Анекдоты о бунтовщике и самозванце Емельке Пугачеве, Пугачев Емельян Иванович, Год: 1809 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 26 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

Анекдоты о бунтовщике и самозванце Емельке Пугачеве. — М.: тип. Ф. Любия, 1809. — 80 с.

АНЕКДОТЫ
о
БУНТОВЩИК и САМОЗВАНЦ
Емельк Пугачев.

МОСКВА,
1809.
Въ вольной Типографiи едора Любія.

Съ одобренія Ценсурнаго Комитета, учрежденнаго для Округа Императорскаго Московскаго Университета.

ОГЛАВЛЕHIЕ.

I. Храбрый поступокъ Пугачева, бывшаго 12 ти лтъ отъ роду.

II. Пугачевъ длается разбойникомъ.

III. Сострадательный поступокъ Пугачева.

IV. Первая женидьба Пугачева.

V. Разбойническiй но сожалительный поступокъ Пугачева, при разбитіи Астраханскаго Губернатора.

VI. Зврство разбойниковъ.

II. Мнніе, друга Пугачева, о слав.

VIII. Разговоръ Генерала Тотлебена съ Пугачевымъ и Боаспре.

IX. Интрига Пугачева, въ Вн.

X. Пугачевъ женитъ одного молодаго человка, воспитаннаго Господиномъ Борокинымъ на его дочери.

ХI. Пойманiе Пугачева.

XII. Хитрость Гна. Шишковскаго, сдланная при допрос Пугачева, чрезъ которую узналъ онъ о его злодяніяхъ.

I.
Xрабрый поступокъ Пугачева, бывшаго 12 лтъ отъ роду.

Пугачевъ, посл смерти отца своего, воспитываемый дядею своимъ, вскор оказалъ свою храбрость, на 12 году отъ рожденія, въ одно изъ не большихъ сражанiй, которые часто происходятъ между Козацкими Ордами. Бывши во время сего сраженія подл своего дяди, который былъ предводителемъ небольшаго корпуса, и когда начальникъ непріятелей стремился поразить дядю Пугачева, сей послднiй, вынувши саблю, съ отважностію бросился на непріятеля, и посл трехъ разъ, данныхъ саблею, повергаетъ его мертваго на землю.

Зилва-Зоновскондо, дядя Пугачева, обнимая его посл сего случая, сказалъ: ‘любезный племянникь мой! удивляясь твоей храбрости, я страшусь твоей гордости, если будешь недоврчивъ къ тмъ похваламъ, которыя ласкательство будетъ теб расточать, и будешь внимателенъ къ чести: то нкогда возстановишь славу своего отца, будешь достоинъ меня, и славенъ между своими соотечественниками, будешь жить въ почтеніи, страшенъ для своихъ враговъ, и враговъ твоего отечества. Но если послдуешь влеченію твоей гордости и самолюбія, то страшусь послдствій, твоя пылкость доведетъ тебя до проступковъ, отъ которыхъ будешь въ опасности потерять свою жизнь въ безславіи, которую зависитъ отъ тебя покрыть вчною славою.’

Какаго бы роду ни было cie предсказаніе, но слова старца были пророчеством. Извстно, что Пугачевъ былъ злодй своему отечеству.

II.
Пугачевъ длается разбойникомъ.

Посл смерти своего дяди, Пугачевъ по пожирающему его честолюбiю, оставилъ домъ своего рожденiя и съ саблею въ рук, направилъ свои стопы вдоль рки Волги. Однажды по утру, когда онъ думалъ продолжать свою дорогу, былъ встрченъ двумя великорослыми разбойниками, которые съ видомъ, могущимъ устрашить и самаго неробкаго человка, грознымъ и повелительнымъ голосомъ велятъ ему следовать за собою.

Пугачевъ, котораго не могло ни что востревожить, и который не дорожилъ своею жизнію, имлъ время вынуть свою саблю, для защищенiя ршился жертвовать всемъ, чтобъ не попасться живымъ въ руки людей, коихъ наружный видъ не общалъ ничего добраго, онъ отступаетъ на нсколько шаговъ, прислоняется спиною къ дереву и говоритъ твердымъ голосомъ. ‘Господа! я одинъ противъ двухъ, знаю, что жизнь моя въ опасности, но поврьте, что продамъ ее очень дорого, и эта сабля сорветъ голову первому, кто осмлится приближиться, прошу васъ, не длайте со мною насилiя, и позвольте мн продолжать свою дорогу, или скажите, чего вы отъ меня хотите? Если вы такіе, какими можно почесть васъ судя по мсту, то поврьте мн, что у меня нтъ ничего, кром куска черстваго хлба и этаго товарища,’ указывая на саблю.

Твердый тонъ рчи, ршительность и неустрашимость привела сихъ разбойниковъ въ удивленіе. Его молодость, храбрость, все сіе заставило ихъ узнать его. ‘Молодой человкъ! сказалъ ему одинъ изъ нихъ, твоя храбрость удивила насъ, и заставила узнать тебя. Скажи, куда идешь ты, и какое твое намреніе?’ ‘Я Козакъ, скрытно оставилъ домь свой и иду въ Персію сдлать опытъ своему счастiю посредствомъ этой храбрости и моего оружія.’ ‘Какъ! ты думаешь скитаться, одинъ — безъ запасовъ — съ однимъ симъ оружіемъ, безъ рекомендацiи — кром пріятнаго твоего виду? Поврь намъ, останься съ нами, мы живемъ свободно, не зависимъ ни отъ кого, если у насъ и есть атаманъ, то выбираемъ мы не для того, чтобъ управлять нами, а чтобъ смотреть за порядкомъ и награждать насъ соразмерно нашимъ заслугамъ.’

Слово: вольность и идея разбойничества льстила воображенію Пугачева. ‘Я буду свободенъ, говорите вы, друзья! съ сими условіями я слдую за вами.’ Двое разбойниковъ бросились обнимать новаго своего собрата, за симъ слдовало торжество, достойное тхъ, кто имъ наслаждался.

III.
Сострадательный поступокъ Пугачева.

Пугачевъ, бывши три мсяца въ шайк разбойниковъ, въ одно изъ нападеній, дланныхъ сими извергами, въ окрестностяхъ рки Дона, Пугачевъ сдлалъ одинъ поступокъ, которой достоинъ быть здсь помщенъ и которой доказываетъ, что, если бы онъ былъ воспитанъ подъ руководствомъ такаго человка, которой бы могъ направлять гибкій разумъ его и которой бы умлъ обращать его на путь добродтели, то Пугачевъ былъ бы не тотъ, который явилъ себя бичемъ своихъ соотечественниковъ.

Отдлившись отъ шайки своей съ двумя товарищами, онъ входитъ съ обнаженною въ рук саблею въ одну хижину и первый попавшійся ему предметъ, была молодая семнадцатилтняя, прекрасная какъ Ангелъ двушка, которая увидвши зврской видъ сихъ гостей, залившись слезами, съ ужаснымъ крикомъ бросилась въ объятія осмидесятилтняго старика, и просила защиты отъ зврской лютости сихъ разбойниковъ. Старикъ, не подвижный отъ ужаса при вид страшныхъ гостей сихъ, захотлъ склонить наружный видъ Пугачева, онъ простираетъ къ нему трогательную свою рчь, между тмъ какъ двое другихъ разбойниковъ забирали все, что ни попадалось имъ въ руки. ‘Молодой человкъ! уважь лта мои и честь моей дочери, мн остается не много жить. Ахъ! позволь, чтобъ невинныя руки милой моей дочери, которую я люблю боле всего на свт, закрыли глаза мои. Если для тебя и товарищей твоихъ нужны мои запасы, то возмите ихъ, возмите все, что я имю, но прошу тебя, не очерняй себя злодйствомъ, угрызенія совсти всегда будутъ мучить тебя. Твоя молодость и видъ показываютъ, что душа твоя не привыкла еще къ подобнымъ злодянiямъ. Пугачевъ, тронутый словами старика успокоиваетъ его и обратившись къ товарищамъ, говоритъ имъ: ‘Друзья! какая намъ польза ускорять смерть сего старика, вы видите, что у него боле ничего нтъ, кром этихъ запасовъ. Пойдемъ, можетъ быть товарищи наши были насъ счастливе.’ ‘Мы согласны, отвчали двое разбойниковъ, бросая на полъ все, ими забранное.’ Но дочь сего старика есть сокровище, которымъ мы подаримъ нашего атамана! При сихъ словахъ старикъ не могъ удержать своихъ слезъ, и дочь его, испугъ которой придавалъ боле прелестей, насилу могла собраться съ силами, чтобъ броситься къ ногамъ Пугачева, она слезами своими орошала ноги его, не могши произнесть ни одного слова. Тронутый такою картиною Пугачевъ, посмотрвши съ грознымъ видомъ на своихъ товарищей, сказалъ: ‘Друзья! я буду защищать сего старика и его дочь отъ всхъ васъ. Сей часъ выдемъ, или вы купите свою добычю цною моей крови.’ ‘Ты потеряешь жизнь, отвчали ему два злодя, ‘если препятствуешь намъ похитить эту двушку.’ Съ симъ словомъ они приближаются къ распростертой на полу красавиц, Пугачевъ поднимаетъ свою саблю и грозитъ срубить голову первому, которой отважится ступить хоть шагомъ ближе. Удивленные симъ поступкомъ разбойники, не отважились начать бою, который казался сомнительнымъ. Они съ бшенствомъ вышли изъ хижины, клянясь отмстить ему за сiю обиду.

