В. О. Ключевский
В. О. Ключевский
Беседа об А. В. Суворове
Беседа об А. В. Суворове
[1900 г.]
КОММЕНТАРИИ
Беседа об А. В. Суворове
Беседа об А. В. Суворове, Ключевский Василий Осипович, Год: 1900
Время на прочтение: 5 минут(ы)
Ключевский В. О. Лекции по истории Западной Европы в связи с историей России
М.: НП ИД ‘Русская панорама’, 2012.
Ровно сто лет прошло со дня смерти Суворова. Цель моей беседы с Вами — вспомнить исторический момент, напоминаемый этой годовщиной. Этот момент — единственный не только в русской, но и во всемирной истории, и воспоминание о нем поучительно во многих отношениях. [Я хочу остановиться] не на военном значении Суворова, даже не столько на самом Суворове, сколько именно на историческом моменте, в котором он действовал и который озарил блеском своей своеобразной личности.
В одно время со смертью Суворова, хотя и не вследствие этой смерти, завершилась одна из тех странных международных компликаций, точнее, нескладиц, каких так много было в XVIII и XIX вв., и, может быть, самая странная и нелепая из всех них. Это была пятерная коалиция 1798-1799 гг. против Французской республики. На революционную и безбожную {На полях: Восстановить папу, арест[ованного] импер[атором]. Султан турецкий. Против свободной Франции за свободу народов — Суворов.} республику пошли православная Россия, протестантская Англия, католические Австрия и Неаполь и магометанская Турция {Над строкой: атеистическую.}. Эти разноверные союзники не были и привычными политическими друзьями: из 5 членов союза нельзя было подобрать ни одной пары, связанной настоящей дружбой, по традиционным отношениям каждый из них был равнодушен ко всем другим, по текущим насущным интересам любые четверо были противниками каждого {Над строкой: остального.} пятого, только общий, шестой враг заставлял этих пятерых взаимных недругов действовать вместе, но недружно. И эта маскарадная коалиция политических недоразумений кончилась изумительным итальянским альпийским походом Суворова, подобного которому Западная Европа не видала со времен Ганнибала, и этот героический поход повел к тому, что трое союзников, которым Россия доставила такие суворовские победы, по-прежнему стали ее врагами, четвертый, слабейший — король неаполитанский — погиб, брошенный остальными, а все плоды итальянских побед старого Суворова через год уничтожил одной битвой при Маренго молодой французский генерал корсиканского происхождения, за несколько месяцев перед этим едва спасшийся от англичан на пути из Египта и ставший мимоходом революционным повелителем республиканской Франции и другом ультралегитимного русского императора Павла I. Когда-нибудь все эти европейские события будут рассказывать, как одну из арабских сказок, столь же пленительную для воображения, но не столь {Два слова написаны над: только.} занимательную для здравого смысла.
Между тем все произошло логически просто и исторически закономерно. Самая блестящая монархия Западной Европы и фактически, т. е. незаконно, самая абсолютная, но опустившаяся — монархия Людовика XIV — спустя всего 77 лет после его смерти пала от того, что обратилась к своему верноподданному народу с просьбой выручить ее из затруднений, созданных ее же собственными ошибками, и, между прочим, из дефицитов и долгов. Всего три года и несколько месяцев понадобилось, чтобы разрушить эту монархию, созидавшуюся веками, длинным рядом умных и деятельных королей и служившую завидным образцом для других монархий Западной Европы.
Поучительно, как отнеслись эти старые монархии к катастрофе, постигшей их образец. Еще недавно лучшие их представители и дельцы, государи и их сотрудники, образовавшие своего рода школу просветительного абсолютизма, Фридрих II, Иосиф II, Густав III, Помбаль, Аранда, проводили в своей преобразовательной деятельности те самые начала свободы, равенства, человеколюбия, во имя которых была низложена французская монархия. Их преемники, государи и министры, не были похожи на своих ближайших предшественников и не могли или не хотели продолжать их дела. Это было непредвиденным счастьем для революционной Франции, что в ту минуту, когда революция низложила там монархию и доламывала последние камни старого порядка, у монархической власти в Западной Европе не оказалось ни достойных носителей, ни искренних и надежных защитников. Перечень. — Так монархический мир Западной Европы представлял печальное зрелище корон без голов, правительств без министров, армий без полководцев. У власти не было ни надежного меча в руке, ни добросовестного совета в кабинете.
Такое событие, как разразившаяся над Францией гроза, разумеется, не могло пройти незамеченным и в этом самодовольном царстве досужих интриг и беспечной рутины. И здесь встрепенулись от удара, послышавшегося из Парижа, но не умели открыть глаз, как следует. Одни испугались, подобно сардинскому королю Карлу-Эммануилу IV или Карлу IV испанскому с его Годоем, другие вознегодовали и озлобились, подобно Густаву IV Адольфу шведскому, но никто не задумался над тем, что же надо делать. Стоявшая вне этого мира, но хорошо знавшая свою венценосную западноевропейскую братию Екатерина II напрасно советовала тамошним дворам не шевелить непривычным для них оружием, оказывать более нравственную, чем материальную, поддержку французскому роялизму, твердила и самим французским роялистам, чтобы они более полагались на самих себя, чем на стороннюю помощь, что восстановление французской монархии могло совершиться только французскими руками. Позднее, когда революционный пожар вышел за пределы Франции и стал действительно угрожать старому порядку во всей Западной Европе, Екатерина II настаивала на необходимости ‘искреннего стремления’ восстановить вооруженной рукой французскую монархию и идти ‘прямейшим путем’ во внутрь Франции, прямо на Париж. Однако правительства самых сильных центральных держав — Австрии и Пруссии, к которым присоединилась и Англия, схватились за оружие, но не с екатерининским искренним стремлением восстановить погибавшую монархию, а только под этим предлогом. Каждый из союзников имел свои затаенные своекорыстные виды, и все были разъединены глубоким взаимным недоверием. Бросившись с видимым самоотвержением тушить чужой пожар, они, подобно пожарным старого времени, принялись присматриваться: одни, как Англия, — к имуществу горевшего дома, к французским колониям, другие — к некоторым вещам ближайших еще не горевших соседей, особенно Польши. Наступая на Францию, Австрия и Пруссия не спускали глаз с Речи Посполитой. За рыцарские подвиги для восстановления законного порядка во Франции [они] хотели вопреки законному порядку вознаградить себя клочками польской земли. Это была, может быть, единственная в истории коалиция, у которой цель была в тылу, а перед фронтом стоял только предлог или средство, слова на Рейне, а мысли на Висле, совсем не так, как у древних псковичей: ‘душа на Волхове, а сердце на Великой’ {На реке Великой находился Псков.}. Это мышление на два противоположных разума, т. е. это двоедушие, и погубило дело обеих первых коалиций (1792-1795 и 1795-1797 гг., последней с участием России, впрочем безучастным), вызывало колебания, постыдные интриги, позорные отступления.
Публикуемые в настоящем издании рукописи В. О. Ключевского хранятся в Научно-исследовательском Отделе рукописей Российской государственной библиотеки (далее — НИОР РГБ), в Научном архиве Института российской истории Российской академии наук (далее — НА ИРИ РАН) и в Кабинете отечественной истории исторического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова.
Для удобства чтения и в целях единообразия в публикации без оговорок раскрываются очевидные сокращения В. О. Ключевского, воспроизводятся его исправления, отточия, подчеркивания (которые передаются полужирным текстом в заголовках и курсивом в тексте). Изменения порядка отдельных пунктов или слов печатаются в последнем варианте. Встречающиеся на полях вставки и пометы Ключевского в книге воспроизводятся также на полях: краткие — на правом и левом полях, пространные — в подвальной части страницы. Начало и конец вставок Ключевского отмечены в тексте одинаковыми верхними индексными буквами, а на полях в сносках — через тире (например: А—А). Описки исправляются без оговорок. Отсутствующие в рукописи даты восстанавливаются в квадратных скобках. Пояснения составителя даются на полях курсивом. Восстановленные по смыслу пропуски слов в основном тексте помещаются в квадратных скобках. В двойных круглых скобках (()) приводятся нераскрытые условные сокращения автора. Звездочкой (*) отмечен комментируемый в примечаниях текст.
В рукописях Ключевского иногда встречаются первые буквы латинских слов, означающих: p. (pagina) — страница, i. (initium) — начало, m. (medium) — середина, f. (finis) — конец, n. (nota) — примечание, t. (tetem) — всё, ib. (ibidem) — там же, id. (idem) — он же.
Переводы с иностранных языков даются на полях.
НИОР РГБ, ф. 131, п. 40, д. 14. Автограф. Карандаш.
Впервые опубликована в комментариях к кн. Ключевский В.О. Сочинение в 8 т. Т. V. — М., 1958. С. 441-443, перепечатан в кн. В. О. Ключевский. Сочинения в 9 т. Т. V. — М., 1989. С. 413-414. В настоящем издании воспроизведены пометы В. О. Ключевского, не учтенные при первой публикации.