Антигона, Софокл, Год: 1846 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 30 минут(ы)

АНТИГОНА.

ТРАГЕДІЯ СОФОКЛА.

‘Антигона’ одна изъ частей великой Софокловой трилогіи, о бдствіяхъ Эдипа,— трилогіи, которая, какъ и трилогія Эсхила, связана въ трехъ частяхъ своихъ тройственною мыслію — паденія, страданія и возстановленія. Предполагая со временемъ передать русской публик, по силанъ и разумнію, вс три части Софокловой драмы, я отлагаю на будущее и изложеніе моего взгляда на греческую трагедію, взгляда, основное начало котораго есть, впрочемъ, непосредственная связь ея съ ученіемъ древнихъ мистерій.

Теперь же ограничусь только нсколькими необходимыми замчаніями.

Нигд столько, какъ въ Антигон, не ветъ изъ-за древнихъ формъ предчувствіе иной жизни, чаяніе иной спасающей вры. Антигона — идущая на смерть за идею, а не за чувство, возвышающаяся почти до христіянскаго понятія долга, протестуетъ противъ олимпійскихъ боговъ столь же сильно, если еще не сильне, какъ умирающій въ темниц Сократъ. Боги Греціи — представители различныхъ силъ въ человк самомъ лежащихъ, силъ, прекрасныхъ въ своемъ высшемъ развитіи, но вмст съ тмъ и слпыхъ, какъ судьба или, точне, какъ та бездна, которая служитъ имъ источникомъ. Люди въ греческой драм, только орудія этихъ силъ или, что все равно, обожествленія извстной, обладающей въ человк силы. Они борятся между собою и падаютъ одна отъ другой, смотря потому какова ихъ судьба, то есть, смотря потому, сколько есть возможности въ сил быть выше другой. Недовольство подобнымъ неправымъ перевсомъ силъ составляетъ сущность Эсхиловыхъ и Софокловыхъ произведеній, и недовольство это пораждаетъ надежду, такъ ярко выражающуюся въ Промее окованномъ, на явленіе Искупителя, освободителя отъ такого состоянія. Но эта идея во всхъ другихъ лицахъ греческой трагедіи, сверкающая только минутною молніею — въ ‘Антигон’ поставлена основою характера. Антигона идетъ на смерть не увлеченная слпою силою страсти, но въ сознаніи долга въ отношеніи къ мертвому. Сознаніе это мрачно, какъ понятіе язычниковъ о смерти, но оно возвышенно, потому что въ самомъ существованіи своемъ носитъ залогъ открытой въ христіянств тайны безсмертія.

Второе замчаніе мое относится къ переводу. Я старался строго, почти буквально держаться подлинника, но, естественно, не могъ передать всхъ тонкихъ оттнковъ эллинской рчи и тмъ мене, ощутительно представить въ русской рчи вс измненія размра. Въ послднемъ въ особенности, позволялъ я себ большую вольность (кром хоровъ, разумется, по возможности прилаженныхъ къ музык Мендельсона-Бартольди). Какъ опытъ — удачный или нтъ, судить не мн конечно,— представляю на судъ моихъ читателей, смертный плачь Антигоны, въ которомъ, сохраняя шестистопный ямбическій размръ, старался я ввести складъ русскихъ народныхъ псенъ.

Желаю одного только, чтобы мой посильный трудъ — не говорю передалъ, но хотя бы далъ почувствовать глубокую религіозность греческой трагедіи, изучая которую переводчикъ часто повторялъ высокія слова Шиллера: ‘Подъ покровомъ всхъ религій — лежитъ вчная истина, сама религія’.

ДЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА

Крэонъ, царь ивскій.

Эйридика, его супруга.

Гемонъ, его сынъ.

Антигона, Исмена, дочери Эдипа.

Тэйрезіасъ, слпой прорицатель.

Стражъ.

Встникъ.

Рабъ Крэона.

Хоръ ивскихъ старцевъ.

Мсто дйствія — передъ царскимъ дворцомъ въ ивахъ, направо дорога въ городъ, на лво въ поле.

NB. Thymele или алтарь Бахуса, долженъ находиться на просценіум и хоръ его окружаетъ.

АНТИГОНА.

Исмена, о сестра единокровная,

Ты знаешь ли хотя одно изъ бдствій

Эдиповыхъ, какимъ бы Зевсъ насъ не казнилъ?

Нтъ горя, скорби нтъ, не вспоминая

О тяготющемъ проклять, нтъ безчестья,

Позора нтъ, котораго бы я

Въ печальной нашей жизни не видала.

И нын, что за новое велнье

Объявлено царемъ всему народу?

Ты слышала?… ты знаешь иль досель

Еще не слышала какой позоръ,

Враги тому, кто дорогъ намъ готовятъ?

ИСМЕНА.

Ни всти ни одной, ни слова, Антигона,

Ни сладкаго, ни горькаго о милыхъ

Я не слыхала, съ той поры, какъ братья

Погибли оба, въ день одинъ на смертномъ

Единоборств: съ той поры когда бжали

Войска Аргивянъ, съ этой ночи, я

Ужъ ничего не слышала, что было бъ

Мн встью счастья новаго иль горя.

АНТИГОНА.

Я знала то и за врата дворца

Тебя звала, чтобъ говорить съ тобой одной.

ИСМЕНА.

Но что съ тобой?… Что возмутило грудь твою?

АНТИГОНА.

Не знаешь ты, что Крэонъ, одному

Изъ падшихъ братьевъ давъ могилу, повелть

Лишить ея другаго?… Этеокла прахъ

Честному погребенью предалъ, какъ законъ

И правда повелли, чтобы мсто

Ему среди усопшихъ изготовить,

О тл жъ Полинейка — такъ безславно

Погибшаго, велнье выдалъ, говорятъ,

Всмъ гражданамъ, чтобъ не было надъ нимъ

Холма могильнаго и стоновъ плача

Чтобъ неоплаканный, непогребенный

Лежалъ онъ — хищныхъ вороновъ добыча,

Которыхъ жадный клёвъ терзаетъ трупы,

И это, говорятъ, объявитъ благородный Крэонъ

Теб и мн…. ты слышишь ли? и мн !

И всмъ, кто этого не вдаетъ, придетъ

Онъ объявить сюда, и такъ же то,

Что исполнять велнье строго должно,

Что кто его нарушитъ, отъ народа

Побитъ каменьемъ будетъ. Вотъ что нужно

Сказать мн было: этотъ день покажетъ

Ты благородна сердцемъ или чадо

Ты недостойное великихъ предковъ.

ИСМЕНА.

Но, бдная, когда все это такъ,

Чмъ я должна служить, длами иль рчами?

АНТИГОНА.

Раздлишь ли со мной опасность дла?

ИСМЕНА.

Какого дла? Что ты замышляешь?

АНТИГОНА.

Поможешь ли мн мертваго похитить?

ИСМЕНА.

Ты погребешь его въ противность запрещенью?

АНТИГОНА.

Да, брата моего,— хотя бы ты

И отказалась — брата твоего, похороню,

Не оскверню себя предательства позоромъ.

ИСМЕНА.

Преступная! когда то Крэонъ запретилъ?

АНТИГОНА.

Онъ отъ родныхъ не въ силахъ оторвать меня.

ИСМЕНА.

Увы, мн! о сестра, ты вспомни, какъ отецъ

Погибъ проклятіемъ, позоромъ удрученный….

Какъ онъ, открывши бездну беззаконій

Своихъ — глаза исторгъ себ: и какъ

Потомъ она, его супруга-мать

Дни прекратила петлею позорной

Какъ, наконецъ, погибли оба брата

Въ единый день, другъ друга поразивши.

АНТИГОНА.

Насъ только дв остались.— О, подумай,

Что намъ грозитъ, когда дерзнемъ возстать

Мы противъ силы и велній нашихъ

Властителей, презрвши волю ихъ!

О, нтъ, подумай только: мы женами

Сотворены, противъ мужей не намъ

Итти, сестра, должны мы покоряться

Всему и даже худшему…. У праха

Готова я просить прощенья, но

Всевластному повиноваться буду:

Неподобаетъ длать выше силъ.

АНТИГОНА.

Тебя не принуждаю, и твоя бы

Меня никакъ не радовала помощь,

Ты поступай какъ знаешь, но ему

Могилу ископаю я одна,

И радостно потомъ я встрчу смерть,

Засну я тихо подл друга, свято

Преступная: зане мн дольше жить

Съ отшедшими къ покою, чмъ съ земными,

Я тамъ засну на вки, ты же можешь

То презирать, что сами боги чтутъ.

ИСМЕНА.

Не презираю я, но съ цлымъ градомъ

Бороться средствъ и силы не имю.

АНТИГОНА.

Оправдывай себя хоть этимъ, я

Дражайшему пойду могильный холмъ готовить.

ИСМЕНА.

Увы, несчастная! Я за тебя дрожу.

АНТИГОНА.

Не обо мн заботься — о себ.

ИСМЕНА.

По-крайней-мр, скрой свое ты дло:

Молчи о немъ, молчать я буду также.

АНТИГОНА.

О, говори! Твое молчанье будетъ

Мн ненавистнй, нежели слова.

ИСМЕНА.

Ты къ тлу хладному душою горяча.

АНТИГОНА.

Я угождаю тмъ, кому хочу служить.

ИСМЕНА.

Но ты за невозможное взялась.

АНТИГОНА.

Оставлю я, увидя невозможность.

ИСМЕНА.

Чего нельзя — не должно начинать.

АНТИГОНА.

Ты будешь ненавистна мн рчами

Подобными и ненавистна брату

Усопшему — оставь меня, пускай

За дерзостное дло пострадаю,

Что бъ ни было…. но смерти благородной

Отнять судьба не можетъ у меня.