Старикъ, освободившись отъ опасности, бросается къ ногамъ Пугачева и говоритъ: ‘Молодой человкъ! для чего ты въ сообществ съ сими злодями? доброта твоего сердца сiяетъ изъ глазъ твоихъ. Если ты сохранилъ честь моей дочери, то ты еще любишь добродтель, за чмъ же хочешь привыкнуть ее ненавидть? ахъ! молодой человкъ! останься съ нами: будь богатъ, будь счастливъ, какъ мы, работа — все наше богатство, а честность — все счастiе: раздляй съ нами и то и другое. Скоро меня не станетъ, мой другъ! и я умеръ бы спокойно, если бы могъ оставить супругомъ и защитникомъ моей дочери человка, которой бы имлъ храбрость защищать ее съ опасностію даже своей жизни.’ — ‘Добрый старикъ!’ сказалъ ему Пугачевъ, ,,я остался бы съ тобою, и былъ бы счастливъ, но я еще обязанъ нсколько времяни слдовть за своими товарищами. Собственная твоя безопасность требуетъ, чтобъ я скоре удалился, сюда могутъ придти вс мои товарищи, и тогда можетъ быть не въ моей будетъ власти защищать васъ.’ — Сказавши ce Пугачевъ, вышелъ, будучи благословляемъ старикомъ и осыпаемъ благодарностiю его дочери.

ІV.
Первая женитьба Пугачева.

Прошло шесть лтъ со вступленiя Пугачева въ шайку разбойниковъ, и съ тхъ поръ, какъ случай доставилъ ему узнать ту двушку, которой спасъ онъ честь, Пугачевъ съ твердостiю отвергалъ всхъ женщинъ, атаманомъ ему представляемыхъ, и его душа привыкла уже къ пролитiю крови, и не однократно пренебрегалъ онъ слезы невинности и слабости. Этотъ случай былъ второй, когда Пугачевъ длалъ нападеніе на страны Мордвинцовъ и когда еще разъ его душа, привыкшая къ злодйству, испытала дйствіе любви и состраданiя.

Среди ужасовъ, кои были производимы по его повелнію вдругъ видитъ онъ двухъ изъ своей шайки разбойниковъ, съ насиліемъ влекущихъ изъ деревни женщину, которая, казалось, испускала послдній вздохъ. Пугачевъ, которой самъ признавался, что какое то тайное влеченіе побудило его летть по слдамъ сихъ разбойниковъ, приближается. Сіи Злоди положили поблднвшую красавицу подъ дерево, и спорили между собою, кому исторгнуть у ней первую благосклонность ея. Пугачевъ, не давши имъ окончить ихъ ссору, съ перваго взгляду узнаетъ ту молодую двушку, которой спасъ онъ жизнь и честь (о которой я говорилъ въ предъидущемъ Анекдот,) и которая въ его сердц воспламенила первыя искры любви.

Онъ съ яростiю бросается на сихъ двухъ своихъ товарищей, однимъ ударомъ повергаетъ одного мертва на землю, а другаго принудилъ спасаться бгствомъ, съ тмъ, чтобы онъ никогда не осмливался показываться. Овладвши полемъ сраженiя, онъ посредствомъ спирта возвращаетъ чувство красавиц, которая отъ испугу лежала въ обморок. — Мара (имя сей двушк) открывши глаза, узнаетъ своего вторичнаго избавителя, слезы радости заступаютъ мсто ужаса. Первое движенiе Мары было то, чтобъ броситься къ ногамъ Пугачева и благодарить его за cie вторичное избавленіе. — На сей-то Мар спустя нсколько времени, женился Пугачевъ. —

Сія процессія происходила слдующимъ образомъ:

Въ главное собраніе сихъ разбойниковъ, которые длаютъ изъ себя кругъ, по средин коего стоялъ Пугачевъ и его невста, одинъ изъ разбойниковъ, занимавши мсто попа, надвалъ на себя платье, похожее на женскую шубку и по прочтеніи нкоторыхъ молитвъ, слдовало заключеніе сего обряда, которое состояло изъ ленты, которою опоясывали новобрачныхъ, узелъ коей оставался назади и которой былъ развязываемъ атаманомъ. —

V.
Разбойническій, но сожалительный поступокъ Пугачева, при разбитіи Губернатора Астраханскаго

Когда Дворъ Россійскiй назначилъ въ Астрахань новаго Губернатора, и когда сей послдній былъ уже въ дорог не въ дальнемъ отъ своей Столицы разстоянiи, какъ разбойники узнали о семъ.

Сія шайка злодевъ, состояла изъ 30 человкъ и была раздлена на два равные отряда: каждый изъ сихъ отрядовъ занялъ свое мсто. Пугачевъ съ своимъ занялъ гору, а другой отрядъ лощину въ лсу.

И сей послднiй первой бы былъ подверженъ опасности, если бы Губернаторъ халъ сквозь лсъ, но случилось совсмъ иначе. Господинъ Губернаторъ узнавши, что дорога чрезъ лсъ не совсмъ безопасна, и что съ нкотораго времени появляются въ окружностяхъ вооруженные люди: объхалъ оной лсъ, и выпередилъ дожидающихся его разбойниковъ на 30 верстъ, когда сіи послднiе узнали о семъ.

Пугачевъ три дни дожидаясь Губернатора и не видя его, послалъ двоихъ изъ разбойниковъ провдать, прозжалъ ли Губернаторъ или нтъ? На другой день одинъ изъ посланныхъ извстилъ его, что Господинъ Губернаторъ съ своею свитою, состоящею изъ 40 человкъ, два дни уже въ переди ихъ, и что не возможно уже настичь его. ,,Какъ! не возможно!’ сказалъ Пугачевъ: ‘Я покажу тому противное, хотя бы онъ былъ и въ Астрахани, я и туда пошелъ бы атаковать его. Тотъ-часъ извстилъ онъ другой отрядъ разбойниковъ о семъ, и приглашалъ ихъ слдовать за собою.

Пугачевъ велъ труппу свою формированнымъ маршемь, не отдыхая ни днемъ ни ночью такъ, что на третiй день открылъ онъ издали Губернаторскую свиту. Въ виду добычи, которая уже не могла отъ него укрыться, Пугачевъ остановился, ‘товарищи! сказалъ онъ разбойникамъ: ‘не страшитесь этой многочисленности людей, большая ихъ часть безъ сомннiя служатъ тому, чего мы ищемъ. Подлые рабы, они имютъ нискія души, они будутъ не въ состояніи снести нашего присутствiя, и вы увидите, что они побгутъ при нашемъ приближенiи, а тогда я вамъ общаю, что щастливо управимся съ тми, съ которыми должно будетъ сражаться.’ Съ симъ словомъ Пугачевъ пускается во всю прыть, и вся шайка разбойниковъ за нимъ слдуетъ, будучи одушевляемы жаромъ грабительства, вскор настигаютъ Губернатора, которой, надясь, что уже не оставалось никакой опасности въ дорог, расположился подъ однимъ пригоркомъ, чтобъ отдохнуть отъ понесенныхъ въ дорог трудовъ.

