АВСТРАЛІЙКА
Разсказъ ТЭФФИ
‘Огонекъ’, No 11, 1916
Австралийка, Тэффи, Год: 1916
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Около Новаго года Анна Михайловна неожиданно получила письмо отъ своей австралійки.
Миссъ Бенсъ писала изъ Парижа, что хочетъ воспользоваться любезнымъ приглашеніемъ Анны Михайловны и пріхать въ Россію.
Анна Михайловна была очень довольна.
Съ миссъ Бенсъ познакомилась она два года тому назадъ на лазурномъ берегу Ниццы и была очарована милой австралійкой. Он часто видлись, гуляли, бесдовали, и Анна Михайловна очень совтовала ей взглянуть на Россію и приглашала къ себ погостить. Австралійка общала, но за эти два года Анна Михайловна успла забыть и ее, и ея общаніе.
Теперь мысль повидать эту славную женщину очень понравилась ей.
Хлопотъ никакихъ: домъ большой, а забавы много. Какъ эта австралійка будетъ удивляться на нашихъ московскихъ извозчиковъ, на Кремль. Блинами нужно будетъ ее угостить непремнно.
Написала отвтъ. Просила опредлить срокъ прізда.
‘Посылаю вамъ маленькую еловую вточку,— писала она.— Держите ее въ рукахъ, когда будете выходить изъ вагона. Подобная же вточка будетъ прикрплена къ шляп моего лакея, котораго я пришлю за вами. Такимъ образомъ вамъ легко будетъ узнать другъ друга’.
Миссъ телеграфировала свое восторженное согласіе, и Анна Михайловна съ удовольствіемъ думала, какъ покажетъ своимъ друзьямъ настоящую австралійку.
Она пріхала.
Немолодая, но еще свжая, сдержанно веселая, она такъ мило разсказывала о своихъ первыхъ впечатлніяхъ, что вс только радовались. Особенно нравилось всмъ, какъ они съ лакеемъ узнавали другъ друга по еловымъ вточкамъ, и какъ она испугалась, когда этотъ верзила, не говоря ни слова, завернулъ ее въ мховое одяло (Анна Михайловна боялась ея непривычки къ большимъ морозамъ) и впихнулъ се въ карету.
— Я думала, что онъ меня повезетъ прямо въ ‘Сайберіа’,— говорила австралійка, по очереди обводя всхъ присутствующихъ своими весело-наивными глазами.
Австралійка понравилась, ее веселили, показывали ей достопримчательности, кормили блинами и сочиняли про нее анекдоты.
Въ особенности любили разсказывать про лакея и про елочки.
Австралійка скоро акклиматизировалась и часто выходила одна осматривать Кремль и музеи.
И вотъ въ одну изъ такихъ одинокихъ ея прогулокъ случилось съ ней событіе, повлекшее самыя удивительныя послдствія. Проходя по Тверской площади, на тротуар она нашла брошку.
Брошка была сама по себ не очень цнная, но какого-то удивительнаго, замысловатаго фасона, очевидно, заказная.
Объ этой находк миссъ тотчасъ же заявила полиціи.
Анна Михайловна и ея друзья сначала шутили по поводу находки, потомъ притихли: тетка Анны Михайловны, старая фрейлина, услышавъ объ этой исторіи, отнеслась къ ней крайне неодобрительно.
— Нашла брошку?— переспросила она.— Это, по-моему, очень странно. Только что пріхала въ Москву и сразу нашла. Почему же я, живя въ Москв семьдесятъ два года, ни разу брошки не находила? По-моему, вы плохо знаете эту особу, и очень опрометчиво было приглашать ее къ себ въ домъ…. Вся эта эпопея съ брошкой очень подозрительна.
Хотя ни Анна Михайловна, ни ея друзья не могли въ точности уяснить себ, что тутъ подозрительнаго, такъ какъ никто не виноватъ, если найдетъ что-нибудь, а тмъ боле, что австралійка, вдь, не присвоила себ вещь, а тотчасъ о ней заявила, все же отношеніе къ гость какъ-то перемнилось.
Миссъ вызывали въ полицію, допрашивали, заставляли подписывать какія-то бумаги, требовали точнаго удостовренія ея личности изъ какого-нибудь австралійскаго участка.
Миссъ нсколько разъ печатала въ газетахъ объявленія о своей находк. Никто не отзывался.
— Дйствительно, все это странно,— задумывалась Айна Михайловна.— Пожалуй, правда было опрометчиво съ моей стороны…
Анекдотовъ про австралійку больше не разсказывали. Какъ-то кто-то вспомнилъ столь любезную всмъ остроумную идею Анны Михайловны объ еловыхъ вточкахъ, но на полслов былъ оборванъ самой же Анной Михайловной и впалъ въ немилость.
Анн Михайловн эта исторія съ вточками окончательно перестала нравиться.
— Что за таинственные условные знаки? Точно я съ ней въ комплот, съ этой особой! И почему она подумала, что ее повезутъ въ ‘Сайберіа’? Откуда она знаетъ Сибирь? Ничего не знаетъ, блиновъ не знаетъ, а Сибирь знаетъ. Очень подозрительно.
Австралійку, занимавшую прежде за столомъ мсто рядомъ съ хозяйкой, стали понемногу отсаживать, и за послднимъ званымъ обдомъ она уже оказалась рядомъ съ приживалкой и пуделемъ.
Та кротко переносила свою судьбу, любезно улыбалась и ждала только конца брошечной исторіи, чтобы ухать на родину.
Въ участк нашли, что у иностранки не вс бумаги въ порядк. Вызывали ее. Заставляли разсказывать, какъ и гд нашла брошь. Она ходила въ участокъ съ переводчицей, которой сама каждый разъ платила.
Часто во время пышнаго обда, когда какой-нибудь высокій гость разсказывалъ высокія новости изъ высшаго круга, къ хозяйк подходилъ лакей и, почтительно пригнувшись, шепталъ:
— Барышню Бенсъ околоточный спрашиваютъ.
И барышня Бенсъ, съ кроткой улыбкой, извинившись передъ сосдями — приживалкой и пуделемъ — выходила изъ-за стола.
— Скоро ли это кончится!— вздыхала Анна Михайловна.— Она вытянула изъ меня вс нервы! Буквально!
Исторія съ брошкой тянулась долго.
Австралійка похудла, лицо у нея изъ привтливаго сдлалось недоумвающимъ. Ей давно пора было ухать, но добросовстность заставляла довести дло до конца.
И она снова печатала объявленія и ждала.
Жилось тревожно.
Анны Михайловны почти никогда не бывало дома.
— Я этимъ намекаю,— говорила она своимъ друзьямъ,— что она меня тяготитъ.
При вход миссъ въ гостиную, оживленный разговоръ смолкалъ. Анна Михайловна смотрла на нее выжидательно, а старая фрейлина поджимала губы и называла австралійку ‘ma chè,re’.
— Если даже она вполн честная особа и, дйствительно, нашла эту брошку, такъ нечего ей тутъ сидть. Только даромъ истратила на объявленія и переводчицу восемьдесятъ рублей.
— Все это очень подозрительно и кончится тмъ, что она еще что-нибудь найдетъ!
И вдругъ судьба улыбнулась.
Миссъ Бенсъ, съ прежнимъ привтливымъ лицомъ, вошла въ комнату Анны Михайловны.
— Я узжаю, дорогой другъ. Мое дло закончилось.
— Неужели!— радостно удивилась Анна Михайловна.
— Да. Полиція произвела оцнку этой брошки, оцнила ее въ сто рублей и оставила у себя до розыска владльца. А третью часть стоимости — тридцать три рубля и тридцать три копйки выдала мн за находку. Это — по закону, и я обязана взять. Это очень хорошо.
Анна Михайловна, несмотря на радостное настроеніе, вызванное встью объ отъзд австралійки, все-таки не могла отказать себ въ презрительной усмшк.
— Это очень хорошо,— кротко улыбалась миссъ Бенсъ.— Я очень довольна, что у меня есть эти, совершенно лишнія деньги, которыя я могу, пожертвовать бднымъ вашего города.
Миссъ Бенсъ ухала.
— Все-таки она была довольно симпатичная,— сказала Анна Михайловна тетушк.
Бывшая фрейлина надула губы:
— Вс авантюристки симпатичныя. Этого требуетъ отъ нихъ ихъ ремесло!