Армейская дидактика.
Армейская дидактика.
. Кр.
‘Русское Богатство’, No 3, 1912
Армейская дидактика, Крюков Федор Дмитриевич, Год: 1912
Время на прочтение: 9 минут(ы)
Недавно въ газетахъ былъ перепечатанъ приказъ Омскаго коменданта по гарнизону. Приказомъ этимъ гг. штабъ- и оберъ офицеры г. Омска приглашались для встрчи Новаго года во дворецъ генералъ-губернатора, причемъ, кром обычныхъ указаній касательно формы одежды, въ приглашеніи заключались и такіе пункты:
‘Всмъ приглашеннымъ генераламъ, гг. офицерамъ и ихъ семействамъ прибыть во дворецъ 31-го декабря непремнно къ 9-ти часамъ вечера и ни въ какомъ случа не позже. При встрч Новаго года, при возглашеніи тоста за Государя Императора и Царскую фамилію всмъ присутствующимъ гг. офицерамъ дружно и громко подхватывать ‘ура’. Приглашеннымъ гг. офицерамъ оживленно и, по возможности, непрерывно танцовать, а не стоять около стнъ зрителями’ {‘Рчь’, 17 янв. 1912 г.}.
Штатскимъ читателямъ этотъ приказъ доставилъ, конечно, минутку развлеченія. Но военныхъ нисколько не удивилъ, какъ пришлось убдиться пишущему эти строки,— до такой степени свыклись они съ этимъ менторскимъ тономъ командующихъ, такъ примелькалась имъ подобная литература приказовъ, инструкцій, наставленій и пр.
Знакомый молодой офицеръ показалъ мн книжку, которую ему и его товарищамъ-юнкерамъ дали при выпуск изъ училища въ качеств карманнаго руководства въ предстоящей имъ новой дятельности.
— Начальникъ училища совтовалъ заучить, какъ катехизисъ,— необходимая и полезнйшая книга!— сказалъ онъ при этомъ.
— Что-же, дйствительно — полезнйшая?
— Обыкновенныя ‘Правила хорошаго тона’. Написана подъ Суворовскій стиль, но мстами туманно, точно изрченія Заратустры… Не сразу разжуешь.
Я перелисталъ книжку,— она имла видъ солдатской памятки листовки, цною копеекъ въ пять. На титульномъ лист значилось: В. М. Кульчицкій. Совты молодому офицеру. Изданіе І-е. Волочискъ. 1910 г. Въ предисловіи было сказано, что цль изданія Совтовъ — избавить молодыхъ офицеровъ отъ промаховъ и ошибокъ какъ въ частной жизни, такъ и на служб, что тутъ собраны старыя, но вчно новыя истины, которыя большинствомъ забываются, молодые же люди, не освоившіеся съ новымъ положеніемъ, часто не знаютъ, какъ слдуетъ поступить въ нкоторыхъ случаяхъ, не предусмотрнныхъ уставами, ‘слдствіемъ чего происходятъ грустныя, непоправимыя и нежелательныя послдствія’…
Хотя стиль и не очень показался мн безупречнымъ, но эти благія цли подкупили, и я погрузился въ чтеніе.
Въ глав первой давалось указаніе, какъ долженъ поступать офицеръ, въ первый разъ пріхавшій въ полкъ: согласно Уст. гарниз. службы, ст. 400 и 401, онъ обязанъ явиться къ командиру полка посл 11 час. утра. Но на практик поступаютъ такъ: сперва въ канцеляріи надо представиться адъютанту и получить отъ него необходимыя указанія, такъ какъ ‘въ каждомъ полку свои обычаи-традиціи’. Не заставши командира дома, явиться вторично, стараясь застать, а первый разъ расписываться или оставлять служебный билетъ не рекомендуется.