Пугачевъ впереди шайки, произноситъ страшный крикъ, беретъ въ руку саблю и съ быстротою бросается на людей Губернатора, (предсказаніе его исполнилось). Сія нечаянность удивила людей Губернатора и они, оставивши своего Господина, разбжались. Губернаторъ, у котораго не было недостатка въ храбрости, видя при себ 12 человкъ, ршился противиться непріятелю. Сраженiе усиливается, и Пугачевъ, видя, что отъ взятiя или смерти Губернатора зависитъ успхъ сего сраженiя, нападаетъ единственно на него, и по долгомъ бою повергаетъ его на землю, вся шайка съ яростію бросается на его свиту такъ, что въ одну минуту обращаетъ ее въ бгство. — Для разбойниковъ нужно было, чтобъ никто изъ людей Губернатора не убжалъ, и не объявилъ въ близь лежащихъ селенiяхъ о семъ произшествiи, и для того вся труппа бросилась на лошадяхъ за бгущими, оставивши на мст 5 или 6 человкъ для охраненiя плнныхъ, и такъ удачно преслдовали ихъ, что ни одинъ не спасся бгствомъ.

Посл сего Пугачевъ подходитъ къ Губернатору и говорить: ‘Ты мой плнникъ! но не страшись въ разсужденіи своей жизни, я не проливаю крови, мн боле нужно твое золото, нежели твоя жизнь, однакожъ участь твоя зависитъ не посредственно и отъ согласія всей нашей шайки, позволь мн дать теб одинъ совтъ, — дай за себя и за всю твою свиту выкупу, и по чести соразмрь ее съ тмъ богатствомъ, которое можемъ мы у тебя отнять.’ ‘Молодой человкъ!’ сказалъ ему Губернаторъ: ‘Я удивляюсь твоей храбрости и твоей холодности, которую ты оказалъ во время сраженія, скажи мн, по какому случаю ты въ такихъ лтахъ и съ такими достоинствами сдлался разбойникомъ? — Поврь мн — оставь это ремесло, положись на мою честность, пойдемъ со мною въ Астрахань, я дамъ теб мсто, соотвтственное твоей храбрости.’

‘Я принялъ бы твой совтъ, но я хочу видть всю шайку разбойниковъ, она, какъ говорятъ, состоитъ изъ 200 человкъ, впрочемъ не требуй отъ меня, чтобъ я измнилъ имъ, я не тотъ, которой за одно слово бываетъ не вренъ тмъ, кои присоединили его къ себ. — Но если когда нибудь сдлаюсь я главнымъ атаманомъ, тогда составлю изъ нихъ корпусъ храбрыхъ воиновъ, пойду на помощь тому владтелю, которому будутъ нужны мои услуги.’

Наконецъ собраны были голоса, и большая ихъ часть была согласна на смерть Губернатора, представляя, что если дать жизнь и свободу Губернатору и его свит, то они, вспользуясь симъ, соберутъ людей, и сдлаютъ за нами погоню. Пугачевъ, которой во все cie время наблюдалъ глубокое молчаніе, наконецъ вставши говоритъ: Друзья! признаюсь, что причины ваши справедливы, вы опасаетесь измны Господина Губернатора: — но не ужели вы захотите пожертвовать своему безосновательному страху жизнію тхъ людей, которые не могутъ и не захотятъ сдлать намъ никакаго зла? Непрiятель, коего жребій оружія покорилъ нашей власти, съ того времени престаетъ быть онымъ, и что смерть, которую наносимъ мы въ сраженіи, справедлива и не предосудительна потому, что собственная езопасность того требуетъ: но кто посл щастливо одержанной побды стремится проливать кровь своихъ плнниковъ, тотъ недостоинъ пожатыхъ имъ лавровъ. Мы соединяемся для того, чтобы въ союз и ревности доставить себ часть тхъ богатствъ, которыя слпое щастіе расточаетъ изобильно однимъ, между тмъ какъ намъ безчеловчно отказываетъ въ нихъ: Всякой богачь, всякое общество, которые въ состоянiи снабдить насъ богатствомъ, справедливо могутъ быть принуждены къ контрибуцiи. Еслижъ они откажутъ намъ въ нашихъ требованіяхъ, то мы должны противустоять сил силою, друзья! Когда мы будемъ въ такихъ обстоятельствахъ, тогда не пощадимъ никого, не пощадимъ себя самихъ. — Но теперь въ такихъ ли мы находимся обстоятельствахъ? вамъ извстно, какимъ образомъ мы побдили сихъ плнниковъ, его богатство въ нашихъ рукахъ, его одного желаемъ мы. — И теперь для чегожь храдно-кровно обагрять свои руки въ крови ихъ? что удерживаетъ насъ обязать ихъ клятвою? Не думаете-ли вы, что они почтутъ себя свободными отъ оной, которую дали по необходимости? — Но ежели и осмлятся нарушить ее, то побжимъ ли мы отъ нихъ? не будетъ ли тогда ихъ вроломство внушать въ насъ новую храбрость, которую тогда уже должны мы ознаменовать кровію нашихъ измнниковъ? поврьте мн, призовемъ Губернатора, предложимъ ему и жизнь и свободу, на сказанныхъ мною условiяхъ.

Посл долгаго между разбойниками несогласiя, наконецъ было ршено: чтобъ, призвавши Губернатора, обязать его клятвою. Для того сей послднiй и былъ призванъ, Пугачевъ повторилъ ему т предложенiя, которыя онъ длалъ ему наедин. ‘Ты знаешь!’ прибавилъ онъ: ‘что право, приобртенное нами побдою, даетъ намъ власть надъ твоимъ имнiемъ, и твоею жизнію, участь твоя въ рукахъ нашихъ: произнеси самъ себ приговоръ, и клянись не длать за нами погони.

Губернаторъ, которому послднiя слова Пугачева возвращали жизнь, не колебался дать клятву, — посл сего онъ далъ нарочито знатную выкупу за себя и за своихъ людей. Наконецъ Пугачевъ сказалъ ему: ты, и твоя свита свободны, — Губернаторъ при сихъ словахъ приказалъ принести сундукъ, отперши его, онъ каждому изъ разбойниковъ подарилъ по дорогому подарку, а Пугачеву прекрасную саблю и пару другихъ пистолетовъ, золотые, осыпанные браліантами, часы и одинъ изъ лучшихъ мховъ. ‘Я съ благодарностiю принимаю твои подарки, и возвращаю теб и всей твоей свит ваше оружіе, вспоминай иногда о Пугачев и его товарищахъ.’ Съ симъ словомъ онъ селъ на лошадь и пустился въ лсъ, куда слдовала за нимъ и вся его шайка.

VI.
Зврство Разбойниковъ.

Въ одно время, когда вс разбойники, въ числ которыхъ и Пугачевъ, удалились для грабежа изъ общаго ихъ мста: тогда Капеллино, (имя одному Италіанцу, находящемуся въ числ сихъ разбойниковъ) избралъ сей случай удобнымъ для изъясненія своей любви жен Пугачева, которую страстно любилъ. Онъ притворился больнымъ и — казалось, что его болзнь со дня на день увеличивалась такъ, что по долгомъ ожиданiи его выздоровленiя онъ былъ оставленъ въ подземель, для излченiя своей болзни. Когдажъ пришло время исполнить ему свой планъ, онъ вдругъ оздоровлъ, и подъ видомъ прогулокъ искалъ случая поговорить на един съ женой Пугачева. Наконецъ открылся ей, но посл многихъ и тщетныхъ покушенiй склонить на свою сторону жену Пугачева, онъ притворился преодолевшимъ свою страсть, и подъ видомъ звриной ловли, пробгалъ густоту лса, искалъ мста, способнаго къ произведенію его замысла. Наконецъ онъ нашелъ одно, находящееся въ довольно великомъ разстояніи отъ большаго подземелья. Это была пещера, въ которую ходъ узкой и излучистой былъ закрываемъ густымъ кустарникомъ: сіе-то мсто вознамрился онъ сдлать театромъ ужаснйшей сцены.

За нсколько дней предъ производствомъ сего умысла, одинъ Полякъ, его другъ, не уступающiй ему въ злодйств, вышелъ одинъ и боле не возвращался, Капеллино первый притворно обвинилъ его въ побг и краж нкоторыхъ богатствъ, которыя съ согласія его онъ принесъ въ пещеру. — Были употреблены поиски, но они остались тщетными.

