АНГЛІЯ И АВГАНИСТАНЪ
АНГЛІЯ И АВГАНИСТАНЪ
——
В. Исполатовъ.
‘Дло’, No 2, 1879
Англия и Афганистан, Исполатов Василий Николаевич, Год: 1879
Время на прочтение: 35 минут(ы)
Если мы окинемъ мысленно однимъ взглядомъ рядъ событій, вызванныхъ послднею восточною войною, и прислушаемся къ отдаленному эхо, какъ-бы порожденному балканскими громами въ ущельяхъ Гинду-Куша и Сулеймана {Горные кряжи въ Авганистан.}, то мы невольно должны будемъ придти къ слдующимъ двумъ категорическимъ заключеніямъ: во-первыхъ, между восточною войною и настоящей англо-авганской существуетъ извстная, хотя и тщательно замаскированная, причинная связь, которую надо понимать въ томъ смысл, что затянная англичанами военная экспедиція въ Авганистанъ, подъ мнимымъ предлогомъ проведенія ‘научныхъ границъ’, ничто иное, какъ запоздалая демонстраціи противъ военнаго обаянія Россіи, которое она пріобрла въ послднее время на средне-азіятскія дла. Демонстрація эта представляется намъ предпринятой съ двоякою цлью: во-дервыхъ, непосредственно для того, чтобы поднять нсколько упавшее въ послднее время въ глазахъ индусовъ военное обаяніе самой Англіи и дать нкоторое удовлетвореніе воинственной отваг, охватившей военныя сферы англійскаго общества подъ вліяніемъ задорной политики торійскаго министерства, а, во-вторыхъ, также съ цлью заодно ужъ и наказать эмира (который при этомъ играетъ роль козла очищенія) за тотъ благопріятный Россіи нейтралитетъ, котораго онъ, ‘будущій’ вассалъ Англіи, втеченіи всей русско-турецкой борьбы осмливался придерживаться, вопреки видамъ лорда Биконсфильда и краснорчію посланнаго къ нему, по совту Англіи, Портою, делегата. Нтъ сомннія, что интимныя отношенія, которыя установились между эмиромъ и представителями русской власти въ Средней Азіи, были невольнымъ слдствіемъ чувства благодарности, которымъ до извстной степени Россія обязана эмиру за его сдержанное поведеніе въ данномъ случа. Конечно, особеннаго вреда онъ не могъ-бы намъ сдлать, еслибы даже онъ и послушалъ наущеній Англіи, но, предпринявъ военную демонстрацію противъ дружественной намъ Персіи (что было-бы особенно выгодно для британскихъ цлей), или возбудивъ безпорядки въ нашихъ средне-азіятскихъ ханствахъ, хотя-бы, напр., объявленіемъ ‘газавата’, или священной войны противъ неврныхъ, онъ тмъ не мене могъ-бы намъ надлать немало непріятностей. Нагляднымъ примромъ этому можетъ служить возстаніе на Кавказ, причинившее намъ столько затрудненій въ минувшую кампанію.
Но прежде чмъ мы будемъ говорить о столкновеніи Англіи съ Афганистаномъ, считаемъ нелишнимъ обратить вниманіе читателя на тотъ критическій моментъ, который переживается теперь восточнымъ вопросомъ. Мы утверждаемъ, что восточный вопросъ изъ вопроса частнаго — русско-турецкаго, превратившись въ первой трети ныншняго столтія въ вопросъ общеевропейскій, въ настоящее время вступаетъ въ новый фазисъ развитія и длается міровымъ вопросомъ: и это потому, что область его этнографическаго и географическаго вліянія получаетъ несравненно большіе размры противъ прежняго. Дло въ томъ, что берлинскій конгрссъ впервые выдвинулъ на первый планъ тотъ рзкій антагонизмъ, въ которомъ находятся другъ къ другу интересы Англіи и Россіи, представляющіе собою какъ-бы два крайнихъ полюса, въ сравненіи съ которыми интересы другихъ державъ совершенно стушевываются. Выясненіе этого факта придаетъ особенное значеніе берлинскому конгресу, какъ одному изъ самыхъ главныхъ моментомъ въ исторіи восточнаго вопроса.
Англія и Россія были главными дйствующими лицами на конгрес, остальныя-же играли роль простыхъ статистовъ. Борьба за преобладаніе между Англіей и Россіей, судя по логическому ходу событій, составитъ дальнйшую исторію восточнаго вопроса. Ясно, чтобы слдить за дальнйшими перепетіями этого вопроса, мы должны оставить нашу прежнюю точку зрнія, какъ уже непригодную и устарвшую, и отнестись къ длу гораздо серьезне, чмъ мы относились до сихъ поръ.
Отличительной чертой всякаго переходнаго времени является всегда боле или мене продолжительное хаотическое состояніе умовъ, которое происходитъ отъ неизбжнаго столкновенія отжившихъ свой вкъ понятій съ новыми, причемъ послднія съ свойственной молодости неопытностью стремятся поскоре занять мсто старыхъ, почему между ними завязывается борьба. Хотя эта борьба и происходитъ въ мір идей, но тмъ не мене часто принимаетъ конкретныя формы: она всегда ведетъ къ торжеству новыхъ понятій надъ устарлыми, въ чемъ и заключается сущность явленія, называемаго прогревомъ.
Нелегко бываетъ, конечно, разставаться съ излюбленными идеалами, въ особенности когда на осуществленіе ихъ затрачены лучшія силы, но если разсудокъ подсказываетъ намъ, что дальнйшая погоня за ними тщетна и поведетъ лишь къ весьма вроятной потер того, чмъ мы теперь обладаемъ, то благоразумне вовремя свернуть съ этого рокового пути, чмъ ждать, пока неумолимое стеченіе обстоятельствъ принудитъ насъ къ этому грубой силой горькой необходимости.
Если мы подвергнемъ строгому анализу то, что подразумвало до сихъ поръ русское общество подъ ‘восточнымъ вопросомъ’, то окажется, что и здсь, какъ и везд, между старыми рутинными и новыми прогрессивными понятіями должна произойти борьба, подобная выше описанной и характерная для всякаго переходнаго времени. Дло въ томъ, что кризисъ, который переживаетъ въ настоящій моментъ восточный вопросъ, а равно и несомннныя данныя, свидтельствующія о вступленіи его отнын въ новую стадію своего развитія, не могутъ, конечно, не отразиться на кодекс извстныхъ понятій, которыя отличаются чисто-апріористическимъ характеромъ, и которыя до сихъ поръ были тсно связаны въ умахъ русскаго общества съ упомянутымъ вопросомъ.
Послдняя война, вроятно, окажетъ намъ одну несомннную услугу — протретъ намъ или будущему поколнію глаза и приведетъ къ сознанію, что фантастическое представленіе о восточномъ вопрос находится въ слишкомъ явномъ и осязательномъ противорчіи съ дйствительностью, что всякая дальнйшая илюзія длается ршительно невозможной передъ неумолимой логикой фактовъ.
Кажется, что именно подобный кризисъ переживаетъ въ настоящій моментъ мыслящая часть нашего общества, хотя она и обязана имъ вліянію неизбжныхъ и роковыхъ обстоятельствъ, но надо надяться, что кризисъ этотъ постепенно приведетъ ее къ боле трезвому и спокойному взгляду на вещи. Кажется, что борьба съ мечомъ въ рукахъ за присвоенное нами въ силу нашихъ якобы народныхъ традицій исключительное право на ‘освобожденіе’ южно-славянскихъ и вообще христіанскихъ народностей изъ-подъ политической зависимости или, какъ говорятъ обыкновенно, изъ-подъ гнета турокъ, — что борьба эта, которую Россія вела сперва съ одной Турціей, а затмъ съ цлой Европой — борьба, стоившая столько русскихъ жизней и всегда мшавшая Россіи сосредоточиться на ея собственныхъ интересахъ, отдаться задачамъ своего внутренняго развитія, — борьба эта силою самыхъ вещей должна перейти въ область политическихъ фикцій.
Надо надяться, что приторное псевдопатріотическое направленіе, охватившее умы значительной части русскаго общества, эта не призванная опека надъ интересами другихъ народностей, упускающая изъ виду собственныя, уступитъ мсто боле ясному пониманію дйствительныхъ задачъ Россіи. Это тмъ боле вроятно, что разочарованіе, замнившее собою въ извстныхъ слояхъ нашего общества прежнее увлеченіе, наведетъ насъ на другія соображенія, поставитъ на боле раціональную точку зрнія. Мы убдились горькимъ опытомъ, что т великія надежды, которыя мы основывали на нашихъ побдахъ, серьезно вообразивъ себ, что послднія въ состояніи на этотъ разъ сдлать что-нибудь существенное для облегченія участи славянскихъ народностей, тсно связанной съ ихъ исторической судьбой и обусловленной ихъ географическимъ и этнографическимъ распредленіемъ между другими расами, не только не сбылись, но и поставили насъ лицомъ къ лицу противъ всей Европы. Разочарованіе, конечно, такъ-же нелпо и такъ-же наивно, какъ и прежнее упоеніе несбыточными илюзіями, оно доказываетъ только, что мы всегда были далеки отъ пониманія историческихъ законовъ, заправляющихъ судьбами націй. А, между тмъ, сколько принесено жертвъ, сколько потрачено силъ въ погон за несбыточной мечтой! Мы сомнваемся, чтобы у Россіи находился въ наличности такой избытокъ умственныхъ и матеріальныхъ силъ, которымъ она могла-бы располагать совершенно произвольно, не нанося тмъ явнаго ущерба своему нормальному развитію.
Въ этомъ отношеніи исторія представляетъ намъ много поразительныхъ примровъ. Націи, увлеченныя своимъ вншнимъ величіемъ, основывая его на сил меча, и пренебрегавшія своимъ внутреннимъ развитіемъ, быстро шли къ своему роковому паденію. Римская имперія въ послдніе годы своего существованія была колоссомъ, сгнившимъ внутри и неимвшимъ подъ собой опоры. Взгляните на современную Испанію, которой прежде принадлежало полміра, которая была средоточіемъ цивилизаціи: истощенная неестественнымъ напряженіемъ своихъ силъ въ погон за неосуществимымъ идеаломъ всемірнаго владычества, потерявъ въ этихъ войнахъ почти половину своего прежняго населенія, она уже давно какъ-бы впала въ летаргическое состояніе. Населеніе ея гораздо меньше, чмъ оно было прежде. Она не иметъ уже боле голоса въ международной политик, и мннія ея на европейскихъ ареопагахъ спрашиваютъ только изъ вжливости. Несомннно, во всякомъ случа, что преждевременнымъ паденіемъ своего матеріальнаго и политическаго могущества Испанія, если не исключительно, то главнымъ образомъ обязана побдамъ своихъ полководцевъ, приводившихъ нкогда въ восторгъ недальновидныхъ гидальго.
Намъ могутъ возразить, что Россія не съ цлью завоеваній преслдуетъ ту традиціонную политику на Балканскомъ полуостров, въ которой ее обвиняетъ Европа, но иметъ въ виду лишь ‘освобожденіе своихъ единоврцевъ и единоплеменниковъ’, что въ этомъ заключается ея ‘историческая миссія’, и, пока она не достигнетъ своей цли, она не иметъ права положить меча въ ножны.