Столь же полезныя указанія идутъ дале — о визитахъ офицерамъ женатымъ и холостымъ, о появленіи въ общественныхъ мстахъ, о форм одежды въ разныхъ случаяхъ, съ самыми детальными указаніями, примчаніями и оговорками:
‘При брачной церемоніи — парадная форма. Участвующіе: женихъ, шафера, посаженный отецъ. Женихъ безъ оружія. Вс безъ траура’.
‘Гулянья — сюртукъ, за городомъ — китель. Въ каждомъ военномъ округ свои правила’.
‘Маскарадъ публичный — офицерамъ не принято танцовать’… (стр. 22—23).
Если вспомнить, что, при ныншнемъ обиліи и разнообразіи военныхъ формъ, регламентація вопроса, какъ одваться въ разныхъ случаяхъ, составляетъ цлую науку, не легко доступную усвоенію, то такого рода указанія, какъ вышеприведенныя, конечно, чрезвычайно полезны.
На дальнйшихъ страницахъ шли наставленія, которыя, собственно, и можно было отнести къ категоріи ‘правилъ хорошаго тона’:
‘Знакомясь съ дамой, руки не цлуй. На улиц никогда и никому не слдуетъ цловать руки. Не цлуютъ руку въ перчатк. На балу, представляясь дам, во время танцевъ, чтобы поздороваться съ ней,— перчатки не снимай.
‘При домахъ (вообще въ обществ) не совсмъ прилично закладывать ноги (sic) на ногу.
‘Желая курить — проси разршенія дамъ, а лучше жди, пока теб предложатъ: или хозяйка дома, или старшій (смотря, гд и когда). За столомъ и при дамахъ даже неудобно и обращаться за подобнымъ разршеніемъ, если старшіе не курятъ.
‘Разговаривая,— избгай жестикуляцій’… (стр. 17).
Непосредственно за правилами хорошаго тона и благовоспитанности, въ одной рубрик съ ними, идутъ наставленія высшаго порядка,— касательно офицерской этики, такъ сказать,— и сообразно съ этимъ нсколько мняется стиль: казарменная ‘Словесность’ обрубленнаго типа чередуется съ неожиданными глубокомысленными реченіями:
‘За полковыми дамами не ухаживай (въ пошломъ смысл). Не заводи грязь въ своей полковой семь, въ которой придется служить десятки лтъ. Подобные романы всегда кончаются трагически. Ищи женщинъ на сторон: каждая женщина стоитъ одна другой.
‘Отъ женщины трудне отдлаться, нежели плнить другую.
‘Женщину страшитъ всегда боле огласка, чмъ потеря чести.
‘Въ интимной своей жизни будь очень и очень остороженъ’ — ‘полкъ твой верховный судья’.
‘Избгай разговоры (sic) на военныя темы съ случайными знакомыми.
‘Будь осмотрителенъ въ выбор знакомыхъ, руководствуйся не только ихъ образованіемъ, но и соціальнымъ положеніемъ въ обществ (sic).
‘Скажи, съ кмъ ты знакомъ и что читаешь, и я скажу кто ты.
‘Итакъ, будь порядочнымъ офицеромъ’… (стр. 18 и 19).
Хотя и не прибавлено: ‘такъ говорилъ Заратустра’, но, судя по тону, это само собой должно подразумваться.
Въ дальнйшемъ авторъ нсколько разъ возвращается къ вопросу объ офицерской порядочности, чувствуя, очевидно, что ограничить ее однимъ воздержаніемъ отъ ухаживанія за полковыми дамами и выборомъ знакомствъ сообразно положенію и состоянію — нельзя. Онъ дополняетъ ее новыми указаніями то краткими и внушительными, то очень распространительными, съ экскурсіями въ сторону, въ области философіи и политики, съ мотивировкой, параллелями, сравненіями и прочими стилистическими украшеніями:
‘Не кути на чужой счетъ.
‘Избгай исторій и скандаловъ. Не выступай непрошеннымъ свидтелемъ: поддержавъ одного, наживешь врага въ другомъ — палка о двухъ концахъ. Нейтралитетъ — средство великихъ державъ, чтобы сохранить со всми добрыя отношенія.
