Астрономъ и его служанка.
Астрономъ и его служанка.
(Анекдотъ, взятый изъ старинной хроники.)
(Изъ Merc. de France — У.)
——
Астроном и его служанка, Дюфренуа Аделаида, Год: 1817
Время на прочтение: 10 минут(ы)
Ни одинъ Монархъ въ свт неоставилъ народу своему столъ славныхъ и вмст столь приятныхъ вспоминаній, какъ Фердинандъ Святый, Король Испанской, царствовавшій въ конц двнадцатаго столтія. Сей Государь, не мене достойный уваженія по отличной храбрости своей, сколько и по мирнымъ добродтелямъ, сдержалъ боле тридцати побдъ надъ Маврами, заставилъ Короля Валенціи, правителей Буенсы и Андалузіи признать надъ собою верховную свою Власть, сдлалъ данниками своими Королей Гренады и Мурціи, наконецъ, водрузивъ знамя Хрістово на стнахъ Кордуи, богатой и пышной столицы неврныхъ возвратился въ чертоги великаго Абдерамы насладиться удовольствіемъ отдыха посл трудовъ столь знаменитыхъ.
Въ царствованіе сего Государя учреждены въ Испаніи ордены Святаго акова, Калатравы, Алкантры и Рыцарскій, которыхъ всхъ священною обязанностію было преслдованіе враговъ вры и общественнаго спокойствія. Пылкій и отважный Фердинандъ, воюя противъ Мавровъ, часто пользовался неустрашимостію новыхъ кавалеровъ. Вспомоществуемый ихъ оружіемъ, онъ принудилъ къ сдач Севиллу, покорилъ область, простирающуюся отъ стнъ сего города до устья Гвадалквивира, измрилъ пространство, раздлявшее его отъ противоположныхъ береговъ Африки, напалъ на сію землю и одержалъ знатную Побду надъ ескадрами Мавровъ, дерзнувшихъ оскорбить его морскую силу.
Смерть положила предлъ военнымъ успхамъ Фердинанда.
Сердца испанцевъ услаждались высокою надеждою, они многаго ожидали отъ новаго своего Государя: но сынъ, получая отъ отца своего корону, не всегда вмст съ нею наслдуетъ и царственныя его доблести, Альфонсъ X, съ самыхъ юныхъ лтъ проименованный Мудрымъ, скоро уничтожилъ то высокое мнніе, которое имлъ народъ о его душевныхъ качествахъ. Будучи искуснымъ Астрономомъ и Грамматикомъ, онъ не зналъ важнйшей для себя науки — управлять Государствомъ, необдумавъ хорошо своихъ предприятій, приступалъ къ исполненію, недождавшись конца, оставлялъ ихъ съ такимъ же нетерпніемъ, съ какимъ начиналъ вс дла свои, онъ разточалъ несмтныя сокровища, приводя въ дйство свои ничтожные планы. Могущество его, которому много разъ грозило оружіе Мавровъ, должно было наконецъ пасть подъ ударами собственнаго его сына. Испанія, уже нсколько лтъ наслаждавшаяся военною славою, испытала, что слабое правительство, неумющее въ другихъ Державахъ внушить къ себ уваженіе, есть изъ всхъ самое худшее.
Терзаемые въ одно и то же время бдствіями вншней войны и внутренними междоусобіями, несчастные жители сей прекрасной земли ежечасно трепетали, не бывъ обезпечены ни въ жизни своей, ни въ собственности. Правительство отвсюду принимало доносы, и добрые граждане нердко подвергались такимъ мученіямъ, которыя заслуживаютъ одни только злйшіе преступники. Всеобщій страхъ ослабилъ узы, связывающія общество, и Кордуа, сей величественный городъ, которой недавно видлъ на турнирахъ своихъ многочисленную толпу отличнйшихъ воиновъ цлаго свта, стекавшихся туда для принятія изъ рукъ красоты наградъ за свою храбрость,— Кордуа представляла только печальное зрлище пустоты и унынія.
Въ ето время жилъ одинъ славный Астрономъ, по имени Албуферасъ, которому самъ Альфонсъ оказывалъ особенное благоволеніе, и съ которымъ часто по нскольку часовъ проводилъ въ своемъ кабинет.