Какой политическій смыслъ надо придавать подобнымъ громкимъ словамъ, какъ ‘дло свободы’, ‘историческая миссія’, и насколько восточная политика Россіи чужда всякихъ завоевательныхъ стремленій, объ этомъ мы здсь не будемъ распространяться {См. по этому вопросу нашу статью въ ‘Отечественныхъ Запискахъ’ за ноябрь 1878 г. подъ заглавіемъ: ‘Матеріалы для характеристики русс. вост. политики’.}. Достаточно сказать, что Россія всегда сочувственно относилась къ предлагаемымъ ей проектамъ раздла Турціи и вступала въ переговоры по этому поводу съ Австріей, Англіей и даже съ Франціей. Присоединеніе Босніи и Герцоговины къ австрійской имперіи, съ согласія Россіи, доказываетъ, что послдняя сочувствовала подобной политик.
Но для нашей непосредственной цли совершенно безразлично, стремилась-ли Россія къ завоеваніямъ, т. е. къ расширенію своей собственной територіи насчетъ земель Европейской Турціи, или русскій народъ дйствительно былъ вдохновленъ великой и безкорыстной идеей освобожденія славянскихъ расъ, — насъ интересуетъ въ данномъ случа этотъ вопросъ лишь съ экономической точки зрнія, а съ этой точки дорого стоющія войны, предпринимаются:ти он съ цлью завоеваній или съ цлью такъ-называемаго ‘освобожденія’, одинаково убыточны и въ матеріальномъ, и въ политическомъ отношеніяхъ. Если освобожденіе одного народа другимъ проводится чистосердечно и безкорыстно, то оно не боле, какъ политическій парадоксъ, не говоря уже о томъ, что освобожденный народъ всегда неизбжно подпадаетъ подъ вліяніе освободившаго, какъ-бы гуманно послдній ни относился къ первому, и это потому, что центръ тяжести политическаго вліянія всегда на сторон побдителя, какъ боле сильнаго. Свободу нельзя даровать или навязать тому, кто самъ не уметъ ее взять, и, наконецъ, понимаемъ-ли мы сами, какую свободу преподносимъ славянскимъ народностямъ? Самое лучшее право, на которое только могли претендовать эти народности, посл столькихъ вковъ страданій — право быть предоставленными собственному почину въ устройств своихъ домашнихъ длъ — не было признано за ними ни Россіей, ни Европой.
Что никакой китайской стной мы не въ состояніи оградить эти народности отъ наплыва европейскихъ капиталовъ и отъ европейскихъ и своихъ доморощенныхъ ‘жидовъ’, и вообще отъ послдствій соприкосновенія съ европейскимъ ‘экономическимъ прогресомъ’ — * это фактъ, вн всякаго спора и сомннія. А, между тмъ, въ наше время экономическое вліяніе — самое сильное и неотразимое. Это главнйшій факторъ, регулирующій международныя отношенія. Только въ силу этого вліянія Турція фактически очутилась въ рукахъ Англіи, которая своимъ матеріальнымъ могуществомъ даетъ тонъ всей Европ. И еслибы торійское министерство потрудилось протереть свои синія очки, то оно ясно видло-бы, что освобожденіе балканскаго славянства не только не вредитъ Англіи, но можетъ оказывать ей величайшую услугу. Свободная Болгарія и сильная Черногорія откроютъ ей свои внутренніе рынки, свои порты, и много-много черезъ пятьдесятъ лтъ будутъ ея лучшими союзниками на экономической почв. Въ этомъ отношеніи борьба Россіи была-бы совершенно безплодна…
Въ одномъ мы можемъ быть вполн уврены, что вся Европа, соединившись въ одну могущественную коалицію, не въ состояніи, еслибы она этого даже и хотла, помшать естественному развитію экономическаго закона, въ силу котораго турецкій элементъ будетъ мало-по-малу вытсняться христіанскимъ элементомъ на Балканскомъ полуостров. И, нтъ сомннія, что, на основаніи того-же экономическаго закона, послдняя роль освободителя славянъ будетъ принадлежать не тому, кто будетъ дйствовать оружіемъ, а тому, кто дастъ имъ лучшее матеріяльное обезпеченіе.
Что одна наша физическая сила не въ состояніи заставить Европу уважать насъ и наши идеалы о свобод славянства, что страхъ, ощущаемый Европой посл всякой нашей побды надъ турками, очень скоро проходилъ и смнялся реакціей, для насъ невыгодной, — это видно изъ результатовъ всхъ нашихъ войнъ съ Турціей за ‘свободу славянъ’. Если мы на самомъ дл были такъ идеально близоруки, что пролили столько крови, имя въ виду лишь исключительно цль, какъ мы думали, дйствительнаго освобожденія христіанскихъ народностей, а не политическіе, хотя-бы даже фиктивные интересы Россіи, тмъ хуже для насъ. Европа, по крайней мр, никогда не довряла нашему безкорыстію и не цнила нашихъ заслугъ, если он за нами и были. Не заслужили мы себ также особенной благодарности и отъ самихъ заинтересованныхъ народностей, за то, что втеченіи двухъ вковъ занимались фантастической работой ихъ освобожденія {Это было признано офиціально представителемъ Россіи на берлинскомъ конгрес, указавшемъ на враждебное Россіи политическое настроеніе руководящихъ кружковъ Румыніи, Греціи и Сербіи.}. Впечатлніе, производимое на народы быстрымъ натискомъ нашихъ армій, не могло никогда устоять противъ притягательной силы мшка съ золотомъ въ рукахъ англичанъ.
Но такъ-какъ Турція составляетъ теперь не боле, какъ политическую оболочку для народовъ Балканскаго полуострова, которая не сегодня, такъ завтра будетъ ими окончательно сброшена, то надо надяться, что послдняя наша война съ этимъ призракомъ государственной власти была послднимъ проявленіемъ нашей погони за политической илюзіей. Надо надяться, что наши дипломаты возьмутъ, наконецъ, въ толкъ тотъ неоспоримый историческій фактъ, въ силу котораго, приблизительно съ 1829 года, когда восточный вопросъ сдлался общеевропейскимъ вопросомъ, и Англія, при первомъ торійскомъ министерств, слдовавшемъ за паденіемъ Каннинга, впервые офиціально выступила во глав державъ, охраняющихъ status quo разслабленной имперіи отомановъ,— съ этого момента всякая мечта о возможности непосредственнаго соглашенія Россіи съ Портою должна была стать для насъ политической илюзіей.
Но, не обращая вниманія на совершившуюся съ восточнымъ вопросомъ политическую метаморфозу, наша дипломатія долго еще потомъ истощала вс средства своего краснорчія и добивалась если не исключительнаго, то, по крайней мр, преобладающаго вліянія Россіи при отомя искомъ двор. Она упорно отстаивала эту мнимую прерогативу Россіи и при всякомъ удобномъ случа старалась дйствовать изолированно отъ остальной Европы и входить съ Турціей въ отдльныя соглашенія (напр., въ 1833 г.), что, однакожь, окончивалось всегда полнйшимъ фіаско. Систематическое и дружное противодйствіе европейскихъ державъ и давленіе, производимое ими на вчно-колеблющуюся Норту, уничтожало быстро то обаяніе, котораго мы достигали цною столькихъ усилій и жертвъ. Причинная связь явленій въ этомъ случа повторяется съ неумолимой послдовательностью. Особенно рзко бросается въ глаза эта удивительная аналогія при сравненіи результатовъ крымской кампаніи съ результатами послдней восточной войны 1877 г. {См. ‘Etude diplomatique sur la guerre de Crime, par un ancien diplomate0.}. Политическая точка зрнія европейскихъ державъ была одинаково намъ враждебна, какъ въ первомъ, такъ и въ настоящемъ случа, и такъ-же, какъ и тогда, малйптая военная удача, малйшій успхъ съ нашей стороны вызывалъ неизбжное вмшательство европейскаго ареопага и, какъ послдствіе его, образованіе коалиціи. Хотя образованіе вооруженной коалиціи мы въ 1877 г. благоразумно предупредили весьма существенными уступками, тмъ не мене одержанная надъ нами Европой, или, лучше сказать, Англіей, дипломатическая побда рзко выразилась на берлинскомъ конгресс… Мы должны разъ навсегда убдиться, что примненіе одной физической силы въ ршеніи международныхъ вопросовъ, въ которыхъ замшаны интересы нсколькихъ европейскихъ державъ, составляетъ въ настоящее время боле, чмъ анахронизмъ.
Въ положеніи длъ на Балканскомъ полуостров, кром Россіи заинтересованы и другія державы — это идея, преобладающая на Запад, и которой сочувствовалъ даже такой новаторъ въ политик, какимъ былъ Наполеонъ I, поэтому восточный вопросъ и не могъ быть никогда ршенъ ни отдльными соглашеніями, ни отдльными поединками между Россіей и Турціей. Что Европа смотритъ на ршеніе подобныхъ вопросовъ съ точки зрнія приблизительно той, о которой мы сейчасъ говорили, это она доказала, во-первыхъ, уже парижскимъ трактатомъ, а затмъ и своимъ veto, наложеннымъ ею на постановленіе санъ-стефанскаго договора и формулированнымъ на берлинскомъ конгрес. И Россія, какъ европейская держава, должна была подчиниться этому veto, поступивъ въ этомъ случа совершенно логически.
Если разсматривать вопросъ съ точки зрнія національно-родственныхъ симпатій, историческихъ традицій и т. д.— этого конька нашихъ славянофиловъ — то здсь шансы русскаго вліянія окажутся еще боле ничтожными. Дло въ томъ, что мы не хотимъ понять, что Европа считаетъ Балканскій полуостровъ неотчуждаемою составною частью европейскаго материка и въ то-же время классической почвой, на которой выросла унаслдованная ею цивилизація, а христіанское населеніе этого полуострова живымъ членомъ семьи европейскихъ народовъ, не мене другихъ способнымъ къ воспринятію этой цивилизаціи. Можемъ-ли мы дать славянамъ эту цивилизацію, при настоящемъ уровн нашей собственной культуры? Вотъ вопросъ, на который Европа дастъ отрицательный отвтъ. Если-же это такъ, то, спрашивается, могутъ-ли Россію даже собственные ея интересы заставить желать, чтобы южные славяне не сдлались такими-же европейцами по цивилизаціи и экономическому развитію, какими сдлались ихъ западные собратья? Можетъ-ли она думать, что дйствительное освобожденіе, райи могло-бы совершиться безъ той внутренней силы, которую славяне должны почерпнуть въ источник европейской цивилизаціи? Вдь только благодаря ей мы сами вышли изъ своего полу азіятскаго варварства. Наше отчужденіе отъ Европы было гибельно для насъ, неужели же мы пожелаемъ его балканскимъ славянамъ? Къ счастію, кром московскихъ славянофиловъ, едва-ли кто думаетъ такъ. Факты, не т стереотипные, конечно, которые приводятся въ теоріяхъ кабинетныхъ ученыхъ, но факты живой дйствительности доказываютъ противное. Они говорятъ намъ, что передовые дятели славянскаго міра и не думаютъ отдлять задачъ славянства отъ задачъ общечеловческаго прогреса, фокусъ котораго сосредоточивается въ идеяхъ западно-европейской цивилизаціи. Они не ставятъ себя въ исключительное ‘будирующее’ положеніе къ остальному человчеству. Европеизмъ, соединенный съ самостоятельной государственностью — вотъ ихъ идеалъ, и поэтому взоры ихъ направлены къ Западу, а отнюдь не къ Востоку, къ памятникамъ западно-европейской цивилизаціи, а не къ золоченымъ куполамъ златоверхой матушки-Москвы. Достаточно побывать въ славянскихъ земляхъ, чтобы убдиться, какихъ авторитетовъ придерживается мстная интелигенція, достаточно изучить политику правительствъ Сербіи, Румыніи, Греціи, и даже микроскопической Черногоріи, съ тхъ поръ, какъ он сдлались политически-самостоятельными организмами, чтобы понять, откуда черпаютъ свои идеалы ихъ государственные дятели. Поэтому, какія-бы родственныя объятія мы ни простирали своимъ балканскимъ братьямъ, какими-бы благодяніями, какъ освободители, ни осыпали ихъ, но, когда наступитъ часъ ихъ полнаго освобожденія, они будутъ не съ нами, а съ Европой. И только тогда, когда подъ вліяніемъ притока новыхъ силъ и свжихъ идей совершится нравственное обновленіе и умственное перерожденіе этихъ народовъ, такъ долго находившихся въ оковахъ экономическаго и политическаго рабства, когда они завоюютъ себ свободу умственную,— они съумютъ безъ чужой помощи завоевать себ свободу политическую.
