Н. А. Лейкинъ.
Н. А. Лейкинъ.
Мученики охоты.
Мученики охоты.
Юмористическіе разсказы.
С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
Типографія д-ра М. А. Хана, Поварской пер., No 2
1880.
БИБЛІОМАНЪ.
БИБЛІОМАНЪ.
Библиоман, Лейкин Николай Александрович, Год: 1880
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Кабинетъ или лавчонка старыхъ книгъ на Апраксиномъ — опредлить трудно. Стны маленькой комнаты отъ пола до потолка заставлены книгами въ старинныхъ переплетахъ, помщающихся на полкахъ. Книги на подоконник и даже на полу. Посреди комнаты письменный столъ и два стула, но и они заложены старыми книгами. У одной изъ полокъ роется маленькій плшивый старичокъ въ круглыхъ очкахъ въ серебряной оправ. Онъ въ рваномъ халатишк и опоясанъ желтымъ фуляромъ. Вошла молоденькая, хорошенькая двушка въ ситцевомъ плать и начала искать мста, гд-бы ей приссть.
— Господи! Даже и помститься-то негд, сказала она.
— А вотъ садись на краковскую печать конца прошлаго столтія, откликнулся, не глядя на нее, старичокъ.— Переплеты отличные, пергаментные. Посидишь въ вид груза, такъ это даже хорошо. Сейчасъ я просматривалъ эти книги, такъ они растопырились. Прежняя-то бумага вдь не ныншней чета — тряпокъ не жалли. Что теб?
— Ничего, папенька, я такъ… отвчала дочь, и въ голос ея слышались слезы.— Сегодня вечеромъ къ Патрикевымъ въ гости звали, а въ чемъ я пойду?
— Въ чемъ есть, въ томъ и пойдешь.
— Это въ ситцевомъ-то? Нтъ ужъ, покорнйше благодарю. Дв недли тому назадъ просила я васъ, чтобы вы мн купили шерстянаго люстрину — но вы какъ безчувственная мумія къ моимъ рчамъ…
— Будешь, матушка, муміей, коли денегъ нтъ.
— Какъ денегъ нтъ? Да вы въ прошлую пятницу накупили у букиниста разныхъ мышиныхъ объдковъ на двадцать пять рублей.
— Мышиныя объдки! съ сердцемъ обернулся къ двушк старичокъ.— Ну, Лидинька, ежели-бы ты мн была не дочь — задалъ-бы я теб за эти слова перцу съ хрномъ! Дура ты, дитя мое, и больше ничего, коли ты такую рдкость мышиными объдками называешь. Да знаешь-ли ты, ежели я ихъ покажу Творогову, то онъ заболетъ отъ зависти.
— Есть отчего заболть! Старые календари.
— Да, старые календари, но съ приписками на поляхъ замтокъ ихъ владльцевъ. Знаешь-ли ты, что это въ тоже время и приходо-расходная книжка повытчика Коркуркина, въ которую онъ заносилъ въ половив прошлаго столтія и ряду прислуги, и стоимость роброна своей жены, цну сна и овса, сапоговъ и прочаго. Тамъ можно даже прослдить размры взятокъ, которыя бралъ повытчикъ съ просителей. Ахъ ты готентотка! Ахъ ты варварка! Печевдгъ ты въ юбк, а еще дочь библіомана! Ну, объ чемъ ты плачешь, дурочка? Вдь у тебя есть шерстяное платье.
Старичокъ подошелъ къ двушк и обнялъ ее.
— Стану я ветоши надвать!
— Ветошь-то, милая, лучше. Она иметъ историческое значеніе.
— Дожидайтесь. Вдь платье не книги. А еще все говорите: ‘ахъ какъ-бы Лидиньку замужъ пристроить!’ Ну, кто меня возьметъ, коли я хоясу какъ чумичка!
— Вс возьмутъ. Ты прежде всегоч богатая наслдница. Умру — вотъ все это, что видишь, теб останется. А чего, чего тутъ нтъ!
— Старыя-то заплесневлыя книги? Скажите, какое богатство! Да ими два дни печку топить вотъ и все.
— Боже, какое невжество! Раскольничьими книгами, которымъ цны нтъ, печку топить! воскликнулъ старичокъ.— Хочешь на теб изъ-за нихъ сейчасъ рыбакъ Пудъ Аверьянычъ Густотстовъ женится, а у него полъ-милліона.
— Рыбакъ Густотстовъ старе попова кота безъ хвоста.
— Нужды нтъ, но за то вдь это ходячая раскольничья литература шестнадцатаго и семнадцатаго столтія. Вс вымарки Димитрія Митрополита Ростовскаго онъ наизусть цитируетъ. Не нравится рыбакъ — Твороговъ изъ-за моихъ книжныхъ сокровищъ на теб съ радостію женится. Онъ годковъ на двадцать помоложе рыбака будетъ. Ему и шестидесяти нтъ. Какъ у него глаза-то разгорлись, когда я ему показалъ ‘Письмовники’ Курганова всхъ изданій. Чего-чего у тебя нтъ? ‘Путешествіе изъ Петербурга, въ Москву’ въ трехъ экземплярахъ, изъ коихъ-одинъ даже не разрзанный., Полное собраніе сочиненій Новикова, принадлежавшее ему самому и съ помтками его рукой, Мюльгаузенъ — всхъ изданій. А рукописи? Да имъ цны нтъ. Вотъ то, на чемъ ты теперь сидишь, стоитъ уже тысячи полторы. Ну, полно, не плачь.
Старикъ притянулъ къ себ двушку и поцловалъ ее въ лобъ — Дайте, папенька, хоть рубль-то серебромъ. Надо учтивость соблюсти и пирогъ Патрикеву послать. Вдь онъ сегодня имянинникъ, сказала дочь.
— Зачмъ пирогъ? А лучше пошли ему академическій календарь 1879 года. У меня ихъ два экземпляра, и это будетъ поважне имяниннаго пирога.
— Да вдь это для васъ онъ важенъ, а не для Патрикева. Разв отъ календаря откусишь?
Не отъ хлба единаго человкъ сытъ бываетъ, ангелъ мой.
— Но Патрикевъ не библіоманъ.
— Пусть привыкаетъ быть библіоманомъ. Наша задача пропагандировать наше дло. Вотъ теб возьми и пошли. Къ календарю можно прибавить номеръ ‘Петербургскихъ Вдомостей’ 1785 года.
Дочка вскочила съ мста.
— Нтъ, папенька, это ужъ изъ рукъ вонъ! воскликнула она.— Я пошлю за докторомъ и пусть онъ-васъ полчитъ.
— О, невжество, невжество! Значитъ ты думаешь, что я въ своемъ чердак повихнулся?
— Ей-ей, думаю. Вы не пьете, не дите порядкомъ, никуда не ходите, кром какъ на Апраксинъ къ букинистамъ, по ночамъ вскакиваете и бредите. Ну, чего вы вчера ночью кричали? Я думала васъ ржутъ.
— Сонъ страшный приснился. И дйствительно рзали? только не меня, а книгу. Есть у меня не разрзанный экземпляръ ‘Арифметической мудрости’ прошлаго столтія. Въ томъ его и достоинство, что онъ не разрзанный. Лежитъ онъ будто у меня на стол, вдругъ подходитъ разбойникъ Твороговъ и давай его разрзать по листамъ.
Въ дверяхъ показалась кухарка.
— Да, барышня, хорошенько ихъ, вашего папеньку, сказала она.— Кричатъ ‘караулъ’, прибжали это ночью въ кухню, схватили меня за ногу и стащили съ кровати. ‘Иванъ Иванычъ, это я, ваша Акулина’, бормочу имъ, крещу ихъ, а они знай вопятъ: ‘воръ, воръ’. Всхъ сосдей переполохалъ! Сегодня ужъ и то меня спрашиваютъ: ‘что ты у нихъ, Акулина, украла’? Срамъ.
— Ну, вотъ, важная вещь, коли человку приснилось, оправдывается старичокъ.
— Я и говорю сосдямъ да не врятъ. Что, говорю, у нихъ украсть, хламъ-то книжный изъ кабинета, что-ли?
— Какъ ты смешь книжную сокровищницу хламомъ называть! Пошла вонъ, дура! затопалъ онъ на нее.— Хламъ! У меня есть старопечатныя книги чуть не самаго праотца печати Гутенберга, есть Брюсовъ календарь, а она хламъ!
— Папенька, успокойтесь. Вдь вы сами-же ночью надлали ей непріятность. Ну, дайте ей копекъ тридцать на кофей.
— Вотъ ей брошюра двадцатыхъ годовъ вмсто кофію. У меня ее три экземпляра! Бери, Акулина!
— Да куда-же мн такая дрянь. Ахъ, вы сквалыжникъ, сквалыжникъ!
— Вонъ! заоралъ старичокъ, и схватясь за голову, завопилъ:— Невжество! Невжество!