Барабанщик
Барабанщик
Барабанщик, Гримм Вильгельм Карл, Якоб, Год: 1857
Время на прочтение: 11 минут(ы)
Братья Гримм
Однажды вечером молодой барабанщик вышел один в поле и пришел к озеру, тут увидел он, что на берегу лежат три кусочка белого холста. ‘Какое полотно-то тонкое’, — сказал он и один из этих кусочков сунул в карман.
Он пошел домой, о своей находке и думать забыл и преспокойно улегся в постель.
Чуть только стал он засыпать, ему почудилось, что кто-то зовет его по имени.
Он стал прислушиваться и расслышал тоненький голосок, который кричал ему: ‘Барабанщик, а барабанщик, вставай!’
Ночь была темная, и он никого не мог видеть, но ему показалось, что перед его кроватью носится какая-то легкая тень.
‘Чего тебе от меня нужно?’ — спросил он. ‘Отдай мне мою рубашку, — отвечал ему голос, — ту самую, которую ты вчера унес с озера’. — ‘Ты ее получишь, если скажешь мне, кто ты’. — ‘Ах, — воскликнул опять тот же голос, — я дочь могущественного короля, попалась в руки ведьмы и вынуждена жить на стеклянной горе. Каждый день я должна вместе с моими двумя сестрами купаться в озере, но без моей рубашки я не могу с озера улететь. Сестры уже полетели домой, а я должна была отстать от них. Прошу тебя, отдай мне мою рубашку’. — ‘Успокойся, бедняжка, — сказал ей барабанщик, — охотно возвращу тебе твою рубашку’, — и подал ей рубашку в темноте.
Она быстро схватила ее и хотела с нею умчаться.
‘Обожди минутку, — сказал он ей, — быть может, я могу тебе помочь?’ — ‘Помочь ты мне можешь только тогда, когда ты поднимешься на стеклянную гору и избавишь меня из-под власти ведьмы. Но тебе не дойти до той горы, да если бы ты и пришел к ней, так на нее не взберешься’. — ‘Захочу, так взберусь! — сказал барабанщик. — Мне тебя жалко, а страху я не ведаю. Но ведь я не знаю дороги к той стеклянной горе!’ — ‘Дорога идет лесом, в котором живут людоеды, — отвечал голос, — и больше я ничего тебе не смею сказать’.
Затем он услышал, как она улетела.
На рассвете барабанщик поднялся, повесил свой барабан через плечо и бесстрашно двинулся вглубь того леса, в котором жили людоеды. Пройдя по нему некоторое расстояние и не видя ни одного великана, барабанщик подумал: ‘Надо мне этих негодяев разбудить’, — принялся за барабан и давай выбивать на нем такую дробь, что птицы с криком взвились с деревьев!
Вскоре из травы поднялся и великан, который в траве спал, поднялся и стал с сосною вровень.
‘Козявка этакая! — крикнул великан. — Как смеешь ты тут барабанить? Самый-то сладкий сон мой нарушил!’ — ‘Я потому и барабанил, чтобы указать путь многотысячному войску, которое идет за мною следом’, — отвечал барабанщик.
‘А этому многотысячному войску чего же нужно в моем лесу?’ — спросил великан.
‘Они хотят лес от такого чудовища, как ты, очистить, а тебе карачун прописать’. — ‘Ого! Да я вас всех, как мурашей, растопчу!’ — ‘Ты воображаешь себе, что мог бы против них что-нибудь сделать? — сказал барабанщик. — Да ведь если ты нагнешься, чтобы хоть одного ухватить, то он отпрыгнет и спрячется, а чуть ты спать ляжешь, они из всех кустов повылезут и полезут на тебя: у каждого в руках стальной молоток, и этими молотками они тебе живо прошибут череп’.
Великан нахмурился и подумал: ‘Коли я с этим хитрым народом схвачусь, так, пожалуй, и точно — не приключилось бы мне какого зла! Волка и медведя я задушить могу, а от этих червяков отбиться будет мудрено’.
