АВРОРА ШЕРНВАЛЬ
АВРОРА ШЕРНВАЛЬ
Девушке, имя которой было Аврора
ПРИМЕЧАНИЯ
ПРИМЕЧАНИЯ
Аврора Шернваль, Ходасевич Владислав Фелицианович, Год: 1934
Время на прочтение: 9 минут(ы)
Владислав Ходасевич. Пушкин и поэты его времени
Том второй. (Статьи, рецензии, заметки 1925—1934 гг.)
Под редакцией Роберта Хьюза
Berkeley Slavic Specialties
Несколько дней тому назад в газетах упоминалось, что князь Павел Карагеоргиевич, которого покойный король Александр назначил регентом Югославии, со стороны матери — русского происхождения. Его мать была урожденная княжна Демидова Сан-Донато, звали ее Аврора Павловна. Это поэтическое имя, несомненно, было дано ей в честь ее бабки, обаятельный и печальный образ которой хорошо знаком историкам русской литературы. Он, однако же, менее знаком широким кругам читателей, и потому историю этой женщины представляется нам нелишним пересказать.
В двадцатых годах прошлого столетия выборгским губернатором состоял некий Карл-Иоганн Шернваль, у которого было две дочери и два сына. Семья была не богатая, но очень порядочная. Барышни получили хорошее образование. К тому же они отличались замечательной красотой. Из них младшая, Аврора, родилась в 1808 году. Было ей всего лет семнадцать, когда молодой поэт Баратынский, отбывавший в Финляндии солдатчину, посвятил ей стихи — одни из прекраснейших в русской антологии:
Выдь, дохни нам упоеньем,
Соименница зари,
Всех румяным появленьем
Оживи и озари!
Пылкий юноша не сводит
Взоров с милой и порой
Мыслит с тихою тоской:
‘Для кого она выводит
Солнце счастья за собой?’
‘Пылкий юноша’, о котором здесь идет речь,— может быть, лицо воображаемое. Однако вероятнее, что это — друг Баратынского, Александр Алексеевич Муханов, в ту пору — корнет уланского полка, адъютант финляндского генерал-губернатора гр. А.А.Закревского, образованный молодой человек, не чуждый литературе. Что Аврора уже тогда заронила искру в сердце Муханова, можно предположить потому, что год спустя, покинув Финляндию, Баратынский послал ему следующий стихотворный ‘Запрос’:
Что скажет другу своему
Любовник пламенный Авроры?
Сияли ль счастием ему
Ее застенчивые взоры?
Любви заботою полна,
Огнем очей, ланит пыланьем
И персей томных волнованьем
Была ль прямой зарей она,
Иль только северным сияньем?
Последующие события подтверждают, что Муханов уже тогда был к Авроре неравнодушен. Но когда Баратынский посылал ему эти стихи, Муханову не долго еще оставалось пробыть на севере. В июне 1825 года был он переведен в 29 Егерский полк в чине поручика и покинул Финляндию. На некоторое время Аврора Шернваль исчезла с его горизонта.
Ее старшая сестра, Эмилия Карловна, такая же красавица, только собой белокурая (Аврора была смугла, и волосы у нее были черные), летом 1828 года вышла замуж за графа Владимира Алексеевича Мусина-Пушкина, мецената и богача, некогда служившего в Измайловском полку. За прикосновенность к делу декабристов гр. Мусин-Пушкин был переведен в армию, в Петровский полк, а затем, в 1829 г.,— в Тифлисский пехотный полк, на Кавказ. В Новочеркасске он съехался с Пушкиным (см. первую главу ‘Путешествия в Арзрум’). Они согласились вместе ехать до Тифлиса. С ними же ехал Эмилий Карлович Шернваль, брат Эмилии и Авроры. Не доезжая до Ларса, все трое любовались Тереком, причем Шернваль с МусинымПушкиным вспоминали Иматру и отдавали ей предпочтение.