ИСМЕНА.

Ну, если такъ, иди, и безразсудно,

Но врно служишь ты друзьямъ усопшимъ.

(Об уходятъ: Антигона въ поле, Исмена во дворецъ.)

ХОРЪ. (Выходитъ изъ города.)

Геліоса лучъ, никогда

Седмивратному городу

ивамъ, ты не сіялъ таковъ,

Какъ являешься нын намъ,

Око златаго дня,

На волнахъ диркейскихъ ты гордый странникъ.

Ты врага, который пришелъ

Изъ Аргоса съ блымъ щитомъ,

Гналъ отсель, такъ, что звнья брони

Другъ о друга стучали,

Подвигнутъ онъ былъ на наши поля

Враждой Полинейка съ родною страной,

Съ дикимъ крикомъ онъ,

Какъ орелъ, на страну съ облаковъ налетлъ

На крыльяхъ спустился блыхъ какъ снгъ.

Бронею облитъ

И съ конскою гривой на шлем.

* * *

На зубчатой оград стнъ

Седмивратнаго города

Онъ жаднымъ мечомъ грозилъ,

Но бжалъ, не упившійся

Кровью нашею, онъ,

Не усплъ онъ нашихъ стнъ освтить

Свщникомъ Гефеста *,— огнемъ,

И предъ Аресомъ ** обратилъ

Врагъ кровожадный, свой тылъ — устоять

Могъ ли противъ дракона?

Да! Зевсъ всмъ гордящимся силой своей

Врагъ издавна былъ…. Какъ нкій потокъ

Стремящихся,— онъ въ гордын узрлъ

И громомъ своимъ низложилъ онъ того,

Чей побдный крякъ

На зубцахъ уже стнъ раздавался.

* Гефестъ, Вулканъ, богъ огня.

** Аресъ, Марсъ, богъ войны.

* * *

На землю палъ ниспроверженный огненосецъ,

Палъ пораженный со стнъ нашихъ, онъ, который

Словно буря летлъ

Упоенъ побдой своею,

Смерть сразила его *.

Многимъ на долю

Смерть досталась, былъ намъ богъ хранитель

Аресъ великій,

Зане семь вождей у седми нашихъ вратъ,

Съ врагами сражаяся въ равномъ числ,

Оставили Зевсу трофеи свои

Только страшные т, отца одного

И матери чада одной — въ бою

Поразили другъ друга, обоихъ равно

Ожидала отъ вка погибель **.

* Здсь говорится о Капане, одномъ изъ семи вождей, осаждавшихъ ивы.

** Этеоклъ и Полинейкъ, дти Эдипа.

* * *

Но ужъ побда съ челомъ лучезарнымъ ивамъ

Колеснице-богатымъ смется, градъ свободенъ

И должны мы теперь

Страшный бой забвенью предать,

Съ радостнымъ крикомъ мы

Предъ алтарями

Хорами ходимъ ночными…. насъ ведетъ Діонисосъ *

ивъ защититель.

Но Крэонъ идетъ съ толпою сюда,

Сынъ Мёнекея, страны властелинъ

Вышней волей боговъ дарованный намъ

Владыкой, съ тяжелой онъ думой идетъ,

Не даромъ торжественно созвалъ онъ

На собранье сюда,

Чрезъ глашатая, старцевъ совтъ!

* Вакхъ.

(Изъ дворца выходитъ Крэонъ, окруженный толпою.)

КРЭОНЪ.

Васъ, мужи, я, хоть градъ и сохраненъ

Отъ многихъ бурь безсмертными, и нын

Руками ихъ онъ укрпленъ опять,

Но я васъ собралъ — васъ въ особенности, здсь

Зане я знаю — Лаіева трона

Подпорой были вы, притомъ когда

Царилъ Эдипъ въ великомъ град, также

Когда скончался онъ, ему и дтямъ

Вы неизмнно врны вчно были,

Когда жъ они въ единоборств страшномъ,

Въ единый день другъ друга поразили,

Сталъ мой престолъ, моя и власть и сила

Какъ сродника ближайшаго погибшихъ.

Никто не разгадаетъ человка,

Его ума и цлей сокровенныхъ

Докол самъ онъ, властью облеченный

Въ длахъ не обнаружитъ ихъ: по мн

Правитель города, который добрымъ

Намреньямъ не слдуетъ своимъ,

И свой языкъ оковываетъ страхомъ

Презрнія единаго достоинъ,

Равно и тотъ, кто дружбу и родство,

Предпочитаетъ выгодамъ страны

И — знаетъ Зевсъ всевидящій,— не стану

Молчать я, видя общую опасность,

И никогда врага страны родной,

Привтствовать какъ друга я не буду.

Отъ родины зависитъ наше счастье

И только бъ мы заботились о благ

Ея, друзей у насъ довольно будетъ,

И въ этихъ мысляхъ я хочу держать кормило

Правленія, и выдалъ повелнье

О сыновьяхъ Эдиповыхъ народу.

Одинъ изъ нихъ, со славой падшій, Этеоклъ

Какъ города защитникъ, заслужилъ

Могильный холмъ и все что подобаетъ

Изъ падшихъ благороднйшему, но

Другой,— я Полинейка разумю,—

Измнникъ, возвратившійся съ мечомъ

Въ страну родную, алтари боговъ

Огнемъ и разрушеньемъ оскорбившій,

Облитый кровью родичей своихъ

И васъ хотвшій поверстать рабами,

Онъ — объявилъ я городу — не долженъ

Почтенъ могилой быть и стономъ плача,

Нтъ, пусть безъ гроба будетъ — псамъ и птицамъ

Добыча хищнымъ и добыча срама —

Таковъ законъ мой — да не будетъ чести

Преступнику — удла благородныхъ!

Но граду врные всегда заслужатъ

Почтенье, мертвые или живые.

ХОРЪ.

Такъ поступить теб, о, Менекея сынъ,

Угодно съ другомъ и врагомъ отчизны

Въ твоихъ рукахъ да будетъ власть и сила

Надъ мертвыми равна, какъ надъ живыми.

КРЭОНЪ.

Хранителями будьте жъ повелнья.

ХОРЪ.

Юнйшимъ передай о томъ заботу.

КРЭОНЪ.

Надъ мертвецомъ ужъ я назначилъ стражу.

ХОРЪ.

Зачмъ же ты другимъ передаешь велнье?

КРЭОНЪ.

Чтобы ослушнымъ не было пощады.

ХОРЪ.

Безумца нтъ, кто бъ умереть желалъ.

КРЭОНЪ.

Умретъ ослушникъ, но корысть ведетъ

Въ опасность смерти часто человка.

СТРАЖЪ (идетъ съ поля)

О, царь — я не скажу, что задыхаясь

Сюда спшилъ я быстрыми шагами,

Тяжелыя меня смущали думы

И возвратиться былъ не разъ готовъ назадъ,

Душа моя шептала часто мн:

Зачмъ идешь ты, бдный? наказанье

Тамъ ждетъ тебя! Останься, но когда

Узнаетъ Крэонъ отъ другихъ — не также ль

Тебя постигнетъ наказанье? Эти

Сомннія дорогу замедляли

И не далекій путь мой дологъ былъ,

Но наконецъ ршимость побдила

Итти сюда — и пусть принесъ я всть дурную,

Я буду говорить, увренъ твердо я

Что бъ ни было со мной — не будетъ ничего,

Что мн не предназначено судьбою.

КРЭОНЪ.

Но отчего отчаянье такое?

СТРАЖЪ.

Сначала о себ скажу…. не мною

Содлана вина, я даже не видалъ

Кто сдлалъ: наказать меня несправедливо.

КРЭОНЪ.

Ты цлишь врно, хоть окольными путями

Идешь….. но, видно, тяжкую несешь ты всть.

СТРАЖЪ.

Да! Дло страшное на душу страхъ наводитъ.

КРЭОНЪ.

Но говори же, наконецъ, и удались.

СТРАЖЪ.

Такъ я скажу…. недавно кто-то тло

Похоронилъ, сухой землей посыпалъ

И совершилъ надъ нимъ обрядъ обычный.

КРЭОНЪ.

Что говоришь ты?…. Кто отважился на это?

СТРАЖЪ.

Не знаю: нтъ слда двузубца,

Ни заступа, земля не тронута, на ней

Примтъ колесъ не видно — и виновникъ скрылся.

Намъ всмъ — когда стражъ первый указалъ,

Казалось это непонятнымъ чудомъ,

Трупъ не пропалъ, но не былъ и зарытъ —

Лишь слой земли, набросанный поспшно,

На немъ лежалъ, и не было слдовъ

Чтобъ псы его иль зври приходили

Терзать: у насъ тогда начался споръ и крикъ:

Одинъ другаго укорялъ, до драки

Дошли мы — было не кому унять,

И тотъ и тотъ казался виноватымъ,

Но настоящаго никто не могъ назвать,

Готовы были вс пройти сквозь пламень,

Держать въ рукахъ горячее желзо,

И клясться предъ богами, каждый въ томъ, что онъ

Не виноватъ и виноватаго не знаетъ,

Когда же тщетны были розъисканья

Одинъ сказалъ — и голову отъ страха

Мы вс къ земл склонили — ибо не могли

Сказать ни слова противъ и спасенья не видали

Ни въ чемъ иномъ, сказалъ онъ, что теб

О дл должно донести, а не скрывать,

Вс согласились въ томъ, и мн, несчастному,

По жребію досталось съ этой горькой встью

Итти къ теб: пошелъ я не охотно, зная,

Что встниковъ дурныхъ никто не любитъ.

ХОРЪ.

О царь! не боги ль въ этомъ дл сами

Участники — мн мысль давно приходитъ.

