H. А. Добролюбов
Аттила и Русь IV и V века
Свод исторических и народных преданий. А. Вельтмана. Москва, 1858
ПРИМЕЧАНИЯ
УСЛОВНЫЕ СОКРАЩЕНИЯ
‘АТТИЛА И РУСЬ IV И V ВЕКА’ А. Вельтмана
Аттила и Русь IV и V века, Добролюбов Николай Александрович, Год: 1858
Время на прочтение: 9 минут(ы)
H. А. Добролюбов. Собрание сочинений в девяти томах
М., ГИХЛ, 1962
Том второй. Статьи и рецензии. Август 1857-май 1858
Великий спор о народно-славянском воззрении, еще недавно возобновленный в ‘Русской беседе’ г. Кривошапкиным из Енисейска, приходит, кажется, к концу.1 Г-н Вельтман, давно известный русской публике игривостью своего воображения, изобрел средство примирить славян с человечеством и славянофилов с западниками. Средство, придуманное им, чрезвычайно просто. Давно уже западники говорили, что славяне — люди и что, следовательно, ничто человеческое им не чуждо, но противники их справедливо утверждали, что мысль эта есть не что иное, как перевод известной латинской пословицы, и что, следовательно, она, как родившаяся не на русской почве, ничего не может доказывать. Теперь г. Вельтман, в видах пользы славянофилов, берет давно высказанное, общечеловеческое понятие навыворот, т. е. говорит: все люди — славяне, и, следовательно, ничто славянское им не чуждо. Таким всеобъемлющим панславизмом доказывается совершенное тождество людей со славянами и, следовательно, тождество славянского воззрения с общечеловеческим. Затем спор должен уже прекратиться, по крайней мере — со стороны ‘Русской беседы’, которая должна остаться совершенно довольною исследованиями г. Вельтмана, — так как его тенденции, свойства его учености, самые приемы его весьма близко подходят к славянофильским требованиям. Тенденция г. Вельтмана заключается именно в беспредельном панславизме. В силу такой тенденции он утверждает, что если теперь не все люди представляются славянами, так это только кажется, а в самом-то деле все — славяне или по крайней мере были славянами в мифологические времена. Мифологические времена славянской истории были, по мнению г. Вельтмана, до потопа, после же потопа начинаются исторические сказания, которые для нашего панслависта представляются в совершенной ясности. В третьем и четвертом столетии по р. Хр. русские князья представляются уже у г. Вельтмана в стройной генеалогической таблице. В первом веке по р. Хр. описывается очень подробно война славян с готами — дациянами. За 500 лет до р. Хр. славянские государства уже имеют свою историю: меланхлены, скифы и кинокефалы, о которых говорит Геродот, — были славяне. Даже за 1000 лет до р. Хр. славяне существовали в Европе и именно — жили при Днепре (Атт., стр. 89). Мало того, древний Иракл, иначе Арей, — есть не что иное, как древнерусский Яро или Юрий (стр. 21 и 209). А ведь известно, что Геркулес был сын самого Зевса и жил лет за 1300 до р. Хр. Но даже и этого недостаточно: г. Вельтман намекает на еще более отдаленную древность, говоря, что славяне жили в Дании прежде датчан, которые, по иным сказаниям, пришли сюда из Азии во времена Серуха, прадеда Авраамова, т. е. лет за 2500 до р. Хр. (стр. 61). Словом, если еще подлежит сомнению, был ли славянином Ной, то один из сыновей его наверное был уже славянин. Заключение для славян чрезвычайно лестное. Можно надеяться, что последующие розыскания г. Вельтмана, совокупно с трудами г. Черткова, Егора Классена и барона Розена,2 в самом непродолжительном времени — утвердят такой блистательный вывод на основаниях незыблемых.
