Анекдоты о Суворов.
Анекдоты о Суворов.
(Отъ Е. Б. Фукса.)
‘Сверная Пчела’, No 8, 1828
Анекдоты о Суворов.
Анекдоты о Суворов.
Отъ Е. Б. Фукса.
1.
2.
3.
4.
‘Сверная Пчела’, No 22, 1827
Анекдоты о Суворове, Фукс Егор Борисович, Год: 1827
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Аксіома Князя Александра Васильевича была: деньги для войны нужны, но драгоцнне время. ‘Однажды’ раскалывалъ онъ: ‘матушка Царица изволила мн говорить: вы будете мн нужны въ Финляндіи. Я поклонился Ей въ ноги, тотчасъ на квартиру, а оттуда на перекладныхъ въ Выборгъ. Изъ Выборга пишу донесеніе: Всепресвтлйшая Государыня! я здсь, и ожидаю Высочайшихъ Вашихъ повелній. Императрица, какъ я посл узналъ, изволила отозваться: съ нимъ надобно говорить поосторожне, и въ тотъ же день удостоился и получить Высочайшій рескриптъ, о построеніи и приведеніи въ оборонительное, состояніе крпостей въ Финляндіи. Тамъ быстро воздвигнулъ я, что быстро разрушалъ.’
Нашедъ въ бумагахъ Князя аттестатъ, за подписаніемъ флотскихъ Начальниковъ, о признаніи Генералъ-Аншефа Графа Суворова-Рымимкскаго достойнымъ быть Мичманомъ, спросилъ я его, что это значитъ? Вотъ его отвтъ: ‘Постивъ въ Финляндіи военный корабль, просилъ я Гг. Флотскихъ Начальниковъ проэкзаменовать меня въ навигаціи, и удостоенъ ими письиснно въ М чманы. Если де Рибасъ изъ сухопутныхъ Генераловъ сдлался Адмираломъ, то и мн захотлось послужить у Нептуна.’
Подучена бумага, въ которой, между многими разсужденіями о войн, приписывались вс побды Суворова одному лишь слпому его счастію. По прочтеніи онъ промолчалъ, но посл, говоря со мною о любимомъ предмет, своей Исторіи, которую готовился со мною писать, продиктовалъ мн слдующее: ‘Исторія моя докажешь, что, благодареніе Богу, на воин былъ я только уязвленъ, но не побжденъ, и не зналъ блистательныхъ ретирадъ. Оселъ зареветъ: ахъ! какъ Суворовъ былъ счастливъ!— Отвчай: прыткую Фортуну надобно умючи догнать, схватить, и изъ рукъ не выпускать. Припиши еще: умніе!!!… Практика!!!… Поставь три восклицательные и три пункта. Это мое, этого въ Грамматик нтъ.’ Когда я спросилъ его: не прикажетъ ли написать на ту бумагу возраженія? ‘Да,’ отвчалъ онъ: ‘скажи словами Платона: недосугъ мн помнить о Діонисіи.’
Не всмъ извстно, изъ какого источника произошли сіи два, часто въ письмахъ, замткахъ и даже въ донесеніяхъ его упоминаемыя слова: Унтеркунфтъ и Нихтбетшимтзагенъ. Сіи слова сдлались въ Исторіи его почти техническими. Вотъ, откуда первое получилъ свое начало: По взятіи Кассано, спросилъ Графъ къ себ союзнаго Генерала, Адъютантъ его отвчалъ, что онъ ухалъ за нсколько верстъ въ деревню, чтобы имть лучшій унтеркунфтъ, т. е. хорошую квартиру, покойнйшій пріютъ.— ‘А! теперь вижу я,’ воскликнулъ Графъ съ досадою: ‘что вы унтеркунфтщики, и унтеркунфтъ вашъ привелъ непріятеля къ стнамъ вашей столицы.’ — Нихшбетшимтъ-загенъ, по-Русски: неопредлительно сказать, произошло отъ слдующаго обстоятельства: однажды Графъ взялъ съ собою въ повозку Австрійскаго Адъютанта своего К., дорогою спросилъ его: сколько Австрійцевъ присоединилось къ нашимъ? Адъютантъ отвчалъ: ‘Mehrere Battalions, т. е. многіе баталіоны.— ‘Какъ!’ закричалъ онъ: скажите мн число. ‘Отвтъ былъ: Ich lann nicht bestimmt fagen. Не могу опредлительно сказать.’ — ‘Вонъ, нихтбештимтъ-загеръ!’ и выгналъ его изъ повозки.— Съ того времени слова сіи, какъ и многія, были у насъ въ арміи въ изгнаніи.
Нсколько дней спустя, спросилъ онъ меня за обдомъ: ‘если ушперкуфницикъ, нихтбетшимшъ-загеръ и Русскій немогузнайка столкнутся въ трактир, раскажи, что будутъ они длать?’ — Я отвчалъ: ‘сперва, какъ ближніе обнимутся, расцлуются, а потомъ поссорятся и подерутся.’ Это ему такъ понравилось, что онъ взялъ на себя трудъ пересказывать мои слова всмъ сидвшимъ за столомъ, по-Нмецки и по-Французски.
Однажды расхвастался Князь плохимъ поваромъ своимъ, Мишкою, котораго называлъ первымъ въ Европ и возносилъ его блюда. Сидвшій за столомъ иностранецъ не вытерплъ, чтобы не улыбнуться. Замтивъ сіе, онъ тотчасъ къ нему обратился съ сими словами: ‘Столъ мой нравится мн, и потому, что всякой, кто у меня хотя одинъ разъ пообдаетъ, удостоврится, что я солдатъ и что меня подкупить нельзя.’ Кто со мною знаетъ сего чужеземца, тотъ врно согласятся, что ничего лучшаго такъ кстати сказать было не можно.
Добрый, но слишкомъ словоохотный К…. вздумалъ занятъ быстраго Суворова медленными и неудачными расказами о Граф Истр Александрович Румянцов Задунайскомъ, съ безпрестанными повтореніями, что онъ ему родственникъ. Графъ наконецъ прерываеть разговоръ, сими словами: ‘Ваша рчь впереди.— Спасибо вамъ, что вы хвалите Графа Петра Александровича Онъ подлинно, въ продолженіе сороколтняго начальствованія, не наговорилъ всего того, что вы теперь въ полчаса.’ Попрыгавъ по горниц продолжаеть: ‘Радуюсь, что я не племянникъ какому нибудь великому человку, тогда называли бы меня племянникомъ, а не Суворовымъ.’
Читали Князю сочиненіе, въ которомъ жестоко нападали на одного умершаго Писателя. ‘Ругайте, шевелите его кости, сказалъ онъ. Отъ покойниковъ антикритики нтъ.’
Александръ Васильевичъ спросилъ меня однажды, какъ по-Латыни пословица: Поэты родятся, а Ораторы длаются. Я отвчалъ: Poetac nascuntur, oratores fiunt. ‘Жаль,’ сказалъ онъ: ‘что нтъ на Латинскомъ язык и этой: одни Генералы родятся Генералами, а другіе длаются. Первыхъ видлъ я на передовыхъ постахъ въ дыму пороха, со штыками и саблями, а послднихъ на паркет передъ кабинетомъ полотёрами и несмнными стражами. А мундиры у тхъ и у другихъ одинаковы.’
Въ Парм поставлена была къ Графу на караулъ рота тамошняго полка. Увидвъ сіе каррикатурное, всегда отъ перваго выстрла дезертировавшее войско, не могъ онъ удержаться отъ смха, и удалясь произнесъ: ‘о, Гогардъ! вотъ для кисти твоей поле!’ — Потомъ продолжалъ: ‘это полчище подобно тому полку, который Портою Оттоманскою въ предпрошедшую войну сформированъ былъ изъ Жидовъ, и котораго Евреи Полковникъ просилъ у Дивана пятидесяти Янычаръ для охраненія полка его въ поход отъ обидъ жителей.’
Ничто не могло выводишь Генералиссимуса изъ себя и такъ сердить, какъ когда ему присылались операціонные планы. ‘Боже мои!’ вскрикнулъ онъ однажды: ‘уймутся ли когда нибудь военные діалектики! Ужели не хотятъ они увриться, что не споліанты тактическихъ правилъ спасаютъ арміи, что Военное Искуство свыше Науки, и одна лишь мысль, счастливо развившаяся въ ум предводителя, ршаетъ судьбу сраженія? Фридрихъ II погибъ бы неминуемо отъ многочисленности Австрійцевъ подъ Лигницемъ, если бы геній его не породилъ вдругъ въ глубокую темную ночь спасительной идеи, которой обязанъ онъ былъ побдою.— Пропусти онъ сей моментъ — и онъ погибъ.’ — При семъ случа расказалъ онъ анекдотъ, что нкогда одинъ военачальникъ отдавалъ въ своихъ побдахъ отчетъ Кардиналу-Министру. Сей, указавъ на карт одно мсто, сказалъ: ‘зачмъ вы не пошли сюда?’ Въ ту самую минуту, Полководецъ съ вопросомъ, куда? ударилъ его перочиннымъ ножикомъ по пальцу и окровавилъ. ‘Что это значитъ?’ закричалъ Кардиналъ, вскочивъ въ бшенств. ‘Ничего,’ отвчалъ воинъ равнодушно: ‘это бы досталось мн, что теперь вамъ, когда бы я пошелъ туда, куда вы меня ведете.’