Но если преобладаніе наше на Балканскомъ полуостров ставитъ насъ въ неизбжный антагонизмъ съ цлой Европой, то на крайнемъ Восток, — до котораго континентальной Европ нтъ никакого дла, — единственными нашими соперниками являются англичане, которые очень хорошо понимаютъ, что наше движеніе въ Среднюю Азію есть косвенное покушеніе на ихъ владычество въ Индіи. Пока англичане не завоевали и не подчинили себ гористую страну на сверо-запад отъ Индостана, господство ихъ въ Индіи не гарантировано отъ разныхъ случайностей. Кабулъ и Кандагаръ — это ворота Индостана, такъ-какъ первый открываетъ входъ изъ Турана, а второй изъ Ирана. Если хорошо защищены эти входы, Индія безопасна отъ чужеземнаго вторженія, и англичане могутъ спать спокойно. Эту истину давно усвоили себ въ Англіи вс политики, и вотъ почему они такъ болзненно-чувствительны къ передвиженію даже самаго ничтожнаго русскаго отряда къ границамъ ихъ ‘законнаго’ вліянія. Понятно посл этого, почему они такъ раздули авганистанскій вопросъ. Авганистанъ — это англійскій Кавказъ. Необходимость занятія его сознается безразлично всми, даже враждебными настоящему правительству, партіями въ Англіи, исключая той немногочисленной группы, которая не видитъ необходимости для Англіи удерживать Индію въ дальнйшей зависимости. ‘Daily News’, напр., органъ партіи либераловъ, которая была противъ войны съ Россіей изъ-за поддержанія турецкаго владычества на Балканскомъ полуостров, въ завоеваніи Авгани стана видитъ залогъ будущей безопасности Индіи. Кореспондентъ этой газеты съ театра авганской войны А. Форбсъ, въ своей стать ‘Fiasco of Cyprus’, напечатанной въ ‘Nineteenth century’ за октябрь 1878 года, изъ заглавія которой уже можно видть, что авторъ не одобряетъ занятія этого острова, относится, однакожъ, благопріятно къ завоеванію Авганистана. Онъ заключаетъ свою статью слдующими словами: ‘Наше положеніе въ Индіи будетъ только тогда прочно и обезпечено отъ всякой опасности, все равно настоящей или воображаемой (sic?), грозящей намъ съ фронта, или отъ возможнаго хаоса въ тылу, когда состоится военное занятіе Авганистана. Только тогда слова: ‘до сихъ поръ и не дальше’ {‘Thus far and not further’, — слова, въ которыхъ лордъ Биконсфильдъ резюмировалъ свою политику по отношенію къ Россіи на берлинскомъ конгрес.} произведутъ должный эфектъ какъ въ Петербург, такъ и на базарахъ Индостана, когда они будутъ произнесены изъ Кабула и Герата’.
Посмотримъ-же, что это такое за Авганистанъ, и почему онъ понадобился Англіи?
Авганистанъ, или страна авганцевъ, въ обширномъ смысл этого слова, охватываетъ собою область, которая тянется отъ свера Кашемира и сверо-запада Индостана до лваго берега верхней и средней Аму-Дарьи (Оксусъ), отъ плоскогорья Памирскаго до западныхъ границъ Персіи и туркменскихъ степей. Площадь его равна приблизительно 5,000 кв. миль. Хотя Авганистанъ на самомъ дл гористая страна, гд снжныя вершины горъ чередуются съ голыми, скалистыми утесами, однако, между ними тамъ и сямъ встрчается довольно много плодоносныхъ и хорошо орошенныхъ долинъ, а на свер и на юго-запад даже степи и песчаныя пустыни, напоминающія путешественнику бдную нагую природу Средней Азіи. Система горъ этой страны, которая составляетъ продолженіе цпи Кюень-Лунскихъ горъ, достигаетъ наибольшей высоты въ Гинду-Куш.
Топографія страны указываетъ на то, что Афганистанъ чрезвычайно удобенъ для обороны, для постройки разныхъ укрпленій, засадъ и т. д.. и представляетъ такія-же затрудненія для большихъ армій, какъ, яапр., Герцеговипа, Черногорія и Кавказъ. Такую страну, конечно, нелегко покорить. Однакожь, обиліе ркъ и долинъ даетъ возможность жителямъ дятельно заниматься хлбопашествомъ и торговлей, почему Авганистанъ нельзя причислить къ бднйшимъ странамъ Востока: при боле разумной систем управленія, многіе зачатки культуры могли-бы достигнуть цвтущаго состоянія, тмъ боле, что авганцы не могутъ быть названы сонливымъ и апатичнымъ народомъ, какъ большинство народовъ Азіи, что-же касается ихъ комерческой предпріимчивости, то они въ этомъ отношеніи уступаютъ разв только однимъ персамъ. Ихъ караваны ведутъ торговлю съ Индіей и Средней Азіей и заходятъ даже иногда въ Тегеранъ. Торговля Авганистана ведется тремя путями: первый путь въ Индію ведетъ черезъ три горныхъ прохода, Хайберекій, Баланскій и Гамульскій, откуда сырые продукты страны а также идущіе транзитомъ изъ Средней Азіи, какъ-то: шерсть, ковры, сырье, сухіе фрукты и минералы изъ Бадикшана вывозятся преимущественно на верблюдахъ, а вмсто нихъ ввозятся англійскіе и индійскіе фабрикаты и друг. продукты западной культуры, второй путь, средне-азіятскій, ведетъ черезъ горные проходы Гинду-Куша, особенно черезъ 15,000 футовъ высоты Кушанскій проходъ, но который понятно отъ октября до мая мсяца непроходимъ по причин массы снговъ. Кром этого пути, есть еще дв дороги: одна черезъ Гесарскій горный кряжъ, о которомъ говорятъ, что будто-бы по ней Александръ Великій преслдовалъ Бесса, другая черезъ Кондагаръ и Гератъ, самый удобный, хотя и самый отдаленный, путь сообщенія съ при-амударьинскими странами, гд, по крайней мр, до завоеванія ихъ русскими, въ каждомъ почти город можно было найти по авганскому сералю. Что касается третьяго торговаго пути, то онъ простирается въ восточномъ направленіи въ восточный Туркестанъ, куда авганцы проникаютъ частью черезъ Кашемиръ, частью чрезъ Коканъ, и гд они принимаютъ значительное участіе въ торговл. Этотъ путь былъ-бы самымъ подходящимъ и для нашихъ торговыхъ сношеній съ Авганистаномъ.
Что касается экономическаго строя авганцевъ, то по всему видно, что общины, которыя мы привыкли встрчать у арійскихъ народовъ въ первобытномъ состояніи, у нихъ уже не существуетъ, а замчается нчто врод феодальныхъ порядковъ. Но вообще въ этомъ отношеніи царитъ большое разнообразіе. Такъ, напр.. племя юсуфцаевъ подраздляется на собственниковъ земли и на факировъ, т. е. неимущихъ, или, точне, подданныхъ, въ которыхъ надо видть остатки туземнаго населенія страны, и которое, несмотря на то, что составляетъ большинство, до сихъ поръ на подобіе крпостныхъ обработываетъ землю для своихъ господъ и, кром того, уплачиваетъ подати правительству. Нчто врод этого, хотя и въ боле слабой форм, встрчается и у другихъ горныхъ племенъ, которыя также подраздляются на господъ и на райевъ. Но послдніе пользуются большей свободой, чмъ факиры, и могутъ переходить отъ одного господина къ другому.
Какъ вс полукочевые народы, авганцы не особенно религіозны, и исламъ не усплъ пустить у нихъ такихъ глубокихъ корней, какъ въ Индіи и странахъ при Аму-Дарь. Религія для нихъ состоитъ изъ вншнихъ обрядовъ и суеврій и мало руководитъ ихъ поступками. Авганцы до своихъ войнъ съ англичанами отличались большой терпимостью и гостепріимствомъ къ христіанамъ, о чемъ свидтельствуетъ самъ Эльфинстонъ. По англичане съумли искоренить въ нихъ эти добродтели. ‘Инглизъ-кафиръ’ составляетъ теперь для нихъ предметъ постоянной ненависти.
Духовенство также едва-ли пользуется у нихъ особенными преимуществами передъ другими сословіями. Если можно часто слышать, какъ номадъ средне-азіятскихъ степей иронически замчаетъ: ‘коранъ святая книга, безъ сомннія, но встрчается-же и она въ продаж’, то про одного алтайскаго воина разсказываютъ даже, что, заставъ разъ муллу при переписываніи корана, онъ преспокойно убилъ его, приговаривая: ‘Безстыдный лжецъ! Ты утверждаешь, что эта книга явилась съ неба, а я вотъ тебя засталъ, какъ ты самъ ее длаешь!’
Авганцы не составляютъ націи въ настоящемъ смысл слова, но, подобно бедуинамъ, раздляются на извстное число племенъ нердко враждующихъ между собою. Между ними первое мсто занимаетъ многочисленное племя дураніевъ и почти равное ему по значенію племя гильзіевъ. Гильзіи — безпокойный и ревниво охраняющій свою независимость народъ. Изъ племени дураніевъ вышли почти вс царствующія династіи Авганистана, и племя это всегда служило самымъ врнымъ оплотомъ власти эмира.
Чувствомъ свободы и независимости проникнуты почти вс авганцы, свободные въ политическомъ и экономическомъ отношеніи. Эмиръ между ними только primus inter pares.
Подобно туркменамъ, исповдующимъ ультра-радикальный принципъ: ‘Мы не хотимъ имть надъ собою князя, мы вс равны между собой, и каждый самъ себ князь’, авганцы говорятъ также: ‘Мы довольны своими внутренними раздорами, распрями и междоусобіями, но никогда не будемъ довольны хозяиномъ’.