Свойства и приемы учености г. Вельтмана могут быть разделены на общие и частные, собственно филологические. Общие приемы относятся всего более к критике источников. Все почти сведения о гуннах, признается г. Вельтман, почерпаются из Приска, Аммиана, Иорнанда3 и народных преданий. Но Аммиан не понимает происхождения гуннов, Иорнанд пристрастен к готам, а Приск хотя и правдив, но считает Аттилу варваром. Остаются народные предания, но и те искажены, и, следовательно, — нужно их очистить и восстановить посредством ‘сочувственного настроения’. Лучшее сочинение об Аттиле принадлежит Тьерри: но Тьерри увлекся источниками и притом не имел ‘сочувственного настроения’ и потому тоже признал Аттилу не только гунном, но даже варваром.4 А между тем это название греки дали ему просто из зависти, за то, что он крепко держался ‘народных воззрений’ и ‘не подчинялся эллинской премудрости’ (стр. 7). Таким обращением с источниками и обилием ‘сочувственного настроения’ многие из славянофилов должны быть очень довольны!
Филологические приемы г. Вельтмана основаны на следующих весьма простых, открытых им законах языка.
1) При переходе слов из одного языка в другой всякая гласная может превращаться во всякую гласную.
2) Всякая согласная может превращаться во всякую согласную.
3) Во всяком слове, согласно требованиям благозвучия, может быть выпущена или прибавлена всякая, как гласная, так и согласная, буква, — а равно и целые слоги.
NB. Нередко также гласные превращаются в согласные и наоборот.
Как видите, филологическая система — весьма простая, и г. Вельтман пользуется ею неутомимо и делает открытия, в самом деле, блестящие. Например, вот хоть бы гунны — кто бы это были, по-вашему? По-латыни они пишутся Guni и Huni, теперь можете догадаться? Нет? так г. Вельтман еще приближает их к русскому: Cliuni. Все еще не отгадываете? Ну, автор ‘Аттилы’ дает им еще более русский вид: Chueni (стр. 89). Неужели и теперь не знаете? Это уж, кажется, так чисто по-русски, что чище быть нельзя, только напишите это самое русскими буквами, — что выйдет? Г-н Вельтман уверяет, что выйдет: Кыяне, то есть Киевляне, обитатели города Киева. Вот вам и отгадка. К чему она ведет, вы вполне постигнете только тогда, когда прочтете VI главу исследования г. Вельтмана, называющуюся так: ‘Аттила, великий князь Киевский и всея Руси самодержец’ (стр. 129). С помощию своей филологической системы автор рассказывает, что в первом веке по р. Хр. были: ‘Великая Русь’ (Vilzenland — велька Русь, потому что Land часто заменяет Reich, a Reich — известное дело, — то же, что Русь), обнимавшая Скандинавию (т. е. Свевию, или Славию), Кимврию (т. е. Сербию) и Vinland (т. е. Вендскую землю), ‘Холмоградская Русь’ (Ulmerugia) и ‘Кыянская Русь’ (Hunigard). В этой-то кыянской Руси и царствовали князья, которых имена греками и латинами, разумеется, исковерканы, но ныне г. Вельтманом реставрированы, — именно, Фридлеф, или, что совершенно одно и то же, Преслав, Гернит, или по-русски Яровит, Донат, или Данко, Роас, или опять Яровит, Осид, или Острой, и наконец — Аттила. Так, проходя через струю русского правописания, все греческие и латинские слова получают смысл и форму, сообразные народно-славянскому воззрению.
Нет возможности передать всему образованному миру филологических сокровищ, обретенных г. Вельтманом на пользу славянского мира. Попробуем, однако же, указать — хотя на некоторые.
Аланы — славяне, потому что они называются иногда Vulani, т. е. волынцы, от слова воля, это несомненно подтверждает Аммиан, который повествует, что аланы никогда не были под игом рабства.
Вандалы — славяне. Это — те же венды.
Герулы — тоже славяне, потому что они лугари (герулы, гелуры, лугеры, лугари).
Испанцы и португальцы — славяне же, что несомненно доказывается тем, что у них есть лужичане (Лузитания) и реки Туга (Tago) и Тур (Дуэро).