В самом конце 1829 г. Паскевич уволил Мусина-Пушкина в отпуск в Москву, для раздела имения, оставшегося после смерти его матери, а еще два года спустя граф был вовсе уволен от службы с обязательством жить в Москве и не выезжать за границу. Вскоре после того Аврора Шернваль стала невестою, но жених ее умер незадолго до свадьбы. Имя этого молодого человека до нас не дошло.
Потрясенная горем, Аврора покинула Финляндию и уехала к сестре в Москву. Здесь она была замечена ценителями и знатоками. Кн. П.А.Вяземский, за несколько лет до того открывший глаза москвичам на Татьяну Ларину, писал одному своему приятелю: ‘В Москве все по-старому, кроме двух новых финляндских звезд: Пушкиной и сестры ее Авроры, воспетой Баратынским и мною. Сказывают, что все светила побледнели перед ними, и московский Ришелье Норов все так и норовит, чтобы быть при них. В самом деле, они замечательно милы внутренно и внешно’.
Подробностей о московской жизни Авроры Карловны у нас нет. Известно лишь то, что здесь ей суждено было вновь встретиться с Мухановым. После турецкой кампании 1828-1829 гг. он поселился в Москве, оставив военную службу, и в чине полковника и в звании камергера состоял при московском Главном архиве Министерства иностранных дел. Старое чувство к Авроре в нем пробудилось, он просил ее руки и получил согласие. Но пророчество Баратынского не сбылось: ‘солнца счастия’ Аврора за собой не выводила. Ее второй жених, как и первый, скончался до свадьбы, 2 августа 1834 г.,— не дожив двух месяцев до тридцати четырех лет.
В 1834 г. Мусин-Пушкин был наконец освобожден от надзора и получил разрешение жить где угодно. Значительную часть времени семья проводила с этих пор в Петербурге. Там же Аврора Карловна познакомилась с богачом и благотворителем Павлом Николаевичем Демидовым. В 1836 г. она стала его женою.
В те годы светская жизнь еще тесно соприкасалась с литературною. Наиболее видные литераторы в большинстве принадлежали к высшему обществу. Литературные салоны были в то же время и великосветскими. Графиня Эмилия Карловна Мусина-Пушкина и Аврора Карловна Демидова блистали в тех же гостиных, где и Дарья Федоровна Фикельмон, супруга австрийского посла, и Наталья Николаевна Пушкина. Пушкин бывал в доме Эмилии Карловны,— несомненно, знал он и сестру ее. Впрочем, расцвет их петербургской славы пришелся уже на те годы, когда Пушкина не было в живых.
В конце тридцатых годов обеих сестер можно было встретить в самых изысканных собраниях. Они бывали у гр. В.А. Соллогуба, автора Тарантаса, у Карамзиных, у В.Ф.Одоевского, у поэтессы Е.П.Ростопчиной. Мемуаристы единогласно восхищаются их красотой и умом. ‘Аврора Карловна Демидова, финляндская уроженка, считалась и была на самом деле одной из красивейших женщин в Петербурге,— рассказывает Соллогуб: — многие предпочитали ей ее сестру, графиню Мусину-Пушкину, ту графиню Эмилию, о которой влюбленный в нее Лермонтов написал это стихотворение:
Графиня Эмилия —
Белее чем лилия,
Стройней ее талии
На свете не встретится.
И небо Италии
В глазах ее светится,
Но сердце Эмили
Подобно Бастилии.
Трудно было решить, кому из обеих сестер следовало отдать пальму первенства…’.
Стихи Лермонтова были написаны в 1839 году. Несомненно, в них есть шутливый оттенок. Вопреки мнению Соллогуба, можно предположить, что Лермонтов лишь ухаживал за графиней Эмилией, отдавая дань ее прелести, но не питая глубокого чувства. Случайный, но зоркий свидетель, кажется, верней угадал, каковы истинные отношения между Лермонтовым и ею. И.С.Тургенев на святках 1839 г. впервые увидел Лермонтова в доме кн. Шаховской и долго наблюдал за ним издали: ‘Он поместился на низком табурете перед диваном, на котором, одетая в черное платье, сидела одна из тогдашних столичных красавиц — белокурая графиня М<усина>-П<ушкина> — рано погибшее, действительно прелестное создание. На Лермонтове был мундир лейб-гвардии Гусарского полка, он не снял ни сабли, ни перчаток — и, сгорбившись и насупившись, угрюмо посматривал на графиню. Она мало с ним разговаривала и чаще обращалась к сидевшему рядом с ним графу Ш<увалов>у, тоже гусару. <...> Помнится, граф Ш. и его собеседница внезапно засмеялись чему-то, и смеялись долго, Лермонтов также засмеялся, но в то же время с каким-то обидным удивлением оглядывал их обоих. Несмотря на это, мне все-таки казалось, что и графа Ш. он любил, как товарища,— и к графине питал чувство дружелюбное. Не было сомнения, что он, следуя тогдашней моде, напустил на себя известного рода байроновский жанр…’
Огромное богатство и широчайшая благотворительность позволили Демидовым занять видное положение при дворе и в обществе. Впрочем, Аврора Карловна держалась с простотой и достоинством. На больших балах являлась она в гладком одноцветном платье, с одною лишь тоненькою цепочкой на шее — правда, на этой цепочке висел знаменитый демидовский бриллиант-солитер, за который было уплачено миллион рублей ассигнациями. Как умная женщина и настоящая аристократка, Аврора Карловна была лишена всякого жеманства. Однажды в осенние петербургские сумерки вышла она пройтись. Уличный ловелас к ней пристал, прося разрешения проводить до дому. Аврора Карловна согласилась и довела его до своего дворца. Увидев залитый светом подъезд и слуг, вышедших навстречу хозяйке, неизвестный понял свою ошибку и хотел ретироваться.
— Куда же вы? — сказала Аврора Карловна,— я хочу познакомить вас с моим мужем.
Незнакомец, разумеется, предпочел избежать знакомства и тотчас исчез во мраке.
9 октября 1839 г. у Авроры Карловны родился сын — Павел. Однако ее семейной жизни не суждено было быть продолжительной: 25 марта 1840 г., в Майнце, скончался ее муж. По этому поводу Владимир Муханов, брат ее покойного жениха, писал в своем дневнике: ‘тяжело сознавать, что достаточно соединить свою судьбу с другим, чтобы увидеть его похищенным. Эта женщина совершенство, она, кажется, обладает всем для счастья: умна, добра, чиста сердцем, красива, богата. Дай Бог ей со всеми этими преимуществами найти человека, достойного ее и который сделал бы ее счастливой, она этого вполне заслуживает…’.
Аврора Карловна, однако же, первое время не помышляла о новом браке. Она посвятила себя воспитанию сына, ребенок был очень хорош собой и обнаруживал большие способности. Мать в нем души не чаяла, хотя и держала в разумной строгости.
Наконец время взяло свое. Аврора Карловна полюбила и — что вовсе не удивительно — встретила взаимность. Избранником ее сердца на этот раз был Андрей Николаевич Карамзин, сын историографа. Поэт Тютчев был, кажется, покровителем этой любви, встретившей некоторые препятствия со стороны окружающих. В семействе Карамзиных давно оценили Аврору Карловну и ничего не имели против женитьбы на ней Андрея Николаевича. Но родственники Авроры Карловны были недовольны: Андрей Карамзин был небогат и не имел положения при дворе. Городская молва присоединилась к этому мнению. Указывали также, будто жених чуть ли не десятью годами моложе невесты, что было неверно: Андрей Николаевич был моложе Авроры Карловны на шесть лет. Свадьба наконец все-таки состоялась. Летом 1846 года Вяземский сообщал Жуковскому, что Аврора Демидова идет за Андрея Карамзина. ‘Любовь восторжествовала над супротивною силою’,— прибавлял он, замечая, что Аврора Карловна ‘была и будет примерной женой’.
Казалось, Аврора обрела ту полноту счастья, которого, может быть, до тех пор была лишена. Однако утраты ей были суждены. В конце того же 1846 г. умерла ее сестра — всего лишь тридцати шести лет от роду: потому-то и называл ее Тургенев рано погибшим созданием. Брак с Карамзиным оказался недолговечным. В 1854 г. началась война с турками, и Андрей Николаевич отправился в армию. Вяземский написал ему напутственные стихи, в которых говорил, обращаясь к Авроре Карловне:
А ты, ему зарею беззакатной
Блеснувшая на жизненном пути,
Не унывай — верь в Промысл благодатный
И скорбь свою надеждой просвети…
. . . . . . . . . . . . . . . . .
Ты друга жди! Придет он, и для встречи
Ему цветы и песни приготовь…
Но встреча не состоялась. 23 мая 1854 года Карамзин был убит в дунайской армии. Суеверные люди, когда-то шептавшие, что Аврора приносит несчастье своим избранникам, оказались правы. Тютчев писал с ужасом: ‘Можно себе представить, что этот несчастный Андрей Карамзин должен был испытать <...> Вероятно, в эту решительную минуту, на незнакомой земле, среди отвратительной толпы, готовой его изрубить, в его памяти пронеслась, как молния, вся та жизнь, которую он терял: жена, сестра, вся эта жизнь, такая приятная, богатая, полная ласки’.
Этот удар судьбы Аврора приняла спокойно по внешности. Она как бы окаменела. С этих пор мы о ней почти ничего не знаем, хотя ей предстояла еще долгая жизнь.
Брат ее первого мужа, Анатолий Николаевич Демидов, знаменитый богач и оригинал, был женат, как известно, на принцессе Матильде, племяннице Наполеона I. Приобретя в папской области небольшое княжество Сан-Донато, к своему имени присоединил он княжеский титул. Однако он умер бездетным, и с соизволения императора Александра II титул князя Сан-Донато перешел к его племяннику, единственному сыну Авроры Карловны (от Карамзина у нее детей не было). Дочь его, Аврора Павловна, и была матерью нынешнего югославского регента, вероятно, названного Павлом также в честь деда и прадеда.
Павел Павлович Демидов Сан-Донато скончался в 1885 году. Это была последняя тяжелая утрата Авроры Карловны, которой после того суждено было прожить еще целых семнадцать лет. До глубокой старости сохранила она величественную осанку и следы былой красоты. Родившись при императоре Александре I, 28 июля 1808 г., императором Николаем II она была в 1898 году пожалована в статс-дамы к императрицам. Наконец, 30 апреля (13 мая) 1902 г. она умерла в родной своей Финляндии, в Гельсингфорсе, где некогда воспевал ее Баратынский. Там же она и погребена. Нынешний югославский регент мог еще видеть свою прабабушку, знавшую всех величайших русских поэтов: в год ее смерти ему было девять лет.
1934
Впервые — Возрождение, 1934/3431 (25 октября). Очевидно, Ходасевич знал вступительную статью к поэме ‘Аврора’ Г.В. Маслова, написанную Ю. Тыняновым (Картонный домик, Петроград, 1922). См. перепечатку статьи и примечания к ней в сб. Тынянова: Поэтика. История литературы. Кино (Москва, 1977), сс. 136-138 и 450-453. Ср.: Глеб Струве, К истории русской поэзии 1910-х — начала 1920-х годов (Беркли, 1979), сс. 99134. Мы всюду исправили дату рождения А. Шернваль на 1808 г. (у Ходасевича, как у Тынянова, неверная дата 1813 г., затем исправленная его рукой в экземпляре напечатанного текста), и, соответственно, даты и возраст, упоминаемые в тексте.
Далее об Авроре Шернваль см. следующие работы: I. Qvarnstrm, Ett legendomspunnet liv. Aurore Karamsin och hennes samtid (Tredje upplagan, Helsingfors, 1937), А.А. Амбус, ‘Е.А. Боратынский в Финляндии’, в кн.: Русская филология. Сборник студенческих научных работ, 1 (Тарту, 1963), сс. 112—163, особенно сс. 158-160.
‘<...> князь Павел Карагеоргиевич, которого покойный король Александр назначил регентом Югославии, со стороны матери — русского происхождения’ — князь Павел — двоюродный брат короля Александра, убитого на улице в Марселе 9 октября 1934 г. Сын князя Арсения, брата югославского короля Петра I, он родился в Петербурге 28 апреля 1893 г., получил среднее образование в Белграде, а высшее в Оксфорде.
‘<В Москве> она была замечена ценителями и знатоками. Кн. П.А. Вяземский, за несколько лет до того открывший глаза москвичам на Татьяну Ларину, писал одному своему приятелю…’ — в письме к А.И. Тургеневу от 26 марта 1833 г. (Остафьевский архив, том III, сс. 227-230, см. также примечания, сс. 595-597), ср. изд.: Пушкин, Письма, том III (ред. Л.Б. Модзалевского), сс. 540-541.
А.К. Шернваль посвящен романс-мазурка М.Ю. Виельгорского на слова ‘Песни’ Вяземского (‘Нам сияет Аврора,/В солнце нужды нам нет’). См. в изд.: П.А. Вяземский, Полное собрание сочинений, т. IV (СПб., 1880), с. 164-165.
‘Пушкин бывал в доме Эмилии Карловны, — несомненно, знал он и сестру ее’ — см. упоминание о ней в письме к жене около 30 сентября 1832 г. Ср. запись в дневнике Н.А. Муханова, опубл. в Русском архиве, 1897/кн. I, с. 653.
‘<...> рассказывает Соллогуб…’ — в своих Воспоминаниях (М.-Л., 1931), с. 314. Ходасевич прибавляет полный текст лермонтовского стихотворения.
‘И.С. Тургенев на святках 1839 г. впервые увидел Лермонтова в доме кн. Шаховской и долго наблюдал за ним издали…’ — цитируется гл. ‘Гоголь <...>‘ из Литературных и житейских воспоминаний Тургенева.
‘<...> Владимир Муханов, брат ее покойного жениха, писал в своем дневнике…’ — см. в изд.: Русский архив, 1897 / кн. I, с, 273 (в переводе с французского).
Первоначально у Ходасевича: ‘Андрей Николаевич был моложе Авроры Карловны только на год…’. Он неточно указал дату рождения Авроры Карловны (см. выше).
‘Летом 1846 г. Вяземский сообщал Жуковскому…’ — в письме (цит. по Остафьевскому архиву, том III, с. 597) от 12 апреля 1846 г. Вяземский писал: В семействе очень довольны этим браком, потому что она хотя несколькими годами и постарее его, но во многих и во всех других отношениях она совершенно милая, добрая женщине и была и будет примерною женою. Зато весь город восстает против этой свадьбы и удивляется, как Демидова может решиться сойти с какого-то своего класса при дворе и, бывши тайною советницею, идти с поручицы? Родные также не мирволят и распускают разные глупости и клеветы. Но любовь восторжествует над сопротивною силою. (См. также: Русская старина, 1902/112 (октябрь), с. 206.)
‘Вяземский написал ему напутственные стихи…’ — ‘Андрею Карамзину’ (1854), см. в изд.: Полное собрание сочинений Князя П.А. Вяземского, т. XI (С.-Петербург, 1887), сс. 122-123.
‘Тютчев писал с ужасом…’ — в письме к Э.Ф. Тютчевой от 9 июня 1854 г., опубл. в изд.: Старина и новизна, 1915/19, сс. 205-206 (в переводе с французского). В письме к ней же от 17 июля 1854 г. Тютчев писал о похоронах Карамзина, см. там же, с. 124:
Demain 18 Juillet nous sommes convis une triste crmonie, aux obsè,ques d’Andr Karamsin, dont le corps une fois dj enterr, puis deterr vient d’arriver Ptersbourg.
Et je le vois encore, comme si c’tait hier, la gare du chemin de fer, ici, prenant cong de nous en manteau de soldat, — et moi lui disant: ‘Воротись’. Et voil comment il est revenu!