По прошествiи пяти дней посл побга Поляка, жена Пугачева въ одно утро, въ сопровожданіи одной женщины, вышла для прогулки. Полякъ, которой каждое утро выходилъ изъ пещеры, и всегда безъ успха въ оную возвращался, вдругъ увидлъ жену Пугачева прогуливающуюся, онъ взлсъ на одно дерево, чтобъ не могли его примтить, и чтобъ удачне исполнить препорученiе Италіанца. Онъ наблюдалъ все движенiе сихъ женщинъ, и когда уже он были въ нсколькихъ шагахъ отъ него, злодй почувствовалъ къ себ варварское удовольствіе, онъ оставляетъ свое гнздо, и потихоньку подкрадывается къ нимъ сзади, однимъ ударомъ ефеса повергаетъ спутницу жены Пугачева на землю, и ухвативши первую, которая отъ ужаса была въ обморок, приноситъ ее въ пещеру, связываетъ ей руки и, положа, бжитъ и за другой жертвой: исполнивши сіе, онъ ожидаетъ съ зврскою радостiю прихода Италiанца.

По прошествiи трехъ дней Капеллино пришелъ и видя, что пришло то время, въ которое онъ можетъ наслаждаться плодами своего преступленiя, онъ говоритъ жен Пугачева: ‘Ты моя плнница! Но не страшись, будь согласна, соотвтствуй моей страсти и будешь щастлива, — но будь уврена, что ничто не въ состояніи изторгнуть тебя изъ моихъ рукъ. ‘Чтожъ касается до тебя любезный другъ!’ сказалъ онъ оборотясь къ Поляку: то какъ сверхъ нашего чаянія судьба благопріятствовала и теб, пользуйся симъ счастіемъ, слдуй моему примру, утшимъ сихъ печальныхъ красавицъ.’ И посл сего не смотря на то, что сіи женщины были ничто иное, какъ трупы, лежащiе безъ всякаго движенія, они продолжали окончанiемъ своего умысла. Сія отвратительная картина была продолжаема до возвращенiя Пугачева.

Въ тотъ день, когда нкоторые изъ разбойниковъ возвратились, Капеллино къ преступленiямъ своимъ присоединилъ еще новое и жесточайшее злодянiе. Страхъ быть открыту и измнену, со стороны Поляка, которой можетъ когда нибудь раскаяться, и открыть его злодйство, заставилъ его сдлать смертный приговоръ Поляку. Въ одинъ день, вошедши въ пещеру Капеллино вонзилъ въ грудь Поляка кинжалъ, и такимъ образомъ за вс врныя его услуги, заплатилъ ему смертiю. Нещастная спутница жены Пугачева была вторая жертва, которую сей варваръ почелъ необходимостiю принесть въ жертву своей безопасности.

Между тмъ Пугачевъ возвратился, онъ летлъ въ объятiя своей супруги, которую еще любилъ, и которую къ удивленiю своему не нашелъ, онъ спрашиваетъ, и никто ему не отвчаетъ. Наконецъ лицемръ Италіанецъ съ притворно-сожалительнымъ видомъ разсказываетъ ему о побг Поляка и его жены. Пугачевъ неподвижный отъ изумленiя, съ ужасомъ внимаетъ сему ложному повствованiю и въ первой разъ проливаетъ слезы. Между тмъ Боаспре, (имя одного Француза,) проницательнымъ взоромъ смотритъ за поступками Капелино: примчаетъ все его движенiе и съ радостiю открываетъ на его лиц знаки внутренняго смятенiя, сквозь маску сожалнія, видитъ онъ безпокойную улыбку преступника. Съ сихъ поръ Боаспре ни на минуту не теряетъ изъ виду Италіанца. Наконецъ поутру — въ пятой день по возвращенiи Пугачева, Капеллино оставляетъ подземелье, Боаспре въ сопровожданiи одного изъ разбойниковъ слдуетъ за нимъ и не будучи имъ примченными открываютъ его тайну. (За преступленiемъ обыкновенно слдуетъ малодушіе.) Смятенный Италіанецъ повергается къ ногамъ сихъ двухъ разбойниковъ, признается имъ въ своемъ преступленiи, и проситъ ихъ дать ему свободу, или скоре лишить его жизни.

Не отвчая ему ни слова, они привязываютъ его къ дереву, и потомъ идутъ въ пещеру. Какое зрлище поражаетъ взоръ, загрубвшихъ въ варварств разбойниковъ? два трупа, плавающiе въ крови и полусогнившіе, жена Пугачева, при послднемъ почти издыханiи связанная лежитъ на земли.

Боаспре оставляетъ своего товарища для стереженія преступника, а самъ со всхъ ногъ бросается въ подземелье, и не входя въ подробность, въ краткихъ словахъ объявляетъ, что онъ нашелъ бглецовъ, и Пугачеву, остолбенвшему отъ сихъ словъ, велитъ слдовать за собою, вся шайка слдуетъ за ними. ‘Вотъ похититель твоей жены, говоритъ онъ Пугачеву, указывая на Капеллино: мы отмстимъ за тебя.

Какая отвратительная картина поражаетъ глаза изумленныхъ разбойниковъ! Жена Пугачева, едва дышущая и поддерживаемая двумя разбойниками, выносится изъ пещеры, за нею два полу-согнившіе трупа, и сердца загрубвшихъ въ преступленiи разбойниковъ, не могли не содрогнуться отъ жестокости сего злодянія, и преступникъ былъ бы тотъ часъ разстрленъ, если бы Боаспре не удержалъ ихъ отъ сего. ,,Я приуготовлю вамъ зрлище,’ говоритъ онъ имъ, ‘котораго вы еще никогда не видали, я сдлаю приговоръ, котораго и самый адъ вострепещетъ’!…

Казнь Италіанца была отложена на нсколько дней, и во все продолженiе этаго времени вс разбойники приходили къ преступнику каждой день, и осыпали всякими ругательствами Италіанца, каковыя могъ вдохнуть имъ ужасъ. Наконецъ мужъ спутницы жены Пугачева, въ качеств палача оканчивалъ сiе нкоторымъ ужаснымъ обрядомъ, который состоялъ въ содраніи кожи съ какой нибудь части тла преступника. Наконецъ наступилъ день, въ которой должно было ршить судьбу преступника. Долгое время не могли ршиться въ выбор казни, Боаспре предоставлено было выбрать оную, и сей послднiй не находя въ употребленiи ни у одного народа такой, которая бы могла загладить cie преступленiе, онъ ршился самъ изобрсть ее: и выбралъ такую, объ которой и въ аду не имли никакаго понятiя.

На томъ самомъ мст, гд Италіанецъ произвелъ гнусной свой планъ, на одномъ дерев повсили полу-согнившій трупъ его сообщника, къ сему трупу поперегъ тла привязали и Италіанца, дабы глаза сего послдняго безпрестанно могли заниматься симъ зрлищемъ, но чтобъ доле продлить cie мученiе, принуждали его брать пищу изо рта гнилаго трупа, которую повечеру туда клали, посл сего вс разбойники два раза въ день, одинъ посл другаго приходили упрекать его въ сдланномъ имъ преступленiи, и давали ему по два удара батогами, посл сего вышесказанной палачь продолжалъ свой обрядъ. Cie было продолжаемо до того времени, когда Италіанецъ, боровшись долгое время съ сими мученіями, наконецъ испустилъ духъ.

Если гнусное преступленiе Италіанца, вдыхаетъ въ каждаго справедливый гнвъ: то казнь, изобртенная злобою, заставляетъ всю природу содрогнуться, а чтобъ изобрсть оную, то къ сему способна была одна только свирпая душа Боаспре.