Извстно, что и въ старину были злоязычные стихотворцы, которые для удовольствія написать плохой куплетъ забывали объ ужасахъ темничнаго заключенія. Они утверждали, будто Альфонсъ, занимаясь теченіемъ звздъ, теряетъ время, которое по долгу надлежало бы ему употреблять на управленіе своимъ государствомъ, и будто Альфонсу придется собственнымъ опытомъ дознать ту истину, что свтила земли неимютъ такого продолжительнаго, неизмняемаго блеска, какимъ сіяютъ свтила небесныя.
Какъ бы то нибыло, но человкъ, пользующійся довренностію своего Государя, даже не твердаго на престол, всегда иметъ своихъ завистниковъ, хвалителей, ласкателей, обманщиковъ, придворные низшаго разряда тснятся вокругъ его колесницы.— Домъ Албуфераса безпрестанно былъ наполненъ мнимыми друзьями, привлекаемымъ къ нему корыстію, тщеславіемъ и любопытствомъ. Люди, движимые сею послднею страстію, были, равно какъ другіе, и многочисленны и докучливы. Они безпрестанно предлагали Астроному коварные вопросы, и извлекали важныя слдствія не только изъ его отвтовъ, вовсе незначительныхъ, но даже изъ взглядовъ его и тлодвиженій. Скажетъ ли Албуферасъ, что Король имлъ лихорадочный припадокъ, или худо спалъ, вдругъ тысяча смшныхъ басенъ разносится по городу. И тогда благомыслящіе люди не хотли имъ врить, то разскащики отвчали: ‘мы слышали еще отъ Албуфераса.’ — Такимъ образомъ политическія басни въ Испаніи принимали видъ подлинной Исторіи. Ложные слухи, съ намреніемъ разсваемые, поколебали въ самомъ основаніи престолъ, который и безъ того былъ уже близокъ къ паденію, ибо легкомысліе людей таково, что они бываютъ на сторон власти только въ такомъ случа, когда почитаютъ ее твердою. Безпокойная неизвстность о будущемъ не одинъ уже разъ была поводомъ возмущеній. Филиппъ, братъ Альфонса, пользуясь благопріятнымъ для себя расположеніемъ умовъ, принялъ самъ начальство надъ партіею нeдовольныхъ. Сей мятежъ оправдалъ догадки враговъ правительства, a праздные люди тысячу разъ снова ихъ повторили. Въ дом Астронома число постителей еще боле увеличилось: и врные подданные Короля, и приверженцы Филиппа приходили толпами къ Албуферасу. Одни надялись услышать отъ него отрадныя новости, которыя доказывали бы ложность носившихся слуховъ, другіе старались на лиц Королевскаго любимца находить признаки близкой погибели Альфонса.
Въ одинъ вечеръ, когда Албуферасу необыкновенно великаго труда стоило отвязаться отъ толпы, державшей его въ осад, сказалъ онъ въ слухъ: ‘какъ я несчастливъ! Koроль….’ — Боже милосердый! — воскликнула Флорецца, Албуферасова служанка, съ живостію прервавши рчь своего господина: — неужели ето правда? Король погибъ безвозвратно? бунтовщики одержали верхъ надъ нимъ? — ‘Что значитъ ето глупое пустословіе!’ съ гнвомъ возразилъ Астрономъ: ‘какая теб, нужда мшаться въ дла государственныя? Смыслишь ли ты что нибудь въ нихъ?…’ — Ахъ, доброй мой господинъ! я въ нихъ ничего неразумю, но я слышу, какъ люди безпрестанно объ етомъ разсуждаютъ, хотя они смыслятъ неболе меня. Вс, начиная съ перваго вельможи Испанскаго до послдняго крестьянина, вс заняты однимъ только етимъ? a мн, служанк любимца нашего Короля, быть равнодушною къ тому, въ чемъ цлый свтъ принимаетъ живое участіе? Ето было бы очень странно! — ‘Перестань! ты съ ума сошла!’ — И точно сойду съ ума, ежели Король не одолетъ своихъ неприятелей. Хоть я и съ роду не видала нашего добраго Государя, но я готова жизнь свою отдать за его здравіе, Ахъ, сударь! когда только подумаю объ окружающихъ его опасностяхъ, то слезы невольно льются изъ глазъ моихъ!
При сихъ словахъ Флорецца горько заплакала. Албуферасъ, тронутый рыданіемъ ея и тмъ простосердечіемъ, съ какимъ изображала она любовь свою къ Королю, сказалъ ей ласково: ‘Ты права, Флорецца! любить нашего Монарха повелваютъ теб законы Божескіе и человческіе. Альфонсъ же единственно желаетъ блага своему народу, и если именемъ его длаются несправедливости, то онъ объ етомъ ничего незнаетъ, но ты не безпокояся такъ много, Флорецца: возмущеніе Филиппа есть дло богопротивное и вовсе неопасное. Мятежникъ скоро получитъ достойное наказаніе за свою ужасную неблагодарность. Тщетно Филиппъ, измнникъ отечеству, Монарху своему и брату, тщетно вооружаетъ противъ васъ Королей Гренады и Марокка, знаменитые рыцари Кастильскіе храбро будутъ защищать священныя права Альфонсовъ, и мятежники погибнутъ….!
— Дай Боже! Однако друзья ваши, сударь, говорятъ иное,—
‘Иное! Чтожъ они говорятъ?’
— Они утверждаютъ, будто Альфонсъ намренъ скоро удалиться изъ Кордуи, и будто вамъ ето извстно. —
‘Мн извстно!’
— Точно такъ. —
‘Слышала ли ты, чтобы я когда нибудь говорилъ объ етомъ?’
— Нтъ, сударь, да къ бдной служанк имютъ мало довренности. Несмотря на всю мою преданность къ особ вашей, не смотря на усердіе и врность, съ которыми я пятьнадцать уже лтъ служу вамъ, вы, можетъ быть, все еще понимаете меня недостойною имть участіе въ вашихъ тайнахъ…. —
‘Въ тайнахъ! y меня ихъ вовсе нтъ.’
— Позвольте же, сударь, напомнить вамъ: вы сей часъ только начали было что-то говорить о Корол, и притомъ такимъ тономъ, которой заставляетъ страшиться, не случилось ли съ нимъ какого несчастія.’
‘Вотъ хорошо! У меня въ ето время были въ голов дла не государственныя, a собственныя свои. Король непремнно желаетъ, чтобъ я ршилъ одну задачу, надъ которою донын вс прочіе трудились по пустому. Для етаго необходимо нужны исчисленія, требующія по крайней мр шести мсячной безпрерывной работы, a я неимю теперь ни минуты свободной. Сколько я ни стараюсь уединяться, но усердные друзья мои везд умютъ найти меня, и непокидаютъ почти ни на минуту.’
‘Если, сударь, вы хотите, то будетъ совсмъ иное. Прикажите мн запереть дверь, и я, Флорецца, клянусь честію своею, что ни одинъ изъ нихъ не придетъ къ вамъ. Я буду, какъ скала, непоколебима. Какимъ бы ласковымъ тономъ ни говорили мн: ‘добрая Флорецца, милая Флорецца, сдлай одолженіе, ради Бога, позволь намъ увидться съ твоимъ господиномъ,‘ я небуду ихъ долго слушать, и отдлаюсь отъ нихъ однимъ словомъ, скажу имъ ршительнымъ и твердымъ голосомъ: господина моего нтъ дома. Ваша слава для меня дороже всего, и когда дло идетъ о спокойствіи вашемъ, объ исполненіи воли Короля, то ни ласки, ни деньги и ни что на свт меня не преклонитъ.—
‘Но меня станутъ называть гордецомъ, егоистомъ, подумаютъ, что я во зло употребляю довренность Королевскую, что хочу сдлаться сильнымъ: ето приведетъ меня въ отчаяніе. Чмъ боле кто славится своими познаніями, чмъ больше долженъ стараться заслуживать доброе мнніе о своемъ характер. Что касается до меня, то я дорожу благосклонностію Государя потому только, тогда даетъ мн возможность быть для другихъ полезнымъ.
— Полезнымъ для неблагодарныхъ!—
‘Недумаю, но пусть ето и правда, я все не потеряю своей награды: чувство удовольствія, когда ддлешь людямъ добро….’
— Прекрасно! A если, мои доброй господинъ, вы прогнваете Короля, то безъ сомннія лишитесь его милости, a слдственно и средствъ оказывать другимъ услуги. —
‘Вотъ етаго-то я всего боле и страшуся.’
— Я женщина простая, ни въ чемъ несвдущая, однакожъ мн кажется, что етому длу можно легко пособить. Если позволите, сударь, я сообщу вамъ мысль мою. —
‘Ну, чтожъ?’ отвчалъ Астрономъ улыбаясь: ‘мн весьма приятно будетъ услышать ее.’
— Извольте, доброй господинъ! — отвчала Флорецца, будучи на вашемъ мст, завтра же приняла бы я на себя видъ необыкновенно веселый, разсяла бы слухи, истинные, или ложные, что Король въ скоромъ времени непремнно восторжествуетъ надъ своими неприятелями, вншними и внутренними, потомъ я стала бы казаться погруженною въ глубокую печаль, и тремъ или четыремъ изъ моихъ друзей сказала бы за тайну, что меня очернили передъ Государемъ, и что я подпала совершенной немилости: увидите, что домъ вашъ тотчасъ опустетъ. —
‘Люди ищущіе своихъ выгодъ, люди праздные оставятъ меня, въ етомъ несомнваюсъ, но не друзья мои: a ты знаешь, что ихъ y меня много. Истинные друзья станутъ посщать меня чаще обыкновеннаго, они непремнно захотятъ подкрпить меня своими утшеніями.’
— Охъ, сударь! Я гд-то читала, что едва ли можно найти такую постоянную дружбу, которая могла бы выдержать подобное испытаніе.
‘Знаешь ли? Флорецца, что слова твои въ удивленіе меня приводятъ!’
— Вы сударь и недумаете, что живучи при васъ, часъ отъ часу становишься умне! —
Флорецц не было еще тридцати четырехъ лтъ отъ роду, Албуферасу было шестьдесять. Флорецца имла прекрасные черные глаза и свжій цвтъ лица. Астрономъ,которому весьма понравился послдній отвтъ ея, въ первый разъ еще замтилъ въ ней сіи дары природы, онъ погладилъ ее нжно рукою по щек, и сказалъ: ‘ты добрая двушка, Флорецца, я не зналъ, что ты столько умна. Ступай себ съ Богомъ: я подумаю объ теперешнемъ нашемъ разговор.’ —
Албуферасъ послдовалъ совту служанки. Какъ скоро вс узнали, что онъ подпалъ немилости, толпа перестала тсниться y его дома. Одинъ только другъ пребылъ ему вренъ: ето былъ истинный другъ его — и сіе безцнное, рдкое сокровище исцлило язвы, нанесенныя его самолюбію. Онъ спокойно предался ученымъ своимъ занятіямъ и усплъ сдлать ршеніе задачи, для Короля столь важной, и былъ осыпанъ новыми милостями и почестьми. Прежніе друзья явились было опять къ нему съ почетомъ, но Албуферасъ небылъ уже боле расположенъ жертвовать своею мирною жизнію и своимъ спокойствіемъ прихотямъ людей честолюбивыхъ, любопытныхъ и праздныхъ. Единственный другъ его Донъ Калдера и Флорецца составляли все его общество. Съ ними только могъ онъ говорить свободно, имъ однимъ только поврялъ чувства своего сердца.
Между тмъ внутреннія смятенія все еще продолжались, бунтовщики склонили Гренадскаго Короля къ покушенію возвратить прежнюю свою независимость, и онъ при помощи Короля Марокскаго одержалъ важныя побды надъ хрістіанами. —
Терзаемая Испанія быстрыми стопами приближалась къ своему паденію, когда Фердинандъ, старшій сынъ Альфонса, принялъ начальство надъ храбрыми Кастильскими кавалерами, и выступилъ противъ Мавровъ. Жестокая лихорадка внезапно прекратила дни Героя. Санхо, братъ его, занялъ мсто умершаго Принца и сдлался вождемъ соединенныхъ войскъ хрістіанскихъ. Онъ угрозами смирилъ Короля Марокскаго и разбилъ владтеля Гренады. Сія первая счастливая удача подала ему надежду овладть престоломъ, a племянники его, по причин малолтства, немогли противиться честолюбивымъ его намреніямъ. Опредленіе государственныхъ чиновъ, на которое самъ Король изъявилъ свое соизволеніе, утвердило за нимъ право наслдства на корону Кастильскую и Леонскую.
Щедрость и мужество Санха привлекли къ нему сердца всхъ воиновъ, и наслдникъ престола возъимлъ преступное желаніе сдлаться Королемъ еще при жизни своего родителя. Произвольное возвышеніе цны одной монеты, сдланное по повелнію Альфонса, показалось народу нарушеніемъ общественнаго доврія, несмотря на то что Государственные чины одобрили сію мру, и что признали ее такою, которая одна только можетъ привести въ хорошее состояніе истощенную казну Королевства.—
Санхо, пользуясь. всеобщимъ негодованіемъ, описалъ живыми красками слабость Альфонса и бдствіе Королевства, я заставилъ народъ вручить себ верховную власть съ титломъ Регента.
Только Валенція и Бадаіозъ пребыли врными сторон Альфонса. Государь сей удалился въ послдній городъ, Албуферасъ за нимъ послдовалъ.
Альфонсъ просилъ помощи противъ сына своего y Короля Марокскаго, который великодушно согласился исполнить его желаніе и уступилъ ему первенство при свиданіи съ нимъ на границахъ Гренады. ‘Я оказываю вамъ’ сказалъ Мирамолинъ ‘такое уваженіе потому, что вы несчастны. Союзъ, которой теперь заключаю съ вами, не иметъ другой цли, кром отмщенія за святыя права всхъ Государей и родителей.’
Войска Гренадскія и Марокскія вмст съ Испанцами, преданными сторон Альфонса, неустояли передъ бдительнымъ умомъ Санхи. Мирамолинъ возвратился въ Африку, и побжденному Королю отъ неблагоразумнаго поступка осталось только одно раскаяніе въ томъ, что отечество свое подвергъ новымъ бдствіямъ.
Несчестіе Альфонса усилило искреннюю привязанность къ нему Албуфераса. Мудрецъ оградилъ Государя своими попеченіями, и сдлался ненавистнымъ торжествующей партіи. Ему приписывали вину всхъ бдствій, опустошившихъ Испанію. — Посреди сей богопротивной политической борьбы двухъ партій Альфонсъ скончался.
Албуферасъ удалился въ тихое, уединенное жилище, въ окрестности Бадаіоза. Тамъ, предавшись ученымъ размышленіямъ своимъ, желалъ онъ навсегда проститься съ шумомъ свта, единственно желалъ наслаждаться счастіемъ безмятежной жизни, какъ вдругъ былъ объявленъ виновникомъ заговора, сдланнаго будто бы въ пользу Донъ-Жуана, младшаго брата Санхова, которому покойный Король оставилъ въ наслдство города Бадаіозъ и Севиллу съ ихъ округами.
По поводу сего обвиненія, неоснованнаго ни на какихъ доказательствахъ, Албуфеpасъ былъ увезенъ ночью изъ мирнаго свое обиталища, заключенъ въ темницу и приговоренъ къ смертной казни. Астрономъ спасъ нкогда жизнь многимъ осужденнымъ на смерть чиновникамъ. Вс они занимали теперь отличныя мста при новомъ Государ, но ни одинъ изъ нихъ не заботился подать руку помощи Албуферасу. Донъ Калдерасъ старался получить доступъ къ Санху, но вс его покушенія остались тщетными. Албуферасъ, жертва ненавистной клеветы, близокъ уже былъ къ своей погибели, когда врная Флорецца ршилась спасти его и отважилась на такой поступокъ, котораго нельзя никакъ было ожидать отъ женщины ея состоянія.
Король здилъ всякой день верхомъ прогуливаться по окрестностямъ Кордуи, нсколько тлохранителей составляли всю его свиту. Флорецца, одвшись въ лучшее свое платье, пришла на то мсто, черезъ которое долженъ былъ прозжать Санхо. Она бросилась къ нему навстрчу, упала почти у ногъ лошади, нестрашась очевидной опасности, и воскликнула: ‘помилуй, помилуй!’ Санхо, тронутый такимъ отчаяннымъ поступкомъ женщины, останавливаетъ лошадь, приказываетъ поднять просительницу и узнать, что ей надобно. ‘Государь!’ отвчала Флорецца: ‘если Богъ поставилъ тебя Королемъ, то конечно для того, чтобъ ты былъ правосуденъ: беззаконный приговоръ осуждаетъ господина моего на смерть. Уничтожъ приговоръ сей, и ты, Государь, тмъ докажешь подданнымъ, что вознамрившись оружіемъ проложить себ путь къ престолу августйшаго своего родителя, и ты имлъ въ виду не собственную свою пользу, но единственно благо народа. Люди, которые были преданы твоему родителю, увидвъ, что ты не хочешь за то преслдовать ихъ, сдлаются и подъ твоимъ правленіемъ добрыми гражданами, они поклянутся теб въ врности также охотно, какъ клялись прежнему своему Государю. Но если начало царствованія своего ознаменуетъ поступками самопроизвольными, приличными однимъ тиранамъ, то вс благомыслящіе граждане противъ тебя возстанутъ, и тогда, Государь, ты долженъ будетъ на каждомъ шагу сражаться съ неприятелями, которые тмъ для тебя опасне, что на ихъ сторон будетъ находиться общее мнніе, етотъ властелинъ цлаго свта. Побда низвергаетъ троны, но одна правота хранитъ ихъ, Албуферасъ сверхъ того есть величайшій Астрономъ нашего времени, и потомство за спасеніе славнаго мужа признаетъ тебя великодушнйшимъ Монархомъ своего вка. Вспомни, Государь, слова своего прародителя, Фердинанда Святаго: Я собираю вокругъ трона моего и воиновъ и ученыхъ, равно осыпаю ихъ почестями, равно раздляю между имъ любовь мою, ибо въ то время когда одни поддерживають власть мою, другіе озаряютъ ее лучами, славы и привлекаютъ къ ней любовь народную.’
Король внимательно слушалъ слова. Флореццы. Онъ понялъ, что для него весьма, выгодно однимъ кроткимъ повелніемъ сдлать священною ту власть, которая въ основаніи своемъ была беззаконна. Албуферасу возвращена жизнь, свобода и имущество, и сей поступокъ, повторяемый всми Испанцами съ восхищеніемъ, приобрлъ Санху любовь народную столь же скоро, какъ мужество его снискало ему уваженіе отъ войска.
Албуферасъ, исполненный признательности къ Флорецц, предложилъ ей свою руку.
‘Принявъ предложеніе ваше,’ отвчала Флорецца, ‘я лишила бы васъ уваженія, останьтесь навсегда моимъ Господиномъ: ето есть единственное средство сохранить ваше достоинство и даже мое собственное.’
Усильныя прозьбы Астронома не могли поколебать твердой ршимости служанки, она упорно стояла въ благородномъ своемъ отказ, не желала перемнять ни званія своего, ни должности, ни состоянія, и почитала священнымъ долгомъ тмъ боле уважать своего господина, чмъ боле чувствовала, что онъ ей всмъ былъ обязанъ
Албуферасъ, немогши при жизни своей достойно вознаградить свою благодтельницу, завщалъ ей при смерти все свое имніе. Но Флорецца не была способною воспользоваться симъ знакомъ благодарности добраго своего господина, она созвала родственниковъ покойнаго и раздлила между ими свое наслдство, не оставивъ себ ничего, кром очень умреннаго пожизненнаго дохода и того уединеннаго маленькаго домика, въ которомъ провела она двадцать лтъ съ своимъ господиномъ.
Когда Флорецца скончалась, наслдники Албуфераса съ великолпными обрядами предали земл прахъ ея, и въ честь благодтельницы воздвигли памятникъ на томъ самомъ мст, гд она изъ устъ самаго Короля получила прощеніе Астроному. Сей памятникъ существовалъ еще въ прошедшемъ столтіи, на немъ видна была слдующая надпись золотыми буквами:
Покойся въ мир, Флорецца, добродтельнйшая и великодушнйщая изъ всхъ женщинъ!
[Дюфренуа А.Ж.Б.] Астроном и его служанка: (Анекдот, взятый из старинной хроники [времен Фердинанда III Святого, короля испанского]): (Из Merc. de France [1816. T.66, N 29]) / ([Пер.] — У.) // Вестн. Европы. — 1817. — Ч. 93, No 9. — С.3-21.