И, дйствительно, междоусобія между отдльными племенами составляютъ главную причину политической неурядицы въ Авганистан. Англичане всегда умли искусно пользоваться распрями между авганскими феодалами или ‘сирдарями’. Такъ первый походъ ихъ въ Авганистанъ былъ предпринятъ единственно съ цлью уничтожить опасное для британскаго владычества въ Индіи единство и благоденствіе Авганистана, творцомъ которыхъ быль Достъ-Магометъ. ‘Мы воевали съ Кабуломъ, сказано въ одномъ письм лорда Элленборо отъ 16 мая 1842 года, — для того, чтобы удалить владтеля, который съумлъ соединитъ племена, создать войско и ввести порядокъ’.
Пока въ Авганистан господствовала анархія, англичане мало заботились объ этой стран, и въ промежутокъ времени между кончиною Доста и принятіемъ власти Широмъ-Али порвали почти всякія сношенія съ Авганистацемъ, но какъ только младшему сыну Доста Ширъ-Али-хану удалось снова соединить въ своихъ рукахъ господство надъ разрозненными племенами, Англія встрепенулась.
Для русскаго читателя, вроятно, будетъ небезъинтересно познакомиться съ тми путями, которые ведутъ съ свера и съ юга изъ Индіи въ эту страну. Изъ военныхъ путей, которыми можно было-бы проникнуть въ Авганистанъ съ свера и сверо-запада, Вамбери приводитъ {Слдуетъ замтитъ, что описаніе Афганистана мы заимствовали изъ Вамбери: Afghanistan und die russislie Rivalitt in Central Asien. ‘Unsere Zeit’, 1873.}: отъ лваго берега Аму, положимъ, изъ Мерла, собственно въ Авганистанъ ведутъ дв дороги,— одна черезъ Гератъ, другая черезъ Балкъ. Первая, только начиная съ Маймене, длается затруднительной, такъ-какъ здсь для того, чтобы избгнуть туркменскихъ степей, приходится переходить черезъ Тельхгуцарскій горный проходъ, находящійся на высот 10,000 фут. Само названіе его означаетъ ‘горькій проходъ’. При этомъ нсколько часовъ сряду приходится идти но корпизу отвса, на краю глубокой пропасти. Отъ Герата ниже на Кандагаръ дорога довольно ровная, и даже удобная для прозда на колесахъ, а также изъ Капдагара дале на Караджи. Но тутъ уже начинаетъ ощущаться недостатокъ въ вод и полное отсутствіе травы. Вторая, т. е. восточная, дорога гораздо трудне, такъ-какъ при этомъ приходится переходить черезъ Гинду-Кушъ. Однакожь, и здсь черезъ Хаджіякскій проходъ можно удобно проводить легкую артилерію. Перейдя его, армія входитъ въ самое сердце Авганистана, въ плодоносную долину рки Гильмена, которую только одинъ горный кряжъ отдляетъ отъ долины рки Кабула, гд лежитъ и главный городъ страды, столица эмира — Кабулъ.
Въ послднее время много говорили также о двухъ горныхъ проходахъ, ведущихъ изъ Кокала черезъ Бадакшанъ въ Кашемиръ. а именно о Барагильскомъ и Керемберскомъ проходахъ, забывая, что этотъ западный склонъ памирскаго плоскогорья — по крайней мр, на высот 12,000 фут.— сплошная пустыня и лишенъ всякой растительности. Хотя, по желанію англичанъ, оба эти прохода, лежащіе почти на границ Авганистана съ Кашемиромъ, въ настоящее время заняты войсками кашемирскаго магараджи, но все-же намъ кажется, что употребленіе этихъ проходовъ русскими съ военною цлью уже потому принадлежитъ къ числу самыхъ баснословныхъ предположеній, что съ тхъ поръ, какъ существуетъ исторія, черезъ эти ущелья не проходила не только ни одна армія, но даже ни одинъ торговый караванъ. Но, пройдя эти проходы, армія почти безъ всякихъ затрудненій можетъ достигнуть долины Инда, а затмъ и атакской равнины, очень удобной для генеральнаго сраженія, потому что открываетъ путь побдителю въ самое сердце Индостана. Здсь при город Атак, недалеко отъ сліянія Кабула съ Индомъ, находится то мсто, гд Александръ Македонскій переправился черезъ Индъ, и гд переправляются, обыкновенно, авганцы и сейги, такъ-какъ это единственное мсто, гд въ зимнее время представляется возможность переправиться черезъ Индъ въ бродъ. Отсюда-же на западъ открывается Нешаверская равнина съ долиной рки Кабула.
Что касается южныхъ, т. е. изъ Авганистана въ Индію ведущихъ проходовъ, то европейцы, по отношенію къ нимъ, гораздо лучше оріентированы, потому уже, что большая часть страны, гд лежатъ эти проходы, находится или въ зависимости, или подъ вліяніемъ англичанъ.
Теперь бросимъ бглый взглядъ и на историческое прошлое авганскаго народа. Намъ извстно изъ Фериште, перваго авганскаго историка, что авганцы уже въ IX столтіи по Р. Хр. обитали Горскія возвышенности и, большею частію были подчинены персидской династіи Саманидовъ. Извстно также, что завоеватели изъ дома Газневидовъ одерживали свои побды съ помощію авганцевъ, хотя первыя достоврныя извстія объ этомъ народ мы находимъ лишь въ ‘Мемуарахъ султана Бабера’, этого восточнаго Юлія Цезаря. До этого времени нкоторыя авганскія племена господствовали въ сверо-западной части Индіи, другія основали различныя династіи въ родной стран, и самая знаменитая изъ нихъ была династія изъ племени гильзіевъ, которой удалось завоевать большую часть Персіи, ей наслдовала династія изъ племени дураніевъ, родоначальникомъ которой былъ Ахмедъ-Абдалла-шахъ, царствованіе котораго ознаменовало собою самую цвтущую эпоху въ исторіи Авганистана: племя дураніевъ господствовало на всемъ протяженіи отъ Каспійскаго моря и Аму-Дарьи вплоть до Индійскаго океана. Тимуръ-шахъ, сынъ Ахмеда-Абдаллы, могъ только съ трудомъ удержать за собою завоеванія своего отца, и такъ-какъ наступившая посл его смерти междоусобица и раздоры между братьями и различными племенами не давали установиться единому правительству, то вся послдующая эпоха правленія различныхъ государей обратилась въ непрерывный рядъ гражданскихъ и междоусобныхъ войнъ, отличавшихся жестокостями и интригами, свойственными азіятскому характеру, пока, наконецъ, изъ этого хаоса не выдлился Достъ-Магометъ-ханъ изъ дома Барокци, племени дуранійскаго, который, благодаря своей необыкновенной энергіи и уму. соединенному съ хитростью, съумлъ вырвать власть изъ рукъ своихъ многочисленныхъ соперниковъ, приблизительно въ 1825 г., возстановить въ Авганистан нкоторый порядокъ и ‘собрать землю’ подъ своей властью.
Этотъ человкъ, умвшій такъ долго водить за носъ индійское правительство, снискавшій себ уваженіе даже враговъ, дружившій съ англичанами, тонкій политикъ, настоящій типъ восточнаго деспота, можетъ быть поставленъ на-ряду съ замчательными правителями. Главнйшая заслуга его въ томъ, что онъ создалъ авганскую регулярную армію. Характеръ его былъ твердъ, настойчивъ и неизмнчивъ въ счастіи и несчастій. Сами англичане не отказываютъ ему въ должномъ признаніи его высокихъ способностей, и многіе изъ нихъ писали о немъ, какъ о любезнйшемъ человк. Ежедневно въ своемъ главномъ город садился онъ судить рядомъ съ кади и муллою, самъ разршалъ спорные случаи на основаніи корана и авганскаго обычнаго права. И это не было простой комедіей, какъ часто бываетъ у восточныхъ деспотовъ,— у него была добрая вола, умъ и способности, но, какъ онъ самъ говоритъ, ‘ему недоставало только силы учредить на своей земл законный порядокъ’.
Во время его правленія, страна достигла сравнительно высокой степени благосостоянія. Народонаселеніе городовъ и торговля быстро прогрессировали. Одни таможенные доходы ежегодно доставляли эмиру до 200,000 гульд. (Barnes’a travels III), Его мечтой было возстановленіе авганской монархіи въ ея прежнихъ границахъ при Ахмед-Абдалл. И хотя эмиръ много сдлалъ для военнаго дла, такъ, напр., онъ первый создалъ регулярную армію въ 20,000 чел. пхоты и 00,000 кавалеріи, довольно сносно вооруженную, не считая милиціи, въ ряды которой, по Вамбери, можетъ стать, въ случа необходимости, % часть всего мужского населенія (въ Авганистан около 6 миліоновъ жителей обоего пола), но все-же онъ понималъ, что одному ему не осуществить задуманнаго предпріятія, и что для этого ему необходимъ могущественный союзникъ, и онъ ударился въ политическія интриги. Въ сущности ничтожный азіятскій князекъ,— ‘глиняный горшокъ между двумя чугунными’, — какъ назвалъ впослдствіи его сына и послдователя его идей, Шира-Али, лордъ Литтонъ, намекая на географическое положеніе Авганистана между двумя такими сосдями, какъ Россія и Англія,— Достъ умлъ, однако, достаточно лавировать между двумя враждующими соперниками, интересы которыхъ были уже тогда другъ другу противоположны. Но чмъ ясне становились замыслы Доста, тмъ вроятне было столкновеніе. еіо съ Англіей.
Поводовъ къ первому серьезному разрыву послужили постоянныя враждебныя отношенія Доста къ сейкамъ или, точне, къ кашемирскому магарадж, союзнику Англіи, Ренджиту-Сингу. Любимой мечтой Доста было уничтожить власть сейковъ-лзычниковъ надъ авганекими, а, слдовательно, мусульманскими, племенами, покоренными первыми и населявшими западную часть територіи сейковъ, пешаверскую область, прежде принадлежавшую Авганистану. Для осуществленія завоеванія этой области, главный городъ которой Пешаверъ, и которая находилась въ ленномъ владніи отъ сейковъ у брата Доста, Магомета-Азима, Достъ началъ заискивать помощи у англичанъ. Но домогательства его были приняты равнодушно калькутскимъ правительствомъ, которое вовсе не намрено было поощрятъ честолюбивые замыслы такого опаснаго сосда. Кром того — и этого, конечно, не могъ подозрвать Достъ — сами англичане давно уже смотрли съ вождленіемъ на пешаверскую область и ждали только смерти Ренджита-Синга, чтобы присоединить ее къ своей територіи, что, дйствительно, и случилось впослдствіи. Такое предпочтеніе, оказываемое противнику, не могло нравиться самолюбивому и гордому эмиру, тмъ боле, что онъ уже давно втайн обвинялъ англичанъ въ двоедушіи, подозрвая ихъ, и совершенно резонно, въ тайныхъ сношеніяхъ съ его самымъ упорнымъ соперникомъ, Шахомъ-Шуджей, бывшимъ эмиромъ изъ династіи Судози, проживавшимъ въ Индіи въ изгнаніи подъ покровительствомъ англичанъ. Поэтому Досту ничего другого не оставалось, какъ обратиться къ Персіи и Россіи. Въ своихъ сношеніяхъ съ тегеранскимъ дворомъ онъ старался побудить персовъ къ завоеванію Герата, принадлежавшаго потомкамъ прежней, враждебной Досту, династіи, отъ сосдства которой онъ хотлъ отдлаться во чтобы то ни стало, и, кром того, разсчитывалъ, что персы за эту услугу съ его стороны помогутъ ему въ войн противъ сейковъ. Предпріятіе это, какъ говорятъ англійскіе источники, поощряемое Россіей, доставило Досту случай завязать сношенія и съ Россіей, какъ мы увидимъ ниже, даже довольно интимныя. Россія пользовалась тогда неограниченнымъ вліяніемъ въ Тегеран {Наше вліяніе въ Персіи начинается съ 1828 г., т. е. съ заключенія нами съ персами посл побдоносной воины туркменчайскаго договора.}.