VII.
Мнніе, друга Пугачева, о слав.

Пугачевъ, въ одинъ день занимаясь охотою, и когда прочіе обдали, то свши на траву, съ своимъ другомъ завелъ разговоръ о слав и средствахъ приобрсть ее. ‘Слава, говорилъ ему его другъ: есть прекрасной идолъ, котораго вс обожаютъ, но каждый изъ сихъ обожателей одваетъ ее по своему произволнiю, начиная съ Монарха до насъ, которые будучи погребены въ семъ мрачномъ подземель живемъ ни подданными, ни свободными, — вс ищутъ славы. Ты, можетъ быть, думаешь, что говоря такимъ образомъ, я шучю надъ тобою? но будь увренъ, что слава, которой алчемъ и мы, не имющіе ни отечества, ни родителей, и никакихъ соотношенiй, которыя соединяютъ людей, во всемъ сходна съ тою славою, за которою гоняются завоеватели и Государи. Посмотри на Европейскихъ монаховъ, и на Азіатскихъ Бонзовъ, хотя вс они не иное что, какъ обманщики и лицемры, однакожь почитаютъ себя совтниками и любимцами Божества. Чмъ боле глупой и нелпой ихъ Фанатизмъ длаетъ ихъ для людей безполезными, или опасными, тмъ боле они стараются надвать маску совершенной святости и высочайшаго совершенства набожныхъ тунеядцевъ. Съ другой стороны, брось свой взоръ на сихъ Энтузіастовъ, гоняющихся за славою, лучшiе ея лавры предоставлены для завоевателей. Миролюбивый Государь, сколько бы добродтеленъ ни былъ, съ трудомъ находитъ себ мсто въ Исторіи, а слава завоевателей состоитъ въ томъ, чтобы приводить всхъ въ страхъ и ужасъ, такова и наша слава.

‘Но защищать свое отечество,’ говорилъ Пугачевъ, гораздо славне, нежели быть разбойникомъ, такъ какъ ты — и я. ‘Въ этомъ то ты и ошибаешся,’ прервалъ рчь его другъ: ‘это мене заключаетъ въ себ опасности, ты полагаешь опасность подобно мн не въ смерти, но въ стыд наказаній, на которыя мы столь варварски осуждаемся.’

‘Такимъ образомъ, выключая одинъ только сей пунктъ, если есть слава: то какъ для солдата, такъ и для разбойника есть одинакова. Пролей ты всю свою кровь для защищенія отечества, но будь увренъ, что ничего не получишь. Замшанный въ толп рабовъ, ты проведешь всю свою жизнь въ неизвстности, подобно разбойнику, которой съ оружіемъ въ рукахъ находитъ смерть среди поприща разбоевъ. Вс славныя твои дела, вся твоя ревность, причитается тому, кто повелваетъ, такимъ образомъ, солдатъ пожинаетъ лавры, а украшается ими одинъ Генералъ.’

VIII.
Разговоръ Генерала Тотлебена съ Пугачевымъ и Боаспре.

Пугачевъ, служивши волентиромъ въ Императорскихъ — Королевскихъ войскахъ, до истеченiя 1760 года, и посл взятiя Берлина Генералами: Чернышевымъ, Тотлебеномъ и Ласкимъ, пришелъ въ удивленіе отъ всего слышаннаго имъ о второмъ изъ сихъ Генераловъ, ршился прiобрсти его дружбу, и когда достигъ сего, то въ одно время Тотлебенъ, Пугачевъ и его другъ Боаспре, сидли вмст за столомъ. Первый посмотрвши на сихъ двухъ собесдниковъ, пившихъ за здравіе новаго Императора, — устремивши глаза свои на Пугачева, сказалъ ему: ‘Графъ!’ ( такъ назвалъ себя Пугачевъ) ‘чмъ боле я на васъ смотрю, тмъ боле подражаю сходствамъ вашимъ съ Августйшимъ Монархомъ, которому я теперь служу. Сіи слова, произнесенныя Тотлебеномъ просто, были зародышемъ Оренбургскаго бунта. Когда Пугачевъ бывши въ критическихъ обстоятельствахъ, началъ склонять свой слухъ къ пагубному совту, Боаспре, которой приводя ему на память разговоръ съ Тотлебеномъ, выдавалъ слова сего Генерала за гласъ оракула.

IX.
Интрига Пугачева, въ Вн.

Когда Пугачевъ подъ именемъ Графа Занарди, путешествовалъ по разнымъ Европейскимъ Государствамъ: наконецъ прибылъ въ Вну, завелъ одну Интригу, которая достойна помщена быть здсь.

Молодая Графиня К…. дочь стараго Графа К… Л… была прекрасна и обратила глаза мнимаго Графа на себя. Неизвстно, любовь, или честолюбіе внушило ему такой смлой поступокъ, которой по неудачности своей, могъ бы сдлать его жертвою своей безразсудности. Прекрасная молодая Графиня считала Великихъ Князей между своими предками. Боаспре при всей своей наглости и безстыдств, нсколько разъ совтовалъ Пугачеву оставить свое намреніе, въ которомъ онъ не предвидлъ ничего, кром пагубныхъ слдствiй. ,,Жребій брошенъ, отвчалъ Пугачевъ: — я слишкомъ далекъ въ интригахь своихъ, чтобъ воротиться назадъ. Надобно побдить славою, если же я уступлю, то по крайней мр постараюсь охранить себя отъ безславія.’ Пугачевъ былъ статенъ, и молва о его знатности распространилась везд, онъ изъ себя длалъ хорошую фигуру, и слылъ богачемъ. Графиня при всей своей красот имла умъ, который составляетъ первую прелесть ихъ пола. Пугачевъ зналъ мнніе Графа о своей знатности, онъ такъ же зналъ и то, что старой Графъ могъ бы ввесть дочь свою въ кругъ владльцевъ: но онъ смло предложилъ ему мнимую свою славу и требовалъ руки его дочери, — онъ сдлалъ боле: — наложилъ на себя титулъ и поддлалъ бумаги, утверждавшiя его родъ и богатство. Нмецкой Графъ, плнился такимъ славнымъ приобртеніемъ, а боле мнимымъ богатствомъ, которое ложный Италіанскій Графъ общалъ будущей своей супруг, согласился безъ труда на предложеніе Пугачева, подписали контрактъ и совершили бракъ къ удовольствiю обихъ сторонъ.

Казалось, ничего не доставало къ счастiю Пугачева, онъ обладалъ любезною женщиною и былъ любимъ, и нашь титулованный разбойникъ былъ бы счастливъ, и приобрлъ бы отъ двора милость. Онъ просилъ возложить на себя одну коммиссію въ Ломбардіи, и можетъ быть, довренность тестя его, соединенная съ славою, и доставила бы ему сіе, но одно изъ нещастнйшихъ произшествій разстроило его замыслы, и покрыло его стыдомъ, произшествіе, которое впрочемъ проницательный Боаспре имлъ отвратить: такъ, счастіе смется, обыкновенно, надъ тщетными замыслами людей, которыхъ возводитъ выше для того, чтобъ имть удовольствiе низвергнуть въ глубокую пропасть.

Съ нкотораго времени Внскiй Дворъ и Венецiанская Республика спорили объ владтельныхъ правахъ, которыя и тотъ и другая присвоили себ. Венеціанцы, будучи умны и осмотрительны въ своихъ длахъ, за нужное сочли лучше окончить вражду свою полюбовно, нежели предоставить ее счастiю оружія. Съ симъ намреніемъ отправили въ Вну посланника, котораго переговоры были удачны. Кончивши свое препорученіе, онъ хотлъ возвратиться въ свое отечество: какъ въ одинъ день приглашенъ былъ на обдъ къ къ Принцу Л… гд узналъ, что если бы дла между Дворомъ и Республикою не были окончаны, то по всмъ вроятностямъ, Графъ Занарди отправленъ бы былъ въ Ломбардію объявить права Австрійскаго Двора. Посланникъ съ холоднымъ видомъ спросилъ: Кто былъ этотъ господинъ Занарди? Ему выхваляли особу, заслуги, и имніе мнимаго Графа, разсказали о его супружеств съ Графинею К…., но какъ примтили на лиц Посланника нкоторое удивленiе, то одинъ изъ сидвшихъ сказалъ ему: странно, что вы не знаете Графа, онъ изъ Венеціи и къ браку съ дочерью Графа К… Л… представилъ тому доказательство. ‘Были въ Венеціи Занарды,’ отвчалъ посланникъ: ‘но эта фамилія давно перевелась, и едва ли гд осталось ихъ имя, кром Родословной книги.’ Къ счастію Пугачева, что на сей разъ въ город его не было, онъ съ молодою своею супругою и съ тестемъ за нсколько дней ухалъ въ замокъ, гд длалъ разныя поправки. Вскор въ Вн распространилась молва, что Пугачевъ ничто иное, какъ разбойникъ, которой принялъ на себя достоинство Графа для того, чтобъ безопасне производить свое злодйство. Къ счастію Пугачева, что Боаспре на сей разъ за нимъ не послдовалъ въ деревню, и услышавши о семъ, немедленно отправилъ къ Пугачеву одного изъ своихъ слугъ съ писмомъ, увдомляющимъ о угрожающей его опасности, и совтуя ему скоре удалиться на Польскія границы, гд онъ приведя дла въ порядокъ, будетъ его дожидаться. Ударъ грома, которой стремился бы поразить Пугачева, мене тронулъ бы его, нежели сія новость, однакожъ онъ умлъ надть маску спокойствія, и подъ видомъ: будтобы его другь на поединк ранивши своего соперника, и для избжанія отъ поисковъ Правительства убжалъ въ замокъ Венеціанскаго Посланника. ‘Я знаю особенно его,’ прибавилъ онъ: сей часъ ду въ Вну и чегобъ то ни стоило, должно избавить своего друга, я возму съ собою одного только слугу, но успокойтесь! я не замедлю долго.’

