В Самоедии — не знаю, так ли называется страна, но этот пробел в языке мы должны заполнить, — в Самоедии существует обычай натираться с головы до ног прогорклым жиром.
Один молодой самоед не хотел этого делать. Он не натирался ни жиром, ни чем другим.
— Ты не следуешь нашим обычаям, — сказал ему самоедский философ, — ты не знаешь приличий… ты неприличен.
Это было сказано вполне корректно.
Само собою разумеется, что с молодым самоедом стали обращаться дурно. Он ловил больше тюленей, чем кто-либо, но это ему не помогало. У него отнимали тюленей, отдавали их тем самоедам, которые натирались жиром, а его заставляли терпеть голод.
Однако далее вышло ещё хуже.
Прожив ещё некоторое время, молодой самоед выдумал умываться одеколоном. Этого благоухания в Самоедии не могли вынести!
— Он поступает против нравов, — сказал теперь модный философ, — он безнравствен! Давайте, будем и впредь отнимать у него тюленей, которых он ловит, да сверх того накажем его палками.
Сказано — сделано.
Но так как в Самоедии не было ни злых пересудов, ни печати, ни обвинений в неблагонадёжности, ни лже-либерализма, ни продажной политики, ни продажных министров… то преступника побили обглоданными костьми тюленей, которых он сам наловил.