Такимъ образомъ, заручившись поддержкой со стороны Россіи, Достъ-Магометъ сталъ дйствовать боле самостоятельно и энергично. Но въ чемъ именно состояла эта поддержка — неизвстно. Къ сожалнію, мы не имемъ точныхъ свденій относительно сущности переговоровъ эмира съ тогдашнимъ русскимъ уполномоченнымъ, капитаномъ Вуковичемъ, и потому не знаемъ, чмъ и въ какой степени Россія обязалась поддержать эмира, противъ-ли его наслдственнаго врага, Ренджита-Синга, или также противъ англичанъ, союзниковъ послдняго? Въ англійскихъ донесеніяхъ изъ Тегерана того времени приписывается большое значеніе тогдашнему дипломатическому давленію, производимому Россіей въ Тегеран и Кабул. Тотъ-же м-ръ Эллисъ по этому поводу пишетъ отъ іюля 1836 г.: ‘Его величеству шаху персидскому была, какъ я слышалъ недавно, общана положительная помощь со стороны Россіи, если онъ предприметъ нападеніе на Гератъ, такъ-какъ русскимъ очень хорошо извстно, что завоеваніе персами Герата и Кандагара фактически равносильно увеличенію шансовъ Россіи, если не къ дйствительному завоеванію Индіи, то. по крайней мр, къ возможности поддерживать тамъ смуты и безпорядки’. Очевидно, боязнь Англіи за Индію составляетъ ея наслдственный недугъ.
Изъ англійскихъ источниковъ извстно также, что первыя приготовленія къ авганской войн 1838 года были предприняты англичанами въ полной увренности встртить, въ качеств союзника эмира русско-персидскую армію,— и, дйствительно, есть много данныхъ для предположенія, что только страхъ, вызванный опасеніемъ, что русскіе могутъ получить преобладающее вліяніе въ Кабул, побудилъ англичанъ предпринять войну 1838 года.
А, между тмъ, персы предприняли завоеваніе Герата. Попытка эта, какъ извстно, окончилась неудачей. Но, съ другой стороны, и дипломатическая кампанія, предпринятая Англіей, не увнчалась успхомъ: эмиръ настойчиво отказывался входить съ Англіей въ какіе-либо договоры и обязательства прежде, чмъ она не докажетъ ему своей дружбы на дл. Несмотря на то, что въ этой неудач едва-ли могъ заключаться разумный поводъ къ вооруженному нападенію на эмира, британское правительство, однакожъ, ршилось свергнуть Доста-Магомета и посадить на его мсто человка, который былъ-бы манекеномъ въ рукахъ англичанъ, и для этой цли избрало бывшаго претендента на авганскій престолъ, Шаха-Шуджу, разбитаго прежде неоднократно Достомъ-Магометомъ. Задумавъ произвести такой переворотъ, англичане, съ свойственной имъ настойчивостью ршились начать военныя дйствія противъ эмира. Въ прокламаціи генералъ-губернатора къ войскамъ сказано, между прочимъ: ‘Генералъ-губернаторъ твердо уповаетъ на то. что Шаху-Шудж будетъ тотчасъ-же возвращенъ его престолъ его-же собственными подданными и приверженцами. Какъ только онъ утвердитъ свою власть и возстановится спокойствіе въ Авганистан, то британская армія тотчасъ-же удалится изъ предловъ этой страны’. Ожиданіе, что Авганистанъ встртитъ Шаха-Шуджу съ распростертыми объятіями, оказалось тщетнымъ, но, тмъ не мене, можно допустить, что еслибы англичане, посадивъ Шуджу на авганскій престолъ и взявъ въ плнъ Доста, котораго они водворили въ Индіи, сдержали свое общаніе и оставили-бы тотчасъ-же посл этого страну, то, можетъ быть, Шахъ-Шуджа и удержался-бы въ Авганистан. Но англичане остались-себ преспокойно въ Авганистан, гд и расположились совершенно по-домашнему. Народъ-же, увидвъ, что Шуджа не боле, какъ креатура его отъявленныхъ враговъ, неспособный ни къ какому самостоятельному дйствію, естественно былъ возмущенъ такимъ безцеремоннымъ отношеніемъ къ своимъ правамъ. Мы не будемъ распространяться о слишкомъ извстныхъ событіяхъ, послдовавшихъ за тмъ, — о бгств Доста, о его добровольной отдач себя въ плнъ и, наконецъ, о катастроф народной мести, которою, но прошествіи двухъ лтъ, закончилась эта несчастная траги-комедія, стоившая Англіи истребленія арміи въ 20,000 человкъ и обратившая въ ничто предпріятіе, которое обошлось индійскому бюджету, по крайней мр, въ 30 миліоновъ фунг. стерл. Возвращеніе Доста-Магомета изъ добровольной ссылки въ Кабулъ, послдовавшее вскор затмъ, не встртило сопротивленія со стороны англичанъ, какъ-бы это можно было ожила ь съ точки зрнія логики. Достъ продолжалъ еще править страной до смерти своей въ Герат въ 1863 году.
Остановимся нсколько на этой второй эпох правленія ДостаМагомета, — эпох, доказавшей, до какой степени война 1838 г. была безплодна. Отъ 1842 до 1855 года всякія сношенія между эмиромъ и калькутскимъ правителемъ были прерваны. Относительно русскаго дипломатическаго вліянія въ Авганистан въ эти тринадцать лтъ ничего неизвстно положительнаго. Вроятне всего, что, отвлеченные осуществленіемъ задачъ безплодной политики нашей на Балканскомъ полуостров, и въ Европ мы не съумли придать настоящаго значенія этому выгодному для насъ промежутку времени, въ которомъ вліяніе англичанъ въ Кабул было равносильно нулю.
Видя такое равнодушіе съ нашей стороны, Достъ-Магометъ снова сблизился съ Англіей, которая, между тмъ, успла присоединить къ своимъ непосредственнымъ владніямъ Пенджабъ (Кашемиръ и Пешаверскую область), т. е. владнія бывшаго своего друга и союзника, магараджи Ренджита-Синга. Переговоры ДостаМагомета съ калькутскимъ правительствомъ на этотъ разъ кончились дружественнымъ трактатомъ 1857 г., въ силу котораго британцы обязались за дружбу Доста платить ему 10,000 ф. стерл. ежегодной субсидіи. Это было послднее торжество дипломатическаго таланта Доста, хотя и то надо сказать, что Англіи въ это время нужна была поддержка эмира. Дло въ томъ, что въ 1857 году началось извстное возстаніе сипаевъ, которое могло быть подавлено только посл страшнаго кровопролитія.
Естественно, что нейтральное и даже доброжелательное по отношенію къ англичанамъ, положеніе, которое счелъ нужнымъ занять тогда, авганскій эмиръ, удержавшій своихъ подданныхъ отъ вмшательства въ пользу возставшихъ мусульманъ Индіи, было, конечно, въ виду общаго воодушевленія и религіозной ненависти къ британцамъ, въ эту критическую минуту для англичанъ дороже всякаго золота. Кто знаетъ, еслибы Достъ-Магометъ не отступилъ на этотъ разъ отъ логики, которой слдуютъ обыкновенно подобные ему полу-цивилизованные деспоты, непризнающіе святости договоровъ, заключенныхъ съ неврными, — кто знаетъ, какъ окончилось-бы возстаніе сипаевъ, и не новело-ли-бы оно къ послдствіямъ, которыя невозможно теперь даже предугадать.
Какъ и слдовало ожидать, посл смерти этого популярнаго между авганцами правителя, наступила снова прежняя анархія и междоусобица, сопровождающая обыкновенно всякое восшествіе ‘а престолъ въ мусульманскихъ азіятскихъ государствахъ, причемъ Немезида полигаміи свирпствуетъ со всми своими страшными послдствіями. Старый Достъ оставилъ посл себя 16 сыновей и безчисленное множество дочерей. Преемникомъ своимъ онъ назначилъ младшаго сына Ширъ-Али, и тмъ самъ подалъ поводъ къ раздорамъ между своими потомками. Ширу-Али тогда уже было 40 лтъ (умеръ-же онъ 55), слдовательно, по годамъ и, какъ оказалось вскор, по энергіи, имъ вполн соотвтствовалъ своему высокому назначенію. Описывать подробности междоусобной борьбы, возникшей вслдъ затмъ между братьями, нe стоитъ, скажемъ только, что противъ Ширъ-Али, въ-конц-концовъ, вооружились вс его братья и, набравъ большое войско (они вс были губернаторами различныхъ провинцій), дали ему въ 1865 году ршительное сраженіе при Кезбац, въ которомъ командовалъ самъ Ширъ-Али. Онъ былъ разбитъ, бжалъ, потерялъ престолъ, но въ 1868 году снова захватилъ власть и удержалъ ее до конца своей жизни. Англія совершенно равнодушно относилась къ междоусобной борьб сыновей Доста-Магомета, но когда Ширъ-Али восторжествовалъ, то Англія завязала съ нимъ новыя дружественныя сношенія.
Подъ конецъ 1868 года, когда лордъ Лауренсъ намревался покинуть постъ вице-короля, его переговоры съ Ширъ-Али уже настолько подвинулись, что послдній далъ даже общаніе лично явиться на свиданіе къ представителю королевы. Свиданіе это дйствительно состоялось, но уже съ лордомъ Майо въ Умба.г, въ апрл 1869 года. Празднества и торжества чередовались безъ конца: заявленія дружбы и взаимной любви повторялись нсколько разъ. Эмиръ получилъ въ подарокъ 10,000 ружей и дв батареи пушекъ, кучу золота и общаніе поддержки и денежной помощи въ будущемъ. Съ англійской стороны были убждены, что этой щедростью изъ Авганистана удалось сдлать желзный засовъ, запирающій вс входы и выходы съ свера. По крайней мр, такую увренность приблизительно высказываетъ самъ лордъ Майо въ своихъ письмахъ посл конференціи въ Умбал. ‘Еслибы мы могли убдить, пишетъ онъ, — туземныхъ властителей Авганистана, что мы преслдуемъ въ самомъ дл политику невмшательства, и что Англія единственная великая держава, которая не ищетъ завоеваній, то мы скоро-бы очутились въ апоге своего политическаго вліянія (Hunters Life of Lord Mayo)’. Но надо полагать, что Ширъ-Али вовсе не былъ въ такомъ восторг отъ результатовъ конференціи въ Умбал, какъ полагалъ лордъ Майо, такъ-какъ самые существенные поводы къ недоразумнію не были устранены, но, скоре, обойдены, хотя лордъ Майо въ своемъ отчет о конференціи въ Умбал и говоритъ: ‘Мы ясно дали понять эмиру, что ни одинъ европейскій офицеръ не будетъ водворенъ въ качеств агента въ какомъ-либо изъ его городовъ’. Тмъ не мене достоврно, что вопросъ о содержаніи постоянныхъ англійскихъ резидентовъ былъ постояннымъ желаніемъ англичанъ даже при Дост-Магомет, который на назойливыя домогательства англичанъ отвчалъ имъ: ‘Если вы желаете, чтобы мы оставались вашими друзьями, то не требуйте отъ насъ допущенія англійскихъ резидентовъ’. Ширъ-Али, въ этомъ отношеніи слдовалъ традиціонной политик своего отца. Впрочемъ, какъ видно изъ документовъ, представленныхъ Уайтбредомъ въ его парламентской рчи, направленной противъ политики правительства Биконсфильда, лордъ Лауренсъ, лордъ Майо, а равно и предшественникъ теперешняго вице-короля, лордъ Норсбрукъ, не видли въ вопрос о назначеніи агентовъ условія, sine qua non для дружественныхъ отношеній съ Авганистаномъ. Тмъ не мене Англія ухватилась за этотъ случай, какъ за casus belli, чтобы напасть на Авганистанъ. Война Россіи съ Турціей была благопріятномъ моментомъ для этого coup de force.