Прежде, нежели могли услышать въ замк Графа К… Л… о сей новости, нашъ титулованный разбойникъ былъ уже близь границы Польши. Трудно описать все бшенство стараго Графа и его дочери, — когда не могли уже боле сомнваться, что они были предметомъ самаго постыднаго обмана. Такимъ образомъ Пугачевъ обезчестивши благородную кровь Нмецкаго Графа, счастливо избгъ предстоявшей ему опасности, и вскор вздумалъ играть роль, въ лиц покойнаго Императора ПЕТРА III.

X.
Пугачевъ женитъ одного молодаго человка, воспитаннаго Господиномъ Борозинымъ на его дочери.

Господинъ Сергй Александровичь Борозинъ, служивши со славою своимъ Государямъ, и заплатя Отечеству долгъ подданнаго, взявши отставку, возвратился въ мсто своего рожденiя: въ вотчину, состоящую Оренбургской Губерніи на берегахъ Урала. Онъ женился на прекрасной двушк, которая родила ему дочь, сей даръ, казалось, боле утвердилъ ихъ нжность, каковую оказывали супруги другъ другу.

Надежда, (такъ называлась новорожденная) достигла осмилтняго возраста, и любовь, какую оказывали къ ней ея родители, казалось, возрастала съ ея лтами, одаренная пріятнымъ характеромъ, нжнымъ и чувствительнымъ сердцемъ, острымъ умомъ, и рдкою добродтелiю. Все cie давало надежду, что со временемъ будетъ она любезнйшею женщиною, которая въ состоянiи будетъ сдлать счастливымъ молодаго человка, которой будетъ ей назначенъ въ супруга.

Въ одно время, Надежда прогуливаясь съ своею матерью, и проходя чрезъ поле, на которомъ нсколько поселянъ занимались работою, они примтили мальчика пріятнаго вида, которой, сидвши на трав, плъ псни, коихъ пріятная стройность плнила слухъ Надежды. (Это былъ Дмитрій сынъ однодворца.)

Они долго разговаривали съ нимъ, его откровенность и природный умъ обратили на себя ихъ вниманiе, пришедши въ замокъ, они разсказали о семъ Г-ну Борозину, которой на другой день призвалъ его къ себ: онъ плнясь симъ мальчикомъ и слдуя склонности, которая увлекала его къ благотворительности, принялъ его къ себ, и воспитывалъ вмст съ своею дочерью. Онъ питалъ къ нему отеческую нжность, Дмитрiй раздлялъ съ Надеждою вс занятія, игры, труды и удовольствія.

Между симъ временемъ скончалась супруга его, и онъ, оплакавши потерю своей жены, обратилъ всю свою нжность и попеченiе на воспитанiе дочери, въ кругу семейства провождалъ онъ жизнь счастливую до того времени, когда одно мрачное заблужденiе ума, возстановило самозванца Пугачева.

Когда сей извергъ поднялъ знамя бунта, то его войско, бывшее до того очень мало, знатно увеличилось присоединившимися подъ его знамена, разными кочующими народами на границахъ Россiйской Имперіи. Мста, по которымъ проходилъ сей извергъ, подвергались лютости сей шайки бунтовщиковъ. Когда сей варваръ совершалъ какое нибудь злодйство, то услаждался ужасами онаго. При всякомъ приговор, имъ произносимомъ, являлась на зврскомъ его лиц улыбка радости.

Г-нъ Борозинъ, надясь, что Пугачевъ непремнно долженъ быть разбитъ отъ посланнаго противу его отряда и не воображалъ, чтобъ пламя бунта могло достигнуть его владній: но услышавши о приближенiи сего злодя и будучи увренъ въ приверженности къ себ крестьянъ своихъ, ршился дожидаться бунтовщика на мст.

Пугачевъ на нкоторое разстояніе отъ замка Г-на Борозина остановился на одномъ возвышенномъ мст, и осматривая окружающiя его мста, увидлъ густой дымъ и вскор пламя, освтившее его, узнаетъ, что пожаръ сдлался въ сосдственномъ замк, которой намревался онъ избрать для своей квартиры. (Это былъ замокъ Г-на Борозина.) Пугачевъ, раздражась тмъ, что не исполняютъ его повелній, слъ на лошадь и поскакалъ туда, дабы наказать виновниковъ пожара. Приближась къ замку, онъ увидлъ, что толпа его соумышленниковъ влекли старца и двицу, (это были Г-нъ Борозинъ и его дочь.)

Г-нъ Борозинъ долго защищался, но наконецъ получивши рану, принужденъ былъ уступить превосходству непріятеля.

Пугачевъ, подошедши къ Начальнику сей шайки, съ грознымъ видомъ спросилъ: кто приказалъ ему зажечь замокъ? — ‘Это сдлано мною для того, отвчалъ ему начальникъ шайки, чтобъ отмстить за тебя и чтобъ наказать высокомрность сего Господина, который дерзнулъ ругать тебя, называя подлымъ бглецомъ, и измнникомъ отечества.

‘Дерскій! вскричалъ Пугачевъ, задыхаясь отъ ярости: ‘разв ты не страшишся?…’ ‘Чего мн страшиться? отвчалъ Борозинъ: твоя ярость можетъ только распространиться на мое богатство и на жизнь мою, но разв я не обязанъ ими жертвовать моему отечеству? Казнь, отъ тебя мн назначенная, будетъ гораздо легче той, которая тебя ожидаетъ.’

Безразсудный! вскричалъ Пугачевъ, трепещи! ты самъ себя назначаешь ко умноженiю тхъ жертвъ, которыя принесены въ жертву своего высокомрія: но сего еще для меня не довольно! твоя дочь!

Борозинъ прижалъ къ своей груди трепещущую красавицу, ‘любезная дочь! сказалъ онъ ей: отецъ твой изощряетъ тотъ мечь, которой назначенъ къ твоему пораженiю и ты не проклинаешь его, любовь къ отечеству далеко увлекла меня и я забылъ дочь мою.’

‘Батюшка, я охотно умру съ вами! подумайте! какъ безъ васъ могу жить съ этими разбойниками? смерть считаю я благодяніемъ неба.’ — Пугачевъ долго наслаждался мученіемъ Борозина, и его дочери, наконецъ прервалъ сiю ужасную сцену, онъ приказалъ бросить сихъ несчастныхъ въ пламень, ‘По любви къ моему родителю я ршусь на все, сказала Надежда: Пугачевъ! пощади жизнь моего отца! — не побждай природу!

,,Не унижай себя, любезная дочь! предъ симъ извергомъ… Лучше быть сожженными, нежели лежать у ногъ кровопійцы.’

Пугачевъ съ страшнымъ крикомъ повторилъ свое приказанie: и уже злоди бросились исполнить его приказъ, какъ вдругъ были остановлены молодымъ человкомъ, вышедшимъ изъ воротъ замка. Его безпорядокъ показывалъ внутреннюю скорбь, (это былъ Дмитрій.) Услышавши о приближенiи сихъ бунтовщиковъ, и зная зврство Пугачева, онъ скрылся въ самое то время, какъ сiи разбойники овладли замкомъ, спрятался въ ономъ и слышалъ все происходящее, онъ вдругъ ршился или погибнуть или спасти жизнь своего благодтеля и его дочери.

‘Остановитесь! вскричалъ онъ: бунтовщики удивились, онъ подошелъ къ Пугачеву, сей послдній спросилъ его: ‘кто ты? слуга Графа? Нтъ! нтъ! теперь уже боле не слуга, ты разрушилъ мои оковы. Я пробжалъ мста, ознаменованныя слдами твоего мщенія, и я радовался, видя развалины, тобою разрушенныя. Слава теб, Пугачевъ! — я былъ окруженъ всемъ тмъ, что роскошь изобртаетъ къ своему наслажденiю: но къ сожалнію видлъ, что онымъ наслаждаются другіе, а не я. Мой Господинъ сперва, какъ взялъ меня къ себ, оказывалъ мн нчто похожее на милость, но когда примтилъ, что я начинаю горть пламенемъ любви къ его дочери, тогда онъ показалъ мн соломинную крышку дома отца моего, онъ пренебрегъ права природы, для правъ тщеславія. Пугачевъ! согласись отдать мн руку его дочери, этимъ пронзишь сердце жертвъ твоихъ медленне.’

‘Извергъ! вскричалъ Г-нъ Борозинъ, стараясь вырваться изъ рукъ злодевъ. — Надежда кинула на него презрительный взглядъ, этотъ взглядъ заставилъ Димитрія содрогнуться. Онъ невольно взялся за ефесъ сабли, и ужаснымъ голосомъ вскричалъ: Пугачевъ!… Но одумавшись, присовокупилъ: соединимъ наше мщеніе, вспомоществуй моему бшенству!’

‘Я согласенъ, отвчалъ Пугачевъ: онъ веллъ Надежду одть въ крестьянское платье, и повели въ хижину, для того назначенную, куда былъ перенесенъ Г-нъ Борозинъ. Посл сего Пугачевъ веллъ вести новобрачныхъ въ церковь, одинъ крестьянинъ былъ назначенъ посаженымъ отцомъ, принесли образъ, которой по обряду поставленъ былъ на хлбъ и соль, жениха и невсту принудили поклониться ему, и принять благословенiе отъ посаженнаго отца, потомъ продолжалось шествіе въ церковь слдующимъ образомъ: впереди несли на носилкахъ почти бездыханное тло Г-на Борозина, котораго Пугачевъ хотлъ сдлать свидтелемъ сей отвратительной картины, за нимъ слдовали бунтовщики вооруженные, за сими шли молодыя двушки, которыя пли свадебныя псни. Сіи нещастныя, казалось, боле выли, нежели пли: они любили молодую свою барышню, и сожалли о варварств, которое надъ нею длали.

Дочь Г-на Борозина въ сопровожданіи одной женщины, и Пугачева заключала cie плачевное шествіе, казалось, она въ ciю минуту забыла свои горести, и занималась единственно страданіями своего отца, потому, что во все продолженiе сей отвратительной церемонiи, ея глаза были обращены на него. Одна свча, горвшая предъ иконою въ церкви, освщала готическое зданіе сего святилища, и разливала слабый свтъ. Димитрій по обыкновенiю дожидался въ церкви прихода невсты: облокотившись объ столбъ, предавался печальнымъ размышленіямъ, и сострадалъ нещастiю своихъ благодтелей, вдругъ слышитъ издали нчто похожее на вопль. Это было пнiе двицъ, сопровождавшихъ невсту, онъ содрогнулся, — наконецъ двери отворяются и вносятъ Борозина: при семъ зрлищ Димитрій трепещетъ. — Борозинъ, казалось, былъ въ объятіяхъ смерти.

Новобрачные приступили къ подножію олтаря, и Священникъ, проливая горькія слезы, сталъ читать обыкновенныя молитвы, пришло то время, когда священникъ спрашиваетъ жениха и невсту: согласенъ ли женихъ взять невсту за себя? и согласна ли невста итти за жениха? — ‘Нтъ!’ вскричала Надежда, оттолкнувши Димитрія: я не могу согласиться на сіе противу воли моего батюшки, и прижалась къ нему.

‘Согласна ли ты?’ вскричалъ Пугачевъ, держа обнаженную саблю надъ грудью Гна. Борозина. Любовь дочерняя я торжествуетъ, и Надежда, чтобъ спасти жизнь своему отцу, произнесла свое согласiе, не смотря на опасность, въ какой находилась жизнь Гна. Борозина. Не смотря на печальное положенiе его дочери, церемонія продолжалась, казалось, что смерть, а не бракь, торжествовали при сей отвратительной картин.

Наступило время, въ которое новобрачные, имя на голов внцы, должны пройти три раза вокругъ Евангелія: Надежда не имла уже силъ итти, и ее поддерживали. Когда они проходили мимо лежащаго Гна. Борозина, то сей послдній пришелъ въ себя, — и первое его слово было — проклятiе. Своды церкви повторили cie ужасное эхо, казалось, для того, чтобъ растерзать сердце жениха. Наконецъ кончилась сія печальная церемонія, ночь была темная, и когда новобрачные проходили мимо горящаго замка, то сильный втръ приносилъ къ ногамъ Надежды искры пламени, которое продолжало еще свое опустошеніе, тревога, которую ударяли въ колокола въ окружностяхъ, возвщала убійства, чинимыя бунтовщиками. Пламя освщало дорогу новобрачнымъ, крестьяне, стоя на колняхъ, предъ воротами своихъ хижинъ, и поднявъ руки къ небу, проливали слезы. — Наконецъ церемонія окончилась прибытiемъ въ хижину, для того назначенную, посажёной отецъ принялъ ихъ у дверей. Во внутренности поставленъ былъ столъ съ грубою деревенскою пищею, Надежду принудили ссть за оной, Дмитрій все еще долженъ принуждать себя.

Гна. Борозина положили на скамью, грудь его обвязана была полотномъ, служившимъ перевязкою для его раны. Усиліе, каковое онъ себ сдлалъ, говоря въ церкви, отворило рану, и онъ весь былъ обагренъ кровію. Во всемъ собраніи царствовало глубокое молчанiе, одинъ ужасной голосъ Пугачева прерывалъ его, онъ произносилъ гнусныя сквернословія, дико-разбойническій его смхъ, заставлялъ трепетать новобрачныхъ. — ,,И такъ, вскричалъ наконецъ злодй, ударивши по плечу Надежду: ‘куда двалась твоя спсь?’

‘Великолпный домъ, который не давно былъ убжище гордости, теперь ничто иное, какъ куча развалинъ… Твой гордый отецъ, можетъ быть, за свою гордость заплатитъ своею жизнію… Кровь знаменитая подвигами благородныхъ предковъ, должнали смшаться съ грязью, a теб должноли быть въ объятіяхъ своего слуги?’ Надежда закрыла лице своими руками, Дмитрій, имя сжатый кулакъ и облокотясь на стулъ, устремилъ свои глаза на близь-лежащаго Графа, и, казалось, готовъ былъ измнить себ. Пугачевъ налилъ стаканъ, и хотлъ выпить за здоровье новобрачныхъ, какъ вдругъ слышитъ звонкой звукъ трубы: ‘къ ружью!’ кричатъ со всхъ сторонъ… Дверь хижины отворяется, вбгаетъ одинъ изъ разбойниковъ и объявляетъ Пугачеву, что партiя ихъ была разбита отрядомъ войскъ ИМПЕРАТРИЦЫ. Пугачевъ, свши на лошадь, оставивши въ деревн слабый гарнизонъ, удаляется и летитъ на помощь разбитой своей партiи.

Одинъ изъ Бунтовщиковъ остается въ хижин. Наступила тишина, свтъ зажженной лучины слабо освщалъ оную. Димитрій воспользуясь отсутствіемъ сего бунтовщика, говорилъ: ‘вы свободны, сударыня, и хотя по совершившемуся законному обряду я мужъ вашъ, но не употреблю во зло cie, мн данное право, не будьте неблагодарны къ тому, которой нкогда носилъ названіе вашего друга, не осуждайте меня за сей странный поступокъ, не выслушавъ: ваша жизнь и родителя вашего заставила сдлать меня cie, я зналъ мысли сего изверга, и чтобъ спасти васъ, сдлался на нсколько часовъ извергомъ. Твое прощеніе возвратитъ мн жизнь. Надежда простерла свои объятія, Димитрiй хотлъ прижать ее къ себ.

‘Проклятіе!’ сказалъ слабымъ голосомъ Гнъ. Борозинъ. ‘Слышишь ли? сказала Надежда съ выраженiемъ отчаянiя, могули я простить тебя, когда онъ проклинаетъ?’.

‘Любезная дочь! продолжалъ Господинъ Борозинъ, видишь ли ты это пламя, (показывая на горящую лучину) какъ оно разливается надъ жилищемъ моихъ предковъ? оно сндаетъ одно только строеніе, но есть другое, которое сожигаетъ всю мою внутренность, и ктожъ возжегъ этотъ огонь? человкъ, любимый нами! — Дай мн облокотиться на твою руку! слабость препятствуетъ мн бжать, неблагодарный положилъ мн на грудь безмрную тягость, — она давитъ меня.

На другой день Гнъ. Борозинъ чувствовалъ себя гораздо хуже, бредъ продолжался во всю ночь, Надежда, вставши поутру, подошла къ нему. Къ полдню мало по малу голосъ его возвышался, цвтъ лица оживлялся, онъ, посмотрвши вокругъ себя, узналъ свою дочь, и обнявши ее, сказалъ: ‘любезная дочь! проклятіе, возложенное мною на твою голову, падетъ на нее, естьли ты не будешь умть преодолвать своихъ преступныхъ склонностей, и естьли дашь хотя малыя права на твое сердце. — Димитрiй, пораженный сими словами и не надясь на прощенiе Графа, скрылся.

Когда Гнъ. Борозинъ, выздороввъ совершенно отъ раны, похалъ въ Санктъ-Петербургъ, чтобъ испросить уничтоженiе сего брака, Надежда оставалась въ замк. Наконецъ письмо ея родителя возвстило ей, что онъ прибудетъ чрезъ нсколько дней. Надежда съ радостiю ожидала возвращенiя своего отца, какъ однажды повечеру примтила карету, которая подъзжала къ замку, лошади остановились, Надежда выбжала на встрчю своему родителю, очень удивилась, видя его съ незнакомцемъ въ мундир, и въ семъ незнакомц узнала она Димитрія.

Гнъ. Борозинъ прiхалъ въ Санктъ-Петербургъ, принятъ былъ повсюду съ участіемъ, внушаемымъ добродтелію, онъ убгалъ любопытныхъ взоровъ людей, онъ подалъ просьбу объ уничтоженiи брака своей дочери. Справедливость его просьбы не подавала ему ни малйшаго сомннiя объ успх, но онъ боялся медленности въ производств онаго. Но какъ же онъ былъ удивленъ, когда узналъ, что уничтоженiе брака было уже изпрашиваемо самимъ мужемъ его дочери, и отложено было для того, чтобъ ршеніе сего дла было подписано въ присутствіи его и съ его согласія. Ему подаютъ бумагу, поданную Димитріемъ Правительству. Такимъ образомъ онъ открылъ великодушное поведенiе Димитрія, его извстили, что въ вознагражденіе таковаго поступка, Димитрiю пожаловано Дворянское достоинство и чинъ Офицера… Гнъ. Борозинъ былъ симъ пораженъ, онъ желалъ видть Димитрія, и сей послдній былъ призванъ. Гнъ. Борозинъ, сжимая его въ своихъ объятіяхъ, называлъ его своимъ сыномъ и любезнымъ зятемъ.

XI.
Пойманіе Пугачева.

Когда Россійскій Дворъ узналъ о возмущеніи Пугачева и о нападенiи на Казанскую Губернiю: то принялъ настоящiя мры и усилилъ войско, находящееся въ тхъ странахъ, поручивши главное начальство Генералу Бибикову. — Сей послдній, знавши изъ ясныхъ доказательствъ военныя дарованія Михельсона, послалъ его въ сходственность своего плана съ однимъ отрядомъ. Михельсонъ разбилъ бунтовщика при Уф , освободилъ сей, пришедшій въ крайность, городъ, и взялъ въ плнъ одного злодя, который назвалъ себя Графомъ Чернышевымъ. — Михельсонъ гналъ бунтовщиковъ съ неутомимою дятельностію, нападалъ на нихъ съ величайшимъ мужествомъ и ршительностiю, — когдажъ бунтовщикъ обратилъ всю свою злобу на Казань, которую разорилъ и сожегъ почти до основанія: тогда Михельсонъ, воспламеняемый ревностію и состраданіемъ, напалъ на сихъ бунтовщиковъ съ отмнною храбростію, которая была отличительною чертою въ его жизни, предводительствуя храбрыми воинами, онъ ршилъ судьбу сего города. Сраженіе было весьма упорное и кровопролитное, но Михельсонъ три дни сряду наносилъ врагамъ жесточайшіе удары, онъ преслдовалъ бгущаго злодя въ Астрахань, догналъ его, напалъ и опять разбилъ на голову, и прогналъ за Волгу. Пугачевъ, у котораго подобно Лернейской Гидр, безпрестанно вырастали новыя головы — не могъ уже боле противиться неутомимости преслдующаго его непріятеля, убжалъ въ тамошнiя степи, гд Михельсономъ былъ запертъ и стсненъ такъ, что всякой дальнйшiй выходъ былъ ему воспрепятствованъ. Наконецъ страхъ и ужасъ наказанiя и надежда прощенiя принудили сообщниковъ, его оставить, а другіе, наскучивши такою продолжительною трагедіею, сами схватили его и отвезли въ Яикъ, гд и отдали стоявшему тамъ Генералу Мансурову, которой, посадя его въ желзную клетку, подъ крпкимъ карауломъ отослалъ его въ Москву, гд за безчисленныя свои злодянія вмст съ своими сообщниками получилъ достойное возмездіе.

XII.
Хитрость Гна. Шишковскаго, сдланная при допрос Пугачева, чрезъ которую узналъ онъ о его злодяніяхъ.

Когда поймали Пугачева и скованнаго въ желзной клетк привезли въ Москву, тогда Гнъ. Шишковскій, начальствующiй въ Тайной Канцелярiи, узнавши отъ соумышленниковъ Пугачева, что онъ охотникъ до чесноку и луку, и не длая никакихъ строгихъ допросовъ, сказалъ ему. ‘Емельянъ! теперь теб не остается уже боле ничего, какъ ожидать смерти, ты начальникъ бунта и разбойникъ, ты дерзнулъ присвоить себ священное имя Блаженной памяти ИМПЕРАТОРА ПЕТРА III, и для того, сострадая о твоемъ злополучіи, я хочу угостить тебя.’ ‘Правду ли ты говоришь?’ прервалъ слова его Пугачевъ. — ‘Завтрашнiй день я докажу теб на дл, отвчалъ ему Гнъ. Шишковскiй и далъ приказъ изготовишь обдъ. Когдажъ сли за столъ, то первое кушанье было подано, холодная солонина съ чеснокомъ. ‘А! я великой охотникъ до этого? сказалъ Пугачевъ’ ‘и я также, говорилъ ему Гнъ. Шишковскій: я самъ очень люблю cie кушанье.’ За симъ слдовали и прочія кушанья, равнымъ образомъ приправленныя.

По окончаніи стола, Пугачевъ всталъ, и чтобъ боле изъявить свою признательность Гну. Шишковскому за его къ нему снизхожденіе, онъ открылъ ему все то, что можно видть въ Манифест ИМПЕРАТРИЦЫ ЕКАТЕРИНЫ IIя и изъ Сентенціи, сдланной на Пугачева въ 1775 году, примолвивъ: ‘за твое угощенiе чувствительно благодарю, и открою теб то, чего бы не открылъ и тогда, когда бы вся моя жизнь была истощена въ пыткахъ.

И самые злоди, для которыхъ нтъ ничего священнаго, и которые, не страшась угрызеній совсти, чувствуютъ снисхожденiе къ себ другихъ, и чтобъ изъявить имъ свою благодарность, длаютъ то, чего бы никогда не сдлали, хотя бы стоило имъ и самой жизни.

КОНЦЪ.

Оригинал здесь.

АНЕКДОТЫоБУНТОВЩИК и САМОЗВАНЦЕмельк Пугачев.

ОГЛАВЛЕHIЕ.

I.Xрабрый поступокъ Пугачева, бывшаго 12 лтъ отъ роду.

II.Пугачевъ длается разбойникомъ.

III.Сострадательный поступокъ Пугачева.

ІV.Первая женитьба Пугачева.

V.Разбойническій, но сожалительный поступокъ Пугачева, при разбитіи Губернатора Астраханскаго

VII.Мнніе, друга Пугачева, о слав.

VIII.Разговоръ Генерала Тотлебена съ Пугачевымъ и Боаспре.

XI.Пойманіе Пугачева.

XII.Хитрость Гна. Шишковскаго, сдланная при допрос Пугачева, чрезъ которую узналъ онъ о его злодяніяхъ.

Читайте также: