Ник. Смирнов-Сокольский
Арестованная комедия
Имею честь быть и проч. В. Капнист.
ПРИМЕЧАНИЯ
Арестованная комедия, Смирнов-Сокольский Ник., Год: 1983
Время на прочтение: 9 минут(ы)
Ник. Смирнов-Сокольский. Рассказы о книгах. Издание пятое
М., ‘Книга’, 1983
В 1798 году, во времена Павла I, вышла из печати комедия известного поэта и драматурга Василия Васильевича Капниста ‘Ябеда’1. Сюжет ‘Ябеды’ был подсказан В. Капнисту личными его переживаниями и злоключениями на собственном судебном процессе, проигранном им в Саратовской гражданской палате по поводу какого-то имения.
‘Ябеда’ Капниста занимает значительное место в истории русской драматургии.
Одна из первых обличительных комедий на нашей сцене, она явилась предшественницей грибоедовского ‘Горя от ума’ и гоголевского ‘Ревизора’.
Сам Капнист находился под непосредственным влиянием ‘Недоросля’ Фонвизина.
Комедия зло обличала произвол и взяточничество, царившие в судах того времени. Уже фамилии действующих лиц говорили сами за себя: Кривосудов, Хватайко, Кохтев…
Один из героев комедии, председатель суда Кривосудов, поет, например, такие куплеты:
Бери! Большой в том нет науки.
Бери, что только можно взять,
На что ж привешаны нам руки,
Как не на то, чтоб брать! Брать! Брать!
Комедия была написана в 1793—1794 годах, еще при Екатерине II, но годы эти были такие, что автор не рискнул выступить с ней перед зрителями и читателями. Только при Павле I, 22 августа 1798 года, она впервые была представлена в Петербурге.
Успех у зрителей комедия имела громадный. Ряд фраз из ‘Ябеды’ был тут же подхвачен, и некоторые из них вошли в поговорки. ‘Законы святы, да исполнители лихие супостаты’, — повторяли потом много лет.
Позже В. Г. Белинский, который был невысокого мнения о поэтическом таланте Капниста, писал о его комедии, что она ‘принадлежит к исторически важным явлениям русской литературы как смелое и решительное нападение сатиры на крючкотворство, ябеду и лихоимство, так страшно терзавшие общество прежнего времени’2.
Одновременно с постановкой комедии на сцене Капнист решил ее напечатать, для чего обратился к придворному поэту Ю. А. Нелединскому-Мелецкому со следующим письмом:
‘Милостивый государь мой, Юрий Александрович!
Досады, которые мне и многим другим наделала ябеда, причиной, что я решился осмеять ее в комедии, а неусыпное старание правдолюбивого монарха нашего искоренить ее в судах внушает мне смелость посвятить сочинение мое его императорскому величеству. Препровождая оное вашему превосходительству, аки любителю российского слова, покорнейше прошу узнать высочайшую волю, угодно ли будет усердие е. и. в. и благоволит ли он удостоить меня всемилостивейшим позволением украсить в печати сочинение мое, одобренное уже цензурою, священным его именем.
Спб. Апреля 30 дня 1798 г.’3.
Хотя цензура и разрешила комедию, но весьма основательно изуродовала ее, выбросив примерно восьмую часть текста вовсе. На письмо В. Капниста последовал следующий ответ Нелединского-Мелецкого:
‘Его императорское величество, Снисходя на желание ваше, всемилостивейше дозволяет сочиненную вами комедию под названием ‘Ябеда’ напечатать с надписанием о посвящении оного сочинения августейшему имени его величества. С совершенным почтением и преданностью честь имею пребыть вашим, милостивый государь мой, покорнейшим слугой Юрий Нелединский-Мелецкий. В Павловске, июня 29 дня 1798 г.’
Получив разрешение, Капнист подарил право печатания комедии понравившемуся ему актеру А. М. Крутицкому, исполнителю роли Кривосудова в комедии.
В том же 1798 году актер Крутицкий очень быстро успел напечатать комедию в количестве более 1200 экземпляров. Несколько экземпляров сверх этого Крутицкий напечатал в качестве ‘подносных’, на особой бумаге. В эти экземпляры, а также в какую-то часть общего тиража он кроме гравированного фронтисписа и посвящения комедии Павлу I добавил еще страницы, на которых были напечатаны вышеприведенное письмо Нелединского-Мелецкого к Капнисту и письмо самого Капниста к актеру Крутицкому, издателю ‘Ябеды’. Письмо это таково:
‘Милостивый государь мой, Антон Михайлович! Препровождая вам при сем комедию мою ‘Ябеду’, прошу покорно принять от меня право к напечатайте оной в пользу вашу. Верьте, милостивый государь мой, что к сему побуждаюсь я единственно желанием доказать перед всеми уважение, которое к дарованиям вашим ощущаю, и надеждою, что сочинение мое также благосклонно принято будет от вас читателями, как зрителями принято было. Есмь с истинным почтением и т. д. В. Капнист. 1798 г. Сентября 30-го дня’.
Привожу текст этих любопытных писем потому, что ‘особые’ экземпляры ‘Ябеды’, в которых они напечатаны, представляют большую библиографическую редкость. Почти все библиографы указывают число страниц в ней 135, т. е. описывают ‘обыкновенные’ экземпляры, без приведенных выше писем, тогда как в ‘особых’ экземплярах страниц 138. На добавочных страницах и были напечатаны указанные два последних письма.
Появление ‘Ябеды’ на сцене, вызвав восторг одной части зрителей, пробудило ярость и негодование у другой. К этой второй части принадлежали крупные бюрократы-чиновники, увидевшие в образах комедии свои собственные портреты. На автора посыпались доносы, адресованные на имя самого Павла I. Торопливый в своих решениях, Павел тут же приказал комедию запретить, напечатанные экземпляры арестовать, а автора немедленно сослать в Сибирь.
Комедия прошла в театре всего четыре раза. Вышедшие к этому времени в свет печатные ее экземпляры в количестве 1211 были немедленно арестованы. По этому поводу сохранился любопытный документ такого содержания:
‘Милостивый государь, Дмитрий Николаевич (Неплюев. — Н. С.-С.)!
По высочайшей воле государя-императора, отобранные мною от господина Крутицкого, иждивением его напечатанные 1211 экземпляров комедии ‘Ябеды’, при сем имею честь препроводить вашему превосходительству. Барон фон дер Пален’4.
Подобные дела при Павле I делались быстро. Комедию запечатали сургучом в сундуке цензуры, а автора ее Капниста фельдъегерские кони помчали в Сибирь.
Но вечером того же дня, как рассказывают некоторые, Павел пожелал вдруг проверить правильность своего ‘повеления’. Он приказал дать этим же вечером комедию у себя, в ‘Эрмитажном’ театре.
Трепещущие актеры разыграли комедию, причем в зрительном зале находилось всего два зрителя: сам Павел I и наследник его Александр.
Эффект был совершенно неожиданный. Павел хохотал, как безумный, часто аплодировал актерам, а первому же попавшемуся на глаза фельдъегерю приказал скакать по дороге в Сибирь за автором.
Возвращенного с дороги Капниста всячески обласкал, возвел в чин статского советника и до своей смерти оказывал ему покровительство5.
Так ли это было точно или нет, документов по этому поводу не сохранилось, но то, что напечатанная комедия была арестована, а автор едва не угодил в Сибирь, — правда. Правда и то, что Павел I после действительно оказывал некоторое покровительство Капнисту. ‘Впрочем, ‘покровительство’ это не распространялось на комедию ‘Ябеда’. К представлению и к печати она все-таки дозволена не была и увидела снова свет рампы только в 1805 году, далеко не сразу даже после смерти Павла I. Находившиеся же под арестом экземпляры комедии появились в продаже несколько раньше, получив ‘амнистию’ в 1802 году. Подтверждением этому служит хранящаяся сейчас в Пушкинском Доме расписка актера Крутицкого, издателя комедии. Текст этой расписки таков: ‘Тысяча восемьсот второго года, июля 12 дня получил я из канцелярии его превосходительства г. действительного тайного советника и сенатора Трощинского следующие мне в отдачу по высочайшему повелению экземпляры комедии ‘Ябеда’ сочинения Капниста, всех числом 1211 — в чем и подписуюсь: Российского придворного театра актер Антон Крутицкий’6.
Имеющийся у меня экземпляр ‘Ябеды’ принадлежит к числу ‘подносных’, печатавшихся обычно в самом ничтожном количестве.
В этом экземпляре имеется, как уже говорилось выше, великолепный гравированный фронтиспис и добавочный лист с письмами Нелединского-Мелецкого и Капниста. Отпечатана вся книга на особой, плотной бумаге. Это сделало экземпляр комедии весьма массивным, более чем вдвое толще всех прочих ее экземпляров. Книга переплетена в роскошный золототисненый зеленого цвета марокен с золотым обрезом.
Таких экземпляров я ни в одной библиотеке не видел и имею основание думать, что если он не уникален, то во всяком случае особо редок.
Попал он ко мне из собрания покойного библиографа Н. Ю. Ульянинского, при жизни всегда ахавшего и охавшего вокруг этой своей замечательной находки.
Весь остальной тираж комедии в свою очередь подразделялся на два вида:
a) Полные экземпляры, с количеством страниц 138, с хорошими отпечатками гравюры. Эти экземпляры отличаются от моего ‘подносного’ только качеством бумаги.
б) Экземпляры на худшей бумаге (иногда даже неодинакового цвета), с гравюрой, отпечатанной плохо и слепо, явно с ‘усталой’ доски. Во многих экземплярах эта гравюра отсутствует вовсе. Количество страниц в этой части тиража — 135. Нет страниц 137—138 с письмами Нелединского-Мелецкого и Капниста.
Дореволюционные антиквары знали эту разницу между двумя видами издания комедии и ценили ‘Ябеду’ с 138 страницами значительно дороже, считая книгу большой редкостью, в — во время как обыкновенные экземпляры, с количеством страниц 135, расценивали от рубля до трех рублей в зависимости от наличия или отсутствия гравюры. Редкостью такие экземпляры не считались.
Между двумя указанными видами издания ‘Ябеды’ кроме разного количества страниц, качества бумаги и качества отпечатка гравюры существует еще одно различие: некоторые страницы второго вида набраны заново тем же шрифтом, с весьма незначительными разночтениями: в одном случае исправлена опечатка, в другом допущена новая, в одном случае концовочная линейка длиннее, в другом — короче и так далее.
Подобная разница в наборе некоторых страниц одного и того же издания в XVIII и первой половине XIX веков была отнюдь не редким явлением.
Мы уже знаем, что считалось в обычае печатать некоторые книги непременно в нескольких видах: какое-то количество особо роскошных, или ‘подносных’, экземпляров, затем часть тиража на хорошей бумаге, ‘для любителей и знатоков’ и, наконец, простые экземпляры — для продажи.
‘Подносные’ экземпляры печатались иногда с большими полями, иногда на шелке или на бумаге другого цвета.
Разумеется, каждая перемена бумаги, изменение полей, изъятие гравюр (если они были в тексте) требовали новой приправки набора, иногда и переверстки. При этом могли происходить частичные изменения: замена букв, украшений, а иногда и полная перемена набора той или иной страницы.
Библиографы знают, например, что книга ‘Торжествующая Минерва’ 1763 года печаталась вообще сразу двумя наборами, с некоторой разницей в украшениях.
Менялся набор частично или полностью в некоторых книгах времен Петра I. Это происходило иногда по причине значительного тиража книг, при котором литеры набора ‘уставали’, сбивались.
Да мало ли, наконец, какие случайности могли быть в процессе печатания книги? Техника была примитивная, печатали не торопясь, с оглядкой. Замечали опечатку — исправляли, замечали, что лист начал давать плохие оттиски, — останавливались, меняли приправку, иногда шрифт. Все это никого не удивляло, и все считали книгу, вышедшую под одним заглавным листом, с одной и той же датой печатания,— одним изданием, а не несколькими.