Козары — тоже славяне, зато, что они носили косы, т. е. чубы, на головах, и потому собственное их имя было — чубатые.
Кимвры — славяне (кимвры, цимбры, симбры, сербы).
Кельты — славяне: это была челядь у кимвров, т. е. сербов, и историки, не имевшие сочувственного настроения, приняли их за народ.
Лонгобарды — славяне, т. е. лугари пограничные (от слов — луг и брдо, бердо, ребро, край).
Саксы — славяне. Название саксы есть испорченное имя чехов.
Франки — славяне. Это варяги, а варяги, известное дело, — руссы. Иначе доказывает г. Вельтман то же самое, назвавши франков гранками, потому что они селились на границах с Римом.
Шведы — славяне (свевы — славы, совершенно ясно).
Словом, все народы древнего и нового мира оказываются славянами, кроме только готов, которые по этому самому и признаются г. Вельтманом — скотами (gothi, scothi, schothi).
Только два производства не совсем удачными показались нам у г. Вельтмана (собственно по-русски Велемудра, потому что вельт — явно есть искаженное вельк, велик, а ман — есть санскритский корень, означающий — мудр. См. ‘Сравнение слов славянских с санскритскими’, составленное известным нашим поэтом и санскритологом г. Хомяковым и помещенное в ‘Известиях II отд. Академии наук’ за 1855 г.). В этих двух производствах мы не можем не отдать преимущества предшественнику г. Вельтмана, знаменитому профессору элоквенции, В. К. Тредиаковскому. Г-н Вельтман говорит, что Одоакр был Годич (т. е. Odoacer, Odoachos, Godoacus, Godeos, Годич), a амазонки — галичане (amasonoi, alasonoi, halasonoi, галичане). Г-н Тредиаковский утверждает, что амазонки были омужонки, т. е. мужественные женщины, а Одоацер назван так потому, что, сделавшись царем, вскричал: ‘О, да я царь!’… Не правда ли, что это несравненно проще и естественнее?
Зато во всем остальном мы так довольны г. Вельтманом, как будто бы мы были немцы, которых присоединил он к семье славянской, т. е. человеческой. Воображаем, как же должны быть довольны славянофилы!
Впрочем, рассматривая строго, мы находим и некоторые черты различия между славянофилами и их велемудрым сторонником. Так, например, г. Вельтман имеет необыкновенную склонность переделывать всех варваров в славян, тогда как сотрудники ‘Русской беседы’ сильно желают видеть всех славян варварами. Г-н Вельтман полон любовью к человечеству, потому что видит в нем славян, ‘Русская беседа’ любит славян потому, что в них только видит человечество. Свое сочувственное настроение г. Вельтман выражает более на практике, не говоря о нем, но выражая его в своих исследованиях. Сотрудники ‘Беседы’, напротив, больше любят поговорить о нем, а в исследования пока не пускаются. По мнению г. Вельтмана, правильному ходу развития русской жизни помешал, в первом столетии по р. Хр., царь Гильв,5 путешествовавший в чужие страны, допустивший готов в свои владения и принявший от них учение, ‘весьма от древней истины отделявшееся’, славянофилы, как известно, утверждают, что все это произведено не Гильвом, а Петром Великим. Всех не славян г. Вельтман считает скотами (scothi), а славянофилы — немцами. Наконец, г. Вельтман, как видно из его книги, весьма расположен к миру с европейцами, как с своими однородцами, славянофилы же, напротив, благословляют спор, именуемый ими борьбою, и это последнее обстоятельство, вероятно, препятствовало до сих пор славянофилам стать под мирное знамя г. Вельтмана. Если бы они с ним согласились, то им уж ровно нечего было бы делать.
Аничков — Н. А. Добролюбов. Полное собрание сочинений под ред. Е. В. Аничкова, тт. I—IX, СПб., изд-во ‘Деятель’, 1911—1912.
Белинский — В. Г. Белинский. Полное собрание сочинений, тт. I—XV, М., изд-во Академии наук СССР, 1953—1959.
Герцен — А. И. Герцен. Собрание сочинений в тридцати томах, тт. I—XXV, М., изд-во Академии наук СССР, 1954—1961 (издание продолжается).
ГИХЛ — Н. А. Добролюбов. Полное собрание сочинений в шести томах. Под ред. П. И. Лебедева-Полянского, М., ГИХЛ, 1934—1941.
Гоголь — Н. В. Гоголь. Полное собрание сочинений, тт. 1—XIV,
М., изд-во Академии наук СССР, 1937—1952.
ГПБ — Государственная публичная библиотека им. M. E. Салтыкова-Щедрина (Ленинград).
Изд. 1862 г. — Н. А. Добролюбов. Сочинения (под ред. Н. Г. Чернышевского), тт. I—IV, СПб., 1862.
ИРЛИ — Институт русской литературы (Пушкинский дом) Академии наук СССР.
Лемке — Н. А. Добролюбов. Первое полное собрание сочинений под ред. М. К. Лемке, тт. I—IV, СПб., изд-во А. С. Панафидиной, 1911 (на обл. — 1912).
Лермонтов — М. Ю. Лермонтов. Сочинения в шести томах, М.—Л., изд-во Академии наук СССР, 1954—1957.
Летопись — С. А. Рейсер. Летопись жизни и деятельности Н. А. Добролюбова, М., Госкультпросветиздат, 1953.
ЛИ — ‘Литературное наследство’.
Материалы — Материалы для биографии Н. А. Добролюбова, собранные в 1861—1862 годах (Н. Г. Чернышевским), т. 1, М., 1890 (т. 2 не вышел).
Салтыков — H. Щедрин (M. E. Салтыков). Полное собрание сочинений, т. 1 —XX, М.—Л., ГИХЛ, 1933—1941.
‘Совр.’ — ‘Современник’.
Указатель — В. Боград. Журнал ‘Современник’ 1847—1866. Указатель содержания. М.—Л., Гослитиздат, 1959.
ЦГИАЛ — Центральный гос. исторический архив (Ленинград).
Чернышевский — Н. Г. Чернышевский. Полное собрание сочинений, тт. I—XVI, М., ГИХЛ, 1939-1953.
В настоящий том вошли статьи и рецензии Добролюбова, написанные им с августа 1857 по май 1858 года включительно. В это время Добролюбов выступает уже как профессиональный литератор и журналист, вырабатывает свойственные ему жанры и приемы критического анализа. С июля 1857 года Добролюбов становится постоянным сотрудником библиографического отдела в ‘Современнике’, а с января 1858 года — руководителем и редактором отдела критики и библиография, своим участием определяя, наряду с Некрасовым и Чернышевским, идейные позиции журнала. С марта 1857 года Добролюбов сотрудничает также в ‘Журнале для воспитания’.
Все рецензии, помещенные в отделах библиографии обоих журналов, печатались без подписи. Те из них, которые включены Чернышевским в Сочинения Добролюбова, изданные в 1862 году, не нуждаются в атрибуции. Принадлежность остальных рецензий настоящего тома Добролюбову устанавливается на основании дополнительных данных. 7 июля 1858 года в письме к А. П. Златовратскому Добролюбов писал: ‘Прочти последовательно и внимательно всю критику и библиографию нынешнего года, всю написанную мною (исключая статьи Костомарова в первой книжке), да статью о Щедрине в прошлом годе, в декабре, да библиографию прошлого года с сентября, в ‘Современнике’, — там тоже почти все писано мною, исключая трех или четырех рецензий, которые нетрудно отличить’ (Материалы, стр. 433). Это утверждение корректируется данными гонорарных ведомостей ‘Современника’, которые свидетельствуют, что в отделе библиографии четырех последних номеров журнала за 1857 год помещено шесть рецензий, принадлежащих не Добролюбову, а Пекарскому, Пыпину и Колбасину. Значит, Добролюбову принадлежат в этих номерах остальные шестнадцать рецензий. В тех случаях, когда показания письма к Златовратскому в сопоставлении с данными гонорарных ведомостей не дают бесспорного решения вопроса об авторстве Добролюбова, дополнительные данные приводятся в примечаниях в соответствующем месте.
Что касается отдела критики и библиографии в первом — пятом номерах ‘Современника’ за 1858 год, то утверждение Добролюбова, что все статьи и рецензии принадлежат ему (исключая статьи Костомарова в первой книжке), полностью подтверждается гонорарными ведомостями и конторской книгой журнала. Поэтому в примечаниях к статьям и рецензиям первых пяти номеров за 1858 год авторство Добролюбова не мотивируется, за исключением тех случаев, когда оно почему-либо ставилось под сомнение советскими текстологами.
Принадлежность Добролюбову рецензий, напечатанных в ‘Журнале для воспитания’, устанавливается на основании перечня статей Добролюбова, составленного редактором этого журнала А. Чумиковым.
Сноски, принадлежащие Добролюбову, обозначаются в текстах тома звездочками, звездочками также отмечены переводы, сделанные редакцией, с указанием — Ред. Комментируемый в примечаниях текст обозначен цифрами.
Впервые — ‘Совр.’, 1858, No 3, отд. II, стр. 38—42, без подписи. Вошло в изд. 1862 г., т. I, стр. 571—575.
Автор рецензируемой книги, писатель А. Ф. Велыман (1800—1870), был известен своими романами и археологическими работами, в частности книгой ‘Начертание древней истории Бессарабии, с присовокуплением исторических выписок и карты’ (1828), в 1850-х годах выступал с монографиями, в которых очень вольные исторические гипотезы подкреплялись лингвистическими соображениями, вызывавшими иронию даже у единомышленников. Добролюбов использует книгу для того, чтобы высмеять не только Вельтмана, но и панславистские фантазии славянофилов и представителей ‘официальной’ идеологии.
1. Имеется в виду статья М. Ф. Кривошапкина ‘Голос из Енисейска по поводу толков о народности и науке’ (‘Русская беседа’, 1857, No 3), где возникновение ‘Русской беседы’ было объявлено ‘самым важным явлением 1856 года’ и где ей предоставляется ‘почетнейшее место в истории литературы’ за борьбу против западноевропейских влияний, изучение русской народности и пропаганду панславизма.
2. ‘Ученый’ того же юлка, что и Вельтман, археолог А. Д. Чертков (1789—1858) в своих работах по славянским древностям доказывал, например, что между этрусками и древними римлянами уже находились первые славяне. Историк Е. И. Классен (ум. 1862) в книге ‘Новые материалы для древнейшей истории славян вообще и славяно-руссов в особенности’ (1854) утверждал, что троянцы были русскими, а ‘Илиаду’ сочинил Баян, Карамзина он обвинял в недостатке патриотизма за то, что ‘ограбил русских единственно для прославления немцев’. Книга Е. Ф. Розена (1800—1860) ‘Отъезжие поля’, где доказывалось, что славянская культура древнее, чем эллинская, была высмеяна в ‘Современнике’ (1857, No 12).
3. Приск был послан из Византии в лагерь Атиллы и оставил описание жизни гуннов. Аммиан Марцеллин (ок. 330—400) — римский историк, автор сочинения ‘История Римского государства в 96—352 гг.’. Иорнанд (Иордан) — готский историк VI века, автор сочинения ‘О происхождении и истории готов’ (закончено в 551).
4. Книга Огюстена Тьери ‘Histoire d’Attila’ вышла в 1853 году. Она представляла собой последнее слово западноевропейской исторической науки по вопросу о гуннах. ‘Сочувственным настроением’ Добролюбов называет казенно-патриотический пафос, подменяющий научную аргументацию.
5. Царь Скандинавии Гильв — один из героев ‘Эдды’ — ездил к готам и был восхищен их жизнью.