‘Слышь-ка, маленький человек, — сказал великан, — ступай назад, я обещаю тебе, что впредь не трону ни тебя, ни твоих товарищей, и если ты еще чего-нибудь желаешь, то говори смело: я не прочь кое-что сделать для твоего удовольствия’. — ‘Ноги у тебя длинные, — сказал барабанщик, — и ты можешь бегать скорее меня, так вот, снеси меня к стеклянной горе, а я подам моим товарищам знак, чтобы они отступили и на этот раз оставили тебя в покое’. — ‘Ступай сюда, червяк, — сказал великан, — садись на мое плечо, и я понесу тебя туда, куда ты желаешь’. Великан его поднял, и барабанщик, сидя у него на плече, стал барабанить, что ему в голову взбрело. Великан подумал: ‘Это он дает своим знак к отступлению’.
Немного спустя на пути им попался другой великан, который засунул барабанщика в петлицу своей одежды. Наш смельчак ухватился за пуговицу, которая была величиною с доброе блюдо, держался крепко и превесело посматривал кругом.
Затем пришли они к третьему великану, который вынул барабанщика из петлицы и посадил на поля своей шляпы, и стал там барабанщик взад и вперед расхаживать и поверх деревьев поглядывать, и когда увидел гору в синей дали, то подумал: ‘Это, вероятно, и есть стеклянная гора!’ — и не ошибся.
Великан всего только два шага переступил, как они уже очутились у подошвы горы, где барабанщик и был ссажен на землю. Барабанщик потребовал, чтобы великан его отнес на самую вершину горы, но тот только потряс головою, проворчал что-то себе в бороду и ушел в лес.
Вот и стал бедняк перед горой, которая была настолько высока, как если бы три горы были поставлены одна на другую, и притом гладкая, как зеркало, он решительно не знал, как ему на ту гору подняться. Попытался было лезть — напрасно! — все соскальзывал вниз. ‘Вот кабы теперь птицей быть!’ — подумал он. Но что в том толку? Крылья от думы не отрастут!
Между тем как он стоял так без всякой пользы и без помощи, он вдруг увидел невдалеке двоих людей, которые горячо между собою спорили. Он подошел к ним и увидел, что они спорят из-за седла, которое перед ними лежало, и что каждый заявлял на него свои притязания.
‘Ну, что вы за дурачье! — сказал он. — Ссоритесь из-за седла, а у вас и лошади-то нет!’ — ‘Как из-за этакого седла не спорить!? — отвечал один из споривших. — Ведь тому, кто на него сядет, стоит только пожелать где-нибудь очутиться, хоть будь то на краю света, так мигом там и очутится! И это седло принадлежит нам обоим, очередь на нем ехать теперь за мною, а вот он этого-то и не хочет допустить’. — ‘Так я же сейчас решу ваш спор, — сказал барабанщик, отошел немного далее и воткнул белую палку в землю, затем он вернулся и сказал: — Вот, бегите к этой цели — кто первый добежит, тот пусть на седле и едет!’
Они-то пустились во весь дух, но едва отбежали они несколько шагов, как барабанщик вскочил в седло, пожелал очутиться на стеклянной горе и в один миг уже был там.
На вершине горы расстилалась равнина, на той равнине стоял старый каменный дом, перед домом — большой рыбный пруд, а позади дома — мрачный лес. Не увидел он там ни людей, ни зверей, все было тихо кругом, только ветер шумел в лесу, да облака проносились почти над головою его.
Он подошел к дому и постучал у дверей. Когда он в третий раз постучал, дверь отперла ему старуха, темнолицая и с красными глазами, на ее длинном носу вздеты были очки, она пристально на него взглянула и затем спросила, чего он желает. ‘Желаю, чтобы меня ты впустила, накормила и спать положила’, — отвечал барабанщик. ‘Все это ты получишь, — сказала старуха, — если за это выполнишь мне три работы’. — ‘А почему же нет? — сказал он. — Я никакой работы не пугаюсь, как бы ни была она трудна!’ Старуха его впустила, дала ему поесть, а вечером дала и хорошую постель.
Поутру, когда он выспался, старуха сняла со своего жесткого пальца наперсток, подала его барабанщику и сказала: ‘Ступай-ка теперь на работу и вычерпай мне весь пруд этим наперстком, до наступления ночи твоя работа должна быть окончена, а все те рыбы, которые в пруду, должны быть вынуты и разложены в порядок по их величине и породе’. — ‘Диковинная работа!’ — подумал барабанщик, однако же пошел к пруду и начал вычерпывать пруд. Он черпал все утро, да много ли наперстком сделаешь — хоть тысячу лет черпай! В полдень он подумал: ‘Все это я делаю впустую, и решительно все равно — буду ли я или не буду работать’, — прекратил работу и присел.
Тут вышла к нему девушка из дома, поставила около него корзину с едою и сказала: ‘Что ты тут сидишь такой печальный?’ Он глянул на нее и заметил, что она была дивно хороша. ‘Да вот, и с первой работой не могу сладить, что же будет с другими? Я вышел на поиски королевны, которая, должно быть, здесь живет, но я ее здесь не нашел и потому думаю отправиться далее’. — ‘Останься здесь, — сказала девушка, — я тебе в беде твоей помогу. Ты, видно, устал, так положи голову ко мне на колени и усни. Когда ты проснешься, твоя работа уже будет закончена’. Барабанщику это повторять не пришлось. Как только он сомкнул глаза, она повернула волшебное кольцо и проговорила: ‘Вода — вверх из пруда, а рыбы — сюда!’ И тотчас же вода белым туманом поднялась вверх из пруда и слилась с остальными облаками, а рыбы заплескались, выскочили на берег и стали друг к дружке укладываться по величине и сортам. Когда барабанщик проснулся, то увидел с изумлением, что все было выполнено. Девушка же сказала: ‘Одна из рыб лежит не рядом с другими, а совсем отдельно. Когда сегодня вечером придет старуха и увидит, что все сделано, чего она желала, то она спросит: ‘Что значит эта рыба, лежащая отдельно?’ Тогда ты брось ей эту рыбу в лицо и скажи: ‘Эта рыба для тебя, старая ведьма!»
И точно: пришла вечером старуха, задала этот вопрос, и он ей бросил рыбу в лицо. Она прикинулась, будто этого не заметила, и смолчала, однако же посмотрела на него очень злобно.
На другое утро она сказала: ‘Вчера тебе легка была работа, надо тебе задать работу потяжелее. Сегодня должен ты весь лес вырубить, дрова перерубить и сложить в поленницы, и к вечеру же все должно быть готово’. Она дала ему топор, колотушку и два клина. Но топор был свинцовый, а колотушки и клинья — жестяные.
Когда он начал работать, топор свернулся набок, а колотушка и клинья сплющились. Он не знал, как ему и быть, но в полдень опять пришла та же девушка с едою и утешила его. ‘Положи голову ко мне на колени и усни, — сказала она, — как проснешься, вся работа уже будет сделана’.
Она повернула свое волшебное кольцо, и в тот же миг весь лес рухнул с треском, сам собою изрубился на поленья и уложился в поленницы, можно было подумать, что ту работу выполняют какие-то незримые великаны.
Когда он проснулся, девушка сказала ему: ‘Видишь, дрова все сложены в порядок, только одна ветка осталась неубранной, и если сегодня вечером старуха придет и спросит, зачем тут эта ветка, то ты ее ударь этой веткой и скажи: ‘Про тебя она припасена, ведьма!»
Старуха пришла и сказала: ‘Видишь, как работа была легка? А это что за ветка и для чего она там лежит?’ — ‘Для тебя она припасена, старая ведьма!’ — сказал барабанщик и ударил ее этой веткой. Однако же она сделала вид, будто этого удара и не почувствовала, ехидно засмеялась и сказала: ‘Завтра утром ты должен все эти дрова сложить в один костер и сжечь их’.
Он поднялся на рассвете и тотчас же начал сносить дрова в кучу, но может ли один человек снести целый лес? Работа, конечно, не двигалась. Но и в этой беде девушка его не покинула, она принесла ему в полдень еду, и когда он поел, то положил голову к ней на колени и уснул.
При его пробуждении весь необъятный костер горел громадным пламенем, которое поднималось языками к самому небу. ‘Послушай-ка меня, — сказала девушка, — когда ведьма придет, то будет тебе давать разные поручения, и если ты без страха будешь исполнять ее желания, то она ничего тебе не посмеет сделать, а если побоишься, то огонь тебя не пощадит. Под конец, все выполнив, схвати ее на руки и швырни в самое пламя’.