‘Услугами чужого денщика не пользуйся, ничего не приказывай — не тактично. Помни всегда: ‘если хочешь жить, дай жить другимъ’.
‘Никогда не критикуй дйствій и поступковъ начальства вообще, особенно и Боже упаси — при нижнихъ чинахъ. (Дисц. уст. 2).
‘Руководствуйся въ жизни инстинктомъ, чувствомъ справедливости и долгомъ порядочности’…
Перечисленіе признаковъ и правилъ офицерской порядочности не ограничивается этими пунктами. Но здсь нтъ возможности исчерпать все обиліе цнныхъ указаній, разсыпанныхъ въ книжк и дающихъ полный сводъ понятій военнаго автора объ этик. Заключительный штрихъ дается въ той спеціальной части о воинскомъ достоинств и чести мундира, которая временами порождаетъ въ нашей общественной жизни такіе острые и печальные эксцессы, поднимаетъ вопросы — всегда безплодные — объ обывательской безопасности, объ отвтственности или безотвтственности лицъ, коимъ присвоено ношеніе оружія, прибгающихъ къ нему въ случаяхъ столкновеній съ людьми, одтыми въ штатское платье.
На стр. 10 и 11-й по этому вопросу даются ‘молодому офицеру’слдующіе совты:
‘Не умя владть оружіемъ, не обнажай его!
‘Если обстоятельствами принужденъ прибгнуть въ сил оружія — полумръ не должно быть. Бей наповалъ и непремнно съ одного раза. Даже за одно обнаженіе оружія отвтишь по суду. Бойся живого, а мертвый безвреденъ и на суд. Раненый и калка — ярмо. Онъ обвинитъ тебя на суд. Спасая себя отъ отвтственности, оклевещетъ, а ты, не доказавъ его лжи, хотя и правъ, погибъ или принужденъ содержать всю жизнь (не убитаго тобою), вслдствіе ршенія экспертовъ и суда, какъ не способнаго къ труду посл увчья’.
Нсколько ниже (на стр. 15-й), посл разсужденія объ отвтственности по закону за убійство, совершенное офицеромъ при обстоятельствахъ, заключающихъ въ себ признаки оскорбленія офицерской чести, авторъ Совтовъ добавляетъ: ‘На практик до сихъ поръ вс подобнаго рода дла повергались или военнымъ судомъ, или, еще до преданія суду, военнымъ начальствомъ на Монаршее милосердіе, и наказаніе или вовсе отмнялось, или. значительно смягчалось’.
Надо вспомнить, что книжка эта была роздана начальствомъ одного военнаго училища выпускному классу юнкеровъ и рекомендована къ изученію въ качеств катехизиса офицерскаго поведенія. Слдовательно, воспитатели молодого команднаго состава, арміи раздляли не только этотъ совтъ — бить наповалъ и непремнно съ одного раза, но и откровенную мотивировку этого пріема (‘мертвый не повредитъ на суд, а живой непремнно оклевещетъ, да еще содержи его всю жизнь по приговору экспертовъ и суда’), а также вскость послдующихъ соображеній о ненаказуемости или о слабой наказуемости такого рода дяній…
Въ короткой замтк нтъ возможности, разумется, обстоятельно остановиться на этомъ пункт военной этики, столь существенномъ во взаимоотношеніяхъ арміи, какъ касты, и остальной массой народа, несущаго на своихъ плечахъ не только тяжесть ея содержанія, но, въ сущности, и все ‘дло защиты отечества'(Высочайшій манифестъ 1 января 1874 года). Да и много уже было высказано въ печати по этому вопросу,— много горькаго, справедливаго, твердо обоснованнаго, не меньше — постыднаго, цинично-льстиваго, угодливаго со стороны той части печати и тхъ общественныхъ группъ, которыя монополизировали патріотизмъ и вмст съ нимъ ‘любовь къ арміи’. Подкладка этого фавора сшита, блыми нитками, и мыслящая часть арміи, можетъ быть, знаетъ истинную цну этой любви, но отмахнуться отъ нея, по ныншнимъ временамъ, не такъ-то просто. Подлинный голосъ патріотовъ прозвучалъ, впрочемъ, недавно, при обсужденіи новаго военнаго закона въ Г. Дум, когда деп. Марковъ II ругательски ругалъ представителя оппозиціи, деп. Шингарева за внесеніе вопроса о пенсіи нижнимъ чинамъ.
Но это къ слову. Обратимся къ совтамъ г. Кульчицкаго и, въ связи съ ними, къ свжимъ воспоминаніямъ, иллюстрирующимъ отношенія нкоторой части офицерства къ штатскимъ обывателямъ — къ ‘шпакамъ’. Въ короткое время передъ русскимъ обществомъ прошелъ рядъ длъ, обагренныхъ кровью: дло братьевъ Ковалевскихъ, подпоручиковъ Накашидзе и Разсказова, Марченко, поруч. Кугатова и др.
Особенно характерно дло поруч. Кугатова въ Царицын. Подвыпившій на Пасху приказчикъ Поляковъ оскорбилъ жену офицера нескромнымъ предложеніемъ, принявъ ее за другую особу. Поручикъ Кугатовъ, чтобы наказать оскорбителя, прибгъ къ револьверу: пять разъ выстрлилъ въ Полякова, но каждый разъ промахивался. Прибжавшій на выстрлы полицейскій патруль взялъ Полякова въ часть. Спустя значительный промежутокъ времени, явился въ часть и поруч. Кугатовъ и здсь, уже въ присутствіи чиновъ полиціи, стрлялъ въ Полякова опять и, когда Поляковъ, обливаясь кровью, упалъ, поручикъ рубилъ его еще и шашкой… {Цариц. Встн., отъ 16 апр. 1911.}
Неизвстно читалъ ли поручикъ Кугатовъ Совты молодому офицеру, но полицейскіе чины г. Царицына, безмолвно присутствовавшіе при этой расправ, вроятно, читали, потому что большаго проникновенія духомъ Совтовъ и представить себ нельзя: обыватель — шпакъ, т. е. просто птица, и, какъ всякое пернатое, можетъ служить мишенью военному человку для упражненія въ стрльб… Ну, а чтобы ‘раненый и калка не былъ ярмомъ’ для г. офицера,— его, понятное дло, удобне бить наповалъ…
Безправіе и беззащитность россійскаго обывателя тоже, конечно, не новость, но тмъ не мене есть общественныя категоріи, между которыми даже и военнымъ приходится длать различіе. Въ Тифлис убленный сдинами старикъ, хавшій въ трамва, обратился съ просьбой къ двумъ молодымъ офицерамъ, сидвшимъ рядомъ съ нимъ, не курить въ вагон. За эту просьбу старикъ, по требованію курящихъ офицеровъ, былъ арестованъ городовымъ и отведенъ для выясненія личности въ участокъ. Въ участк личность выяснилась: старикъ оказался членомъ тифлисской судебной палаты г. Кованько. Полицейскіе получили выговоръ, офицеры извинились передъ г. Кованько… Но нашелся, все-таки, ‘шпакъ’, которому пришлось пострадать изъ за этой исторіи, это былъ редакторъ газеты ‘Новая Рчь’, напечатавшій замтку по поводу инцидента съ г. Кованько. Тифлисскій генералъ-губернаторъ Рябинкинъ, во первыхъ наложилъ административное взысканіе на газету, а во-вторыхъ — возбудилъ противъ редактора дло въ суд. И, какъ ни доказывалъ суду подсудимый, что онъ считалъ себя обязаннымъ выступить въ защиту оскорбленнаго старца и призывать общество къ соблюденію порядка и законности, окружный судъ нее таки приговорилъ его къ 2-хъ недльному аресту. {‘Зак. Рчь’, 30 апр. 1911 г.}
Позволю себ привести еще одну иллюстрацію для характеристики тхъ широкихъ возможностей, которыя россійская дйствительность предоставляетъ глазомру, быстрот и натиску ‘молодыхъ офицеровъ’ на обывателей всхъ возрастовъ. Это — приказъ командующаго войсками казанскаго военнаго округа, ген.-лейт. Сандецкаго, No 234 (1908 г.) {‘Русск. Слово’, 1908 г. No 252.}:
‘Въ ночь на 18-е сентября с. г. въ Уф чинами казачьей 2-й полусотни 4-й сотни 11-го Донского казачьяго полка были произведены буйства. Произведеннымъ дознаніемъ выяснилось, что сотникъ Сдобновъ, будучи на именинахъ у одного изъ членовъ союза русскаго народа {Курсивъ, разумется, мой. . К.} и узнавъ изъ разговора, что въ то время на завод Гутмана происходитъ совщаніе революціонеровъ, отправился самъ произвести обыскъ въ квартир Гутмана, вызвавъ по тревог дежурную часть сотни — 10 казаковъ — и пригласивъ для присутствія при обыск дежурнаго околоточнаго надзирателя Константиновскаго. Во время производства обыска урядникъ Деревяшкинъ, возмущенный заявленіемъ 2 казаковъ объ угроз Гутмана стрлять въ нихъ, ударилъ Гутмана нагайкой. Показаніями свидтелей со стороны потерпвшаго выяснилось, что Гутмана били по приказанію сотника Сдобнова. По его же приказанію тломъ Гутмана вышибали дверь конторы, и сотникъ Сдобновъ стрлялъ изъ револьвера, и что по окончаніи обыска казаки потребовали отъ хозяина пива и, получивъ его, пили въ квартир Гутмана. Принимая во вниманіе, что сотникъ Сдобновъ былъ въ возбужденномъ состояніи, я, на основаніи 10 ст. дисц. уст., ограничиваюсь на этотъ разъ дисциплинарнымъ взысканіемъ и предписываю арестовать его за произведенное имъ буйство на 20 сутокъ, съ содержаніемъ на гауптвахт. Урядника Деревяшкина за нанесеніе ударовъ Гутману арестовать смшаннымъ арестомъ на гауптвахт на 30 сутокъ. Командиру 11-го Донского казачьяго полка полковнику Кочконогову за отсутствіе дисциплины въ полку объявляю выговоръ и предписываю принять мры къ поддержанію дисциплины и внутренняго порядка’.
Возвращаюсь, однако, къ Совтамъ молодому офицеру. Мн хочется думать,— и я имю основаніе такъ думать,— что далеко не вся армія проникнута такими представленіями о порядочности и чести, какія рекомендуетъ г. Кульчицкій, а съ нимъ и нкоторые военные воспитатели. По условіямъ переживаемаго момента, мы неслышимъ подлиннаго голоса арміи. Свободно и побдоносно раздаются лишь казенно-патріотическіе голоса. Но даже и то немногое, что случаемъ попадаетъ изъ военныхъ сферъ въ независимую печать, свидтельствуетъ объ иномъ образ понятій, чмъ рекомендуемый авторомъ Совтовъ молодому офицеру. Передо мной сейчасъ второй сборникъ статей по военнымъ и общественнымъ вопросамъ — ‘Великая Россія’, издатель котораго задался цлью вндрить въ сознаніе русскаго общества ‘здоровый милитаризмъ’. Въ сборник имется статья ‘Основы подготовки команднаго состава арміи’. Въ заключительной части авторъ ея, человкъ несомннно военный, разсуждаетъ, можетъ быть, и по-штатски, съ точки зрнія г. Кульчицкаго, но очень резонно:
‘Армія есть только часть цлаго, плоть отъ плоти, кость отъ кости своей націи… Интересы ея тсно связаны съ интересами каждаго индивидуума… Об стороны (народъ и армія) должны видть другъ въ друг работниковъ одного и того же дла, связанныхъ общими интересами и направляемыхъ законами, одинаково для всхъ обязательными… Армія должна и будетъ серьезно готовиться къ тому экзамену, для котораго она содержится, отбросивъ въ сторону все эгоистичное, все мелочное, все неподходящее къ высокому идеалу — служенія Родин’ {Великая Россія, кн. II, 172—173 стр.}…