Совершенно иначе отнесся к этим особенностям типографской техники прошлого киевский литературовед, доцент А. И. Мацай. В выпущенном недавно исследовании о ‘Ябеде’ В. Капниста А. И. Мацай, основываясь исключительно на мелких типографских ‘разночтениях’, замеченных им в разных экземплярах комедии, сделал заключение не только о существовании какого-то одновременного ‘второго’ ее издания, но и определил его как якобы подпольное, нелегальное, являющееся ‘едва ли не первым в России подпольным изданием художественного произведения вообще’7.
А. И. Мацай пишет: ‘Экземпляры комедии, разошедшиеся по рукам до отобрания большей части тиража у Крутицкого, не могли удовлетворить огромного на нее спроса. Это и родило идею издать ‘Ябеду’ нелегально, под видом первого, ‘дозволенного цензурой’ и частью разошедшегося по рукам издания’.
Никаких других доказательств, кроме замеченных им в экземплярах разных видов ‘Ябеды’ опечаток и перестановок запятых, А. И. Мацай не приводит, и поэтому предположение его малоубедительно.
Огромный спрос на комедию основанием для такого предположения тоже служить не может, так как, скажем, на ‘Путешествие из Петербурга в Москву’ А. Н. Радищева спрос был куда больший, но, однако, о подпольных и нелегальных изданиях его книги никто даже не смел и думать. Во времена Екатерины II и в особенности Павла I с такими делами не шутили. Они пахли не только Сибирью…
Спрос на книгу Радищева удовлетворялся ходившими по рукам многочисленными рукописными списками. Именно благодаря им ‘Радищев, рабства враг — цензуры избежал’.
Избежала цензуры и комедия Капниста ‘Ябеда’. Она тоже ходила по рукам в списках, тем более, что по размеру своему она была значительно легче для переписки, чем радищевское ‘Путешествие’.
Все, что далее сообщает А. И. Мацай в защиту своей гипотезы, так же бездоказательно. По его словам, ‘…Капнист и Крутицкий, по-видимому, были участниками нелегального, подпольного издания…’
Еще далее сообщается: ‘Для того, чтобы осуществить нелегальное издание, комедию пришлось вновь набрать тем же шрифтом, каким было набрано первое издание…’ ‘Но как ни велико было мастерство рабочего-наборщика, — пишет А. И. Мацай, — он не смог выполнить свою совершенно необычную работу, требующую поистине изумительной витруозности, с абсолютной точностью’.
Поэтому, по мнению А. И. Мацая, и получились некоторые мелкие несовпадения: фамилия издателя в одном случае набрана ‘Крутицкого’, а в другом — ‘Крутицкаго’, в ‘легальном’ издании напечатано ‘потряхает’, а в ‘нелегальном’ — ‘потряхивает’ и так далее.
Отстаивая свою точку зрения, А. И. Мацай сообщает, что им изучено тринадцать экземпляров ‘Ябеды’, из которых пять он считает первого, ‘легального’ издания и восемь якобы второго, ‘подпольного’. Подсчитывая в них типографские разночтения, которые можно найти только с лупой и сантиметром, А. И. Мацай почему-то обходит молчанием главное разночтение между первыми и вторыми.
По его же словам, все первые пять экземпляров ‘легального’ издания имеют 138 страниц текста, в то время как все восемь экземпляров ‘подпольного’ — только 135.
Так где же ‘виртуозность’ подделывателя-наборщика? Сумев сделать подделку так, что ‘два издания ‘Ябеды’ специалисты принимали за одно целых полтора столетия’, подделыватель спокойно не набирает и не печатает вовсе две страницы текста, и этой его ‘ошибки’ не замечает никто?
Думается, что не было никакого второго, ‘подпольного’ издания ‘Ябеды’. Было одно, но напечатанное, по манере того времени, в трех видах: несколько экземпляров роскошных, ‘подносных’, какое-то количество — просто хороших, ‘для любителей и знатоков’ и остальные — ‘обыкновенные’, для продажи.
В экземпляры первого и второго вида издатели посчитали необходимым приложить страницы с письмами, а третий вид выпущен без них.
Исследователь ‘Ябеды’ А. И. Мацай нашел в библиотеках пять экземпляров, относящихся ко второму виду издания, а восемь — к третьему. Первого, ‘роскошного’ вида ему не попалось.
Экземпляры ‘роскошные’, так же как и экземпляры второго вида издания ‘Ябеды’ 1798 года, и по количеству страниц, и по набору абсолютно одинаковы.
При переводе типографской машины на печать третьего, ‘обыкновенного’ вида издания по каким-нибудь техническим причинам пришлось некоторые страницы набрать заново. Вот, собственно, и все.
Какие-либо другие, более смелые предположения либо надо подтверждать документально, либо они так и остаются только предположениями.
В общем, вокруг ‘Ябеды’ создалось две легенды. Одна в том, что Павел I приказал отдельно для себя поставить комедию, остался ею доволен и велел вернуть с дороги высланного в Сибирь Капниста.
Другая легенда повествует о наличии какого-то второго, якобы ‘нелегального’, ‘подпольного’ издания ‘Ябеды’.
Думается, что первая легенда заслуживает большего доверия. Павел I был именно таким: сумасшедшим, стремительным, могущим в секунду возвысить своего подданного или тут же ввергнуть его в узилище.
Произошла ли подобная история с Капнистом или не произошла, но она очень похожа на правду.
Вторая легенда — о ‘подпольном’ издании ‘Ябеды’ — не внушает доверия прежде всего по именам лиц, в ней участвующих. Очень был вольнолюбивый и смелый человек В. Капнист. Автор исследования ‘Ябеды’ А. И. Мацай говорит об этом верно и убедительно.
Но ни сам создатель ‘Ябеды’, ни тем более актер Крутицкий ‘свергателями воли монаршей’ отнюдь не были.
И это, мне думается, самый действенный аргумент против существования какого-то второго, ‘нелегального и подпольного’ издания ‘Ябеды’.
Ко всему этому считаю не лишним добавить, что в моем собрании имеется, например, книга басен моего друга Сергея Владимировича Михалкова с рисунками Е. Рачева, изданная в Москве в 1957 году. Книга, эта — подарок автора. На ней его автограф: ‘Старателю-собирателю книг редкостных и обыденных тоже — Николаю Смирнову-Сокольскому от Сергея Михалкова’. Далее идет его же шутливое двустишие:
Среди Крыловых и Зиловых
Есть место и для Михалковых.
Сообщаю я об этом не для того, чтобы похвастаться дружбой с писателем (хотя дружбу эту я очень ценю), а потому, что экземпляр книги его вовсе не ‘обыденный’. Это один из ‘сигнальных’ экземпляров, несколько отличающийся от тех, которые после поступили в продажу. Между ними есть кое-какие типографские и прочие разночтения, чуточку похожие на те, которые были в разных видах одного и того же издания ‘Ябеды’ Капниста 1798 года. Как видите — это случается и теперь.
1 Капнист В. Ябеда, комедия в пяти действиях. С дозволения Санктпетербургской цензуры. В Спб., 1798, печатано в Имп. тип. Иждивением г. Крутицкого Гравир фронтиспис, загл. л., 6 ненум., 138 с. 8R (22×14 см).
В обычных экземплярах — 135 с., это — особый, ‘подносной’.
2 Белинский В. Г. Полн. собр. соч., т. 7. М., 1955, с. 121.
3 ‘Русская старина’, 1873, кн. 5, с. 714.
4 Там же, с. 715.
5 Впервые напечатано в No 5 ‘Виленского портфеля’, 1858 г., перепечатано в ‘Библиографических записках’, 1859, т. 2, с. 47.
6 Пушкинский Дом. Архив, фонд 93, оп. 3, No 556, л. 5.
7 Мацай А. ‘Ябеда’ Капниста. Киев: Изд-во Киевского ун-та им. Т. Г. Шевченко, 1958. Глава ‘История изданий’, с. 175.