КРЭОНЪ.

Молчи, пока меня не разсердилъ ты рчью,

Пока глупй ребенка старецъ мн не показался.

Невыносимо слышать мн, что боги

Заботились о мертвец подобномъ!

Могли ль они, какъ за благое дло

Погибшаго, того похоронить

Кто храмы ихъ, столбами окруженные,

Разрушить шелъ,— ихъ жертвы истребить,

Страну ихъ разорить, законы ниспровергнуть?

Гд слышалъ ты, чтобъ боги чтили злыхъ?

Не такъ, о нтъ. Есть люди въ этомъ град,

Которые мн нехотя, съ роптаньемъ,

Качая втайн головой, повиновались

И голову свою подъ мой яремъ

Склоняли не охотно — и они-то,

Увренъ въ этомъ — подкупили златомъ

Виновниковъ, зане ничто такъ не опасно

Въ рукахъ людскихъ, какъ золото: оно

Опустошаетъ города и часто гонитъ

Изъ дому человка, побуждаетъ

И самыхъ лучшихъ даже къ преступленью,

Указываетъ путь къ обманамъ, кознямъ,

Ругаться учитъ даже надъ святыней.

Но тотъ кто златомъ ослпленъ, ршился

На преступленье — онъ наказанъ строго будетъ.

И я клянусь моимъ почтеньемъ къ Зевсу,

И будь увренъ, клятву я исполню,

Когда виновника вы не представите

Предъ очи мн,— то мало казни смертной,

Живые будете висть,— тогда

Узнаете, гд выгодою можно

Воспользоваться, гд нельзя — тогда

Научитесь на будущее время,

Что не на всякій подкупъ можно согласиться:

Отъ злостяжаній больше погибали

Чмъ выгодами пользовались люди.

СТРАЖЪ.

Могу ль я говорить, иль долженъ удалиться?

КРЭОНЪ.

Еще не понялъ ты, какъ ты несносенъ мн?

СТРАЖЪ.

Ушамъ иль сердцу я несносенъ твоему?

КРЭОНЪ.

Теб нтъ дла, чмъ страдаю я.

СТРАЖЪ.

Виновникъ — сердце, я твой слухъ терзаю.

КРЭОНЪ.

Увы мн! Вижу я , что ты болтунъ.

СТРАЖЪ.

Но только въ дл этомъ я невиненъ.

КРЭОНЪ.

За деньги съ радостью продашь ты жизнь.

СТРАЖЪ.

Охъ!

Какъ подозрнье страшно, если ложно.

КРЭОНЪ.

Что хочешь говори — но если вы

Виновника не назовете мн,

То вы узнаете, какъ дурно злостяжанье.

(Уходить съ толпою во дворецъ.)

СТРАЖЪ.

Да вотъ поди, найди его — но будетъ

Онъ пойманъ или нтъ — на это воля счастья,

А только я ужъ больше не приду,—

И такъ сверхъ ожиданья спасся я,

За что и приношу богамъ благодаренье.

ХОРЪ, одинь.

Много сильнаго есть, ничего

Человка сильне нтъ:

Черезъ бездны моря летитъ,

Онъ подъ шумомъ и свистомъ бурь

И вкругъ шумящія волны

Разскаетъ весломъ.

И мать боговъ, старйшую, онъ

Землю — неистощимую, вчную

Плугомъ браздящимъ своимъ покорилъ себ

И копытъ конныхъ силой.

* * *

Стаи легкокрылатыхъ онъ

Хитро въ сти могъ уловить,

И зврей могъ дикихъ стада

Оковать онъ — и рыбъ морскихъ

Поймать могъ невода стью,

Многосвдущій онъ.

Онъ хитростью властитель вольныхъ

Горныхъ зврей и коня долгогриваго

Гордую шею подъ иго склонившаго,

И муловъ неутомимыхъ.

* * *

Онъ слово нашелъ — и открылъ

Искусство сплетенья рчей,

И обществъ законы. Когда зимою

Поля пустютъ,— себ

Нашелъ отъ дождя онъ пріютъ

Вчномудрый.

Никогда грядущимъ онъ въ расплохъ не пойманъ.

Отъ Гадеса *, только онъ не избгаетъ,

И противъ язвы даже злой

Знаетъ средство.

Исполненъ превыше границъ

Творящей способности онъ,

Равно онъ наклоненъ къ добру и ко злу,

Когда безсмертныхъ онъ чтитъ

И чтитъ отчизны законъ,

Чтимъ онъ самъ,

Но творящій злое ненавистенъ

Родной стран. Да не раздлитъ онъ

Со мною хлбъ мой и очагъ.

Будь онъ проклятъ!

* Гадесъ — смерть.

* * *

О страшное зрлище! Сердце мое

Когда бы могло, хотло бъ не знать

Что два сія — Антигона,

Несчастная ты,

Отца несчастнаго Эдипа дитя.

Увы! ужели застигнута ты

Въ преступленіи противъ власти царя

И въ безумно-слпомъ ослушаньи?

Стражъ, ведущій съ поля Антигону.

СТРАЖЪ.

Вотъ та, которая на мст преступленья

И въ дл схвачена…. но гд же Крэонъ?

ХОРЪ.

Вотъ кстати, онъ идетъ сюда изъ дому самъ.

КРЭОНЪ (выходя изъ дворца съ толпою).

Что нужно? отчего пришелъ я кстати?

СТРАЖЪ.

О царь! не долженъ смертный клясться никогда:

Въ немъ мысли новыя смняютъ прежнюю

Ршимость — такъ, не думалъ возвратиться я,

Когда твои угрозы слышалъ страшныя.

Но вотъ — ужъ правду говорятъ, что радость

Нежданная ни съ чмъ быть сравнена не можетъ,

Я возвращаюсь, несмотря на клятву, и къ теб

Вотъ эту дву привожу, при тл самомъ

Захваченную, я ужъ не по жребію

Пришелъ сюда: не чья она другая, а моя

Добыча…. а теперь, о царь, возьми ее

И допроси и уличи, а я свободенъ

Отъ преступленья и отъ кары за него.

КРЭОНЪ.

Ведомую тобою гд и какъ схватилъ ты?

СТРАЖЪ.

Она трупъ брата погребала — вотъ и все.

КРЭОНЪ.

Ты видлъ это самъ? и говоришь ты правду?

СТРІЖЪ.

Самъ видлъ я, какъ мертваго землей она

Посыпала…. Теперь сказалъ я слишкомъ ясно.

КРЭОНЪ.

Но какъ ее увидли и захватили ?

СТРАЖЪ.

Вотъ дло было какъ. Когда я возвратился,

Испуганный словами грозными твоими,

Мы счистили всю землю, коей тло мертвеца

Покрыто было — такъ что былъ онъ снова нагъ.

Потомъ мы сли на холм, спиною къ втру,

Чтобъ тла смрадъ не слышать…. сторожили мы

И если начиналъ дремать кто, пробуждали

Его мы вс и бранью и пинками. Такъ

Сидли мы, пока на середин неба

Сіяющее солнце встало: зной и жаръ насъ стали

Ужасно мучить…. вдругъ подулъ съ полудня втеръ

И буря поднялась и встала пыль столбомъ

И лсъ завылъ и воздухъ душенъ сталъ — закрывши

Глаза, переносили бурю мы, потомъ

Когда она прошла — и все кругомъ утихло,

Явилась два эта, съ жалкимъ стономъ птички,

Которой гнздышко разорено…. Она

Увидвъ трупъ нагой, произнесла проклятье

Свершившимъ дло это — и набравъ земли руками

Посыпала на тло — и потомъ изъ чаши

Рзьбой искусною украшенной, свершила

Надъ мертвымъ трижды возліянье. Видя это,

Мы побжали и ее тотчасъ схватили….

Она, казалось, вовсе насъ не испугалась.

Мы стали уличать ее, равно и въ прежнемъ

Какъ въ этомъ дд…. и она не отреклась,

Мн было то отрадно, но и больно вмст,

Хоть самому бды избгнуть было очень

Пріятно, но ввести въ несчастье ближняго

Мн больно, хоть, конечно, было мн дороже

Спасеніе свое гораздо больше.

КРЭОНЪ.

Тебя, главу склонившую — спрошу я,

Виновна ты иль нтъ? — ну, что жъ? отвтствуй.

АНТИГОНА.

Сказала разъ я и не отпираюсь.

КРЭОНЪ, къ стражу.

Куда ты хочешь, можешь удалиться,

Ты избжалъ отъ кары.

(Антигон.)

Ты же мн

Отвтствуй прямо, было ли теб

Извстно повелнье или нтъ?

АНТИГОНА.

Я знала. Какъ же нтъ? Оно извстно было.

КРЭОНЪ.

И ты дерзнула поступить напротивъ?

А.НТИГОНА.

Я сдлала. Не Зевсъ мн объявилъ его,

Не Дике *, съ адскими живущая Богами….

Такой законъ поставленъ былъ не ими,

И онъ не силенъ столько надо мной,

Чтобъ для него боговъ неписанный и вчный

Законъ нарушить я дерзнула смертная:

Законы ихъ не нын, не вчера даны:

Они живутъ отъ вка безъ начала,

Для нихъ я не страшилась смертнаго гордыни,

И Божьему суду я предаю себя.

Что я умру, я знаю — какъ же было мн

Не знать, хотя бъ не объявилъ ты прежде, но

Что преждевременно умру я — это радость

Для тхъ кто жизнь, какъ я, въ страданьи проводилъ,

Тотъ умирая не теряетъ ничего,

Мн потому не можетъ смертный жребій быть

Ужасенъ, но когда бъ сынъ матери моей,

Остался незарытый, неоплаканный —

Вотъ что ужасно было бы, не это,

Коль я по-твоему безумно поступила

Я лишь въ глазахъ безумнаго безумна.

* Богиня правды.

ХОРЪ.

Плодъ жесткій жесткаго отца, она

Предъ бдствіями головы не преклоняетъ.

КРЭОНЪ.

Но знай, что непокорный духъ смирить легко,

Что сталь твердйшую сломать не трудно будетъ,

Когда лишь на огн ты раскалишь ее,

Что коней дикихъ укрощаютъ удила

Ничтожныя. Высокомрье вредно всмъ

Кто подчиненъ кому либо другому, а она

И тмъ уже свою строптивость показала,

Что повелніе нарушила мое.

Теперь же, преступленье совершивъ, дерзаетъ

Хвалиться имъ и насмхаться надо мной!

Не буду мужъ я, но скоре будетъ мужемъ

Она, когда отъ наказанья избжитъ.

Пусть дочь сестры она, и родственница намъ

Ближайшая въ дому намъ цломъ нашемъ,

Но ни она и ни сестра ея, отъ кары

Не избгутъ. Предполагаю я, что об

Он равно участницы, и потому

Зовите ту сюда: замтилъ я недавно,

Какъ не могла съ своимъ смущеніемъ она

Ни сколько совладть — ея смущенье было

Свидтельствомъ участья въ беззаконьи этомъ,

Но больше ненавистенъ тотъ мн, кто на дл

Захваченный, рчами хочетъ оправдаться.

АНТИГОНА.

Чего еще ты хочешь кром смерти вашей?

КРЭОНЪ.

О, больше ничего: довольно этого.

АНТИГОНА.

Что жъ медлишь ты…. какъ мн изъ словъ твоихъ не можетъ

Казаться правымъ ни единое — равно

Мои слова теб не нравиться должны,

И чмъ же, благороднйшую славу, какъ

Не погребеньемъ брата я могла себ

Стяжать: сказали бы вс предстоящіе,

Что права я, когда бъ имъ страхъ языкъ не оковалъ,

Во власти, кром многаго другаго, то еще

Хорошаго, что правы вс поступки и слова.

КРЭОНЪ.

Такъ изо всхъ Кадмеянъ мыслишь ты одна!

АНТИГОНА.

И эти такъ-же, но языкъ ихъ рабъ твой.

КРЭОНЪ.

И не стыдишься ты другаго мннья быть?

АНТИГОНА.

О нтъ…. не стыдно чтить единокровныхъ.

КРЭОНЪ.

Его противникъ падшій также былъ твой братъ.

АНТИГОНА.

Да, по отцу и матери онъ братъ мой былъ.

КРЭОНЪ.

За нмъ же ты къ врагу его любовь питаешь?

АНТИГОНА.

За это на меня не гнвался бы падшій.

КРЭОНЪ.

Когда преступнаго ты чтишь съ нимъ наравн?

АНТИГОНА.

Не рабъ его погибъ, но однокровный братъ.

КРЭОНЪ.

Врагомъ страны! ея защитникъ былъ другой.

Антигона.

Но Гадеса законъ равняетъ всхъ.

КРЭОНЪ.

Да, ежели теб равны и зло и благо.

АИТИГОНА.

Кто знаетъ преисподніе законы?

КРЭОНЪ.

Врагъ падшій даже, быть не можетъ другомъ.

АНТИГОНА.

Не ненависть длить мн было, но любовь.

КРЭОНЪ.

Ну, такъ люби кого ты хочешь въ преисподней.

Я управлять жен собою не позволю.

(Исмена выходитъ изъ дворца).

ХОРЪ.

Уже у дверей Исмена стоитъ

Съ слезами въ очахъ — о бдной сестр,

Облака облегли и краснющій ликъ

И чело ея

И ланиты слдами печали.

Т ЖЕ И ИСМЕНА.

КРЭОНЪ.

Ты, вкравшаяся какъ змя въ мой домъ,

Чтобъ кровь мою сосать,— не зная самъ

Я двухъ чудовищъ на бду себ вскормилъ. —

Скоре говори, виновна ты иль нтъ….

Или клянись, что ты не знала преступленье!

ИСМЕНА.

Виновна я — и ежели она позволитъ,

Я раздлю съ ней наказанье и вину.

АНТИГОНА.

Но правда не позволитъ — не виновна ты…

Ты не хотла, я тебя не принуждала.

ИСМЕНА.

Но въ бдствіи твоемъ, безъ страху и стыда

Хочу участницей быть дла твоего.

АНТИГОНА.

Чье это дло — знаютъ Гадесъ то и тни,

Но не люблю я тхъ, кто любитъ на словахъ.

ИСМЕНА.

О, не считай меня ты смерти недостойной

Съ тобой, сестра, позволь отдать мн долгъ родному.

АНТИГОНА.

Со мною не умрешь ты: не виновна ты

Въ участіи. Довольно смерти здсь моей.

ИСМЕНА.

Но что за жизнь я буду безъ тебя влачить?

АНТИГОНА.

Спроси у Крэона — ему ты угождала.

ИСМЕНА.

За чмъ меня безплодно мучишь ты, сестра?

АНТИГОНА.

Самой мн тяжко издваться надъ тобою.

ИСМЕНА.

Чмъ я теперь могу теб полезной быть?

АНТИГОНА.

Спасай себя: теб завидовать не стану.

ИСМЕНА.

Увы, мн, бдной! — мн нельзя и умереть.

АНТИГОНА.

Сама избрала жизнь ты — я же смерть избрала.

ИСМЕНА.

Но не скрывала я причинъ на то моихъ.

АНТИГОНА.

Теб твои, а мн мои казались правы.

ИСМЕНА.

Но об мы теперь равны виною.

АНТИГОНА.

Утшься! ты живешь: моя же умерла

Давно душа и мертвымъ отошла служить.

КРЭОНЪ.

Изъ нихъ обихъ кажется, одна недавно

Сошла съ ума — другая родилась безумной.

ИСМЕНА.

О царь, разсудокъ оставляетъ насъ

Когда грозятъ страданья и бды.

КРЭОНЪ.

Тебя, конечно, ибо ты желаешь смерти.

ИСМЕНА.

Какъ безъ нея мн будетъ жить одной?

КРЭОНЪ.

О ней не говори — ея ужъ больше нтъ.

ИСМЕНА.

Но ты казнишь невсту сына своего.

КРЭОНЪ.

Найдетъ себ другое поле плодороднй!

ИСМЕНА.

Не такъ бы этого ему и ей хотлось.

КРЭОНЪ.

Дурной жены я сыну не хочу.

ИСМЕНА.

О милый Гемонъ! какъ тебя безчеститъ онъ! *

* Этотъ стихъ большая часть изданій влагаетъ въ уста Антигоны, но я позволилъ себ согласиться съ тми, которые думаютъ, что онъ противорчитъ ея характеру. Точно такъ же, слдующіе за тмъ стихи хора, приписываемые Исмен, противорчатъ ея положенію.

КРЭОНЪ.

Несносна ты съ союзомъ этимъ вчнымъ мн.

ХОРЪ.

Ее у сына хочешь ты отнять?

КРЭОНЪ.

Пусть Гадесъ разорветъ такой союзъ.

ХОРЪ.

Такъ ршено, что умереть должна она.

КРЭОНЪ.

Тобой и мной. Не медлить больше — отведите

Ее, рабы. И эту такъ же: об,

Какъ женщины, он быть заперты должны,

Смлйшіе готовы даже бгствомъ

Спасаться — стоя на краю Гадеса.

(Антигону и Исмену уводятъ.)

ХОРЪ, КРЭОНЪ.

ХОРЪ.

Блаженны вы, т, чья жизнь, отъ бдствій свободна

Ибо домъ пораженный проклятіемъ неба

Страшной карою пораженъ

Въ родъ изъ рода вчно!

Проклятіе подобно то

Бур на ракійскихъ водахъ,

Изъ бездны моря подъемлющей волны ужасныя,

Да темный далеко сокрытый

Илъ,— и объ утесъ прибрежный

Съ великимъ ударяющейся шумомъ.

* * *

Старинную гибель въ колн Лабдакидовъ

Снова вижу я въ новомъ погибельномъ дл,

Нтъ спасенія роду тому,

Словно нкимъ богомъ

На преступленье влекомъ онъ.

Такъ недавно свта лунъ

Сіялъ на отрасли дома Эдипа послдней *,

Но боги смерти поразили

Въ цвт юныхъ лтъ его,

Да погубила дерзость ослпленья.

* Здсь говорится объ Этеокл.

* * *

О Зевсъ,— сил твоей, кто можетъ

Противостоять безумно?

Нтъ сна для нея — всеукротителя.

Нтъ измненій лунныхъ

Въ вчномъ, безвременномъ управляешь

Ты Олимпомъ ярко сіяющимъ, о властитель,

Все прошедшее объемлетъ

И грядущее, сей законъ

Смертный ни какъ не можетъ,

Кто бы ни былъ онъ, безъ бдствій жить на свт.

* * *

Легковрна надежда людская,

Хоть имъ она утшенье,

И многихъ она къ тщетнымъ желаніямъ водитъ,

И человку прежде

Является, чмъ онъ усплъ обжечься,

Потому и сказалъ давно уже кто-то изъ мудрыхъ:

Тотъ считаетъ злое добрымъ

Чей — волей небесною

Омраченъ разсудокъ,

Но недолго живетъ онъ отъ бдствій свободенъ.

(Къ Крэону.)

Вотъ Гемонъ идетъ, изъ дтей твоихъ

Послдняя втвь. Опечаленъ ли онъ

Антигоны судьбой,

Избранной двы, невсты своей,

И оплачетъ ли ея онъ погибель?

КРЭОНЪ.

Вотъ мы увидимъ.

(Гемону.)

Сынъ мой, ты, конечно,

Пришедъ не съ тмъ, чтобы за приговоръ

Твоей невсты укорять отца?

Теб я дорогъ, что бы я ни длалъ?

ГЕМОНЪ.

Я твой, отецъ — и надо мной твоя

Да будетъ воля, долгъ мой быть покорнымъ,

И никакой союзъ не можетъ брачный

Дороже быть мн мудрости твоей.

КРЭОНЪ.

Такъ, сынъ…. во всемъ отцовской вол долженъ

Повиноваться ты, за тмъ-то каждый

Себ желаетъ сыновей покорныхъ,

Для мщенья недругамъ и для защиты

Друзей, подобно своему отцу,

Но кто дтей иметъ непокорныхъ

Иметъ ихъ себ на муку только,

Врагамъ на посмяніе своимъ,

И ты пренебреги любви внушенья

О, сынъ мой, знай: съ преступницей союзъ

Надеженъ быть не можетъ. Ибо, что

Намъ хуже друга вроломнаго?

Забудь же, какъ врага, ее — оставь

Преступницу, избравшую себ

Супруга въ Гадес. Когда ее

Одну изъ всхъ презрвшую законъ

На мст преступленія схватили —

Предъ градомъ я не долженъ быть лжецомъ,

Нтъ — умереть должна она, и пусть

Защиты Зевса тщетно умоляетъ.

Когда родныхъ я буду преступленья

Сносить, чужіе и подавно станутъ

Мн козни строить. Кто, какъ строгій мужъ,

Семействомъ управляетъ, будетъ также

И управлять народомъ мудро, я

Увренъ твердо, что повиноваться

Такому мужу будутъ вс, что онъ

И въ самой битв для себя найдетъ

Помощниковъ и спутниковъ надежныхъ,

Но кто законы дерзко презираетъ

И власти не покоренъ — недостоинъ

Тотъ похвалы моей. О нтъ, кого

Народъ поставилъ надъ собой главою,

Тому да повинуются — въ великомъ

И въ маломъ, въ правомъ и не правомъ вс.

Зане причина золъ всхъ — непокорность,

Она и государства разрушаетъ,

И въ битв обращаетъ въ бгство войска,

Повиновенье же спасаетъ всхъ

Кто позволяетъ властвовать собою,

Вс признавать должны законовъ силу

И женщинамъ не подчиняться: лучше,

Когда ужъ надо, подчиниться мужу,

Но женщинамъ покорнымъ стыдно быть.

ХОРЪ.

Когда насъ не обманываетъ страсть,

Ты кажется премудро говоришь.

ГЕМОНЪ.

Отецъ мой, боги разумъ дали намъ,

Изо всего верховнйшее благо,

И не могу я, не умю даже,

Отвергнуть истину рчей твоихъ.

Но и другой постигнуть правду можетъ,

Стараюсь я вниманье обращать,

На все, что говорится о теб…..

Ужасенъ взглядъ твой каждому, при слов

Нерадостномъ для слуху твоего.

Но я — я могъ подслушивать въ тиши,

Какъ вс о дв въ город жалютъ,

Какъ говорятъ, что мене всхъ женъ

Была она достойна смерти посл

Прекраснйшаго дла. ‘Не покинула

‘Она роднаго брата, въ битв павшаго

‘Въ добычу псамъ и хищнымъ воронамъ,

‘ И потому — не смерти, славы боле

‘ Достойна.’ Вотъ я-то тайно говорятъ.

Но мн, отецъ, нтъ блага высшаго

Чмъ счастіе твое. И для дтей

Что лучше можетъ быть отцовской славы?

Равно какъ для отца — блаженства чадъ?

И потому молю тебя, не думай

Чтобъ только то, что сказано тобою

Одно лишь право было. Кто себя

Единаго разумнымъ почитаетъ

И одареннымъ больше всхъ другихъ

И силою ума и рчи силой —

Бываетъ часто слишкомъ безразсуденъ,

Не стыдно ни кому, мудрйшимъ даже

Совты принимать, не быть упорнымъ.

Видалъ ты, какъ при сильномъ втр южномъ

То дерево, которое втвями

Склонится долу гибко — остается —

Упорное же втеръ съ корнемъ вырываетъ,

И кормчій, тотъ, который не свиваетъ

Во время бури паруса — погибнетъ,

Умрь же гнвъ и мысли измни.

И если отъ меня ты примешь слово

Отъ юноши — конечно, лучше нтъ,

Какъ мудрымъ быть во всемъ — но такъ какъ это

Для смертныхъ невозможно, то равно

Похвально — слушаться разумныхъ словъ.

ХОРЪ.

О царь, ты долженъ внять его разумной рчи.

(Гемону)

Равно и ты: вы оба говорите хорошо.

КРЭОНЪ.

Въ моихъ лтахъ — благоразумью долженъ

Учиться я у юноши такого!

ГЕМОНЪ.

Учись лишь одному хорошему — пусть молодъ я —

На дло, не на лта долженъ ты смотрть.

КРЭОНЪ.

Но дло ль чтить преступниковъ закона?

ГЕМОНЪ.

Почтенья я не требую къ преступнымъ.

КРЭОНЪ.

Не преступленье ли надъ нею тяготетъ?

ГЕМОНЪ.

Кадмеяне не такъ объ этомъ говорятъ.

КРЭОНЪ.

Такъ управлять учиться буду я у города?

ГЕМОНЪ.

Смотри, какъ юношески самъ ты говоришь.

КРЭОНЪ.

Другой со мною будетъ править наравн?

ГЕМОНЪ.

Ни гд одинъ не можетъ усмотрть все самъ.

КРЭОНЪ.

Не по властителю ли городъ познается?

ГЕМОНЪ.

Ты будешь править въ город пустомъ — одинъ.

КРЭОНЪ.

Онъ, какъ мн кажется, союзникъ женщинъ.

ГЕМОНЪ.

Да — ибо ты здсь женщиной являешься.

КРЭОНЪ.

Безстыдный! ты съ отцомъ своимъ дерзаешь спорить!

ГЕМОНЪ.

Я вижу какъ ты правду оскорбляешь.

КРЭОМЪ.

Я оскорбляю — защищая силу власти?

ГЕМОНЪ.

Ее не защитишь ругаясь надъ богами.

КРЭОНЪ.

Презрнный образъ мыслей бабьяго раба!

ГЕМОНЪ.

Но только никогда не буду рабъ неправды.

КРЭОНЪ.

Вся рчь твоя къ одной преступниц клонилась.

ГЕМОНЪ.

Нтъ, но ко всмъ, въ теб и мн, и къ Гадесу.

КРЭОНЪ.

На ней живой теб жениться не придется.

ГЕМОНЪ.

Такъ пусть умретъ она и съ ней умрутъ другіе.

КРЭОНЪ.

Ты мн грозить, какъ кажется, дерзаешь?

ГЕМОНЪ.

Грозить ли значитъ съ яростью бороться?

КРЭОНЪ.

Ты воплемъ безразсуднымъ хочешь образумить?

ГЕМОНЪ.

Будь не отецъ ты, я бъ назвалъ тебя безумнымъ.

КРЭОНЪ.

Рабъ женщины, не приставай ко мн.

ГЕМОНЪ.

Ты хочешь говорить всегда, не слушать.

КРЭОНЪ.

Какъ! но клянусь Олимпомъ, безнаказанно

Я надъ собой теб смяться не позволю!

Привесть сюда чудовище… чтобъ тотчасъ же

Она погибла на глазахъ его….

ГЕМОНЪ.

Нтъ, не умретъ она въ глазахъ моихъ, поврь,

Въ присутствіи моемъ: и никогда ты самъ.

Главы моей глазами больше не увидишь,

Неистовствуй теперь надъ кмъ ты хочешь самъ.

(Убгаетъ въ поле.)

ХОРЪ.

О царь — онъ въ гнв сильномъ удалился,

Опасенъ юный умъ, печалью омраченный.

КРЭОНЪ.

Пускай идетъ, пускай употребляетъ

Нечеловческія средства…. но она умретъ!

ХОРЪ.

Ты ихъ обихъ осуждаешь приговоромъ?

КРЭОНЪ.

Ты правъ!… не помогала та, и пусть живетъ.

ХОРЪ.

Какой же смертью умереть должна другая?

КРЭОНЪ.

Пусть отведутъ ее въ безлюдную страну,

И тамъ живую заключатъ въ утесъ,

Давъ пищи столько, сколько нужно для того,

Чтобы очистить городъ цлый отъ вины *

Быть можетъ Гадесъ ей поможетъ, изъ боговъ,

Единый чтимый ею,— пусть ее спасаетъ,

Она увидитъ, только поздно, что безумно

Служить тнямъ, покоющимся въ ад.

* То есть, на одинъ день, это длалось въ отношеніи къ преступленіямъ, для очищенія себя отъ ихъ смерти (expiatio).

(Уходитъ съ толпой во дворецъ.)

ХОРЪ.

Эросъ,— непобдимый ты,

Эросъ, въ сердце могучее

Проникающій и на двственныхъ

Ланитахъ зарею алой

Сіяющій, море широкое ты

Переплывающій,

Безсмертные не въ силахъ бороться съ тобою,

Тмъ паче сынъ времени….

Подходишь — и онъ безуменъ.

* * *

Даже духъ благородный ты

Влечешь къ преступленью на гибель:

Ты произвелъ и этотъ

Споръ близкихъ между собою,

И явно, что здсь побдитъ

Ласковый взглядъ жены,

Ибо, даже и власти соцарствуетъ онъ.

И смется ужъ улыбкою

Побдною Афродита.

