Битва подъ Гдовомъ.
Битва подъ Гдовомъ.
Битва под Гдовом, Захер-Мазох Леопольд Фон, Год: 1888
Время на прочтение: 7 минут(ы)
Леопольд фон Захер-Мазох
Источник текста: Журнал ‘Наблюдатель’, декабрь, 1888. Разсказы Захеръ-Мазоха.
OCR М. Н. Бычков
Это было вечеромъ, 23 февраля 1846 года. Собравшись въ нашемъ дом, въ Львов, мы вс находились подъ сильнымъ впечатлніемъ совершавшихся въ то время событій. Революція, которую можно было предвидть уже задолго до того времени, только что вспыхнула. Отецъ мой, начальникъ полиціи, тщетно предостерегалъ отъ угрожавшей опасности эрцгерцога Фердинанда, намстника Галиціи, съ недовріемъ относившагося ко всмъ подобнымъ указаніямъ. Недальновидный и опрометчивый, притомъ занятый гораздо боле ухаживаньемъ за прекрасной княгиней Соплицкой, нежели управленіемъ ввреннаго ему края, эрцгерцогъ, въ своихъ донесеніяхъ императору и депешахъ Меттерниху, называлъ возраставшее волненіи безвредной агитаціей незначительной демократической партіи. Каково же было его изумленіе, когда оказалось, что польское дворянство почтя поголовно взялось за оружіе и стало во глав революціоннаго движенія, направленнаго противъ австрійскаго владычества.
Впрочемъ, сельское населеніе оставалось, какъ было извстно, на сторон правительства, во всякомъ случа старавшагося объ улучшеніи его участи, въ Тарнов, напримръ, крестьяне, съ одними косами и цпами, выступили противъ инсургентовъ, перебили ихъ нсколько сотъ человкъ, а остальныхъ связали и обезоружили. Но вслдъ за такимъ успокоительнымъ извстіемъ разнеслись и тревожные слухи. Генералъ Коллинъ вынужденъ былъ очистить Краковское княжество и отступилъ до Водовицъ, тогда какъ инсургенты съ боя заняли Величку, угрожая и Бохн. Говорили, что польская армія насчитываетъ до 20,000 человкъ, что она перешла въ наступленіе по всей линіи и что, въ то же время, началась партизанская война и въ Карпатахъ, гд возставшіе, подъ предводительствомъ ксендза Кметовича, овладли Хохаланомъ, Витовомъ и Дзяничемъ.
Вскор мы узнали, что возстаніе вспыхнуло уже повсемстно и что правительство, — какъ съ искреннимъ огорченіемъ передавалъ отецъ, — ршило совершенно очистить восточную Галицію, отведя къ берегамъ Савы вс гарнизоны, разставленные по городамъ и мстечкамъ. Мы считали себя погибшими и видли одно спасеніе въ бгств, когда, уже поздно ночью, къ намъ прибылъ Бенедекъ, будущій герой Мортары и Санъ-Мартино, несчастный полководецъ въ войну съ Пруссіей 1866 года. Въ то время Бенедекъ былъ полковникомъ и адьютантомъ эрцгерцога Фердинанда, дружески привязанный къ моему отцу, онъ явился успокоить всхъ насъ, и мы приняли его съ радостью и надеждой.
Бенедекъ имлъ вс свойства истиннаго воина, но не былъ героемъ по наружности. Въ его небольшой, суховатой, нервной фигур не доставало силы и въ лиц, съ орлинымъ носомъ и закрученными по венгерски усами, только глаза блестли отвагой и энергіей. Въ эту минуту общаго унынія и растерянности, не видя кругомъ ни одного человка, энергія и распорядительность котораго стояли бы на высот положенія, Бенедекъ выпросилъ у намстника разршеніе, — которое дано было, однако, лишь посл долгихъ колебаній, — отправиться къ самому центру возстанія, чтобы познакомиться съ истинными его размрами и попытаться сдлать что возможно для борьбы со зломъ.
— Поврьте, другъ мой Захеръ, — говорилъ Бенедекъ, разставаясь съ отцомъ, — меня запугать трудне, чмъ генерала Коллина. Если борьба съ возстаніемъ еще возможна, я начну ее безъ колебаній. Быстрота и ршимость — одн могутъ спасти насъ, и я во всякомъ случа дамъ сраженіе, хоть только для того, чтобы не отступать такъ позорно передъ бунтовщиками!
И голосъ его дрожалъ отъ волненія, глаза блестли, маленькая фигурка словно преображалась и выростала.
— А ты, — обратился онъ ко мн, сдлавъ надъ собой усиліе, чтобъ успокоиться, — не хочешь ли хать вмст со мною?
Мое маленькое сердце билось въ одинъ тактъ съ этимъ храбрецомъ и, вмсто отвта, я бросился къ моему ружью — первому не игрушечному, подаренному мн отцомъ.
— Нтъ, нтъ, — остановилъ меня Бенедекъ. — Теперь еще рано. Останься съ матерью и защищай свою семью. Впослдствіи намъ еще придется сдлать вмст не одну кампанію.
Эти слова оказались пророческими: я участвовалъ въ двухъ кампаніяхъ подъ его предводительствомъ.
Бенедекъ выступилъ въ ту же ночь, отправившись прямо туда, гд опасность боле всего угрожала. Вечеромъ, 25-го февраля, онъ былъ уже въ Бохн, которую только что ршено было оставить, отступая все дале. Здсь съ увренностью говорили, что въ Величк у инсургентовъ 10,000 войска, съ превосходною артиллеріей, тогда какъ правительственныхъ войскъ насчитывалось въ Бохн только семь ротъ пхоты и шесть взводовъ легкой кавалеріи — всего, значитъ, гораздо мене тысячи человкъ. Опасность положенія увеличивали еще тми соображеніями, что въ городской тюрьм находилось много захваченныхъ передъ тмъ инсургентовъ, что симпатіи мстнаго населенія на сторон возставшихъ и что, наконецъ, на врность солдатъ, среди которыхъ немало поляковъ, нельзя вполн положиться.
Врилъ ли Бенедекъ, или нтъ всмъ этимъ зловщимъ слухамъ и малодушнымъ совтамъ, но онъ немедленно же отправилъ къ генералу Коллину предложеніе, вмсто отступленія, итти впередъ ему на подмогу, а самъ, оставивъ часть отряда для охраны Бохны, смло двинулся къ Величк, на встрчу инсургентамъ, имя съ собою всего лишь 320 человкъ пхоты, 170 кавалеріи и ни одного орудія. Вскор, однако, незначительныя его силы были подкрплены мстными крестьянами, которые по пути присоединялись къ отряду, вооруженные чмъ попало и горвшіе желаніемъ не поддерживать, разумется, монархическій принципъ, но просто схватиться съ ненавистными имъ панами, предводительствовавшими возстаніемъ. Отъ этихъ крестьянъ Бенедекъ узналъ, что польское войско стянуто въ направленіи къ Гдову и потому, оставивъ лве большую дорогу къ Величк, самъ направился къ сказанному мстечку, куда, дйствительно, еще наканун собрались инсургенты. Когда оказалось, такимъ образомъ, что столкновеніе близко и неизбжно, Бенедекъ отправилъ къ эрцгерцогу Фердинанду извстное свое письмо, въ которомъ были, между прочимъ, эти строки, дышащія непоколебимой энергіей: ‘Я выступилъ противъ непріятеля, силы котораго мн неизвстны, но во всякомъ случа превосходятъ т, что въ моемъ распоряженіи. Конечно, это меня не останавливаетъ, и я буду драться, такъ какъ считаю это своею обязанностью. Бросить беззащитную Бохну и позволить инсургентамъ свободно владть цлымъ округомъ — значило бы не думать ни объ отечеств, ни о собственной чести и достоинств. Я почти увренъ въ успх, но если и нтъ, то все же буду сопротивляться, покуда хватитъ силъ. Уступить врагу безъ боя постыдно, пасть въ бою за родину — славная смерть солдата, а покидать трусливо поле битвы меня не учили. Что бы потомъ меня ни ждало, какъ бы ни порицали мое ршеніе, но я буду драться: это мой долгъ, и я исполню его до конца’.
Начальникъ польскаго войска, генералъ Захежевскій, назначилъ своей главной квартирой небольшой загородный домъ около Гдова. Въ то время какъ въ парадныхъ комнатахъ молодое офицерство играло въ карты, распвало патріотическія псни и чаще, чмъ было бы полезно, произносило кровавые тосты, запивая ихъ виномъ (въ которомъ, кстати сказать, у инсургентовъ никогда не было недостатка), боле опытные и солидные вожди собрались на военный совтъ въ отдаленной комнатк. На совтъ этотъ, въ виду его несомннныхъ заслугъ для дла и огромнаго вліянія среди повстанцевъ, приглашена была и знаменитая Юзефа Налмшерская, до фанатизма преданная длу возстанія, отдавшая на него все состояніе, беззавтно служившая ему своимъ вліяніемъ, связями… даже своей красотой, какъ прибавляли злые языки. Въ голубой амазонк, въ красномъ ментик на мховомъ подбо и традиціонной конфедератк, ухарски нахлобученной на дйствительно красивой головк, она была хороша какою-то злобной, полуфантастической красотой.
Въ восемь часовъ утра раздался первый выстрлъ. Авангардъ Бенедека, состоявшій изъ нсколькихъ кавалеристовъ, наткнулся на передовой постъ непріятеля, выставленный къ сторон Бохны. Обмнявшись выстрлами, кавалеристы отступили, но одинъ изъ нихъ завязъ вмст съ лошадью въ наполненное снгомъ канав и былъ взятъ въ плнъ. Перестрлка эта встревожила все польское войско, и Захежевскій расположилъ свои главныя силы позади Гдова, оставивъ въ послднемъ лишь входившій въ составъ арміи кавалерійскій отрядъ.
Въ то же время длалъ свои распоряженія и Бенедекъ. Направивъ конницу для занятія Гдова, а сопровождавшія его войско толпы крестьянъ расположивъ по дорог въ Величку, чтобы отрзать инсургентамъ отступленіе въ эту сторону, онъ самъ, съ оставшейся у него пхотой, прямо двинулся въ аттаку на повстанское войско.
По умно обдуманному плану революціоннаго комитета, женщинамъ возстанія назначена была особая роль. Во всхъ городахъ и мстечкахъ, въ ту самую ночь, какъ ршено было поднять знамя бунта, заране были назначены балы въ наиболе видныхъ домахъ польскаго дворянства. Вс австрійскія власти и, главнымъ образомъ, офицеры, были приглашены на эти балы и женщинамъ предстояло, усиленно кокетничая съ своими кавалерами, отвлекать ихъ вниманіе до той поры, когда, по условленному заране сигналу, въ залы ворвутся возставшіе и вс австрійцы будутъ перебиты. Наиболе предпріимчивыя изъ дамъ запаслись даже спрятанными въ складкахъ бальныхъ туалетовъ кинжалами, чтобы принять и личное участіе въ кровавой расправ съ врагами ‘ойчизны’. Однако, какъ разъ наканун умеръ герцогъ Моденскій, родственникъ австрійскаго дома, при двор наложенъ былъ трауръ и въ силу этого австрійцы не могли принятъ участія въ назначенныхъ балахъ, которые и были отмнены.
Захваченный повстанцами кавалеристъ былъ приведенъ въ находившуюся при възд въ Гдовъ жидовскую корчму и красавиц Юзф вздумалось отмстить на немъ за случившуюся такъ некстати смерть герцога, которая спасла столькихъ австрійцевъ и тмъ во многомъ способствовала неудач возстанія. Юзефа приказала повсить солдата и сама набросила на его шею веревочную петлю своими нжными ручками. Но какъ разъ въ этотъ моментъ авангардъ Бенедека ворвался въ Гдовъ и инсургенты поспшно отступили къ главнымъ своимъ силамъ. Юзефа дождалась однако, когда солдатъ былъ повшенъ, и вскочила на коня, лишь насладившись агоніей несчастнаго. Тмъ временемъ, Бенедекъ аттаковалъ уже польскую пхоту, и посл недолгаго сопротивленія ряды повстанцевъ стали колебаться. Смятеніе еще увеличилось отъ прискакавшей въ безпорядк изъ Гдова кавалеріи, по пятамъ преслдуемой конницею Бенедека, а когда стоявшіе на дорог въ Величку крестьяне не выдержали и хотя самовольно, но какъ нельзя боле кстати, ударили на поляковъ съ тылу, послдніе окончательно смшались и бжали въ полномъ разстройств. Немногіе, однако, успли спастись: большинство было перебито озлобленными крестьянами.
Бенедекъ, замтивъ въ числ избиваемыхъ инсургентовъ много молодежи, едва вышедшей изъ дтскаго возраста, бросился въ середину схватки съ крикомъ: ‘не бейте дтей!’ и ударами шпаги плашмя старался разогнать крестьянъ, — но все было тщетно, и цвтъ польской молодежи погибъ подъ дубинами презираемыхъ ею хлоповъ, мстившихъ за многовковое рабство и униженіе. Замчательно, что удары наносились полякамъ преимущественно по головамъ и когда Бенедекъ, уже посл сраженія, спросилъ крестьянъ, почему они это длали, — ему серьезно отвчали: ‘чтобъ не портить хорошаго платья’…..
Посл Гдовской битвы, другихъ сраженій съ возставшими уже не происходило. Революція была подавлена — Бенедекъ спасъ Галицію.
Столкновеніе подъ Гдовомъ вполн заслуживаетъ названія битвы, если не по размрамъ, то по своимъ послдствіямъ: она сразу потушила возстаніе, которое иначе могло разгорться до огромныхъ размровъ. И все это сдлала ршимость и энергія одного человка. 23 февраля эрцгерцогъ Фердинандъ ршилъ уже вовсе очистить Галицію, въ виду того, что, какъ говорили, 20,000 инсургентовъ шли на Лембергъ, 25 числа Бенедекъ былъ въ Бохн и получилъ свднія, что повстанцы въ Величк, но что число ихъ доходятъ лишь до 10,000, не смотря на то, онъ отправился имъ на встрчу, имя подъ своей командой всего 500 человкъ, а посл столкновенія оказалось, что число инсургентовъ немногимъ превышало одну тысячу. И заслуга Бенедека, разумется, не въ томъ, что онъ уничтожилъ незначительный непріятельскій отрядъ, хотя и имлъ вдвое меньшія силы, во въ томъ, что онъ не колебался въ минуту опасности, не далъ испугать себя преувеличенными слухами о могуществ непріятеля и смло пошелъ ему на встрчу, справедливо предпочтя отважное нападеніе трусливой оборон.
Склонность къ наступательной тактик вообще была основнымъ принципомъ всей военной дятельности Бенедека: она сдлала его героемъ двухъ кампаній — итальянской 1848 года, подъ начальствомъ Радецкаго, и венгерской, подъ предводительствомъ Гайнау: она дала ему побду въ сраженіяхъ при Мортар и при Акс.
И если тотъ же генералъ, съумвшій, тотчасъ вслдъ на Сольферинскимъ погромомъ, разбить всю итальянскую армію въ битв при Санъ-Мартино, былъ такъ несчастливъ въ прусскую кампанію 1866 года, то въ этомъ слдуетъ винить какъ только что введенное у пруссаковъ игольчатое ружье, дававшее имъ громадный перевсъ надъ вооруженіемъ австрійцевъ, такъ, главнымъ образомъ, и то, что Бенедекъ далеко не былъ свободенъ въ своихъ дйствіяхъ въ завислъ отъ приказаній, получаемыхъ имъ изъ Вны. Австрійское правительство, никогда не умвшее ничему научиться изъ прежнихъ своихъ неудачъ и несчастій, и въ эту кампанію повторило свою постоянную ошибку, заставляя полководцевъ дйствовать по указаніямъ военнаго министерства или самого императора. Бенедеку предписана была строго оборонительная тактика и формально запрещено переходить въ наступленіе, не испросивъ на то предварительно разршенія. Но и въ такой подчиненной роли онъ выказалъ, насколько могъ, свой военный талантъ. Поле битвы подъ Садовой было внимательно имъ изучено и, благодаря вполн цлесообразнымъ распоряженіямъ, превосходная числомъ и вооруженіемъ армія принца Фридриха-Карла дрогнула и смшалась въ центр и на флангахъ. Король прусскій хотлъ уже дать знакъ къ общему отступленію, и только появленіе корпуса наслднаго принца въ тылу австрійцевъ вырвало изъ рукъ ихъ почти несомннную побду. Но и тутъ Бенедекъ не пришелъ въ отчаяніе, продолжая мужественно бороться, и я какъ теперь вижу его на кон, съ вчной сигарой въ зубахъ, съ усталымъ, но внимательнымъ видомъ, въ то время какъ непріятельскія пули свистали вокругъ него. Онъ хотлъ продолжать битву, бросивъ на отступавшую уже армію Фридриха-Карла вс свои свжіе еще резервы, но другіе генералы возстали противъ этого, вмсто того чтобы дйствовать, послана была въ Вну телеграмма съ вопросомъ — какъ слдуетъ поступать дальше, а когда получился отвтъ, сраженіе было проиграно уже безвозвратно. Но мы вс, видвшіе дло близко, своими глазами, хорошо знаемъ, что если битва и была выиграна пруссаками, то проигралъ ее не Бенедекъ.