Идея возобновленія стараго спора о посылк постоянныхъ агентовъ принадлежитъ, какъ это уже теперь доказано, всецло маркизу Сэлюсбери, бывшему тогда (1875 г.) еще старшимъ секретаремъ по индійскимъ дламъ при министерств Биконсфильда. Это ясно видно изъ упомянутаго уже разоблаченія Уайтбреда 22 января, какъ снгъ на голову, изъ India Office было послано приказаніе вице-королю лорду Норсбруку войти съ эмиромъ немедленно въ соглашеніе, по поводу предполагаемаго назначенія при его особ постояннаго агента На это лордъ Норсбрукъ отвчалъ, что до сихъ поръ не было никакихъ офиціальныхъ свденій о желаніи эмира имть при себ англійскихъ агентовъ, и что мннія всхъ, близко стоящихъ къ длу людей, въ томъ числ бывшаго секретаря по иностраннымъ дламъ при индійскомъ правительств, а также и губернаторовъ пограничныхъ провинцій, высказались противъ насильственнаго и крайне неполитичнаго навязыванія эмиру англійскаго резидента. Лордъ Норсбрукъ, кром того, находилъ, что сомнительно, въ состояніи-ли вообще эмиръ удержать за собою власть въ стран, если онъ, вопреки ясно-выраженнымъ желаніямъ своихъ подданныхъ, дастъ свое согласіе на принятіе британскихъ агентовъ, что авганцы свободный народъ и не пожелаютъ имть господиномъ надъ ними человка, неумющаго отстоять независимость родины, такъ-какъ на пребываніе постоянныхъ агентовъ авганскіе сердари искони смотрли, и совершенно справедливо, какъ на предлогъ, со стороны англичанъ, ко вмшательству во внутреннія дла Авганистана.
Несмотря на это мнніе людей, близко стоящихъ къ длу, лордъ Сэлюсбери въ новой депеш, отъ 19 ноября 1875 г. снова и настойчиво возвращается къ прежнему требованію, приказывая индійскому правительству, во что-бы то ни стало, найти,, а если нужно, то создать предлогъ’ къ отправленію миссіи,
Однакожь, лордъ Норсбрукъ и на этотъ разъ не смирился и, въ отвтъ на посланіе Сэлюсбери, послалъ новое возраженіе, доказывая всю неумстность отправленія миссіи, подъ мнимымъ или ложнымъ предлогомъ, настоящее значеніе котораго было достаточно понятно эмиру изъ предыдущихъ посланій. По мннію лорда Норсбрука, гораздо боле соотвтствовало-бы достоинству Англіи прямо и откровенно заявить эмиру о своемъ ршительномъ желаніи. ‘Эмиръ и совтники его достаточно проницательны для того, чтобы понять, что только причины самыя важныя могли побудить насъ послать спеціальную миссію ко двору его в—ва’, говоритъ лордъ Норсбрукъ въ своемъ отвтномъ посланіи. И, дйствительно, впослдствіи оказалось, что эмиръ сразу угадалъ, въ чемъ заключалась недальновидная уловка британскаго правительства, На этотъ разъ отвтомъ лорду Норсбруку была замна его въ 1876 году лордомъ Литтономъ {Лордъ Литтонъ братъ и дипломать, бывшій прежде посломъ въ Константинопол, сынъ извстнаго романиста Литтона-Бульвера.}, креатурой Биконсфильда. Новый вицекороль, знакомый съ политикой министерства по своему пребыванію въ Константинопол, этой школ англійскихъ дипломатовъ, буквально послдовалъ даннымъ ему инструкціямъ. Не думая долго, 5 мая 1876 г. написалъ онъ первое изъ своихъ знаменитыхъ по грубости тона посланій къ эмиру, которое было, однакожь, вручено ему не прямо отъ имени вице-короля, а черезъ пешаверскаго комисара. Въ этомъ посланіи прежде всего высказывалось намреніе британскаго правительства послать къ эмиру сэра Люиса Нелли. Сэру Нелли поручалось увдомить эмира лично о добавленіи, которое угодно было сдлать ея величеству королев великобританской къ прежнимъ своимъ титуламъ. Добавленіемъ этимъ былъ, какъ извстно, титулъ ‘императрицы Индіи’. Въ этомъ и состоялъ предлогъ, придуманный въ Лондон лордомъ Сэлюсбери и привезенный лордомъ Литтономъ въ Индію. Но такъ-какъ дло шло вовсе не объ этомъ, то въ письм къ эмиру, въ вид небольшой приписки, было вскользь упомянуто, что сэру Пелли поручается вмст съ тмъ переговорить съ авганскимъ правительствомъ и о другихъ интересующихъ оба государства вопросахъ. Прочитавъ посланіе, эмиръ, какъ и слдовало ожидать, очень скоро сообразилъ, что ему опять придется дать себя разложить на прокустовомъ лож англійской политики. Поэтому онъ, придерживаясь своей прежней тактики, совершенно логично отвтилъ вице-королю, хотя и вжливымъ, но ршительнымъ отказомъ, прибавивъ, что онъ, т. е. эмиръ, достаточно ясно формулировалъ на конференціи въ Симл (1873 г.) свои желанія и нужды, и если британское правительство на это не согласно, то онъ не видитъ необходимости въ дальнйшихъ переговорахъ {‘Его в—во опасается, сказано на стр. 181 ‘Син. кн.’, что миссія превратится въ постоянную, и что посланникъ, подобно нашимъ политическимъ агентамъ при дворахъ туземныхъ индійскихъ князей, можетъ прекратиться въ третейскаго судью между нимъ и его недовольными подданными.}. Но что если вице-король иметъ что-нибудь новое предложить ему, эмиру, то послдній самъ пошлетъ къ нему довренное лицо, которому и будетъ поручено узнать, какого рода ‘благородныя стремленія зародились снова въ благородномъ сердц англійскаго правительства’. Эмиръ, какъ видно, по примру всхъ восточныхъ людей, любитъ говорить метафорами и при этомъ невольно впадаетъ въ ироническій тонъ. Между прочими доводами эмира было одно весьма важное, а именно, что принятіе постояннаго англійскаго резидента можетъ возбудить ревность Россіи, которая, въ свою очередь, можетъ потребовать того-же и для себя, чего, конечно, не пожелаетъ Англія. Ко всему этому лордъ Литтонъ остался глухъ и 8 іюля 1876 года снова отправилъ эмиру второе письмо, на этотъ разъ угрожающаго тона. Угроза заключалась въ томъ, что, въ случа непокорности, эмиръ будетъ предоставленъ на произволъ судьбы, объявленъ вн международныхъ законовъ и лишенъ всякой поддержки со стороны Англіи. Очень важно имть въ виду это обстоятельство, которое находится въ связи съ отправленіемъ русскаго посольства въ Кабулъ, такъ-какъ до полученія эмиромъ этого письма мы не находимъ ничего въ его поступкахъ, что можно было-бы приписать вліянію Россіи или тайному присутствію русскаго агента въ Кабул, и на что англичане имли-бы право жаловаться. Но уже вскор посл того, какъ видно изъ депеши вице-короля отъ 8 августа 1876 г. къ маркизу Сэлюсбери (цитируемой Уайтбредомъ), лордъ Литтонъ высказываетъ убжденіе въ необходимости со стороны центральнаго правительства потребовать немедленно у Россіи объясненія въ интимныхъ отношеніяхъ ея къ эмиру. Какъ далекъ былъ эмиръ вообще отъ мысли интриговать или замышлять что-либо противъ Англіи въ союз съ Россіей, видно изъ того, что онъ письмо, полученное имъ отъ генералъ-губернатора Самарканда, далъ прочесть агенту Англіи изъ туземцевъ. Изъ содержанія этого письма было видно, что русскія пограничныя власти просто искали дружбы эмира.
Но, конечно, очень возможно, что, получивъ высокопарное и угрожающее письмо лорда Литтона отъ 8 іюля, эмиръ, раздраженный тономъ этого письма, измнилъ нсколько свои прежніе взгляды, что видно изъ отвтнаго письма его вице-королю отъ 3 сентября 1876 г., въ которомъ онъ, не выходя изъ предловъ вжливости, вторично отказывался принять британскаго повреннаго, но соглашался на взаимное совщаніе сторонъ въ Пешавер. Противъ всякаго ожиданія, лордъ Литтонъ согласился на совщаніе, которое состоялось 7 октября 1876 г., причемъ представителемъ индійскаго правительства былъ снова упомянутый Л. Пелли. При личномъ свиданіи повреннаго эмира, Нура-Улада, съ самимъ вице-королемъ, послдній прямо высказалъ, что Авганистанъ нуженъ Англіи, какъ передовой оплотъ ея индійскихъ границъ: по ‘съ того момента, когда мы перестанемъ смотрть на Авганистанъ, какъ на дружественную и тсно-связанную съ нами державу, ничто уже не можетъ помшать намъ позаботиться о безопасности нашихъ границъ посредствомъ соглашенія съ Россіей, что можетъ имть послдствіемъ исчезновеніе Авганистана съ географической карты. Если эмиръ не пожелаетъ придти съ нами къ скорому соглашенію, то мы обратимся къ Россіи, и Россія пожелаетъ’. ‘И такъ, говоритъ Уайтбредъ, — вс вицекороли, подрядъ одинъ за другимъ, придерживались политики безусловной необходимости существованія между Россіей и индійскими владніями Индіи независимаго государства, въ нкоторомъ род политическаго буфера. Съ этой цлью вс они снабжали эмировъ деньгами, оружіемъ и были всегда готовы дать ему войско, еслибы оно понадобилось ему для защиты своихъ владній отъ нападенія съ свера. И вдругъ настоящій вице-король высказываетъ готовность вступить въ особое соглашеніе съ Россіей черезъ голову эмира, такъ-сказать, и даже утверждаетъ, что Россія склонна примкнуть къ такому соглашенію. Не существуетъ-ли уже какой-нибудь новой секретной комбинаціи съ цлью раздла Авганистана? Мы обвиняемъ эмира въ тайныхъ интригахъ съ Россіей — не доказываютъ-ли слова вице-короля, что мы сами давно опередили его въ этомъ отношеніи?’
Но возвратимся къ сущности переговоровъ на нешаверской конференціи. ‘Нечасто, говоритъ Гладстонъ,— дипломатическія конференціи представляютъ зрлище патетическаго характера, но тотъ, кому придется прочесть протоколы пешаверской конференціи, наврно почувствуетъ невольное состраданіе къ искусному, но побжденному въ неравной борьб, повренному эмира’.
Никогда еще грубая сила не заявляла такъ цинично своего презрнія къ праву. ‘Эмиръ, сказалъ авганскій повренный,— питаетъ глубоко-укоренившееся недовріе къ честному слову и прямодушію британскаго правительства, и у него мною причинъ на это’. Когда-же Пелли замтилъ, что фактъ этотъ весьма неутшителенъ, то повренный возразилъ, что все, чего эмиръ желаетъ — это сохраненія въ сил прежнихъ трактатовъ и общаній,— торжественно данныхъ ему прежними вице-королями. ‘Лордъ Норсбрукъ сохранилъ дружбу безъ измненій, согласно образу мыслей своихъ предшественниковъ, настаивалъ повренный: — зачмъ-же теперь эти настойчивыя требованія вырвать у насъ согласіе на назначеніе постоянныхъ резидентовъ, если вы въ то-же время объявляете, что не желаете вмшиваться во внутреннія дла Авганнетаыа? Вы не должны, продолжалъ онъ, — взваливать на насъ бремени, котораго мы не можемъ нести, если мы надорвемся подъ тяжестью его, то отвтственность падетъ на васъ’. Но этого-то именно и хотлъ лордъ Литтонъ. ‘ Британское правительство, говоритъ Гладстонъ, — ршилось во что-бы то ни стало заключить эмира въ свои объятія, хотя-бы даже съ опасностью задушить его’.
Англійское правительство не удовольствовалось только однимъ требованіемъ назначенія постоянныхъ агентовъ. Оно вмшивалось въ личныя отношенія эмира къ его сыну, Якубу-хану, котораго эмиръ содержалъ въ строгомъ заключеніи, вроятно, имя на то свои причины. Оно требовало также, чтобы Абдулла-ханъ былъ назначенъ наслдникомъ престола. Трагическая развязка этой конференціи извстна: она окончилась внезапною смертью повреннаго эмира. Но едва усплъ растерявшійся и одураченный эмиръ назначить новаго повреннаго, какъ вдругъ пришло извстіе о закрытіи конференціи. Надо полагать, что эмиръ быль настроенъ ко всевозможнымъ уступкамъ, такъ-какъ самъ лордъ Литтонъ писалъ по этому поводу министерству: ‘Въ моментъ закрытія конференціи сэромъ Пелли, е. в. далъ своему повренному предписаніе продолжать ее во что-бы то ни стало. Новый повренный былъ уже на дорог изъ Кабула въ Пешаверь, и до меня дошли слухи, что повренный этотъ быль снабженъ полномочіемъ къ безусловному принятію всхъ условій и предложеній британскаго правительства’. Слдовательно, вице-королю былъ извстенъ этотъ фактъ, когда онъ приказалъ закрыть конференцію. Трудно понять поэтому, на какомъ основаніи вице-король прибгъ къ такой мр, если то, къ чему онъ такъ настойчиво стремился, было уже наполовину въ его власти? Это можно объяснить только желаніемъ во что-бы то ни стало унизить эмира, а въ лиц его и Россію, стоявшую за его плечами.
Вообще, чмъ боле становятся извстными событія, предшествовавшія непосредственному объявленію воины, тмъ боле приходишь къ убжденію, что британское правительство затяло войну, которой оно хотло quand meme. ‘Замчательно при этомъ поведеніе лорда Литтона, говоритъ Уайтбредъ.— Т, кто помнитъ послдніе дни передъ началомъ крымской кампаніи, не забыли врно ту роль, которую общественное мнніе Европы приписывало князю Меншикову. Русское правительство отправило князя Меншикова въ Константинополь съ порученіемъ предложить Порт нкоторыя условія, которыя должны были служить ультиматумомъ. Повренный держалъ себя совершенно такъ, какъ-будто-бы онъ былъ посланъ въ Константинополь съ спеціальной цлью сдлать разрывъ съ Турціей неизбжнымъ. Онъ устранилъ вс дипломатическія правила вжливости, былъ небреженъ и невнимателенъ ко всмъ, къ кому самъ обращался, или къ кому повертывалъ спину, онъ упорствовалъ, длалъ выговоры, угрожалъ и оскорблялъ, однимъ словомъ, сдлалъ все, что отъ него зависло, чтобы заставить турецкое правительство признать вс переговоры о соглашеніи безнадежной проволочкой времени. Мы нисколько не удивляемся, если, но мннію многихъ, лордъ Литтонъ велъ себя съ эмиромъ совершенно такъ-же, какъ князь Меншиковъ съ турецкимъ правительствомъ. Его образъ дйствіи походилъ на поведеніе дуэлиста, который, ршившись заставить драться съ собою слабйшаго противника, съ цлью запугать его, начинаетъ громче выкрикивать свои угрозы и возвышать голосъ по мр того, какъ противникъ его начинаетъ робть’.
Лордъ Литтонъ посылалъ Ширу-Али угрожающія письма, пересыпанныя оскорбительными для самолюбія эмира восточными метафорами, такъ, напр., врод приведеннаго уже остроумнаго сравненія судьбы эмира съ судьбою глинянаго горшка, попавшаго между двумя чугунными. Эмиръ понималъ, что ‘рыжій разбойникъ’ придирается, что онъ ищетъ только предлога для нападенія и рано или поздно нападетъ. Поэтому онъ дйствовалъ уклончиво и въ примирительномъ дух, не подавая ни малйшаго повода нахальному Литтону ухватиться за какое-нибудь грубое и рзкое выраженіе. Но вжливость и дипломатическая тонкость эмира были проникнуты тмъ самостоятельнымъ и непреклоннымъ характеромъ, въ значеніи котораго нельзя было сомнваться.
Напирая на эмира, британское правительство, однакожь, не ршалось приступить къ энергическимъ мрамъ, но отношенію къ Россіи, въ чемъ совершенно справедливо обвиняетъ его Гладстонъ. Оказывается, что лордъ Литтонъ только въ сентябр 187G г. счелъ нужнымъ просить лондонское правительство протестовать противъ тайныхъ интригъ, въ которыхъ онъ заподозрилъ Россію. По его указанію, лордъ Дерби потребовалъ объясненій въ С.-Петербург. Петербургскій кабинетъ на первыхъ норахъ совершенно отрицалъ возможность вышеупомянутыхъ сношеній генерала Кауфмана съ эмиромъ. Князь Горчаковъ телеграфировалъ графу Шувалову: ‘Dementez catgoriquement, que Kauffmann agit а Caboul soit par un agent, soit d’une autre maniè,re’. Когда-же лордъ Дерби показалъ русскому послу копію съ письма Кауфмана, снятую въ Кабул туземнымъ агентомъ Англіи, то русское правительство общало навести справки. Впрочемъ, тогда-же британское правительство само признало, что эмиръ не заслуживаетъ обвиненія въ недостатк добросовстности по отношенію къ Англіи. Лордъ Кренбрукъ писалъ каликутскому правительству, что не эмиръ, а русскій кабинетъ отвтственъ передъ Англіей за послдствія. ‘Не эмиръ, а русскій генералъ-губернаторъ Туркестана, писалъ онъ,— съ полномочіемъ или безъ полномочія со стороны петербургскаго кабинета, преслдуетъ политику, послдствія которой должны сильно встревожить умы подданныхъ ея величества въ Индіи’.
Эмиръ, наконецъ, выведенный изъ терпнія высокомріемъ вице-короля, дйствительно, обратился къ Россіи съ просьбою объ оказаніи ему помощи.
Но, пока шли эти переговоры, 21 сентября англійской миссіи было отказано въ свободномъ пропуск алимусьидскимъ комендантомъ, неполучившимъ никакихъ инструкцій отъ оскорбленнаго эмира на этотъ счетъ, ‘Вы должны быть рады, сказалъ комендантъ сэру Гамберлейну,— если я изъ уваженія къ прежней дружб не приказалъ въ васъ стрлять, когда вы пришли сюда’, этимъ онъ нанесъ гордому Альбіону оскорбленіе, подобное которому едвали найдется въ его дипломатическихъ лтописяхъ.
Мы старались набросать въ общихъ чертахъ очеркъ англійской политики по отношенію къ Авганистану и доказать, что въ ней скрывается внутреннее противорчіе.
Дло въ томъ, что эта политика постоянно требовала отъ эмировъ Авганистана преданности интересамъ Великобританіи, безусловнаго доврія къ совтамъ и указаніямъ вице-королей, но сама ничмъ не обезпечивала интересовъ владтелей этой страны, не оказывала имъ поддержки въ тяжелую годину внутреннихъ междоусобицъ, и вообще не связывала себя никакими обязательствами, т. е. требовала для себя всего и ничего съ своей стороны не давала.
Мы видли только одинъ случай, когда Англія сдлала исключеніе изъ общаго правила, а именно въ промежутокъ между 1856—63 годами правленія Доста-Магомета, когда она была связана съ нимъ формальнымъ трактатомъ и платила ему ежегодную субсидію. И Англія не имла повода раскаиваться. Отношенія ея къ Авганистану были самыя дружественныя, и эмиръ выдержалъ роль союзника Англіи до самой смерти. Недовріе къ эмиру было причиной первой явганской войны, недовріе и излишняя мнительность по отношенію къ поступкамъ эмира сдлались также внутреннимъ мотивомъ настоящей войны. Съ одной стороны, мы видимъ какую-то нершительность въ дйствіяхъ, безконечное колебаніе въ выбор средствъ, съ другой, напротивъ, слишкомъ поспшное и до наглости безцеремонное приставаніе съ ножомъ къ горлу. То-же непостоянство во внутреннихъ мотивахъ выразилось и въ отношеніяхъ къ Россіи верховныхъ руководителей англійской политики. Уайтбредъ въ своихъ разоблаченіяхъ говоритъ: ‘Вопросъ о положеніи, занятомъ Россіей въ Средней Азіи, былъ впервые поднятъ лордомъ Лауренсомъ и его Совтомъ 1867 г., когда у кормила правленія находилось министерство Дизраели, теперешняго лорда Виконефильда. Лордъ Лауренсъ заявилъ о необходимости для Англіи войти въ соглашеніе съ Россіей относительно боле точнаго опредленія границъ той и другой державы въ Азіи. На это кабинетъ м—ра Дизраели отвтилъ: ‘Что касается этого вопроса, то правительство королевы не видитъ въ немъ повода для безпокойства, и завоеванія, которыя Россія сдлала, и, повидимому, еще намрена сдлать въ Средней Азіи, кажутся правительству королевы естественнымъ послдствіемъ обстоятельствъ, въ которыя поставлена Россія, и не представляютъ поэтому повода къ протестамъ со стороны Англіи’. Что-же касается политики индійскаго правительства по отношеній) къ эмиру, то м—ръ Дизраели предоставилъ въ этомъ отношеніи полную свободу дйствій вице-королю Лауренсу, на опытность котораго онъ вполн разсчитывалъ. При министерств Гладстона вопросъ о полученіи точныхъ обязательствъ со стороны Россіи по отношенію къ Авганистану былъ снова выдвинутъ на первый планъ, и при этомъ въ министерств было получено отъ Россіи положительное увреніе, ‘что она будетъ смотрть на Авганистанъ, какъ на область, лежащую вн сферы ея политическиго вліянія’. Слдовательно, прежняя англійская политика слдовала правилу во всхъ случаяхъ недорязумній обращаться непосредственно къ Россіи, поддерживать дружественныя сношенія съ эмиромъ, не вмшиваться въ его отношенія къ своимъ под, даннымъ и не требовать отъ него ничего такого, къ чему онъ, какъ намъ завдомо было извстно, питалъ величайшее отвращеніе’.
Такая политика продолжалась приблизительно отъ 1869 г. до 1875 г. Когда какое-нибудь движеніе Россіи казалось подозрительнымъ, британское правительство обращалось непосредственно за объясненіями къ петербургскому кабинету. Когда эмиръ, обезпокоенный передвиженіями русскихъ, просилъ вице-короля гарантировать его независимость отъ возможнаго со стороны русскихъ нападенія, лорду Норсбруку предписывалось объяснить эмиру, что его интересы достаточно обезпечены непосредственнымъ обязательствомъ, принятымъ Россіей передъ Англіей по отношенію къ Авганистану, и что ему, слдовательно, нтъ повода безпокоиться съ этой стороны.
Впрочемъ, тутъ-же ему давалось понять, что защита, оказываемая Англіей его интересамъ,— небезусловна и можетъ быть дйствительной настолько, насколько онъ будетъ подчиняться ея совтамъ въ своей вншней политик (Уайтбредъ). Изъ этого мы видимъ, какъ понимала Англія нейтралитетъ Авганистана, другими словами, она желала эксплуатировать этотъ нейтралитетъ лишь въ свою пользу, такъ-что когда эмиръ, понуждаемый угрозами лорда Литтона, естественно сталъ искать поддержки Россіи, на которую сама-же Англія научила его смотрть, какъ на державу, гарантировавшую нейтралитетъ Авганистана совмстно съ Англіей, слдовательно, державу, ей равноправную, то Англія сочла себя оскорбленною неблагодарнымъ вассаломъ.
Вообще, вс дйствія и мотивы англійской политики, начиная съ 1875 г., когда маркизъ Сэлюсбери былъ еще старшимъ секретаремъ India office, представляются намъ въ рзкомъ противорчіи съ прежней ея традиціонной политикой. ‘Если, по мннію милорда Биконсфильда. совершенно справедливо замчаетъ Уайтбредъ,— Россія нарушила свои обязательства передъ Англіей тмъ, что отправила къ эмиру своихъ эмнеаровъ, то почему-же министерство, имя въ своихъ рукахъ улики на лицо, а именно, достоврныя копіи съ писемъ генерала Кауфмана къ эмиру, удовольствовалось полученнымъ ею отъ петербургскаго кабинета вышеприведеннымъ неопредленнымъ отвтомъ, отрицавшимъ даже всякія подобныя сношенія и общавшимъ навести справки? Отчего министерство Биконсфильда не потребовало категорически немедленнаго прекращенія по телеграфу подобныхъ интригъ, которыя ведутъ за спиной русскаго правительства его повренные? Отчего оно не потребовало отъ руссскаго правительства, чтобы генералу Кауфману былъ сдланъ выговоръ? Отчего англійское правительство, вмсто того, чтобы энергично слдовать прежней политик непосредственныхъ объясненій съ петербургскимъ кабинетомъ, набросилось на этотъ разъ на злополучнаго эмира? Если сопоставить, напримръ, странное свиданіе, которое имлъ лордъ Литтонъ съ графомъ Шуваловымъ въ Лондонъ передъ поздкой своей въ Индію и угрозой, высказанной новымъ вице-королемъ, вслдъ за тмъ, въ лицо агенту эмира, что Англія и Россія могутъ при случа соединиться между собою для исправленія и урегулированія своихъ границъ и стерть съ лица географической карты самое имя Авганистана, то нельзя не прійти къ заключенію, что Англія играла въ тайную и двуличную игру, желая обезпечить себя какъ съ той, такъ и съ другой стороны, политику ея по отношенію къ авганистанскому эмиру можно назвать ловушкой, разставленной рукой опытнаго ловца’.
Потребность совершить подобный coup de force была такъ сильна въ британскомъ правительств, что оно, какъ мы уже видли выше, не объявивъ даже объ отвт эмира на посланный ему ультиматумъ съ требованіемъ безусловной покорности, поспшило, безъ всякихъ церемоній, вторгнуться въ предлы авганистанской територіи. Это доказываетъ, до какой степени самъ вице-король былъ убжденъ въ невозможности со стороны эмира принять условія ультиматума! Повренный эмира, возвращаясь изъ Кабула съ отвтомъ на ультиматумъ вице-короля, засталъ англичанъ уже за осадой Али-Мусьида. Онъ бросился-было назадъ къ эмиру за новыми инструкціями, такъ-какъ послдній писалъ свое письмо, какъ это признано самими англичанами, не зная ничего о совершившемся, но эмиръ приказалъ ему вернуться и передать письмо какъ оно есть.
Мы еще боле убдимся въ миролюбіи эмира, если прочтемъ его отвтное посланіе, въ которомъ онъ соглашается на существенную уступку и предоставляетъ Англіи право прислать къ нему посольство, но съ условіемъ, чтобы оно было временное, и чтобы число членовъ его не превышало 20 или 30 человкъ, другими словами предоставляетъ ей равныя права съ Россіей.
Такимъ образомъ, самолюбіе Англіи, еслибы оно дйствительно смотрло на Авганистанъ, какъ на нейтральное и независимое владніе, должно было-бы быть удовлетворено. Самое письмо эмира было составлено въ самыхъ вжливыхъ, хотя и полныхъ собственнаго достоинства, выраженіяхъ, какъ и вообще вс его письма.
Но отвтомъ со стороны англичанъ были пушечные выстрлы.
Какъ важно было для министерства начать эту войну, видно изъ того также, что оно не остановилось даже передъ нарушеніемъ конституціи, полагая совершенно справедливо, что парламентъ. который не забылъ еще прецедента первой авганисганской войны 1838 г. и результатовъ ея, никогда не разршитъ расходовъ на вторую подобную попытку, имющую почти столькоже шансовъ на успхъ, сколько имла первая. Поэтому министерство, недолго думая, ршилось совершить подлогъ съ общественнымъ мнніемъ Англіи. Дло въ томъ, что, какъ видно изъ разоблаченій Уайтбреда, содержаніе примирительнаго письма эмира было извстно вице-королю, находившемуся въ лагер уже съ 4-го декабря 1878 г., отправленное немедленно по телеграфу въ Лондонъ, оно сдлалось извстнымъ министерству раньше произнесенія королевской тронной рчи, т. е. раньше открытія парламента. Слдовательно, проступокъ министерства, за который его, какъ извстно, нкоторые члены парламента предлагали отдать подъ (іудъ, состоитъ въ томъ, что оно безъ разршенія парламента начало военныя дйствія противъ эмира, съ цлью отнять у опозиціи, настойчиво требовавшей осужденія этой войны, во время преній по поводу отвтнаго адреса королев, всякій предлогъ къ порицанію безумной политики министерства, послднее скрыло отъ нея содержаніе письма эмира и объявило парламенту, что Англія чувствуетъ себя оскорбленной его поведеніемъ, которое стало извстнымъ лишь по предъявленіи парламенту Синей Книги.
О новйшихъ событіяхъ мы не будемъ говорить. Они слишкомъ извстны всякому, да и теперь еще трудно предугадать, чмъ кончится это новое насиліе, совершаемое Англіей надъ слабйшимъ народомъ. Окончится-ли оно общимъ народнымъ возстаніемъ и варфоломеевской ночью, подобной той, которой окончилась война съ Авганистаномъ въ 1842 г., или Англіи удастся утвердиться въ важнйшихъ стратегическихъ пунктахъ Авганистана и окончательно прибрать его къ своимъ рукамъ — это невозможно предвидть. Мы видимъ изъ англійскихъ телеграфъ только одну лицевую сторону картины и, къ сожалнію, ничего не знаемъ отъ самого эмира о ход войны. Впрочемъ, одно несомннно, что каждый шагъ впередъ, который длаютъ англичане, покупается ими дорого. Очень можетъ быть, что окупаціопная армія займетъ безпрепятственно (какъ это было и въ 1838 г.) вс главные стратегическіе пункты страны. Авганцы вообще неохотники рисковать жизнью въ открытыхъ сраженіяхъ массами, но за то въ партизанской войн они не уступятъ герцеговинцамъ и черногорцамъ. Отдльными партіями и кавалерійскими набгами врасплохъ они будутъ наносить врагу громадный вредъ, особенно въ тхъ горныхъ ущельяхъ, гд англичане въ прошлую войну немало сложили своихъ головъ. Чего не сдлаетъ партизанская война, то довершитъ голодъ опустошеннаго края и злокачественныя лихорадки, сопровождающія англійскихъ солдатъ въ авгапистапскихъ равнинахъ. Наконецъ, если-бы Авганистанъ палъ подъ ударами англійскаго оружія, если-бы Англія овладла Гератомъ и Кандагаромъ, то надолго-ли она можетъ удержать страну въ своей зависимости, — страну, фанатически ненавидящую все иностранное, и въ особенности все англійское, знакомое авганцамъ по тому, что длается ‘рыжими разбойниками’ въ Индіи. Но еслибъ она и удержала, то какихъ жертвъ и усилій стоило-бы Англіи это боле фантастическое, чмъ дйствительное обладаніе.
‘За то намъ обезпечена Индія, говорятъ англійскіе шовинисты,— мы гарантированы отъ нападеній со стороны Россіи’. Но такъ-ли это? Дйствительно-ли обезпечена Индія, если Авганистанъ будетъ ея передовымъ форпостомъ? Если смотрть на этотъ вопросъ съ канцелярски ‘дипломатической точки зрнія, то пожалуй и такъ, но если взглянуть на него нсколько пошире, то нельзя не убдиться, что Авганистанъ не спасетъ Индіи, для которой наступаетъ время ея освобожденія. Какими-бы паліативами Англія ни поправляла тхъ страшныхъ золъ, которыя она нанесла этой стран, развязка ихъ приближается къ концу. Система экономической эксплуатаціи, самой ужасной изъ всхъ эксплуатацій,— система, проводимая Англіей такъ послдовательно и глубоко въ отношеніи покоренныхъ ею народовъ, уже истощила свои силы и обречена на неотразимую смерть. Это вполн сознается и мыслящими людьми Англіи, и интелигентной частью индійскаго общества. О несостоятельности этой хищнической системы громко заявляютъ и періодическія голодовки въ Индіи, и эпидеміи, какихъ не знаютъ другія страны, и безъисходная нищета многомиліоннаго населенія, доведеннаго англійскимъ управленіемъ до животнаго состоянія. Вотъ гд надо искать главнаго врага англійскому владычеству,— врага, тмъ боле опаснаго, что съ нимъ нельзя бороться ни пушками, ни дипломатическимъ лицемріемъ.