* * *

Но самого меня теперь

Изъ предловъ правды выводитъ сей видъ:

Отъ слезъ не могу удержаться,

Видя, какъ Антигона идетъ

На брачное смерти ложе.

АНТИГОНА.

(Рабы ведутъ ее изъ дворца.)

АНТИГОНА.

О, смотрите, граждане родной стороны,

Какъ послдній мой путь

Совершаю я, и послдній лучъ

Геліоса сіяетъ мн,

Мн не видать его…. Живую меня

Гадесъ все усыпляющій — къ берегамъ

Ахерона ведетъ,

Не прозвучатъ Гименея т

Псни — не расцвтутъ никогда

Цвты его!

Ахеронъ только будетъ супругомъ мн!

ХОРЪ.

Но не въ славы ль лучахъ — нисходишь ты

Въ ндры мрачныя смерти царства,

Не болзни тебя въ могилу свели,

Не мечъ поразилъ тебя,— сама надъ собою

Владычица — въ Гадесъ нисходишь

Изъ смертныхъ быть можетъ единая.

АНТИГОНА.

Слыхала я о горестной смерти во Фригіи

Дочери Тантала

На выси Сипильской Горы

Изъ утеса выросшій камень

Крпко какъ плющъ обвилъ ее,

И дождями она, по преданіямъ,

Омывается.

И съ груди ея вчный не сходитъ снгъ

И ей подобно

Каменистый утесъ будетъ ложе мое.

ХОРЪ.

То богиня была — отъ боговъ рождена,

Мы же — смертные, чада земли,

Но великая слава съ богами длить

Смертный жребій единый.

АНТИГОНА.

Увы мн — сметесь вы…. но ради безсмертныхъ, зачмъ

Надъ живою еще,

Вы насмхаетесь?

О градъ — о вы, въ град

Мужи живущіе,

Увы! Увы!

Потоки Диркейскіе, рощи священныя

Колесницобогатыхъ ивъ

Будьте мн во свидтельство,

Какъ неоплакана, по закону жестокому

Въ душный я гробъ нисхожу….

О! Увы мн, увы мн!

Ни людей, ни тней — сестр,

Ни живущихъ, ни мертвыхъ!

ХОРЪ.

Поступкомъ дерзостнымъ своимъ

Богини правды вчный тронъ,

Дитя, оскорбила глубоко ты

И несешь отца беззаконія.

АНТИГОНА.

Изъ печалей сильнйшую пробудилъ ты — память

Отца несчастнаго,

И память, о жребіи

Насъ, Лабдакидовъ,

Славой внчаннаго рода

Увы! — о ты

Беззаконіе первое, ты объятіе

Матери съ отцомъ моимъ,

Ей же несчастной рожденнымъ!

И я родилась отъ союза того

И къ нимъ иду я, безбрачная,

Проклятіемъ пораженная.

Увы! несчастно

Избралъ ты, братъ мой, себ супругу.

И даже умершій ты жизнь отнимаешь.

ХОРЪ.

Хвалы достойно мертвецамъ

Служить, но власть пренебрегать

Никогда къ добру не приводитъ:

Твое сердце само тебя осуждаетъ.

АНТИГОНА.

Увы! неоплаканную, безъ друзей, безъ супруга жившую,

Ведутъ меня въ неизбжный путь,

Никогда неба яснаго

Не увижу я, бдная.

Слезъ надо мною не будутъ лить,

И друзья не вздохнутъ обо мн.

КРЭОНЪ.

(Выходить изъ дворца.)

Пора окончить этотъ смертный вопль,

Хотя бы даже онъ и нуженъ былъ,

Скорй ее ведите…. и въ пещеру

Живую закладите, какъ сказалъ я.

Ее одну оставьте: пусть она

Умретъ или живетъ закладена

Въ пещер этой. Мы ото всего,

Что съ ней случится чисты. — Пусть она

Живыхъ жилища будетъ лишена.

(Уходить во дворецъ.)

АНТИГОНА.

О гробъ! о ложе брачное, подземное,

Жилище вчное, въ теб съ моими я

Соединюсь, которыхъ множество

Персефонея * въ царство мертвыхъ приняла.

И я, послдняя, и я, несчастная,

Иду туда же къ нимъ до срока вчнаго,

Назначеннаго мн судьбой…. но врю я,

Что примешь ты меня, отецъ мой, радостно,

И ты, о мать моя, и ты, о братъ.

Вамъ, тни милыя, служила врно я,

Творя надъ прахомъ вашимъ возліянья,

И за тебя, о Полинейкъ, за то, что я

Тебя землей посыпала, несу я смерть.

Я, между тмъ, какъ должно поступила, я

Ни для дтей, когда бъ была я матерью,

Ни для супруга, если бъ умеръ онъ,

Я никогда бъ закона не нарушила

И почему — я знаю хорошо.

Умри супругъ — найду себ другаго я,

И чада будутъ также отъ другихъ,

Но, если Гадесъ поглотитъ родившихъ насъ,

То брата боле они намъ не дадутъ,

И вотъ за то, что чтила я тебя, о братъ,

Меня преступницей считаетъ Крэонъ

Его рука теперь влечетъ на смерть меня,

Безбрачную, Гимена радостей

Не знавшую, младенца не кормившую,

И не оплакана — должна, несчастная,

Итти я заживо въ страну тней!

Кчему же съ воплемъ мн взывать къ богамъ теперь?

Кого молить изъ нихъ?… когда похвальное,

Здсь, на земл, считаютъ преступленьемъ!

И такъ, когда богамъ угодно то,

Я сознаюсь, что стражду какъ преступница,

Но ежели враги мои преступны будутъ,

Да не постраждутъ худшаго они.

* Персефонея, Персефасса, Прозерпина, дочь Цереры, супруга Плутона.

ХОРЪ.

Терзаетъ ей духъ все та же печаль,

И муки всё т-же предсмертной борьбы.

КРЭОНЪ, (обращаясь къ тмъ, которые должны вести Антигону).

Ну, если такъ, достанется и вамъ

За медленность при исполненьи дла.

АНТИГОНА.

Увы! передо мной раскрыты смерти врата,

Сокройте, сокройте отъ взора ихъ!

ХОРЪ.

Не стану надеждой ее ободрять:

Пускай совершится судьба ея.

АНТИГОНА.

О городъ родной на пол Кадмейскомъ,

И вы, домашніе боги….

Все кончено…. вотъ ужъ влекутъ меня!

Старйшины ивъ единая я

Изъ роду царей вашихъ, и вотъ, кто меня

На смерть осуждаетъ теперь

За дло святое мое.

(Стражи ее уводятъ).

ХОРЪ.

И Данаи судьба была небесный

Свтъ не видать и въ мдяной, гробу подобной

Башн, въ печальной темниц она лежала въ оковахъ,

А была и она знаменитаго роду, о два,

И носила плоды Зевса златаго дождя въ себ

Воля рока — страшна силой незыблемой.

И никакая власть ее,

Ни крпость, ни корабль морской,

Избгнуть никогда не могутъ.

* * *

И Гедонянъ царя, сына Дріады

Силу Вакха презрвшаго въ страшной гордын

Власть Диониса въ утесъ каменистый сокрыла.

Такъ кончается смертныхъ гордыня безумная

Возстающая тщетно. Узналъ онъ, что бога

Упоеннаго оскорбилъ и наказанъ онъ,

Ибо двъ посвященныхъ ему

Онъ оскорбилъ и девять музъ

Свирли звуки возлюбившихъ.

* * *

На канскихъ волнахъ моря Эвксинскаго

Брегъ Босфоръ лежитъ,— Сальмидіососъ ракійскій

Странствуя тамъ, съ враждою узрлъ

Страны богъ-Аресъ

Какъ съ Финидами злобно

Поступило мачихи мщенье,

Какъ она пронзила имъ свтлыя очи,

Желза остріемъ ужаснымъ

Вооруживъ кровожадныя руки.

* * *

Слезами они обливали напрасными свой печальный

Жребій, бдствіе — отъ союза нашедшіе матери, рода

Эрехтеева древняго была она дочь

И отрасль единая,

И въ далекихъ пещерахъ

Она росла — подъ бурями отца,

Какъ кони быстрыми, Бореада, боговъ дитя,

Но и она не избжала

Вчной власти Паркъ, о два,

ТЭЙРЕЗІАСЪ (котораго ведетъ мальчикь).

Съ моимъ вожатымъ, ивскіе старйшивы,

Иду я къ вамъ, онъ видитъ за двоихъ:

Слпымъ ходить съ вожатымъ только можно.

КРЭОНЪ.

Что скажешь новаго, старикъ Тэйрезіасъ?

ТЭЙРЕЗІАСЪ.

Скажу — а ты поврь же провщателю.

КРЭОНЪ.

Не уклонялся отъ твоихъ совтовъ я.

ТЭЙРЕЗІАСЪ.

Поэтому-то ты и право градомъ правишь.

КРЭОНЪ.

Признаться долженъ я — они полезны были.

ТЭЙРЕЗІАСЪ.

Подумай, что стоишь ты на нож теперь.

КРЭОНЪ.

Что говоришь ты? страхъ объемлетъ душу мн!

ТЭЙРЕЗІАСЪ.

Вотъ что мое теб искусство говоритъ:

На старомъ я сидлъ гадателей сдалищ

И предо мною были птицы всхъ родовъ

И слышалъ я необычайный крикъ, и птицы

Одна другую съ яростью терзали клювомъ,—

То я узналъ по шуму крылъ извстному,—

Испуганный, я тотчасъ вопросилъ алтарь

И жертву — но отъ жертвъ огонь не восходилъ

И жиръ лежалъ растопленный и только дымъ

Да пепелъ былъ одинъ отъ жертвенныхъ частей.

Отъ мальчика о томъ я слышалъ моего —

Что жертвы исчезали въ страшномъ безпорядк….

Зане онъ вождь мн, такъ какъ вождь я для друигхъ,

Но отъ тебя грозятъ несчастья городу

Покрыты алтари и жертвенники наши,

Истерзанными клювомъ птицъ, собакъ зубами

Остатками несчастнаго Эдипа сына

И потому безсмертные моленій нашихъ

Не принимаютъ, жертвы наши не горятъ

И птицы не даютъ благовщательнаго крику

Съ-тхъ-поръ когда они коснулись трупа клювомъ.

Подумай, сынъ, объ этомъ…. бреннымъ смертнымъ намъ

Впадать во искушенье — доля общая

Но согршившій — не безпомощенъ, когда

Онъ посл прегршенья, думаетъ исправить

Вину свою, а не стоитъ упорно въ ней.

Упорство — признакъ неразумья одного,

Смирись предъ смертію! Усопшаго престань

Преслдовать…. И гд же въ этомъ мужество?

Теб я дло говорю и отъ души.

И должно слдовать полезному совту.

КРЭОНЪ.

И ты, старикъ! вы вс какъ-будто въ цль стрлки

На это мтите…. и даже прорицаньемъ

Меня поколебать хотите вс, давно

Я проданъ ужъ своими, это знаю я.

Но продавайтесь же кому и какъ хотите,

За камни Сардскіе, за злато Индіи,

Вы никогда его въ могилу не зароете.

Нтъ, если бъ даже Зевсовы орлы на крыльяхъ

Кровавые остатки въ небо унесли

Не убоюсь я святотатства, никогда

Ему не дамъ могилы. Знаю, что изъ смертныхъ

Безсмертныхъ оскорбить никто не можетъ,

Но если — о старикъ Тэйрезіасъ, изъ смертныхъ

Высокій падаетъ, онъ падаетъ глубоко

Когда неправду изъ корысти говоритъ.

ТЭЙРЕЗИСЪ.

Увы!

Кто изъ людей узнаетъ…. кто предвидть можетъ…..

КРЭОНЪ.

Кчему теперь ты рчь твою ведешь?

ТЭЙРЕЗІАСЪ.

Какое благо разумъ высшее!

КРЭОНЪ.

Да — и какая кара неба — неразумье.

ТЭЙРЕЗІАСЪ.

Вотъ этой-то болзнью страждешь ты теперь.

КРЭОНЪ.

Я дерзко отвчать не стану провщателю.

ТЭЙРЕЗІАСЪ.

Но ты сказалъ уже, что ложно провщалъ я.

КРЭОНЪ.

До золота вс падки прорицатели.

ТЭЙРЕЗІАСЪ.

Какъ до добычъ постыдныхъ падки вс тираны.

КРЭОНЪ.

Ты знаешь ли, что говоришь съ властителемъ?

ТЭЙРЕЗІКЪ.

Конечно, знаю: городъ мной спасенный — твой.

КРЭОНЪ.

Ты мудръ, о провщатель, но не честенъ ты.

ТЭЙРЕЗІАСЪ.

Въ душ глубоко скрытое я принужденъ сказать.

КРЭОНЪ.

Скажи, но говори не изъ корысти только.

ТЭЙРЕЗІАСЪ.

Я такъ и думаю, но только для тебя.

КРЭОНЪ.

Моей ты никогда не купишь вры.

ТЭЙРЕЗІАСЪ.

Такъ знай же ты, что прежде чмъ свершитъ по небу

Свой быстрый бгъ блестящій Геліосъ,

Одинъ отъ крови собственной твоей —

Какъ трупъ за трупъ несчастной будетъ жертвой,

Его увидишь падшимъ ты за ту,

Которую ты закопалъ живую

И за того, котораго отъ адскихъ

Ты отдлилъ боговъ и держишь на земл

Непогребеннаго…. онъ ни теб

Ни вышнимъ божествамъ не подчиненъ

И отъ тебя теперь насилье терпитъ,

И потому стремятся ужъ Эринніи,

Мстить за боговъ и за подземный міръ,

И наказать тебя твоими же длами,

И посмотри, сказалъ ли это я

Подкупленный…. вотъ раздадутся въ дом

Твоемъ, мужей и женъ отчаянные вопли

И города въ союзъ враждебный вступятъ

За то, что трупъ терзавшія собаки

И зври хищные и птицы — принесли

Нечистыя въ страны ихъ испаренья,

Вотъ что теб — зане ты оскорбилъ меня

Послалъ какъ смертную стрлу, какъ страшный

Ударъ, котораго не избжать теб.

Ты жъ, отрокъ, отведи домой меня — пускай

Научится онъ гнваться на младшихъ,

Удерживать и умрять языкъ

И быть разумнымъ больше, чмъ теперь.

(Уходитъ.)

ХОРЪ, КРЭОНЪ.

ХОРЪ.

О царь — ушелъ онъ посл страшныхъ предвщаній

И знаемъ мы, съ-тхъ-поръ какъ на сдины эти

Смняли мы кудри черныя, что никогда

Онъ ложно не пророчествовалъ городу.

КРЭОНЪ.

Я знаю самъ и духомъ пораженъ,

Ужасно уступить — по такъ же страшно

Упорствомъ гнвъ навлечь боговъ безсмертныхъ.

ХОРЪ.

Подумать нужно, Крэонъ, Менекеевъ сынъ.

КРЭОНЪ.

Что длать? говори — я слушаю.

ХОРЪ.

Ступай, освободи изъ подземелья дву

И падшему могилу дай теперь.

КРЭОНЪ.

Какъ! и ужель я согласиться долженъ?

ХОРЪ.

Скоре, царь…. упорствующихъ скоро

Боговъ безсмертныхъ кара постигаетъ.

КРЭОНЪ.

Увы!… мн стоитъ дорого — но я

Ршаюсь: тщетно намъ съ судьбой бороться.

ХОРЪ.

Спши же самъ, не поручай другимъ.

КРЭОНЪ.

Иду не медля. Вы, рабы мои,

И здсь стоящіе и въ дом — поскоре

Берите заступы, бгите къ той скал,

Но я, теперь перемнившій мысли —

Я заключилъ ее и самъ освобожу,

Хотя боюсь, не лучше ли всегда

Законъ до смерти защищать своей.

(Уходитъ съ толпою въ поле.)

ХОРЪ.

Все прославленный, утшеніе дщери Кадмовой, *

Зевса, страшногремящаго чадо — равнины Италіи **.

Объявшій любовно и Деосъ

Элевзинской *** долину украсившій

Всмъ священную.

О Бахусъ, здсь, въ отчизн Бакханокъ

Въ ивахъ, у волнъ исменскихъ присущій

Гд посяны были зубы дракона ****.

* Семел.

** Южной Италіи или Великой Греціи, славной своими винами.

*** Цереры, въ таинствахъ которой Бахусъ игралъ важную роль.

**** Кадмосъ, основатель ивъ, убилъ по своемъ прибытіи въ Беотію дракона и посялъ зубы его, по повелнію боговъ, изъ этихъ зубовъ родились ивяне.

* * *

Свтитъ пламя теб на скал раздвоенной,

Гд Корикійскихъ нимфъ толпы пляшутъ пляски твои

Касталіей омытой **

Гд льются безсмертныя псни

Высоты Ниссы **

Тебя величаютъ, плющемъ *** увитыя

Тебя виноградники брега морскаго,

ивъ великій покровитель.

* Мсто это въ подлинник темно, но вроятно, здсь говорится о жертвенномъ пламени, возжигаемомъ на гор въ честь Бахуса.

** Нисса — гора въ Беотіи.

*** Плющъ — растеніе, которымъ увивались лица вакханокъ.

* * *

Ты благосклонно объялъ градъ нашъ великій

Вмст съ матерію Зевсомъ

Пораженный…. Сойди

При опасности граду нын грозящей

Шагами тихими съ высотъ Парнасса

Къ намъ на землю,— прійди по шумящимъ волнамъ.

* * *

Звздъ вожатый * ярко блестящихъ, предводитель

Ночныхъ веселыхъ псенъ.

Юноша, Зевсомъ рожденный!

О, явись съ женами Наксоса, полными ревности

Служить теб ночи цлыя въ пляскахъ

Тебя прославлять, о, защитникъ, Якхосъ **

* Бахусъ и Аполлонъ часто смшиваются у трагиковъ.

** Якхосъ, одно изъ прозваній Бахуса.

ВСТНИКЪ.

О, жители Амфіона и Кадма града

Нтъ жизни ни единой человка,

Которую бъ хвалилъ я или порицалъ,

И возвышаетъ всхъ и унижаетъ счастье,

Счастливымъ длая или несчастнымъ.

И участи грядущей намъ нельзя предвидть.

И Крэонъ нкогда великъ и славенъ былъ,

Освободившій отъ враговъ страну Кадмеянъ. .

Пріявшій власть верховную надъ нею

И окруженный чадами своими.

И нын всмъ оставленъ онъ…. и если человкъ

Блаженство потерялъ, его живымъ

Я не считаю — но живущимъ только трупомъ.

Живи въ богатств величайшемъ ты

Въ великолпіи, но если радость

Оставитъ, все другое — прахъ и дымъ.

ХОРЪ.

Какія бдствія царю ты возвщаешь?

ВСТНИКЪ.

Они погибли? въ томъ живущіе виновны.

ХОРЪ.

Но кто убійца — кто убитый, говори!

ВСТНИКЪ.

Гемонъ погибъ, рукой своею пораженный.

ХОРЪ.

Какъ? собственной своей или рукой отцовой?

ВСТНИКЪ.

Своею,— на отца былъ раздраженъ онъ сильно.

ХОРЪ.

О, предвщатель! Вотъ сбылись твои слова.

ВСТНИКЪ.

Но будетъ нужно вамъ о слдствіяхъ подумать.

ХОРЪ.

Уже Эйридику я вижу бдную,

Супругу Крэона. Узнавши ли

О смерти сына или такъ идетъ она?

ХОРЪ, ВСТНИКЪ, ЭЙРИДИКА.

ЭЙРИДИКА.

О, граждане, что я услышала, когда

Къ порогу приближалась, на которомъ я

Свершила поклоненіе Палад —

Я отворила запертыя двери,

Когда о гор дома моего

Настигла всть меня — на руки женщинъ

Упала я и онмла, но теперь

Перескажите снова все какъ было….

Ужъ я въ страданьяхъ опытна теперь.

ВСТНИКЪ.

Я все перескажу, царица, что я видлъ

И правды отъ тебя я не хочу скрывать.

Кчему щадить тебя, когда потомъ лжецомъ

Я окажусь? Одна лишь правда устоитъ.

Путеводителемъ я шелъ съ твоимъ супругомъ

Къ пригорку на равини, гд еще нагое

Растерзанное псами тло Полинейка

Лежало — и когда мы обративъ моленье

Къ Гекат и Плутону о смягченьи гнва,

Надъ нимъ свершили возліянье и сожгли

На втвяхъ свжихъ смертные останки,

Тогда мы холмъ насыпали высокій изъ родной

Земли и вс пошли къ пещер, гд живую

Заклали Антигону — вдругъ одинъ изъ насъ

Услышалъ страшный вопль, который несся

Изъ этого жилища смерти и Гимена

И Крэону царю объ этомъ возвстилъ….

Еще не ясно слышавъ былъ тотъ страшный вопль,

Но царь уже взывалъ съ отчаяньемъ

И съ горькими слезами: ‘о, несчастный я!

‘Ужели я провидцъ, и уже ль теперь

‘Свершаю путь мой самый тяжкій я,

‘Слухъ поразилъ мой сына голосъ — о, скорй,

‘Скорй, рабы, стремитесь вы къ пещер,

‘Скоре входъ въ нее пробейте…. точно ль слышалъ

‘Я голосъ сына или то одинъ обманъ?’

И повинуясь голосу властителя

Мы поспшили и пробивши входъ въ пещеру

Остановились въ изумленіи — она

Повсилась на пояс льняномъ своемъ,

А онъ, обнявши крпко трупъ возлюбленной,

Рыдалъ о гибели своей подруги

И проклиналъ отца и жребій свои несчастный,

Но Крэонъ увидалъ его и съ плачемъ

Къ нему спшилъ, взывая громко:

‘Несчастный, что ты сдлалъ, что ты длать хочешь?

‘Безуміе тобой владетъ…. о! зачмъ ты здсь?

‘Скорй бги, мой сынъ — тебя я заклинаю!’

Но дико сынъ взглянулъ блудящими очами

И ничего не возражая, только плюнулъ *

Ему въ лицо и вынулъ мечь

Свой обоюдуострый — и когда отецъ

Удара избжалъ, то гнвъ свой на себя

Несчастный Гемонъ обратилъ, и палъ

На мечъ онъ грудью, но и умирая,

Онъ обнялъ ослабвшими руками трупъ

И вздохъ послдній, вздохъ кровавый испустилъ

На блдныя ланиты мертвой двы.

Теперь средь мертвыхъ — мертвый онъ, достигшій

До ложа брачнаго въ жилищ Гадеса

На поученье людямъ, что виною

Бываетъ бдствій всхъ неосторожность.

* : я это выраженіе перевелъ буквально, хотя многіе комментаторы разумютъ здсь только метафору. Мнніе ихъ кажется мн литературной pruderie, которой страшно собственное слово. Не спорю, что это очень грубо — но то ли еще найдется въ древнихъ и въ величайшемъ изъ новыхъ — Шекспир?

(Эйридика удаляется.)

ХОРЪ, ВСТНИКЪ.

ХОРЪ.

Что скажешь ты объ этомъ?… Вдругъ ушла она

Ни добраго и ни худаго не сказавши слова?

ВСТНИКЪ.

Мн тоже странно это — но, я думаю,

Что не хотла передъ цлымъ городомъ

Она о сын плакать и ушла домой

Рыдать о бдствіяхъ съ своими женами:

Разсудокъ запретитъ ей погубить себя.

ХОРЪ.

Не знаю, но молчанье мн страшнй

Чмъ горькій плачь и сильныя рыданья.

ВСТНИКЪ.

Такъ посмотрю я, не сокрыла ли худое

Намренье она и потому

Войду я въ домъ — быть-можетъ точно правда,

И страшно это тихое молчанье.

(Уходитъ.)

ХОРЪ.

Но вотъ посмотри, самъ царь ужъ идетъ

Въ объятьяхъ съ предметомъ страданій,

Которыхъ причина — дерзаю сказать

Его же, его ослпленье.

ХОРЪ, КРЭОНЪ СЪ ТРУПОМЪ СЫНА ВЪ РУКАХЪ.

КРЭОНЪ.

Проклятье моему безумству страшному,

Проклятье, увы!… Смотрите, передъ вами убійца

И съ нимъ убитый — кровь его!

Проклятье мн безразсудному,

Увы, о мой сынъ, такъ рано погибшій!

О! о! о! о!

Ты умеръ, оставилъ ты насъ,

Не ты виноватъ — безразсудство мое.

ХОРЪ.

О, для чего такъ поздно это видишь ты?

КРЭОНЪ.

Увы мн!

Въ несчастьи позналъ я, что нкій богъ

Проклятьемъ меня поразилъ своимъ

И въ путь заблужденья увлекъ меня,

Увы мн, прости навсегда мое счастье!

О жребій, мучительный смертныхъ жребій!

РАБЪ (выходя изъ дому).

О, царь мой, пораженный страшнымъ горемъ

Одно въ рукахъ твоихъ — другое скоро

Ты встртишь’ на порог дома своего.

КРЭОНЪ.

Какое горе есть еще тяжеле?

РАБЪ.

Твоя супруга — бдная, погибла

Отъ материнской скорби смертью злой.

КРЭОНЪ.

О! о!

Врата кровожадныя Гадеса!…

За что, за что все возстало противъ меня….

Что говоришь ты мн страшный встникъ?

Что ты принесъ?… Какое бдствіе новое?

О! о! о! о!

Ужели къ числу всхъ бдствій моихъ

Прибавится смерть жены?

(Двери дворца открываются и виднъ трупъ Эйридики).

ХОРЪ.

Ты можешь видть самъ — открытъ твой домъ.

КРЭОНЪ.

Увы мн!

Иное, страшное горе терплю я, бдный,

Чмъ боле тяжкимъ судьба поразитъ меня?

Въ объятьяхъ моихъ — мой сынъ-мертвецъ,

И вотъ предъ очами жены моей трупъ.

О бдная, бдная мать — о, дитя несчастное !

РАБЪ.

Пронзивши грудь мечомъ предъ алтаремъ, она

Упада и сверкая дикими очами

Кляла и смерть святую Мегарея * и другаго

Тебя сыноубійцей называя.

* Мегарей, старшій сынъ Крэона, погибъ за отечество, и слдуя оракулу, принесъ себя за него въ жертву.

КРЭОНЪ.

Увы, увы, увы!

Ужасъ объемлетъ меня — о, зачмъ не пронзилъ

Никто обоюдуострымъ мечомъ меня?

Горе мн, горе мн!

Съ горемъ теперь неразрывною связанъ я цпью!

РАБЪ.

Что въ смерти ихъ обоихъ виноватъ одинъ ты,

То сами мертвые сказали умирая.

КРЭОНЪ.

Какая смерть отъ мукъ ее освободила?

РАБЪ.

Сама себ она пронзила сердце, только всть

Услышала о гибели несчастной сына.

КРЭОНЪ.

О горе мн!… нтъ, на чужую главу

Не обращу вины я гибели ихъ

Ибо я, я одинъ — одинъ ихъ убилъ,

Я — проклятый безумецъ!…. увы мн! то правда.

Скорй рабы

Ведите, на крыльяхъ несите отсюда меня

Меня, который — ничтоженъ теперь.

ХОРЪ.

Одно теб осталось лишь желать,

Чтобъ было кратковременне горе.

КРЭОНЪ.

Скорй, о скорй!

Приди, о послднее изъ длъ кровавыхъ моихъ *

И къ цли скоре пути моего

Приведи, о, скоре, скоре!

Да не узрятъ боле дня мои очи!

*Крэонъ разуметъ самоубійство.

ХОРЪ.

Еще далеко это…. наше дло

О настоящемъ помышлять одномъ.

КРЭОНЪ.

Но я молю о томъ, чего желаю.

ХОРЪ.

Не долженъ ты молить. Спасенья нтъ

Для смертнаго отъ вчной воли рока.

КРЭОНЪ.

Ведите же вы, несчастливца меня….

Тебя я убилъ, тебя, о дитя мое!

И тебя — другую. Увы мн, увы мн!

Какъ свтъ еще видятъ глаза мои…. Гд утшеніе?

Все одто

Черной мглою вокругъ,— надо мною виситъ

Неизбжное рока проклятье.

(Его уводять во дворецъ.)

ХОРЪ.

Величайшее благо изъ благъ земныхъ

Есть: мудрымъ быть. Предъ закономъ боговъ

Преклоняйся — заплатитъ ослушникъ его,

За безмрный проступокъ и карой безмрной,

И поздно узнаетъ

Какъ разума слушаться должно.

А. ГРИГОРЬЕВЪ.

‘Библіотека для чтенія’, No 8, 1846

Читайте также: