъ довріемъ, сказалъ Бруно. Я также помню васъ, какъ могло случиться, что вы оставили замокъ?

— Да, господинъ ассесоръ, какъ это случилось, осторожно сказалъ старикъ, что боле всего доказало Бруно, что онъ въ полномъ сознаніи, я служилъ у покойнаго графа десять лтъ, молодая графиня росла на моихъ глазахъ, она была радостью всего замка, гд въ то время царствовалъ миръ и любовь А какъ заботилась о бдныхъ покойная графиня!

— Что покойная графиня уже хворала въ то время? спросилъ Бруно, когда я у нихъ бывалъ она всегда себя отлично чувствовала.

— Покойная графиня всегда была нжнаго сложенія, но больна она никогда не была! Только тогда, когда пріхала въ замокъ ныншняя графиня, которая была подругой умершей, все пошло у насъ на выворотъ. Графиня Анна захворала и ныншняя графиня осталась за ней ухаживать, потомъ, когда графиня умерла, графъ также скоро сталъ хворать.

— Гм! это странно! полу-вопросительно сказалъ Бруно, желая вызвать какое-нибудь замчаніе у Фейта.

— Да, конечно странно, подтвердилъ послдній.

— Графъ также умеръ, и тогда васъ отпустили, Фейтъ?

— Это было еще до смерти графа, я сказалъ нчто, что показалось неуважительнымъ, не относительно самаго графа, Боже меня сохрани отъ этого, а относительно ныншней графини, которая тогда еще была чужою въ замк, но на которой покойный графъ женился посл этого, когда уже онъ былъ болнъ, я также былъ болнъ и меня отпустили какъ безполезнаго слугу.

— Вы вроятно слишкомъ много видли, Фейтъ?

— Я отправился больной въ деревню, продолжалъ Фейтъ, не обращая вниманія на замчанія Бруно. Тамъ я пролежалъ довольно долго, пока наконецъ мн не стало легче. Въ замк между тмъ несчастіе случалось за несчастіемъ. Вскор посл вторичной женитьбы покойный графъ также умеръ, и чужая стала госпожей Варбурга. Боже мой, какъ часто думалъ я тогда о молодой графин. Мачиха! И какое сравненіе съ покойной графиней.

— Въ деревн Варбургъ о ныншней графин говорятъ невроятныя вещи, вмшался Бруно, говорятъ, что въ замк вс должны умирать въ воскресенье и что вы тоже исчезли въ воскресенье.

— Странно! Дйствительно это было въ воскресенье, сказалъ Фейтъ. Я жилъ внизу, въ деревн, и долженъ былъ заботиться о средствахъ къ жизни. Какъ и вс жители деревни я занимался рыбной ловлей. Въ одно воскресенье, когда на неб собирались грозныя тучи, я не обратилъ на это вниманія и отправился въ море одинъ. Сначала все шло хорошо и уловъ былъ отличный, но когда я хотлъ возвратиться обратно, поднялась страшная буря. Этого я не забуду никогда въ жизни! Громъ и молнія не переставали, казалось что наступилъ конецъ свта, я опустилъ парусъ, но это не помогло ничему. Было слишкомъ поздно, слдующая волна перевернула лодку и понесла меня къ мловымъ холмамъ

— Гд пещеры?

— Да и гд еще никто никогда не былъ! Я видлъ смерть передъ глазами и поручилъ Богу душу, я старался удержаться за камни, но волны были слишкомъ сильны, они бросали меня изъ стороны въ сторону, такъ что я скоро лишился чувствъ и когда очнулся, то была уже ночь и я лежалъ у подножія мловыхъ холмовъ, куда меня выбросили волны.

— Во всякомъ случа, это было чудесное спасеніе, Фейтъ.

— Да, такова была воля Божья, г. ассесоръ! Когда разсвло и наконецъ увидалъ гд я. Я хотлъ попытаться возвратиться въ деревню, но не нашелъ дороги, ходъ черезъ ручей я открылъ уже много времени спустя. Поневол пришлось остаться въ пещер, я собралъ сухихъ листьевъ и устроилъ себ постель, наловилъ рыбы и ршился остаться жить въ пещерахъ.

— Но вы являлись рыбакамъ передъ грозой.

— Да, я длалъ это и они считали меня привидніемъ. Я нашелъ дорогу черезъ ручей и носилъ продавать рыбу въ городъ на рынокъ, а на вырученныя деньги покупалъ все необходимое, но длалъ это всегда такъ, что меня никто изъ Варбургцевъ не видалъ.

— Не нашли ли вы однажды внизу у себя молодой графини?

— Да, г. ассесоръ, нашелъ! Боже мой, я никогда не забуду этого утра, продолжалъ старикъ, вечеромъ и всю ночь была страшная гроза и буря, такъ что я долженъ былъ уйти въ самую заднюю пещеру, чтобы не быть залитымъ водой. Наконецъ къ утру гроза прошла и втеръ немного утихъ, такъ что я могъ выйти изъ пещеры. На камняхъ лежало безчисленное множество рыбы, выброшенной волнами, я выбралъ самую лучшую и затмъ пошелъ въ оврагъ, рядомъ съ пещерой, тамъ, около дерева, лежала какъ мертвая молодая графиня! Я сейчасъ же узналъ ее. Тогда я подумалъ, что вроятно она нечаянно упала вовремя грозы.

— Слава Богу, что вы нашли ее, Фейтъ, безъ васъ она погибла бы, сказалъ Бруно, графиня была права, когда говорила, что видла васъ, какъ будто сквозь сонъ, что вы спасли ее, и что она была въ мловыхъ пещерахъ. Эти воспоминанія были вашимъ спасеніемъ, Фейтъ, такъ какъ принудили меня искать дорогу въ пещеры.

— Все это воля Божія, продолжалъ старый Фейтъ. Я отнесъ графиню къ себ въ пещеру и уже хотлъ дать знать о ней въ замокъ, такъ какъ я не могъ какъ слдуетъ ухаживать за ней, но затмъ передумалъ и не сдлалъ этого, и главной причиной моего ршенія была ныншняя графиня. Но время шло, а графин не длалось лучше, тогда мн стало страшно и я ршился отнести графиню къ врачу для бдныхъ. Я вынесъ графиню изъ пещеры на рукахъ и, отнеся въ городъ, положилъ на скамейку передъ домомъ доктора.

— Этотъ разсказъ вполн разъясняетъ таинственность, окружающую появленіе графини у доктора, Фейтъ. Вы будете важнымъ и ршительнымъ свидтелемъ въ дл молодой графини съ мачихой. Да, я говорю правду, между ними идетъ ужасная борьба и только вы, въ вашемъуединепіи, не знали о ней, сказалъ Бруно, и затмъ разсказалъ Фейту все, что было.

— Отъ васъ будетъ зависть въ чью пользу ршится эта борьба, заключилъ онъ, графиня Лили плнница въ замк, а молочная сестра графини умерла, убитая и также была найдена въ пропасти, а бдный Губертъ, подозрваемый въ убійств, нашелъ спасеніе въ бгств, тогда какъ настоящій убійца ждетъ полученія милліона, чтобы длить его.

— Возможно ли это? вскричалъ Фейтъ, сильно взволнованный разсказомъ, но этому человку все было доврено.

— Вы еще многаго не знаете, Фейтъ, а когда узнаете, то не колеблясь скажете мн все и выступите свидтелемъ въ пользу графини.

— Да, г. ассесоръ, я желаю этого, съ жаромъ сказалъ старикъ, это для меня священный долгъ. Я скажу также вамъ, что я видлъ г. ассесоръ. Это было въ одно воскресенье, ныншняя графиня была замужемъ всего нсколько дней, я не ходилъ боле за графомъ, такъ какъ она хотла взять на себя вс попеченія о немъ, но я не доврялъ ей съ самаго начала. Она отравила покойную графиню, а потомъ и графа.

— Это подозрніе было уже возбуждено, но не достаетъ доказательствъ. Въ трупахъ былъ найденъ ядъ.

— Ядъ былъ найденъ? Этимъ все доказано!

— Нисколько. Тотъ же ядъ былъ найденъ въ потайномъ ящик письменнаго стола графа.

— Такъ что это даетъ видъ будто графъ самъ отравился? сердито спросилъ Фейтъ.

— Графиня такъ представила это, что будто графъ отравилъ жену и себя въ припадк безумія.

— Это боле чмъ постыдно! вскричалъ старикъ. Незадолго до смерти графа я видлъ какъ ныншняя графиня всыпала какой-то порошокъ въ стаканъ съ лекарствомъ графа и дала ему это лекарство. Когда же я заговорилъ объ этомъ, тогда мн пришлось уйти.

— Это могъ быть какой-нибудь порошекъ, прописанный докторомъ, замтилъ Бруно.

— Тогда ей нечего было бы высыпать его тайкомъ. Она боязливо оглянулась по сторонамъ и когда увидла меня уже посл того, какъ подала стаканъ графу, то ея ярость была безгранична и мн она также успла дать яду, потому что и я былъ нездоровъ.

— Ваши показанія могутъ быть очень важны, но я хочу еще…

Въ эту минуту послышался слабый стукъ и когда Бруно всталъ, чтобы отворить, дверь уже тихо отворилась и въ отверстіе появилась длинная фигура капеллана.

Въ одно мгновеніе оглядлъ онъ всю комнату и замтилъ стараго Фейта.

Это неожиданное появленіе повреннаго графини было тмъ досадне, что могло однимъ ударомъ разрушить вс планы Бруно, если только капелланъ зналъ что-либо о Фейт.

Старикъ Фейтъ не зналъ капеллана и никогда не видлъ его.

— Простите, что я безпокою васъ, господинъ ассесоръ, я пришелъ къ вамъ по порученію графини Варбургъ, сказалъ онъ.

— По порученію графини? съ изумленіемъ повторилъ Бруно, говорите пожалуйста, г. капелланъ.

— Мы не одни, замтилъ Филиберъ, вопросительно глядя на Фейта.

— Этотъ больной не помшаетъ намъ, г. капелланъ.

— Мн поручено, г. ассрсоръ справиться о вашемъ здоровьи. Графиня слышала, что, по всей вроятности, вслдствіе недоразумнія, въ васъ стрляли ночью, около замка.

— Это, дйствительно, было, только вы сами видите, что я нисколько не пострадалъ, отвчалъ Бруно. Будьте такъ добры, передайте графин мою благодарность за ея участіе.

— Графиня живйше сожалетъ о происшедшемъ и не совсмъ ясно представляетъ себ, какъ это случилось, продолжалъ Филиберъ, а между тмъ она хотла бы вполн уяснить себ все дло, поэтому она поручила мн пригласить васъ пріхать въ замокъ.

— Эта любезность положительно изумляетъ меня, отвчалъ Бруно, такъ серьезно, что Филиберъ не могъ понять, шутитъ онъ или говоритъ серьезно. Но мн самому объясненіе было бы также очень пріятно и поэтому я принимаю приглашеніе графини и благодарю васъ за посщеніе, г. капелланъ.

Филиберъ простился, не подозрвая, что больному, котораго онъ видлъ у Бруно, предстоитъ играть теперь значительную роль, а Бруно, проводивъ его до передней, вернулся обратно къ Фейту.

— Это былъ капелланъ Варбурга, сказалъ онъ.. Вы слышали, Фейтъ, что онъ приглашалъ меня къ графин.

— Я никогда не видлъ этого человка.

— Я это знаю, онъ не такъ давно въ замк. Но теперь, главное дло, скажите мн, какъ сегодня ваше здоровье. У меня составленъ свой планъ. Вы должны хать со мной въ замокъ.

— Я, г. ассесоръ?

— Если ваше положеніе дозволитъ это, то мы подемъ сегодня же вечеромъ, отвчалъ Бруно. Надюсь, что капелланъ не подозрваетъ кто вы, такъ какъ если онъ сообщитъ графин, что вы живы и находитесь у меня, то весь мой планъ будетъ уничтоженъ.. Но онъ не можетъ васъ знать, а слдовательно не можетъ и выдать. Думаете ли вы, что у васъ достанетъ силы хать со мной въ Варбургъ?

— Да г. ассесоръ, но…

— Вы боитесь замка и графини, я вполн понимаю это, но въ тоже время я убжденъ, что вы отбросите этотъ страхъ, когда я скажу вамъ, что дло идетъ о спасеніи молодой графини. Вашъ долгъ велитъ вамъ помочь мн сорвать маску съ графини Камиллы. Вы единственный свидтель ея преступленія, единственный свидтель въ пользу бдной графини Лили.

— Я не боюсь, г. ассесоръ.

— Безъ васъ графиня осталась бы побдительницей въ ея ужасной борьб съ падчерицей, но ваше неожиданное появленіе обезоружитъ ее, а для того, чтобы исполнить этотъ священный долгъ, вы должны сопровождать меня въ замокъ.

— Хорошо, г. ассесоръ, пусть будетъ такъ, вскричалъ Фейтъ. Я ду съ вами и только горю нетерпніемъ, чтобы это было скоре.

Бруно засмялся и протянулъ руку старику.

— Я заране зналъ, что это такъ будетъ, сказалъ онъ.

— Когда мы демъ, г. ассесоръ?

— Посл обда, такъ что будемъ въ Варбург съ наступленіемъ вечера, все остальное я объясню вамъ дорогой. Завтра вамъ придется сдлать ваше показаніе суду и тогда будетъ назначено новое слдствіе.

— Я готовъ, г. ассесоръ! Самъ Богъ поможетъ намъ спасти графиню Лили.

XXXV.

Сирена.

— Онъ прідетъ, прошептала графиня, выходя посл обда изъ-за стола. Когда прідетъ г. ассесоръ фонъ-Вильденфельсъ, громко продолжала она, обращаясь къ Адаму, то сейчасъ же введите его ко мн.

Лакей, молча, поклонился и вышелъ.

— Только бы мн удалось отдлаться отъ негодяя Курта, прошептала Камилла, и узнать насколько этотъ Вильденфельсъ посвященъ въ тайны Этьена, а слдовательно узнать насколько онъ опасенъ…

Въ эту минуту, въ одной изъ ближайшихъ комнатъ раздался дикій смхъ Леона.

Графиня привстала и оглянулась вокругъ. Она была одна въ столовой, вс слуги удалились.

Поспшно отворивъ дверь, она пошла туда, откуда раздавался смхъ.

Она нашла Леона въ пріемной, смотрящимся въ зеркало.

Графиня подошла къ нему и взяла его за руку.

Леонъ съ яростью обернулся и еслибы графин удалось теперь свести его съ Митнахтомъ, то послдній погибъ бы безвозвратно.

Между тмъ Митнахтъ сидлъ въ одной изъ комнатъ флигеля, занимаемаго покойнымъ графомъ, который совершенно отдлялся отъ занимаемаго графиней.

Быстро ршившись, она потащила Леона за собой изъ передней. Если ея попытка не удастся, то во всякомъ случа она ничего не потеряетъ и она ршила свести Леона въ комнату рядомъ съ Митнахтомъ и запереть ихъ обоихъ.

Леонъ молча слдовалъ за графиней.

— Я общала показать теб виновнаго, шепнула она ему, здсь ты найдешь его.

Казалось, Леонъ понялъ эти слова, потому что глаза его засверкали.

— Ты хочешь отмстить тому, кто виновенъ во всемъ случившемся съ тобой, продолжала она, идемъ! Ты увидишь его, я отведу тебя къ нему.

Въ корридор имъ не попалось на встрчу никого. Графиня отворила дверь и впустила Леона, затмъ снова захлопнула ея и заперла на ключъ, но ея разсчетъ былъ ошибоченъ, едва только Леонъ остался одинъ, какъ онъ также, захотлъ слдовать за графиней.

Боясь, что онъ нашумитъ, она снова отворила дверь, ни слова не говоря взяла его за руку и, введя въ сосднюю комнату, подвела къ стеклянной двери. Въ комнат, въ которую вела эта стеклянная дверь, на диван лежалъ Митнахтъ и курилъ сигару.

Графиня указала на бывшаго управителя.

— Это онъ, прошептала она, поспшно отходя въ сторону.

Леонъ устремилъ взглядъ на Митнахта, очевидно не замчавшаго его и во взгляд безумнаго сверкнула ярость.

Тогда графиня увидла, что ея тайное желаніе можетъ быть исполнится въ этотъ же день. Она повернулась и вышла изъ комнаты, снова заперевъ дверь на ключъ. Посл этого она снова вернулась въ столовую и, входя въ нее, ясно услыхала, что къ замку подъхалъ экипажъ. Она подошла къ окну и взглянула изъ-за занавса.

Изъ кареты вышелъ Бруно и снова заперъ за собою дверцу.

— Это онъ, прошептала графиня, онъ дйствительно пріхалъ.

Черезъ нсколько мгновеній, лакей докладывалъ о Бруно.

— Благодарю васъ, что вы исполнили мою просьбу, сказала графиня, здороваясь съ нимъ, я хочу переговорить съ вами о несчастномъ случа, который, какъ мн сообщили, произошелъ вчера ночью около замка.

— Этотъ случай не имлъ никакихъ послдствій, графиня, отвчалъ Бруно, во всякомъ случа, молодой человкъ, сдлавшій это, нуждается въ строгомъ присмотр, а не то могутъ произойти большія несчастія.

— Вы правы, г. ассесоръ, я завтра же приму относительно него необходимыя мры, отвчала графиня, приглашая Бруно ссть къ столу, на которомъ стоялъ дессертъ, но позвольте сказать вамъ, что, узнавъ о нападеніи, меня поразило то обстоятельство, что вы были около замка въ такое позднее время.

— Причина моего поздняго посщенія вамъ извстна, отвчалъ Бруно, я хотлъ говорить съ той, которую я называю графиней и надюсь, что сегодня мы наконецъ сойдемся относительно этого важнаго пункта.

— Это было бы для меня тмъ пріятне, что я не имю ни малйшаго намренія ссориться съ вами, г. ассесоръ. Но скажите мн, пожалуйста, покойный докторъ Гагень былъ вашъ другъ, не такъ ли?

— Да, князь почтилъ меня своимъ довріемъ, отвчалъ Бруно.

— Въ такомъ случа вамъ извстны его прошедшія обстоятельства…

— Про какія обстоятельства вы говорите, графиня?

Камилла ршилась непремнно узнать, насколько князь посвятилъ во все этого опаснаго противника.

— Князь умеръ, торжественно сказала она, и это заставляетъ молчать всякое обвиненіе и вражду…

— Князь, графиня, стоитъ въ моихъ глазахъ выше всякаго обвиненія, перебилъ ее Бруно, высокое благородство души покойнаго извстно всмъ.

— Я говорю про событія, происшедшія уже давно, продолжала Камилла, я не знаю, извстны ли вамъ подробности судьбы человка, напавшаго на васъ въ припадк безумія…

— Я знаю, что Леонъ Брассаръ сынъ князя.

— Вы знаете также исторію его рожденія?

— Я все знаю.

Въ темныхъ глазахъ графини сверкнула ненависть. Бруно зналъ, что она мать Леона!.. онъ зналъ боле… онъ наслдовалъ отъ Гагена продолженіе борьбы съ нею!

— Въ такомъ случа мы можемъ говорить не стсняясь, сказала она, все это одинаково тяжело для всхъ сторонъ.

— Я пріхалъ именно для того, чтобы открыто объясниться съ вами, отвчалъ Бруно, тмъ пріятне было для меня ваше приглашеніе. До сихъ поръ вы не врили, что найденная въ город дйствительно ваша падчерица, вы не врили словамъ графини, что фонъ-Митнахтъ столкнулъ ее съ обрыва и когда изъ пропасти вытащили трупъ, то вы согласились, что это трупъ графини! Но все это, какъ теперь оказывается, была ошибка.

— Это старая исторія, г. ассесоръ, съ сострадательной улыбкой замтила графиня.

— Въ настоящее время нашелся свидтель, который въ состояніи объяснить всю эту мрачную исторію, продолжалъ Бруно. Найденный трупъ принадлежитъ Маріи Рихтеръ, вызванной изъ Баума въ Гамбургъ депешей, а неожиданно найденная въ город двушка, несмотря на то, что столько свидтелей не узнали ея, все-таки настоящая графиня Лили фонъ-Варбургъ.

— А на чемъ основывается это убжденіе, г. ассесоръ? Неужели же вы думаете, что я могла не узнать своей падчерицы. Нтъ, нтъ, все это только пустыя предположенія.

— На этотъ разъ, это совсмъ не предположенія, графиня. Я очень счастливъ, что могу наконецъ объяснить вамъ одно обстоятельство, бывшее до сихъ поръ для всхъ загадкой и послужившее главнымъ поводомъ къ сомнніямъ. Мы вс не могли понять, гд пробыла графиня первую недлю посл паденія и какимъ образомъ попала она въ городъ, къ дому Гагена.

— И вы разршили эту загадку, насмшливо спросила графиня.

— Да, мн удалось это и я явился сообщить и вамъ объ этомъ, отвчалъ Бруно.

— Говорите пожалуйста, вы въ высшей степени заинтересовали меня. Гд же была эта мнимая графиня?

— Въ пещерахъ мловыхъ горъ.

— Странная игра воображенія! Въ пещерахъ внизу! По всей вроятности, въ гостяхъ у привиднія, которое рыбаки зовутъ старымъ Фейтомъ.

— Да, у него, графиня.

— Вы, вроятно, шутите?

— Нтъ, это дйствительно такъ.

— Такъ вотъ почему вы пытались попасть въ эти пещеры, сказала графиня, вы возбудили мое любопытство, и я также похала туда, но что за легковріе! По разсказамъ, тамъ живетъ Фейтъ, бывшій слуга замка, потонувшій въ бурю…

— Старый Фейтъ живъ, графиня! сказалъ твердымъ голосомъ Бруно.

Въ первое мгновеніе графиня невольно вздрогнула, но почти сейчасъ же саркастическая улыбка появилась у нея на губахъ.

— Неужели вы наконецъ поврили этимъ сказкамъ, сказала она, но меня вамъ не убдить.

— Но Фейтъ не умиралъ, онъ живъ.

— Въ такомъ случа я также видла бы его, сказала графиня, а то до сихъ поръ я слышала о старомъ Фейт только какъ о привидніи, г. ассесоръ, меня удивляетъ только то, что вы занимаетесь подобными розсказнями.

Въ эту минуту въ передней послышались поспшные шаги, дверь въ столовую поспшно отворилась и въ комнату почти вбжалъ Максъ, онъ былъ въ такомъ ужас, что совершенно не помнилъ себя.

За нимъ по пятамъ слдовалъ тотъ, отъ кого онъ бжалъ въ такомъ страх. На порог появился старикъ, съ длинной, сдой бородой.

— Старый Фейтъ! вскричалъ Максъ.

— Знакомъ ли вамъ этотъ призракъ, графиня? сказалъ Бруно, указывая на вошедшаго.

Графиня вскочила и устремила взглядъ на старика, котораго сейчасъ же узнала, несмотря на перемну, произведенную въ немъ годами.

Въ первое мгновеніе она была такъ поражена, что не могла произнести ни слова.

— Старый Фейтъ! повторилъ Максъ, указывая на него графнн, я нашелъ его въ передней…

Въ это время графиня успла немного придти въ себя.

— Ступайте отсюда! повелительно сказала она. Что это за комедія! Вонъ!

Максъ повиновался и вышелъ, Фейтъ остался.

— Это не комедія, графиня, спокойно возразилъ Бруно, старый Фейтъ не умиралъ.

— Этого быть не можетъ. Это обманъ! еще боле поблднвъ отъ гнва вскричала графиня.

— Я вашъ бывшій слуга, Фейтъ! Я не умиралъ, а живу, чтобы быть свидтелемъ противъ васъ, заговорилъ наконецъ Фейтъ. Вс считали меня умершимъ, но я жилъ въ мловыхъ пещерахъ.

Эти слова поразили графиню.

— Я покажу все, какъ было, продолжалъ старикъ, я могу доказать, что я дйствительно тотъ, за кого себя выдаю. Я нашелъ молодую графиню внизу въ пропасти и перенесъ ее къ себ въ пещеру, а затмъ, я же отнесъ ее въ городъ, къ доктору. Но это не все, я знаю больше. Я видлъ, какъ однажды, въ воскресенье…

— Это обманъ! Недостойная шутка! вскричала графиня. Фейтъ давно умеръ!

— Не старайтесь обмануть себя относительно значенія этого свидтеля, холодно сказалъ Бруно, виновные будутъ наконецъ обнаружены, а невинно страдавшая получитъ возмездіе.

— Я докажу, какъ все было! повторилъ Фейтъ.

— Я не хочу быть доле свидтельницей этой комедіи, ршительно вскричала графиня. Мн нужны доказательства, а не такія выдумки съ привидніями.

— Вы, значитъ, отказываетесь сознаться, что это Фейтъ? спросилъ Бруно.

— Что это за представленіе? продолжала Камилла съ гнвомъ. Прошу васъ, г. ассесоръ окончить эту комедію, такъ какъ я не имю ни малйшаго намренія слушать доле такіе чудесные разсказы. Позаботьтесь найти лучшія доказательства, приведите другихъ свидтелей, что графиня Лили жива и я первая съ радостью встрчу ее, а такими выдумками вамъ не обмануть меня.

Графиня холодно поклонилась и хотла выйти, какъ вдругъ случилось нчто, совершенно измнившее сцену и заставившее ее остаться. Въ тишин замка раздался такой ужасный крикъ, что у Бруно кровь застыла въ жилахъ.

Даже графиня была поражена этимъ крикомъ, который могъ испустить только человкъ, умирающій въ страшныхъ мученіяхъ.

Что случилось? Что значилъ этотъ крикъ? Кому могъ онъ принадлежать? Эти вопросы задавалъ себ Бруно, ршительно оставившій комнату вмст съ Фейтомъ, чтобы посмотрть, что случилось.

XXXVI.

Смерть Леона.

Мы оставили Лили въ то время, когда Леонъ стоялъ у нея подъ окномъ, старясь снова влзть къ ней но каждый разъ, какъ только онъ добирался до окна, молодая двушка, съ силою, увеличиваемою отчаяніемъ, успвала отдернуть его руки и онъ снова падалъ внизъ.

Наконецъ ему, казалось, надоли эти безуспшныя попытки и онъ вдругъ бросился бжать, точно гонимый фуріями.

Лили вздохнула свободне, когда увидла, что онъ наконецъ исчезъ въ темнот и всякая опасность миновала.

Леонъ возвратился обратно въ замокъ и мы уже видли, куда привела его графиня и какимъ образомъ думала воспользоваться имъ для своихъ цлей.

Когда графиня привела Леона на половину покойнаго графа и, показавъ ему Митнахта, шепнула: ‘вотъ онъ’, то въ разстроенномъ мозгу безумнаго составилась одна идея, что Митнахтъ именно тотъ, кто былъ причиною всхъ его несчастій.

Одна стеклянная дверь раздляла этихъ двоихъ людей и они находились въ совершенно необитаемомъ флигел. Когда графиня неслышно удалилась, она тихонько заперла на ключъ комнату, въ которой былъ Леонъ.

Митнахтъ ничего этого не слышалъ. Онъ лежалъ на диван и курилъ. Онъ далъ послднюю отсрочку графин и теперь его единственной мыслью было какъ можно скоре получить деньги и ухать съ ними.

Вдругъ послышался какой-то шорохъ у двери, которая вела въ переднюю. Онъ обернулся, но въ комнат было такъ темно, что онъ не могъ разглядть, стоитъ ли кто-нибудь у стеклянной двери.

— Кто тутъ? громко спросилъ онъ.

Отвта не было.

— Чортъ побери, пробормоталъ онъ, стараясь разглядть фигуру Леона, въ передней кто-то есть.

Онъ всталъ съ дивана, зажегъ свчу и подошелъ съ нею къ стеклянной двери.

Онъ, вроятно, ошибся, такъ какъ не видно было никого.

Тогда онъ поставилъ свчу обратно на столъ и началъ ходить по комнат большими шагами, но когда онъ опять взглянулъ случайно на стеклянную дверь, то за нею снова стоялъ Леонъ и видъ его былъ такъ ужасенъ, что Митнахтъ отскочилъ, точно увидлъ передъ собою дьявола.

Но черезъ мгновеніе онъ уже овладлъ собою, такъ какъ не принадлежалъ къ числу трусливыхъ, взявъ свчу, онъ подошелъ къ двери и отворилъ ее.

Въ тоже самое мгновеніе Леонъ бросился на него и схватилъ за голову. Подсвчникъ упалъ на полъ, свча погасла и темнота окружила двухъ противниковъ.

Митнахтъ хотлъ оттолкнуть Леона, но скоро понялъ, что ему будетъ не такъ легко справиться съ безумнымъ.

Началась борьба. Леонъ обхватилъ Митнахта и съ такой силой сжималъ его, что у того дыханіе останавливалось. Онъ со всей силы билъ Леона по чему попало, но тотъ, казалось, ничего не чувствовалъ.

Тогда Митнахту пришла счастливая мысль, онъ со всей силы толкнулъ Леона на уголъ мраморнаго стола и на этотъ разъ боль на мгновеніе преодолла, такъ что онъ выпустилъ своего противника.

Послдній воспользовался этимъ счастливымъ мгновеніемъ и бросился въ переднюю, къ выходной двери, чтобы спастись отъ опаснаго противника.

Но дверь была заперта! Напрасно онъ толкалъ ее, стучалъ и кричалъ: никто не приходилъ.

Между тмъ Леонъ уже оправился и бросился къ Митнахту, тотъ усплъ однако отскочить въ сторону и, вбжавъ въ другую комнату, сталъ за круглый столъ.

— Чортъ васъ возьми, вскричалъ онъ, съ гнвомъ, чего вамъ отъ меня надо? Чего вы здсь хотите?

Леонъ расхохотался.

— Вы знаете, что случилось съ княземъ, моимъ отцемъ? вскричалъ онъ. Я толкнулъ его въ воду и вы виноваты въ этомъ.

Неужели слова безумнаго были справедливы и онъ дйствительно убилъ Гагена?

— Чего вы ко мн пристаете, я васъ не знаю! возразилъ Митнахтъ. Что вамъ отъ меня надо?

Леонъ не отвчалъ, но бросился бжать кругомъ стола, чтобы схватить Митнахта, но тотъ также побжалъ и началась дикая охота вокругъ стола, пока наконецъ Леонъ не опрокинулъ его и не бросился черезъ него на своего противника.

Снова началась страшная борьба. Митнахтъ защищался изо всхъ силъ, но сумасшедшіе обладаютъ сверхъестественной силой и ему удалось повалить Митнахта на диванъ и схватить за шею.

Настала минута, когда одному изъ двухъ суждено было поплатиться жизнью. Планъ графини, казалось, доляіенъ былъ удаться. Легко могло случиться, что оба противника погибнутъ въ неравной борьб, но Леонъ казался побдителемъ. Онъ крпко сдавливалъ шею Митнахта, который уже чувствовалъ, что задыхается. Онъ хотлъ кричать, но могъ только глухо застонать. Однако страхъ смерти придалъ ему новыя силы. Онъ ударилъ Леона кулакомъ прямо въ лицо и въ тоже время хотлъ оторвать его руки отъ своей шеи, но въ этой борьб они оба потеряли равновсіе и скатились на полъ.

Это обстоятельство дало новый оборотъ борьб и хотя Леонъ не выпустилъ шеи Митпахта, но послднему удалось подмять подъ себя Леона, котораго онъ началъ давить всей своей тяжестью. Посл нсколькихъ ударовъ, попавшихъ ему въ лицо, Леонъ выпустилъ шею Митнахта, чтобы защитить себя, но бывшій управляющій былъ до такой степени раздраженъ, что не думая пользоваться тмъ, что Леонъ его выпустилъ, вмсто того, чтобы покончить борьбу, самъ вцпился въ сумасшедшаго.

Напрасно Леонъ, въ свою очередь, пытался вырваться изъ рукъ Митнахта, тотъ со всей силы ударилъ его кулакомъ по голов, такъ что онъ зашатался.

Митнахтъ воспользовался этимъ мгновеніемъ и, схвативъ тяжелый стулъ, нанесъ имъ новый ударъ Леону.

Тогда безумный испустилъ тотъ страшный крикъ, который былъ услышанъ въ комнатахъ графини.

Казалось, что полученный имъ ударъ былъ смертеленъ, но Митнахтъ, не помня себя отъ ярости, нанесъ ему новый ударъ, посл котораго Леонъ упалъ, тяжело застонавъ и обливаясь кровью.

Между тмъ послышались приближающіеся шаги и голоса.

— Крикъ раздался отсюда! послышался голосъ Бруно. Откройте эту дверь, тутъ случилось несчастіе.

Но ключа не было нигд, такъ что прошло порядочно времени, пока наконецъ не выломали дверь.

Когда дверь была наконецъ открыта то на полу нашли плавающаго въ крови Леона, около котораго стоялъ Митнахтъ, все еще держа въ рукахъ окрававленный стулъ.

— Возьмите преступника! ршительно приказалъ Бруно указывая на Митнахта, кром того я обвиняю этого бывшаго управляющаго замка въ покушеніи на убійство молодой графини Варбургъ и въ убійств ея молочный сестры, Маріи Рихтеръ.

Пока слуги исполняли эти приказанія Бруно наклонился къ умирающему Леону.

— Это онъ… онъ идетъ… посмотрите какъ выглядываетъ изъ воды его голова! шепталъ Леонъ. Это голова князя, моего отца. Видите ли вы какъ пристально онъ смотритъ! Прочь… онъ всюду преслдуетъ меня… всюду… я столкнулъ его въ воду… ха, ха, ха, но смхъ его длался все слабе и слабе, онъ хотлъ еще что то сказать, хотлъ приподняться, но съ нимъ сдлались конвульсіи и черезъ нсколько мгновеній его не стало.

XXXVIII.

Признаніе графини.

Не безъ труда удалось лакеямъ связать Митнахта, который вырывался какъ бшенный и затмъ, по приказанію Бруно, его посадили въ карету, чтобы отвезти въ городъ.

Отдавъ эти приказанія, Бруно возвратился въ комнаты графини, но тамъ онъ нашелъ только служанокъ и стараго Фейта.

— Гд графиня? спросилъ онъ.

Фейтъ указалъ на дверь будуара.

Бруно постучался, но никто не отвчалъ.

— Доложите графин, что мн необходимо говорить съ нею, обратился Бруно къ горничной, которая сейчасъ же повиновалась.

Въ замк было необычайное волненіе, хотя никто хорошенько не зналъ что будетъ и что случилось.

Компаньонка искала графиню. Слуги бгали туда и сюда.

Въ это время внизу послышался стукъ подъзжающей кареты.

Бруно сейчасъ же догадался въ чемъ дло.

— Останься здсь, сказалъ онъ Фейту, а я пойду помшать бгству подозрительныхъ особъ.

Сказавъ это онъ поспшилъ внизъ.

Внизу передъ подъздомъ стояла графская карета, а въ ней сидлъ испуганный Филиберъ.

Въ ту минуту какъ Бруно вышелъ въ переднюю, изъ другихъ дверей появилась графиня.

Бруно пошелъ къ ней на встрчу.

— Г. капелланъ можетъ длать что ему угодно, сказалъ онъ. Васъ же, графиня, я долженъ просить возвратиться въ замокъ, для объясненія нкоторыхъ вопросовъ.

— Что это значитъ? высокомрно вскричала графиня. Надюсь что ваша власть не простирается на меня!

— Я долженъ помшать вашему отъзду графиня, въ виду тяготющаго надъ вами обвиненія.

— Я хочу хать въ городъ жаловаться на неслыханное обращеніе…

— Вамъ очень скоро представится къ этому случай, графиня, моя карета отвезетъ только въ городъ Митнахта, а затмъ возвратится обратно и тогда я попрошу васъ хать вмст со мной въ городъ.

Камилла поняла что все потеряно, что Бруно не выпуститъ ее. Его послднія слова доказали это.

Ни слова не говоря, она повернулась и пошла обратно.

— Погибло! все погибло! нтъ выхода! нтъ спасенія! Это была единственная мысль Камиллы.

Вдругъ, въ ту минуту, когда графиня вошла въ гостинную, въ сосдней комнат послышался шумъ шаговъ и голосовъ.

Дверь быстро распахнулась и въ комнату вбжалъ Митнахтъ. Ему удалось вырваться изъ рукъ прислуги и выскочивъ изъ кареты, которая должна была везти его въ городъ, вернуться обратно въ замокъ. Лицо его было искажено яростью, онъ задыхался.

— Ты донесла на меня… все кончено… я долженъ умереть… но сначала умри ты! громко вскричалъ онъ, я не успокоюсь, пока не освобожу отъ тебя міръ. Тогда, прежде чмъ преслдовавшіе его слуги успли вбжать въ комнату, прежде чмъ Бруно усплъ опомниться отъ этого неожиданнаго появленія, Митнахтъ уже бросился на графиню и вонзилъ ей въ грудь ножъ по самую рукоятку. Камилла громко вскрикнула и упала на коверъ.

Все это было дломъ одной минуты. Митнахта схватили, но уже поздно.

— Она виновата во всемъ, кричалъ онъ, вырываясь, чтобы снова броситься на графиню. Она хотла чтобы сумасшедшій убилъ меня, это дьяволъ въ человческомъ образ.

— Свяжите этого безумца! приказалъ Бруно, въ то время какъ графиню поднимали съ ковра.

— Въ этомъ нтъ боле надобности, я самъ хочу хать въ городъ, чтобы пожаловаться на этого ассесора, который позволяетъ себ приказывать вязать людей, которые только защищаютъ свою жизнь отъ нападенія, сказалъ Митнахтъ.

Не смотря на это заявленіе, Митнахта крпко связали и снова отвели въ карету.

Между тмъ графиня съ страшной болью сама вынула ножъ изъ раны, изъ которой хлынула кровь. Въ это время она поняла что погибла, что ей осталось жить очень немного.

— Сейчасъ привезутъ доктора изъ города, сказалъ Бруно.

— Теперь уже поздно, перебила его умирающая слабымъ голосомъ, черезъ нсколько часовъ меня не будетъ, никакая сила въ мір не въ состояніи возвратить мн жизнь… я умираю.

Бруно видлъ что больную невозможно перевезти въ городъ, такъ какъ было почти несомннно, что она умретъ на дорог, не успвъ сдлать никакого признанія. Но вдругъ она неожиданно ршилась, она не хотла чтобы Митнахтъ спасся.

— Принесите бумаги и перо, повелительно сказала она, я хочу диктовать вамъ.

Бруно приказалъ поскоре подать все нужное, затмъ веллъ выйти изъ комнаты всмъ кром Фейта и камердинера Макса.

— Я не хочу чтобы Куртъ фонъ-Митнахтъ избжалъ наказанія, начала графиня, поэтому я разскажу вамъ все что было. Я умираю и онъ также долженъ умереть. Не подумайте чтобы я боялась смерти, я уже давно не придавала никакой цны жизни.

— Это объясняетъ почему вы такъ мало цнили жизнь другихъ, замтилъ Бруно.

— Посл смерти графа, продолжала умирающая, я наслдовала замокъ и помстья, деньги же были оставлены дочери, но мы съ Митнахтомъ хотли во чтобы то ни стало имть этотъ милліонъ. По моему приказанію Митнахтъ оставилъ замокъ въ грозу, чтобы убить графиню, со смертью которой деньги переходили мн. Дуракъ далъ себя узнать, но не смотря на это сначала все казалось вполн благопріятнымъ для насъ. Лсничій Губертъ попалъ въ подозрніе, какъ вдругъ случилось невроятное обстоятельство, которое только сегодня объяснилось появленіемъ Фейта.

— Небу не угодно было чтобы это преступленіе совершилось.

— Но одинъ шагъ влечетъ за собою другой, продолжала умирающая, когда графиня нашлась, то мн пришло въ голову воспользоваться ея сходствомъ съ Маріей Рихтеръ, послдняя была въ Гамбург и хотла хать въ Америку, что было очень благопріятно для удачи моего плана, такъ какъ въ случа ея исчезновенія никто но стадъ бы спрашивать о ней. Ее вызвали назадъ депешей и Митнахтъ встртилъ ее на станціи. Когда поздъ пришелъ въ городъ была ночь и никто не видалъ Маріи. Митнахтъ повезъ ее въ замокъ, я дожидалась ихъ недалеко отъ обрыва. Митнахтъ вдругъ напалъ на нее и бросилъ въ пропасть прежде чмъ она успла вскрикнуть, впрочемъ я не знаю, можетъ быть онъ сначала оглушилъ ее ударомъ. Что потомъ было, вы уже знаете. Трупъ Маріи Рихтеръ былъ найденъ и такъ какъ ея лицо было разбито, то тмъ легче было выдать ее за графиню, слдствіемъ этого было то, что дочь графа признали за сумасшедшую… Голосъ графини сталъ замтно слабть.

— Покойный графъ и его жена также пали жертвами вашихъ плановъ! сказалъ Бруно.

— Я сдлала это чтобы достичь моихъ цлей, холодно отвчала графиня, это я отравила ихъ.

— Точно также какъ Фейта и Милоша.

— Да! одно преступленіе всегда влечетъ за собою другое, а я никогда, ни передъ чмъ не останавливалась. Митнахтъ былъ плохимъ исполнителемъ моихъ плановъ, но у меня не было никого другого. Тамъ гд я дйствовала сама, все было хорошо, кром единственнаго случая, когда Фейтъ подсмотрлъ за мною. Все мн благопріятствовало. Единственный опасный человкъ, Фейтъ, погибъ во время бури, и не случись невроятнаго обстоятельства, что онъ какъ бы воскресъ изъ мертвыхъ, ничто не могло бы доказать моей виновности.

— Ваша судьба была въ рукахъ князя. Въ тотъ день, когда онъ погибъ такъ неожиданно, онъ ршилъ донести на другой день на васъ. Князя вы также не разъ пытались убить руками Митнахта…

— Все кончено, смерть приближается скоре чмъ я думала… я не успю кончить.

Она еще разъ приподнялась.

— Князь… сказала она едва слышно, князь былъ жертвою своей глупой страсти. Преслдуя меня своею любовью, онъ отнялъ у меня всякую возможность обладать единственнымъ человкомъ на свт, котораго и любила. Онъ умеръ чтобы не видать, какъ я буду принадлежать другому…

Въ то время, какъ она произносила эти слова, голосъ ее совершенно ослаблъ, такъ что Бруно думалъ что она умираетъ.

— Не послать ли за капелланомъ? спросилъ онъ.

— Нтъ, не нужно! умирающимъ голосомъ проговорила графиня. Къ чему, я не хочу ничего слышать.

— Неужели вы не раскаетесь передъ смертью, проговорилъ Бруно.

— Раскаяться! насмшливо повторила графиня, посл смерти наступитъ мракъ и ничтожество… я желала бы… чтобы весь міръ… погибъ… мое послднее слово… проклятіе.

Посл этихъ словъ наступили страшныя конвульсіи и черезъ нсколько минутъ графини Камиллы не стало, она умерла какъ жила, не примирясь съ небомъ и міръ освободился наконецъ отъ этого демона.

Тогда Бруно оставилъ ее на попеченіе прислуги, а самъ поспшилъ къ Лили.

Мы не станемъ описывать радости несчастной, когда она узнала о своемъ спасеніи, котораго такъ долго и напрасно ждала.

XXXIX.

Смерть Митнахта.

Былъ часъ ночи, когда прокуроръ Веллеръ былъ неожиданно разбуженъ стукомъ въ дверь.

— Что такое? спросилъ онъ съ удивленіемъ.

— Я привезъ сюда арестанта, по приказанію г-на ассесора фонъ-Вильденфельса.

— Кто вы?

— Я слуга изъ замка Варбургъ.

— А кого вы привезли?

— Бывшаго управляющаго замка, фонъ-Митнахта. Эти слова произвели на прокурора большое впечатлніе, и онъ приказалъ сейчасъ же ввести Митнахта.

— Я требую, чтобы сейчасъ же былъ составленъ протоколъ, сказалъ Митнахтъ, едва переступивъ черезъ порогъ.

— Вы должны подождать до утра г.фонъ-Митпахтъ, если ассесоръ фонъ-Вильденфельсъ приказалъ арестовать васъ, то нтъ сомннія, что онъ имлъ на это уважительныя причины, отвчалъ прокуроръ, и не слушая дальнйшихъ увреній Митнахта, не знавшаго еще о признаніи графини, приказалъ отвести его въ отдльную камеру.

На слдующій день, рано утромъ Бруно былъ уже у прокурора.

— Что такое случилось? вскричалъ Веллеръ, увидя его, вы прислали къ намъ ночью связаннаго бывшаго управителя Варбурга, а онъ утверждаетъ, что только защищался отъ нападенія на него сумасшедшаго, не слишкомъ ли уже далеко вы зашли въ этомъ дл?

— Я полагаю, что не зашелъ бы далеко, если бы даже приказалъ заковать его, отвчалъ Бруно. Мн удалось наконецъ сорвать завсу, прикрывавшую многочисленныя преступленія. И вс эти ужасы совершены были двумя лицами, которыхъ никому и въ голову не могло придти подозрвать въ чемъ-либо подобномъ. Одинъ изъ преступниковъ, фонъ-Митнахтъ, другой — Камилла фонъ-Варбургъ.

— Какъ, графиня! съ изумленіемъ вскричалъ прокуроръ.

— Да, графиня Варбургъ, вс ея преступленія открыты, но мн не удалось бы раскрыть ихъ, еслибы не появился одинъ свидтель, котораго вс считали уже умершимъ, сказалъ Бруно, указывая на Фейта, вошедшаго вмст съ нимъ, ему я обязанъ или, лучше сказать, мы вс обязаны, разоблаченіемъ виновныхъ.

— Вы говорите, что графиня… снова началъ прокуроръ.

— Графиня преступница, а Митнахтъ былъ ея орудіемъ, онъ совершалъ убійства, но и она сама отравила покойнаго графа и его жену.

— Это невроятно, ужасно! вскричалъ Веллеръ.

— Тмъ не мене это такъ, а вотъ позвольте представить вамъ настоящую графиню Варбургъ, прибавилъ онъ, такъ какъ въ эту минуту дверь отворилась и вошла Лили, умершая графиня Камилла созналась, что найденный въ пропасти трупъ принадлежалъ убитой Митнахтомъ Марі Рихтеръ, и что несправедливо страдавшая, настоящая графиня Лили, кром того свидтель Фейтъ также докажетъ, что передъ домомъ доктора Гагена была найдена графиня Лили.

Посл всего случившагося, Лили была въ такомъ сильномъ волненіи, что едва слышала слова сожалнія прокурора.

Черезъ нсколько минутъ, она уже простилась со всми, и свъ въ карету возвратилась въ замокъ, гд она сдлалась теперь полновластной госпожей.

Бруно между тмъ остался у прокурора, чтобы подробно объяснить ему все случившееся.

Въ тоже утро Митнахтъ узналъ, что вс его преступленія открыты.

Въ первое мгновеніе, не зная о томъ, что случилось, онъ ни за что не хотлъ поврить въ возможность этого открытія, и только убдился въ справедливости этого, когда ему было сказано о признаніяхъ графини, но и тутъ онъ все еще пробовалъ отпираться и тольк тогда, когда его свели на очную ставку съ Фейтомъ, онъ понялъ, что для него все погибло.

Вернувшись къ себ въ камеру, онъ впалъ въ отчаяніе, на вс вопросы онъ не отвчалъ ни слова, и едва поднималъ голову, если къ нему кто-нибудь входилъ.

Вечеромъ, наканун дня, назначеннаго для суда, сторожъ по обыкновенію принесъ ему тарелку супу, хлба и воды.

Сторожа поразило то обстоятельство, что арестантъ не сидлъ, какъ обыкновенно, въ углу, мрачно глядя внизъ, а, напротивъ того, ходилъ взадъ и впередъ по камер.

Но не раскаяніе мучило его. Нтъ, онъ только проклиналъ графиню и старался найти какой-нибудь выходъ, придумать какое-нибудь средство избгнуть позора публичнаго суда и смерти отъ руки палача.

О бгств нечего было и думать, такъ какъ оно было невозможно теперь, когда у него не было никакихъ средствъ. Никто не зналъ лучше его, что жизнь безъ денегъ и удовольствій не иметъ никакой цны, такъ какъ честный трудъ и какія-нибудь высшія цли были незнакомы этому человку.

Существованіе не имло для него никакой цны, съ той минуты, какъ онъ не видлъ передъ собой возможности снова начать прежнюю, беззаботную жизнь.

Наконецъ онъ принялъ ршеніе. Тяжело было для него исполненіе этого ршенія, но оно избавляло его отъ тхъ послдствій его преступной жизни, которыхъ онъ такъ боялся.

Сторожъ принесъ маленькую лампу, которую онъ приносилъ каждый вечеръ и которую Митнахтъ долженъ былъ гасить, когда ложился спать, но на этотъ разъ лампа горла дольше обыкновеннаго.

Было уже одиннадцать часовъ вечера, когда, идя черезъ дворъ, сторожъ замтилъ, что у Митнахта все еще горитъ огонь. Вроятно, онъ забылъ погасить его, ложась спать.

Такъ какъ лампа, забытая на ночь, могла произвести пожаръ и, кром того, арестантамъ не позволялось имть огонь такъ поздно, сторожъ снова вернулся и вошелъ въ комнату Митнахта.

Митнахтъ лежалъ на постели, но сторожу бросилось въ глаза то, что онъ лежалъ одтый, а у кровати на полу виднлось что-то темное.

Подойдя ближе, онъ увидлъ, что это лужа крови, такая же лужа была на постели, а около Митнахта лежалъ острый обломокъ жестяной ручки отъ лампы, которымъ онъ перерзалъ себ на рук артерію и истекъ кровью.

Сторожъ сейчасъ же поднялъ тревогу, послали за докторомъ, но его помощь была уже безполезна, несмотря на вс употребленныя средства, Митнахта не могли возвратить къ жизни.

XL.

Вилла испанки.

Возвратимся снова къ Губерту, котораго мы оставили въ ту минуту, когда онъ выскочилъ изъ окна больницы и упалъ на землю, такъ какъ втка, за которую онъ схватился прыгая, обломилась подъ его тяжестью.

Но внизу подъ окномъ росъ густой кустарникъ, который ослабилъ силу удара при паденіи, такъ что Губертъ могъ сейчасъ же подняться на ноги.

Въ саду никого не было и онъ безъ большаго труда перелзъ черезъ ршетку на улицу. Но теперь предстояло ршить самый трудный вопросъ! куда идти? Денегъ у несчастнаго не было и онъ ршился до утра проходить по улицамъ, а днемъ снова начать искать работы, однако, проходивъ около часу, онъ началъ чувствовать усталость и остановился, прислонясь къ какому-то дому.

Не прошло нсколькихъ минутъ, какъ къ нему подошелъ полисменъ.

— Чего вы здсь ждете? спросилъ онъ. Кто вы?

— Оставьте меня въ поко, отвчалъ Губертъ, разв я не могу остановиться здсь отдохнуть.

— Отвчайте на мой вопросъ, а не то я арестую васъ, сказалъ снова полисменъ.

— Мое имя Бургардтъ, я нмецъ! Теперь вы знаете, что хотли, сказалъ Губертъ и, повернувшись, пошелъ прочь.

Онъ говорилъ себ, что самое лучшее какъ можно скоре уйти подальше отъ опаснаго сосдства. Но эта необдуманная поспшность только еще боле возбуждала противъ него подозрнія, хотя въ дйствительности онъ не былъ преступникомъ. На немъ лежало только несправедливое подозрніе, но этого было достаточно, чтобы отнять у него спокойствіе и самообладаніе.

Полисменъ, казалось, началъ слдить за нимъ.

Когда Губертъ замтилъ это, то его озабоченность еще боле увеличилась и онъ поспшно свернулъ въ боковую улицу.

Какъ ни ускорялъ онъ шаги, онъ постоянно слышалъ, что за нимъ кто-то идетъ.

Не было никакого сомннія, полисменъ преслдовалъ его.

На слдующемъ углу Бургардтъ снова свернулъ въ новую улицу.

Здсь за нимъ снова раздались шаги.

Тогда онъ бросился бжать и бжалъ до тхъ поръ, пока не добжалъ до предмстья, въ которомъ тамъ и сямъ были построены виллы и дачи. Въ одной изъ нихъ былъ еще свтъ.

На мгновеніе Губерту показалось, что онъ избавился отъ своего преслдователя, такъ какъ не слышалъ больше за собою его шаговъ.

Онъ остановился на мгновеніе и сталъ прислушиваться. Онъ съ трудомъ перевелъ дыханіе и почувствовалъ страшную боль въ ран, которая еще не вполн закрылась. Пуля задла за легкое и теперь онъ чувствовалъ, что рана гораздо тяжеле, чмъ онъ предполагалъ сначала.

Вдругъ за нимъ снова раздался шумъ шаговъ. Тогда, забывъ боль отъ раны, онъ опять бросился бжать, но, пробжавъ нсколько шаговъ, почувствовалъ страшную слабость, такъ что долженъ былъ прислониться къ стн, чтобы не упасть. Стна оказалась ршеткой виллы и Губерту пришло въ голову, что онъ лучше всего избавится отъ преслдованій, если перелзетъ черезъ невысокую ршетку.

Когда онъ очутился въ безопасности, подъ тнью деревьевъ, то увидлъ не въ далек стоявшую скамейку, на которую опустился въ совершенномъ изнеможеніи, и сейчасъ же лишился чувствъ.

Вилла, въ саду которой скрылся Губертъ, принадлежала нашей старой знакомой, испанк Бэлл, у которой въ этотъ день былъ, по обыкновенію, карточный вечеръ.

Игра была въ полномъ разгар, когда къ прелестной хозяйк подошла ея горничная и вызвала ее изъ гостиной.

— Что теб надо? спросила Бэлла.

— Мистеръ Макъ-Алланъ въ будуар, прошептала горничная, и проситъ видть васъ на минуту.

— Разв я не говорила теб, что не хочу видть этого человка, гнвно вскричала Бэлла.

— Я знаю это, сенора, но Макъ-Алланъ говоритъ, что иметъ сдлать вамъ важное открытіе.

— Я не хочу знать его! гнвно повторила Бэлла, пусть онъ сейчасъ же уходитъ.

— Не сердитесь такъ, прелестная сенора, раздался насмшливый голосъ ирландца, неслышно вошедшаго въ комнату. Ваша собственная выгода должна подсказать вамъ боле нжное обращеніе со мной, такъ какъ я пришелъ не въ моемъ, а въ вашемъ интерес! Но я прошу у васъ короткаго разговора съ глазу на глазъ.

Горничная сейчасъ же вышла.

— Мы одни, сенора, продолжалъ ирландецъ, я могъ бы не приходить къ вамъ и предоставить васъ вашей участи, но кто можетъ устоять противъ старой привязанности! Вы не заслужили, чтобы я привезъ вамъ извстіе, что въ вашемъ игорномъ дом…

— Игорномъ дом? гнвно повторила Бэлла. Я, право, не знаю, зачмъ, посл случившагося, вы могли придти сюда. Я не желаю ни вашей привязанности, ни вашихъ посщеній!

— Тмъ не мене, я не сомнваюсь, что вы заплатите мн за мое извстіе. Я случайно узналъ одну вещь, касающуюся васъ и вашихъ гостей, и происшедшую благодаря тайному доносу. Говорятъ, я не знаю на сколько это врно, что въ вашей гостиной ведется фальшивая игра.

Испанка испугалась.

— Кто это говоритъ? Кто сметъ это говорить? вскричала она.

— Доносъ!

— А кто сдлалъ этотъ доносъ?

— Кто-то изъ обманутыхъ.

— Что же вы хотли сказать мн?

— То, что ршено сдлать у васъ обыскъ и арестовать нкоторыхъ изъ вашихъ гостей, которыхъ полиція ищетъ уже давно. Фальшивая игра не дозволяется, сенора…

— Довольно, Макъ-Алланъ. Вы человкъ хитрый, и думали испугать меня и получить за труды.

— Вы не хотите послушать моего предостереженія и сейчасъ же, пока еще не поздно, закрыть ваши салоны?

— Пусть приходятъ! Я буду ждать! смясь отвчала испанка. Вы знаете, что я не труслива. Если вы разсчитывали на вознагражденіе, то жестоко ошиблись, такъ какъ я вижу васъ насквозь.

— Въ такомъ случа я преклоняюсь передъ вашимъ благоразуміемъ, сенора, отвчалъ насмшливо Макъ-Алланъ. Желаю, чтобы вамъ не пришлось раскаиваться въ вашемъ ршеніи. Черезъ часъ, можетъ быть даже черезъ четверть часа будетъ уже поздно. А такъ какъ я не желаю быть причисленъ къ числу вашихъ гостей и арестованъ вмст съ ними, то и спшу уйти. Честь имю кланяться, сенора.

— Наврно ему хотлось получить съ меня сколько-нибудь, прошептала Бэлла, когда ирландецъ ушелъ. Будь доволенъ, что я не воспользовалась твоей прежней продлкой, чтобы сдлать тебя безвреднымъ, и берегись еще разъ придти ко мн! Какая глупость!

Посл этого, Бэлла весело возвратилась къ гостямъ.

Не прошло и полчаса, какъ вдругъ къ ней подбжала испуганная горничная. Прежде чмъ кто-либо усплъ замтить это, Бэлла вышла, вмст съ нею, въ переднюю.

— Какіе то люди заняли садъ и окружили домъ, сенора, и, какъ кажется, это полиція, тихо сказала горничная.

— Пусть запрутъ вс двери и не отворяютъ безъ моего приказанія. Домъ мой и я могу длать въ немъ все, что хочу, помните, низачто не отворяйте двери.

Горничная ушла.

Игра продолжалась по-прежнему, такъ какъ играющіе ничего не слышали, что же касается хозяйки, то она была въ весьма понятномъ волненіи.

Вдругъ на порог появился блдный и взволнованный лакей.

Бэлла пошла къ нему на встрчу.

— Садъ и домъ заняты, сенора, шепнулъ онъ.

— Я знаю, пусть длаютъ, что хотятъ.

— Коммисаръ желаетъ осмотрть домъ.

Глаза Бэллы сверкнули гнвомъ.

— Гд коммисаръ?

— Внизу.

— Кто осмлился впустить его въ домъ?

— Онъ требоволъ именемъ закона, чтобы его впустили.

Ни слова не говоря, Бэлла оставила салонъ и пошла внизъ, въ комнату, гд ждалъ коммисаръ.

— Кто вы такой, сударь, съ гнвомъ вскричала испанка, обращаясь къ коммисару и какимъ образомъ попали вы ко мн въ домъ? противъ моего желанія?

Коммисаръ подошелъ къ ней и показалъ свой приказъ.

— Чего вамъ здсь надо?

— Я ищу шуллеровъ и обманщиковъ, которыхъ получилъ приказаніе арестовать.

— Арестуйте кого хотите, только не смйте являться въ мой домъ. Я требую, чтобы вы сейчасъ же ушли. Арестуйте людей въ ихъ жилищахъ, на улиц, гд хотите, но оставьте въ поко мой домъ.

— Я долженъ исполнить ваше требованіе по законамъ нашей страны, отвчалъ коммисаръ, но не подумайте, чтобы кому-нибудь удалось спастись отъ меня, кром того я позабочусь не выпускать изъ виду вашего дома, такъ что вамъ будетъ трудно продолжать ваше занятіе.

Сказавъ это, коммисаръ повернулся и вышелъ.

Раздраженная испанка велла запереть за нимъ дверь и вернулась обратно въ гостиную.

— Господа, вскричала она, подумайте что сейчасъ случилось. Ко мн въ домъ проникъ коммисаръ, для какихъ то арестовъ.

Испанецъ-банкометъ вскочилъ, поблднвъ, и сталъ собирать свои деньги, но не одинъ онъ испугался, многіе другіе гости также были не прочь незамтно скрыться и не попасть въ руки полиціи.

— Что же вы сдлали, сенора, заговорили вс, воспользовались ли вы вашимъ правомъ неприкосновенности частнаго жилища?

— Да, господа.

— Отлично, отлично!

Между тмъ игра кончилась. Игроки собрали деньги. Испанецъ, уже не разъ бывалъ въ подобныхъ передлкахъ, и потому онъ прежде всего припряталъ свои деньги, а потомъ началъ думать о бгств.

— По всей вроятности, домъ окруженъ, сенора, замтилъ одинъ изъ гостей, нтъ ли у васъ тайнаго выхода?

— Вы хотите обмануть полицію, это отлично, вскричала Бэлла. Это можно устроить, если вы пойдете черезъ погребъ, изъ котораго маленькая дверь ведетъ въ поле, оба главные выхода будутъ заняты, но наврно никто не подумаетъ объ этой маленькой дверц.

— Впередъ! воспользуемся маленькой дверью! вскричали вс. Но не вс за раразъ, надо быть осторожнымъ.

Бэлла приказала горничной проводить гостей со свчей, а сама ушла въ спальню.

Но увы! надежды игроковъ не оправдались, маленькая дверь также была занята и ни одинъ изъ шулеровъ не ускользнулъ изъ рукъ полиціи.

Кром того, въ саду полисмены нашли безчувственнаго Губерта, и когда онъ очнулся, то былъ уже въ полиціи, а на слдующее утро, его подвергли допросу, вмст съ остальными.

Несчастный былъ такъ утомленъ своими скитаньями, что сразу сознался кто онъ и почему попалъ въ Америку.

Тогда его перевели въ надежную камеру, гд онъ долженъ былъ ждать дальнйшаго ршенія своей судьбы, и наконецъ было ршено, что онъ отправится въ Европу, съ первымъ пароходомъ, отходящимъ въ Гамбургъ.

Губертъ выслушалъ это ршеніе совершенно спокойно и безъ разговоровъ покорился своей участи. Ему казалось, что онъ больше не увидитъ Европы и мысль о смерти радовала его, какъ освобожденіе отъ всхъ несчастій.

XLI.

Счастливая пара.

Безоблачное небо растилалось надъ Варбургомъ, который весь былъ убранъ зеленью и цвтами, къ замку подъзжали одинъ за однимъ экипажи съ разряженными дамами и кавалерами. Это былъ день свадьбы Бруно и Лили.

Громкіе крики радости встртили новобрачныхъ, когда они пріхали въ замокъ. Деревенскіе жители были въ восторг отъ новыхъ господъ, мущины бросали вверхъ шапки, а двушки засыпали карету цвтами.

Все доказывало глубокую преданность, такъ что новобрачные были глубоко тронуты сдланнымъ имъ пріемомъ и благодарили всхъ за радушіе, и въ то время какъ для гостей былъ приготовленъ въ замк роскошный обдъ, на лужайк передъ замкомъ было разставлено обильное угощеніе для народа. Громкіе крики: ‘да здравствуютъ новобрачные!’ не прекращались весь день, и пріятно было глядть на неподдльную радость угощавшихся передъ замкомъ рыбаковъ, среди которыхъ нсколько разъ появлялись сами новобрачные вмст съ гостями.

Только поздно ночью разъхались гости изъ замка и разошлись пировавшіе поселяне, а въ замк осталась счастливая пара, соединившаяся наконецъ посл долгихъ страданіи и тяжелой борьбы, и теперь навки принадлежавшая другъ другу.

Дла по имніямъ были такъ сильно запутаны, что Бруно пришлось бросить службу, чтобы вполн посвятить себя занятіямъ по имніямъ.

Онъ отпустилъ большую часть прежнихъ служащихъ, которые не нравились ни ему, ни Лили, и помстилъ новыхъ, по большой части молодыхъ людей, онъ обратилъ также большое вниманіе на свои громадные лса и хотлъ назначить главнымъ лсничимъ Губерта Бургардта, такъ долго и несправедливо преслдуемаго, чтобы хоть этимъ постараться исправить сдланное ему зло.

Само собою разумется, что посл открытія настоящаго преступника, вс преслдованія противъ Губерта должны были прекратиться, но въ это время онъ уже былъ привезенъ въ Гамбургъ, откуда похалъ въ Варбургъ уже не какъ арестантъ.

Но это было печальное возвращеніе на родину.

Несчастный, правда, снова увидалъ мста, гд онъ родился и выросъ, замокъ, старый домъ лсничаго и прелестный лсъ своей родины, правда, всякое подозрніе было снято съ него и его невинность блестящимъ образомъ доказана… но онъ былъ не въ состояніи пользоваться всмъ этимъ.

Когда онъ пріхалъ въ Варбургъ и снова поселился въ своемъ старомъ дом, то его здоровье было такъ потрясено, что онъ принужденъ былъ сейчасъ же слечь въ постель, чтобы уже боле не оставлять ее. Рана, поразившая легкое, приходила во все боле дурное положеніе, такъ что на выздоровленіе не было боле надежды.

Губертъ зналъ и чувствовалъ это. Онъ по прежнему былъ радъ смерти, такъ какъ она избавляла его отъ всхъ сомнній и страданій. Ему не на что было надяться въ будущемъ. Онъ только хотлъ снова увидать Лили и быть признаннымъ невиннымъ, а затмъ умереть.

Когда Бруно и Лили узнали, что умирающій Губертъ перевезенъ въ домъ лсничаго, то на слдующій же день отправились навстить его, чтобы доказать какое участіе принимаютъ они въ его судьб.

Они нашли Губерта въ постели, съ которой онъ уже не могъ встать. Видъ его былъ страшенъ, смерть уже положила на него свою печать.

Еще недавно здоровый и сильный человкъ превратился въ скелета.

Лили заплакала увидавъ въ немъ такую перемну, даже Бруно не могъ удержаться отъ слезъ при вид человка, умиравшаго жертвою несправедливаго подозрнія…

Губертъ былъ почти не въ состояніи говорить отъ слабости, но онъ былъ радъ, что умираетъ на родин и что ему удалось еще разъ передъ смертью увидать Лили. Его несчастная любовь была причиною его погибели — теперь онъ былъ у цли и скоро долженъ былъ наступить часъ, когда онъ освободится отъ всхъ страданій.

Черезъ нсколько дней посл посщенія Бруно и Лили, Губертъ закрылъ навсегда глаза. Онъ былъ похороненъ въ лсу, рядомъ съ отцемъ и матерью, и Лили сама украсила его гробъ цвтами, а старый Фейтъ, который снова совсмъ поправился, получилъ приказаніе заказать въ город памятникъ Губерту, на которомъ было въ простыхъ словахъ вырзана исторія его короткой, но полной страданій жизни.

Новые хозяева Варбурга осуществили вс надежды своихъ поселянъ, такъ какъ Лили и Бруно неусыпно заботились о счастіи и довольств окружающихъ.

Конецъ.

‘Библіотека для Чтенія’, NoNo 7—11, 1878

OCR Бычков М. Н.

ГЕОРГЪ БОРНЪ

Блдная ГрафиняРоманъ.

Часть первая.

Покушеніе.

Тайна замка.

Лили и Бруно фон-Вильденфельсъ.

Паденіе въ пропасть.

Темное дло.

Свидтель.

Призракъ стараго Вита.

Арестъ лсничаго.

Бруно и графиня.

Пещера Вита на берегу моря.

Приговоръ.

Наслдница милліона.

Незнакомая двушка.

Роковое намреніе.

Воскресшая изъ мертвыхъ.

Кто такой новый врачъ.

Блдная графиня.

Это не Лили!

Замыселъ.

Слдствіе.

Дуэль.

Прощанье.

Тысяча талеровъ награды.

Гд Марія Рихтеръ?

Трупъ въ пропасти.

Она сумасшедшая!

Сумасшедшій домъ Св. Маріи.

Милошъ.

Ночь въ замк.

Часть вторая.

Въ Нью-Іорк.

Марія Рихтеръ найдена.

Новая жертва вампира.

Вренъ до гроба.

Негръ Бобъ

Таверна ‘Веселый Обжора’.

Капеланъ.

Сумасшедшая.

Филиберъ

Похищеніе.

Приказъ объ арест.

Важное извстіе.

Спасеніе

Леонъ и Лили.

Бэлла и ирландецъ.

Посланный графини.

Разочарованіе.

Смерть новой жертвы.

Могущество денегъ

Планъ испанки.

Мать и сынъ.

Старые враги.

Драгоцнности.

Лучъ надежды.

Уединенная гостинница.

Адскій планъ

Бруно ищетъ пещеру

Борьба на жизнь и смерть

Лили препятствуетъ своему спасенію.

Морская прогулка

Хитрость Джона Ралея.

Разоренъ!

Исторія жизни Гагена

Тайное порученіе.

Пожаръ въ сумасшедшемъ дом.

Часть III

Изслдованіе трупа.

Новый слдъ.

Смерть благороднаго человка.

Трупъ графа.

Неудобный свидтель.

Отчаянное ршеніе

Ядъ.

Самоубійца.

Молчи или твой сынъ погибнетъ!

Графиня побждаетъ.

Внутренняя борьба.

Блдная Графиня
Романъ.