С. Глаголев.
Бессмертие, Глаголев Сергей Сергеевич, Год: 1901
Время на прочтение: 8 минут(ы)
БЕССМЕРТИЕ. Вера в Б., т. е. в продолжение существования после смерти свойственна, как показывают данные, всем народам древнего и нового времени. Эта вера прежде всего выражается в заботах о погребении умерших и в почитании мертвецов. Такие заботы и такое почитание найдены не только у исторических, но и у всех доисторических народов (Мортилье оспаривал это по отношению к палеолитическому человеку, но открытия в Солютрэ и Спи безусловно опровергают его, см. С. Глаголева, О происхождении и первобытном состоянии рода человеческого). Далее, эта вера выражается в широко распространенном (особенно у некультурных народов) культе предков, наконец, у народов культурных оно находит себе выражение в учениях о Б. Образ Б. в этих учениях представляется различно, — ясно и бледно, определенно и неопределенно, состояние души после смерти тела в большинстве учений ставится в зависимость от ее поведения на земле, в некоторых — нет, некоторые учения утверждают метампсихозис, т. е. переселение души из одного тела в другое, многократные воплощения души, причем характер этих перевоплощений ставится в зависимость от нравственных качеств и поведения души. Нанонец, по богооткровенному учению и по учению некоторых других религий душу по ее отделении от тела ожидает сознательное Б., блаженный или горестный характер которого зависит от того, что душою совершено при жизни. Это учение во всем своем объеме отрицается материализмом. По теории материализма душа есть функция тела. Она есть временный modus вещественной мировой энергии. Известные количества материи и сил дают плодом своего соединения душу, все изменения в их количестве (в организме) влекут за собою изменения в душе, вся душевная деятельность есть трата вещества и энергии, отдаваемых человеком природе и подвергающимся в ней новым превращениям. Душа с этой точки зрения есть такое же временное и случайное явление, как радуга или северное сияние. Если душа, как предполагает теория, есть modus материи, то спрашивается, — откуда является в ней способность ощущений, когда материя характеризуется отсутствием этой способности? На это отвечают теорией превращений вещества и энергии. Материя испытывает превращения при переходе из одного состояния в другое (из твердого в жидкое и т. п.) и в химических соединениях силы постоянно превращаются: свет в тепло, электричество и т. д. Это рассуждение грешит грубым непониманием дела. С точки зрения самого материализма в природе существуют только движения материальных частиц. Частицы эти неизменны, и движения их ни во что не превращаются. Если бы наши органы чувств были совершенными, то вместо воды мы видели бы своеобразные комбинации водорода и кислорода и вместо лучей света — атомы эфира, колеблющиеся со скоростью 280 тысяч верст в секунду. Превращение света в электричество и разложение воды на элементы представилось бы нам тогда лишь как изменение движения тех же частиц. Превращения, это — субъективные явления для наблюдателя с слабым зрением, а не факт действительности, поэтому не может быть и превращения неощущающей материи в ощущающую. Говорят, что все психические явления связаны с движениями материи. Пусть это так, но все эти движения мы можем мыслить как совершенно не связанные с психическими актами. История философии знает попытку рассматривать животных, как автоматы (Декарт, Мальбранш). В звуках голоса можно видеть только движение воздуха, производимое сокращением некоторых мускулов, вызываемым механическими причинами, но нет необходимости мыслить, что эти звуки связаны или вызваны каким то психическим состоянием. Ощущение есть факт, невыводимый из изменений материи. Никакое изменение в сумме и расположении материальных частиц не может родить в них ни чувства горя, ни чувства радости. Ясно представляющаяся несостоятельность материалистической доктрины побудила некоторых в настоящее время обратиться к гилозоистическому воззрению. По этой теории каждому атому кроме физических принадлежат и психические свойства, и как размеры атома имеют очень малую экстенсивность, так его психические свойства имеют очень малую интенсивность. Экстенсивность материи увеличивается чрез простое суммирование атомов, для повышения психических свойств материи нужно, чтобы ее атомы вступили в своеобразную органическую связь. Чем сложнее и централизованнее эта связь, тем выше сознание организма. По этой теории самосознание есть равнодействующая сознаний тех атомов, из которых образован самосознающий организм. Сознание атомов бессмертно, самосознание организма угасает с физическою смертью последнего. Но вот — вопрос, где же помещается это самосознание? Конечно, ни в каком из атомов, потому что психические свойства каждого атома неизменны, значит — вне атомов. Таким образом, мы получаем, что самосознание образуется там, где нет сознающих, вообще психических элементов. Сравнение души или самосознания с равнодействующею в механике, как и материалистические аналогии, грешит грубым непониманием дела. Если на тело действует несколько сил и сообщают ему движение, мы можем себе представить, что такое движение могла бы сообщить одна сила (равнодействующая составляющих сил) и вычисляем движение тела, как будто бы оно происходит под действием одной силы. Но на самом деле мыслимая равнодействующая есть только фикция, субъективное представление, а не объективная действительность. В природе нет равнодействующих. Никакие обособленные элементы не сливаются в природе в одно целое, они только могут представляться таковыми несовершенному глазу. Млечный путь кажется, но не есть одно целое. Но в физическом мире сумма по крайней мере производит бо льшее действие, чем образующие ее слагаемые, этого положения нельзя прилагать к психическому миру: сумма тождественных психических единиц не больше ни одного из своих слагаемых: знания, чувствования и стремления у суммы будут те же, что и у каждого из слагаемых. Попытка поставить повышение сознания в зависимость от взаимоотношения психических элементов дважды несостоятельна. В мире физическом результат действия сил стоить в зависимости от взаимоотношения сил, от тех геометрических углов, под которыми они действуют, но сложение сознающих элементов под какими угодно углами не может влиять на результат сложения (припомним ‘Квартет’ Крылова). Затем и в мире физическом взаимоотношение, углы изменяют только результат действия, а действующие силы остаются неизменными, между тем как у нас идет рассуждение о действующем начале — душе, а не о тех действиях, которые она производит. Пытаются на место теории психических атомов поставить теорию непрерывной, протяженной материи, снабженной кроме физической еще и психической энергией. Такая теория материи не может быть принята современными физикою и химиею, где безраздельно царствует механико-атомистическая гипотеза. Не должна допускать ее и психология. Если и нет атомов, то во всяком случае тела образуются из сложения частей и из разложения на части, так образуется и человеческий организм, но таким путем, как показано, не может происходить изменения в психическом начале. Затем, и в этой теории, как в теории психического атомизма, самосознание в конце концов представляется функцией геометрического взаимоотношения образующих его элементов. Сгущение, разрежение, принятие тех или иных криволинейных форм, образование чрез взаимоотношение извилин (в мозгу), вот, полагают, условия, образующие самосознание. Но все эти геометрические комбинации сами по себе не могут производить ничего, как ничего не могут произвести и мысленные геометрические фигуры куба, параллепипеда и т. п. Геометрические комбинации только отражают в себе взаимоотношение действительно существующих элементов, но из одной геометрии безусловно невозможно построить даже материального мира. Понятно, что не может геометрия создать и психического мира. В философии всегда несравненно более, чем материалистический и гилозоистический, был распространен пантеистический взгляд на душу. С точки зрения пантеизма, душа — не сумма, а часть целого, каковое целое только одно и бессмертно. Согласно пантеизму, существует только Бог. Мир, с его физической и психической стороны, есть только проявление божественной сущности. Отдельные явления, отдельные лица в мире только временные и изменяющиеся проявления Божества. Их отношение к Абсолютному подобно отношению