Припоминаю еще и статьи газеты ‘Военный Голосъ’, не такъ давно издававшейся группой офицеровъ. Въ статьяхъ этихъ говорилось между прочимъ слдующее:
‘Современная армія есть не что иное, какъ спеціально-организованная для государственной обороны часть народа…
‘Въ сфер обще-правовыхъ отношеній надъ военнослужащимъ долженъ господствовать тотъ же законъ, что и надъ остальными гражданами. Этотъ принципъ является общепризнаннымъ во всхъ современныхъ европейскихъ законодательствахъ. Поэтому установленіе привиллегій, необходимость которыхъ не вызывается исключительными условіями военной службы, должно разсматриваться, какъ простой актъ фаворитизма къ арміи, нетерпимый при современныхъ условіяхъ государственной жизни’…
‘Необходимо принять вс мры къ тому, чтобы какъ вся офицерская семья въ цломъ, такъ и каждый ея членъ въ отдльности были возможно ближе къ обществу и народу,— чтобы между послдними и корпораціей офицеровъ стала невозможной наблюдаемая нын отчужденность, а нердко даже и вражда’ {Цит. по сборн. ‘Военн. реформа’, изд. ‘Военнаго Голоса’ стр. 85.}…
Это звучитъ иначе, чмъ наставленія г. Кульчицкаго и его единомышленниковъ.
Справедливость требуетъ отмтить и то, что въ Совтахъ молодому офицеру есть подлинно хорошаго и достойнаго усвоенія. На стр. 19—21 авторъ поучаетъ, какъ надо относиться къ солдату. Повторяя напоминаніе ген. Драгомирова: ‘стойку поправлять безъ прикосновенія’,— онъ совершенно резонно разсуждаетъ дале такъ:
‘Если руками лпить,— солдатъ и забудетъ въ чемъ была ошибка, потому что она не дошла до его сознанія.
‘Даже лошадь любитъ, чтобы ей говорили, а обучать человка, какъ безсловесное, совсмъ не подобаетъ’…
Опущена безъ упоминанія въ Совтахъ только одна важная сторона, о которой не мшаетъ напоминать и молодому, и опытному офицерству — въ интересахъ сохраненія воинской чести въ незапятнанномъ вид. Сторона эта всплыла не въ однихъ только интендантскихъ процессахъ. Не очень давній процессъ 4-й донской дивизіи (да и не онъ одинъ) показалъ, что и строевыми офицерами иногда предается забвенію восьмая заповдь… На-дняхъ обошелъ газеты приказъ ген.-лейт. Жигалина по отдльной забайкальской бригад (No 161, отъ 21 декабря 1911 г.). Генералъ, достигнувшій предльнаго возраста, въ своемъ прощальномъ приказ нашелъ необходимымъ также напомнить ‘о береженіи чести’… Но какая разница между простодушными, открытыми, безхитростными словами стараго служаки и глубокомысленными вщаніями г. Кульчицкаго…
‘Въ торжественно-грустный для меня моментъ,— говорится въ этомъ удивительномъ приказ:— предъ лицомъ предстоящаго ухода изъ дорогой арміи… еще прошу, любя васъ,— это беречь доброе имя своей чести, дабы и впредь не заслужить никому обвиненія, сказаннаго, какъ доложили мн, командиромъ корпуса на маневр одному изъ командировъ полка, что въ полку воръ на вор’ {‘Рчь’, 26 янв. 1912.}…
Сказано рзко, но самая эта рзкость постановки вопроса въ приказ престарлаго генерала не показываетъ ли, что въ слдующихъ изданіяхъ своихъ Совтовъ г. Кульчицкому не мшало бы обратить свою дидактику и въ эту сторону…