Девушка ушла, а старуха как раз подоспела. ‘У-у! Зябну я! — сказала она. — Ну вот это огонь так огонь! И горит, и греет мои старые кости — хорошо таково! Но вон там, видишь, лежит чурбан, который гореть не хочет, достань-ка мне его оттуда! Коли это выполнишь, так ты и свободен и можешь идти куда угодно. Ну-ка, валяй живей в огонь!’
Барабанщик и не задумался, разом махнул в огонь, но огонь его не коснулся, даже и волос не опалил. Он вытащил чурбан из пламени и бросил его в сторону. Но едва только чурбан земли коснулся, как обернулся красной девицей, той самой, которая ему в нужде помощь оказывала, и по ее одеждам, блиставшим от золота, он сообразил, что она и была королевна.
Но старуха опять ехидно засмеялась и сказала: ‘Ты уж думаешь, что добился ее? Нет еще, погоди!’ И она хотела броситься к девушке и унести ее, но он не допустил: схватил ведьму обеими руками, приподнял и швырнул ее в самое пекло, и пламя мигом ее обхватило, словно обрадованное тем, что ему ведьма досталась в добычу.
Затем королевна посмотрела на барабанщика, и когда увидела, что он был красивый юноша, да подумала, что он жизнь свою подвергал опасности ради ее спасения, то протянула ему руку и сказала: ‘Ты на все для меня решился, но и я тоже на все для тебя готова. Если ты обещаешь быть мне верным, то будешь моим супругом. В богатстве у нас нет недостатка, нам довольно и того, что здесь ведьма успела скопить’.
Тут она повела его в дом, в котором стояли сундуки и ящики, наполненные сокровищами ведьмы. Ни серебра, ни золота они не тронули, а взяли себе только драгоценные камни, и не захотели они оставаться на стеклянной горе, а потому он и сказал ей: ‘Садись ко мне в седло, и мы слетим с тобой вниз, как птицы’. — ‘Не нравится мне твое старое седло, — сказала она, — да и мне стоит только повернуть мое волшебное кольцо, как мы сейчас и очутимся дома’. — ‘Ну и отлично! — отвечал ей барабанщик. — Так пожелай, чтобы мы очутились перед городскими воротами’.
В один миг они там очутились, барабанщик же сказал: ‘Подожди меня здесь на поле, я сейчас вернусь, схожу только к родителям моим и дам им о себе весть’. — ‘Прошу тебя, — сказала ему королевна, — не целуй своих родителей при свидании с ними в правую щеку, иначе ты все позабудешь и оставишь меня здесь одинокую и покинутую среди поля’. — ‘Как могу я тебя позабыть?’ — сказал он и дал ей руку в знак того, что он очень скоро вернется.
Когда он вступил в отеческий дом, никто не узнал его, так он переменился, потому что три дня, проведенные им на стеклянной горе, равнялись трем годам.
Наконец его кое-как узнали родители, бросились ему на шею, и он так был взволнован этой встречей, что расцеловал их в обе щеки, совсем позабыв о предостережениях своей милой. И точно — как только он поцеловал их в правую щеку, у него королевна из памяти вон!
Он вывернул свои карманы и выложил на стол пригоршнями самые большие драгоценные камни. Родители его не знали даже, куда им и девать такое богатство. Отец его выстроил, наконец, великолепный замок, окруженный садом, среди лесов, лугов и полей, в нем бы и князю жить было не стыдно. А когда замок был готов, мать сказала: ‘Я тебе подыскала девушку, и через три дня мы сыграем твою свадьбу’. И сын оказался вполне готовым исполнить желание родителей.
А бедная королевна долго-долго стояла на поле перед городом, выжидая возвращения юноши. Когда завечерело, она сказала себе: ‘Вероятно, он поцеловал своих родителей в правую щеку и позабыл обо мне’. Ее сердце было переполнено скорбью, и она пожелала удалиться в уединенный домик в лесу, и не захотела даже вернуться ко двору своего отца.
Каждый вечер ходила она в город и проходила мимо его дома, иногда он и видел ее, да уже не узнавал. Наконец она услышала, как стали люди поговаривать: ‘Завтра будут праздновать его свадьбу’. Тогда она сказала: ‘Я хочу попытаться вновь возвратить себе его сердце’.
В первый день свадьбы она повернула свое волшебное кольцо и сказала: ‘Платье — блестящее, как солнце’. И тотчас явилось перед ней платье такое блестящее, как будто оно было соткано из одних солнечных лучей.
Когда все гости были уже в сборе, королевна вступила в зал. Все дивились чудному платью, и более всего сама невеста, а так как она очень любила красивые платья, то пошла к незнакомке и спросила, не продаст ли она ей свое платье. ‘За деньги не продам, — отвечала та, — но если первую ночь мне дозволено будет провести у двери жениховой опочивальни, то я платье даром отдам’.
Невеста должна была согласиться на ее требование, однако же примешала сонного зелья в то вино, которое жених выпивал на ночь, и барабанщик впал в глубокий сон.
Когда все кругом стихло, королевна присела у двери опочивальни жениха, приотворила дверь немного и проговорила: Барабанщик, барабанщик, друг мой милый, дорогой! Неужели все, что было, ты навеки позабыл? Вспомни, на горе стеклянной ты у ведьмы долго жил. Вспомни, я тебя спасала от смертельного огня. Вспомни, как ты мне поклялся не забыть вовек меня! Барабанщик, барабанщик, друг мой милый, дорогой!
Но все было напрасно.
Барабанщик не просыпался, и королевна с рассветом должна была уйти, не добившись своей цели.
На другой день она опять повернула свое волшебное кольцо и проговорила: ‘Платье — серебряное, как месяц’.
Когда она явилась на свадебное празднество в платье, нежном и по оттенку, как лунный свет, она опять возбудила в невесте желание приобрести это платье и уступила его за разрешение и вторую ночь провести там же, где провела первую.
И вот снова стала она взывать среди ночной тишины: Барабанщик, барабанщик, друг мой милый, дорогой! Неужели все, что было, ты навеки позабыл? Вспомни, на горе стеклянной ты у ведьмы долго жил. Вспомни, я тебя спасала от смертельного огня. Вспомни, как ты мне поклялся не забыть вовек меня! Барабанщик, барабанщик, друг мой милый, дорогой!
Но он был опять опоен сонным зельем, и пробудить его было невозможно.
Печальная, удалилась она утром в свой уединенный лесной домик. Однако же люди в доме слышали ее жалобные стоны и рассказали о том жениху, при этом ему пояснили, что он и не мог ничего слышать, потому что ему было подсыпано сонное зелье в вино.
На третий вечер опять повернула королевна свое волшебное кольцо и сказала: ‘Платье — мерцающее, как звезды’.
Когда она в этом платье явилась на празднество, невеста совсем потеряла голову (тем более, что оно великолепием своим далеко превосходило оба первые платья) и сказала: ‘Я непременно должна его иметь’.
Королевна отдала и это платье за разрешение провести ночь у дверей спальни жениха. Но на этот раз жених не выпил вина, которое ему поднесено было перед отходом ко сну, он вылил его за кровать.
И когда все в доме затихло, тогда он услышал взывавший к нему голос: Барабанщик, барабанщик, друг мой милый, дорогой! Неужели все, что было, ты навеки позабыл? Вспомни, на горе стеклянной ты у ведьмы долго жил. Вспомни, я тебя спасала от смертельного огня. Вспомни, как ты мне поклялся не забыть вовек меня! Барабанщик, барабанщик, друг мой милый, дорогой!
И вдруг сознание его прояснилось. ‘Ах, — воскликнул он, — как мог я так бесчестно поступить! Видно, что этот поцелуй в правую щеку при свидании с моими родителями меня отуманил! Он — главная причина моего вероломства!’
Тут он вскочил, взял королевну за руку и привел ее к кровати своих родителей. ‘Вот моя настоящая невеста! И если я женюсь на другой, то поступлю весьма дурно!’ — так сказал он.
Родители, услыхав от него, как было дело, согласились. Тотчас вновь зажжены были свечи в зале, принесены были и литавры, и трубы, друзей и родных вновь пригласили явиться на истинную свадьбу, которую и отпраздновали очень шумно и весело.
Отвергнутой невесте в виде вознаграждения были предоставлены чудные платья королевны — и та была очень довольна.
Пер. под ред. П.Н. Полевого
Печатается по изданию: ‘Сказки, собранные братьями Гриммами’, Спб, 1895. Изд. ‘Алгоритм’, 1998.
OCR Палек, 1999 г.
Язык оригинала: немецкий. Название в оригинале: Der Trommler. — Опубл.: 1857.