волны к океану. На мгновенье волна, поднявшаяся на поверхности, представляет собою нечто индивидуальное и самостоятельное, но проходит мгновенье и она опять исчезает в океане, в котором находилась и раньше. Так и человек. Проявляющееся в нем духовное начало от века было частью абсолютного Духа, на мгновенье обособилось от него и приняло печать индивидуальности, чтобы потом после недолгого периода снова исчезнуть в Абсолютном. Такое воззрение пантеизма, говорят, удовлетворяет двум основным требованиям человеческого духа: логическому стремлению к единству (вселенная есть проявление единого Абсолютного) и этическому стремлению к единению в любви (все абсолютно соединено с Абсолютным). На самом деле оно не удовлетворяет ни тому, ни другому. Рассматривая вселенную, как бесконечное проявление бесконечных свойств Абсолютного, пантеизм лишает возможности выяснить значение известной нам части мира во вселенной и определить отношение этой части к целому. С точки зрения пантеизма, то проявление Бесконечного, которое представляет собою известный нам звездный мир, не имеет никакого значения, так как этот мир есть, без сомнения, нечто крайне малое даже по отношению ко многим конечным частям вселенной, по отношению же к Бесконечному он не более, как нуль. Поэтому он не может быть откровением свойств Бесконечного. Непонятно также, каким образом множественность индивидуальностей и явлений может быть откровением Единого, и каким образом единое высшее (бесконечное) бытие может распасться на множество бытий низших (конечных). Представляя процесс мировой жизни бесконечным и вечным, пантеизм тем самым отрицает всякий смысл (цель) у происходящих в мире явлений. Представляя все существующее проявлением Абсолютного, пантеизм тем самым уничтожает различие между добром и злом и тем противоречит основному нравственному требованию человеческого духа. Представление Абсолютного самого в себе у пантеистов всегда неясно и неопределенно. Но представление у них Абсолютного в отношении к конечным ‘я’ достаточно ясно для того, чтобы показать его несостоятельность. Психология учит, что разложение единого сознания на множество частных сознаний факт столь же невозможный, как и образование одного сознания из множества частных сознаний. Все сравнения пантеизма, наприм., что абсолютное ‘я’ отражается в конечных ‘я’, как солнце отражается в бесконечном количестве капель воды, пагубны для пантеизма. Отражения солнца в воде мнимые и обусловлены существованием солнца вне и независимо от них, конечные ‘я’ суть действительность, и по теории пантеизма абсолютное ‘я’ только в них и реализуется, а само независимо не существует (в противном случае это был бы не пантеизм, а теизм). Как из целых отдельных сознаний путем суммирования не может возникнуть единой личности, так часть сознания никогда не может стать самоопределяющею личностью. В общем ходе явлений пред нами открывается закон что, чем теснее часть связана с целым, тем менее она может претендовать на самостоятельное существование. Этот закон можно констатировать в биологии, где на организмах, мы видим, наибольшая централизация частей соединяется у них с наименьшею самостоятельностью, и, наоборот, где слаба централизация, там части более обособлены между собою. Обращаясь к теории, что человеческие ‘я’ суть части абсолютного ‘я’, мы видим, что она стоит в противоречии с изложенным биологическим законом. По теории связь нашего ‘я’ с ‘я’ абсолютным не только тесна, но неразрывна и неизменна. Самостоятельность нашего ‘я’ — какою бы ничтожною она ни была — стоит в непримиримом противоречии с этой теорией. Наша душа не может быт признана частью целого, как не может быт признана суммою целых. Остается одно предположение, что она есть некое реальное целое. Этим самым решается вопрос о ее безусловном Б. С точки зрения современной науки, в природе ничто не уничтожается и не возникает, а происходит только сложение и разложение элементов (единиц) бытия. То, что не может распасться на части, бессмертно, бессмертна, следовательно, и наша душа. Но этим не решается вопрос о характере Б. В наблюдаемом нами мире душа всегда является в связи с телом, и содержание ее сознания бесспорно стоит в зависимости от воздействий на нее внешнего мира. Душа развивается в мире, ее сознание по мере развития становится более ясным, но оно иногда может почти и совсем угасать (наприм. в обмороке). Может быть, с прекращением жизни тела сознание души угасает совсем, и она не живет никакою жизнью, пока не вступит снова в благоприятные условия для своего развития? Два рода фактов в душевной жизни заставляют отрицать это предположение. Во 1-х факт памяти. Память есть знание прошедшего. Далеко не всегда и только очень немногое из пережитого прошлого мы можем свободно припоминать и вызывать в поле сознания. Но за всем тем психология учит нас, что ни одно из воспринятых когда-либо нами впечатлений не может быть забыто безусловно, что при известных обстоятельствах каждое из них может явиться в поле сознания. В необыкновенных случаях жизни, в смертной опасности, люди вспоминают то, что по-видимому ими было безусловно забыто. Отсюда следует вывод, что все, пережитое душою, хранится ею нерушимо, что, следовательно, она никогда не может снова стать tabula rasa и начать новый круг жизни. Только очевидно для того, чтобы душа могла сознательно и свободно располагать своим богатством или по крайней мере адекватно сознавать его (что равняется полному знанию о себе), для этого нужны некоторые благоприятные условия. Во 2-х стремление души к совершенствованию. Смысл жизни уже давно видят в прогрессе. Должно делать завоевания в области истинного, доброго и прекрасного. Но эти завоевания и самая жизнь могут иметь смысл лишь под условием загробного существования. На земле человек никогда не узнает полной истины и не увидит совершенной красоты. Чтобы его усовершение в добре и искание истины имели смысл, нужно, чтобы существовала надежда, что они увенчаются успехом. Таким образом разумность жизни обусловливается бессмертием, а возможность разумной жизни — верою в бессмертие. Эту веру уже должно дать размышление о происхождении души. Не будучи произведением этого мира, душа не может быть и самобытной: она конечна, начало своего бытия она не может относить к вечности, она стоит в связи со всем существующим. Должно заключать поэтому, что То, Что поставило ее в эту связь, и создало ее и вложило в нее определенные стремления, дало средство служить этим стремлениям и некогда удовлетворить их всецело. Это — нечто высшее есть Бог. Надежда человека, что Бог дарует ему Б., богооткровенная религия дает уверенность, сообщая о характере этого Б. и об условиях, какими может быть достигнута наилучшая загробная участь. Развитие человеческого духа совершается свободно, и потому характер этого развития может быть различным. Развитие доброе будет иметь добрый конец, оно поставит человека в гармонию с реализировавшей идеал вселенной, и в этом гармоничном единении с достигшею своего совершенства вселенною, ставшими совершенными своими ближними, со своею Высочайшею Первопричиною человек найдет полное блаженство. Того, кто не пойдет по этому пути, ждет вечная гибель и вечная смерть. Религия обещает человеку в ожидающей его будущей жизни не только единение с Богом и ближними, но и со всею природою: она учит о воскресении тел. В настоящей жизни материя является необходимым условием для развития духа, но вместе с тем и могучим препятствием, подчиняя и иногда даже порабощая дух. Однако уже и в этой жизни развитие нравственной воли сообщает человеку власть над материей (у аскетов ослабевает влияние тела на дух, и усиливается могущество духа). Идеальный строй очевидно должен быть таков, в котором физическая энергия всецело будет подчинена духовной, физический мир будет всецело служить целям духа. Раскрытие того, как этот идеальный строй, намеки на который дает реальная действительность настоящего, осуществится в будущем, мы находим в православно-догматическом учении о конце вещей.
См. Кудрявцева-Платонова, Бессмертие души (‘Вера и Разум’, 1885 г., также отдельно в собрании сочинений), Э. Навиля, Вечная жизнь, Тихомирова, Бессмертие души, Тейхмюллера, Бессмертие души, Сабатье, О бессмертии, С. Глаголева, Вопрос о бессмертии души (‘Вопросы философ. и психол.’ 1893, кн. XIX и XX).
Источник текста: Православная богословская энциклопедия, т. 2. Археология — Бюхнер, стлб. 346—355.